Лодыгин Александр Николаевич

ГЛАВА ПЯТАЯ

АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ЛОДЫГИН

(1847–1923)

Явление нагревания током проводника, по которому он проходит, привлекло внимание наблюдателей, экспериментировавших с током с первых же дней его получения. Многочисленные экспериментаторы нагревали проводники током до очень высокой температуры, даже до температуры свечения. Теоретически явление нагревания током было предметом изучения многих ученых, но только акад. Ленц и Джоуль в 1833 и 1835 гг. установили своими экспериментальными и теоретическими работами закон тепловых действий тока, известный нам под именем «закона Ленца-Джоуля». Этот закон установил определенное соотношение между силой тока, проходящего по проводнику, электрическим сопротивлением проводника и длительностью прохождения тока, с одной стороны, и количеством выделяемого тепла, — с другой, и, таким образом, дал возможность предвычислять факторы, обуславливающие определенный нагрев проводника.

Конечно, возможность получить сильно накаленный током проводник вызвала стремление использовать эту возможность для устройства нового типа электрического источника света, притом достаточно слабого, тогда как известные в то время дуговые лампы могли служить только в качестве мощных источников света. Между тем на практике нужны были лампы относительно небольшой силы света, простые в обращении, например для освещения жилищ, небольших помещений и т. п.

Интересно проследить, как для этой цели последовательно предлагалось использовать самые разнообразные электрические явления: световые явления, происходящие при прохождении тока через газы, явления люминесценции под влиянием электрического разряда, явления свечения при прохождении тока через плохой контакт и т. п. Но в числе явлений, которыми предлагалось воспользоваться, на первом месте, конечно, стояло явление нагревания проводника проходящим по проводнику током. Казалось, что явление это настолько простое, что и изобретать, собственно, нечего: стоит только взять тугоплавкий проводник, выдерживающий высокую температуру, и пропустить через него достаточно сильный ток, предохранив проводник так или иначе от сильного окисления. Такие предложения и появлялись неоднократно. Прежде всего предлагали накаливать платиновую или иридиевую проволоку, затем в качестве накаливаемого проводника предлагался уголь и т. п.

Над осуществлением угольной или металлической лампы накаливания трудились много и долго. В 40-х и 50-х годах много работал над этими лампами французский инж. Шанжи; его конструкции сильно приближались к конструкциям, получившим впоследствии применение, но сами они все же дальше лабораторных опытов не пошли. Интересно отношение к работам Шанжи Парижской академии наук. Особая комиссия, выделенная Академией, под председательством члена Академии Депре вынесла решение, что так как Шанжи изобретает свои лампы с целью извлечения прибыли, то он не заслуживает имени ученого и Академия не должна заниматься его работами.

О всех подобных лампах писали в журналах, делались сообщения в академиях и ученых обществах, на них выдавались привилегии, но ни одно из этих изобретений не получило практического применения — лампы оказывались недолговечными, очень непостоянными, требовавшими довольно сильного тока и в общем обладавшими недостатками, которые не давали надежды на возможность их устранения. Это обстоятельство вызвало на долгое время снижение интереса к лампам, основанным на накаливании проводника.

Недоверие к лампам накаливания было настолько большим, что один из крупнейших электриков-изобретателей, придумавший в 1878 г. совершенно оригинальную, внушавшую большие надежды лампу накаливания, не обнаружил сам к ней большого интереса, не стал заниматься ее усовершенствованием, что, конечно, не могло способствовать ее распространению. Этим изобретателем был П. Н. Яблочков, предложивший свою «каолиновую лампу», т. е. лампу, в которой в качестве калильного тела применялись стерженьки разной формы из каолина или другого ему подобного материала. А между тем во время своего появления (1877 г.) эта лампа могла бы иметь большой успех, как показала появившаяся на десять лет позже лампа Нернста, основанная на том же принципе.

Впрочем нельзя удивляться отношению Яблочкова к своей каолиновой лампе. Изобретение ее совпало по времени с громадным успехом Яблочковской свечи, и изобретатель был целиком увлечен этим изобретением, тем более что он и теоретически считал дуговую лампу наиболее эффективной по сравнению с любой другой электрической лампой.

И вот в это время появляется другой изобретатель, который начинает заниматься этим источником света и доводит его до такого состояния, что его лампу оказалось возможным применить на практике и к уличному, и к домашнему, и к специальному освещению. Этим смелым изобретателем был Александр Николаевич Лодыгин.

Александр Николаевич родился 18 октября 1847 г. в Тамбовской губернии. Он предназначался родными для военной службы и был помещен для получения образования в Воронежский кадетский Корпус. Из Корпуса Лодыгин перешел в Московское военное училище, из которого был выпущен офицером в армию в 1867 г. Повидимому, офицерская жизнь того времени мало удовлетворяла молодого офицера, как она не удовлетворяла других его современников, Яблочкова и Чиколева, и он скоро вышел в отставку. Это был период в России, когда молодые передовые люди стремились приблизиться к «простому народу», как тогда говорили, узнать его жизнь и способствовать его культурному развитию. Молодой Лодыгин, сняв офицерскую форму, поступает на Тульский оружейный завод в качестве сперва молотобойца, затем слесаря. Проработав некоторое время в Туле, Александр Николаевич перебирается в Петербург, где начинает слушать лекции в Университете. Его тянула в центр надежда осуществить свои изобретательские мысли, над которыми он начал задумываться еще мальчиком. Это были мысли об устройстве «летательной машины».

В Петербурге приступить к осуществлению своей машины Лодыгину не удалось, и ему пришла мысль предложить свое изобретение Французскому правительству. Это был 1870 г. Франция изнемогала в борьбе с Германией, и Лодыгин надеялся, что его изобретение принесет пользу стране, которой сочувствовала вся интеллигенция России.

С невероятными трудностями, преодолев все опасности, рискуя быть принятым за шпиона (что однажды и случилось), Лодыгин добрался до Парижа. Его надежды как будто бы начали оправдываться: Французским правительством были даны средства на осуществление его летательной машины и изготовление ее началось на заводах в Крезо. Однако, конец Франко-Прусской войны положил конец и надеждам Лодыгина. Отпуск средств был прекращен, постройка машины тоже, и Лодыгин очутился не у дел. Но в то время его начала занимать уже другая мысль, осуществление которой поставило имя Лодыгина на одну ступень с именами самых крупных пионеров электротехники.

Именно, он стал думать о «лампе накаливания». Сохранились сведения, что эта мысль явилась у него в связи с необходимостью снабдить освещением его летательную машину, для которой существовавшие в 70-м году дуговые лампы были, конечно, совершенно непригодны.

Молодой изобретатель возвращается в 1872 г. на родину и начинает работать над своей идеей. Его не смущает ни неуспех его предшественников, ни скептическое отношение современников. Интересно отметить, что для поддержки своего существования Лодыгин должен был поступить на службу в Петербурге в компанию, эксплоатировавшую газовое освещение, главнейшим конкурентом которого должны были, в случае успеха, явиться его электрические лампы. Александр Николаевич горячо принялся за работу. Отдав дань, как и его предшественники, опытам над применением в качестве калильных тел тугоплавких металлов, А. Н. Лодыгин перешел к изучению угольных проводников. Вот что пишет сам Лодыгин в своей брошюре «Заметка о дуговых лампах и лампах накаливания», изданной в Париже в 1886 г., о пути, по которому он пришел к предложенной им конструкции лампы накаливания. «При моих опытах над лампой с вольтовой дугой, производившихся 15 лет тому назад, я мог убедиться, что свет в дуговой лампе происходит только от накаленных концов угольных электродов и что свет, даваемый самой дугой, очень слаб.

Чтобы убедиться в этом, достаточно получить на экране посредством системы оптических стекол изображение вольтовой дуги и концов угольных электродов… Вольтова дуга, совершенно неизбежная в источниках электрического света, имеющих два угольных полюса, сама по себе не только бесполезна, так как не дает света, но и вредна, так как образующаяся поляризация поглощает известную часть энергии. Поэтому мне пришла в голову мысль заменить дугу цилиндром из угля, который, будучи нагреваем током, давал бы свет, не вызывая явления поляризации и, следовательно, не поглощая лишней энергии.

Я думал, что в этих условиях можно получить большее количество света при одинаковой затрате работы.

Таким образом, от двух угольных полюсов, соединенных вольтовой дугой, я перешел к одному тонкому угольному стержню, не имеющему разрывов.

Проектируя на экран изображение двух угольных электродов в 7 мм в диаметре, я нашел, что светящиеся концы у них образуют два конуса, имеющих 3,5 мм в диаметре и 3,5 мм в высоту. Таким образом, 38,5 мм2 угольной поверхности достигают той температуры, которая необходима для достижения накала. Но так как ток должен поддерживать на определенной высоте температуру всего объема конусов, тогда как светится только их поверхность, то я подумал, что, заменив оба конуса одним цилиндром такого же объема, уменьшив диаметр этого цилиндра и увеличив его длину, я получу большую светящуюся поверхность при том же объеме цилиндра и, следовательно, при том же токе. Правда, каждая единица этой поверхности будет давать менее света, так как если, не изменяя объема, увеличить поверхность, то потеря теплоты лучеиспусканием пропорционально увеличится, но сумма света останется та же самая, и ее дробление значительно облегчится».

Далее, в той же брошюре, Лодыгин говорит о том, как он, стремясь уменьшить сгорание угля и руководствуясь результатом опытов Прово и Дезень, показавшим, что охлаждение нагретого тела происходит гораздо скорее в газообразной среде, чем в пустоте, пришел к заключению о необходимости помещать накаливаемый уголь в «герметически закупоренный, пустой, прозрачный сосуд».

Наконец, основываясь на опытах Беккереля, показавших, что с возрастанием температуры нагретого тела сильно растет сила света, испускаемая единицей его поверхности, Лодыгин счел весьма желательным, по возможности, увеличить температуру накаливаемого тела. Признавая, что изготовляемые им нити не выдерживают сильного накала, Лодыгин высказывает надежду, что, усовершенствовав способы изготовления нити, можно будет получить лампы накаливания, по экономичности равные дуговым, и высказывает убеждение, что в будущем лампы накаливания станут даже более экономичным источником света, чем дуговые.

В 1873 г. Александр Николаевич мог уже публично демонстрировать свою лампу, по внешней форме напоминающую существующие в настоящее время многоваттные шаровые лампы.

В стеклянном шаровом сосуде, между двумя массивными медными стержнями, помещался стерженек из ретортного угля. Провода, подводившие ток, проходили через металлическую оправу в нижней части лампы. Стеклянный сосуд плотно («герметически») закупоривался. Воздух первоначально из лампы не выкачивался, так как изобретатель предполагал, что находящийся в стеклянном сосуде кислород будет израсходован раньше, чем сгорит весь угольный стержень, и дальнейшего сгорания не будет. Однако, опыт показал, что лампа горит всего 30 мин., и затем стержень перегорает. При дальнейшем усовершенствовании ламп воздух из сосуда уже выкачивался. На фиг. 21 и 22 изображены три вида ламп Лодыгина первоначальной конструкции.

Как видно из фигур, первоначальный вид ламп претерпел немало изменений. Накаливаемый уголь то имел вид треугольника вершиной вниз, то принимал форму цилиндрического стержня, расположенного вертикально или горизонтально. Менялось также устройство оправы лампы, через которую проходили вводы тока, и способы крепления оправ на стеклянном баллоне. Однако, форма баллона оставалась неизменно круглой. Конструкции ламп, предложенные первоначально Лодыгиным, отличались большой простотой, если сравнить их с конструкциями, предлагавшимися другими изобретателями до Лодыгина. Его лампы по виду весьма близко напоминали современные лампы накаливания, и недаром Фонтен в своем труде об электрическом освещении говорит, что лампа Лодыгина явилась соединительной чертой между существовавшими до него конструкциями и современными лампами. К сожалению, от этих простых конструкций скоро отступили.

Свои лампы Лодыгин неоднократно демонстрировал публично. Сохранилась программа одной из демонстраций в августе 1873 г. в Технологическом институте. Приглашения на эту демонстрацию рассылались от имени «Товарищества электрического освещения Лодыгин и К°». На пригласительных билетах было напечатано:

«Билет для входа на опыты электрического освещения по способу А. Н. Лодыгина 7 августа в 9 часов вечера в Технологическом институте». На билете печать Товарищества электрического освещения Лодыгин и К° с датой 7 августа 1873 г.

К билету рассылалось приложение:

«Порядок опытов электрического освещения по способу А. Н. Лодыгина».

Демонстрировались:

«1) Фонарь с углем в 10 мм длиной и 1,75 мм толщиной;

8) Опыты над управлением тока из общего коммутатора.

2) Сигнальный фонарь для железных дорог;

3) Подводный фонарь: а) для каменноугольных копей; б) для гидравлических работ; в) для пороховых заводов. Длина угля 40 мм, толщина 1,75 мм (и т. д.).

9) Уличный фонарь. Длина угля 70 мм, толщина 1,5 мм.

Примечание. 1. Каждый фонарь может быть зажжен и погашен отдельно.

2. Стоимость освещения безошибочно выведена из данных, предоставленных в «Teсhnologie Electrique» Du Moncel, стр. 199, т. II, изд. 3. Из книги этой видно, что действие электромагнитной машины Аллианс, считая проценты на капитал, погашение капитала, содержание машиниста, смазку и пр., обходится в 1 фр. 10 сант. в час. Сумма света, получаемая от четырехдисковой машины Аллианс, равна, по фотометрическим исследованиям, 250 карсельским лампам, машины же г.г. Грамма и Сименса дают свет в 900 карсельских ламп. Так как по способу Лодыгина машина Сименса освещает до 50 электрических ламп, а каждая из этих 50 ламп дает свет до 4 газовых рожков, то свет, получаемый от каждого газового рожка, при способе Лодыгина обходится от 0,5 до 1 сантима в час, т. е. 0,125 — 0,25 коп. Лампы и все принадлежности для освещения работы Бр. Дитрихсон».

Одними лабораторными демонстрациями А. Н. Лодыгин не ограничивался. Он применял свои лампы и для уличного, и для внутреннего освещения. Так, в том же 1873 г. по свидетельству Н. В. Попова на одной из улиц на Песках (ныне Советские улицы), в двух фонарях керосиновые лампы были заменены лампами Лодыгина. Лампы имели калильные тела, состоящие из стерженьков ретортного угля в 2 мм в диаметре, помещенных в стеклянных баллонах, из которых был выкачан воздух. Лампы питались от магнитоэлектрической машины Аллианс (переменного тока) системы Ван-Мельдена. «Освещение своей яркостью привлекало внимание многочисленной публики, сравнивавшей электрическое освещение с керосиновым».

Изобретением Лодыгина заинтересовалось и Морское министерство, вообще бывшее в то время самым передовым из правительственных учреждений России. Лодыгину предложили продемонстрировать свое изобретение уполномоченным морским офицерам. Демонстрация состоялась весной 1874 г. в Петербурге в конце Васильевского Острова в Галерной гавани (у Кроншпицев).

Лодыгин показал все этапы, через которые он прошел на своем изобретательском пути. Он показал нагревание током сначала железной проволоки, потом кусков кокса. На открытом воздухе куски кокса сгорали весьма быстро. После этого были показаны опыты накаливания угля в герметически закрытой стеклянной колбе без откачивания воздуха (лампа служила 30 мин.), а затем в колбе, лишенной воздуха.

К решению выкачивать воздух из колбы посредством воздушного насоса Лодыгин пришел не сразу. После неудачи с накаливанием угля в колбе с воздухом он пробовал бороться со сгоранием угля, поглощая кислород в колбе посредством сжигания в ней другого угля. Для этого он помещал в колбу два угля, первый из них при накаливании сгорал в 0,5 часа, но следующий горел более 1,5 час. Но этого было, конечно, недостаточно. Так как главнейшим недостатком лампы накаливания было более или менее быстрое перегорание накаливаемого угля, происходившее от недостаточной закупорки ламп, вследствие чего в лампы проникал воздух, то на борьбу с этим было прежде всего обращено внимание. Лодыгин сконструировал новую лампу, в которой герметичность закупорки была более совершенна и достигалась погружением нижнего конца лампы в масляную ванну, через которую и проходили провода, соединявшие накаливаемые угольные стержни с источником тока (фиг. 23).

Так как воздух из лампы не выкачивался, а расчет велся на израсходование запаса кислорода в лампе в начальный период горения, то конструкторы стремились оставить в лампе возможно меньший запас воздуха, для чего в лампу помещали массивный медный цилиндр, вытеснявший значительную часть воздуха. Для увеличения срока службы лампы она снабжалась, как было сказано, двумя угольными стерженьками, которые могли включаться по очереди. Стержень, который включали первым, работал в среднем 30 мин., второй же стержень, включавшийся, когда запас кислорода в лампе уменьшался, служил уже более 2 час.

Новая конструкция лампы была, конечно, гораздо менее удобна для обращения, чем предыдущая. Размеры лампы (около 30 см в диаметре), присутствие жидкого масла, необходимость ставить лампу вертикально — все это затрудняло ее применение. Но все же наиболее важным недостатком был чрезвычайно короткий срок службы лампы. Краткость срока зависела, как и раньше, главным образом, от присутствия в лампе воздуха. Опыт показал Лодыгину необходимость перейти к удалению воздуха из ламп, т. е. к изготовлению тех ламп, которые теперь носят название «пустотных».

1874 г. был счастливым годом для молодого изобретателя. На его изобретение обратила внимание Академия наук и присудила ему в августе Ломоносовскую премию в 1000 руб.

Присуждение этой премии сопровождалось довольно длительной борьбой в самой Академии, как это можно заключить из постановления специальной комиссии, образованной Физико-математическим отделением Академии наук для рассмотрения вопроса о выдаче Ломоносовской премии за 1874 г.

Постановление это (от 26 ноября 1874 г.) гласит:

«Так как сочинений на соискание премии Ломоносова в этом году представлено не было, то Комиссии оставалось воспользоваться правом, предоставленным ей § 7 «Правил». Согласно этому она выслушала заявление некоторых членов своих, а именно:

1. Акад. Вильд обратил внимание Комиссии на придуманный г. Лодыгиным способ разделения электрического света, производимого одним и тем же током, и полагал, что открытие г. Лодыгина принадлежит к числу приводящих к полезным, важным и новым практическим применениям, о которых говорится в § 5 «Правил».

2. Сообщается о том, что академики Зинин и Бутлеров выставили кандидатуру Ф. Ф. Бейльштейна за его работы в области химии. «Основываясь на мнениях своих сочленов Вильда, Бутлерова и Зинина, Комиссия признала труды как г. Лодыгина, так и г. Бейльштейна достойными премии, о чем и имеет честь донести Отделению. Вместе с тем, имея в виду § 12 «Правил», по которому премия не может быть раздроблена, а работы, заслуживающие назначения премии в том году, могут быть отлагаемы до следующего соискания, Комиссия считает долгом выразить, что с ее точки зрения можно было бы, отдавая справедливость более продолжительным и более научным трудам, назначить Ломоносовскую премию проф. Бейльштейну, а открытие А. Лодыгина, согласно упомянутому § «Правил», иметь в виду при следующем соискании Ломоносовской премии». Подписали гр. Гельмерсен, Н. Зинин, А. Бутлеров. Г. Вильд оговорил, что Комиссия предоставляет Отделению выбор между обоими кандидатами. С этой оговоркой согласились и прочие члены Комиссии.

К постановлению Комиссии приложено на немецком языке «донесение» акад. Вильда от 26 ноября 1874 г. об открытиях А. П. Лодыгина в области электрического освещения.

Свое «донесение» акад. Вильд начинает с напоминания об открытии в 1812 г. Г. Дэви [22] «гальванического пламени», описывает качества и недостатки электрического света и указывает на трудности, сопряженные с получением электрического тока от гальванических батарей. «В последнее время — пишет дальше акад. Вильд — нашли возможным производить электрический ток гораздо дешевле от магнито-электрических машин, приводимых в движение паровою силою… С тех пор получили особое значение старания придать электрическому свету большую ровность и достигнуть возможности разделять его по произволу на несколько менее ярких точек. В этом направлении сделано уже немало попыток, но они были до сих пор безрезультатны. Так, например, было предложено для разделения электрического света употребить более слабый свет в так называемых гейслеровских трубках, но этот свет оказался слишком слабым и неровным. Г. Лодыгину удалось разрешить обе задачи очень простым способом и через это открыть путь к такому общему применению электрического света, которое по всей вероятности приведет к совершенному перевороту в системе освещения».

Дав затем краткое описание изобретения Л. Н. Лодыгина и сравнив его лампы с лампами с платиновой нитью и дуговыми, акад. Вильд заканчивает свое «донесение» следующими словами:

«Единственное неудобство при употреблении угля вместо платины состоит в том, что уголь при накаливании соединяется с кислородом и, следовательно, постепенно сгорает. Но г. Лодыгин с успехом устранил это неудобство тем, что заключил накаливаемый уголь в герметически закупоренный стеклянный колпак, из которого самым простым способом был извлечен кислород. Впрочем не дело Академии произносить приговор об этих и подобных технических затруднениях, которые могут встретиться при практических применениях изобретения Лодыгина в большом масштабе, точно так же, как она может предоставить другим вывести заключение о несомненных и многочисленных практических преимуществах новой системы освещения перед прошлыми. Достаточно, если она признает, что Лодыгин своим открытием решил возможно простейшим способом важную задачу разделения электрического света и сообщил ему постоянство, и если, в виду особенно полезных, важных и нужных применений, которые сулит это открытие, она присудит Лодыгину Ломоносовскую премию».

Постановление Комиссии рассматривалось в заседании Физико-математического отделения 26 ноября 1874 г., в котором председательствовал вице-президент Академии Буняковский. Отделение постановило перенести выбор между двумя кандидатами на премию — А. Н. Лодыгиным и Ф. Ф. Бейльштейном — на следующее заседание Отделения.

Это заседание состоялось 10 декабря 1874 г. под председательством президента Академии адмирала Литке, при непременном секретаре К. С. Веселовском.

Параграф 255 протокола этого заседания гласит:

«Отделение приступило к окончательным прениям по присуждению премии. Акад. Бутлеров заявил, что, по его мнению, значение изобретения Лодыгина еще не определилось настолько, чтобы можно было считать его ныне же за приводящее к особенно полезным, важным и новым практическим применениям (§ 5 «Правил»). Против этого заявления акад. Вильд возразил изложением собственных своих опытов, произведенных в физическом кабинете Академии наук. (Далее в протоколе излагается сообщение непременного секретаря относительно трудов Бельштейна.) Затем приступлено к баллотированию сложенными записками, причем получили:

А. Н. Лодыгин — 13 голосов.

Ф. Ф. Бейльштейн — 7 голосов.

и одна записка оказалась белою.

На этом основании признано, что премия присуждена А. Н. Лодыгину, о чем будет представлено на утверждение общего собрания Академии Наук».

Решение Физико-математического отделения было рассмотрено в общем собрании Академии наук 13 декабря 1874 г. В протоколе общего собрания записано:

«На основании Правил о Ломоносовской премии, представлено на утверждение общего собрания постановление Физико-математического отделения от 10 декабря с. г. о присуждении в настоящем году премии А. Н. Лодыгину за открытие, сделанное им в области электрического освещения. При этом читано донесение акад. Вильда, содержащее в себе подробное объяснение важности означенного открытия. По выслушании сего донесения общее собрание одобрило постановление Физико-математического отделения и постановило сообщить о том Комитету правления для зависящих распоряжений о выдаче Лодыгину суммы присужденной ему премии в 1000 рублей».

Это постановление было исполнено 17 декабря, и 27 декабря была выдана Лодыгину ассигновка на получение премии.

Таким образом, нашим высшим научным учреждением была признана важность изобретения Лодыгина.

Интересно отметить, что в «донесении» акад. Вильда особо подчеркивается значение в изобретении Лодыгина возможности «дробления» электрического света на мелкие части. Этот вопрос, как известно, занимал уже умы многих изобретателей. Сам Лодыгин на опытах в Галерной гавани демонстрировал накаливание ста кусочков кокса, зажатых между массивными кусками угля, и таким образом стремился показать «дробление света». Киевский проф. М. П. Авенариус предлагал для этой цели свои «поляризаторы». Яблочков для этой же цели изобрел трансформаторы и предлагал применять конденсаторы. Однако, решение, предложенное А. Н. Лодыгиным, оказалось наиболее совершенным.

Успех производившихся Лодыгиным демонстраций и высокая оценка, данная Академией наук его изобретению, окрылили Лодыгина. С громадной энергией он собирает средства на дальнейшие работы, привлекает к участию целый ряд сотрудников (Флоренсова, Булыгина, Шереметева и др.), получает на свое изобретение привилегию в 10 странах (в Австрии, Великобритании. Испании, Италии, Франции, Бельгии, Португалии, Швеции, Венгрии и даже Индии) и при участии петербургского банкира Козлова основывает в сентябре 1874 г. «Товарищество электрического освещения Лодыгин и К°».

Средства Товарищества были очень ограничены: было выпущено 2000 паев по 25 руб. каждый. Конечно, при таких средствах развить широкую деятельность Товарищество не могло. Но тем не менее и сам Лодыгин и его сотрудники настойчиво продолжали работу по усовершенствованию ламп. Усовершенствованные конструкции демонстрировались на публичных лекциях, которые читал Лодыгин, и показывались власть имущим лицам, в том числе генерал-адмиралу русского флота великому князю Константину Николаевичу, интересовавшемуся применением электрического освещения во флоте. Для него была специально прочитана лекция, на которой демонстрировались: 1) быстрое сгорание уголька на воздухе; 2) более длительное горение уголька в герметически закупоренной лампе Лодыгина и 3) различные применения этих ламп: для освещения помещений, для подводного освещения, для уличного освещения, а также в качестве сигнальных ламп.

Для демонстрации уличного освещения восемью лампочками, соединенными подземным кабелем, была освещена Одесская улица (одна из улиц в районе теперешнего Советского проспекта). Все лампы во время опытов питались от магнитоэлектрической машины системы Аллианс.

Так как лампы все-таки перегорали через сравнительно короткий промежуток времени и после перегорания уголька приходилось менять всю лампу, то сотрудники Лодыгина стали пытаться создать лампу, допускающую замену в ней накаливаемых стерженьков.

Такая лампа и была сконструирована одним из сотрудников Лодыгина, механиком Дидрихсоном. Лампа Дидрихсона имела уже совсем иную форму, чем основная лампа Лодыгина, именно, она имела форму стеклянного цилиндра с расширением в верхней части (фиг. 24,а). В этой расширенной части на пластинке, соединенной с одним зажимом источника тока, помещалось 4 или 5 угольных стерженьков разной длины. Сверху их прикрывала медная крышка на шарнире, соединенная с другим полюсом источника тока. Так как крышка вначале касалась самого длинного стержня, то только он и включался в цепь тока и накаливался. После его перегорания крышка опускалась на следующий по длине стержень и включала его в цепь и т. д. до последнего стержня. После сгорания всех 4 или 5 стержней стеклянная колба отвинчивалась от пьедестала и в лампу вставлялись новые угольки. Воздух из колбы после каждой замены откачивался обыкновенным воздушным насосом через канал в медном пьедестале.

Лампа Дидрихсона имела некоторый успех. Она была применена для освещения большого бельевого магазина на Бол. Морской (ныне ул. Герцена) и в нескольких других случаях, между прочим для подводных работ во время постройки Литейного моста через Неву при ремонте осевшего кессона. Главный строитель моста, инж. Струве, ознакомившись на докладах Лодыгина с лампами накаливания, предложил Товариществу Лодыгина устроить требовавшееся для работ подводное освещение. Опыт дал отличные результаты и строителям удалось исправить все повреждения в кессоне и довести сооружение моста без особых затруднений до конца.

Сложность конструкции лампы накаливания, предложенной Дидрихсоном, сложность ее эксплоатации, требующей применения при перемене угольков воздушного насоса, а также и ее дороговизна заставили в дальнейшем вернуться к первоначальной форме лампы, предложенной Лодыгиным. Ряд различных усовершенствований лампы продолжал вноситься и самим Лодыгиным и его сотрудниками — В. Я. Флоренсовым, Н. П. Булыгиным, Шереметевым и др. Во время этих работ Дидрихсоном был предложен способ приготовления угольных стерженьков посредством обугливания и прокаливания деревянных стерженьков в графитовых тиглях, в которые помещались стерженьки и засыпались графитовой пылью. После 12-часового прокаливания в замазанных глиной тиглях для уменьшения доступа воздуха, получались достаточно однородные угли, выдерживавшие в лампе более длительную работу. Дидрихсон исследовал целый ряд стерженьков из различных сортов дерева, выбирая наиболее подходящий сорт. Таким образом, еще в начале 1875 г. в России был разработан тот способ изготовления калильных тел для ламп накаливания посредством прокаливания в тиглях при малом доступе воздуха стержней органического происхождения, который несколько лет спустя был предложен как новость Эдисоном. Несмотря, однако, на успешную творческую работу Лодыгина и его сотрудников, дела Товарищества шли плохо. Отсутствие хорошо оборудованной лаборатории и мастерских, а главное, отсутствие материальных средств привели Товарищество к гибели. Банкир Козлов, ведавший финансовой стороной Товарищества, разорился и уехал за границу. Его место главного распорядителя Товарищества занял один из бывших служащих банкирской конторы Козлова, Кон. Это был энергичный и настойчивый человек, всеми силами старавшийся поставить Товарищество на твердые ноги. Он ездил демонстрировать лампы Лодыгина за границу — в Германию и Францию, где эти лампы привлекали большое внимание. Старания Кона, казалось, начали уже давать кое-какие результаты. Но осенью 1876 г. Кон умер, и Товарищество, лишившись деятельного и энергичного руководителя, единственного из его состава умевшего руководить деловой жизнью предприятия, быстро распалось и прекратило свою деятельность. И сам Лодыгин и его сотрудники, с большим успехом работавшие над совершенствованием лампы накаливания, оказались совершенно не способными людьми в хозяйственном и финансовом отношении. И Козлов и Кон, несмотря на то, что они были просто денежными дельцами, оба увлеклись начинаниями Лодыгина и оказывали ему помощь, какую могли. Их участие было настолько активно, что один из типов ламп Лодыгина получил название лампы Козлова, а лампа Дидрихсона — лампы Кона. С прекращением, после смерти Кона, деятельности Товарищества почти прекратилась в России и работа над лампами, предложенными Лодыгиным, так что уже в 1876 г. крупнейший русский электротехник, тоже пионер электрического освещения, В. Н. Чиколев мог писать: «Кому не известны те рекламы, те восторженные предположения, которые возбудили способ электрического освещения Лодыгина в 1872 и 1873 годах, а в 1874 и в 1875 годах об освещении Лодыгина не было больше разговоров».

А между тем лампы Лодыгина стоили «разговоров» и очень серьезных. Уже в самом зачаточном виде они привлекли внимание такого выдающегося электрика, как Ипполит Фонтен, который в своем известном труде «Электрическое освещение» писал о лампах Лодыгина следующее: «Эти лампы еще не вырабатываются в промышленном масштабе, однако образцы, изготовленные во временной мастерской, кажутся весьма замечательными с точки зрения световой отдачи. Из наших личных опытов следует, что лампы служат очень долго (несколько сотен часов), хотя некоторые перегорели почти немедленно. Это свидетельствует о большой неоднородности в производстве. Мы имеем основание надеяться, что при лучшем оборудовании производства изобретателю удастся производить лампы однородные, с большим сроком службы и чрезвычайно экономичные».

Испытанные Фонтеном лампы были предназначены для работы при напряжении 40 и 50 в.

Потребление энергии их было очень небольшое — от 0,8 до 1,8 вт на свечу. Эта «экономичность» лампы, это малое потребление энергии на свечу и было основной причиной краткости службы ламп, так как угольная нить для достижения этого результата должна была сильно перекаливаться, а перекал, как известно, влечет за собой быструю гибель лампы. Можно вспомнить, что 5–6 лет спустя Эдисон, чтобы добиться для своих угольных ламп срока службы порядка 800 час, должен был удовольствоваться гораздо более слабым накалом, с почти утроенным расходом энергии — в 4–5 вт на свечу. Но, стремясь получить лампу и экономичную и яркую, Лодыгин перекаливал уголь в своих лампах и это приводило к печальным, в смысле прочности ламп, результатам. После ликвидации Товарищества осуществлять свои идеи и продвигать свои изобретения Лодыгину стало еще труднее. Уже в 1875 г., чтобы поддержать свое существование, ему, премированному Академией наук изобретателю, пришлось поступить опять в Петербургский арсенал простым слесарем. К этому времени интерес к лампе накаливания значительно уменьшился: появилась «свеча Яблочкова», сразу завоевавшая выдающееся положение. Казалось, с появлением свечи разрешался вопрос о наиболее удобном и экономичном источнике электрического света и одновременно и вопрос о «дроблении света».

Противники применения в электрических лампах принципа накаливания торжествовали. Не только к скромным начинаниям Лодыгина, но и к шумным, можно сказать, крикливым, известиям, начавшим появляться с конца 70-х годов в американской прессе о лампах Эдисона, стали относиться с большим недоверием.

В. Н. Чиколев, говоря о сведениях, печатавшихся об изобретенной Эдисоном лампе накаливания, писал: «Если бы это изобретение не было соединено с знаменитым именем, то не стоило бы им занимать страницы журналов: настолько способ Эдисона не нов, аксессуары его не исполнимы или детски наивны».

Вольтова дуга казалась единственным достойным применения источником электрического света. Тот же В. Н. Чиколев по поводу работ Лодыгина писал: «Достоинства электрического света связаны со значительным сосредоточением тепла и света в незначительном объеме. Как только мы пожелаем избегнуть неудобств, связанных с запасом очень сильного количества света в одной лампе — значительно разделить свет, — так упомянутое выше качество электрического света (близость к солнечному свету и др.) исчезает, доказательством чего могут служить способы Лодыгина, Эдисона и др.».

Более снисходительно относился к изобретениям Лодыгина другой русский пионер электрического освещения П. Н. Яблочков. Вот что он говорил в своей знаменитой публичной лекции, прочитанной 4 апреля 1879 г. в Русском техническом обществе:

«Вопрос об электрическом освещении в последние годы стал сильно занимать общественное мнение… С первых же шагов выяснилась необходимость разрешить две задачи, с одной стороны, найти простой и удобный аппарат для производства света — горелку, с другой, — достигнуть разделения света, т. е. иметь возможность получить от одного источника тока несколько источников света. В большинстве случаев изобретатели старались разрешигь обе эти задачи. Из всех попыток, клонившихся к этой цели, наибольшего внимания заслуживают, без сомнения, опыты г. Лодыгина, хотя его система и не дала ожидаемых от нее в то время результатов. Во всяком случае, работы его оказали несомненную пользу, еще более расшевелив начинавший уже интересовать вопрос, показав возможность деления света и наталкивая умы изобретателей на идею об электрическом освещении без сложных регуляторов.

Г. Лодыгин направил свои работы на произведение света одним накаливанием углей без вольтовой дуги и сгорания и вот появилась как за границей, так и в России, целая плеяда подражателей, которые варьируя на все лады названную идею, рассчитывали достигнуть разрешения задачи изменением мелких деталей аппарата, расположением угольков, каких-либо винтиков и пр. Результатом этих попыток явились, и еще продолжают являться, целые массы аппаратов, то под скромным названием усовершенствованных электрических лампочек, то под громким именем систем, вполне разрешающих на практике вопрос об употреблении электрического света.

Все они имели за собой те же, или еще большие, недостатки, как и система Лодыгина, и, не имея за собой оригинальности идеи, позволяют отнестись с полнейшим уважением к работам г. Лодыгина, пройдя молчанием имена его подражателей… Недостатки регуляторов значительно затрудняли введение электрического освещения… Эти-то недостатки регуляторов и направляли, главным образом, труды изобретателей к горелке с накаливанием. Все исследования по этому вопросу все более и более приводили к отрицательным результатам, показывая, что при громадных затратах тока посредством способа накаливания получается лишь самый ничтожный свет… Так как трудно расставаться с иллюзиями и еще труднее с заблуждениями, то встречается еще масса поклонников и искателей разрешения вопроса этими способами. Многочисленные опыты, производившиеся несколько лет, наглядно показали, что один и тот же ток, употребляемый на освещение с накаливанием дает ничтожный результат против того, если бы он был употреблен для освещения с вольтовой дугой…

Резюмируя все сказанное нами, мы можем выразиться так: по нашему мнению, электрическое освещение с помощью накаливания углей не представляет шансов на успех в будущем, что показали и многочисленные опыты, приведшие к отрицательным результатам, и теоретические соображения».

Подобные мнения об отсутствии будущности у ламп накаливания еще подкреплялись тем обстоятельством, что был найден и способ дробления света, получаемого от вольтовой дуги, и способ получения света от дуговых ламп без регулирующих механизмов. Вопрос о применении регуляторов и дроблении дугового света был наиболее трудным. «Но, — говорит Яблочков, — раз этот вопрос решен иначе и найдена возможность давать свет с вольтовой дугой, без регуляторов, все сорта горелок и лампочек, назначенных для накаливания углей без вольтовой дуги, потеряли свой raison d'etre».

Мнение таких авторитетов, как Яблочков и Чиколев, близких товарищей Лодыгина по работе над электрическим освещением, вдобавок разделявшееся большинством тогдашних электриков, могло бы поколебать менее убежденного человека, чем Лодыгин. Но его они не поколебали. Он продолжал итти по намеченному пути, и дальнейшая судьба ламп накаливания и дуговых ламп показала, кто был прав.

Уже в 1882 г. В. Н. Чиколев, так недоверчиво откосившийся к лампам накаливания, должен был несколько изменить свое мнение. «В настоящее время нужно сознаться, — писал он, — что идея г. Лодыгина накалить электрическим током тонкий уголь в безвоздушном пространстве, для получения слабых источников электрического света, благодаря Эдисону, Свану и др., получила полное право для обширной эксплоатации в практике. По нашему мнению, не прав г. Эдисон и др., умалчивающие о заимствовании существа, вернее идеи, их способа у г. Лодыгина… Весьма возможно, что без идеи Лодыгина и поднятого им шума не было бы до сих пор практических ламп с накаливанием, но несомненно и то, что изобретатель по общим причинам, стесняющим разработку на родине русских изобретений, не придал своей идее той формы, которая могла бы найти полное практическое употребление».

В. Н. Чиколев, конечно, слишком строго отнесся к изобретению Лодыгина, считая его только неосуществленной идеей. На самом деле, идея Лодыгина получила свое осуществление как в первых экспериментальных лампах, так и в лампах фабричного производства даже в России. Уже в 1881 г. на заводе «Товарищество Яблочков-изобретатель и К°» в Петербурге началось регулярное производство угольных ламп. Самим Лодыгиным и его сотрудниками Булыгиным, Флоренсовым и Родиновым было разработано несколько типов ламп, изготовление которых было поставлено на заводе. В качестве калильного тела применялись обугленные волокна кокосовых орехов. Обугливание производилось в тиглях без доступа воздуха с засыпкой волокон угольным порошком. Последующая карбонизация для придания нити однородной толщины производилась в парах бензина. Для откачивания воздуха применялись ртутные воздушные насосы.

Выпускаемые заводом Товарищество Яблочков и К° лампы носили название «русские лампы». Лампы выпускались для напряжения от 2 до 52 в с расходом энергии от 1,2 до 3,6 вт на свечу и соответственным сроком службы от 150 до 1000 час. Лампы готовились на силу света от 0,125 свечи до 150 свечей. Наиболее распространенной была лампа в 16 свечей на 33 в, потреблявшая 2,6 вт на свечу со сроком службы в 800 час.

Показатели «русских ламп» были уже не так плохи, если вспомнить, что при испытаниях на Парижской электрической выставке лучших ламп того времени, оказалось, что при сроке службы порядка 1000 час. лампы Эдисона потребляли 5 вт на свечу, лампы Свана—5,9 вт, а лампы Максима — 6 вт на свечу. Можно утверждать, что по своим качествам «русские лампы» были вполне сравнимы с лампами, изготовлявшимися за границей, что показала высокая оценка, полученная русскими лампами на Венской электротехнической выставке 1883 г.

Русские лампы снабжались цоколями разных типов, главным образом, с двумя контактными стерженьками подобными современным штепселям. Патроны были типа современных штепсельных розеток.

Интересно отметить, что попытка изготовлять лампы накаливания в России была сделана также в глубочайшей провинции, на Волге, в г. Кинешме, где существовал завод, изготовлявший угольные части для гальванических элементов, угли для дуговых ламп и т. п. Завод этот принадлежал Бюксенмейстеру, родственнику того доктора А. X. Репмана, который вместе с Яблочковым получил первый патент на электромагнит. Лампы Бюксенмейстера фигурировали на Московской промышленной выставке 1882 г. и продавались по 3 руб. за штуку.

Русские лампы продавались еще в начале 90-х годов. Затем производство их прекратилось. Конечно, производство русских ламп было очень небольшое, и у Лодыгина не было никаких надежд улучшить и расширить его, так как средств на это никаких не было и при существовавших в России условиях достать эти средства не представлялось возможным; Лодыгин перенес свою работу в Париж.

Работая уже в Париже, Лодыгин непрерывно совершенствовал свои лампы, улучшая методы их производства, подбирая сырье и т. п. Образцы изготовляемых им в Париже ламп Лодыгин присылал в Россию. На Электротехнической выставке 1885 г. в Петербурге фигурировали парижские лампы Лодыгина. Вот что можно найти о парижских лампах Лодыгина этого периода в известном французском «Dictionnare Theorique et Pratique d'Electricile et de Magnitisme par M. Georges Dumont», вышедшем под редакцией Ипполита Фонтена в Париже в начале 1889 г.:

«Лампа Лодыгина. Русский инженер г. Лодыгин представил в 1886 г. Физическому обществу в Париже несколько ламп накаливания на разные силы света от 10 до 400 свечей, полученных новыми способами. Повидимому, с точки зрения световой отдачи, эти лампы накаливания превосходят даже дуговые лампы. С малыми лампами получают 400 свечей на электрическую лошадиную силу, с большими лампами — до 800 свечей. Испытания показали, что срок службы этих ламп при обычных условиях достигает 800 час.» Далее идет описание способов фабрикации ламп и изготовления отдельных их частей, применяемых Лодыгиным, и в конце статьи добавляется: «Различные залы, в которых происходило в 1886 году годичное собрание Французского Физического общества были освещены 145 лампочками Лодыгина, именно 25 лампами в 10 свечей, 106 лампами в 20 свечей, 3 лампами в 30 свечей, 4 лампами в 50 свечей и одной в 400 свечей. В общем лампы давали 5850 свечей. Лампы питались от 3 машин фирмы Шерман и К°, дававших 60 вольт и соответственно 30, 40 и 70 ампер».

Приведенные данные подтверждают, что в 1886 г. лампы Лодыгина по расходу энергии на свечу, именно около 1,4 вт на свечу, даже превосходят многие заграничные.

В 1888 г. Александр Николаевич опять покидает Париж и направляется в Америку. Это был период расцвета ламп Эдисона: колоссальный успех на Всемирной электрической выставке в Париже в 1881 г., громадный размах применений эдисоновских ламп для освещения домов, фабрик и заводов, магазинов, отелей, а также улиц и площадей поставили эту лампу выше всех других, применявшихся тогда источников света. Лодыгин явился свидетелем триумфа в Америке изобретенной им лампы накаливания, но, увы, носившей имя другого изобретателя. Однако, и теперь он не потерял свойственной ему энергии, как не терял ее раньше в борьбе со сторонниками дуговых ламп. Наоборот, успех угольной лампы накаливания направил его мысли на путь дальнейшего ее усовершенствования, для чего он поступает на работу в общество Вестингауза и работает по постройке лампового завода, на котором он остается до 1894 г.

В 1894 г. Лодыгин возвращается снова в Париж, где устраивает опять ламповый завод. Но, повидимому, завод успеха не имел, так как уже в 1898 г. Александр Николаевич в Париже же перешел на работу по автомобилям, увлекшись этой новой областью техники Однако, на этой работе он остался в Париже не долго и опять уезжает в Америку, где пробует работать в самых разнообразных отраслях электротехники. Последовательно он работает на подземной электрической железной дороге в Нью-Йорке, затем на кабельном заводе, на аккумуляторном заводе и, наконец, начинает работу в области электрометаллургии и строит завод ферросплавов. Но и во время своего пребывания в Америке Лодыгин все же продолжает работать и над усовершенствованием ламп накаливания. Весь его опыт с угольными лампами показал что с угольной нитью нельзя достигнуть того накала, который желателен для повышения экономичности лампы и придания ее свету большей белизны. Этому препятствует испарение угольной нити, с одной стороны, разрушающее нить, и с другой, — вызывающее потемнение ламповой колбы вследствие отложения на ее внутренней поверхности слоя испаряющегося угля; тогда Лодыгин возвращается к старой мысли применить для накаливания проволоку из тугоплавкого металла, после ряда опытов с покрытием угольной нити тугоплавкими металлами останавливается сначала на проволоках из различных металлов, а потом на вольфрамовой. На эти изобретения он получает привилегию в США. Молибденовая и вольфрамовая лампы Лодыгина фигурировали на Парижской выставке 1900 г. Патент на вольфрамовую лампу был продан Американской генеральной электрической компании.

В 1906 г. Лодыгин опять уезжает из США в Россию. Но у себя на родине русский изобретатель не нашел применения для своей неослабевающей энергии. Ни его знания, ни опыт не могли найти в тогдашней России себе приложения. Лодыгин должен был удовольствоваться скромной должностью заведующего одной из трамвайных подстанций Петербурга. Работая на подстанции, Александр Николаевич не прекращал начатых в США работ в области химии и электрометаллургии. На бывшем в конце 1907 г. Первом Менделеевском съезде он делал доклады: «Об анализе некоторых изолирующих веществ» и «Технический анализ каучука и гуттаперчи». На этом же съезде сообщалось о печи Лодыгина для электроплавки чугуна и давался расход энергии в этой печи— 1580 квтч на тонну чугуна. В 1908 г. А. Н. Лодыгин выступал на Первом съезде лиц, окончивших Петербургский электротехнический институт с докладом об индукционных печах, в котором он высказал свое отношение к этому, только что появившемуся типу электрических печей и их применению в металлургии. Многие мысли Лодыгина сохранили свое значение и до настоящего времени, хотя современные печи и по конструкции и, частью, по роду применяемого тока (высокочастотные) сильно отличаются от печей начала XX в.

Интересно отметить, что Лодыгин участвовал на Съезде как представитель Американского электрохимического общества, от имени которого и приветствовал Съезд.

Не удовлетворенный работой на петербургском трамвае, Лодыгин занялся вопросом об электроснабжении кустарных промышленных районов северных и средних губерний России. Результатом ознакомления с кустарными промыслами Олонецкой и Нижегородской губерний явились проектные соображения об использовании для электроснабжения кустарей местных гидравлических и торфяных ресурсов и сооружении электросетей. Никакого применения эти соображения не получили.

После многих попыток найти подходящее применение своим дарованиям и знаниям Лодыгин вновь оставляет Россию и уезжает в Америку уже навсегда.

В Америке он прожил, плодотворно работая, еще несколько лет и умер 15 марта 1923 г. на 76 году жизни.

Лодыгину принадлежит много изобретений в различных областях техники, но главным его изобретением, создавшим ему имя, было изобретение лампы накаливания. Приоритет Лодыгина на это изобретение, повидимому, признавался большинством его современников. Особенно горячо вопрос об этом приоритете обсуждался в период появления в американской и европейской печати первых, носивших весьма рекламный характер, известий об изобретении Эдисоном лампы накаливания. В известиях американского происхождения неукоснительно сообщалось об Эдисоне, как о «творце» ламп накаливания. Английская пресса утверждала, что настоящим творцом является английский изобретатель Сван. Касаясь всех этих сообщений, ведущий мировой электротехнический журнал того времени «La Lumiere Electrique» в 1881 г. сообщал, что электрические лампы накаливания были изобретены гораздо раньше русским изобретателем Лодыгиным. Позже, касаясь сообщения американской газеты «Observer» о продаже изобретателем Максимом его патента на лампы накаливания с металлической и угольными нитями американской фирме, тот же журнал «La Lumiere Electrique» пишет: «А Лодыгин? А его лампы? Почему же не сказать уже, что и солнечный свет изобретен в Америке!»

Некоторые английские изобретатели, зная о работах Лодыгина, не думали о возможности получения привилегии на изобретение этих ламп. Так, например, главный конкурент Эдисона, английский изобретатель Джозеф Сван, по словам его современника, известного электрика Троттера «был настолько хорошо осведомлен о лампах Лодыгина, что не думал, что на его (Свана) лампы с угольной нитью можно получить патент».

Несколько позже, в 1879 г., говоря об английском изобретателе Кинге, работавшем еще в 1845 г. над получением источника света посредством накаливания угольного стержня, ведущий английский журнал «The Electrician» пишет, что «в Петербурге в 1873 и 1874 гг. Лодыгин изобрел лампу накаливания и что несколько русских физиков, работая в том же направлении, делали большое число очень оригинальных опытов». Журнал добавляет: «В России было даже сделано несколько практических применений угольных ламп накаливания». Об изобретении Лодыгина Эдисон мог узнать не только из печати. Сохранилось известие, что, близкий к кружку лиц, работавших с Лодыгиным над усовершенствованием лампы накаливания, лейтенант флота Хотинский, сам работавший над лампами накаливания и предложивший впоследствии конструкцию лампы для более высокого напряжения, чем обычные (на 200 в), уезжая в Америку, взял с собой несколько образцов изготовленных в России ламп и показывал их Эдисону. Это не могло остаться без влияния на работы Эдисона в области построения ламп накаливания.

Многочисленные судебные процессы, последовавшие за изобретением лампы накаливания Эдисона, Свана, Максима и бесчисленного числа других изобретателей, показали, сколь трудно было установить юридически приоритет их на изобретения. В отношении приоритета Лодыгина на изобретение лампы накаливания сомнений уже не возникает. Александр Николаевич Лодыгин был несомненно первым, кто дал лампе накаливания, основанной на всем известном принципе, такую форму, которая позволила осуществить ее применение для целей освещения, и одновременно был первым, кто осуществил это освещение на практике для различных случаев.

Первая привилегия на лампы накаливания, выданная в России, носит № 1619 и выдана 11 июля 1874 г. Привилегия выдана «Товариществу Электрического Освещения Лодыгина и К°» на способ и аппараты для дешевого электрического освещения.

Русские привилегии «Иностранцу Томасу Альва Эдисону» выданы только в 1881 г.: одна № 2589 от 24 сентября «на усовершенствования в способах и аппаратах для произведения электрического света» и вторая, от 11 декабря № 2638, «на усовершенствования в электрических лампах и способ устройства оных».

Русская привилегия «Иностранцу Джозефу Уильсону Суану (Свану) на усовершенствования в устройстве электрических ламп» была выдана 27 ноября 1882 г. за № 2785.

Конечно, лампа, накаливания была не единственным изобретением А. Н. Лодыгина — этих изобретений было много и притом в самых разнообразных отраслях техники, но лампа накаливания была тем изобретением, которое дало Лодыгину имя и славу.

Александр Николаевич был активным общественным деятелем. Он отзывался и устно, в своих лекциях и выступлениях, и письменно, в многочисленных статьях, брошюрах на самые разнообразные запросы жизни.

Вместе с Яблочковым, Чиколевым и другими он был одним из основателей Электротехнического (VI) отдела Русского технического общества. В жизни этого Общества он принимал самое деятельное участие. В сохранившихся протоколах заседаний VI отдела непрерывно встречаются сведения о выступлениях Лодыгина. Он был горячим сторонником самостоятельности отдела, выступал всегда против попыток стеснить свободу работы в отделе, от кого бы они ни исходили.

Лодыгин очень интересовался вопросами профессиональной и, в частности, инженерной этики. Еще в молодые годы в Техническом обществе он горячо выступал с речами по подобным вопросам. Этими же вопросами он продолжал интересоваться и во время своего пребывания в США. Для характеристики Александра Николаевича очень показателен его доклад, сделанный в декабре 1908 г. в Обществе московских электротехников, под названием «Техническое образование и идеалы американских инженеров». В этом докладе Лодыгин касался подготовки американских инженеров к практической деятельности и положения рабочих и инженеров на заводах. Конечно, как большинство русских интеллигентов того времени, Лодыгин сильно идеализирует и положение и возможности рабочих и инженеров в США, а также и отношение к ним хозяев. Однако, одновременно он подчеркивает и резкое изменение в последнее время идеологии среднего американца и все больше и больше проявляющееся поклонение общему идолу — наживе.

«До сороковых годов XIX в., — пишет Лодыгин. — Соединенные Штаты служили прибежищем для лиц со всякого рода моральными идеалами, превышавшими средний нравственный и идейный уровень толпы.

После сорокового года, т. е. после открытия золотых приисков в Калифорнии, начался наплыв в Соединенные Штаты людей, идеалом которых была — «нажива». Проникновение духа «наживы» и легкой морали в США не мало беспокоило и беспокоит лучших людей, привыкших преклоняться перед другими идеалами. Те моральные правила, которые раньше были неоспоримы и естественно входили в житейский кодекс, сделалось необходимым подтверждать и подчеркивать. Люди профессиональные первые заметили опасность и первые вооружились против нее. Вопросы морали и профессиональной этики возбуждаются на заседаниях профессиональных и инженерных обществ. Несмотря на то, что в этом движении принимали участие такие виднейшие люди, как, например, Штейнмец, борьба против лозунга «нажива прежде всего» не привела профессиональную общественность к победе. Как мы теперь видим, в определенных кругах США дух наживы, во всех его формах, процветает и пока не гаснет».

Наблюдения Александра Николаевича остаются справедливыми и до настоящего времени и «в определенных кругах США дух наживы во всех его формах и теперь процветает и пока не гаснет».

С самого основания VI отдела А. Н. Лодыгин неукоснительно избирался в число «непременных членов» отдела, т. е. в число лиц, на которое возлагалось все ведение дел отдела. Он участвовал во всех начинаниях отдела, принимал участие в организации электротехнических выставок, экспертиз, лекций и т. д.

Александр Николаевич вместе с Яблочковым, Чиколевым, Лачиновым и др. был одним из основателей журнала «Электричество» и деятельным его сотрудником на протяжении многих лет.

За свою деятельность Александр Николаевич, кроме Ломоносовской премии, присужденной Академией наук, не получал почти никаких поощрений. Сохранилось лишь одно коллективное письмо членов VI отдела, выражающее признательность отдела Александру Николаевичу за его работу: «Мы, нижеподписавшиеся, члены VI Отдела Русского Технического Общества, — говорится в письме, — собравшиеся в заседании Отдела, с особым удовольствием вспоминаем Вашу продолжительную деятельность по электротехнике. В воспоминаниях наших мы не могли не остановить наше внимание на том, что благодаря Вашим способностям, настойчивости и неутомимой энергии, при сравнительно малых прочих средствах, Вы успели завоевать себе надлежащее место в ряде известных деятелей по применению электричества к практическим целям… В виду этого мы сочли приятным для себя долгом выразить Вам ныне чувство нашего глубокого к Вам уважения к сердечные пожелания Вам дальнейшего преуспевания на избранном Вами пути».

Значительно позже, уже на склоне его деятельности, Александр Николаевич получил другое поощрение; в 1899 г. ему было присвоено Петербургским электротехническим институтом (ныне Институт им. В. И. Ульянова-Ленина) звание почетного инженер-электрика. Перед самой смертью он был избран почетным членом Общества русских электротехников.

Смерть Александра Николаевича прошла почти незаметной, и лишь только немногие специальные органы поместили об этом краткие заметки. В Советском Союзе, еще только начинавшем оправляться от последствий интервенции и гражданской войны, смерть великого изобретателя была все же отмечена на страницах журнала «Электричество». Через 10 лет после его смерти Комиссия по истории науки и техники Академии наук СССР почтила его память собранием, на котором М. А. Шателеном был сделан подробный доклад о работах А. Н. Лодыгина, помещенный затем в издававшемся Академией «Архиве по истории науки и техники». В 1947 г., в год столетия со дня рождения Лодыгина, память его была почтена на торжественном собрании Всесоюзного научно-инженерного общества энергетиков и Академии наук СССР в Москве.

Теперь, через 75 лет после первых опытов А. Н. Лодыгина с лампами накаливания, можно видеть, насколько прав и дальновиден был наш русский изобретатель, ведя упорную борьбу за свою идею об использовании явления накаливания проводника электрическим током для создания источников света и отстаивая свою идею наперекор почти всем крупнейшим электротехникам своего времени.

Значение инициативной работы Лодыгина даже такой принципиальный сторонник дуговых ламп, как В. Н. Чиколев, оценивает следующим образом: «Надо сказать, что тот интерес, который встретили свечи Яблочкова, особенно у нас, был подготовлен другим русским изобретателем — Лодыгиным». Из этих слов видно, что пионерские труды Александра Николаевича оказали свое влияние не только на развитие освещения лампами накаливания, но и на развитие дугового освещения. Однако широкое использование электрического освещения связано все же с появлением ламп накаливания. В их изобретении приоритет Александра Николаевича Лодыгина неоспорим. Даже в самой современной лампе накаливания осуществляются два основных изобретения Лодыгина: стеклянная колба, из которой удален воздух, и накаливаемая током вольфрамовая нить.

Благодаря новым достижениям физики современная светотехника сделала громадный шаг вперед: вместо явления нагревания проводника током, не позволяющего итти слишком далеко в направлении повышения светового коэффициента полезного действия лампы, применили явление люминесценции, открывающее большие перспективы. Глубокое теоретическое изучение люминесценции, в котором очень важную роль играют исследования советских ученых, главным образом С. И. Вавилова и его школы, позволяет промышленности непрерывно улучшать качество люминесцентных ламп. Однако, для очень большого числа применений лампы накаливания остаются наиболее удобным источником света, и имя русского, изобретателя, создавшего этот тип ламп, который еще долго будет служить на пользу человечества, никогда не будет забыто.

Примечания:

22

Отсюда видно, насколько крепко забыто было и открытии дуги акад. Петровым, а также демонстрации в Академии дуги, производившиеся акад. Крафтом.