Воля Божия

Однажды ученики Христа пришли к своему Учителю с просьбой: «Иоанн научил своих учеников молиться, научи и Ты нас!» Мгновение глубоко значительное: Христос должен им сказать, как им делать самое сокровенное и великое, а именно - приходить к Богу, принимать от Бога Божие и приносить к Нему свое человеческое. Христос должен им объяснить, о чем нужно просить, и в каком настроении прошение становится правильным. И Он научил их молитве «Отче Наш».

Это не просто молитва как всякая другая, а первообраз всякого христианского моления. Итог всего, о чем следует молиться, и выражение внутреннего состояния, в котором молитва должна протекать.

И есть в этой молитве удивительная фраза: «Да будет воля Твоя». Отдали ли мы себе когда либо глубоко отчет в том, что это означает?

Прежде всего, это означает, очевидно, что воля Отца велика и драгоценна, - именно нечто такое, чего следует желать при серьезной молитвенной настроенности. Уже это примечательно. Собственно, мы не привыкли так смотреть - смотреть как на драгоценность - на волю Божию, которая нам предстает всегда как строгое, а часто и затрудняющее нас увещавание.

Продолжая мысль, изумляешься еще больше. Воля Божия - и вот я должен просить о том, чтобы она совершилась... Значит, она может и не совершиться! Разве же Бог не Всемогущий? Разве Его воля не есть уже действие? А тут мне говорят просить о том, чтобы Его воля свершилась! Что за странную заботу мне тут предлагают разделить: я должен заботиться о том, чтобы совершалась воля Божия! Выходит, что воля Божия - нечто уязвимое и хрупкое?

Все становится еще более удивительным, если думать дальше: эта воля столь драгоценна и вместе с тем столь уязвима, что ради нее приходится обращаться с призывом к самому сильному, что есть: к Самому Богу. Человек просит Бога, чтоб Он сделал так, чтоб Его воля свершилась... Не странно ли все это наслоение различных реальностей, здесь проявляющееся, - это сплетение разных настроений, которое здесь вызывается? Тут и величие воли Божией, а вместе с тем и ее хрупкость; тут и слабость воли Божией в мире, так, что забота о ней возлагается на человека, - но этот же человек тут же зовет на помощь Бога, согласуя таким образом свою заботу с торжествующим Божиим всемогуществом, господствующим над всем... Чувствуешь ты тайну, имя которой - Бог Живой?

Что такое - воля Божия?

Мы слишком привыкли понимать ее только в смысле морали: как итог всех наших обязанностей, как своего рода олицетворение «нравственного закона». Но ведь это нечто гораздо большее! Воля Божия для нас попросту то, что должно произойти. То, что должно возникнуть в Им сотворенном мире, что должно вырасти из взаимодействия природных сил, подняться из человеческого творчества, из свободы духа, чтобы мир стал таким, каким Он его задумал, все это - воля Божия. Воля Божия это - завершение Его творения, в которое включен человек со своею свободой.

Все это уже невообразимо велико. Но есть и того больше:

Воля Божия это то, чего Бог требует от людей. Лучше сказать - не от людей, а от меня. Это Его воля относительно меня: то, что мне надлежит. Мне, единичному, включенному в целое. Мне через всю совокупность истории и мироздания и всей совокупности мироздания через меня.

И еще того больше:

Эта воля отнюдь не стоит только «надо» мной или «передо» мной, заявляя: «Ты должен делать то-то и то-то, и должен стать тем-то и тем-то!». Это не инструкция, которую мне дали бы при выступлении в поход чтобы я ее выполнял, а живая сила, действующая внутри меня. Воля Божия не только требование, но и воздействие. То воздействие особого рода, которым Он внутри меня напоминает, влечет, помогает, поддерживает, творит и образует, борется, преодолевает и завершает. Воля Божия это та сила, которою Он действует, чтобы я мог совершить то, чего Он требует. И под этим углом зрения воля Божия получает другое наименование: она называется благодатью. Значит, когда воля Божия совершается, то это - дар самой этой воли и ее действие... а вместе с тем и мое... мое действие через Его действие... и Его действие во мне... И все это - тайна единства.

Но и это еще не все :

Воля Божия во мне не есть нечто готовое, отлитое в окончательную форму, а нечто постоянно возникающее и требующее по-новому. Если я стою перед какой- либо обязанностью и ее не выполняю, то воля Божия не совершается. Кончается ли на этом все дело относительно Божией воли? Перестает ли она мною заниматься? Конечно, нет! Немедленно она снова мне говорит: «Сделай это!». Однако, эта воля теперь стала иною. Неправда совершилась. Это не отвечало воле Божией; но с того момента, как неправда совершилась, воля Божия - Его вечно-единая, вечно- неизменная, но вместе с тем живая и непрестанно творящая воля - охватывает меня как совершившего ту неправду. Живым действием неправда теперь вписана в мое внутреннее состояние. Своими последствиями она вписана и в окружающую меня внешнюю обстановку. Она лежит перед Богом в качестве вины. Воля Божия теперь говорит: «Ты, которому все это предназначено, - поступи теперь так-то!». Но это значит, что воля Божия не изготовлена раз и навсегда, - она охватывает мою свободу с ее делами и в каждом отдельном случае, исходя из того, что есть, обращается ко мне по-новому.

В этом немало беспощадности. Ничто не забывается. Ничто не остается незамеченным. Что есть, то есть. Оно вовлекается в требовательную волю Божию и должно быть пронесено. Но есть в этом и несказанный простор. Воля Божия существует всегда. Всегда существует путь. Если! офицер получил приказ и выполнил его неверно, то на этом все и кончается. Приказ был, каким он был, и он пропал зря. Никакого пути тут больше нет. А перед Богом всегда есть путь. Что бы ни совершилось, хорошее или плохое, - воля Божия творит над этим свой суд, но вместе с тем и вбирает в себя совершившееся и требует следующего шага. Тем самым все идет дальше. Путь может становиться более трудным, может потребовать больше самоотречения, может быть отягощен сознанием вины и понесенной потери; но это все же путь. Не такой путь, который начертан раз и навсегда, так, что если с него сойти, то попадаешь в бездорожье. Нет, этот путь силою Божией возникает у человека под ногами, все время заново при каждом шаге.

Эту волю Божию нужно назвать самым прекрасным именем, какое есть в Откровении: это - любовь Отца.

Не безличный закон, а живая творческая сила Того, Кто сотворил человека и мир. Не приказ деспота его подданным, а личное требование отца, предъявленное такому-то его сыну, такой-то его дочери. Любящая воля по отношению именно к этому или к этой, всегда единственным... И не только требование, но и живая сила, поддерживающая и помогающая. Иначе говоря - благодать. Дело любви, которое и приводит к тому, что требование может быть услышано и исполнено. Сила любви, которая дарует все: и бытие, и возможность делать, и самое делание. Но этим самим я лично приобретаю то, что благодаря этому есть, что становится возможным и что делается: это - согласие Всемогущего со свободой. Тайна же этого согласия в том, что чем могущественнее сила благодати, тем свободнее свобода владеет самой собой. Не неподвижные требования, такие, что если одного из них не исполнить, то воля Божия обращалась бы этим впустую, все ломалось бы и все было бы кончено, - но любвеобильное творчество из вечной новизны, направляемое непрестанной заботой отца о его детище. Бог сопутствует происходящему, содействует свободе. Такова несказанная тайна Его долготерпения, лишь потому возможная, что Он воистину Живой и беспредельно-мощно Живой.

И теперь мы можем понять, каким образом «божественное поучение наставляет нас» просить: «Да будет воля Твоя».

Вот что получается: чем более глубоко человек становится христианином, тем обостреннее становится у него забота о свершении воли Божией, сознание того, что эта воля - самое драгоценное из всего, а вместе с тем и самое хрупкое и самое мощное. Его тревога за волю Божию углубляется тем более, что он знает свою собственную нищету, ненадежность и грешность. Внедряясь все больше и больше в человеческую душу, эта тревога обращается к Владыке мира и Его просит о том, чтобы Он Сам охранял и свершал высочайшую ценность, которая одна придает смысл всему. А вместе с этим растет упование, что так и будет, что эта слабость восторжествует над всякой противящейся силой.

Глубоко в себе христианин носит «страх Божий» - как бы не выпасть ив этой святой воли Отца, тревогу - как бы не повредить красоту этой воли, как бы не лишиться этого невозместимого смысла. И оттого он просит Бога о долготерпении. Но с другой стороны христианин говорит в сердце своем: Не может того быть, чтоб воля Божия была тщетной. Ведь могло казаться, что грех разрушил волю Божию относительно мира. Но тогда совершилось невероятное, пришло искупление и стало даже возможным говорить о «блаженной вине» павших людей. И творение, казавшееся погубленным, - разве не оказалось оно переключенным на чаяние «нового неба и новой земли»?

Только нельзя из этого делать для себя самого слишком успокоительные заключения. Необходимо упорствовать в этой великой и глубокой тревоге за волю Божию, необходимо бодрствовать и действовать.