11

Знаменитость

Безопасность нации и мира была укреплена благодаря его (фон Брауна) громадным познаниям и его исключительным достижениям.

(Президент Дуайт Эйзенхауэр)

После успешного запуска на орбиту спутника «Эксплорер-1» Вернер фон Браун, приближавшийся к своему сорокасемилетию, стал знаменитостью. Он был любимцем прессы, его уважали власти в Вашингтоне и, что неудивительно, в Голливуде. Он не был такой важной персоной, как Джо Димаджио, или Мэрилин Монро, или Элвис Пресли, но он достиг известности, редкой для ученого. Он сделал занятия наукой и техникой не только уважаемыми, но и увлекательными. Школьники писали ему восхищенные письма, и он отвечал им личными письмами и фотографиями с автографом.

Есть один вопрос о Вернере фон Брауне, который почти никогда не задают: почему военные, на которых он работал, позволили ему стать общественным деятелем и знаменитостью? Фактически этот вопрос можно было задать еще в декабре 1946 года, когда фон Браун впервые выступил перед журналистами. Почему армия позволила этому человеку, прибывшему в Соединенные Штаты без визы и паспорта, публично выступать по вопросу, который с полным основанием можно было отнести к военным разработкам? Почему фон Брауну, еще не ставшему тогда гражданином США, было позволено писать статьи в «Кольерс», публиковать книги, быть консультантом у Диснея и говорить о ракетах в популярной телепрограмме? Почему ему еще до запуска «Эксплорера-1» было позволено стать самым узнаваемым государственным служащим, участвующим в разработке ракет и спутников?

Наиболее очевидной причиной было то, что фон Браун способствовал поддержанию репутации армии. Он не забывал, что армия является его первым и основным работодателем, и не допускал, чтобы что-либо мешало его работе для армии. В своих публичных выступлениях фон Браун ограничивался основами ракетной техники, то есть открытой, хотя и не общеизвестной информацией, а также мыслями о будущих космических полетах.

Менее очевидным является ответ на вопрос, почему фон Брауну позволили выступить перед прессой менее чем через два года после приезда в США. И здесь нужно принять во внимание положение сухопутных войск в вооруженных силах после окончания Второй мировой войны.

С выделением в 1947 году военно-воздушных сил в отдельный род войск положение сухопутных войск стало ухудшаться. ВВС и ВМФ начали развивать собственные ракетные программы, и сухопутные войска были вынуждены конкурировать с ними за финансирование. Фон Браун и его группа работали именно для сухопутных войск, а не для ВВС или ВМФ, потому что сухопутные войска контролировали территорию Германии и могли использовать захваченное оборудование и персонал. Благодаря этому их программа включала в качестве исполнителя лучшего в мире специалиста по ракетам, каким вполне мог считаться фон Браун, конструктор «Фау-2» и человек, способный убеждать.

После вывода на орбиту спутника «Эксплорер-1» конкуренция за финансирование между родами войск усилилась. Спустя несколько дней после запуска президент Эйзенхауэр издал указ, возлагавший руководство всей деятельностью, связанной с космосом, лично на министра Мак-Элроя. Для координации формируемой военно-космической программы Мак-Элрой учредил Управление по перспективным исследовательским проектам. Эйзенхауэр и Мак-Элрой считали, что они могут контролировать действия военных, но Сенат и сами военные считали иначе.

В 1958 году лидер сенатского большинства Линдон Джонсон внес резолюцию о создании сенатского Специального комитета по астронавтике и исследованию космоса. Резолюция была поддержана 78 голосами против одного. Единственный голос «против» подал сенатор от Луизианы Аллен Эллендер, который был в принципе против всех новых комитетов и не собирался делать исключение для космоса.

Вскоре после успешного вывода на орбиту «Эксплорера-1» Капитолийский холм подвергся нашествию штабных офицеров и пресс-атташе сухопутных войск, рекламировавших свою программу. Они хотели получить финансирование для создания ракетного двигателя, который мог бы поднять на орбиту корабль весом в 15 т, способный нести пассажира. В июне 1958 года военно-воздушные силы, опасаясь, что запуск спутников может быть целиком возложен на сухопутные войска, распространили информацию о своей готовности к запуску с помощью БРСД «Тор» спутника весом 453 кг. Сухопутные войска скоро заговорили о запуске спутника весом 680 кг.

Вскоре Вернер фон Браун выступил перед комитетом конгресса, отстаивая предложенные сухопутными войсками ракетные двигатели большой мощности и, тем самым, в завуалированной форме прося у правительства поддержки для широкой космической программы.

В области ракетной техники и полетов на Луну нам нужна хорошо спланированная долговременная национальная программа, максимально использующая результаты, полученные при разработке баллистических ракет и сверхзвуковых самолетов. Нужно обеспечить твердое финансирование этой программы, которое позволит стабильно выполнять ее в течение ряда лет.

Существует крайняя необходимость в дополнительных средствах для фундаментальных и прикладных исследований в этой области и для создания более мощных ракет-носителей.

В своем выступлении фон Браун постоянно переступал через тонкую черту, отделявшую национальную оборону с баллистическими ракетами от национальной гордости, воплощенной в мощных ракетах-носителях для запуска спутников и дальних полетов в космос.

В то время как для системы ракетного оружия с четко определенными характеристиками имеется вполне достаточное финансирование, средств для работы на перспективу постоянно не хватает. Например, сейчас у нас нет по-настоящему мощного ракетного двигателя просто потому, что ни одна из наших программ по созданию боевых ракет не нуждается в них. Но, чтобы победить русских в соревновании за первенство в космосе, оно нам крайне необходимо, а разработка и освоение такого двигателя займут несколько лет.

Затем он попросил Луну.

Здесь находится подлинная угроза нашей безопасности, и нейтрализовать ее может лишь незамедлительное принятие хорошо спланированной и четко определенной программы Соединенных Штатов в области космических полетов.

Конгрессменам не нужно было разбираться в ракетах, чтобы понять суть проблемы. Советский Союз — коммунистический монстр — захватывал земные континенты. Теперь он хотел захватить и небеса. Соединенные Штаты столкнулись с реальной угрозой жить под советским небом. Свободному миру нужен был спаситель, а более подходящего кандидата на эту роль, чем фон Браун, у конгрессменов не было. Перед ними был пророк, человек, объявивший, что национальная безопасность может быть обеспечена и мечта об исследовании космоса осуществима, нужно лишь проявить смелость в достижении поставленных целей.

Лидеры нации поверили в откровение фон Брауна. Они решили залезть поглубже в государственный карман и купить мечту о национальной безопасности и национальной гордости.

В то время как два советских спутника летали вокруг Земли, яркими точками пересекая ночное небо, американцы стали думать, как это могло случиться. Как мог Советский Союз первым осуществить то, что американский народ считал крайне важным для своего существования как нации? Ясно, что у Советского Союза не было преимуществ ни в материальных ресурсах, ни в техническом оснащении, страна еще не восстановилась после войны. Политическая система также не могла этому способствовать, для американцев было аксиомой, что демократия во всех отношениях лучше коммунизма. Немецкие ракетчики, работавшие на СССР, не были лучше тех, которые работали на США. На самом деле, не было никаких оснований предполагать, что немецкие ракетчики участвовали в запуске советских спутников. Постепенно в сознании американцев выкристаллизовалась истина: советские инженеры и ученые, занимавшиеся ракетами, лучше американских. Система образования в Советском Союзе, по крайней мере в области естественных наук и техники, была лучше американской. С этим надо было что-то делать.

В 1958 году по предложению Комиссии конгресса по образованию и труду (Комиссии Эллиотта) фон Браун выступил с предложениями по усовершенствованию системы образования в США. Было вполне логично пригласить именно его, лидера команды, спасшей честь нации запуском «Эксплорера-1».

Фон Браун начал с надежных аргументов, выдержанных в духе «холодной войны»:

Коммунистическая угроза для свободного мира не ограничивается военными и политическими аспектами. Она включает все стороны нашей жизни: религию, экономику, промышленность, науку, технику и образование.

Причина возникшей проблемы, проявлением которой стал советский спутник, была в том, что контролируемая советским государством образовательная система выпускает квалифицированных инженеров и научных работников больше, чем наша.

Решение, предложенное фон Брауном, было следующим:

Во-первых, мы должны увеличить набор молодых людей для обучения профессиям, связанным с наукой и техникой. Во-вторых, мы должны сделать эти профессии более привлекательными, чтобы молодые люди их выбирали. В-третьих, необходимо постоянное стимулирование как в школе, так и дома; необходимы квалифицированные учителя, хорошие лаборатории и библиотеки, материальная помощь тем, кто нуждается в ней для получения высшего образования, стипендии и дотации для стимулирования учебы в аспирантуре.

Фон Браун был достаточно благоразумен, чтобы отметить, что любое законодательство, направленное на укрепление системы образования, не окажет существенного влияния на программы разработки спутников и управляемых снарядов в течение ближайших пяти лет.

По иронии судьбы, широкую известность выступление фон Брауна перед Комиссией Эллиотта получило не в связи с вопросами образования, а из-за его отношения к тому, как правительство обошлось с Робертом Оппенгеймером, руководившим созданием атомной бомбы. В ходе обсуждения выступления фон Брауна конгрессмен от Нью-Джерси Фрэнк Томпсон задал вопрос об Оппенгеймере, бывшем тогда директором Института перспективных исследований в Принстоне. В 1954 году после многих лет работы для страны на посту директора Лос-аламосской лаборатории и в должности председателя Генерального консультативного комитета Комиссии по атомной энергии Оппенгеймер был признан лояльным по отношению к своей стране, но создающим риск для ее безопасности. Он был исключен из системы, которую сам помогал создавать.

Томпсон спросил фон Брауна:

— Не считаете ли вы прискорбным тот факт, что из политических соображений страна лишилась услуг доктора Оппенгеймера?

— Несомненно, — ответил фон Браун, — обстоятельства, при которых он был уволен, больно задели все научное сообщество.

— Я согласен, — сказал Томпсон. — Я полагаю, это возмутительно.

— Да, то, как все это было сделано, возмутительно.

Хотя фон Браун отказался обсуждать аспекты дела Оппенгеймера, связанные с безопасностью, он подчеркнул абсурдность этого дела, заявив: «Я полагаю, британцы посвятили бы его в рыцари».

Имел ли фон Браун к этому отношение или нет, но федеральное правительство на протяжении последующего десятилетия щедро вкладывало деньги в техническое и естественнонаучное образование, пока Советский Союз не потерпел поражения в соревновании за первенство в космосе. После этого соперниками США в интеллектуальной и технической областях стали другие страны.

Пятнадцатого мая 1958 года Сергей Королев руководил запуском третьего советского спутника, на котором были установлены приборы для измерения тяготения и радиации. По советским данным, спутник весил 1,3 т. Поскольку третий советский спутник был в 16 раз тяжелее, чем первый, то было логично (но, как оказалось, ошибочно) предположить, что советская космическая программа быстро перешла к более мощным и притом надежным ракетам-носителям. Королев совершенно обоснованно мог считаться самым выдающимся советским специалистом в области техники, эквивалентом Вернера фон Брауна и Роберта Оппенгеймера, вместе взятых.

В СССР было обычной практикой обращаться с учеными так же плохо, как обошлись с Робертом Оппенгеймером в США. При Сталине Королев жил и работал в лагере. При Хрущеве он был обречен на безвестность. Коммунистическая идеология представляла спутник достижением Коммунистической партии и советского народа. Если Королев и упоминался, то только как Главный конструктор. Если ему позволяли выступать публично или писать о космической программе, он делал это под псевдонимом профессор К. Сергеев. Он не мог выезжать за пределы Советского Союза. Насколько известно, единственной его поездкой за рубеж было посещение курорта в Чехословакии в 1964 году, когда у него стало сдавать здоровье. Все это с неизбежностью привело к тому, что на Западе Королев представлялся таинственным и зловещим гением.

Нравилось это ему или нет, но Вернер фон Браун был знаменитостью. До запуска «Эксплорера-1» материалом для прессы были спутники и исследование космоса. После запуска таким материалом стал человек, обеспечивший его успех. Журнал «Тайм» поместил портрет фон Брауна на обложку своего выпуска от 17 февраля 1958 года. Этому примеру последовали другие журналы.

«Тайм» опубликовал краткие биографические сведения о фон Брауне, и те, кто хотел составить более подробную биографию, пытались собрать дополнительную информацию. Чтобы задать тон последующих публикаций, Вернер фон Браун принял предложение еженедельника «Америкен уикли», распространявшегося в виде приложения к воскресным номерам газеты, самому рассказать о своей жизни. (До запуска «Эксплорера-1» фон Браун написал статью «Воспоминания о немецких ракетах», опубликованную в мае 1956 года в журнале Британского межпланетного общества, имевшем ограниченный тираж.)

«Человек космоса: история моей жизни» — рассказ Вернера фон Брауна о себе, записанный Кертисом Митчелом, появился в трех выпусках «Америкен уикли» от 20, 27 июля и 3 августа 1958 года. Если поверить фон Брауну на слово, то его биография — это простая история жизни человека, мечтающего об исследовании космоса. Он имел несчастье связаться с нацистами, которые использовали его мечту для своих черных дел. Подобно многим немцам, он оказался невольным пассажиром в поезде, который вел Гитлер. После поражения нацистов он приехал в Америку, чтобы помочь свободному миру и осуществить свою мечту. Каждый, кто пишет автобиографию, старается представить себя в выгодном свете. Многие не прочь приукрасить действительность. Фон Браун рассказал исправленную историю своей жизни, которую затем повторяли как попугаи его биографы, превратив ее в конце концов в миф.

Многие подробности жизни фон Брауна были уже известны. Другие факты и эпизоды были проверены позднее с помощью разных источников. Что поражает при чтении его автобиографической статьи через сорок лет после ее опубликования, так это искаженное изображение отдельных эпизодов и замалчивание некоторых фактов.

Фон Браун рассказал, как Генрих Гиммлер, рейхсфюрер СС и шеф гестапо, предложил ему должность, как он отказался и был впоследствии арестован гестапо по обвинению в нанесении ущерба разработке военных ракет из-за увлечения космическими ракетами. В своем рассказе фон Браун представал человеком, преданным науке и противником СС и нацистов. Он умолчал о том, что имел чин майора в СС, и поэтому у Гиммлера были все основания рассчитывать на проявление лояльности с его стороны.

Фон Браун также писал: «До нас доходили слухи о жестокостях в концлагерях. Поначалу в них было невозможно поверить». Он не упомянул, что не понаслышке знал концлагерь «Дора», поставлявший рабочую силу для изготовления «Фау-2».

Ученый сообщал о том, как его поздравляли, когда «Фау-2» стали боевым оружием: «Вы можете гордиться своими „Фау-2“. Это наше единственное оружие, которое противник не может остановить. Они бьют по Лондону каждый день». По утверждению фон Брауна, он ответил: «Это удачная ракета, но мы запускаем ее не на ту планету».

Фон Браун подробно описал, как Советский Союз захватил завод «Миттельверк» и нанял немецких специалистов для управления им. Однако он не упомянул, что члены его ракетной группы вместе с СС руководили этим заводом во время войны и что они использовали рабский труд узников лагеря «Дора».

Путешествуя по миру и упиваясь славой, пришедшей к нему после запуска «Эксплорера-1», в начале сентября 1959 года фон Браун оказался в Лондоне. Английский репортер спросил его: «Как вы теперь относитесь к своей работе во время войны и к последствиям, которые она имела для моей страны?» Фон Браун ответил: «Я очень сожалею, что наука была использована во зло, но старая английская поговорка гласит: „Права моя страна или нет, но это моя страна“, и это относится также и к Германии». Позднее в этой поездке он был больше склонен к раскаянию, когда говорил о результатах налетов «Фау-2» на Лондон. «Лондон всегда был моим любимым городом, — говорил он. — Я сожалею о случившемся».

Постепенно менялся круг людей, близких фон Брауну. В 1959 году его учитель и один из создателей современной науки о ракетах, Герман Оберт, вернулся в Германию. Там он и его жена жили на скромную учительскую пенсию. Оберт работал на американскую армию только четыре года, и его адвокаты в США не смогли добиться подходящей пенсии или стипендии, которая позволила бы ему остаться. Второго июня 1960 года жена Вернера фон Брауна Мария родила их третьего ребенка, которого они назвали Питер Константин. Те, для кого, как для Оберта, космический полет был фантазией, сходили со сцены, а рождались те, для кого он станет обыденным делом.

Известность заманчива. При умелом с ней обращении слава переходит в легенду, а потом в бессмертие. Вернер фон Браун знал, что нигде этот переход не умеют делать лучше, чем на фабрике грез в Голливуде. Разумеется, при этом за драматичность сюжета приходится расплачиваться исторической точностью.

В начале 1959 года студия «Коламбия пикчерз» активно работала над фильмом, основанным на событиях из жизни фон Брауна и получившим название «Я стремлюсь к звездам». Фильм должен был сниматься при содействии самого фон Брауна и его работодателя, американской армии. Работа над картиной вскоре превратилась в битву между голливудским представлением о художественном творчестве и армейским пониманием исторической точности и политической целесообразности.

Продюсер фильма Чарльз Шнир 14 апреля представил первый вариант сценария Гордону Харрису, офицеру из Хантсвилла, ответственному за информирование общественности. Некоторое время рукопись ходила между ними туда и обратно, по мере того, как Харрис делал на ней замечания, которые, по его мнению, должны были улучшить ее. У Шнира было свое понимание того, как следует представить эту историю, не всегда соответствовавшее пожеланиям военных.

С неизбежностью возникали личные конфликты. Режиссер фильма Ли Томпсон рассказывал: «Мы с фон Брауном невзлюбили друг друга с первого взгляда. Спустя некоторое время он мне уже почти понравился, почти, но не совсем». Томпсон был англичанином, и на его отношение к фон Брауну могли повлиять воспоминания о «Фау-2», падавших на Лондон.

Работа над фильмом, отягощенная грузом личных конфликтов и не очень удачным сотрудничеством с армией, была все же завершена. В июне 1960 года начальник информационной службы сухопутных войск устроил частный показ фильма для высших правительственных чиновников, включая министра обороны, министра сухопутных войск, начальника штаба сухопутных войск и еще ряд представителей исполнительной власти.

Сенаторы от Алабамы Листер Хилл и Джон Спаркмен совместно с корпорацией «Коламбия пикчерз» организовали для сенаторов и членов Палаты представителей предварительный просмотр фильма, основанного на биографии любимого приемного сына Алабамы. Просмотр был назначен на 17. 30 во вторник 21 июня 1960 года в зале заседаний нового здания Сената. Роль Вернера фон Брауна исполнял обладавший тевтонской внешностью Курт Юргенс, белокурый, суровый и спокойный. Юргенс и другие актеры, занятые в фильме, обычно исполняли характерные роли и не были звездами первой величины.

Медленно погас свет, и на экране появились титры фильма. Фильм рассказывал историю жизни фон Брауна с того дня, когда он впервые заинтересовался ракетами и до запуска искусственного спутника Земли. Те, кто знал фон Брауна, восприняли фильм так, как он этого заслуживал — как вымысел, рассчитанный на драматический эффект. Особенно надуманной и нелепой была побочная романтическая сюжетная линия: секретарша фон Брауна на Пенемюнде, изображенная английской шпионкой, и американский журналист, делающий себе имя на критике фон Брауна за сотрудничество с нацистами. Настоящая секретарша фон Брауна, которая никогда не была шпионкой и вышла замуж за одного из ученых, приехавших в США по проекту «Пейперклип», была очень расстроена. Когда снова зажегся свет, аудитория вежливо зааплодировала фильму и фон Брауну. Фон Браун смешался с толпой и принимал поздравления на приеме, последовавшем за просмотром фильма. Покидая прием, он дал понять своему другу и биографу Эрику Бергаусту, что фильм ему не понравился. Это не была история его жизни, это не был миф, который он сам сотворил, это был голливудский вымысел.

Официальная премьера фильма «Я стремлюсь к звездам» состоялась в Вашингтоне три месяца спустя, 28 сентября 1960 года. Это был благотворительный сеанс, организованный с целью обеспечения жильем вдов армейских офицеров. На премьере присутствовала Мейми Эйзенхауэр, бывшая замужем за отставным офицером, а также начальник штаба сухопутных войск генерал Джордж Декер. Присутствовал и Вернер фон Браун, старавшийся максимально использовать ситуацию, хотя фильм ему и не нравился.

Критикам он тоже не понравился. Журнал «Тайм» был откровенен в своей оценке картины и ее художественных достоинств:

Он (фильм) взрывается нечленораздельным потоком пошлостей о забвении научным сообществом своего морального долга. Создатели фильма, вероятно опасаясь возможной общественной реакции на нацистское прошлое фон Брауна и разделяемую им ответственность за атаки «Фау-2» на Лондон, перестарались, подчеркивая его вину. В результате этого герой выглядит жизнерадостным соучастником массовых убийств, любезным фанатиком, для которого важны только ракеты и которому наплевать на людей, которых они убивают. В конце фильма безразличие фон Брауна к вопросам морали сомнительным образом оправдывается научными достижениями этого гениального человека. У фон Брауна, вероятно, есть основания для иска за клевету, но лучше всего для него было бы проигнорировать фильм. Это же можно посоветовать каждому.

Фильм «Я стремлюсь к звездам» оказался также громоотводом для политических протестов. Жители Нью-Йорка вышли на улицы в знак протеста против него. В Лондоне люди, помнившие ужас, который «Фау-2» принесли в город в 1944 и 1945 годах, также выставили против него пикеты. В Антверпене, на который упало свыше 1200 ракет «Фау-2», больше, чем на всю Англию, городские власти просто запретили показ фильма.

Американская армия, долгое время сохранявшая свой контингент войск в Германии, постаралась поддержать фильм. Директива из штаба сухопутных войск, посланная в Гейдельберг, гласила: «Фильм „Я стремлюсь к звездам“ создавался при полной поддержке министерства сухопутных войск. Желательно оказать фильму поддержку, включая показ в вестибюлях кинотеатров, встречи с военными и гражданскими деятелями и организацию рекламы». На немцев все это не произвело впечатления. В Мюнхене фильм был освистан левыми, оскорбленными демонстрацией американских ракет.

Для подростков, которые хотели большего, чем смутное воспоминание о субботнем сеансе, компанией «Делл комикс букс» была издана версия фильма в виде комиксов. Эта версия жизни фон Брауна, повторявшая выдумки фильма, была скучной, претенциозной и безобидной, что вполне соответствовало ее цене в 10 центов.

После короткого и маловпечатляющего показа в кинотеатрах фильм благополучно исчез из виду. Миф о жизни фон Брауна, который он так тщательно создавал, был похищен Голливудом и превращен в банальный вымысел. Для Вернера фон Брауна создание его кинобиографии, прошедшее в соответствии с американской традицией конституционных гарантий свободы самовыражения, стало унизительным опытом.