«Его душа была душой ребенка,

Его дух был духом философа».

(Теодора Крёбер об Иши, последнем ныне живущем из калифорнийских индейцев йахи, [2])

Хотя боги и даруют шаманам чудодейственные силы,

Мы, конечно, умеем видеть с рождения, вопрос только в том, что это за зрение?

Оно воспринимает мир сквозь призму абстрактных понятий реальности, которая хотя и отличается многоцветным великолепием, есть лишь полная цветовая слепота конкретного общества. Наш мир, независимо от того, какое социальное общество оказывает на него воздействие, является лишь субъективным порождением человеческого духа. Все наши теории и воззрения разработаны нами для того, чтобы лучше понять этот мир, но многие наивно полагают, что эти теории действительно являются отражением законов природы, обобщением того, что она нам предлагает. Этот наивный реализм, который слишком поспешно составляет себе картину действительности, к сожалению, все еще царит в нашей империи слепых прорицателей.

Шаман — человек двух миров. Он обладает двойным зрением. Мир его чувств раздвоен, его мысль движется по двум колеям. Первое рождение дает ему мать; во втором его рождении участвуют высшие силы — вселенский Творец жизни или божество, становящееся крестным отцом. Эти высшие существа призывают его без права неподчиниться; они дают ему силу для ведения новой жизни в качестве шамана, который может смотреть за кулисы жизни. Эти космические, потусторонние или сверхъестественные родители являются лишь одними из учителей и наставников шамана — другими могут быть старшие опытные шаманы, которые поддерживают и показывают, как подчинить своей власти видения и духов-союзников, и которые сообщают ему представления трансцендентной культуры.

Обучение шамана столь же многообразно, как число различных культур, поэтому мы ограничимся лишь одним примером для иллюстрации некоторых принципов. Наверняка есть шаманы, которые и без учителей развили весь спектр паранормальных возможностей и трансперсональных познаний.

Однако большинство из них, обнаружив врожденные или приобретенные возможности, открыв мистические сферы или мир духов, обретает учителей, которые осторожно, шаг за шагом передают им свою силу и сопровождают от одной ступени к другой на духовном пути. Многие имеют лишь одного или несколько наставников, у которых они учатся наедине и тайно. Эти глубоко личные отношения ученика с наставником напоминают отношения между отцом и сыном. Однако, даже получив образование, шаман держит в своих руках лишь малую часть тех нитей, которые позволяют ему управлять космическими силами. Каждый из них одарен в разной степени и имеет соответствующую этому специализацию; каждый ориентирован индивидуально и достигает разных уровней мистического сознания, поэтому многие культуры образовали строго организованные иерархии культурного статуса, по которым должен продвигаться ученик. Приобретение духовных познаний почти везде представляется в виде лестницы, ведущей к священной мудрости.

Так, например, у гавайцев есть строго ранжированный порядок для кахунасов, шаманов, которые преследуют совершенно особые цели и, как жрецы, вплетены в структуру господствующей культуры. Во время своего обучения они не выполняют никакой обычной работы и освобождены от всего мирского; они капу, святые. Принятие на себя сакральных обязательств требует не только признания другого мира; в руках этих духовных вождей оказываются проведение церемоний, песнопений, ритуалов и составление богатых преданий [3].

Подобным же образом ирландские барды должны были изучить в течение шести лет более 100 основных и 175 дополнительных историй и после этого научиться писать стихотворения комбинированными метрическими формами. Затем наступала очередь легенд и преданий, и через 15 лет они вырастали в могущественных магов, которые вызывали бурю и повелевали ветрами [4].

У зулусов существует 12 уровней обучения, 12 «сосудов» или типов духов; лишь немногие из сангомас, шаманов, достигают последней, высшей ступени обучения. Обучение сангомаса состоит в том, чтобы суметь отыскать в любое время дня или ночи спрятанные его учителем предметы; позднее ученик должен понять телепатически, спрятал ли вообще что-нибудь от него учитель [5].

Индеец племени «Черная нога» [6] должен пройти 7 «вигвамов», пока станет совершенным целителем. Он ежегодно подвергается испытанию, во время которого его спрашивает и тестирует наставник, чтобы проверить, умеет ли тот правильно подразделять знания и овладел ли всеми духовными упражнениями. К пяти «вигвамам» примыкают два «вигвама плохого знахарства», в которых учатся произносить проклятья и умерщвлять людей силой мысли [7].

Рассмотрим различные школы шаманства и формы обучения врачевателя.

Чтобы стать медиумом в Японии, необходимо овладеть различными техниками аскетизма. Зимой послушники становятся под ледяные водопады или обливают себя ежедневно, часто до 100 дней, холодной водой. Через какое-то время они привыкают к холоду и выходят из-под ледяной влаги освеженными и разогретыми [8].

Холод парадоксальным образом становится тем средством, которое вызывает магический внутренний жар. Речь идет о типичном феномене транса: внутреннее тепло обретается в холоде, а при жаре снаружи — например, прикосновении огня — кожа остается холодной.

Эти парадоксальные физиологические явления — характерная черта состояния транса, которое достигается в процессе обучения.

Нара Нака из области Дзугару [9] прошла во время своей инициации в 1918 году типичные стадии трансового переживания. Неделю она жила в маленькой не отапливаемой хижине, которую соорудил для нее учитель. Она должна была следовать предписаниям особой диеты и всю неделю не спать. По ночам она должна была читать тексты, которые ей следовало знать наизусть. Время было зимнее, хижина не обогревалась никаким огнем, вдобавок она должна была трижды в день спускаться к реке и выливать на правое и левое плечо по 33 чана ледяной воды и при этом произносить определенные заклинания. День за днем проводила она в одиночестве, но ее учитель мог прийти в любое время, чтобы проверить ее успехи в продвижении; ни на мгновенье она не могла позволить себе отлучиться. В середине недели она впала в состояние, подобное трансу, измученная бессонницей, холодом и недоеданием, — тогда ей стал являться образ создателя. В конце недели она вдруг почувствовала себя небывало окрепшей, исчезло ощущение изнуренности, и в нее проникла очевидно извне пришедшая сила. Такой она стала готова к утру посвящения и к последующему экзамену [10].

Из многих подобных сообщений с северо-востока Японии мы узнаем, что уже спустя некоторое время посвящаемый соприкасается с этой силой, дающей жизненную энергию, буквально бьющую через край. И тогда он совершенно отдается ей, боль и чувство изнуренности исчезают и остается чувство восторга.

Корейский шаман должен научиться не только искусству предсказания и изготовлению амулетов, но овладеть танцем, игрой на музыкальных инструментах, разнообразными песнопениями, приготовлением жертвенных блюд и изготовлением бумажных цветов и фигур. В зависимости от того, какое божество должно появиться, он надевает соответствующие одежды и готовит определенные жертвенные пиршества, что не так легко при большом количестве божеств; затем он танцует для божества, используя характерные жесты, при этом он исполняет шаманские песнопения, которые длятся часто более четырех часов подряд. Необходимо также овладеть определенной техникой задавать вопросы, «тодум и». Если при произнесении предсказаний божества, вопреки ожиданию, не хотят явиться, шаман может что-то сообщить своим нуждающимся в помощи просителям лишь в том случае, если перед тем получил достаточно сведений о ситуации в семье путем умело поставленных вопросов. Учителя шамана, божественные родители Зимбумо, руководят и направляют божественное дитя Зимязик в процессе его обучения. Ученик поддерживает своих божественных родителей, когда они проводят церемонии совместно с другими шаманами. Позднее он может действовать сообща с другими шаманами и брать на себя выполнение определенных заданий во время комплексных церемоний до того момента, когда овладеет всеми знаниями и сможет действовать самостоятельно. Корейский шаман до того, как он признается таковым, подвергается испытанию с тем, чтобы исключить возможность его одержимости злыми духами. Одновременно пытаются установить, какие божества говорят через него, и на основании этого определяется его ранг внутри иерархии шаманов [11].

Послушник австралийского вурадьери может лишь после завершения посвящения, после того, как он «сделан мужчиной», стать доктором. Он должен обнаруживать отмеченность своим докторским званием еще в детстве, поддерживать контакт с одним из учителей, который и обучает его, и передает свою силу. Эту задачу чаще всего берут на себя отец или дед, у которых он перенимает религиозные и мифологические представления, которые должен хранить в строгой тайне. Во время своих ночных прогулок дух учителя вводит дух послушника в иной мир. В десять или двенадцать лет доктор провожает послушника в убежище, где пением вселяет в него Бала, тотема-союзника, а также спутника духов Яравай-ява. Кинг-Дику, например, был «запет» в грудь его отцом, шаманом, опоссум; и хотя этот процесс не был болезнен, он ощущал легкое жжение в груди. В других случаях дух животного проникает в спину, руки и ноги посвящаемого. Тотем-союзник наследуется от деда через отца и сына внуком и сохраняется поколениями семьи, не делясь при этом и не теряя силы, так что отец и сын в одинаковой степени полны им. Во время пения тотем делается видим и как материальная структура выходит из тела. Ученик непременно должен овладеть необходимыми ритуалами и необходимой концентрацией для высвобождения тотема из своего тела. Условием для того, чтобы стать доктором, являются поэтому видения патрона и традиционного защитника племени. Только через него будущий доктор получает разрешение называться «умным человеком».

Истинное происхождение магической силы исходит от Баиами, творца, иными словами, от Катинг-нгари, «с другой стороны моря». Когда Баиами покинул людей, он созвал всех докторов и призвал их и дальше заниматься магией, но так, чтобы они, не растрачивая понапрасну своих сил, отказались от споров друг с другом.

Заключительная фаза обучения происходит на глазах у всех. Учителя и ученики собираются в святом месте, освященном Баиами, где они должны быть окончательно «произведены». Они сидят на листьях в одном ряду друг с другом. Напротив и позади находятся учителя. Вскоре начинаются песнопения, которые должны привлечь Баиами.

Если Баиами появляется в облике «умного человека» так живо и реально, как только может таковой, то все присутствующие должны отвернуться от лучей света, исходящих от его глаз. Банами же приступает к «произведению» одного ученика за другим в «умного человека». У его рта пенится калий, святая вода капает из разжижженного кристалла кварца, которую он заставляет течь по телу учеников и проникать внутрь тела. Этот процесс именуется Курини, «проникновением в них». Жидкость проливается сразу же в тело, так что ни одна капля не касается земли. При этом у посвящаемого вскоре появляются зачатки перьев, которые позднее прорастают в крылья. Через несколько дней, при второй церемонии, Баиами показывает каждому ученику, как тот может летать с помощью этих крыльев и внедряет песнопением кусочек кварцевого кристалла в его лоб, что дает взгляду силу рентгеновского. Затем берет часть пламени со своего тела и помещает его, напевая при этом, на грудь посвящаемого, в глубине которой огонь постепенно исчезает. В заключение ученик обсуждает со своим учителем опыт преодоленного. После того, как все посвященные постигли полет, а кристалл и огонь внедрены в них, группа в третий раз призывает пением Баиами: начинается последняя фаза инициации. Вновь перед глазами присутствующих появляется Баиами как живая фигура, но в этот раз он кладет на каждого ученика веревку, которая тянется от груди до ног. Во время пения веревка проникает в тело посвящаемого. Это веревка, которую «умный человек» должен использовать для различных трюков и с которой следует обращаться так, как это делает паук со своей сетью. Если Баиами вновь исчезает, ученики тренируются в искусстве магических трюков с веревкой, но они далеко не так совершенны, как трюки старших «умных людей». После того как ученики все это изучили, может свободно раскрыться Варагон, их души, и начинаются их ночные путешествия через пространство и время [12].

Имя, данное северо-американскими дунне-за их пророку, — Наахи, грезящий. Наахи обладает глубоко проникающей, выходящей далеко за пределы обычных сновидений способностью грезить. В состоянии сна тень грезящего, его душа, подобна блуждающему духу. По ночам, когда душа покидает тело, можно подумать, что она идет по следам своего прошлого существования. Нужно уже в детском возрасте научиться держать под контролем свои сны, чтобы душа не покидала тело без его согласия. Чтобы застраховать себя, еще до наступления периода пубертата проводятся поиски своего индивидуального видения для обретения силы врачевания, то есть для получения контроля над тенью своего «я». Каждый человек должен обладать властью над собственной тенью. Но только Наахи владеет всеобъемлющим знанием в этой области. Он знает тайну, как душа может посетить царство мертвых и в полном сознании вернуться назад. Кроме того, он знает песни, Наахи юине, которые связывают царство мертвых и живых. Умение овладеть тенями сновидения дунне-за называют «Me юине».

Этого можно добиться только через видение, в котором ребенок знакомится с теми животными-великанами, которые охотились за человеком в мифологические времена.

Тень ребенка путешествует по своему жизненному пути назад и встречается с огромными доисторическими животными. Результатом такого путешествия-сновидения становится приобретение песни власти: священного песнопения животного-великана. В том же сновидении на эту песнь накладывается табу и дается указание искать сумку знахаря. Но истинная власть заявляет о себе, когда личность взрослеет. О полном овладении животными-гигантами, которых встречают во время поиска видения, можно говорить лишь с наступлением определенного возраста. Дунне-за полагают, что полное овладение сновидением и успешное существование взрослого человека взаимосвязаны.

Это не лишено правдоподобия, так как опыт видения позволяет, к примеру, взрослому человеку лучше охотиться с помощью своей тени, так как он бежит во сне по той, тропе, которой воспользуется при ближайшей охоте. Поскольку охотники отдают себя охоте уже во время сна, то в действительности происходящая позднее охота является лишь повторением охоты сновидения [13].

Интересную запись находим мы об одном из айикоми, знахаре семинолов [14]. В 15 лет Джози начал интересоваться знахарством. Он отыскивал дружественных айикоми и расспрашивал их о травах для лечения некоторых болезней. Так началось его образование, которое растянулось на многие годы. Джози рассказывает:

«Когда мне было около 15 лет, я отправился к одному доктору и спросил его сначала о кашле: «Какую песню ты используешь против кашля?» Я спросил его, какого рода лекарство используется, и он дал мне лекарство и соответствующее песнопение. Около двух лет я общался с ним таким образом… Я часто обращался к нему с вопросами. Доктор видел, что я хотел что-то знать. Это было хорошо, и он давал мне различные лекарства и песни и наставлял меня в лечении разных болезней. И как лечить лихорадку он тоже учил меня. Он просто все давал мне, учил меня без всякой платы или еще чего-то; мне это не стоило ничего. Так я общался с различными докторами: доктором Томми, доктором Ольдом, в те времена было много докторов, с которыми я разговаривал. А потом, когда мне было около 17 или 18 лет, доктор Мотлоу узнал, что я хочу научиться этим вещам. Он сказал: «Все в полном порядке, постись некоторое время, хочешь один, хочешь — с двумя-тремя другими юношами, и ты научишься кое-чему». Я сказал: «Порядок», собрал трех юношей, вышли вместе, построили себе небольшое убежище, расположились там одни, без женщин и остались там».

Во время четырехдневного поста им преподавал Ольд Мотлоу. Каждое утро ученикам давалось рвотное — это был его способ подготовить их к занятию. Посты и рвоты, как он полагал, должны увеличить личную моральную, интеллектуальную и религиозную силу. Каждый день он учил их чему-нибудь новому. В первый день он рассказывал о различных болезнях и исполнял соответствующие песнопения. Во второй день он говорил о живущих, об их происхождении, о жизни после смерти, о судьбе души и о возникновении болезней. Третий день он посвятил повторению уже изученного и обсужденного, а в четвертый ученики получили тайные, весьма действенные песнопения, проклятья, магические формулы личной защиты и черной магии. Обучение закончилось четырехдневной охотой, во время которой ученики обсуждали всё происшедшее между собой. В последующие годы они регулярно вновь проходили эту школу, и во время последнего обучения Джози пришел к доктору Томми и наблюдал ежедневно за его деятельностью. Он наблюдал, как тот устанавливает диагноз, осведомляясь у членов семьи больного о его снах и физических симптомах; Джози узнавал лечебные травы, следил за приготовлением лекарств и тренировался в искусстве целительных песнопений, силы которых должны были влиться в лекарства. После смерти учителя Джози взял его практику в свои руки и занялся самостоятельным целением после семи лет основательного обучения. Кроме того, он получил от своего учителя лекарство, с помощью которого мог, по своему усмотрению, помогать другим или причинять им вред. Это снадобье — его учитель переработал растение в лекарство и дал ученику — вживлено в его тело и до сих пор живет в нем, вероятно, в сердце, полагает Джози. Когда он теперь приготовляет снадобья, это лекарство выделяет характерный запах, который проникает в пациента и существенно способствует его исцелению.

Чтобы не дать погибнуть этому лекарству, он должен раз в месяц поститься и вызывать у себя рвоту. Если его целебные снадобья перестают действовать, он объясняет это ослаблением своей внутренней силы и тотчас же назначает себе пост. Занимаясь целением, он должен следить за тем, чтобы ему не приходилось лечить женщин во время их менструальных циклов или рожениц, так как они могут повредить его силе могущественного доктора. Свое «живое лекарство» он может использовать и с негативными целями: приманить чью-то душу, чтобы заполучить её под свою власть и истязать; либо чтобы заставить ружье самопроизвольно выстрелить и поразить своего владельца; чтобы вызвать молнию, которая ударит в других, либо чтобы вызвать дождь или применить любовное колдовство, что он часто делал в юные годы [15].

Нанабус, великий герой Центральной Альгонкины, был призван Великим Духом основать союз Мидевивин. Это тайное общество народов Великих Озер: ойибва, меномини, виннебаго и т. д., разработало строго иерархически организованную систему обучения знахаря. Их большая знахарская хижина, Мидевиган, является отображением космоса; её происхождение священно. Предания о знахарской хижине передаются и в устной форме, и в виде символических начертаний на коре березы. Каждый ойибва стремится стать членом общества знахарей. Существует 4 степени знахарей [16] и каждая степень требует ритуалов посвящения, которые точно определяют соответствующий данной степени уровень знания. Чем выше степень, в которую посвящается знахарь, тем выше уплачиваемая за неё цена. Поначалу право доступа получают все люди, обладающие даром целителя или знанием определенных растений, но позднее они подвергаются основательным испытаниям и могут вступить в него, лишь если были сами исцелены членом Миде. Главным предметом церемонии в Мидевигане является священная раковина, воспроизводящая ту, которую в давние времена ойибва направили с востока на запад. Верховные целители «расстреливают» посвящаемых во время культовой встречи белой раковиной в виде чаши [17], касаясь при этом их тел знахарской сумкой. Таким же образом их вновь оживляют. Когда они просыпаются, они ломают раковину и начинают жизнь, обогащенную как бы новыми ценностями — они воскресают из мертвых и рождаются заново. Если участник «расстреливается» четырежды, он овладевает всеми сверхъестественными силами: он может летать, превращаться в зверя, обладает ясновидением, может прорицать, отыскивать потерянные предметы, заниматься любовной магией. Он недоступен для огня и может высасывать болезни из тела. Все четыре ступени обучения ойибва можно представить в виде следующего схематического описания.

1 ступень. Во время первого года обучения ученик узнает от наставника растения, песни и молитвы и должен доставлять жертвоприношения к весенним церемониям мидевивинов. Перед началом церемонии он постится четыре дня и посещает хижину очищения. На экзамене он не должен допустить ни одной ошибки. Председательствующий Мидевивинини [18] «обстреливает» мидемигисом [19]; ученик падает, словно мертвый, познает в состоянии смерти видение и получает в виде внушения священное песнопение. Затем Мидевивинини вновь пробуждает его дыханием жизни. Посвящаемый считается вновь родившимся, его статус и существование переменились. Теперь он должен прилюдно доказать свои возможности и в завершение получает в качестве свидетельства своего превращения сумку знахаря, в которой он должен хранить те предметы, которые символизируют его силу.

2 ступень. Вторая ступень во многом похожа на первую. Из церемонии «расстрела» кандидат выходит обладателем особого восприятия — он может видеть теперь дальше, чем позволяет глаз, слышать вещи, которые лежат за пределами достижимости слуха, творить добро и зло, читать будущее, прикасаться к людям, находящимся на большом расстоянии, и преодолевать пространство и время.

3 ступень. После «расстрела» раковиной и овладения сверхъестественными силами посвящаемый может стать Йизекивинини, одним из тех, кто может вызывать высших существ и общаться с другими мирами; он может узнавать скрытые вещи и, так как он воплощает силу грома, приходящего с неба, может передвигать предметы и сокрушать их.

4 ступень. Теперь он приобретает силу, которая дает ему возможность пробуждать в других те способности, какими владеет он сам; сверх того, ему разрешено теперь самому наставлять новых соискателей и испытывать их. Сам он до этого момента четырежды умирал и возрождался и четырежды испытывался. Как мы видим, ритуал посвящения следует за ходом спонтанного переживания смерть-возрождение. Когда обучение считается завершенным, ученик должен ежегодно возвращаться, чтобы восстанавливать свою силу. Каждый член Миде получает в качестве символа своего звания и достоинства знак союза; раковину, которая защищает его от болезней и несчастья [20].

Необычный проект в Раф Рок, Аризона, поддерживает национальный институт душевного здоровья, финансируя обучение знахарству индейцев навахо. Люди учатся при этом, как и прежде, у старших опытных знахарей. Наряду с традиционным обучением, они получают определенные наставления от западных психиатров. Причиной такого необычного шага стало несколько запоздалое понимание, что туземные знахари, вероятно, смогут помочь в восстановлении здоровья своим соотечественникам. Программа была разработана тогда, когда вождям племени указали на то, что старые знахари вымирают, а молодые не смогут получить дорого стоящего образования [21].

Все школы шаманов и пути ученичества завершаются, как показывают примеры, в большей или меньшей степени формализованным экзаменом. Конечно, сам путь ученичества, на котором преодолеваются различные испытания, уже является экзаменом, но необходим ритуальный, заключительный экзамен после какого-то одного этапа развития или окончательного приведения на стезю знахарства, что дает ученику право заниматься самостоятельной практикой. Экзамен не нужен только тем шаманам, которых обучали умершие из потустороннего мира или которые вообще не имеют и никаких учителей.

Во время магических представлений, которые должен демонстрировать кандидат, как правило, присутствуют все представители местной знахарской медицины и критически оценивают возможности новичка. Для этого они сами часто переходят в измененное состояние сознания, чтобы лучше воспринимать духов-союзников или «силовые линии» нового шамана и адекватно оценивать его духовные трюки. Как только бирары [22] со среднего течения Амура получают духа-союзника, наступает период подготовки, во время которого ученик воспитывается в процессе разговора с шаманом-учителем. В это время ученика называют, очевидно не без основания, азаран, «преследуемый». Когда приходит время, начинается проверка его знания. Его спрашивают, как выглядят духи шаманов, где и когда они жили, каким шаманам служили и когда эти шаманы умерли. Такой экзамен может продолжаться до десяти дней. Если посвящаемый выдерживает экзамен, начинаются великие жертвоприношения животных, а деревья — эти символы прорыва плоскости бытия — натираются кровью [23].

У майори Новой Зеландии известна школа жрецов, Варе Вананга [24]. После запрещения жрецов майори, тохунга, в 1907 году религия пришла в упадок. Она расцвела вновь в 1963 году с отменой этого запрета. В школе Варе Вананга ученикам дается власть над миром людей, животных и растений через Каракиа, через молитву и ритуальное песнопение. Во время заключительного экзамена кандидат должен продемонстрировать свои парапсихические познания, расщепить с помощью Каракиа камень или дерево, умертвить птицу или человека [25].

Прежде чем будущий шаман тенино в Северном Орегоне [26] сможет начать свою практику, он должен доказать свои способности перед комитетом старших шаманов. Они подводят его к круто обрывающемуся выступу скалы, где он должен доказать свою власть над духами. Тенино полагают, что души умерших, особенно умерших шаманов, «голодны» и стремятся найти господина, который их накормит. В то время как обычные люди владеют пятью сверхъестественными помощниками, такие шаманы, как Джон Квин, обладают 55 и более духами. Большинство духов-союзников — животные; основную силу дают тенино медведь гризли, гремучая змея и орел. Каждый шаман имеет несколько духов-союзников; так, один из них — это дух, ставящий диагноз; есть дух, который, будучи послан в тело пациента, локализует очаг болезни; есть и дух умершего младенца, с помощью которого отыскиваются пропавшие души. Способ, каким неофит посылает своих духов в странствие и распространение его направляющего влияния, могут, конечно, воспринимать лишь шаманы. Шарлатан не может выдержать этот тест. Комитет шаманов тщательно испытывает характер избранного — его силы и слабости, его честность, способность контролировать агрессивные импульсы и чувство моральной ответственности. Его назначение зависит от коллективного решения [27].

В заключение этой главы я хотел бы подробнее коснуться институтов обучений знахарству, которыми располагают йамана Огненной Земли: Лой-майекамус, школа знахарства. Школа не является учреждением для длительного пребывания. Мероприятия происходят с разрывом в несколько лет во время длинных зимних месяцев и часто длятся до полугода. В специально выбранном уединенном месте строят большую хижину. Дом Лойма — это не мирское здание, оно вызывает почтение и робость: здесь останавливаются хауцелла, злобные опасные духи. Уже само вхождение в это здание требует особенно бодрого настроя. После того, как ученики несколько часов поют в их собственной хижине, они начинают двигаться, наклонив голову, наполовину прикрыв глаза и осторожно ступая, в направлении дома Лойма. Время от времени они застывают без движения и нерешительно поглядывают на свою цель.

Медленное передвижение в сторону знахарской хижины [28] может продолжаться до пяти часов. Каждый ощущает, что он будет захвачен духами и лишь серьезное благоговейное отношение может снискать ему расположение этих существ.

Ученик знает, что его ждут месяцы особой концентрации и занятий, во время которых он должен собрать воедино все свои духовные силы. При этом опытные мастера следят за посвящаемыми и руководят ими. Пребывание вне дома Лойма не разрешено, так как не должно произойти никакого отклонения. Связь с семьей или женой сведена до минимума. Половые контакты пресекаются. Весь распорядок дня подчинен погружению в себя и созерцанию. Ученики сидят на своих местах не шевелясь, и с наступлением сумерек, около четырех часов пополудни, начинается общее песнопение, которое заканчивается глубоко за полночь. После короткого перерыва на сон, упражнения возобновляются на рассвете, иными словами, ученики спокойно остаются на своих местах до той поры, когда взойдет солнце. Тогда маленькое общество принимается за такую работу, как собирание дров и ракушек. Тремя часами позднее все вновь занимают неподвижную позу. Еда скудна и состоит ежедневно самое большее из трех скверных моллюсков. Если ученик демонстрирует хорошие успехи в продвижении, его рацион снижается до двух и даже до одного моллюска, так как чем меньше он ест, тем быстрее продвигается его духовное развитие. Пост известен как лучшее средство для укрепления измененных состояний сознания, так как изнеможение тела способствует ослаблению психических привычек.

Ученики сидят на земле с вытянутыми ногами. Туловище держится вертикально и прижимает к стене хижины находящийся на затылке деревянный чурбан. Долго находиться в таком положении тяжело, и скоро это превращается в неописуемое мучение. Иногда позволяется скрестить ноги. Для ученика неудобство усиливается еще и тем, что он не должен менять своего положения даже во время сна; ноги, правда, можно подтянуть, но деревянный чурбан все время остается на затылке.

Весь ход обучения направлен на то, чтобы поколебать повседневный опыт ученика, сдвинуть его со своего фундамента; разрушаются все образцы поведения, привычки. Посты, пребывание в неподвижном состоянии, боли, продолжительное монотонное пение, постоянный страх перед хауцелла, а также длительная изоляция от привычных занятий племени направляют ученика в новую сферу сознания. Ученик живет в магической атмосфере дома Лойма. Тело и дух пребывают в некоем состоянии вакуума, в котором они чувствуют себя беспомощно и растерянно.

У него отняты все традиционно усвоенные привычки, моральные установки, весь кодекс поведения. Понемногу начинает брезжить мир совсем иного рода, в котором ученик старается освоиться. Основной установкой школы знахарства являются преобразования самого тела ученика. Аспиранты натирают себя древесными стружками, которые погружают в белую краску. Давление на кожу при этом весьма легкое, но цель, этим достигаемая, состоит в том, чтобы кожа стала нежнее прежней. Дальнейшее беспрерывное растирание в течение нескольких недель открывает второй слой кожи. В завершение открывается третий слой, который обладает чувствительностью такого рода, что реагирует только на очень сильные боли. Если все кандидаты достигли этого уровня, обучение считается завершенным. Конечно, все это делается не для того, чтобы сделать щеки красивее. Вероятно, монотонное растирание сопровождает процесс трансформации сознания. Простое наложение трех слоев кожи могло бы также послужить постепенному обнаружению «внутреннего тела», т. е. души.

Метод растирания щек напоминает перемалывание камней у некоторых эскимосских народностей, которые неделями интенсивно трут камни друг о друга, пока им не является дух-союзник. С появлением третьего слоя кожи достигается цель всех усилий: оформление «второго тела». Это новое тело состоит из легкого материала в виде перьев, утверждают йамана. Тело йе-камуса [29] воспринимается обычным человеком как нормальное, в действительности же размеры тела колдуна намного больше; ничто из происходящего внутри этого расширенного поля не остается незамеченным для знахаря. Если этот шаман ранен, то только ограниченному взору обычного человека видится его кровь, но в действительности состоящее из легких перьев тело шамана не содержит крови. Имея в виду тонкую структуру материи тела шамана, жители Огненной Земли не считают его человеком. Важнейшей целью обучения является обретение вайювена другого знахаря. Вайювен означает силу, энергию, ту часть тела знахаря, которая не является человеческой сутью.

Ученик либо просит старого опытного мастера передать ему своего вайювена, либо тайно берет его у мертвого колдуна.

Йамана говорят, что йекамус теряет свою индивидуальность через сновидение, и тогда начинает действовать его кеспикс, душа. Кеспикс выполняет все, что требует от него йекамус. Посредством интенсивного пения шаман переходит в состояние «погруженного в сновидение». Пение становится неотъемлемой предпосылкой деятельности йекамуса, только так активизируется вайюмен и кеспикс. Обучиться погружению в состояние сновидения — самое сильное желание каждого аспиранта в хижине Лойма. Чем более «продвинут» шаман, тем свободнее переходит он в состояние погруженности в сновидение. Через пение не только устанавливается контакт с кеспиксом, но и появляется Иефацел, дух-защитник, которого имеет любой знахарь. Кроме того, йекамус застрахован так от злобных гауцелла и от духа Кованни, ведущих свое происхождение от морских животных. Если приближается завершение обучения в школе знахарства, а кандидат еще не установил контакта с миром духов или со своим собственным кеспиксом, то учителя прибегают к одному жесткому методу. Наставник говорит ученику: «Я задушу тебя». Он берет кожаный ремень, надевает его на шею ученику и душит до тех пор, пока тот не падает. После этого его кеспикс отправляется к духам. После этой пытки ученик не испытывает сложностей с тем, чтобы отослать свою душу.

В последний вечер в школе знахарства, куда приглашаются многие зрители, поют особенно много и сильно с тем, чтобы вызвать духа Кованни. Ученики посылают своих кеспиксов, чтобы привлечь кеспиксов пингвинов, сельдей, китов, рыбы-меч, береговых птиц, морских львов и других морских животных в хижину Лойма, где их ожидает большой церемониальный прием. Когда кеспискы животных прибывают в Канус, ученики раздают публике их весла и гарпуны, и все подражают быстрой гребле в лодке и дополняют праздничный спектакль пением. Как только их движения замирают, Кованни возвращается назад в море, а громкий топот учеников загоняет гауцелла назад в недра Земли. Так завершается Лойма-Йекамус [30].

Пройти длинный путь,

Вскарабкаться по длинному пути,

По длинному пути в небо.

(Песнь индейского Гитксан-Шамана Исаака Тенса [31])

Индеец виннебаго Тиндер Клуд полагал, что уже жил на земле и что находится здесь теперь в третий раз. В этой жизни он возродился в облике святого человека, как новое воплощение духа севера. Во время церемонии целения, проводимой для его шурина, он рассказывал о своих переживаниях призванного и побывавшего в потустороннем мире и о своем обучении шаманству сверхъестественным образом, чему предшествовал длительный пост.

«Вот послушай, шурин, как я учился целить людей. Меня подняли в деревню к духам, к тем, которые живут на небе, в деревню знахарей, и там я прошел обучение следующим образом. Умерший истлевший ствол дерева, почти весь поросший бурьяном, был положен в середине хижины. С этим стволом я должен был обращаться так, словно это больной человек. Я дышал на это дерево, а духи хижины поддерживали меня. Так два, три, четыре раза; наконец, ствол, который казался мертвым, превратился в молодого человека, который поднялся и ушел. «Человек, — сказали духи, — ты истинно святое существо».

С середины океана приходили ко мне духи из одной расположенной там деревни. Они собрали волны в бешеный поток, и я должен был дуть на них. Я попытался это сделать, и этот океан волн, который был так могуч, успокоился и выровнялся. «Человек, — сказали они, — так ты будешь действовать всегда. Не будет ничего, чего ты не сможешь совершить. Все равно, какая болезнь свалит твоего земляка, ты исцелишь его».

Шурин, у Берега Синей Глины находится родина танцующих гризли. Они пришли из этого места и благословили меня, сказав, что, если мне встретятся какие-нибудь сложности, они придут на помощь. Они сказали, что я мог бы пожертвовать им столько табака, сколько сочту возможным, они бы приняли его и курили. Они передали мне несколько песен, а также способность видеть их — священное зрелище. Свои священные когти они передали мне. В заключение эти духи медведей гризли танцевали и демонстрировали мне свои возможности. Они разрывали свои животы и затем становились святыми и исцеляли себя сами. Или они сбивали выстрелами когти и стояли там, захлебываясь в крови. Потом они становились святыми и исцеляли себя» [32].

Тундер Клуд, как мы видим, научился целить не иначе, как давая дыхание жизни. Духи той деревни из потустороннего мира благословили его, давая силу; духи медведей гризли подарили ему священное песнопение и духовное зрение. Мы встречаемся здесь с мотивом намеренного нанесения увечья себе самому и последующего самоисцеления: духи медведей гризли демонстрируют искусство истинного целения. Истинный целитель может, не колеблясь, наносить себе увечья; если он святой, раны излечиваются сами по себе. Тем самым он выдержал проверку своих способностей, доказал свое умение врачевать — то, что совершенно утрачено современной медициной. Целитель родового общества постигает болезни, которые лечит, на собственном теле: он берет на себя жалобы своего пациента и исцеляет себя сам. В этом состоит суть врачевания архаичного целителя, который связан, благодаря глубине внутреннего сознания со своим телом, с болезнью, с самим собой и с пациентом. Такая повышенная чувствительность не находит понимания в современной культуре, ею утрачена ускользающая реальность, которая преобладает в сознании исцеляющего силами природы.

Старый австралийский доктор вурадьери рассказал исследователю Альфреду Ховитту историю своего произведения в вулла-мул-лунги. Маленьким мальчиком привел его отец в рощу и «вжал» ему в грудь два кристалла кварца, которые там исчезли; при этом он ощутил приятное тепло. Он должен был выпить воды, которая обогатившись кристаллом, имела сладковатый вкус. После такого переживания, связанного с посвящением, он стал видеть вещи, которые не замечала его мать. Во время родового посвящения в десятилетнем возрасте он должен был какое-то время пробыть один в роще. Отец навестил его, показал ему кусок кристалла кварца и потребовал, чтобы тот самостоятельно высвободил кристалл из своего тела. Хотя он и боялся, ему это удалось. У тотема, в могилу которого он спустился вместе со своим отцом, он получил несколько кристаллов. В могиле они встретили Гунр, тигровую змею будьян, личного тотема отца и сына, на хвосте которой была закреплена веревка, наподобие той, которую доктора высвобождали из своего тела. Отец схватился за веревку, и они последовали за тигровой змеей; они были втянуты ею сквозь ствол дерева внутрь земли и попали в конце концов внутрь полого дерева. Позже, в земле, в одной из нор, о его тело терлось множество змей, чтобы сделать его умелым вилла-муллунгом. Отец сказал, что им следовало бы подняться к Байамё, небесному божеству, И они сели на ту нить доктора, на конце которой ждал Вомбу, птица Байаме. Сквозь облака они отправились к небу. При этом они прошли место, которое то открывалось, то закрывалось. Отец утверждал, что это очень нужное устройство: если бы дух доктора здесь защемило, на земле бы вскоре о нем забеспокоились. Немного погодя, они повстречали Байаме, старого мужчину с белой бородой. На его плечах покоились две большие колонны из кристаллов кварца, торчавшие в небо; его окружали звери и птицы, а также родственники. После этой встречи сыну удавалось высвобождать из себя вещи. Но позднее, когда он заболел, он потерял эту способность.

Это путешествие отца и сына в потусторонний мир обнаруживает множество трансперсональных мотивов. Так, например, то, как они летели по магической веревке отца в небо, как их тянула тигровая змея за канат в землю и как они проходили сквозь все препятствия, сквозь полое дерево, сквозь недра земли и т. д., — все это важнейшие символы посвящения. Высокой поэтичности исполнен эпизод в пещере, в которой множество змей, повелителей земных сил, трется о посвящаемого: он есть полная аллегория получения регенеративных творческих возможностей и, кроме того, гимн плодородию земли, первооснове нашей жизни.

Когда путешествие по небу еще не началось, они летят сопровождаемые птицей Байаме, духовной птицей, сквозь облака и преодолевают опасное место — это является выражением их собственного страха и неуверенности; затем они попадают в царство создателя, который является, очевидно, в то же время и повелителем зверей, так как окружен ими. Соприкосновение с источником жизни преображает ученика совершенно, он становится шаманом, видит отныне духов, невидимое и может извлекать из себя кристаллы. Но прилететь в царство мертвых и царство создателя, держась за веревку, — не единственная возможность. У австралийских племен унамбал, ворора, унгаринюин и форрестривер знахари путешествуют на небо на радужной змее, у племен кулин они летают в облике орлиных соколов, у племен курнаи поэты корроборее карабкаются по приставной лестнице в загробный мир [33], а целители диери, взбираясь по веревке или по волосу, попадают в удивительный небесный мир и пьют там воду, из которой они получают силу для уничтожения своих врагов [34].

Шаман сибирских остьякенов поёт о своём путешествии в потусторонний мир; он описывает, как вскарабкался вверх по канату, спущенному ему с неба, как отодвигал в сторону звезды, которые попадались на пути, как путешествовал по небу на лодке и как позднее плыл по какой-то реке в сторону земли с такой скоростью, что ветер продувал его [35].

О переживании совершенно иного рода узнаем мы от Катарины Оги Виян Аквит Оква, целительницы из племени ойибва. В возрасте 12 или 14 лет она была вдохновлена своей матерью к получению духовных сил, возникающих в результате поста. Много дней оставалась она одна в маленьком убежище из сосновых веток и драла там лыко. Она рассказывает:

«Ночью шестого дня мне показалось, что я слышу голос, который обратился ко мне и сказал: «Бедное дитя! Мне жаль тебя, пойдем, следуй за мной на том пути, который я укажу тебе!» Мне показалось, что голос исходил с достаточно большого от моей хижины расстояния, он был направлен, как мне показалось, прямо вверх. После того, как я прошла, следуя ему, небольшой отрезок, я остановилась и увидела справа молодой месяц, который был окружен, как пламенем от свечи, светлым сиянием. Слева от меня возникло солнце, невдалеке от места своего захода. Я пошла дальше и увидела справа от себя лик Канггегабесква, или бессмертной женщины, которая назвала меня по имени и сказала мне: «Я дам тебе своё имя, а ты можешь передать его дальше! Я дам тебе всё, что имею, вечную жизнь! Я дам тебе долгую жизнь на земле и дар сохранять жизнь другим! Иди, тебя зовут наверх!» Я пошла дальше и увидела человека с большим круглым телом, а от его головы шли лучи, как рога. Он сказал: «Не бойся! Меня зовут Монедо Вининес, маленький человеческий дух. Я дам это имя твоему первому сыну. Оно моя жизнь. Пойди к тому месту, там тебя позовут!» Я проследовала по этому пути дальше, пока не увидела, что он ведет в облака и осталась стоять, увидев фигуру мужчины, стоящего на пути, голова которого была окружена светлым сиянием, а грудь покрыты онедонтами. Он сказал мне: «Посмотри на меня! Моё имя О Ша ван е геегик, эфир голубого сияния! Я тот покров, который скрывает путь в небесное пространство! Постой и прислушайся к моим словам! Не бойся! Я хочу наделить тебя дарами жизни и вооружить силой, так что ты сможешь многому противостоять и многое выдерживать». Я увидела себя окруженной бесчисленными сверкающими лучами, которые, казалось, проникали в меня как иглы, не причиняя боли, и которые спадали к моим ногам. Это повторилось много раз, и всякий раз они падали на землю. Затем он сказал: «Подожди и не пугайся, пока я не скажу и не сделаю всего, что хочу!» И затем я почувствовала, как в мое тело вторгаются различные инструменты, сначала подобные острым ножам, затем подобные иглам: ни один не причинил мне боли, но все падали к моим ногам. Тогда он сказал: «Это хорошо!» Он имел в виду испытание с иглами. Затем продолжил: «Ты будешь видеть много дней! Пройди немного вперед!» Я сделала это и оказалась на пороге какого-то входа. «Ты прибыла, — сказал он, — и не можешь переступать порог. Оглядись! Вот твой сопровождающий! Не бойся встать ему на плечи, и, когда ты вновь попадешь в свое жилище, ты сможешь вернуть себе то, что принадлежит человеческому телу». Я обернулась и увидела подобие рыбы, плывущей в воздухе, взошла на неё, как мне было указано, и с такой скоростью была возвращена назад, что мои волосы развевались по ветру. Как только я прибыла в свою хижину, мое лицо смягчилось. На шестое утро поста ко мне пришла мать и принесла кусок копченой форели. Но моя обонятельная чувствительность стала столь сильна, а слуховые возможности так развиты, что я задолго до того, как она пришла, знала, что она идет, и, когда она вошла, не могла вынести не только запах рыбы, но и её собственный…

Мое аскетическое существование так обострило чувства, что всякая животная пища имела для меня тошнотворный неприятный запах. Через семь дней после завершения моего поста, лежа в вигваме, я увидела внезапно темный предмет, спускавшийся с неба, напоминавший круглый камень. Когда он приблизился ко мне, я увидела, что он имел руки и ступни, как человеческое тело. Он сказал мне: «Я дам тебе дар смотреть в будущее, ты должна использовать его для самой себя и для индейцев, твоих родственников и соплеменников!» Потом он исчез, и, когда улетал, у него возникли крылья, и он стал похож на красноголового лесного дятла».

Наделенная «дарами жизни», освященная благодаря встрече с Манитоу, бессмертной женщиной, она просыпается в своей маленькой хижине. Её чувства обострены долгим постом и одиночеством и стали сверхсильны. Тогда небо наделяет её даром читать будущее, принимающим форму антропософского камня. Катарина Оги стала вскоре известной целительницей, через которую прорицали духи. Для этого она садилась в специальной хижине, покрытой шкурами. Эта маленькая хижина сгибалась и качалась под натиском духов, с помощью которых она отвечала на вопросы присутствующих, собиравшихся снаружи [36].

Я привел эти примеры путешествия в потусторонний мир, чтобы показать влияние, оказываемое миром мертвых на человеческую психику. Кому довелось путешествовать по царству мертвых, тот возвращается оттуда преображенным. Там шаман получает «знаки» своей власти, или, по крайней мере, ему показывают, где он сможет их получить. Свои целительные силы, как и свои паранормальные способности, он приобретает также в царстве мертвых. Только близкое знакомство со смертью позволяет западному человеку заметить отсутствие этих признаков, и лишь у обладающих возможностями медиума людей мы находим сходство с шаманами; они тоже проходят свое обучение преимущественно в потустороннем мире.

Какие именно факторы определяют разницу в этом случае, мы пока указать не можем, но ясно, что у шаманов важную роль играет переданная по наследству психическая предрасположенность, а также окружение, признающее подобный опыт. Целителям и медиумам западного мира приходится пробираться сквозь сопротивление окружающих, шаманам же родовых обществ облегчен каждый шаг в этом направлении, они получают обучение у своих родственников или специалистов. Пребывание в потустороннем мире меняет биологическую конституцию человека, он становится знающим и видящим, его философия жизни и способ поведения существенно меняются.

Я хотел бы предоставить здесь слово еще одному этнографу — Патрику Галлагеру, опубликовавшему в 1982 году работу под названием «Близкое знакомство со смертью одного культурантрополога». Галлагер пострадал во время автокатастрофы, врачи считали его практически безнадежным и сообщили его семье, что, если он придет в сознание, то не сможет ни разговаривать, ни двигаться. Галлагер пришел в себя, но был наполовину парализован. Позднее к нему вернулась речь, и теперь он в основном излечен и вновь преподает. Лишь одно существенно изменилось: он отказался от многого ранее принятого в своем поведении и живет теперь исключительно моментом. Он пишет:

«Первое видение, вид моего собственного мертвого тела, было значительно четче, чем это бывает, когда смотришь телевизор. Мое тело безжизненно лежало на животе. Я парил в воздухе, но не в таком пространстве, о котором часто говорят. Я рассматривал своё тело сверху под диагональным углом с большим интересом. Я не могу вспомнить, был я одет или нет. Вскоре я заметил также, что могу заниматься другими вещами, не только моим осиротевшим телом. Я был свободен не только от силы тяготения, но и от всех других ограничений, существующих для человека. Я мог летать, я чувствовал себя преображенным.

Затем передо мной возникло темное пространство без света, которое представляло собой вход в некий туннель. Я влетел в него и стал быстро-быстро продвигаться вперед и, наконец, увидел на некотором расстоянии свет от какого-то круглого предмета. Когда я пролетел еще немного дальше, свет стал больше похожим на свет солнца на горизонте… В конце туннеля передо мной возникло небывалое явление: сияющее оранжево-желтое нечто, совершенное по красоте; это место представлялось превосходным для жизни.

Когда я покинул туннель, я вошел в сияющую прекрасную страну, в бесконечное пространство, в нескончаемое время… Это было совершенное пространство. Там я увидел удивительных созданий: львов и других существ, исполненных грации и совершенной красоты, находящейся за пределами любых представлений. Я увидел также нескольких людей; одни были одеты, другие нет. Одежда, казавшаяся прозрачной, была украшением, но не тем, которое нам знакомо; казалось, что рука двигалась сквозь одежду, не встречая какого-либо сопротивления. Люди, все необыкновенно прекрасные, были теми, кем я все время интересовался: мой отец [37], Зигмунд Фрейд и Чарльз Дарвин [38]. Каждый там, как казалось, обладал знанием столь же ярким и блестящим, как сам свет. И я тоже обладал им. Конечно же, я не был знаком прежде с подобными явлениями и не верил в них, но они были таковы, словно я всегда их знал… Я перестал летать, мой интерес переключился на новые феномены. Я предпринимал превращения по своему усмотрению. Я знал всё, что должен был делать, чтобы познакомиться с интересной личностью, непринужденно и непосредственно постигая ее суть. Слова не могли быть средством передачи столь универсального знания». Галлагер не стал шаманом, но производил впечатление очень изменившегося.

Он распростился с конкурентным образом мышления, перестал накапливать материальные ценности, не испытывал больше страха перед смертью и отдался жизни моментам. Он знал теперь, что мы всегда излучаем свет, что мы с рождения излучающие свет существа, наделенные совершенным знанием, и только земные условия жизни не позволяют нам всё это осознать. В заключение я хотел бы пересказать историю Николая Маркова, сибирского шамана, которая позволяет сделать вывод о новом пространстве святого и священного. Собирая дрова на восточном берегу Лены, Марков подхватил простуду. Дома у него поднялась температура. Он ощущал себя колесом, перекатывающимся то туда, то сюда. В голове все кружилось. Внезапно он увидел себя стоящим на льду Лены, и перед ним возник шаман Зюёдерке, который призвал его вскарабкаться вместе с ним на ель. «Я сделаю тебя шаманом, — сказал Зюёдерке. — Я проведу тебя через трижды девять олох наверх». Внезапно в пропасти под ними что-то зазвучало, и на ель опустился умерший много лет назад шаман Кюстах. Кюстах велел Зюёдерке дать Маркову своё шаманское одеяние, что тот сделал без всякого сопротивления. Затем Кюстах захотел провести его наверх через трижды девять олох. Марков рассказывает:

«И я пошел, как мне казалось, ступая в след шамана, по островам Лены и внезапно оказался рядом с Кюстахом… Мы стали, оба танцуя, подниматься в верхнюю страну, сначала так, как будто мы двигались по земле… И я пытался перегнать шамана, то слева, то справа. Я спрашивал его: «У тебя разве нет сил идти быстрее, чем сейчас?» Мне казалось, что он двигался медленнее, чем мог. Шаман ответил: «Я не могу быстрее. Если хочешь идти вперед, держись на расстоянии, освещаемым огнем моих глаз». Я перегнал шамана. Далеко вперед светил огонь его глаз. Мы двигались туда, мы танцевали. Казалось, что мы летим. Вскоре я прибыл в девятый «олох». До сих пор я летел по тёмной стране, но теперь оказался в местности, излучающей райский свет. Отовсюду приходили люди, которые спрашивали: «Куда ты направляешься?» Я отвечал: «Меня ведет шаман Кюстах к трижды девятому олоху, чтобы у своего места сделать меня шаманом. Там он хочет получить согласие своих людей». Эти люди похвалили меня и сказали: «Ты на верном пути — ты превосходный человек!» Я повернулся и увидел: вот подходит шаман Кюстах. Его глаза горели и сверкали, как огонь, как раскалённый сосуд. Он подошел и сел рядом со мной. Затем он обратился к собравшимся и сказал: «Это долго питаемое мною дитя хотел забрать у меня шаман Зюёдерке. Я перехватил его и вот он со мной. Вы согласны, если я сделаю его шаманом?» Люди ответили: «Продолжайте ваш путь! Как же мы не примем человека, который превзойдет тебя самого?» В танце продолжали мы свой путь. Мы пролетели вновь девять олох и прибыли в чистую светлую страну. Она напоминала нашу землю; вокруг лежал снег, и было много дорог. Вновь со всех сторон приходили люди, все, как на подбор, высокого роста. Вновь они спрашивали меня, куда мы держим путь. Шаман ответил им: «Вот человек, который родился на средней земле. Я хочу поставить его вместо себя». Люди сказали ему: «Тогда тебе надо торопиться к тому месту, где ты родился». И мы вновь начали подниматься через девять олох».

Когда они, наконец, прибыли, достигнув трижды девятого олоха, в удивительную светлую землю, в жилище Кюстаха, собравшиеся люди объявили:

«Грехи и злоупотребления умножились на средней земле в невероятных размерах. Этот густой мрак распространился там до девятого нижнего олоха. Средний мир совершенно испорчен и отравлен. Возвращайтесь оба и будьте на уровне девятого олоха. Мы пошлем туда множество шаманов. Они очистят на девятом уровне среднюю землю от грехов и преступлений и обновят её. Ведь её лицо так повреждено..». [39].

Таким образом, они вернулись на нижний уровень среднего мира; он был плотно окутан темным дымом. Сверху пришло много шаманов, они освятили своими молитвами средний мир, очистили его корку от растлевающих наслоений. Эти шаманы пришли на среднюю землю, чтобы лечить болезни. Прежде чем Марков погрузился полностью в средний мир, шаманы заставили его облететь этот мир вокруг. Он описывает Америку, где видел большие корабли, и Китай; затем он вновь проснулся в земном мире. Во время своего путешествия по небу он лежал ничком и долго шептал про себя.

Жившим вместе с ним он заявил, что возьмет теперь на себя обязанности шамана Кюстаха, чтобы удалить с земли грехи людей; что на небе уже готовы для него шаманское одеяние и барабан. Его род, однако, воспрепятствовал его попытке сделаться шаманом, то есть принести с неба своё шаманское одеяние, и один из прибывших шаманов вытянул из него его новую духовную силу. Так до времени окончился для него путь шамана.

В этом сообщении мы вновь встречаемся с духами шаманов, которые считают, что им положено заботиться о преемниках шаманов в земной жизни. Их интерес к нашему миру не затухает со смертью, они остаются во власти своего рода или помогают не принадлежащим их роду людям быть допущенными в более высокие сферы сознания.

Приведенный пример показывает, что при этом могут проявиться различия между духами шаманов. Классический пример этого проявляется в истории о трех мировых уровнях, которые преодолеваются индивидом в полете ступень за ступенью и на каждом из них люди задерживаются. При этом меняется степень святости, которая на высшей ступени достигает невероятной силы в своем блеске.

На путешествие за пределы пространства и времени имеют право лишь великие шаманы. Душа должна при этом покидать тело, что достижимо лишь благодаря глубокой концентрации. Для человека западного мира, который не признает ни души, ни царства мертвых, ни жизни после смерти, едва ли постижимо это представление. В моей первой книге я подробно остановился на этом вопросе.

Здесь надо сказать только следующее: исследователи процессов смерти и умирания собрали свидетельства тысяч современных людей, познавших близость смерти, людей, покидавших свое тело во время несчастного случая или тяжелой болезни. Все сообщения реанимированных пациентов обнаруживают те же примеры и те же мотивы, которые встречаются во время «одиссеи» шаманов в потусторонний мир. Это нельзя больше ни отрицать, ни замалчивать. Мы стоим перед открытием феномена духа, которому потребуется еще много времени, чтобы быть признанным и осмысленным современной наукой. Это простейшее из переживаний, на которое способен человек, одно из самых первых, которому люди тысячелетиями уделяли внимание и которое составляет ядро многих религий, во всяком случае, всех племенных верований.

Я показал, как путешествие сознания в царство мертвых влечет за собой духовное перевоплощение и как некоторые люди, так сказать, «спускаются с неба», приобретя небывалые целительные силы. Современные исследователи процессов смерти и сверхчувственных состояний идут сегодня след в след за шаманом. Их цель — отщепить от тела в систематически контролируемых условиях это нечто, душу, сознание, биоплазматическое тело, как нам часто хочется это назвать. Когда мы сумеем намеренно и сознательно посылать людей в путешествие в «царство мертвых»? Одно очевидно и об этом свидетельствуют все сообщения «вернувшихся назад»: путешествие в этот мир является «ultima ratio» [40] всякой терапии, истоком здоровья, источником целительной силы, высшей целью всех древних религий, а также наших современных транспсихических и трансфизических исследований сознания.

Если в родовых, а также в азиатских высокоразвитых обществах преобразования сознания считаются священными и достойными высоких стремлений, то в нашей культуре это событие, связанное с внутренним посвящением и перевоплощением, приобретает иной смысл, единственно возможный для культуры, освобожденной от древнейших связей и духовного мировоззрения, а именно: негативный. Чаще всего медиумы и целители западного мира живут в окружении, которое рассматривает их опыт как противоестественный, как болезнь духа, а медиумические связи низводит до уровня нормальных психологических галлюцинаций. Характерна в этом плане история известного американского медиума Ольги Ворралс. Она пишет:

«К этому времени — мне было три года — моим родителям открылось, что они имеют ребенка с пугающим тягостным даром: даром слышать и видеть тех, кто умер… Усугубляющим было то, что я описывала людей, которых знали мои родители у себя на родине и которые, о чем им не было известно, между тем умерли. Эти явления очень смущали моих родителей… Я была единственной из одиннадцати детей, видевшей вещи, которые никто не мог видеть, могла делать предсказания, над которыми смеялись, но которые, однако, сбывались к замешательству и ужасу родителей.

Мои истории об умерших побудили моего отца заказать мессу для этих усопших душ, чтобы они обрели покой, но они продолжали мне являться и не казались исполненными злой воли. Зажигались свечи и читались молитвы, чтобы освободить меня от такого мешающего и смущающего своеобразия. Вместо освобождения этот дар развился сильнее и приобрел для меня еще большее значение. Через какое-то время мои родители поняли: они не смогут изменить или устранить мою способность видеть эти вещи по ночам. Они приняли меня как то, чем я была, — как загадку» [41].

Искажение и извращение трансперсонального опыта в нашей повседневной жизни проявляется в отношении медиума к его собственному переживанию: он противится трансформации и оказывает ей сопротивление, пробует себя в ничего не говорящих объяснениях всем и всего, перенимает общепринятые психологические и психиатрические образцы толкования и, по возможности, избегает всякого отклоняющегося от нормы преобразования сознания. Такая форма защиты, из страха быть поглощенным и захваченным более могущественной силой, обнаруживает себя во всех культурах, однако гигантски усиливается в западной, благодаря учению о болезнях. Те несчастные, которые оказались в ведении психиатров, запутались в ловушках экспертов-психологов, имеют мало шансов получить обнадеживающее объяснение происшедшего с ними. Характерно, что многие полагают, что они — единственные люди, с которыми происходит подобное, они чувствуют себя беспомощными, потерянными и цепляются за каждое теоретическое объяснение, которое только приходит им на ум, но это еще больше ухудшает их состояние. Если какой-то личности повезло и она приходит в соприкосновение с эзотерическим или с какой-то формой магически-естественного понимания мира, то возникает первое предчувствие, благодаря которому духовные изменения видятся в позитивном свете.

Конечно, путь, по которому должна пройти душа, ухабист, это путь профанации интуитивного знания сквозь шпицрутены враждебного саркастического мира, который сталкивает сверхсознательный опыт в болото учения о неврозах и нарушениях психики. Большинство сообщений о спонтанной духовной самореализации обнаруживает боязнь их авторов потерять рассудок, что в значительной степени поддерживается внешним окружением. Если родители, родственники или супруги приводят человека к невропатологу, в кабинет ЭЭГ, к психоаналитику и если все они не могут поставить соответствующий диагноз, будучи связанными стандартами условностей, то человек вновь остается наедине с самим собой. Случаи показывают, как эти люди неосознанно развивают сами в себе формы самоисцеления, которые интуитивно следуют духовной традиции и вырастают сами собой из души.

Символы нашей культуры, обозначающие ментальное перевоплощение, негативны: больницы, шизофрения, исследование мозговой активности, одурманивающие психику таблетки, изоляция от общества. Как много непризнанных шаманов, медиумов и святых наполняет психиатрические клиники, порожденные рационализмом, какие силы в долгой истории психиатрии искалечены и обезглавлены, скольких людей психология низвела путем уничижения их психики до состояния бездумных роботов? Духовный климат нашей культуры уже в самом начале чинит препятствия развитию шаманского опыта, искажает его до уровня невротической, психотической клоунады. Однако преображение не дает себя истребить путем табуирова ния со стороны общества. Духовный опыт является надисторическим, над культурным явлением и обнаруживает себя всякий раз вновь в отдельной личности. Некоторым из этих «западных шаманов» я хотел бы предоставить здесь слово. Я хотел бы показать этим: между шаманами, медиумами и обладающими сверхъестественными способностями людьми нашей культуры нет различий. Процессы духовного преображения, расширение внутренней перспективы всегда одинаковы.

Описываемое здесь развитие загадочной болезни путем барабанной терапии не связано с переживанием посвящения в шаманы. У Карла Леветта, американского психолога, в то время, как он приобщался кдуховному опыту индейского учителя, развились болезненные соматические симптомы.

«Внезапно из меня вырвалась наружу серия мощных неконтролируемых вибраций и электрических разрядов. Казалось, будто какая-то скала была брошена в середину тихой деревни». Что-то, казалось, стремилось оторваться от его тела. В области желудка возникла мышечная судорога. Спазмы поглотили его силы, и он был не в состоянии последовать совету своего учителя мысленно подсоединиться к этому потоку энергии. В самое неподходящее время он должен был принимать особую пищу, но старался, однако, воздержаться от еды, насколько это было возможно, так как боли после этого усиливались. Случайно, чтобы найти какое-нибудь занятие для отвлечения, он купил барабан, на котором ежедневно играл. Через некоторое время случилась странная вещь:

«Однажды, когда я предавался моему занятию, я испугался. Мне стало ясно, что барабан звучал не от моих ударов, а от чего-то еще. Поначалу не поверив, потом я убедился, что это так. Барабан продолжал играть совершенно ритмично, но абсолютно без моего участия. Сразу вслед за этим мое тело скрутило судорогой, и потоки энергии вырвались из моего нутра, превратившись в «очаги жидкого света», который наполнял каждую клетку моего тела. Все представления, которыми я жил, исчезли, когда я почувствовал себя растворенным в этом сверкающем потоке. Внезапно я заметил: судороги прекратились. Голос во мне закричал; «Болей больше нет! Они ушли! Ты их победил!»

Мой всюду вмешивающийся рассудок постарался мне объяснить, что происходящее невозможно — хотя мои руки были очевидно подключены к бесконечному гармоничному потоку энергии. Не логикой или прошлым опытом, а благодаря ясному реальному чувству я познал это. Невероятно, но этот барабанный бой был порожден вечной сверхъестественной несокрушимой силой; я не чувствовал никакого сопротивления, а только увлеченность. Барабанный бой сделался глуше, когда энергия временно ослабела, но затем она вновь набрала силу, перейдя постепенно обратно внутрь меня самого. Я предчувствовал то, что ко мне приближалось, но был бессилен это остановить — судороги возобновились». Эти судороги возникали, как предсказал учитель, в ритме боя барабана, классического инструмента шаманов для пробуждения состояния транса. «Его барабанило» или «нечто из него самого производило барабанную дробь». Он чувствует себя впервые приводящимся в движение ритмом, возникает ощущение «движения по течению» — вплоть до пика экстатических переживаний [42]:

«Я находился, очевидно, на каком-то верном пути, так как, когда нахлынул поток энергии, по моему телу пробежали озноб и пощипывание. Волны тока пробежали по носу, рту, ушам, глазам и гениталиям, и, наконец, сквозь поры моей кожи стали продвигаться по мириадам внутренних трещин и щелей, побуждая тугие мускулы к естественным и координированным движениям. В качестве компенсации моей неспособности передвигаться полностью нормально начали возникать картины, подобные диапозитивам, картины прыжков, прыжков через препятствие, скольжения вниз, в расщелину, мотивы солнечной вспышки и римских огней, взрывающихся и расходящихся спиралей и сверкающих красок; мое существо было растерто в мельчайшие частички золотой пыли, которые проплывали мимо в длинном ряду». Ритм барабанного боя расслабил его мускулатуру, одновременно ослабли оптические явления: показатель освобождения во всех плоскостях. Поток энергии прорывается сквозь панцирь его характера, разрушает внутренние барьеры и заставляет их взорваться фейерверком мускульных, зрительных и духовных вспышек в едином экстазе: этакий парад высвобождения застывшей энергии.

«Я думал о том, как бы ослабить интенсивность энергии до переносимых пределов, что мне как бы удалось путем медленного, но уверенного продвижения сквозь структурированное «я». Повторяя различные предложения, я экспериментировал, продолжая при этом бить в барабан и удовлетворился, наконец, фразой: «Моя жизнь в твоих руках». Слоги возникали совершенно в соответствии с ритмом барабанного боя:

«Моя жизнь,
моя жизнь,
моя жизнь в твоих руках».

Я стал единым целым с водой — с приливами и отливами, с волнами; с дождем, со жгучей жаждой, с хранящей и питающей жизнью. Я был солнцем — расплавленным огненным шаром; согревающей солнечной системой, дневным светом, лунным сиянием. Я был воздухом, дыханием жизни, непрекращающейся борьбой; океаническим ветром; карликом в бесконечном универсуме. Я потерялся в недрах этих элементов, это привело меня к сути бытия. Но здесь, казалось, было еще нечто большее. Я знал, что не имеет смысла думать о том, что приближалось ко мне, но пытался это делать. «У меня нет выхода», — думал я. Когда я перестал думать, поток мыслей прервался. Внезапно я понял со всей отчетливостью: я боялся отдать моё структурированное «я» состоянию абсолютного ничто».

И тогда из него вырвалось наружу это пение, которое слилось с вибрацией барабана в единое целое. Это классическое шаманское песнопение, символизирующее мощь, песнь торжества сверхсознания над сознанием. Во всех сообщениях о посвящении в шаманы мы обнаруживаем эту песнь шаманской мощи, как я окрестил её. Ритм песни является выражением внутреннего раскрепощения, плавно текущего потока энергии, пульсирующей жизни. В песнопении, во всеохватной формуле, выражено его сиюминутное бытие. Для всех этих песен характерна удивительная простота и взволнованность. Мы имеем здесь дело не с возвышенным искусством поэзии или барочными стихами и отшлифованными рифмами. Совсем напротив, книга «Моя жизнь в твоих руках» Леветта являет собой суть новой философии и мудрости тела. Произнося эти слова, он объединяет себя со всеми силами природы и проявлениями жизни и осуществляет то, что Гюстав Флобер вкладывает в уста Святого Антония: «Мне хотелось бы летать, плавать, лаять, блеять, мычать; я хотел бы иметь крылья, щиток, как у насекомых, кору; хотел бы выпускать дым, носить хобот, уметь обвивать своё тело, делиться и проникать всюду, струиться запахами, распускаться как растение, течь как вода, вибрировать как звук, мерцать как свет, принимать всякую форму, проникать в каждый атом, опускаться на дно материи — быть материей».

На переднем плане экстатического путешествия Леветта сквозь формы и образы бытия находится растворение его «эго», которое значительно превосходит то, что происходит с ним при движении сквозь ритмы всего живого, — это полное уничтожение в абсолютном Ничто… Затем он прерывает свои игры с формой, и страх перед полным растворением выводит последние остатки эгоистического тщеславия. Но он начинает все время с нового, отваживается на проникновение в неизвестное, шаг за шагом прощупывает он путь.

«Какое-то время проиграв на барабане, я обратил внимание на глубокую тишину, заполнившую пространство. Контраст между неистовым боем барабана и тишиной, последовавшей затем, вызвал во мне жуткую пустоту. Меня затягивало в эту тишину. Я вновь начал барабанить в очень быстром темпе, очень громко, остановился и подождал. Чем дольше я ждал, тем глубже и пронзительнее становилась тишина. Я достиг нижней точки чистоты и прыгнул в некое аморфное поле. На меня пролился ледяной дождь. Я предположил, что где-то позади парила смерть, я потерял ощущение всякого пространства. Затем я услышал слабый звук, который постепенно делался громче, стал распадаться на части и формировать слова:

ее, ell, ey, ее
pee, bell, bey, bee,
pre-belly baby! [43].

Я находился у истока жизни, был зародышем в водовороте. Этот водоворот привел к отпадению всех оболочек моего существа и обнажению самого ядра. Движение замедлилось, а время замерло на нулевой точке. Невесомый, я устремился к ней. Мыслей не было, лишь ощущение абсолютного отсутствия формы. Пульсация, подобная сердцебиению, ощущалась где-то рядом. Хотя это текущее пространство окружали звуки и движение, я оставался вне их воздействия в глубоком покое. Без какого-либо предварительного предупреждения я упал в пустоту без верха и низа. Затем меня разорвало, мои атомы разлетелись во всех направлениях. В следующее мгновение я вновь оказался в абсолютной тишине, если не считать отблесков света, как от падающих звезд».

В конце концов, через два года боли и мучений, страдание разрешается временной остановкой у истоков жизни. Перед тем ему является видение женщины, окруженной, как оболочкой, пульсирующей аурой, из которой медленно вырастает нечто подобное Мировой Матери, и он превращается во «внутриутробное бэби» [44]: космическая мать рождает космического отца; оба обнимаются во взаимной глубокой симпатии, сливаются друг с другом, и Леветт скользит в утробу Великой Матери; мощное силовое поле вытягивает из него его судорожные состояния — самоотдача, потеря самого себя внутри трансперсональных фигур открывает ему несказанное ощущение свободы.

Если коллеги Леветта, шаманы и святые всех народов, спускаются к Матери животных, к архетипу Великой Матери, то он сам возвращается к истоку своей жизни, назад в зародышевое состояние. Оболочки, возникшие в процессе развития его «эго», спадают, и открывается ядро его существования, пра-зародыш, и время останавливается: приходит священное время.

Когда он прекратил бить в барабан, продолжилось переживание тишины и усилилось до состояния, граничащего со смертью. Исчезли координаты физического мира, и из ничего вловь развился звук, который превратился в новую песнь, как бы являющуюся выражением предсмертного существования. Барабан проводит его рядом со смертью и снимает слой за слоем затверделые оболочки его структуры. Таким же образом духи дробят на кусочки шамана, попавшего в преисподнюю, чтобы наделить его более совершенной и обладающей большей силой, психикой. С прекращением существования времени заканчивается жизнь его «я», оно взрывается и распадается на атомы. То, что остается затем, есть «абсолютный покой».

Сара Картвригт [45] заболела в 23 года. К этому времени она уже родила 4 детей и теперь была инвалидом. Её нервная система была ослаблена, она не владела своими чувствами и незначительнейшие поводы приводили к истерическим припадкам. Врачи были бессильны. В течение пяти лет она могла лишь с трудом передвигаться и была не в состоянии перешагнуть через небольшой порог. Внезапную перемену в себе и самоисцеление после страдания она описывает следующим образом [46]:

«Нечто новое и чужеродное пришло однажды совершенно внезапно в мою жизнь. Как-то вечером я сидела у стола, моя правая рука вдруг слегка онемела, мускулы сжались. Рука взялась за доску и грифель, и я стала писать, сама не зная что. Почерк походил на мой, но написанное обнаруживало мало смысла. Мне удалось составить рецепт из ботанических названий различных растений. Это не стало большим сюрпризом для меня, однако я подивилась тому, что означали эти названия, а моя рука тем временем взялась за грифель и начала, не отрываясь, подробно рисовать листья, соцветья и корни растений и надписывать соответствующие названия. Теперь я знаю, что это было средство от моей болезни и целебное средство для преодоления слабости нервной системы».

Однажды она записала так же автоматически, что ей следует пойти в темную тихую комнату;

«Из любопытства я решила это сделать и, когда вошла в комнату, мгновенно получила электрический разряд, пробежавший от затылка до пяток, который заставил вибрировать каждый нерв моего тела. Это повторялось ежедневно. Затем письмо прекратилось, и я сделала открытие: я могла подниматься и спускаться по лестнице без признаков слабости, от которой так долго страдала».

Она умалчивает о своем своеобразном самоисцелении и пытается отказаться от влияния этого «внешнего интеллекта». Но «эти силы» побуждают её против собственной воли целить других людей, и она под давлением соглашается на договор, по которому предоставляет себя в их распоряжение, а те, в свою очередь, обещают поддерживать её во всех жизненных ситуациях. Вскоре развивается её ясновидение и начинается карьера целительницы. История болезни Сары Картвригт и её стихийное исцеление соответствуют хорошо знакомому образцу посвящения в шаманы: тяжелое многолетнее страдание, отсутствие помощи со стороны традиционной медицины, источник не человеческого происхождения, удивительное и никем не ожидаемое исцеление; попытка освободиться от сверхъестественных бессознательных сил, требование со стороны этих сил выбрать определенный жизненный путь и капитуляция перед этим непреклонным требованием; подчинение судьбе, начало нового жизненного пути и согласие, признав латентные экстрасенсорные способности, служить человечеству и, наконец, дальнейшее развитие паранормальных способностей…

В родовой культуре Сара Картвригт не смогла бы избежать посвящения в шаманы.

В нашем обществе она стала духовной целительницей.

Триада — болезнь, самоисцеление, развитие целебных способностей — это универсальная трансперсональная модель, от постижения которой мы еще достаточно далеки. Совершенно очевидно, что болезнь оказывает влияние на высвобождение основополагающих психических форм познания, которые в дальнейшем значительно превосходят обычные формы проявления интеллекта и сферы чувств. Заявляют о себе сверхчувственные формы восприятия и практической деятельности, которые с древнейших времен обладали для людей притягательной силой и давали повод понимать универсум как создание непостижимого для человека движущего начала.

Редким примером того, как целитель, воздействующий психическими методами, может возвыситься до народного героя, является история Ариго, или Джозе Педро де Фрейтас.

Сперва Ариго был простым рабочим-взрывником, который занимался в маленьком бразильском городке в горах политической деятельностью. Его становление в качестве целителя началось с появления галлюцинаций, в которых ему постоянно являлся из потустороннего мира дух врача и призывал подчиниться своим требованиям, обещая в противном случае не давать ему покоя. Как-то ночью Ариго увидел во сне операционный стол, вокруг которого работало много хирургов. Среди медиков находился человек, который говорил с тем же акцентом, что и голос, который так долго напоминал о себе Ариго. Галлюцинация достигла предельной силы, когда врач со знакомым голосом представился как доктор Адольфо Фриц, погибший, по его словам, в первой мировой войне. Он сказал, что долго наблюдает за Ариго и выбрал его за доброту и дружелюбие в продолжатели своего дела. И если он, Ариго, хочет обрести покой, он должен отныне помогать больным, просто держа при этом в руках распятие. Ариго показалось, что фигура совершенно реально стоит против него и само приказание не допускало сопротивления. Собравшись с силами, Ариго обратился в бегство, крича, выпрыгнул из постели и голым выбежал на улицу.

После этого Ариго подвергся психиатрическому обследованию, но признаки нарушений не были обнаружены. Экзорцизм, предпринятый католической церковью, не освободил его ни от обморочных состояний, ни от описанных явлений.

Вскоре он стал относиться к этому спокойно, как к природному явлению, так как сила, которой они достигли, делала его неспособным защищаться от них. И теперь он хотел выяснить, что бы произошло, уступи он требованиям этого доктора Фрица. Он предпринял попытку исцеления: отнял костыли у известного городского инвалида и приказал ему бежать. Через мгновенье тот мог уже пользоваться снова собственными ногами. Удивленный собственным успехом, он испытал себя на своих друзьях. И хотя он отдавал распоряжения без всякого собственного участия, исцеление происходило мгновенно.

В конце концов церковь призвала его к ответственности и добилась, чтобы он был представлен вновь различным психиатрам, которые были снисходительны к нему, так как боли и галлюцинации терзали его с еще большей силой. Его беспокоило также то, как быть с рестораном, которым он владел и с политическими обязанностями.

Вскоре сопротивление Ариго было сломлено: он начал целить больных, как казалось, совершенно самостоятельно; его лечение давало мгновенный успех. В то время, когда он занимался исцелением, видения и головные боли притуплялись. Несколько лет спустя он организовал настоящую практику, вопреки тюремному заключению и длительному недоброжелательству со стороны церкви, но при поддержке жителей своего родного городка и многих тысяч больных, которым он помог. Само лечение длилось часто всего несколько секунд, при этом он оперировал ржавым ножом в состоянии полутранса, выражение его лица при этом менялось, становясь почти надменным, а речь приобретала немецкий акцент. В такие минуты он утверждал, что является доктором Фрицем и что оперирует и выписывает рецепты не он, а доктор Фриц; он же, едва глядя в них, почти автоматически оставлял на бумаге каракули. Эти рецепты соответствовали общепринятым медицинским требованиям, а многие из указанных в них медикаментов появились совсем недавно. Во всяком случае, медицинская терминология, которую использовал Ариго в состоянии транса и одержимости духом, значительно превосходила его знания, которыми он располагал в нормальном состоянии. Во время своих операций он не имел никаких вспомогательных средств, кроме старого перочинного ножа. Он не придавал значения ни антисептике, ни анестезии, и под его рукой пациенты не чувствовали боли, а их раны не кровоточили. Часто он оперировал, вообще не глядя на то, что делает. При этом он общался с другими пациентами. Так он вел себя, проводя даже сложные операции на голове и на глазах. Ариго занимался практикой в течение почти 20 лет и исцелил за это время тысячи пациентов. Убедившись в существовании спиритических сил, чему он долгое время противился как добрый католик, он поверил, что через него в самом деле действует некий умерший немецкий доктор Фриц и другие потусторонние помощники. Наряду с доктором, Ариго поддерживали еще многие духи-союзники, среди которых был один монах, живший в XIII веке.

Различные группы американских врачей поддерживали Ариго, удостоверяли документально его успехи как целителя, исключая возможность какого-либо обмана, но. не могли постичь механизмов целения. Ариго не брал ни денег, ни подарков за свою деятельность; он выполнял свою работу исправно, как ночной сторож, и, хотя он лечил каждую неделю до 1500 пациентов со всего мира, казалось, никогда не уставал.

Ариго погиб в 1971 году во время автокатастрофы, которую точно предсказал. Это произошло как раз в то время, когда тогдашний президент Бразилии Кубичек, личный пациент и друг Ариго, организовал национальный фонд и национальный комитет для его поддержки [47].

Мы встречаемся в случае с бразильским целителем Ариго, как и в истории многих шаманов, вначале с бурным протестом против вступления в союз с миром духов. В конце концов сила сопротивления ослабевает, и он соглашается на роль безвольного инструмента потусторонних сил.

Ариго никогда сам не претендовал на то, чтобы быть целителем или обладать прочими дарованиями; он остался простым скромным человеком, который чувствовал себя обязанным уменьшать страдания людей. После его смерти появились признаки того, что одним из его братьев овладели те же явления, которыми было отмечено начало деятельности Ариго как целителя. Это означало, что доктор Фриц хотел продолжить свое дело в теле его брата.

Упав с лестницы, маляр Петер Хуркос [48] пережил тяжелую мозговую травму в области гипоталамуса, шишковидной железы и основания черепа, результатом чего стало шизофреническое состояние с потерей ориентации: он утратил способность концентрироваться и принимать решения, его интеллектуальный уровень соответствовал десятилетнему возрасту. Однако различными тестами выявлялись у него новые способности. Он мог осознанно и вполне контролируемо передавать мысли телепатическим способом, узнавать о событиях в жизни других людей; говорить о людях и предметах независимо от того, как далеко они находились.

Как и Эдгар Кейси [49], известный американский целитель, Хуркос был в юности интровертом, замкнутым, витающим в фантазиях ребенком. Во время своего падения Хуркос ударился головой, Кейс получил удар по голове баскетбольным мячом. Оба потом в состоянии транса могли говорить на иностранных языках. Как и Кейса, родившегося с молоком в груди, Хуркоса при рождении сопровождали необычные явления: он родился с «caul» на голове, родом вуали, которая должна была быть раскрыта и удалена, чтобы новорожденный мог дышать. В Голландии, родине Хуркоса, говорят в этом случае о «шлеме», «Fliess». «Шлем» имел в медицинском фольклоре много значений. Он символизировал тайну: принято полагать, что рожденный со «шлемом» в голландских народных преданиях обладал способностью смотреть в будущее.

Новорожденный чуть было не умер по причине этих родовых осложнений, но выжил, хотя и был слепым первые шесть месяцев своей жизни, а в первые годы предпочитал тенистые места и темноту. Хотя его необычные способности стали заметными только после несчастного случая, его родители и друзья говорят о нем как о своеобразном ребенке, который всегда был один и видел вещи, остававшиеся невидимыми для других.

Вуаль вокруг головы младенца врачи смогли удалить спустя несколько часов после рождения, операция на глазах оказалась успешной лишь через 6 месяцев, однако у Хуркоса всю жизнь были проблемы со зрением.

После падения с лестницы Хуркос без сознания находился в больнице и не помнил многие вещи. Забылись имена, даты и лица, членов своей семьи он узнавал лишь по голосам. И сегодня он не запоминает никаких имен и телефонных номеров, в том числе и свои собственные. Случай, с ним происшедший, он описывает следующим образом:

«За то мгновенье, пока я летел вниз, у меня перед глазами за несколько секунд прошла вся моя жизнь — и внезапно все потемнело. Позднее мне опять захотелось туда, откуда я пришел и где было так прекрасно. Там были замечательные цветы и музыка, и все было совсем по-другому. Даже тюльпан выглядел иначе, гораздо прекраснее, чем обычный тюльпан. Да, я видел цветы и горы, фантастические горы».

Его предсмертное переживание обнаруживает характерный ретроспективный взгляд на прожитую жизнь: ощущение внезапной темноты, в которой обнаруживается движение по туннелю, и затем вид сияющего ландшафта, описание которого мы так часто находим.

Хуркос услышал странные звуки, ему казалось, что он лишился собственного сознания, он увидел картины и услышал голоса, от которых стремился всеми силами освободиться:

«Когда я прикоснулся к кувшину с водой у моей постели, я услышал звуки. Когда я схватился за стену, я одновременно услышал звуки и увидел различные вещи. Иногда я прикрывался подушкой, чтобы ничего больше не видеть и не слышать, но звуки и картины вновь проникали ко мне. Даже когда я спал, мое сознание отправлялось к тем местам, которых я до того никогда не видел…»

Сам того не желая, он видел будущее людей, что приводило его в особое беспокойство. Свою тогдашнюю жизнь он описывает как кошмарный сон, а себя самого после несчастного случая описывает как некоего субъекта, имеющего два мозга, свой собственный и чужой. Окружавшим его также бросилась в глаза эта перемена личности:

«Я вспоминаю, что, когда падал, я не хотел умереть. Затем внезапно все стало черным. Когда я пробудился, я лишился собственного сознания. Так я приобрел свой новый дар. Внезапно я почувствовал, что обладаю сознанием другой личности. Мои отец и мать полагали: «Он уже не прежний Петер», и говорили: «Он умер и вернулся, обладая двойным сознанием»

После возвращения из больницы его странный дар гонит его из дома, он целыми днями бродит по улицам, желая убежать от самого себя. По совету внутреннего голоса в это же время он начинает рисовать:

«Я не могу рисовать то, что я вижу… Я рисую только то, что я видел, будучи без сознания. Я могу рисовать здесь, прямо на полу. Сам удивляясь тому, что я вижу, я берусь за краски. Я ни разу не размышлял над тем, какие краски я должен взять. Я рисую картины также на голове — это совершенно безразлично. Я сажусь на пол и рисую также в темноте, но я тем не менее вижу…».

Таким же образом он выучился игре на пианино. Но когда он впервые увидел орган, внутренний голос прошептал ему, что он не должен садиться и играть на нем. Он вспоминал о замечательных мелодиях, которые слышал во время своего падения:

«Я еще ни разу в своей жизни не играл на пианино. Я никогда не брал уроков. Но я почувствовал, что это очень просто и сыграл «Ave Maria» Шуберта и «Варшавский концерт»… Поймите меня, я ничего не понимаю в музыке, лишь внутренний голос внушает мне звучание. Так же, как я рисую, как я чувствую и смешиваю краски… То, что я вижу своим внутренним глазом, что видится мне в моем сознании, тому и следуют мои руки…»

Некий внутренний голос является первопричиной его паранормальных способностей. «Я не люблю об этом говорить, люди полагают, что я сумасшедший… Это низкий голос [50]…, голос старого человека, кто-то внутри меня». Но, вопреки своим новым взглядам, он не понимает сам себя, о чем свидетельствуют его слова:

«То, к чему я пришел, следующее: мое ли это сознание, что путешествует ночью по тем местам, которых не знаю? Почему я вдруг просыпаюсь ночью и рисую картины тех мест, которые посетило мое сознание? Это мой дух несет меня вперед, в то время когда я сам сплю…»

Его сознание покидает тело и отправляется в незнакомые места совсем так же, как это происходит у шаманов. Отличие, однако, существует. В начале своей карьеры, как сенситивный человек, Хуркос был совершенно беззащитен перед этими феноменами. Только благодаря контакту с парапсихологами, он получил разъяснение своим необычным способностям. История жизни и страданий Хуркоса — характерный пример посвящения в шаманы. Обстоятельства его рождения, которые обнаруживают «его отмеченность», его детство, когда в нем замечают особенного ребенка, и, наконец, случай, который открывает весь спектр экстрасенсорных феноменов — все это соответствует классическому течению шаманского психогенеза. Затем он проходит фазу самоориентации и самостановления в мире, полном загадок, пока сам не признает своего преображения и нового рождения. Переживания, возникшие в результате несчастного случая, ставшие одновременно предсмертными переживаниями, открыли ему до того не известное измерение бытия, которое он представляет в своей живописи. Хуркос объединяет в себе целый спектр шаманского знания: ясновидение, телепатию, путешествие в потусторонний мир и, конечно, контакт с внутренним голосом — голосом духа-защитника. Как и следует ожидать, Хуркос не становится священником. Он остается в нашем обществе одиночкой. Свою психическую способность он передает в распоряжение криминальной полиции и в качестве тестируемого совершает длительное путешествие по па-рапсихологическим лабораториям, которые предоставляют ему поддержку и сообщают систему ориентации для его кажущихся абсурдными способностей.

Примечания:

1

это было бы против природы

2

1961, 238

3

Fornander, 1919

4

Moray, 1965, 34

5

Boshier, 1974

6

Сев. Америка

7

Long Lance, 1928, 22

8

Blacker, 1975, 91ff.

9

Япония

10

там же, 145

11

Hung-Youn, 1982,33

12

Berndt., I946-1948, 330 след. стр.

13

Ridigfon, 1978

14

Флорида

15

Sturtevart, 1960, 505 след. стр.

16

в отдельных случаях говорят о восьми

17

мидис

18

знахарь

19

раковина

20

Johnston, 1979, 105 след. стр.; Haliowell, 1936; W.J. Hoffman, 1891

21

Bergman, 1973; 1977; Steiger, 1974, 161 след. стр.

22

тунгусы

23

Василевич, 1963, 375 след. стр.

24

у племени нгати кахунгуну

25

Greschat, 1980, 106 след. стр.

26

США

27

Murdock, 1965, 1966

28

часто это весьма короткое расстояние

29

шамана

30

Gusinde, 1931–1974, т. 2, 1399

31

Barbeau. 1958, 48

32

Radin, 1945, 2

33

Petri, 1952

34

Elkin, 1977, 108

35

Mikhailov, 1895,67

36

Kuhlenbeck, в: Kiesenwetter, 1909, 28

37

умерший 25 лет назад

38

о которых я много лет писал, читал и рассказывал как преподаватель

39

Ksenofontov, в Friedrich/ Buddruss, 1955, 124

40

«последним доводом»

41

Worrall, I965, 85

42

Csikszentmihalyi, 1957

43

внутриутробное бэби

44

«Pre-belly-baby»

45

Sarah Cartwright

46

Cartwright, 1884

47

Fuller, 1974

48

1970

49

Edgar Cayce

50

он имитирует голос