Первое, что следует осознать искателю истины, это цель жизни. Как только душа начинает чувствовать отрезвление от опьянения жизнью, первое, что она себя спрашивает, это: «Какова моя цель в жизни?» Каждая душа имеет свою собственную цель, но в конце все цели сливаются в одну, и это та цель, которой доискивается мистик. Ибо все души, верным путем или неверным, рано или поздно достигнут этой цели – цели, которая должна быть достигнута, цели, для которой предназначено все творение. Но разница между ищущей душой и той душой, что работает в направлении цели вслепую, подобна разнице между материалом и мастером, который с ним работает. Глина работает для цели формирования сосуда, работает и горшечник, но именно горшечнику достается радость и привилегия почувствовать счастье от выполнения предназначенного, а не глине. И так же с теми существами, которые неосознанно стремятся к цели, и теми душами, что осознанно стремятся к ней, – и те и другие в конце приходят к одному и тому же осуществлению, разница только в сознании.

Первый шаг на духовном пути сделан, когда душа осознала свою внешнюю задачу в жизни. Ибо не каждая душа в мире даже просто осознает свою внешнюю миссию в жизни. А душа, не осознающая цели, может прожить всю свою жизнь и не осознать ее до самого конца жизни, но душа, которую заботит осознание своей миссии, должна рано или поздно осознать ее. Ведь ответ на свой вопрос постоянно слышен человеку в его собственном сердце. Как говорит Саади: «Каждая душа сотворена для определенной цели, и свет этой цели горит в душе». Если пламя зажжено прежде, чем человек родился на земле, ему остается только выяснить для себя цель своей жизни, хотя все вокруг него также указывает на эту цель.

Могут спросить: «Каков наилучший способ для человека понять свою цель в жизни?» Если человек последует склонности своего собственного ума, если он пойдет по той дороге, к которой его влечет, если он последует своей внутренней наклонности, которая не удовлетворится ничем иным, тогда он почувствует: «Есть нечто, ожидающее меня (что ему в данное время неизвестно), что принесет мне удовлетворение». Кроме того, если у человека развита интуиция и он – мистик, это еще проще, потому что тогда ему постоянно говорится, в чем состоит цель его жизни. Ведь природа обладает таким совершенством мудрости. Мы видим, что насекомым дано чувство, чтобы строить себе маленькие домики и защищаться и делать запасы для пропитания. Пчелы, у которых есть дар делать мед, обучаются делать мед. Таким образом, природа научила каждую душу искать свою цель. Она создала каждую душу для этой цели и постоянно призывает эту душу видеть эту цель. Если душа не слышит призыв и спит, то это не вина природы, ведь она призывает постоянно. Поэтому, если бы мне пришлось в нескольких словах сказать о том, как найти свою цель, я бы сказал: пробудившись ото сна.

Могут спросить: «Приведет ли внешняя цель к внутренней цели жизни?» Конечно, приведет. Все, что делает человек, будь то духовное или материальное, является для него лишь для достижения своей внутренней цели, если он только сможет принять ее как таковую. Если он ошибается, то ошибка в нем самом, – он точно так же работает в направлении к своей внутренней цели. Ибо все создано, чтобы работать, как одна схема, и поэтому каждый человек действует в направлении исполнения своего божественного предназначения. Если есть разница, то это отличие данного конкретного индивидуума.

Есть пять аспектов, дающих человеку стремление к выполнению внутреннего предназначения: желание жить, желание знать, желание силы, желание счастья и желание покоя. Эти пять вещей осознанно или неосознанно работают в глубине каждой души. Работая в ней, они подсказывают либо правильные, либо неправильные поступки, и все же эти пять аспектов относятся к единственному предназначению, выполнением которого достигается цель всего творения. Когда желание жить приводит человека в соприкосновение со своей реальной жизнью, жизнью, не подверженной смерти, тогда достигается цель этого желания. Когда человек становится способным полностью воспринять знание о своем собственном существе, в котором обретается божественное знание и тайна всего проявления, тогда достигается цель знания. Когда человек становится способен сообщаться со Всемогущей Силой, тогда исполняется желание силы. Когда человек способен обрести счастье в своем собственном сердце, независимо от всего, происходящего снаружи, исполняется цель желания счастья. Когда человек становится способен подняться над всеми обстоятельствами и влияниями, нарушающими покой души, и обретает собственный покой среди толпы и вдали от мира, у него удовлетворяется желание покоя. Не в том или в другом из этих пяти желаний заключается выполнение предназначения, но именно в исполнении всех пяти желаний достигается та единственная цель, для которой каждая душа рождается на земле.

Желание жить наблюдается не только у людей, но оно непрерывно работает в самых незначительных существах, ползающих по земле и живущих в земле. Когда видишь, как даже мельчайшее насекомое стремится убежать от преследования и спрятаться от попытки дотронуться до него, страшась, что у него могут отнять жизнь, это показывает, что и самое маленькое создание в мире, в котором человек не может найти и следа ума, имеет желание жить. Именно это желание, развиваясь в низшем создании в многочисленных и разнообразных аспектах, проявляется в страхе, в стремлении найти убежище, в разумном способе оглядываться, как заяц в поле или олень, всегда озабоченный тем, чтобы защитить себя от других животных. Это желание, развитое в человеке, показывает еще большие явления разума. И война и мир вызваны желанием жить: причина, стоящая за войной, – это желание жить, причина мира – это также желание жить. Нет ни одной нормальной души, живущей на земле, которая не имела бы желания жить. Да, человек в состоянии сильной подавленности, в печальном настроении может в какой-то момент сказать: «Я не хочу жить, я хочу смерти». Но это не нормальное состояние. Вы можете спросить: «Почему смерть не является желанной, ведь это всего лишь избавление от плотного тела?» Но разве не можем мы превратить плотное тело в легкое тело? Даже материя способна превращаться в дух. Если в сосудах человека начинает циркулировать божественная кровь, это тело перестает быть тяжелым – оно становится легким, как пар. Оно тяжелое, когда вес земли навалился на него, но когда вес земли с него снят, то оно становится легче воздуха.

«Но, – скажете вы, – разве смерть не является возрастанием жизни?» Это – иная фаза жизни. Тело представляет собой законченный инструмент, почему же нам не взять от него все самое лучшее? Зачем торопить смерть, если человек может быть здесь и делать что-то достойное? Бывает, что человек тоскует по смерти, потому что не знает, что ему здесь делать, ему неизвестна цель жизни, именно это заставляет человека тосковать по смерти. Каждое мгновение жизни имеет свою миссию, каждый миг жизни – это возможность. Почему же эта возможность должна быть упущена? Почему бы человеку не использовать каждое мгновение своей жизни для достижения той цели, ради которой он здесь находится? Вопрос только в том, чтобы расшевелить себя, дабы наилучшим образом воспользоваться каждым мгновением жизни. Это само по себе даст человеку такое счастье, что он не захочет уходить. Даже если бы ангелы смерти пришли и принялись тащить его к смерти, он все говорил бы: «Дайте мне остаться здесь еще немного, дайте мне окончить кое-что, что я хотел бы закончить».

Дело, наверное, в отношении. Когда человек находится в нормальном состоянии ума, его единственное желание, его самое сокровенное желание – жить. Что это показывает? Это показывает, что все остальные желания человек приобрел после того, как пришел на землю, но это желание жить он принес с собой. Только из-за того, что он не понимает смысла этого желания, его природы и характера, его тайны, он уступает тому, что его разрушает то, что называется смертью – смертность.

Если желание жить есть самое сокровенное желание человека, если это есть некая божественная субстанция в нем, тогда есть и ответ на это желание, есть возможность выполнения этого желания. Но когда человек не углубляется в тайны жизни, то без знания о жизни и смерти он становится подвержен разочарованию, а это разочарование и есть смерть. Вы можете спросить: «Если желание жить естественно, не лучше ли будет жить и продлевать молодость тела, и как это можно сделать?» Есть три аспекта, которые индусы персонифицируют как Браму, Вишну и Махейша[6] ^– Бога-Творца, Бога-Вседержителя и Бога-Разрушителя. В сохранении молодости заложен конфликт между двумя Богами: Богом-Творцом и Богом-Разрушителем, потому что Бог-Разрушитель разрушает, а Бог-Творец творит. Если Бог-Творец в вас сильнее, то он одержит победу над Богом-Разрушителем. Тем не менее нет в этом мире ничего, лишенного красоты. Если душа получила божественное благословение, она будет наслаждаться каждым аспектом жизни. Младенчество интересно, детство наделено красотой, юность имеет свой дух, преклонный возраст имеет свое знание и достоинство, свою мудрость и красоту. Нет ни одной ноты фортепиано, которая не имела бы своего определенного действия, которая не имела бы своей особой партии в симфонии природы. Будь она на семь октав выше или на семь октав ниже, будь она звонкой, или невыразительной, или естественной, в каком бы ключе она ни звучала, стоит лишь гармоничной руке коснуться ее, она создает гармонию, она делает из нее симфонию. Так и все мы подобны нотам перед божественным Музыкантом, и когда касается Его благословенная рука, то каковы бы ни были жизненные обстоятельства человека, будь он ребенком или юношей, старым или молодым, красота проявится и прибавится к симфонии жизни.

Ошибка в том, что человек желает жить посредством смертной части своего существа, вот что приносит разочарование. Ведь он знает лишь часть своего существа, ту, которая смертна, и он идентифицирует себя со своим смертным существом. Вряд ли хотя бы один из нескольких тысяч осознает, что жизнь живет, а смерть умирает. То, что живет, не может умереть, то, что умирает, не будет жить, только феномен жизни на мгновение наделяет то, что не живет, иллюзией жизни. Когда мы изучаем мертвое тело, – величайшее исследование, которое мы можем провести, – мы видим, что лишь только жизнь отходит, как исчезает все очарование тела. Почему же нет более той привлекательности, которая была всегда? Почему тело лишено всей красоты, магнетизма и привлекательности? Почему те, кто любил этого человека, отшатываются от его мертвого тела, хотят убрать его прочь? Что из него ушло, что в нем умерло? Часть, которая подвержена смерти, мертва, жизнь, которая жила в нем, все еще жива. Это тело только укрывало жизнь, теперь эта жизнь ушла. Но живое существо не умерло, только смертный покров, который покрывал эту жизнь, мертв. Значит, не отсутствие такого знания сообщает человеку страх смерти?

Что же такое смерть, в конце концов? Есть высказывание Пророка, что просветленные души не страшатся смерти. Смерть – это последнее, чего они страшатся. И все же человек ни за что так не боится, как за собственную жизнь. Человек может пожертвовать всем на свете: богатством, положением в обществе, властью или владениями – ради того, чтобы жить. Если жить – врожденное желание, тогда совершенно необходимо найти процесс, способ, как установить связь с той, настоящей, частью себя, которая одна может называться нашим существом, нашим «я», и тем самым стать свободным от того, что называется смертностью. Невежественный человек знает лишь первый этаж собственного дома и, поднимаясь на второй этаж, полагает, что умирает, он не знает, что всего лишь покинул первый этаж и поднимается на второй. Почему бытует такое невежество? Потому что человек никогда не пытался подниматься на второй этаж. Первого этажа ему вполне достаточно, второго этажа для него не существует, хотя это этаж его собственного дома.

Нужно ли добиваться бессмертия, можно ли его обрести? Нет, его лишь нужно открыть для себя. Человеку всего лишь следует сделать свое зрение более острым, иными словами, исследовать самого себя, но это последнее, что он делает. Люди с большим удовольствием исследуют гробницу Тутанхамона в Египте, чтобы найти разгадку тайн, не обращая внимания на тайну, скрытую в их сердце. Скажите им о какой-нибудь тайне, существующей во внешнем мире, они будут с восторгом исследовать ее. Но если вы предложите им заглянуть в глубь себя, они подумают, что это слишком просто, они подумают: «Я знаю себя. Я смертный. Я не хочу умирать, но смерть ждет и меня». Трудности они создают сами, сложности они усиливают сами своим собственным сложным разумом. Они не любят прямого пути, они любят пути зигзагообразные, они любят загадки. Даже если перед ними дверь, они скажут: «Нет, я не ищу ее». Если дверь откроется перед ними, они не захотят выйти через эту дверь, они предпочтут пребывать в своей загадке и видят гораздо больше радости в том, чтобы не суметь найти дверь очень долго. Тот, кто наслаждается загадкой таким образом, приходит в ужас, видя выход. Высказывание Пророка таково: «Умри до смерти». Что это значит? Это вовсе не означает: «Соверши самоубийство». Это всего лишь значит: «Изучай состояние смерти». Не нужно умирать, сыграйте – нужно сыграть смерть и выяснить, что это такое. Весь мистический культ представляет собой такую игру – игру в смерть. Эта игра становится средством, через которое можно понять тайну, скрытую по ту сторону жизни.

Человек сочетает в себе дух и материю. Что есть материя? Это кристаллизованный дух. Что есть дух? Изначальное вещество. Дух можно уподобить текущей воде, а материю – льду. Но если есть текущая вода, то вода будет течь, а лед останется там, где был. Это не значит, что лед не вернется в свое изначальное состояние, – вернется, но его время еще не пришло. Поэтому вода побежит дальше, а лед останется там, где был. Вещество остается там, где оно есть, но жизнь – дух – уходит. Что прежде всего необходимо человеку – это сделать дух независимым от смертного покрова, хотя бы на одно мгновение. Тогда страх смерти естественным образом исчезает, потому что человек начинает видеть состояние после смерти здесь, на земле. Физический покров, если можно так выразиться, заключил душу в плен внутри себя, и душа оказалась в темнице и не может себя увидеть. Что она может видеть, так это покров. Руми поясняет это самым прекрасным образом в стихах, посвященных сну, поскольку именно во сне душа естественным образом становится независимой от своего смертного облачения. Он говорит:

И еженощно Ты уносишь нас из тела,
Стирая скорбь и грязь, нисходишь Ты,
И словно белая доска мы вновь чисты.
Отпущен дух – не править, не служить,
Но в высоте безоблачной парить.
И нет ему ни до темницы дела,
Ни до венца, ни до земных пределов.
В ночи не чувствует оковы заключенный,
Величия не ведает в порфиру облаченный.
Ни мысли, ни заботы нет: пришло – ушло;
В ночи не важно нам ни это и ни то.

Постоянное томление души – томление по свободе от этого плена. Свою книгу «Маснави» Руми начинает с этого плача души о желании освободиться. Но освободит ли душу намеренная смерть, самоубийство? Нет! Ни один мистик никогда этого не сделал, не это имеется в виду. Только играя в смерть, приходит человек к знанию жизни и смерти, и только тайна жизни сделает душу свободной. Разные планы существования, скрытые позади покрова этого физического тела, начинают проявляться человеку, играющему в смерть. Разные способы концентрации, медитации, предписываемые учителем ученику, – все они составляют процесс такой игры. Сами по себе они ничто – это игра. Что важно – так это то, что человек находит в результате этой игры, что он открывает в конце. Конечно, игра начинается с самоотрицания. И человеку, которому нравится по двадцать раз в день говорить «я», не хочется сказать: «Не я – Ты есмь». Но он не знает, что такое провозглашение «я» и есть корень всех его бед. Именно это провозглашение заставляет его чувствовать себя обиженным любым самым малым оскорблением, каждым незначительным вмешательством. Боль, которую приносит ему эта иллюзия, настолько велика, что лучше избавиться от нее. Но это-то как раз последнее, что он сделает. Он расстанется с последним пенни, но не с мыслью о собственном «я». Он будет держаться за него, как будто это самая дорогая вещь. В этом-то и состоит вся трудность и единственное препятствие на духовном пути.

Очень часто люди спрашивают: «Сколько же времени нужно человеку идти по духовному пути?» Нет предела протяженности этого пути, и все же, если человек готов, ему не потребуется много времени. Мгновение – и он у цели. Насколько верно то, что говорили мудрецы прошлых времен своим последователям: «Не ходите прямо в храм, сначала обойдите вокруг него пятьдесят раз!» Значение таково: «Сначала немного утомитесь, а потом входите». Тогда вы его будете ценить. Человек ценит то, для чего ему требуется усилие, если что-либо приходит без малейшего усилия – для человека это ничто. Если бы правительство требовало налог за воздух, которым они дышат, люди протестовали бы. И тем не менее они не знают, что нет никакого сравнения между воздухом и деньгами, которыми они владеют. Ценность первого несравненно выше второго. И все же самые ценные вещи обретаются с наименьшим усилием. Но человек не осознает их важности. Он скорее захочет иметь нечто, достигнутое ценой огромных усилий, что в конечном итоге может оказаться ничем.

Очень просто думать: «Почему каждое существо должно иметь врожденное желание жить, если непрерывная жизнь невозможна?» Потому что нет на свете желания, которое не имело бы ответа. Ответ на каждое желание где-то имеется, исполнение каждого желания однажды произойдет. Поэтому несомненно, что такое желание жить должно быть выполнено. А выполнение этого желания состоит в том, чтобы стать выше иллюзии, которая вызвана неведением относительно тайны жизни.

Желание знания можно проследить во всех живых существах, в низших созданиях, равно как и в человечестве. Если человек замечает поведение птиц и животных в лесу, то он сможет увидеть, что кроме поисков пищи, игр со своими партнерами, защиты от врагов, они также интересуются каждым ощущением, которое приходит к ним через пять органов чувств. Звук, цвет, осязание, запах – каждое чувство оказывает на них влияние. Можно проследить у животных естественное желание что-то знать, именно это желание в человеческой эволюции может быть признано любопытством. С самого детства такая тенденция кажется преобладающей, и, чем сильнее ребенок выказывает эту тенденцию, тем более многообещающим он является, потому что это показывает, что часть, относящаяся к душе ребенка, заметно продвигается вперед. То, что в большей степени впечатляет нас в личности взрослых, – это блеск разума, помимо их доброго нрава и добродетели. Если это такая важная вещь в жизни, то она должна достигать самого значительного результата. А что это за достижение? Это знание высшей истины, которое исполняет цель жизни.

Любопытная душа начинает с того, что пытается узнать все, что видит и с чем входит в соприкосновение. Что она хочет знать прежде всего, так это имя объекта, как он называется, для чего он, что он такое, для чего он используется, как он используется, как он сделан, как его наилучшим образом применить, как получить от него максимальную пользу. Это знание мы называем познанием. Различные подразделения познания, называемые разными именами, являются классификацией этого знания, которое человек получает путем изучения окружающего мира. Но жизнь настолько коротка, а область знания настолько обширна, что человек может все продолжать и продолжать учиться. Он может изучить одно направление знания и обнаружить, что даже одной жизни не хватит, чтобы полностью узнать это отдельное направление знания. Есть другой человек: он не доволен прикосновением к одному только направлению знания, он хочет затронуть многие направления. Он может до определенной степени ознакомиться с различными аспектами знания. Если он чего-нибудь достигнет в этом, то может сделаться тем, кого можно назвать человеком с большим кругозором. И все же это не та вещь, которая выполнит предназначение его жизни. Фараби – великий арабский ученый древности – заявлял, что знает многие стороны знания, но когда он дошел до демонстрации своей оснащенности в области музыки, то оказалось, что ему недостает существенной части, и это была не теория, но практика музыки.

Однако знание можно подразделить на два аспекта: один аспект – это знание, которое мы называем познанием, другой же – это состояние знания. Познание происходит от рассуждения: «Это так из-за того или из-за этого». Вот знание. Но есть состояние знания, которое не может быть объяснено никаким «потому что», можно только сказать, что это так и не может быть по-другому. Знание с приложенным к нему «потому что» опровергается тысячу раз. Один ученый, или изобретатель, или знающий человек имеет один аргумент, другой приходит и говорит: «Это не то, что я думаю, я выяснил истину об этом, которую тот, кто искал раньше, воспринял неверно». Так всегда было и так всегда будет с внешним знанием. Но с тем состоянием знания, которое есть центральное знание, никогда не было разночтений и никогда не будет. Святые, мудрецы, провидцы, мистики, пророки всех времен, в какой бы части света они ни родились, когда прикасались к этому царству знания, все были согласны в отношении этой одной вещи. Именно поэтому они назвали ее Истина. Но так было не потому, что это была концепция одного человека, или же выражение другого человека, или доктрина определенного народа, или учение определенной религии. Нет, это было знание каждой знающей души. И каждая душа, в прошлом ли, настоящем или будущем, когда бы она ни достигла стадии, на которой она знает, осознает то же самое. Поэтому именно в этом знании может быть обретено выполнение предназначения прихода человека на землю.

А теперь вы можете спросить: «Что же это за знание? Как может человек постигнуть его?» Первое условие состоит в том, чтобы отделить внешнее знание от внутреннего знания. Ложное и истинное – две эти вещи не могут идти вместе. Это условие состоит в отделении реального от нереального. Знание, полученное от внешнего мира, есть знание покрова всего сущего, но не духа всего сущего. Поэтому такое знание не может быть существенным знанием. Это не знание духа всего сущего, это знание покрова всего сущего – то, что мы учим и называем познанием, и именно ему мы придаем величайшее значение. Вы можете сказать: «Что же делать, когда призыв интеллектуального рассудка к знанию и познанию таков, что ставит под угрозу веру в возможность знания в себе?» Ответ таков: продолжать в таком случае работать с интеллектуальным знанием до тех пор, пока человек не почувствует себя удовлетворенным им или же не устанет от него. Ибо человек не должен искать пищу, если он не голоден. Пища, которую ищут в отсутствии голода, окажется ядом. Великое само по себе знание себя, если нет к нему естественного желания, пламенного, как ревущий пожар, не проявляется.

Вы можете спросить: «Тогда почему бы нам не попытаться проникнуть до самой глубины всего внешнего, разве тем самым не достигнем мы того же самого знания?» Это невозможно. Простейший путь и возможный путь – достигнуть знания самого себя. Последствие такого достижения даст человеку проницательный взгляд в глубину внешних вещей, в дух внешних вещей. Вопрос стоит о себе, о знании себя – вот что такое это знание. Знаем ли мы себя? Никто из нас ни на одно мгновение не подумает, что мы не знаем себя. В этом трудность. Каждый говорит: «Я знаю себя лучше, чем я знаю кого бы то ни было другого. Что мне познавать в себе? Анатомию тела?» Да, первое, что необходимо понять, – это строение тела, это первый урок.

Изучая его, человек обнаружит, что имеется пять разных аспектов, составляющих наше физическое тело. Мистики для удобства называют их земля, вода, огонь, воздух, эфир. Но их не следует сравнивать с научными терминами – это только для удобства мистика. Затем человек видит разные чувства, органы чувств – каждый орган чувств представляет один из этих пяти элементов. Возвращаясь к естественным тенденциям и потребностям в жизни, можно сказать, что каждое действие человека имеет отношение к этим пяти элементам. Такое изучение механизма заставит человека понять, что нечто, что он всегда называет «я», – не что иное, как механизм, – механизм, составленный из пяти элементов, а элементы взяты взаймы у внешнего мира. И он обнаружит, что его ум, получающий опыт через все органы чувств, все же остается в стороне, как наблюдатель, который строит модель окружающего мира и воспринимает его через посредство этого механизма, называемого его телом. Это знание откроет глаза глубоко мыслящему человеку на тот факт, что он – это не его тело, хотя сознательно или бессознательно есть, пожалуй, один из миллиона людей, кто ясно осознает: «Мое тело – это инструмент, я – это не тело». Тот, кто пришел к осознанию: «Мое тело – это инструмент», – владыка своей тюрьмы, он – инженер этого устройства.

И тогда приходит следующая стадия знания себя: исследование того, что называется умом. Проведя краткое обследование ума, человек обнаружит, что разнообразные качества, такие, например, как рассудок, память, мышление, чувства и эго, – все эти пять вещей составляют ум. Он обнаружит, что есть поверхность этого и есть глубина этого. Его глубина – это сердце, его поверхность – ум. Каждое свойство ума представляет один из пяти упомянутых элементов. Это снова возвращает нас к мысли, что даже ум, пребывающий выше физического тела, есть механизм. И чем лучше человек знакомится с механизмом, тем больше он становится способен управлять им с наибольшей пользой, – именно незнание тайны этого механизма оставляет его в неведении относительно своих собственных владений. Это знание заставляет его думать: «Я – не тело, но я и не ум, я – инженер, имеющий два этих владения, два этих устройства, чтобы ими работать для большей пользы в жизни». Тогда человек задается вопросом: «Кто же я?» До определенной степени даже ум – это механизм, взятый взаймы у внешней сферы, как и тело, он представляет собой механизм, позаимствованный у физического плана, собранный и сконструированный. Поэтому ни ум, ни тело – это не есть сам человек. Человек думает: «Это я» только потому, что он не может себя увидеть. И поэтому человек говорит обо всем, что он видит: это я. Его собственное «я» знакомится со всем, кроме себя самого. Итак, этот ум, который использует «я», становится своего рода покровом, застилающим свет, который выполняет цель жизни.

Когда это осознается на интеллектуальном уровне, то, хотя такое понимание и не дает достижения цели жизни, человек начинает путешествие в поиске истины. Это необходимо осознать через процесс медитации, процесс, посредством которого «я» может отделить себя от тела, а затем и от ума. Ибо собственное «я», заблуждающееся на протяжении всей жизни, не готово понять истину, не подготовлено к пониманию истины. Оно отвергает истину, оно борется против истины. Это подобно истории, рассказанной в моем Диване, как лев однажды увидел львенка, путешествующего по пустыне с овцами. Лев был изумлен. Вместо того чтобы бежать за овцой, он побежал за львенком. А маленький лев испугался и задрожал. Отец сказал ему: «Сын мой, идем со мной, ведь ты лев». «Нет, – сказал львенок, – я дрожу, я дрожу, я боюсь тебя. Ты не похож на моих друзей. Я хочу бегать с ними, играть с ними. Я хочу быть с ними». «Сын мой, пойдем со мной, – сказал лев, – ведь ты – маленький лев». «Нет, – сказал львенок, – я не лев. Ты лев, и я боюсь тебя». Лев тогда сказал: «Я не позволю тебе уйти, ты должен пойти со мной».

Лев взял его с собой на берег озера и сказал: «Ну-ка, посмотри вниз, посмотри своими глазами, лев ты или овца». Это объясняет, что значит инициация и чему учит инициирующий своего ученика в процессе медитации. Как только происходит отражение образа в озере сердца, самопознание приходит само собой.

Именно желание всего того, чего человек хочет достичь, дает ему желание власти. Человек желает власти для того, чтобы удержать что-то, сделать что-то, достичь чего-то, выработать что-то, привлечь что-то, использовать что-то, управлять чем-то, усвоить что-то. Если это естественное желание, то на это есть ответ. Ибо не может быть желания, на которое нет ответа, – ответ на желание состоит в полном знании этого желания. Какая бы сила ни достигалась внешними усилиями в жизни, какой бы великой она ни представлялась на данный момент, при ближайшем рассмотрении она оказывается роковой. Даже такие великие силы, как нации, еще существовавшие перед самой войной[7], рассыпались в одночасье. Была армия, был флот, была собственность, государство. Империя, такая, как Российская империя – как долго она строилась! Но одного мгновения хватило, чтобы разрушить ее. Если внешняя сила, какой бы внушительной она в данный момент ни представлялась, окажется в конечном итоге фатальной, тогда где-то там должна иметь место некая скрытая сила, которую можно назвать достойной, – и эта сила скрыта в человеке.

В состоянии опьянения внешней силой, которой он обладает, человек может не заметить взращивание или развитие силы внутренней и, полагаясь на ту силу, что ему не принадлежит, однажды становится жертвой той силы, которой обладает. Потому что, когда внешняя сила становится больше, а внутренняя – меньше, большая сила поглощает меньшую силу. Так герои, короли, императоры, люди, имевшие в своих руках огромную силу, богатство или внешнее влияние, становились жертвами той самой силы, на которую всегда полагались. Так человек думает: «Если на внешнюю силу не следует полагаться, тогда где же найти такую силу, на которую можно положиться?» А силу эту человек должен найти в себе. Что это за сила? В терминах суфиев эта сила называется Иман – убежденность. А как строится такая сила? Эта сила строится с помощью того, что суфии называют Якин, что означает вера. Вера достигает высшей точки в убежденности. Тот, кто не имеет склонности верить, никогда не придет к убежденности.

Тогда возникает вопрос: разве сила, развитая личностью человека, не ограничена? Верно, это ограниченная сила. Но если следовать той заповеди, которую Христос дал в словах: «Ищите же прежде Царства Божия [и правды Его], и это все приложится вам», то достигается сила, являющаяся неограниченной силой. А если нет, то нет и смысла в том, чтобы называть Бога Всемогущим. Преимущество слова «Всемогущий» в его осуществлении. Оно учит нас, в первую очередь, тому, что все могущество – это одно могущество. И хотя внешне мы видим различные силы, одну больше другой, в гармонии либо в конфликте друг с другом, видим ограниченные силы, работающие за или против друг друга, – все же через внутреннее осознание человек открывает, что не существует иных сил, кроме одной-единственной. В поддержку этого утверждения в Коране сказано, что ничего нет могущественнее того, что показывает одну и ту же, единственную силу, – и это сила Всесильного. Иными словами, как в ограниченном аспекте, который мы видим, так и в своем абсолютном существе есть лишь одна-единственная сила. Вот почему ни одно могущество не устоит против той силы, которую мы называем Всемогущей Силой, вот почему ни одна сила не действует против нее, вот почему все аспекты силы и власти исходят от нее, и они в ней, и будут поглощены ею в конце.

Пока человек стремится к власти, – а каждый стремится к ней тем или иным способом – без знания об этой самодостаточной силе его уделом всегда будет разочарование. Ибо он всегда найдет ограничения. Его идеалом будет движение вперед, но он обнаружит, что ему не хватает сил. Только придя в соприкосновение со Всемогущей Силой, он начнет осознавать Всесильного и сам феномен Всемогущего.

Теперь возникает вопрос: как можно войти в соприкосновение с этой Всемогущей Силой? Пока человек помещает собственную мелкую личность перед собой, до тех пор, пока он не может избавиться от нее, до тех пор, пока его собственная личность и все с ней связанное интересует человека, он будет постоянно находить ограничения. Прийти в контакт с Силой можно только одним способом, а именно путем самоуничижения, которое в Библии называется самоотречением. Люди интерпретируют это по-другому. Самоотречение, говорят они, означает отказ себе во всем счастье и всех радостях этой земли. Если бы нужно было отказывать себе в счастье и удовольствиях этой земли, то зачем была бы создана эта земля? Только для того, чтобы ее отрицать? Если бы она была создана для того, чтобы от нее отказывались, это было бы очень жестоко. Ибо постоянный поиск человека – это поиск счастья. Самоотречение значит отречение от той мелкой личности, что вползает во все, уничижение того фальшивого эго, которое подсказывает человеку попробовать свои незначительные силы в том или этом, это означает отказ от идеи собственного существа – существа, которое человек знает в качестве самого себя, и утверждение Бога на этом месте; отказ от своего «я» и утверждение Бога. Вот настоящее смирение. Когда человек из вежливости говорит: «Я – ничтожное маленькое создание», – он, возможно, прячется за своими словами. Это его тщеславие, поэтому такое смирение не принесет пользы. Когда человек полностью себя отрицает, не надо слов. Что он может сказать? Похвала и обвинение становятся для него равны, слов нет. А как этого можно достичь? Это достигается не только молитвой, или поклонением Богу, или верой в Бога. Это достигается через забвение себя в Боге. Вера в Бога – это первый шаг. Верой в Бога достигается потеря себя в Боге. Если человек способен сделать это, значит, он достиг силы, которая превыше человеческого понимания. Процесс достижения такой силы называется суфиями Фана. Фана – это не обязательно разрушение в Боге. Фана приводит к тому, что можно назвать воскресением в Боге, что символизировано Христом. Христос на кресте – это изложение Фана, которая означает: «Я не есть». А идея воскресения объясняет следующую стадию, которая называется Бака и означает: «Есть Ты», смысл которой в восшествии ко Всемогуществу. В этом восхождении ко Всемогуществу видится божественный дух. Фана не достигается через самомучение, через самоистязание, через доставление себе массы неприятностей – вопреки тому, чем занимаются многие аскеты. Потому что даже после того, как они себя истязают, они не приходят к такому осуществлению, если вообще собирались к нему прийти. Только через отрицание своего мелкого «я», фальшивого «я», закрывающего истинное «Я» человека, обретается суть Божественного Существа.

Секрет счастья, которое ищет каждая душа, сокрыт в знании самого себя. Человек ищет счастья не потому, что счастье является средством его существования, но потому, что счастье – это его собственное существо. Поэтому человек ищет счастье для себя. Что дает человеку склонность к поискам счастья, так это чувство утраты чего-то, чем он всегда владел, что ему принадлежало, что было его собственным «я». Отсутствие счастья, которое душа испытывает с того самого момента, как она приходит на землю, и которое становится все сильнее и сильнее с каждым днем, заставляет человека забыть, что его собственное существо и есть счастье. Он думает, что счастье – это нечто приобретаемое. Поскольку человек думает, что счастье – это нечто приобретаемое, он постоянно устремляется то в одном, то в другом направлении, чтобы достичь его. В конце концов, после всего этого стремления он обнаруживает, что в том, что он называет удовольствиями, нет истинного счастья. Удовольствия могут быть тенью счастья, они дают иллюзию, но всякая иллюзия, стоящая рядом с реальностью, более интересна среднему человеку, чем сама реальность. То счастье, что мимолетно, счастье, зависящее от чего-то внешнего по отношению к человеку, называется удовольствием. Очень часто в повседневном языке мы путаем удовольствие и счастье, не видя между ними различия. Беззаботное времяпрепровождение, развлечения, веселье и веселость, отвлекающие мысли человека от обязанностей, тревог и ограничений жизни и дающие мимолетное утешение, – именно это человек поначалу и считает путями счастья. Но поскольку он не может удержать их, поскольку он часто обнаруживает, что, доискиваясь того, что можно назвать удовольствием, теряет больше, чем приобретает, он начинает искать чего-то, что по-настоящему станет средством обретения счастья. Именно это очень часто пробуждает душу и заставляет ее искать мистерию в религии, чувство – в философии, тайну – в мистицизме, ради того чтобы найти в этом счастье. Но все это лишь поможет человеку найти счастье, ибо все эти понятия не являются сами по себе счастьем. Душа – вот что есть само счастье, но не все те внешние вещи, которых доискивается человек и которые, как он думает, дадут ему счастье. Сам факт, что человек постоянно жаждет счастья, показывает, что реальный элемент, который может именоваться истинным существом человека, является не тем, что сформировало его тело и что составило его ум, но тем, что он есть в себе.

Ум и тело – это механизмы. Посредством ума и тела человек познает жизнь более полно, более ясно, но они не являются счастьем сами по себе, и то, что человек испытывает через них, не дает настоящего счастья. То, что он через них переживает, – это просто удовольствие, скоротечная иллюзия счастья. Это происходит не только потому, что удовольствия ценятся выше, чем они того стоят, но и потому, что очень часто на пути удовольствий, по мере того как человек продвигается дальше в поисках счастья, он создает все больше и больше несчастья для самого себя. Очень часто так и бывает. Куда бы он ни обратился, что бы он ни сделал, какой бы план ни разработал, полагая, что тот принесет ему счастье, – это лишь порождает все большие неприятности, поскольку он ищет счастье в неверном направлении.

Человек может спросить: «Возможно ли, что секрет счастья лежит тогда на пути аскетов – в мучениях, истязаниях самого себя, в том, что они делают на протяжении многих лет?» Даже и это не дает счастья – это всего лишь отвлечение от мирских удовольствий, которые порождают иллюзию. Аскет наглухо закрывается в себе, чтобы иметь возможность выбрать другое направление. Но очень часто происходит так, что живущий жизнью аскета сам не ведает, что он делает и для чего нужно все это. А следовательно, даже если он проживет аскетом всю свою жизнь, он не сможет получить от нее пользу во всей полноте. Тогда его потери больше, чем приобретения. Ибо даже аскетизм не есть счастье – это лишь средство самодисциплины, это упражнения, направленные на то, чтобы бороться против искушений, которые постоянно влекут человека по жизни, одновременно загораживая ему путь к счастью. Не понимая этого, человек может продолжать вести аскетическую жизнь, но не выигрывает от этого, подобно солдату, который всю жизнь тренировался, но ни разу не воевал. Многие поняли самоотречение как путь к счастью и интерпретируют самоотречение в форме аскетизма – отказа от всех удовольствий, если они мимолетны. Есть другая точка зрения, с которой на это можно взглянуть следующим образом: создание не предназначено для того, чтобы отказываться от него. В Коране мы читаем, что Бог создал все, что есть на небесах и на земле, и подчинил все это человеку. Отсюда явствует, что ничего из того, что красиво и приятно, что приносит радость и удовольствие, не следует отвергать. Секрет всего этого вот в чем: человеку можно держать то, что для него создано, но нельзя допустить, чтобы оно держало человека. Когда человек ищет удовольствий, он на самом деле отрекается от пути счастья, настоящего счастья, и именно тогда он поступает неправильно. Если в поисках счастья, высшего счастья, он идет по жизни, то ему не обязательно быть аскетом и отказывать себе во всех удовольствиях. Рассказывают о Соломоне, что у него было видение, когда Бог открылся ему и сказал: «Проси, и Я дам тебе». Соломон сказал: «Дай мне понимающее сердце, мудрость и знание». И Бог сказал ему: «Раз ты попросил этого, но не просил себе долгой жизни, не просил себе богатства, но попросил себе понимания, тогда Я сделаю по слову твоему: Я даю тебе мудрое и понимающее сердце. И Я также даю тебе то, чего ты не просил – богатство и знатность, и Я продлю дни твои». Это показывает, что истинный путь – не отказ от вещей, но использование их правильно и с пользой, это не уход от жизни, но пребывание среди толпы, пребывание в гуще жизни и все же непривязанность к ней. Вы можете сказать, что жестоко быть отстраненным от того, кто хочет нашей любви, и доброты, и симпатии. Вы можете привязаться ко всему миру, если не будете принадлежать миру. Если человек сконцентрировал мысли на идее настоящего счастья, которое достигается осуществлением своего «я» (осознанием себя), и если он не позволяет ничему препятствовать этому осуществлению, тогда в конечном итоге он достигает этого счастья, которое является целью прихода на землю каждой души.

Тайна, скрытая за всем проявленным, – это вибрация, вибрация, которая может быть названа движением. Именно эта разница вибраций, будучи разделена линиями, образует планы существования, и каждый план отличается по ритму таких вибраций. Когда мы рассматриваем жизнь в целом, мы можем провести одну черту: начало и конец, или дух и материя, или Бог и человек. И мы обнаружим, что ритм, который начинает линию, тонкий и без помех, а ритм, что чувствуется в конце этой линии, грубый и нечеткий. Эти два ритма можно назвать жизнью чувства и жизнью спокойствия.

Это два противоположных понятия. Жизнь чувства дает мимолетную радость; а жизнь, являющаяся первым аспектом жизни, дает спокойствие и достигает высшей точки в вечно длящемся покое. Радость, как бы велика она ни была, усиливается и спадает, у нее должна быть своя реакция. Кроме того, она зависит и от чувства, а от чего зависит чувство? Чувство зависит от внешней жизни, должно быть что-то помимо вас для того, чтобы вызывать чувство. Но спокойствие ощущается в глубине существа само по себе, оно не зависит от внешнего ощущения. Это нечто, принадлежащее человеку, нечто, составляющее собственное «я» человека. Если спросить того, кто живет в некоем постоянном восторге от мирских удовольствий и кому Провидение предоставило все вообразимые удовольствия на свете, если спросить этого человека: «Каково твое желание, кроме того, что ты испытываешь?» Он ответит: «Чтобы меня оставили в покое». Когда он потеряет голову, когда он выйдет из себя, он будет жаждать ощущений, но когда его страсть пройдет, чего ему будет недоставать на самом деле, так это покоя. Поэтому нет такого удовольствия в мире, как бы велико оно ни было, нет такого опыта, каким бы интересным он ни казался, что могли бы дать то удовлетворение, которое приносит одно лишь спокойствие. Властитель может быть счастлив, сидя на своем троне, с короной на голове, видя перед собой множество слуг, но он почувствует удовлетворение лишь тогда, когда он останется наедине с собой. Все остальное ему кажется ничтожным, оно не имеет цены, самая ценная вещь для него в тот момент – пребывание наедине с собой.

Однажды я видел Низама[8] – великого правителя – во всем его блеске, наслаждающимся королевским великолепием вокруг себя, а потом я увидел того же самого властителя сидящим в одиночестве на маленьком коврике, так вот, именно в этот момент он был сам собой. Так же происходит и со всеми. Изысканные блюда, нежный аромат, музыка, все прочие удовольствия линии и цвета, красота во всех ее аспектах, которая, кажется, отвечает жизненным требованиям человека, в конечном итоге проигрывает в сравнении с тем удовлетворением, которое душа испытывает в глубине себя, которое она чувствует как собственность, принадлежащую лично ей, как нечто, что человеку не требуется искать вне себя, то, что он может найти в себе и что порой несравнимо больше и ценнее, чем что-либо другое на свете, нечто, что не может быть куплено или продано, нечто, чего никто не может отнять, нечто, что более священно и свято, чем религия или молитва. Ибо любая молитва и вера существуют для того, чтобы достичь этого спокойствия.

Человек хороший и добрый, весьма ученый и умелый, сильный и могущественный при всех этих качествах не может быть духовным, если его душа не достигла того ритма, который является естественным ритмом его существа, ритма, в котором единственно существует удовлетворенность жизнью. Спокойствие – это не знание, спокойствие – это не сила, спокойствие – это не счастье, но спокойствие – все это и кроме того, спокойствие порождает счастье, спокойствие вдохновляет человека знанием видимого и невидимого, именно в спокойствии пребывает Божественное Присутствие. Не тот побеждает в этой непрестанной битве жизни, кто возбужден, но тот, кто спокоен, выдерживает все, прощает всех, понимает все и всех, впитывает в себя все сущее. Тот же, кому недостает спокойствия, при всех своих владениях, будь то собственность на этой земле или свойство ума, беден, даже имея и то и другое. Он не получил того богатства, которое можно назвать Божественным и без которого бесполезна сама жизнь человека. Ибо истинная жизнь состоит в спокойствии, это жизнь, которая не будет похищена смертью. Секрет мистицизма, тайна философии – все это постигается по достижении спокойствия. Вы не можете не признать Божественное в человеке, который стал человеком спокойствия. Это не тот разговорчивый, любящий спорить человек, доказывающий, что он мудрец. Он может обладать интеллектом, мирской мудростью и тем не менее не иметь чистого разума, который один и есть настоящая мудрость. Истинная мудрость обретается в спокойствии, ибо спокойствие есть признак мудрости. Только спокойный наблюдателен, спокойствие дает ему силы внимательно наблюдать. А значит, только спокойный способен творить, ибо творить ему помогает спокойствие. Только спокойный способен созерцать, а тот, кто не имеет спокойствия, не может созерцать должным образом. Поэтому все то, что относится к духовному прогрессу в жизни, зависит от спокойствия.

Тогда возникает вопрос: что заставляет человека испытывать недостаток спокойствия? Ответ таков: любовь к ощущениям. Человек, который стремится познать жизнь в движении, в действии, в любой форме, желает все больше и больше такого опыта. В конечном итоге он становится зависимым от той жизни, что вовне, и таким образом теряет свое спокойствие – спокойствие, которое и представляет собой его настоящее «я». Люди говорят о ком-нибудь: «Этот человек потерял свою душу». Но душа не потеряна, душа потеряла свой покой. Поглощенность внешней жизнью, когда каждое мгновение дня и ночи отдается размышлениям и тревогам, работе и битвам в одиночку, – все это в конце концов отнимает у человека его душу. Даже если в этой борьбе человек получит в награду что-либо внешнее по отношению к себе, все равно некто, сражающийся более умело, чем он, однажды вырвет это у него из рук.

Вы можете спросить: разве не жизненная необходимость заставляет нас сосредоточиться на внешней жизни, не оставляя нам даже мгновения, чтобы испытать покой? В ответ на это я должен сказать следующее: предположим, что внешняя жизнь занимает десять часов в сутки, у вас все же остается два часа, даже если бы сон занимал у вас десять часов в сутки, вы все равно могли бы потратить эти два часа. Все, что нужно для того, чтобы достичь спокойствия, – это найти тот ритм, который заложен в глубине нашего существа. Это подобно морю: поверхность моря пребывает в вечном движении, а глубина его всегда спокойна. Так и с нашей жизнью. Если наша жизнь ввергнута в море деятельности, она находится на поверхности, мы же сами живем в глубине, в этом спокойствии. Задача состоит в том, чтобы осознать это спокойствие, которое мы можем найти сами. Только это сможет дать нам решение наших проблем. Если нет, то в тот момент, когда мы захотим решить одну проблему, найдется другая трудная проблема. Нет конца нашим проблемам, нет конца трудностям внешней жизни. И если мы будем волноваться из-за них, то никогда не сможем их разрешить. Некоторые думают: «Можно и подождать, возможно, обстоятельства станут лучше, тогда и посмотрим, что делать». Да когда же станут лучше эти обстоятельства? Они станут только еще хуже! Становятся ли условия лучше или хуже, в первую очередь следует искать Царство Божие в себе – там, где пребывает наше спокойствие. Как только мы найдем его, мы найдем свою опору, мы обретем самих себя. И, несмотря на всю деятельность и движение на поверхности, мы сможем сохранять это спокойствие невозмутимым, если будем крепко держать его, осознав его.

На языке индусов долг называется Дхармой, что значит религия. Чем больше мы изучаем природу и характер того, что мы называем долгом, тем более мы понимаем, что душа религии может быть обретена в духе долга. Если бы долг не был настолько священным, чтобы играть важную роль в жизни человека, то форма религии была бы ничто для вдумчивой души. Со стороны древних было мудро называть религию долгом или долг – религией. Ведь религия не в том, чтобы отправить службу или соблюсти ритуал, истинная религия – это чувство или ощущение долга. Долг не обязательно является целью жизни, он подобен маяку, указывающему путь в порт: «Вот пристань, причаливайте сюда, здесь порт вашего назначения». Это может и не быть окончательным пунктом назначения, но тем не менее в долге человек находит дорогу, ведущую к цели жизни.

Похоже, что, хотя знание долга приобретается ребенком после его прихода в мир, все же он приносит с собой в мир чувство долга. И в соответствии с тем чувством долга, которое выказывает ребенок, он подает определенные надежды на будущее. Человек может быть весьма ученым, способным, образованным, сильным, иметь связи, и все же, если он лишен чувства долга, вы не можете на него положиться. Как только вы поймете, что у человека имеется живое чувство долга, вы можете ему довериться, вы чувствуете, что можно положиться на этого человека. И когда вы ощутите такое чувство, оно станет больше, чем какое бы то ни было иное впечатление, которое этот человек может на вас произвести. В этом вся добродетель, и сила, и мощь, и благословение. Вы цените друга, которому можете верить, вы цените отношения, в которых вы можете доверять. Поэтому все навыки, которыми обладает человек, кажутся поверхностными, но под ними есть единый дух, который их оживляет и делает воистину ценными, и дух этот – чувство долга. Те, кто завоевал доверие целой нации, а мировая история знает немного тех, кто завоевал доверие большинства, показали себя действительно великими, и это было достигнуто развитием чувства долга.

Далее, есть пять разных аспектов в рассмотрении вопроса долга. Один аспект – думать о долге по отношению к потомству, к детям, нашим собственным и детям других людей. И по отношению к тем, кто моложе годами, у нас есть определенный долг. По отношению к своим друзьям, знакомым, которые еще не эволюционировали настолько, чтобы видеть вещи так, как видим их мы, у нас тоже есть долг. И как только человек это осознает, он обнаружит многое в жизни, что требует внимания, а если этого не учесть, то это окажется пренебрежением своим долгом. Каково бы ни было наше положение в жизни, богаты мы или бедны, у нас есть царство, и это царство – мы сами. Мы можем помочь и послужить мыслью и действием, необходимым в определенный момент. Самим своим интересом к данному вопросу, всем, что мы делаем в данном отношении, как бы материально это ни показалось снаружи, проявляется религиозное действие.

Другой аспект долга – это долг по отношению к нашим собратьям, нашим сотрудникам, друзьям и знакомым, с которыми мы общаемся в своей повседневной жизни, с которыми у нас не возникает деления на старших и младших и вообще какой-либо разницы. У нас есть долг и по отношению к ним. В первую очередь мы должны изучить психологию их естества: если нам надлежит их учить, то не учить их как учитель, если мы помогаем им, то не помогать как благодетель, – какую бы помощь мы им ни оказывали, делать это нужно таким образом, чтобы даже и мы сами об этом не знали. Это – наилучший путь служения, потому что даже делать добро – самое трудное дело, если мы не умеем этого. Если бы мы умели завоевать симпатии наших собратьев и оказать им некоторую небольшую услугу без претензий, не думая о том, чтобы нас оценили, не ожидая награды, то, конечно же, мы осуществили бы религиозное действие.

Третий аспект долга направлен на тех, кто старше годами. [Мы должны] проявлять к ним симпатию, оказывать уважение их возрасту, приобретенному опыту. Даже если у них нет тех навыков или учености, которые имеем мы, это не имеет значения. Возможно, они знают что-то большее, чего мы не знаем. Мы не можем знать всего, мы не можем знать всех вещей. Есть вещи, которым учит лишь опыт, есть вещи, которые приносит лишь возраст. Если в человеке, как бы разумен и способен он ни был, это чувство по отношению к возрасту, это уважение к старшему брату, это почтение к тем, кто старше годами – матери, отцу, брату или сестре, учителю или другу – еще не родилось, то он еще не узнал религии. Поскольку именно это и является основой религии.

Сказано, что ребенок Пророка однажды назвал раба по имени и Пророк это услышал. Первое, что он сказал, было: «Дитя мое, зови его дядей, он достиг почтенного возраста». Кроме того, есть психологическое действие и противодействие. Те, кто вошел в зрелый период жизни, достигли такой стадии, когда их добродушие по отношению к молодым дается как сокровище – живое сокровище. Порой опьянение жизнью, погруженность человека в мирскую деятельность, все возрастающая энергия, которую человек испытывает в юности, его сила, и положение, и знание, и способности приводят к тому, что он упускает это из виду. Но если возможность потеряна – она потеряна, она уже не вернется никогда. Все мы в этом мире путники, и те, кто рядом с нами, или те, кого мы видим, – это те, кого мы встречаем в своем путешествии. Поэтому появляется возможность подумать о том долге, который у нас есть по отношению к ним. Ни мы не будем с ними вечно, ни они не будут с нами. Жизнь – это сон, в который мы заброшены, сон, который все время меняется. Поэтому потерянная возможность исполнить свои небольшие обязательства повседневной жизни – того, что составляет часть нашего долга, – подобна забвению своей религии.

Четвертый аспект долга – это наш долг по отношению к государству, нации, всем тем личностям, которые там находятся, выше или ниже: королю, президенту, командиру, офицеру, секретарю, чиновнику, носильщику или слуге, а также духовному источнику подъема, такому, как церковь, духовный центр и личности, связанные с ними, – священник или другое духовное лицо, советчик человека или его учитель. По отношению ко всем ним у нас существует долг, и лишь соблюдая его, мы сможем выполнить Дхарму, наш долг.

Пятый аспект нашего долга – это долг по отношению к Богу, нашему Творцу, Поддерживающему, Прощающему наши недостатки. Человек может сказать: «Мы не хотели сюда приходить, зачем же нас сюда отправили?» Но это говорится в момент смятения ума. Если ум спокоен, а человек обладает здравым рассудком, то он скажет: «Даже если бы ничего больше мне не дано было в жизни, жить под этим солнцем – это величайшая привилегия». Человек говорит: «Я тружусь в поте лица и зарабатываю деньги, и это моя жизнь, которую я делаю сам. Кого же за это благодарить?» Но мы ведь едим не деньги, то, что мы едим, не делают в банке. Оно делается солнцем, и луной, и звездами, и землей, и водой, и той природой, что живет перед нами. Если бы у нас не стало воздуха, чтобы дышать, мы задохнулись бы в одно мгновение. Эти дары природы, которые перед нами, – разве можем мы за них достаточно отблагодарить? Кроме того, по мере того как человек духовно развивается, он видит, что не только его тело нуждается в пище, но и его ум, его сердце, его душа, а это пища, которую не производит механический мир. Это пища, которую может дать только Бог, и поэтому нам надлежит взывать к Богу Поддерживающему. Более того, в то время, когда в нас не было ни силы, ни достаточно разума, чтобы зарабатывать себе на жизнь, в это время и была создана наша пища. Если задуматься об этом, если осознать, что каждое мельчайшее существо – червь или микроб, которого никто и не видит, также получает поддержку, тогда человек начинает видеть, что есть Поддерживающий, и этого Поддерживающего мы находим в Боге, и по отношению к Нему у нас есть долг.

Несмотря на справедливость и несправедливость, которые мы видим на поверхности этого мира, способность проникновения в суть собственной жизни научит нас, что нет сравнения между нашими ошибками и нашими добрыми делами. Добрые дела по сравнению с нашими ошибками настолько редки, что если бы нас судили, то не приняли бы во внимание ни одного положительного свидетельства. Это не означает, что там отсутствует справедливость. Это значит всего лишь, [что стоит задуматься о том], что стоит за внешней стороной закона. Любовь. А что такое любовь? Бог. А как мы видим любовь Бога, в какой форме? Во многих формах. Но самая красивая форма любви Бога – это Его сострадание, Его божественное прошение. Рассматривая это, мы понимаем, что у нас имеется долг по отношению к Богу.

Именно эти пять разных аспектов долга, если мы учтем их и начнем жить в согласии с ними, начнут приносить нам ощущение религиозной жизни. Религиозная жизнь не означает, что нужно жить в религиозном месте, или на кладбище, или в церкви, или в религии, которая является полностью внешней. Истинная религия живет и осознает чувство долга, которое мы имеем по отношению к человеку и к Богу. Кто-нибудь скажет: «Как же так получается, что человек, живущий жизнью долга, часто бывает лишен любви, красоты и поэзии?» Я не думаю, что долг имеет что-либо общее с лишением человека любви, гармонии и красоты. С другой стороны, когда настоящий дух долга пробуждается в человеке, именно тогда начинается поэзия. Если есть прекрасная поэма, если есть кто-либо, испытавший любовь, гармонию и красоту, то это тот человек, который понимает чувство долга. Например, новорожденный ребенок – он пришел с небес, он счастлив, как ангел, он прекрасен в младенчестве, он – само выражение гармонии, он – сама любовь, и все же он не знает любви, гармонии и красоты. Почему? Потому что он еще не знает долга. Но в тот момент, когда в человеке пробуждается дух долга, начинается поэзия, когда же положено начало поэзии, тогда любовь, гармония и красота проявляются для него в полной мере. Вы можете спросить: «Долг – это ответственность, как можно избавиться от этого огромного груза ответственности?» Двумя способами: тот избавлен от груза ответственности, кто не имеет чувства ответственности. Он не хочет принимать на себя ответственность. Он вполне счастлив, его не заботит, что о нем думают, ему все равно, кого он обидит, кому причинит вред, его заботит только его дело, им он занимается и доволен этим. Он уже избавлен. А если есть другое избавление, то оно достигается жизнью долга, только проживанием такой жизни. Ибо проживание такой жизни возвышает человека все выше и выше, до тех пор, пока он не возвысится над ней, и тогда он будет благодарен, что прошел путем долга, священной дорогой Дхармы. Ведь тем самым он в конечном итоге сможет достичь стадии осуществления, на которой одной только и может быть обретена цель жизни.

Человек рожден на земле не для того, чтобы есть, пить и спать, как делают это низшие существа, он рожден на земле для того, чтобы научиться использовать эту плодородную землю с наибольшей пользой, ценить те сокровища, что хранит земля, научиться пользоваться ими правильно. Именно таким образом человек становится связанным с землей. Душа приходит с небес, и ее связь с землей содержит в себе тайну, ведущую к цели жизни. Человеку легко сказать: «Мы пришли с небес и отправимся на небеса, мы пребываем на этой земле ограниченное число дней, что же здесь принадлежит нам? Кроме того, разве не греховно все, относящееся к земле? Лучше избегать этого и оставлять все это, поскольку в конце оно оказывается бесполезно». Это верно, но неестественно. Естественно ценить все то, что создано на земле. Мы ценим это, оценивая его. Красотой минерального царства, которую мы видим в драгоценностях и геммах, из которых одна лучше другой, нельзя пренебрегать. Видеть, как сквозь камень сияет божественный свет, делая его несравненно значительнее, нежели простые камешки на дороге, – какое же это необыкновенное явление, что даже в камне Бог показывает Свою красоту.

Совершенство цветов, сладость фруктов, изысканный аромат самых разных объектов на земле не кажутся созданными без цели. В золоте, серебре, металлах, во всех объектах, которые мы видим на свете, кажется, присутствует определенная цель, которой надлежит достигнуть. И человек, который страшится ее, страшится, что она может завладеть им, убегает. Что он делает? Он теряет и то и другое – и небо и землю. Он уже покинул небеса, а теперь покидает и землю. Тот же, кто держится за землю, будет похоронен в ней. Она завладеет им и поглотит его – это еще один аспект земли и ее закона. Но тот, кто понимает предназначение земли и ее сокровищ, тот пользуется ими с наибольшей пользой не только для себя, но и для своих собратьев. Это человек, который живет в этом мире, выполняя предназначение своей жизни.

Разве лишь среди тех, кто сидит в пещерах Гималаев, мы видим духовных людей? Разве не встречаем мы удивительные личности в гуще мира? Очень часто люди говорят, что человек, который всю жизнь пробивал себе путь в бизнесе, или промышленности, или мирских вещах, ожесточился. Но я думаю, что в действительности тот одержал победу над землей и тот поистине достиг успеха, который можно с полным правом назвать успехом, кто чему-то научился у земли. Не каждый добивается успеха в делах земных – один из многих. А тот, кто взошел на вершину, имел свои трудности, сталкивался с проблемами, и его выносливость, его терпение подвергались испытанию. Он прошел через жертвы. Он понял человеческую природу, стоя в гуще толпы. Если даже он не прочитал ни одной книги по философии, если он не медитировал ни одного дня, он все же вышел на тот план, к тому пониманию, которое позволяет ему знать что-то, достойное знания. Я считаю для себя большой удачей, когда мне удается поговорить с деловыми людьми, которые всегда занимались делами земли и действительно достигли вершины. И меня всегда просто восхищала мысль, что вместо того чтобы ожесточить их природу, такая жизнь несколько даже смягчила ее, она дала им чувство, которое может прийти с духовным пониманием, – религиозное чувство, она развила в них справедливость. Пройдя по этому миру несправедливости, увидев то, что человек обычно встречает в мире бизнеса, они пришли к позиции чести, откуда человек начинает видеть жизнь с иной точки зрения. И кроме того, если кто-нибудь когда-то выходит и говорит: «В филантропических целях, ради блага человечества я даю столько-то миллионов на поддержку образовательных и лечебных учреждений», – то это они. И мне очень интересно, смог бы отшельник, который старается держаться подальше от денег, если бы получил в свое распоряжение несколько миллионов, расстаться хотя бы с частью этих денег. Все дело в том, что, будь человек земным или небесным, следует оставаться верным цели жизни – это первая мораль, которую нам надлежит выучить. Ведь даже земная цель, какой бы материальной она ни казалась, в конечном итоге окажется ступенькой, даже если человек не видит перед собой ничего, кроме этого идеала.

Несомненно, все вещи, принадлежащие этой земле, имеют свое влияние на человека. Это ожесточает человека, охлаждает его сердце и лишает того нежного чувства, которое он испытывал к дорогим людям, к тем, кого любит, на кого полагается, к своим собратьям. Это делает человека все более и более жадным, а жадность делает человека несправедливым. Человек становится алчным, и его чаша желания никогда не наполняется, он никогда не удовлетворен. Чем больше туда вливается, тем меньше, кажется, в ней налито. Тем не менее, если человек не пройдет через этот опыт, который является испытанием для людей, и если он пойдет другим путем, тогда он отказывается испытать огромный опыт, опыт, который делает душу поистине благородной. Человека, которого вы иначе не поняли бы и за десять лет, вы сможете понять в один день, как только возникнет вопрос о деньгах. Сразу обнаружится все, что скрыто в этом человеке.

Это показывает, что это великое испытание – испытание, через которое надлежит пройти человеку. И человек должен испытать путь, являющийся частью его собственной судьбы. Поэтому религиозный или духовный человек, даже если он смотрит с презрением на другого, занятого земными вещами, должен знать, что это его путь – тот самый путь, который является его религией. Если он покажет себя честным в деловых отношениях, если сохранит свое сердце открытым для тех, кто ему дорог и близок, для тех, по отношению к кому у него есть обязательства, если на всю жизнь он сохранит горящее в сердце пламя любви к человечеству, то в конечном итоге он достигнет такого этапа, на котором он будет более велик, нежели святой, потому что он смог сберечь живым пламя святости на постоянно дующем ветру.

Мы не должны всегда стараться уйти от трудностей, поскольку, в конце концов, мы не можем уйти от всех них. Жизнь на земле трудна, и с эволюцией земли она будет только труднее, с каждым днем она будет становиться все труднее. Мы можем представить себе мир подобным человеку, проживающему жизнь от младенчества до старости. В младенчестве, как бы ни был зависим ребенок, он – властитель, совершенно счастливый на руках матери, обласканный отцом. Ничто не тревожит его, ничто его не беспокоит, у него нет привязанностей или вражды – он счастлив, как ангелы на небесах. И таково самое начало мира, особенно начало человеческих рас. Индусы называют этот период Золотым Веком. А затем приходит юность, юность со своей весной, своей утонченностью и своей ответственностью. У юности есть свой собственный суд, собственный опыт, собственные страхи. Это неустроенное состояние земли индусы назвали Серебряным Веком – веком со всеми сокровищами, весной юности. Но потом, по мере того как жизнь шла вперед, мир подошел к этапу, который можно назвать средней эпохой, – это эпоха забот, тревог, беспокойства, ответственности. Индусы назвали этот этап Бронзовым Веком. По ходу развития жизни ей много приходится выносить. Плодоносящее дерево сгибается под тяжестью плодов, так же и с прогрессом. С каждым шагом вперед прибавляется обязательств и ответственности.

Тем не менее мы не должны ожидать трудностей. Есть одна вещь, что спасает нас, и это – оптимизм. Все, о чем я говорил, – это метафизика. О чем я хочу сказать сейчас – это психологический подход, который нам необходимо иметь. Всегда надеясь на лучшее, мы совершенно определенно будем иметь лучшее. Что мы можем сделать – так это набраться сил, чтобы идти по жизни на земле, только силой убежденности, каким бы путем мы ни шли, мы придем к духовной цели. И, какова бы ни была наша жизнь – специалиста, промышленника, коммерсанта, не имеет значения, мы будем жить религией, религией Природы, обращая нашу жизнь в религию, делая нашу жизнь религией. Так с каждым земным успехом мы будем делать еще один шаг к духовному постижению.

Есть два разных темперамента, которые мы обычно наблюдаем в мире. Представитель одного скажет: «Я не буду слушать музыку по воскресеньям, это религиозный день. Любовь к краскам – эмоциональна. Не смотрите на картины, это возбуждает». Он полагает, что наслаждаться запахом духов, любить ароматы – это проявление чувственности. Кроме этого есть еще один темперамент, представитель которого чувствует вибрации цветов, наслаждается вкусной пищей, прямой линией и округлостью, его трогает музыка, он чувствует экзальтацию от красоты природы. А какую разницу мы можем отметить между этими двумя темпераментами? Разница в том, что один живет, другому же недостает жизни. Один живет, поскольку откликается на все аспекты красоты, независимо от того, воспринимает он эту красоту посредством глаз или ушей, или же через ощущение вкуса или осязания. Другой же не способен наслаждаться этим.

Человек в сокровенном ищет счастья, красоты, гармонии, и, несмотря на это, не откликаясь на красоту и гармонию, которые предстают перед ним, он напрасно проживает жизнь, а ведь это возможность для него испытывать переживания и наслаждение. Что за самоотречение – отрицать божественную красоту, которая перед нами? Если мы отказываем себе в божественной красоте, которая нас окружает, то красота, пребывающая внутри нас, не раскроется. Поскольку условие таково, что душа рождается с глазами, открытыми наружу, она не видит жизни внутри. Единственный способ пробудиться к жизни внутри, которая самая красивая, – это прежде всего откликнуться на красоту снаружи. Этот мир со всей своей беспредельной красотой, природа с ее утонченностью, личности с их божественной имманентностью – если мы отвернемся от всего этого, тогда зачем мы вообще сюда пришли и что мы делаем здесь? Человек, который это игнорирует, отворачивается от чего-то, в поиске чего постоянно пребывает. Он сам себе враг. Таким образом, он не может быть духовным, он не может быть религиозным – отказывая себе во всем, что прекрасно вокруг него, он не может возвыситься. Ведь если бы внутренняя красота была единственной целью жизни, Бог не создал бы человека и не послал бы его на землю.

Кроме того, именно видение красоты на земле пробуждает видение красоты в духе. Некоторые говорят, что это чувственно и что это лишает человека духовного озарения. Это было бы так, если бы человек полностью погрузился в него и жил бы только этим, не думая о том, что рядом есть что-то еще. Поскольку красота внешняя имеет, вне всякого сомнения, преходящий характер, она проходит и надеяться на нее невозможно. Для того, кто надеется на такую красоту, и поглотится ею, и тем самым отвернется от красоты непреходящей, для этого человека это, конечно же, неправильно. Но в то же время ни одна душа никогда не приходила к видению духовной красоты, которую можно найти лишь в себе, без того, чтобы не пробудиться к красоте внешней.

Могут подумать, что дитя, умершее совсем маленьким, не могло прийти к такой духовности через красоту жизни. Я скажу вам, что ребенок порой более отзывчив к красоте, чем взрослый, потому что взрослый человек развил в себе пессимистическое отношение, предрассудок, и в силу этого предрассудка он не в состоянии видеть ту красоту, которую может увидеть и оценить маленький ребенок. Например, когда мы смотрим на человека, то прежде чем мы посмотрим на него, мы создаем некий барьер, загодя составленный нашей идеей. Дитя – ангел на земле – смотрит на него так же, как оно смотрело бы на своего лучшего друга. У него нет ни вражды, ни предубеждения о ком бы то ни было, и поэтому ребенок открыт красоте. Ребенок не знает, что огонь обжигает, единственное, что знает ребенок, – это что огонь красивый. И поэтому ребенок столь благословен, что каждое мгновение своей жизни он проживает в полном созерцании красоты. И пока длится это состояние, душа пребывает в Райском Саду, она изгоняется оттуда в тот день, когда соприкасается с земной человеческой природой. Кто-то может сказать: «Если бы в душе не было способности ценить красоту, как могла бы она воспринять, прежде всего, внешнюю красоту?» У души имеется врожденная тяга к красоте. Недостатком является то, что человек не ищет ее правильным образом. Есть ли кто-нибудь не любящий красоту, не способный ее понять? Он отказывает себе в той красоте, которой мог бы свободно восхищаться.

Могут спросить: «Является ли качество понимания красоты более духовным, чем тяга к знанию?» В ответ я спрошу вас: откуда приходит знание? Знание приходит через наблюдение, а наблюдение – через любовь к красоте. Сначала цветок привлекает внимание человека, а затем тот начинает выяснять, откуда взялся цветок, какова его природа и характер, какую пользу он приносит, как ухаживать за этим растением. Но в первую очередь человека привлекает красота цветка, и уже следующим шагом будет узнать его природу. Отсюда исходит всякое знание.

Есть разновидность искусственного познания, неестественного познания, которое можно назвать ускоренным. Кто-то скажет: «Что ж, люди кое-что узнали в жизни, они открыли для нас определенные вещи и написали об этом в книгах, и мне нужно узнать об этом, читая книгу». Но такой человек не понимает, что он не узнает того, что познал написавший книгу. Например, представим, что некто прочитал книги Лютера Бурбанка, – прочитай он даже пятьдесят книг по садоводству, он не узнает того, что познал Лютер Бурбанк. Ведь тот проводил эксперименты для себя: он занимался садом, его радость была такой, что он ее не мог объяснить. Несомненно, что другой человек получит пользу от того, что тот проделал, но любой другой человек не сможет получить то наслаждение, которое тот получил, если, конечно, не пойдет по его стопам.

В моих объяснениях духовное означает живое. Духовная личность, пробужденная к красоте поэзии, легко восхищающаяся утонченными стихами, понимающая красоту мелодии, гармонии, способная наслаждаться искусством и приходящая в восторг от красоты природы, живущая, как живое существо, а не влачащаяся, подобно мертвецу, – вот какую личность можно назвать духовной. И вы всегда обнаружите у духовных людей интерес к каждому человеку в их жизни. Это знак того, что они живы. Тот, кто закрыт в себе, запирает себя, он воздвигает вокруг себя четыре стены. Это может быть его могилой – он погребен в ней. Живой человек естественным образом видит всех, и, поскольку он всех видит, он всем симпатизирует, он отзывается всем, он понимает всех в каждом, и таким образом он пробуждает в себе высокое видение имманентности Бога.

В каждой душе работает непрерывное желание видеть вещи совершенными в соответствии со своей концепцией совершенства, и по мере того как человек продвигается в своем желании, наблюдая, анализируя и изучая вещи и существа, у него наступает разочарование, он ожесточается сердцем, и, кроме того, на него оказывает воздействие то, что он видит недостатки в обстоятельствах, в людях, в существах. Несомненно, есть одна вещь, что поддерживает в нас жизнь, и это – надежда. Если сегодня это неправильно, то завтра это станет правильным, если это несовершенно сейчас, через некоторое время оно станет совершенным. И так, на этой надежде, живет человек, а если он оставит надежду, то жизнь его кончится. Если человек разочаровался в ком-то одном, то он думает, что в другом человеке он сможет найти все то, чего ожидает. Если человек разочаровался в одних обстоятельствах, то он надеется, что другие обстоятельства будут более плодотворны в соответствии с его ожиданиями. Учителя и пророки указывали вверх. Это символически учит нас тому, что находится впереди, более обнадеживающем, чем та жизнь, которую проживает человек, и содержащем в себе секрет счастья и покоя. Но стоит человеку развить свою идею, что ждать впереди нечего, как жизнь окончена.

Вы видите вокруг себя, что те, кто живет, и те, кто помогает жить другим, – это люди, смотрящие в жизни вперед с надеждой и смелостью. Это их мы называем живыми. Но есть другие, кто не живет, ибо они не смотрят вперед на жизнь, которая им предстоит, они потеряли надежду. Для того чтобы спастись, они цепляются за имеющих надежду, но если надежда тех, кто ее имеет, ограничена, тогда они рискуют утонуть вместе с теми. Такие души мертвы. Те, кому не хватает в жизни надежды и смелости, нуждаются в энергии духа определенного рода. Нормой здоровья, как ее сегодня понимают врачи, служит энергичное, сильное тело, но нормой настоящего здоровья на самом деле является здоровье духа: не только тело живет, но и дух живет. Тот, кто открыт, чтобы ценить всех, почувствует достаточно смелости совершить все, что выпадает на его долю; кто чувствует радость, надежду, готовность выполнить свой долг, кто готов вытерпеть боль, что придет к нему, готов принять на себя ответственность, готов соответствовать требованиям, как солдат в бою, – этот человек показывает дух, скрытый в его теле. Если такие условия не выполняются, тогда человеку не хватает совершенного здоровья и ему необходимо помочь набрать энергию.

Безнадежность может быть преодолена верой. Прежде всего, верой в Бога, и в то же время знанием, что душа черпает свою силу из божественного источника. Каждая мысль, каждый импульс, каждое желание приходят оттуда, и именно в их осуществлении состоит закон совершенства. Таким образом человек ощущает надежду. Но если он думает: «Что же мне делать? Что я буду делать? Как мне быть? У меня нет средств, у меня нет запасов, у меня нет вдохновения, чтобы сделать это», когда он с пессимизмом смотрит на вещи, он разрушает основы своих желаний, потому что, отрицая, человек отбрасывает то, чего иначе мог бы достичь. Ибо, признавая Отца в Боге, человек осознает свое божественное наследие, понимает, что нет недостатка в Божественном Духе, поэтому нет недостатка в жизни. Это лишь дело времени. Если он построит свою надежду в Боге, она определенно исполнится.

Очень интересно исследовать жизни великих в мире. Мы обнаруживаем, что некоторые великие люди почти подошли к выполнению предпринятого, и прямо перед тем, как они достигли цели, они ее потеряли. Были также великие люди, добивавшиеся высочайшего успеха во всем, что бы они ни предпринимали. Вы всегда обнаружите, что души первого типа – это те, кто одарен великой силой, но кому недоставало веры, тогда как последние были одарены не меньшей силой, причем эта сила подкреплялась верой. Человек может обладать всей возможной силой, всей мудростью и вдохновением, но, если ему будет недоставать всего одной вещи – веры, он может достичь девяноста девяти процентов успеха и все же в конце концов упустить тот единственный, самый главный шанс, потеря которого сводит на нет все, чего удалось достигнуть вначале. Есть английская поговорка: «Все хорошо, что хорошо кончается». Как говорят восточные люди в своих молитвах: «Сделай конец наш добрым». Ведь если трудности есть сейчас, мы не ропщем, потому что в конце придет успех, настоящий успех.

Именно в таком воззрении мы можем найти секрет идеи Рая – того рая, о котором говорилось возвышенными душами всех времен, и во всех писаниях вы найдете упоминание рая как надежды, сияющей впереди, надежды будущего. Когда кто-нибудь видит, что в жизни нет справедливости, или недостает красоты, или мудрости нигде не видно, или доброта – редкость, тогда он начинает думать, что должна же где-нибудь быть справедливость, должны же где-то обретаться вся красота, мудрость, доброта – это и есть рай. Он думает: «Он существует где-то. Однажды я найду его, если не в этой жизни, то я найду его в последующей жизни. Все равно настанет день, когда придет исполнение моей надежды, моего желания». Этот человек живет, и живет для того, чтобы увидеть, как его желание исполнится. Ибо на самом деле недостаток, который мы находим в человеке, в вещи, в деле, в обстоятельствах, не остается навсегда. Все станет совершенным, все должно быть совершенным – это лишь вопрос времени. И к этому совершенству все мы стремимся, вся вселенная работает для осуществления одной и той же цели. Именно в этом совершенстве мыслители и великие люди всех времен видели свой рай, потому что через человека желает Бог. Поэтому это не желание человека, это желание Бога, и оно получает свое выполнение.

Жизнь на физическом плане ограничена, но неограниченна сила желания. Если желание сталкивается с трудностями в выполнении на физическом плане, оно все равно сохраняет свою силу, при этом желание имеет достаточно энергии, чтобы совершить свою работу, поднимаясь выше или освобождаясь от физического плана ограничений. Именно поэтому надежда в образе рая была дана великими. В Библии сказано в Господней молитве: «Да придет Царство Твое и на земле, как на небе», – это означает, что трудности выполнения на земле есть даже для воли Бога, по причине ограничений. Поэтому существует трудность и в выполнении желания каждого человека, несмотря на то что это желание Бога. И, несмотря на то что есть затруднения в физическом мире, потому что это мир ограничений, все-таки желание не знает ограничений. Но желание человека становится разбитым, ослабленным, усталым, постоянно сталкиваясь с ограничениями физического плана. Если надежда поддерживает, а вера лелеет его, то нет такого желания, маленького или большого, которое бы однажды не исполнилось, если не на земле, так на небесах. Именно исполнение желания можно назвать раем.

«Рай – это видение исполненного желания, ад же – тень души в огне». Однажды пришел человек к Али и спросил его: «Вы говорите нам о последующей жизни и награде там – исполнении желания. Что если это не верно? Тогда все наши попытки на этой земле пропадут даром». «Ничего не пропадет, – сказал Али, – если оно не исполнится, тогда и у тебя и у меня будет один и тот же опыт. Но если правда, что рай есть, тогда ты проиграешь, а я выиграю, потому что я приготовился для него, а ты высмеял эту идею».

Но тем, кто ждет, что попадет в рай в последующей жизни или что все выправится в последующей жизни, следует подойти к этому вопросу с иной точки зрения: энергия желания настолько велика, что человеку не следует позволять ей ждать до того момента, когда настанет последующая жизнь. Если есть что-то, что можно сделать сегодня, нам не следует ждать, что оно само сделается завтра. Ведь жизнь – это возможность, а желание обладает величайшей силой, совершенство же – обет души. Мы ищем совершенства, потому что совершенство является высочайшей целью и предназначением творения. Исток всего сущего совершен, наш исток совершен, наша цель совершенна, и поэтому каждый атом вселенной работает на достижение совершенства, и рано или поздно он должен осознанно придти к совершенству. Если бы это было не так, мы не прочли бы в Библии: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный».

Человек, который относится к своему долгу добросовестно, придавая большое значение своему идеалу, может сказать тому, кто занят деланием денег: «Ты стремишься к земным богатствам, я же выполняю то, что считаю своим долгом». Человек, идущий своим путем к небесам, предвкушающий рай, может сказать искателю удовольствий: «Ты поглощен скоротечными удовольствиями жизни, я же работаю для будущей жизни». Но тот, кто занят деланием денег, тоже может сказать человеку, осознающему свой долг и обладающему высоким идеалом: «Если бы тебе пришлось пройти через тот опыт, через который прошел я, ты увидел бы, что и здесь есть кое-что достойное». И от ищущего удовольствий он получит ответ, как сказал Омар Хайям:

Возлюбленный, наполни кубок,
что стереть способен
Сегодня нам тоску по прошлому
и страх грядущих бед.
А завтра? Что ж, на завтра нам,
быть может, уготован
Сон – не на семьдесят ли тысяч лет?

Это показывает, что все ищут разного: есть те, что ищут богатства, другие ищут идеал, кто-то еще добивается удовольствия, есть ищущие рая, но каждый ищущий должен идти своим путем, ибо у каждого из них есть своя причина. Один может не соглашаться с другим, хотя все идут к цели. Раньше или позже, с большими или меньшими трудностями, они все должны прийти к цели жизни.

Могут спросить: «Который из этих четырех путей наилучший для достижения цели жизни?» Тот путь лучший, который подходит больше всего именно вам. Путь одного человека не является путем для другого человека, хотя человеку всегда хочется обвинить другого в том, что тот поступает неправильно, ибо он уверен, что сам-то он поступает правильно. В действительности цель находится по ту сторону всех этих четырех вещей. Ни в раю, ни в идеале, ни в удовольствиях, ни в земных богатствах она не осуществляется. Эта цель осуществляется тогда, когда человек поднимается над всеми этими вещами. И тогда это такой человек, который способен вытерпеть все, он поймет всех, он примет все сущее, он почувствует, что его не волнуют вещи, несогласные с его собственной природой, или путь, отличный от его пути. Он не будет смотреть на них с презрением, но увидит, что в глубине каждого существа есть божественная искра, которая пытается поднять свой язычок пламени ввысь, навстречу своему предназначению.

Когда человек выходит на эту стадию, он возвышается над ограничениями мира. Тогда он становится способным испытывать радость от того, что подходит к настоящей цели в жизни. Именно тогда все, что он говорит или делает, будет служить достижению этой цели. Независимо от того, воспринимается ли это внешним миром как правильное или как неправильное, он все равно выполняет свое предназначение. Например, я видел, как святые души принимали участие в религиозной процессии, которая могла быть организована простыми людьми. Причем тысячи людей делали из этой процессии настоящее празднество, играя музыку, танцуя впереди процессии, распевая песни и наслаждаясь всем этим, радуясь самим себе. И среди них были наиболее высоко развитые души, которых можно назвать святыми, и они делали то же самое и все вместе шествовали в процессии. Можно задуматься, нужно ли им это. Хорошо ли это для их эволюции, или таким образом они получают какое-то удовлетворение? Нет. И тем не менее это не препятствует их прогрессу. Они такие, как есть, они знают то, что знают. Взрослый человек, играя с детьми, не становится ребенком. Он только приспосабливается на время к обществу детей. Не сидел ли Соломон на троне и не был ли увенчан короной? Сделало ли это его менее мудрым или, может быть, лишило духовности? Нет, потому что он был выше этого. Для него трон или корона были ничем, кроме роли, в данное время играемой в пьесе, это было времяпрепровождением. Мы читаем, что Кришна принимал участие в битве, описанной в Махабхарате. Святоша посмотрит на это как на большую жестокость и будет готов осудить за это Кришну. Но что скрыто за внешним фасадом? Это высочайшее осознание любви, мудрости, справедливости, добра – душа достигла кульминации. Обычный человек даже сегодня осудит это, он спросит, как могло случиться, что великий Учитель повел армию Арджуны.

Так мы приходим к пониманию того, что, чем дальше мы продвигаемся, тем более терпимыми мы становимся. Внешнее значит немного, лишь внутреннее осуществление имеет значение. Как бы священ ни был долг, как бы высока ни была надежда попасть в рай, как бы велико ни было счастье, которое человек испытывает от удовольствий земли, сколько бы удовлетворения ни получал он от земных богатств, цель жизни состоит в том, чтобы возвыситься над всем сущим. Именно тогда душа не ощущает ни разлада, ни разногласий с другими. Именно тогда естественным отношением души становится терпение и прощение. Цель жизни достигается восхождением к величайшим высотам и нисхождении в величайшие глубины жизни, в расширении собственного горизонта, в проникновении в глубь жизни во всех ее сферах, в потере себя и обретении себя в конечном итоге. В достижении цели жизни осуществляется цель творения. Поэтому в этом достижении не человек достигает, но Сам Бог осуществляет свою цель.

Если спросить суфия, какова цель этого творения, то он скажет, что Знающий – единственный Знающий – захотел познать Себя, и было лишь одно условие, чтобы познать себя – стать Самому познаваемым для Своего Собственного Существа. Ибо Разум сам по себе есть Существо, но Разум не известен себе. Разум становится известен себе, когда есть что-то познаваемое. Поэтому Знающему пришлось проявить Себя, став таким образом объектом, который надлежит познать. И посредством этого знания Знающий приходит к совершенству. Это не значит, что Знающему не хватало совершенства, ибо все совершенство принадлежало Знающему, но Он только осознал Свое совершенство. Поэтому именно в осознании совершенства состоит цель всего этого проявления.

Суфии говорят: «Бог есть Любовь». Это правда, но Любви было недостаточно. Любви приходилось заставлять объект любить для того, чтобы он мог увидеть свою собственную природу, испытать собственный характер, измерить собственную тайну, найти собственную радость. Например, зерно содержит в себе и лист, и цветок, и плод, но выполнение предназначения зерна состоит в том, чтобы оно было посажено в землю, чтобы его поливали. чтобы из него развернулся крошечный росток и был обласкан солнцем; он приносит цветы и плоды. Вот в чем осуществление этого зерна, которое уже содержит в себе и цветок, и плод. Человек, не видящий причины всего этого, находится в состоянии зерна, его ум пребывает в состоянии зерна, которое еще не проросло, которое еще не произвело на свет росток, которое еще не испытало роста растения.

Душа не начнет раскрываться и не испытает в жизни своего предназначения, скрытого в ней самой; прежде чем она почувствует радость этого, она начнет ценить счастье жить, она начнет понимать все вокруг, она начнет восхищаться всем. Ибо в каждом опыте, хорошем или плохом, она находит определенную радость, и эта радость есть осуществление предназначения души. Эта радость испытывается не только в удовольствии, но даже в боли, не только в успехе, но также и в поражении. Не только в бодрости сердца, но даже в разбитом сердце есть определенная скрытая радость. Потому что нет такого опыта, который был бы бесполезным. И в особенности для той души, которая начинает осознавать свое предназначение, нет ни единого потерянного момента в жизни. Ведь при всех обстоятельствах и во всех переживаниях такая душа испытывает свое предназначение в жизни.

Это можно понять на небольшом примере. Один джинн захотел развлечься, и когда решил это сделать, то навлек на себя большие трудности. А все дело в том, что джинн был очень могущественный, и вот он сказал себе: «Будь скалой», – и превратился в скалу. Но, став скалой, он почувствовал себя очень одиноким, оставшись один в пустыне, он чувствовал потерю действия, потерю движения, недостаток свободы, недостаток переживаний. Это было ужасное заточение для джинна. Много лет этот джинн был вынужден хранить терпение, чтобы измениться во что-нибудь другое. Это вовсе не значило, что через скалу он не осознавал жизнь. Ведь даже скала живая, даже скала меняется, и все же скала есть скала, скала – это не джинн. После долгого терпения на протяжении тысяч и тысяч лет скала начала выветриваться и сравнялась с землей. И когда из этой земли джинн вышел растением, он был в восторге, что вырос как дерево. Как приятно было джинну узнать, что из скалы он может сделаться растением, что он может наслаждаться воздухом больше, чем раньше, что он может качаться на ветру. Он улыбался солнцу и счастливо плескался под дождем. Ему было приятно приносить плоды, приносить цветы.

Но в то же время его изначальное желание не было удовлетворено. Оно оставляло ему надежду, что однажды он сможет вырваться из этого заточения, где ему приходилось стоять вросшим на определенном месте, что он сможет освободиться от ограниченности движения. Долгое, долгое время джинн ждал, чтобы выйти из этой ограниченности. Это было лучше, но все же это был не тот опыт, которого желал джинн. Но вот, наконец, плод стал гнить, и часть этого плода превратилась в маленького червячка. Джинн еще больше восхитился, почувствовав, что может перемешаться, что он больше не укоренен в одном месте так, что не в состоянии передвинуться. А потом, по мере того как этот червячок дышал и грелся на солнышке, у него отросли крылышки и он начал летать. Джинн еще больше восхитился, поняв, что он может это делать. От одного опыта к другому он летал по воздуху и испытывал жизнь птицы, которая то сидит на дереве, то ходит по земле. И пока он все больше и больше наслаждался жизнью, он превратился в тяжелую птицу. Он теперь не умел летать – он ходил. Такая тяжесть сделала его более грубым, и он превратился в животное. Он был очень счастлив, ибо теперь он мог противостоять всем другим животным, которые хотели убивать птиц, потому что сам он уже не был птицей.

Через процесс постепенного изменения джинн сделался человеком. И, став человеком, джинн посмотрел вокруг и сказал: «Это как раз то, чем я должен был стать. Потому что как бы я смог, если бы остался джинном, увидеть все те разные тела, которые я принимал? Для того чтобы стать более свободным, для того чтобы стать восприимчивым, чувствительным, для того чтобы знать все, для того чтобы всем наслаждаться более полно, не может быть механизма более подходящего, чем этот». И все же потом он подумал: «Даже этот механизм не совсем подходящий, потому что если я захочу летать, то крыльев у меня нет, а я бы полетал. Я хожу по земле, но силы льва у меня нет. И я чувствую, что принадлежу небу, но где оно – не знаю». Это заставило джинна пуститься на поиски того, чего ему не хватало, и он искал, пока не понял: «Я был джинном, совершенно таким же, в скале и в растении, в птице и в животном, но я был пленником, и глаза мои были закрыты на собственное существо. Только став человеком, я начинаю понимать, что я был джинном. И все-таки в этой жизни человека я тоже вижу большую ограниченность, потому что у меня нет той свободы выражения, той свободы движений, той жизни, на которую можно положиться, того знания, которое есть реальность». И эта мысль вернула его в присущую ему область – в жизнь джиннов, и он прибыл туда с видом завоевателя, с величием властителя, с блеском короля, с честью императора и с осознанием: «В конце концов, я позабавился, я получил опыт, хотя страдал, и я узнал Высшее Существо, и я стал тем, что я есть».

Знающий проявился как человек для того, чтобы Он мог стать известным Себе Самому, и что же может теперь сделать человек, чтобы помочь Знающему выполнить это предназначение? Непрестанно доискиваться ответа на каждый вопрос, который возникает в сердце. Конечно, есть разные типы ума. Есть ум, который трудится над решением одного и того же вопроса, волнуется из-за чего-то, что по сути – ничто, и выходит через ту же дверь, через которую вошел. Человек этот измучает себя, изломает свой дух, но никогда не найдет удовлетворения. Нет вопроса, который не имел бы где-нибудь ответа. Ответ есть не что иное, как эхо вопроса – полноценное эхо. Поэтому человек должен подняться над таким смятенным состоянием ума, мешающим получить ответ – изнутри или извне – на каждый вопрос, возникающий в его сердце. Для того чтобы стать духовным, человеку не нужно творить чудеса. В тот момент, когда сердце человека станет способным отвечать на любой вопрос, который в нем возникает, он уже на пути. Кроме того, то, что надлежит узнать в первую очередь, человек откладывает на потом, а то, что должно стать известным в последний миг, он хочет знать в первую очередь. Вот что вносит сумятицу в жизнь многих душ.

Слова Христа подтверждают этот аргумент: «Ищите же прежде Царства Божьего, и это все приложится вам». Этого-то как раз человек и не хочет искать – он желает найти все что угодно, но только не это. А где его найти? Не в знании о другом человеке. В знании себя. Если человек идет по жизни, самым умным образом осуждая других, он может идти сколько угодно, но с каждым шагом он оказывается все глупее, в конце концов он достигнет полноты глупости. Но тот, кто испытывает, проверяет, изучает, наблюдает себя, свое отношение к жизни, свое воззрение на жизнь, свою мысль, слово и дело, кто взвешивает и измеряет, учится самодисциплине, – это человек, способный лучше понять другого. Как редко встретишь душу, которая занимается только собой в жизни для того, чтобы знать! В большинстве случаев каждая душа кажется более всего занятой жизнью других. А что они знают в итоге? Ничего. Если возможно найти Царство Божие, то только в себе.

А следовательно, именно в знании себя лежит осуществление жизни. Знание себя означает знание своего тела, знание своего ума, знание своего духа, знание отношения духа к телу и отношения тела к духу, знание собственных потребностей и нужд, знание собственных достоинств и недостатков, знание того, чего мы желаем и как этого достичь, к чему стремиться, от чего отказаться. И когда человек погружается в эту глубину, он находит мир знания, который не имеет конца. И это то самое знание, что дает человеку проникновение в человеческую природу и приводит его к знанию всего творения. И в конечном итоге человек постигает знание Божественного Существа.

Если сказать кратко, цель жизни состоит в том, что Единственно Сущий делает Свою единственность познаваемой для Себя. Он проходит через разные планы эволюции, или планы, через которые приходит к разнообразным изменениям, чтобы сделать ясной Себе Свою единственность. И до тех пор, пока эта цель не достигнута, Один и Единственно Сущий не достиг Своего высшего удовлетворения, в котором заключается Его божественное совершенство. Вы можете спросить: «Разве человек – единственный организм, через который Бог осознает Свою единственность?» Бог осознает Свою единственность через Свою Собственную природу. Поскольку Бог един, Он всегда осознает Свою единственность через все сущее, через человека Он осознает Свою единственность в ее полноте. Например, на дереве много листьев, и, хотя каждый лист отличен от другого, все же разница между ними невелика. Что касается червей и микробов, птиц и животных – они больше отличаются друг от друга, и все же разница между ними не такая четкая, как между людьми. Если задуматься об огромном разнообразии бесчисленных человеческих форм, кажется, что нет ни одной, в точности повторяющей другую, что само по себе дает нам живое подтверждение единственности Бога. Для того чтобы это проиллюстрировать, Асаф Низам написал очень красивые стихи: «Вы смотрите на меня с презрением. Да, допустим, я достоин презрения. Но сможете ли вы показать мне другое, настолько же презренное существо?» Что означает: даже самый плохой человек не имеет сравнения – нет больше такого, как он. Это великий феномен, доказательство единственности, доказательство единства – того, что в творении Божьем нет конкуренции, никто не соперничает с Творцом. Иными словами, было бы недостойно, если бы Единственно Сущий почувствовал: «Есть другой, такой же, как Я, даже в мире разнообразия». Он сохраняет Свою гордость даже в мире разнообразия: «Никто не таков, как Я». Даже в худшем из одеяний Он стоит один вне сравнения. Вы можете спросить: «Прежде чем человек появился на земле, осознавал ли Бог Свою единственность?» Но кто может сказать, сколько раз появлялся человек на земле и исчезал с земли? То, что мы знаем, – это только одна история этой планеты. Но сколько существует планет? Сколько миллионов лет прошло, сколько творений было сотворено и сколько уничтожено? Все, что человек может сказать: мы не можем говорить о прошлом, настоящем и будущем Бога. Мы можем только дать идею – центральную идею всех аспектов истины о том, что есть Единственно Сущий, который существовал, который существует и который будет существовать, и все, что мы видим – это Его феномены.

Есть одна история, которая может объяснить загадку смысла жизни. Одна фея захотела развлечься, и вот она спустилась на землю. А там дети сделали маленький кукольный домик. Она захотела войти в этот кукольный домик, но ей было трудно попасть туда, куда может войти только кукла. «Ну что ж, – сказала она, – попробую другой способ. Пошлю один палец через тот вход, другой – через другой, и каждую часть разными путями». И она разделилась на кусочки, и каждый ее кусочек прошел разными путями в кукольный домик. А когда одна часть встречала другую, они тотчас начинали толкаться, и это было очень неприятно. И вот началась ссора между разными частями: «Почему ты идешь со мной? Это мой путь, почему ты идешь моим путем?» Каждая часть существа феи с интересом осматривала какую-то часть кукольного домика. А потом, когда интерес прошел, некая часть ее существа захотела выйти из кукольного домика. Но тогда другие части существа не захотели ее выпускать. Они держали ее: «Оставайся здесь, ты не можешь выйти». Некоторые части ее существа, напротив, хотели вытолкать другую часть, но не могли найти выхода. Так возник некоторый хаос, причем одна часть не знала, что другая часть принадлежит той же фее, и все же одна часть бессознательно притягивалась к другой, потому что они были частями одного тела. В конце там появилось сердце феи. Сердце утешало каждую часть, говоря: «Ты происходишь от меня. Я хочу успокоить тебя, я хочу служить тебе. Если тебе плохо, я хочу помочь тебе. Если тебе что-то нужно сделать, я хочу это сделать. Если тебе чего-то не хватает, я хочу принести тебе это. Я знаю, как тебе плохо в этом кукольном домике». Но некоторые сказали: «Нам вовсе не плохо, нам весело. Если мы о чем-то и беспокоимся, так это о том, чтобы остаться здесь. Это другим здесь плохо, не нам». Сердце сказало: «Хорошо, я буду брать пример с вас, я тоже буду веселиться. Я буду сочувствовать тем, кому плохо, я буду помогать тем, кто веселится». Это была та часть существа феи, которая осознавала все атомы, рассеянные вокруг. Но атомы вряд ли понимали это, хотя вследствие того, что они принадлежали одному и тому же телу, они притягивались к сердцу, зная или не зная этого, осознанно или неосознанно. Такова была сила сердца. Она была подобна силе солнца, которая обращает отзывчивый цветок в подсолнух. Таким образом, сила сердца феи превратила каждую часть ее существа, которая ему откликнулась, в сердце. А поскольку сердце было сам свет и сама жизнь, то кукольный домик не смог дольше удерживать сердце. Сердце испытывало в кукольном домике радость, и в то же время было способно улететь оттуда. Сердце было в восторге, когда все атомы стали принадлежать его телу, оно проработало все и каждую часть своих органов, так в свое время оно превратило каждую часть своих органов в сердце, чем и завершило этот феномен. Бог есть любовь. Если Бог – это любовь, тогда любовь – самое священное чувство, и выговаривать это слово без смысла – тщетное повторение. Уста человека, для которого это слово что-то значит, замкнуты, он может сказать немного. Ибо любовь – это откровение в себе: не нужно исследования, никакая медитация не нужна, не требуется почитания. Если любовь чиста, если искра любви начала светиться, тогда нет нужды куда-то идти искать духовность, тогда духовность внутри. Человеку следует продолжать раздувать эту искру до тех пор, пока она не превратится в неугасимый огонь. Огнепоклонники древности не поклонялись огню, который мог угаснуть, они поклонялись неугасимому огню. Где же можно отыскать такой неугасимый огонь? В собственном сердце. Искра, которая засветилась в человеке хотя бы на мгновение и которая потом тускнеет, принадлежит не небесам, потому что на небесах все вечно, она должна принадлежать другому месту. Любовь стала словом из словаря, словом, использующимся тысячу раз в день, ничего не значащим словом. Для человека, который знает, что это значит, любовь означает терпение, любовь означает стойкость, любовь означает терпимость, любовь означает жертвенность, любовь означает служение. Такие понятия, как мягкость, смирение, скромность, милосердие, доброта – все это различные проявления любви. Подобно тому, как мы говорим: «Бог есть все, и все есть Бог», – можно сказать: «Любовь есть все, и все есть любовь». И в том, чтобы найти ее, увидеть ее, почувствовать ее тепло, увидеть мир в свете любви, поддерживать ее сияние, держать пламя любви высоко, подобно священному факелу, призванному вести человека в жизненном путешествии, – вот в чем осуществляется предназначение жизни. В соответствии с общепринятым стандартом жизни человек, обладающий здравым смыслом, считается правильным и достойным человеком. Но, согласно мистическому стандарту, единственный, кто может становиться правильным, – это тот, кто начинает с симпатией относиться к своему собрату. Ибо, изучая философию и мистицизм, практикуя концентрацию и медитацию, чего же мы достигнем? Той способности, что дает нам возможность лучше служить нашим собратьям.

Истина проста. Но по той самой причине, что она проста, люди не приемлют ее, потому что наша жизнь на земле такова, что за все, что мы ценим, нам приходится платить дорогую цену, и человек удивляется: если истина является самой ценной из всего остального, тогда как же может истина постигаться так просто? Именно эта иллюзия заставляет каждого отрицать простую истину и искать сложности. Скажите людям о чем-то, чтобы у них закружилась голова. Даже если они ничего не поймут, они будут счастливы думать: «Это что-то существенное, это что-то солидное, ведь это идея, которую мы не можем понять, это, наверное, что-то очень высокое». Но нечто известное каждой душе, доказывающее, что в каждой душе присутствует божественное, то, чего она не может не знать, – это кажется слишком мелко, ведь душа уже знает это. Есть две вещи: знание и бытие. Легко знать истину, но самая трудная задача – это быть истиной. Не в знании истины осуществляется предназначение, но цель жизни – быть истиной.

Примечания:

6

Одно из имен Шивы.

7

Речь идет о Первой мировой войне.

8

Его Величество Махбуб Али Хан Низам VI, правитель Хайдерабада, 1911.