Глава 16

Отданные на заклание

Сделав тяжелое признание о том, что в битве за Атлантику Германия потерпела поражение, Дёниц стал очень лаконичен в описании последних двух лет войны на море в своих мемуарах. Из 427 страниц текста, событиям 1944-1945-х годов он посвятил 84 страницы, а действиям подводных лодок — всего 34. Понять бывшего гросс-адмирала можно: непросто писать об агонии режима, которому служил, о крушении флота и дела, которым отдавал всего себя, которым принес в жертву тысячи подчиненных, в том числе двух своих сыновей.

Тем не менее, несмотря на потери подводных лодок, превысившие в 1943 году их строительство (в мае-октябре 1943 года погибло 182 лодки, а построено было 171), германский подводный флот оставался серьезной силой. В начале 1944-1945-х годов он насчитывал около 400 «у-ботов». И хотя союзники имели подавляющее превосходство в крупных надводных боевых кораблях и авиации, преимущество в радиотехнических средствах, они по-прежнему придавали первостепенное значение охране атлантических коммуникаций. От них по-прежнему зависели снабжение и пополнение группировки англо-американских войск в Западной Европе, обеспечение населения Англии продовольствием, а военной промышленности сырьем. Для борьбы с германскими субмаринами в океане и в прибрежных водах союзники до конца войны привлекали огромные силы: 44 только английских эскортных авианосца, около 200 эскадренных миноносцев, почти 250 эскортных миноносцев, 300 шлюпов, корветов и фрегатов, до 2500 патрульных судов, тральщиков и катеров, свыше 2200 самолетов противолодочной авиации, вооруженных новейшими гидро- и радиолокаторами, глубинными бомбами, самонаводящимися противолодочными торпедами, торпедными «ловушками» и другими средствами борьбы.

В своих мемуарах о тех трагических для Германии и ее Кригсмарине временах Дёниц написал: «Мне предстояло принять самое трудное решение за весь период войны, самый горький из всех возможных выборов: несмотря ни на что продолжать сражаться или же отступать?» Дёниц осознавал: потери невосполнимы, противник будет иметь технический перевес, по крайней мере до тех пор, пока на смену существующим «у-ботам» не придут «электролодки», а в ближайшее время потери достигнут невиданных прежде масштабов. Однако лично для гросс-адмирала вопрос «стоит ли сражаться, когда исход такой борьбы заранее предрешен?» не возникал. В условиях катастрофических поражений на суше, особенно на Восточном фронте, уничтожения немецких городов союзной авиацией немецкий флот, по мнению Дёница, не мог оставаться сторонним наблюдателем. Да этого не допустил бы и Гитлер, твердивший: «Атлантика — мой передний край обороны на Западе…»

Дёниц был готов на любые жертвы, но захотел удостовериться в том, что его подводники согласятся на продолжение борьбы, на добровольное принесение себя в жертву.

В конце мая 1943 года гросс-адмирал собрал командиров атлантических флотилий подводных лодок на совещание в штабе командующего подводным флотом на западе адмирала Ганса Рудольфа Резинга.

Резинг вспоминал: «Он сделал совершенно необычайное. Дёниц заявил: „А теперь каждый из вас скажет, невзирая на то, что я подумаю по этому поводу, как он оценивает то ужасное положение, в котором мы оказались, и что нам следует делать далее“.

Мы сошлись во мнении, что впредь мы не сможем оказать решающего влияния на исход войны, но, пока Германия сражается, должны сражаться и мы. Когда все выступили, Дёниц сказал: „Хорошо, вы просто подтвердили мое мнение: германский флот будет сражаться до конца“».

Другого ответа гросс-адмирал не ожидал. Влияние личности командующего Кригсмарине было еще исключительно сильным на высших командиров-подводников. Но совпадало ли их мнение с общими настроениями на подводном флоте?

Существует немало свидетельств, что боевой дух подводников был уже совсем не тот, что год назад.

Эрих Топп летом 1943 года командовал учебной флотилией в Готенхафене (Гдыня) на Балтийском море. Он готовил новые экипажи к новым боям в Атлантике. Топп вспоминал: «Командование подводного флота скрывало от нас большие потери. Требовалось одно — решимость новых командиров и экипажей сражаться». На прославленного подводника произвела гнетущее впечатление его последняя встреча с Гитлером в «Вольфшанце» осенью 1944 года. Тогда вместо трезвой оценки обстановки фюрер развлекал присутствующих монологом о великих преимуществах германских технологий и о том, что «настоящая» новая подводная лодка позволит перехватить у союзников инициативу в Атлантике.

Среди тех, кто засомневался в мудрости решения Дёница — продолжать подводную войну, был и корветтен-капитан Юрген Эстен, в то время офицер штаба Кригсмарине, курировавший действия германских подлодок в Арктике. «Мы понимали, — вспоминал он, — что результат будет нулевой и нет никакого смысла далее рисковать человеческими жизнями». Работа в штабе тяготила Эстена, и, не желая подписывать заочные смертные приговоры своим товарищам, он настойчиво стремился вернуться на подлодку, чтобы разделить участь тех, кого обрекли на жертву во имя рейха. Осенью 1943 года он близко познакомился с рейхсминистром вооружений Альбертом Шпеером. Через несколько месяцев на официальном обеде в Берлине Эстен спросил Шпеера, какое же будущее ждет Германию. Ответ одного из самых преданных соратников Гитлера потряс подводника: «Думаю, что к осени 1944 года мы потерпим полное поражение в этой войне…»

Подобные «пораженческие» разговоры велись лишь шепотом и среди единомышленников. Авторитет же «папаши Карла» среди боевых подводников в это время заметно упал. Многие боевые командиры подводных лодок не разделяли его показного оптимизма. Решив связать свою судьбу с Гитлером до конца, Дёниц, до того бывший беспартийным, в феврале 1944 года стал членом национал-социалистической партии Германии. Он превратился в фанатичного почитателя Гитлера и всегда подчеркивал, «насколько малозначительны мы все по сравнению с фюрером». Как будто не видел, что тот готов утащить за собой в могилу и всю Германию. Однажды Юрген Эстен с оторопью обнаружил, какое влияние оказывал Гитлер на Дёница: «Во время работы в штабе я летал вместе с Дёницем в Берлин на встречу с Гитлером. Я общался с адмиралом за четверть часа до этой встречи, а затем встречался с ним сразу после нее. Он хотел обсудить с фюрером ряд вопросов, в том числе и негативных. После аудиенции я спросил Дёница: „Ну как, вам все удалось?“ Дёниц ответил: „Знаешь, я просто посмотрел ему в глаза и сразу же понял, что все будет хорошо“. Дёниц был чрезвычайно эмоциональной натурой…»

Гитлер всецело доверял своему гросс-адмиралу и очень уважительно относился к нему. Альберт Шпеер вспоминал, как однажды фюрер заметил: «Дёниц национал-социалист до мозга костей и хранит флот от дурных влияний. Наши моряки никогда не сдадутся врагу. Вот что значит дух национал-социализма, воспитанный им в своих подчиненных». Становится совершенно понятным, почему Гитлер, отправляясь в мир иной, назначит именно Дёница своим преемником на посту рейхсканцлера.

Действительно, в 1943-1945-х годах образом мыслей, поведением и выступлениями гросс-адмирал больше напоминает твердолобого партийного функционера. Он постоянно говорит о решимости флота стоять до конца, о новом оружии, призванном переломить ход войны, о верности фюреру. «Вы, молодежь, живете в великие времена, — обращался Дёниц к новобранцам флота летом 1943 года, — потому что принадлежите к ордену истинных воинов, сражающихся на переднем крае борьбы с англосаксами. Я верю в молодежь и всегда ей верил. Англичане могут смеяться над моими юными экипажами. Они говорят: „Ваши командиры — неопытные мальчишки“. Эти мальчишки еще покажут им, на что они способны. Настанет час, когда мы сумеем доказать нашу верность, любовь и преданность фюреру».

Неверность фюреру считалась самым опасным преступлением в рейхе. Авторитет Дёница в глазах подводников серьезно пострадал в связи с «делом» командира подлодки U-154 обер-лейтенанта Оскара Куша. Христианин и интеллектуал, Куш выбрал службу в подплаве Кригсмарине, потому что считал этот вид вооруженных сил наименее политизированным. Он хорошо зарекомендовал себя в боях, быстро заслужил любовь и уважение коллег-командиров «у-ботов» и подчиненных. Один из его матросов, Хайнц Кульман, вспоминал: «Он проявлял о нас просто невероятную заботу. Помню наш боевой поход в тропики, тогда температура в машинном отсеке достигала шестидесяти градусов. Командир сам принес нам охлажденную банку консервированного сока… Никакой другой офицер никогда бы такого не сделал». Порой командир ставил прослушать экипажу граммофонные пластинки из своей коллекции. Особенно морякам полюбилась песня Пауля Абрахама «Родина твоей звезды». «Нам очень нравилась эта песня, — вспоминал Хайнц Кульман, — и никого не волновало, что Абрахам был евреем». Обер-лейтенант не скрывал от экипажа неприязненного отношения к нацистам, а Гитлера даже не побоялся однажды назвать «безумцем, одержимым манией величия».

«Он всегда свободно выражал свои мысли, потому что считал, что находится среди друзей. Нам известны были его взгляды, и любой член команды мог запросто критиковать руководство рейха», — рассказывал Кульман. Дело дошло до того, что командир лодки лично снял с переборки обязательную на всех «у-ботах» фотографию Гитлера, заметив при этом: «Я не потерплю на U-154 никакого идолопоклонства». Осенью 1943 года Куш открыто ставил вопрос, стоит ли продолжать воевать, когда поражение Германии неизбежно.

Обер-лейтенант Оскар Куш не был сумасшедшим, но вел себя крайне неосторожно. И вскоре произошло то, что неминуемо должно было произойти. В январе 1944 года его старший офицер Ульрих Абель обвинил командира в выражении «глубоко враждебных политическому и военному руководству Германии» мнений.

«Абель был стопроцентным нацистом, — вспоминал бывший матрос Кульман, — и он пунктуально фиксировал каждое из замечаний командира». Куша арестовали, и военный трибунал признал его виновным в измене и приговорил к расстрелу. Дёниц не вмешался и не замолвил словечко за своего подчиненного, как случалось прежде. Кушу не помогло и то, что суд над ним совпал с общим падением боевого духа на подлодках, а карательные органы должны были отдавать себе отчет в том, что казнь не будет способствовать его укреплению. Оскара Куша расстреляли 12 мая 1944 года.

Невмешательство Дёница вызвало осуждение подводников. «Какими бы ни были его политические убеждения, — писал позднее Эрих Топп, — Дёниц мог бы заступиться за своего командира. Неужели он был столь наивен и не знал, что говорят на подводном флоте о партии?»

В списке прегрешений Куша фигурировало и то, что он на борту своей лодки слушал передачи Би-би-си и другие вражеские «радиоголоса». Оказалось — не только он один. Еще в 1941 году подобное обвинение предъявили Юргену Эстену:

«У меня был личный маленький радиоприемник, и я часто слушал передачи союзников. На борту оказался человек, „работавший на партию“, и он накатал донос своему начальству о том, что мы на лодке мало думаем о господине Гитлере, зато слушаем Би-би-си. Конечно же, об этом проинформировали Дёница, который вызвал меня к себе. Но в подобных случаях на него тогда можно было положиться. Он похоронил эту бумагу, и дело закрыли. Я набил морду доносчику, выкинул его из экипажа и взял на его место другого».

Эстен принадлежал к «старой гвардии», являлся опытным и уважаемым офицером, кавалером Рыцарского креста, поэтому мог рассчитывать на поддержку «папаши Карла». Но Дёниц «образца 1944 года» отличался от Дёница «образца 1941 года». Он стал приближенным фюрера и на многие вещи смотрел теперь его глазами. Трудно предположить, как бы сложилась судьба его адъютанта фон Кнебеля, не скрывавшего от адмирала своего отвращения к Гитлеру и нацистам, прояви он свое отношение к ним сейчас, а не в 1940 году.

Экипаж U-154 так и не узнал о судьбе своего бывшего командира. Новый командир лодки обер-лейтенант Герт Гемейнер, солдафон, призванный восстановить на «у-боте» национал-социалистический порядок, погубил лодку в первом же боевом походе. 3 июля 1944 года американские эсминцы «Инч» и «Фрост» потопили ее западнее острова Мадейра со всей командой из 57 человек. Хайнц Кульман считал, что ему повезло, потому что его списали на берег. «Я плакал. Все мои лучшие друзья, с которыми я провел вместе долгие месяцы, погибли», — вспоминал он.

На подводном флоте с середины 1943 года царили пессимистические настроения. В обещания нового «чудо-оружия» уже мало кто верил. В лучшем случае они вызывали невеселую иронию. Бывший тогда командиром U-123 Хорст фон Шрётер вспоминал: «Помню, матросы распевали песенку со словами: „Дай мне новую лодочку, Дёниц, которую не найдут“».

Командир U-264 капитан-лейтенант Хартвиг Лоокс свидетельствовал: «Штабные разговоры о новом оружии, способном переломить ход войны, воспринимались с изрядной долей юмора. Мы подшучивали по этому поводу в своем кругу».

Прозрение наступало и у рядовых подводников. Тот же Хайнц Кульман, дизелист с U-154, пришедший в подводный флот в возрасте 17 лет добровольцем из «Гитлерюгенда»[72], вспоминал о настроениях в начале службы: «Если бы потребовалось, то мы, не задумываясь, отдали бы жизнь за Гитлера, народ и родину. Это был наш идеал. Но в конце концов мы осознали — больше так продолжаться не может, ведь мы только несем потери и не способны потопить ни одного вражеского корабля».

«Пораженческие настроения» чрезвычайно быстро распространились на базах германских подводных лодок. Нежелание экипажей выходить в море уже никого не удивляло. Гестапо расследовало ряд случаев, когда матросы «у-ботов» на базах Бискайского залива задерживали выход на боевое задание, насыпав сахар в дизельное топливо. К ритуалу приветствия вернувшихся из похода субмарин, к встречам с духовым оркестром стали относиться с отвращением, как к никому не нужной показухе, и их отменили. Когда в Лорьяне командиру отплывавшей лодки вручали букет цветов, он тут же демонстративно выбрасывал его и выходил в море без прощального гудка.

Документы военных судов пестрят случаями неуставных отношений и дезертирства, чего не было раньше на подводном флоте. Лозунги вроде «Победа любой ценой» или «У кого крепче боевой дух, тот и победит» матросы называли не иначе как «дерьмом Дёница».

Общая деморализация и упадок духа стали проявляться в откровенных буйствах команд «у-ботов» на берегу. Так, в феврале 1944 года напряжение очередного похода экипаж подводной лодки U-264 Хартвига Лоокса снял, учинив настоящий погром на французской вилле — месте проживания подводников.

Лоокс вспоминал: «Ребята здорово напились, а потом разнесли все до основания. Я устроил им настоящий разнос, и они быстро пришли в чувство. Но когда я пошел к командиру флотилии и отрапортовал, что снова готов выйти в море, то добавил, что вряд ли вернусь обратно. Я чувствовал, что это мой последний боевой поход, и прямо сказал ему об этом. Командир был обескуражен и попытался меня успокоить, но меня не покидало инстинктивное чувство смертельной опасности».

Потеря 54 подлодок за первые три месяца 1944 года не способствовала поднятию боевого духа немцев. Они подсчитали, что, по крайней мере, каждая пятая из отправившихся на боевое задание субмарин не возвращается обратно. Командование подводным флотом отмечало, что многие командиры «у-ботов» не рвутся вступать в бой и атаковать конвои, опасаясь, что их корабли сами подвергнутся нападению вражеских сил противолодочной обороны. За февраль в Северной Атлантике удалось потопить всего два транспорта. В марте — семь. Жалкий результат, подчеркивающий бессмысленность продолжения подводной войны. Теперь главным стало желание остаться в живых.

А Дёниц по-прежнему заклинал подчиненных быть «вернейшими из верных», боевой элитой Кригсмарине и рейха. И следует отметить — на умы многих командиров подлодок и экипажей принадлежность к «братству Дёница» все еще действовала. Именно это, по мнению Топпа, «поднимало боевой дух, маскировало главное желание всякого человека — выжить». Важную роль играло и присущее экипажам всех боевых кораблей, а подводных лодок особенно, чувство товарищества, «ощущение того, что ты отвечаешь за безопасность и судьбу своих сослуживцев, братьев». Поэтому немецкие подводники продолжали выходить в море, часто они шли в поход придавленные тяжким чувством обреченности. Но шли.

Из-за тяжелых потерь германское командование отказалось от групповых действий подводных лодок против конвоев в Северной Атлантике. «Волчьи стаи» были расформированы, и лодки направлялись в океан для одиночного патрулирования на коммуникациях союзников. Результаты оказались более чем скромными. Господство противолодочной авиации в воздухе, а надводных кораблей на море позволяло наносить лишь эпизодические удары.

С декабря 1943 по май 1944 года океан в обе стороны пересекли 121 конвой с войсками и грузами. При этом ни один транспорт с войсками потерян не был. Союзники лишились в Атлантике 45 торговых судов с грузами общим тоннажем 220 578 тонн. За этот же период противолодочные силы уничтожили в Атлантике 72 германские подводные лодки, а на всех театрах боевых действий немцы потеряли 112 «у-ботов». Таким образом, США и Англия смогли достаточно надежно обеспечить свои океанские коммуникации и доставку войск и грузов.

В эскортные группы, охранявшие караваны торговых судов, теперь обычно входил эскортный авианосец. Его самолеты днем и ночью вели поиск подлодок противника на всем маршруте следования конвоя. При обнаружении вражеской субмарины они наводили на лодки корабли эскорта или атаковали ее сами. Кроме того, в Атлантике действовали до 20 авианосных поисково-ударных групп, каждая из которых обычно включала в себя один эскортный авианосец, два-три эсминца и два-три эскортных миноносца. Они вели поиск в так называемых «черных дырах», за пределами радиуса береговой противолодочной авиации, в местах развертывания «у-ботов» на судоходных путях, а также на маршрутах следования подлодок в океан и на базы. Их жертвами стали многие немецкие субмарины.

«Инстинктивное чувство смертельной опасности» не обмануло командира U-264 капитан-лейтенанта Хартвига Лоокса. Он постарался успокоить себя и команду мыслью о том, что «шнорхель» дает им шанс на успех. 5 февраля 1944 года его лодка вышла из Сен-Назера в свой шестой боевой поход. А за несколько дней до этого, 29 января, под аккорды песни «Идем на охоту», транслировавшуюся через судовой громкоговоритель, из Ливерпуля в Атлантику отправилась знаменитая 2-я группа поддержки кэптена Джона Уокера. «Киллер „у-ботов“» порой относился к войне, как к спорту. Удачный залп глубинных бомб, после которого на поверхности появлялось масляное пятно с плававшими в нем обломками и мусором, он иной раз сопровождал семафором на корабль, потопивший подлодку: «Подойди сюда и посмотри, что ты наделал!» Вот такой типично английский военно-морской юмор.

В состав группы входили шесть противолодочных кораблей. Уокер по-прежнему держал флаг на шлюпе «Старлинг». На другом шлюпе группы, «Мэгпай», служил лейтенант Брайан Бутчард, ставший, как и многие офицеры отряда, настоящим ветераном-противолодочником. О тактике Уокера он вспоминал: «Обычно мы действовали всей группой. Один корабль осуществлял непрерывную атаку, сбрасывая глубинные бомбы прямо по курсу подводной лодки. Все остальные корабли в это время сохраняли с лодкой акустический контакт. Уокер называл это „взять в кольцо“. Если бы лодка попыталась ускользнуть, какой-нибудь из наших кораблей обязательно бы ее уничтожил». В том случае, если противник оказывался особенно хитроумным, атака осуществлялась поочередно тремя кораблями, ведущими непрерывную бомбежку.

На сей раз командование Западными подходами направило 2-ю группу поддержки к месту скопления германских субмарин, приблизительно в 340 километрах от юго-западного побережья Ирландии. Данные о противнике были получены из отдела слежения Винна и оказались очень достоверными. Операция получила кодовое название «Шкатулка».

Первого успеха группа Уокера добилась 31 января, когда была потоплена U-592 обер-лейтенанта Хайнца Яшке. «Семерка», очевидно, оказалась вовсе не везучей: она совершила 10 боевых походов, но смогла повредить лишь один небольшой транспорт водоизмещением 3700 тонн. Весь экипаж, 49 подводников, остался в «стальном гробу». С 8 по 11 февраля «киллеры» отправили на дно еще четыре немецкие субмарины, и вновь никто из их экипажей не уцелел. Каковы же были настроения «охотников»? «Нас мало беспокоил тот факт, что мы убиваем людей, — вспоминал Бутчард, — главное, уничтожалась лодка, и этого вполне хватало». 19-летний Питер Юстас служил на «Старлинге» оператором радиолокатора: «Нас охватывала настоящая эйфория. Еще бы, ведь мы потопили еще одну вражескую лодку! У нас было такое чувство, что теперь мы практически непобедимы».

Но Адмиралтейство требовало подтверждения побед. Офицеры-чиновники не очень доверяли оптимистическим докладам «охотников». И поэтому на место уничтожения субмарины отправляли корабельный вельбот. «Работа была довольно неприятная, приходилось собирать человеческие останки и складывать их в шлюпку», — вспоминал Юстас. Лицо подводной войны, как и всякой войны, отвратительно.

19 февраля корабли 2-й группы засекли гидролокаторами очередную «немку». Ею оказалась U-264 Хартвига Лоокса. Он вспоминал о последних часах своей лодки:

«Уокер обрабатывал меня в течение десяти часов. На нас сбросили около двух сотен глубинных бомб… Я пытался маневрировать, но ничего не получалось. Прочный корпус получил повреждения, образовались многочисленные течи. Мы уже стояли по колено в воде. В отсеке электродвигателей начался пожар. Когда ты находишься на большой глубине, а на борту начинается пожар, это конец. Я подумал: „Ну, делать нечего. Надо всплывать“. Мы выскочили на поверхность, как пробка из бутылки с шампанским, и тут же обнаружили, что окружены противолодочными кораблями. Мой экипаж спешно попрыгал в воду. Я оставался на мостике и держался за антенну, чтобы меня не засосало в рубочный люк, в котором уже образовывался настоящий водоворот. В следующее мгновение лодка затонула прямо подо мной».

Экипаж U-264 англичане выловили в полном составе. Те минуты пребывания между жизнью и смертью в ледяной воде Лоокс запомнил на всю жизнь:

«Я висел на сброшенных за борт сетях, словно мокрая тряпка. Затем английский матрос перебрался через леера, спустился по сетям и схватил меня за шиворот. „Ну давай, моряк!“ — крикнул он и вытащил на палубу». Так капитан-лейтенант Кригсмарине Лоокс оказался на борту шлюпа Королевских ВМС «Вудпекер». «Меня привели в офицерский кубрик, где сразу же забросали градом вопросов. Один из офицеров заметил, что мы неплохо сражались. Лично я такого мнения не разделял».

Однако война для Хартвига Лоокса еще не закончилась. Случилось так, что он попал из огня да в полымя:

«Меня содержали в трюме, и я подумал: „А ведь кругом ходят другие наши лодки с акустическими торпедами, и они могут поступить весьма опрометчиво…“». Так оно и вышло. «Раздался мощный взрыв. Я упал с койки и очутился на палубе. Лампочка разбилась, и потому я не мог разобраться, где выход. Я пошел на ощупь вдоль переборки. Когда, наконец, открыл дверь, то увидел, как Атлантический океан хлещет в зиявшую в борту пробоину». Попавшая в «Вудпекер» торпеда нанесла шлюпу тяжелые повреждения, но он удержался на плаву. Целую неделю покалеченный корабль буксировали к берегам Англии, однако сильный шторм не позволил его спасти. 27 февраля 1944 года шлюп затонул. К тому времени немецких подводников и Лоокса перевели на шлюп «Мэгпай». Конечно, Хартвигу Лооксу и его команде очень повезло. Они оказались спасены дважды, и теперь война для них уж точно закончилась.

Вернувшимся в Ливерпуль кораблям 2-й группы поддержки устроили восторженную встречу. Шесть уничтоженных подлодок за 27 дней похода! Это казалось невероятным. «Мы шли строем, — вспоминал Юстас, — и другие корабли включили на полную мощность свои гудки и сирены. Знаете, мы чувствовали себя просто героями. Сотни людей по обе стороны Глэдстоунского дока приветствовали нас». В толпе встречающих находился и командующий Западными походами адмирал Хортон вместе с Первым лордом Адмиралтейства. Победа группы кэптена Уокера воспринималась как окончательный перелом в подводной войне в Атлантике. Всего же «киллеры» Уокера уничтожили 16 немецких подводных лодок. Напряжение походов и боев сказалось на здоровье командира группы. Через четыре месяца кэптен Джон Уокер умер от сердечного приступа. Он стал такой же жертвой битвы за Атлантику, как и сотни германских подводников, которых он отправил на дно океана за три года своей боевой службы.

Нелегкой была работа у «противолодочников» союзников. Не одному Уокеру она подорвала здоровье. Тысячи военных моряков пострадали от невероятного перенапряжения физических и моральных сил. Одним из них оказался Дональд Макинтайр:

«Команда корабля-охотника не знает ни сна, ни отдыха, постоянно находится в напряжении, в любое время суток, независимо от погоды. Сейчас спокойно, но ты не знаешь, что будет через минуту. Акустики денно и нощно находятся на боевом посту, вслушиваясь в эхо от подводных камней и стаек дельфинов, обломков кораблекрушений и движущегося по своим делам крупного косяка атлантической сельди. И только опыт и удача позволяют отличить эти ложные контакты от затаившейся неподалеку грозной субмарины. А пока на корабле решают, атаковать или нет, вполне возможно, на шум его винтов уже движется смертоносная акустическая торпеда.

В таких условиях люди быстро устают. Недостаток сна… но вовсе не он является решающим фактором. Главное — это то, что на протяжении всего плавания у тебя нет ни одной минуты покоя. Ты не имеешь права ни на миг расслабиться, потому что в любой момент может прогреметь взрыв, означающий, что торпеда попала в твой корабль или в корабль твоего товарища. Умение постоянно быть начеку — главное качество, позволявшее победить в этой войне. К сожалению, я понимал, что утратил его. Настала пора уходить.

…По прибытии в Ливерпуль я понял, что нуждаюсь в отдыхе. Я слишком устал, да и удача явно решила от меня отвернуться. В таких условиях было бы неразумно оставаться на прежней должности. Мое начальство тоже это понимало. Поэтому я без сожаления сдал командование 5-й эскортной группой и отправился к жене и сыну в Дербишир. Жена даже не подозревала, что „Бикертон“ находится на морском дне. Представляю, какой она пережила шок, когда на вопрос, где мой багаж, я ответил, что все мое ношу с собой. В течение нескольких лет мы виделись лишь урывками. На войне такое случается отнюдь не редко… Итак, моя война подошла к концу. Что ж, всему когда-нибудь приходит конец, вот и сейчас следовало признать, что я отвоевался».

Летом 1944 года оказался на берегу еще один ветеран битвы за Атлантику, обер-лейтенант Хорст фон Шрётер, командир U-123. Весной он получил приказ о переводе на штабную работу: «Я три года провел на борту U-123. Я знал свою команду. У меня сложились близкие отношения с этими людьми, и я не хотел их покидать. В начале мая 1944 года я пришел к Дёницу и сказал ему, что не хочу на берег. Думаю, это ясно демонстрирует, какие отношения поддерживал Дёниц со своими подчиненными. Он был гросс-адмиралом, а я простым обер-лейтенантом, и тем не менее я мог откровенно сказать ему: да, лодка уже не соответствует требованиям подводной войны, но поскольку я к ней привязался, то предпочел бы остаться на борту. Для меня было бы просто невозможно сидеть на берегу и ждать известий о гибели U-123».

Достойный офицер, фон Шрётер отверг шанс вернуться в Германию, остаться в живых и в конце концов воссоединиться с семьей. Он решил не покидать своих боевых товарищей до конца, каким бы страшным он ни оказался. Члены экипажа U-123, а это полсотни человек, своими жизнями обязаны преданности своего командира. Конечно, не последнюю роль в этой истории сыграли личные отношения Дёница и фон Шрётера, человека хорошо знакомого гросс-адмиралу, кавалера Рыцарского креста. Просьбу другого командира лодки, менее известного и способного, могли бы счесть и просто капризом.

Изношенный «у-бот», вступивший в строй еще в 1940 году, списали и сняли с вооружения в июле 1944 года, а 19 августа экипаж затопил лодку по приказу командования. На счету U-123 было 14 боевых походов, 24 потопленных транспорта общим водоизмещением более 244 тысячи тонн и 1 подводная лодка, британская Р-615, торпедированная 18 апреля 1943 года. Правда, служба U-123 не закончилась, в 1945 году ее подняли французы и ввели в состав своего флота под названием «Блезон».

На рассвете 6 июня 1944 года в штаб Кригсмарине пришло известие о начавшемся вторжении союзников во Францию. Его давно ожидали, к нему готовились. Армаде вторжения, состоявшей из 7 линкоров, 23 крейсеров, 80 эсминцев, более чем 1100 других боевых судов, 1700 вспомогательных и транспортных кораблей, командующий германским флотом мог противопоставить 5 эсминцев и всего 49 подводных лодок. Дёниц приказал бросить в бой все имевшиеся силы: «Все плавсредства противника… будь в них хоть 50 человек или один танк, являются нашей целью. Атакуйте любой ценой, даже ценой потери лодки. Подлодка, наносящая урон силам вторжения, выполняет высочайшую миссию и оправдывает свое существование, даже если при этом она будет уничтожена».

Фактически этот приказ означал переход к тактике смертников-камикадзе. Создатель подводного флота Кригсмарине, человек, которого подводники продолжали называть «папаша Карл», велел своим «мальчикам» приносить себя в жертву… И они попытались выполнить приказ. Дух боевого товарищества, узы побратимства, выкованные совместно пережитыми опасностями, а также страх перед карательными органами рейха заставляли немецких подводников бороться до конца.

Удар по районам высадки союзников планировалось нанести с двух сторон. Со стороны Атлантики в Ла-Манш вышли 25 «у-ботов» группы «Ландвирт» из баз Бискайского залива; из портов Норвегии, через Северное море к проливу устремились 20 субмарин группы «Митте». Вся акватория пролива кишела противолодочными кораблями и катерами, в небе вели круглосуточное патрулирование самолеты Берегового командования. За июнь 1944 года союзники уничтожили 26 немецких подлодок, за июль-август — еще 21. Немцам не помогли ни «шнорхели», ни акустические торпеды. Германская авиация и флот смогли потопить лишь 19 союзных кораблей и судов.

И тем не менее Дёниц продолжал бросать молоху заведомо проигранной войны своих подводников, хотя в целом положение немцев становилось совершенно безнадежным.

В июне-декабре 1944 года подводный флот Кригсмарине потерял 159 «у-ботов», потопив в Атлантике всего 32 судна и 17 боевых кораблей. За три месяца, прошедших со дня высадки союзников в Нормандии, немцы лишились баз на берегу Бискайского залива. Для выхода в океан теперь приходилось вновь, как в 1939 году, огибать на севере Англию.

Главными базами Кригсмарине отныне стали Киль, Штеттин, Данциг, Пиллау, Вильгельмсхафен, Гамбург, остров Гельголанд, порты Норвегии. Гросс-адмирал Дёниц прекрасно знал, что война на море потеряла прежнее значение и воспрепятствовать переброске войск союзников он уже не может. Подводный флот еще насчитывал 429 «у-ботов», но потеря нефтяных приисков в Румынии, захваченных советскими войсками, привела к жесточайшему дефициту жидкого топлива. Дело дошло до того, что в январе 1945 года пришлось передать на 27 подлодок, готовящихся к походу, дизельное топливо с «карманных линкоров» «Адмирал Шеер» и «Лютцов»…

Но германские субмарины выходили в море до последнего дня войны. До самого ее конца в бассейне Атлантического океана сохранялась серьезная опасность судоходству союзников. В начале 1945 года количество «у-ботов», действовавших на коммуникациях, даже возрастало: в январе — 36, в феврале и марте — 48, в апреле — 50, в начале мая — 43. В марте 1945 года, когда русские армии стояли на Одере в 75 километрах от Берлина, а англо-американцы уже форсировали Рейн, в Атлантике продолжали гибнуть люди и корабли: транспорты, «эскортники», немецкие подлодки.

«У-боты» Дёница перешли в это время к тактике засад. Каждая лодка занимала позицию на подходах к портам и базам противника, ложилась на грунт и часами ожидала появления кораблей. После обнаружения цели гидроакустикой немцы всплывали на перископную глубину, атаковали, а затем снова отходили к месту засады.

Подобная тактика дала результаты. Если во второй половине 1944 года среднемесячные потери союзников в Атлантике от немецких подлодок составляли 44 тысячи тонн, то в первые четыре месяца 1945 года они возросли до 54 тысяч тонн. В январе-мае 1945 года «волки» потопили 55 транспортов, причем большинство из них не в океане, а на ближних подступах к Британским островам. Число «у-ботов», орудовавших здесь, также возрастало: в январе — 12, в феврале — 25. Конечно, понесенные союзниками потери уже не могли оказать существенное влияние на снабжение Англии всем необходимым. Но они заставляли англичан и американцев держать в Атлантике 20 противолодочных поисково-ударных групп, в состав каждой из которых входил эскортный авианосец и эскортные миноносцы. Сохранялась и система конвоев. Авиация Берегового командования Королевских ВВС активно проводила минирование подходов к базам немецких подлодок в Германии и Норвегии. Тяжелые четырехмоторные бомбардировщики ВВС Великобритании и США бомбили стоянки «у-ботов», сбрасывали на их железобетонные укрытия чудовищные 10-тонные авиабомбы. Избиение подводного флота Кригсмарине продолжалось. Всего с 1 января до 8 мая 1945 года была потоплена 151 немецкая подлодка. Из них англичане уничтожили 95, а американцы — 39 «у-ботов».

В последние месяцы войны Дёниц оставался тверд в своей поддержке фюрера. Он первым поздравил Гитлера в день покушения 29 июля 1944 года с «чудесным спасением» и яростно проклинал заговорщиков: «Люди военно-морского флота! Священная ярость и беспредельный гнев наполняют наши сердца в связи с преступными попытками, которые могли бы стоить жизни нашему любимому фюреру. Провидение хотело обратного, провидение охраняло и защищало нашего фюрера и не оставило наше отечество в его роковой борьбе». Именно Дёниц, превратившийся к концу войны в «истинно верующего» нациста, предложил Гитлеру заменить в армии и на флоте воинское приветствие — отдание чести, партийным приветствием. В обращении к флоту гросс-адмирал призывал безжалостно истреблять предателей и изменников. Дёниц до последних дней земного существования фюрера «подпитывал» его дозами необходимого оптимизма. «Военно-морская мощь англосаксов, — докладывал гросс-адмирал Гитлеру, — абсолютно бессильна противостоять новым „настоящим“ подлодкам». Верил ли он сам в то, о чем говорил?

Создание новых субмарин в Германии тем не менее вызвало серьезную тревогу в Англии: разведка доложила Первому лорду Адмиралтейства, что в начале 1945 года на океанские коммуникации уже могут выйти 25 нацистских «электролодок». В январе штабы союзных флотов предоставили президенту США Рузвельту и премьер-министру Великобритании Черчиллю доклад, в котором говорилось: «Возможность того, что немецкие подводные лодки снова создадут серьезную опасность для союзного судоходства в Северной Атлантике, вызывает сильное беспокойство». Озадаченный Черчилль даже обратился к Сталину с просьбой ускорить занятие советскими войсками Данцига, где, по имеющимся у англичан сведениям, шла ускоренная сборка новых германских субмарин. Прогнозы западных союзников оказались ошибочными. Первая лодка XXI серии вошла в строй лишь в конце марта 1945 года. Несмотря на принятые Дёницем меры, планы строительства новых подлодок и подготовка их к боевым действиям не выполнялись из-за дезорганизации в работе промышленности и транспорта. Катастрофически не хватало личного состава: около 50 тысяч военных моряков были отправлены в окопы на Восточный фронт для действий в качестве пехоты. Да и боевой дух и дисциплина подводников Кригсмарине продолжали падать. Увольнения на берег заканчивались пьянками и дебошами. Юрген Эстен, командир U-861, вспоминал о событиях апреля 1945 года: «Если мои ребята оказывались на берегу и заходили в бар выпить, то очень скоро там появлялась военная жандармерия, и их арестовывали. Слава богу, у меня был Рыцарский крест, мой старший помощник имел такую же награду, и это спасало. Мы просто ходили по тюрьмам и забирали членов нашего экипажа».

Пушки союзных армий гремели на Одере и Рейне, а руководители Третьего рейха грезили об очередном «чуде» — обстрелах территории США ракетами. Ракеты, способной перелетать через Атлантический океан, у Гитлера не было. И тогда задачу нанесения ракетного удара по США возложили на подводные лодки. Его решили осуществить проверенными в деле ракетами Фау-2 (А-4). Эта идея возникла у фюрера еще в 1943 году. Конструкторы разработали проект буксируемого лодкой герметичного контейнера с ракетой, заправленной жидким топливом, с отсеком контрольной аппаратуры и балластными отсеками. Контейнеры достигали в длину 30 метров и имели массу 500 тонн. Буксировать к месту старта их должны были лодки XXI серии.

Проект начали реализовывать. В декабре 1944 года судоверфь «Вулкан» в Штеттине получила заказ на изготовление трех таких контейнеров. Одновременно в Эльбинге велась постройка опытного образца, а в Балтийском море проводились испытания отдельных элементов конструкции. Намечалось и переоборудование нескольких «у-ботов»-буксировщиков. Так как новейшие лодки XXI серии в строй еще не вошли, в качестве буксировщиков-«ракетоносцев» решили использовать большие субмарины IX серии группы «Зеевольф», базировавшиеся в Северной Норвегии: U-518, U-546, U-805, U-880, U-881, U-1235.

Предполагалось, что лодки доставят ракетные контейнеры в район старта, заполнив балластные отсеки забортной водой, переведут контейнеры в вертикальное положение, так чтобы их крышки находились на уровне моря, и произведут запуск ракет.

Трудно сказать, что могло получиться из этой затеи. Баллистическая ракета Фау-2 не отличалась высокой надежностью. Известно, что из 1115 ракет, выпущенных по Лондону, в цель угодили лишь 517, а остальные упали в Северное море, так и не долетев до столицы Англии. Длительная же буксировка контейнеров с ракетами через океан не исключала повреждений капризной системы, а проверка ракет перед стартом была вообще невозможна. Кроме того, громоздкий контейнер на буксире ухудшил бы маневренность лодки, и она могла стать легкой мишенью для сил противолодочной обороны. И наконец, состояние германской экономики в конце войны уже не позволяло наладить серийный выпуск подобных ракетных систем.

Американцы получили разведывательные данные о готовящемся ракетном ударе в конце августа 1944 года. Случилось так, что 20 августа юго-восточнее Ньюфаундленда самолеты с авианосца «Боуг» потопили немецкую подлодку U-1229 корветтен-капитана Армина Цинке. Янки выловили из воды 41 члена экипажа «у-бота», среди которых обнаружили некоего пассажира: им оказался американец немецкого происхождения О. Мантель, германский шпион. На допросе он и раскрыл планы высшего командования рейха по засылке подлодок с ракетами к американскому побережью.

Политическое руководство и командование Вооруженных сил США отнеслись к полученной информации чрезвычайно серьезно. В реальность ракетного удара с подлодок заставил поверить и арест ФБР двух агентов германской разведки в Нью-Йорке, высаженных на побережье США с подлодки U-1230. Выяснилось, что они имели задачу установить радиомаяки для наведения Фау-2, на некоторых высотных зданиях. Гитлер надеялся, что ракетный обстрел и уничтожение крупных зданий в городе — символе процветания Америки приведет к панике и… к выходу Соединенных Штатов из войны, развалу коалиции союзников!

Американцы взялись за дело: во избежание паники в случае внезапного обстрела германскими ракетами население было оповещено о возникшей угрозе. Командующий американским Атлантическим флотом вице-адмирал Ингрем получил приказ не допустить прорыва вражеских подлодок в прибрежные воды. Он выделил для этого 4 эскортных авианосца («Мишн Бэй», «Кроатан», «Боуг» и «Кор») с 76 самолетами на борту и 42 эсминца. На возможном пути следования «у-ботов» группы «Зеевольф» была развернута заградительная линия протяженностью 120 миль. Она постепенно перемещалась на восток, на расстоянии 100–160 миль перед ней вели поиск самолеты с авианосцев. Организация противолодочного барьера была завершена к 11 апреля. Операция, получившая название «Теадроп», началась, когда стало известно о выходе семи «морских волков» из норвежских баз.

Утром 15 апреля 1945 года радар эскортного миноносца «Стэнтон» засек подлодку, находившуюся в надводном положении. Артиллерийский огонь «эскортника» заставил ее погрузиться. «Стэнтон» и однотипный «Фрост» начали преследование, которое продолжалось весь день. Около полуночи залп «Хеджехога» дал результат — одна из глубинных бомб угодила в субмарину, а через час она была добита. Потопленной лодкой оказалась U-1235 капитан-лейтенанта Франца Барша, погибшая в первом походе со всем экипажем из 57 подводников.

Не успели американцы порадоваться своей победе, как в 1.55 16 апреля с «Фроста» обнаружили еще одну «немку» — U-880 капитан-лейтенанта Герхарда Шотцау. Она попыталась оторваться от погони в надводном положении, но американцы осветили ее прожектором и загнали на глубину артиллерийским огнем. Затем «Стэнтон» обрушил на лодку бомбы из реактивного бомбомета. Последовало несколько прямых попаданий, а в 4.10 раздался оглушительный подводный взрыв. Огромное масляное пятно на поверхности моря свидетельствовало — еще один «волк» уничтожен. Из экипажа U-880 (49 человек) спасшихся не было.

21 апреля эсминцы «Картер» и «Скотт» «засекли» U-805 корветтен-капитана Рихарда Барнаделли. Подлодка ухитрилась уйти от преследователей. Но, гоняясь за ней, они наткнулись на другую субмарину и открыли по ней артиллерийский огонь, U-518 обер-лейтенанта Ханса-Вернера Оффермана нырнула под воду и притаилась, выключив двигатели. Тем не менее американцы нашли ее утром 22 апреля с помощью гидролокаторов и забросали глубинными бомбами. Лодка погибла со всем экипажем из 56 человек.

Что чувствовали в последние мгновения жизни люди, запертые в стальном гробу? Немецкий писатель Герхард Грюммер так описал предсмертные мысли подводника в автобиографичном, антивоенном романе «Скитания»:

«Над ними курсировал эсминец. Подводная лодка висела на небольшой глубине. Она ждала смертельного удара. Тимме (командир подлодки. — Р. Х.) не предпринимал больше ничего, чтобы уклониться от атаки эсминца: аккумуляторы были полностью разряжены.

Коппельман вспомнил, что он изучал в школе подводников о глубинных бомбах: „Глубинная бомба погружается со скоростью 4 метра в секунду. Ее взрыв предназначен для того…“

Лодка находилась на глубине 40 метров… Наверху шлепнули по воде первые бомбы. Атакующий рассчитал почти прямое попадание. Еще 10 секунд, и жизнь кончится.

В первую секунду Хельмут вспомнил 4 сентября 1939 года. Они сидели тогда с Герхардом и Хайнцем в лесочке… где решили пойти служить на флот, стать морскими офицерами.

Во вторую секунду в его голове промелькнула мысль о Куле (учитель географии. — Р. Х.). Седовласый гигант спрашивал весьма строго, что должен знать старательный ученик об Атлантике: происхождение, глубина, протяженность, значение для мирового судоходства. Когда Хельмут заикнулся, отвечая на эти вопросы, он получил пощечину.

В третью секунду он вспомнил, как завхоз Ремиш не хотел приобрести для гимназии помпу для откачивания воды из подвала. Ремиш спорил с директором… Глупый Ремиш! Он, конечно, не знал, как важно иметь исправную помпу, чтобы выжить.

В четвертую секунду у него мелькнуло воспоминание о лагере трудовой повинности в Экдорфе и своей первой любви. Он лежал с Хайдемари на прохладной лесной поляне. Она была одета в голубое, с белым горошком, платье и вязаный жакет. Удивительно, но лицо он забыл.

В пятую секунду в его мозгу промелькнул Денхольм (остров севернее Штральзунда, на котором дислоцировалось учебное подразделение Кригсмарине. — Р. Х.). Долговязый маат[73] приказал ему драить комнату. Маат вырос до гигантских размеров и, казалось, хотел проглотить фендриха.

На шестой секунде мысли его обратились к гросс-адмиралу Дёницу и его речи в Мюрвике. Приглушенным голосом Дёниц приказал Лутцу Тимме веерообразно выпустить сотни торпед и уничтожить весь конвой ONS-5. Тимме приложил руку к козырьку и коротко сказал: „Есть, господин гросс-адмирал! Будет исполнено!“

На седьмой секунде он подумал о правилах спасения подводников. До 40 метров это вполне возможно. Лодка при этом должна лежать на грунте. И почему океан в этом месте имеет глубину свыше тысячи метров?

На восьмой секунде ему показалось, что он находится на большом танкере, который торпедировали… Он тотчас же спрыгнул в воду и поплыл изо всех сил прочь от тонущего судна, в то время как позади разливалась горящая нефть. Какой-то хороший пловец обогнал его, показав искаженное страхом лицо, и пробормотал: „Мы этим собакам за все заплатим в свое время…“ Все жарче разгорался огонь, все ближе подкрадывалось пламя.

В девятую секунду он вспомнил утро, когда лодка прошла через масляное пятно. Всевозможные обломки и изуродованные трупы болтались на волнах. Капитан-лейтенант приказал ему выловить некоторые предметы и тела. Руки, ноги, оторванные головы с неестественно выпученными глазами. Его стошнило. Почему Тимме отдал это ужасное приказание?

В десятую — и последнюю — секунду Хельмут Коппельман подумал о той ночи, когда они торпедировали судно и эсминец. Он словно увидел себя через мощный бинокль выходящим на верхнюю палубу эсминца. Боль, часами сжимавшая его сердце, прошла. Спасен! Ну все хорошо…

В этот момент неописуемой силы взрыв разорвал тишину. „Этого не может быть!“ — стрелой пронеслось в его мозгу.

И все исчезло».

Оглушительные взрывы, сопровождавшие потопление «у-ботов», командование противолодочных сил расценило как свидетельство какого-то грозного оружия на их борту. Поэтому поисково-ударные группы получили приказ любой ценой не дать уцелевшим лодкам приблизиться к побережью США.

А в это время Дёниц, следивший за продвижением группы «Зеевольф», отдал команду своим «волкам» рассредоточиться, чтобы избежать еще больших потерь. Выполнить ее немецкие подводники не успели.

23 апреля пилот «Эвенджера» с авианосца «Кор» сообщил, что видит на поверхности след от «шнорхеля» «немки». В воду полетели глубинные бомбы, после чего пилот доложил об уничтожении подлодки. Однако, когда эсминцы группы прибыли на указанное место, они обнаружили колыхавшийся на волнах труп кита. А германская субмарина U-546 капитан-лейтенанта Пауля Юста находилась рядом. В 8.40 24 апреля она выпустила торпеду по эскортному миноносцу «Фредерик С. Дэвис» с дистанции 600 метров. «Угрь» врезался в левый борт миноносца, и взрыв разорвал его на две части. «Дэвис» стал последним крупным надводным кораблем ВМС США, погибшим в Атлантике. Но и U-546 не ушла от расплаты. Глубинная бомба с «Флаэрти» разворотила боевую рубку лодки, и Пауль Юст всплыл. Хотя «у-бот» оказался в центре боевого порядка американских кораблей, немцы не собирались сдаваться. Юст выпустил еще одну торпеду. Мимо. Восемь эскортных миноносцев стали засыпать U-546 градом снарядов и бомб и разносить субмарину вдребезги. Попадания следовали одно за другим. Подводники стали покидать тонущий корабль. Наконец лодка перевернулась и затонула, 25 подводников погибли, 33 члена команды «у-бота» американцы выловили из воды. И только тогда они выяснили, что никаких ракет на подлодках нет! Оказавшийся в плену Юст сказал на допросе, что ему вообще ничего не известно о планах ракетного удара по США…

Однако охота продолжалась. Ингрэм решил доконать группу «Зеевольф». Три лодки вышли-таки в назначенные для них районы патрулирования. Одна из них, U-881, под командованием капитан-лейтенанта Карла-Хайнца Фришке 6 мая 1945 года обнаружила эскортный авианосец «Мишн Бэй» и попыталась его атаковать. Лучше бы Фришке этого не делал, ведь до конца войны оставалось чуть более 50 часов! Эскортный миноносец «Фаркуар» засек субмарину гидролокатором и очень точно сбросил глубинные бомбы, U-881 погибла со всем экипажем из 53 человек в первом же походе. Две уцелевшие лодки группы «Зеевольф» американцы не нашли.

Бой американских авианосных поисково-ударных групп с «морскими волками» стал последним крупным сражением в битве за Атлантику и вообще в ходе боевых действий на море на европейском театре во время Второй мировой войны. Он показал выросшую мощь и мастерство сил противолодочной обороны союзников. Что же касается немцев, то они доблестно сражались, но жертвы их стали совершенно напрасными. Поход группы «Морской волк» изначально был актом отчаяния и авантюрой гросс-адмирала Дёница, потерпевшего полный крах в подводной войне.

Примечания:

7

Передача Гданьска и предоставление экстерриториальной автомобильной магистрали и железной дороги, которые связали бы Германию с Восточной Пруссией.

72

«Гитлерюгенд» — от немецкого «гитлеровская молодежь», молодежная организация фашистской партии, предназначенная для воспитания немецкой молодежи в духе национал-социализма, подготовки будущей элиты Третьего рейха.

73

Маат — унтер-офицер флота.