Трофейные танки в боях

Пик применения трофейной техники приходится на 1942–1943 годы. Для облегчения её эксплуатации в войсках в это время были изданы: «Памятка по использованию трофейных немецких боевых и транспортных машин», «Руководство службы по использованию трофейного танка Т-III» и «Руководство службы по использованию трофейного танка „Прага“».

В зависимости от количества исправной матчасти, данная техника сводилась в отдельные роты или батальоны трофейных танков, создаваемых в инициативном порядке, а также включалась в состав штатных танковых подразделений Красной Армии. Захваченные танки эксплуатировались до тех пор, пока хватало горючего, боеприпасов и запасных частей.

Довольно активно и успешно весной 1942 года использовала трофейную матчасть 121-я танковая бригада полковника Н. Н. Радкевича (с 18 февраля по 15 марта в составе 57-й армии Юго-Западного, а с 15 марта 1942 года — в 9-й армии Южного фронта). Сформированная 25 августа 1941 года, к этому времени она имела богатый боевой опыт, полученный осенью 1941 года на Брянском фронте.

Колонна трофейных боевых машин (впереди танк Pz. III, за ним три StuG III) на Западном фронте, март 1942 года. На бортах самоходок видны надписи «Отомстим за Украину!», «Мститель», «Бей Геббельса!» (АСКМ).

В ходе наступательных боев в составе 57-й армии в районе Барвенково, 121-я танковая бригада за период с 20 февраля по 5 марта 1942 года захватила «в исправности 3 105-мм пушки, 1100 снарядов, 1 средний танк с радиостанцией, 8 ПТО, 11 пулемётов, 1 самолёт (по документам „Местершмитт-109“. — Прим. автора), 3 радиопередатчика, 1 приёмо-передатчик, 20 000 патронов к автоматам, 3500 кг бензина 2 сорта».

Приведенный в порядок по инициативе лейтенанта С. Быкова ремонтниками бригады Южного фронта трофейный немецкий танк Pz. III, участвовап в одном из боев 20–23 февраля 1942 года в районе сильно укрепленного опорного пункта противника в Александровке. Шедший на трофейной машине перед танками бригады экипаж Быкова, был принят немцами за свой и пропущен вглубь своих позиций. Воспользовавшись ним, наши танкисты атаковали противника с тыла и обеспечили взятие одной из деревень с минимальными потерями (всего за эти четыре дня 121-я бригада освободила пять населенных пунктов).

О том как захватывали трофейную матчасть можно узнать из боевого донесения штаба 121-й бригады:

«6 марта 1942 года, 7.30.

Тяжёлый танк противника (в другом документе указано, что это Т-4. — Прим. автора), буксируемый двумя тягачами под конвоем од-нон бронемашины из Голубовка подошел к Громовая Балка. Боевое охранение и имеющаяся впереди пехота пропустила их без единого выстрела и не предупредила наши танки.

Атакой танков майора Бирюкова тяжелый танк противника с исправным вооружением, боеприпасами и работающей радиостанцией захвачен и отбуксирован в тыл. Противник, находившийся в танке, под покровом ночной темноты, разбежался и скрылся. Захвачено оружие и документы».

В сведениях о боевой деятельности 121-й бригады за период с 18 февраля по 18 апреля 1942 года указано, что захвачено пять немецких танков (два 1-м батальоном и три 2-м), из них минимум два Pz. IV. За этот же период было проведено три ремонта Pz. III (текущий и два средних) и столько же Pz. IV, а также восстановлено и включено в состав бригады 17 трофейных машин: шесть грузовых, четыре специальных, четыре легковых и три полугусеничных (в документах именуются «колёсно-гусеничными»).

Любопытно, что по воспоминаниям заместителя командира 2-го батальона 121-й танковой бригады Н. Матвиенко, чтобы отличить трофейные танки от немецких, «все пять отремонтированных машин были выкрашены в темно-серый цвет, так что они выглядели как новенькие, а также установили сигнал флажками „Я свой“».

Известно, что в период с 23 февраля по 13 марта 1942 года четыре трофейных немецких танка участвовали в «7 атаках против пехоты и танков противника».

Примером успешного применения трофейной матчасти танкистами 121-й бригады может служить бой 22 марта 1942 года за Яковлевку и Ново-Яковлевку, которые дважды переходили из рук в руки.

Трофейная самоходка StuG III с надписью «Мститель». Западный фронт, март 1942 года (АСКМ).

В 12.30 три немецких танка и до двух взводов пехоты внезапно атаковали эти населенные пункты, и выбили оттуда занимавшие их подразделения 216-й стрелковой дивизии. Но атакой двух трофейных машин (Pz. III и Pz. IV) при поддержке 665-го стрелкового полка противника вновь отбросили, причем действия велись уже в темноте. При этом отмечалось:

«Трофейные танки были применены внезапно для противника и в первый день даже не обстреливались. Эта внезапность помогла сравнительно легко восстановить положение 22.3.42 г. в Ново-Яковлевка».

На следующий день в 11.00 немцы вновь предприняли атаку этих населенных пунктов. Из-за того, что 260-й стрелковой дивизией «не было организованного непосредственного охранения и наш танк Т-4, находящийся в Ново-Яковлевке, не был своевременно предупрежден о противнике, 3 танка внезапно вошли с юго-восточной окраины деревни, наш танк вступил с ними в бой и был подбит (сгорел)».

30 марта 1942 года в своем докладе командующему оперативной группой генерал-майору Гречко комбриг Радкевич сообщал:

«121-я танковая бригада за период полутора месячных боев на подступах к Краматорская имеет неплохие успехи. На боевом счету имеется уничтоженных, подбитых и захваченных танков противника свыше 50.

4 танка противника восстановлены и освоены экипажами, которые успешно выполняли боевые задачи в борьбе с германскими захватчиками.

Наши потери сравнительно невелики. За период боевых действий мы имели 5 танков Т-34 безвозвратных потерь. 2 танка KB эвакуированы и отправлены в заводской ремонт. Остальные своими силами восстановлены.

За каждый потерянный безвозвратно танк мы будем восстанавливать и вводить в строй по 2–3 трофейных танка, уничтожать фашистов их собственными танками. Первые опыты применения трофейных боевых машин в районе Явленская дали неплохие результаты.

Освоение трофейных танков в боевых условиях требует длительного времени. Для этого нужно иметь в бригаде резервные экипажи, которые заранее будут знакомиться и готовить себя воевать на трофейных танках.

29.3.42 г. в бою под Ново-Яковлевка нами захвачен полностью исправный танк Т-3, но из-за отсутствия резерва в бригаде экипажа для него нет.

Прошу Вашего ходатайства перед Военным Советом Южного фронта о разрешении бригаде иметь 15–20 резервных экипажей для средних танков сверх штата, зачисляя их на все виды довольствия. Это даёт возможность быстро пополнять боевые ряды трофейными танками».

Реакция командования на это предложение неизвестна, но вряд ли она была положительной — весной 1942 года выделить 20 экипажей вряд ли представлялось возможным.

В заключении доклада о ходе боёв в феврале-апреле 1942 года штаб бригады сообщал:

«Бригада за этот период применяла против фашистов трофейные танки Т-3 и Т-4, умелое применение их может дать много эффекта. Перед этим необходимо тщательно разведывать, где ходят танки противника, какая их окраска, их скорость движения, боевой порядок и т. д. после тщательной разведки их можно пускать как немецкие в расположение противника.

Применение их требует очень хорошего взаимодействия с артиллерией. Когда танки идут обратно, в расположение своих войск, они должны сигналом обозначить себя, что это свои (флажком, ракетой). Артиллеристы должны знать, где будет действовать и где выходить эти танки, а из танка должен быть подан периодически главный сигнал.

Если трофейные танки действуют в боевых порядках отечественных, то им нельзя отрываться от боевого порядка танков, иначе наши танки посчитают их за действительного противника и расстреляют».

К 1 мая 1942 года в составе 121-й танковой бригады имелось 34 боевых машины, в том числе три трофейных (два Pz. III и Pz. IV). К 17 мая, во время боев на харьковском направлении, она насчитывала 29 танков: 20 Т-60, шесть Т-34, один KB и два Pz. III. Ввиду отсутствия документов 121-й бригады установить, до какого момента она использовала трофейные танки не удалось. Вероятнее всего они были потеряны в мае 1942 года во время боев в районе Славянск-Студенок.

Осмотр отремонтированного танка Pz. III инженер-майором Гудковым. Западный фронт, 1942 год (РГАКФД).

Весной 1942 года трофейная техника имелась и в других частях Юго-Западного и Южного фронтов: наступая на Харьков, советские войска захватывали вражескую технику и сразу же включали ее в свой состав. Так, на 14 мая 1942 года в 52-й танковой бригаде числилось пять КВ-1, два Т-34, 13 Т-60, три М-3 «Стюарт», один Mk. HI «Валентайн» и один Pz. IV, а 5-й гвардейской танковой бригаде было три самоходки StuG III. Однако после немецких контрударов вышеперечисленные танковые соединения оказались в окружении, из которого к своим 28 мая 1942 года вышел только неполный батальон 5-й гвардейской танковой бригады.

Трофейный танк Pz. III под командованием Митрофанова отправляется на боевую операцию. Западный фронт, 1942 года (РГАКФД).

Ремонт трофейной самоходки StuG III в прифронтовой полосе. Южный фронт, 1942 год (РГАКФД).

Уточнение боевой задачи экипажем трофейной самоходки StuG III. 107-й отдельный танковый батальон, Волховский фронт, апрель 1942 года (АСКМ).

Трофейные танки Pz. IV и Pz.38(t) из состава 79-го отдельного учебного танкового батальона. Крымский фронт, апрель 1942 года. Машины были захвачены у 22-й танковой дивизии вермахта (АСКМ).

Трофейный танк Pz. III из состава 107-го отдельного танкового батальона. Волховский фронт, апрель 1942 года (МС).

Ремонт StuG III в 3-й танковой бригаде полковника Новикова, весна 1942 года (ЦМВС).

Осмотр трофейного Pz. IV, захваченного у 22-й танковой дивизии вермахта. Крымский фронт, 79-й отдельный учебный танковый батальон, апрель 1942 года.

Мастерские одного из ремонтно-восстановительных батальонов Западного фронта. Сентябрь 1942 года. Советские ремонтники осматривают трофейный танк Pz. IV Ausf.F2, на заднем плане Т-34 и Т-60 (РГАКФД).

Экипаж трофейной самоходки Panzerjager I уточняет боевую задачу. Предположительно 31-я армия Западного фронта, август 1942 года. Машина оборудована фарой советского производства (РГАКФД).

В марте 1942 года трофейные танки появились и в составе Волховского фронта. В частности, ими была вооружена третья рота 107 отдельного танкового батальона 8-й армии. О том, как немецкие танки поступили на службу в Красную Армию, рассказал в своем дневнике П. Лукницкий (в 1941–1944 годах он был специальным корреспондентом ТАСС на Ленинградском и Волховском фронтах):

«В начале апреля 1942 года 1-й отдельной горнострелковой бригаде, 80-й стрелковой дивизии и соседним частям предстояло наступать на Веняголово. Для прорыва линии вражеской обороны и поддержки пехоты нужны были танки. А после февральских боев у По-гостья танков на здешнем участке фронта не хватало. 124-я и 122-я танковые бригады недосчитывались многих машин, да и не могли они даже при полном составе обеспечить части двух наступавших армий. 107-й отдельный танковый батальон был совсем без машин. В конце марта танкисты этого батальона томились от вынужденного безделья в Оломне. рядом со штабом армии, и чувствовали себя отвратительно. Но откуда было ждать новых машин? Во второй половине марта ладожский лед под весенним солнцем уже таял и разрушался, ледовая трасса вот-вот могла закрыться, переправить танки из Ленинграда, как это было сделано зимою, теперь уже оказывалось невозможным. Новые танки с заводов дальнего тыла, надо полагать, были нужнее и других местах.

Танкисты батальона и командир его майор Б. А. Шалимов решили добыть себе танки сами — искать подбитые немецкие машины в лесах за Погостьем, восстановить какие возможно, использовать их.

Заместитель командующего Ленинградским фронтом генерал-майор Болотников идею танкистов одобрил.

…Пять человек — старший сержант Н. И. Барышев воентехник 2-го ранга, помотехроты И. С. Погорелов и механики-водители Скачков и Беляев, а с ними сандружинница комсомолка Валя Николаева, изучившая специальность башенного стрелка, — были посланы на поиски подбитых танков.

В первый день группа, двигаясь к передовой, ничего в лесу не нашла. Заночевали под ёлкой, в снегу. На второй день юго-западнее Погостья группа приблизилась к передовой. Шли по лесу, под орудийным и миномётным обстрелом, да не обращали на него внимания: к этому все привычны!

И вот, кажется, удача! Спасибо пехоте — не соврана: впереди, между деревьями, два средних немецких танка. Поспешили к ним…

Но что это были за танки! Один совершенно разбит прямым попаданием снаряда какого-то тяжелого оружия, искрошенный мотор валялся метрах в пятнадцати от бортовых фрикционов, коробка передач торчала из снега в другой стороне, броня рваными лоскутьями охватывала чудом уцелевшую могучую сосну, надломленную, но только чуть покосившуюся. Мелкие детали были рассеяны в радиусе не менее пятидесяти метров. Среди обломков металла в окрашенном заледенелой кровью снегу лежали трупы гитлеровских танкистов.

Делать тут было нечего, — разве что приметить, какие детали могут пригодиться при ремонте других, пока ещё не найденных танков.

Второй танк стоял неподалеку от остатков первого. Но и он не годился для восстановления: сбитая снарядом нашей противотанковой пушки половина башни лежала на земле. Однако повозиться с ним, хотя бы для практики, стоило — его, вероятно, можно было завести, никаких повреждений в моторе не обнаружилось.

Никто из пяти разведчиков устройства немецких танков не знал, и потому, по-прежнему не обращая внимания на сильный артиллерийский и минометный огонь, все занялись изучением незнакомой системы.

С полудня и до поздней ночи Барышев, Погорелов и остальные провозились у этих двух танков.

Разбирая побитые осколками узлы, сравнивая их с уцелевшими на втором танке, друзья узнали в этот день много полезного. Особенно довольна была Валя: помтех Погорелов давно обещал научить её и вождению танка и мотору. Не век же ей быть санитаркою в 107-м отдельном танковом батальоне, хотя все знают, что и в этом деле она не сплоховала, медаль „За отвагу“ дана ей еще в Невской Дубровке!

На рассвете третьего дня решили продолжить поиски. Барышев взглянул на компас — и, опять шагая впереди, повел всех строго на юго-запад, по направлению, указанному два часа назад встречным артиллеристом-корректировщиком. Треск ружейно-пулеметной перестрелки, доносившейся теперь с полной отчетливостью, с той четкостью, какая бывает только в лесу на морозном воздухе, подтвердил Барышеву, что направление — правильно. Но лес был по-прежнему пуст, если не считать разбросанные повсюду трупы гитлеровцев и обычные следы прошедшего здесь несколько дней назад боя.

…Вся группа остановилась, вглядываясь в чащу залитого солнечными лучами снежного леса. Между могучими соснами повыше елового мелколесья совсем недалеко от угадываемой за ним опушки, где, несомненно, проходили передовые траншеи немцев, едва виднелась зеленовато-серая башня танка.

Посовещавшись, все пятеро двинулись просекой, но не прошли и ста шагов, как был остановлены выдвинувшимся из-за ствола сосны часовым. Обменявшись пропуском, отзывом, выслушали:

„Дальше, товарищ воентехник, идти нельзя, до немчиков тут двести метров! А танк, действительно, танкишко немецкий, на нашем крайчике с неделю уже стоит… Мы его тут гранатиками приручили!..“ Не успели Барышев и Погорелов закончить разговор с часовым, как всем сразу пришлось залечь, — очевидно услышав разговор, немцы веером развернули по просеке пулеметную очередь. И, только вглядевшись в просвет за лесом. Барышев увидел снежные бугорки землянок и мелкий окоп, утонувший в длинном сугробе бруствера. Наши бойцы на пулеметный огонь врага не ответили. Жестом руки Погорелов приказал своей группе ползти к танку. Этот добротный немецкий танк перевалился было через нашу оборонительную линию, успел войти в лес, но тут же у опушки закончил свой боевой путь.

Заметив подползающих к танку людей, немцы зачастили из пулемета так, что, зарывшись в снегу, наши вынуждены были лежать. Затем, выбирая секунды между очередями, прислушиваясь к энергичной, затеявшейся с двух сторон ружейно-автоматной перестрелке, наши, все пятеро, поползли от сугроба к сугробу и от сосны к сосне, подобрались к танку вплотную и залегли за ним. Правым бортом он был обращен в нашу сторону, и боковой люк у него был открыт.

Улучив мгновенье, Погорелов и Барышев первыми вскочили на гусеницу. Пролезли в люк. Немцы сразу же осыпали танк пулемётным огнём. Почти одновременно впереди танка одна за другой грохнули три мины. Погорелов показался в люке, махнул рукой. Валя Николаева и Беляев до следующего минометного залпа успели забраться в танк, а старшина Скачков залег между гусеницами, под машиной.

Внутри танка оказался хаос, учиненный разорвавшимися там гранатами — рычаги управления были выломаны, вся система управления нарушена. От немецкого экипажа, перебитого и выброшенного из танка (трупы валялись тут же, поблизости от машины), остались только льдистые пятна крови…

Убедившись, что пятеро подобравшихся к танку людей неуязвимы, немцы прекратили минометный и пулеметный огонь. Барышев взглянул на часы — стрелки показывали ровно полдень. Теперь можно было приступать к делу. Старшина Скачков тоже забрался в танк и выложил из своего заплечного мешка собранные накануне в разбитой, такой же по типу машине инструменты. Пересмотрели все, перебрали рваные тяги, убедились, что в системе охлаждения антифриз, а не вода и потому радиатор цел. Валя помогла выгрузить из танка все, что было признано ненужным.

И тогда начался ремонт.

Он длился много часов подряд. Вместо тяг приспособили толстую проволоку, обрывки троса, — вчерашнее изучение разбитого танка помогло всем. Повреждённую осколками систему питания удалось залатать кусочками меди от распрямленных гильз. Просмотрели все электрооборудование, исправили порванную проводку, перепробовали все клапаны, стартер, подвинтили помпу. Пулеметов в танке не оказалось, но сейчас это и не имело значения — важно было завести танк и угнать его из зоны обстрела. Вместо ключа зажигания Барышев смастерил подходящий крючок из проволоки и жести. Накануне всего труднее было разобраться в схеме электрооборудования — осваивали по догадке, а теперь приобретенные знания пригодились. Послали Беляева и Скачкова к пехотинцам в окоп за горючим, те бегали к артиллеристам, часа через полтора приволокли несколько канистр, — опять был пулеметный обстрел, и опять все обошлось. Залили горючее в бак. Барышев решил попробовать запустить мотор, нажал на кнопку стартера, мотор хорошо завелся, и сразу же опять занялась стрельба, пули цокали по броне. Барышев быстро осмотрел пушку — она была с электрозапалом, который не работал и без которого выстрела дать нельзя. Разбираться в электрозапале и исправлять его тут было некогда — немцы открыли огонь и из минометов. Барышев и Погорелов зарядили пушку осколочным, повернули башню в сторону немцев, навели и, схватив кусок проволоки, присоединив один ее конец к щитку механика-водителя, другой конец примкнули напрямую к конечному контакту электрозапала пушки.

Экипаж танка Pz. III под командованием Н. Барышева на своей боевой машине. Волховский фронт, 107-й отдельный танковый батальон, 6 июля 1942 года (РГАКФД).

Раздался выстрел. За ним дали второй выстрел. Третий. Пулеметная и минометная стрельба прекратилась. Можно было выводить машину, но вокруг оказалось минное моле. В полосах вытаявшего под мартовским солнцем снега противотанковые мины там и здесь были заметны. Но другие могли быть и не видны. Особенно следовало опасаться снежных сугробов и крупных подушек мха. Все переглянулись. Барышев глазами спросил Беляева: „Ну как?“ Беляев, сжав губы, мотнул головой утвердительно. Барышев махнул рукой: „Давай!“

Беляев развернул машину — она слушается! Тогда смело и уверенно, но очень осторожно Беляев повел танк через минное поле, пропуская одни мины между гусеницами, другие обходя впритирочку, оставляя в стороне третьи. Они не были расположены, как полагается, в шахматном порядке, а раскиданы как придётся. Это дало возможность Беляеву маневрировать. Мелкие, противопехотные мины под гусеницами потрескивали, как хлопушки, — такие танку нанести вред не могли. Вокруг валялись трупы немцев, и Беляев повел танк по трупам. Испытывая неприятное ощущение. Беляев мучительно морщился, но это был единственный способ уменьшить риск нарваться на мину, потому что раненый, умирающий человек, заметив, что упал на мину, вряд ли станет рассуждать о том, что эта мина именно противотанковая и, значит, под его малой тяжестью не должна взорваться… Нет, конечно — и. теряя сознание, он постарается сползти с нее!.. Впрочем, танк мог и наехать на мину, и она под его гусеницами непременно взорвалась бы, но… дело случая, — обошлось!

Не доехав десяти метров до просеки, машина остановилась: заглох мотор. Посмотрели: в чем дело? Нет подачи бензина. Не зная конструкции системы бензоподачи и стремясь поскорее отсюда выбраться, решили сделать сифон, но шлангов не оказалось. Отвернули водоотводные трубки, нашли маленький кусочек шланга, один конец трубки опустили в бензобак, другой конец — через верх мотора — сунули в бензофильтр. Беляев нажал на кнопку стартера, мотор заработал… Сбоку к ним неожиданно выкатился второй такой же трофейный танк. Его вели командир роты их батальона старший лейтенант Дудин и комиссар роты младший политрук Полунин. Они отсалютовали друг другу радостными возгласами, залпами из винтовок, из пистолетов и, сойдясь у машин в кружок, духом выпили перед маршем по сто граммов заветной, оказавшейся у командира роты. Из найденного в ящике немецкого знамени, Валя вырвала куски полотнища, наспех сшила из них два красных флага, утвердила их над башнями танков: наша противотанковая артиллерия находилась позади, и надо было, чтоб эти флаги хорошо виднелись издали.

И машина за машиной, с развевающимися над открытыми люками большими красными флагами, двинулись дальше вместе.

Лесом, лесом, лесом, поехав пять километров, вкатились на территорию СПАМ — на лесную поляну, в глубине расположения наших войск.

Валя, Скачков, Погорелов последнюю часть пути сидели на броне танка. Валя в восторге размахивала красным флагом, и наши пехотинцы, артиллеристы, бойцы разных попадавшихся по дороге подразделений с тем же восторгом кричали Вале „ура!“…

Это были средние немецкие танки Pz. III с нарисованными по бортам на броне квадратными черными крестами на белом фоне. Танк Барышева, с крупной цифрой над гусеницами „121“, выпушенный германским военным заводом в феврале 1942 года, поступил в распоряжение 107-го отдельного танкового батальона 28 марта 1942 года, чтобы через неделю, после тщательного ремонта, включиться вместе с девятью другими трофейными танками в наступление наших частей на немецкий укрепленный узел Веняголово, западнее Погостья, на правом берегу речки Мги, напоенной кровью многих сотен людей.

В ту же ночь старший сержант Николай Иванович Барышев был назначен командиром приведенного им танка, старший сержант Анатолий Никитич Беляев — его механиком-водителем, а наутро экипаж был укомплектован полностью: командиром орудия назначен комсомолец, старший сержант Иван Фомич Садковский, радистом-пулемётчиком — замполитрука, недавний студент, кандидат партии Евгений Иванович Рагоргуев и сряжающим — рядовой, комсомолец Георгий Фролович Зубахин.

Из всех десяти восстановленных трофейных танков в батальоне была сформирована третья рота под командованием старшего лейтенанта Дудина.

На ремонт танка Барышева командир батальона майор Б. А. Шалимов дал экипажу пять дней и пять ночей. Предстояло заменить шесть катков с балансиром, восстановить все электрооборудование и, конечно, электрозапал пушки, привести в порядок всю систему управления. На танке отсутствовали пулемёты, рация и оптический прицел».

8 апреля 1942 года танки 107-го отдельного танкового батальона (десять трофейных, один KB и три Т-34) поддерживали атаку частой 8-й армии и районе Веняголово. В ходе того боя экипаж Н. Барышева на танке Pz. III вместе с батальоном 1-й отдельной горно-стрелковой бригады и 59-м лыжным батальоном прорвался к немцам в тыл. В течение четырех суток танкисты вместе с пехотой вели бой в окружении, надеясь, что прибудет подкрепление. Но помощи не было, и лишь 12 апреля Барышев со своим танком вышел к своим, вывезя на броне 23 пехотинца — все, что осталось от двух батальонов…

Танкисты изучают захваченный в полной исправности бронеавтомобиль Sd.Kfz. 231. Западный фронт, район Карманово, август 1942 года (АСКМ).

Комиссар части И. Собченко проводит политинформацию в 107-м отдельном танковом батальоне. Волховский фронт, 6 июля 1942 года. На заднем плане видны танки Pz. IVи Pz. III (башенные номера 08 и 04) (РГАКФД СПБ).

Командир танка Pz. III из состава 107-го отдельного танкового батальона Н. Барышев в своей боевой машине, 6 июля 1942 года (РГАКФД).

Командиры танков 107-го отдельного танкового батальона уточняют боевую задачу. Волховский фронт, 6 июля 1942 года. На заднем плане танки Pz. IV и Pz. III с экипажами (РГАКФД).

Pz. III захваченный советскими войсками в районе Сталинграда, эвакуируют в тыл. Донской фронт, январь 1943 года (АСКМ).

Красноармейцы трофейной команды выводят в тыл захваченную самоходку StuG III. Западный фронт, лето 1942 года (РГАКФД).

Сведениями о том, какие трофейные танки (кроме Pz. III) участвовали в бою за Веняголово. автор не располагает. Но по состоянию на 5 июля 1942 года 107-й батальон 8-й армии Волховского фронта имел в своем составе 10 боевых машин: KB-1. два Т-34, БТ-7, два Pz. III, Pz. IV, три «артиллерийских танка» (StuG III) и Pz. I.

Наиболее интенсивно трофейная техника использовалась на Западном и Северо-Кавказском фронтах, где в течение 1942–1943 года шли позиционные бои, не связанные с длительными маршами, а, следовательно, сберегавшие моторесурс трофейных машин. Кроме того, в тылу Западного фронта имелась довольно мощная промышленная база в Москве, где велся ремонт трофейной матчасти.

Трофейный танк Pz. III (без башни), захваченный в районе города Н., своим ходом отправляется в мастерские для ремонта, Западный фронт, 1942 год. На борту видна эмблема 11-й немецкой танковой дивизии (РГАКФД)

На Западном фронте, кроме многочисленных отдельных машин, действовали и целые подразделения, оснащенные немецкой матчастью. Один из них сформировали в составе 20-й армии в конце июля 1942 года. По утвержденному для него временному штату он должен был иметь 219 человек, 34 трофейных танка, 3 полугусеничных тягача (трофейных), 10 грузовиков (пять ГАЗ-АА и пять «Опель»), три бензозаправщика и один легковой ГАЗ М-1. Эта часть в документах именовалась особый отдельный танковый батальон или по фамилии командира «батальон Небылова» (командир — майор Небылов, военкомом — батальонный комиссар Лапин). По состоянию на 9 августа 1942 года в его составе числилось 6 Pz. IV, 12 Pz. III, 10 Pz.38(t) и 2 StuG III. Этот батальон участвовал в боевых действиях до октября 1942 года.

Ещё один батальон на трофейной матчасти имелся и в составе 31-й армии Западного фронта (в документах именовался как «отдельный танковый батальон литер „Б“». Сформированный в июле 1942 года, к 1 августа он насчитывал девять Т-60 и 19 трофейных немецких. Как и батальон Небылова, эта часть действовала до октября 1942 года. В октябре оба батальона — 20 и 31-й армии расформировали.

Довольно много трофейных танков действовало на Северо-Кавказском и Закавказском фронтах, где в течение октября — ноября 1942 года советские войска нанесли поражение 1-й танковой армии немцев, частично захватив ее материальную часть. Здесь большую работу по ремонту трофейных танков проделал 75-й отдельный танковый батальон, сформированный 19 августа 1941 года. Он участвовал в боях на Южном фронте осенью 1941-го и летом 1942 года на Южном, а осенью 1942 года на Закавказском фронтах. Выведенный в резерв в начале ноября, батальон получил задание заняться ремонтом трофейных танков на заводе «Красный молот» в Грозном. К 1 января 1943 года одну роту, укомплектованную немецкими боевыми машинами, отправили «на выполнение боевой задачи» в 266-й отдельный танковый батальон.

За период с 1 января по 22 марта 1943 года личным составом 75-го батальона «было разыскано 52 трофейных немецких танка, оптика для них, пулеметы, снаряды, запчасти и с помощью 17, 18 и 92 ОРВБ отремонтировано 22 немецких танка, из которых 13 были отремонтированы силами экипажей батальона без помощи ОРВБ». Поиск и восстановление трофейной матчасти велись в районах Минеральные Воды, Крапоткин, Георгиевск, Архангельская.

Трофейный бронетранспортёр Sd.Kfz.250, использовавшийся в одном из разведподразделений Красной Армии. Район Моздока, осень 1942 года. Машина вооружена советским пулемётом ДП (АСКМ).

Разведчик В. Кондратенко, бывший тракторист, пробрался к немцам в тыл и увёл в своё расположение исправный танк Pz. IV. Северо-Кавказский фронт, декабрь 1942 года (АСКМ).

Бойцы Красной Армии на трофейном танке Pz. IV. Северо-Кавказский фронт, весна 1943 года. На лобовом листе машины видна надпись «весенний подарок» (МС).

Трофейные танки Pz. IVAusf FI с советскими экипажами. Северо-Кавказский фронт, предположительно 151-я танковая бригада. Март 1943 года (АСКМ).

Трофейный танк Pz. IVAusf FI с советским экипажем. Северо-Кавказский фронт, предположительно 151-я танковая бригада. Март 1943 года (АСКМ).

На основании распоряжения штаба бронетанковых и механизированных войск Северо-Кавказского фронта № 064/ОП от 17 марта 1943 года из состава 75-го батальона отправлено в 151-ю танковую бригаду на 22 отремонтированных немецких машинах три танковых роты. 19 человек 75-го батальона, особо отличившихся при ремонте трофейной матчасти, наградили орденами и медалями.

20 мая 1943 года батальон вошел в состав 56-й армии и оперативно подчинен командиру 3-го стрелкового корпуса, имея в своем составе пять «Валентайн» Mk. III, два Pz. IV и два Pz. III.

В течение месяца танкисты вели бои местного значения совместно с 45-м стрелковым полком 83-й стрелковой дивизии. За этот период потери составили один Pz. IV и два Pz. III (один из них с бортовым номером 825), которые подорвались на минах. При этом батальон уничтожил два пулемета, два противотанковых орудия, два противотанковых ружья, четыре дзота, пять миномётов, 65 солдат и офицеров противника. По состоянию на 23 июня 1943 года он имел в своём составе четыре роты: 1 и 4-я трофейных танков (четыре Pz. IV и восемь Pz. III), 2 и 3-я — на английских «валентайнах» (13 машин). Через неделю, 30 июня, по приказу командования бронетанковых и механизированных войск Северо-Кавказского фронта 75-й отдельный танковый батальон был расформирован.

Ещё одной частью, имевшей на вооружении трофейную немецкую матчасть, был 175-й отдельный танковый батальон — в начале 1943 года в нем имелось три самоходки StuG III. Как уже говорилось выше, 151-я танковая бригада в марте получила 22 немецких машины (Pz. IV, Pz. III и Pz. II), вошедших в состав ее 2-го батальона. Вместе с бригадой он участвовал в боевых действиях в составе 37-й армии Северо-Кавказского фронта. На том же участке сражался 266-й отдельный танковый батальон, имевший, кроме советских, четыре танка Pz. III.

В 56-й армии того же фронта действовал 62-й отдельный танковый батальон, на вооружении которого также были трофейные машины. 6 мая 1943 года он в составе трех Т-34, двух Pz. III, одного Pz. IV и пятнадцати Мк. III «Валентайн» вместе со 110-м стрелковым полком 322-й стрелковой дивизии атаковал противника в районе высоты 141,9 и посёлка Нижний Баканский. Несмотря на сильный артиллерийский огонь и бомбардировки противника (по советским войскам нанесла удар немецкая авиация), танкистам удалось обойти высоту с флангов и вынудить немцев к отходу. Свои потери составили три «валентайна» (два подбиты, один подорвался на минах). На этом участке 62-й батальон действовал до 20 мая 1943 года, после чего убыл в резерв Северо-Кавказского фронта.

В июле 1943 года в состав Северо-Кавказского фронта прибыл 244-й отдельный танковый полк (16 М-3 средних, два М-3 легких, девять Pz. III и четыре Pz. IV). 20 июля полк участвовал в боях за станцию Крымская совместно с 306-м гвардейским стрелковым полком 109-й гвардейской стрелковой дивизии. Причем, трофейные танки шли во втором эшелоне, поддерживая наступление артиллерийским огнем. В результате атаки сгорело шесть М-3 средних, а два М-3 средних и один М-3 лёгкий — подбиты. Советским войскам удалось взять станцию, уничтожив четыре дзота, 12 огневых точек и до 100 солдат. Но уже в августе полк из-за больших потерь в материальной части был выведен в тыл.

Встреча танкистов на трофейном Pz. IV на улице Владикавказа. Весна 1942 года (АСКМ).

Ремонт трофейного танка Pz. III Ausf J. Северо-Кавказский фронт, март 1943 года. Предположительно, 75-й отдельный танковый батальон (АСКМ).

Жители Владикавказа встречают советских танкистов на трофейном Pz. IV. Владикавказ, весна 1943 года (АСКМ).

В ходе наступления Красной Армии в течение 1943 года трофейные машины участвовали и в боях за крупные населенные пункты. Так, в феврале 1943 года, в боях на подступах к городу Каменск-Шахтинский в Донбассе, 169-я танковая бригада захватила пять исправных вражеских танков. Из них была сформирована разведывательная группа под командованием младшего лейтенанта Ирикова. 13 февраля группа проникла в город, а немцы, приняв танки за свои, беспрепятственно пропустили их. Пользуясь этим, группа Ирикова уничтожила восемь орудий, 15 танков и до 150 гитлеровцев. В результате, город был взят 333-й стрелковой дивизией практически без потерь.

Рота танков «Пантера» гвардии лейтенанта Сотникова восточнее Праги (пригород Варшавы), Польша, август 1944 года (РГАКФД).

28 августа 1943 года частям 44-й армии была придана отдельная рота трофейных танков в составе трех Pz. IV тринадцати Pz. III, одного М-3 «Генерал Стюарт» и одного М-3 «Генерал Ли». 29–30 августа рота совместно с 130-й стрелковой дивизией овладела поселком Вареночка и городом Таганрог. В результате боя танкисты уничтожили десять автомашин, пять огневых точек, 450 солдат и офицеров, захватили семь автомашин, три ремонтных летучки, два трактора, три склада, 23 пулемёта и 250 пленных. Свои потери составили пять подбитых Pz. III (из них один сгорел), три подорвавшихся на минах Pz. III, семь человек убитыми и 13 ранеными.

213-я танковая бригада стала единственной бригадой Красной Армии, которую полностью вооружили трофейной матчастью. 1 октября 1943 года, после нахождения в резерве поступило распоряжение командующего бронетанковыми и механизированными войсками Западного фронта «о вооружении бригады танками германского изготовления (трофейными), захваченными Красной Армией в процессе боевых операций в период 1941–1943 гг». 3 октября часть сосредоточилась в районе Сермилево-Ярцево для пополнения личным составом и матчастью. В течение месяца 213-я танковая бригада занималась изучением немецких танков и подготовкой к новым боям. За это время провели двухдневные командно-штабные учения с выходом в поле (ими руководил командующий бронетанковыми и механизированными войсками Западного фронта генерал-майор Подшивалов), а также четыре ротных и два батальонных учения с выводом матчасти. Все занятия строились на отработке тесного взаимодействия с пехотой, артиллерией и сапёрами на сильно пересеченной местности.

Танкисты 75-го отдельного танкового батальона пытаются завести трофейный Pz. IV. Северо-Кавказский фронт, весна 1943 года (АСКМ).

Осмотр трофейной матчасти перед её эвакуацией в тыл. Район Сталинграда, начало 1943 года (АСКМ).

К 15 октября в составе бригады имелось 4 танка Т-34, 35 Pz. III и 11 Pz. IV, а также полностью укомплектованный мотострелковый батальон и положенные по штату артиллерию и автотранспорт. 1 ноября 1943 года на основании шифротелеграммы № 1693/Ш командующего бронетанковыми и механизированными войсками Западного фронта она передавалась в состав 33-й армии и сосредотачивалась в районе Духатино (западнее города Красный). Здесь бригада поступила в распоряжение командования 42-й стрелковой дивизии с задачей: поддержать пехоту при прорыве обороны противника.

В течение 11–13 ноября 1943 года танкисты проводили рекогносцировку, изучение переднего края обороны противника, разведку бродов и подготовку переправ через реку Россасенка. Было увязано взаимодействие с частями 42-й стрелковой дивизии, намечены «коридоры» в боевых порядках своей пехоты, доведены «объекты для атаки каждому командиру и механику-водителю танка, увязан вопрос сигналов от пехоты к танкам, от танков к артиллерии». В бою бригаду должен был поддерживать 1495-й самоходно-артиллерийский полк.

Атака немецкой обороны началось 14 ноября 1943 года в 9.30 после артиллерийской подготовки. Танки 213-й бригады (4 Т-34, 30 Pz. III и 11 Pz. IV) двигались во втором эшелоне, на удалении 200–300 метров от боевых порядков пехоты. При подходе к деревне Козьяны подорвались на минах один Pz. III и один Pz. IV. Чтобы не останавливать атаку, танки начали форсировать реку Россасенка и двигаться непосредственно за огневым валом нашей артиллерии. В результате этого, переправу удалось осуществить без потерь, но при подходе к передней траншеи противника машины наткнулись «на исключительно плотные минные поля (до 2000 мин), при попытке обхода которых подорвалось на минах T-IV — 4, T-III — 9» (перед началом атаки штаб 42-й стрелковой дивизии сообщил командованию 213-й бригады об отсутствии минных полей перед передним краем обороны). Несмотря на это, оставшиеся в строю танки обошли минные поля с севера и с юга и, уничтожая живую силу и огневые точки противника, прошли через 1, 2 и 3-ю немецкие траншеи, которые вскоре заняла подошедшая пехота 42-й дивизии. В результате, к 10.30 передний край немецкой обороны оказался прорван. Помимо подорвавшихся на минах, 213-я бригада потеряла подбитыми один Т-34, два Pz. IV и пять Pz. III. При этом танкисты уничтожили четыре немецких танка, 12 станковых пулеметов и до 200 человек пехоты.

До 17.00 подорвавшиеся на минах танки поддерживали атаку 42-й дивизии огнем с места, а также помогли отразить восемь немецких контратак силами рота — батальон пехоты, 3–5 танков или самоходных орудий. При этом одна самоходка была подбита. Вечером того же дня 213-я бригада приступила к эвакуации подбитых и подорванных танков, их ремонту, а также пополнению машин горючим и боеприпасами. Одновременно в течении ночи на 15 ноября 1943 года саперы производили разминирование и делали проходы для танков. Утром сводный танковый батальон 213-й бригады (два Т-34, три Pz. IV и семь Pz. III) атаковали две высоты, находившиеся за третьей немецкой траншеей. Однако пехота 42-й дивизии была отсечена от танков вильным артиллерийским и пулеметным огнем. В ходе боя было подбито пять танков, и наша атака захлебнулась. Несмотря на это, в течение дня танкисты отразили шесть немецких контратак, подбив при этом четыре танка противника.

Начиная с 17 ноября 213-я танковая бригада занималась эвакуацией своих боевых машин и их ремонтом. Из исправной матчасти сформировали сводную танковую роту капитана Павлова (один Pz. IV и пять Pz. III), приданную 256-й танковой бригаде. Эта рота 30 ноября — декабря участвовала в боях, поддерживая атаку своей пехоты. В результате к исходу дня 2 декабря две машины были подбиты, одна сгорела и четыре застряло в болоте. При этом в журнале боевых действий сообщалось, что «попытки их выташить при помощи KB и Т-34 не увенчались успехом».

К 24 ноября 1943 года в 213-й танковой бригады (без учета сводной роты) имелось: требовавших текущего ремонта — один Pz. III, среднего ремонта — 4 Pz. IV и 8 Pz. III, капитального — 3 Pz. IV и 7 Pz. III. Остальные машины — четыре Т-34, три Pz. IV и четырнадцать Pz. III — списали как безвозвратные потери. 14 декабря на станцию Гусино прибыло пополнение для бригады — 3 Pz. IVn 22 Pz. III. При этом сообщалось, что «три T-III не заводятся, а два завалились в кюветы по дороге Гусино-Клементьево». На следующий день со СПАМа поступило ещё четыре Pz. IV и девять Т-34. Однако все поступившие в бригаду трофейные танки «требовали тщательного осмотра и приведения в порядок», а также установки оптических приборов, чем и занимались экипажи в течение нескольких следующих дней.

Офицер Красной Армии осматривает трофейный танк Pz. IV. Владикавказ, весна 1943 года (АСКМ).

Кстати, из-за того, что бригада имела на вооружении трофейную матчасть, случались неприятности со своими частями. Так, 17 декабря во время совершения марша от Лизино к Староселье 213-ю танковую обстреляли штурмовики ИЛ-2, при этом было ранено два человека.

20 декабря бригаду придали 274-й стрелковой дивизии. В течение следующих дней танкисты готовились к атаке, вели разведку, разминировали проходы, увязывали взаимодействие с пехотой и артиллерией.

В ночь на 22 декабря 1943 года танки бригады заняли исходные позиции для атаки, которая началась утром следующего дня в 9.40. Всего в ней участвовало 34 боевых машины, действовавших в направлении Хотемля — Иванькина — Тенькова. В ходе ожесточенного боя танки 213-й бригады к 10.00 сумели прорвать передний край немецкой обороны и овладели Тенькова, потеряв при этом сгоревшими семь машин (4 Т-34, два Pz. IV (из них один с бортовым номером 26) и один Pz. III), четыре подбитыми (1 Т-34 и 3 Pz. III) и две застрявшими (Pz. III). Кроме того, несколько трофейных танков сломалось, в результате чего к 20.00 23 декабря бригада имела боеспособными 13 танков (4 Т-34, 8 Pz. III и 1 Pz. IV).

Танк Pz. III восстановленный ремонтниками 32-й стрелковой дивизии. Западный фронт, зима 1942 года (АСКМ).

На следующий день все исправные машины бригады свели в один батальон — 163-й под командованием капитана Зиновьева — так как командир 660-го батальона майор Ба-деха был ранен. Атака началась в 10.00, и «в результате ожесточенного боя танки, сломив сопротивление противника, стали продвигаться вперед, к 12.30 с боем взяли Братково, преследуя противника и расстреливая его отступающую пехоту и обозы». К 17.00 танкисты заняли деревню Иванькина, а затем вышли к железной дороге Витебск — Смоленск. Свои потери к исходу дня составили две машины сгоревших (Т-34 и Pz. III, бортовой номер 39), ещё три Pz. III (бортовые номера 32, 41 и 42). Командир 36-го стрелкового корпуса генерал-майор Олешев (этому корпусу была придана 213-я танковая бригада) «был удовлетворен действиями танкистов и приказал представить все экипажи к правительственным наградам».

25–26 декабря 1943 года бригада продолжала наступление, при этом противник медленно отходил за р. Лососина. К исходу второго дня, когда танкисты взяли деревни Лобаны и Зазыбы, в строю остаюсь пять машин — два Т-34 и три Pz. III, безвозвратные потери составили 13 танков (пять Т-34 и восемь Pz. III), ещё семь застряли в болоте (два Т-34, Pz. IV и четыре Pz. III), а два попали в воронки (Т-34 и Pz. III).

27–29 декабря бригада продолжала боевые действия в районе Дрибино, при этом три Т-34 и два Pz. III попали в противотанковую засаду. В ходе боя сгорели все Т-34 и один Pz. III, из их экипажей осталось семь человек, остальные убиты и ранены. Ответным огнем танкистов было уничтожено четыре орудия и самоходка противника.

В результате боев к 31 декабря 1943 года в 213-й танковой бригаде осталось боеспособными всего две машины — Pz. IV и Pz. III. К 6 января 1944 года часть отвели в Ста-роселье для пополнения и восстановления матчасти, а спустя три дня в ней уже имелось четыре Т-34, пять Pz. IV и 15 Pz. III, при этом в документах сообщалось, что все трофейные машины требовали заводского ремонта.

20 января 1944 года бригада получила 12 Pz. IV, прибывших с рембазы № 8 в Казани. Однако выяснилось, что большинство прибывших машин требовали ремонта, поэтому по распоряжению командующего бронетанковыми и механизированными войсками Западного фронта генерал-лейтенанта А. Г. Родина началось «расследование причин прибытия неисправных танков T-IV».

Советские танкисты получают трофейное самоходное орудие StuG III. Центральный фронт, август 1943 года (РГАКФД).

К 26 января 1944 года в 213-й бригаде числилось по списку 26 боевых машин (Т-34, 14 Pz. IV и 11 Pz. III), из которых исправными были только четыре Pz. IV, а остальные танки требовали текущего и среднего ремонта. В тот же день 213-й танковой бригаде вручили Красное знамя, при этом как сообщалось в журнале боевых действий, на торжественном построении «танкисты были одеты в синие комбинезону, а мотострелковый батальон — в маскхалатах».

К 8 февраля 1944 года в бригаде осталось всего Т-34 и 11 Pz. IV, которые готовили к отправке на заводы для ремонта. Ещё семь Pz. IV к этому времени передали в состав 23-й гвардейской танковой бригады. А спустя две недели 213-я танковая бригада начала перевооружение отечественной матчастью.

Довольно интересное свидетельство об эксплуатации трофейного немецкого танка Pz. IV оставил ветеран Великой Отечественной войны Рем Уланов. По воспоминаниям, в январе 1944 года, после госпиталя, он попал в 26-ю отдельную роту охраны штаба 13-й армии:

«Там меня посадили на единственный в роте трофейный танк Pz. IV. Попробовав его на ходу и проехав несколько десятков километров, я мог оценить его ходовые качества и удобство управления. Они были хуже, чем у СУ-76 (до этого Р. Уланов был механиком-водителем на этой самоходке — Прим. автора).

Огромная семискоростная коробка передач, располагавшаяся справа от водителя, утомляла жаром, воем и непривычными запахами. Подвеска танка была жестче, чем у СУ-76. Шум и вибрация от мотора „Майбах“ вызывала головную боль. Танк пожирал огромное количество бензина. Десятки ведер его нужно было заливать через неудобную воронку. Вернувшийся прежний механик стал настойчиво добиваться, чтобы его посалили на старое место. Против меня он стал плести интриги: дескать, Уланов ленив, много спит, машина грязная и вообще личность подозрительная. И добился своего. Место это было тепленькое: штаб армии ближе двадцати километров к переднему краю не приближался, а в танке было не более пяти снарядов. И тогда меня пересадили на броневичок БА-64».

Немецкая бронетехника (броневик Sd.Kfz. 231, танки Pz. III Ausf. L и Pz. IV Ausf.F2), захваченные в полной исправности под Моздоком. 1943 год (АСКМ).

С появлением у немцев новых танков Pz. V «Пантера» и Pz. VI «Тигр» появились первые донесения об их использовании в частях Красной Армии. Правда, таких эпизодов сравнительно немного и этому есть объяснение. Новые немецкие танки, имея высокие боевые характеристики, в то же время являлись значительно более сложными по устройству и эксплуатации, чем Pz. II, III, IV или 38(t). Поэтому их использование являлось значительно более сложным делом, требовавшим к тому же соответствующей ремонтной базы. Естественно, советские танкисты не обладали необходимым опытом эксплуатации таких сложных боевых машин. Поэтому часто, захватив совершенно исправные немецкие танки, наши танкисты ломали их в первые часы эксплуатации и не могли затем починить из-за отсутствия необходимых запасных частей, инструмента и опыта ремонта подобных машин. Однако в отдельных частях эти танки использовались в боях.

Как известно, новые немецкие танки Pz. V «Пантера» впервые были использованы на южном фасе Курской дуги в июле 1943 года. А уже осенью 1943 года одна захваченная «Пантера» непродолжительное время использовалась танкистами 59-го отдельного танкового полка. По воспоминаниям ветеранов, «во время боев, когда наши танки шли в атаку основной огонь немецкой артиллерии велся по трофейной „Пантере“».

Следует отметить, что больше всего в «Пантере» наших танкистов привлекало вооружение: баллистические данные 75-мм орудия KwK 42 позволяли подбивать немецкие танки на дистанциях, недоступных ни одной советской танковой и противотанковой пушке того времени. В начале 1944 года в главном бронетанковом управлении Красной Армии (ГБТУ КА) рассматривался вопрос об использовании исправных трофейных «Пантер» в качестве истребителей танков. В это же время издается «Краткое руководство по использованию трофейного танка T-V („Пантера“)». Тем не менее, «Пантера» в Красной Армии не прижилась. Например, 13 сентября 1944 года штаб 4-й гвардейской танковой армии докладывал в ГБТУ КА:

«Указанные танки являются сложными в эксплуатации и ремонте. Запасные части к ним отсутствуют, что не позволяет осуществлять их плановое обслуживание. Для питания танков необходимо предусмотреть бесперебойную поставку в части авиабензина высокого качества.

Кроме того, в армии имеются большие проблемы с боеприпасами для немецкой 75-мм танковой пушки обр. 1942 г. (речь идет о KwK 42. — Прим. автора), так как боеприпасы от пушки обр. 1940 г. (РаК-40 — Прим. автора) непригодны для использования их в танке „Пантера“. Считаем, что для проведения скрытых наступательных операций более пригодным является немецкий танк типа Pz. IV, имеющий более простое устройство, легкий в эксплуатации и ремонте, а также широко распространенный в немецкой армии».

Тем не менее, в ряде случаев трофейные «Пантеры» действовали довольно успешно.

В январе 1944 года, в боях на подступах к Житомиру, частями 3-й гвардейской танковой армии было захвачено значительное количество поврежденных немецких танков. По распоряжению заместителя командующего армией по технической части генерал-майора Ю. Соловьева в 41 и 148-м отдельных ремонтно-восстановительных батальонах создали по одному взводу из наиболее опытных ремонтников, которые в короткий срок восстановили четыре танка Pz.1V и один Pz. V «Пантера». Через несколько дней, в бою в районе Жеребки, экипаж советской «Пантеры» подбил танк «Тигр».

Так, в августе 1944 года рота гвардии лейтенанта Сотникова в боях под Варшавой успешно использовала три таких машины.

Трофейные «Пантеры» использовались в Красной Армии вплоть до конца войны, в основном эпизодически и в небольших количествах. Например, во время отражения немецкого наступления в районе озера Балатон в марте 1945 года, 991-й самоходно-артиллерийский полк подполковника Гордеева (46-я армия 3-го Украинского фронта) имел в своем составе 16 СУ-76 и 3 трофейных «Пантеры».

Ремонт трофейного танка Pz. III Ausf. N на поле боя. Брянский фронт, август 1943 года (АСКМ).

Видимо, первой частью Красной Армии, использовавшей трофейные «Тигры», стала 28-я гвардейская танковая бригада (39-я армия, Белорусский фронт). 27 декабря 1943 года во время атаки «тигров» 501-го батмьона у деревни Синявки, одна из машин застряла в воронке и была покинута экипажем. Танкисты 28-й гвардейской танковой бригады сумели вытащить «Тигр» и привезти его в свое расположение. Машина оказалась совершенно исправной, и командование бригады решило использовать его в боях. В «Журнале боевых действий 28-й гвардейской танковой бригады» об этом сказано следующее:

«28.12.43 г. С поля боя приведен в полной исправности захваченный танк „Тигр“. Командиром бригады назначен экипаж танка Т-6 в составе: командир танка трижды орденоносец гвардии лейтенант Ревякин, механик-водитель гвардии старшина Килевник, командир орудия гвардии старшина Илашевский, командир башни гвардии старшина Кодиков, стрелок-радист гвардии сержант Акулов. Экипаж в течение двух суток освоил танк. Кресты были закрашены, вместо них на башне нарисовали две звезды и написали „Тигр“.

29.12.43 г. В районе боев ведутся работы по восстановлению захваченного у противника самоходного орудия.

31.12.43 г. в бригаде по списку: KB — 1, Т-34 — 33 (безвозвратно потеряно 17, требует ремонта — 9), Т-70 — 24 (безвозвратно потеряно 17, требует ремонта 2), „Тигр“ — 1, „Артштурм“ — 1, СУ-122 — 1».

Первый бой трофейный танк провёл 5 января 1944 года, когда совместно с семью Т-34, пятью Т-70 и СУ-122 атаковали узел обороны противника в деревне Синявки. Деревня была взята, и до 7 января наши танкисты отбивали атаки противника. В ходе трехдневных боев 28-я гвардейская бригада уничтожила 5 противотанковых орудий, 18 пулеметов, танк и самоходку. Свои потери составили СУ-122 (сгорела) и один подбитый Т-34. кроме того, из-за технических неисправностей вышел из строя Pz. VI:

«Трофейный танк Т-6 „Тигр“ нуждается в среднем ремонте. Вопрос о его восстановлении осложняется отсутствием запасных частей. Эвакуация его требует армейских средств».

То, что 28-й гвардейской танковой бригады использовали именно «Тиф», (а, например, не Pz. IV), подтверждается документами. Кстати, упоминаемый выше трофейный «Артштурм» на самом деле был 88-мм самоходкой «Насхорн» (на базе Pz. IV). Об этом можно узнать из следующей записи «Журнала боевых действий»:

«21.01.44 г. Боеготовы: 5 Т-34, 5 Т-70, 1 Т-6 „Тигр“ и самоходное орудие „Артштурм“, захваченное у противника и восстановленное силами роты технического обеспечения бригады. Обеспеченность боеприпасами:

76-мм — 5,5 боекомплектов;

45-мм — 5,5 боекомплектов;

88-мм для „Тигра“ — 4 боекомплекта;

88-мм для „Артштурма“ — 1 боекомплект».

Таким образом, по калибру орудий видно, что в 28-й гвардейской бригаде действительно имелся «Тигр» и «Насхорн» (на тот период никаких других самоходок калибра 88-мм у немцев не было).

Танк Pz.lV Ausf Н, захваченный советскими войсками у 9-й танковой дивизии вермахта западнее Орла. Июнь 1943 года (АСКМ).

Позднее 28-й гвардейской танковой бригадой был захвачен еще один «Тигр» (сведениями о том, где и когда это произошло, автор не располагает): по состоянию на 27 июля 1944 года она имела в своём составе 47 танков: 32 Т-34, 13 Т-70, 4 СУ-122, 4 СУ-76 и 2 Pz. VI «Тигр». Эта техника с успехом участвовала в операции «Багратион», изгоняя с территории Белоруссии бывших хозяев советских «тигров». По состоянию на 6 октября 1944 года в 28-й гвардейской танковой бригаде было 65 танков Т-34 и один Pz. VI «Тигр».

Один трофейный «Тигр» имелся и в составе частей 48-й армии 1-го Белорусского фронта. 25 августа 1944 года член Военного совета армии генерал-майор Истомин докладывал в штаб фронта: «В данное время из танков у нас действует всего только пять СУ-76, четыре ИСУ-122 и один трофейный танк „Тигр“». Известно, что Pz. VI входил в состав 713-го самоходно-артиллерийского полка (СУ-76), и по состоянию на 1 октября 1944 года требовал среднего ремонта.

Разведчики на танках Т-60 и Pz. III получают боевую задачу. Действующая Армия, декабрь 1943 года (РГАКФД).

Но в большинстве случаев захваченные «тигры» не успевали доехать до линии фронта. Так, 21 августа 1944 года в местечке Конюхив. 5-я гвардейская танковая бригада 4-го Украинского фронта отремонтировала два «артштурма» (StuG 40) и один Pz. VI «Тигр». Из этих машин сформировали роту трофейных танков. По донесению командира роты, «все машины не имеют оптических приборов, а „артштурмы“ не укомплектованы вентиляционными ремнями». 7–8 сентября бригада, имевшая 23 Т-34, 47 Т-70, два тягача Т-34, два StuG 40, один «Тигр», четыре БА-64 и три БТР «Скаут» совершила марш, выдвигаясь к линии фронта. Во время марша «по техническим неисправностям были оставлены в местечке Дольны один „Артштурм“ и „Тигр“». Позднее «Артштурм» был отремонтирован, а «Тигр» пришлось бросить.

Кроме немецких танков, советским войскам доставались машины их союзников. Так, в августе 1944 года в районе Станислава части 18-й армии 4-го Украинского фронта разгромили 2-ю танковую дивизию венгров, захватив при этом много различной техники. Готовясь к предстоящим боям в Карпатах, командование армии решило использовать доставшиеся трофеи. 9 сентября 1944 года приказом № 0352 по войскам 18-й армии, был сформирован «Отдельный армейский батальон трофейных танков»:

«В результате проведенной операции танковый парк армии обогатился трофейными машинами, требующими восстановления армейскими ремонтными средствами. Ремонт боевых машин, в основном, закончен, танки готовы вступить в строй.

Приказываю:

1. Командующему бронетанковыми и механизированными войсками 18-й армии гв. полковнику Серову сформировать отдельный армейский батальон трофейных танков (на 32 машины).

2. Батальон содержать:

а) офицерский состав (40 человек) — за счёт резерва офицерского состава армии;

б) сержантский (138 человек) и рядовой (28 человек) состав — за счет 239-го армейскою запасного стрелкового полка.

Зачислить батальон на все виды довольствия.

3. Гв. полковнику Серову организовать в батальоне боевую учебу с учетом подготовки к боевым действиям в горной местности.

Командующий войсками 18-й армии генерал-лейтенант Журавлев.

Начальник штаба генерал-майор Брилев.

Член Военного совета генерал-майор Колонии».

Согласно утверждённого временного штата, батальон состоял из трёх рот (по три взвода в каждой), взвода технического обслуживания, хозяйственного отделения и пункта медицинской помощи. Кроме танков, батальону придавались одна легковая машина, два мотоцикла, пятнадцать грузовиков, ремонтная летучка и две автоцистерны. К сожалению, не удалось установить фамилию командира батальона. Известно только, что заместителем командира был капитан Р. Коваль, а политруком — капитан И. Касаев.

Экипаж трофейной самоходки Marder II (слева направо): командир старший лейтенант В. Михалев, механик-водитель И. Локтионов, радист И. Тугушев у своей боевой машины. 3-й Украинский фронт, 1944 год (ЦМВС).

Небезынтересно привести выдержки из «Доклада об использовании трофейных танков в условиях горно-лесистой местности» (доклад датирован 11 ноября 1944 года и подписан начальником штаба бронетанковых и механизированных войск 18-й армии гвардии подполковником Боронным):

«„Туран“ I и II относятся к типу средних танков с двигателем в 260 л. с, в работе бесперебоен. Для нормальной работы в движении необходим прогрев двигателя на месте 15–20 минут в холодный период. 40-мм и 75-мм пушки аналогичны по устройству и безотказны в работе, с большой точностью стрельбы. Пулеметы по устройству сложны, но работают хорошо. Имелись случаи задержек в работе вследствие неполной освоенности экипажами. Ходовая часть по типу Т-26, вынослива. Управление при поворотах рычагами, торможение сжатым воздухом, коробка перемены передач пневматическая, переключается сжатым воздухом. Для замены КПП необходимо её вытаскивать вместе с мотором, что усложняет ремонт. Управление танком в движении легкое, но большой радиус поворота снижает маневренность.

„Толди“ I и II относятся к типу легких с двигателем „Ганс“ 155 л.с. Вооружены 20-мм или 40-мм пушками и одним пулемётом. Танки быстроходны, легко управляемы. Поворот осуществляется рулевым колесом по типу танков БТ (при снятых гусеницах).

СУ „Зриньи“ имеет на вооружении 105-мм гаубицу. Боевое отделение закрытое, по габаритам — малое. Машина быстроходная, чем обеспечивается малая уязвимость в бою.

„Нимрод“ имеет 40-мм пятизарядную автоматическую пушку. СУ имеет очень хорошие боевые качества, используется для борьбы с танками и зенитными целями.

Трофейные танки по боевым качествам наиболее пригодны для сопровождения пехоты, для борьбы с танками малоэффективны. По своему техническому состоянию и габаритам в горах и по узким дорогам имеют хорошую проходимость.

Броня трофейных танков легко пробивается орудиями всех калибров. От 37-мм ПТО разрушение производится незначительное, и танки подлежат восстановлению, а в остальных случаях попадание снарядов средних и больших калибров производят значительные разрушения, вплоть до полного выхода танка из строя. От попадания снаряда-ракеты из метательного аппарата (видимо, речь идёт о реактивных противотанковых средствах „Фаустпатрон“ и „Панцершрек“ — Прим. автора) и других кумулятивных снарядов, танки загораются.

Личный состав 1-й танковой роты в течение месяца занимался изучением матчасти, боевых характеристик танков, вождением и боевой стрельбой. В результате хорошей подготовки водительского состава 1-я танковая рота совершила марши по труднопроходимым дорогам горно-лесистой местности, пройдя 800 километров с небольшим количеством отставших по техническим неисправностям машин.

Личный состав 2-й и 3-й танковых рот, прибывший из г. Горький, на третий день был посажен на танки без должной подготовки водительского состава из-за отсутствия времени на изучение матчасти и трофейных машин. В дальнейшем 2-я и 3-я роты имели гораздо больше технических неисправностей и отставших танков. Например, пять танков, оставленных в Гюлехово, до сих пор не прибыли в батальон (г. Ужгород). В боях от Нижне-Верецке до Ужгорода в основном действовали танки 1-й роты».

Впервые батальон был введен в бой 15 сентября 1944 года. Ввиду ограниченной проходимости горних дорог, он использовался «группами по 3–4 машины как подвижное огневое средство в боевых порядках пехоты». Из-за отсутствия обходных путей, танки действовали колонной с дистанцией между собой 50–200 м, тем самим подвергая себя фланговому огню. В отдельных случаях они использовались практически без пехотного прикрытия, имея до 10 человек десанта на 5–7 машин. Например, в районе станции Оса, действуя без пехотной поддержки и не имея возможности обойти противника с флангов, танкисты два раза ходили в атаку, потеряв два танка подбитыми и один сгоревшим, но задачу выполнить не смогли. Только после прохождения горных перевалов и выхода в Закарпатье, машины получили возможность для маневра, в результате чего сыграли большую помощь пехоте. Так, совместно с пехотой, они овладели Свалова, а 26 октября 1944 года первыми ворвались в город Мукачево.

Танк Рz. IV отдельной роты трофейных танков направляется на ремонт на завод им. Сталина. Таганрог, сентябрь 1943 года (АСКМ).

13 ноября 1944 года остатки батальона (13 машин) были переданы 5-й гвардейской танковой бригаде:

«Во исполнение приказа командующего БТ и MB 18-й армии принят батальон трофейных танков, сосредоточенный: на южной окраине Нижней Нзмецке — три танка и тылы батальона, четыре танка в Ужгороде (три не заводятся и один требует среднего ремонта) и шесть танков находятся в бою за Тарновце».

К сожалению, разбивки танков по маркам нет. Известно только, что 14 ноября в бою участвовало пять «туранов» и две САУ «Зриньи», а 20 ноября — три «турана» и один «Тодди».

Следует отметить, что кроме венгерских танков, в составе 5-й гвардейской танковой бригады имелось два трофейных «артштурма» (StuG 40), которые советские танкисты с успехом использовали с сентября 1944 тогда. По состоянию на 1 января 1945 года в бригаде еще имелось три «турана», один «Толди», одна САУ «Зриньи» и один «Артштурм». Но вся эта техника требовала ремонта.

Помимо танков и самоходок, части Красной Армии использовали и трофейные бронетранспортёры. Например, в ноябре 1943 года, в боях под Фастовом, 53-я гвардейская танковая бригада захватила 26 исправных немецких бронетранспортеров. Они были включены в состав мотострелкового батальона бригады, и часть из них использовалась вплоть до конца войны.

Трофейная немецкая бронетехника использовалась и в последние месяцы Великой Отечественной войны. В первую очередь это было связано с большими потерями в танках в некоторых операциях, например, у озера Балатон под Будапештом. Дело в том, что после боев января-февраля 1945 года части 3-го Украинского фронта имели небольшое количество боеспособных боевых машин. А наносившая контрудар 6-я танковая армия СС, напротив, имела около тысячи танков и САУ.

Сержант М. Рощин захватил исправную самоходку «Мардер» III и использовал её в боях против ненцев. Орловское направление, 1943 год (ЦМВС).

Для пополнения танкового парка, ко 2 марта 1945 года 3-й подвижный танкоремонтный завод 3-го Украинского фронта восстановил 20 немецких танков и самоходок, которые укомплектовали экипажами 22-го учебного танкового полка: «В районе Будалок с экипажами проводятся занятия по вождению, стрельбе и правилам эксплуатации».

7 марта 15 из них направили на укомплектование 366-го гвардейского самоходно-артиллерийского полка 4-й гвардейской армии. Из них прибыло: 5 СУ-150 («Хуммель»), 1 СУ-105 («Веспе») и 2 СУ-75, остальные отстали в пут из-за технических неисправностей. На следующий день в строю уже имелось 7 САУ «Хуммель», 2 «Веспе», 4 СУ-75 и 2 танка Pz. V «Пантера». К 16 марта 1945 года полк имел уже 15 трофейных самоходок, 2 «пантеры» и один Pz. IV. Кроме того, на то же время в составе армии имелась трофейная бронетехника в составе 44-го (одна САУ «Веспе») и 85-го (одна «Пантера») отдельных самоходно-артиллерийских дивизионов.

В сентябре 1944 года по инициативе управления командующего бронетанковыми и механизированными войсками 40-й армии (2-й Украинский фронт) при активной поддержке военного совета начались работы по созданию танковой группы, оснащенной трофейной матчастью. Однако к ремонту техники сумели приступить лишь в феврале 1945 года.

Для ускорения работ по приведению в порядок трофейной матчасти управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками 2-го Украинского фронта из состава 43-го отдельного ремонтно-восстановительного батальона (ОРВБ) выделило две бригады с ремонтными летучками, тот же батальон занимался изготовлением необходимых запчастей.

Немецкую бронетехнику трофейщики тракторами свозили в город Зворин, где ремонтники и мобилизованные гражданские специалисты занимались дефектовкой машин и приведением их в порядок. Наибольший объем работ провел прикомандированный из 43-го ОРВБ взвод старшего лейтенанта Краснова.

Трофейный немецкий бронетранспортёр Sd.Kfz.251, переделанный советскими танкистами в ремонтную машину. 1944 год (МС).

Первый взвод отдельной группы трофейных танков — пять Pz. IV под командованием капитана Рудницкого — убыл на фронт 9 апреля 1945 года и был прикомандирован 1-му армейскому штурмовому батальону, ведущему бои за город Тренчин. В ночь на 10 апреля танки неожиданно атаковали город с юга, и на плечах отступающего противника ворвались на его улицы. Немцы не ожидали применения танков на этом участке, поэтому успех был полным, и Тренчин взяли без больших потерь. В этом бою танкисты уничтожили семь пулеметных точек, три наблюдательных пункта и много живой силы противника.

На следующий день танки со взводом румынских автоматчиков атаковали деревню Добра. При этом выстрелом из «Фаустпатрона» машина старшего сержанта Ярославцева была подожжена, но экипаж продолжал вести огонь и погиб.

В течение следующих дней на противогазном заводе в городе Нове Место организовали базу по восстановлению трофейной матчасти, и к 25 апреля усилиями ремонтников ввели в строй 8 бронеединиц. Танковую группу, командиром которой назначили майора Бабина, придали 240-й стрелковой дивизии, ведущей бои в районе Коритна. Танкисты получили задачу: «Поддержать наступающий 2-й штурмовой батальон, овладеть деревней Коритна и выйти на подступа к деревне Нивниц».

Так как действовать предстояло в условиях горной местности, командир группы вместе со всеми командирами танков и механиками-водителями провели рекогносцировку предстоящего района действий. 26 апреля 1945 года в 6 часов утра «танки были выведены из деревни Страни, и медленно карабкаясь на гору, шли для выполнения боевой задачи». В 7.15 после артподготовки шесть машин вышли к переднему краю, ведя огонь по оборонительным сооружениям противника. Немцы не ожидали появления танков, у них отсутствовали противотанковые средства, в результате чего Коритна была очищена от противника в течение 13 минут, при этом танкисты уничтожили пять пулеметных точек, минометную батарею и до 120 солдат и офицеров.

Перераспределив снаряды и развернувшись в линию машины, развернувшись в линию, стали преследовать отступающих немцев в направлении деревни Нивниц, и до подхода к ней огнем с коротких остановок расстреляли церковь и несколько высоких зданий, уничтожив наблюдателей и лишив противника возможности корректировать огонь артбатарей. стоящих на северной окраине Нивница. Сначала танки атаковали юго-восточную окраину деревни, дав возможность нашей пехоте закрепиться и вступить в уличный бой, а затем, совершив маневр, атаковали с другой стороны. Самоходка капитана Рудницкого и танк Pz. IV (бортовой № 12) старшего сержанта Порамошкина, проскочив деревню, вышли на её северную и восточную окраину, и дерзкой атакой заставили замолчать немецкие артбатареи.

Попытки противника контратаковать с северо-запада огнем танков были отбиты. Всего в бою за Нивниц танкисты уничтожили два наблюдательных пункта, шесть пулеметных точек, до 150 солдат и офицеров, захватили две артбатареи, артиллерийский обоз и до 100 пленных. Командир группы майор Бабин предложил немедленно атаковать город Угорски Брод и с хода овладеть им. Однако общевойсковые командиры, «мотивируя отсутствием приказа, отставанием артиллерии, минометов и пулеметов, всячески задерживали наступление, чем дали возможность беспрепятственно отступить противнику, закрепиться на южной окраине города, заминировать дорогу и мосты через канал, проходящий через южную окраину Урорски Брод».

Солдаты Красной Армии на трофейном бронетранспортере Sd.Kfz.251 вступают в освобожденный Минск. Лето 1944 года. Немецкий номер на переднем листе корпуса закрашен (РГАКФД).

Трофейная самоходная установка «Мардер» II на параде партизанских частей в освобождённом Минске. Июль 1944 года (АСКМ).

В результате, когда в 17.00 поступил приказ на взятие города и танки в колонне вышли к его окраине, перед головной машиной взорвали мост, и танкисты вынуждены были поддерживать пехоту огнем с места. Вскоре удалось найти заминированный мост западнее Угорски Брод, разминировать его и переправить машины на другой берег. Видя бесполезность сопротивления, немцы оставили город и отошли на Тешев и Хавржице, потеряв бронетранспортёр, более 50 автомашин, конный обоз и до 300 солдат и офицеров. Всего за 12 часов боя наши войска прошли 20 километров, а танки — около 60 (с учетом маневров).

28 апреля три машины танковой группы в районе деревни Тешев нарвались на танковую засаду противника, потеряв при этом одну самоходку, три члена экипажа которой сгорели.

Ожесточенные бои шли 29–30 апреля у деревни Пракшица, где немцы поставили в засады четыре самоходки, которые, пользуясь узким проходом, не давали возможности продвинуться вперед частям 133-й стрелковой дивизии. В результате двухдневных упорных боев и отсутствия возможности обхода, танковая группа потеряла две машины, четырех человек убитыми и троих ранеными. Ответным огнем было уничтожено самоходное орудие и шесть пулеметных гнезд противника.

Приданная штурмовой группе полковника Бакуева танковая группа 30 апреля — 2 мая действовала севернее Угорски Брод, заняв несколько деревень и город Злин. В боях за эти населенные пункты, которые велись не только днем, но и ночью, танкисты уничтожили две самоходки, восемь пулеметных точек, тягач с орудием, четыре автомашины и до 120 солдат и офицеров, подавили огонь двух миномётных батарей. Здесь «экипаж машины № 13 старшего сержанта Сарсацкого проявил исключительное геройство, ворвавшись в группу немецких солдат, и в упор расстрелял 16 немцев, а 4 человека из десанта автоматчиков, посаженного на танк, спешились и гранатами уничтожили 4 истребителей танков».

5 мая 1945 года по приказу командующего 40-й армией танковая группа перебрасывается под Вышков. Марш для изношенных трофейных машин по узким горным дорогам оказался «также тяжёл, как и напряжённый бой», но экипажи с успехом с этим справились. Вечером 7 мая группа получила задачу «поддержать наступление 232-й стрелковой дивизии и овладеть деревней Рыхтаржов и лесом восточнее ее». Проведя рекогносцировку, 8 мая 1945 года в 12.20 три танка под командованием майора Бабина атаковали лес северо-западнее деревни Льгота, в течение 15 минут очистили опушку и «ввели пехоту в лес, а затем, развернувшись, на юго-восток перешли в атаку на Рыхтаржов». Ворвавшись на восточную окраину, танкисты столкнулись с двумя немецкими самоходками, одну из которых удалось загнать в тупик к обрыву горы и его немцы оставили в исправном состоянии, а вторая развернулась и ушла обратно. В бою за эту деревню было уничтожено восемь огневых точек, два миномета, до 70 солдат, захвачена самоходка, четыре автомашины и 27 пленных. Таким образом, трофейные немецкие танки участвовали в Великой Отечественной войне до последнего дня.

В заключении доклада о действиях танковой группы командующий бронетанковыми и механизированными войсками 40-й армии гвардии полковник Мельников писал следующее:

«1. Несмотря на слабое техническое состояние танков, действие их в условиях горной местности мелкими группами дало исключительный эффект.

2. В горной местности, вследствие ограниченности дорог, часто танки отрываются от артиллерии и поддержки пехоты вперед, поэтому обеспечение действующих танков боеприпасами имеет чрезвычайно важное значение. Полезно с этой целью для своевременного обеспечения боеприпасами использовать мотоциклы».

Теперь два слова о составе танковой группы. Так, по состоянию на 28 марта 1945 года в ней имелось два Pz. IV и три СУ-75 (один StuG 42, на какой базе две других неизвестно), на 14 апреля — восемь Pz. IV и три СУ-75. Четыре машины были потеряны в боях (три танка и самоходка). Отдельная танковая группа трофейных танков 40-й армии к моменту окончания войны имела 9 офицеров, 47 сержантов и 26 рядовых, из них награждено за время боев на трофейной матчасти 7 офицеров, 38 сержантов и 13 рядовых, погибло в бою 10 и ранено 11 человек.

Использование трофейной бронетехники частями Красной Армии продолжалось и после окончания Великой Отечественной войны. Так, в мае 1945 года фронты получили распоряжение о взятии на учёт всех трофейных бронеединиц, а также выяснения их технического состояния. Например, в полосе 40-й армии 2-го Украинского фронта в период с 10 по 29 мая было обнаружено «140 танков, артсамоходов, бронетранспортеров и бронеавтомобилей», из которых 65 эвакуировали для ремонта (см. таблицу).

На 15 мая 1945 года по объединениям 2-го Украинского фронта количество трофеев было следующим:

«По 9-й гвардейской армии — захвачено всех танков 215, из них 2 ед. Т-6 („Королевский тигр“) требуют среднего ремонта, 2 ед. СУ Т-3 требуют текущего ремонта. Из числа захваченных 192 БТР 11 исправны, 7 требуют ремонта. Состояние остальных выясняется.

По 6-й гвардейской танковой армии — захвачено 47 танков, 16 САУ, 47 БТР. Состояние выясняется.

По 53-й армии — обнаружено 30 танков и САУ и 70 БТР, состояние выясняется.

По 1-й гвардейской конно-механизированной группе — количество и состояние трофейных танков не установлено, так как производится эвакуация танков на танко-ремонтный завод немцев в Яновице».

Трофейную матчасть планировалось использовать для учебных целей, поэтому большую часть исправной немецкой бронетехники предполагалось передать танковым армиям и корпусам. Например, 5 июня 1945 года Маршал Советского Союза Конев приказал имеющиеся в полосе 40-й армии 30 трофейных отремонтированных бронеединиц, находящихся в Нове Место и Здирец, передать 3-й гвардейской танковой армии «для использования при боевой подготовке». Процесс передачи планировалось завершить не позднее 12 июня.

Количество немецкой бронетехники, имевшееся в частях Красной Армии после окончания войны можно узнать из приведенных ниже таблиц. Эксплуатация этой трофейной матчасти продолжалась в советских вооруженных силах до весны 1946 года. По мере того, как танки и самоходки выходили из строя, а запчасти к ним заканчивались, немецкая бронетехника списывалась. Часть машин использовалась на полигонах в качестве мишеней.

* По остальным фронтам на эту дату сведения не поступали

* Бывший 2-й Белорусский фронт

** Бывший 1-й Белорусский фронт

*** Бывший 1-й Украинский фронт

**** Бывший 3-й Украинский фронт