Любопытная черта современных исследований исторического Иисуса (хотя в последние годы дело, по счастью, начинает меняться к лучшему) состоит в том, что в них отрицаются его деяния.

Спрашивается, как можно стремиться понять, кто такой Иисус и каков смысл его служения, если мы не желаем принять во внимание одну из ярчайших отличительных черт этого служения — сотворенные им чудеса?

Только в последнее время ученые осторожно заговаривают о чудесах Иисуса, поскольку начинают вернее понимать задачу историка: описывать то, о чем сообщают нам источники былых времен. Не дело историка — углубляться в естественные науки или в метафизику. Иными словами, историкам довольно признать, что современники Иисуса наблюдали нечто такое, что считали чудесами: они не обязаны объяснять в деталях, что именно делал Иисус и как он это делал. Приятно видеть, что в последние годы в мышлении историков происходит такой благотворный поворот[1].

Тем не менее этот важный элемент служения Иисуса пока оценен недостаточно и — особенно в работах, исходящих от Семинара по Иисусу, — не находит должной связи с его учением и проповедью. В работах Семинара Иисус предстает философом, мудрецом, изрекающим афоризмы, — но не чудотворцем[2].

Э. П. Сандерс справедливо отмечает, что толпы народа следовали за Иисусом не столько потому, что он произносил мудрые речи, сколько из–за его славы могущественного целителя[3]. Толпы росли, поскольку эта слава подтверждалась. Целитель–неудачник едва ли смог бы поддерживать вокруг себя такой народный энтузиазм.

К деяниям Иисуса можно применить некоторые критерии, используемые для проверки аутентичности его речений:

• Множественность свидетельств. О деяниях Иисуса рассказывается во всех новозаветных Евангелиях, в том числе в Q (сборнике речений, послужившем источником для Матфея и Луки). То, что чудеса засвидетельствованы в Q, особенно важно, поскольку в этом источнике чудеса как таковые не играют значительной роли. Однако в Q не только сохранился рассказ о чуде (Мф 8:5–13 = Лк 7:1–10; см. Ин 4:46–54); в нем имеются речения, большинством ученых признаваемые подлинными, из которых так же следует, что Иисус творил чудеса[4]. Некоторые из этих речений в той или иной форме встречаются и у Марка (например, Мф 12:27 = Лк 11:19; см. Мк 3:23), то есть представляют собой примеры множественности свидетельств в самом прямом смысле.

• Несходство. Описание деяний Иисуса несхоже с тем, что приписывалось различным современным ему экзорцистам и целителям: как иудеям во времена Иисуса, так и христианам и другим неиудеям поколение или два поколения спустя. Иными словами, если бы в новозаветных Евангелиях содержались вымышленные истории, мы вправе были бы ожидать от них повторения общеизвестных мотивов[5]. Однако их нет. Например, в отличие от нескольких известных экзорцистов и целителей, живших приблизительно в одно с ним время, Иисус не молится, не просит об исцелении и не изгоняет нечистых духов заклинаниями.

• Соблазн. Критерий соблазна относится к таким речениям и деяниям, которые трудно признать выдумками древней церкви просто потому, что они могли вызвать соблазн. Например, одно из таких событий в жизни Иисуса — крещение у Иоанна. Иоанн призвал Израиль покаяться и креститься. В каком смысле нуждался в покаянии Иисус? Согласно христианскому богословию, Иисус был безгрешен и покаяния ему не требовалось. Следовательно, история крещения Иисуса смущает, вызывает вопросы — и может внести в среду верующих соблазн. Очевидно, церковь не стала бы выдумывать такую историю, не будь у нее соответствующего исторического факта. Поэтому даже самые суровые критики без споров признают рассказ о крещении Иисуса аутентичным. Тот же аргумент работает и в некоторых историях о чудесах. В первой из них рассказывается, что родные Иисуса пытались вернуть его домой из–за негативной реакции на совершаемые им изгнания бесов (Мк 3: 20–35). Во второй говорится, что Иисус был возмущен неверием части жителей Назарета и потому «не мог совершить там никакого чуда» (Мк 6:5). В третьей женщина–неиудейка, вероятно, побеждает его в споре (Мк 7:24–30). В–четвертой Иисус, по всей видимости, исцеляет только со второй попытки (Мк 8:22–26). Все эти истории — не плод благочестивой фантазии. Скорее — это честные воспоминания о служении Иисуса, со всеми его трудностями, успехами и провалами — служении, отмеченном спонтанностью и искренностью, а не продуманностью и искусственностью[6].

О деяниях Иисуса необходимо сделать несколько важных замечаний. Во–первых, исцеления и изгнания бесов были неотъемлемой частью его проповеди царства (или миропорядка) Божьего. Его деяния и проповедь необходимо рассматривать вместе: в отрыве друг от друга понять их невозможно. Во–вторых, эти чудеса воспринимались самим Иисусом и окружающими как исполнение пророчеств Писания. Его чудеса соответствовали тому, что ожидалось от Мессии — помазанника Божьего. В–третьих, деяния Иисуса представляли собой откровение — они открывали некие истины об Иисусе и его задаче. Следовательно, отказываясь рассматривать чудеса, мы теряем из виду очень важные стороны личности Иисуса и его трудов. В–четвертых, чудеса Иисуса отличались от чудес, творимых его современниками, и были более впечатляющими. Иными словами, исцеления Иисуса — не совсем те исцеления, какие связывались с именами известных иудейских праведников и профессиональных экзорцистов. В–пятых, известность Иисуса как целителя и экзорциста сохранялась и после окончания его служения: его имя призывали как христиане, так и нехристиане, что свидетельствует о его славе и высокой репутации. Рассмотрим каждое из этих утверждений по отдельности.

Все согласны с тем, что в центре проповеди Иисуса стояло царство (или миропорядок) Божье. Однако не все ясно понимают, что, по мысли Иисуса, установление царства Божьего означает гибель царства Сатаны. А гибель царства (или миропорядка) Сатаны зримо проявляется в исцелениях и изгнаниях бесов. Их невозможно не замечать или отбрасывать, если мы хотим полностью понять значение и важность смелых утверждений Иисуса о том, что Божий порядок уже пришел на землю — осталось покаяться и принять его.

Связь проповеди царства Божьего с исцелениями и изгнаниями бесов в новозаветных евангелиях очевидна:

И, призвав двенадцать учеников Своих, Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь

((Мф 10:1).)

Этих двенадцать послал Иисус, и заповедал им, говоря: на путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите, а идите лучше к погибшим овцам дома Израилева; ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное; больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте

((Мф 10:5–8).)

Такие же наставления Иисуса ученикам можно найти в Мк 3:13–15; 6:7; Лк 6:12–19; 9:1–6.

Сам Иисус проповедовал Благую весть о пришествии Божьего миропорядка и показывал его реальность, разрушая порядок Сатаны; то же самое призваны делать и его ученики (апостолы — т. е. «посланные»). Порядок Бога и порядок Сатаны не могут сосуществовать в мире. Где наступает один, там отступает другой.

О том, что Иисус именно так понимал изгнание бесов, свидетельствуют многие важные речения. Так, когда Иисуса обвинили в том, что он изгоняет бесов, прибегая к помощи самого Сатаны, — он ответил на это:

Как может сатана изгонять сатану? Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот; и, если сатана восстал на самого себя и разделился, не может устоять, но пришел конец его. Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его

((Мк 3:23–27).)

Если же Я пальцем Божьим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царство Божье

((Лк 11:20).)

Здесь бросаются в глаза два момента. Во–первых, говоря, что Сатане «пришел конец» (Мк 3:26 — буквально по–гречески «Сатана имеет конец»), Иисус буквально повторяет «Завет Моисея», литературное сочинение, датой создания которого ученые почти единогласно признают ок. 30 г. н.э. — то есть пик служения Иисуса. Согласно этому писанию, в котором идет речь о развращении священников и скором пришествии царства Божьего,

Тогда явится во всем творении Царство [Божье],

Тогда Дьяволу придет конец,

И вместе с ним исчезнет всякая скорбь

((Завет Моисея 10.1))

Эта идея очень близка проповеди Иисуса. Как только явится Царство Божье, придет конец дьяволу. Разница лишь в том, что те перемены, которых автор «Завета Моисея» лишь чает в будущем, в служении Иисуса уже совершаются. В проповеди и в деяниях Иисуса будущее «придет конец» превращается в настоящее «имеет конец».

Современники Иисуса легко улавливали связь между проповедью о Божьем миропорядке и поражением Сатаны. Скорее всего, многие из его современников встречали эту идею с радостью — хотя иные, быть может, и со страхом. Во всяком случае, когда Иисус говорил, что Сатане пришел конец, люди прекрасно понимали, что он имеет в виду: наступает Божий миропорядок — для Сатаны все кончено.

Вторая важная черта речений Иисуса, связывающая Божий миропорядок с исцелениями и изгнаниями бесов, — это ссылка на «перст Божий» (Лк 11:20). Это аллюзия на состязание Моисея и волхвов фараона (Исх 7–8). Поначалу волхвам удавалось повторять чудеса Моисея и Аарона. Но в конце концов они признали свое бессилие:

Старались также и волхвы чарами своими произвести мошек, но не могли. И были мошки на людях и на скоте. И сказали волхвы фараону: это перст Божий

((Исх 8:18–19))

Выражение «перст Божий» в этом контексте означает, что Моисей и Аарон — не волшебники, производящие какие–то хитрые трюки. Сами они не обладают силой, ибо никакой человеческой силы, никакой искушенности в магическом искусстве (а Египет в древности считался столицей магии) недостаточно, чтобы делать то, что они делали. Волхвы верно заключили, что братья–евреи действуют при помощи «перста Божьего».

О том же говорит и Иисус. Он изгоняет демонов не магическими чарами или какими–то ухищрениями, но «перстом Божьим» — той же силой, что много веков назад действовала в Моисее и Аароне. Это поразительно смелое заявление: Иисус не просто дистанцируется от магии, но и утверждает, что в нем действует величайшая сила Божья, какая когда–либо действовала в человеке. Его противники могли, если хотели, его критиковать, однако трудно было отрицать то, что происходило у них на глазах. Отсюда — отчаянное обвинение в союзе с Сатаной (Вельзевулом).

Некоторые толкователи стремятся отделить исцеления от экзорцизма. Нет сомнения, что некоторые болезни и немощи имели вполне естественный характер и не были связаны со злыми духами — но о других такого сказать нельзя. Вот яркий пример из Евангелия от Луки:

Там была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи; она была скорчена и не могла выпрямиться. Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: женщина! Ты освобождаешься от недуга твоего. И возложил на нее руки, и она тотчас выпрямилась и начала славить Бога. При этом начальник синагоги, негодуя, что Иисус исцелил в субботу, сказал народу: есть шесть дней, в которые должно делать; в те и приходите исцеляться, а не в день субботний. Господь сказал ему в ответ: лицемер! Не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу и не ведет ли поить? Эту же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз этих в день субботний? И когда говорил Он это, все противившиеся Ему стыдились; и весь народ радовался о славных делах Его

((Лк 13:11–17).)

Интересно, что в рассказе об этом чуде основное внимание уделено юридическому вопросу: разрешено ли Иисусу (или кому–либо другому) исцелять в субботу — традиционный день покоя? В противовес иудейской религиозной практике Иисус утверждает, что разрешено. Сам факт чудесного исцеления здесь второстепенен. Однако для наших нынешних целей важно отметить, что немощь женщины рассматривается как действие Сатаны. Иисус желает дать ей свободу (или покой) от этого сатанинского нападения; когда же лучше это сделать, как не в субботу? Исцеление этой женщины — еще один пример освобождающей силы, которую приносит с собой Божий миропорядок. Среди всего прочего Божий миропорядок лишает силы миропорядок Сатаны, что проявляется как в изгнании нечистых духов, так и в возвращении здоровья больным[7].

Вторая весомая причина, по которой нам следует, если мы хотим понять личность и служение Иисуса, относиться к его деяниям очень серьезно — та, что для самого Иисуса и его современников чудеса были важным свидетельством, что служение его от Бога и совершается во исполнение пророчеств. Чудеса не были побочным «спецэффектом», которым Иисус поражал толпу или затыкал рот своим критикам. Они были сущностью его служения: чудеса не только подтверждали, что миропорядок Божий действительно пришел на землю (см. предыдущий раздел: «Исцеления и изгнания бесов, сотворенные Иисусом»), но и доказывали, что служение Иисуса исполняет древние пророчества.

Мы уже рассматривали диалог между Иисусом и заточенным в темницу Иоанном Крестителем, усомнившимся в нем. Однако давайте разберем его подробнее. Этот эпизод читается так:

Иоанн же, услышав в тюрьме о делах Христовых, послал одного из учеников своих сказать Ему: Ты ли тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого? И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится обо Мне

((Мф 11:2–6, см. Лк 7:18–23).)

Аутентичность этого диалога подтверждается критерием соблазна. С какой стати ранним христианам выдумывать историю о том, как Иоанн Предтеча усомнился в Иисусе? Никакое иное толкование здесь невозможно: вопрос Иоанна: «Ты ли тот, который должен прийти?» — означает: он больше не уверен, что Иисус и есть Мессия, воздвигнутый Богом для освобождения Израиля. В тюрьме у Иоанна появились сомнения. Отсюда ясна значимость его вопроса.

Но еще более важен ответ Иисуса. Он составлен в основном из лексики и образов пророка Исайи. Слова Иисуса «слепые прозревают» — аллюзия на Ис 35:5 («откроются глаза слепых») и, возможно, также Ис 61:1 (в греческой его версии читается «слепым возвращать зрение»). Утверждение «хромые ходят» связано с Ис 35:6 («хромой вскочит, как олень»), «глухие слышат» — с Ис 35:5 («уши глухих откроются»), а «мертвые воскресают» — с Ис 26:19 («оживут мертвецы твои, восстанут мертвые тела»). Наконец, последняя фраза «нищие благовествуют» — аллюзия на Ис 61:1 («Господь помазал меня благовествовать нищим») — пророческое речение, возможно, лежащее в основе известной заповеди блаженства Иисуса: «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царство Божье» (Лк 6:20, см. Мф 5:3).

Эти отсылки к словам и фразам Исайи показывают нам, что Иисус видел в совершаемых им чудесах именно исполнение ожиданий пророков. Соответственно, его деяния дают нам важные сведения о том, как сам Иисус понимал свою миссию.

Ссылка на Ис 61 позволяет понять также, откуда возникли сомнения у Иоанна Крестителя. Согласно Ис 61:1, помазанник Божий будет «исцелять сокрушенных сердцем, пленным проповедовать освобождение и узникам открытие тюрьмы». Но сам Иоанн заключен в тюрьму: как же возможно, чтобы Иисус был помазанником Господним (Мессией)? Иисус знал причину сомнений Иоанна, поэтому указал своему сотоварищу, что многое из пророчеств Исайи уже сбылось. Иоанну и всем остальным придется это признать. Если признают — они блаженны.

Все толкователи согласны с тем, что в ответе Иисуса подразумевается: он — Мессия. Это видно в первую очередь из того, что он дает утвердительный ответ на вопрос: «Ты ли тот, кто должен прийти?» — именно так говорили о Мессии. Но кроме того, в Ис 61, на которую ссылается Иисус, говорится именно о том, кого «помазал» (т.е. сделал Мессией) Господь.

Благодаря открытию свитка из четвертой Кумранской пещеры (свиток 4Q521) мы знаем теперь, что обращение Иисуса к словам и фразам Исайи было именно мессианским ответом.

В этом свитке, озаглавленном «Апокалипсис Мессии», также цитируются слова и фразы из Исайи и близких к нему Писаний, причем все эти деяния приписываются «Мессии, которому подчинятся небеса и земля»[8].

Итак, мы видим, что деяния Иисуса не просто воспринимались как исполнение пророчеств Писания, но и подтверждали, что Иисус — Мессия[9]. Причем так понимали дело не только сам Иисус и его последователи, но и другие.

В важном фрагменте одного Кумранского свитка так описано пришествие Мессии:

[…Ибо не]беса и земля прислушаются к Помазаннику Его, и в[се, ч]то есть в них, не отвернется от заповедей святых. Мужайтесь, ищущие Господа, на службе Его… [пропуск]… Неужели вы не найдете Господа, вы, надеющиеся всем сердцем? Ибо Господь ищет праведников и благочестивых призывает по имени. Дух Его почиет на смиренных, Он обновляет верных силой Своей. Он почтит благочестивых на пре[сто]ле вечного царства Своего: узников освободит, откроет глаза слепых, распрямит согб[енных]. И ве[чно] (?)… я (?)… праздник [для] благочестивых и полных над[ежды]… […] … […] … не замедлит […] и Господь совершит чудеса, каких не совершал прежде, по слову Его. Ибо раненых он исцелит, мертвых воскресит, скорбным даст благую весть… […] … поведет […] … и голодных обогатит (?)

((4Q521 фраг. 2+4, ст. и, с. 1–13).)

Благодаря деяниям Иисуса его ученики лучше понимали, кто такой их Учитель и какова природа его власти. Отрицая эту сторону служения Иисуса, мы искажаем его облик.

Именно благодаря своей способности исцелять Иисус убеждал скептиков, что имеет власть отпускать грехи:

И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный. Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: сын Мой! Прощаются тебе грехи твои. Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: что Он так богохульствует? Кто может прощать грехи, кроме одного Бога? Иисус, тотчас узнав духом Своим, что они так помышляют в себе, сказал им: для чего так помышляете в сердцах ваших? Что легче? Сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? Или сказать: встань, возьми свою постель и ходи? Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, — говорит расслабленному: тебе говорю: встань, возьми постель свою и иди в дом свой. Он тотчас встал и, взяв постель, вышел перед всеми, так что все изумлялись и прославляли Бога, говоря: никогда ничего такого мы не видали

((Мк 2:3–12).)

Этот эпизод важен, поскольку проливает свет на значение выражения «Сын Человеческий», которым Иисус предпочитал обозначать себя. По–видимому (хотя некоторые ученые с этим спорят), «Сын Человеческий» — арамейская идиома, буквально означающая попросту «человек», — взята Иисусом из седьмой главы книги пророка Даниила. Я настаиваю на этом, поскольку Иисус употребляет это выражение с определенным артиклем. Определенный артикль указывает на конкретность. Иисус имеет в виду не человека вообще, но какого–то конкретного «Сына Человеческого». Поскольку в некоторых случаях Иисус связывает этого «Сына Человеческого» со словами и выражениями из Дан 7 (например, Мк 10:45; 14:62), очень вероятно, что «Сын Человеческий» означает героя видения Даниила.

Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится

((Дан 7:13–14).)

Но Он молчал и не отвечал ничего. Опять первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я; и вы увидите Сына Человеческого, сидящего по правую руку от силы и грядущего на облаках небесных

((Мк 14:61–62).)

В видении, описанном в Дан 7, персонаж, названный Сыном Человеческим, получает власть и царство на небесах. Иисус исцеляет паралитика, чтобы доказать, что «Сын Человеческий» имеет власть прощать грехи на земле. Иисусу «на земле» соответствует сцена на небесах, описанная в Дан 7.

Именно эта небесная власть отличает чудеса Иисуса от исцелений и изгнаний бесов, приписываемых другим чудотворцам.

Другие чудеса Иисуса поражают и учеников, и толпу, заставляют их потрясенно и благоговейно задумываться о том, что же за человек перед ними. Это ясно видно в чуде с большим уловом рыбы:

Войдя в одну лодку, которая была Симонова, Он просил его отплыть несколько от берега и, сев, учил народ из лодки. Когда же перестал учить, сказал Симону: отплыви на глубину и закиньте сети свои для лова. Симон сказал ему в ответ: наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали, но по слову Твоему закину сеть. Сделав это, они поймали великое множество рыбы, и даже сеть у них прорывалась. И дали знак товарищам, находившимся на другой лодке, чтобы пришли помочь им; и пришли, и наполнили обе лодки, так что они начинали тонуть. Увидев это, Симон Петр припал к коленям Иисуса и сказал: выйди от меня, Господи! Потому что я человек грешный. Ибо ужас объял его и всех, бывших с ним, от этого лова рыб, ими пойманных; также и Иакова и Иоанна, сыновей Зеведеевых, бывших товарищами Симону. И сказал Иисус Симону: не бойся; отныне будешь ловить людей

((Лк 5:3–10).)

Признание Петром своей грешности и смущение перед Иисусом напоминает нам схожую реакцию пророка, обнаружившего себя в присутствии Бога (например, Ис 6:5–7).

Вспомним также чудо усмирения бури:

И они, отпустив народ, взяли Его с собой, как Он был в лодке; с Ним были и другие лодки. И поднялась великая буря; волны били в лодку, так что она уже наполнялась водой. А Он спал на корме на возглавии. Его будят и говорят Ему: Учитель! Неужели тебе нужды нет, что мы погибаем? И, встав, Он запретил ветру и сказал морю: умолкни, перестань. И ветер утих, и сделалась великая тишина. И сказал им: что вы так боязливы? Как у вас нет веры? И убоялись страхом великим и говорили между собой: кто же это, что и ветер и море повинуются Ему?

((Мк 4:37–41).)

Вопрос учеников: «Кто же это, что и ветер и море повинуются ему?» — перекликается с описанием деяний самого Бога:

Отправляющиеся на кораблях в море,
Производящие дела на больших водах,
Видят дела Господа
И чудеса Его в пучине:
Он речет — и восстанет бурный ветер
И высоко поднимает волны его:
Восходят они до небес, нисходят до бездны;
Душа их истаевает в бедствии;
Они кружатся и шатаются, как пьяные,
И вся мудрость их исчезает.
Но воззвали к Господу в скорби своей,
И Он вывел их из бедствия их.
Он превращает бурю в тишину,
И волны умолкают

((Пс 106:23–29).)

Историю, рассказанную в Мк 4, легко расцветить деталями из Пс 107. Но даже если так — желание изобразить Иисуса такими красками свидетельствует о том разительном впечатлении, которое производили его деяния на учеников. Видеть Иисуса в действии для них было — все равно, что видеть в действии Бога. Рассказ о нем требовал ветхозаветной фразеологии, применяемой к чудесным и спасительным деяниям самого Господа. Иисус производил на учеников такое впечатление, что только язык, обычно приберегаемый для Бога, давал им возможность передать всю полноту своих чувств.

Ученые часто сравнивают Иисуса с другими иудейскими святыми и экзорцистами. Такой подход вполне уместен — в исторической и экзегетической работе необходимо сравнительное исследование. Оно помогает нам яснее понять, как воспринимали Иисуса его современники. Как волшебника? Пророка? Святого? Или, быть может, в каких–то совершенно иных категориях?

Иосиф Флавий, иудейский историк I века, рассказывает о некоем Елеазаре, экзорцисте, «освобождавшем людей, одержимых демонами». Этот экзорцист использовал разнообразные методы и инструменты: тлеющий корень, перстень с особой печатью, имя Соломоново и заклинания, якобы дошедшие до нас от этого мудрого царя древности. Сам Иисус в одном месте, по–видимому, также ссылается на иудейских экзорцистов своего времени (см. Лк 11:19). Видимо, следует предположить, что их методы не слишком отличались от методов Елеазара.

Кроме того, нам известны истории о других целителях, более или менее современных Иисусу. Один из них, живший в I веке до н.э., носил прозвище Хони Рисователь Кругов. Это прозвание он получил так: однажды он молился о дожде. Дождя все не было; тогда Хони начертил на земле круг и сказал, что не выйдет из него, пока Бог не пошлет на землю ливень. Был и еще один — Ханина бен Доса (т.е. сын Досы). Он родился на десять или двадцать лет позже Иисуса. О нем сохранилось несколько ярких историй. В одной из них говорится, что он молился, зажав голову между колен; в другой, что если молитва текла легко — он знал, что человек, о котором он молится, выживет, если же молиться не получалось — он понимал, что тот, о ком он молится, умрет.

Эти примеры очень поучительны. Святой человек (возможно, предшественник позднейшей фигуры раввина), известный своим благочестием и тем, что его молитвы часто исполняются, иногда чудесным образом — это тип, в рамках которого Иисуса вполне можно сравнивать со многими его современниками. Однако поведение Иисуса значительно отличалось от поведения этих людей. Иисус не молился об исцелении больных. Он никогда не торговался с Богом (в стиле: «Я не выйду из круга, пока это бедное дитя не выздоровеет»). В отличие от экзорциста Елеазара, он не использовал подручные средства — ни перстень с печатью, ни тлеющий корень, ни Соломоновы заклинания, ни само имя Соломона. Иисус просто прикасался к человеку, произносил несколько слов — и совершалось исцеление или изгнание беса. Неудивительно, что толпы восклицали: «Что это? Что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает со властью, и они повинуются Ему?» (Мк 1:27; см. Мф 7:29; 9:8, Мк 1:22, Лк 4:32, 36).

То, что в глазах современников Иисус обладал необыкновенной силой, подтверждает история экзорциста, использовавшего в своей практике его имя:

При этом Иоанн сказал: Учитель! Мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами. Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. Ибо кто не против вас, тот за вас

((Мк 9:38–40).)

ИОСИФ ФЛАВИЙ — ОБ ЭКЗОРЦИСТЕ ЕЛЕАЗАРЕ

Так, например, мне пришлось слышать о некоем Елеазаре, нашем единоплеменнике, как он однажды в присутствии Веспасиана, сыновей последнего, тысяцких и массы войска избавил всех, одержимых злыми духами, от последних. При этом он поступил следующим образом: он подносил к носу одержимого демоном палец, на котором находился перстень с включенным в нем корнем указанного Соломоном растения, и тем извлекал у бесноватых демона из ноздрей. Больной, конечно, тотчас падал замертво на землю, и всякий, присутствовавший при этом, готов был бы поклясться, что он уже больше не придет в себя, если бы не было Соломона и составленных им формул заклинаний. Желая, однако, вполне убедить присутствующих в том, что он действительно обладает указанной силою, Елеазар велел ставить вблизи бесноватого наполненный водою кубок и сосуд для омовения ног и приказывал демону при выходе из тела больного опрокидывать сосуд, чтобы все зрители на деле могли убедиться, что злой дух действительно покинул одержимого. Так как дело таким образом и происходило, то всем представлялась возможность убедиться в действительно глубокой мудрости Соломона. Мы потому считали себя принужденными рассказать об этом случае, чтобы всем стала известна необычайная даровитость богоприятного царя [Соломона] и чтобы никому из живущих на земле не оставалось неизвестным, в какой мере Соломон обладал всеми качествами для того, чтобы считаться совершенством

((Иудейские древности 8. 46–49).)

Трудно предположить, что эта история придумана древней церковью. Она находится в некотором противоречии с рассказом о профессиональных экзорцистах в Деян 19. Поражает в ней вот что: деяния Иисуса оказываются настолько известны, что профессиональный экзорцист начинает использовать его имя — видимо, так же, как прежде использовал имя Соломона. За время своего относительно недолгого служения Иисус завоевал себе место в первом ряду экзорцистов и целителей[10]. Сам Иисус говорил о себе: «И вот, здесь больше Соломона» — и, по–видимому, не встречал возражений (Мф 12:42; Лк 11:31).

Способность Иисуса исцелять и изгонять бесов так его прославила, что ему нелегко было путешествовать незамеченным или оставаться в одиночестве (Мк 1:28, 32–33, 45; 5:21; 6:53–56; 7:24). В одном случае нам сообщают, что Иисус счел нужным учить толпу с лодки, отплыв от берега (Мк 4:1) — создав, таким образом, барьер между собой и теми, кого он учил. Всем нам памятна трогательная история о кровоточивой женщине, которая, надеясь на исцеление, дотронулась до края Иисусовой одежды (Мк 5:25–34).

По Иосифу Флавию (ок. 90 г. н. э.):

…Некий праведный и боголюбивый муж, по имени Хоний, который некогда во время засухи обратился к Предвечному с молитвою о даровании дождя и молитве которого Бог немедленно внял

((Иудейские древности 14.22))

По «Мишне» (ок. 200 г. н.э.):

Однажды они сказали Хонию Рисователю Кругов: «Помолись, чтобы пошел дождь»… Он начал молиться, но дождь не шел. Что же он тогда сделал? Начертил круг, встал в нем и сказал: «О Господь вселенной, сыны твои обратили лица свои ко мне, ибо я как сын стою пред Тобою. Клянусь Твоим великим именем, я не сойду с места, пока Ты не смилостивишься над сынами Твоими». Тогда начал моросить дождь. Хоний сказал: «Не об этом я молился — я молился о таком дожде, который наполнит водоемы и впадины земли». Тогда началась буря. Хоний сказал: «Не об этом я молился — я молился о дожде благоволения, благословения и изобилия». Тогда дождь пошел умеренно — и шел до тех пор, пока весь Израиль, от Иерусалима до Горы Лома (?), не насытился водою

((Мишна Таанит 3:8).)

В качестве целителя и экзорциста Иисус прославился настолько, что по меньшей мере один иудейский экзорцист призывал его имя для изгнания нечистых духов. Однако, когда служение Иисуса завершилось, эта его слава не померкла — напротив, только возросла. Нехристиане — как иудеи, так и язычники — использовали имя Иисуса, хотя порой с неожиданными для себя результатами. Драматический пример этого мы встречаем в Книге Деяний:

Бог же творил немало чудес руками Павла, так что на больных возлагали платки и опоясания с тела его, и у них прекращались болезни, и злые духи выходили из них. Даже некоторые из скитающихся иудейских заклинателей стали употреблять над имеющими злых духов имя Господа Иисуса, говоря: заклинаем вас Иисусом, которого Павел проповедует. Это делали какие–то семь сынов иудейского первосвященника Скевы. Но злой дух сказал в ответ: Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто? И бросился на них человек, в котором был злой дух, и, одолев их, взял над ними такую силу, что они, нагие и избитые, выбежали из того дома. Это сделалось известно всем живущим в Ефесе иудеям и эллинам, и напал страх на них, и величаемо было имя Господа Иисуса. Многие же из уверовавших приходили, исповедуя и открывая дела свои. А из занимавшихся чародейством довольно многие, собрав книги свои, сожгли перед всеми, и сложили цены их, и оказалось их на пятьдесят тысяч драхм. С такой силой возрастало и возмогало слово Господне

((Деян 19:11–20).)

Эта история вполне укладывается в уже виденную нами схему. Имя Иисуса считается столь могущественным, что профессиональные экзорцисты (возможно, также и целители) используют его, даже не будучи христианами, — используют вполне прагматично, «в коммерческих целях». Однако именем Иисуса нельзя разбрасываться. Как и в новозаветных рассказах, мы сталкиваемся с могущественным демоном, который узнает имена самого Иисуса и его апостола Павла. Иисуса и Павла он знает и уважает — но к семерым сыновьям Скевы никакого уважения не питает и с позором выгоняет их вон.

Имя Иисуса считалось «словом силы» даже в языческих традициях. Рассмотрим часть хорошо известной формулы изгнания злых духов из Греческого магического папируса, опубликованного много лет назад.

Проверенное заклятие Пибехиса [легендарный египетский чародей] для одержимых демонами: масло несозревших маслин смешать с мастигией и мякотью плодов лотоса и вскипятить вместе с бесцветным майораном, говоря: «ИОЭЛ ОС САРТИОМИ… Выйди из (прибавить имя жертвы)». Филактерии: на оловянной пластинке написать: «ИАЕО АБРАОТ…» и повесить на шею больному. Этого боятся все демоны. Затем, поместив больного напротив себя, заклинать так: «Заклинаю тебя Богом евреев Иисусом, ИАБА ИАЕ АБРАОТ… тем, что является в огне, что обитает в земле, в снегу, в тумане… пошли неумолимого ангела своего, повели ему снизойти и поразить демона, кружащего вокруг этого существа, которое Бог сотворил для святого рая Своего, ибо молю я святого Бога… который спас народ свой от фараона и наслал на фараона за непослушание десять казней… Заклинаю тебя печатью, которую Соломон наложил на язык Иеремии» (строки З007–З041)[11].

Как видим, здесь вместе с магическими именами и именами божеств призывается и имя Иисуса. Кроме того, перед нами отсылка к «печати», связываемой с Соломоном. Но поразительно, что Иисус именуется «Богом евреев». Языческий экзорцист, знакомый с различными иудейскими традициями, сознавал (быть может, видел своими глазами?), какой силой обладает имя Иисуса, и, возможно, знал, что Иисус был иудеем и что христиане считают его Сыном Божьим. Соответственно, с языческой точки зрения Иисуса можно было назвать Богом евреев.

Наконец, даже в раввинистической традиции, зафиксированной в Талмуде, мы встречаем дискуссию о том, позволительно ли исцелять именем Иисуса. Некоторые раввины, как видно, полагали, что лучше дать человеку умереть, чем исцелить его таким способом. Однако сама эта дискуссия указывает на огромную славу Иисуса как целителя и экзорциста.

Выводы из всего сказанного очевидны: как во время своего служения, так и после него Иисус был известен как целитель и экзорцист; эти его деяния играли важнейшую роль как в его проповеди Божьего миропорядка, так и в понимании его личности. Если мы стремимся точно и полно понять исторического Иисуса, то должны отвести его деяниям подобающее место. Преуменьшая дела Иисуса, мы искажаем его облик.

По «Мишне»: (ок. 200 г. н. э.)

Рассказывают о равви Ханине бен Доса, что он, помолившись над больным, говорил: «Этот будет жить» или: «Этот умрет». Его спрашивали: «Откуда ты знаешь?» Он отвечал: «Если молитва легко течет из уст моих, я знаю, что она принята; если же нет — знаю, что она отвергнута»

((Мишна Беракот 5:5).)

По Талмуду (ок. 500 г. н. э.):

Случилось однажды, когда равви Ханина бен Доса изучал Тору вместе с равви Иохананом бен Заккаи, что сын равви Иоханана бен Заккаи заболел. Он сказал: «Ханина, сын мой, помолись за него, чтобы он выжил». Тот зажал голову между коленей и помолился о нем, и он выздоровел. Равви Иоханан бен Заккаи сказал: «Если бы бен Заккаи весь день молился, зажав голову между колен, это ни к чему бы не привело». Жена его спросила: «Выходит, Ханина стоит выше тебя?» Он ответил: «Нет; но он входит к Царю, как слуга (т. е. без доклада), а я — как сановник (т.е. только в приемные часы)»

((Вавилонский Талмуд, Беракот 34b).)