33 года на аэродроме или воспоминания авиатехника

Предстоял капитальный ремонт аэродрома Чкаловский, а потому наш полк был перебазирован в город Остров Псковской области.

Аэродром Остров начал действовать после большого ремонта. Подходы ещё не были готовы, но самолеты летали уже во всю. Но Ту-22 этой недоделки не простил. Где-то через пару месяцев нашей работы на этой полосе произошла катастрофа.

Шли ночные полёты, садились последние машины. «Тушка» садилась с большой посадочной скоростью, луч прожекторов «РП» не убирали… Положение хорошо оценил оператор самолета, который был опытным летчиком и уже на глазок определил, что им полосы не хватит. Поэтому он решил заранее самолёт обесточить, чтобы при ударах не загореться, как часто бывало в подобных ситуациях. Так он и сделал, обесточил самолёт. Полоса быстро уходила…

Забегая вперёд, сразу назову причину этой катастрофы. Летчик после посадки не убрал до нужного положения оба «РУДа» И по этой причине оборвало парашюты и скорость падала медленно. А ещё и тяга двигателей была велика. Лётчик своевременно выключил двигатели, но остановить машину было невозможно. Самолет выкатился далеко за пределы ВПП. Местность вся была изрыта ямами, оврагами. Несколько ям самолёт перескочил. Остановила его движение большая яма… Самолёт нырнул в неё по самую кабину летчика. Кабина штурмана и вся носовая часть деформировалась так, что все блоки, всё оборудование, а также кресло со штурманом ушли под кабину летчика… К счастью, самолёт не загорелся. Летчик и оператор остались живы.

На место прибыла аварийная команда, санитарная и пожарная машины. Вокруг стояла зловещая тишина, темнота, как будто специально над нами шутила природа, после грохота, который мы испытали за лётную смену. Таков финал этой трагедии. Этот случай имеет продолжение…

Штурман, который погиб, был не из этого экипажа, а «родной» штурман, которого звали Николаем, был тогда в служебной командировке. Это его спасло. После похорон коллеги, Коля запил… Потом лечение в госпитале, и только через пару месяцев его допустили к полётам, да и то не сразу на Ту-22, а сначала на Ту-16, и то по чуть-чуть.

Меня в это время перевели на повышение. В этой же части я попал в отдельный спасательный отряд. Тоже на самолёты Ту-16.

В отряде было три самолёта. Разведку погоды, как правило, выполняли на Ту-16. И вот сидим мы на камнях-валунах тепленьких, прогретых ещё днем горячим солнцем, в ожидании прибытия летного экипажа. Вот и автобус с экипажем. Смотрю, вместе с остальными вышел из автобуса Николай, в руке сумка с кислородной маской и штурманский портфель. Я понял, что он полетит на нашем самолёте. Время поджимало, поэтому экипаж направился сразу к самолёту по своим рабочим местам.

Летали они минут 30-35. Сели, зарулили, выходят все из самолёта, их опрашивает техсостав, все идет своим чередом. Увидев среди других меня, Николай сразу направился ко мне, подошёл, пожал руку и начал рассказывать, какое с ним произошло приключение… Перед ближним приводом его вдруг ударило в кабине током.

Меня это насторожило, и я начал расспрашивать его более подробно, ибо такого у меня ещё не встречалось. Да и как такое возможно чисто теоретически? Поговорили, потом подъехал автобус и их увезли. А я, озадаченный, пошёл за тестером. Взял тестер, поднялся в кабину, сел на место штурмана и давай рассуждать, ставя перед собой разные версии.

Все замеры показали, что в кабине никаких источников напряжения нет. Я понял, однозначно, что ударить его могло только напряжение переменного тока 115 вольт. Но в любом случае штурман должен был любой частью тела попасть под потенциал фазы 115 вольт, а другой частью коснуться корпуса самолёта. Все переискал, но ничего не нашёл.

На следующий лётный день опять тот же самолёт подготовили к вылету. Экипаж подъехал, время ещё было в запасе, и Коля подошёл ко мне и спросил, как с замечанием о потряхивании током? Я ему подробно все рассказал и посоветовал на посадке быть спокойнее и контролировать свои действия. Они улетели. А меня заинтересовала одна деталь, на первый взгляд, не имеющая отношения к случившемуся… Сколько раз Николай после полета со мной здоровался за руку, столько раз я замечал, что рука у него сильно дрожит.

Через 40 минут самолёт сел. Я решил внимательней присмотреться к Николаю и подробно обо всем опросить, имея ввиду, какую позу он занимал в момент удара его током? Я так и поступил. Внимание мое привлекло его возбужденное состояние, а рука опять сильно дрожала.

В конце концов я сделал свой вывод. В момент посадки, когда до бетонки остаются считанные метры, у штурмана, сидящего в самом носу самолета, впечатления и ощущения не из приятных. А если поддаться чувству страха, то ощущение становится ещё хуже. Может быть, Николай в момент посадки принимает в кабине неестественную позу? Хватается руками за борта кабины?

И вот Николай опять сообщает мне, что его ударило током. Я всячески стал его успокаивать, пытаясь всё же выудить его позу при посадке, но чувствовал, что именно тут он что-то скрывает. У меня созрел план! Я сам займу место штурмана в кабине и попробую войти в роль и состояние Коли.

И вот я занял его кресло, повернулся по полету и представил, как земля летит мне в лицо. Я тут же судорожно уперся ногами, а правая рука просилась держаться за специальную кожаную ручку на потолке, служащую для этой цели. Ручка была старенькой и изрядно потертой. Тут я ещё больше стал сторонником мысли, что эта ручка уже имеет какой-то контакт с самолетом и теперь достаточно только левой рукой попасть под фазу напряжения 115 вольт, как ударит током. Но куда же упирался левой рукой Николай?

Я стал водить левой рукой вокруг, ища ответ на этот вопрос… И нашёл. Внимание мое привлек переключатель с надписью РСИУ, расположенный на верхней левой панели. Заглянув за панель, я увидел, что клеммы у переключателя были оголены. Николай был хорошего телосложения, и кисть его руки была намного больше моей. На посадке, когда наступал самый «страшный» момент, он левой рукой хватался за верхний левый пульт и пальцами руки доставал до голых клемм переключателя. Я был убежден в своей правоте на все 100%.

Я решил, что правду Николаю не скажу, а дам ему гарантию, что самолет абсолютно исправен. А это у него всего лишь такое ощущение, так иногда бывает… Я сказал ему, что надо взять себя в руки и на посадке постараться быть абсолютно спокойным. Я вселил в него уверенность об исправности самолёта. А на клеммы переключателя я наложил листовой хлорвинил и прихватил эту накладку клеем, на случай, если он или кто другой опять схватят это место.

Ждать долго не пришлось.

Опять на разведку летит Николай. Прилетели, выходит Николай и сразу ко мне, такой довольный, улыбается и говорит : «Аркадий, ты оказался прав, большое тебе спасибо, током не било!»

Закончилась служба в городе Остров, мы вернулись домой уже на переоборудованный аэродром. Опять будни, полеты. А потом – трагедия.

Этот случай произошёл в апреле. Самолет возвращался домой после выполнения задания. Полет проходил над Балтийским морем, пролетали возле Польши. Вдруг загорелось табло «пожар левый двигатель», началась сильная вибрация самолёта. Командир экипажа дал команду «Покинуть самолёт!» Оператор эту команду выполнил четко, захватив с собой ракетницу, которая здорово его выручила. Затем была очередь штурмана. Это был тот самый Николай. Команда, очевидно, застала его врасплох. Спасательная лодка была отстегнута…

Николай был хороший пловец, но до берега оказалось примерно 2 км, а вода в апреле холодная. Все трое катапультировались, но друг друга не видели. Оператор находился в лодке и подавал сигналы из ракетницы. Его заметили польские рыбаки и подняли на судно. Он объяснил им, что на воде должны быть ещё двое. Минут через 10-15 заметили ещё одного, это был летчик. Он тоже лежал в лодке, хотя и потерял сознание. Его удалось спасти. Николая долго искали и не нашли. И только в мае месяце его тело обнаружили на берегу польские жители… Вот такая судьба человека.

Владимир РИГМАНТ