Не говорите моей маме

Каждый клуб имеет свою категорию. Клубы высшей категории пестрят громкими именами – скажем, тех, кто часто мелькает на ТВ, в комедийных сериалах. Они, как правило, дают представления пять-семь раз в неделю. Клубы более низкой категории не могут похвастаться знаменитостями и обычно работают три-пять раз в неделю, хотя актеры, задействованные в их шоу, не менее талантливы, чем нашумевшие, – просто не встретили нужных людей. В шоу-бизнесе повстречать нужного человека – большое дело. Клубы как первой, так и второй категории чаще всего расположены в крупных городах.

Бывают и разовые – ангажемент на один вечер, они могут находиться где угодно, чаще в небольших провинциальных городках. Клубы, где есть выпивка, называют «адской работой». В большинстве случаев актеры не знают, что приглашены в клуб такого рода, пока не окажутся там. Однажды я выступал в кегельбане – хуже некуда. Другие актеры и я полагали, что представление будет проходить в отдельном помещении, скажем, в баре, но не тут-то было: администратор просто разогнал посетителей в середине зала, и это стало сценой. Мы давали представление, стоя наполовину на кеглевой дорожке, в то время как вокруг нас, на других дорожках, продолжали играть. Вот так.

Мое первое представление в клубе первой категории состоялось, когда мне было девятнадцать, в южном пригороде Чикаго. Я открывал вечер в клубе «Риддлз». Когда я был на сцене, восходящая звезда актер Джимми Пардо и владелец клуба Кен околачивались закулисами. Я появлялся с Джимми только в заключительной части шоу, когда мы оба выходили на сцену с финальными репликами – между нами происходило что-то вроде соревнования на участие в «Ежевечернем шоу».

Кен взял со стола небольшую афишку с анонсом актеров на последующие несколько месяцев и, указав на нее, сказал Джимми:

– Мне нужен конферансье вот на эту неделю. Есть предложения?

Джимми ткнул в меня и спросил:

– Как насчет Яна?

Вовремя оказаться в нужном месте – великое дело для шоубизнеса. Если бы Джимми не сидел с Кеном в тот момент, когда я был на сцене, и Кен не заговорил на эту тему, ему бы, вероятно, никогда и в голову не пришло подумать о моей кандидатуре. Старик Джимми.

Когда я спустился со сцены, Кен подошел ко мне с афишей.

– Эй, малыш, мне нужен кто-то, кто будет открывать представление на этой неделе. Ты свободен?

Я узнал портрет того, кто должен был стать гвоздем программы. Он выступал в этом шоу неоднократно, а также во множестве других телевизионных шоу. Его звали Дру Кэри.

В то время я учился в Иллинойсе, в полутора часах езды от клуба. У меня не было тачки, а неделя выступлений предстояла в январе, когда в школе шла сессия. (В тот момент у меня еще были каникулы.) Я посмотрел на Кена и не колеблясь заявил:

– Да, меня устраивает.

И тут же меня охватила паника: какого черта я сказал это? Я не могу принять этот ангажемент никоим образом. Никакой общественный транспорт к клубу не подходил, а приятель, привезший меня туда тем вечером, возвращался в школу в Айове.

– Отлично. Четыреста долларов.

«Четыреста долларов?! Четыреста доллларов?!» – мысленно вскрикнул я так, словно Вупи Голдберг в «Призраке»: «Четыре миллиона долларов? Четыре миллиона долларов?» Для студента в 1991 году четыреста долларов была огромная сумма. Черт возьми, я подписывал чеки на тридцать четыре цента… и их возвращали ввиду отсутствия средств на счету. Четыреста долларов – это целый семестр работы. Речь шла о пятнадцатиминутных выступлениях в общей сложности восемь раз, выходило, четыреста долларов мне платили за два часа работы. В то время я зарабатывал четыре доллара на чаевых в кафетерии общежития. За два часа такой работы я получу столько же, сколько за сто часов мытья посуды!

Кен говорил еще что-то после того, как произнес «четыреста долларов», но я уже ничего более не слышал.

На следующий день я начал обзванивать другие клубы, чтобы сообщить им, что договорился об ангажементе с «Риддлз» и что буду предварять выступление Дру Кэри. Это был первый шаг на пути к полноценному представлению. Двери, до того плотно закрытые, неожиданно распахнулись для меня: моя работа в качестве конферансье за два последующих дня была расписана на два месяца вперед. Меня приглашали в клубы Висконсина, Индианы, Иллинойса и Айовы. Все во время сессии, и у меня по-прежнему не было тачки.

Вернувшись в школу, за неделю до выступления в «Риддлз» я начал нервничать. Машины нет, никто не соглашался подвозить меня. На счету 54 доллара и несколько центов – за такую сумму автомобиль не купишь (я проверил). Что делать? Что делать? Ответ пришел, когда я направлялся на занятия по японской культуре (не знаю, что меня дернуло взять этот курс, разве только то, что я, возможно, стану лучше понимать преподавателя математики). На столике в коридоре, ведущем в здание факультета искусств, лежала реклама «Мастеркард».

В отделениях банков в учебных заведениях кредитные карты раздают, словно леденцы на Хеллоуин. До того я избегал их из-за боязни не выплатить кредит, но теперь, казалось, настало самое подходящее время сменить пластинку. Вооружившись чеками «Мастеркард» и кредитом в 2000 долларов, я занялся поисками автомашины. Я купил ее за 1600 долларов за день до начала выступлений. То был «бьюик» 1985 года выпуска. По совету продавца, я сразу же поменял масло.

Первый вечер прошел грандиозно. Я чертовски нервничал перед набитым до отказа залом в 450 человек, но после того как первая же моя шутка была воспринята одобрительно, расслабился и дальше все пошло само собой. Познакомился с Дру, когда на сцене еще находился ведущий актер, и он дал мне свою визитку. Он великолепный парень, я чувствовал себя с ним легко и непринужденно. И поразился тому, как он ужасно нервничал: чем ближе подходило время его выхода на сцену, тем лихорадочнее он ходил взад-вперед, взад-вперед без остановки. Кроме того, он совершенно не мог разговаривать с хорошенькими женщинами. Каждый раз, когда какая-нибудь шустрая официантка приближалась к нему с просьбой дать автограф или же просто поболтать, он в ответ лишь мычал и бормотал что-то. После представления он никуда не ходил, отправлялся сразу в свой гостиничный номер и читал там. Позже я узнал, что он любил посещать стриптиз-клубы. Меня это удивило, учитывая то, что снять женщину после шоу было совсем нетрудно даже для меня. Однако вблизи «Риддлза» стриптиз-клубов не имелось.

По пути в школу после первого выступления мой абсолютно новый, купленный в секонд-хэнде автомобиль заглох. Я запустил его вновь и продолжил путь… с горящим табло на приборной доске. (Стоит ли говорить, что я плохо разбирался в машинах в то время.) Через пару миль он опять заглох и не заводился, несмотря на все мои усилия с уговорами, проклятиями и даже пинанием колес. К счастью, родители моего соседа по комнате жили неподалеку от того места, где это произошло, так что ночь я провел у них. Утром «триашки» [2] отволокли мою машину в мастерскую. (Это лучшая моя инвестиция за всю жизнь, они спасали меня неоднократно. Каждый владелец автомобиля должен присоединиться к ней, лучше всего «ААА-плюс».) Очевидно, механик, менявший мне масло, сорвал резьбу на крышке бачка, и масло потихоньку вытекало, пока я ехал. Табло горело, потому что масло закончилось.

Какой поворот событий! День назад я был владельцем своего первого автомобиля, теперь же владел всего лишь двухтонным пресс-папье. Новый мотор стоил больше, чем я заплатил за сам автомобиль, поэтому я решил сэкономить расходы и избавиться от этого хлама. Теперь дела обстояли куда хуже, чем первоначальная дилемма: мне предстояли два месяца выступлений без автомобиля с всего лишь 400 долларами, оставшимися от кредита, на моем «Мастеркарде». Озадаченный, я стоял посреди мастерской, в то время как должен был быть в восьмидесяти милях от нее, и сдавать тест по японскому языку. Все, кто учился в колледже, знают, что такое тест. За семестр их бывает два-три, и каждый из них – примерно сорок процентов итоговой отметки. Я сделал единственное, что мог… позвонил маме.

Я чувствовал себя идиотом, делая это, но был рад, что поступил так. Хотя ей не нравилась мысль о том, что ее маленький мальчик выступает в клубах, где «полно пьяных, женщин легкого поведения и табачного дыма», она все же нашла решение: я поживу до конца недели у нее, в Оук-парке, западном пригороде Чай-тауна, а она будет возить меня на представления все это время. То была большая жертва с ее стороны, поскольку моя мама никогда не посещала бары или ночные клубы, относясь к ним неприязненно.

Когда мама в первый вечер везла меня в клуб, на ней был ее любимый шарф, связанный вручную ее любимой тетушкой или кем-то вроде того, кто уже давно умер. Он был у нее уже много-много лет, и она носила его всюду. По пути ей стало жарко, она сняла шарф и положила между водительским и пассажирским креслами.

Второй мой вечер прошел примерно так же, как и первый. Матушка сидела в укромном уголке битком набитого клуба. В перерыве я подошел к ней.

– Ну как впечатление?

– Тебе непременно надо так ругаться?

– Мам, да разве я ругаюсь? Что я такого говорю? Черт возьми – только и всего.

– Вот именно.

Но главный сюрприз ожидал ее впереди. Хотя шоу Дру Кэри шло по телевидению, он ругался как шеф-повар на кухне. В довершение всего представление заканчивалось трехминутной пантомимой на мастурбацию. Я решил, что мне лучше держаться подальше во время этого действа. Ей понравился ведущий актер программы, так как он пародировал главным образом Боба Хоупа, который не употреблял никаких грубых слов.

Мы с Дру в это время обсуждали мою ситуацию с автомобилем. Ему нравилась моя готовность к совершению глупых поступков только для того, чтобы попасть на сцену. Я решил получить другую кредитную карту и купить еще одну тачку, что я затем и сделал. Все, что я заработал за два последующих месяца, было выплачено за машины и… испарилось. Но у меня остался опыт выступлений, что бесценно. (Второй автомобиль я тоже купил с помощью «Мастеркард».)

Годы спустя, когда у Дру было уже свое телешоу, я слышал истории о том, как он покупал новые автомашины для своих сотрудников, ездивших на старых развалюхах. Мне довелось работать с Дру еще перед тем, как он снялся в своем первом сериале «Хорошая жизнь», где он играл роль второго плана. Сериал наделал много шума: его запретили после первых же эпизодов, но Дру благодаря этому получил свое шоу. В Голливуде хорошо известно: одна из лучших ролей, которую может получить актер, – второстепенная роль в новом скандальном сериале. Если он провалится, все станут обвинять исполнителя главной роли, а не актера второго плана. Но его заметят и предложат подходящую роль, поскольку уже видели, на что он способен. Хуже всего – сыграть ведущую роль в сериале, который провалился: никто и близко тогда не подойдет на расстояние десяти шагов к такому актеру. (Это действительно так. Дру Кэри запустил успешный сериал после того, как «Хорошая жизнь» провалилась, тогда как Джон Капонера, исполнитель главной роли, выпал из поля зрения навсегда. Весьма прискорбно, потому что Джон – талантливый актер, а большинство комедийных сериалов терпят неудачу из-за ужасных надуманных сценариев, а не по вине ведущих исполнителей.)

Жаль, что мне не пришлось работать с Дру, когда он покупал автомобили для своих сотрудников. Таким вот был Дру – искренний, щедрый, благодарный, считавший, что надо делиться своей фортуной с другими. Всегда очень приятно, когда подобные люди пользуются большим успехом, поскольку они заслуживают его.

В то время как Дру выступал на сцене, я вышел в фойе, где встретил Дженнифер. Она стояла там в одиночестве, разглядывая фотографии актеров, развешенные на стенах.

– Что ты тут делаешь?

– Ой, а ты тот парень, что открывал шоу. Было очень смешно, правда.

– Спасибо. Но почему ты здесь?

– Да мне всего восемнадцать, меня поймали и выставили, и теперь приходится ждать друзей. Скука смертная.

– Не может быть: мне всего девятнадцать, но мне позволено находиться там.

– Но ты – актер.

– Вот именно. Давай, изобрази что-нибудь – и вперед.

Она рассмеялась.

– У меня не получится, я буду нервничать. Я никогда не смогу делать то, что делаешь ты.

– Да? А что ты можешь делать?

– Ну, кое-что.

– Например?

Она заулыбалась. Такая хорошенькая, с короткой стрижкой, большими карими глазами и глубокими ямочками на щеках. Я был напуган до смерти, однако продолжил наступление:

– Ну-ка расскажи мне, что ты умеешь делать?

– Кое-что, – опять усмехнулась она.

Я поцеловал ее и через несколько мгновений мы уже предавались ласкам. Она просунула руку в мою промежность и сказала, что никогда не видела ни одного пениса. Я заверил ее, что ни одна девушка еще не видела моего пениса.

– У тебя есть автомобиль? – спросила она.

– Разумеется. Я пойду только возьму ключи, они у меня в пиджаке.

Там, в зале, моя мама кипела от негодования.

– Он отвратителен. Надо было мне прихватить с собой затычки для ушей. Зачем же так ругаться? Ты не будешь таким, как он, верно? Ёб то, ёб это… Сил моих больше нету.

Я схватил ключи.

– Ты куда?

– Забыл кое-что в машине.

В автомобиле настроение Дженнифер переменилось. Мы только целовались, хотя она продолжала поглаживать мой пенис.

– Ты уверена, что не хочешь увидеть его?

– Уверена, – кивнула она.

Я прикасался к ее груди поверх блузки, которую она не позволила мне снять, несмотря на то, что я пытался сделать это несколько раз. Спустя некоторое время, поскольку Дженнифер не прекращала говорить о пенисах, я решил, что надо быть смелее, расстегнул молнию и выпустил зверя. Она испуганно отпрянула:

– О господи! Убери его!

Согласитесь, вовсе не такой реакции ждешь в подобных ситуациях. Я застегнул молнию.

– Извини.

– Зачем ты это сделал? – спросила она, не отрывая глаз от моего причинного места.

Я пожал плечами.

– Ты вроде бы хотела увидеть один такой, а мне – показать его кому-нибудь. И я хочу, чтобы ты была первая.

– Вынь-ка его еще разок.

Я с радостью бросился исполнять, но она тут же передумала.

– Нет-нет, убери.

И так повторялось несколько раз. Я начал сходить с ума, сидя в машине моей матери. По ее просьбе я вновь вынул его. Она долго разглядывала, потом спросила:

– А как он на ощупь?

– Попробуй.

Она покачала головой. Я осторожно взял ее руку и провел по пенису.

– Ух ты, он совсем не такой, как я представляла, такой приятный. – Она помяла и так и этак. – Так хорошо? А вот так? А если я сделаю вот так?

– Все здорово.

Удивительное чувство – выступать в роли наставника и наглядного пособия одновременно. В этом было что-то, что доставляло особое наслаждение. Неожиданно она меня ошарашила:

– У тебя есть презерватив?

Я уставился на нее.

– Ты в самом деле…?

– Да… в самом деле.

У меня не имелось презерватива, потому что он мне никогда еще не требовался. Больше того, мне вовсе не хотелось обыскивать автомобиль в поисках оного. Мои родители развелись, когда мне было шесть лет, и я не желал знать, есть ли у моей мамы презервативы в машине.

– Черт возьми, у меня нет.

– Ну ладно. Тогда говори, что и как надо делать.

Когда я почувствовал, что вот-вот кончу, я согласно закивал, лихорадочно бормоча:

– Так-так, продолжай в том же духе.

Неожиданно, когда я совсем уж был близок к оргазму (впервые в результате ручной стимуляции), я услышал взрыв аплодисментов, доносящихся из клуба. Я взглянул на часы. О боже! Дру уже заканчивал. Я совершенно потерял счет времени!

Работа конферансье подразумевает закрытие шоу после выступления главного исполнителя, он напоминает публике, чтобы та не забыла отблагодарить персонал, показывает, где находятся выходы, информирует о том, кто выступает на следующей неделе и все такое. И вот, на второй же вечер моего первого серьезного ангажемента все могло пойти коту под хвост! В первый вечер я заметил, что в конце выступления Дру хлопали дважды. Я услышал только первый взрыв аплодисментов, второй должен был последовать через тридцать секунд. Мне нужно дергать туда как можно быстрей! Но любой мужчина знает, как, особенно в девятнадцать, невозможно остановиться на полпути. Неужели я проделал все это только для того, чтобы, подойдя так близко, вдруг прерваться? Какая жестокость!

– О господи, Дженнифер, поторопись, мне надо возвращаться.

Она кончила. Поскольку это было у меня впервые, я был особенно возбужден. Я представлял этот момент лет с двенадцати и провел семь лет в ожидании, словно заключенный. Сперма разлетелась повсюду: на руль, на приборный щиток, на радио… Это произвело впечатление на Дженнифер.

– Ух ты! Всегда так происходит?

– Ничего подобного. Это все благодаря тебе. Ты сделала все великолепно.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась она.

В спешке я схватил единственную вещь, которая подходила для дела… мамин шарф. Я все вытер, застегнул молнию и со всех ног вместе с Дженнифер бросился обратно в клуб, выбросив по дороге шарф в мусорную корзину.

И хотя мы с Дру ушли практически одновременно, продолжительные аплодисменты спасли меня. Я успел как раз, чтобы увести его со сцены. Никто ничего не заметил.

Странно, но я больше не видел Дженнифер. Она ушла, не попрощавшись. Я думал, мы обменяемся телефончиками, но этого не произошло. Впрочем, я не переживал. В этом было что-то привлекательное даже, некая тайна, делавшая инцидент еще более волнующим. Пока все находились в клубе, между нами в автомобиле произошло нечто особенное, о чем никто не знал, кроме нас. Мы дали друг другу что-то в первый раз, и оно всегда останется между нами. Не знаю почему, но мне нравилось то, что я чувствовал.

Годы спустя, когда я сам уже являлся главным исполнителем в «Риддлз», какая-то женщина подошла ко мне после шоу и сказала, что видела меня раньше, когда я предварял выступление Дру Кэри.

– Моя подружка занималась с тобой кое-чем в машине.

Ужас!

Когда мы с мамой сели в автомобиль, чтобы отправиться домой, никакой необходимости в шарфе не возникло, потому как было еще довольно тепло от нашего пребывания в нем вместе с Дженнифер – мы включили обогреватель, находясь там. Только приехав домой, мама хватилась шарфа. Каждый вечер после она заставляла меня опрашивать официанток, не видели ли они шарф ручной вязки. Каждый вечер она докучала администратору клуба просьбами посмотреть, нет ли его среди утерянных вещей. До сего дня она не знает, что произошло. И поскольку я не думаю, что она прочтет эту книгу, пожалуйста, не говорите ей. Спасибо.

У Дженнифер я научился пяти вещам.

• Под рукой всегда должны быть презервативы.

• Надо действовать, а не говорить.

• Внимательно наблюдать за процессом.

• Нужно, не боясь риска, флиртовать.

• Предвкушать и наращивать сексуальное удовлетворение должны оба.

Меня всегда немного расстраивало, что у нас с Дженнифер не получилось стать первыми партнерами друг для друга из-за моей неподготовленности. Она доставила мне такое наслаждение, что мне хотелось отблагодарить ее в полной мере, по возможности. (Что маловероятно в девятнадцать-то лет.)

С тех пор я всегда носил с собой презервативы. Моя предусмотрительность имела множество неожиданных последствий. Вот, к примеру, произошел такой случай, когда мне пригодились знания, полученные от Дженнифер.

Однажды я развлекался с моими приятелями в популярном баре под названием «Джон Барликорн». К нам подошли четыре женщины, все привлекательные, а та, что была у них заводилой, судя по всему, еще и весьма сексапильная. Молодая, с чудной маленькой крепкой фигуркой. На листке бумаги у них был напечатан какой-то список.

– Вы что, сбились с пути по дороге в гастроном?

Девушки рассмеялись моей шутке. Оказалось, что они принимали участие в какой-то холостяцкой вечеринке и охотились за «дичью» – им надо было добыть у какого-нибудь парня презерватив. Удивительно, но это оказалось не так просто. Я был поражен, узнав, что ни у кого из моих друзей не имелось с собой презерватива. Я достал один и помахал им. Заводила, улыбнувшись, потянулась к нему. Я отдернул.

– Не так быстро, – произнес я и внимательно проследил за ее реакцией.

– Что? – Она вновь улыбнулась: мне дали зеленый свет продолжать!

– А что мне за это будет?

– Что? Доллар или что-то вроде того устроит?

– Мне не нужен доллар, – покачал я головой.

– Тогда что?

– Ну, в идеале я хотел бы воспользоваться его братцем. – Я вынул еще один презерватив, и все девушки стыдливо прыснули со смеху. Мои друзья смущенно отвернулись. – Но меня устроит и поцелуй.

– И кто же должен поцеловать тебя? – спросила заводила.

– Ты, конечно же.

Она прикрыла глаза, очевидно, готовясь к поцелую. Ее действия были красноречивее слов. Я наклонился и поцеловал ее. Поцелуй длился с минуту, затем я отдал ей презерватив. Она дала мне свой телефончик, и мы пару раз встречались.

Мои друзья были удивлены тем, что такой прием сработал, что весьма озадачило меня: я полагал, что это общеизвестно. С тех пор, после многих откровенных бесед, я понял, что не все парни знают об этом, большинство понятия не имеют, как себя вести и как читать сигналы, а большинство девушек приходит в отчаяние из-за их неспособности интерпретировать подаваемые ими знаки. Это и стало одной из причин того, что я решил написать данную книгу. Одна девушка, с которой я недавно познакомился, как-то ходила на свидания с одним парнем, но он так и не предпринял никаких попыток сблизиться.

– Черт возьми, сколько же можно надевать топы с глубокими вырезами и короткие юбки, приглашать к себе домой – и ничегошеньки, ну?

А один из моих приятелей не знал, что если девушка крутит свои волосы во время беседы, – это верный признак ее интереса. Он даже думал, это означает, что ей скучно! Я растолковал своим друзьям, что надо внимательно следить за реакцией, быть готовыми, флиртовать и рисковать. Любой сексуальный контакт предполагает риск. Вспомните Дженнифер. Я рискнул предпринять попытку, мы завеялись в машину моей мамы, она заявила, что не желает видеть мой пенис, но на самом деле хотела, и если бы у меня имелся с собой презерватив, Дру Кэри ВСЕ ЕЩЕ находился бы на сцене «Риддлза»…

Правила секс-охоты по-быстрому

«Десять процентов мужчин встречаются с девяносто процентами женщин», – поведал мне один мой приятель несколько лет назад. Подумав, я решил, что он прав. Это означает, что девяносто процентов женщин встречаются с десятью процентами мужчин – звучит не слишком утешительно для последних.

Существует множество бестолковых парней, что, возможно, и является одной из причин того, почему многих женщин привлекают мужчины, которые уже с кем-то встречаются, так как это может служить показателем того, что данный субъект знает толк в подобных делах. Надо просто уметь читать сигналы, преодолевать страх и идти на риск.

А почему многие мужчины не хотят рисковать? Из-за страха получить отказ. Открою маленькую тайну: всем отказывают. Ну и что? Мы все так же дышим и так же живем, как и жили. Большое дело. Единственный способ избавиться от страха риска – стать толстокожим. Единственный способ стать толстокожим – получать множество отказов. А единственный способ получить отказ – рискнуть.

Как и женщины, я думал, что мужчины с возрастом преодолевают страх риска. Ничего подобного, возраст здесь не имеет никакого значения. Это связано лишь с двумя факторами: количеством предыдущих отказов и алкоголем. К сожалению, бессвязно мычащие пьяные идиоты, как правило, не привлекают женщин.

Парни, давайте, идите и получайте отказ! Это здорово поможет вам.

Примечания:

2

ААА, или Automobile Aid Association, – Ассоциация по оказанию помощи автомобилистам, страховая компания. – Прим. пер .