Старый Отто тихо прикрыл за собой дверь. Медленно, украдкой, двигался он в темноте по Кельнскому собору. Старческое шарканье в ночи, больше ничто не нарушало тишины. Тишина звенела в ушах, любой шорох отдавался гулом под сводчатым потолком. Рядом с саркофагом Отто опустился на резную скамью. Сидел молча, понурив голову, словно ожидая чего-то. Вздохнул. Затем, почтительно склонив голову, заговорил:
– Досточтимые, имею ли я право рассказывать милой фроляйн обо всем, что знаю сам? Имею ли право раскрыть ей правду, поведать, кто я на самом деле?
– Молчите? – старый Отто покачал головой. – Что-то не так. С вами и впрямь полоумным стану. Что ж, придется искать выход самому.
– Отто! – прошелестело в тишине.
– Была ни была! Обойдусь и без ваших пресловутых видений, и без откровений. Пусть от вас останутся в веках лишь испещренные буквами страницы, которые покрылись налетом мудрости для последующих поколений.
– Как и во все времена. Аминь, – разнесся по собору вздох Мельхиор.
– Закон мироздания. Человеку всегда нравилось, когда его обманывали, – подтвердил царь Каспар и смущенно хихикнул.
– Отто! – вмешался пророк Даниил. – Сын мой, ты был и остаешься посредником между нами и тебе подобными смертными, своими современниками. Не ворчи.
Отто вскинул седую голову.
– Мои современники полегли на поле брани под натиском русских. А нынешние… Какие они мне современники, если имя мое забыто, а книги пылятся на самых дальних полках библиотек и архивов. Отныне я для всех – старый безумец Отто.
– Старина, успокойся, – решил вмешаться Моисей, стряхнув пыль с окладистой бороды, – меня тоже считали чокнутым. Только чокнутые спасают мир. Ежедневно, без перерыва на обед.
– А потому, ступай, батенька, работать над очередной книгой, – повелительно изрек Давид.
– Это важно для человечества, – добавила Мельхиор.
– Напиши правду! – попросил «святой царь» Балтасар и рубанул воздух кулаком от избытка чувств.
Сорок дней постился Иисус в пустыне, так гласит Евангелие от Матфея, Марка и Луки. Самую краткую информацию дает немногословный апостол Марк: «Немедленно… Дух ведет Его в пустыню. И был он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями». В чем состоит «искушение», Марк почему-то умалчивает. А вот Матфей и Лука – куда более разговорчивые евангелисты. Вот только противоречат друг другу во всем, что касается того самого загадочного «искушения».
По Матфею, сатана поначалу предлагает Иисусу доказать свое божественное происхождение, превратив камни в хлеба или бросившись с кровли храма Иерусалимского, а потом сатана щедро предлагает Иисусу мировое господство, если Иисус преклонится перед ним.
У Луки сатана вначале, так же как и у Матфея, требует обратить камни в хлеба, а затем предлагает мировое господство. И только после этого Иисус должен прыгнуть с крыши храма.
Вроде бы история искушения проста до невозможности, и удивляет лишь то, что Матфей и Лука не смогли прийти «к единому мнению» по поводу последовательности искусов. Логичнее, пожалуй, выглядит версия Матфея: искусы сыплются на голову Иисуса по возрастающей – от хлеба, как лучшего средства борьбы с урчанием пустого желудка, до мечты почти каждого властолюбца – владычества над всем миром.
Но во всех трех текстах коллеги-чудописатели даже не задумаются над тем, кто несет ответственность за подобные искушения. Нет, оно, конечно, понятно, что в пустыне Иисуса искушает сатана. Это он бросает вызов Иисусу, требуя совершить чудо и превратить камень в хлеб. Более того, именно сатана пытается ввергнуть Иисуса в смертельную опасность.
Но кто столкнул лбами сатану и Иисуса? Напомнить? Да-да, он самый – Дух Святой. Потому что именно «Святой Дух» «повел» Иисуса в пустыню. Он, так сказать, запустил машину искушения. Неужели позабыл собственные заветы, черным по белому записанные в Библии? В Послании Иакова сказано, например, яснее ясного: «В искушении никто не говорит: „Бог меня искушает“, потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого». А ведь евангелисты только и делают, что обожествляют Иисуса.
Дело, в общем-то, ясное: Святой Дух гонит Иисуса – уж не против ли воли того? – в пустыню, где и начинаются очень неприятные искушения. Сами церковники подтверждают, что повел Иисуса в пустыню Святой Дух, то есть искушение Иисуса было одобрено Богом. То же самое говорят и Марк с Лукой.
Но по Иакову, «Бог не искушается злом и Сам не искушает никого». Что же это значит? В эпизоде с пустыней Святой Дух позволяет искушать Иисуса. А по учению Святой Троицы, Бог и Святой Дух едины суть. Значит, это Бог был инициатором искушения. Но по Иакову, Бог на такое не способен. Кто же тогда, если не Бог, допустил искушение Иисуса в пустыне? Сплошные противоречия. И вывод мы можем сделать лишь один: создателям эпизода в пустыне, то есть Матфею, Марку и Луке, было совершенно неизвестно учение о святой Троице.
Сорок дней Иисус, если история не врет, пребывал в пустыне. Принимать ли нам все это за чистую монету? А может, эпизод с пустыней в Евангелиях – всего лишь символ? Вспомним о том, что в эпоху Иисуса вера в Мессию была невероятно огромна. И так хотелось избавиться от плена, только теперь уже не египетского, как в Ветхом Завете, а римского. Вот и бурлили воспоминания о Моисее, сорок лет водившем народ израильский по пустыне. И приведшем их к горе Синай, на вершине которой он сорок дней просидел, общаясь с Богом. Видимо, именно поэтому в книгах евангелистов появляются упоминания о сорокадневном пребывании Иисуса в пустыне.
Благодаря этому коллеги-апостолы пытаются представить Иисуса новым законодателем, подобным Моисею. Вот только одна беда – в пустыне Иисус беседовал сорок дней не с Богом, а искушался, в Новом Завете, самим сатаной. Неувязочка от евангелистов, не имеющих представления ни об учении о Святой Троице, ни о Послании Иакова? А о чем тогда имели представление коллеги-апостолы? О трудах равви Иоанафана, который утверждал, что Бог еще как может искушать человека злом? Странно, правда?
Кстати, а в какой пустыне подвергся искушениям Иисус? Такое впечатление, что коллеги-евангелисты и об этом не знают.
Сегодня в горах западнее Иерихона есть вершина, находящаяся на высоте 500 метров над уровнем моря. В эпоху Маккавеев здесь находилась крепость Дук. Сегодня ее называют «dschebel karantal», что в переводе значит «Гора сорока дней». В пещерах ее в античную эпоху время от времени скрывались люди. И в одной из таких пещер подвергся искушению Иисус. Как ни странно, координаты «Горы сорока дней» не известны тем, кто именовал себя соратниками Иисуса.
В пустыне, как сообщают Евангелия от Матфея, Марка и Луки, Иисус повстречался с самим сатаной, посланным искушать «Сына Человеческого». Иисус был прекрасно сведущ в книгах «Ветхого Завета». И знал, что, по пророку Захарии, сатана принадлежит к свите… Бога. Да-да, это не шутка. По Захарии, сатана занимается государственным управлением, принимает жалобы на грешных людей. Да и «Книга Исхода» тоже считает сатану сотрудником Бога. Именно об этом говорит Иисус, когда ему приходится вступить в диспут с сатаной: об искусителе Ветхого Завета «на должности» у Бога.
Самое смешное, что Иисус ошибается. Ошибается, исходя из того, что сатана имеет библейское происхождение.
В 500 году до нашей эры предшественники Иису са вдали от родины, находясь в вавилонском пленении, были так же, как и Исус, искушаемы. Но совсем иным существом. Эти существа приходили к ним из миров совершенно чужой веры: где не было место для бога Яхве, где обитало бессчетное количество богов, среди которых особенным авторитетом пользовались два: Ахура Мазда, Бог Добра, и его вечный оппонент Ахриман, Бог Зла. Между ними, как говорится в учении Заратустры, и вынужден был выбирать человек.
Вернувшись из вавилонского плена, иудеи в своем багаже привезли домой чужого сатану. Так, монахи-ессеи с Мертвого моря проповедовали дуализм. В их свитках духи тьмы вступали в борьбу с духами света. Сам Иисус, отлично осведомленный об учении ессеев, взял сторону света в борьбе с их вековечным оппонентом. Иисус тоже призывал человечество решить, на чьей оно стороне. Его мировоззрение не менее дуалистично, чем мировоззрение Заратустры. Кто последует за Иисусом, тот последует за силами света; кто не станет учеником Иисуса, тот перейдет на сторону зла: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни». Вот и зовет Иисус присоединяться к детям света: «Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света».
Из Вавилона иудеи прихватили с собой в Израиль и мир веры не только сатану, не только символ зла, но нечто гораздо большее. У Доброго Бога Заратустры было семь ангелов, называемых «amesha spentas», «бессмертные Духи». Из них-то и получились семь архангелов, сохранившихся и в иудейских, и в христианских легендах.
В то время как «типичные» ангелы Ветхого Завета работали посланцами Бога, предупреждающими какого-нибудь Лота с сородичами о приближающемся уничтожении Содома и Гоморры, в царстве Заратустры существовал, согласно древнему учению, «ангел Фавасхи». Подобные этому ангелу крылатые существа должны были защищать отдельных представителей рода человеческого. И этих же самых ангелов-хранителей мы уже находим и в Новом Завете. Иисус предупреждает: «Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного». Иными словами, у каждого «малого сего» на небесах отыщется ангел-хранитель.
В самом начале «общественной деятельности» Иисуса ему встречается сатана. Откуда он вообще взялся? Согласно Евангелию от Луки, Иисус говорил: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молния».
Извините, извините, это с какого же неба падает сатана? Ни в иудейских небесах, ни в христианских он вроде бы не летает, согласно пророкам и учителям Церкви. А у Иисуса молнией по небу проносится! Собственно говоря, это и понятно: его сатана – это придворный из свиты Заратустры!
Маша решила продолжить чтение дневника. Она любовно погладила его старенькую обложку и перелистнула первые страницы, заполненные такими родными, милыми с детства закорючками. Она задумчиво улыбалась, вглядываясь в мельтешение букв, и перед ее мысленным взором проплывали картины из светлого детства. Вдруг что-то приключилось с текстом. Ничего себе, что за каракули! Не дневник, а Розеттский камень![3] Но она-то не Шампольон! Маша задумалась. Нет, конечно, перед ней не иероглифы, но записи в дневнике вдруг начинали вырастать совсем другими знаками. Может быть, дед хотел, чтобы его наследники поломали голову? А что если…
Она вспомнила себя лет в девять, когда они с ребятами играли в войнушку и она была назначена разведчицей. Ее обязали записывать секретные донесения, потому что всегда считалось, что у нее самый красивый почерк. Записывать секретным языком. Потом наступил вечер и их, ребят, разогнали по домам. Но как секретно можно записывать, если ты не знаешь иностранных языков? Маша долго пыхтела над сводкой и пыталась сочинить свой язык, но у нее получались какие-то «агуки» и «агаки». Уже мама недовольно раз пять требовала укладываться в кровать, а Маша медлила. И тут к ней тихонько подошел дедушка, из-за ее плеча заглянул в тетрадный листочек и потеребил длинный ус. «Что, барышня, шифровку строчите в Центр?» – хитро прищурившись пробормотал он. Машенька обернулась и посмотрела на деда во все глаза. Надо же какой умный, сразу догадался, что она делает! Тогда и выяснилось, что для писания шифровок следует использовать общеизвестные коды. Иначе кто, кроме самого разведчика, поймет, что он хотел сказать? Маша расстроилась: что же делать? Завтра ведь провалится вся игра, а они…
И тут дедушка взял карандаш и написал крупными буквами: «юлбюл укьнешам». Долго она ломала голову, что бы это значило, пока дедушка не поднес к словам зеркальце. Как все просто! Дедушка потом объяснил, что так записывал свои труды загадочный и легендарный Леонардо да Винчи… Мария, осененная догадкой, вытащила пудреницу с маленьким зеркальцем. И сразу убедилась в своей правоте – запись была зеркальная. Но… на латыни! Дедушка от души посмеялся над потомками. Маша разобрала лишь одно слово «Magdala». Что тут сделаешь, придется нанести господину Отто незапланированный визит…
Уютная усадьба снова гостеприимно распахнула перед ней свои двери, и снова дедушка Отто поил ее чаем, да еще с малиновым вареньем. Хотя немцы не варят малиновое варенье.
Он оторвался от этого вдумчивого занятия и строго сказал:
– Пора бы знать уже, девочка, что Магдалина не была проституткой. Эту чушь вбили в человеческие головы с подачи раннехристианской церкви. Ведь Мария Магдалина была единственной женщиной среди этой апостольской братии. Тогда была устроена настоящая кампания, чтобы опорочить ее в глазах общественности и не дать войти в историю с гордо поднятой головой.
Маша от удивления чуть не проглотила малиновую косточку…
Мария из Магдалы окутана таким множеством мифов и легенд, что истину мы, скорее всего, не узнаем вообще никогда. Что, многообещающее начало?
Даже в каноническом Новом Завете имеется несколько Марий. Вот ведь вопрос: и отчего это родители не смогли проявить большей изобретательности в выборе имен для дочерей? А то – мать Иисуса – Мария, а еще Мария – мать Иакова, Иосии и Саломии. И, естественно, Мария Магдалина, упомянутая в трех Евангелиях как последовательница Иисуса. А еще – Мария из Вифании. Сплошная путаница! В рассказе о женщине с алавастровым сосудом, которая помазала мирром ноги Иисуса, евангелисты не называют ее по имени. Марк упоминает только, что была эта женщина из Вифании, а Лука рассказывает историю о Марии, сестре Марфы, и женщине с алавастровым сосудом, но на какую-либо связь между ними не указывает. И у того же Луки Мария Магдалина – это та женщина, которую Иисус освободил от семи бесов. У евангелиста Иоанна имени Мария Магдалина и в помине нет. Зато есть рассказ о сестрах Марфе и Марии и брате их Лазаре, живших в Вифании. Причем именно Мария помазала мирром ноги Иисуса. И именно Иоанн из какой-то непонятной вредности ни словом не обмолвился о том, что именно Магдалина первой увидела Иисуса после его воскресения.
Но ни у одного евангелиста Марию так и не называют блудницей.
Если честно, мне больше по душе апокрифическая Магдалина. Апокрифы повествуют об отношениях Марии и Иисуса более обстоятельно. Особенно часто ее имя встречается в Евангелии от Филиппа: «…и спутница Магдалина. Господь любил Марию более всех учеников, и он часто лобзал ее уста».
Кстати, учеников такая любовь сильно раздражала. На это Иисус отвечает так: «Слепой и тот, кто видит; когда оба они во тьме, они не отличаются друг от друга. Если приходит свет, тогда зрячий увидит свет, а тот, кто слеп, оста нется во тьме». Думаю, что надо попытаться истолковать слова Филиппа. А истолковать можно лишь так: Иисус любит Марию за глубокое понимание его учения. В другом отрывке Филипп говорит: «Ибо совершенные зачинают от поцелуя и рождают. Поэтому мы также целуем друг друга, зачиная от благодати, которая есть в нас, в одних и в других».
Что-то подсказывает мне, что суровый аскет Филипп не уделял сколь-нибудь пристального внимания проявлениям материального мира. Для него зачатое от поцелуя совершенных дитя есть просто некий духовный символ. Для него близость Магдалины к Иисусу делала ее преемницей его мудрости и проводником богооткровения.
Не могу не отметить и распространенную в средние века историю «Апостольская жизнь Марии Магдалины». Упор в этом произведении делается на проповедях Марии и творимых ею чудесах. Именно Мария Магдалина являлась лидером и харизматическим авторитетом общины, именно она была признана как апостол внутри того сообщества. «Apostola apostolorum» – «апостол над апостолами». Именно Магдалина после смерти Иисуса на кресте продолжает говорить Петру, Андрею и Левию о ее видении воскресшего Иисуса и ее беседах с ним. И именно те, не понимавшие слов своего Учителя, противятся ее влиянию. Андрей обращается в Евангелии от Марии, естественно, не вошедшем в канон, к своим братьям: «Говорите, что хотите, о том, что она сказала. Я, по крайней мере, не верю, что Спаситель сказал это. Ибо, определенно, эти учения несут странные идеи». И только Левий заступается за Марию: «…если Спаситель сделал ее достойной, кто ты, в самом деле, чтобы отвергать ее?»
Стоит ли верить в то, что римская католическая церковь случайно придумала обидное для Магдалины прозвище «блудница»?
Кстати, первым назвал Марию Магдалину блудницей папа Григорий Великий (540-604). Правда ли это? Советую прочесть это место в проповеди папы. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что он сказал нечто другое. Использованное Григорием слово «peccatrix» означает не блудница, а… грешница. Если бы Григорий Великий собирался увенчать Магдалину званием блудницы, он использовал бы слово «meretrix». Кстати, советую всем ознакомиться с его проповедью, в которой он разбирает стихи 11—18 двадцатой главы Евангелия от Иоанна. Так вот, говоря о Марии у гроба Иисуса, папа Григорий Великий замечает: «Мы должны помнить о том, в каком состоянии находится эта женщина, сколь огромна сила любви, воспламеняющая ее… охваченная пламенем любви, она сгорала от желания того, кто, как она думала, покинул этот мир». Ого! Уж не грешит ли сам папа, хоть он и Великий?
Нет, Григорий был и в самом деле велик. Ибо кто лучше него рассудил о природе греха (именно греха, а не блуда): «Посмотрите, как грех человеческий исчезает как раз там, где он зародился. В раю женщина послужила причиной смерти человека; выйдя из усыпальницы, женщина провозглашает людям жизнь. Мария передает слова того, кто вернул себя к жизни; Ева передала слова змия, принесшего в мир смерть».
По-моему, папа не производит впечатления человека, вознамерившегося увенчать Магдалину званием блудницы. Более того, он называет ее Новой Евой, а так обычно называли только Деву Марию.
Я убежден, что роль Марии Магдалины как «апостола апостолов» сейчас настойчиво принижается. Эта тема стала частью постоянной внутрицерковной борьбы между сторонниками авторитета Церкви и защитниками личного богооткровения.
– Все это любопытно, – милостиво согласилась Маша, – но как быть с историей, гласящей, что фарисеи привели к Иисусу грешницу, которую собирались побить камнями за прелюбодеяние? Очень уж часто ее сравнивают с Марией Магдалиной.
– Сравнивают, – согласился Отто, наливая себе кофе в маленькую чашечку из серебряного кофейника причудливой формы. – Сравнивают те, кто очень мало вчитывался и в евангельские тексты, и в труды по истории. Вот они и сравнивают.
Наверное, это одна из наиболее известных евангельских сцен: Иисус спасает грешницу от неминуемой смерти. Слишком уж прост текст у Иоанна, на самом деле этот эпизод требует серьезнейшего разбора. Иначе мы окажемся во власти заблуждений об Иисусе. К сожалению, и дилетанты, и представители Церкви не единожды попадали в ловушку евангелистов.
Иисус встает на защиту прелюбодейки, вступая в открытый конфликт с книжниками и фарисеями. А ведь ему было прекрасно известно, что Моисей требовал за прелюбодеяние смертной казни – побития камнями. По Евангелию, фарисеи намеренно провоцируют Иисуса, чтобы затем «обвинить» его. Для чего? В надежде, что Иисус станет заступаться за женщину и его тоже можно будет забросать камнями как нарушителя ветхозаветного уклада?
С чего вы вообще взяли, что «жестокосердные» иудеи могли надеяться на то, что Иисус из сочувствия к кому-то начнет противопоставлять себя библейскому закону? Страшное заблуждение!
В эпоху Иисуса в «земле обетованной» действительным было только римское право. Если бы Иисус хотел следовать букве ветхозаветного закона, то он бы тоже потребовал забросать прелюбодейку камнями. И этим бы выступил против римских властей и законов. Более того, его требование побить блудницу камнями было бы расценено как призыв к восстанию против Рима. Вспомните, тот, кто противопоставлял старый, давно уже не действительный иудейский закон Моисея действующему римскому праву, считался мятежником, угрожающим римским властям. И мог ожидать только казни на кресте. Римляне не заставили бы себя долго уговаривать.
Своим добросердечием Иисус спасает не только жизнь блудницы, но и свою собственную жизнь. А также жизнь иудеев, бросивших ему вызов. Если бы они одержали над ним верх в данном споре, их бы наверняка распяли на кресте как мятежников. Всех поголовно.
