Предсказание творцу Исаакиевского собора

Постройка главного собора города – явление неординарное, ну а главного собора страны?! Во втором десятилетии XIX века стало ясно, что в столице России, великом и славном городе Санкт-Петербурге, явно не хватает главнейшего храма, который смог бы не просто вмещать в себя грандиозную толпу прихожан, но и отражать мощь, силу духа, красоту, богатство и щедрость великой державы, победившей самого Наполеона. Словом, Александр I объявил конкурс на перестройку старого Исаакиевского собора, который должен был стать символом государства-победителя.

Невероятно, но конкурс выиграл пока еще мало кому известный архитектор Монферран, приехавший за два года до того, в 1816-м, из Парижа. Именно там Анри Луи Огюст Рикард де Монферран познакомился с императором Александром и показал ему альбом своих работ. Грандиозные замыслы столь понравились императору, что Монферран получил большие подъемные и оказался в российской столице. Здесь он стал зваться на русский манер Августом Августовичем или Августом Антоновичем, обрел вторую родину и трудился по 20 часов в сутки. Именно ему Петербург обязан возникновением такого символа города, как Александровская колонна, в народе, правда, прозванная более просто, а то и уничижительно (вот оно – отношение к власти!) Александрийским столпом. И Первопрестольная приобрела от таланта Монферрана свой символ – Царь-пушку, которую архитектор сумел установить на подходящую платформу, а Нижний Новгород – здание своей ярмарки, тоже, как известно, символ города.

Но главным созданием Монферрана стал конечно же Исаакиевский собор. Строился этот гигант 40 лет – с 1818 (когда Александром I был подписан указ о начале строительства) до 1858 года, когда собор наконец освятили, но уже в присутствии Александра II.

Отчего же такие долгие сроки строительства, во время которых сменилось аж три государя? Неужто никто из них не смог надавить на архитектора? Неужто Монферран не хотел поскорее угодить монаршему заказчику?

На то есть свое предание. Петербуржцы шептались, что некий заезжий ясновидящий предсказал Монферрану, что он умрет, как только закончит строительство. Шутники даже глумились: «То-то он так долго строит!..»

Но каково же было удивление (и горе!) горожан, когда спустя месяц после официального освящения Исаакия пророчество исполнилось: Монферран действительно умер. Внезапно. Ничем не болея…

А случилось это так. На торжественное освящение храма в честь Исаака Далматского (отсюда и народное название собора) прибыл сам император Александр II. Кто-то из недоброжелателей Монферрана указал монарху на странную сцену в декоре здания. Там было изображено поклонение святых Исаакию Далматскому. При этом все пришли к святому с поклоном, но одна фигура головы не склонила. Напротив, она гордо протягивала Исаакию макет своего творения – собора. И в этой фигуре все с легкостью узнавали скульптурный портрет самого Монферрана. «Экий гордец! – прошептал императору недоброжелатель. – Смутьян просто…»

Смутьянов набожный и мистически настроенный Александр II не любил. Поэтому, когда к царю подвели архитектора, властитель не только не поблагодарил его за труды, но даже руки не подал – сделал вид, что вообще не узнал создателя главного собора страны.

Монферран обиделся и, что греха таить, испугался. Неужто его творение не понравилось императору?! Он пришел домой, лег на диван, захандрил да и перестал вообще куда-либо выходить. Улучшить настроение не помогло и известие о том, что за строительство собора Александр II возвел Монферрана в ранг действительного статского советника, наградил золотой медалью, украшенной бриллиантами, на Андреевской ленте и пожаловал 40 тысяч рублей серебром. Словом, признал-таки заслуги. Но Монферран все равно чувствовал себя оскорбленным, ведь за возведение Александровской колонны отец Александра II, тогдашний император Николай I, пожаловал архитектору орден Святого Владимира и наградил 100 тысячами рублей золотом. Так неужели благодарность за постройку огромного собора должна быть меньше, чем за постройку какой-то колонны?!

Словом, Монферран не на шутку расстроился и… умер. Точно по предсказанию – спустя месяц после окончания своего главного строительства.

И вот ведь насмешка судьбы: почти полвека Монферран работал на славу и процветание Петербурга, а Северная столица даже не смогла достойно похоронить своего главного архитектора. Сам-то Монферран еще при жизни был уверен в благодарности потомков. Он даже написал на своем девизе, который ему разрешил иметь сам император Николай Павлович: «Не весь умру». Во время строительства собора (еще в 1835 году) архитектор составил завещание, в котором просил, как это всегда было принято при строительстве соборов в Европе, «всемилостивейшего соизволения, дабы тело (его) было погребено в одном из подземных сводов <Исаакиевского собора>». Но «благодарный» Александр II решил, что такая честь была бы лишней. Пусть хоть и придворный, но ведь всего-то – архитектор!..

Обиженная таковым отношением к покойному супругу, вдова Монферрана покинула Россию и забрала тело мужа. Ныне он похоронен на кладбище Монмартр в Париже. И французы весьма гордятся, что великий зодчий все-таки вернулся к ним. Французам и невдомек, что архитектор мечтал упокоиться в России. Но у нас, как всегда, не хватило пары метров в подвалах громаднейшего собора…