За помощью к алхимику

Тяжелая, кованная железом дверь заскрипела и начала открываться. Молодой алхимик вскочил с лавки, на которой вот уже два года коротал свои тяжелые ночи в замке Альбрехтсбург. Гостям этот замок, взметнувшийся на холме берега Эльбы близ города Мейсена, предлагал роскошные покои. Но алхимику досталась подземная лаборатория и крошечная комнатушка, да и ту на ночь стража запирала на замок. Но сегодня ночью кто-то решил зайти. К чему это – к добру или несчастью?!

Алхимик вжался в стену. Вряд ли ночной гость явился с радостной вестью. Скорее настал страшный час! Ведь прошло уже два года с тех пор, как в 1705 году Август Сильный, курфюрст Саксонии и одновременно король Польши, «поселил» 23-летнего Иоганна Бёттгера в подземелье, ожидая, что алхимик наполнит его казну, превратив свинец в золото. Но результата все нет! И вот дверь открывается в неурочный час… Ужасный знак! Не иначе как благородному королю-курфюрсту надоело ждать – и незадачливого алхимика Иоганна вздернут на виселице, как и других горе-ученых, не сумевших получить проклятого философского камня.

А ведь жизнь могла течь спокойно. Отец, чеканщик, отдал сына в учение самому известному аптекарю Берлина. Почтенный герр Цорн не жалел времени, втолковывая аптекарские премудрости в голову рассеянного ученика: «Старайся, мой мальчик, – растирай порошки, составляй микстуры с тинктурами, готовь настойки для клистира. Это самое благородное занятие!» Но в 16 лет ученик взбунтовался: «Все ваши варева стоят гроши! Я займусь алхимией и научусь получать золото!» Учитель попытался образумить строптивца: «Знаешь ведь, алхимия не поощряется церковными властями. Ты можешь и на костер угодить. Да и глупо думать, что тебе удастся сделать то, что не вышло у других!» Но видно, в тот давний и роковой миг демон тщеславия овладел Иоганном. «На самом деле я уже знаю главный секрет! – запальчиво выкрикнул он. – Мне открыл его один странствующий ученый грек. Он путешествовал по нашим местам, но неосторожно свалился в реку. А я его вытащил. В обмен за спасение грек открыл рецепт секретной жидкости, которую нужно добавлять во время переплавки, чтобы свинец обратился в золото».

Ну кто тянул его за язык? Уже через неделю весь Берлин знал, что ученик аптекаря владеет тайной создания золота – то ли разговор в аптеке был подслушан, то ли сам Цорн проболтался за выпивкой. Но только владетель Берлина, король Пруссии Фридрих I, приказал арестовать юного умельца и доставить к себе. Хорошо, Иоганну удалось сбежать из Берлина. Несколько долгих лет он скитался, никому не нужный, – по Европе бродило множество таких самоучек. Счастье, что однажды в Дрездене ему удалось заинтересовать своими умениями Августа Саксонского, да только Иоганн надеялся найти у него убежище, а нашел тюрьму.

И вот, кажется, час настал. Сейчас войдет палач и потащит несправившегося алхимика на виселицу. Жизнь кончена – и всего-то в 25 лет! А ведь он, считай, и не жил – ничего не успел увидеть, узнать, почувствовать, да у него даже девушки не было…

Дверь распахнулась, впустив яркий свет факела. На пороге, освещенная трепетным огнем, появилась тонкая фигурка. У Иоганна чуть ноги не подкосились. Кажется, вместо палача ему грезится прелестное видение. Вот до чего он дошел, надышавшись ядовитых свинцовых паров!..

Красавица повернулась к стоявшему за ней стражнику: «Поставь факел и жди снаружи!» Стражник воткнул горящий факел в кольцо на стене и выскользнул, притворив дверь. Женщина обратилась к алхимику: «Никто не должен знать о моем приходе! Надеюсь, тебе известно, кто я?»

Иоганн очнулся: видение разговаривает, да еще и обращается к нему! Значит, это живая женщина. Да он, кажется, узнает ее. Однажды, когда ему разрешили выйти погулять во двор замка, он увидел эту темноволосую красавицу, проходившую по галерее. На ней было тяжелое темно-синее бархатное платье, украшенное замысловатым розовым кружевом. На пышных рукавах блистали бриллиантовые подвески, на декольтированной груди переливалось крученое жемчужное ожерелье. Потом он спросил у своего юного прислужника Ганса, который, как и все мальчишки, знал сплетни двора: «Кто та красавица в темно-синем?» Служка, сладко причмокнув губами, прошептал: «Новая фаворитка нашего обожаемого монарха – Анна Констанц, графиня фон Козель». Иоганн ахнул: «Опять новая?!» Ни для кого не было тайной, что всего месяц назад курфюрст пылал страстью к юной баронессе Гертцинген. «Наш курфюрст не только Сильный, но и быстрый, – прошептал Ганс. – Быстро вспыхивает, но и быстро остывает. В наш замок Альбрехтсбург он приехал уже с новой пассией. И слуги шепчутся, что не встает с ней с ложа аж по три дня! Графиню Козель уже все называют фрау Страсть».

И вот вдруг невероятное: эта красавица графиня стоит на пороге подземной клетушки алхимика…

«Я знаю о тебе все! – выпалила она. – Скажу больше: наш милостивый монарх Август практически решил отказаться от твоих услуг». Иоганн похолодел. Значит, впереди встреча с палачом. Но неужели подобная небесная красавица может говорить о смерти ближнего с таким равнодушием? «Впрочем, я пришла не пугать, – заявила красавица. – Наоборот – помочь. Я знаю, что ты был аптекарем, и расскажу курфюрсту, что тебе удалось составить для меня превосходное притирание. Август будет доволен». Иоганн вытянулся в струну: «А что взамен, госпожа?»

Анна окинула молодого человека придирчивым взглядом. Конечно, ростом он не сильно удался, но лицо приятное, слова выдают вполне образованного человека. И главное, в глазах его светится тот романтически-страстный огонь, что выдает всех, кто жадно идет к своей цели. Этот человек – фанатик науки. Но ведь он молод. Возможно, стоит обратиться не только к алхимику, но и к мужчине – немного флирта никогда не повредит.

Красавица улыбнулась самой обворожительной улыбкой: «Знаешь ли ты, что такое любовь, юноша? Так вот, я страстно влюблена в нашего курфюрста и хочу родить ему сына!» Анна запнулась. Конечно, это щекотливая тема. Не стоит упоминать, что любвеобильный Август наплодил больше сотни внебрачных отпрысков. Но вот незадача: все они – девчонки. Наследник-сын, 13-летний Фридрих-Август, пока один. Правда, он вне конкуренции – его родила Кристина Байрейтская, законная супруга курфюрста-ветреника. Но ведь и королевские дети болеют. Так что иметь одного наследника весьма опасно. И если Анна фон Козель сумеет родить Августу еще одного сына, она тоже станет вне конкуренции.

К тому же – Анна вздохнула (боялась даже вспоминать) – она ходила к гадалке. Вот до чего дошла! Опустив очи долу, выслушивала, как старая ведьма каркает: «Сложная жизнь у вас, госпожа моя! Чтобы рассказать вам о будущем, надо провести особый обряд…» И Анне пришлось идти ночью на кладбище и принести оттуда пучок крапивы. Ужас! Из этой крапивы ворожея сплела браслет, который Анна тайно носила на руке три дня, а потом отдала гадалке. Вот по этому браслету ворожея и предсказала ей будущее: «Вижу тебя рядом с курфюрстом. Но имя твое останется в веках, если ты придешь за помощью к алхимику из подземелья. Только он поможет тебе!» Вот Анна и пришла.

Прижав к своей высокой груди тонкие аристократические пальцы, она вкрадчиво проговорила: «Я знаю, юноша, что ты можешь многое – и как алхимик, и как лекарь. Помоги мне – свари такое зелье, чтобы, выпив его, я родила сына! Если это произойдет, я щедро отблагодарю тебя. Что ты хочешь: денег, должности или, может… – Красотка зарделась. – Меня?..»

Иоганн оторопел. Пять минут назад он уже прощался с жизнью, ожидая палача. И вот в одночасье он может оказаться на верху блаженства: да эта красавица просто предлагает себя! Конечно, он не знает, как сварить зелье, о котором она просит. Но ведь уроки Цорна еще не забылись, и рецепт возбуждающей тинктуры для ложа страсти он помнит. А там, глядишь, и сама природа поможет. Ну а после появления наследника эта фрау Страсть, еще более прекрасная, упадет в его объятия… Ради такого стоит пойти на небольшой обман!

Через пару дней прекрасная Анна получила свое зелье. Теперь, в надежде на успех, она удерживала Августа в постели неделями. И старалась не зря – скоро всем стало ясно: влюбленный курфюрст ожидает еще одного наследника.

Однако на узнике-алхимике это отразилось самым пагубным образом. Его приволокли в тайные покои курфюрста и бросили, как кошелку, под пресветлые ноженьки монарха. Август, правда, пребывал в преотличном настроении: «Скоро мне понадобится много денег, алхимик! Ты не забыл, что обязался добыть для меня золото? Даю сроку еще полгода. Если результата не будет, отправлю к палачу».

Курфюрст махнул рукой, и стража, подхватив незадачливого алхимика, поволокла его обратно в подземелье.

Иоганн пришел в ужас. Снова и снова он наугад плавил в печах металлы, добавлял кислоту, ртуть, мышьяк и серу. Разливал и смешивал. Нагревал и выпаривал. Все напрасно! И зачем только он поддался на уговоры красавицы Анны?! Не ожидал бы курфюрст наследника, может, не понадобилось бы ему срочно золото.

Через месяц в подземную лабораторию пожаловал сам курфюрст. Брезгливо огляделся, закрывая нос надушенным платочком, ведь амбре от алхимических опытов явно не запах роз. А вот пришедший с монархом граф Чирнхаус с любопытством осматривал горелки, штативы и материалы алхимика. «Кто делает для тебя глиняные тигли?» – поинтересовался он. «Я сам, мой господин, – ответил Иоганн, кланяясь. – Для работы нужно, чтобы тигли выдерживали больше полутора тысяч градусов, вот я и научился делать их из красной глины». – «А откуда ее присылают?» – «Глина местная. По моей просьбе мальчик Ганс, прислуживающий мне, привозит ее из окрестности городка Окрилль. Это недалеко от Мейсена».

«Ну что ты с ним разговариваешь? – вклинился курфюрст. – Не сумеет переплавить свинец в золото – вздернем, и дело с концом!»

На том посещение и закончилось. Иоганн снова впал в панику, но через пару дней в его лабораторию неожиданно явился граф Чирнхаус. Оказалось, его любопытство было далеко не праздным. Наследник старинного саксонского рода, граф Эренфрид Вальтер фон Чирнхаус был образованнейшим человеком своего времени, тяготел к естественным наукам, лично проводил в Саксонии геологические изыскания. В молодом алхимике граф, как ни парадоксально, увидел родственную душу: «Я всегда мечтал заниматься наукой, но придворные обязанности отнимали массу времени. Теперь же курфюрст приказал мне надзирать за твоей работой, и я смогу заниматься химическими опытами, как сказать, легально. У меня давно есть мечта разгадать тайну китайского фарфора. Как он делается и из чего? Нигде в мире, кроме этой далекой восточной страны, не знают, из чего делать фарфоровое чудо. – Чирнхаус со знанием дела осмотрел глиняные тигли Бёттгера, взвесил их в руке, постучал по поверхности ногтем. – А ты, кажется, нашел исходный материал. Твои тигли получились легкими, твердыми и звонкими. Глина – вот что нужно! Одно плохо – она красного цвета. А фарфор белый». – «Дался вам этот фарфор! – вскричал Иоганн. – Мне надо создать для курфюрста золото!» Чирнхаус усмехнулся: «Разве ты не знаешь, что фарфор ценится выше золота? Всего одна королева Европы, французская Екатерина Медичи, могла позволить себе сервировать весь обеденный стол фарфором. Наш курфюрст обменял для себя всего пару фарфоровых чашек на целый взвод отлично обученных солдат. А Фридрих Прусский отсыпал за шесть тарелок столько золота, сколько весил сам. Так что, если мы сумеем создать фарфор, Август будет рад ему куда сильней, чем золоту».

Чирнхаус знал, о чем говорил. Едва он поведал о фарфоре курфюрсту, тот пришел в возбуждение: «Если вы сумеете получить фарфор, я стану самым богатым государем Европы. Пусть алхимик работает день и ночь под твоим руководством». – «Одно плохо, – осторожно заговорил Чирнхаус. – Алхимик живет взаперти. А ему следует искать новую белую глину. Так что целесообразно разрешить Бёттгеру ездить по Саксонии. А для этого я его приодену: не должен слуга курфюрста позорить господина». Август только рукой махнул: «Делай, как считаешь нужным. Лишь бы у меня появился собственный фарфор».

Словом, Бёттгера перевели из подвала в жилое помещение, приодели, разрешили выходить в город и колесить по окрестностям. Ну а курфюрст, оставив все на верного Чирнхауса, вместе с Анной укатил в свою дрезденскую резиденцию. Иоганн обрадовался: чем дальше Анна будет находиться, тем лучше. А ну как, родив девочку, она решит отомстить неумехе алхимику?

В феврале 1708 года графиня фон Козель действительно разрешилась от бремени дочерью. Узнав о том, Иоганн задрожал как осиновый лист. Ясно, что капризная фаворитка во всем обвинит его. Теперь Бёттгер старался уезжать из замка Альбрехтсбург подальше, дабы ненароком не столкнуться с Анной. Но судьба оказалась не на его стороне. Или пророчество ворожеи влияло на ход событий? Словом, Иоганн оказался вместе с красавицей на одном из постоялых дворов. И что только она делала в эдакой глуши?!

Графиня фон Козель удивленно воззрилась на встречного. Сейчас – в ладно сшитом камзоле, парике и вполне сносных ботфортах – молодой человек никак не походил на грязного оборванца-алхимика. При взгляде на него Анна даже почувствовала, что недаром ее называют фрау Страсть: в крови закипело влечение. Но… Анна вспомнила, что по вине этого недоучки она опростоволосилась перед курфюрстом, родив дочь. Да и старуха ворожея хороша! Зачем послала Анну к этому недотепе?! Это надо же сболтнуть такое: «Имя твое останется в веках, если ты придешь за помощью к алхимику. Он поможет…» Помог – как же! «Ты обманул меня, проклятый!» – взвизгнула Анна. Но Бёттгер не испугался. Более того, резкий звук женского визга словно заставил его очнуться от застарелого страха. Зачем так кричит эта женщина? Да, она фаворитка Августа, но ведь и он, Иоганн Бёттгер, больше не узник подвалов замка, а хлопотами покровителя Чинрнхауса – придворный алхимик короля-курфюрста. Теперь он может не бояться никаких фавориток. Сколько их еще будет в жизни Августа, а создателей фарфора только двое: он и Чирнхаус.

Бёттгер расправил спину и проговорил: «Я работаю по особому заданию курфюрста, госпожа. Не стоит забывать об этом!» Анна чуть не поперхнулась: «Нашел задание – делать чашки с тарелками! Да наш курфюрст просто слишком милостив. Попробовал бы ты, неумеха, создать что-то действительно нужное в этой жизни!» – «Например?» – осведомился Иоганн. «То, зачем я приехала сюда!» – «Что же это, госпожа?» – «То, что изобрели умные люди, – пудра для парика. Вообще-то ее привозят из Парижа. Но она так дорога! Август купил мне целый ящик, но тот, увы, мгновенно закончился. Вот и пришлось покупать у местных парикмахеров». Бёттгер был ошарашен: «Вы приехали сами за пудрой, госпожа?» – «Да! – взвилась красотка. – Дуракам-слугам нельзя доверять в столь деликатном деле. Следует лично убедиться в качестве. Пудра должна быть безупречно белой, мягкой и довольно липкой, чтобы не спадать с парика. Иначе как жить?..»

Дальнейшие недовольные фразы стерлись из головы Иоганна. Видно, у каждого свое горе. Кто-то умрет без пудры, а кто-то без белой глины, ибо не может ее найти.

В лабораторию Иоганн вернулся в тяжелом настроении. В голове крутилась какая-то мысль, но он никак не мог ее поймать. Работа не радовала, а вскоре случилось несчастье – 11 октября 1708 года неожиданно скончался граф Чирнхаус. Иоганн остался один – без друга, руководителя и покровителя. А тут еще не сдерживаемый Чирнхаусом правитель начал яростно требовать результата. Но какой результат без глины? А где ее взять?

День за днем Иоганн объезжал окрестные земли, пытаясь хоть что-то найти. Все впустую. Но однажды ему приснился сон-воспоминание. Прекрасная графиня фон Козель зло выговаривает: «Умные люди изобрели пудру для парика. Она должна быть безупречно белой, мягкой и довольно липкой, чтобы не спадать с парика…» Бёттгер проснулся с вопросом: а из чего делают такую пудру?

Наутро он пришел к местному парикмахеру и попросил посыпать его парик белой пудрой. Цирюльник не поскупился. Бёттгер потрогал пудру – она лепилась в шарики, как глина. «Что это?» – спросил он. Парикмахер, задрожав, признался: он сэкономил на клиенте – посыпал его волосы не дорогой французской пудрой, а так называемой шноррской землей.

Еще лет десять назад купец Шнорр, проезжая по деревушке Ауэ, заметил, что вся округа засыпана белой пылью, похожей на муку. Оказалось, что ветер разносит по округе мельчайшую пыль от белой глины. Купец быстро смекнул, что может разбогатеть, и наладил продажу этой «муки» вместо дорогущей французской пудры.

Бёттгер не стал дальше слушать парикмахера, а кинулся в деревню Ауэ на поиски белой глины. По пути он добрым словом поминал графиню Козель. Видно, не зря она встретилась на его жизненном пути – ей тоже суждено было внести свою лепту в создание саксонского фарфора.

Словом, старуха ворожея оказалась-таки права – имя Анны фон Козель навсегда стало связано с тайной европейского фарфора. Не будь этого, кто бы сегодня вспоминал эту капризную графиню?..

Бёттгер рьяно принялся за эксперименты с новой белой глиной. Он быстро установил соотношение глины, кварца и алебастра, нашел нужную температуру для обжига. Работа пошла споро, и к концу 1708 года опыты были завершены. А в марте 1709 года 27-летний Иоганн Фридрих Бёттгер предстал перед научной комиссией, которой курфюрст Саксонии поручил оценить работу придворного алхимика, а вернее, первого в Европе создателя фарфора. Бёттгер представил шесть чашек – белых, легчайших, почти прозрачных. Они были прочны, устойчивы к кипятку и издавали приятный звон, если по ним постучать деревянной палочкой. К тому же поверхность их была твердой и гладкой – ее не царапал даже острый нож.

Ученые мужи составили заключение, в котором сквозило явное восхищение: «Иоганн Бёттгер показал нам сделанный им фарфор: полупрозрачный, молочно-белый, подобный цветку лотоса…» Словом, сей фарфор ничем не уступал китайскому.

Курфюрст Август Сильный повелел основать в Мейсене фарфоровую мануфактуру, а само производство засекретить. Любой поступающий на работу давал клятву о неразглашении государственной тайны. Ослушникам полагалась смертная казнь. Ну а с 1710 года мейсенский фарфор, выставленный на весенней Лейпцигской ярмарке, начал приносить Августу Сильному реки золота. Создатель фарфора Иоганн Бёттгер получил особую привилегию – работать на заводе Августа. Ну а графиня Козель впоследствии все-таки родила курфюрсту сына. Но это уже другая история.