Глава 10

«Волки» у берегов Америки

9 января 1941 года Карл Дёниц получил сообщение из штаба Кригсмарине о том, что Гитлер снял все ограничения, касавшиеся кораблей Соединенных Штатов и американской зоны безопасности. Новость привела его в восторг: наконец-то открылась возможность расплатиться с американцами за несколько месяцев необъявленной войны против его «мальчиков» и связанную с этим нервотрепку. О планах нанесения удара по американскому судоходству вблизи берегов США он лично доложил Гитлеру еще три месяца назад. По мнению «фюрера подводных лодок», понадобится какое-то время, прежде чем «янки» организуют противолодочную оборону, а до тех пор охота обещает быть удачной для «волков» в этой «девственной зоне» Атлантики. Дёниц отдавал себе отчет в том, что «благоприятные условия в дальнейшем, естественно, должны ухудшиться». Первым же ударом, считал он, необходимо ошеломить противника, и нанести его следует со страшной силой. Вот только сил этих «папаше Карлу» явно не хватало. Гитлер носился с идеей скорее покончить с англичанами на Средиземном море и в Северной Африке. Поэтому часть подлодок по-прежнему находилась в Средиземном море и западнее Гибралтара. Из 91 боеспособной субмарины на новый театр боевых действий Дёниц смог выделить лишь шесть, хотя рассчитывал отправить к берегам Америки двенадцать больших лодок IX серии. Операция по нанесению первого удара в американских водах получила название «Паукеншлаг» — «Барабанный бой».

Одной из шести лодок, отобранных для участия в ней, стала U-123 под командованием капитан-лейтенанта Рейнхарда Хардегена.

Кое-кто из германских подводников не питал никаких иллюзий по поводу войны с США, но Хардеген к их числу не относился. Во время летнего похода к берегам Африки он не раз встречал американские суда с военными грузами для англичан в блокадной зоне, но топить их не имел права. Пришла пора отомстить за пережитое чувство собственного бессилия.

19 декабря Хардегена вызвали из Лорьяна в штаб подводного флота в Корневеле. Там ему выдали опечатанный пакет, который он должен был открыть после получения специального радиосигнала. «Еще нам сказали, что мы должны подготовить подлодку к длительному плаванию и взять с собой как можно больше топлива и припасов». Офицере U-123 Хорстфон Шротер вспоминал: «За неделю до нашего отплытия на борту царила суета. Нам необходимо было взять с собой достаточное количество продуктов, и мы использовали все свободное место на лодке для их хранения. Еще были боеприпасы: снаряды, 15 торпед. Также пришлось найти место для репортера из Министерства пропаганды». Хардеген принял решение отправиться в поход 23 декабря 1941 года: «Я сказал себе: „Не хочу уходить в плавание после Рождества и после того, как мои матросы где-нибудь напьются из-за тоски по родине. Я решил уйти в море за день до праздников, чтобы мы мирно встретили Рождество на борту субмарины“».

^{«У-боты» IX серии были спроектированы для действий на большом удалении от базы. От самых распространенных лодок VII серии они отличались более комфортными условиями для экипажа}

Провожать U-123 собралась приличная толпа. После кратких речей и напутствий «у-бот» отправился в плавание под звуки воинственного марша «Уходим в бой с англичанами». На следующий день на борту скромно отпраздновали Рождество. Хардеген вспоминал: «Мы ушли на 50-метровую глубину, потому что там тихо и спокойно, и праздновали Рождество так, как когда-то я праздновал его со своими родителями. Я читал рождественские сказки, мы все вместе пели рождественские псалмы. Потом я читал Священное Писание». Репортер из Министерства пропаганды сделал много фотографий этого празднования Рождества в морских глубинах: вот механик Рихард Амштейн играет на аккордеоне, вот матросам вручают подарки из дома, вот всем раздают по стакану слабенького пунша, а вот и фюрер смотрит на своих подводных бойцов с большого портрета в дорогушей раме…

Праздник прошел быстро. U-123 всплыла и поспешила на запад. После того как она вышла из Бискайского залива и Хардеген установил радиосвязь со штабом, был получен приказ вскрыть секретный пакет.

Дёниц решил, что первая волна «у-ботов» должна действовать между рекой Святого Лаврентия и мысом Гаттерас у побережья Северной Каролины. С одной стороны, место не самое удобное для подлодок — мелководье, но с другой — полным-полно торговых судов и, судя по всему, они ходят еще без охраны. Командиры субмарин должны были выйти на свои позиции, доложить об этом и ожидать приказа Дёница.

Хардеген вспоминал: «Передо мной поставили задачу действовать в прибрежной зоне Нью-Йорка. Я не должен был начинать атаку, прежде чем лодка выйдет в западный район, в противном случае я выдал бы свое местонахождение. Единственное исключение делалось на тот случай, если я встречу судно водоизмещением 10 тысяч тонн». Секретность простиралась настолько, что командование подводного флота даже не выдало командирам подробных карт американского побережья. «У нас имелись только общие морские карты, — сетовал Хардеген, — а у меня лично — карманный атлас, на одной из страниц которого я нашел подробный план Нью-Йорка. Вот и все, чем я располагал».

Командир передал новость о том, что U-123 идет к берегам США по трансляции команде. Рихард Амштейн вспоминал: «Кое-кто засомневался: вернемся ли мы из такого похода в целости и сохранности, но большинство экипажа восприняло эти известия с энтузиазмом».

А Дёниц, чтобы усилить мощь удара, распорядился послать в воды Канады еще 12 средних лодок VII серии. «Расчеты показали, — писал он, — что средние подводные лодки могут достигать берегов Новой Шотландии, где проходят морские сообщения, имея запас топлива, позволяющий находиться там длительное время». На средних подводных лодках отказались от элементарных удобств, чтобы взять побольше провианта, запасных частей, боеприпасов. Матросские койки в течение нескольких недель были заняты ящиками с консервам и, овощам и, концентратами и консервированным хлебом. В отсеках, забитых до отказа, оставили лишь узкие проходы для перемещения по лодке и обслуживания систем и механизмов. Топливом заполнили даже некоторые цистерны, предназначенные для питьевой воды.

Несмотря на все меры секретности, предпринятые немцами, в «Цитадели» специалисты отдела слежения за подводными лодкам и быстро сделали вывод о том, что германские субмарины идут на запад. Помогли радиоперехваты, расшифрованные с помощью «Энигмы», и радиопеленгация. Когда никаких сомнений не оставалось, 12 января 1941 года Роджер Винн уверенно доложил начальству о концентрации подлодок противника близ американских берегов: «Пока сформированы две группы. Одна из шести лодок уже заняла позицию вблизи Кейп-Рейса и Сент-Джонса, вторая приближается к побережью США на отрезке между Нью-Йорком и Портлендом». Это предупреждение немедленно отправили в штаб главнокомандующего ВМС США адмирала Эрнста Дж. Кинга и… никаких серьезных мер американцы так и не приняли. Руководство флота еще не отошло от шока Пёрл-Харбора; у Кинга хватало других проблем. США вступали в войну явно неготовыми к борьбе со столь опасным врагом, как германские субмарины. С. Морисон писал: «Противолодочный флот, который прикрывал все восточное побережье, состоял из трех 110-футовых катеров охотников (SC) и двух 173-футовых патрульных кораблей (PC) вместе с десятком сторожевиков типа „Игл“, сохранившихся после Первой мировой войны[47]. Прибрежное патрулирование вели 9 армейских самолетов…» (И это на пространстве от канадской границы до Флориды! — Р. Х.) Из 170 эсминцев американского флота 90 были задействованы на охране конвоев в Атлантике, а подавляющее большинство оставшихся — в Тихом океане.

Но какими бы ни были объективные сложности, совершенно прав английский историк флота Эндрю Вильямс, который писал: «Кинг виновен в потрясающей неподготовленности восточного побережья США к встрече с противником. Еще в декабре адмирал, ответственный за выполнение этой задачи, предупреждал: „Если подводные лодки противника будут действовать вблизи побережья, у нас не хватит сил, чтобы дать им адекватный отпор“. Что хуже всего, не было сделано ни малейшей попытки наладить безопасное судоходство в прибрежных водах США. Кинг так и останется в истории как человек, которого ничему не научил горький опыт англичан…»

Дёниц надеялся, что условия американского побережья окажутся для него выгодными, но он даже представить себе не мог, до какой степени. «Волки» устроили чудовищную резню в водах, омывавших США. Начало невиданному избиению торгового флота положила U-123.

Терпение Хардегена вознаградилось 12 января, когда он случайно наткнулся на британский сухогруз «Циклоп». U-123 потопила транспорт (9100 тонн) двумя торпедами вдали от запланированного района патрулирования. Двое из команды «Циклопа» погибли при взрыве, а остальные члены экипажа успели покинуть тонущий корабль. Но в ледяной воде 85 моряков погибли от переохлаждения.

Вечером 13 января Хардеген уже находился у берегов Лонг-Айленда, когда заметил танкер. Им оказался «Корнесс», построенный до войны в Германии. Вторая жертва…

Следующей ночью U-123 подошла к заливу Нью-Йорка. Хорст фон Шротер вспоминал: «Это было равносильно вторжению в совершенно незнакомую страну. Хардеген забрался дальше всех. Мы даже видели автомобили, разъезжавшие по прибрежному шоссе, и чувствовали запах листвы деревьев». Немцы оказались просто ошеломлены.

«Американцы совершенно не были подготовлены к нашей атаке, — делился впечатлениями Хардеген. — Я ожидал, что на берегу будет полное затемнение. В конце концов, Соединенные Штаты находились в состоянии войны. Но в зданиях на берегу ярко горели огни, на Лонг-Айленде кружились украшенные электролампочками карусели и колёса обозрения… В гавани все корабли шли с включенными огнями. У меня это просто в голове не укладывалось. Из воды торчала наша боевая рубка, а мимо нас проходили прогулочные катера, баржи, рыболовные суда, и все они наверняка принимали нас за какую-нибудь моторную лодку. Мы прошли мимо Лонг-Айленда. Небо светилось от электрических огней, и сияние Нью-Йорка отражалось в облаках».

В США царила атмосфера полного благодушия, и Хардеген свободно мог перемещаться в гавани Нью-Йорка, выискивая себе цели.

Целые «охотничьи угодья» отыскали «волки» в районе мыса Гаттерас. Большие глубины представлялись идеальным местом для действия подлодок. Днем немцы отлеживались на грунте, а ночью всплывали и атаковали из надводного положения, выбирая себе цели посолиднее.

Фон Шротер вспоминал ночь 19 января 1942 года: «В перископ мы видели до двадцати пароходов! Это абсолютно точно, потому что они шли с включенными огнями. После каждой нашей атаки они на какое-то время выключали свои навигационные огни и буквально через полчаса включали их вновь.

Наступила ночь нашей удачи — мы наткнулись на танкер. Мы смутно видели его очертания с кормы и подумали, что это небольшой корабль водоизмещением не более двух тысяч тонн. Хардеген сказал: „Он не стоит торпеды, мы утопим его с помощью артиллерии“. Не помню, сколько выстрелов мы сделали, но вскоре он загорелся. Когда мы приблизились, то сразу же поняли, что это крупное судно, более восьми тысяч тонн водоизмещением. В конце концов пришлось добить его торпедой».

Немецкие подводники в отсеках «у-бота» слышали взрыв торпеды и жуткий треск ломающихся на тонущем танкере переборок. Рихард Амштейн вспоминал: «Многие тогда закричали: „Ура! Мы попали!“ Я помалкивал, потому что знал: на борту потопленного нами судна находились люди, и теперь они оказались в воде. Я всегда думал об этом. А другие радовались: „Мы потопили еще один корабль!“ Нет, мне это не нравилось».

«Конечно, мы радовались успехам, ведь мы выполняли боевое задание, — вспоминал Хорстфон Шротер. — Но были случаи, когда танкеры взрывались, и тогда меня охватывало чувство горечи, потому что я представлял себе людей, прыгавших в воду и пламя».

На отчаянные вопли о помощи немецкие подводники, как правило, ничем не отвечали. Но перед гибелью транспорты и танкеры давали командирам «у-ботов» ценную информацию. Фон Шротер вспоминал: «Они подавали сигналы о помощи, называли свои суда, а наш радист прослушивал их частоту, и нам становились известны названия кораблей, которые мы потопили».

Впрочем, некоторые потенциальные жертвы огрызались, а один случай очень запомнился фон Шротеру — большая норвежская плавучая база-завод по переработке китовых туш «Космос-2» внезапно сама атаковала U-123: «Китобой оказался быстроходным. Они бросились за нами в погоню и хотели нас протаранить. Похоже, капитан обладал военным опытом и знал, что делает. Он подошел к нам метров на пятьсот. Пушка у него располагалась на корме, а у нас спереди, перед рубкой, так что мы не могли стрелять. Постепенно расстояние между нами стало увеличиваться. На пределе мощности дизелей нам удалось от него оторваться. Капитан плавзавода постоянно посылал радиограммы: „Преследую вражескую подводную лодку!“ В конце концов мы поняли, что ему нас не поймать».

Примерно через два часа после первого сигнала «Космоса-2» в небе появился военный самолет, и U-123 поспешила нырнуть под воду. «И это были все действия противолодочной обороны противника, с которыми нам пришлось столкнуться во время того похода», — вспоминал фон Шротер. Иногда подводники обнаруживали и американские эсминцы. Они «совершали переходы с такой регулярностью, что командиры „у-ботов“ могли составить точный график их движения и действовать в отсутствие эсминцев в полной безопасности. — писал Дёниц. — Подводные лодки подвергались также атакам глубинными бомбами, которые сбрасывали американские сторожевые корабли, но эти атаки не были достаточно настойчивыми и быстро прекращались, хотя в сравнительно мелководных районах имелась возможность потопления лодок».

Зато американская пропагандистская машина кормила обывателей сказками об успехах в борьбе с подводным пиратством. Хардеген вспоминал: «Мы прослушивали американские радиопередачи и узнали странную новость: „Уничтожена германская подводная лодка!“ По крайней мере, нас должны были потопить трижды. Всякий раз, когда мы топили очередное судно, нас опять уничтожали… по радио. Судя по всему, американцы нуждались в каком-то утешении. Главная мысль заключалась в том, что они хоть что-то сделали. А на деле все это было ложью».

К концу января 1942 года первые шесть подлодок, задействованных в операции «Паукеншлаг», потопили 13 судов общим водоизмещением в 95 тысяч тонн, а по другим данным — 23 судна, 150 тысяч тонн и даже 25 судов, 156 939 тонн.

Расстреляв все торпеды, уже по пути домой последние два судна U-123 пустила на дно с помощью 105-мм пушки. Правда, 25 января английский транспорт «Кулебра» (3 тысячи тонн) оказал сопротивление. «Мы находились восточнее Бермудских островов, — вспоминал фон Шротер. — Хардеген внимательно изучал корабль в перископ. Море было относительно спокойным, а потому представилась возможность атаковать корабль противника, используя артиллерию. Орудийный расчет выскочил на верхнюю палубу, подали боеприпасы, и мы немедленно открыли огонь». Хардеген продолжал: «С корабля раздался ответный выстрел. Несколько снарядов угодили в лодку, но они не повредили прочный корпус. Когда англичане открыли по нас стрельбу, мне, конечно, стало не по себе. Но Шротер быстро вывел их орудия из строя. Команда транспорта бросилась в спасательные шлюпки. Тут-то мы и разделались с судном».

U-123 подошла к шлюпкам, Хардеген передал оставшимся в живых англичанам продукты, питьевую воду. Команда «Кулебры» оказалась достойным противником. Немногие командиры «у-ботов» поступали с поверженным противником так, как Хардеген. «Волки» первой группы покидали американские воды с сожалением. Хардеген, например, записал в вахтенном журнале: «Какая жалость, что, когда я находился вблизи Нью-Йорка, кроме меня, не было еще двух больших подводных минных заградителей, которые смогли бы забросать все пространство минами, и что сегодня ночью тут не было 10–12 лодок». Всего у восточных берегов США и в Северной Атлантике за январь 1942 года «у-боты» отправили на дно 58 американских, английских и нейтральных судов общим тоннажем 307 059 тонн, из которых 132 348 тонн приходилось на танкеры.

Дёниц пребывал в восторге: операция «Паукеншлаг» закончилась полным успехом. Наиболее отличившемуся командиру U-123 «папаша Карл» отправил радиограмму: «Барабанщику Хардегену! Браво! Ты хорошо отбарабанил! Дёниц». Потопивший в этом походе 9 транспортов (53 173 тонны) Хардеген стал кавалером Рыцарского креста.

Подлодки VII серии, действовавшие в канадских водах, также добились определенных успехов. В числе двенадцати лодок, патрулировавших там, орудовала и U-552 Эриха Топпа. Топп направлялся в теплые южные воды, когда получил неожиданный приказ командования разворачиваться и идти к Ньюфаундленду.

Он вспоминал: «Мы вошли в эти ледяные воды, и несколько членов команды отморозили себе руки и ноги — на борту не хватало необходимой для таких широт одежды. Вахтенные на рубке покрывались сосульками. Вода, перекатываясь через палубу, тут же замерзала. Температура опустилась до десяти градусов ниже нуля. Боеспособность лодки находилась под угрозой. Нам и впрямь пришлось туго».

Хуже всего оказалось то, что практически у всех германских подлодок, участвовавших в этом походе, снова возникли проблемы с торпедами. Даже легендарный ас-подводник Эрих Топп потопил лишь 3 корабля, а все 12 лодок уничтожили 18 судов.

И тем не менее Дёниц был очень доволен. Но мыслил трезво и записал в «Журнале боевых действий подводных сил»: «Такая благоприятная обстановка, которая складывается только раз в жизни, дала хорошие результаты, но ее можно было бы использовать гораздо эффективнее».

Появление «у-ботов» в западной части Атлантического океана всерьез обеспокоило английское Адмиралтейство. Неспособность ВМС США организовать заблаговременно противолодочную оборону грозила новым витком подводной войны. Ежедневные донесения Роджера Винна из отдела слежения за германскими подводными лодками не сулили ничего хорошего: «Количество германских подлодок в Атлантике достигло рекордного числа в 53 единицы. Число потерянных в январе кораблей приближается к критической цифре». А вскоре поступили еще худшие новости. В начале февраля Винн доложил, что его отдел «не может с точностью предсказать настоящие и будущие передвижения германских субмарин». Поток информации из канала радиоперехвата иссяк. Специалисты из военно-морской и радиоразведки даже засомневались, что он когда-либо восстановится. Дело в том, что еще в сентябре 1941 года англичане получили сведения о первых испытаниях новой версии немецкой шифровальной машины «Энигма». Стало известно, что ее собираются использовать в первую очередь на подводных лодках Кригсмарине. Шифр «Гидра», который использовали немцы в радиопереговорах «у-ботов» и штаба Дёница, готовились заменить на новый — «Тритон».

^{Подлодки VII серии были основной «рабочей лошадкой» Кригсмарине. Они совершили более 2600 боевых походов, потопили около 1365 кораблей противника (из них 190 военных судов)}

Специалисты-шифровальщики неоднократно заверяли «фюрера подводных лодок», будто нет никаких свидетельств тому, что англичане расшифровывают его секретные радиограммы. Дёниц оказался недоверчивым: возникало слишком много совпадений. Первый раз он встревожился в сентябре 1941 года, когда британская субмарина атаковала сразу три его «у-бота» у островов Зеленого мыса. Могла ли случайно появиться в отдаленном районе океана английская подлодка? На этот вопрос Дёниц ответил так: «…Либо наши коды расшифровали, либо имеет место утечка информации непосредственно из штаба». Вслед за этим британцы подозрительно быстро атаковали и уничтожили в Атлантике корабли снабжения подводных лодок. Еще одно совпадение? Не слишком ли их много? И Дёниц воспользовался возможностью поменять коды. Разведка британских ВМС оглохла. Лучшие дешифровщики Англии ничего не могли поделать. И все это случилось как раз в тот момент, когда «немецкие секреты» стали так необходимы США.

Англичане пытались помочь неопытным союзникам чем могли. Адмиралтейство послало на помощь американцам 10 корветов и 24 противолодочных траулера. Одним из них, под названием «Сент-Ломан», командовал лейтенант Колин Уорвик. К январю 1942 года он уже заслужил репутацию строгого и чрезвычайно способного офицера. В самом деле, у Уорвика и его экипажа имелся богатый опыт сопровождения конвоев, а на корабельном флажке красовались две звезды, означавшие две уничтоженные германские подлодки. «Сент-Ломан» должен был отплыть из Гринока в Нью-Йорк незамедлительно. «Весь необходимый уголь мы загрузили, — вспоминал Уорвик, — но это было воскресенье, а продовольственные склады открывались лишь в понедельник. Мы остались без свежего мяса и овощей, но отправились в плавание, как того требовал приказ, утром в воскресный день. А до самых Соединенных Штатов нам предстояло питаться солониной да галетами».

В начале февраля «Сент-Ломан» достиг Нью-Йорка. Меры безопасности здесь по-прежнему были недостаточными. Уорвик изумлялся: «Мы подошли к Нью-Йорку, увидели эсминец и сразу же передали ему свои опознавательные световым сигналом, но эсминец никак на нас не отреагировал. Мы подошли ближе к городу, там находилось несколько патрульных катеров, мы просигналили и им, но ни один нам не ответил. Мы вошли в нью-йоркский залив, но и здесь, похоже, никому не было дела до небольшого английского корабля.

Наконец-то с берега нам просигналили прожектором: „Проходите“. Мы были рады, что нас хоть кто-то заметил.

Когда мы пришвартовались в гавани, к нам на борт поднялся американский офицере приказами, и я рассказал ему о том, что произошло с нами в нью-йоркской гавани: „Вы знаете, это странно, но нашего прибытия сюда, черт подери, почти никто не заметил“».

Американцы продолжали удивлять Уорвика: «На следующий день я отправился с рапортом к командиру базы. Командиру, похоже, все, творившееся вокруг, было безразлично. Он сказал: „Поручаю вам патрулировать гавань и докладывать обо всех прибывающих кораблях. И сделайте одолжение, если в следующий раз кто-то не ответит на ваши сигналы — стреляйте по ним. Я не шучу! Стреляйте!“ Мне не оставалось ничего, кроме как ответить: „Есть, сэр, ваш приказ будет исполнен“. Через пару дней, когда мы патрулировали в гавани, я понял, что вахтенные одного из катеров береговой охраны уснули: мы осветили их корабль прожекторами, но никакой реакции на это не последовало. Пришлось выстрелить осветительным снарядом из 102-мм пушки. Грохот раздался ужасный. На катере сразу же проснулись, и он на полном ходу помчался к побережью…»

Уорвик надеялся, что их корабль пошлют эскортировать конвои, но вместо этого он получил приказ «искать и уничтожать подводные лодки». На деле это означало вести заведомо бесплодные поиски в открытом океане. Англичане уже «наступали на эти грабли» и знали, что подобная тактика, использовавшаяся в начале войны Королевскими ВМС, крайне неэффективна.

Каждый из опытных офицеров-противолодочников знал, что лучше перехватывать субмарины немцев на ближних подступах к конвоям.

Уорвик же продолжал получать бестолковые приказы. Так, ему велели обследовать буи, установленные местными рыбаками недалеко от побережья Лонг-Айленда: «Меня проинструктировали: „Нам кажется, что кто-то крепит под этими буями контейнеры с припасами для немецких подводников“. Естественно, и я, и моя команда догадывались, что именно может оказаться под этими буями. Прежде мы их не трогали, чтобы не портить отношения с рыбаками. Но теперь у нас был приказ, и поэтому мы извлекли из воды все эти буи. Под каждым из них находились сети с лобстерами. Мы вывалили лобстеров на палубу, а буи и сети покидали за борт. Нам досталось не менее сотни лобстеров, и я доложил командованию, что никаких припасов для германских подлодок под буями нет».

Взаимодействие английских союзников с американцами налаживалось совсем непросто на разных уровнях. Питер Снизерс, работник военно-морской разведки при британском посольстве в Вашингтоне, координировал взаимный обмен секретной военной информацией и был поражен плачевным состоянием секретной службы военно-морских сил США: «Мы давали им практически все… Я отправился в штаб военно-морской разведки. Меня сопровождал кэптен Ирл Миллз, глава американского бюро по кораблестроению, он вез с собой в маленьком чемоданчике чертежи нашего новейшего линкора „Принс-оф-Уэльс“. Самолет приземлился в Лиссабоне, где мы должны были пересесть на корабль. В Лиссабон мы прилетели поздно ночью, и в гостиницах уже не было свободных мест. Наконец нам удалось найти одну милую консьержку, которая сказала: „Хорошо, господа, вы должны сегодня хоть немного поспать, и я думаю, что если вы пойдете по этому адресу, то наверняка найдете себе ночлег“.

Мы пошли по этому адресу. Нам открыла весьма эффектная девушка, которая провела нас в номер и добавила, что ванная комната находится дальше по коридору. Кэптен пошел помыться, а когда вернулся, то сообщил мне: „А знаете, лейтенант, тут полным-полно очень милых дам, которые разгуливают по всему зданию почти нагишом“.

Как выяснилось, мы с секретнейшими чертежами новейшего линкора оказались в публичном доме! Ирлу пришлось прятать чемоданчик под подушку, на которой он спал. Вот такой бардак царил тогда в американской военно-морской разведке. И это было ужасно!»

Итоги февраля 1942 года оказались невеселыми для союзников: они потеряли 154 корабля общим водоизмещением в 680 тысяч тонн, и большая их часть была потоплена в Западной Атлантике. У. Черчилль обсудил этот вопрос с президентом Рузвельтом, и тот пообещал, что скоро американцами будет создан «прекрасный прибрежный патруль». А как обстояло все на деле? ВМС США заказали сотни новых противолодочных кораблей, но пока основу «флота береговой охраны» США составляли разношерстные частные яхты, катера и рыболовные шхуны с командами из энтузиастов-любителей. У военных моряков этот «прибрежный патруль» любителей-«противолодочников» получил название «хулиганского флота».

Служащий нью-йоркской пароходной компании Якоб Исбрандсен был одним из тех, кто решил пойти послужить Америке в «прибрежном патруле»: «Я знал пару ребят, которые там уже служили, и они рассказывали, как там здорово и какие хорошие деньги платит правительство». Исбрандсен и семеро других молодых людей составляли экипаж яхты «Эдлу». Все парни происходили из богатых семей. Исбрандсена назначили командиром патрульной яхты и приказали нести противолодочный дозор близ побережья Лонг-Айленда. Он вспоминал: «Перед нами поставили задачу не давать подлодкам возможности всплыть на поверхность в указанном районе. Идея заключалась в том, что если прикрыть прибрежные воды суденышками вроде нашего, то немцы уйдут подальше от берега».

Что могли противопоставить Исбрандсен и его товарищи немецкой субмарине в случае боевого столкновения?

«Во время нашего первого плавания на борту „Эдлу“ имелся лишь револьвер, а позднее нам выдали винтовку „Спрингфилд“ и ручной пулемет „Льюис“. Стрелять из него можно было с треноги или же держа в руках, на манер гангстера в боевике. Больше оружия нам не полагалось. Правда, потом нам еще выдали и глубинную бомбу. Она больше походила на большую жестяную банку с масляной краской, правда, была оснащена часовым механизмом. Предполагалось, что мы вручную будем бросать эту штуковину за борт».

Те «корабли» «хулиганского флота», экипажи которых воспользовались этой «штуковиной», еле добирались потом до берега и немедленно становились на ремонт. Но команда яхты «Эдлу» относилась к своей задаче серьезно и один раз даже смогла установить контакт с вражеской субмариной при помощи самодельного примитивного гидролокатора. Исбрандсен вспоминал: «Мы доложили, что имеем контакт с подводной целью. И только через два дня к нам подошел эсминец. „Ну и где ваши немцы?“ — спросили нас, а нам ничего не оставалось как ответить, что они уже давным-давно смылись…»

Не всем «хулиганам»-противолодочникам повезло при встрече с «у-ботом» так, как команде «Эдлу». Адмирал Борис Никитин, бывший в США в то время, писал в своих мемуарах: «Мак-Даниел… с большой душевной болью вспоминал о своем друге, командовавшем большим прогулочным катером, наскоро приспособленным для обнаружения гитлеровских подводных лодок. Катер вышел в море и не вернулся. Коммандер (Мак-Даниел. — Р. Х.) сам пошел на его поиск. Катер удалось найти: он качался на волне, без хода. Вся команда его была расстреляна. Катер гитлеровцы не потопили, видимо, „в назидание“. Я вспомнил, что видел его изрешеченный пулями корпус на стенке, он стоял там, точно памятник погибшим морякам. Кстати, на таком же катере вел поиск подводных лодок знаменитый американский писатель Э. Хемингуэй».

Для германского подводного флота вновь наступили «счастливые времена». Охота в январе-феврале 1942 года около берегов Америки оказалась столь удачной, что командование подводным флотом решило перебросить на восток Атлантики все имевшиеся в его распоряжении подводные лодки. Союзникам еще повезло, что неоднократные попытки Дёница убедить Берлин в необходимости сконцентрировать «у-боты» в Атлантике, а не распылять силы по разным театрам военных действий, не были услышаны. В марте 1942 года «фюрер подводных лодок» смог послать к американскому побережью лишь 20 средних субмарин VII серии и 6 крейсерских IX серии.

Первой в поход отправилась U-123 кавалера Рыцарского креста Рейнхарда Хардегена: «Направляясь в Америку, я решил начать с мыса Гаттерас и был весьма удивлен, когда добрался туда, поскольку американцы уже приступили к созданию противолодочной обороны: некоторые корабли соблюдали светомаскировку, а берег ярко освещался лишь в тех местах, где находились крупные приморские курорты. Летало здесь и немало гидросамолетов: они вели воздушную разведку, а кроме того, несли на борту бомбы. Стоило потопить корабль, как к этому месту тут же слетались гидросамолеты. Похоже, американцы наконец-то проснулись».

Когда U-123 достигла побережья США, на ее счету уже было два уничтоженных транспорта. Вечером 26 марта появилась третья цель, маленький сухогруз водоизмещением всего 3 тысяч и тонн: «Я торпедировал сухогруз, и он, похоже, стал тонуть. Команда покинула корабль, я видел, как над ним вьется дымок. Но судно по-прежнему оставалось на поверхности. После того как спасавшаяся в шлюпках команда скрылась из виду, я приказал добить корабль из пушки. Когда мы приблизились к судну, что-то в нем показалось мне странным. Мало того что корабль не тонул, он вдобавок еще и изменил курс, явно направляясь нам навстречу. Как такое могло случиться? Ведь команда покинула судно. Внезапно на палубе открылись люки, корабль открыл огонь, а затем стал забрасывать нас глубинными бомбами.

Я развернулся и дал полный ход. Мне повезло — наши дизели так дымили, что противник просто не мог нас толком разглядеть. И тем не менее в нас несколько раз попали. Фендрих Хольцер рухнул рядом со мной — ему оторвало правую ногу, она висела на куске кожи. Слава богу, прочный корпус не пострадал, пробоины были только в ограждении боевой рубки. Не помню, сколько раз они в нас еще попали, прежде чем я ушел под воду. Хольцер умер. Врача в этом походе не было, и я лично дал ему морфий…

Через некоторое время мы снова подошли к этому кораблю и из подводного положения торпедировали его еще раз. На этот раз торпеда попала в машинное отделение. Когда судно стало тонуть, я увидел, как из него посыпались бочки, бревна и пробка. Это был корабль-ловушка для подводных лодок, судно набили этим хламом, чтобы оно как можно дольше оставалось на плаву».

Да, Хардеген подвергся атаке корабля-ловушки «Атик», замаскированного под торговое судно, чтобы спровоцировать германскую подлодку на нападение из подводного положения. Для «Атика» этот бой стал первым и последним. Никто из его экипажа не спасся.

Среди прибывших к американскому побережью германских подлодок была и U-522 Эриха Топпа. Он действовал у мыса Гаттерас и рассчитывал добиться выдающихся успехов. За неделю ему удалось потопить 6 транспортов, в том числе 2 крупных танкера. В этом походе средние субмарины VII серии поддерживал подводный танкер, или «дойная корова», как называли немецкие подводники крупную (водоизмещением 1700 тонн) лодку снабжения U-459 XIV серии. Она не имела торпедного вооружения, зато принимала 700 тонн горючего, большой запас продуктов, пресной воды, торпед. Всего этого хватало, чтобы обеспечить 12 средних подлодок и продолжить срок их пребывания на позиции в акватории Западной Атлантики и Карибского моря.

Заправка с «дойной коровы» считалась делом рискованным: в течение двух часов лодкам приходилось оставаться на поверхности в неподвижном состоянии. В этот момент они были особенно уязвимы для атаки с воздуха. Однако изменение радиокодов германского подводного флота делало возможность такого нападения чистой случайностью. Весной 1942 года существование подлодок снабжения немцам удалось сохранить в тайне. Роджер Винн из военно-морской разведки, впрочем, догадался: Дёниц каким-то образом дозаправляет свои «у-боты». Некоторое время британские разведчики предполагали, что немецкие субмарины получают топливо с надводных танкеров, действующих в Карибском море. И они были близки к истине — в марте 1942 года «мальчики» Дёница получали горючее и продовольствие с испанских судов в открытом море. Испанский диктатор Франко «отрабатывал» военную помощь Гитлера во время гражданской войны в Испании 1936-1939-х годов. Конечно, если бы союзники имели доступ к немецким «секретам», они приняли бы меры противодействия.

В ходе второго «нашествия гуннов» направление их атак сместилось с побережья Новой Шотландии в воды Карибского моря. Таким образом Дёниц добился распыления сил противолодочной обороны, а кроме того, он поставил перед своими подводниками задачу уничтожения танкерного флота, пресечения ввоза в США нефтепродуктов, бокситов (руды, необходимой для производства алюминия) и другого стратегического сырья с Антильских островов и из Латинской Америки.

Статистика марта 1942 года ужаснула и Морское министерство Соединенных Штатов, и британское Адмиралтейство. На всех морских театрах военных действий потери составили 273 судна общим водоизмещением в 834 тысячи тонн! Причем более трети кораблей составляли танкеры. Положение казалось премьер-министру Черчиллю настолько критическим, что он не совсем дипломатично стал требовать от президента США самых решительных действий. В ответном послании Рузвельт сделал вынужденное признание: «ВМС США оказались слабо подготовленными к противолодочной войне». В донесении вышестоящему начальству Роджер Винн 30 марта 1942 года отметил: «Есть свидетельства тому, что немцы презрительно относятся к противолодочным мерам по ту сторону Атлантики и считают, что единственным серьезным ограничением для действий подлодок остается количество торпед на их субмаринах».

Немцы действовали почти безнаказанно, дерзко до наглости. Дело дошло до того, что командиры некоторых «у-ботов» стали подумывать об артиллерийском обстреле береговых объектов. Еще в феврале 1942 года U-156 корветтен-капитана Вернера Хартенштейна пыталась обстрелять побережье острова Аруба. Единственное, что помешало немцам это осуществить, — неисправность их 105-мм пушки.

А вот U-130 успешно обстреляла нефтеперерабатывающий завод в Кюрасао.

Чуть позже, летом 1942 года, немецкая подлодка, ничего не опасаясь, вошла средь бела дня в порт Лимон (Коста-Рика), где стоял под погрузкой торговый пароход, и потопила его двумя торпедами. Действительно, надо совершенно презирать противника, чтобы проделывать такое.

Американский берег по-прежнему сиял огнями, а в нескольких милях от него полыхали огромные костры — горели торпедированные «у-ботами» танкеры.

С. Морисон писал: «Детали гибели… особенно танкеров, больно вспоминать». То, о чем не захотел рассказывать профессиональный историк флота, описал известный английский литератор Алистер Маклин: «Для человека, очутившегося в воде, нефть — сущее бедствие. Она связывает его движения, жжет глаза, разрывает легкие и выворачивает наизнанку желудок, вызывая мучительные безудержные спазмы. Но горящая нефть — это орудие дьявола, медленная, страшная смерть под пыткой. Человек захлебывается, горит, он задыхается, потому что пламя пожирает весь кислород над поверхностью моря. И даже в суровой Арктике несчастному не суждена милосердная смерть от холода, так как человек, пропитанный нефтью, защищен от переохлаждения, и ему уготованы бесконечные крестные муки, длящиеся до тех пор, пока жизнь не погаснет в страдальце».

«Море горело. Отягощенное сотнями тонн мазута, оно стало ровным и гладким и походило на гигантский ковер, над которым плясали языки пламени… Горящее море кишело людьми. Люди барахтались, отчаянно размахивая руками… Они беззвучно кричали, корчась в страшных муках, и умирали от противоестественного сочетания воды и огня… Мучительно умирали. На мгновение в самой гуще людей, точно вспышка молнии, взвился огромный столб белого пламени, осветив жуткую картину, которую не выдержала бы никакая фотопластинка: охваченные огнем люди — живые факелы — безумно колотили руками по воде, обугливая одежду, волосы, кожу. Некоторые чуть не выпрыгивали из воды: изогнувшись, точно натянутый лук, они походили на распятия; другие, уже мертвые, плавали бесформенными грудами в море мазута».

Одним из тех, кому посчастливилось уцелеть в такой преисподней, был уроженец Нью-Йорка ФрэнкТрубиц. Ему было 22 года, когда он поступил служить в американский торговый флот. Человек по характеру свободолюбивый и независимый, он вспоминал: «Мне не нравилось, что слишком многие учат меня жизни, а на торговом флоте нет этого занудства: „Так точно, сэр; никак нет, сэр!“ Конечно, Трубиц знал о нападениях германских субмарин на суда в американских прибрежных водах: „Об этом рассказывали шепотом. А народу внушали, что над всем Атлантическим побережьем надежное воздушное прикрытие и самолеты обследуют каждую квадратную милю морской акватории. На самом деле все это было враньем“».

Несмотря на пугающие слухи, Трубиц нанялся на танкер фирмы «Эссо» «Батон Руж», водоизмещением 8 тысяч тонн. Там обещали неплохо платить[48]. Он вспоминал: «На танкерах постоянно не хватало личного состава. Один парень сказал мне: „Черт возьми! Да я лучше в пехоту пойду, там безопаснее. Ты только представь, что сидишь на 140 тысячах бочек с высокооктановым бензином. Так что подумай хорошенько“». Вместе с Трубицем служить на «Батон Руж» пошел его лучший друг Билли Шейч, который нанялся машинистом.

В первое плавание они отправились из Нью-Йорка в Бейтаун, Техас, чтобы загрузиться там нефтью. Ночью 7 апреля 1942 года «Батон Руж» находился рядом с островом Сент-Саймонс, на полпути от порта приписки. Трубиц вспоминал: «В ту ночь я дежурил на верхней палубе, и Билли пришел поболтать со мной. Помню, он сказал: „Послушай, Фрэнк, оставайся там, где служишь, в следующем рейсе я переведусь из машинного отделения к тебе на палубу“. Билли пошел на вахту в машину. У него вахта была с четырех до восьми утра. А я пошел в свой кубрик, чтобы хоть немного поспать».

Ранним утром танкер «Батон Руж» обнаружила подлодка U-123 Хардегена, командир решил атаковать. «Я внезапно проснулся, — вспоминал Фрэнк Трубиц, — а потом вдруг: „Ба-бах!“ Не знаю, как высоко меня подбросило вверх. Взрыв раздался прямо надо мной. Я потерял сознание. А когда очнулся, у меня сильно болели правый бок, плечо и нога. „Господи! Помоги!“ — первым делом прошептал я, вскочил и бросился бежать, чудом не угодив в огромную дыру, зиявшую в палубе. Корабль стал крениться так быстро, что мне уже приходилось карабкаться куда-то вверх».

Фон Шротер вспоминал: «Торпеда попала в машинное отделение. Для танкера, как правило, это смертельное ранение. Большое пространство быстро заполняется водой, и судно стремительно уходит на дно».

С мостика U-123 видели, что «Батон Руж» погружается. Корабль затонул на мелководье, под килем было не более 15 метров. Трубицу удалось забраться в одну из спасательных шлюпок и спастись, но он узнал, что его лучший друг погиб: «У них не было никаких шансов остаться в живых в машинном отделении в момент взрыва. Там все разворотило…»

Известие о том, что Шейч пропал без вести, а скорее всего, погиб, дошло до его семьи двумя днями позже. «Мой отец умер, когда мне было всего десять лет, и потому нас было трое, — вспоминал младший брат Билли, Луи. — Билли был весельчаком, своего рода семейным клоуном». Шейчи жили в Джексонвилле, их домик стоял рядом с одним из пляжей. Через несколько дней Луи Шейч стал свидетелем еще одной трагедии, разыгравшейся в море: «В ту ночь мы сидели и вспоминали Билли, как вдруг, вскоре после десяти часов вечера, небо озарила яркая вспышка. Нам стало любопытно, что же случилось. Я побежал на пляж и увидел, что горит корабль».

Этим кораблем был танкер «Галф Америка», и его атаковала та же подлодка, которая погубила Билли Шейча, — U-123. Хардеген попал в танкер первой же торпедой. Но живучее судно держалось на плаву. Хардеген вспоминал: «Танкер интенсивно горел, и потому я сказал себе: „Не стоит тратить на него вторую торпеду, проще добить артиллерией“. Судно находилось слишком близко от берега, я подумал: „Я не смогу расстрелять судно со стороны моря, потому что снаряды будут взрываться на берегу при перелетах, и при этом могут погибнуть невинные люди… Оставалось одно — занять позицию между берегом и танкером и стрелять в сторону моря“. Это было очень рискованно. С моря дул ветер, и нас сносило к берегу. На поверхности моря горела нефть, пламя распространялось во все стороны».

На пляже уже собралась толпа. «Редкое зрелище для туристов, — записал Хардеген в вахтенном журнале. — В ту ночь на пирсе проходила танцевальная вечеринка, и ярко-оранжевая вспышка взрыва привлекла толпы зевак на пляж». Там же оказался и младший Шейч: «В отблесках пламени горящего корабля можно было разглядеть силуэт германской подводной лодки. В следующую секунду я увидел трассу от летящего снаряда: с лодки расстреливали тонущий корабль. Я подумал: „Зачем немцы это делают?“ На это больно было смотреть. Корабль горел, люди пытались спастись, а их расстреливали в упор. Мы смотрели и ничего не могли поделать. Кровожадные нацисты…»

Из 48 членов экипажа «Галф Америки» спаслись лишь 29. Нет никаких свидетельств тому, что Хардеген умышленно расстрелял американских моряков, скорее всего, он действительно хотел добить танкер. Что и сделал.

Правда, на сей раз едва не свершилось возмездие. Лодку обнаружил патрульный самолет, который передал ее координаты находившемуся неподалеку эсминцу. U-123 срочно погрузилась, а так как глубины здесь были чуть более 20 метров, немцы хорошо «приложились» о морское дно. Эсминец прошел над лодкой и сбросил несколько глубинных бомб. Фон Шротер вспоминал: «Двигатели заклинило. Вокруг стоял свист, шипение, били струи воды. Вырубился свет. Ситуация стала критической. Мы лежали на морском дне на глубине 22 метра и ничего не могли предпринять».

Эсминец снова атаковал. Хардеген уже собирался было отдать приказ покинуть лодку. Экипаж надел спасательные жилеты и дыхательные аппараты. Хардеген вспоминал: «Я решил покинуть лодку первым, а не последним, как на обычных кораблях. Первый, кто покинет в такой ситуации лодку, первым и умирает, потому что если попадает под разрыв глубинной бомбы, то у него разрывает легкие… На борту остается старпом, который организует эвакуацию экипажа. Вот он-то и покинет лодку последним. Но всякий раз, когда я пытался открыть рубочный люк и по спине уже лилась вода, я тотчас же его задраивал, потому что слышал шум винтов эсминца, маневрирующего над нами. Никаких глубинных бомб он не сбрасывал. Я никак не мог понять, в чем дело?»

Хардеген не знал, что с борта эсминца заметили большое масляное пятно на поверхности воды и посчитали, что лодка уничтожена. После того как эсминец ушел, немцы несколько часов ремонтировали дизели, устраняли течь, и только затем лодка потащилась домой. По поводу чудесного избавления от смерти или плена Хардеген записал в своем дневнике: «Врагу следовало подождать. Просто ума не приложу, почему они ушли. Это лишний раз доказывает, сколь неопытны силы противолодочной обороны противника».

А Луи Шейч утром снова пришел на пляж. Танкер уже давно исчез под водой, белый песок был густо покрыт мазутом. «После этого случая нам приказали плотно закрывать вечером ставни, чтобы поддерживать в городе полное затемнение. По улицам даже ходили специальные проверяющие, следившие, чтобы ни у кого не горел свет… На старом бульваре, единственной тогда дороге к пляжу, появились вооруженные патрули. Они даже проверяли документы у всех пассажиров автобусов. Жизнь Джексонвилля изменилась».

По пути домой члены экипажа U-123 изготовили десять специальных флажков, чтобы поднять их над рубкой лодки, когда она войдет в базу. Хардеген отправил Дёницу радиограмму в стихах:

Семь танкеров ушло на дно,
Потоплен корабль-обманщик.
Два сухогруза отправились к дьяволу.
Все тот же «Барабанщик».

Боевой счет Хардегена увеличился на 10 кораблей общим водоизмещением в 54 тысячи тонн. Он серьезно рисковал, действуя у самого берега, когда под килем «у-бота» оставалось всего несколько метров воды. Но риск оказался оправданным. Еще до возвращения искалеченной U-123 на базу экипаж узнал, что их командир награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

А Фрэнк Трубиц так никогда и не простил командира подлодки, потопившего «Батон Руж» и убившего его друга: «У меня, кроме злобы, к нему ничего нет, хотя я и понимаю, что он выполнял свою работу. Только не рассказывайте мне, что они не были нацистами. Если так, то какого черта они здесь делали? Они искалечили мне жизнь, хоть мне и повезло, что меня не убили. У меня с тех пор нервы пошаливают. А многим из наших пришлось куда хуже, особенно тем, кто обгорел. Меня до сих пор мучают кошмары…»

К маю 1942 года американцы создали-таки основу конвойной службы. Офицерский состав и рядовые не считали, зазорным учиться у союзников-англичан. Командир вооруженного траулера «Сент-Ломан» Колин Уорвик вспоминал: «Я повел первый конвой из Нью-Йорка в Норфолк, штат Вирджиния, и встретил там командира новейшего американского эсминца, вошедшего в нашу эскортную группу. Я подошел к нему и сказал: „Итак, сэр, вы как старший по званию должны стать командиром группы“.

Он ответил: „Нет, сэр. Вы уже занимаетесь этим делом два года. Вы изучили все тонкости, а нам надо учиться и учиться, и по возможности быстрее. Так что я подчиняюсь вашим приказам“.

Я рассказал об этом разговоре нашему офицеру связи и добавил: „Американцы все понимают правильно. Я думаю, они всему очень быстро научатся“».

Так оно и вышло.

Первая германская субмарина была потоплена 1 марта 1942 года в районе мыса Рейс (Ньюфаундленд). Пилот патрульного самолета «Хадсон», младший лейтенант Вильям Тепуни, совсем недавно призванный из резерва, обнаружил U-656 капитан-лейтенанта Эрнста Кронига и забросал ее глубинными бомбами. «Немка» затонула, унеся на дно океана весь экипаж — 42 человека.

Вторую подлодку — U-503 капитан-лейтенанта Отто Герике, вышедшую в свой первый поход, утопил 15 марта со всем экипажем в 52 человека, сослуживец Тепуни, младший лейтенант Дональд Фрэнсис Мэсон, авиамеханик по специальности, ставший летчиком.

В ночь с 13 на 14 апреля 1942 года оператор радара старого «гладкопалубника» «Рупер» засек германскую субмарину в надводном положении близ маяка Уимбл Шоал, у мыса Гаттерас. Расстояние до «у-бота» было всего 2470 м. Командир эсминца лейтенант-коммандер Хау уклонился от выпущенной немцами торпеды и тут же контратаковал, осветил лодку прожектором и открыл по ней шквальный огонь с дистанции чуть больше 200 метров. Град снарядов и пуль смел с палубы немецких артиллеристов. Поврежденная субмарина погрузилась под воду, но была обнаружена с помощью гидролокатора, и на нее посыпались глубинные бомбы. Утром на поверхности моря американцы обнаружили 29 трупов. Победители выяснили, что уничтожили U-85 с экипажем 45 человек; командовал ею обер-лейтенант Эберхард Грегер. Затонувшая субмарина лежала на глубине всего 30 метров. Американцы попытались проникнуть в лодку, чтобы заполучить секретную документацию и шифромашинку «Энигма». Но покойная «немка» лежала на дне в таком неудобном положении, что все попытки водолазов оказались тщетными.

9 мая 1942 года подводную лодку U-352 капитан-лейтенанта Хельмута Ратке обнаружил в районе мыса Гаттерас американский корабль береговой охраны под командованием лейтенант-коммандера Мориса Джестера. Поврежденная глубинными бомбами «пиратка» всплыла, экипаж покинул ее, и лодка затонула. Из 47 членов команды спаслись 32 человека[49].

«Успокоились» на морском дне также U-157 (52 погибших), U-153 (52 погибших). U-701 капитан-лейтенанта Хорста Дегена сначала везло. 19 июня 1942 года в районе мыса Гаттерас она вступила в артиллерийский бой с патрульным кораблем YP-389. В самый ответственный момент у американцев заклинило 76-мм пушку, и немцы расстреляли сторожевик. Но 7 июля везение закончилось, противолодочный самолет «Хадсон» младшего лейтенанта Гарри Кэна утопил ее глубинными бомбами. 18 подводников выбрались из тонущей субмарины, течением их отнесло на 65 миль в океан, и, когда немцев обнаружил патрульный дирижабль, сбросивший им надувную лодку и мешок с продовольствием, в живых остались 7 человек, включая командира. Вскоре «счастливчиков» подобрал гидросамолет береговой охраны США.

Однако немцы заплатили слишком малую цену за тот ущерб, который они нанесли союзникам. «Бойня, устроенная вдоль нашего Атлантического побережья германскими подводными лодками в 1942 году, являлась таким же национальным бедствием, как если бы диверсанты уничтожили полдесятка крупнейших заводов», — писал С. Морисон. Америку шокировало не только избиение торговых кораблей, но и жестокость немцев: страна содрогнулась от ужаса, узнав о том, как 24 июня, потопив в Карибском море шхуну «Резольют», немецкие подводники в упор расстреляли плававших в воде пассажиров — женщин и детей.

Особую озабоченность руководства ВМС союзников вызвало число танкеров, потопленных в американских водах: 129 за первые пять месяцев 1942 года. Британии грозил серьезный топливный кризис. Англичане во всем винили американцев. Начальник штаба армии США, генерал Джордж Маршалл, писал 19 июня адмиралу Кингу: «Потери, нанесенные нам вражескими подлодками на побережье Атлантики и в Карибском бассейне, отныне грозят нам поражением». Черчилль сказал примерно то же Рузвельту на конференции в Вашингтоне. Вызывало беспокойство и то, что, по данным британской военно-морской разведки, Германия вводила в строй от 15 до 25 новых подлодок в месяц, что означало — к концу года подводный флот немцев будет насчитывать около 400 субмарин. Разведка предупреждала о том, что немцы скоро активизируют действия и против конвоев в Северной Атлантике. Направить же конвои в обход «волчьих стай» будет трудно, а без получения секретной информации, благодаря новому немецкому коду «Тритон», практически невозможно.

Подтверждением этого стали события, связанные с проводкой через Атлантику конвоя ONC-92. 11 мая 1942 году его обнаружила и атаковала «волчья стая»: семь судов пошли на дно. Английское военно-морское командование в пух и прах раскритиковало действия американо-канадского эскорта. Однако успех немцев во многом объяснялся утечкой информации из британского Адмиралтейства. Германской военно-морской разведке, дешифровальной службе «В-динст» удалось проникнуть в коды англичан. И к маю 1942 года штаб Кригсмарине имел исчерпывающие данные о маршрутах и датах отправления североатлантических конвоев. Уже после войны руководство британских спецслужб в совершенно секретном докладе отметило, что данная утечка «не только стоила нам больших потерь, но из-за нее мы едва не проиграли войну».

Дёниц посетил Гитлера в его резиденции «Вольфшанце» 14 мая 1942 года. Находясь под впечатлением успехов своих подводников у берегов Америки, нападения на конвой ONC-92, численного роста подводного флота и твердо полагаясь на данные службы радиоперехвата, он представил фюреру перспективы как «многообещающие».

Гитлер близко к сердцу принял то, что говорил ему Дёниц. Он был столь впечатлен успехами подводного флота, что даже стал предсказывать, что «подводная лодка сможет в конце концов решить исход войны».

Примечания:

4

U-boot — широко распространенное в Германии сокращение от Unterseeboot — подводная лодка.

47

Сторожевые корабли типа «Игл», постройки 1918 г. Водоизмещение — 615 тонн, скорость — 18 узлов, вооружение: два 102-мм орудия, одна 76-мм зенитка, один бомбомет.

48

Торговые моряки получали 100 долларов за 44-часовую рабочую неделю. За час переработки платили 85 центов. Плюс военная премия 100 долларов за поход в Атлантике, около 100 долларов за плавание в районе военных действий. По тем временам действительно неплохие деньги.

49

В 1975 году остов U-123 был обнаружен на глубине 35 метров, но так и не поднят.