VI. Утраченные победы

Судя по всему, в штабе Юго-Западного фронта царила неразбериха, позднее очень скромно описанная начальником оперативного отдела И. Х. Баграмяном. Общий план предстоящего сражения, сформировавшийся не без влияния Г. К. Жукова, был таков: 9-й и 19-й мехкорпуса атакуют левый фланг ударной группировки противника между Луцком и Ровно, выходят к Дубно и Млынову и отбрасывают врага за реку Икву. В дальнейшем на этом рубеже предполагается развернуть выдвигаемые из-за линии старых укрепрайонов части 31-го и 37-го стрелковых корпусов и создать устойчивую линию обороны. С юга наносят удар 8-й и 15-й мехкорпуса усиленные частью 4-го мехкорпуса. Сначала этот удар предполагалось направить на северо-запад и запад – на Радзехов, Сокаль и Берестечко, Войницу; позднее, с отходом дивизий 5-й армии на Стырь, он был сдвинут к востоку.

Однако командование фронта постоянно запаздывало с выполнением принятых решений – оно начиналось лишь тогда, когда обстановка уже кардинально изменялась. Очевидно, понимая это, начальник штаба фронта генерал-майор Пуркаев настаивал на прекращении ударов, отводе 6-й армии из образовавшегося «мешка» к востоку с одновременным выдвижением сюда стрелковых корпусов от старой границы. Механизированные корпуса предполагалось отвести за линию обороны стрелковых частей для сосредоточения и переформирования. Видимо, здесь сыграло роль и опасения командования фронтом, что вышедшие к востоку и юго-востоку от Дубно немецкие танковые дивизии повернут на юг и ударом на Тарнополь постараются окружить 6-ю армию. Так, в разведсводке штаба ЮЗФ от 22:00 26 июня отмечалось: « Противник в течение дня главные усилия прилагал на радзехув-бродском направлении, пытаясь развивать прорыв в направлении Броды, Тарнополь». [216]

В действительности же немцы рвались вперед, на Киев, а план окружения предполагал гораздо более глубокие «канны» – с участием наступавшей из Румынии 11-й армии.

26 июня в 21:00 штаб фронта отдал 6-й армии приказ: «С наступлением темноты… начать отход на новый оборонительный рубеж: Нв. Почаюв, Пониква, Ушня, Золочов, Гологуры, Ганачув. Границы: справа – Шепетовка, (иск.) Кременец, Холоюв; слева – (иск.) Ст. Константинов, Тарнополь, Перемышляны, Грудек Ягельоньски». [217]

Боевые действия вокруг Дубно 25–30 июня 1941 г.

Этим же приказом в подчинение армии передавался развернутый на указанном рубеже 37-й стрелковый корпус (141-я и 139-я стрелковые дивизии) и дислоцированная в Тарнополе 80-я стрелковая дивизия.

Но Ставка категорически запретила отступление и потребовала продолжить контрудары. Поэтому находящийся в районе Кременец, Судобичи 36-й стрелковый корпус получил приказ нанести удар на Дубно с юго-восточного направления, [218] 8-й мехкорпус – с юго-западного. Части 15-го мехкорпуса должны были изменить направление наступления с северо-западного на северное, выйти к Берестечко и, перерезав основные коммуникации 1-й танковой группы, тоже повернуть на Дубно. Сводный отряд 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса (единственное, что удалось вырвать у 6-й армии) занял позиции между Полоничной и Лопатином, слева от 15-го мехкорпуса. В дальнейшем именно он должна был возобновить движение на Радзехов, куда ранее наступал 15-й мехкорпус.

Согласно распоряжению Военного совета фронта наступление предполагалось начать утром 27 июня. Командующий 5-й армией генерал Потапов, в чье ведение были переданы 9-й и 19-й мехкорпуса, отдал им приказ атаковать противника по сходящимся направлениям от Луцка и Ровно на Млынов и отбросить его за реку Икву. На Дубно должен был наступать 36-й стрелковый корпус, тоже находящийся в ведении 5-й армии.

Однако, наступление левого фланга 5-й армии не удалось – за ночь немцам удалось подтянуть в этот район отставшие пехотные части, переправить их через Икву и значительно усилить свою оборону. Уже в 10:00 27 июня штаб фронта в своей разведывательной сводке отмечал:

«Радзехув-бродское направление. В 7 часов до двух танковых полков выдвигались по дорогам из Дубно на Ровно. (Данные требуют проверки). До одного танкового полка к исходу 26.6.41 г. обнаружено в движении из ст. Почаюв на Кременец. Пехотные части, внедренные в прорыв, прикрывают фланги, переходят к обороне…

Противник, по-видимому, прорвал слабую оборону наших частей в районе Дубно и распространяет прорыв на Ровно. Можно ожидать попыток прорыва и в южном направлении». [219]

Командир 9-го мехкорпуса Рокоссовский, обнаружив перед собой вновь подошедшие крупные силы противника (помимо 13-й танковой здесь уже появилась 25-я моторизованная и 111-я пехотная дивизии вермахта, а также части 14-й танковой дивизии), счел наступление бесполезным – тем более, что в этот же день 298-я и 299-я пехотные дивизии противника при поддержке танков 14-й танковой дивизии нанесли удар по правому флангу корпуса под Луцком, и туда пришлось срочно перебрасывать 20-ю танковую дивизию. Поэтому Рокоссовский предпочел, не дожидаясь бессмысленных потерь, сразу же доложить начальству, что его атака не удалась. Положение на участке 9-го мехкорпуса стабилизировалось до первых чисел июля.

19-й мехкорпус перейти в наступление тоже не смог. [220] Части его 40-й танковой дивизии медленно отступали от Млынова к Ровно, имея на флангах прорвавшиеся подвижные группы 13-й немецкой танковой дивизии, а 43-я танковая дивизия отражала атаки противника на подступах к Ровно. 213-я моторизованная дивизия в сражении не участвовала вообще, поскольку была передана в группу Лукина и теперь пыталась отбить Острог. Связи с частями Рокоссовского 19-й мехкорпус не имел, как и с командованием 36-го стрелкового корпуса – которое находилось вообще неизвестно где и своими дивизиями тоже не управляло.

Более того, выдвигавшиеся от Дубно части 11-й и 13-й немецких танковых дивизий сами перешли в наступление на Ровно. Сначала был атакован правый фланг. В два часа дня, после сильной артподготовки, танки противника в сопровождении пехоты двинулись вдоль шоссе Млынов—Ровно, нанося удар в стык 40-й и 43-й танковых дивизий. Малочисленная советская пехота, не выдержав артиллерийского огня и атаки танков противника, стала отступать к городу. В 3 часа дня 86-й танковый полк 43-й дивизии, поддержанный огнем 43-го гаубичного артполка, контратаковал противника, отбросил его и восстановил положение. Немцы отошли к деревне Филявичи, потеряв (согласно нашим донесениям) 6 танков, 3 противотанковых пушки и около 2 рот пехоты, и более никаких атак в этот день не предпринимали. Наши потери составили 5 танков Т-26 (из них 2 огнеметных), 1 бронемашину и 41 человек убитыми и ранеными.

Чуть позже, в 7 часов вечера, немцы атаковали левый фланг дивизии, нанеся удар вдоль шоссе Дубно– Ровно. Этой атаке предшествовала не только артподготовка, но и авианалет – три группы пикировщиков по 4–5 машин каждая. [221] В 22:00 10–15 танков и до двух рот пехоты противника ворвались на юго-западную окраину Ровно. В городе разгорелись уличные бои. Оборонявшаяся южнее 228-я стрелковая дивизия 36-го корпуса вновь не выдержала удара и оставила свои позиции. Немцы заняли Здолбунов, а в ночь на 28 июня командование мехкорпуса получило известия, что колонна немецких танков и автомашин уже захватила переправы на реке Горынь и двинулась дальше к городу Тасушев.

В 3 часа утра 28 июня командующий 19-м мехкорпусом генерал-майор Н. В. Фекленко принял решение об отходе. 40-я танковая дивизия отводилась на рубеж Тучин, Гоща по реке Горынь, 43-я дивизия получила задачу прикрыть отход, обеспечив подвижную оборону на участке от Ровно до Гощи. В течение всего дня 28 июля дивизия отходила на восток, ведя подвижные бои с короткими контрударами по противнику, при отходе разрушая мосты и дороги на шоссе Ровно—Гоща. В ходе этих боев было потеряно 11 танков Т-26, 2 полковых орудия, 5 грузовых машин, 2 бензоцистерны, погибло 13 человек и было ранено 47. По данным наших войск, противник потерял 14 танков, 7 бронемашин, более 40 мотоциклов и 50 автомашин, убито и ранено – до полка пехоты.

Таким образом, о наступлении на Дубно и Берестечко с северного направления 27 и 28 июня уже не могло быть и речи. К сожалению, командование Юго-Западного фронта, как правило, получало сведения об оперативной обстановке с задержкой на один-два дня. Оно вообще не узнало о тяжелейших проблемах со снабжением передовых частей, которые возникли у Клейста 26 июня. О прорыве 11-й танковой дивизии в полосе действия 36-го стрелкового корпуса командование ЮЗФ получило информацию только утром 27 июня, когда танки вермахта уже вышли к Острогу. До этого дня Кирпонос и Пуркаев не предполагали, что здесь находятся какие-либо серьезные немецкие части за исключением далеко вырвавшихся вперед дозоров и разведгрупп. Хотя с 25 июня нашей авиации удалось наконец-то наладить воздушную разведку (что сразу же привело к повышению точности разведсводок штаба фронта), районы концентрации, а также операционные линии вражеских войск так и не были выявлены. Правда, удалось определить, что основная часть наступающей на Ровно ударной группировки противника все еще находится в районе Берестечко, Луцка и Дубно, а к Ровно с запада подошли только передовые подвижные части 13-й танковой дивизии вермахта. Впрочем, и эта информация уже запоздала – немцы очень быстро подтягивали свои силы.

БТ-7 81-й мотострелковой дивизии 4-го мехкорпуса, подбитые на улицах Немирова 25 июня 1941 г.

27 июня для обороны Острога была спешно создана группа генерала Лукина. В ее состав вошли части 16-й армии, прибывшие из резерва Ставки и переориентированные для отправки на Западный фронт, которые уже грузились в эшелоны в Шепетовке. Ядром группы Лукина стала 109-я мотострелковая дивизия 5-го мехкорпуса. Позднее сюда добавилась 213-я мотострелковая дивизия, а также остатки войск, волею случая оказавшиеся в районе Острога.

Тем временем в прорыв между Луцком и Бродами входили 11-я, 13-я и 16-я танковые и часть 25-й моторизованной дивизии противника. К утру 27 июня восточнее линии Луцк—Броды уже находились значительная часть 14-й танковой и 16-й моторизованной дивизий, а также 111-я, 299-я и часть сил 57-й и 75-й пехотных дивизий немцев. Лишь 9-я танковая дивизия в этот момент еще вводилась командованием 1-й танковой группы в районе Радзехова, вступив в бой лишь на следующий день.

Но приказ на наступление был отдан – и его требовалось выполнять, хотя единственными соединениями, способными сделать это, оставались 8-й и 15-й механизированные корпуса. 15-й мехкорпус оказался в чрезвычайно сложной ситуации – дело в том, что накануне его командующему, как и комкору-8, был отдан приказ (№ 0019) на отход за оборонительную линию 37-го стрелкового корпуса, проходящую по рубежу Золочевских высот.

Приказ остановить отвод и вновь наступать в направлении Берестечко, переданный все с тем же начальником политуправления фронта бригадным комиссаром Михайловым, поступил на командный пункт 15-го мехкорпуса, находившийся в лесу у поселка Каштеляны, только около 10 утра. Пока установили связь с подразделениями, пока разворачивали войска и возвращали к линии фронта – наступил вечер.

Командир 8-го мехкорпуса генерал Рябышев должен был понимать, что сразу перейти в наступление корпус не сможет. Вот как он описывает ситуацию в свои мемуарах:

«Было уже 8 часов 50 минут утра 27-го, когда я приказал командиру 6-го корпусного мотоциклетного полка полковнику Т. И. Трибуцкому разведать маршруты выдвижения соединений, местонахождение и силы противостоящей группировки противника. Затем вызвал начальника оперативного отделения подполковника П. Н. Шмырева и начал диктовать приказ соединениям корпуса. Исходный рубеж для наступления – станция Рудня—Сестратин. Дивизии должны сосредоточиться в этом районе к 2 часам 28 июня и спустя два часа начать наступление. Боевой порядок строился в два эшелона: первый эшелон – 12-я и 34-я танковые дивизии, второй эшелон – 7-я моторизованная. Главный удар вдоль шоссе Броды—Дубно наносит 12-я танковая дивизия. 7-я мотодивизия, наступая во втором эшелоне, развивает ее успех. Левее 12-й, обеспечивая левый фланг ударной группировки корпуса, наступает 34-я танковая дивизия в направлении на Радзивилов, Сербино, Волковые. Основная задача корпуса – разгромить противостоящего противника и овладеть районом Дубно, Смордва, Пелча, а затем занять круговую оборону». [222]

Увы, в «Описании командиром 8-го механизированного корпуса боевых действий корпуса с 22 по 29 июня 1941 года» Д. И. Рябышев дает совершенно иную картину событий:

«В соответствии с приказом Юго-Западного фронта № 2121 командиром корпуса в 7:00 27.6.41 г. был отдан следующий боевой приказ:

34-й танковой дивизии ударом в направлении Козин, м. Верба, Дубно к исходу 27.6.41 г. выйти в район Дубно, Загорце-Мале, Семидубы.

12-й танковой дивизии ударом в направлении Ситно, Козин, м. Верба к исходу 27.6.41 г. выйти в район Подлуже, м. Верба, Судобиче.

7-й мотострелковой дивизии движением в направлении Броды, Червоноармейск, м. Верба к исходу 27.6.41 г. сосредоточиться в районе (иск.) м. Верба, Рудня, Берег, обеспечивая действия корпуса с северо-запада и юго-запада.

Начало наступления в 9:00 27.6.41 г.»

Дмитрий Иванович Рябышев в процессе написания своих мемуаров пользовался документами ЦАМО – и уж во всяком случае не стал бы в подробностях выдумывать текст несуществующего приказа. Похоже, что приказов действительно было два – один, отданный в 7:00 27 июня и заведомо невыполнимый, предписывал начать наступление через два часа. Другой отданный в 8:50, назначал наступление на 4:00 следующего дня.

Почему же в своем отчете генерал Рябышев упомянул только о первом приказе, а в мемуарах – о втором? Дело в том, что около десяти утра на КП Рябышева (3 км юго-западнее поселка Ситно) произошел неприятный инцидент. Прибывший сюда член Военного Совета фронта корпусной комиссар Вашугин, узнав, что наступление все еще не начато, устроил руководству корпуса истерику, обвинил Рябышева в измене и от имени командующего фронтом потребовал немедленно приступить к выполнению поставленной задачи.

Существуют два описания этого эпизода: сдержанный у самого Рябышева и весьма яркий у его заместителя по политтчасти бригадного комиссара Попеля – с комендантской командой, военным прокурором и угрозой расстрела. На книгу Н. К. Попеля «В тяжкую пору» существует множество нареканий – автор, не пользовавшийся документами, во многих местах «оживил» ситуацию, спутал даты, имена и названия. Однако инцидент с угрозами Вашугина, безусловно, имел место – иначе невозможно понять произошедшие далее события… [223]

Примерно в то же время на КП 8-го мехкорпуса появился начальник автобронетанковых войск фронта генерал-майор Р. Н. Моргунов. Он сообщил, что ему поручено координировать действия 8-го механизированного корпуса с наступающим слева 15-м мехкорпусом. По его словам, с северо-востока на Дубно должны были наносить удар 9-й мехкорпус из района Клевань и 19-й мехкорпус – из района Ровно. Увы, последняя информация оказалась ложной – оба мехкорпуса к этому времени уже отступали от Дубно на Ровно и перейти в атаку возможности не имели. Затем генерал Моргунов отбыл в 15-й мехкорпус, который к этому времени успел получить еще один приказ штаба фронта (№ 0019) на отход за линию 37-го стрелкового корпуса по Золочевским высотам, – лишь в 10 часов утра отмененный все тем же вездесущим бригадным комиссаром Михайловым на основании приказа № 2121.

Так или иначе, 8-й механизированный корпус не имел возможности полностью сосредоточить свои силы перед наступлением. Поэтому в корпусе буквально на ходу был создан передовой подвижный отряд в составе 24-го танкового полка 12-й танковой дивизии в составе 25 тяжелых и средних танков, дополнительно усиленный 21 танком (15 Т-34 и 6 БТ-7) из 23-го танкового и 27-го мотострелкового полков. Руководителем отряда был назначен командир 24-го полка подполковник Волков. Отряд должен был немедленно начать движение на Дубно.

Следом за отрядом Волкова двинулась точно также наспех сколоченная ударная группа, насчитывавшая 217 танков и до 9 тысяч человек личного состава. Основу ударной группы составляла 34-я танковая дивизия, командиром группы по приказу Вашугина был назначен бригадный комиссар Н. К. Попель. Обе группы имели одно задание: занять Дубно и организовать взаимодействие с 19-м механизированным корпусом. К этому моменту остальные части 8-го мехкорпуса – 7-я моторизованная дивизия полковника Герасимова и 12-я танковая дивизия генерал-майора Мишанина – еще только перебрасывались на новое направление.

Наступление передового отряда началось в два часа дня, отряд Попеля вышел двумя часами позже. Немецкую оборону прорвали на удивление легко – противник почему-то не ожидал удара в этом направлении, его передовые заслоны были сбиты без труда. Лишь под Вербой, где у них была артиллерия, немцы попытались оказать какое-то сопротивление. Вскоре идущие по шоссе Львов—Дубно—Ровно советские танки и мотоциклисты начали догонять немецкие автоколонны – очевидно, это были тылы 16-й или 11-й танковой дивизии, двигающиеся от Берестечко через Вербу на Дубно или на Кременец.

Выход танков на оживленную коммуникацию противника – страшная вещь. Вскоре вся дорога была усеяна раздавленными машинами, мотоциклами и трупами солдат в серо-зеленой форме. В целом немцы признают факт паники и неразберихи, вызванный прорывом группы Попеля. Вот что написано в боевой истории 16-й танковой дивизии: «Приказов, казалось, уже никто не слышал, началась беспорядочная стрельба вокруг. Отступление частично перешло в панику. Лишь на короткое время еще раз удалось остановить напор танков и пехоты. Вербу пришлось оставить». [224]

На закате 27 июня на командный пункт Рябышева в поселке Ситно поступило первое донесение бригадного комиссара Попеля. Передовой отряд и ударная группа 34-й танковой дивизии разгромили застигнутые на марше танковый полк и тыловые подразделения 11-й танковой дивизии противника и овладели районом Пелча. Немного позже, в пять вечера, из района Червоноармейска к Вербе вышел еще один отряд из состава 23-го и 24-го танковых полков 12-й танковой дивизии (всего около 30 танков). Вечером он присоединился к «группе Попеля», которая тем временем миновала Вербу, но в районе Коморовка, Поддубне, Буды, Пиратын встретила сильную противотанковую оборону противника и, развернувшись на рубеже Турковиче, остановилась здесь на ночь, производя дозаправку боевых машин и разведку.

С утра 28 июня ударная группа 34-й танковой дивизии продолжила выполнение задачи. Ударом в направлении Турковиче, Адамовка, Александровка она разгромили немецкие части и противотанковые заслоны в районе Подлуже, Адамовка, Пирятин и вышла в район Замчиско, Смолярна, Сады Мале. В целом действия «группы Попеля» на коммуникациях 11-й и 16-й немецких танковых дивизий были достаточно успешны. Очевидно, советским танкистам удалось ворваться в Дубно – однако ни в эту, ни в следующую ночь о полном захвате города (как это описано в мемуарах Попеля) не могло быть и речи. По крайней мере, у де Ланнуа, пользовавшегося немецкими мемуарами (тоже отличающимися изрядной фантастичностью), эти бои описаны так:

«Вечером [28 июня] ситуация в Дубно стала критической. Советское командование использовало против города все средства, которыми оно располагало, включая шоферов и писарей! Атакующие были выбиты на окраину города. 29 июня бои вокруг Дубно велись постоянно. Однако к 17 часам [по берлинскому времени] все атаки были отбиты и уничтожено множество танков (в том числе тяжелые танки КВ-2)». [225]

Итак, выбитая из Дубно «группа Попеля» отошла в район западнее города, а 30 июня ей пришлось вновь отступить к Вербе. [226]

Впрочем, нет разницы, находилась ли 34-я танковая дивизия в Дубно или в Вербе – в любом случае она «оседлала» коммуникационную линию 11-й и 16-й танковых дивизий. Действия Попеля были отмечены начальником Генерального штаба сухопутных сил вермахта – 30 июня генерал-полковник Гальдер записал в своем дневнике: «Напряженная обстановка в районе Дубно разрядилась. Вклинение противника довольно серьезно помешало продвижению 16-й танковой и 16-й моторизованной дивизий, а также на несколько дней задержала 44-ю, 111-ю и 229-ю пехотные дивизии, следовавшие во втором эшелоне за 3-м танковым корпусом». [227]

Однако и положение танкистов Попеля оказалось крайне тяжелым – их обложили части 16-й танковой и сразу трех пехотных дивизий (44-й, 75-й и 11-й). В течение двух дней советские танкисты отражали атаки с севера и с востока, одновременно пытаясь пробить коридор в юго-западном направлении, к основным силам 8-го мехкорпуса. Эти попытки результатов не дали – 64-й мотополк 16-й танковой дивизии успел выстроить здесь прочную противотанковую оборону. После того, как прорвать ее не удалось, в ночь с 30 июня на 1 июля остатки «группы Попеля» изменили направление удара на юго-восточное. Неожиданной атакой они выбили противника из села Птичь и переправились через реку Икву. Увы, 140-й дивизии 36-го стрелкового корпуса, находившейся здесь 25–26 июня, в этом месте уже не оказалось. Поэтому, уничтожив оставшуюся без горючего технику, танкисты выходили из окружения пешим порядком.

Соединившись по пути с остатками 124-й стрелковой дивизии, 27 июня «группа Попеля» в количестве 1778 человек вышла на линию фронта в районе Белокоровичей – в зоне 5-го УР на старой границе, в 40 километрах северо-западнее Коростеня. Общие потери 34-й танковой дивизии и приданных ей частей составили 5363 человека пропавшими без вести и около тысячи убитыми, среди которых был и командир 34-й танковой дивизии полковник И. В. Васильев.