Глава четвертая. Вторая беседа с Нэнси Тэпп

"Первое условие успешного воспитания детей — самому стать ребенком. Речь не о напускной детскости и не о снисходительном сюсюкании, которое малыши мгновенно ощущают и к которому питают глубокое отвращение. Речь о том, чтобы быть настолько же поглощенным ребенком и простым в общении с ним, как сам ребенок поглощен своей жизнью".

(Эллен Кей, шведская писательница)

Мы уже представляли Нэнси Энн Тэпп в прошлой книге. Нэнси — та самая женщина, которая впервые (еще в 1982 году) упомянула о Детях Индиго в своей книге "Как разобраться в жизни с помощью цвета". Это была первая публикация, где описывались схемы поведения детей нового типа. Нэнси классифицирует определенных людей и формы человеческого поведения по «разноцветным» группам и на чисто интуитивном уровне вводит удивительно стройную и впечатляющую систему. Ее метафизическая книга написана очень увлекательно: каждый читатель поневоле пытается отыскать свое место в ее системе (даже если при этом посмеивается над самим собой), а затем поражается, насколько точны выводы автора.

С тех пор как в свет вышли "Дети Индиго", прошло уже более двух лет, и мы решили опять повидаться с Нэнси и задать ей новые вопросы. Как уже говорилось в нашей первой книге, Нэнси очень давно (еще работая над своей диссертацией) заметила, что у новорожденных все чаще «проявляется» совершенно новый цвет. Началось это в 70-е годы, а Нэнси сообщила об этом явлении в своей книге в начале 80-х.

Чтобы извлечь побольше сведений из нашей беседы в стиле «вопрос-ответ» читателю будет полезно ознакомиться с теми интервью с Нэнси Тэпп, которые вошли в нашу первую книгу о Детях Индиго. Там обсуждались, в частности, типы Индиго: гуманисты, концептуалисты, художники и живущие меж измерениями. Кроме того, немалый интерес представляет интервью, связанное с Индиго и Нэнси Тэпп, которое обнародовано в сети Интернет: www.hryon.com/jantober/j_indigo.html. Все перечисленные материалы содержат дополнительную информацию, которая поможет лучше понять содержание данной главы.

Читая приведенную ниже беседу, не забывайте, что Нэнси считает эту тему "серьезной наукой" и проводит во всех уголках мира семинары об окраске индивидуальности. Не все, о чем пойдет речь, станет понятно сразу, но ее книга поможет разобраться во всех возникающих вопросах. Людям, которых Нэнси относит к разноцветным категориям ("фиолетовые", «синие», «зеленые», «желтые» или "бронзовые"), присущи определенные черты характера, и все они описаны в ее книге.

ДЖЕН: Прежде чем поговорить о детях, мы хотели бы начать с вопроса, который задают многие родители: значительное число людей в возрасте за сорок и даже за пятьдесят думают, что к ним подходят все критерии Индиго. Возможно ли, что у Детей Индиго были предтечи?

НЭНСИ: Это «фиолетовые». Оттенков этого цвета очень много. У каждого свой духовный возраст, понимаете? Одни идут по духовному пути намного дольше других или не совсем так, как остальные. Это все равно что учеба в университете: разные факультеты, разные интересы. Скажем, мы обе могли изучать курс политологии, но в этой широкой теме есть множество подразделов: право, здравоохранение, психология… Это разные направления в рамках политологии, и каждое требует особых знаний и принципов обучения.

ДЖЕН: Вы имеете в виду, что у «фиолетовых» бывают разные оттенки фиолетового цвета?

НЭНСИ: Конечно, все зависит от их «программы». Я уже, кажется, говорила: «фиолетовый», родившийся в состоятельной семье, будет вести себя совсем не так, как «фиолетовый», который родился в гетто. А тот, у кого родители — ученые, будет отличаться от того, чьи родители к науке отношения не имеют. «Фиолетовый» из семьи художников будет не таким, как «фиолетовый», растущий среди угольных шахт Западной Вирджинии.

ДЖЕН: Разумеется, но будут ли отличаться их цвета?

НЭНСИ: Это не цвет, не оттенок, а заложенная внутри «матрица». Знаете, я обычно не рассказываю об этом ни в интервью, ни на частных сеансах — по той простой причине, что это очень долго объяснять и большую часть людей это только запутывает.

ДЖЕН: Но нам сейчас вы можете попробовать объяснить?

НЭНСИ: Попробовать я могу, но все дело в том, как люди устроены. Я думаю, это «фиолетовые». Я все время повторяю: гуманисты сменяют «желтых» и «фиолетовых». Это значит, что в их личностях будет много характеристик желтого и фиолетового. Это «люди-фиалки», которые кого хочешь зачаруют… до умопомрачения. Далее, есть Индиго-концептуалисты, которые замещают в фиолетовом бронзовый и зеленый. А Индиго-художники заменяют в фиолетовом синий. Наконец, живущие меж измерениями сменяют сам фиолетовый.

Что до фиолетового, то он у живущих меж измерениями олицетворяет самых странных, и они могут быть в любой сфере, но занимаются прежде всего абстрактными вещами. Они принесут нам новые философии и религии. К этой категории можно было бы отнести Ли [речь о Ли Кэрролле, соавторе этой книги]. Понимаете, о чем я? Он «фиолетовый». Но он вписался бы и в тип концептуалиста, потому что он еще и «бронзовый». Вы понимаете, когда я говорю на таком уровне? Он не только мыслит абстрактно и делает нечто такое, что другим может быть непонятно, — помимо прочего, он еще и очень логичен, а это свойство "бронзовых".

ДЖЕН: Да, понятно.

НЭНСИ: От «желтого» в нем нет ничего. «Желтый» у вас. И от «синего», от художника, в нем ничего нет — «синий» у вас. Именно поэтому из вас получилась хорошая рабочая команда: у вас есть черты гуманиста и артиста, у него — черты концептуалиста и пребывающего меж измерениями. Но ни он, ни вы — не Индиго.

ДЖЕН: А как насчет тех людей, которые чувствуют себя Индиго? У них есть те же черты, что у Детей Индиго, или нет?

НЭНСИ: У них такое же сознание, как у Индиго.

ДЖЕН: И поэтому у них есть общие черты?

НЭНСИ: У них могут быть похожие черты, но важнее другое: то, что у Индиго есть черты этих людей. Понимаете?

ДЖЕН: У Индиго есть черты других цветов?

НЭНСИ: Конечно, и очень многие. Вот об этом и следует помнить! Дело не в том, что есть «фиолетовые», которым кажется, что они могут быть предтечами Индиго. Такие есть и «фиолетовые», и «синие», и «зеленые», и «бронзовые». У каждого цвета есть нечто такое, что присуще Детям Индиго. Понимаете, сейчас мы приближаемся к единению мышлений. В Откровении о нем много раз упоминается как о "четырех углах земли" и "четырех ангелах, держащих четыре ветра земли, чтобы не дул ветер", пока не придет срок. Понимаете?

Я вижу в этом образе четыре типа Индиго. У меня есть такое сравнение: мы живем в трех измерениях, а есть еще четвертое. Сейчас мы вот здесь [Нэнси показывает на крышке стола] — на самом краю. А Индиго, пусть они еще и не сделали шаг вперед, но уже выстроили часть моста. И сделано это с помощью «фиолетовых». «Фиолетовые» будут присматривать за строительством, но мост должен дотянуться вот сюда [Нэнси снова показывает на столе]. На это уйдет двести-четыреста лет — в зависимости от того, насколько быстро мы будем учиться и развиваться. Может быть, успеем и за двести лет, но может получиться и четыреста, а в то время у этих тел уже не будет иммунной системы. Многое переменится. Человеческое тело будет и выглядеть не так, как сейчас, и устроено будет иначе. А «фиолетовые» — начало всему этому. Мы, все остальные, пойдем следом.

ДЖЕН: А что же будет вместо иммунной системы?

НЭНСИ: Эндокринная. Итак, в зависимости от того, насколько быстро Индиго удастся построить этот мост, мы — вы, я и Ли — сможем вернуться и ускорить процесс. Но те Индиго, которым сейчас нет еще двадцати, даже не желают оглядываться на прошлое. Они не хотят следовать нашим правилам — потому что знают, что их правила будут совсем другими. В тех, кто есть сейчас, соединилось прошлое и будущее. Одни из них бунтуют против минувшего, другие мирятся с ним и пытаются идти вперед. В течение ближайших шести лет с ними произойдут огромные перемены, потому что, как я уже сказала, они будут вводить свои правила методом «капельницы» — по чуть-чуть. Так что за один день все не переменится. Изменения будут постепенными, а потом мы вдруг поймем, что миром правят уже не «фиолетовые»! Вот главное, что нам нужно донести до «фиолетовых»: да, у них есть кое-какая информация, но совсем немного, так — чайная ложечка. Им нужно усвоить простую мысль: как «фиолетовые», они совершенно нормальны. В том, что они «фиолетовые», нет ничего обидного.

ДЖЕН: В одном письме нам написали: "Естественные явления обычно не развиваются резкими, «линейными» скачками. Жизнь — это процесс". Судя по вашей книге и приведенным там цитатам других авторов, началом феномена Детей Индиго принято считать 70-е годы. Нельзя ли, однако, предположить, что Дети Индиго начали появляться на свет несколькими десятилетиями ранее, просто в те годы их число было столь незначительным, что они просто оставались незамеченными, а теперь уже повзрослели?"

НЭНСИ: Следует помнить, что до начала XVII века «фиолетовых» было очень мало. Их практически не было. Всем заправляли «синие», «бронзовые», «желтые» и «зеленые». Но затем появились «фиолетовые», и их становилось все больше и больше — точно так же как сейчас происходит с Индиго.

Передовой отряд — это «фиолетовые». Понимаете, о чем я сейчас говорю? По существу, каждые два столетия появляется новый цвет. Так и развивается цивилизация. И по-настоящему мощный поток «фиолетовых» начался в XVIII веке. До того их были считанные единицы. Просто сейчас сам ход времени ускорился, и Индиго прибывают намного быстрее, чем было с предыдущими новыми цветами.

"Фиолетовые" — предшественники Индиго. Помните, они не усваивают уроков, они просто смотрят вокруг: что-то для них — наполовину забытое, что-то — лишь наполовину запомнившееся. А Индиго не смотрят, они — футуристы. Они пришли, чтобы показать наше завтра. Им плевать на прошлое. Но «фиолетовым» приходится сплетать все воедино, чтобы закончить третье измерение. И поэтому каждый цвет по-своему важен, все они нужны. У каждого есть свое место, и своим развитием каждый цвет ничуть не ослабляет общую систему. Главное, что следует знать: «фиолетовые» — предшественники Индиго.

Вспомните: мы целых две тысячи лет, вплоть до середины XX века, были очень религиозны. Мы даже не пользовались словом «метафизика», хотя его и придумал еще Аристотель. Религия значила для нас намного больше, и даже в середине XX века то, что мы сейчас называем «метафизикой», именовалось «спиритуализмом» — это влияние протестантства, христианской веры. А люди "со странностями", наряду с проститутками, пребывали под надзором полиции нравов. Таким образом, мы превратились в вольных мыслителей и перестали цепляться за Библию — ну, скажем, сто лет назад. А о цветах вообще никто не говорил, и о развитии человеческого разума на этом уровне, и о том, что у нас есть какая-то задача во Вселенной, — об этом тоже никто не говорил. Все мы были просто "дети Божьи".

Итак, перед нами процесс, который теперь протекает намного драматичнее и быстрее, чем когда-либо прежде, Мы все еще держимся за религию и все еще не желаем признать роль самого человека в его эволюции. На протяжении минувшего столетия мы делали квантовые скачки в развитии нашего разума, но сейчас чувствуем себя «неполноценными», поскольку на горизонте появилось нечто новое. Это всегда меня озадачивало — ну почему подобное нас так задевает? Мы просто стали развиваться в ускоренном темпе. Иными словами, линейная направленность нашей жизни стала оживленнее. Сейчас она проявилась. В прошлом ее просто не было. Это была лишь слабая и пологая рябь на воде, и почти никто ее не ощущал. Но сейчас все сравнимо с компьютерами — с их байтами, переключениями и операциями. И мы должны это сознавать. Это интересно!

ДЖЕН: Что ж, пора поговорить о детях. Со времени нашей последней беседы прошло целых два года. Что нового вы можете рассказать о Детях Индиго? Изменилось ли что-то за это время?

НЭНСИ: Я думаю, они начали лучше сознавать, кто они. Как раз сейчас я занимаюсь одним явлением, которое заметила лишь в прошлом году, когда была в Европе. Дело в том, что у гуманистов есть отличительная особенность — кривые зубы. Это, конечно, может показаться смешным. Но у гуманистов и правда часто кривые зубы, рот слишком мал для передних. И мало кому их выпрямляют. Я это заметила. Многие из этих Индиго живут в семьях, где родители не ставят детям скобки — я уж не знаю почему, но меня это удивило, ведь многим из таких детей уже 16, 17, 18 лет, даже 20–22. Но и у тех, кто помладше, я это тоже видела. Не знаю, будут родители ставить им скобки или нет, но дело даже не в этом. Просто у художников и концептуалистов такого нет.

ДЖЕН: Может, этим детям просто все равно, как они выглядят?

НЭНСИ: У меня нет ни малейшего представления. Впрочем, я полагаю, они действительно не так склонны к лечению, как в свое время мы. Доктора уже не являются для этих детей непререкаемыми авторитетами. Это единственная перемена, которую я заметила, — за исключением того, конечно, что Индиго становится все больше и больше. Думаю, самые серьезные перемены произойдут в следующие пять-шесть лет, но я сомневаюсь, что нам придется менять определения типов. Мне кажется, нынешние характеристики будут только укрепляться.

ДЖЕН: Учитывая ваш необычный дар, не удавалось ли вам замечать какие-то новые цвета?

НЭНСИ: Пока нет. Но когда я столкнулась с цветом Индиго, мне сказали, что будет еще один цвет. Пока я его не видела. Подождем.

ДЖЕН: А предположения о том, какой это цвет, у вас есть?

НЭНСИ: Нет, понятия не имею.

ДЖЕН: С тех пор, как мы опубликовали "Дети Индиго", в мире невероятно участились случаи детской жестокости — я имею в виду, когда дети убивают детей. Это как-то связано с феноменом Индиго?

НЭНСИ: Вспомните, что я говорила: когда дойдет до ста процентов, одна половина будет создавать утопию, а другая — хаос. Другая половина начнет творить ад на земле. Вот что я заметила: все дети, убивавшие других людей, были концептуалистами, а они, если помните, живут замыслами. Люди для них — лишь инструменты осуществления их планов. Во всех случаях, за исключением тех двух учеников, которые [предположительно] убили своих преподавателей в колледже [речь о трагедии в Дартмаусе], но я не так много читала об этой истории, чтобы хорошо разобраться в их личной жизни и в том, что они сделали, они были из семей состоятельного среднего слоя, — так вот, в большинстве случаев, когда такое происходит, концептуалисты убивают и себя. Что-то странное есть, правда, в этой недавней истории, но я еще не докопалась до сути.

ДЖЕН: А когда это случилось?

НЭНСИ: На прошлой неделе. Отец одного из этих мальчиков нашел их и вернул. Они пустились в бега, но мне кажется, что там просто что-то необычное случилось, из-за чего обстоятельства и изменились. Так или иначе, они концептуалисты — оба. Как я уже сказала, в большинстве случаев они потом убивают и себя. Вот почему мне кажется, что у этих двоих особая история, и я надеюсь разобраться, что именно там произошло, потому что подобного еще не было.

ДЖЕН: Они сидели на наркотиках?

НЭНСИ: Мне самой хотелось бы это знать. Впрочем, мне кажется, что у многих из них просто были такие родители, что ребята возненавидели весь мир.

ДЖЕН: И решили всем это показать, да?

НЭНСИ: А вы посмотрите на Индиго в школах: если родители над ними издеваются, они идут в школу, рассказывают об этом и добиваются помощи. Многие из них просто звонят 911 и говорят полиции: "Родители меня бьют". В этом смысле они намного откровеннее нас. У нас был какой-то встроенный механизм, заставлявший думать: "Никому не скажем — мы сами виноваты". А эти дети не поддаются таким штучкам. Сейчас такое случается все чаще, причем все в более юном возрасте. И намного драматичнее происходит. У детей младше десяти лет появилось нечто такое, чего никогда прежде не было.

Думаю, нам просто нужно понять, с какой огромной скоростью все теперь развивается. Сейчас происходит такое, что еще пятнадцать, даже десять лет назад привело бы всех в ужас. Я уверена, что будет появляться все больше и больше свидетельств: по мере того как ряды Индиго станут единообразнее, мы все яснее будем видеть огромную разницу между ними и «фиолетовыми». Тогда их будет очень легко различить — начнется противостояние, что-то вроде "старики против молодых". И разница проявится в новых способностях не только ума, но и тела.

ДЖЕН: У вас есть какие-нибудь мысли или свидетельства того, что у нынешних Детей Индиго появляется нечто такое, чего не было у самых первых Индиго? Иными словами, можно ли заметить прогресс в духовной эволюции этих представителей человеческого рода?

НЭНСИ: Думаю, да, определенные различия заметны. Не знаю, можно ли назвать их духовными, потому что чем моложе Индиго, тем больше у них склонность к компьютерам, тем обычнее для них все это. Они меньше доверяют нашему миру, лучше замечают наши недостатки — и видят, что мы не становимся честнее. Думаю, честность — одна из важнейших вещей, которые нам необходимы.

ДЖЕН: Вы имеете в виду, что они читают наши мысли и знают, когда мы говорим одно, а поступаем по-другому?

НЭНСИ: Ну, я не знаю, читают ли они мысли, но уверена, что их чувствительность намного превосходит нашу. Они многое чувствуют и доверяют своим ощущениям. А мы в них до сих пор путаемся. Я говорю так: "Мы по-прежнему портим этот мир". Нередко мы просто не понимаем, что реально. Нам известно только то, как мы воспринимаем реальность.

Спросите о чем-то пятнадцать человек — и получите пятнадцать различных мнений об одном и том же. Истина многолика. Но для Индиго истина имеет совсем иной смысл. Думаю, в них мужское и женское начало будут переплетаться намного теснее, чем в нас. И секс для них будет означать нечто совсем другое. Они не станут использовать его как хитрость, чтобы выскочить замуж, — для них секс будет игрой. Лично я думаю, так он изначально и «задумывался» (помимо воспроизводства, конечно). Но для Индиго продолжение рода будет не так важно, как для нас. Я имею в виду, что их, вероятно, будет интересовать прежде всего самодостаточность — это урок "фиолетовых".

Понимаете, эра фиолетового цвета требовала, чтобы мы стали самодостаточными. «Фиолетовые» — большинство из них — нацелены на место назначения. Новые дети тоже любят путешествия, но место назначения для них не так важно. И потому многие родители сталкиваются с такой проблемой: дети заканчивают среднюю школу, но еще не готовы поступать в колледж — да просто не хотят! Многие из них намерены оставаться дома до тех пор, пока их устраивает образ жизни, к которому их приучили родители. Понимаете?

Наше поколение просто дождаться не могло возможности покинуть дом и начать жизнь с чистого листа. Мы не хотели родительских денег. Впрочем, они нам и не особенно помогали деньгами. Стать самостоятельным и добиться всего своими силами — вот это был подвиг. Но нынешние дети говорят: "Да, замечательно" — и остаются дома. Интересное время! Иначе говоря, их система ценностей целиком отличается от нашей, причем одним из нас кажется, что это ужасно, а другим — что это чудесно. Истина же в том, что дети меняются и скоро покажут нам, что такое настоящая любовь. И мы будет в полном изумлении, потому что уже забыли об этом! Скоро они покажут нам, что значит радоваться жизни. И они не будут идти на поводу у самых сильных ребят в школе, нет! Они покажут, что значит жить текущим мгновением. Есть аттестат или нет — это их мало волнует, им хочется делать то, что приносит счастье. Они будут совсем другими…

ДЖЕН: Именно это я и называю: "жизнь в гармонии с Внутренним Ребенком" — это та часть меня, которую я открыла, когда моя мать совершила переход под названием смерть. И когда я открыла своего Внутреннего Ребенка и начала работать с ним, моя жизнь изменилась. Мне пришлось как бы заново воспитывать его. Когда мы с ним простились с нашей биологической матерью, я смогла помочь своему Внутреннему Ребенку и напомнить ему, что это я его настоящая мама, его "крестная фея".

НЭНСИ: А теперь представьте только, как мало людей, которые это делают!

ДЖЕН: Именно этому я научилась от Индиго: родители пытаются разобраться, как воспитывать своих детей, но я поняла, что на самом деле родителям нужно попытаться воспитать своего Внутреннего Ребенка. Получится это — получится и все остальное.

НЭНСИ: Думаю, вы совершенно правы. Не стоит пытаться превратиться в Индиго.

ДЖЕН: Нужно наладить отношения с тем ребенком, который внутри тебя. И тогда Индиго заметят твою честность и искренность.

НЭНСИ: Конечно. А потом сами позаботятся обо всем остальном. Они очень ценят прямоту.

ДЖЕН: Бесспорно!

НЭНСИ: Им не нравятся нотации. Вчера ко мне приходила одна дама, сценарист из Лос-Анджелеса. Она привела с собой двенадцатилетнего сына. Я сидела, беседовала с ними, и эта женщина сказала: "Знаете, вам он говорит правду. Больше никому не говорит!" Со мной он говорил, а с ней нет. И она привела его ко мне, просто чтобы узнать, что он натворил. Ну разве не смешно?

ДЖЕН: Хорошая история! Спасибо вам еще раз, Нэнси!