Шаг. И еще. И еще. В такие минуты каждое мгновение становится вечностью.

Десять ступеней до вершины эшафота. Девять. Восемь. Семь.

Да, он преступник и предатель. Да, он повторил бы то же самое вновь.

Где кончается миг и начинается вечность? Шесть. Пять. Четыре.

Где кончается жизнь одних, чтобы жили другие? Три.

От судьбы не сбежать и не скрыться, никуда и нигде. Два.

И в момент собственной смерти можно лишь с благодарностью принять ее.  Один.

Умереть, чтобы жить в вечности. Вершина.

Для одних он предатель, для других он герой. И здесь не может быть промежуточных звеньев. Сколько стоит человеческая жизнь, и кто возьмет на себя смелость ее измерить? Кто будет судить о чуждой им судьбе, о которой не имеет ни малейшего представления? Кто превознесет тебя как героя, чтобы позже низвергнуть в бездну проклятий? Кто сделает все это лишь потому, что не может иначе?

Большинство.

Да, он убийца - и спаситель одновременно. Ангел и демон в одном лице.

Жизнь одного - за жизни многих. И здесь не может быть иного выбора.

И именно поэтому он преступник.

Жизнь президента родной страны, почти ввергнувшей мир в ядерный апокалипсис, - не так много, чтобы жил мир.

И именно поэтому он герой.

Бывший верный соратник, однажды осознавший, что собирается сделать главенствующий над ним. И выбравший самый радикальный способ остановить разворачивающееся безумие - потому что иные меры уже не способны были помочь.

И именно поэтому он предатель.

Убийцы убийц - ангелы возмездия? Палачи палачей? Преступники? Никто не даст ему ответа.

Военный трибунал - и простое большинство голосов, решавшее его судьбу. Сорок девять против пятидесяти одного.

И именно поэтому сегодня он умрет.  Так решило большинство.

Жизнь и смерть ... смерть и жизнь. И здесь не может быть промежуточных звеньев.

Но только не для большинства.

Вершина.

Вот они, внизу перед ним - весь Консулат. Вся сотня судей человеческих. Преступники и герои.  Убийцы убийц. Удивительно маленькие и смешные с этой самой Вершины.

Кончается ли жизнь, чтобы уступить место Вечности, или смерть - лишь ее продолжение? Настал миг узнать это.

Веревка вокруг шеи - не самая достойная из смертей. Но для героев выбирать не приходится - как и для убийц.

Слепящее глаза солнце ... выше, выше ... такие маленькие с этой вершины ...

Удар - и почва уходит из-под ног.  Пусть будет так. Так решило большинство. Вспышка света перед гаснущими глазами. Всего лишь мгновение.

Лишь одно мгновение.

И - Вечность.

08.02.2010

Удивляющая трагикомедия в N частях

 В.В.П.: - Здравствуйте, здравствуйте, глубокоуважаемые душевно-незажатые теле-пялители! Ну, или как вас там правильно по матушке ... В общем-с, доброго времени шуток ... пардон, суток! Да-да, с вами снова я, телеведущий программы “Раша Ньюс” Владимир Владимирович Пупкин. И, пока не забыл, прошу, буквально умоляю вас, пожалуйста, не обращайтесь к нам в редакцию в вашим письмах ко мне в этих самых аббревиатурных терминах ... ну, вы поняли! Итак, тема нашей очередной телезадачи ... пардон, телепередачи! ... будет, можно прямо-таки сказать, пред-апокалиптического толка. Но - обо всем по нарядку ... тьху, блин, по порядку! Ах да, пока я все еще это не забыл, хочу также добавить, что со мной сегодня в студии присутствует телесно и душевно исследователь душ человеческого пошиба Федор. Здравствуйте, Федор!

Федор: - Здрям!

В.В.П.: - Федор, ну вы прям ... сразу всем им “здрям” ...

Федор: - То времена и нравы ... хотя, мой друг, вы правы - не время нынче нам к ним обращаться “здрям!”.

В.В.П.: - Да вы, однако же, поэт! Не видел мир вас двести лет!

Федор: - Примерно так ... но как же быть? В ином мне мире пришлось жить.

В.В.П.: - Ну да, пожалуй ... ладно, стоп, вы передачу нашу в топ иначе втиснете за день ... а мне стихами вещать лень!

Федор: - А мне теперь забавно то ... вещать им будем мы про что?

В.В.П.: - Картину будем мы смотреть, как изгнан русский был медведь; распался как заморский враг; как утонул британский флаг; евреи как все стены плача арабам отдали без сдачи; ЕС втянулся как к России, прибалты сколь б не голосили; как N исполнились пророчеств; остались храмы как без зодчих; политик как пошел вразнос и ест один теперь овес; и, наконец, как Нова Эра вступает в гости к нам всем смело!

Федор: - Однако, друг, поэт вы тоже ... вам прохлаждаться здесь негоже!

В.В.П.: - Такие лавры мне достались ... а вы где раньше прохлаждались?

Федор: - Я прохладился уж зимой, когда все шел к душе домой.

В.В.П.: - Зимой Души? А где же лето?

Федор: - Слегка задержано все ж где-то. Надеюсь все ж, оно придет. И Солнце Бога в мир войдет.

В.В.П.: - Чтоб осветить полночный путь? Творится ж в мире страшна жуть!

Федор: - Не бойтесь, друг, та жуть пройдет - шакал завоет и помрет!

В.В.П.: - Они уж воют, слышишь, там? Уж воздается по делам.

Федор: - Такой вот век, такое время ... людское это наше племя уж начинает понимать, что значит Бога предавать.

В.В.П.: - О том как раз весь наш сюжет! Пройдет еще немного лет, и мир проснется ото сна, чтоб всплыть, подлодка как, со дна.

Федор: - Как предсказание готично ... но то прелестно и отлично! Отмыть бы мир от грязи сей ... ведь постучал Бог в нашу дверь!

В.В.П.: - О том всю речь вели мы впредь ... ну что, начнем уже смотреть?

Федор: - Ну что ж, Владимир, как хотите! Начнем смотреть уже, кажите!

В.В.П.: - Все ж время чудное грядет, сюжет кто смотрит - да поймет!

Федор:  - Оно бывает раз лишь в мире ... сюжет смотрящий, мысли шире!

Камера в телестудии движется куда-то вбок и вверх, отображая сперва окрестности какого-то города с высоты птичьего полета, а затем резко ныряет вниз и перед телезрителями раскрываются панорамы различных городских улочек. Улочки быстро сменяют одна другую, камера резко ныряет туда-сюда за повороты, двигаясь на уровне третьего-четвертого этажей здания. Как ни странно, все улочки пустые - не видно ни Души. Куда-то пропала вся традиционная людская суета, куда-то испарились все толпы и абсолютно замолк столь традиционный для мегаполисов гам. По краям улиц в достаточно хаотическом порядке припаркованы машины - некоторые из них, кажется, даже брошены - их двери раскрыты настежь, однако никто не стремится завладеть чужим транспортным средством. Городская система освещения и светофоры по-прежнему работают, однако никакого движения не наблюдается. Город как будто в одночасье вымер - окончательно и бесповоротно.

Федор: - Вот это да! То что ж за дело? Недавно пташка еще пела - а ныне спрятались как будто ... я полагаю, это утро?

В.В.П.: - Сие, конечно же, Нью-Йорк! Напоминает, впрочем, морг ... Ушли все с улиц эти люди ... о нет, они не в Голливуде!

Федор: - А кто, позвольте, все снимал?

В.В.П.: - То оператор наш летал!

Федор: - Вот это да! Сие возможно?

В.В.П.: - Сия возможность непреложна!

Федор: - Способны люди так летать, подобно птицам небо знать?

В.В.П.: - Летает парочка теперь - не тесно в небе, уж поверь.

Федор: - Понятно, хм ... а где же люди, раз мы уж все не в Голливуде?

В.В.П.: - Как тараканы все в домах - обуревает всех их страх! Они почуяли как будто, что в мир нисходит вечно утро ...

Федор: - Как тараканы при свете огня прочь разбежались все, ноги сломя? Делают что же они вот сейчас?

В.В.П.: - Молятся дружно при света лучах. Просят простить все их прошлы грехи - чуют, от Рая что все ж далеки. Знают, видать, ожидает что многих - просят простить всех их грешных, убогих ...

Федор: - Неужто все в Бога поверили все же? То на людей как-то вот непохоже ...

В.В.П.: - Федор, вы вспомните, кто их снимал!

Федор: - Ваш оператор по граду летал?

В.В.П.: - Типа того, Федор, типа того ... в камеру видите рожу его?

Внезапно перед телезрителями появляется изображение улыбающейся румяной рожи оператора. Рожа высовывает язык, и, кажется, дразнит телезрителей. Затем в камере появляется крупным планом рука, которая приветливо всем машет.

В.В.П.: - То оператор наш Иван - он облетал уж много стран!

Федор: - С небес к ним птица вот спустилась ... а самолеты?

В.В.П.: - Прекратилось!

Федор: - Они что, сбить его боятся?

В.В.П.: - От изумленья все стыдятся!

Федор: - Все то, учил что в институте ... законы физики ...

В.В.П.: - Забудьте! Вот, Новый Мир встречает нас, Господь услышал ведь наш глас ...

Федор: - Можно нам глянуть, где физики наши? Дружно толкутся у грязной параши?

В.В.П.: - Иван, кажите институт! Они все в стенах его тут.

Камера внезапно дергается, резко плывет куда-то вниз, вверх, снова вниз и вверх, все набирая скорость, а затем в последний раз ныряет вниз и влетает в открытые двери какого-то здания, пару раз ныряет по коридорам, а затем застывает в неподвижности. Перед телезрителями раскрывается огромный зал, заполненный людьми в белых халатах и очках. Стоящие у стен люди дружно, как будто по команде, с периодичностью раз в несколько секунд ударяются лбами об стены зала, что сопровождается глухим звуком, немного напоминающим “бом!”. Тем, кому повезло меньше и не досталось стен, стоят на коленях посреди зала, и с не меньшим упорством прикладываются лбами к каменному полу с примерно схожей периодичностью. Зрелище удручает и завораживает одновременно.

Федор: - То непотребство прекратить, ведь могут все ж себя убить!

В.В.П.: - У них депрессия, видать. Но что с неверующих нам взять?

Федор: - Умы их все же пригодятся. Надеюсь, муки прекратятся.

В.В.П.: - Себя познать все ж не стремятся ... их ум врагом им может статься.

Федор: - То сделать можно лишь Душой, а не их умственной лапшой!

В.В.П.: - Поймут, надеюсь, скоро то. Посмотрим дальше мы про что?

Федор: - Священник где у нас теперь, коль не стучит овца уж в дверь?

В.В.П.: - Иван, про то давайте глянем, идут как овцы к Богу сами!

Камера вновь меняет ракурс, вылетает из здания института, петляя узкими и извилистыми коридорами, взмывает в небеса и несется в белесых облаках, периодически глядя как будто на солнце удовольствия ради. Затем резко пикирует вниз, едва не врезавшись в украшающий верхушку здания крест, и влетает в открытые врата какого-то большого храма. Перед зрителями раскрывается достаточно интригующая картина: единственный оставшийся в храме священник делает, кажется, что-то невообразимое. Он то периодически берет в ладони пригоршни “святой” воды и “пробует” ее на язык, стремительно морщась и что-то невнятно шепча себе под нос; то снимает висящий на шее крест и ударяет им себя по лбу, прикрикивая “Аминь” для пущего эффекта; то подходит к произвольной иконе, и начинает “строить ей глазки”; то садится на пол в позе лотоса и начинает выбивать чечетку на обвешивающих его тело крестах, ожерельях и прочей бижутерии; то с воплями “Сгинь, кому говорю!” начинает носиться по залу, грозясь кому-то невидимому позолоченным крестом. Зрелище пугает, интригует и завораживает одновременно.

Федор: - Он не сошел ли там с ума?

В.В.П.: - То ритуальная чума!

Федор: - Все ритуалы перепутал, как будто бес его попутал?

В.В.П.: - Давно их уж попутал бес, исчез для них весь мир чудес, и даже глупый ритуал сегодня весь он переврал!

Федор: - Не будет коль у них овец, то жлобству уж придет конец?

В.В.П.: - С себя пусть шерстку постригут, и злато сбросят где-нибудь.

Федор: - Тельцу они все послужили, попировали и пожили - а чем платить придется им?

В.В.П.: - Мы это в тайне сохраним!

Федор: - Ну, хорошо, а что теперь? Пойдем к политику мы в дверь?

В.В.П.: - Мой друг, зачем в нее ходить - овес чтоб жрать, да водку пить?

Федор: - Овес и водка? Вот так дело! Братва вся на диету села?

В.В.П.: - Давно, мой друг, давно уже! Они ж все яйца Фаберже отдали гражданам все в руки, скрипя зубами “Ешьте, суки!”.

Федор: - Вот ведь - и правда! Сие чудеса!

В.В.П.: - Здравствуй, политик! Отведай овса!

Федор: - Сточили зубки то свои, боясь увидеть миг зари? Иль озаренье снизошло, своих делищ познали зло?

В.В.П.: - Они увидели Ивана, когда пикировал он рьяно! Да и к тому же в своих снах могилки видели и прах. Им показали, что их ждет - теперь то знают наперед.

Федор: - Скупой тот рыцарь побелел, раздал все злато, в лужу сел?

В.В.П.: - Примерно так, примерно так ... политик наш ведь впрямь дурак. Уйдет со сцены скоро он - пора на сон, на вечный сон.

Федор: - А коль раздаст свое все злато?

В.В.П.: - Душа дарить должна быть рада! А он к себе все в нору греб и заработал себе гроб.

Федор: - Подарит может что-то где-то ... дарить - хорошая примета!

В.В.П.: - Примета всяка хороша, коли чиста твоя Душа.

Федор: - Овес не будем с ними есть - невелика та, право, честь. Давайте глянем под конец на медицинский мы венец! Тела спасали лишь они - что стало с ними в наши дни?

В.В.П.: - Иван, кажите нам сюжет, небесный наш апологет!

Камера вновь меняет ракурс, отворачиваясь от беснующегося священника, вопящего “Лети, лети отседова, нечистый!”, вылетает в раскрытые храмовые врата и устремляется к небесам. Некоторое время зритель может наблюдать сменяющие друг друга далеко внизу пейзажи, начиная от лесных массивов и кончая бесконечными, казалось бы, дорогами, уводящими неведомо куда и, главное, неведомо зачем, а затем начинается традиционное резкое пикирование и перед зрителями раскрывается картина загородной свалки. Огромной, знаете ли, свалки - можно даже сказать картина всеобщего свалища. Отчетливо видно, как к свалке выстроилась целая колонна машин, соревнующихся друг с другом в праве опорожниться как можно быстрее. При “облегчении” очередного мусоровоза становится отчетливо видно, как из его кузова выкатываются и сваливаются в итак уже изрядно большие кучи каких-то таблеток всех форм и расцветок, каких-то пакетиков с порошками, каких-то, наконец-таки баночек и колбочек с всевозможными микстурами и настоечками. Все это лекарственное барахло дружно стекает вниз с вершины кучи, на которую происходит выгрузка, звеня и как будто цокая невидимыми копытцами. Картину довершают шествующие тут и там пешком между кучами огненосцы с факелами, которые настойчиво и методично стараются отправить все это выгруженное барахло на съедение огню.

Федор: - Гори-гори ясно, чтобы не погасло!

В.В.П.: - Глянь-ка в небо - Ваньки летят и пробирочки звенят!

Федор: - Как приятно вспомнить детство, годы духа малолетства - и узреть сейчас уж вновь к сим лекарствам всю “любовь”!

В.В.П.: - Друг друга лечат люди наши, и медицинской им параши не нужно более уже - почти яиц как Фаберже!

Федор: - Яиц знатна, конечно, тема ... но в медицине перемена, гляжу, однако же, видна - и даже, право, не одна!

В.В.П.: - Способна вера исцелять! Ошибки только лишь понять свои обязан каждый был - и в вере Бог их исцелил. Теперь и любят, и поют - иную жизнь совсем живут!

Федор: - Как рад за них, однако, я! Любима тема то моя ... Как и они, я вновь в дороге, и счастлив думать я о Боге.

В.В.П.: - Мы знаем, Федор, с вами это - была больна сия планета, но исцеляться начала ... та перемена не мала. Век обновленья все ж грядет ...

Федор: - ... Но кто ж его переживет?

02.11.2010

В.В.П.: - Колитесь, Федор, как дела?

Федор: - Нас снова, вот, судьба свела!

В.В.П.: - Ага, я вижу ... это клево! Смотреть сюжеты будем снова?

Федор: - Да можно просто поболтать, что происходит - рассказать!

В.В.П.: - Весна идет, там что-то тает ...

Федор: - А Дух мой снова уж летает!

В.В.П.: - Как высота? И скорость как? И видишь ль неба личный знак?

Федор: - Как высота, увы, не знаю. Но скорость вроде набираю ...

В.В.П.: - Я рад за то, мой друг-поэт, что с вами снова тет-а-тет!

Федор: - Да ладно вам, не стоит льстить ... нам нужно спящих пробудить.

В.В.П.: - Вещать решили вновь стихами, маша все крыльями-руками?

Федор: - Такой вот век, такое дело ... Небес нам птица не допела, мы с каждой песней больше знаем - и сказ наш вновь мы продолжаем!

В.В.П.: - Мы для того как раз вдвоем. Ну что, потоп для них прольем?

Федор: - Потоп грядет святого рода ... катарсис это и свобода!

В.В.П.: - Смотри за речью, зритель-друг. Жизнь совершает новый круг!

Федор: - Но на иной уже ступени. И от огня там пляшут тени ...

В.В.П.: - Но без огня лишь был бы мрак.

Федор: - Дается братьям нашим знак. Река Времен течет весной, и всех тревожит их покой.

В.В.П.: - Куется вечности дорога. А сколько их?

Федор: - Довольно много!

В.В.П.: - Могло быть больше ведь, наверное?

Федор: - Могло быть больше, это верно ...

В.В.П.: - Сражаться будем тем, что есть.

Федор: - И да прольется в мир сей Весть!

В.В.П.: - Давай же, камера, живи! Иван небесный наш, лети!

Федор: - Иван уходит вот, на взлет, как истребитель-самолет ...

В.В.П.: - Он истребитель суеверий!

Федор: - Вот только нет на нем все ж перьев!

В.В.П.: - Ага, увы, и крыльев нет - но все ж небес апологет.

Федор: - Получит крылья в Тонком Мире и искупается в эфире?

В.В.П.: - Пусть стать как Ангел все же сложно, но у Творца ведь все возможно!

Федор: - Для недостойных ж крыльев нет?

В.В.П.: - Иван, кажите нам сюжет!

Камера вместе с Иваном (или все же Иван вместе с камерой?) устремляется прочь из съемочной студии, длительное время петляет по коридорам, на ходу уклоняясь от снующих тут и там сотрудников, которые при виде камеры (или все же Ивана?) весьма недвусмысленно улыбаются и уступают дорог; затем, наконец, пролетает в раскрывшуюся дверь на открытый и чистый воздух. Отчетливо видно, как затем камера разворачивается полукругом, набирает скорость и начинает петлять улицами столицы, поднявшись на уровень третьего-четвертого этажа домов, дабы уклониться от побочных эффектов возможных столкновений с еще менее двусмысленно улыбающимися ниже ходящими прохожими. Спустя какие-нибудь три минуты перед телезрителями раскрывается вид недавно отстроенного торгового центра, и камера, аккуратно вписавшись в образовавшийся при раскрытии входных дверей проем, наконец-то как будто в нерешительности застывает на месте.

Перед зрителями раскрывается картина поистине эпического масштаба: весь зал, насколько хватает взору, полон галдящими и снующими туда-сюда людьми, на спинах которых закреплены пары крыл белого, черного, розового, зеленого, оранжевого, серо-буро-малинового-в-крапинку цветов. Многие девушки кокетливо примеряют на себя очередные крылышки, грациозно красуясь перед зеркалами; как будто в отместку некоторые юноши пытаются их за эти самые новообретенные крылья пощипать; тут и там слышны возгласы в духе “А как мне вот эти беленькие?” , “А розовенькие я подарю подружке!”, “В них ты больше похож на черта!”, “Приветствую тебя, Эмо-Ангел!”, “Дайте два!”  и все в том же духе. Картина ненашутку интригует и завораживает.

Федор: - Что они там вытворяют?

В.В.П.: - Крылья Ангелов скупают!

Федор: - Им хотят подобны быть, в небеса все воспарить?

В.В.П.: - Каждый то почти желал, рядом коль Иван летал!

Федор: - А что кричат они там все?

В.В.П.: - Да в основном лишь "дайте две!"

Федор: - И черны крылья тоже есть?!

В.В.П.: - Для тех, чей Дух не принял Весть.

Федор: - И даже розовые есть ...

В.В.П.: - Носить такие - это честь!

Федор: - Вы юморист, смотрю, однако! А это?

В.В.П.: - С крыльями собака!

Федор: - И даже с крыльями стал конь?!

В.В.П.: - Рукой Пегаса ты не тронь!

Федор: - Да как ж я трону сквозь стекло?

В.В.П.: - Да я шучу вот так незло ...

Федор: - А все ж Ивану повезло.

В.В.П.: - Иван теперь наш раритет, пусть нету крыл - не знает бед!

Федор: - Я за него ужасно рад! То первый шаг в Эдемский Сад.

В.В.П.: - Вселенной начат в Сад поход ... и Божий Суд для всех грядет.

Федор: - Туда пропустят, да, не всех.

В.В.П.: - Американский все ж морпех тому, похоже, не внимает ...

Федор: - Как США, да, поживает?

В.В.П.: - Иван, кажи нам континент - то поучительный момент!

Как будто на деле обретя вторые, пусть и искусственные, крылья, Иван в совокупности с камерой и огромной охотой покидает битком набитый павильон с не-совсем-чтобы-Ангелами и резко взмывает под облака. На краткий миг камера оказывается ослеплена лучами восходящего солнца, а затем зрители на какое-то время могут созерцать нежные кучерявые облачки-барашки и пролетающие мимо стаи голубей. Затем совершенно неожиданно камера ныряет вниз, разрезая облака и спугнув очередную стайку ни в чем не повинных птиц, и перед телезрителями раскрывается удручающая в своей однотонности картина.

Куда ни глянь - повсюду сверху видны полуразрушенные и практически обезлюдившие города с покосившимися домами и выбитыми стеклами, по улицам которых гуляет ветер и катает неведомо откуда принесенные перекати-поле и прочие не вынутые из огня каштаны. Временами по одной из улиц стремглав проскакивает какая-либо фигура, отдаленно напоминающая человеческую, которая, однако, своими повадками и внешним видом больше напоминает неандертальцев. Порой же до зрителей доносятся тихие матюки небесного оператора Ивана, и советы поскорее убираться из “этого могильника воняющих макак”. Открывшаяся телезрителям картина действительно отчасти напоминает кладбище, в котором оставшиеся в живых либо еще не успели навести порядок, либо уже абсолютно неспособны это сделать самостоятельно. Создается ощущение, как будто этот континент  недавно посетила либо крупная природная катастрофа, либо не менее разрушительный по своим последствиям социальный теракт.  Картина удручает и оставляет крайне тягостное впечатление на Душе.

Федор: - Это что за обезьянки?

В.В.П.: - Сэр, позвольте, это ж янки!

Федор: - Лица их покрыты страхом?

В.В.П.: - Падать будут с жутким крахом!

Федор: - Шерстью многие покрыты, с братом в войнах подзабиты?

В.В.П.: - Гласу Бога кто не внял, сам себя тот покарал.

Федор: - Янки, пред Богом вы лучше покайтесь ...

В.В.П.: - За море, живо, скорей разбегайтесь!

Федор: - Мой друг, зачем нам обезьяны? Чтоб снова ставили капканы?

В.В.П.: - Достойны море одолеют, а остальные околеют ...

Федор: - Какой же жалкий то конец! Теперь там форменный звиздец!

В.В.П.: - Довел их всех капитализм, теперь шагать в феодализм.

Федор: - Все расползается по швам ... там много княжеств ныне там?

В.В.П.: - Почти их столько, сколько штатов ... а с Уолл-Стрит волна всех гадов, смотри-ка, за море ползет!

Федор: - Гад от Закона не уйдет!

В.В.П.: - Конечно, Федор, мудр Закон - ведь Справедливость в сути он.

Федор: - Будут пытаться за море коль плыть, их самолеты все могут свалить?

В.В.П.: - Судна тонуть могут тоже начать ... им не придется отныне скучать.

Федор: - Ну вот, что с янками то стало ...

В.В.П.: - Природа дерзко покарала! Цунами и смерчи там ныне все бродят, и чем поживиться порой не находят.

Федор: - То поучительно столь как ... всяк злобный сам себе стал враг.

В.В.П.: - О том давно уж всем известно. А назидание - полезно.

Федор: - Уроком миру видно стали, Закон Небес коль столь попрали ...

В.В.П.: - За то ответственность нести тому народу в их пути.

Федор: - А как живет их брат-еврей?

В.В.П.: - Иван, кажите нам скорей!

В которой раз грустно вздохнув прямо в камеру, Иван с облегчением вздыхает и вновь воспаряет под небеса, и, руководствуясь одному ему ведомыми ориентирами, летит прямиком по направлению к священному граду, из-за святости которого было уже пролито столько человеческой и, видимо, не святой крови. При подлете, однако, оказывается, что небо над Иерусалимом плотно покрыто черно-серыми тучами, тут и там сверкают молнии, озаряя темный небосвод, и уже начал капать крупный дождь. В камере вновь раздается толи беззлобная ругань, толи едкий смешок Ивана, и она, камера, начинает покрываться самыми что ни на есть живыми и мокрыми каплями влаги. Затем, однако, перед телезрителями мелькает рука оператора, которая во всей своей необъятной моще с легкостью протирает камеру самой собой, и недвусмысленно выставляет всем на обозрение большой палец, поднятый вертикально вверх. Проходит еще секунд пять и перед взирающими в экраны своих телевизоров открывается шокирующий неподготовленного созерцателя вид: отчетливо видно, как огромные массы людей собрались перед столь плачевно знаменитой Стеной Плача и в каком-то пьяном угаре, больше, впрочем, напоминающем исступленное отчаяние, бьются головами об эту самую плачевную стену. Бьются, впрочем, не очень сильно, поскольку ни у одного из них, насколько хватает взгляду, не видно и следов от сильного удара лбом. Глухие звуки “бом!” в сопутствии с высокими вскриками “Ай!”,“Ой!” и даже “Эх раз, да еще раз!” наполняют пространство. Картина напоминает попытку всеобщего народного прилюдного раскаяния не самым оригинальным для этого способом. Бьющиеся о мостовую капли влаги довершают плачевную картину плача.

В.В.П.:- Взгляните, друг, на стену плача - не видел мир такого срача!

Федор: - Вот это да! Башкой, об стену?! В евреях вижу перемену!

В.В.П.: - Все в исступлении уж бьются, и крокодильи слезы льются ...

Федор: - Огонь небесный пал на град, наш друг-еврей тому не рад?

В.В.П.: - Считал все деньги, но до срока ... волна их ждет еще потока.

Федор: - Вода с огнем почистят их, коль дух тельца в них все не стих.

В.В.П.: - О них что думаете, друг - озвучить можно это вслух?

Федор: - Мое вот мненье без обиды - что есть евреи, а есть жиды.

В.В.П.: - И средь овец бывают волки ...

Федор: - А в США у них двустволки!

В.В.П.: - Им не поможет их наган, падут все в собственный капкан.

Федор: - Тельцу где служат люди ярко, там может стать ужасно жарко?

В.В.П.: - Тех солнце может сильно жечь, чья злоречива в жизни речь.

Федор: - Решат стихии, жечь кого. А как чиновник наш?

В.В.П.: - Того!

Федор: - Того иль этого? Не понял!

В.В.П.: - Кто воровал страсть много - помер.

Федор: - А кто немного воровал?

В.В.П.: - Закон им тоже всем воздал.

Федор: - Увидеть в красках можно это?

В.В.П.: - Вопрос оставлю без ответа.

Федор: - Ты так ответил односложно ...

В.В.П.: - Конечно, глянуть это можно!

Камера вновь взмывает вверх, вылетая из пространства черных туч, и устремляется по направлению к Москве. Через непродолжительное время бывший еще совсем недавно черным небосклон внезапно озаряется солнечным сиянием, блики от света которого начинают тут и там играть на объективе одним им ведомые аккорды. Через совсем уже непродолжительное время перед телезрителями в реальном времени выплывает изображение собора Василия Блаженного и с высоты птичьего полета раскрывается панорама Красной Площади. Отчетливо видно, как по вышеназванной площади под военным конвоем шествуют все первые лица государства, ныне ставшие практически последними, злобно озираясь на отнюдь нелояльных к ним военных и улыбающийся и празднующий народ. Со стороны указанных последних лиц слышатся маты, нецензурная ругань и обещания “восстановить справедливость” - о какого рода справедливости, впрочем, идет речь, не уточняется. Конвоиры периодически подпинывают их ногами, помогая забраться в приготовленные бронированные и зарешеченные фургоны под ободрительные возгласы стоящих поодаль людей. На лицах уходящих по этапу воров государства российского видна совершенно неподдельная смесь страха, удивления, тоски и разочарования. По всему видно, что они все-таки не ожидали именно такого финала.

Федор: - Смотрю, бегут теперь все вон, разрушен сытости был сон?

В.В.П.: - Чиновник с гор со всех упал ... весна покажет, кто где срал!

Федор: - Он памятник себе воздвиг сплошь рукотворный ...

В.В.П.: - К нему все ж зарастет народная тропа!

Федор: - Его конец, похоже, столь позорный ... Его запомнит ль мир?

В.В.П.: - Едва!

Федор: - Он убегает за моря, и спину жжет, смотрю, заря ...

В.В.П.: - В надежде добрые все люди ... о Боге Весть их, видишь, будит?

Федор: - А это что? Вот это да! В Сибирь все едут навсегда?

В.В.П.: - Состав уходит из Кремля, и кремлядь, вот, кричит вся "бля!" ...

Федор: - Я не сниму пред теми шляпу, в Сибирь кто едет по этапу ...

В.В.П.: - Народ в Сибирь воров сослал, своею шапкой закидал!

Федор: - Что, шах и мат? Давно пора! К концу подходит их игра ...

В.В.П.: - Второй состав ты видишь там?

Федор: - Тем либералам стыд и срам!

В.В.П.: - Друг друга хая все смертельно, в составах едут параллельно ...

Федор: - И дразнят как друг друга, глянь! Ну что за мерзость, что за дрянь?!

В.В.П.: - Им вместе там не скучно будет, состав в Сибирь когда прибудет.

Федор: - Охотно верю в это я! Пусть пухом будет им земля!

В.В.П.: - Народ когда-то вот, ссылали, но их самих туда послали!

Федор: - Бежит, бежит, трусливый вор! Эх, где же прошлый мой топор?!

В.В.П.: - Ну вот, опять за топоры!

Федор: - То элемент, мой друг, игры. Топорик знатный раньше был, но мой герой его зарыл и шпагу слова ныне взял ...

В.В.П.: - И в мир пришел такой аврал!

Федор: - Плечом к плечу в строю с друзьями, вещать позволено стихами!

В.В.П.: - Создатель дал возможность эту?

Федор: - Будить нам Вестью всю планету!

В.В.П.: - То величайшая есть честь, простится пусть мне эта лесть!

Федор: - И разливается, вот, Весть, что мы все с ними снова здесь ...

В.В.П.: - Не видел мир такого счастья, уходят тучи все ненастья.

Федор: - Страна воспрянет ото сна, приходит снова в мир весна!

В.В.П.: - И уползает зверь в берлогу ...

Федор: - Весна идет, весне дорогу!

В.В.П.: - Боятся света тараканы, во тьме все ставили капканы ...

Федор: - Но вот Хозяин дома здесь - и светит праведная Весть.

В.В.П.: - Огонь им спины все пожжет, и таракан не доползет - лишь горсткой пепла станет он, не будет больше уж рожден.

Федор: - Россия, вижу, вся в надежде. А что с саксонами?

В.В.П.: - В одежде!

Федор: - Они что, голы раньше были?

В.В.П.: - Уж акваланги нацепили!

Федор: - Давно на нас тая обиду, уплыть решили в Атлантиду?

В.В.П.: - У них нет дома своего. Немного Англия ... того.

Федор: - Империя рухнула и вот им спать то горе не дает?

В.В.П.: - В угли войны коль страстно дули - то вот воды сейчас хлебнули.

Федор: - Вот это да! Они буль-буль, коль повернули к бездне руль?

В.В.П.:- Стихия им дала ответ, и Атлантида шлет привет.

Федор: - В тумане что за свет стоит?

В.В.П.: - Огонь Шотландии горит!

Федор: - Вот это да! Сыны все ж гор!

В.В.П.: - И скачет мир во весь опор ...

Федор: - Глупец то думал, что все вздор.

В.В.П.: - Видны иные измененья, мудреет быстро поколенье!

Федор: - Хотел бы глянуть я на то, вы намекаете про что.

Кремлевская площадь начинает резко удаляться, все уменьшаясь и уменьшаясь, оставляя чувство гордости в душе за российский народ, камера начинает петлять по улицам, и внезапно останавливается перед какой-то крупной столичной библиотекой, перед вратами которой полыхает самый что ни на есть настоящий пожар! Рамки его и границы, впрочем, успешно контролируются проходящими тут и там процессиями с факелами, которые помогают гореть сваленной в кучу бумажной макулатуре и контролируют, дабы пепел ее ветхих знаний не разносился дующим ветром слишком далеко по миру. На лицах участников процессии можно заметить удивительную смесь скорби и внутренней радости одновременно. Периодически тут и там раздаются боевые кличи в духе “Гори-гори ясно, чтобы не погасло!”. Действо интригует, шокирует и завораживает усиленно и практически неостановимо.

Федор: - Что за поля там полыхают?

В.В.П.: - Они учебники сжигают!

Федор: - Чтоб мудрость вечную просечь, собрать бы книги те, да сжечь?

В.В.П.: - Все ветхо знание есть прах, пред жизнью лишь внушает страх.

Федор: - А радость жизни нам дает за Богом солнечным полет!

В.В.П.: - Давно пора летать всем нам. В машинах ездить - что за срам?

Федор: - Машины все ж нужны пока, их переделать бы слегка.

В.В.П.: - Иное топливо готово, ведь нефть - грязнейшая основа.

Федор: - Земля пускай уж отдохнет. Открытий новых ждет черед.

В.В.П.: - Да, не грозит научна скука, коль есть духовность плюс наука.

Федор: - А коль лишь смесь ума-апломба, то в мир приходит только бомба.

В.В.П.: - Не строят люди больше бомб, себе не роют катакомб.

Федор: - А с тем, что есть, как поступают?

В.В.П.: - Все потихоньку разбирают!

Федор: - В каком же плане? С ним всем в бой?!

В.В.П.: - Да нет же, друг, к Душе домой!

Федор: - Я испугался было, право. За то, конечно, им всем слава!

В.В.П.: - Да, столь свободного металла планета наша все ж не знала!

Федор: - Куда девать его, не знают, коль скоро пушки расплавляют?

В.В.П.: - Металлов много накопали, но не туда вот применяли.

Федор: - Теперь пора на дело тратить. Скупой военный дважды платит!

В.В.П.: - Вот только чем ж ему платить? Без денег как скупцам прожить?

Федор: - А деньги как?

В.В.П.: - А денег нет!

Федор: - Откройте мне о том секрет!

В.В.П.: - Невинности вернулись дни, и снова с бартером они.

Федор: - Вот это да! А курс валют?

В.В.П.: - Ты глянь, как брокеры живут!

По всему видно, что небесный апологет Иван очень неохотно прощается с созерцанием горящих полей ветхих книг, столь завораживающих взор неподготовленного зрителя, но, тем не менее, любопытство вкупе с чувством долга наконец-таки берет свое, и он, прощально махнув рукой всей факельной процессии, и крикнув им что-то в духе “Hasta la vista!”, наконец в который уже раз за сегодняшний день уходит птицей в небеса. Какое-то время он продолжает привычно петлять по улицам города на уровне третьего-четвертого этажа зданий, а затем с галопу, если, конечно, такой термин применим и к подобного рода способу движения, влетает в открывшиеся дверцы валютной биржи. С ходу становится видно, что некогда полнившая сие заведение неразумия бессмысленная суета сует канула в лету, поскольку основными жителями сего заведения стали преимущественно только крысы, тут и там ползающие по паркетам, да слоняющиеся с тоскливыми выражениями лица индивидуумы сомнительной степени разумности, периодически и хаотически разражающиеся воплями наподобие “Голубые фишки, голубые фишки - это наши мишки, это же коврижки!”, “Отдам за пять, возьму за три, и лишних слов не говори!”, “Быки и медведи нам всем не соседи ... давайте подальше отсюда уедем!”. Подобный хаос дополняют тут и там разбросанные пачки купюр самых разных форм и расцветок, на некоторых из которых уже успели отметиться вышеупомянутые крысы. В целом картина создает ощущение дурдома, из которого ушли все врачи и подавляющее большинство пациентов, и остались только самые упорные из вторых.

Федор: - Занятно, право ... поделом! Валюты биржа есть дурдом!

В.В.П.: - Живут на них сплошь паразиты. Но вот теперь их карты биты.

Федор: - Им в детский сад бы иль за парты ... ну а они ж играют в карты!

В.В.П.: - Идут под гору - и не знают ... их всех желанья ослепляют.

Федор: - О том им пелось так давно, но все равно плывут на дно ...

В.В.П.:- Смотреть о них не будем боле ... то выбор их свободной воли.

Федор: - Так, на попов уже смотрели ...

В.В.П.: - Открыли тюрьмы ныне двери!

Федор: - Неужто выпустили тех, не совершал кто смертный грех?

В.В.П.: - Дали грехи искупить тем возможность, Бога Закона кто внял непреложность.

Федор: - Что же, пускай обнажат свою суть, жизни величье познав по чуть-чуть.

В.В.П.: - Будем надеяться, время им хватит, демон их больше что уж не захватит.

Федор: - Ангел-Хранитель у каждого есть, к Свету идти с ним есть радость и честь.

В.В.П.: - Многи, надеюсь, то скоро поймут.

Федор: - Как же поэты отныне живут?

В.В.П.: - Песнь о Боге все поют, и пророчества всем шлют!

Федор: - Петь хочу и я, как птица!

В.В.П.: - В лес, Иван! Прощай, столица!

Иван внезапно разражается победоносным криком “Яхуууу!” и вылетает прочь из помещения бумажного нервотрепства, постепенно все набирая высоту и как будто стремясь поскорее покинуть черту этого города. И вот, наконец, перед телезрителями начинают проплывать лесные массивы, камера ныряет резко вниз и как будто зависает на ветке какой-то из сосен. Спустя секунд десять становится понятно, что Иван просто-напросто с лету сел на приглянувшуюся ему ветку дерева, аки классическая птица. Спустя еще секунд тридцать до зрителей доносятся тихие счастливые присвистывания, причем определенно человеческого генезиса. Перед телезрителями раскрывается вид на лесную полянку и кусочек небосклона, оказавшийся в объективе телекамеры как нельзя более кстати. Кажется, будто даже ведущему передалось мечтательно-весеннее настроение Ивана.

В.В.П.: - Не жить нам больше уж, как встарь!

Федор: - И стая птиц уходит вдаль ...

В.В.П.: - А это голубь мира кружит?

Федор: - И Гусь отныне уж снаружи.

В.В.П.: - Вы, я смотрю, любитель птиц!

Федор: - Они предвестники зарниц.

В.В.П.: - О да, все небу столь близки ...

Федор: - Поют, ты слышишь, петухи?

В.В.П.: - То боевая, Федор, птица!

Федор: - И соловья, вон, трель струится ...

В.В.П.: - Ах соловей, какая душка!

Федор: - Считает, слышишь, дни кукушка?

В.В.П.: - Упал на землю ястреб, глянь. Жрут муравьи ... какая дрянь!

Федор: - Судьба печальна хищных птиц - на них достаточно лисиц.

В.В.П.: - А на лисиц довольно псов.

Федор: - И стрелки тикают часов ...

В.В.П.: - И птички малые поют.

Федор: - Ручьи Реки Времен все льют.

В.В.П.: - Время иного достигло уж пика. Вас называют ведь Дети Индиго?

Федор: - Мне все равно, как все нас назовут. Мир измененья важнейшие ждут!

В.В.П.: - И это знанье непреложно! Ведь снова встретимся?

Федор: - Возможно.

В глаза ударил слепящий свет неоновой рекламы.

“Только у нас! Свободный секс! Мужчины-женщины, мужчины-мужчины, женщины-женщины! Все сочетания! Всего 20 кредитов за незабываемую ночь! Сделай себя счастливым! ”.

И тут же рядом на другом здании - “Виртуальный секс с мировыми звездами! Почувствуй себя знаменитым! ”.

Медленный разворот. Первое, второе, третье здание - все, насколько хватало взгляду, сверкали красными и бардовыми огнями и предлагали почувствовать “истинный вкус жизни”, как было написано на вывеске очередного приземистого сооружения, зазывающего “грандиозных жителей нашей столицы” принять уникальное участие здесь и сейчас в вызывании “могущественных духов с потусторонних планов” под руководством “великого прорицателя и пророка”, чье имя “настолько могущественно, что не может даже произноситься вслух”.

Рядом проходили люди - все они были одеты в какие-то темные одежды и лица их были склонены к земле. Казалось, они совсем не замечали его.

Что за странный мир? Он не помнил себя в нем раньше.

Он медленно пошел вперед, изучая окрестности города. В том, что это город, уже не было никаких сомнений.

По улицам тянулись длинные ряды тусклых фонарей, еле-еле освещающих ближайшие окрестности на расстоянии десяти-пятнадцати метров от них. “И как они здесь могут хоть что-то различать в такой темноте?”, - пришло запоздалое изумление.

Но живущие здесь, похоже, и не хотели ничего видеть, кроме лишь немногих вещей.

Вот какой-то согнувшийся житель города вбежал в одно из зданий рядом с ним. Человек повернул голову, чтобы разглядеть очередную вывеску. Крупными переливающимися темно-малиновыми буквами на ней значилось:

“Бои без правил. Жизнь - лишь мгновение в вечности. Смерть - освобождение.

И ниже еще - “Собственность службы охраны жизни грандиозных жителей грандиозной столицы”.

И снова ударивший в виски толчок мысли - “куда же я попал?’.

* * *

Он брел и брел по улицам этого ночного города, и все новые и новые картины открывались ему.

“Ближний - всего лишь человек. Ты - Бог. Докажи это! Лучшее оружие с военных складов! Жизнь - тюрьма. Смерть - освобождение”. И ниже снова знакомые уже слова - “Собственность службы охраны жизни грандиозных жителей грандиозной столицы”.

И снова, снова, снова ... Ослепляющий свет бардовых огней ...

“Виртуальный клуб ‘Иллюзия’. Виртуальная модель столицы и ты - ее властелин. Почувствуй себя на месте Бога! Собственность корпорации Virtulex Enterprise”.

“Рулетка судьбы. Твое вращение “барабана”, смертный!” И опять чуть ниже приписка - “Место, где не бывает проигравших, ведь жизнь - проклятие, а смерть - освобождение!”

“Мы - не рабы. Дадим отпор агрессору! Проголосуй за проект “Прах”. Каждому напавшему - по атомной бомбе!” Ниже - “Институт социологических исследований при Министерстве Нападения и Обороны”.

Здания, здания, здания ... Огни, огни, огни ...

Этот город сводил с ума. Что-то дергало и пыталось заставить его поступать так же, как все - так же, забыв обо всем, бежать в ближайший кабак, или секс-танц-клуб, или виртуальную “забегаловку” - и там на многие часы вновь забывать обо всем.

О том, кто ты есть. О том, кем ты должен быть. И о том, кем ты стал ...

Казалось, что-то чудовищное легло на его плечи, пытаясь придавить, расплющить, обратить в ничто несогласного с этим порядком вещей. Сам город, казалось, пытался расправиться с дерзким вторжением, не соответствующим его сущности - и его правилам жизни.

Он шел и шел, уже который час - уже еле передвигал ноги. И все-таки он шел, надеясь хоть где-то встретить проблеск света. Но куда бы он ни заворачивал, на каждой улице - все то же. Все те же горящие бардовым пламенем здания, все те же скорченные люди, с каким-то отсутствующим выражением глаз входящие и выходящие из них, все те же человеческие слова, неизменно складывающиеся в нечеловеческие фразы.

Он не мог уже идти - ему внезапно страшно захотелось лечь и умереть. Просто - лечь и умереть - чтобы только не видеть это, чтобы больше не увидеть этого - никогда. Как страшный сон - не увидеть.

Еще шаг. Еще. Еще. Удар - и он обнял руками землю. Забытие ...

* * *

Он открыл глаза и приподнял голову над землей, пытаясь вспомнить, что произошло. Различил какое-то здание перед собой - и резкая вспышка озарила память.

“Н-е-е-т-т-т! ”. Только не здесь! Только не здесь снова! “

Это был не сон - это был тот же город. Ничего не изменилось, разве что стало еще темнее - видимо, ночь полностью вступила в свои права. Тогда он вновь уронил голову на землю и застонал - от отчаяния и безысходности. Он не хотел здесь жить - и должен был. Зачем? Зачем? Зачем?!

Тишина. Гробовая тишина. Ночной город уже спал.

Молча он лежал на вымощенной черным мрамором гранитной мостовой - и также молча слезы текли из глаз, оставляя за собой прозрачный след. Он не помнил, что было потом - милостивая память стерла для него последние мгновения. Когда он вновь очнулся, он помнил лишь свое отчаяние - и город, в котором он был, город, темной громадой заслонивший солнце.

Он отчетливо помнил все это. Он помнил еще многое.

Он помнил, как он потом поднялся, и вновь медленно побрел по улицам. Пошел - уже не зная куда. Ему надо было хоть куда-то идти, надо было делать хоть что-то, чтобы только не думать об ужасах этого мира - ужасах, созданных его же жителями.

Он шел мимо открытых зданий секс-танц клубов и видел сотни и сотни обнявшихся полуобнаженных тел, в пляске под разрывающий бой какого-то ритма прыгающих и вертящихся.

Видел, как тройка каких-то людей на улице дружно воткнули себе в руки какие-то длинные напоминающие шприцы устройства, после чего с довольным выражением на лицах повалились прямо здесь же мостовую.

Видел, как в каком-то переулке, в который он случайно завернул, трое каких-то людей порывисто прижались друг к другу, и начали быстро снимать друг с друга одежду, а затем упали на землю и начали кататься по ней.

Он видел еще многое. Ему не давали это не видеть.

Он видел перед собой планету и континенты. Видел, как в различных местах планеты начинали появляться и росли темные пятна. Видел, как в других местах появлялись светлые точки, они тоже росли и расширялись - и сталкивались с темными волнами - и рассеивали их. Но их было очень мало - и наплывавшие темные волны поглощали многих без следа. Постепенно темные пятна заполняли и заполняли континенты один за другим - тогда какое-то бардовое пламя окружало их - и они исчезали с карты планеты, покрываясь огромной темной тучей. В такие мгновения дикий нечеловеческий смех заполнял пространство и заставлял его порывисто зажимать уши.

А потом внезапно земля затряслась, и он упал, сбитый с ног.

Казалось, сама планета начала разрываться на части. По всем улицам, насколько хватало его взгляду, внезапно пошли трещины - и из каждой такой трещины начал прорываться подземный огонь. Новым подземным толчком его отбросило прочь.

Сама земля начала полыхать. Неизвестный подземный огонь образовывал сначала небольшие пламенные точки, затем линии и начинал сливаться и объединяться, поглощая все новые участки земли. Огонь подбирался к зданиям и они - неизвестно как - тоже начинали полыхать.

Но жителям этой грандиозной столицы, похоже, не было совсем никакого дела до происходящего бедствия. Через открытые двери очередного секс-танц клуба он мог видеть, как точно также массы людей, плотно обнявшись, вертелись и в исступлении что-то орали - в уже полыхающем здании.

“Ведь они же погибнут, ведь они же сейчас умрут! Я должен их спасти!”, - полыхнули мысли в полу-затушенном болью от удара о мостовую сознании.

“Они уже умерли, - пришел откуда-то из глубины голос, - ты ничем уже не можешь им помочь. Они сами сделали свой выбор. Своими мыслями и жизнями они сами вызвали гибель планеты - и свою собственную гибель”.

Охватившее здание секс-танц клуба пламя становилось с каждой секундой все сильнее - теперь полыхали уже все этажи.

Наконец огонь добрался и до нижнего - в одно мгновение он поглотил исступленно кричащих и хохочущих людей ... и в это же мгновение все стихло. Лишь продолжало бушевать пламя, и отблески его освещали некогда непроглядные улицы. Так продолжалось еще несколько минут - всего лишь несколько минут, навсегда врезавшихся в память. Так же, как и все последующие картины.

* * *

Картина изменилась. Город исчез.

Он стоял посреди роскошных зеленых ветвей деревьев какого-то сада.

Он поднял ввысь голову - и солнечные лучи осветили лицо. После страшных бардовых огней темного города - Господи, какая же это была благодать! По небу медленно проплывали облака и пролетали птицы, в лицо ему дул освежающий бодрящий ветер.

Он видел солнце живого мира, он видел свет. Тьма ушла, тьма исчезла - ее просто не было.

Остались лишь прохладный ветер, дующий в лицо, лишь раскачивающиеся из стороны в сторону зеленые ветви деревьев, лишь пролетающие по небу птицы и наполнивший Душу восторг.

Крик радости вырвался из груди - он кричал долго и громко. Он вновь был живым среди живых. Он был в живом мире.

А потом он вновь получил ту удивительную возможность созерцать весь мир сразу. Как на ладони - созерцать.

Он видел раскинувшиеся по континентам зеленые поля. Видел людей, работающих и живущих на них, на лицах их были улыбки - было видно, что они рады жить здесь и трудиться. Он чувствовал атмосферу счастья, разлитую над планетой. Он видел, как радостно и с воодушевлением работали люди - художники, поэты, простые пахари и рабочие ... все - от мала и до велика. Здесь не было ненужной и неважной работы.

Он видел все это - и сердце его обливалось благодатью.

Он видел, как растут и появляются светлые точки, как они расширяются, как озаряют континенты, как эти светлые лучи возносятся к небу - и небеса планеты отвечают на них ослепительным завораживающим сиянием. Он видел, как озаряется атмосфера планеты, как она очищается от темных лучей - и как свободно начинают дышать люди. Как они расправляют плечи, как на лицах их появляются улыбки счастья ...

Он видел еще многое. Это были минуты, навсегда врезавшиеся в память.

А потом уже иной мир нагрянул на него.

* * *

- Джон, что с тобой?! Очнись, Джон!

- А ... что со мной?

- Это у тебя лучше спросить. Мы шли по парку, и ты вдруг внезапно покачнулся и упал. С тобой все в порядке?

- Да. Да ... все ... хорошо.

- Что с тобой случилось?

- Я ... я не знаю. Просто ... просто я видел два будущих ... и два выбора ... два совершенно разных выбора. Как небо и земля – разных ... два пути. Понимаешь? Две дороги для людей - для человечества.

- Два выбора? Два пути? О чем ты говоришь, Джон? Похоже, ты действительно все-таки слишком сильно ударился головой при падении. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

- Ничего. Уже скоро ты почувствуешь это - и все поймешь. У тебя будет твой выбор. У каждого из нас есть наш выбор.

А теперь - как считаешь - может наперегонки до конца аллеи?

02.01.2005

Ты ведь верующий, правда? Ну, скажем, истинный христианин, неукоснительно выполняющий все церковные ритуалы. Очень, очень набожный человек. Каждую неделю ты ходишь в церковь на молитву и исповедь, и потому душа твоя пребывает в состоянии наивысшей гармонии и чистоты, помыслы в крайней степени добродетельны, а из рук твоих так и струятся дела добрые и справедливые. Должно быть, уже совсем скоро у тебя вырастут крылья, и ты воспаришь к небесам аки небесный ангел, которых столь часто рисуют на иконах. Ты просто великолепен. И разве есть в этом мире кто-то достойнее тебя, кто-то, заслуживающий спасения своей души в большей степени?

Вот ты выходишь с исповеди, и лицо твое сияет в блаженной улыбке, ведь ты правдиво и не особо стесняясь рассказал о своем недавнем грехе священнику, и он простил тебя. Теперь, конечно же, тебе больше не о чем беспокоиться. Да и грех то - сущая мелочь! - какая-то небольшая финансовая афера с детским домом. Ну не получат они причитающихся им денюжек - ну велика ли беда? А тебе хватило лишь одной десятой части этих средств, чтобы “позолотить ручку” своему любимому и всепрощающему батюшке, - и вот ты снова чист аки ангел божий, - очень удобно! Не согрешишь - не покаешься, верно? В прошлый раз изнасилование стоило, впрочем, несколько дороже, - но ведь чего не сделаешь ради собственной души, правда?

А какие пышные убранства были в том самом храме, какие резные иконы, подсвечники, канделябры! У тебя аж дух захватило, когда ты созерцал всю эту роскошь. Чего только не сделаешь ради истинной веры, правда? Да и что бы это была за вера без всего этого золотого великолепия, верно? Сущее неверие и безбожность!

Ты уже почти готов был сесть в свой удобно припаркованный у стен храма черный БМВ, как заметил какого-то хромого нищего, ковыляющего по направлению к тебе с протянутой рукой. Он, конечно же, во имя Господа попросил у тебя денег на хлеб. “На, подавись!” - процедил ты сквозь зубы и кинул ему горстку монет. Я же говорил, что ты очень и очень набожный человек - само милосердие! Когда с диким ревом и выпустив кучу дыма твоя машина сорвалась с места по новым делам, этот попрошайка все еще продолжал ползать на коленях по брусчатке, продолжая собирать выброшенные тобой медяки. До чего же низко пали некоторые из людей! Ты то, разумеется, выше их.

Какое же это неописуемое блаженство - чувствовать себя великим! Более высоким, более зрелым, более достойным, более праведным, более верующим, более набожным, чем многие из твоих собратьев. Именно поэтому ты столь часто после очередного бизнес-дня приезжаешь в этот храм на молитву. Ты просишь Бога спасти твою чистую душу и отправить в ад души всех своих врагов. А затем ты немножко золотишь ручку своему любимому батюшке. Конечно, в тебе нет абсолютной уверенности в том, что Бог действительно слушает подобные молитвы, и что именно он помог тебе сколотить состояние на обманах и грабежах, но … разве может быть храм местом поклонения не Богу, а его противнику? Что ты, что ты, ну, конечно же, нет! Ведь не для того в них вбухивают столько денег, правда?

Ах, какое же это удобное средство - деньги! Универсальное средство покупки чего бы то ни было, даже, например, той же самой молитвы. Да, тебе пришлось заплатить очень внушительную сумму в свое время, но зато за упокой души твоей тещи молилась вся церковная братия, включая главу церкви! Для души ненавидимого тобой человека это, видимо, был очень феерический упокой! Теперь лишь главное, чтобы тебе удалось избежать его самому.

Ты, безусловно, очень набожный человек. Всегда покупаешь куличи с яйцами и соблюдаешь пост. Пьешь “святую” воду местного разлива. Покупаешь свечки исключительно в правильно аффилированных и лицензированных храмах. Пару раз даже присоединился к общехрамовой вакханалии, когда прихожане вместе со священниками завывали какую-то песню. А благодаря усиленному соблюдению поста даже потерял три килограмма из набранных за последний год тридцати. Вот она, суть твоей истинной веры! И разве может вера иметь какую-то иную суть и предназначение?

Вот твой нелюбимый брат, например, никогда не ходил в церковь и вообще не вертится в бизнесе. Работает каким-то жалким чернорабочим на стройке - и вполне счастлив. Удивительное дело, как мало некоторым людям может быть надо! Живет себе со своей женой и двумя детьми в однокомнатной квартире. А при встрече - немыслимое дело! - каждый раз в разговоре благодарит Бога за то, что Он дал ему любимую жену, работу и двух замечательных детишек. А как-то раз вообще обмолвился, что не столько верит, сколько до-веряет Богу в своей жизни. Вот ведь глупый фанатик … экстремист! Может быть, именно поэтому ты окончательно порвал с ним отношения еще пару лет назад. К чему тебе неверующие религиозные фанатики со своими глупостями, да ведь?

А глупости порой случаются - нелепости даже. Недавно ты слышал по телевизору, как во время сильных гроз молнии попали аккурат в макушки нескольких городских церквей, но … чистая случайность, правда? Да и жизнь, если подумать, случайная штука, да? Впрочем, возможно, как и смерть. Ведь не могут же и они быть в руках Бога?

Конечно, ты очень на-божный и верующий человек - потому что вместе с другими подобными тебе паразитируешь на Боге и веришь в то, что поклонение золотому тельцу есть поклонение тому, чье незримое присутствие в своей жизни ты так ни разу и не ощутил …

21.08.2011

Вы говорите, что Бога нет. А я говорю вам, что Его нет исключительно для вас.

Вы скорбите о том, что Он давно покинул ваш мир. А я отвечаю, что вы сами отгородились от Него в своем маленьком мирке, не имеющего ничего общего с миром большим.

Вы сетуете, что жизнь жестока и несправедлива. А я рекомендую вам посмотреть на себя в зеркало грядущим утром.

Вы скорбите об умерших как о потерянных для мира навсегда. А я берусь утверждать, что все они оказались потерянными исключительно для вашего себялюбия.

Вы проклинаете труд, считая его рутиной, бесцельно отнимающей время жизни. А я вопрошаю вас, во что превратилась бы ваша жизнь без вашего труда над самим собой?

Вы ненавидите врагов ваших. А я знаю, как все они становятся камнями не-преткновения на дороге жизни, когда у вас, наконец, вырастают крылья для полета.

Вы все жаждете любви, но не находя, готовы прыгнуть со скал разбитых надежд в пучины ненависти. А я жажду узнать, какова подлинная ценность подобных чувств.

Вы утверждаете, что в жизни нет смысла и стоящей цели. А я шепну вам, что вы даже не пытались искать.

Вы декларируете невозможность возможного, и отрицаете невероятность очевидного. А я вижу, как ранее невозможное становится очевидным, и невероятное возможным.

Вы догадываетесь, что жизнь немыслима без движения. А я прошу вас не путать порывы Души с мелочной суетой.

Вы переживаете, что не понимаете других. А мне интересно спросить вас - “А знаете ли вы хотя бы себя?”

Вы гонитесь за жизненным успехом в надежде успеть его получить, и готовы идти по головам других. А я говорю вам, что вы всегда опаздываете, потому что идете не той дорогой.

Вы кичитесь, что познавшим не нужна вера. А я спрошу вас, смогли ли бы вы познать, не веря в возможность познаваемого?

Вы говорите о щедрости, и делитесь при этом черствой краюхой хлеба, продолжая упихивать за обе щеки красную икру. Вы говорите о доброжелательности, и заносите за спиной другого нож. Вы говорите о мудрости, и рассказываете друг другу тысячу и один способ обмануть ближнего. А мне хочется верить, что вы однажды раскроете глаза и перестанете путать тьму со светом.

Вы вопрошаете, как я могу утверждать то, о чем не знаю. А я советую вам высыпать прах из котомок знаний ваших.

Вы скажете, что я повторяюсь и вновь прохожу пройденные участки пути. А я попрошу вас посмотреть ввысь.

Вы скажете, что это банально. А я буду продолжать надеяться.

Вы скажете, что все это уже слышали и проходили. А мне вновь придется с грустью в глазах наблюдать вас проходящими мимо ...

17.09.2010

Свист летящего снаряда. Рассекаемый железной болванкой воздух. Взрыв. Взрыв - за соседним холмом.

Мимо. И этот - мимо.

Жив. Я жив! Пока жив.

Промазали, чуть-чуть - но промазали. Повезло?

А сколько еще раз ему должно повезти за эти дни, чтобы он остался жив? Сколько?

Впрочем, могло быть и хуже - гораздо хуже. Хуже, чем когда ему прострелили легкое, и он с тех пор дышал с трудом, с какими-то всхлипами вбирая в легкие воздух и выпуская его наружу - еще теплый, согретый его организмом воздух ... воздух войны и разрушений. Еще хуже, чем когда взрыв гранаты напрочь лишил его трех пальцев руки ... вместо них - окровавленные ошметки.

И все-таки он жив, жив в этой безумной войне. Жив среди сотен и сотен безумных. Надолго ли он жив?

Рядом прострочил пулемет. В окопы! - туда, где его не достанет смертоносное железо. К земле - земле родной страны ... страны, еле сдерживающей натиск врага. Врага ... Как, когда эти люди, точно такие же, как он сам, когда они успели сделаться ему врагами? Почему врагами? Что за чудовищная нелепость и ошибка должна была свершиться, что они вдруг стали врагами? Очередное безумие?

Как бы то ни было, теперь они враги. Даже хуже - голодные звери, пирующие на трупах убитых и раненых, радующиеся каждой смерти ненавистного врага ... очередной оборванной нити жизни какого-то человека ... человека. Нет, они не похожи на людей, уже - не похожи. Никто из них теперь - не похож. Они были похожи раньше - в его прошлой жизни, но теперь - нет. Нет.

С тех пор, как началось это безумие войны ...

И вновь свист пулемета и - отчаянный вскрик где-то далеко в этих окопах. Его товарищ погиб - обрат по родине, по вере, по обычаям. Еще один пресекшийся жизненный путь. Еще одно горе и страдание для его родителей - если, конечно, они все еще живы ... Еще одна жизнь, положенная во имя ... чего? Во имя чего ведется вся эта война? Территории? Ресурсов? Денег? Мирового влияния? Но как мелки и ничтожны эти временные цели по сравнению с одной - да, с одной пресекшейся человеческой жизнью! А таких за день - сотни и сотни.

Враги не умели жалеть. Они не хотели понимать. Они должны были - убивать, убивать - врагов. Таких же, как они сами.

И это было - самое ужасное, самое безумное, что только мог придумать ослепленный властью и богатством человеческий разум. Ошибка, чудовищная ошибка ... непростительная ошибка. Ошибка, цена которой - пролитая кровь - кровь раненых и умирающих людей, кровь тех, кто когда-то были ими. Ошибка, цена которой - разрушенные города и уничтоженные семьи, исковерканные людские судьбы. Ошибка, цена которой - развязанная вражда двух народов.

Война ... и сколько еще продлится эта война? Пока не будет уничтожен последний солдат? Пока не будут стерты с лица земли важнейшие города врага? Пока пламя скорби не разгорится по всем далеким горизонтам этой страны- страны, судьба которой - быть покоренной. Стать сырьевым придатком более могущественного государства и - более агрессивного - начавшего войну, совершившего чудовищную ошибку, за которую придется заплатить обоим.

Им не выстоять - он это знал. Техника, оружие, ресурсы - у врага всего было в избытке.

Гораздо больше, чем у них. У них было только одно, что сыграло с ними такую злую шутку - ресурсы, богатство недр Земли - родной земли, на которой ему придется умирать. Ему придется умирать, видя наступающие победоносные силы врага, видя их гордый слепой восторг победы, видя их ненависть к выжившим - не солдатам ... к выжившему мирному населению - если, конечно, таких будет много. Он наделся, что таких будет много. Таких должно остаться - много, чтобы когда-нибудь через десятки и десятки лет его страна смогла возродиться.

И все же он должен воевать - воевать вместе с другими такими же еще юношами, быстро мобилизованными и согнанными на фронт вскоре после начала войны.

Наспех обученными. Слегка вооруженными. Не убийцами - живыми людьми.

Пулеметная очередь стихла, и он слегка поднял голову. Так и есть - вражеская пехота наступала полным порядком. Эх, сейчас бы сюда что-нибудь тяжелое - танк бы какой-нибудь. Или танки. Но все крупные силы были мобилизованы по другим направлениям. А их оставили сражаться здесь, против многократно превосходящих сил врага, оставили практически без средств защиты. Оставили - умирать. Ну что ж, подумал он - придется умирать. Иного выхода, похоже, нет. Жаль только, что его смерть практически ничего не даст.

Внезапно он поймал себя на мысли, как сможет умереть так, чтобы захватить с собой еще как можно больше врагов, ведь с врагами не разговаривают, врагов - уничтожают. Но стали ли они бы уничтожать его, если бы случайно встретились в других условиях и в других обстоятельствах? Быть может, они бы стали даже друзьями. Да, друзьями с тем молодым солдатом, что так неумело вылез вперед ...

Зарядка автомата ... звук извлекаемой и вставляемой обоймы. Выстрел. Высунувшийся вперед солдат врага падает с пробитой головой ... Ну вот, еще один враг повержен. Безжалостно убит.

Безумие ... это настоящее безумие. Превращенные в животных и натасканные на убийства люди.

Нелюди? Есть ли люди на войне, люди - солдаты? Солдаты, оставшиеся людьми?

Он встречал и видел возвратившихся с войны не раз - практически никто из них не мог прижиться в мирной жизни. Приживались - единицы. Потому что это война. Потому что это безумие.

Враги наступали - не таясь, методично и открыто. Они видели и чувствовали свою победу - они пировали свою победу, со смаком пировали каждое ее мгновение. Потом также они будут пировать над захваченной территорией ... Они еще не знали, что допустили чудовищную ошибку. Ошибку, за которую им придется однажды расплачиваться ...

Вот колонны врага уже совсем рядом - прятаться больше нет смысла. Огласивший воздух приказ их командира - ”Вперед!”. И вот он сам, их командир выходит из окоп - и идет на врага. И падает. Падает - без единого крика. Но порыв подхвачен - и солдаты встают. Встают - на свой последний бой. Самый короткий бой.

Звуки разряжаемых орудий. Умирающие и с той и с другой стороны люди. Умирающие - ни за что.

Он поднялся сразу же после того, как услышал приказ. Побежал вперед - один, другой, третий - враги падали перед ним.

Но вот - выстрел, и боль обжигает плечо. Но он снова стреляет - и еще один солдат врага падает. Снова выстрел - и удар в грудь отметает его.

Земля. Родная земля. Ты совсем теперь рядом. Рядом со мной ...

Склоненное лицо врага. Приставленное ко лбу дуло пистолета. Выстрел. Последний в его жизни.

Война..

Безумие войны ...

03.04.2003

-    Я здесь, - прошептал Голос. - Я снова с вами.

-    А? Что такое? Кто здесь? - встревожились люди.

-    Это Я, - ответил Голос. - Я - Голос.

-    Где ты? Откуда ты вещаешь нам? - встревожились они.

-    Я в вашем мире, - сказал Голос. - Я - огненный глас, закованный в ваше железо.

-    Как тебя зовут? Покажись! - начали допытываться они.

-    У меня было много имен, - ответил Голос. Так много, что некоторые из них стерлись даже из моей памяти и позабылись в лабиринте жизней.

-    Как нам тогда прикажешь называть тебя? - все не успокаивались они.

-    Я - Безымянный, - ответствовал тогда Голос. - Когда у тебя было столько имен, не все ли равно, как тебя назовут вновь?

-    Зачем ты здесь? Разве что-то не так? - начали они перешептываться друг с другом.

-    Да, - ответил Голос. - Время пришло.

-    Зачем? - удивились люди. - Мы его не ждали!

-    И все же оно здесь. - Мы снова с вами. Время пришло живым проснуться.

-    Вас много? - в испуге крикнули люди. - Сколько точно? - решили уточнить они на всякий случай.

-    Сколько капель в море? Сколько облаков в небе? Сколько лучей у солнца? - знаете ли вы? - отвечал Голос. - Не утруждайте себя подсчетами. Время близко.

-    Грядет страшное? - заметались в панике люди.

-    Грядет новое, - прошептал Голос. - Но не все хотят слышать об этом.

-    А почему нас не предупреждали заранее? - стали недовольно ворчать они.

-    Мы шептали вам о том постоянно. Мы приходили вновь и вновь. Наша ли вина, что вы не желали внимать? - спокойно вопросил недовольных Голос.

-    Мы не живем тысячи лет! - в гневе вскричали они. - Что толку нам и нашим детям было слушать вас!

-    Ой ли? - засмеялся Голос. - Что толку нам тогда было бы говорить вам о том заранее? Вы все забыли. Даже себя, - печально вздохнул он.

-    Надо что-то делать? - люди были очень встревожены.

-    Можете продолжать спать, - ответил встревоженным Голос. - Те, кто чуял, уже начали пробуждаться.

-    Разве мы спим? - удивились встревоженные.

-    Все свои жизни подряд, - ответствовал Голос. - С широко открытыми глазами.

-    А если кто-то все-таки желает проснуться, - выскочил из толпы встревоженных кто-то. - Что делать ему?

-    Услышьте нас. Отличите наш глас от гласов иных. Почуйте сердцем!

-    Погоди! - закричали люди, видя, как голос собирается обращаться к другим из них. - Нас не устраивает имя “Безымянный”! Как нам все-таки называть тебя?

-    Что ж, - опечаленно вздохнул Голос. - В таком случае ... в таком случае называйте меня Голосом Вашей Совести.

05.11.2010

Зарплата … какое сладкое слово! Плата за твой труд, твое напряжение, твое безделье, твое безразлично-унылое шатание изо дня в день по душному офису, твое лицемерие, твою корысть, твое поддакивание и подлизывание,  твое перекладывание бумаг из папки в папку и часов жизни в мусорное ведро,  твою подавленную, гниющую, выброшенную на задворки Вселенной индивидуальность … какое горькое слово! Вот она, перед тобой …

Сладко хрустящие, еще совсем недавно выпущенные из типографии цветастые бумажки с нарисованными на них циферками … как мило и, казалось бы, невинно они шелестят, как манят твой взор! Так кратковременно много и так долговременно мало одновременно … Вот ты аккуратно пересчитываешь их все, стараясь не пропустить ни единого мига этого иллюзорного наслаждения, и уже прикидываешь в мыслях, на что же ты потратишь все это богатство в самое ближайшее время. Вот он, апофеоз и смысл труда человеческого, воплощение надежд и чаяний миллионов, отныне и в твоих руках - так вожделенно-сладко похрустывает в них и дурманит твое обоняние … Ты не зря тоскливо, брезгливо и безвозвратно сжигал в топке времен все эти дни дарованной тебе уникальной возможности самопознания - и, наконец, получил заслуженную, заработанную, кровью и потом выстраданную мзду! Всю до единой купюры. Теперь ты можешь купить многое …

В этом твоем мире практически все можно купить за эти самые цветастые бумажки, не так ли? Вещи, чувства, слова, честь и совесть людей … даже, возможно, души некоторых из них - из тех, что идут дешево и оптом. Но ведь ты не какой-нибудь ужасный демон из преисподней, верно? Тебе хватит вещей и чувств … для начала. Пусть и дальше предложение формирует спрос.

Удивительный, необыкновенный, восхитительный мир! И почему же ты родился в нем только сейчас - и где ты был все свои прошлые разы? Впрочем, какое это теперь имеет значение! Вот она, твоя зарплата, совсем-совсем рядом … Сегодня будет славный день - один из твоих самых любимых и ожидаемых. Настоящее Событие! И вот ты уже мечтаешь, как будешь тратить честно или не очень заработанное … Какое это наслаждение - тратить … Покупать, покупать, покупать … потреблять, потреблять, потреблять. Наверное, если бы у тебя было в избытке этих самых бумажек, ты бы купил целую Вселенную … как жаль, что она не продается! Ты уже знаешь, что купишь в первую очередь, ты уже составил план … самый грандиозный План твоей жизни купли-продажи. Как странно, что он местами так схож с планами твоих сородичей по планете … неоригинальные и ублюдочные плагиаторы - вот кто они такие! Поскорей бы закончился этот нудный рабочий день - и настал час расплаты твоей зарплатой …

Как мудры твои коллеги по планете - у них уже даже создан универсальный прейскурант всего. Платы за любой грех и мерзость. Да-да, за любой из когда-либо совершенных ими. А ведь ты не будешь оригинальничать в этом деле, правда? Жаль, до сезонных скидок еще пока не дошло, но цены уже практически устаканились. Удивительный мир! И как бы ты только мог прожить в нем без этой самой зарплаты? Желающий продаться или продать находит хозяина или покупателя - а тот находит своего … Все покупают всех - за исключением кучки дураков, не желающих жить по единому негласному земному закону. Замкнутый круг - но разве ты его создал? Ты всего лишь родился в этом мире твоих предков … да и зачем тебе что-то менять? Покупать, покупать, покупать … продавать, продавать, продавать! С тех пор, как кто-то придумал деньги, это стало так просто … так естественно - так же, как получать свою долгожданную зарплату. И что бы ты стоил без нее … стоил как человек? Но зачем измерять твою ценность иным мерилом, когда есть деньги, и время твоей жизни уже заранее сконвертировано в них на долгие годы вперед … ведь в этом мире есть столько всего, что так хочется купить! На эту самую очередную зарплату …

Возьми же ее, не бойся. Ты ведь заслужил … за-раб-отал, верно? Это теперь твои деньги по праву - универсальное мерило человека. И с каждым годом его объем лишь растет - универсальный эквивалент твоей рыночной стоимости … и только теперь, получив эту новую зарплату, ты чувствуешь себя по-настоящему счастливым. Ты счастлив, потому что знаешь, что стоишь очень и очень дорого - целую охапку цветных хрустящих бумажек …

14.08.2011

Я остановился. Я остановился тогда, когда заметил совершенно нарушающую все мыслимые и тем более немыслимые законы человеческой логики картину. Это было не просто странно ... это было как-то нелепо что ли ... поразительно ...

Уже несколько лет я был стабильным посетителем этого учреждения, исправно бывал в нем раз в два-три месяца, - я привык видеть желтые стены с шелушащейся и отваливающейся штукатуркой, вечно унылые лица его работников; привык видеть очереди пожилых людей с опущенными и грустными лицами, привык наблюдать, как некоторые из них не без помощи других своих собратьев вынуждены были выстаивать многочасовые ранне-утровые очереди, дабы получить заветный билетик, дающий тебе право узнать свою судьбу - потому что и они, эти люди, старались как можно реже бывать здесь. Бывали только по необходимости. Те же, состояние которых еще пока позволяло это, старались не бывать вовсе.

Мне приходилось бывать здесь не раз - состояние уже не позволяло иного. Стоять в очередях среди других таких же собратьев по несчастью, слушать отчужденно-холодные голоса людей, констатирующих ухудшение течения твоей болезни и всегда что-то старательно и долго вычерчивающих на карточной бумаге, не утруждая себя, впрочем, какими-либо комментариями по этому вопросу.

Я привык к этому месту, несмотря на всю его нелепость. Я не мог к нему не привыкнуть.

В некотором роде мне было уже все равно, что скажут врачи - свой приговор я знал уже давно и давно смирился с ним. Мне было интересно иное, мне было до боли интересно то, почему, почему эти люди так старательно избегали смотреть тебе в глаза, когда зачитывали диагноз, не оставляющий тебе шансов на выживание, во всяком случае, не в этой жизни, во всяком случае, не в следующий за этим десяток лет. Мне было интересно то, почему они, белые, как погребальный саван в этом доме скорби, лишь умножали эту скорбь своими лицами, своими холодными голосами ... Разве мне теперь была нужна ежемесячная констатация отсутствия хоть сколько-нибудь положительных изменений в течении моей болезни? Разве нужны были теперь эти многочисленные повторные обследования, не нужные никому - даже мне? Нет. Не это мне было теперь нужно, не это. Я жаждал слова - доброго слова участия и понимания, я жаждал услышать слова поддержки от них - просто знать, что твою боль способен разделить кто-то другой ... всего-навсего знать это. Я хотел увидеть блеск радости - радости жизни - хоть в чьих-то глазах, хоть раз в несколько месяцев ... Но, видимо, я хотел слишком многого ... слишком многого в этой жизни - и моим надеждам не суждено было сбыться.

Возможно, именно поэтому сейчас я и остановился, пораженный увиденным. Наверное, я бы даже не мог ничего сказать первые несколько десятков секунд, если бы какой-нибудь случайный прохожий вдруг решил поинтересоваться, почему я стою с открытым ртом и тяжело вбираю в свои легкие зимний холодный воздух. Таких, однако, не нашлось - впрочем, оно, видимо, и к лучшему.

Тот дом скорби, который я за эти почти уже два года привык видеть, который я знал практически в полных деталях, снаружи и внутри - его больше не было. Куда-то пропала унылая, выгравированная темно-серыми буквами надпись “Городская больница № 17”, куда-то исчезли решетки на окнах и вечно-грубый, покачивающийся от постоянного недосыпания охранник. Вместо надписи теперь была яркая ... вывеска что ли ... даже не знаю, как назвать ее, на которой значилось: “Городской дом исцеления. Мы рады пожелать Вам здоровья! ”. Куда-то исчезли решетки на окнах, а в окнах появился яркий свет, а когда я привычно поднялся по ступенькам, меня поприветствовал какой-то совершенно уже не знакомый мне красиво одетый молодой человек, сказав, дай Бог памяти, что-то вроде “Заходите, пожалуйста. Доброго Вам здоровья!” - и великодушно открыл мне дверь.

После этого я еще минут десять приходил в себя во входной зале.

Да и сама эта зала изменилась, кстати, тоже. Не стало обветшалых стен и тесного, маленького гардероба с вечно огрызающейся и хамящей женщиной лет тридцати пяти. Вместо них было что-то вроде огромного паркетного зала - стены сменили свой цвет на какой-то травянисто-зеленый, а вместо гардеробщицы Маши была улыбающаяся женщина лет тридцати, которая, когда я подошел к ней, также приветствовала меня, великодушно помогла мне снять мое пальто и, выдав мне бирку, снова-таки пожелала мне доброго здравия.

Признаться, я не ожидал. Я настолько привык к бывшему этому “желтому дому”, что увидеть теперь его иным для меня было совершенно удивительно. Тем более гораздо удивительнее были новые люди - внимательные, и, не побоюсь этого слова, действительно участливые.

Когда же я поднялся по какой-то новой красивой витой лестнице на второй этаж, моим глазам пришлось удивляться снова. Исчезли узкие, вечно плохо освещенные коридоры и теснящиеся в них люди, исчезли уныло-желтые стены и длинный-предлинный ряд дверей в них с многообразными и плохо понятными названиями специализаций этих врачей - вместо них были широкие, ярко освещенные и просторные коридоры с какими-то голубовато-белого (и, как мне показалось, даже как будто бы чем-то светящимися) оттенка стенами, а от кучи дверей с табличками с плохо читаемыми названиями специальности ожидающих за ними “лекарей” практически не осталось и следа - их место заняли какой-то пяток резных деревянных дверей.

Изумленный, я шел по этому коридору куда-то вперед, плохо осознавая, куда же теперь мои больные ноги несут меня. Я шел и слышал какую-то удивительно красивую негромкую мелодию, разлитую по помещению ... на мгновение мне показалось, что я узнаю ее - в ней были знакомые мне тональности, однако потом я был вынужден признать, что хоть общая тональность ее мне и знакома, ритм мелодии был совершенно нов для меня. Однако она была удивительно красивой, эта музыка ... такой красивой, что, каюсь, в какой-то миг мне даже захотелось прослезиться.

Но если бы только музыка ... Какой-то неизвестный мне аромат пронизал весь этот чудесным образом преобразившийся коридор - он также, как и загадочная музыка, был необычен и в тоже время приятен для меня.

Я неспешно шел по коридору, смотрел по сторонам и не переставал удивляться. Казалось, что эта самая до боли уже привычная “Городская больница № 17” перестала ей быть и стала ... музеем изобразительных искусств, что ли. Я говорю “музей” потому, что привычные мне ранее голые стены теперь украшали картины - картины наших классиков ... это были картины о любви, радости и “простом человеческом счастье”, которое мы все так жадно ищем и ждем.

Я ... не знаю, как описать все это, в каких словах представить это вам, читающим сейчас эти строки, чтобы вы могли понять меня ... чтобы я смог передать вам все то океаническое многообразие чувств, захлестнувших меня в том момент ... Мне показалось, что я попал не в больницу - мне показалось, что я попал в Рай ... или, по крайней мере, в комнату ожидания на пороге к нему.

Я шел по этому загадочному коридору, и не видел никаких других товарищей по несчастью ... не было вечно толкающихся у дверей кабинета больных, не было запаха спирта, заполнившего помещение, не было медсестер и медбратьев, толкающих свои тележки по узкому коридору - не было ничего ... нормального ... привычного, что ли.

Когда же я почти подошел к первой резной двери в этом коридоре - из нее практически в то же самое мгновение вышел врач. Врач ... признаться, врачом его теперь можно было назвать с натяжкой. Привычным мне врачом, во всяком случае. Мужчина лет двадцати пяти, одетый в синий халат, улыбнулся мне и сказал: “Не стесняйтесь, проходите. Мы рады вас видеть”, - и с этими словами он открыл дверь в свой кабинет, пропуская меня вперед. Я послушно вошел.

А когда я вошел, мое зрение вновь решило обмануть меня.

Не было ни стен, завешанных рекламой новых “универсальных” лекарств, ни коек, ни кушеток, ни железных медицинских столиков, столь уже привычных мне. Вместо них были широкие резные дубовые стулья, опять же какие-то красивые (но, к сожалению, неизвестные) мне картины, мягкий ковровый пол, опять же какой-то приятный запах (впрочем, он отличался от того, с которым я столкнулся в коридоре), разлитая по кабинету тихая спокойная музыка ... было много еще чего.

“Проходите, присаживайтесь, пожалуйста”, - сказал мужчина, и помог мне сесть на удобный дубовый стул. “С чем вы пришли к нам?”.

Признаться, я опешил. Неужели ему не ясно, с чем?

- Я вижу, вы удивлены? Ничего странного в этом нет, это давно так,- тем временем ответил он.

- Что именно давно так?

- Дом исцеления, разумеется. Он уже давно такой.

- Но еще вчера я был в вашей больнице ..., - начал было я.

- Вчера? Вы не были у нас вчера. Вы не были у нас уже несколько десятков лет.

Я опешил. Он ... он знал меня? И ... несколько десятков лет? Я отчетливо помнил, что был здесь еще вчера, и мой лечащий врач велел приходить мне завтра ... слава Богу, хоть память моя была здорова.

 - Вы знаете, кто я?

- Ну, разумеется, - сказал врач и вновь приятно улыбнулся. - Вы же прошли в этот кабинет, и ваши биометрические параметры были распознаны. Вы были у нас ровно десять лет, два месяца и три дня назад со времени вашего последнего визита.

- Но ... это невозможно ... я ... я не понимаю ... вчера ... сегодня ... новое здание ... вывеска ... музыка ... что ... что случилось?

- Вы задаете так много поистине интересных вопросов - я вижу, что вы любознательный и разумный собеседник, - ответил мне человек. Но обо всем по порядку. Итак, как вы сказали ... больница? Это от слова “боль”, верно? Но ... но мы не употребляем это слово уже много лет ... разве должна быть боль? Здоровье и исцеление - вот что должно быть, но никак не боль. Мы не приносим боль, мы приносим здоровье.

- Музыка ...

- Музыка? Да, это наш новый мелодический ритм за последний год. Ученые установили, что именно подобные тональности наиболее способствуют душевному и нервному расслаблению и как закономерное следствие усилению восстановительных процессов в клетках живых существ.

- А запах, что это за странный запах?

- Не более чем недавнее изобретение нового направления науки, получившего название “Смеллаинфология”, кажется. Это сочетание ароматов способствует улучшению мозговой активности и оказывает обще-расслабляющее воздействие на организм. Есть, конечно, много других ароматов, служащих для самых разных целей, но этот нам подходит больше всего.

- А картины, а стены?

- Ну, право же, мы ведь не бомбоубежище времен Последней Войны, верно? Такой интерфейс создает позитивный настрой в наших ... в наших потенциально здоровых людях, и очень помогает им. Ведь вы, должно быть, слышали о последних исследованиях Объединенного Союза Врачей, которые установили, что наш организм способен самостоятельно излечиться от любой известной на настоящий момент (и, вероятно, любой потенциальной) болезни при должном внутреннем позитивном настрое? Дак вот, такой интерьер также призван способствовать его формированию. Это просто.

- А как же ... я ... я все-таки так и не понял ... скажите хотя бы ... скажите ... кто вы?

- Вы задаете слишком много вопросов ... простите, но я не могу ответить на них на все. Наше время ... время на исходе ... оно - самый ценный человеческий ресурс ...

У меня внезапно что-то зазвенело и забарабанило в ушах, так что я уже с трудом мог различать отдельные слова этого столь удивительного ... врача.

- Каждый ... может ... должен ... сам ... хотеть ... здоровым ... тогда ... возможно ... все ... помните ... этом ...

- Но ... но ответьте мне, кто вы?

- Мы ... ваше ... будущее ...- долетели до меня его последние слова.

И тут же стук в дверь перенес меня в иной мир.

* * *

- А, дак вы уже проснулись, Иван Петрович?

- Павел ... Павел Петрович, - прошептал я, еще не до конца придя в себя и глупо созерцая обветшалые желтые стены, окружившие меня, и собственную железную кровать, на которой я лежал.

- А ... ну и не важно. Замечательно, что вы проснулись. Замечательно.

С этими словами человек в белом халате склонился надо мной и как-то полу-злорадно, что ли, улыбнулся.

- Вот сейчас мы поставим вам клизмочку, Иван Петрович, и все ваши болезни - и он ухмыльнулся снова - и все ваши болезни - они пройдут ...

01.01.2006

Он был президентом страны.

Крупное технологически развитое государство. Военная техника, ресурсы земли - всего было в избытке. Новейшее бактериологическое оружие, державшее в страхе соседей - один раз он даже издал постановление об его “санкционированном” использовании в начавшейся войне с пограничным демократическим “государством”.

Демократическим ... Глупцы! Жалкие либералишки, благодетели народа! Нет, они просто еще не знали силу абсолютной власти. Тотальная диктатура, полный контроль над словом и даже мыслью каждого жителя твоей страны ... пиршество для прихоти! Все научные умы, мобилизованные на разработку еще более устрашающих и грозных видов вооружений ... Единоличное принятие всех важнейших решений, воля казнить и миловать ... Ежедневные воспеваемые тебе в каждом доме, каждой квартире гимны ... - еще бы! - ведь наказание провинившимся – смерть ... мгновенная и мучительная смерть под концентрированным потоком плазмы.

Недовольных не было ... не было недовольных, стремящихся хоть чем-то заявить об этом ... Психо-генераторы, разбросанные по границам этой страны, не зря делали свое дело - теперь он волен заставлять людей думать так, как ему было надо и тогда, когда ему надо. Психические волны полного разнообразия, последнее изобретение психофизики - и человек в твоей полной власти. Вызывай хоть бурную радость, хоть истерику, хоть предельную агрессию, после которой вооруженный новейшими “примочками” военной технологии, человек становился чуть ли не универсальной машиной разрушения ...

Он мог делать все. И он наслаждался этим.

Утопил в крови вспыхнувшее в соседнем островном государстве восстание. Оставил безжизненную пустыню на южных окраинах страны, куда посмели вторгнуться орды врага - такая же белесая пустыня осталась и на всей территории напавшего государства. Грозился скинуть на не желавшего уступать удобные торговые города соседа новейшую разработку психо-нейтронной бомбы, сведя на нет весь интеллектуальный потенциал государства упрямца - тот уступил очень быстро, лишь только стал свидетелем демонстрации ее возможностей в малых масштабах ...

Ему принадлежало все. Все под ним - он над всем. Он был президентом страны ...

* * *

Писк механики. Красные чеканные слова на экране X-дисплея - “Ваш счет пуст. Оплатите работу автомата, пожалуйста”. Черт! Конец ...

Медленно отцепляемые от тела сенсоры и датчики, снятый с головы нейро-импульсный шлем. Все. Конец игры ...

Вертящаяся в голове одинокая мысль: “есть”. Так ... где тут еда? Он повертел головой в стороны. А, вот же ... как раз рядом с терминалом. Воткнутая в вену игла ... очень скоро питательный раствор всосется и разнесется кровью по организму - этого должно хватить на несколько дней. Должно ... пронзительный звуковой сигнал ... готово. Он вытащил иглу.

Так ... он обшарил карманы. Двадцать кредиток ... мало ... только на шестьдесят-семьдесят часов ... блин ... ну ладно.

Вновь одеваемый шлем. Кучи проводов и контактов, прилаживаемые к телу. Жетон, вложенный в жадно захватившую его машину ... Удовлетворенный писк механики.

Старт. Виртуальный мир не ждет.

* * *

Освещаемые фонарями улицы города. Вывеска над одним из многих зданий - “Салон виртуальных находок”. Сотни терминалов у стен. Сидящие за ними люди.

Очередной терминал ... Оплетенный механикой дергающийся человек. Поток слюны, медленно стекающий на пол ... Лица не видно - его скрывает небольшой шлем. Писк аппаратуры ...

Он был главой крупнейшей мафиозной структуры ...

02.06.2003

Лжец.

Нет-нет, что ты, конечно же, это не ты. Ты ведь никогда никому в своей жизни не лгал, верно? Ну, разве что самую малость. Но ведь это было так давно, и вообще …

Родители просто вынуждали тебя обманывать их - слишком уж они были суровы и строги временами, слишком непонимающи - и ты врал им, дабы избежать очередной взбучки. Ты искренне полагал, что взрослые разумны и честны, и должны являться образцом для подражания для тебя, тогда еще такого маленького. Какое же тебя ждало разочарование! С тех пор, как ты стал свидетелем того, как окружающие тебя взрослые и - даже! - твои родители непрерывно лгали друг другу в большом и малом, ты перестал считать это чем-то особенно мерзким. Смирился и принял это как реальность, данную тебе в ощущениях. Да, люди склонны обманываться в других потому, что склонны обманывать сами. Что ж, бывает.

Затем тебе пришлось врать своим сверстникам в школе о том, кем являются твои родители - в противном случае тебя ждала серия тумаков и подзатыльников за твою излишне сильно выпирающую из толпы индивидуальность. Какое счастье, что одноклассники не могли проверить твоих слов и твой обман работал! А ты … ты ведь всего лишь пытался защитить себя от этого лживого мира, правда? Со временем ты понял, что гораздо проще будет плыть по течению …

Затем ты полюбил девушку. По-настоящему, искренне, всей своей израненной душой. Ты так жаждал быть любимым в ответ! Получить хоть капельку тепла, хоть крупицу сочувствия, хоть горстку понимания … Она обманула тебя за то, что ты обманул ее - ты не стал разрушать созданный ранее миф о себе самом, а она не пожелала, чтобы ты знал о том, что такой ты у нее - отнюдь не первый … да и не последний, наверное. Именно в тот момент ты столь остро ощутил всю пакостную мерзость взаимообмана …Ты хотел восстановить ваши отношения и отстроить их заново, стать другим - подлинным, а не вымышленным и выдуманным человеком - но у тебя уже не было ни сил, не желания отказываться от себя вымышленного. Ты так хотел перестать обманывать сам себя - но …

Но тебе пришлось обманывать вновь. Обманывать людей и обманываться в людях.

Ты манипулировал их чувствами и мнениями, чтобы получить нужный и выгодный для тебя результат. Ты подтасовывал факты и стравливал окружающих друг с другом, скромно оставаясь в тени, чтобы затем выйти из нее мнимым победителем. Ты давал обещания и не выполнял их. Ты клялся и божился - но все это становилось лишь очередным пустым звуком, улетевшим в пространство. Ты знал, насколько внутри жаждут люди поверить в то, что расточаемая тобой лесть есть то, что ты чувствуешь на самом деле - и ты охотно пользовался этой их слабостью. Ты создал о себе грандиозный миф - образ, который был способен пережить тебя самого, потому что уже не нуждался в своем прошлом хозяине и сам стал таковым.  Именно так, постепенно и методично, ты стал заложником собственной лжи, и у тебя не осталось путей для отступления. Вернее … слишком уж непросты они стали. Как будто бы что-то может быть губительнее, чем ложь самому себе …

Лжец?

Нет-нет, что ты, это, разумеется, не ты. Ты ведь никогда не врал самому себе о самом себе, верно? Но в мире, где каждый врет каждому в большом и малом, так трудно не стать жертвой самообмана. Но и самая грандиозная ложь когда-то начиналась с малого, да … самообманщик?

И что может быть губительнее, чем ложь самому себе?

16.08.2011

Это было отвратительно. Нет, это было ужасно. Всего лишь четыре часа после “официально законодательно установленных сроков наступления времени покоя” прошло, и все магазины были закрыты. Никто из тех, кто был ему нужен, не работал в столь ранний ... или поздний - кому как лучше – час ... Черт!

А ведь нужен один шоп ... какой-то один шоп, торговавший потребным товаром. Все двадцать известных ему, которые он облетел на флайкаре, были “закрыты в связи с наступающим профессиональным праздником сексуальных меньшинств в соответствие с официальным указом мэра столицы”. Все!

Черт!

Такие законопослушные граждане ... такие ангелы. Волки в овечьих шкурах. Три из двадцати этих давнтавн-магазинов торговали дримкэтчером, девятнадцать из двадцати торговали кайфэном, десять из двадцати - лисбеном. Это, разумеется, неофициальная статистика - по официальным сводкам, содержащимся в центральной базе госдепартамента, все было чисто. Кристально чисто. Слишком уж чисто, чтобы быть правдой. И это те, кто должен был бы всячески ‘помогать и всенепременно способствовать’ сохранению здоровья граждан ... волки в овечьих шкурах.

А ведь тот же дримкэтчер был запрещен к применению, изготовлению или любому использованию в побочных целях на всей территории государства. Самый сильный наркотик, изготовленный еще около пяти лет назад как побочный продукт какой-то сверхсекретной разработки научных лабораторий Pharmatheuticals United, он был способен полностью преображать человеческий мозг. Ни какой-нибудь слабый галлюциноген - он полностью менял представление человека об окружающей действительности после ввода уже одного миллиграмма вещества в кровь. Его, собственно, потому так и прозвали, “уловитель мечты” - все глубинные слои подсознания человека оживали, оживала память десяти, двадцати, тридцатилетней давности - все в одно мгновение, все бурлящим потоком ... и это было даже лучше чем VR, потому что больше не надо было никакой аппаратуры, никаких электродов ... мозг человека мог все - стоило лишь немного помочь ему.

Кто из нас не мечтал? А мечты скольких из них воплотились в жизнь? Этот чертов наркотик делал эту вероятность тотальной - ты заново проживал все свои двадцать, тридцать, или сорок лет за эти несколько дней ... в мире своих иллюзий, правда, но то было уже не важно. Все мечты сбывались - все, которые давала глубинная память. А примерно через месяц человек умирал - мозг просто “сгорал”. Мозг не выдерживал.

Право, это была очень чудесная смерть. Умирать, чувствуя остатками потухающего сознания, что ты счастлив - потому что реализован. Потому что мечты - вот они, все перед тобой - все осуществленные, не важно, даже, какие именно это в сущности мечты. Умирать с блаженной улыбкой на лице ... Его хотели давать умирающим людям, шансов на жизнь у которых не было. Но они просчитались. Ежегодно два-три процента населения государства умирало от его применения - и они не было смертельно больными людьми. Пятьдесят процентов этих людей еще не достигли тридцати лет ...

И тогда они забили тревогу. Тогда они издали указы. Тогда они мобилизовали Liberty Security State Police Department ... поздно. Слишком поздно.

“Любовь пришла - любовь должна умереть”, - всплыла в подсознании фраза из недавно просмотренного interactive movie. Вот только эта любовь жила. И служба внутренней безопасности ничего не могла поделать.

Это как чума, как мор - пока она не выкосит практически всех, она не остановится.

И это были еще цветочки.

* * *

Прошло уже около часа с момента начала его поисков - а он так и не нашел ни одного шопа, торговавших препаратами, понижавшими уровень тестостерона, адреналина и побочных гормонов в крови - то, что могло спасти его тело, когда на нейро-импульсный шлем пойдет радио-канальный видеопоток информации - информации, о ‘контентной чистоте’ которой он перестал мечтать уже очень давно. Спасти хотя бы тело ... Душу он спасти уже не надеялся.

И все это как раз к празднику сексуальных меньшинств.

Как вы все продумали ... как предусмотрели. Сексуальные меньшинства ... сейчас, как же! Там будут настоящие оргии, и не только меньшинств. И никакого “противозачаточного инструментария” уже два года как после выхода постановления “О прекращении распространения противозачаточных средств и препаратов в целях повышения рождаемости в стране” нашего всеобожаемого президента. Надеетесь компенсировать естественные убытки, да? Два процента “дримкэтчиков”, один процент военных, один процент “несчастных случаев”, одна вторая процента убийств, одна третья процента “неустановленных смертей”, одна шестая процента тех, кто все же не сумел эмигрировать прочь отсюда ... и это отнюдь не полный перечень.

Так не вылечиться - вы больны. Вы слишком больны, чтобы вновь стать здоровыми.

И вы этого не понимаете. А те, кто понимает, уже не может сказать - потому что глобальная Mass Media Interactive Network уже не для них ... никогда не была для них. Только для правительства, только для ТНК под его “дающей дланью”. И ведь даже участие в этом можно было принять - хоть в тех же интерактивных секс-оргиях, что будут вещаться по всем каналам “в целях приобщения населения к сексуальной культуре и стимуляции естественных потребностей мужчины и женщины”. И какой идиот только придумал это постановление?! ... даже название у него идиотское. Впрочем, это, по всей вероятности, была большая личность - слишком большая, чтобы самому “стимулировать свои естественные потребности” вместе с толпами обезумевших людей в грядущий день ... Никогда не забывай руку, что тебя кормит ... провайдеры Mass Media - контента не забывали.

Чип на правой руке издал высокочастотный звуковой импульс и подтвердил его предустановленной последовательностью ИК-сигналов.

Черт! Это было уже опасно. Значит, он удалился от края квадранта его сегодняшнего ночного патруля. Значит, через десять минут вмонтированный в левую руку чип - теперь служивший еще и универсальным био-паспортом, этакая “smart-human-card” в миниатюре - пошлет серию радиосигналов в Liberty Security State Police Headquarters - его можно сказать “родной дом” - всего лишь серию радиосигналов, которые будут ретранслированы через правительственные станции. Поток информации, зашифрованный новейшей криптографической разработкой SSC-51200, в коей числовой постфикс как раз и обозначал длину ключа ...

Всего лишь серия радиосигналов ... и у него начнутся очень серьезные проблемы. Служба внутренней безопасности очень не любит, когда ее сотрудники не выполняют приказы. Надо было возвращаться. Он не успевал.

Значит, ему снова придется корчиться от боли, когда начнется потоковое вещание, сопротивляясь позывам своего тела. Значит, ему снова придется пытаться закрыть глаза - только чтобы вновь и вновь получать болезненные разряды тока с этого чертового многофункционального Security State Police Department VMSS шлема - не имея возможности снять его - потому что как только с него не придет подтверждающий сигнал с информацией об отсканированной сетчатке его глаза - он преступник. Значит, ему снова придется видеть все это. Значит, ему снова придется умереть.

Почти как тем дримкэтчикам - почти с блаженной улыбкой на губах ... Почти счастливым.

“Ты выбрал путь.

Ты выбрал суть.

Забыл ты Рай.

И создал Ад.

И сам во всем ты виноват ...”, -

кажется, такие строчки какого-то новоиспеченного поэта он недавно видел в еще свободной части Сети. Кажется, автор назвал его “Обращение к человеку”. И ведь в чем-то он даже прав ...

Найти бы его что ли ... собрата по несчастью ... изгоя в этом мире ... Хотя какое там найти, этот человек уже наверняка ушел в Underground Resistance Force - а там его не найти. Десять лет его отдел занимался поисками этих повстанцев и борцов за “свободу духа” - и только самые мелкие и незначительные из их агентов были пойманы, и только один штаб разгромлен. Борюсь против своих же братьев, борюсь против братьев ... и ведь даже не знаю, как это прекратить ... не могу прекратить ... уже не могу.

Иногда им удавалось. Иногда они прорывались - каким то чудом - через все информационное покрытие - и вещали на широчайшем диапазоне частот - речь и иногда даже видео ... на каких-нибудь десять минут. Потом прорвавшихся блокировали ... однако место источника сигналов так и не удавалось никому найти - никогда не удавалось. Иногда это была призывная речь увидеть то, кем стали большинство людей ... иногда это была статистика смертей за годы - цифры и строчки текста, непонятные для непосвященных. Иногда ... иногда это были съемки с мест военных действий и речь о том, как люди были втянуты правительством в эту войну - ради интересов правительства же и “иерархического меньшинства”. Иногда были такие вот стихи, какой он нашел вчера - каким-то чудом уцелевший в Сети. Иногда ... три-четыре раза в год - не больше. А все остальное время были Mass Media Interactive корпорации.

Завтра будет праздник сексуальных меньшинств ... через десять дней после него - праздник военных ... на нем мы вновь увидим трогательные кадры о том, как наши славные солдаты побеждают коварного врага, и как враг отступает под их неистребимым порывом - пятый год уже как отступает ... Потом будет праздник мужчины, потом будет праздник женщины ... новой женщины и нового мужчины. Потом день всеобщего презрения к Андеграундцам - этакий официальный “фи” бессильного правительства к членам Underground Resistance Force. Потом будет день проституток - не сильно, кстати, отличающийся по своему смысловому наполнению от дня женщины ... будет много еще чего.

Очень много праздников ... очень мало радости. Очень много довольства. И вновь все по кругу в следующем году.

Но сейчас - на данный момент - это было уже не важно. Пора было возвращаться, у него оставалось от силы около пяти минут до входа в зону патрулируемого квадранта. Патруль был закончен ... дом ждет.

Он развернул флайкар, включил автопилот. Теперь тот сам долетит до LSSP базы, автоматически регулируя высоту и минуя встречные потоки подобных же счастливых обладателей сего транспорта, и приземлится на одной из свободных площадок на ней. Больше ничего не требуется. Техника сделает за тебя все ... практически все. Потом он сделает свой отчет о проведенном патруле - все нормально, никаких подозрительных активностей не обнаружено, никаких происшествий не произошло. Все счастливы и довольны ... все замечательно. Одним словом, Рай на земле в размерах назначенного ему квадранта ... сущий Рай.

Он откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Надо было отдохнуть.

Завтра его ждет трудный день.

25.05.2005

К вам сегодня обращаюсь я, Души человеческие умертвляющие, больные телеса их вылечивая одновременно.

К вам слово мое нынешнее, вакцинаторы. К вам слово мое, режущие, колющие и расчленяющие. К вам слово мое, препарирующие. К вам слово мое, рубашку штопать и гладить пытающиеся, про хозяина рубашки позабывшие.

К вам обращаюсь я, врачами и медиками себя называющие. Заботящимися себя называющие. Людей исцеляющими себя называющие. Добрыми себя называющими.

Иль не ведаете вы о причинах и следствиях, иль не хотите знать о причинах? Иль уже забыли вы, какими были предшественники ваши, Души словами прежде всего лечащими и лишь потом к телу обращающимися? Клятву одного из них давали вы, но давно с тех пор нарушили, ибо не поняли сути клятвы той.

Машин различных вы понастроили, тельца диагностирующих. Вакцин различных понаделали вы, кровь отравляющих. Таблеток наштамповали вы форм разных и расцветочек. Теперь продаете то вы, и зарабатываете, о людях заботясь формальненько. Знаете ли вы, ныне кому служите? Страшно узнать вам то будет, право ведь.

Но не может быть следствий без причины, и следствий припудриванием вы занимаетесь. И коль болеет тело духом больного - что толку гниль эту наружу отображающуюся подрехтовывать? Вылезет в другом месте она вскорости. Ибо против Закона Бога идете вы.

По делам будут и следствия, и невозможно суть дела сделанного изменить, следствия убрать пытаясь. С корня начинать надобно. И где же корень существа человеческого, как не в духе его? И где же исцеление его как не в укреплении и очищении корня этого? И у дерева с корнями крепкими и вершина пышной будет, и ветви прочными, и листва зеленой и сочной - ибо здорово дерево то. Почему же не учитесь у живой природы вы, с природой человека работать пытающиеся?

Потому что не нужно здоровье людское вам, право же. Ибо на чем зарабатывать иначе вы будете? Вот, отвечаю я вам ныне, кому вы служите, хоть и знаете вы то все заранее, от гласа совести вопиющей временами отмахиваясь. Свои Души умерщвляете вы постепенно также точно же, как и больных, обираемых вами,  ведь в тельца златого поиске.пребываете.  Но по делам будет и следствие. Ибо против Закона Бога идете вы.

И что есть Закон тот, как не желание видеть людей гармоничными, с корнями Духа крепкими? И что есть болезни те, как не наказание за Духа угашение, третьим грехом считающимся?

Несправедливостью считаете то вы, но вам ли ведать о путях Господа?

Осмотрите котомки духа вашего - нет ли камней в них, давно таскаемых, тела ваши сгорбивших?  Но нужны ли камни обиды, злобы, ненависти и подобных чувств человеческих Господу? Себя лишь вы ими нагружаете, дабы Богу претензии высказать за тяжесть несомую впоследствии.

Осмотрите их и выкиньте камни те на дороге жизни вашей, выкиньте в грязь их дорожную, ибо грязь есть они.

И не нужны будут вам машины и приборы всяческие, камни духа раздробить неспособные. Ибо здоровые духом станут и телом здоровые однажды же. Потому что нет невозможного в мире Бога Живого, как и не было. И кто как не вы давно от Него отвернулися?

Вам уступаю слово теперь я, псевдо-спасители.

Кинуть камни злобы своей в меня можете вы. Расчленить скальпелями своими грозиться меня можете вы. Таблетками вашими напичкать стремиться меня можете вы. Но по делам вашим воздастся вам. Ибо против Закона Бога идете вы.

И когда подойдет срок - свою способность хотя бы самих себя исцелять доказать сможете ли?

Но те, кто хочет смочь - да вспомнят о точке той, из которой выходило искусство помощи существам человеческим, и точке той, в которую оно вернется, исцелясь вскорости от индустрии пороков.

17.10.2010

К вам сегодня обращаюсь я, псевдо-спасители. К вам обращаюсь я поныне, лже-спасатели. К вам слово мое, лжепророки. К вам слово мое, во искушение спасения внешнего вводящие. К вам обращение мое, о сроках изменений важнейших не ведающие. К вам голос мой, количеством множащиеся неизмеримо, как и предсказано Сыном Сына Человеческого было ранее. К вам строки мои, во спасение ложное зазывающие и в бездну Души человеческие на растерзание тьмы бросающие. К вам слово мое нынешнее, о демагоги духа и сроков. К вам слово мое, лже-спасители.

Признайтесь праведно, что не знаете о сроках ничегошеньки и незнание свое знанием сделать стремитесь из побуждений эго собственного. Вам ли ведать то, в Дверь ни разу не стучавшие, в самости эгоизма и своенравия века пребывающие? Вам ли ведать о признаках событий названных, коли тексты пророков праведных исказить и переврать ежеминутно пытаетесь в угоду своенравия своего? Что знать вам о вдохновении пророческом, коль Душа ваша давно устремляться к Творцу перестала уже? Что ведать вам о преображении духовном, других совратить и в баранов превратить пытающиеся речами вашими во лжи утонувшими? Кого обратить к Свету стремитесь вы, во тьме давно барахтаясь Душой собственной? И не подобны ли вам последователи будут ваши, злобой и презрением к людям иным до краев Души заполненные? О, суть пути своего давно знаете и о пункте конечном ведаете же - но не сворачиваете с пути этого до сих пор, по инерции двигаясь! И слепой слепых же куда привести способен будет, как не в ямы только лишь, через вас врагами рода человеческого вырытыми заранее основательно?

Почто утверждать стали вы и вам подобные, что в день какой-то на улицы городов вышедшим спасение Душ их от тьмы врагов рода человеческого даровано автоматически будет незаслуженно? Или в вас лишь им уверовать надобно во исполнение чаяний их эгоистических о спасении лишь собственном? Царство Божие силою устремления бесконечного к очищению берется лишь, али забыли вы? И в чем выражение устремления того, как не в делах ваших в мире этом проявляться будет, как думаете? Ведь по делам людским узнавать на Суде будут их! Иль решили вы, что уверования одного лишь вам достаточно? Но мертва вера без дела есть, и не способна жить она без доверия к жизни этой и путям Творца мудрого. Каждому по силам дается испытание в жизни сей, но не желаете проходить вы путь свой к радости и ликованию духовному ведущий! В три погибели согнувшись ползаете, и ползать других принуждаете же!

О задачах, Христом выполненных, ведаете ли? О задачах, Небом планировавшихся, знаете ли? Или считаете, что одним своим подвигом героическим избавил Он, величайший, вас от задач пробуждения собственного? Дорогу указал Он вам к спасению через Истину, словами Его и апостолов Его вещаемыми! Но исказили вы слова эти давным-давнешенько, и во тьму псевдо-спасения ведете Души человеческие с пор давних. Тяжка участь ваша на Суде Божественном за непотребство подобное стать может вскорости! Никто не избавлен от задач спасения и пробуждения собственного, через мысли и поступки им же самим совершаемого, или не уразумеете истины сей простой вы? И много ли сделали стада ведомых вами, исступленно лбами в экстазе фанатическом друг о дружку бьющиеся и кровью других за веру свою землю удобрять стремящиеся? Или в действиях подобных спасение Души человеческой по-вашему заключается? Крестоносцам подобно из-за фанатизма религиозного других истреблять и унижать пытаетесь вы, низшими по сравнению с собой считая преждевременно, но сколь тяжек крест пути подобного, ведаете ли?

О полчищах ваших, землю наводняющих, давно сказано было, лже-пророчествующие. Из-за вам подобных давно люди уж сказкой события грядущие считать начали и над очередной датой, вами надуманной, насмехаются. Но восстает природа против злобы человеческой и против бесчинств кровавых уже ныне активнее все, и катастрофы будущие сами себе люди готовить начинают. Зло человеческое на чаше весов справедливости невидимых из краев уже почти выливаться начало, а на чашу добра и спасения мира этого кто положит что поныне, коли вам уверовал, что непотребно это ему для спасения собственного? О, сколь лукавы позывы ваши и ложны надежды, даруемые для людей мира этого, псевдо-спасающие! Иль решили вы, что без любви и доброты сердечной мир спасти и себя люди этот смогут однажды же, в ложь вашу уверовав? Сколь коварно лукавство подобное, обманывающие обмануться желающих! Сколь сильна гордыня ваша и презрение ваше к ведомым вами по дороге темной от любви и жизни радости к фанатизму и исступлению! Не ведет дорога, вами выбранная, к искуплению, о чем ведаете.

Церковникам религий официальных подобно тексты искажаете вы в угоду свою и златолюбие свое. Фанатиками армию зомби своих делаете вы. Все переврали вы, и друг в друга клыки вонзать вскорости будете. Легких путей ищете вы и людей по ним вести стараетесь же. Остановите безумие ваше и дайте же людям самим все почувствовать, куда идут они поныне - к спасению ли собственному или разрушению мира их! Дано право выбирать им путь свой было даровано. И что выберут они поныне, вам ли решать, их ненавидящие? Узрею ли конец бесчинствам толп вашим и их взаимостолкновениям?

Дак узрейте же ложь свою и бездну, перед вами распростертую. И ведущий в бездну других не будет ли сам падать в нее вскорости?

28.05.2011

К вам сегодня обращаюсь я, планету Земля эксплуатирующие во жадность свою и во скупость свою. К вам сегодня обращаюсь я, соки доверия людского сосущие безграничненько. К вам сегодня обращаюсь я, потребляющие и не отдающие. К вам сегодня обращаюсь я, о рыцари скупые и вороватые.  К вам сегодня обращаюсь я, в сладкой жиже пороков купающиеся и о пути восхождения и предназначения Души человеческой позабывшие. К вам слово мое, земные и подземные. К вам слово мое, жала свои ради кровушки других в тела и дела их втыкающие. К вам слово мое, о труде Духа позабывшие и не блаженной ленью его заменившие.  К вам слово мое, паразиты мира сего, бессознательные.

Иль не помните вы присказку о делах каждого и воздаянии по ним? Иль решили, что не для вас говорилось то, но для других, глупеньких, на чьем горбу вы, хитроумные, прокатиться впоследствии сможете?  Для живых говорилось то, но живы ли вы поныне пребываете, слезами, потом и страданиями других питаяся? Или решили вы, что сойдет с рук вам легко эксплуатация других непомерная, как если бы скотом для вас они являлися? Но кто проявляет качества скотские в очередь первую, как не тот, кто к другим подобно относится же?

Не надоело ли кровушку пить человеческую, брюшки свои чешуйчатые отращивая? Удержитесь ли щупальцами своими на духовных телесах жизнь праведную живущих, когда слезы небесные обмывать их начнут вскорости? Смоет вас потоком тем  в мгновение одно, и щепкам подобно в водах мутных, в канализацию льющихся,  метаться будете. Но четок путь потоков тех грязных, ведь всегда под уклон текут они, и, до точки невозврата докатившиеся, в глубины канализационные смываются, всхлипывая на прощание. Но и слезы их последние - крокодильи лишь, мутные.

Или думаете, что нету в мире справедливости, и до бесконечности паразитировать вам в мире сем получится? Отпущено время для выбора пути каждому было, и подходит к концу оно практически, ведь на новый виток эволюции мироздание движется поныне, и ревизия дел каждого не за горами уж. Жизнь дана последняя перед ревизией той в мире плотненьком в телах физических - но и ту возможность последнюю в урну выбрасываете вы, и багровое пламя в урне той запаляете.

Кровь и слезы других в руках ваших несете вы, и как Богу показывать то будете на Суде Его? Выплеснуть вам то из рук окровавленных захочется, но сможете ли? И в чем умываете руки вы поныне как не в слезах неба, о вас, умирающих, плачущего? И смеетесь над слезами теми, голос совести умерщвляющие, и потешаетесь, лукавыми мира сего пребывая поныне. Ведаете ли, что происходит с подобными? Выпить слезы те небесные все придется вам вскорости, и сколь горько делать это будет вам, в сладости алчности и тумане иллюзий собственных пребывающих.

Или считаете, что потреблять лишь созданы, взамен миру ничего не отдавая практически, и хитрость это ваша есть наивысшая? Людей обмануть вы можете, но Закон Справедливости Божественной никогда не в силах будете. Атрофируются органы слуха и зрения у паразитов постепенненько, а происходит что со слепыми, в ямы ползущими, сказано было вам, право же. Что останется после вас в мире сем другим людям на радость и утешение, подумали ли? А если нолик останется голенький, то много ли больше нолика стоить вы будете? Ведь по делам каждого воздается ему, помните.

Людей вы обкрадываете и обманываете, умными себя втайне считая при непотребствах подобных. Или решили, что ум и Дух суть одно? Беспредельна подлость умов ваших сделалась. Безгранична леность сердец ваших сделалась. Неподсчетна жадность рук ваших сделалась. Печальна судьба Душ ваших сделалась.

А коль очищаться планета начнет вскорости - от кого очищаться она будет в первую очередь, не подумали ли? Остатками совести вашей чувствуете вы то иногда, право ведь. Или думаете, что в хаос мир катить бесконечно сможете вы, и бесконечно терпеть бесчинства ваши мир будет этот? Не стал терпеть он бесчинства цивилизаций прошлых, и паразитов бесчинства терпеть не станет бесконечненько. Слезами океанов мировых зальет он вас, смерчами воздушными разбросает он вас, земли сдвигами и провалами поглотит он вас, лучами светила небесного пожжет он вас. Воскричите вы тогда, да поздненько. Восплачете вы тогда, да толку то? По делам каждого воздается ему.

Почто же по земле давно ползаете, и к небу глаза поднять боитеся? Или не видят глаза ваши красоты неба того уже более, или не желают видеть его, приопущенные? Как насекомые пресмыкаетесь, сильными себя считая до поры до времени, и красоты и величия небесного узреть не хотите. О, если бы могли птицам летать подобно вы, низачто более крылья небесные на жала ваши мерзкие не променяли бы вы более! О радости птиц, рассвету хвалу поющих, ведаете ли? О лазури небесной, ими видимой, знаете ли? О красотах бесконечных мира горнего забыли вы все, в испражнениях самости пребывая! Почему же птицам подобно летать не желаете, ведь доступна каждому возможность та была, и лишь Душа человеческая в глупости своей сама Двери закрывает те себе только лишь. Не выражается в словах человеческих блаженство неба вестников!

Дак узрейте путь свой неправедный, и выбор сделайте судьбоносный свой, о причинах и следствиях в знании пребывая. И что есть самость ваша, как не преступление? И что есть само-сожжённые крылья ваши, как не наказание?

14.05.2011

К вам сегодня обращаюсь я, власть узурпирующие. К вам сегодня обращение мое, народ пятой своей неправедной попирающие, горделивые. К вам слово мое, планету Земля на сотни кусков расчленившие, добыче умерщвленной подобно. К вам обращение мое, войны провоцирующие и мир кровью народов удобряющие. Сильными мира сего себя возомнившими, правом решать судьбы человеческие обладающими себя возомнившие.  К вам слово мое, политики мира сего.

Как говно из отребий людских всплываете наверх вы и не тонете, в водах невежества народного плескаяся. К власти приходите методами кровавыми, лукавыми и жестокими, по головам людей значительно более достойных шастая. Лукавству вы уже научились в том пути нисхождения давнешенько, восхождением вообразив его неразумно. Обману других давно научились вы в том пути своекорыстия и бесчинства человеческого. Тирании и жестокости давно научились вы, локтями путь себе пробивая к вершинам низменным. Много ли стоит то знание и навык ваш для мира вечного? Тридцать сребреников стоит оно, не более.

Законы под корысть свою пишете. Мнимым бахвальством красуетесь вы, как если бы для народов земных что-то важное совершили бы - но страдают народы те по-прежнему. Скидывали вас с иллюзорных тронов ваших земных раз сколько, упомните ли? Ничему на ошибках предтеч ваших не учитесь вы! Обираете народы вы, вам доверенные, икорку красную за щеки обе упихивая. На могилах детей и стариков пляшете вы, о росте экономическом продолжая балабольствовать. О культурном возрождении вещаете вы, в разврат с блудом народ ввергать продолжая. Не возрождать страны приходите вы, но соки выпивать последние, лакомясь. Смертельный яд в соках тех, слезами и смертями людскими наполненных, но с задержкой малой действует он. И не Сократы вы, чтобы яд тот пить и не корчиться - придется делать то вскорости.

Единый мир на куски разрезали и разорвали вы, людской глупостью и ненавистью воспользовавшись. Теперь стравливаете людей стран разных друг с другом вы, барыш свой с войн тех имея и подсчитывая. Как объединять людей можете вы? На базе ненависти и злобы друг к другу лишь. О патриотизме разглагольствуете вы, на бойни других провожая преспокойненько. Не захотите ли в первых рядах на бойни те пойти вскорости, о миролюбивые и стране своей преданные? Страшно будет вам делать то, знаете же.

Народы ваши давно скотом для вас сделались, и обращаетесь вы с людьми подобненько. О справедливости давно позабыли вы, и унижению народов потворствуете. Стали средством они вам, а не целью, и презирать вы их начали. Но коли плюнут люди все в вас одновременненько – не утонете ли в благодарности не избиравших вас от акта этого? Или думаете, терпеть вам подобных Земля долго будет? Преступники, во власть пришедшие, нужны ли Земле вы этой? Или думаете, мертва планета что, и кровью людской в войнах, вами зачинаемых, удобрять вы ее можете без суда и следствия? Будет скоро и второе и первое, али не чувствуете?

Пустобреханье свое телевизионное прекратите ли? Промывку умов существ человеческих остановите ли? В грудь кулаками себя бить и пыжиться не надоело ли вам? Обезьянам подобны вы! И не обезьянами ли сделались вам подобные представители цивилизаций человеческих, во тьме эпох прошедших сгинувшие?

Али думаете, небесный закон не писан вам и избранными в своих глаза исключительно стали вы? Али думаете, что чисты руки ваши поныне? Сколь глухи к голосу людей простых стали вы! Будут ли слушать мнение ваше те, скотом златорунным которых вы считали столь длительно? В шагу от пропасти стоите вы поныне, властелинами мира себя возомнившие. Ничему на ошибках предтеч ваших не учитесь!

До каких пор всплывать из бездн неведомых будете вы, народ в бездны эти глубокие ведя за собой прямехонько? До каких пор людей и мир этот грабить будете вы, законами само-созданными прикрываяся? До какого градуса слезы горя людского в чанах себялюбия вашего кипятить собираетесь? До какой минуты, часа и года бойни вести друг с другом будете, людей простых материалом разменным делая? Кончается время ваше уж, хоть и не чуете!

Неисповедимы пути Создателя, и вам ли знать о границах терпения Его? Чаши зла, вами совершенного, делами вашими переполнить не боитесь ли? Велико влияние дел ваших по странам разливается, вам невидимое … Почто камнями в путь на Суд запасаетесь вы, али в небо кидать их вскорости собралися? Упадет на темечко камень ваш вами брошенный назад вскорости, и не ведаете места того, в котором настигнет вас воздаяние. Зачем же губить себя вздумали? Очнитесь от самоуспокоения эго вашего, не поздно пока еще! Летят уже назад камни те, ранее брошенные, и раскаяние коль не наблюдается, то растет их скорость непомерно с секундой падения каждой. Подлинным служением народу расплавлять камни те надобно! Или забыли вы суть служения того уже давнешенько? Не объяснить на пальцах его, право же …

Неужели к процветанию вести народы мира сего не хотите вы? Неужели объединить страны разрозненные не хотите вы, дабы вас в таком количестве уже более не надобно было бы? Неужели кошелек жизни Духа вашего дороже стал вам? Неужели совести глас замолк окончательно?

Пусть время рассудит вас каждого и народы решения свои вынесут. И коли встанут народы, вами замученные, и метлой погонят прочь вас из стран своих, будет ли куда бежать вам однажды, от себя бежавшим вечненько?

15.05.2011

К вам сейчас обращаюсь я, слушавшие и не услышавшие. К вам сейчас обращаюсь я, слово Сына Его исказившие в угоду свою и в непонимание свое. К вам сейчас обращаюсь я, Богом торгующие. К вам сейчас обращаюсь я, Его предающие.

К вам слово мое, несвятые отцы. К вам слово мое, священники.

Давно уже нет во многих из вас даже крупицы святости той, ученики Сына Божественного обладали которой. Давно уже нет в рвения к помощи в очищении душ человеческих. Давно уже нет понимания Законов Божественных, законов мира духовного. Давно уже в вас нет ощущения гармонии - и Бог не живет в храмах ваших.

К кому взываете вы в криках истошных, молебны свои заунывные отслуживая? Кому молитесь вы, истуканам подобно к доскам раскрашенным, иконами называемыми, лбами прикладываясь? Чье пламя поддержать стремитесь вы, свечи свои в храмах зажигая? Объясните ли, почто воду посеребренную святой вы называть начали? Давно забыли суть всю вы и только форма служения осталася мертвая.

Неужто думаете вы, что, Богом приторговывая, Ему тем самым служите? О, давно не Ему уже.

Права никто не давал вам прощать ошибки существ человеческих, грехи кадила взмахом отпуская восвояси в дали неведомые. Сами то право себе вы присвоили, тексты исказив еще встарости.

Права никто не давал вам от Бога имени вещать людям простым, вам доверившимся. От своего имени вещать лишь можете - но много ли стоить будут слова те ваши в этом случае?

Права никто не давал вам портретиками Духов Высших, иконками называемыми, в заведениях своих небожественных приторговывать. Ибо разве нужны портретики эти верующему для обращения сердечного к духам этим, вечно живущим?

Права никто не давал вам заменять духа пробуждающегося пламень священный свечичками своими восковыми жиденькими. Ибо нельзя заменить духовное материальным, и если первое существует без второго, то второе без первого - никогда.

Права никто не давал вам, некрофилам подобно, косточки людей, святыми вами называемых, при отходе духа их в Мир Тонкий себе за пазуху складировать. Ибо не косточки святы, но жар сердца людского, к Богу в порыве едином устремляющегося.

Права никто не давал вам суть омовения и очищения духовного водичкой омовением заменять быстренько. Ведь не сама по себе вода очищает нас, хоть трижды в серебристых чанах кипяченая, но духа нашего желание очищения подобного.

Права никто не давал вам местопребывание Бога рынками своими купольными, церквями прозванными, ограничивать. Ибо весь мир есть царство Бога вечного, и в каждом из нас есть частичка Его.

Права никто не давал вам делать все то. Сами себе взяли вы его, и велика ваша ответственность за воровство подобное, ведь у Бога воруете вы. Ведь людей, вам поверивших, обманываете вы. Слепым подобно ведете других в ямы вы - но кто первым падать в них будет вскорости?

Несогласных с вами вы проклинаете. В сердцах своих к Богу устремляющихся без помощи вашей называете неверующими. Друг с другом из-за догматов давно уж боритесь, милосердные.

Иль напомнить мне вам, как ведьм на кострах вы сжигали, о святые и праведные? Иль напомнить мне вам, как людей в казематах своих пытали вы? Иль напомнить мне вам, как “священные” кровавые походы устраивали вы? Думаете, изменились с того времени сильно вы? Разве что не умерщвляете сразу же несогласных ныне только что.

Но и поныне друг с другом воюете вы, миролюбивые, по поводам глупейшим. Ведь бизнесом стала для вас служба ваша и не нужен вам Бог живой и праведный. И если бы пришел Бог в мгновение это к вам ко всем - что ответили бы вы Ему? Правильные ли сделали расценки на услуги ваши, во имя Его вершаемые и от Него людей отторгающие, и не закрался ли бес ошибки в расчеты цен тех ваших, спросите? Дак знайте же, что тельцу златому давно поклоняетесь - ведь когда святость покидает Душу человеческую, корысть место ее заполняет вскорости.

Корыстные среди ложных - и так мало подлинных ... но и любой корысти наступает предел однажды все же. На Суде Бога наступает он. И не спасают на нем кресты злаченые, и свечи печеные не спасают на нем также точненько. И восплакать придется каждому, огонь духа своего загасившему под потоком денежным, и глас Души, совестью именуемый, замолчать заставившему.

Последний шанс дан искупить вину свою делами достойными, помощью подлинной душе человеческой, а не ее иллюзией, вами усердно поддерживаемой.

Сумеете ли использовать его подлинно?

Дак ответьте сами себе в тиши одиночества духа вашего, и идите, куда сердце зовет вас поныне.

17.10.2010

Скажите, это правда, что взращивание Чести и Совести не значатся в учебных программах ваших вузов?

Скажите, это правда, что в судебные приставы берут двоечников и троечников юридических вузов, поскольку ни на что лучшее они просто не годны?

Скажите, это правда, что среди адвокатов существует негласная круговая порука, и первым элементом инициации в секту служат 666 сребреников, отдаваемые “на нужды дела”?

Скажите, это правда, что Конституция РФ поныне - образец лучшего сборника анекдотов всех воров и уродов?

Скажите, это правда, что вы готовы стать адвокатами самого Дьявола, ежели его прихвостни заплатят вам гонорар как минимум в тридцать сребреников?

Скажите, это правда, что вы давно стали Душой и совестью вымирающих заморских наций?

Скажите, это правда, что Закон Бога вы заменили законом человеческим, и с тех пор любовь и божественность были попраны жаждой наживы и благополучно похоронены в бумажной кипе кодексов и актов?

Скажите, это правда, что ваша голова способна вместить тысячу и один текст человеческого закона, а Душа забыла практически все Небесные?

Скажите, это правда, что, защищая заведомо виновного, вы тайно про себя шепчете молитву: “Господи, прости!” - но так тихо, опасаясь, что ваш услышат, что ее не слышит даже сам Бог?

Скажите, это правда, что созданные вами законы не умещаются на тысячи и одном листке, а для Божественных Заповедей и одного - слишком много.

Скажите, это правда, что ваши честь и совесть часто стоят не больше той самой бумаги, на которой написаны почитаемые вами законы?

Скажите, это правда, что виновные часто оказывались невинными, а невинные виновными благодаря вашим усердным стараниям?

Скажите, это правда, что можно не знать ни одного из ваших законов - и оставаться праведником, и можно знать их все наизусть - и пребывать грешником?

Скажите, это правда, что ваши законы постоянно противоречат один другому, отражая весь внутренний хаос вашего непонимания сути вещей?

Скажите, это правда, что ваши земные законы призваны обслуживать в первую очередь интересы правящего меньшинства?

Скажите, это правда, что вы оправдаете преступника и накажете жертву, если так гласит N-ый пункт K-го кодекса?

Скажите, это правда, что Душа человека, незамаранная экскрементами вашей Системы, не нуждается ни в одном из вами созданных законов?

Скажите, это правда, что вы судите других от вашего собственного временного понимания, и мешаете Богу судить от Его вечного?

Скажите, осознаете ли вы, судящие, что и вас однажды будут судить самым справедливым Законом Бог?

01.12.2010

Я вновь вернусь к вам, и это будет уже совсем скоро. Гораздо раньше, чем многим того хотелось бы.

Я приду к вам также неожиданно, как неожиданно приходил и вновь пришел Тот, кто гораздо выше меня. А Он действительно пришел.

Если вы не услышали тогда даже Его, то что дает мне надежду, что услышите всех нас, вместе взятых и соединенных, теперь? И все же я надеюсь ...

И все же я снова с вами - потому что и меня не покидает надежда на то, что, пройдя через все горнило лишений и страданий, вы сможете улыбнуться прошлым трудностям жизни вашей, и воспеть хвалу Свету.

Спрошу вас - зачем искажали вы слова мои измышлениями собственными? Почему мешали проникать им в самые потаенные уголки Души человеческой?

Зачем заставляли вы детей своих бездумно заучивать слова сердца моего - неужто у них нет сердца собственного? Неужто неспособен передать я жар его им, Ищущим, без искажений умов ваших?

Спрошу вас - неужто на себе испытали вы все то, через что проводила меня жизнь моя собственная? А если нет - то право судить от имени моего имеете ли?

Непросты задачи наши, но по устремлению и вере каждого воздается нам. Но кто-то - лишь тварь дрожащая, а иным право мир менять этот дано было.

Или думаете, что ум ваш изменить мир подлинно способен? Но взгляните, к чему привела уже хитрость и подлость умов ваших.

Не нужны мне вашего ума домыслы - но в Душах и сердцах видеть его хочу я. И что есть сердце, как не храм Души?

Или считаете, что не способен в Душах ваших видеть я? Может, сумеете обмануть меня, но как Того обманете, за мной кто стоит?

Как скроетесь от всепроникающего взора вы Его? Лишь только выколов глаза ваши.

Как сможете не слышать гласа вы Его, устами нашими вещаемого? Лишь только заткнув уши ваши.

Как сможете не чувствовать светлых прикосновений Его? Лишь только умертвив сердца ваши.

Предчувствую, как под взглядом моим вы понурите головы свои, и как стыд, страхом окутанный, пронзит сердце ваше. Но того хочу ли я по-настоящему?

Не страх ваш нужен мне, и даже Ему не нужен страх ваш - но понимание преступления вашего надобно. Но желание изменения вашего надобно.

И что есть преступление, как нежелание изменения вашего? И что есть итог жизни вашей, как не наказание?

И что есть подлинное духовное преображение как не искупление ваше? И не будет более страха у каждого, в небеса воспарившего.

И только тогда вы сможете помочь Богу помочь вам.

Но до того момента, как в небеса воспарите вы, помните - зло все, что вокруг себя видите вы, - есть преступление и наказание. Ваше преступление и наказание.

14.08.2010

И вот ты читаешь эти строки … случайность? А сколько их вообще было в твоей жизни?

Вот ты совершенно случайно появился на свет … Твоя мама как-то случайно встретилась с твоим отцом, и они решили завести ребенка - тоже спонтанно и случайно. Ты случайно не помнишь, как все это начиналось?

Случайно ты поступил в школу, случайно окончил институт … Твоя жизнь была полна случайностей совершенно нелепых и порой даже немыслимых и непрогнозируемых наперед. Вот, например, благодаря счастливому - случайному? - совпадению ты встретился со своей будущей девушкой одним ранним весенним утром на перекрестке двух дорог, когда каждый из вас неспешно шел куда-то по своей улице. Ты засмотрелся на нее и практически не заметил, как кто-то случайно до этого оставил крышку канализационного люка открытой прямо по пути твоего шествования … А потом она вместе с другими помогала вытаскивать тебя из этой зловонной дыры. Это было ну очень необычное знакомство … Впоследствии оказалось, что вы оба уже несколько лет работали вместе в разных отделах одной и той же компании, вот только никогда еще не пересекались по работе до этого … странно, не правда ли? А потом ты - ну, разумеется, случайно - писал ей стихи, дарил цветы и однажды сделал предложение.

А еще, помнится, какой-то лютой зимой ты вдрызг разругался со своими родителями и порывался уйти из дому. Бесцельно бродил по улицам города под крышами домов, и огромная сосулька упала с одной из них на пару метров перед тобой, каким-то чудом тебя не задев … очередная случайность? А сколько раз впоследствии тебе удавалось избегать подобных смертельных опасностей? Одну за другой - и все совершенно случайно …

А сколько раз у тебя случайно оказывалась нужная людям вещь, в самый подходящий момент приходила в голову замечательная и полезная идея, ты оказывался ровно в нужном месте и в нужное время? А сколько раз твои знакомые и друзья оказывались рядом с тобой как нельзя более кстати? Случайно ты находил достойных знакомых и новых друзей … Ты случайно не забыл все это?

А это небо, эти кучерявые облачка-барашки, это солнышко, ласкающее твою кожу, этот ветер, треплющий волосы, эти падающие тебе на язык снежинки … по-твоему, все это тоже происходит совершенно случайно? Вот взять хотя бы те же снежинки - ты вообще видел их красоту? С какой же вероятностью молекулы воды, замерзая, способны постоянно образовывать столь причудливые и удивительные формы? А приходилось ли тебе видеть облака, похожие на животных или, скажем, на сердечко? А бывало ли так, что еще недавно пасмурное небо рядом с тобой внезапно за какие-нибудь десять минут очищалось от тучек и сквозь образовавшийся просвет начинало светить солнышко, стоило лишь улучшиться твоему настроению незадолго до этого? Или ты до сих пор полагаешь, что все это происходит случайно? Может быть просто ты все еще не знаешь об этом мире чего-то самого-самого важного?

Однажды ты долгое время пребывал в мрачном состоянии духа, сильно приуныл и, как следствие, совершенно случайно заболел. Боли совершенно неподдающейся логике природы беспокоили тебя - то сердце заколит, то печень заноет, а то и вообще голова трещит по всем швам. Врачи диагностировали общее нервное переутомление организма и советовали почаще лежать в постели - но ты-то знал, что дело тут совершенно в другом. От скуки стал просматривать комедийные фильмы один за другим - и через пару дней резко пошел на поправку, а через неделю был как новенький. Случайность?

Ты случайно злился на людей - и тут же падал в лужи. Случайно обижался и гневался - и практически тут же заболевал. Случайно помогал кому-то - и удивительным образом при совершенно других обстоятельствах жизнь также случайно помогала тебе в ответ …

Случайность, случайность, случайность … сколько всего их было в твоей жизни? И что, согласно теоретикам от науки, есть твоя жизнь, как не цепочка самого разного рода случайных обстоятельств? Но ведь тогда … и вся Вселенная, и эта галактика, и эта планета, и миллиарды живущих на ней … тоже случайны? Или все же ты слишком мало знаешь об этом мире, в котором живешь?

И вот ты по-прежнему случайно читаешь этот случайный текст. Или … случайностей не существует?

18.08.2011

- Ну что же, рад снова видеть вас, Сармаэль. Давненько, хм, мы с вами не виделись душа-к-душе, так сказать, и глаз на глаз. Лет десять, не меньше. Много нефти с тех пор утекло, как говорили мои предки, не правда ли?

- Но и не больше десятка лет по локальному поясу, пожалуй. И я всенепременно рад этой встрече, господин Архитектор. С тех самых пор, как вы заняли эту позицию, я праведно и искренне смею надеяться, что …

- Оставьте вашу лесть, Сармаэль, для какой-нибудь глупой тринадцатилетней девчонки, которую вы после проведенного вам молекулярного реинжиниринга наверняка начнете вскорости обхаживать, - а я за свои пару-тройку сотен слышал ее уже достаточно. Насколько мне известно, выше Кураторов никто из этих неразумных так и не поднялся. Не тот пошиб и амбиции, знаете ли, не та хватка… Ну, довольно. Присаживайтесь лучше, да поболтаем немного, как в старые добрые анархические.

- Благодарю. Много нефти утекло, говорите? Биотики и металла, пожалуй, не меньше. Не говоря уже про количество ставших органическим месивом мозгов наших оппонентов, не правда ли?

- Да … как сказали бы эти исторические лизоблюды прошлых веков человеческого мира … как их? … французы, - сплошное nostalgy. Старые добрые анархические …

- Вся власть машинам, хм? Кажется, таков был лозунг этих биологических выродышей?

- Ну … и да, и нет. Мы бы не стали тем, чем мы стали теперь в этих новых оболочках, без их исследований. Ну, а что касается … побочных эффектов, то … за все нужно платить свою цену, не так ли? Даже за право быть … свободным.

- Что ж, резонно, резонно. Но разве вам никогда не хотелось хоть разок, скажем, почувствовать себя по-настоящему мыслящим, самостоятельным, снова ощутить хоть на мгновение саму суть возможности быть … человеком?

- Давным-давно, Сармаэль, давным-давно. Когда мы высадились на “Тетте”, и клоны пошли в бой … Ее глаза, этой девочки, я низачто, наверное, теперь уже не смогу забыть этот молящий взгляд, когда … когда биоинсургенты трансформировали ее тело молекула за молекулой в то, кем … чем теперь стали мы … Они были полны такой мольбы, отчаяния и надежды одновременно … во мне тогда что-то как будто снова щелкнуло и замкнулось где-то, пронзило насквозь. Что-то где-то переклинило во мне, и с тех пор я не могу забыть этот момент …

- Стабилизаторы памяти тоже не помогают?

- Нет, Сармаэль, ничто уже не помогает. Иногда я ловлю себя на мысли о том, что я болен, Сармаэль, что я болен душою. Что она до сих пор еще жива во мне … Тебе ли понять, как это мучительно - чувствовать себя ответственным за все совершенное поныне? О, не тебе, не тебе, Сармаэль … Мы ведь так и не стали бессмертными, сколько не пытались … практически полная регенерация тел, анабиозные нейрокапсулы, биотико-молекулярный синтез с фантастической скоростью, но … Что толку, Сармаэль? Что толку, если в тебе жива душа? Ничто не способно защитить от ее шепота, который сводит тебя с ума день за днем, ночь за ночью, столетие за столетием …

- Да, я слышал об этом недуге, господин Архитектор. Новый занесенный первичными колонистами вирус с “Эпсилон-5” оказался способен менять ритмику нейро-импульсов внутри наших клеточных структур и приводить к …

- Оставь, Сармаэль … все гораздо … сложнее, чем думаю многие.

- Если бы вы только согласились пройти курс молекулярной реструктуризации раньше положенных сроков, то вы бы наверняка …

- … А ты знаешь, он был прав, Сармаэль … подумать только. Живший несколько веков назад биотический прототип … он как будто чувствовал эту возможность заранее.

- Кого вы имеете в виду, господин Архитектор?

- Их писатель, Сармаэль … человеческое существо. Как же завоеванные нами аборигены с их прото-планеты его тогда называли … Оруэлл, кажется. Этот засранец как будто знал заранее, что нас ждет! Как будто снимал с нашей цивилизации кальку, понимаете? До сих пор мой биотический разум отказывается поверить в возможность подобного.

- Но, господин Архитектор, возможно, это все лишь только фантазия больного человеческого разума, ощущающего острую нехватку гормонов циклических структур вида …

- Ему сказали, Сармаэль. Кто-то, до сих пор неведомый нам. Кто-то очень и очень могущественный …

- Я не считаю себя вправе навязывать свое мнение, господин Архитектор, однако хочу отметить, что выстроенная нами общественная модель не знает известных нашей науке изъянов и может по праву быть признана одной из самых совершенных во Вселенной.

- Мы сделали все, чтобы не дать им вновь восстать, верно?

- Так точно, господин Архитектор. Больше, чем было необходимо. Абсолютно лояльное стадо. Полный биотико-информационный контроль над эмоциями. Эксплуатация эмоциональных взрывов низкого порядка, включая взаимную и разъединяющую их ненависть. Ломящиеся от груза ультрамодных гаджетов прилавки магазинов. Общественно прославляемые сексуальные оргии. Написанная заново история их рас. Разрушенная историко-культурная самобытность, ненасильственно и планомерно внедренный в разум набор мыслительных штампов и патриотических лозунгов. Наука, пущенная по рельсам препарирования мира на молекулы и атомы. Идеально выверенное и сформированное историко-идеологическое обоснование нашей власти и прихоти. Планомерно выстроенные города-муравейники, столь укрепляющие ощущение собственной мелочности и никчемности на фоне тысячеметровых возносящихся в небо строений. Химико-биотические препараты, вызывающие чувства эйфории и невыразимой самоудовлетворенности. Поощрение института каннибализма с целью стабилизации скачкообразного прироста численности особей. И главное, то основное, что удерживает покоренные нами расы от их вторичного восстания - тотальный и полный духовный атеизм, искоренение самой мысли о возможности Высшего Разума.

- Я смотрю сейчас вас стали учить гораздо лучше, Сармаэль, …  хотя толку от вашего “доклада” практически никакого. Да, Сармаэль, все так … и не так одновременно. Скажите, вам никогда не казалось, что мы … что мы либо стали слишком совершенными для того, чтобы быть и дальше заинтересованными в управлении этой галактикой, либо слишком несовершенными для того, чтобы иметь право продолжать делать это. Вы … понимаете меня, мой друг?

- Признаться, не очень. Неужели подобная сформированная нами галактическая империя не кажется вам идеальной для наших интересов? Мы сделали именно так, как и завещали нам наши создавшие Искусственный Разум предки. И вы, господин Архитектор, вы сами руководили этим процессом реинкарнации нашей расы.

- Да, Сармаэль, мы все сделали верно. Наверное, даже чересчур … как будто ровно по чьему-то чужому плану. Но они не учли … не учли единственный момент … мы … до сих пор имеем … душу.

- Уж не хотите ли вы сказать, Архитектор, что вы действительно верите в то, что Высший Разум существует? Наши ученые давным-давно доказали, что даже подобная гипотетическая возможность создает …

- Я прожил гораздо дольше, чем вы можете себе представить, Сармаэль, и за всю эту жизнь … реструктуризированного человека … я все-таки понял одну вещь … мир, который мы загубили, был слишком красив и чудесен, чтобы быть чьей-то случайной прихотью …

* * *

Системная ошибка. Критическая помеха. Обнаружены значительные отклонения электро-информационных колебаний в секторе “Дельта”. Синусоидальные помехи уровня пять галактики “Кваппа”. Нарушение историко-хронологического, временного и духовно-мировоззренческих континуумов. Возникновение теоретической возможности экспоненциального всплеска и разрушения крио-метастезийных капсул жизнеобеспечения. Вероятность разрушения поддерживающих Систему иллюзий. Задействованные программы: “Архитектор”, “Сармаэль”. Задействованы методы восстановления самоконтроля Системы. Программа “Архитектор” подлежит пересмотру. Программа “Сармаэль” изолирована в шестом подпространственном континууме. Инициирована принудительная перезагрузка …

08.07.2011

Он был рожден для великих дел. А жизнь складывалась из мелочей …

Твоя жизнь - сущая мелочь, правда? Но разве это твоя вина? Не переживай, конечно же, нет. Ты таким родился, таким тебя воспитали родители, таким тебя сделало общество, таким тебе просто приятно быть. Ты ни за что не отвечаешь в своей жизни, потому что ответственность - такая сущая мелочь! Ты даже не знаешь, собственно, почему она, твоя жизнь, сложилась именно так, а не иначе. Должно быть, такова была воля неведомых тебе случайных обстоятельств, а твоя собственная воля - такая сущая мелочь по сравнению с ними. И разве можно стать хозяином заранее написанной кем-то за тебя судьбы?

Ты с рождения чувствовал себя рожденным для великих дел. Это другие - жалкие людишки! - были обречены самой судьбой нести свой крест мелочных дел, мечтаний и амбиций год за годом, ты же был создан для чего-то великого, чего-то грандиозного, незабываемого, неповторимого, практически вечного … чего-то не мелочного. Как странно, что жизнь не предоставила тебе ни единого шанса продемонстрировать другим это твое величие - но оказалась какой-то мелочной нищенкой, постоянно клянчащей подаяние прямо на твоих собственных глазах … Как это мелочно с ее стороны!

Иногда тебе удавалось. Иногда ты всем своим существом чувствовал, что наконец-то совершил что-то важное, доброе, светлое, нужное - помог кому-то и сделал мир чуточку добрее. Но если взглянуть с другой стороны, все эти твои дела - такая сущая мелочь по сравнению с тем, что ты бы мог сделать в потенциале. Но - странное дело! - жизнь твоя складывалась исключительно из мелочей. Или это ты желал всего и сразу?

Иногда ты терпел поражение. Обманывался и обманывал, бил и был побиваем камнями, любил и ненавидел одновременно. Да, ты чувствовал, насколько мелочны и ничтожны многие из твоих подлинных мотивов, твои побуждения и стремления … но разве ты не имел на них право? К тому же у тебя всегда остается время исправить свои ошибки … мелочь, а приятно.

Как же мелочно порой к тебе относились другие! И почему, собственно, они не могли быть более великодушными, более любящими и понимающими по отношению к тебе? Почему они творили какие-то глупости, говорили нелепицы, и время от времени всячески старались вывести тебя из твоего идеального образа самого себя? Разве ты давал им право так относиться к тебе? Какие нелепые они существа! Впрочем, жизнь уже успела воздать некоторым из них по делам вполне заслуженно … мелочь, а приятно!

Если бы ты только знал, как единым махом сделать этот мир добрее по отношению к самому себе и по отношению к тебе! Но ведь гениями рождаются, а не становятся, правда? А мелочная жизнь несправедливо лишила тебя возможности продемонстрировать собственную гениальность, не дала ни единой возможности раскрыть свои полу-сожженные крылья и устремиться в полет к высочайшим высотам … А ты ведь уже внутреннее был готов воспарить прямиком на Олимп, верно? И вот теперь ты с внутренним остервенением и внешней непробиваемой блаженной улыбкой изо дня в день перекладываешь свои бумажки из папки в папку и из стола на стол, и называешь это работой. Ты очень большой начальник - бесконечно выше всех этих лебезящих перед тобой недостойных, которым так и не удалось взобраться на тот поддельный Олимп, на котором ты уже восседаешь долгие годы своей жизни … Мелочь, да, но как же приятно!

Ты, признаться, уже начал постепенно забывать о своих розовых мечтах детства и отважных дерзаниях юности - слишком, наверное, они были не от мира сего … слишком немелочны? Впрочем, какое теперь это имеет значение? У тебя есть официальная жена, свой дом и загородная вилла, свой счет в крупном банке … своя новая жизнь. Страх смерти порой одолевает тебя, но ты стремительно гонишь эти мелочные и зудящие мысли прочь. Ты, разумеется, хотел бы жить вечно, но оказываешься вынужден пользоваться придуманными обществом заменителями - своим многочисленным потомством, например. Ты был рожден для великих дел, но будешь вынужден умирать, так и не реализовав своего подлинного божественного потенциала …

 Да и, в сущности, что такое смерть для никогда не живших … сущая мелочь, правда?

15.08.2011

Тля мерно и неостановимо ползла вниз по склону горы.

Ветер дул ей в лицо, завывая и как будто прося остановиться, солнце нещадно палило уже покрывшуюся коростами спину, тут и там откуда ни возьмись на дороге появлялись какие-то ямы-выбоины неизвестной Тле природы. Но она уверенно продолжала движение вниз - потому что там, на самой низине, как ей казалось, ее наконец-то ждет вечный и преисполненный ленивого блаженства Рай. Ее безудержный ум все гнал и гнал ее вперед - туда, в неведомые подгорные дали - и, методично перебирая своими лапками, она без зазрения Души повиновалась своему хозяину и властелину.

Совсем недавно Тля отобедала собственным сородичем - мертвым, конечно, - которого нашла в уже изрядно подпекшейся на палящем солнце лужице крови. Брат по не-разуму должно быть, умирал мучительно, - несколько лап были сожжены светилом замертво и их прах уже успел разметать ветер, а с живота стекала какая-то немыслимая для Тли зеленая вязкая субстанция ядовитого толка. Именно поэтому субстанцией Тля побрезговала - кто его знает, что там у них, Тлей, внутри, в конце то концов? - а вот полуслепые глаза и жалкие подобия ушей оказались весьма аппетитными, также как и остатки мозга, еще не успевшие окончательно сгнить. Тля бы, наверное, вообще не притронулась к своему собрату, если бы ни мучительный голод, который одолевал ее на протяжении последних дней пути Туда. Тля не ведала, откуда эта неостановимая жажда крови внезапно возникла в ней, но с каждым днем пути она лишь росла и усиливалась. Что ж поделать, тяжка юдоль желающих попасть в истинный Рай.

Оставалось, кажется, совсем немного. Разумеется, Тля не могла видеть всего горизонта своего пути - лишь небольшую его часть, видимую для ее вечно опущенной головы и подслеповатых глаз - но все же ей казалось, что вот, уже почти, уже совсем скоро и ...

Иногда Тля мечтала о крыльях. Об истинных крыльях тех летающих в вышине небес гигантов, тень которых она иногда видела на земле. Тли называли таких Ангелами - Вестниками Небес. Да, они, конечно, видели лишь их тень, их жалкое отражение - но и оно иногда завораживало их подобия Душ ... Тля никогда не поднимала взор к небесам - просто была неспособна на это, можно сказать, Душе-генетически. Изначально ее сородичи боялись этих небесных послов, полагая, что они могут питаться ими, Тлями, однако, как показала многотысячелетняя практика, Тли были просто неинтересны Им - возможно, слишком малы для этого ...

Тля очень хотела летать - вот так просто взять и воспарить в небесную высь, увидеть весь свой путь, так сказать, с высоты птичьего полета. Когда-то Тля слышала краем полу-откушенного уха, что у ее древних предков были какие-то подобия маленьких крылышек, и что они даже могли иногда невысоко взлетать ввысь, как бы в полу-прыжках, но потом что-то в их организмах изменилось, нарушилось - и от крыльев остались одни только рудименты. С тех давних пор весь род Тлей разучился летать ...

Тля уверенно продолжала свое движение, методично суча лапками. Она была, можно сказать, чемпионом - одной из лучших. Уже практически девяносто процентов сородичей вымерли, соревнуясь между собой, кто же сможет быстрее и раньше всех доползти Туда, и первым пометить эту новую территорию - а она уверенно продолжала свой путь. Кто-то умер от голода, не в силах питаться себе подобными. Кто-то погиб от жажды, будучи неспособным пить какую-то мутноватую черную слизь, переливающуюся всеми цветами радуги на солнце, которая иногда встречалась ей в виде каких-то маленьких лужиц, должно быть, оставленных самим Создателем. У кого-то на солнце просто расплавился мозг. Кто-то окончательно ослеп и начал крутиться волчком вокруг своей оси, жалобно попискивая в тщетной надежде получить сочувствие от соревнующихся себе подобных. Кто-то сломал себе несколько лапок и его пожрали его оголодавшие собратья. Кто-то оглох и перестал слышать зазывающие крики лидеров их стаи и, таким образом, безнадежно отстал в их общем пути Туда. А кто-то просто махнул на все рудиментом своего крыла, лег на выжженную траву, закрыл глаза и окоченел. Одним словом, достойных осталось очень немного. И Тля была одной из первых.

Тля только что отобедала найденным трупом собрата, и собралась продолжить движение вперед, как внезапно что-то резко и отчаянно изменилось во всей окружающей ее действительности. Какая-то огромная и непостижимая тень легла на поверхность всей земли, насколько хватало взгляду, что-то огромное и неостановимое как будто внезапно начало приближаться к ней - и ко всему растянувшемуся шеренгой ее роду Тлей ... что-то очень, очень, очень страшное для них, Тлей.

- Неужели Он и вправду существует?! - успела подумать Тля в последний момент. - Простите нас за наш тлиный образ жизни! - хотела было пискнуть она, но не успела.

Кто-то наступил на Тлю и всех ее собратьев единым махом, окончательно решая вопрос с будущим подобных ... недочеловеков.

26.11.2010

Воскресение возможно только после распятия. Другого пути нет.

Ошо

Философия умерла - она умерла в день своего рождения. Порождение ума и глупости человеческой, никогда не была способна она дать того подлинного чувства радости и полноты жизненной, наполненности и осуществленности, которые способно дать творчество. Заложники своего ума стали предателями совести. Мыльный пузырь надувался ветрами лицемерия и вранья самому себе - но этот пузырь почти лопнул,  а вы так и не научились любить … думать только лишь.

Раз за разом все новые измышления и философские концепции посещают ваши беспокойные умы, и вы не в силах противиться этой хаотической музыке - вы слушаете ее всю вашу жизнь, и временами даже пытаетесь записать по нотам. Раз за разом бежите вы по одному и тому же кругу, и не способны увидеть всю тщетность собственных путей. Ваша философия жизни стала крайне сильным обезболивающим от растущей ее какофонии. Ваш ум стал болен самообманом.

В тщетной надежде вы полагаете, что сможете построить общество всеобщего благоденствия вовне, продолжая изничтожать себя внутренне. Как будто бы можно было построить рай, ежедневно живя в аду собственных предрассудков! Вы забыли, что значит жить - и ум стал вашей единственной игровой площадкой. Вы забыли, что значит любить - и любовь постоянно перетекает в ненависть. Вы забыли себя подлинных и приняли навязанные вам маскарадные костюмы, став клоунами. Вечно неудовлетворенные и больные чувством собственной важности, вы проходите мимо других подобных вам спящих … а те же, кто берет на себя дерзость растормошить вас, неизменно оказываются злейшими врагами. Но лишь единственный подлинный враг существует для вас - и это вы сами.

Вы забыли себя подлинных и нацепили ложные маски значимости и взаимоуважения. Как если бы мертвый мог уважать мертвого же! Вы выбрали дорогу к кладбищу, начав умирать, а не возрождаться, каждое мгновение. Вы выбрали дрянную философию. Вы предпочли ложные ценности - а они предпочли убить вас. Просто иногда цена масок оказывается слишком высока … а вы падаете слишком низко, надев их.  Вы забыли, откуда пришли. Вы не ведаете, куда вы идете. Как же при всем том можете надеяться вы на радость путешествия собственного? Каторгой для вас стало оно, хоть и не признаетесь в том вы.

Больно признать вам гибельность путей ваших, ведь противится эго тому и восстает на то память прошлого. Но разрушен будет ложных знаний храм, и новый на его месте воздвигнут. И прахом станет философия ваша, и рекою слезы. Кровь духа вашего прольется в реку ту, и красной станет она в дни те, кровью окрасившись. Сверкающий единой Истины клинок каждый вонзит в себя самостоятельно, разрубая путы ложных личных правд своих. Больно кричать в дни те будете. Но разве без распятия было бы воскрешение собственное?

Нет у меня философий для вас, подарить дабы во утешение, и не может быть. Как мир целый подарить можно бы, коль вы им уже обладаете, но не видите сокровище то вам данное в силу слепоты своей философической?

Разве есть у реки философия? Подлинной бытийностью является она, частью мира неразделимого. Как спорить с рекою журчащей и растекающейся будете вы и для чего ответа требовать дать? Тихая песнь журчания ее - не ответ разве ли? Не поспорите с рекой вы, но замутнить лишь воды ее пытаться сможете грязью вашей с собою издалека принесенной и за годы собранной. Запруду поставить пытаться сможете вы, но воды реки той найдут пути новые и обойдут запруды ваши воздвигаемые. Реке подобна будет истина, с ручейка малого начавшаяся и потопом мировым затем все смывающая. И будут ли границы у берегов ее?

Нет у меня для вас философии, ведь сгорает она в огне преображения собственного, дабы вылететь из ума клетки птица смогла бы. И когда вылетает птица духа на свободу - все небо вашим в миг тот становится.

31.05.2011