3 ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ОТДАЛЕННОГО РОДСТВА ЯЗЫКОВ

Изучение генетических связей языков является «одним из основных направлений современной науки о языке». Возникшее почти 200 лет тому назад сравнительно-историческое языкознание выработало строгую процедуру, с помощью которой удается доказывать родство двух или нескольких языков. Как известно, языки признаются родственными, если они обладают двумя обязательными свойствами. Во-первых, в них должно иметься достаточное число сходных по звучанию и значению морфем, принадлежащих к тем зонам языковой системы, которые наиболее устойчивы к заимствованию. Такими морфемами обычно являются местоимения, грамматические показатели, некоторые названия частей тела, природных объектов и т.д. Во-вторых, звуки (фонемы) сравниваемых языков должны быть связаны регулярными соответствиями. Подобная регулярность должна прослеживаться во всех элементах сравниваемых морфем. Требуется также, чтобы регулярными соответствиями были связаны все звуки сравниваемых языков или хотя бы существенные фрагменты их звуковых систем. Если эти условия соблюдены, генетическое родство сравниваемых языков считается доказанным.

В результате интенсивных исследований к середине XX в. были в общих чертах выделены основные языковые семьи Старого Света: индоевропейская, уральская, семито-хамитская (или афразийская), алтайская, банту, сино-тибетская, австронезийская и др.

В сравнительно-историческом языкознании разработаны также достаточно жесткие методики, позволяющие по данным языков-потомков восстановить систему гипотетического языка-предка, который принято называть праязыком данной семьи. Изменения представлений о праязыке (его реконструкции), которые постоянно происходят в науке, обуславливаются рядом причин. Среди них следует отметить две. Во-первых, постоянно меняются представления исследователей о самом объекте изучения. Начинают изучаться те или иные характеристики языков, которые прежде по различным причинам игнорировались. Ярким примером этого может служить историческая акцентология, решающие результаты в которой получены за последние 25-30 лет. Результаты анализа акцентных систем позволяют решить также ряд вопросов традиционной компаративистики.

Во-вторых, существенным является постоянное расширение языковых материалов. Обычно на первых этапах работы в качестве основного материала для реконструкции берутся данные древних языков или языков, которые в это время признаются наиболее архаичными, то есть лучше всего сохраняющими те или иные черты гипотетического праязыка. Позднее в ходе исследований в рассмотрение включаются другие языки. При необходимости приходится осуществлять также частные реконструкции праязыков отдельных ветвей данной семьи. При этом представление о том, какие черты следует считать архаичными, как правило, меняются, что зачастую приводит к существенной перестройке модели праязыка.

Теоретически лишь полный охват всех родственных языков и диалектов и проведение поэтапного сравнения могут обеспечить осуществление адекватной реконструкции системы праязыка. Следует при этом отметить циклический характер подобных исследований, когда результаты одного этапа многократно контролируются данными, полученными на последующих этапах изучения. Однако подобные требования практически не выполняются в полном объеме. Это происходит из-за нехватки материалов по отдельным языкам и диалектам, из-за кажущейся нерелевантности данных тех или иных представителей языковой семьи и т. д.

В результате при реконструкции часто опускаются промежуточные, как правило, трудоемкие, ступени исследования, заменяемые интуитивными предположениями разной степени вероятности. Чем больше подобных предположений, тем больший упор делается на конкретные «архаичные» языки, данными которых подчас пытаются заменить подробный промежуточный анализ. Правда, наличие зафиксированных «архаичных» языков на первых этапах значительно облегчает проведение предварительной реконструкции, обеспечивая ей необходимый контроль фактами. Позднее упор на эти языки может замедлить ход исследований. Опыт изучения индоевропейских языков содержит немало примеров подобного рода. Число и степень подробности промежуточных частных реконструкций являются в какой-то мере показателем развитости исследований той или иной языковой семьи. В индоевропеистике, например, широко используются данные славянской, германской, кельтской и других реконструкций, которыми оперируют наряду с фактами реально засвидетельствованных языков, архаичность которых все больше проявляет свой относительный характер.

Степень изученности языковых семей различна. Для наиболее развитых областей, таких как индоевропеистика, имеются реконструированная система фонем, исследования в области морфологии, синтаксиса, словообразования, составлен сравнительный словарь. Сведения о других семьях, например австроазиатской, могут ограничиваться лишь списками слов, демонстрирующих обоснованность выделения этой семьи. В то же время пока нет ни одного праязыка, восстановление которого с полным правом можно считать завершенным. Такое положение допускает сосуществование множества альтернативных гипотез и предположений, проверка которых пока еще невозможна.

Древнейшей из традиционно выделяемых языковых семей, оставляя в стороне так называемую алтайскую проблему, по всей видимости, следует считать афразийскую, распад которой мог произойти 11-12 тыс. лет назад. Разделение других семей (индоевропейской, уральской и др.) началось несколькими тысячелетиями позже. Молодые семьи распались сравнительно недавно - 3-4 тыс. лет назад.

Параллельно с изучением отдельных языковых семей с середины прошлого века началось накопление фактов о связях между выделяемыми семьями. Большинство подобных изысканий было посвящено попарным сравнениям, одной из сторон которых обычно являлись индоевропейские или уральские языки, поскольку их история известна наиболее полно. Однако выделить макросемьи и представить строгие доказательства их родства длительное время не удавалось. Лишь с 60-х годов XX в. в науке начинает разрабатываться так называемая ностратическая теория, объединившая в себе основные положительные результаты изучения дальнего родства языков.

Ностратическая теория представляет собой строгое сравнительно-историческое доказательство родства индоевропейских (балто-славянских, германских, индоарийских, кельтских, греческого и др.), афразийских (семитских, египетского, кушитских, чадских и др.), картвельских (грузинского, сванского и др.), дравидийских (тамильского, телугу и др.), уральских (прибалтийско-финских, обско-угорских, самодийских и др.) и алтайских (тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских) языков. Независимо от статуса алтайских языков, языковые семьи, относимые к ним, являются ностратическими. Таким образом, в единую языковую семью объединены все языки Европы (за исключением северокавказских и баскского языков), почти все языки, современные и древние; Ближнего Востока (кроме хуррито-урартских, хаттского, шумерского, этрусского и некоторых других), языки Африки (Сахары и к северу от нее), языки Центральной Азии и Сибири (кроме енисейских) и языки Индии (кроме сино-тибетских и австроазиатских).

Основоположником ностратической теории можно по праву считать Владислава Марковича Иллич-Свитыча (1934-1966). Сам термин «ностратические языки» (от латинского noster, nostra - наш) был впервые предложен X. Педерсеном в 1903 г. В.М. Иллич-Свитыч разработал систему фонетических соответствий между ностратическими языками, восстановил звуковую систему праязыка и составил этимологический словарь с реконструкциями (около 600 этимологии, куда вошли и сопоставления, проделанные его предшественниками).

Генетическое родство ностратических языков обнаруживается в наличии в них обширного корпуса родственных (генетически тождественных) морфем, как корневых, так и аффиксальных. При этом корпус корневых морфем включает в себя корни основного словарного фонда и покрывает круг основных элементарных понятий и реалий (части тела, родственные отношения, основные явления природы, названия животных и растений, пространственные отношения, элементарные действия и процессы и т. д.). Несмотря на весьма отдаленную степень родства, шесть указанных праязыков обнаруживают генетическое тождество в наиболее устойчивых частях системы грамматических (словообразовательных и словоизменительных) морфем. Это касается, прежде всего, системы указательных, вопросительных и личных местоимений (и восходящих к ним аффиксов спряжения) и системы аффиксов именного словоизменения. К генетически общим относится также значительное количество первичных словообразовательных аффиксов.

Характер выявленных сближений между морфемами исключает их объяснение как результат заимствования или «элементарного сродства». Корпус генетически родственных морфем ностратических языков связан системой регулярных фонетических соответствий, из которых определенная часть относится к разряду «нетривиальных», то есть таких, проявление которых в одной языковой семье объясняется лишь в результате извлечения информации о характере их окружения в этимологически связанных рядах морфем в других родственных семьях. Так, расщепление индоевропейских гуттуральных (k-образных фонем) на три ряда (велярные -k, лабиовелярные -kw и палатальные -к') получает объяснение в результате их дополнительного распределения по отношению к уральскому или алтайскому вокализму, лучше отражающему общеностратический вокализм. Распределение дравидийских -*r и -*r? также объясняется характером ностратического гласного второго слога (перед гласными непереднего ряда -*r, а перед гласными переднего ряда - *r?), который также устанавливается по уральским и алтайским данным.

Выявление системы регулярных соответствий в корпусе эвентуально родственных морфем ностратических языков и установление перекрестного характера правил перехода от входящих в сравнение элементов одной семьи к соответствующим элементам другой является строгим, с точки зрения сравнительно-исторического языкознания, доказательством генетического родства шести семей, включаемых в ностратическую макросемью. В полном объеме подобные доказательства приводятся в посмертно опубликованных работах В.М. Иллич-Свитыча.

Исследователь, однако, не остановился на простой демонстрации родства сравниваемых языков и перешел к осуществлению еще более грандиозной задачи - реконструкции общеностратического языка. Для этого В.М. Иллич-Свитычу пришлось углубиться в историю отдельных ностратических семей, особенно тех, для которых фонетическая реконструкция и сравнительный словарь отсутствовали. В результате этого огромного труда автор смог использовать для каждой из шести сравниваемых семей фонетическую реконструкцию (собственную или традиционную).

Таким образом, впервые в практике сравнительно-исторического исследования была предложена реконструкция, базирующаяся только на данных независимо реконструированных дочерних языков. Эти языки-потомки, которые в свою очередь являются праязыками шести ностратических семей, реконструируются, как уже упоминалось, на основе данных отдельных языков и частных реконструкций. Такое положение, когда работа основывалась на иерархии гипотетических построений и контроверз с близкой степенью вероятности, требовало от исследователя богатой научной интуиции компаративиста. Ею в полной мере обладал создатель ностратической теории. Опираясь на далеко не полные данные по многим сотням языков и языковых групп, В.М. Иллич-Свитыч смог составить целостную картину фонетики ностратического праязыка и представить ее развитие в шести праязыках-потомках и далее в отдельных языках.

Реконструкция системы ностратического праязыка обнаруживает следующую систему вокализма: *i, *e, *a, *a, *u, *u, *o и консонантизма: смычные *p', *p, *b, *t', *t, *d, *k?, *k, *g; сибилянты: *s, *s, *s, *z (возможно, было *z, хотя его наличие является крайне спорным); аффрикаты: *с?, *с, *?, *c?, *c, *?', *c?, *c, *?; шумные латеральные *s, *?; поствелярные: *q?, *q, *g; фарингальные и ларингальные *h?, *h, *', *?; сонанты: *j, *w, *r, [*r], *l, *l, [*l'], *m, *n, *n, *n. Фонемы, данные в скобках, в начале слова не отмечены.

Структура слога в ностратическом праязыке была CV(C), то есть слог, по-видимому, не мог начинаться на гласную и кончаться более чем на одну согласную. Структура корневых морфем была, по всей видимости, двусложной: CV(C)CV. Трехсложные корни встречались исключительно редко: например, *Kawinga 'подмышка'. Структура грамматических единиц (формантов и местоименных корней) - почти исключительно CV.

Сведения о грамматике и синтаксисе ностратического праязыка пока ограничены. Синтаксис ряда грамматических элементов (местоимений, глагольных формантов, формантов относительных конструкций) был сравнительно свободным, что подтверждается превращением одних и тех же элементов в суффиксы в одних языках и в префиксы - в других. Форманты спряжения восходят, как правило, к генетически тождественным элементам, в целом совпадающим с реконструированными личными местоимениями. Имя, очевидно, имело словообразовательные элементы и элементы словоизменения, о чем свидетельствует наличие косвенной основы (на -n). Большинство исследователей, занимавшихся ностратической проблематикой, считают праностратическую систему близкой к агглютинативной. Интерпретация вскрываемых отношений сохраняет, естественно, весьма гипотетический характер как в силу сложности исследования языковых фактов такой хронологической глубины, так и из-за недостаточной исследованности данной проблематики.

С того момента, как исследование В.М. Иллич-Свитыча было трагически прервано, прошло около 18 лет. За эти годы были достигнуты значительные успехи в сравнительном языкознании почти всех ностратических семей. Уральское языкознание пополнилось рядом этимологических исследований, охвативших фактически все подгруппы семьи. Появилась системная реконструкция прасамодийского. Предложены новые решения в области обско-угорского вокализма, структуры уральского корня и морфологической системы праязыка. В дравидийском языкознании сразу же за выпуском дравидийского этимологического словаря, которым еще смог воспользоваться В.М. Иллич-Свитыч, вышел том дополнений. Полевые работы по дравидийскому языкознанию выявили несколько новых центрально-дравидийских языков, материал которых составляет теперь основу этимологических работ. К настоящему времени относительно подробному и всестороннему исследованию подверглись почти все части систем дравидийских языков.

В области алтайского языкознания выделяется многолетняя работа советских специалистов по тунгусо-маньчжурским языкам. Выпущены или продолжают выпускаться тюркские этимологические словари. Заметно возросли работы по афразийскому языкознанию. Наряду с публикациями результатов многочисленных полевых исследований ведется работа по изучению сравнительно-исторической фонетики отдельных афразийских языковых групп. Началась публикация сравнительно-исторического словаря афразийских языков (под руководством И.М. Дьяконова), работа над которым сопровождается пересмотром ряда положений сравнительно-исторической фонетики этой семьи.

Весь комплекс новых данных должен каким-то образом соотноситься с ностратической теорией. В противном случае она оказалась бы неверной. Проверка положений этой теории ведется в двух дополняющих друг друга направлениях. Во-первых, в опубликованные ностратические этимологии включаются материалы вновь открытых или реконструированных языков или же языковых семей, ностратический характер которых может быть доказан. Подобные дополнения серьезных изменений этимологии или же реконструкций не потребовали.

Во-вторых, проверка теории была осуществлена в процессе работы над III томом ностратического словаря. Если бы ностратическая теория была ошибочна, то составители этого тома непременно столкнулись бы с необходимостью значительного сокращения этимологических сближений автора, то есть при углублении этимологических исследований и увеличении вводимого в сравнение материала неверные сближения отбрасывались бы как результат случайных сходств или заимствований. Но этого не произошло. Увеличение материала не привело к существенному отсеиванию сближений, а в большинстве случаев лишь способствовало укреплению этимологических положений автора ностратического словаря. Естественно, были случаи, когда черновые сближения В.М. Иллич-Свитыча не выдерживали проверки материалом, но таких неверных сопоставлений оказалось много меньше правильных этимологии. Фонетические соответствия, связывающие ностратические языки, и реконструкция праязыка существенных изменений не потребовали.

Таким образом, можно считать, что ностратическая теория прошла проверку, продемонстрировав правомерность своего существования и способность описывать и объяснять новые факты языков-потомков. Тем самым еще раз была подтверждена надежность и действенность сравнительно-исторического метода в языкознании и отвергнуто представление о том, что этот метод имеет хронологические ограничения и не может применяться при изучении древнейших языковых связей.

Ностратическая теория уже сыграла большую роль в решении ряда казавшихся тупиковыми вопросов сравнительной грамматики дочерних семей, в том числе индоевропейской. Путем внешнего сравнения получила дополнительное обоснование ларингальная теория. Смутные догадки о былом различии инклюзива и эксклюзива в индоевропейском, высказываемые в последние десятилетия, подтвердились в результате ностратического сравнения. В тюркологии также путем внешнего сравнения окончательно решен вопрос о первичности *r' и *l' в словах с r и l в чувашском и z и s в остальных тюркских языках. Ностратические исследования позволили обосновать реконструкцию трех рядов взрывных согласных в древнейшем состоянии алтайских языков: *p', *р, *b, *t', *t, *d, 'k', *k, *g. Решен ряд других проблем во всех шести семьях. Можно с уверенностью утверждать, что без знания ностратики изучение древнейших этапов развития этих семей теперь представляется невозможным.

За прошедшие годы сама ностратическая теория также продолжала развиваться. В частности, удалось продемонстрировать ностратический характер японского и эскимосско-алеутских языков. Вполне вероятно, что к этой же макросемье относится юкагирский язык. Неограниченно расширить список ностратических семей невозможно. Так, явно не являются ностратическими такие древние языковые семьи, как северокавказская или австронезийская. Очевиден неностратический характер шумерского языка. Привлечение новых фактических материалов позволило дополнить ряд ностратических этимологий. В результате этого становится ясным, что те или иные статистические закономерности или редкость данных отдельных языков (например, дравидийских) носят случайный характер. Углубленное исследование алтайских и уральских языков позволило избавиться от определенного крена в сторону индоевропейской этимологической традиции при решении конкретных задач сравнения. В стадии пополнения находится список ностратических морфем.

Многие вопросы, связанные с ностратической теорией, продолжают оставаться открытыми. Весьма гипотетична оценка хронологической глубины дивергенции ностратических языков. Она основывается на глоттохронологических и историко-культурных соображениях. Глоттохронологический анализ не способен дать относительно надежные результаты из-за огромной древности макросемьи. Крайне приблизительно этот анализ показывает дату порядка 15 тыс. лет до н. э. Историко-культурные соображения относят время распада ностратического праязыка к периоду приблизительно XII тыс. до н. э. При этом они, по-видимому, не дают оснований к дальнейшему значительному удревнению этого процесса. Учитывая, что глоттохронологические расчеты для столь отдаленных периодов могут давать неточные результаты, подобная датировка остается наиболее вероятной.

Исходя из направления движения ностратических семей и связанных с ними археологических культур, исследователи помещают прародину ностратических языков на Ближнем Востоке и связывают начало дивергенции с общими процессами мезолита в этом регионе. Однако подобные предположения требуют подробного и комплексного изучения учеными различных специальностей. Сейчас можно с уверенностью утверждать, что народы, говорившие на ностратических языках, играли решающую роль в создании цивилизаций Древнего Египта, Месопотамии (наряду с шумерами), Элама и долины Инда.

Основываясь на опыте ностратических исследований, которыми в настоящее время контролируется уровень изучения отдаленного родства языков, подвергаются строгой проверке разнообразные гипотезы в этой области. В результате подобного анализа стало ясно, что наряду с ностратической макросемьей, по-видимому, существует америндская макросемья, включающая многие, но не все семьи индейских языков Америки, и австротайская макросемья, включающая паратайскую (тайские и некоторые другие языки Юго-Восточной Азии) и австронезийскую (или малайско-полинезийскую) семьи. Хотя обе эти макросемьи значительно моложе ностратической, их существование пока еще строго не доказано и, следовательно, остается гипотетическим.

Помимо ностратической строго доказано существование лишь еще одной семьи, получившей название сино-кавказской. В нее включаются северокавказская (распадающаяся на нахско-дагестанские и абхазо-адыгские языки; сюда же относятся хуррито-урартские и хаттский языки Древнего Востока), енисейская (кетский, котский и др.) и сино-тибетская (китайский, тибетский, бирманский и др.) семьи. Выявлены регулярные звуковые соответствия, связывающие эти три семьи, предложена реконструкция и выделен достаточно большой корпус морфем праязыка. Важно, что прародина сино-кавказских языков локализуется на Ближнем Востоке, то есть там же, где и прародина ностратических языков. Сино-кавказская семья несколько моложе ностратической: распад ее праязыка может быть отнесен к IX-VIII тыс. до н. э. Особый интерес для историков представляет тот факт, что предки сино-кавказцев, а позднее северокавказцев вместе с носителями ностратических языков играли важнейшую роль в становлении древнейших культур Ближнего Востока и их распространения за пределы первоначального очага возникновения.

В этой связи крайне интересным оказывается то обстоятельство, что с носителями китайского языка, входящего в сино-тибетскую группу этой же макросемьи, обычно связывают создание цивилизации долины Хуанхэ, которая, в конечном счете, оказывается связанной с ближневосточным культурным центром. По сведениям, представленным С.Л. Николаевым, с сино-кавказской семьей связана также семья надене в Северной Америке. Слабая сравнительно-историческая изученность языков этой семьи не позволяет пока установить ее точное место в макросемье, хотя в обоснованности ее объединения с тремя другими сино-кавказскими семьями сомневаться не приходится. Вероятно, учет данных языков надене «удревнит» сино-кавказскую хронологию и сделает ее сравнимой с ностратической.

Важное место в исследованиях занимает разработка проблем, связанных с культурно-исторической интерпретацией новых данных компаративистики. Подобная проблематика распадается на ряд тем: исследование языковых контактов между носителями отдельных языков и языковых семей и на их основании исследование контактов между соответствующими народами и их культурами, определение уровня материальной культуры носителей того или иного праязыка, выявление временной и пространственной локализации праязыков и многое другое. Появление ностратической и сино-кавказской теорий стимулировало разработку этих тем для различных хронологических уровней.

Крайне важным представляется анализ словарного состава праязыков с целью реконструкции материальной культуры их носителей. Такая работа проведена для двух ветвей сино-кавказской макросемьи: северокавказской и сино-тибетской. В обоих случаях удалось продемонстрировать неолитический характер культуры носителей этих праязыков, о чем свидетельствует наличие в них особой земледельческой и скотоводческой терминологии, названий для многих орудий, металлов и т.д. Проанализированы существенные фрагменты афразийской культурной лексики. Продолжается изучение культурной лексики ностратического праязыка.

Плодотворно изучаются в настоящее время также вопросы контактных связей между макросемьями и их дочерними языками. Специальному анализу были подвергнуты, например, связи афразийских и северокавказских языков. При этом выяснилось, что праязыки этих двух семей (древнейших представителей соответствующих макросемей) не контактировали друг с другом, хотя оба они локализуются в Передней Азии. Лексических схождений между этими праязыками почти нет за исключением небольшого числа сближений в области базисной лексики. Языковые, а, следовательно, и культурные контакты между этими языками начались уже после распада не только афразийского, но и северокавказского единства.

С восточнокавказскими языками, по-видимому, независимо друг от друга контактировали семитские, чадские и кушитские языки, а с западнокавказскими - только ливийско-гуанчские. Важным обстоятельством при этом является отсутствие лексических совпадений между египетскими и кавказскими языками. На основании этого и ряда других соображений допустимо предположение, что указанные контакты имели место в северных районах Передней Азии в V-IV тыс. до н. э. Существенным представляется также то обстоятельство, что языковое и культурное влияние не было односторонним, скажем, из афразийских языков в северокавказские или наоборот. Заимствования шли в обе стороны, отражая обширные и тесные связи между этими языками и взаимовлияние соответствующих культур.

Изучались также контакты северокавказских языков с двумя другими ностратическими семьями: индоевропейской и картвельской. Контакты между ними начались несколько раньше: в этих случаях лексические сближения наблюдаются на уровне праязыков. После их распада контакты в обоих случаях продолжались. Известны восточнокавказско-картвельские сближения (древних схождений с западнокавказскими языками практически нет); специально изучались кавказские заимствования в отдельные группы индоевропейских языков. Направление заимствований в обоих случаях было, в отличие от связей с афразийскими языками, преимущественно из кавказских языков. Подобное обстоятельство лишний раз подчеркивает важность данных кавказских языков и их древнейших состояний для изучения древнейшей истории Востока. Наличие северокавказских заимствований в индоевропейский праязык служит серьезным аргументом в пользу широко дискутируемой в современной науке гипотезы о том, что прародина индоевропейцев локализуется в Передней Азии.

В результате исследований подобного рода вырисовывается довольно сложная картина взаимодействия языков Передней Азии в VI-IV тыс. до н. э., когда на этой территории активно контактировали народы, говорившие на ностратических и северокавказских языках. Важной особенностью подобных контактов является тот факт, что в них участвовало преимущественно неолитическое население региона. Более древние связи пока не обнаружены.

Одновременно или несколько позже, чем переднеазиатский центр контактов в древней Азии, существовала еще одна зона контактов, захватывающая ностратические и сино-кавказские языки. В эту зону включаются также австронезийские языки, входящие в австротайскую макросемью. Данных об этой зоне контактов известно существенно меньше. Выявлено определенное число лексических сходств между дравидийскими и сино-тибетскими языками. Есть основания считать, что имелись контакты между дравидийскими и австронезийскими праязыками. Специально изучается культурная лексика, общая для сино-тибетских и австронезийских языков. Анализ подобных попарных схождений позволил выделить небольшой список слов, представленных одновременно во всех трех праязыках. К сожалению, пока не удается проследить направление и источник заимствований. Неясно также, входили ли в эту зону контактов слабоизученные австроазиатские языки. Однако само существование подобной зоны контактов сомнения, по всей видимости, не вызывает. Возможно, что именно с ней связано возникновение южногималайского центра становления производящего хозяйства. При этом участие в нем народов, говоривших на ностратических и сино-кавказских языках, ясно указывает на переднеазиатское культурное влияние.

Как показывает изучение древнейшего родства языков, ностратический праязык не представляет собой некое полумифическое образование неясного статуса или "первичный язык человечества", как предполагают некоторые критики этой теории. Он является такой же реальностью, как, скажем, славянский или германский праязыки, стоящие в ряду подобных им реконструкций, отличаясь от них только большей древностью.

В этой связи уместен вопрос о том, существуют ли какие-либо связи между известными древними макросемьями. Ответить на этот вопрос пока крайне трудно. Дело в том, что сравнительно-историческое языкознание не располагает методикой, позволяющей продемонстрировать отсутствие родства двух сопоставляемых языков или семей. Поэтому нельзя отвергать возможность родства между ностратическими и, скажем, сино-кавказскими языками. Известно определенное число морфем, совпадающих в этих, а в ряде случаев представленных также и в других макросемьях. Ряд подобных сходств, по-видимому, не может быть случайным (звукоподражания и т.д.): он указывает на возможность более глубокого родства или ранних языковых контактов.