Исторически латунь моложе бронзы, однако пользуется не меньшей популярностью ввиду коррозионной стойкости и превосходных механических характеристик. Из латуни делается великое множество сугубо утилитарных предметов наподобие трубопроводной арматуры, теплообменников, крепежных и скобяных изделий, всяческих уголков, шпингалетов, петель, гвоздиков, шурупов, оружейных боеприпасов и т. д., включая богатый ассортимент чисто декоративных мелочей жизни. В отличие от бронзы, латунь не темнеет (точнее, не чернеет и не зеленеет) ни в воде, ни в земле, ни на воздухе. Оттого ее так любят военные – вспомните эти пряжки, пуговицы, оправы сабель и прочие аксельбанты.

Чистка латуни не представляет труда и легко осуществляется в полной аналогии с серебром, медью или бронзой. Поскольку этот солнечный металл в естественных условиях не образует патины, его не патинируют и насильно, однако окрасить поверхность латуни можно, хотя сложнее, чем туже медь.

Для получения оттенков бурого цвета следует приготовить раствор из 30 г CuSO₄ (медный купорос), 15 г KCl (хлористый калий) и 10 г KMnO₄ (марганцовка) в полутора литрах воды. Получившееся зелье нагревают до кипения, и в его пучину погружают предварительно очищенное, обезжиренное изделие. Плотность окраски определяется на глаз, в зависимости от времени. Такая процедура полезна в том случае, когда желательно выявить рельеф игрой темных и светлых тонов. Легкая протирка суконкой снимет налет на выпуклых частях, оставив ложбины во власти теней – и ваша реликвия приобретет искомый объем. Остается добавить, что, как и бронза, техническая латунь представлена довольно обширной номенклатурой марок, бывая и свинцовой, и железомарганцевой, и кремнистой, и алюминиево-мышьяковой. Однако старая латунь, являющаяся объектом реставрационных работ, чаще всего простая, т. е. цинковая.

Переходное звено между латунью и медью – высоко-меднистая латунь с содержанием последней свыше 90 % – называется томпаком. Этот сплав был чрезвычайно популярен в конце XIX – начале XX веков для изготовлении часовых корпусов, цепочек, самоваров и прочего житейского инвентаря, а сегодня используется в банальном производстве кабельных наконечников, ножей рубильников, арматуры трубопроводов и тому подобного. Никаких особенных требований в отношении чистки томпак не предъявляет и вообще ведет себя как любая латунь – гнется, рихтуется, паяется и отжигается.

Наконец, собственно красная медь, иногда называемая так за свой природный цвет. Каждый может это проверить, потерев наждачной бумагой первую встречную медяшку. Чем металл чище, тем он краснее.

И отбелить, и зачернить медь проще простого. Благодаря ее стойкости к воздействию агрессивных сред, мы ничем особенно не рискуем, бросив, скажем, кувшин в кислоту, но все же лучше пользоваться менее отчаянными способами. Уже не раз упоминавшийся раствор аммиака или трилона замечательно уберет и банальную грязь, и органику, и окислы. Когда медь очищена, самым разумным будет натереть ее сукном. Через неделю-другую голый металл самооксидируется, сделавшись коричневым. Продолжая время от времени манипуляции с натиранием, мы в итоге получим невероятно эстетичную поверхность с глубоким мягким глянцем теплых оттенков. Если не бросать предмет в сыром месте, не хвататься за него потными руками и не забывать о тряпке, то обретенная красота сохранится сколь угодно долго.

Теперь о чернении. Как сама медь, так и многие ее сплавы великолепно поддаются чернению в растворе «серной печени». Под зловещим названием кроется безобидная смесь серы и поташа, простая в изготовлении и использовании. Чтобы получить печень (слово не имеет никакого отношения к соответствующему органу, а происходит от глагола «печь»), нужно взять 1 весовую часть серы и 2 части поташа (углекислого калия – K₂CO₃), хорошенько их перемешать и сплавить в тигле.

Застывший расплав, благоухающий сероводородом, и будет искомым продуктом. Его толкут, помещают в закрытую посудину и хранят в свое удовольствие неопределенно долго. По мере надобности щепотка порошка растворяется в воде, лучше теплой. Если свежеочищенную медяшку положить в этот раствор, она стремительно покрывается черным сульфатом меди, что и требуется. Чем раствор крепче, а вода горячее, тем плотнее тон. Также со временем: дольше – чернее. Чтобы покрытие было стойким и равномерным, натирайте погруженную медь щетинной кисточкой. В принципе, этого достаточно, однако для пущей черноты советуют добавить в раствор каплю-другую селенистой кислоты (правда, ее формулу я не смог отыскать даже в химическом справочнике) или аммиака. Очевидно, последний должен слегка подчищать медь по ходу дела.

Готовое изделие промывается водой, промокается легко впитывающей тряпкой (для удаления капель) и сушится. Финальная натирка сукном осветлит выпуклости и выявит объем.

Мельхиор. Вопреки распространенному заблуждению, этот сплав, будучи похож на серебро, не содержат ни атома Ag. Бывает двух видов: MH19 (художественный, без добавок) и МНЖМц30-08-1 (технический, с железом и марганцем). Первый, сугубо медно-никелевый, широко использовался и используется для изготовления разнообразной столовой утвари как мелкой, так и вполне увесистой. Уж чего-чего, а мельхиоровых ложек-вилок у народа хватает. Или какое-ни– будь почерневшее блюдо для цельного жареного гуся, вынырнувшее из лучших времен! Несомненно, его следует утопить в лохани с горячей водой, плеснуть нашатырного спирта, дать постоять, а затем усердно обработать тряпкой, макая ее в зубной порошок. Дыру в данном случае вы не протрете, зато на славу отполируете ложе для любимой птицы.

Техническая разновидность в больших количествах идет на запорную арматуру, трубы теплообменников и прочее, работающее в морской воде.

Нейзильбер («новое серебро»). Справочное наименование: МНЦ 15–20 (медь-никель-цинк, причем последнего довольно много). Красивый белый сплав, используется для изготовления приборов точной механики, а также монет, медалей и столовой посуды. Иногда покрывается (плакируется) слоем чистого серебра, а то и золота, служа им основой.

Монель-металл. В отличие от мельхиора (при том же составе) изготовлен на основе никеля – тот просто преобладает над медью. Очень стоек к коррозии в морской воде, что привело к одной любопытной и грустной (кому как) истории. Однажды некий миллионер заказал себе прогулочную яхту с корпусом из новомодного монель-металла. Заказ был выполнен на славу, но проектировщики не учли нюанс: прочие детали судна (стальные, бронзовые и т. д.) составили со сверкающим чудом активную гальваническую пару. Печальный итог: немедленно по спуску на воду дорогостоящая посудина была разъедена до дыр буквально в считанные дни.

Однако, несмотря на описанный казус, сплав нашел применение при изготовлении предметов, требующих стойкости в агрессивных средах и работающих при температурах до 500 °C. В качестве художественного материала употребляется редко.

Куниаль. Сплав меди с никелем и алюминием (Cu/Ni/Al). Так же как монель-металл, является скорее техническим, нежели художественным материалом, но знать о его существовании полезно.

Все разновидности медно-никелевых сплавов отлично поддаются методикам и реактивам, предназначенным для чистки серебра, латуни и бронзы. Что касается столовых приборов и посуды, следует иметь в виду: при наличии влаги на их поверхности, особенно в мелких завитках и углублениях, может образовываться яркая зелень медных окислов, а это забористый яд. Поэтому прежде чем нанизывать на бабушкину вилку кусок бараньего бока, потрудитесь над ней с мелом и нашатырем.

Теперь давайте рассмотрим некоторые наиболее часто встречающиеся предметы старины из меди и ее сплавов. Почему «старины»? А потому что сегодня навязчивая идея экономии заставляет даже богатые производства настырно подыскивать замену медным сплавам в самых неожиданных местах. В итоге современные устройства наделяются жизненным ресурсом в два-три года, тогда как их аналоги полувековой давности продолжают работать, не сдавая позиций.

В 1996 году Тула отметила 250-летие русского самовара. Считается, что именно здесь началось промышленное производство уникального изделия, ставшего своеобразным символом России, знакомым решительно всему свету.

Но здесь нет смысла углубляться в разнообразие видов и форм старинных водогреек, равно как в их историю, потому что на эту тему написано много подробных высокопрофессиональных исследований. Нас интересует собственно металл, его состояние на текущий момент и, главное, – что с ним делать?

Относительно расхожей фразы о медном самоваре следует заметить, что чисто медными были только ранние образцы, а дорогие экземпляры в начале XX века делались из мельхиора. Абсолютное же большинство самоваров – латунные или томпаковые. Известна также плеяда никелированных (снаружи) изделий, но никелировать можно любой металл.

К сожалению, большинство сохранившихся самоваров успели претерпеть за свою долгую жизнь все – от бережного почитания в качестве семейного поильца до самого варварского обращения как с никчемным ломом. Один мой знакомый, заведовавший когда-то давным-давно базой «Вторцветмета», рассказывал, что на их обширном дворе регулярно, примерно раз в неделю, разгружались вагоны и грузовики, сваливая горой наследие веков, собранное по всему югу России. Там встречались удивительные, редкостные шедевры бронзового литья, но преобладали страдальцы-самовары. Нетрудно вообразить, что происходило в многотонных завалах с мягкими боками опальных любимцев народа.

Часть характерных повреждений показана на цветной вклейке, однако это далеко не все, да и описаны они лишь вкратце, поэтому предлагаю кое-что, оставшееся за кадром.

Итак, перед нами достаточно редкий круглый самовар (рис. 43) малой емкости, «украшенный» отнюдь не редким приобретением – сквозной дырой, к тому же с оторванными или срезанными краями.

Рис. 43

Трудно представить, кому и для чего понадобилось творить такое с хорошей вещью, но факт налицо, и факт неприятный, поскольку заделать этот ужас почти невозможно. Конечно, чисто технически есть варианты заплат, пайки, рихтовки и т. д., но это дешевый декор. Остаются мелочи: подобрать крышку и краник, расчистить корпус, выточить из дерева соответствующие стилю и времени ручки и навести общий лоск. Однако гонять чаи из такой руины уже вряд ли получится. Менее всего пострадали (точнее, не пострадали совершенно) массивное литое основание и литые же кронштейны рукояток, но их, возможно, придется напаивать заново.

Кстати, очень часто (фактически постоянно) на глаза попадаются «отреставрированные» самовары с кранами и рукоятками, буквально прилепленными на свои места толстыми ломтями оловянного припоя, торчащего в стороны (рис. 44), будто струпья. Это оттого, что горе-мастера молодецки орудуют паяльниками, а никаким паяльником, даже самым мощным, не удастся разогреть такую массу металла с огромной площадью теплоотвода. На самом деле нужно аккуратно залудить места пайки (и корпус, и деталь), а затем, совместив одно с другим, нагреть всю (!) зону газовой или бензиновой горелкой, пока припой не расплавится, заполнив стык.

Рис. 44

И не забывать о канифоли!

Другой случай не столь зол, но также малоприятен – трещина, и преогромная (рис. 45). Строго говоря, мне не совсем понятно, отчего самовары то и дело лопаются, точно переспелый арбуз, хотя сделаны они, как правило, из пластичной латуни, отнюдь не склонной к хрупкости. В конце концов, не обладай материал отменной тягучестью, он нипочем не принял бы сложные очертания, радующие глаз. Вероятно, здесь имеют место усталостные явления и незаметные межкристаллические перемены, как в старом стекле, способном расколоться от малейшего щелчка.

Рис. 45

Как бы там ни было, трещину следует протравить кислотой (иначе припой не затечет внутрь) и тщательно пройтись по ней особым паяльником либо прогреть горелкой, чтобы припой оставался жидким хотя бы секунды две-три и успел совершить, что требуется. Под «особым» подразумевается или электрический паяльник мощностью не менее 500 Вт, или массивная медная болванка в форме утюга, разогреваемая, опять же, какой-нибудь горелкой. Если нужна рихтовка, то делается она, естественно, до пайки. Однако, сколь бы умело вы не провели «курс лечения», после окончательной обработки тонкая линия белого шва обязательно будет выделяться на желтом фоне. В остальном данный предмет может похвастать вполне приличной сохранностью. Даже краник на месте, а это редкость.

Последний пример может показаться не таким уж скверным: почти все детали в наличии, дырок нет, а отсутствующий кран можно подобрать и заново притереть. Но бесчисленные мелкие вмятинки и щербины на корпусе никогда не дадут возможности увидеть его девственно гладким. К тому же основание сильно вдавлено с одного бока, начнешь выправлять – днище наверняка лопнет.

К слову сказать, подобный дефект очень распространен, свидетельствуя о том, что самовар швыряли на твердую землю. Странно, что носик уцелел.

Если представить весь объем работы над среднестатистическим самоваром как последовательность операций, то выглядеть это будет примерно так:

1. Удаление воднорастворимой грязи. Здесь нет хитростей – целиком погружаем предмет в воду, подсыпаем любого стирального порошка и ждем около суток, после чего большая малярная кисть или тряпка довершат начатое. Кисть лучше, так как жесткая щетина проберется во все углубления и закоулки.

2. Демонтаж. Если вы не планируете использовать самовар по прямому назначению, тогда, конечно, можно его и не разбирать, а довольствоваться косметической натиркой (при условии, что он в хорошем состоянии, без вмятин и дыр).

Но для серьезной реставрации все, что удастся снять, отвинтить или отпаять, следует аккуратно снять, отвинтить и отпаять с помощью горелки (тем более что старый припой и без того разрушен временем, особенно возле носика). Исключение составляет лишь основание – если оно не вдавлено в корпус, лучше не трогайте вовсе. Стержни рукояток обычно заржавлены и требуют замены. Но, конечно, не стоит прилагать грубую силу, пытаясь во что бы то ни стало скрутить заевшую резьбу, уродуя и царапая деталь плоскогубцами. Зачастую достаточно капнуть керосином, а радикально – нагреть упрямое место докрасна и дать остыть.

3. Восстановление формы. Самый сложный процесс в работе – правка корпуса с попутной заделкой пробоин и трещин. Здесь требуется терпение и умелая рука, а также кое– какие специфические приспособления: набор киянок и молотков разного веса и размера, гладилки из прочного дерева, оправки, подкладки и т. д.

Труднее всего с множественными мелкими, но резкими вмятинами и щербинами, которые, строго говоря, так и не выводятся полностью. В целом-то поверхность будет как бы ровной, но изначальной глади не достичь. Наиболее характерные травмы корпуса – вдавленные внутрь рукоятки и заломленный кверху или книзу носик.

Кстати, от накипи следует избавляться до начала рихтовки, поскольку она просто не даст нормально работать. Не знаю, быть может, где-то на русском Севере, где речная и озерная вода мягка, проблемы накипи не существует, но южные регионы «славятся» чрезмерно жесткой водой, образующей при нагреве колоссальные наслоения. Суть зла такова: содержащиеся в воде соли жесткости – бикарбонаты кальция и магния – выпадают в осадок, а образовавшиеся при этом карбонаты оседают на стенки. Мне встречались самовары, покрытые изнутри пятимиллиметровой корой, прочной, как мрамор.

К счастью, чем накипь толще, тем слабее она держится, и легкое постукивание киянкой снаружи приводит к ее отпадению. Но тонкие пленки могут быть удалены исключительно химически, для чего придумано много простых средств.

Однако все они требуют кипячения раствора (соды, уксусной кислоты и т. п) в очищаемой емкости, что для ведерного самовара как-то проблематично, если только он не на ходу. Для всех прочих есть элементарный, но нетерпимый в домашней атмосфере прием, использовать который желательно на открытом воздухе: нагреть почти до кипения слабый (4 %) раствор соляной кислоты, залить его в сосуд (или погрузить оный «с головой»), подождать минут тридцать, а затем счистить размякшую накипь деревянным шпателем или палочкой. И, разумеется, промыть водой.

4. Полное удаление окислов. Достигается суточной или более выдержкой в растворе нашатырного спирта или трилона Б. Чтобы дело продвигалось быстрее и равномернее, примерно раз в час нужно пройтись по поверхности щетинной кистью. Разумеется, тут же очищаются все прочие детали, всякие там клапаны, крышечки, винтики и краны. Использовать кислоты «не есть gut» ввиду неизбежной высадки красной меди из раствора на оголившуюся поверхность. И попробуйте ее потом снять! Но совершенно, категорически недопустимо применять наждачную бумагу и тому подобные абразивы. После десятка таких чисток самовар лишается изображения медалей за участие во всевозможных выставках и ярмарках, а без этого великолепия ценность и красота экземпляра резко падают.

Из экзотики попадаются советы использовать кислые (очевидно, недозрелые) помидоры. Тут все понятно.

5. Изготовление недостающей фурнитуры. Это проблема! Подавляющее большинство самоваров лишены мелких частей, крепившихся на верхней крышке, и достоверное их дублирование возможно лишь путем отливки по сохранившимся аналогам. К счастью, эти штуковины, в общем-то, однотипны, а если и прикрутите что-нибудь не то, так не беда, лишь бы копия была сделана с хорошего оригинала. В конце концов, специалистов по самоварной архитектуре вокруг не густо, да мы и готовим предмет вовсе не для тульского музея. Только вот найти фирму, занятую литьем бронзы, непросто, а деньги за свою работу они берут абсолютно неадекватные. Самый популярный в народе путь – снять искомые запчасти с какого-то другого самовара. Это, в первую очередь, относится к краникам. Не будучи прикреплена к родному сосуду ничем, кроме собственного веса, злосчастная запорная арматура умудряется сохраниться лишь в редких случаях, и из десяти старых водогреев обычно только два-три имеют при себе родной кран.

На этом же этапе придется выточить токарным способом деревянные рукоятки и «шишечки», тщательно повторяя материал и форму оригинала. Несомненно, это допустимо только тогда, когда исходные образцы полностью разрушены или утрачены, так как потертые, чуть засаленные прикосновениями предков штуковины обладают своеобразным шармом, абсолютной достоверностью и, соответственно, реальной исторической ценностью. Мне довелось видеть много самоваров с грубо выточенными новехонькими «деревяшками», которым рука невежественного токаря даже не удосужилась придать более или менее правильных очертаний.

Старые рукоятки в большинстве изготовлены из березы или ореха – древес плотных, крепких, в полированном виде похожих на кость. Поэтому использование, скажем, пористого дуба выглядит скверно. Великолепные результаты дают фруктовые породы: абрикос, вишня, груша, яблоня и т. д. Пропорции и размеры следует точно копировать исключительно по реальным образцам, без каких-либо фантазий. Поверхность готовых деталей не покрывается никаким лаком, а прямо на токарном станке тщательно шлифуется мелкой– мелкой наждачной бумагой и затирается парафином или растительным маслом.

6. Сборка. Наибольшую сложность представляет напайка крана и рукояток. Как уже отмечалось, применять паяльник бесперспективно из-за огромной площади теплоотвода, к тому же могучие наплывы оловянного припоя по краям не то, что не украсят предмет – они вовсе недопустимы. Поэтому пайка ведется с помощью горелки, с прогревом всей зоны контакта предварительно залуженных деталей. Вытекший или выдавившийся наружу припой следует тщательно удалить (срезать, счистить и т. п). Если были отделены основание и дымогарная (топочная) камера, то обратная их напайка ведется не оловянно-свинцовым припоем, а чистым «пищевым» оловом, чтобы свинец никоим образом не контачил с водой (коль скоро вы собрались ее кипятить). Вероятно, нет нужды пояснять, отчего следует избегать свинца: этот тяжелый металл, наряду с сурьмой, ртутью и т. д., отравит не хуже гремучей змеи.

7. Лужение. Может, для кого-то это новость, только вся старинная посуда, изготовленная из меди или ее сплавов, в обязательном порядке лудилась изнутри оловом, поскольку контакт воды и пищи (особенно пищи) с медью чреват отравлением окислами (и не только: доказано, что наличие в воде и пище меди как металла однозначно приводит к циррозу печени. Например, в Индии из-за использования медной посуды от цирроза страдают даже дети).

Честно говоря, я не знаю, как лудили самовары и как это можно проделать в современных (тем более домашних) условиях. Когда-то этим занимались бродяги-цыгане, но сегодня навыки утеряны. Один знакомый рассказывал мне о наблюдениях своей юности за подобным специалистом. Тот лудил большие медные кастрюли – в пятидесятые годы XX века они еще попадались и у населения, и в общепитовских столовых. Выглядело это так: он разогревал всю (!) емкость над костерком до нужной температуры, затем пучком льняной пакли стремительным движением проходился по внутренней поверхности соляной кислотой и тотчас повторял сие с мелко нарезанным оловом. Куда как просто! Только за мнимой легкостью кроется великая сноровка и живой опыт, без которых ни у меня, ни у вас, уважаемые, ничего не получится. Увы, увы… Но имейте в виду, что пить чай из нелуженого самовара нельзя. Категорически! Кстати, непонятно, как нагреть корпус для полуды так, чтобы не отпаялись рукоятки и краник? А топочную камеру и вовсе нужно лудить загодя. Может быть, корпус тоже? Вопросы, вопросы…

8. Финальная чистка. Разумеется, после паяния и возни со сборкой наш агрегат отнюдь не сияет боками. Поэтому его следует окончательно искупать в трилоне или аммиаке, а затем чуть-чуть натереть зубным порошком, который, являясь мягким абразивом, придаст поверхности нежный шелковистый блеск. Неправы те, кто при помощи вездесущей пасты ГОИ полирует самовар, как зеркало. Они (самовары) не были такими и в день своего рождения. Как любит говорить один мой знакомый китаец: «Это нехоросо! Это плёхо!».

К написанному остается добавить лишь то, что для качественного использования предмета по назначению его краник, являющийся по конструкции «пробковым», нужно притереть к стакану, иначе самовар будет течь. Конечно, родной кран в этом обычно не нуждается, но вновь подобранный или изготовленный – обязательно. Делается это при помощи любого мелкого порошкового абразива. Слегка смоченный водой конус крана присыпается оным, опускается в стакан и вертится до тех пор, пока детали не притрутся одна к другой в точности. Чем лучше предварительное соответствие и мельче абразив, тем качественнее будет результат. Кстати, внутреннюю поверхность крана нужно также залудить оловом.

Вот, вкратце то, что следует знать о восстановлении самоваров. Именно вкратце, поскольку узкий специалист, реставрирующий их постоянно, обязательно имеет в арсенале множество иных приемов и готов отстаивать их со всей мощью личного практического опыта. Но книга не посвящена одним только самоварам, а рекомендации являются лишь базовыми, призванными подготовить домашнего реставратора к сугубо персональным удачам и конфузам, неизбежно чередующимся при работе.

После самоваров в числе наиболее массовых «пациентов» обычно числится разнообразное латунное и бронзовое литье: статуэтки, подсвечники, оправы для керамики, рукоятки и подставки, а также мебельная фурнитура – всяческие замочки, ключики, вкладыш, накладки и поворотные петли. Никаких специфических особенностей работа с ними не имеет, но стоит запомнить кое-какие, уже не раз упоминавшиеся общие принципы:

• не нужно начищать просто потемневший, но хорошо сохранившийся предмет. В большинстве случаев достаточно растереть его суконкой или пройтись латунной щеткой. В особенности это касается бронзы с ее свойством образовывать исторически ценную патину. Самым привлекательным в старых вещах как раз является та легкая «замшелость», которую неопытные мастера удаляют с маниакальной нетерпимостью, лишая их обаяния;

• при возможности выбора всегда желателен наименее радикальный, самый щадящий процесс. Если речь идет о цветных металлах, то кислотам и нашатырному спирту следует предпочесть раствор трилона Б, а из чистящих средств – только мягкие абразивы (мел, крокус, венскую известь). Зачастую хватает уже простой щетинной кисти;

• для придания художественной фактуре объема и глубины очень полезно слегка затемнить, тонировать предмет одним из многих известных способов, самый простой из которых – легкий общий нагрев (категорическим условием при этом является тщательное обезжиривание поверхности, так как любой отпечаток пальца проступает, точно бельмо на глазу);

• если предмет тяжел, но при этом отлит из белого металла, то чаще всего в ваших руках цинк. Разумеется, первая же попытка калить его в огне с какой-либо целью обернется расплавлением, так как роковая температура для цинка составляет всего 420 °C. Возможно также, что это олово (температура плавления – 232 °C), но оно заметно мягче цинка. Также вполне реален вариант серебра, нейзильбера или мельхиора. Однако, во-первых, эти материалы тверды, звонки и обладают специфическим оттенком, а, во-вторых, будучи смазаны кислотой, просто светлеют. Цинк же сразу начнет шипеть и пузыриться.

Существует изрядная когорта людей, так или иначе коллекционирующих старинные (и не очень) металлические деньги и награды (рис. 46). Даже если интерес чисто эпизодический, время от времени возникает потребность придать нормальный вид невразумительному кругляшу, хотя бы для того, чтобы прочесть выбитые когда-то цифры и надписи. С точки зрения материала, и монеты, и медали изготавливались из золота, серебра, меди и их сплавов в самых разных сочетаниях. Ушедшее столетие добавило сюда никель, так что огромное число экземпляров представляют собой композиции никель-медь или никель-медь-серебро. Имеются также случаи использования других благородных (иридий, платина) и простых (алюминий) металлов. Но, как бы там ни было, подход остается прежним: если предмет достался вам в приемлемом состоянии, оставьте его в покое, ограничившись суконкой или крацеванием латунной щеткой. И только тогда, когда диск укрыт плотной пеленой окислов, пускайте в ход раствор трилона, коему подвластна вся номенклатура цветных сплавов и чистых металлов. Золото, серебро и т. д. можно травить нашатырем, однако ни при каких обстоятельствах не используйте абразивы. Даже мел (зубной порошок) нежелателен – к чему, собственно, полировать монету?

Рис. 46

Специальные приемы реставрации предполагают заглаживание мелких царапин и выбоин особыми инструментами из каленой стали, но это уже самая настоящая ювелирная работа, выполняемая под оптикой. Вряд ли в нашем случае возникнет необходимость в подобных операциях.

Некоторые страны (например, Германия) питают необъяснимое пристрастие к алюминию, создавая проблемы для реставраторов уже сегодня. А что будет через пятьдесят лет? Хотя сам по себе «небесный» металл достаточно стоек, отче– го-то именно в монетах он корродирует скоро и необратимо, становясь белым порошком окисла Al203, и сделать с этим ничего нельзя, разве что хранить все свои пфенниги в жидком масле. Но отчего бы не освежить потемневший алюминий (не только, кстати, монеты), протерев его тканью, смоченной в горячем растворе буры (15 г) и 10 %-ного нашатырного спирта (5 г) в полулитре воды? Соваться же с кальцинированной содой, щелочами или кислотами категорически не рекомендуется.

И еще. Мы говорим только о медалях, поскольку ордена самим лучше не трогать: там обычно присутствуют всевозможные накладки из других металлов, эмаль, порой даже драгоценные камни, а это уже компетенция узких специалистов, то есть ювелиров.

В чистом виде эти «двоюродные братья» встречаются только в качестве покрытий, причем первые никелированные вещи датируются еще XIX столетием. Хром стал употребляться позднее. Однако основной объем их добычи расходуется промышленностью вовсе не на покрытия, а для производства легированной стали – нержавеющей, жаростойкой, химически пассивной и т. д.

Свое певучее наименование никель приобрел давным-давно: в средневековой Европе порой натыкались на руду, очень похожую на железную, за малоприятным исключением – выплавить металл из нее не удавалось ни при каких условиях.

Разумеется, фиаско приписывали козням зловредных карликов-кобольдов (отсюда – кобальт) и чертей (в Западной Европе одно из обиходных наименований черта – Ник). Потом, когда выяснилось, что руда содержит вовсе не железо, а совершенно иной металл, он был назван в память о былых заблуждениях.

Наибольшую популярность никелевое покрытие получило среди домашней утвари – от керосиновых ламп и самоваров до кроватей и велосипедов (автомобильный мир подключился позже) – благодаря прочности и благородству вида. Оно вполне стойко по отношению к воде во всех ее проявлениях, но лишь при условии, что пленка нанесена аккуратно и правильно, иначе мы увидим распространенную картину изъязвления поверхности множественными кавернами и раковинами самых разных форм и размеров – от микроскопических до величины рисового зерна. Такое происходит, когда предмет долгое время хранится в сырости. Вездесущая влага, проникая к железу через невидимые глазу поры, образует локальные очаги коррозии. Если повреждения не катастрофичны, достаточно аккуратно прошлифовать изделие мелкой доводочной наждачной бумагой (так называемой «микронкой» или «нулевкой») и каким-нибудь образом законсервировать результат. Можно время от времени натирать поверхность машинным маслом либо покрыть ее тонким слоем прочного бесцветного лака (лучше всего цапоновый) – все зависит от конкретной ситуации. Незащищенный металл, сохраняемый в комнатных условиях, конечно, уже не покроется сыпью, но обнажившееся железо потемнеет, чего не произойдет при масле или под лаком.

Менее радикальный путь – выдержать предмет в керосине. Последний, обладая сильной щелочной реакцией и удивительной проникающей способностью, мягко растворит ржу по месту ее пребывания.

Когда пленка никеля отслоилась сплошным лоскутом, что бывает не так уж редко из-за некачественной подготовки основы, остается нести изделие на ближайший завод или в автомастерскую, где имеется работающий гальванический участок.

Хорошее никелевое покрытие, хотя и сохраняет первозданную целостность, со временем тускнеет, подергиваясь голубоватой дымкой. В таком случае оно просто полируется, хотя былого блеска обычно уже не вернуть. Старые руководства рекомендуют удалять синеву и тусклый налет раствором серной кислоты в спирте (1:1), но это уж слишком. Пример восстановления никелированного предмета (керосиновой лампы) вы можете видеть на одной из цветных вклеек.

Хром гораздо тверже никеля, а его пленки прочнее, не тускнеют, но точечная коррозия находит пищу и тут. Методы борьбы с нею аналогичны.

Химически чистое железо не ржавеет, доказательством чему – пресловутая делийская колонна то ли из космического, то ли из мистического феррума (99,72 %). Однако в остальном мире подобные феномены отсутствуют, и решительно все изделия, необоснованно именуемые железными, на самом деле стальные. Но это с точки зрения науки, потому что в жизни сплавы с содержанием углерода менее 0,3 % принято величать-таки железом, при большей концентрации – сталью, отличием которой является способность принимать закалку, т. е. переходить при нагреве в иное фазовое состояние и фиксировать его в результате быстрого охлаждения.

Что же мы имеем? Поскольку прошлые века не знали экзотических легированных сталей, говорить о них нет смысла, и ржавую старину можно условно поделить на железо (гвозди, подковы, цепи, замки, навесы, крепежи т. д.) и сталь, к каковой относится в основном оружие всех видов.

В то время как медь и бронза успешно преодолевают временные просторы, измеряемые тысячелетиями, для железа и вдесятеро меньшие сроки оказываются порой роковыми. Известно, что медь и ее сплавы обладают полезной особенностью самооксидироваться с образованием тонких, прочных поверхностных пленок окислов, успешно принимающих на себя удары судьбы и защищающих основную массу металла от гибели. Напротив, рыхлая корка гидроокиси (ржавчины) бурого цвета не только не укрывает железо, но предательски сорбирует на себе воду, пропуская ее вглубь. Чем больше в железе примесей типа фосфора, серы, кремния и чем слабее оно уплотнено ковкой или прокаткой (т. е. рыхлее), тем скорее оно исчезнет с лица земли, обратившись в прах. Напротив, примеры замечательной стойкости некоторых кованых раритетов прошлых веков, сохраняющих довольно крепкий вид поныне, иллюстрируют нам, как с каждым ударом молота в металл словно бы вколачиваются дополнительные годы жизни.

Безусловно, даже качественная сталь с высоким содержанием углерода ржавеет, но неохотно. Именно поэтому огромное количество предметов вооружения радует нас сегодня пристойной внешностью, если последние триста-пятьсот лет хранились в относительном комфорте уцелевших дворцов и замков. Традиционно неплохо обстоят дела с экземплярами из коллекций, но так повезло не всем – большое количество реликвий так или иначе извлекаются из земли, а там всегда влага. Тем удивительнее находки стальных мечей в знаменитой усыпальнице Цинь Шихуанди (III век до н. э.), которые по сей день выглядят как новые и остры как бритва. Правда, тамошний грунт (современная провинция Шэньси) более или менее сухой, а клинки, согласно анализу, имеют высокое содержание никеля, то есть изготовлены целиком или с добавлением «небесного» металла железо-никелевых метеоритов.

Итак, общее правило гласит: чем сталь углеродистее, плотнее кована, сильнее закалена и лучше отполирована, тем успешнее она сопротивляется коррозии. Последнее замечание не пустой звук. Качество полировки играет существенную роль, так как разрушение поверхности начинается с образования микроскопических очагов, всегда привязанных к тем или иным неоднородностям – царапинам, сколам, вкраплениям, раковинам и т. д. Чем их меньше, тем дольше ржавчине не за что зацепиться. Отполируйте до зеркального блеска простой гвоздь и выставьте его на улицу по соседству с никак не обработанным собратом. Результат опыта не заставит себя долго ждать.

Во влажном океанском климате Японии самурайские мечи VIII–XV столетий, будто вчера вышедшие из рук мастера (рис. 47 а), сохранились не только благодаря терпеливому ежедневному уходу дисциплинированных буси. Своей неповторимой свежестью они обязаны чрезвычайно плотной структуре металла, сбитого десятками проковок, а также уникальной ручной профессиональной полировке. Европейские клинки (рис. 47 б – г) никогда не доводились до сверхъестественного блеска, общепринятого в пределах Ямато, да и буйные рыцари с ландскнехтами предпочитали вино и девиц вдохновенной возне со сталью.

Сравните:

а

б в г

Рис. 47

Любопытно также взглянуть на образчик очаговой коррозии, поразившей немецкий рыцарский шлем XIII века (копия XIX века) (рис. 48). Остается неясным, была ли сымитирована натуральная коррозия или предмет попросту держали в сыром помещении вплоть до последних дней. К слову сказать, практика изготовления замечательно достоверных реплик всевозможных доспехов была распространена в конце позапрошлого – начале прошлого столетий, и качество изделий не оставляет желать лучшего – хоть одевай это железо и сражайся за прекрасных дам. Обычно изделия такого рода сохранялись в частных коллекциях богатых людей, в сухих и теплых особняках, поэтому сомнительно, чтобы данный экземпляр тихо гнил в погребе, приходя в нынешнее состояние. Скорее всего, здесь действительно имеет место умелая имитация ржавчины, поскольку отчетливых научных методов датировки тогда не существовало, и мастерски состаренный доспех можно было реализовать за большие деньги.

Рис. 48

Вот еще интересный пример того, как при равных шансах на выживание деталь, изготовленная из бронзы, ничуть не пострадала и явилась нам в том виде, что имела столетия назад, когда мастер водрузил ее на хвостовик клинка, выглядевшего тогда чуточку иначе (остатки рукояти меча, XIV век) (рис. 49). Здесь даже заметен характерный тип разрушения всех кованых стальных клинков, которые, имея неоднородную структуру, быстрее теряют мягкие фрагменты с высоким содержанием железа, в то время как углеродистые участки сопротивляются дольше и, соответственно, предстают взору в виде продолговатых волокнистых форм.

Рис. 49

Давайте рассмотрим каждый из реставрационных этапов подробнее.

Расчистка

Первое, что следует проделать со всяким старым предметом, изготовленным из не боящегося воды материала – хорошенько искупать его с хозяйственным мылом или каким-ни– будь иным средством. Порой этого оказывается вполне достаточно. В том случае, если имеются наслоения краски, лаков, окаменевшей смазки (например, солидол основательно подсыхает со временем), придется воспользоваться ацетоном или одним из тех ужасных ядовитых составов, что продаются специально для размягчения и снятия застарелых пленок.

Далее наступает черед ржавчины. Эта злодейка предстает в разных обличиях, от легкого поверхностного налета до почти полного замещения изначального металла. Последний вариант нам неподвластен, ибо даже в музеях в подобной ситуации предпочитают оставить раритет как есть, стабилизировав его печальное состояние. Существуют изощренные методы восстановления железа из окислов путем нагревания его в атмосфере водорода, однако мне не приходилось слышать о получении реальных приемлемых результатов подобной алхимии, не говоря уже о взрывоопасности и денежной стоимости таких опытов.

Коль скоро поражена одна только поверхность, есть смысл применить керосин. Обладая щелочной реакцией, он избирательно растворит слабую ржавчину и разрыхлит ее корки в углублениях. Аналогичным действием славится также дизельное топливо (солярка). Разумеется, мелкие детали следует попросту утопить на сутки-двое в какой-нибудь банке, крупные же – обмотать тряпьем и залить керосином.

Крацевание стальной щеткой эффективно, особенно если эту щетку вертит электромотор. Но тут надо смотреть по ситуации – что хорошо для садовых ворот, то канделябру смерть! Так как речь в нашем случае идет не о ремонте гаража, то лучше довериться чистой мускульной силе. Предпочтительна мягкая щетка из тонкой эластичной проволоки, чтобы не царапать предмет.

К сожалению, все вышеперечисленные способы не решают проблемы матерой коррозии, въевшейся, точно оспа, на глубину от 1 до 3–5 мм, и удаление последней целиком и полностью во власти кислот.

Исходя из личного опыта, могу сказать, что наиболее полноценно, чисто и качественно работает H₂S0₄ – серная кислота, хотя соляная и азотная также хороши, однако страшно «дымят», особенно азотка, отравляя все вокруг. Ортофосфорная привлекает относительной безопасностью в обращении, но медлительна и к тому же оставляет на поверхности металла вторичные фосфатные пленки, требующие дополнительного крацевания.

Вероятно, не стоит пояснять, что концентрированная кислота любой природы одновременно уничтожит и ржавчину, и саму сталь, поэтому травят всегда растворами. Чем больше воды, тем нежнее процесс, но и этого мало. Существует класс веществ, именуемых ингибиторами. Будучи добавлены в кислоту, они препятствуют ее воздействию на чистый металл, нисколько не возбраняя растворять окислы, причем настолько успешно, что ингибированную кислоту можно перевозить в простых железнодорожных цистернах.

Известно большое количество промышленных ингибиторов под невразумительными коммерческими названиями, состоящими из цепочки букв и цифр, но в розничную торговлю они практически не поступают, а потому говорить о них бессмысленно. Гораздо полезнее помнить, что общедоступным и эффективным ингибитором служит обычный уротропин, прессованные таблетки которого продаются как «Сухой спирт» или «Сухое горючее» для рыбаков, охотников и туристов. Рецептуру раствора придется подбирать опытным путем в зависимости от вида кислоты, ее концентрации и материала очищаемого предмета, но в целом это будут цифры порядка 0,5–2 %.

Конкретное время выдержки колеблется от минут до суток, в зависимости от состояния предмета. В любом случае его следует то и дело (минимум каждые полчаса) тереть щетинной кистью, иначе реакция замедляется, а травление будет неравномерным. Дело в том, что любое внешнее препятствие – пузырек газа, чешуйка ржавчины или грязи преграждают кислоте доступ к металлу, и на этом месте остается бугорок с отчетливым краем. Когда целью работы является чистка, подобный недосмотр обернется браком, но в реставрационной практике сплошь и рядом приходится имитировать старое, ноздреватое железо, имея сырьем девственную современную заготовку. Тогда-то упомянутые пузырьки и прочий сор становятся лучшими помощниками. Особенно замечательно, если поверхность чуть-чуть корродированна, имеет окалину, какую-нибудь накипь и т. д. Достаточно погрузить такую деталь в раствор кислоты (разумеется, не ингибированной) с концентрацией порядка 50 % и забыть о ней часов на десять, причем не болтать, не шевелить и вообще никак не тревожить. Уже через два-три часа вы увидите, что вся железка буквально залеплена пузырьками водорода, грязными лохмотьями отслоившихся полу-растворенных окислов и тому подобными субстанциями. В итоге назавтра вы достанете на белый свет великолепно источенное изделие, будто пролежавшее в могильном кургане века и века. Его остается лишь промыть и законсервировать.

И все же главное, о чем всегда следует помнить, – не удаляйте ржавчину, когда ее можно оставить на месте. Действительно древние экземпляры, изготовленные из хорошей стали, часто корродируют весьма своеобразно, а именно: если они пребывают в спокойном состоянии, неважно, под чистым небом или в земле, то металл на большую глубину (иногда – насквозь) замещается продуктами коррозии, но не рыхлыми и гигроскопичными, а удивительно плотными, темного цвета и твердыми, как камень. Удалите их – и вместо клинка ясных очертаний или наконечника стрелы в руках окажется бесформенная губка белого железа.

Вот живой пример (масштаб 2:1) (рис. 50). Изящная штучка с немыслимо правильными гранями едва не на треть состоит из продуктов коррозии, аккуратно заместивших собою кованую сталь. Если бы я вовремя не спохватился и довел травление до конца, реликвия погибла бы. К счастью, я почти сразу понял, к чему идет, и ограничился обыкновенной шлифовкой. Масло и керосин в таких случаях недопустимы, поскольку приводят к отслоению фрагментов.

Рис. 50

Между прочим, этот наконечник стрелы мне подарил один знакомый, подобрав его на кавказском перевале, где, по его словам, их валялась целая россыпь, и таких вот бронебойных, для пронзания кольчуг, и раздвоенных охотничьих. Я бы никогда не поверил, не продемонстрируй он полную пригоршню находок. Теперь смертоносное жало тихо почиет за стеклом в шкафу, радуя глаз и нисколько не меняясь вот уже пятнадцать лет.

Консервация

Оголившуюся после чистки, а потому беззащитную поверхность железа следует немедленно, тотчас же прикрыть какой– нибудь стойкой, плотной и обязательно нейтральной пленкой, иначе ржавчина набросится на него с утроенной энергией.

В роли таких пленок традиционно выступают различные краски на основе высыхающих растительных масел (сегодня – синтетических смол), всевозможные лаки и прочая москательная продукция. Увы, подобные покрытия хороши на улице, но совершенно не годятся для комнатных «жильцов» – художественного металла и оружейной стали. Любой лак, даже такой прочный, тонкий и абсолютно прозрачный, как, например, цапоновый, портит облик изделия – оно приобретает вульгарный вид. Железо должно выглядеть железом.

Хорошей защитой является воск. Однако натуральный пчелиный при всех его испытанных достоинствах липнет к рукам, поэтому удобнее использовать готовые автоконсерванты на основе тугоплавких искусственных восков. Методика элементарна: предмет следует хорошенько прогреть до температуры порядка 60 °C, а затем кистью или тампоном нанести консервант. Если упаковка последний представляет собой аэрозольный баллон, то это вообще подарок. В контакте с горячим железом состав задымит и затечет во все закоулки. Излишки и потеки удаляются тряпкой, а остывшая поверхность ею же располировывается. В итоге мы получаем нечто бесспорно благородное и «настоящее».

Следует предостеречь от распространенной ошибки: не покрывайте сталь парафином! Кажущаяся эффективность такой изоляции обернется бедой, так как парафин и его аналоги отнюдь не нейтральны, а являются жирными органическими кислотами.

Битумные мастики и вообще битум в любой ипостаси хороши, но область их применения ограничена садово-парковыми или каминными принадлежностями. Мне встречались рыцарские доспехи, мазанные изнутри битумным лаком, что, кстати, их отнюдь не спасло, а смотрелось гадко. Утешает одно – бензином или керосином такое покрытие смывается моментально.

Зачастую, хотя и не всегда, требуется дополнительный рубеж обороны в виде оксидных пленок. Диапазон технологий их получения широк – от простейших до хитроумных, связанных с кипячением в растворах химикатов. В зависимости от рецептуры получаются покрытия разного цвета и разной степени стойкости. Наиболее доступный, понятный и легко воспроизводимый путь таков: сталь нагревается до возникновения цветов побежалости, каждый из которых соответствует пленке окисла той или иной толщины. Обычно дело доводят до лазурного оттенка, каковой появляется по прохождении рубежа 270 °C. Испанские мастера владели секретом синения таким образом цельных доспехов. Делалось это в особых печах над древесным углем, но каким образом достигалась потрясающая равномерность окраски, история умалчивает.

После 350 °C радуга блекнет, сменяясь тусклой серой окалиной, а это нежелательно – последняя отслаивается тем скорее, чем толще. Во избежание перегрева выдерживают предметы (к сожалению, этот способ применим только к мелким деталям) в расплавленной кипящей селитре до тех пор, пока они не приобретут густого синего цвета. Так оксидировали револьверы «Наган» и «Смит-Вессон» в Туле еще в конце XIX столетия. Пленка получается равномерной и прочной настолько, что сохранившиеся до наших дней образцы не потеряли первоначального вида. В любом варианте еще горячую поверхность следует протереть каким-либо минеральным маслом. Против дождя и тумана такая защита слабовата, но в нормальных комнатных условиях продержится сколь угодно долго.

Так называемое «воронение» железа и стали, придающее глубокий черный цвет и приличные антикоррозионные свойства, может быть произведено различными способами. Самым древним и проверенным является такой: изделие смазывают льняным или оливковым маслом и нагревают до тех пор, пока масло, дымя, не выгорит полностью – и так несколько раз. В итоге образуется стойкая черная пленка, частично диффундирующая в металл. Но, безусловно, самым лучшим и долговечным будет химическое оксидирование, рецептов коего предостаточно, причем в большинстве случаев нужны агрессивные вещества, а весь процесс протекает под вытяжкой. Приведу наименее проблематичный рецепт:

• обезжиривание в бурно кипящем растворе (100 г кальцинированной соды на 1 л воды) в течение 30 минут;

• промывка проточной водой. Если вода смачивает поверхность равномерно и полностью, то обезжиривание удалось, а если собирается каплями, его следует повторить;

• кипячение в растворе следующего состава:

каустическая сода 700 г

нитрат натрия 100 г

нитрит натрия 100 г

вода 1 л

Подготовленное изделие погружается в бурно кипящий раствор при начальной температуре последнего 136–138 °C.

Конечная температура (перед завершением оксидирования) составляет 142–145 °C. Для закаленных деталей начальная и конечная температуры повышаются на 2–3 °C;

• периодическое ополаскивание: каждые 20–30 минут детали извлекаются из ванны и 2–3 раза погружаются в воду комнатной температуры (смысл данной операции неясен, однако из песни слов не выкинешь).

Качество окрашивания определяется визуально. По завершении процесса изделие следует тщательно промыть и выдержать 3–5 минут в кипящем мыльном растворе (30 г твердого хозяйственного мыла на 1 л воды). После окончательной промывки и сушки поверхность промасливается в любом жидком минеральном масле при температуре 105–115 °C в течение 2–3 минут и протирается насухо.

Результатом этого алхимического колдовства будет то самое неизносимое воронение, что радует глаз при взгляде на старое огнестрельное оружие. Старое потому, что сегодня сплошь и рядом благородная «воронь» подменяется разными современными методами нанесения тефлоновых, карбидных, эпоксидных и прочих пленок, очень технологичных, дешевых, прочных, антибликовых и т. д., за одним досадным исключением – они выглядят не вполне настоящими. Как было сказано в превосходном британском научно-популярном фильме «The Gun», классика жанра в данном случае неизменна вот уже триста лет: вороненая сталь и ореховое дерево. Впрочем, это относится только к оружию.

Если нет возможности или необходимости воспроизводить столь долгий и малоприятный процесс, вполне можно обойтись таннатированием. Порошок танина следует развести водой с добавлением нескольких капель спирта, без которого он и растворяется хуже, и работает слабее. Тщательно обезжиренная, протравленная поверхность протирается полученным раствором, по высыхании коего образуется черно-лиловая пленка танната железа. Чем раствор концентрированнее, тем плотнее тон, но действительно аспидного оттенка все же не достичь.

Тщательно промасленная таннатная пленка сравнительно неплохо предохраняет металл от ржавчины, а простота ее нанесения выдвигает данный способ в ряды наиболее популярных и общедоступных. В самом деле – не разводить же у себя на кухне адское варево! И еще: варьируя плотность раствора, легко получить обширную гамму цветов от чуть голубоватого до почти непроницаемого.

Существует также замечательный старинный способ покрытия стали так называемым «ржавым лаком», иначе именуемым «английским». Первое название пошло от его рыжего или, скорее, кирпичного цвета, а второе – оттого, что так защищались знаменитые английские ружья с ударно-кремневыми замками, старейший образец пехотного оружия, принятые на вооружение британской армией в начале XVIII века (точнее, в 1730 году) и продержавшиеся едва ли не до середины XIX столетия. Благодаря непривычной масти они получили прозвище «Brown Bess».

Технология достаточно элементарна и не содержит каких-либо тайных капризов: в смеси из равных по объему долей концентрированных соляной и азотной кислот растворяют железные опилки с железной же окалиной (50+50 %), пока реакция не прекратится сама собой. Образовавшийся состав наносится на сталь тонкими слоями с промежуточной сушкой. Процесс может длиться несколько суток, зато покрытие получается настолько прочным, что предмет может неделю пролежать в воде или под дождем без признаков коррозии.

И последняя тонкость. Даже умело расчищенное и грамотно законсервированное железо может снова ржаветь из-за неощутимо малой толики влаги, затаившейся в невидимых межкристаллических трещинах и порах. То, что даже отменно кованная сталь выглядит монолитом, – иллюзия. Это ясно видно на примере ружейных стволов, скрупулезно обихоженных после стрельбы. Агрессивные продукты сгорания капсюльного состава и пороха в действительности глубоко проникают в металл. Если несколько дней спустя протереть канал белой тряпочкой, мы обнаружим на ней изрядное количество «отпотевшей» грязи, которой не было в помине.

Поэтому непосредственно (а никак не загодя) перед вощением, окраской или промасливанием – то есть финальными этапами консервации – предмет следует хорошенько прогревать, притом достаточно долго. Идеальна суточная выдержка в сушильном шкафу с температурой порядка 100–150 °C (разумеется, если вещь туда поместится). Через мои руки прошло несколько рыцарских шлемов, имевших очаги вторичной коррозии под толстым слоем воска снаружи и не менее толстым слоем битумного лака изнутри, хотя предшествующая расчистка была выполнена когда-то на славу.

Чугун

Это последнее, о чем следует рассказать, так как по сей день в нашем быту обретается изрядное число вещей такого рода. Самые распространенные из них – утюги, ступки, всевозможные фигурки, чернильные приборы, печные и каминные принадлежности (которые бывают весьма декоративными) и т. д.

К великой радости собирателей старины, чугун практически не подвластен коррозии в обыкновенных уличных, а тем более домашних условиях. Каждый может убедиться в этом, если даст себе труд отыскать в городе какой-нибудь ветхозаветный люк, прикрытый потертой литой крышкой с надписью типа «Сукинъ и сыновья. Телефонъ. 1903 годь». Мне, по крайней мере, такие попадаются на глаза часто, и почему-то именно телефонные. Аналогичным образом чугунные ограды, пушки, ажурные ступени и козырьки у подъездов домов демонстрируют, во-первых, четкие цифры дат своего рождения, во-вторых – полнейшее пренебрежение к ржавчине, притом в крайне агрессивной городской атмосфере. Относительно последней стоит заметить, что неверно считать ядовитым лишь воздух современных мегаполисов. И сто, и двести лет назад печной дым из тысяч труб насыщал поднебесье теми самыми окислами серы (а ее в угле много), которые порождают пресловутые кислотные дожди и туманы. Знаменитый лондонский смог – детище никак не двадцатого, а благословенного девятнадцатого столетия.

Поэтому странно, но приятно видеть вышеперечисленный чугунный ассортимент нисколько не пострадавшим, покрытым легкой пленкой черно-коричневого цвета, отнюдь не напоминающей зловредную ржавчину.

А все просто: содержание углерода в чугуне колеблется в пределах 2,5–4,5 %, не считая изрядного количества иных элементов – серы, кремния, марганца и фосфора. Иными словами, железа слишком мало для поддержания непрерывной глубокой коррозии.

Популярность чугуна как литейного материала обусловлена не столько его дешевизной, сколько способностью великолепно заполнять форму без образования недолива, раковин, пузырей и прочего брака. На протяжении не веков, а тысячелетий он и использовался в декоративных целях для отливки всевозможных, обычно довольно крупных, предметов. Вероятно, корни технологии простираются в Индию – известны находки литых чугунных гробов, датированных концом XIII века до н. э. (т. е., мы имеем возраст в 3300 лет). Заметно моложе, но куда грандиознее китайские пагоды, именуемые населением Поднебесной просто железными. Вот хороший пример: в городе Даняне (провинция Хэбэй) стоит и не думает рушиться знаменитая пагода Юцю-ань (рис. 51) из чистого чугуна, возведенная в 1061 году. Так что парковые ограды, крышки телефонных люков, утюги и каслинские статуэтки обязательно порадуют наших отдаленных потомков из какого-нибудь XXXV века – если прежде человечество не похоронит само себя или в Землю не ударит ожидаемый вскоре астероид, или нас не поработят жукоглазые пришельцы с Антареса, и т. п.

Рис. 51

Реставрация чугуна проста, как он сам: старательная зачистка железной щеткой и консервация. Будучи хрупким, но достаточно твердым, чугун не пострадает, если вы вооружитесь вращающейся крацовкой и пройдетесь по его поверхности основательно, от души. После такой экзекуции оголившийся темно-серебристый металл можно промаслить, таннатировать или выкрасить любым составом – в зависимости от предполагаемого места его дальнейшего нахождения. Традиционно предметы для улицы кроют черным битумным или пековым лаком, хотя то же самое проделывают и с художественным литьем для комнатного использования. Вообще, черный цвет является для чугуна классическим, но если вы хотите наслаждаться истинно металлическим блеском, то призовите на помощь восковую мастику. Прозрачный лак, как уже отмечалось, придает вещам вульгарный вид. Впрочем, кому что нравится (к слову, было бы интересно попробовать

на чугуне традиционный английский «ржавый» лак).

* * *

На этом рассказ о реставрации металла можно считать завершенным, хотя неохваченной осталась чрезвычайно глубокая и увлекательная тема, точнее, жанр – реставрация старинного оружия. А поскольку, вопреки мнению пацифистов, я всегда считал, что среди металлических изделий на протяжении всей истории человечества именно оружие занимало, занимает и будет занимать первое место, то и рассказ о методах его реставрации справедливо вынести в отдельную главу.

Оглавление