Цель и результат деятельности не всегда совпадают. Это изречение характеризует историю А. Ф. Месмера. Он добивался излечения, имея в виду один процесс, а объективно осуществлялось нечто другое, что не осознавалось им и не входило в его теорию. Практика Месмера объективировала аффективный фактор в межличностных отношениях, который оказывает влияние на людей. Позже этот аффективный фактор назовут внушением. Непревзойденный Месмер в своих опытах сотни раз наблюдал картину сомнамбулических феноменов, но не придавал им значения, так как ждал другого: привычного «благотворного криза», означавшего, по его мнению, избавление от болезни. Приходится констатировать, что он не заглянул в открытые двери. Говорят же, «если мы не знаем, что ищем, то, найдя, не поймем, что нашли». Выдающийся физиолог А. А. Ухтомский эту мысль выразил так: «Бесценные вещи и бесценные области реального бытия проходят мимо наших ушей и наших глаз, если не подготовлены уши, чтобы слышать, и не подготовлены глаза, чтобы видеть, то есть если наши деятельность и поведение направлены сейчас в другие стороны» (Ухтомский, 1973, с. 254).

Известно, что открытие, как цыпленок, рождающийся из яйца, созревает в несколько этапов, и даже гению редко удается пройти эти этапы в одиночку. Чаще один ученый обнаруживает какой-нибудь факт, не укладывающийся в существующие представления, другой предлагает объяснение, третий доказывает справедливость гипотезы. Эти этапы одинаково важны и необходимы, но на виду обычно последний этап. Так произошло и при открытии искусственно вызванного сомнамбулизма. Пальма первенства досталась не тому, кто подготовил открытие, а тому, кто его сформулировал. Им стал талантливый ученик Месмера, усердно посещавший его парижские курсы, маркиз Арман Жак Марк Шастене де Пюисегюр (Armand Marie Jacques de Chastenet de Puysegur), принадлежавший к одной из стариннейших семей французской знати и занимавший высокий пост в полковой артиллерии.

Пока Месмер в 1784 году сражался с академией и медицинскими обществами за свои ветряные мельницы, Пюисегюр по-военному четко формулирует и описывает в «Записках о сеансах лечения жизненным магнетизмом…» суть своего открытия. Он вносит ясность в то, что метафизически настроенный Месмер тщетно искал в космосе и в мистическом мировом флюиде. Опыты этого военного открыли доступ в душевный мир человека через искусственно вызванное загадочное состояние, которое он, наверное за неимением лучшей аналогии, назвал провоцированным сомнамбулизмом. Иначе говоря, Пюисегюр возвестил миру, что сомнамбулизм можно вызвать по воле экспериментатора.

В настоящее время различают несколько форм, или видов, сомнамбулизма, которые можно разделить на две главные группы: сомнамбулизм, наступающий самопроизвольно, без внешних воздействий, и сомнамбулизм, вызываемый искусственным путем. Сомнамбулизм, наступающий у человека самопроизвольно, то есть спонтанный сомнамбулизм («снохождение», somnambulismus; от лат. somnus — сон и ambulo — бродить, гулять; син.: автоматическое блуждание, лунатизм, снохождение и сноговорение), — сумеречное помрачение сознания в форме блуждания во сне с выполнением привычных движений и действий, сопровождается амнезией. Характеризуется этот тип сомнамбулизма снижением или отсутствием кожной чувствительности, усилением возбудимости некоторых органов чувств и восприимчивостью субъекта к внушению. Он известен с незапамятных времен и является проявлением болезненной нервной конституции. Наблюдается при эпилепсии, истерическом неврозе.

Искусственный сомнамбулизм можно вызвать как у больных, так и у здоровых. Объектом нашего исследования главным образом будет последняя форма сомнамбулизма, поскольку она приводит к исключительным проявлениям личности. Но чтобы лучше в ней разобраться, прежде обратимся к патологической форме сомнамбулизма.

Немецкий врач Иоанн Христиан Ергард Кноль (Knoll) первым в литературе дал описание спонтанного, или патологического, сомнамбулизма (цит. по: Fischer, 1839). Произошло это историческое событие в 1747 году. Об истерическом сомнамбулизме сообщил в 1821 году психиатр парижского госпиталя Сальпетриер Жорже (Georget, 1795–1828), ученик великого французского психиатра Жана Эскироля (цит. по: Gilles de la Tourette, 1896).

Философы и медики древности много писали о лунатиках, говорит член Берлинской академии наук Георг Фридрих Мейер в книге «Опыт о лунатиках» (1764). В этой же книге он сообщает, что доктор Кноль был очевидцем и описал нижеследующий случай. В 1697–1698 гг. в г. Ферраре восемнадцатилетний юноша во время полной луны вставал в полночь, глядел открытыми глазами, взбирался на вершину кровли и бегал (Мейер, 1764, с. 12). Мейер приводит еще несколько историй, которые, как он говорит, почерпнул в книге «Сафаг a Reies Elyfius jucundamm quxftionum campus».

Профессор университета в Галле Фридрих Гоффманн (1666–1742) в 1695 году провел диспут, в рамках которого рассказал об одном молодом человеке, видевшем во сне, будто он куда-то должен скакать на лошади. Он встал с постели, надел одежду для верховой езды и шпоры, взобрался на окно и, думая, что он на лошади, колол шпорами стену и употреблял слова, которыми обычно принуждал лошадь к скачке.

Из описаний д-ра Якова Горшта известно следующее приключение. В замке Бренштейн спали трое братьев. Один из них встал, вылез из окна и забрался на чердак, где обнаружил птичье гнездо. Разорив его, он завернул в ночную рубашку птенцов и унес с собой в спальню. Ложась в кровать, он положил рядом с собой ночную добычу. Рассказывая утром братьям об этом событии, он думал, что это был сон. Братья рассмеялись. Потом, найдя свою ночную рубашку с птенцами, он отправился с братьями на чердак, где они увидели разоренное гнездовье.

Естественный, или спонтанный, сомнамбулизм известен в медицине под термином «ноктамбулизм» (от nox — ночь и ambulare — ходить). В просторечии его называют «лунатизм». Это название своим происхождением обязано гипотезе, будто некоторые люди каким-то присущим им образом, почувствовав во сне лунный свет, с закрытыми или открытыми глазами встают с постели и бродят по комнате, выполняя сложные или простые действия. Нередко бывает, что через ближайший выход (чаще всего им служит окно) они выбираются на карниз, затем, если повезет, на крышу. Необходимо сразу сказать, что эти головокружительные восхождения чаще всего приводят к летальному исходу.

В давние времена считалось, что у людей в сомнамбулическом состоянии органы чувств теряют восприимчивость. Поэтому вызывало недоумение, как же они (впредь для краткости будем их называть сомнамбулами) в кромешной темноте, да еще с закрытыми глазами преодолевают препятствия, которые и с открытыми-то глазами редко кто из бодрствующих нормальных людей может преодолеть! «Кто же их ведет, кто подсказывает путь?» — неустанно задавали себе вопрос исследователи.

Поскольку ответ не был найден, то ничего другого не оставалось, как предположить, что по неизвестным каналам они с исключительной чуткостью воспринимают сигналы, недоступные обычным органам чувств. Но когда никаких таких каналов обнаружено не было, пришли к мнению, что у них чрезвычайно обостряется мышечное чувство. С этой точкой зрения легко согласились, так как известно, что при восхождении по труднодоступным местам движениями руководит прежде всего мышечное чувство. Однако более поздние исследования показали, что сомнамбула не является только автоматом, действующим как машина. У нее кроме чувствительности сохраняется и сознание, хотя оно более или менее суженное, причем в одних случаях больше, в других меньше. И соответственно, одни способны на более интеллектуальную работу, другие — на менее. Наблюдателей немало удивляло и другое обстоятельство: после пробуждения у сомнамбул не сохранялось ни малейших воспоминаний о ночных похождениях. Душевнобольными таких людей назвать было нельзя, потому что в состоянии бодрствования они ничем не отличались от других. Признать же их нормальными тоже никто как-то не решался из-за их второй ночной жизни. Подобная загадка поведения человеческой психики поставила в тупик исследователей. Они пришли к заключению, что мира нет и во сне.

Причина снохождения неизвестна, но так как эта форма нарушения сна встречается в определенных семьях, то наследственная предрасположенность весьма вероятна. Что касается ссылок на лунный свет, то вряд ли он имеет какое-либо значение, так как замечено, что и без него случаются приступы. Скорее всего, его связали с этим явлением по двум причинам: первая — в отсутствие луны похождения сомнамбул были просто не видны наблюдателям; вторая — распространено мнение, что Луна — символ безумия и сноходящими могут быть только помешанные.

Как уже отмечалось, при естественном, спонтанном сомнамбулизме мы имеем дело с патологическим состоянием, наступающим во время естественного сна и сопровождающимся целым рядом действий, которые при обыкновенных условиях выполняются только наяву. В самом деле, здоровому, так же как и больному, может сниться, что он куда-то идет, что-то делает, однако он продолжает спокойно лежать в кровати. Лунатик же встает и делает все, что ему снится. Вот один из множества таких примеров естественного сомнамбулизма.

Однажды зимней ночью один монах вообразил, будто прогуливается по берегу реки, в которой тонет ребенок. Несмотря на страшный холод, он немедля бросился к нему на помощь. Это выглядело так: он лег на кровать в позе пловца, воспроизводя все движения плывущего. Спустя несколько минут, утомленный долгим плаванием, он заметил в углу кровати одеяло, сбившееся в комок. Приняв его за ребенка, схватил одной рукой и, действуя другой, поплыл к берегу воображаемой реки. Благополучно добравшись, он кладет на берег свою ношу и выходит из воды, весь дрожа и стуча зубами. Заявив присутствующим, что страшно озяб и что вся кровь в нем застыла, что умрет от холода, он попросил водки. Водки не оказалось, и ему подали воду, он поднес ее к губам, но тотчас же заметил обман и еще настойчивее стал требовать водки, указывая на угрожающую ему опасность. Ему принесли стакан ликера, он выпил его с наслаждением и сказал, что чувствует себя значительно лучше, и, не выходя из состояния сомнамбулизма, улегся спать, проспав до утра самым спокойным сном (Фигье, 1895, с. 109).

Следующий случай, помещенный французским исследователем сна Альфредом Мори в журнале «Annates medico-psychologiques», заслуживает еще большего внимания. Один молодой, 22-летний изготовитель канатов в течение трех лет был подвержен приступам сомнамбулизма, непредсказуемо появляющимся в разное время дня. Сидел ли он, ходил или стоял, он внезапно и глубоко впадал в это состояние, теряя чувствительность, что, однако, не мешало ему продолжать свое занятие. В момент приступа дыхание его было едва слышно.

Он хмурил брови, веки его плотно смыкались и все чувства притуплялись. В этом состоянии его можно было щипать и колоть, он ничего не чувствовал, ничего не слышал, даже в том случае, если окликали его по имени или стреляли над его ухом из пистолета.

Если он впадал в сомнамбулическое состояние, когда сучил свой канат, то продолжал работать, как и во время бодрствования; если он шел, то продолжал свой путь, ускоряя подчас шаги, но никогда не уклоняясь в сторону от намеченного пути. В таком состоянии он иногда совершал прогулку из Наумбурга в Веймар. Однажды, проходя по улице, на которой были свалены бревна, он перепрыгнул через них. Это означало, что он замечал окружающее. Равным образом он сторонился как экипажей, так и прохожих. В другой раз, когда он скакал на лошади в Веймар, приступ его застиг на расстоянии около 8 верст от города, тем не менее он продолжал скакать по лесу и даже напоил коня. Прибыв в Веймар, он отправился на рынок и, проходя мимо людей и выставленных товаров, так же, как и в бодрствующем состоянии, интересовался происходящим. Затем он слез с лошади, привязал ее к кольцу, прибитому около лавки, поднялся к своему товарищу и сообщил, что отправляется в канцелярию. После этого он вдруг проснулся, удивился своему местонахождению и, растерянно извиняясь, откланялся.

У наблюдающих за сомнамбулами создается впечатление, что сноходящих как будто не заботит, что они могут упасть, провалиться, опрокинуть что-либо. В их поведении прежде всего бросается в глаза отсутствие внутреннего напряжения, страха, скованности. Некоторые великолепно ориентируются в окружающей обстановке, правильно анализируют поступающую информацию и принимают на ее основе логичные решения. Сомнамбула имеет способность не обращать внимания на все то, что не входит в ее программу. Если кто-нибудь встанет у нее на дороге, она обойдет его, не обратив внимания. Нужно заметить, что в некоторых случаях, когда мы в глубокой задумчивости, то гуляем, ведем себя совершенно так же.

Существует распространенное заблуждение, что у лунатика повышенное ощущение опасности. Наоборот, несчастные случаи очень часты и риск получить травму в этом состоянии весьма велик. Бывает, что сомнамбулы вываливаются из окон, ошибочно принимая их за двери. Зная об этом, люди, за которыми такое водится, сами принимают меры предосторожности перед сном: ставят возле кровати таз с холодной водой или привязываются веревками к кровати: один конец — вокруг талии, другой — к спинке. Такие меры не всегда срабатывают, сомнамбула обходит таз с водой и даже может развязать веревку не просыпаясь.

Приведем пример. Водитель С, мужчина сорока лет, пришел с работы уставший и попросил жену принести ему кофе на лоджию, где он намеревался покурить. Когда жена, замешкавшись на кухне, принесла кофе, он уже крепко спал, положив голову на руки. Она не стала его будить и тихо, прикрыв за собой дверь, удалилась. Спустя некоторое время в дверь позвонили, и испуганный голос сообщил: «Ваш муж разбился, лежит на тротуаре под окном». Очевидцы рассказали жене, что он высунулся из окна, как будто пытался что-то достать. В руках у него был молоток, и он тянулся к чему-то. Подобные случаи не редки и зачастую принимаются за самоубийство. Как показала жена, ее муж был лунатиком. Во время ночного сна она часто сопровождала его в туалет, так как он мог справить нужду в любом месте, принимая его за туалет.

Если у взрослых сомнамбулизм проявляется достаточно редко, то у детей это не такое исключительное явление. Недавно в прессе прошло сообщение из Канады. Проезжая ранним утром на машине, женщина заметила ребенка. В ночной пижаме и комнатных тапочках на босу ногу мальчик уверенно двигался по безлюдному шоссе. Картина была тем более удивительна, что глаза мальчика были закрыты. Женщина решила поговорить с малышом. Она остановила машину и подошла к нему. Ребенок ни на что не реагировал. Осторожно посадив его в машину, она отвезла его в ближайший полицейский участок. Когда врач помог мальчику проснуться, выяснилось, что тот не понимает, как и зачем оказался вдали от дома. Особенно поражало, что в довольно морозное утро малыш не только не замерз, но даже не заметил разницы температур между своей постелью и наружным воздухом. Запомним эту особенность, впереди их будет немало, ведь речь идет о необыкновенном состоянии.

Долгое время предполагали, что сомнамбула видит сон и выполняет то, что ему снится, однако недавно проведенные исследования этого не подтвердили. Лабораторные записи показали, что снохождение возникает на фоне глубокого медленного сна, когда сновидения редки. Если эпизод снохождения короткий, то глубокий медленный сон сохраняется; если же длинный, то появляются ЭЭГ-признаки бодрствования или дремоты. Выраженность и длительность таких эпизодов значительно варьируется. В самом легком случае человек только садится на кровати, бормочет несколько слов, обычно нечленораздельных, и немедленно засыпает снова. Если эпизод более длинный, то сомнамбула встает, ходит по комнате и может даже одеться, все проделывается с каменным лицом, глаза обычно открыты. Георг-Фридрих Мейер задавался рядом трудных вопросов. Как лунатику удается делать то, что свойственно не спящим, например ходить, одеваться, проповедовать, сочинять; почему ему удаются такие действия, которые не спящему редко или никогда не удаются, например лазить по стенам, ходить по кровле; почему, проснувшись, они ничего не помнят? И действительно, каким образом лунатик выполняет те действия, которые он в бодрствовании выполнить не может?

«Сходные действия имеют сходные причины, — догадался мудрый Мейер. — Поскольку действия лунатика с действиями бдящего сходственны и равны, то именно этим объясняются возможности первого. Таким образом, если он свои дела выполняет как бдящий, следовательно, он не спит. Значит, лунатик имеет внешние чувства, т. е. он реагирует на внешние воздействия. Но эти внешние чувства не так ясны, как у бдящего, поэтому он их вспомнить затрудняется. В переходных состояниях мы имеем некоторые ясные чувства, как бывает при воображении». Мейер добавляет, что между сном и бодрствованием существует много переходных состояний. И во сне, и в бодрствовании можно найти такие фазы, которые сходны со своими противоположностями (Мейер, 1764, с. 38).

Поведение находящихся в сомнамбулизме описал русский биолог и основоположник сравнительной патологии И. И. Мечников. В своей книге «Этюды оптимизма» он сообщает, что сомнамбулы «большей частью повторяют обычные действия их ремесла и ежедневной жизни, к которым у них развилась бессознательная привычка. Мастеровые выполняют ручную работу. Швеи шьют. Прислуга чистит обувь и одежду, накрывает на стол. Люди более высокой культуры предаются той умственной работе, которая им более всего привычна. Наблюдали, что духовные лица в сомнамбулическом состоянии сочиняли проповеди…» (Мечников, 1906).

Одно из первых научных предположений высказал упомянутый выше Фридрих Гоффманн. По его мнению, лунатик пребывает в полусне. Французский врач и философ Жюльен де Ламетри в своей «Естественной истории души» сделал заключение: «В сомнамбулизме спят полным сном только некоторые части мозга. Сновидения и грезы также возникают при неполном сне» (Lamettrie, 1745). Принципиально новых догадок в дальнейшем не прибавилось. Соображения Мейера, Гоффманна и Ламетри тиражировали многократно, полагая, что они как нельзя лучше объясняют механизм «похождения» сомнамбул.

«В сомнамбулизме, — говорит Шарко, — человек кажется спящим, но ведет себя так же, как мы все, когда бодрствуем. Он действует разумно, хотя сознание его спит, и когда он возвращается к нормальной жизни, то не помнит того, что случилось с ним во время сна. Дети в состоянии сомнамбулизма встают ночью, прогуливаются по комнате, делают то, чем они занимались днем, и даже готовят свои уроки» (Шарко, 1889, с. 140).

О том, что спонтанный сомнамбулизм — редкостное явление, говорит признание мэтра неврологии Шарко: «За 28–30 лет своей работы в госпитале Ла Сальпетриер я не видел ни одного случая естественного сомнамбулизма» (Шарко, 1889, с 141). Если Шарко не удалось увидеть собственными глазами поведение естественных сомнамбул, то его служащим повезло больше. Он говорит, как однажды они сообщили ему, что появилась такая больная и они решили за ней понаблюдать. Наконец их терпение было вознаграждено. Они увидели, как больная встала с постели, выпрыгнула с необыкновенной ловкостью из окна во двор. Заметила тачку и покатила ее. Захотела выйти через калитку, но так как она оказалась запертой, то больная, как заправский альпинист, взобралась на стену и принялась по ней бегать взад и вперед. На другую ночь калитку специально открыли. Больная вышла через нее в сад, начала собирать сухие ветви, из которых она делала букет, намереваясь в своем воображении унести его с собой. Затем она с открытыми глазами вернулась и легла спать. Как мы уже говорили, лунатиков считают психически больными людьми. Но что у них повреждено в мозге — ответ на этот вопрос не найден. Старший доктор больницы для умалишенных в Нижней Австрии Людвиг Шлагер посвятил десять лет тому, чтобы облегчить судьбу лунатиков, обеспечить им защиту в условиях психиатрических лечебниц и в тюремных камерах, предоставить им нормальное питание и уход. Его коллега будущий профессор психиатрии Венского университета Теодор Мейнерт считал, что ни один лунатик не был излечен, что только благодаря анатомии головного мозга можно найти пути к поправке. Он говорил, что, когда ему удастся узнать все о том, как работает мозг, что вызывает расстройство его функций, он сможет избавить лунатиков от их заболевания, устранив вызывающие лунатизм причины. Это заявление сделано в середине XIX века, с тех пор минуло много лет, а «воз и ныне там».

Очевидно, что сновидение — это жизнь сознания во время сна…

(Фрейд)

Спонтанный сомнамбулизм может иметь место во время дневного сна. Гипнолог из Амстердама А. У. ван Рентергем передает любопытную историю, настаивая на ее полной достоверности. Семидесятивосьмилетний врач Гентерч после обеда спал в кресле. В это время за ним пришла его акушерка и пригласила к роженице. Он тотчас поднялся, взял инструменты, пальто и спешно отправился к пациентке. Пошел он пешком, так как она жила в пяти минутах ходьбы от его дома. Роженицу он застал в критическом состоянии, и у него не оставалось ничего другого, как произвести операцию (кесарево сечение). Ребенок явился на свет полуживым, и врачу пришлось заниматься реанимацией. После получасовых напряженных усилий ему удалось вернуть ребенка к жизни. Закончив, он под проливным дождем отправился домой и сразу же лег спать. Проснувшись через короткое время, он позвал жену и спросил: «Меня еще не звали к г-же Н. М., мне как будто это снилось…» Узнав от жены, что недавно от нее пришел, он очень удивился, что решительно не может ни о чем вспомнить. Когда акушерка ему обо всем рассказала, он поразился, что так успешно провел тяжелую операцию. Так было установлено, что всю работу он проделал в сомнамбулическом состоянии (Van Renterghem, 1907).

Приведем еще один случай. Аптекарский помощник Кастелли, находившийся под наблюдением д-ра Soave, страдал частыми припадками сомнамбулизма. В тот момент, когда они случались, он так же, как наяву, исправно исполнял свои обязанности: выписывал рецепты, приготовлял лекарства, получал деньги и выдавал сдачу. Он всегда замечал, если ему недодавали денег, а также отдавал обратно неправильно выписанные рецепты. Но что больше всего удивляло, так это его безошибочный выбор лекарств и ловкость, с которой он развешивал крохотные порции препаратов.

Исходя из приведенных случаев, можно сказать, что в сомнамбулизме мы имеем дело не с беспорядочными, несвязными представлениями поверхностного сна, а с ограниченным, логически связанным комплексом представлений, всплывающим в сознании. Внутри этой ограниченной сферы бодрствования психическая деятельность проявляется более интенсивно и с повышенной энергией. Эту форму сомнамбулизма правильнее было бы назвать измененным бодрствованием, или, как ее назвал Оскар Фогт, «частичным систематизированным бодрствованием».

Возьмем за правило давать короткую биографическую справку об ученых, внесших наиболее существенный вклад в науку о гипнозе. Тонкий аналитик Оскар Фогт (Vogt), наполовину датчанин, наполовину немец, не только превосходил других специалистов в технике гипнотизирования, он был и самым упорным в достижении цели. Так, в 1894 году он с 300-го раза вызвал гипноз у одного своего пациента[85]. «На основании моего опыта, — заявил Фогт, — я утверждаю, что искусственный сомнамбулизм может быть вызван у каждого здорового человека, а препятствующие этому в данную минуту моменты при терпении всегда поддаются устранению». Оскар родился 6 апреля 1870 года в г. Гузум, земля Шлезвиг-Гольштейн. Биологию и медицину сначала изучал в Кильском (1888–1890), а затем в Иенском (1890–1893) университетах. В Цюрихе занимался изучением анатомии мозга под руководством О. Фореля (1894), у которого «заразился» интересом к гипнозу. Далее совершенствовался по невропатологии в Париже (1897) под руководством известного психотерапевта Жюля Дежерина, завкафедрой медицинского ф-та Парижского университета.

Первые работы Фогта относятся к области психиатрии, и в частности к вопросам гипноза и гипносуггестивного лечения. В 189,2—1902 годах он издавал специальный журнал по вопросам гипноза «Zeitschrift fur Hypnotismus». В 1896 году Фогт предложил метод для углубления гипнотического транса, называемый фракционным гипнозом. Попутно заметим, что работы фогта оказали существенное влияние на разработку его другом и коллегой И. Г. Шульцем метода аутогенной тренировки. Совместно с немецким морфологом М. Билыповским (1869–1940) в 1898 году Фогт организовал Нейробиологический институт в Берлине, а с 1919 по 1930 год являлся его директором. Нейробиологический институт был реорганизован в 1931 году в Институт по изучению мозга. Фогт оставался директором этого института до 1937 года. После того как Фогт разошелся с нацистами во взглядах, ему пришлось оставить институт. Так сталось, что Фогту пришлось защищать в суде членов семьи крупного магната Крутша, а его жену лечить с помощью гипноза. За помощь семья «пушечного короля», — так называли Круппа, в 1937 году пожертвовала Фогту 1 млн. долларов на организацию в Шварцвальде частного института по исследованию мозга и общей биологии, которым он руководил с женой Сесиль. Позднее Рокфеллер выделил институту еще 1 млн. долларов. В 1942 году Фогту присваивают звание почетного доктора Фрайбургского университета; в 1950 году за научные труды награждают Национальной премией ГДР. Фогт был членом Академии наук СССР и неоднократно посещал Советский Союз, участвовал в исследовании мозга Ленина, а также принимал участие в организации Института мозга в Москве.

Оскар Фогт

Оскар Фогт ожесточенно оппонировал Фрейду. Между 1899 и 1903 годами он опубликовал серию работ, утверждающих превосходство своего «причинного анализа» над психоаналитическим методом. Интеллектуальное самонаблюдение, по его мнению, является вполне достаточным без пробуждения каких-либо аффективных факторов: «Фрейд является просто ограниченным фанатиком, если использует подобные средства». В сентябре 1911 года Фогт был избран президентом Международного конгресса медицинской психологии в Мюнхене. С 1955 года Фогт редактировал журнал «Hypnotismus» («Гипнотизм»), Спустя четыре года 31 июля он умер в возрасте 89 лет в Фрейбурге, Бресгау.

Выдающийся русский психиатр В. X. Кандинский, человек трагической судьбы, в своей известной книге («О псевдогаллюцинациях», 1890) сообщает случай из практики французского психиатра Леграна дю Солля[86] В одном католическом монастыре одержимому сомнамбулизмом монаху приснилось, что настоятель монастыря убил его мать и ее кровавая тень явилась к нему, требуя возмездия. Сновидение привело его в такой гнев, что, вооружившись большим ножом, он устремился к келье обидчика. Войдя в келью, он с ходу поразил ножом постель, не заметив, хотя глаза его были открыты, что приор сидит за столом под лампой и изучает документы. Сделав дело, монах вернулся к себе и лег спать. Проснувшись, он вспомнил свой сон, но был в полной уверенности, что события происходили именно во сне (Кандинский, 1876, с. 147). Из этой зловещей истории напрашивается риторический вопрос: бодрствуем ли мы или нам только кажется, что мы бодрствуем, а на самом деле нам это снится во сне?

Приведенный Кандинским случай показывает, что, хотя глаза сомнамбул открыты, их чувства полностью подчинены сновидению. Они могут видеть то, чего нет, и, наоборот, не видеть того, что существует. Шекспир в «Леди Макбет» великолепно отобразил эту избирательность психики. В начале пятого акта придворная дама рассказывает врачу, что леди Макбет по ночам встает с постели, накидывает ночное платье, отпирает письменный стол, достает бумагу, что-то пишет на ней, перечитывает написанное, запечатывает и снова ложится в постель. При этих словах входит леди Макбет со свечой. Доктор, который видел, как леди Макбет встала и начала производить сомнамбулические действия, сказал придворной даме: «Посмотрите, у нее открыты глаза!»

Придворная дама: «Да, но они ничего не видят».

Доктор: «Что это она делает? Как беспокойно трет она свои руки!»

Придворная дама: «Это ее привычка. Ей кажется, будто она их моет. Иногда это продолжается четверть часа».

Доктор: «Ее недуг не по моей части. Но я знал лунатиков, ни в чем не повинных, которые спокойно умирали в своих постелях».

Шекспир говорит о состоянии леди Макбет: «Какая пертурбация в человеческом организме! Наслаждаться сном и в то же время совершить то, что делаешь в бодрствовании». Пройдет время, и те же слова скажет знаменитый немецкий врач Иоганн Петер Франк, особенно тщательно изучавший сомнамбулизм: «Сомнамбулизм есть пертурбация в человеческом организме, когда субъект, по-видимому, спит, хотя он в то же время совершает то, что он делает в бодрствовании». Это совпадение наблюдений говорит о том, что Шекспир был весьма наблюдательным и это помогало ему проникать в глубь души человеческой.

Все те же самые мысли и понятия, которыми мы живем бодрствуя, могут приходить к нам и во сне.

(Декарт[87])

Историк Генрих фон Геер описывает молодого человека, упражнявшегося в стихосложении, которому не удавалась одна рифма. Встав ночью, он открыл сундук, взял свое сочинение и стал лихорадочно писать и декламировать написанное вслух. От радости, что рифма найдена и стих сложился удачно, он рассмеялся. После праведных трудов лег в постель. Утром он достал спрятанные записи и с мыслью, что пора бы окончить вчерашние стихи, заглянул в них. Ничего не помня о ночном приключении и обнаружив законченные стихи, он чрезвычайно удивился.

Достоверно известно о том, что философ-просветитель Кондильяк[88] во время составления своего «Cours d'etudes» часто в состоянии сомнамбулизма заканчивал отрывки своих сочинений, начатые наяву. Далее мы покажем, что он был не единственным, у кого это хорошо получалось. Ибо в сомнамбулизме все условия для творчества: полная сосредоточенность, углубленность в себя. В этот период сигналы внешнего мира почти не достигают и не отвлекают сознание от работы. На это еще обратили внимание первые авторы. В 1681 году в «Mifcellaneis curiofis Academie Naturae curioforum» приводится история, которую наблюдал Клавдер. Учитель дал задание ученику приготовить упражнение по грамматике латинского языка. Он его выполнил «во сне», а утром не мог понять, когда это успел сделать.

Георг-Фридрих Мейер рассказывает, что Е. Ниренбергиус в книге «Pfilosophia curiofa» сообщает об иезуите, который во сне затеял проповедь. Говорил он бодро, как будто стоял на кафедре. Иногда упражнялся в светских науках, пересказывая целые книги древних поэтов. В таком творческом состоянии он пребывал от 3 до 4 часов за ночь, сочиняя множество стихотворений. Многие проводили с ним ночи, чтобы почерпнуть знания от его «ночной мудрости». Можно пожелать всем проповедникам, говорит Мейер, чтобы они были лунатиками (Мейер, 1764, с. 9).

В Энциклопедии 1776 года, изданной в Женеве Дидро и Даламбером, в статье о сомнамбулизме приведен один из первых описанных в литературе случаев. Молодой священник вставал всякую ночь, брал бумагу, сочинял и записывал проповеди. Написав страницу, он перечитывал ее вслух от начала до конца. Если ему какое-либо место не нравилось, он вычеркивал его и сверху делал поправку всегда в необходимых местах. Желая убедиться, пользуется ли он зрением, к его лицу поднесли лист картона так, чтобы он закрывал лист бумаги. Тем не менее он продолжал писать, не замечая картона. Интереснее всего, отмечает автор статьи, наблюдать за тем, как он сочиняет песню и записывает ее нотами. Тросточка заменяла ему линейку, с ее помощью на одинаковом расстоянии друг от друга он начертил пять линий, расставив в нужных местах ключ, бемоли, диезы. Затем писал ноты, которые сначала делал белыми, и зачернял те, которые должны были быть черными. Слова он подписывал внизу. Однажды он написал их слишком крупными буквами, так что слова не помещались под соответствующими нотами. Почувствовав это, вымарал рукой все, что написал, и переписал вторично эту строку, расставляя слова с почти идеальной точностью.

Знаменитый шотландский врач Джон Аберкромби (1780–1844), утвердивший в медицине понятие «органическая болезнь мозга» (ему же принадлежит попытка описания симптоматологии энцефалитов как специфического нервного заболевания), в книге «Патологические и практические исследования болезней мозга» (1827) рассказал об интересном случае, из которого напрашиваются любопытные выводы.

К одному известному адвокату обратились за содействием в разрешении запутанного дела. Исследуя это дело, он провел несколько напряженных дней, но так и не решил проблему. Однажды ночью он так беспокойно ворочался и стонал, что разбудил жену. Возмущенная этим, она уже готова была растолкать мужа, но, обеспокоенная его стенаниями, прислушалась. В этот момент спящий внезапно встал с постели и направился к столу. Жена в немом испуге замерла. Полистав бумаги, адвокат углубился в их изучение. Бормоча что-то себе под нос, он время от времени рьяно теребил Шею, вставал, беспокойно ходил по комнате. Часто выходил в гостиную пить воду, жадно курил; чувствовалось, что он что-то напряженно обдумывает.

Через некоторое время он успокоился и стал что-то лихорадочно записывать. Исписав изрядное количество бумаги, он снова лег спать. На следующее утро адвокат проснулся огорченным. На расспросы жены ответил, что во сне ему пришла интересная идея о том, как разрешить дело, но сейчас ничего не помнит. «Я бы многое отдал, чтобы восстановить ход своих ночных рассуждений», — сказал он с горечью. Жена предложила ему посмотреть на бумагу, которая лежала ровной стопкой у него на столе. Прочитав написанное, он пришел в неописуемое изумление. Изложенные там мысли удивительным образом соответствовали виденному им во сне.

Случай, похожий на рассказ Аберкромби об адвокате, сообщил профессор Swinden из Амстердама. Студент, измученный трехдневным усилием решить математическую задачу, лег спать в 12 часов ночи. На другое утро, к своему великому удивлению, нашел у себя на столе листок бумаги, на котором правильно была решена задача. Причем при решении был применен оригинальный метод вычисления.

Перечисленные и подобные им случаи помогли понять, что ум сомнамбулы, будучи изолирован от внешней среды и сконцентрирован на ограниченной области, работает продуктивно. При этом он достигает высоких результатов, совершенно недоступных в обычном состоянии или доступных при большом напряжении. В самом деле, когда днем человек над чем-то напряженно думает, нередко эти мысли преследуют его и во сне. Условия ночных размышлений идеально подходят для творческой работы разума. Будучи полностью поглощенным темой и ни на что не отвлекаясь, он глубже продвигается вперед. Гёте и Байрон, например, сравнивали те состояния, в которых они отдавались поэтическому творчеству, с грезами лунатиков. К слову, эти условия легко смоделировать при искусственно вызванном сомнамбулизме, тем самым чудодейственно сообщая уму высоту и озаренность. И об этом разговор впереди.

Многие исследователи задумывались над тем, есть ли связь между естественным и искусственным сомнамбулизмом. «Я занялся естественным сомнамбулизмом, — говорит Шарко, — чтобы разрешить несколько вопросов. Я спросил себя: существуют ли в естественном сомнамбулизме соматические контрактуры и нет ли в этом отношении связи между гипнотическим и естественным сомнамбулизмом? Такая связь не найдена, а между тем у одной нашей больной можно было вызвать искусственный сомнамбулизм и очень сильные контрактуры» (Шарко, 1889, с. 141).

Завершая разговор о приключениях естественных сомнамбул, есть искушение сказать, что недостаток наблюдений восполняют домыслы. Предания сохранили множество легенд, героями которых были сомнамбулы. Так, в медицинской литературе есть типичное сообщение о том, что некая вельможная семья, жившая в огромном родовом замке, каждую полночь, после того как укладывалась спать, не сговариваясь собиралась в зале для приемов. Слуги вели себя как обычно, ибо привыкли ко всяким чудачествам своих господ, и очередная странность не вызывала у них удивления. Переговариваясь между собой, члены семьи возбужденно обсуждали проблемы, не забывая угождать своему чреву винами и яствами. Завершив трапезу и сопутствующие ей ритуалы, некоторые принимались за шахматы, другие раскладывали пасьянс. Перед рассветом они чинно расходились по своим апартаментам. Так они жили, ничего не ведая о своем двойном разуме — сознательном, который обслуживал их днем, и бессознательном, который служил им ночью.

«Сомнамбулы, — пишет Делёз, — говорят о себе в третьем лице, как будто наяву и в сомнамбулизме два различных лица… Аделаида никогда не признавала тождественности с Малюткой, как она называла себя в естественном сомнамбулизме» (Deleuze, 1813). Большинство авторов, писавших о животном магнетизме, упоминали об этом факте, столь частом и любопытном. Лейбниц задавался вопросом: «Если б мы могли предположить, что два различных и разделенных сознания действуют попеременно в одном и том же теле, одно Днем, другое ночью, то я спрашиваю: не представляют ли человек дня и человек ночи такие же две различные личности, как Сократ и Платон?» (Лейбниц, 1936).

Со времени практики Месмера сомнамбулам приписывалась способность определять свои и чужие болезни и вылечивать их. Известно, что на сеансах Месмера некоторые субъекты, двигаясь по залу, указывали локализацию заболеваний у присутствующих. Создав этот феномен сомнамбулизма, природа словно решила загадать неразрешимую загадку. Немецкие философы Шеллинг, Гегель, Э. Фихте, Шопенгауэр брались за ее разгадывание. Последний, восхитившись возможностями сомнамбул, признал, что в сомнамбулическом состоянии происходит изменение познавательной способности, дающее возможность уму воспринимать «вещь в себе».

Артур Шопенгауэр, вдохновленный сомнамбулизмом, занялся выявлением недостатков природы. «Природа только тогда допускает ясновидение, — говорит он, — когда ее слепой врачующей силы не хватает на устранение болезни и она нуждается в помощи внешних средств, которые правильно приписываются самими пациентами. Вот с какой целью, с целью предписания себе лечения, врачующая сила природы вызывает ясновидение. Как в одном, так и в другом случае она зажигает себе светильник, с помощью которого ищет и доставляет извне нужную организму помощь. Обращать же раз проявившееся прозрение сомнамбула на что-нибудь, кроме здоровья, есть дело постороннее, в сущности, злоупотребление этой способностью» (Schopenhauer, 1806).

«…нельзя отрицать того, — говорит Гегель, — что иногда ясновидящие оказываются в состоянии указать природу и течение своей болезни весьма определенно; что они обыкновенно очень точно знают, когда наступят их пароксизмы и на какой срок нуждаются они в магнетическом сне, как долго продлится их лечение; что, наконец, иногда они открывают некоторую для рассудочного сознания, быть может, еще неизвестную связь между целебным средством и страданием, которое можно устранить его применением, и тем самым облегчают врачу исцеление, которое при других условиях является более трудным. В этом отношении ясновидящих можно сравнить с животными, так как последних инстинкт учит тому, что для них является целебным» (Гегель, 1977, т. 3, ч. 3, с. 170).

Дань сомнамбулизму отдали многие, без сомнения, талантливые писатели. Героиня новеллы Андре Моруа «Дом» рассказывает о своем навязчивом сновидении, в котором она  посещает очаровательный замок. Днем она не раз пытается найти его и наконец случайно наталкивается на него в окрестностях Парижа. Замок сдается, так как его владельцы больше не хотят в нем жить: каждую ночь в нем появляется привидение. Слуга узнает в гостье это привидение. Что же помнит гостья? Только сам замок да парк вокруг. Дорога, по которой она ходит к нему каждую ночь, остается секретом ее бессознательной памяти.

Загадку функционирования разума сомнамбул и их похождения лихо живописали Гейнрих фон Клейст в романах «Маркиза О.», «Кетхен фон Гейльброн», «Принц Гамбургский» и О. Бальзак в «Луи Ламбере». Старались не отстать от романистов композиторы. Беллини написал оперу «Сомнамбула». И в настоящее время феномен сомнамбулизма неизменно вызывает страстный интерес. Так сложилось, что проблематика сомнамбулизма вышла далеко за рамки медицины, оставив несмываемый отпечаток на массовой культуре. В современных произведениях кино и литературы феномен сомнамбулизма гиперболизировали до крайности. В результате возникли фильмы ужасов и бредовые романы, в которых авторы наделили качествами сомнамбулы различных упырей и оборотней, ведомых животным инстинктом и учиняющих форменные безобразия. Так, превращаясь в вампиров и диких животных, они жестоко убивают ни в чем не повинных людей, промышляют воровством — короче, ничем не гнушаются. После пробуждения они не помнят о своих злодеяниях, что, по мнению авторов, говорит об их второй, преступной сути. Авторы считают, что во всем виновата луна — преступница, которая лишь ей одной ведомым способом инспирирует их на криминогенные деяния.

Слово «сомнамбулизм» издавна ассоциируется с таинственным состоянием психики. Старые авторы утверждали, что, находясь в состоянии сомнамбулизма, человек приобретает совершенно необычные, почти сверхъестественные способности. До сих пор обыденному сознанию присуще мнение, что сомнамбулы не только обладают даром ясновидения, но и общаются с потусторонним миром. Они могут летать во сне и наяву, видеть запредельное, перемещаться во времени, общаться с космосом, читать чужие мысли, а также осуществляют спиритическое вызывание духов, телепатические контакты и прочее. От приписываемых сомнамбуле возможностей веет холодком мистики и оккультизма. Эти представления породили огромное количество предубеждений и заблуждений в части преувеличения возможностей сомнамбул. Однако прочитавшего книгу не надо будет убеждать, что возможности сомнамбул грандиозны, стоит ли их еще мифологизировать? Прежде чем будет представлен следующий тип сомнамбулизма — искусственно вызванный, познакомимся с его открывателем.

Примечания:

8

Здесь и далее ссылку на данную работу см. в библиографии.

85

А. Льебо и Ж. Льежуа добились наступления глубокого гипноза после 60 сеансов, О. И. Фельдман — после 47 сеансов.

86

Легран дю Солль (Legrand du Saulle Н., 1830–1886) — известный французский психиатр, род. в Дижоне, где получил начальное медицинское образование. Выбирая специализацию, он сразу без колебаний посвятил себя изучению душевных заболеваний. Сначала он служил в различных провинциальных заведениях для душевнобольных; в Париж приехал в 1867 г., состоял на службе при Бисетре, затем Сальпетриере. Он один из учредителей Общества судебной медицины, участвовал в редактировании журнала «Анализ медикопсихологических проблем».

87

Descartes. The Philosophical Works of Descartes, E. Haldane and G. Ross, 2 vols. p. 101 (Cambridge, 1934).

88

Кондильяк — член Французской академии (1768), брат Мабли, воспитатель внука Людовика XV — герцога Пармского.