Глава X.

Встреча с патрульным судном

В октябре 1914 года одна из лодок старого довоенного типа сделала сенсационное по тому времени пятнадцатидневное крейсерство, пройдя 1700 миль. Поход этой лодки был совершен через Северное море в британские территориальные воды и являлся рекордным достижением начального периода войны. Естественно, что он открыл глаза германскому морскому штабу на огромные возможности в использовании подводных сил. Если боевой корабль-смог выполнить столь долгое крейсерство без захода в базу для приемки топлива и других запасов, то не было больше оснований сомневаться в важной роли подводных лодок в морских операциях вокруг британских островов и вдоль французского побережья.

Командиром лодки был капитан-лейтенант Клаус Ханзен, вскоре ставший ветераном среди других корсаров глубин и одним из первых подводных ассов. Получив в командование большую новую лодку «U-41», он оперировал в течение первых месяцев 1915 года в Северном море, в Канале и Атлантике.

Торговый тоннаж союзников, посылаемый им и его коллегами на дно, рос с каждым месяцем и днем.

Ханзен мертв, но об его приключениях рассказал мне его второй офицер Густав Зисс, с которым я встретился однажды в Гамбурге. Зисс был одним из представителей той самой группы молодых офицеров, которые весной 1915 года пошли волонтерами в подводное плавание. До рокового ноября 1918 года он уничтожил почти двести тысяч тонн торгового тоннажа. Его наиболее выдающимся подвигом было торпедирование четырех судов в одном конвое.

Но сначала поговорим о Клаузе Ханзене и тех начальных днях войны, когда он совершил свою блестящую, но краткую карьеру в качестве разрушителя торговли союзников.

Карьера Ханзена оборвалась в тот момент, когда остановленный им английский пароход оказался замаскированным британским. Q-шипом «Баралонг», уничтожившим «U-41» и весь ее личный состав.

После окончания курса подводной школы, молодые офицеры-подводники всегда назначались в первые крейсерства к опытным командирам лодок. Ханзен как раз был таким человеком, который мог дать своим ученикам хорошую боевую практику. Кроме того, он был одним из лучших личных друзей Зисса. Они были товарищами в течение многих лет. В точных деловых словах Зисс передал мне свой рассказ.

«U-41» всю ночь шла в подводном положении. В безмятежных северных водах наступил тусклый, серый рассвет. Во мгле тумана появились неясные формы небольшого по размерам парохода. Он был небольшим, это верно, но никто на борту «U-41» не знал, что это рыбачий пароход «Пирль», который незадолго до того был переоборудован в патрульный корабль, специально вооруженный для охоты за подводными лодками. В полусвете невозможно было различить каких-либо признаков орудий или других подозрительных деталей. Лодка приняла опасного охотника за безвредный торговый корабль.

Прозвучал предупредительный выстрел с лодки и выстрел в ответ. Ничего страшного. Для лодки не было необходимости уходить под воду и уклоняться от артиллерийского сражения с этим слабым на вид кораблем, имевшим на борту что-нибудь вроде орудия-хлопушки. «U-41» пошла вперед, чтобы уменьшить дистанцию для наиболее успешной стрельбы. Оба противника в течение некоторого времени вели безрезультатный артиллерийский огонь. Пароход в утреннем свете стал вырисовываться яснее. Теперь он выглядел уже несколько более воинственно со своими орудиями и щитами. Ханзен обернулся к ставшему серьезным Зиссу.

«Это кажется более крепкий орешек, чем мы ожидали».

«Слишком крепкий, вы думаете?» — спросил Зисс.

«Хорошо, давайте испробуем его крепость еще несколькими залпами», — решил Ханзен.

«Заклинило рулевой привод», — поступило донесение снизу.

Теперь «U-41», лишенная управления, шла прямо на неприятельский корабль. Люди внизу напрасно старались исправить рулевое управление, руль не вращался. Положение становилось критическим, так как при руле, вышедшем из действия, погружаться невозможно.

«Пирль», находившийся теперь от нас менее чем в шестистах ярдах расстояния, открыл по лодке беглый огонь. Повсюду вокруг нас падали снаряды. Один попал в корпус лодки и взорвался у ватерлинии. Одно мгновение казалось, что лодка погибла, но нет. Второй взрыв снаряда поразил боевую рубку. Лейтенант Шмидт, вахтенный офицер, находившийся на палубе и стоявший около Зисса упал на стальную обшивку тяжело раненый. Третий снаряд снова ударил в корпус близ ватерлинии. Орудия «U-41» отвечали выстрелом на выстрел противника. Два наших снаряда разорвались на палубе «Пирля».

«Рулевой привод снова действует», — пришло донесение снизу.

В этот момент «Пирль» повернул на лодку для таранного удара.

«Все вниз, к погружению!» — завопил Ханзен.

Раненый вахтенный офицер был быстро спущен в люк, остальная верхняя команда спрыгнула вниз, последним ушел командир. «U-41» погрузилась как раз в тот момент, когда «Пирль» прошел над нею.

В момент погружения в лодку начала вливаться вода. Снаряд, попавший в боевую рубку, пробил дыру в стальном листе; через нее лилась вода, как через насос пожарного брандспойта. Отливные помпы в лодке работали на полную мощность, но смогут ли они удержать лодку от затопления? Нет. Уровень поступающей воды медленно рос дюйм за дюймом, а там наверху находился «Пирль», ожидавший нас со своими пушками и крепким тараном. «U-41» искала безопасности на семидесяти пяти футах. Но чем глубже, тем сильнее давление воды, тем сильнее будет бить фонтан из пробоины в боевой рубке, поэтому скорее наверх, несколько ближе к опасной поверхности. Вода, со свистом падающая на дно трюма, продолжает подниматься, но уже в меньшем количестве. На пятидесяти футах отчаянно работавшие помпы задержали уровень воды на одной высоте. Ясно было, что пятьдесят футов являются предельной глубиной для нашей лодки, выше которой нельзя было идти без риска. Мы добились временной безопасности.

Лодка медленно скользила под водой, стараясь уйти от своего опасного противника. Она поднялась еще выше. Вода продолжала вливаться через пробоину в боевой рубке, но теперь помпы сделали свое дело, трюм был осушен. Мы подняли перископ, чтобы осмотреться. Зисс тоскливо рассматривал лицо командира. Челюсти Ханзена сжались, его карие глаза сузились.

«Противник все еще здесь!» — воскликнул он и опустил перископ. «U-41» снова ушла на свой «потолок» в пятьдесят футов и изменив курс, уходя от своего надводного врага. В боевую рубку с монотонным журчанием вливалась вода, а помпы все гремели и стучали.

«Поднять перископ!» И снова Зисс бросил напряженный взгляд на профиль командира у окуляра перископа. Рот Ханзена судорожно сжался, и он сказал изумленным тоном:

«Он только в сотне ярдов от нас!» — Затем он крикнул с внезапной тревогой:

«Ныряй скорей-скорей, он нас таранит!»

Длинные, томительные мгновения, в течение которых глубомер невероятно медленно показывал, что лодка начала тонуть. Странно, как медленно тянутся события, когда жизнь играет со смертью. Затем неожиданный сотрясающий удар. Сначала у нас всех сверкнула мысль, что в лодку попал снаряд. Но никакие снаряды не могли попасть в погруженную «U-41». «Пирль» просто таранил ее. Лодка качалась из стороны в сторону.

«Теперь конец», — пробормотал Зисс и ждал звука воды, вливающейся в корпус.

Но единственный звук падающей воды производился фонтаном, бившим через старую пробоину в боевой рубке. Если бы таранный штевень Пирля нанес удар по лодке секундой раньше, то он разбил бы боевую рубку. А сейчас он просто лишь задел ее и сбил перископ.

Было ясно, что патрульный корабль тем или иным путем выслеживает подводную лодку. На глубине пятидесяти футов, на которой держалась лодка, она, конечно, не могла быть видна сверху. Что-то оставлено в след на поверхности.

Судя по обстоятельствам положение «U-41» было достаточно катастрофично. При наличии воды, вливавшейся в пробоину боевой рубки, она могла лишь слепо пробираться вперед на глубине пятидесяти футов. Но к наступлению ночи можно было надеяться, что «Пирль» потеряет в темноте след лодки. Зисс посмотрел на свои часы, они показывали шесть. День был долог. Ночь могла набросить свою милосердную завесу только в двадцать, т. е. через четырнадцать часов. «U-41» не могла так долго оставаться под водой. Ее батарея уже была частично израсходована, и при большом количестве энергии, которое требовалось для того чтобы приводить в движение помпы, батарея не смогла бы дотянуть до ночи.

Лодка ползла под водой змеиной поступью, чтобы всемерно экономить энергию. При наличии срезанного перископа она была лишена возможности наблюдать противника. Правда, имелся еще небольшой вспомогательный перископ, но для пользования им лодка должна была всплывать так близко к поверхности, что наличие поблизости неприятеля могло оказаться роковым. Было ясно, что «Пирль» все еще идет по следу лодки. Можно было слышать шум его винтов. Иногда этот шум слышался прямо наверху, иногда справа или слева, но всегда достаточно близко от лодки. «Пирль» мог отдать свой якорь, стравить пятьдесят футов якорного каната и подцепить лодку как большую рыбу.

Прошло утро и полдень. Стало ясно, что игра не может долго продолжаться. Воздух в лодке был невыносимо испорчен. Плотность батареи становилась все меньше и меньше. Вскоре энергии будет недостаточно, чтобы откачать воду, вливающуюся сквозь пробоину в боевой рубке. Тогда «U-41» будет вынуждена всплыть на поверхность и всплывает лицом к лицу с «Пирлем», шум винтов которого продолжал упорно следовать за нами.

Около двух часов пополудни шум винтов «Пирля» как будто стал слышаться слабее. Люди в лодке думали, что уши их просто обманывают. Нет, шум винтов сделался на один момент громче, а потом стал снова затихать.

«Может ли быть, чтобы он нас потерял?» — воскликнул Ханзен, обращаясь к Зиссу и едва смея мечтать о подобном счастье. Зисс провел рукой по коротко остриженной голове и нахмурился, сомнительно покачав головой.

Только через два часа после этого момента рискнули мы всплыть, чтобы бросить взгляд во вспомогательный перископ.

Оказалось, что «Пирль» действительно исчез. «U-41» сразу же всплыла. Секрет таинственного преследования стал теперь совершенно ясен. Снаряд, поразивший «U-41» в ватерлинию, сделал в корпусе вмятину. В этом месте были расположены топливные цистерны, и в результате получился жирный масляный поток. Вытекая на поверхность, соляр оставлял тот след, по которому шел «Пирль». Он потерял его после полудня, когда море засвежело, и в пенящихся волнах след стал постепенно теряться. Лодке помогло и скисание собственных машин «Пирля». Когда они тремя часами позже снова заработали, то след лодки был уже окончательно потерян.

«U-41», кое-как заделав пробоины в корпусе, направилась на юг в Гельголанд.