Социализация – процесс усвоения социальных норм, правил, особенностей поведения, процесс вхождения в социальную среду.

Гендерная социализация – процесс усвоения норм, правил поведения, социальных установок в соответствии с культурными представлениями о роли, положении и предназначении мужчины и женщины в обществе.

Гендерная социализация – направление гендерной психологии, сформировавшееся на основе психологии развития. Основные усилия исследователей сфокусированы на анализе процесса формирования гендерной идентичности личности, т. е. на выяснении того, каким образом мальчики и девочки превращаются во взрослых людей, демонстрирующих типичное для своего пола поведение. Для объяснения процесса формирования гендерной идентичности личности и усвоения гендерной роли используются как хорошо известные психологические теории (психоаналитическая, теория социального научения, теория когнитивного развития), так и специализированные гендерно–ориентированные теории: теория социального конструирования гендера (Дж. Лорбер, С. Фаррелл, К. Уэст, Д. Зиммерман) и теория гендерной схемы (С. Бем).

Анализ влияния разных институтов социализации (семьи, школы, общества, сверстников, СМИ) на процесс формирования гендерной идентичности личности (S. Golombok, R. Fivush) свидетельствует о том, что мужчины и женщины вырастают в дифференцированных по половому признаку психологических контекстах, что не способствует их полноценному личностному развитию (недостаточность самореализации женщин в профессиональной сфере, а мужчин – в семейной) [11].

В настоящее время проблемы, связанные с гендерной социализацией, являются актуальными. Помимо работ, которые всесторонне раскрывают проблемы гендерной социализации [10, 12], существуют исследования, посвященные более узким проблемам. Так, изучена проблема усвоения и воспроизводства половых ролей [1, 3, 8], есть работы, посвященные гендерной социализации в системе образования [7, 15, 16, 17], многие авторы обращаются к изучению вопроса СМИ как института гендерной социализации [2, 4, 6, 9,14].

Социализация является двусторонним процессом. С одной стороны, происходит усвоение социального опыта (т. е. имеет место воздействие среды на индивида), с другой – социализация включает в себя активное воспроизводство социального опыта (т. е. человек воздействует на среду) [5]. В рамках гендерной социализации начиная с момента рождения ребенок усваивает, что значит быть мальчиком и девочкой, мужчиной и женщиной, т. е. происходит усвоение социально принятых моделей поведения, которые в данном обществе рассматриваются как мужские и женские. Таким образом, общество оказывает воздействие на человека, предлагая ему для воспроизведения жесткие полотипичные модели поведения. Усвоив эти модели поведения, человек воспроизводит их на практике.

Гендерная социализация осуществляется с помощью механизмов социализации. К основным механизмам социализации относятся: подражание, внушение, убеждение, конформность и идентификация.

В процессе ранней гендерной социализации наиболее сильными механизмами являются подражание и идентификация с родителем своего пола. Девочки стремятся быть похожими на маму, мальчики, соответственно, на папу. Далее ребенок может выбрать для подражания как реального человека, так и киногероя или героя книги.

Внушение и убеждения часто используются родителями как способы воздействия на ребенка. Внушение – воздействие на эмоциональную сферу. Родители часто навязывают ребенку гендерно–типичные модели поведения, не апеллируя к логике. Они просто выстраивают систему запретов. Например, родительский довод «будь аккуратной, ты же девочка» не что иное, как внушение, потому что нет никакого логического довода, почему девочка должна быть аккуратной, а мальчик нет. Убеждение, напротив, подразумевает апелляцию к логике. «Помоги маме, – говорят девочке, – ты должна учиться готовить для того, чтобы быть хорошей хозяйкой, когда у тебя будет своя семья». В этом случае как данность подается суждение, что именно женщина должна вести хозяйство, и девочку убеждают в том, что она должна учиться быть настоящей женщиной.

Конформность как механизм гендерной социализации скорее присуща взрослым, нежели детям. Взрослые люди часто (порой неосознанно) подстраиваются под общепринятые гендерные нормы. Так, например, мужчины носят короткую стрижку не потому, что она им идет или нравится, а потому, что так принято, именно так должен выглядеть мужчина. Женщины выполняют большую часть домашней работы опять же потому, что так принято в обществе и считается, что женщина должна быть хорошей хозяйкой.

Как правило, в обществе имеет место одобрение гендерно–типичных форм поведения и порицание гендерно–нетипичных. Таким образом, стремление к поощрению подталкивает человека к реализации поведения, которое соответствует биологическому полу. Если ожидаемое и реализуемое поведение не соответствует внутренним потребностям индивида, то возникает гендерно–ролевой конфликт. Так, от женщины ждут реализации в роли матери. Если же женщина не стремится быть матерью, она чувствует общественное осуждение, у нее возникает ролевой конфликт.

Психологи Н. К. Радина и Е. Ю. Терешенкова [13] обращают внимание на то, что содержание гендерной социализации может быть рассмотрено с помощью биполярного конструкта, на одном полюсе которого находится «традиционная (патриархатная) социализация», а на другом – «современная (альтернативная) социализация». Традиционная социализация предполагает жесткую гендерную дифференциацию мужского и женского, иерархично выстроенные статусы мужчин и женщин. Эта модель социализации имеет древнюю историю, что отчасти и позволяет ей быть достаточно распространенной и в наше время. Современная социализация, напротив, предполагает отсутствие гендерной дифференциации и поляризации. Полярные варианты социализации встречаются редко, однако в целом в обществе существует стремление к традиционной социализации.

Цель занятия

Дополнить и углубить полученные на лекциях сведения о социализации, рассмотреть процесс гендерной социализации личности на разных этапах его жизни, способствовать осознанию студентами степени влияния социальных институтов на процесс гендерной социализации.

Оснащение

1. Карточки, с написанными ситуациями и характеристикой семьи (традиционно–патриархатная или эгалитарная).

2. Карточки с заданиями для практической части.

Порядок работы

Этап 1. Проверка знаний студентов.

Этап 2. Обсуждение особенностей гендерной социализации.

Этап 3. Выполнение практического задания.

Этап 4. Гендерный анализ детской литературы.

Этап 5. Обобщение полученных знаний.

Этап 1. Проверка знаний студентов

Занятие начинается с проверки знаний студентов по теме «Социализация». Для проверки знаний можно использовать следующие вопросы.

1. Дайте определение понятию социализация.

2. В течение какого периода жизни происходит процесс социализации человека?

3. В каких сферах жизнедеятельности человека происходит процесс социализации?

4. Назовите основные институты социализации.

5. Какие институты социализации являются наиболее важными для формирования личности дошкольника, школьника, взрослого человека.

Этап 2. Обсуждение особенностей гендерной социализации

Преподаватель задает студентам вопросы, раскрывающие сущность гендерной социализации. Основная задача преподавателя – направить обсуждение в нужное русло, «подтолкнуть» студентов к правильным ответам. Для этого можно и нужно задавать дополнительные наводящие вопросы. После каждого вопроса приводится информация, которая показывает преподавателю, к каким выводам нужно привести обсуждение.

Предлагаемые вопросы выстроены в такой последовательности, что, отвечая на них, студенты самостоятельно приходят к выводу о том, что общество ставит жесткие рамки, мешающие свободному развитию личности как представителю определенного пола.

Контрольные вопросы

1. Как вы считаете, когда начинается процесс гендерной социализации личности?

Обсуждается вопрос о том, что процесс гендерной социализации начинается еще до рождения ребенка, когда родители покупают мальчикам одежду и аксессуары голубого, а девочкам – розового цвета. Важно отметить, что процесс гендерной социализации длится всю жизнь. Несмотря на то что гендерная идентичность формируется в детстве, во взрослом возрасте идентичность может подвергаться изменениям. Целесообразно обратить внимание студентов на влияние сложившихся в общественном сознании представлений о предназначении мужчин и женщин, ведь закрепленные в обществе гендерные стереотипы складывались веками, но и сейчас они детерминируют развитие личности. 2. Насколько сильно родители влияют на процесс гендерной социализации? Как одежда и игрушки детей влияют на усвоение ими социальных норм? Одинаковы ли требования к поведению мальчиков и девочек?

Родители оказываются основным агентом гендерной социализации. Гендерные установки родителей, их стиль жизни и особенности взаимоотношений прививаются детям.

Обсуждается вопрос о том, что родители одевают ребенка в соответствии с его полом или в соответствии со своими представлениями, не учитывая желаний ребенка. Влияние одежды на поведение ребенка. Одежда, традиционная для мальчика, не сковывает движений, позволяет ребенку быть активным, ребенок не боится ее запачкать, следовательно, такая одежда будет способствовать проявлению активности ребенка. Одежда девочек, напротив, сковывает движения, заставляет быть аккуратным (так, родители любят одевать девочек в нарядные платья и туфли), что приводит к пассивности девочек. Игрушки мальчиков и девочек кардинально различаются. Игрушки мальчиков (кубики, конструкторы, трансформеры) больше направлены на созидающую деятельность, на развитие пространственных представлений. Игрушки девочек (куклы, наборы для игры в доктора и парикмахера, посуда) позволяют играть в ролевые игры пассивного характера, т. е в игры, в которых роли достаточно четко прописаны и установлены.

Требования к поведению мальчиков и девочек также являются различными: от мальчика требуют активности, инициативы, отсутствия излишних эмоций (особенно слез), от девочек ожидают пассивности, спокойствия, аккуратности, эмоциональности.

3. Большую роль в воспитании ребенка играет литература. Вспомните, пожалуйста, детские сказки. Сильно ли отличаются роли мужчины и женщины в сказках? Какими сказки учат быть девочек? Мальчиков? Сказки, где главное действующее лицо женского пола. В большинстве сказок персонажи – воплощение «традиционной женственности», героиня обычно является объектом спасения («Морозко»), безропотность женщины восхваляется («Золушка»), женщина обязательно должна быть рукодельницей, награда же за терпение – хороший жених, «ленивицы» обычно наказываются. Авторитаризм «мачех» в сказках – великое зло, точно так же осуждается и мужчина, не способный подчинить себе женщину. Сказок, в которых основной персонаж – женщина–богатырка, значительно меньше. Сказки, где главное действующее лицо мужчина, – это в основном сказки, в которых желанным «призом» герою является невеста, а также прилагающиеся к ней богатство и признание.

4. Какие ценности прививаются в детском саду и школе? Отличаются ли подходы к воспитанию и обучению мальчиков и девочек? Порицание фемининности мальчиков (слезы) и маскулинности девочек (неряшливость, агрессивность, излишняя двигательная активность). Тенденция склонять мальчиков к изучению точных наук, а девочек – к гуманитарным наукам.

5. Вспомните, пожалуйста, школьные учебники. Подвержены ли они влиянию сексизма?

На страницах учебников девочки чаще заняты в сфере обслуживания (моют посуду, убирают, накрывают на стол), а мальчики – в инструментальной (копают, строят). Кроме того, девочки чаще заняты пассивной деятельностью (шьют, вяжут), а мальчики – активной (спорт, подвижные игры). Таким образом, учебники предлагают упрощенные модели поведения, обусловленные половой принадлежностью.

6. Какое распределение ролей мужчины и женщины транслируют нам СМИ (реклама, пресса)?

Мужчина в основном является объектом, женщина – субъектом сексуальных взаимоотношений; женщина больше занята в сфере обслуживания семьи, мужчина – в профессиональной сфере. Фемининность мужчины порицается прессой. Образы мужчины и женщины в СМИ являются стереотипными.

7. Существует ли дискриминация женщин? Если да, то в каких сферах жизнедеятельности?

Повышенная ответственность женщин по сравнению с мужчинами за воспитание детей и за ведение домашнего хозяйства, дискриминация при приеме на работу, существующие стереотипы относительно того, что женщины слабее мужчин, что они менее умные, обладают «женской» логикой, которая уступает «мужской» логике.

8. Существует ли дискриминация мужчин? Если да, то в каких сферах жизнедеятельности?

В первую очередь мужчина подвергается дискриминации в семье (от мужчины требуется содержать семью, если же он не в состоянии этого делать, то его статус значительно падает). Дискриминацией являются повышенные требования к нормативной мужской маскулинности, проявляющиеся, например, в порицании проявления эмоций у мужчин (например, слез). На законодательном уровне дискриминация мужчин проявляется в том, что только мужчины обязаны служить в армии.

9. Мешает ли дискриминация свободному развитию мужчины и женщины? Ставит ли она какие–то рамки, за которые сложно выйти? Целесообразно, чтобы ответ на этот вопрос был дан всеми студентами по очереди. Как вариант, возможен письменный ответ, так как этот вопрос является обобщающим и заставляет студентов задуматься над важной проблемой.

Этап 3. Выполнение практического задания

Из группы выбираются две пары студентов, которые получают задание разыграть ситуацию. Например, мальчик просит купить ему куклу, девочка просит подстричь ее волосы «под мальчика». Обе пары получают идентичную ситуацию, но одна пара должна разыграть ситуацию, которая имеет место в традиционно–патриархатной семье, а вторая пара – в эгалитарной семье. После того как студенты выполнили задание и представили свои сценки (см. приложение 1), студенты в группе обсуждают особенности каждого типа поведения родителей, каким образом каждый тип семейного воспитания оказывает влияние на процесс социализации ребенка.

Этап 4. Гендерный анализ детской литературы

Студентам предлагается разделиться на две группы. Каждая группа получает собственное задание. Задания не являются однотипными, что специально предусмотрено. Таким образом, студенты, демонстрируя результаты выполненного задания, дают возможность другим студентам получить новые знания.

Задание

Вариант 1

Из лекции вы знаете, что СМИ являются мощным институтом социализации. Детскую литературу также относят к системе СМИ. Внимательно прочитайте стихотворение. Какие нормы и правила усваивает ребенок из этого стихотворения? Какие гендерные стереотипы транслирует стихотворение? Какие механизмы гендерной социализации, известные вам, могут начать действовать после того, как ребенок прочитал/услышал это стихотворение? Будет ли отличаться восприятие этого стихотворения мальчиками и девочками? Если да, то какую информацию получат мальчики, а какую – девочки?[8]

С. Михалков. «Папа к зеркалу садится»[9]

Папа к зеркалу садится:
– Мне подстричься и побриться! —
Старый мастер все умеет:
Сорок лет стрижет и бреет.
Он из маленького шкапа
Быстро ножницы достал,
Простыней укутал папу,
Гребень взял, за кресло встал.
Щелкнул ножницами звонко,
Раз–другой взмахнул гребенкой,
От затылка до висков
Выстриг много волосков.
Расчесал прямой пробор,
Вынул бритвенный прибор.
Зашипело в чашке мыло,
Чтобы бритва чище брила.
Фыркнул весело флакон
С надписью «Одеколон».
Рядом девочку стригут,
Два ручья из глаз бегут.
Плачет глупая девчонка,
Слезы виснут на носу —
Парикмахер под гребенку
Режет рыжую косу.
Если стричься решено,
Плакать глупо и смешно!

Вариант 2

Вам предлагаются цитаты из произведения Н. Носова «Незнайка в Солнечном городе».[10] Ознакомьтесь с цитатами и заполните табл. 1. Напротив каждой цитаты в столбце «комментарии к цитате» запишите свои суждения относительного того, какую информацию несет данная цитата. Какие гендерные стереотипы, гендерные роли, гендерные нормы транслируют эти высказывания автора? Какие модели поведения предлагаются читателю? Что усваивают мальчики и девочки?

Таблица 1. Схема гендерного анализа литературного произведения

В приложении 2 приведен пример задания, выполненного студентами.

Этап 5. Обобщение полученных знаний

Обсуждается вопрос о силе существующих в обществе норм, правил, стереотипов относительно поведения мужчины и женщины.

Контрольные вопросы

1. Назовите основные институты социализации. Какую роль каждый из них играет в процессе гендерной социализации?

2. Какой из институтов социализации транслирует наиболее жесткие гендерные стереотипы?

3. Можно ли говорить о наиболее сензитивном периоде в процессе гендерной социализации?

4. Возможно ли в процессе гендерной социализации преодолеть давление существующих гендерных стереотипов, норм и правил?

1. Абраменкова В. В. Половая дифференциация и межличностные отношения в детской группе // Вопросы психологии. 1987. № 5. С. 70–78.

2. Ажгихина Н. И. «Железная леди» или Баба Яга? «Женская тема» в современной российской прессе // Материалы Первой Российской летней школы по женским и гендерным исследованиям «Валдай–96». – М.: МЦГИ, 1997. С. 43–46.

3. Алешина Ю. Е, Волович А. С. Проблемы усвоения ролей мужчины и женщины // Вопросы психологии. 1991. № 4. С. 74–82.

4. Альчук А. Метаморфозы образа женщины в русской рекламе // Гендерные исследования. – Харьков: ХЦГИ. 1998. № 1. С. 255–261.

5. Андреева Г. М. Социальная психология: Учебник для высших учебных заведений. – М.: Аспект Пресс, 2003. – 364 с.

6. Гусева Ю. Е. Динамика репрезентации образа женщины–политика в женских журналах // Гендерные исследования и гендерное образование в высшей школе. Материалы международной научной конференции. Иваново, 23–25 июня 2002 г. – Иваново: ИГУ, 2002. С. 115–120.

7. Гусева Ю. Е. Раздельное по полу обучение: усиление половой дифференциации или создание «нового типа» людей // Лидерство. Гендерные перспективы. Труды Первой международной конференции. Санкт–Петербург, 27–28 октября 2003 г. / Под ред. Л. А. Герасимовой. – СПб.: СПбГУ ИТМО, 2004. С. 119–121.

8. Гусева Ю. Е. Формирование гендерных представлений и полоролевого поведения у дошкольников в семье и детском саду // Гендерные проблемы в современном обществознании. Материалы первой межвузовской студенческой конференции. – СПб.: СЗАГС, НИЯК, 2001. С. 141–146.

9. Здравомыслова Е., Герасимова Е., Троян Н. Гендерные стереотипы в дошкольной детской литературе: русские сказки // Преображение. 1998. № 6. С. 8–19.

10. Клецина И. С. Гендерная социализация. – СПб.: РГПУ им. А. И. Герцена, 1998. – 92 с.

11. Клецина И. С. Гендерная психология // Большая Российская энциклопедия: в 30 т. / Отв. ред. С. Л. Кравец. Т. 6. – М.: БРЭ, 2006. С. 533–534.

12. Ключко О.И. Мужчина и женщина: проблемы современной социализации. – Саранск: МГПИ, 2002. – 97 с.

13. Радина Н. К., Терешенкова Е. Ю. Возрастные и социокультурные аспекты гендерной социализации подростков // Вопросы психологии. 2006. № 5. С. 49–59.

14. Ротаенко Г. Жена – «друг человека». Сомнительные идеалы, насаждаемые постсоветской mass–media // Женщина и земля. 1995. № 1. С. 29–30.

15. Смирнова А. В. Гендерная социализация в общеобразовательной школе: Автореф. дис. … канд. социол. наук. – Н. Новгород, 2005. – 25 с.

16. Шалаева Л. Г. Гендерная социализация в образовании: Автореф. дис. … канд. социол. наук. – Саратов, 2003. – 16 с.

17. Ярская–Смирнова Е. Р. Гендерная социализация в системе образования: скрытый учебный план // Одежда для Адама и Евы: Очерки гендерных исследований / РАН ИНИОН, Саратов, ГТУ, Центр социальной политики и гендерных исследований. – М., 2001. С. 93–111.

Ситуация: мальчик просит купить ему куклу

Вариант разыгранной студентами ситуации в традиционно–патриархальной семье

– Мама, купи мне, пожалуйста, куклу!

– Куклу? Зачем тебе кукла? У тебя уже много игрушек («мама» говорит недовольным голосом, она явно раздражена, ей неприятно желание мальчика. – Здесь и далее примеч. автора).

– Я хочу играть «в дом», а ребенка–то нет.

– Ты же мальчик, будущий мужчина, только девочки в куклы играют. Давай–ка лучше купим робота («мама» говорит назидательно, не оставляя для ребенка возможности изменить ситуацию, она считает свою позицию единственно верной).

Анализ ситуации студентами. Ребенка укоряют в нетипичном поведении, предлагают ему модель, которая, по мнению родителей, соответствует его полу. Таким образом, ребенку дают понять, что он поступает плохо, прося игрушку, которая не соответствует его полу. Ему объясняют, что есть игрушки для мальчиков, а есть для девочек, т. е. что есть мир мужчин и мир женщин. Такое отношение родителей мешает свободному развитию ребенка, навешивает на него ярлык пола.

Вариант разыгранной студентами ситуации в эгалитарной семье

– Мама, мне бы хотелось, чтобы ты мне куклу подарила!

– Ну хорошо, как только зарплату получу, сразу куплю («мама» не выражает неудовольствия, ее голос ровный).

Родители откликаются на просьбу ребенка, не заостряют внимания на том, что есть игрушки, в которые играть «можно», и есть игрушки, в которые играть мальчику «стыдно». Если родители не заостряют внимания на проблеме полов, не противопоставляют мальчика и девочку друг другу, они тем самым оставляют за ребенком свободу выбора поведения.

Варианты выполненного студентами задания

Задание

Вариант 1

Стихотворение демонстрирует, что мальчики должны равняться на папу (не плакать, не бояться). Папа (мужчина) совершенно спокоен (как и подобает мужчине), а в противовес ему девочка плачет. Автор сообщает нам, что «девчонка глупая», следовательно, папа–мужчина – умный. Дети еще раз получают информацию о том, что мужчины умнее женщин и что взрослые умнее детей. Мальчики будут идентифицировать себя с папой (идентификация – механизм социализации), а девочки – с глупой девчонкой. Мальчики усвоят, что им ни в коем случае нельзя плакать, а девочки, напротив, понимают, что им плакать можно. Но в этом стихотворении есть и положительные моменты. Профессия парикмахера сейчас относится к традиционно женским профессиям. А здесь мы видим парикмахера–мужчину. Если родители будут внимательны, если они обсудят с детьми вопрос о том, что плакать могут как девочки, так и мальчики, что мама тоже не боится стричься, что есть парикмахеры–мужчины и парикмахеры–женщины (так же как и в других профессиях), то дети в процессе гендерной социализации усвоят различные модели.

Вариант 2

1. Малыши и малышки жили в разных домах. Из книги «Незнайка и его друзья» мы помним, что малыши были неаккуратными, а малышки, напротив, старательно вели хозяйство, украшали свой дом. Книга показывает, что малыши и малышки – люди разных миров.

2. Незнайка такой же трусишка, как и Кнопочка, но боится в этом признаться, так как малышам непозволительно быть трусами (это гендерный стереотип: мужчины должны быть храбрыми). Прочитав этот отрывок, мальчики понимают, что только девочкам можно быть трусихами. А мальчики, даже если они боятся, должны скрывать свои чувства. Девочкам же не стыдно признаться в своих страхах, что и делает Кнопочка. Читая этот отрывок, дети в процессе гендерной социализации усваивают полотипичные образцы поведения (что можно и что нельзя делать мальчикам и девочкам).

3. Незнайка и Пестренький могли бы и сами постирать свою одежду, но за них это сделала Кнопочка. Детям показывается, что девочки должны заботиться о мальчиках, что они должны уметь стирать. Возможно, что Незнайка и Пестренький и не умеют этого делать, ведь за них это сделают малышки (в данном случае – Кнопочка). В отрывке нет ничего негативного. Автор не порицает малышей за то, что они пользуются трудом малышки, за то, что не умеют или не хотят делать «женскую» работу.

4. Модница–малышка. Показывается, что именно женщинам свойственно модничать. И хотя автор немного осуждающе относится к малышке–моднице, все–таки понятно, что женщине это свойственно, в то время как для мужчины такое поведение не является адекватным.

5. Также автор представляет диапазон профессий, которые подходят малышам и малышкам. Дети понимают, что малышка–милиционер – нонсенс, потому что милиционер должен быть смелым и храбрым, а малышки трусливы (см. выше). Профессии делятся на мужские и женские, но женские профессии менее статусные, связаны со сферой услуг (уборщица, администратор), в то время как мужские связаны с риском, созиданием.

Интерес отечественных психологов к изучению феномена семьи в целом и родительства в частности возник не очень давно, лишь в последние десятилетия. При этом можно согласиться с Р. В. Овчаровой [20], которая утверждает, что родительство является базовым жизненным предназначением, важным состоянием и значительной социально–психологической функцией каждого человека. К сожалению, на данный момент пока не выработано четкого определения понятия родительства, но такие попытки существуют.

Например, Г. С. Абрамова [1] рассматривает родительство как социальные роли отца и матери, причем она считает, что освоение социальных ролей Матери и Отца – это главная жизненная задача развития человека в период взросления. И. С. Кон [15] определяет родительство как систему взаимосвязанных явлений:

а) родительские чувства, любовь, привязанность к детям;

б) специфические социальные роли и нормативные предписания культуры;

в) обусловленное тем и другим реальное поведение, отношение родителей к детям, стиль воспитания.

Т. А. Гурко [9] отмечает, что в англоязычной литературе используются два термина, обозначающие «родительство». Первый из них – parenthood – чаще используют специалисты, анализирующие институциональные характеристики родительства. Второй – parenting – употребляется для раскрытия собственно родительских ролей, включая отклонения от одобряемых в конкретной культуре моделей обращения с детьми.

Другое определение родительства дает Р. В. Овчарова. Она пишет: «Родительство – социально–психологический феномен, представляющий собой эмоционально и оценочно–окрашенную совокупность знаний, представлений и убеждений относительно себя как родителя, реализуемую во всех проявлениях поведенческой составляющей родительства» [20, с. 10]. С ее точки зрения, феномен родительства одновременно предстает в нескольких планах: прежде всего, это план индивидуально–личностных особенностей женщины или мужчины, влияющих на родительство, во–вторых, родительство по отношению к семейной системе, в–третьих, взаимосвязь родительства с родительскими семьями, в–четвертых, родительство по отношению к системе общества. Р. В. Овчарова также предлагает выделить в родительстве следующую структуру: ценностные ориентации супругов, родительские установки и ожидания, родительское отношение, родительские чувства, родительские позиции, родительскую ответственность, стиль семейного воспитания. На наш взгляд, и то и другое понимание родительства имеет под собой основания, но все же не в полной мере раскрывает суть данного феномена, совершенно неясны основания выделения в данном феномене именно перечисленных аспектов.

В отечественной психологии родительство рассматривается не только с точки зрения семейной психологии, но и с гендерных позиций. Так, К. Н. Белогай изучала гендерные различия в структуре родительского отношения. Ей удалось выявить различия в мотивационно–потребностной, поведенческой и функциональных сферах материнства и отцовства. Например, в ее исследовании обнаружилось, что главными мотивами отцовства являются мотивы самоизменения, а мотивами материнства – мотивы, связанные с развитием отношений с партнером. Кроме того, женщины значительно чаще, чем мужчины, видят в ребенке смысл своей жизни. Есть различия и в родительском поведении матерей и отцов. Мамы проводят с ребенком значительно больше времени, чем отцы. Установки на взаимодействие матерей и отцов значительно развиваются: матери в большей мере побуждают словесные проявления ребенка, а отцы в большей мере направлены на поощрение активности своих детей. Сами родители обнаруживают различия и в функциональном назначении материнства и отцовства: матери приписываются функции любви и заботы, отцу – защиты и воспитания [4].

Еще одно направление исследований гендерных аспектов родительства – изучение самоактуализации гендерной идентичности личности. Л. Н. Ожигова [22] в результате исследований убедилась, что к важнейшим смысловым составляющим, задающим направления самореализации мужчин и женщин, относятся семья и профессиональная деятельность. Тема семьи появляется в рассуждениях о самореализации и собственном предназначении и у мужчин, и у женщин. Но если у женщин семья – это пространство реализации и личностных вкладов в других, то для мужчин семья – это опора, место комфорта и отдыха, то, что нужно защищать. При этом Л. Н. Ожигова утверждает, что, реализуя себя в различных пространствах своего бытия – семье, профессии, отдыхе и творчестве, женщина и мужчина рискуют попасть в стрессовую и кризисную ситуации, так как осуществляемый ими выбор и деятельность могут не получить подтверждения окружающими, не соответствовать культурным и социальным ожиданиям. Например, работающая женщина может испытать на себе социальное давление в виде негативных оценок и стереотипов, утверждающих, что работа мешает женщине быть хорошей матерью и дети недополучают внимания и заботы от нее.

О возможности существования противоречий в гендерной идентичности личности говорит и И. С. Клецина [13]. Она утверждает, что представляется правомерным говорить по крайней мере о двух типах гендерной идентичности, присущих российским мужчинам и женщинам: первый тип может быть определен как кризисная идентичность, второй – как некризисная или согласованная идентичность. Совершенно очевидно, что одним из противоречий, порождающих кризисную гендерную идентичность, может быть противоречие между профессиональной и родительской ролью.

Итак, родительство может изучаться как с точки зрения семейной психологии, так и с точки зрения гендерной психологии. При этом эти подходы в некоторой степени противоречивы. Семейная психология подчеркивает важность родителей для развития ребенка, выявляет структуру родительства и определяет те факторы и условия, которые позволяют матери и отцу стать хорошими родителями. Гендерный подход подчеркивает не только различия в материнском и отцовском отношении к ребенку, но и проблемы в самореализации мужчин и женщин в различных сферах жизни.

Родительство – это и материнство, и отцовство. Психологические особенности материнства исследованы в большей мере, но в настоящее время заметно увеличение интереса и к исследованию отцовства. Остановимся подробнее на работах, изучающих структуру и детерминанты и той и другой формы родительства.

Структура материнской и отцовской сфер, в общем, похожа, хотя наполнение структурных компонентов, т. е. содержание родительской сферы мужчин и женщин, по мнению психологов, различаются. Схожесть структур объясняется еще и тем, что те авторы, которые характеризовали отцовство, опирались на разработанные прежде подходы к исследованию материнской сферы.

Первой, кто попыталась охарактеризовать структуру и содержание материнской сферы, была Г. Г. Филиппова [24]. Она полагает, что материнство можно рассматривать в двух планах. Во–первых, как обеспечение условий для развития ребенка, в таких исследованиях материнство рассматривается в контексте материнско–детского взаимодействия (Д. Боулби [7], Р. Ж. Мухамедрахимов [17]). Во–вторых, материнство может быть рассмотрено как часть личностной сферы женщины. В рамках этого подхода материнство изучается как стадия половозрастной и личностной идентификации, причем особое значение придается периоду беременности, а также развитию потребностно–мотивационной сферы женщины.

Г. Г. Филиппова [24] рассматривает материнство как обеспечение матерью эволюционно–ожидаемых условий для развития ребенка, являющегося представителем своего вида и одновременно членом своей культуры. На основе этого определения она выделяет две категории материнских функций – видеотипичные и конкретно–культурные. Готовность матери к осуществлению своих функций формируется в ее онтогенезе до появления ребенка. В процессе взаимодействия матери и ребенка материнские функции последовательно изменяются, чем достигается их соответствие задачам развития ребенка как представителя своего вида и члена культуры. Выполнение материнских функций и их изменение обеспечено со стороны матери наличием у нее потребностей и способов ее удовлетворения, возникновение и развитие которых имеет эволюционные, социокультурные и онтогенетические корни.

Материнство понимается Г. Г. Филипповой [24] как особая потребностно–мотивационная сфера, являющаяся частью репродуктивной потребностно–мотивационной сферы, выделяющейся в самостоятельную сферу лишь у млекопитающих. В свою очередь, структура потребностно–мотивационной сферы состоит из трех блоков: эмоционально–потребностного, включающего потребностное состояние и предмет потребности; ценностно–смыслового, включающего систему целей в их соотношении с предлагаемыми средой способами их достижения, и операционального, включающего специфические для данной сферы способы поведения и средства удовлетворения потребностей.

Первый из трех – эмоционально–потребностный блок – содержит три основные потребности: потребность в контакте с ребенком как объектом – носителем гештальта младенчества, потребность в его охране и заботе о нем, потребность в материнстве. Ведущей и генетически исходной потребностью материнской сферы является потребность во взаимодействии с объектом – носителем гештальта младенчества. Именно на ее основе строятся остальные потребности, она участвует в развитии операционального и ценностно–смыслового блоков. Объектом данной потребности является детеныш, имеющий специфически ключевые стимулы, которые вызывают адекватное с точки зрения продолжения рода поведение взрослых особей.

Потребности в заботе и охране представляют собой совокупность потребностей, обеспечивающих кормление, уход, охрану детеныша от внешней угрозы и от опасных последствий его активности. В отношении этих потребностей для матери необходим опыт выполнения всех соответствующих деятельностей, которые возникают в процессе взаимодействия с собственной матерью, наблюдением за взаимодействием других особей с детенышами, собственном подобном опыте до появления собственных детенышей.

Потребность в материнстве относится к самому сложному классу потребностей. Она подразумевает рефлексию своих состояний и стремление к их переживанию в процессе взаимодействия с собственным ребенком. В полной мере эта потребность выражена лишь у человека, у которого возможно представление о том, что такое «материнское чувство». В развитии материнского чувства участвует образ будущего ребенка, семейные и культурные модели материнства, собственный опыт.

Операциональный блок материнской сферы составляют операции ухода, кормления, общения, охраны, а также воспитательные средства, применяемые родителями. Особенностью операций ухода является, помимо их инструментальной стороны, стиль осуществления, соответствующий физическим особенностям ребенка. В большей мере таким стилем является бережный и ласковый стиль движений. Умелость таких действий матери обеспечивается ее компетентностью и уверенностью. Регуляция стиля движений, необходимых для ухода за ребенком, зависит от отношения к нему матери и испытываемых ею при этом чувств.

Ценностно–смысловой блок материнской сферы включает отношение матери к ребенку как к ценности и ценность материнства как состояния «быть матерью». Обе потребности связаны и с потребностями материнской сферы, и с культурными моделями материнства и детства.

Поскольку ценностно–смысловой блок каждой конкретной женщины в своем генезисе связан с общей структурой ценностно–смысловых ориентаций ее личности, естественно, что ценности ребенка и материнства связаны с другими ее ценностями, и эта взаимосвязь является динамичной, изменяющейся в процессе жизни матери и ее взаимодействия с ребенком.

Если посмотреть на подход к пониманию материнства Г. Г. Филипповой [24] с гендерной точки зрения, то очевидно, что она считает именно материнство главным предназначением женщины. Другие возможности самореализации для женщины рассматриваются ею как внедряющиеся ценности, которые могут помешать выполнять материнскую функцию.

Подобный подход можно также увидеть и в работе В. И. Брутмана, М. Г. Панкратовой и С. Н. Ениколопова [8], которые считают, что сформированная полоролевая идентичность женщины обязательно включает роль матери. Проведенные ими исследования девиантного материнства показали, что у женщин, отказывающихся от своих новорожденных детей, есть нарушения полоролевой идентификации [7]. Соответственно считается, что важной предпосылкой развития эффективного материнства является сформированность полоролевой идентичности женщины. Причем и Р. В. Овчарова согласна с таким выводом, она утверждает, что и беременность, и роды, и материнство – это определенные ступени развития зрелой женской идентичности [20].

Второй формой родительства является отцовство. Мы полагаем, что отцовство, так же как материнство, можно рассматривать с двух точек зрения – как обеспечение условий развития ребенка и как часть личностной сферы мужчины. Оба эти подхода взаимосвязаны. Они рассматривают один и тот же феномен с точки зрения двух его функций. Если отцовство рассматривается с первой точки зрения, то акцент делается на функцию влияния отца на развитие ребенка. Отцовство с этой позиции есть фактор воздействия на развитие ребенка. Рассмотрение отцовства со второй точки зрения позволяет выделить еще одну функцию отцовства – функцию самореализации мужчины. Родительство является сферой реализации себя не только для женщины, но и для мужчины.

Как уже говорилось, при определении структуры отцовства исследователи [8] опирались на структуру материнства, предложенную Г. Г. Филипповой. Мы продолжили эту традицию, несколько расширив структуру и уточнив содержание отцовской сферы. Отцовство мы понимаем как системное образование, имеющее свою структуру и функции. Для строения системы характерна иерархичность, многоуровневость: отдельные уровни системы обусловливают определенные аспекты ее поведения, а целостное функционирование оказывается результатом взаимодействия всех ее сторон, уровней. Т. Н. Овчинникова [21] предлагает рассматривать психологические феномены как открытые системы, т. е. находящиеся в состоянии подвижного равновесия со средой. Понимание такой системы как открытой, саморазвивающейся означает возможность появления в процессе ее развития новых образований, которые способствуют дальнейшему становлению, развитию системы под влиянием взаимодействия с окружающей средой.

Итак, с нашей точки зрения, отцовство может быть рассмотрено как открытая система, имеющая свою достаточно устойчивую структуру – компоненты, связи и уровни, а также осуществляющая взаимосвязь с окружающей средой, в результате чего возможно развитие данной системы. Теоретическая модель структуры отцовства может быть представлена в виде рис. 1.

Попытаемся выстроить структуру отцовства. В. В. Столин предлагает в структуре личности выделять три уровня характеристик – конституциональный, индивидный и собственно личностный [19]. Выделение этих уровней в структуре отцовства поможет нам упорядочить его понимание. Первый уровень отцовства – конституциональный, обусловлен биологическим строением организма. Но на данный период трудно говорить о том, что представляют собой такие предпосылки отцовства, хотя, по мнению Д. Росса, нет никаких данных о том, что мужчина физически не может выполнять функции ухода и воспитания ребенка [27].

Второй уровень родительства – индивидный. Именно в таком плане можно говорить об отцовстве как о социальной роли, представляющей идеальный план отцовства. Идеальный план отцовства, по мнению ученых, обусловлен господствующей в данной культуре моделью семейных отношений и моделью маскулинности [11, 16].

В отношении социальной роли отца есть еще один важный момент, на который хочется обратить внимание. Важно понять, как социальная роль отца связана с социальной ролью «настоящего мужчины». Так, Л. Н. Ожигова утверждает, что мужчина в своем реальном поведении не разводит профессиональную и гендерную роль и в сознании мужчин эти две роли тесно связаны [22]. Иными словами, настоящий мужчина – это, прежде всего, человек, добившийся успеха в профессиональной деятельности. При этом совершенно очевидно, что и отцовство тесно связано с гендерной идентификацией мужчины, но оно вписывается не во всякую модель маскулинности. Поведение мужчин, по словам Ш. Берн [5], основано на представлении о мужественности, которое они впитали из культуры. Существует определенная идеология мужественности – верования относительно того, каким должен быть мужчина и что он должен делать. Дж. Плек [5] обнаружил, что структура этих ролевых норм складывается из трех факторов: нормы статуса, нормы твердости, нормы антиженственности.

Рис. 1. Теоретическая модель структуры отцовства

Норма успешности/статуса имеет в своей основе гендерный стереотип, утверждающий, что социальная ценность мужчины определяется величиной его заработка и успешностью как профессионала. Точка зрения, что главная обязанность мужчины в семье – исправно приносить большую зарплату, отрицательно влияет на исполнение им родительских функций, так как, чтобы соответствовать этим ожиданиям, мужчина должен почти все свое время посвящать работе.

Норма твердости подразумевает стереотип мужественности, согласно которому мужчина должен обладать физической силой, высокой биологической активностью, должен быть знающим и компетентным, а также быть в состоянии разрешать свои эмоциональные проблемы без посторонней помощи и, более того, испытывать мало чувств.

И наконец, норма антиженственности предписывает мужчинам избегать специфических женских видов деятельности и моделей поведения.

Наличие идеологии мужественности трудно отрицать, хотя, как отмечает в своих работах И. С. Кон [14], в настоящее время обнаруживается «кризис маскулинности», причинами которого являются изменения социальных условий и отношений. В результате кризиса происходят изменения в различных сферах жизнедеятельности: разрушается традиционная система гендерного разделения труда, гендерных отношений, власти и т. д. И. С. Кон отмечает, что изменения касаются и брачно–семейных отношений: «В современном браке гораздо больше равенства, понятие отцовской власти все чаще заменяется понятием родительского авторитета, а «справедливое распределение домашних обязанностей» становится одним из важнейших признаков семейного благополучия» [14, с. 210]. И. С. Кон [14] также обнаружил, что изменения в структуре гендерных ролей преломляются в социокультурных стереотипах маскулинности. Идеальный тип настоящего мужчины, который всегда был условным, теперь окончательно утратил свою монолитность, а некоторые его компоненты, ранее считавшиеся положительными, стали проблематичными, дисфункциональными, уместными лишь в отдельных строго ограниченных условиях.

Анализируя ситуацию в современной России, И. С. Кон подчеркивает, что основанный на дефиците мужского влияния стиль социализации мальчиков в нашей стране, не совместимый ни с индивидуальным человеческим достоинством, ни с традиционной моделью маскулинности, вызывал противоречивые психологические реакции [14]. На идеологическом уровне безотцовщина, тоска по мужскому началу способствовали трансформации образа отсутствующего отца в характерный для всякого тоталитарного сознания мифологизированный унитарный образ Вождя, Отца и Учителя. Несколько ниже располагаются идеализированные образы коллективной маскулинности, мужского товарищества и дружбы, причем принадлежность к коллективному мужскому сообществу психологически компенсирует мужчине его слабость и несостоятельность в качестве отдельного индивида. На бытовом уровне можно выделить несколько вариантов «слабой» маскулинности. В одном случае это идентификация с традиционным образом сильного и агрессивного мужика, утверждающего себя пьянством, драками, жестокостью, социальным и сексуальным насилием. Во втором случае покорность и покладистость в общественной жизни компенсируется жестокой тиранией дома, в семье по отношению к жене и детям. В третьем случае социальная пассивность и связанная с нею выученная беспомощность компенсируются бегством от личной ответственности в беззаботный игровой мир вечного мальчишества.

Анализ стереотипов маскулинности явно показывает, что они должны оказывать сильнейшее воздействие на формирование мотивов и ценностей отцовства. Кроме того, практически все приведенные И. С. Коном образцы компенсации слабой маскулинности современного российского мужчины не способствуют его самореализации в роли отца.

Рассмотрение личностного уровня отцовства означает, что оно является частью личностной сферы человека, включающей сформированные ценности, потребности, мотивы и отношения. Хочется обратить внимание на то, что личностный уровень интегрирует все имеющиеся на предыдущих уровнях предпосылки родительства. Именно он представляет основу реального родительства, т. е. особой деятельности по воспитанию детей. Следовательно, можно говорить о том, что модель семейных отношений, усвоенная мужчиной, а также сформированная под влиянием условий социализации его гендерная идентичность будут оказывать влияние на формирование и мотивации, и ценности отцовства, и на отношение мужчины к ребенку. Но при этом реальное отцовство будет детерминировано и другими факторами, составляющими целостную социальную ситуацию. К таким факторам можно отнести отношения с матерью ребенка, собственно фактор ребенка, его пол, индивидуальные особенности и т. д. Значение этих факторов подчеркивалось Ю. В. Борисенко и А. Г. Портновой [7].

Мы полагаем, что отцовство может быть понято как личностное образование, основу которого составляют мотивы, ценности и отношения. Под ценностями принято понимать «специфически социальные определения объектов окружающего мира, выявляющие их положительное или отрицательное значение для человека и общества» [25, с. 512]. Ценности выступают как свойства предмета и явления, однако они не даны ему от природы, а присущи ему потому, что данный предмет или явление вовлечены в сферу общественного бытия человека и являются носителями определенных социальных отношений. Ценности служат объектами интересов человека, а для его сознания выполняют роль повседневных ориентиров в предметной и социальной действительности, обозначений его различных практических отношений к окружающим предметам и явлениям.

Г. С. Абрамова [1] выделила ряд часто встречающихся убеждений, мешающих формированию ценности отцовства. Эти убеждения, представляющие собой ложные ценности, она назвала «ловушками отцовства». Перечислим их:

1) «ловушка простой цели» – отказ от наличия экзистенциальной цели в роли отца («Кормлю, пою, одеваю, что еще надо?»);

2) «ловушка ожидаемого долженствования» – представление о том, что ребенок должен уважать отца только за то, что он отец, но уже в середине детства ребенок способен оценить родителей не только положительно;

3) «ловушка нормальности» – потенциальный отказ от понимания и принятия уникальности своей жизни и жизни членов своей семьи;

4) «ловушка правоты силы» – отказ от всех возможных способов разрешения конфликтов, кроме силовых или связанных с демонстрацией силы;

5) «ловушка возраста» – ориентация на физический возраст как на критерий развития («Я еще молодой, погулять хочется», «Он маленький, еще ничего не понимает, пусть мать с ним возится»);

6) «ловушка подарка» – подмена зкзистенциальности в отношениях с предметами, игнорирование ценности личностного общения;

7) «ловушка потребительства» – представление о том, что в семье можно расслабиться, при этом чувства других членов семьи не учитываются;

8) «ловушка превосходства пола» – заведомый отказ от использования женских (иных, неизвестных) способов решения жизненных задач;

9) «ловушка социальной ценности пола» – отказ от экзистенциальных переживаний как бессмысленных, ненужных, трудных для мужчин, трудности – это удел женщин;

10) «ловушка ревности к детям» – отказ от необходимости считаться с тем, что внимание жены принадлежит маленьким детям, возможно, старикам или другим людям.

Можно говорить о том, что «ловушки» – это ложные ценности. Хочется отметить, что результаты проведенного нами исследования показали, что они негативно влияют на отношение мужчины к сыну или дочери [2].

Видимо, существуют и позитивные ценности, которые позволяют мужчине стать хорошим отцом. Мы полагаем, что к ним относятся ценность семьи, ценность ребенка, ценность самореализации через отцовство.

Другим компонентом личностного уровня отцовства является мотивация. Поскольку в психологии существуют различные подходы к пониманию мотива и мотивации, охарактеризуем те, на которых мы основывались. Детерминант поведения может быть много, и они могут быть как внешними, так и внутренними, но не все они могут быть отнесены к мотивам. Разграничение мотивационных и немотивационных причин, т. е. побуждения и стимула, целесообразно осуществлять и по механизму ответных реакций человека: произвольных и непроизвольных. Под мотивом мы понимаем не любое возникшее в организме побуждение (состояние), а внутреннее осознанное побуждение, отражающее готовность человека к действию или поступку [12].

Мотив можно рассматривать и как намерение. Намерение подчеркивает устремление человека в будущее, его замысел, предположение, готовность что–то сделать, осмысленность принимаемого решения [12]. Мотив мы будем понимать как такое системное образование, которое определяет состояние готовности к началу действия. В мотиве происходит сознательное отражение будущего на основании использования опыта прошлого. Мотивацию вслед за Е. П. Ильиным можно рассматривать как процесс формирования мотива, проходящий через определенные стадии и этапы, в таком случае мотив – это продукт этого процесса, т. е. мотивации [12].

Говоря о мотивации отцовства, особое внимание важно уделить тем ее аспектам, которые касаются мотивов рождения ребенка. На наш взгляд, именно мотивы рождения ребенка – позитивные или негативные – будут во многом определять и мотивацию дальнейшего родительства, и отношение отца к ребенку [2].

Одним из типов мотивации, необходимых для осуществления человеческого развития, является внутренняя мотивация. Ее можно определить как свободное участие в деятельности при отсутствии внешних требований и подкреплений. Различение внутренней и внешней мотивации происходит по критерию награды за осуществляемую активность. При внешней мотивации сама награда будет внешней по отношению к человеку. Когда же мотивация является внутренней, то вознаграждением за нее является активность сама по себе. Э. Деси и Р. Риан [26] считают, что внутренне мотивированное поведение базируется на потребности человека быть компетентным и самодетерминированным при взаимодействии со средой. Психологическая потребность во взаимосвязи с другими людьми является третьим, наряду с потребностями в автономии и самодетерминации, типом внутренней мотивации, обеспечивающим оптимальное развитие человека. Возможность удовлетворения потребностей в автономии, компетентности и связи с другими людьми обеспечивает личности свободу активности. Развитие является способом взаимной актуализации внутренних потенциалов, интересов и объединения знаний, ценностей и регуляторных механизмов, что приводит к их гармонизации. Соответственно можно говорить о внутренней мотивации отцовства, выделяя в ней, во–первых, потребность чувствовать себя компетентным родителем, справляющимся с воспитанием ребенка, уходом за ним, а также выполняющим функцию материального обеспечения семьи. Вторым компонентом внутренней мотивации является потребность чувствовать, что выполнение родительских обязанностей не является для человека обременительным, способствует, а не мешает его самореализации. И третьим условием наличия внутренней мотивации отцовства является удовлетворенность отношениями с ребенком, получение удовольствия от общения с ним. Проведенные нами исследования показали, что сформированность внутренней мотивации положительно влияет на отношение отца к ребенку [2].

Важным регулятором деятельности человека является самооценка его в той или иной деятельности. Так, А. Бандура [3] считает, что самооценка себя в деятельности является важнейшим побудительным мотивом поведения. По его мнению, оценочное подкрепление является одним из механизмов, с помощью которого ценности влияют на поведение: оценочные стандарты представляют собой ценности, предвосхищение гордости собой или ожидание самокритики за действия, которые не соответствуют стандартам, служат как регулирующие влияния. Таким образом, самооценка мужчины по параметру «хороший отец», скорее всего, также является важным фактором его отношения и к родительству, и к ребенку. Мы полагаем, что мотивация отцовства, ценности семьи, родительства и детей, самооценки мужчины как отца и «настоящего мужчины» формируются не только в процессе функционирования его в данной роли, но имеют более глубокие корни.

Итак, основу как материнства, так и отцовства составляют мотивы, ценности и отношения, которые реализуются в реальном поведении родителей; при этом проведенные исследования подчеркивают специфику содержательного наполнения этих компонентов в родительской сфере мужчин и женщин.

Другой важный аспект изучения родительства – это исследование его детерминации. Проблема детерминации родительства в целом, а также материнства и отцовства в частности в настоящее время активно обсуждается, но полностью не разрешена. Совершенно очевидно, что первый вопрос, касающийся детерминации, это вопрос о соотношении биологических и социальных детерминант материнской и отцовской сферы. При обсуждении данного вопроса встречаются различные точки зрения, но все же ученые приходят к выводу, что в детерминации материнства важное значение имеет как биологический, так и социальный факторы [24], а в детерминации отцовства решающую роль играет все же социальный фактор [11, 16].

Есть попытки более детально проанализировать систему детерминант родительства. Можно выделить три подхода к их определению. Во–первых, есть исследователи, которые пытаются охарактеризовать детерминанты родительства вообще, независимо от пола родителя; во–вторых, делается попытка понять, что определяет материнское поведение и, в–третьих, – отцовское.

К первой группе можно отнести работы Е. А. Савиной [23] и И. В. Добрякова [10]. Е. А. Савина [23] в качестве детерминант родительского отношения рассматривает:

• культурные детерминанты – имеющиеся в каждой культуре представления о детстве и воспитании детей;

• детский опыт родителей;

• модель прародительской семьи;

• нереализованные потребности родителей;

• личностные особенности родителей;

• характер супружеских отношений (в частности конфликтных);

• личностные особенности ребенка;

• обстоятельства рождения ребенка.

И. В. Добряков [10] обращает внимание лишь на один фактор. Он выделяет жизненные циклы семьи, исходя из характера отношений между супругами и того, как они пытаются разрешать возникающие конфликты. Руководствуясь этим, он выделяет шесть стадий развития супружества:

• стадия добрачных отношений;

• стадия конфронтации;

• стадия компромиссов;

• стадия зрелого супружества;

• стадия кризиса середины жизни (экспериментирования с независимостью);

• стадия «ренессанса» супружеских отношений.

И. В. Добряков полагает, что закономерность чередования этих стадий прослеживается в большинстве семей, однако сроки смены стадий весьма вариативны. Это связано как с личностными особенностями членов семьи, так и с влиянием факторов внешней среды. Согласно И. В. Добрякову, формирование типа семейного воспитания во многом зависит от стадии развития семейных отношений, во время которых был зачат ребенок, протекала беременность, произошло родоразрешение; на 1–й, 2–й и 5–й стадиях чаще возникают отклонения в семейном воспитании, а на 3–й и 6–й стадиях условия благоприятствуют формированию гармоничного стиля воспитания. Причем важно отметить, что характер супружеских отношений, согласно позиции И. В. Добрякова, определяет отношение к ребенку как матери, так и отца.

Детерминанты материнства изучала В. С. Мухина [18]. Она полагает, что индивидуальная ментальность матери формируется под влиянием трех групп факторов:

1) предпосылки развития;

2) условия развития и бытия;

3) внутренней позиции самого человека.

К предпосылкам развития она относит физиологические реакции женщины в сексуальных проявлениях, репродуктивное состояние во время вынашивания плода, врожденные психологически насыщенные реакции и поведение в целом по отношению к младенцу и в последующий период взращивания ребенка. В. С. Мухина полагает, что природой предпосланы специфические основы материнства для всех млекопитающих, но при этом вторая человеческая природа – его социальность – может влиять своими исторически приобретенными условиями на врожденные системы поведения матери по отношению к ребенку. Поэтому сегодня одни женщины одарены природными основами материнства, а другие лишены вовсе или имеют его стертые формы.

Условия развития и бытия – это социальная ситуация, в которой женщина формируется и реализует себя как мать. Важнейшими характеристиками социальной ситуации являются наличие или отсутствие полной семьи, отношения с родственниками, достойная работа, наличие «дома» и т. д.

Третьей предпосылкой отношения женщины к своему ребенку является ее внутренняя позиция. Внутренней позицией женщины определяется ее отношение к материнству. В. С. Мухина полагает, что мать по отношению к своему ребенку может занимать или объектную, или субъектную позицию. В идеальном случае женщина–мать относится к себе и к ребенку как к субъекту, целостной уникальной личности. При этом мать понимает, что она и ребенок находятся в неравных отношениях: «старший – младший», «имеющий достаточный жизненный опыт – не имеющий жизненного опыта». Мать вполне сознательно отвечает за умственное, социальное и личностное развитие своего ребенка.

Как итог своих рассуждений, В. С. Мухина предлагает табл. 1, в которой она показывает все названные ею факторы, определяющие отношение матери к ребенку.

Рассуждения В. С. Мухиной достаточно логичны, но более конкретно о том, как все перечисленные факторы влияют на становление материнской сферы, можно будет говорить лишь после проведенных исследований.

Детерминацию отцовства изучал американский психолог Д. Росс [27], который выделил факторы, определяющие участие отца в воспитании ребенка.

Индивидуальные факторы:

• отношения, убеждения и мотивация отца;

Таблица 1. Факторы, определяющие тип материнского отношения к ребенку[11]

• взаимоотношения с семьей, в которой вырос;

• возраст, когда принял родительскую роль;

• пол ребенка. Фактор семьи:

• взаимоотношения матери и ребенка и взаимоотношения отца и ребенка;

• взаимоотношения мужа и жены;

• взаимоотношения отец – мать – ребенок.

Внесемейные факторы, неформальная поддержка системы:

• взаимоотношения с родственниками;

• взаимоотношения с соседями;

• взаимоотношения с друзьями.

Общественные или формальные факторы:

• взаимоотношения с коллегами по работе;

• система здравоохранения, роддома.

Культурные факторы:

• культура детства мальчиков и девочек;

• отношение к отцовской/материнской роли;

• убеждения и ценности семьи, связанные с национальными особенностями.

Сравнение систем детерминант материнства и отцовства показывает, что в них есть значительно больше общего, чем различного. Кроме того, анализ систем детерминант позволяет предположить, что часть из них, скорее всего, будет определять идеальный план родительства (например, культурные факторы), а часть в большей мере будет влиять на отношение матери или отца к конкретному ребенку (например, внутрисемейные факторы). Сделать вывод о том, как различные факторы влияют на становление материнской или отцовской сферы, можно будет лишь после широкого эмпирического исследования.

Таким образом, как материнство, так и отцовство являются сложными психологическими явлениями, исследование которых в настоящее время активно развивается в различных направлениях.

Цели занятия

1. Дополнение и закрепление знаний о гендерных особенностях структуры и детерминации родительства.

2. Определение у студентов представлений о материнстве и отцовстве и о детерминации этих представлений имеющимися в общественном сознании стереотипами женственности и мужественности.

Оснащение

Подготовленные бланки для проведения исследования.

Порядок работы

Предполагается использование групповых и индивидуальных форм работы.

Этап 1. Составление психологических портретов «хорошей матери», и «идеальной женщины».

Этап 2. Составление психологических портретов «хорошего отца», и «идеального мужчины».

Этап 3. Составление собственного психологического портрета.

Этап 4. Сопоставление составленных портретов и обсуждение полученных результатов.

Этап 5. Дискуссия на тему «Возможно ли счастливое отцовство»?

Этап 6. Подведение итогов занятия.

Задача первых четырех этапов занятия заключается в том, чтобы определить, как характер имеющихся у студентов представлений о женственности и мужественности влияет на их представления о материнстве и отцовстве.

Этап 1. Составление психологических портретов «хорошей матери» и «идеальной женщины»

Преподаватель сообщает студентам основную теоретическую информацию, касающуюся темы занятия. Затем студентам предлагается выполнить следующее задание: «Проранжируйте предложенные ниже качества личности, чтобы охарактеризовать «идеальную женщину». Ранжировку проводите следующим образом. Вначале выберите то качество, которое, по вашему мнению, в наибольшей степени характеризует идеальную женщину. Поставьте рядом с этим качеством цифру «1». Далее выберите самое значимое из оставшихся качеств и отметьте его цифрой «2», и т. д. На последнем, 12–м месте у вас, таким образом, должно оказаться качество, которое в наименьшей степени характерно для «идеальной женщины»» (табл. 2).

Таблица 2. Образ «идеальной женщины»

Далее проранжируйте те же качества по степени похожести на образ «хорошей матери», ориентируйтесь, прежде всего, на свое мнение (табл. 3).

Таблица 3. Образ «хорошей матери»

Этап 2. Составление психологических портретов «хорошего отца» и «идеального мужчины»

Студенты осуществляют работу по составлению психологических портретов «идеального мужчины» и «хорошего отца».

Им предлагается инструкция: «Проранжируйте предложенные ниже качества личности, характеризующие «идеального мужчину». Ранжировку проводите следующим образом. Вначале выберите то качество, которое, по вашему мнению, необходимо «идеальному мужчине» в наибольшей степени. Поставьте рядом с этим качеством цифру «1». Далее выберите самое значимое качество из оставшихся и отметьте его цифрой «2» и т. д. На последнем, 12–м месте у вас, таким образом, должно оказаться качество, которое в наименьшей степени характерно для «идеального мужчины»» (табл. 4).

Таблица 4. Образ «идеального мужчины»

Далее проранжируйте качества с точки зрения того, каким образом они должны быть представлены у «хорошего отца», ориентируйтесь, прежде всего, на свое мнение (табл. 5).

Таблица 5. Образ «хорошего отца»

Этап 3. Составление собственного психологического портрета

Далее студентам предлагается охарактеризовать себя, используя тот же набор качеств. Инструкция следующая: «Ранжировку проводите следующим образом. Вначале выберите то качество, которое, по вашему мнению, присуще вам в наибольшей степени. Поставьте рядом с этим качеством цифру «1». Далее выберите из оставшихся качеств наиболее характерное для вас качество и отметьте его цифрой «2» и т. д. На последнем, 12–м месте у вас, таким образом, должно оказаться качество, которое в наименьшей степени характерно для вас» (табл. 6).

Таблица 6. Собственный психологический портрет

Этап 4. Сопоставление составленных портретов и обсуждение полученных результатов

Для девушек сопоставление этих рядов осуществляется путем подсчета ранговой корреляции Спирмена между следующими показателями:

• результаты ранжирования образов «идеальная женщина» и «хорошая мать»;

• результаты ранжирования собственных качеств и образа «хорошей матери»;

• результаты ранжирования собственных качеств и образа «идеальной женщины».

В результате получаем показатели:

• согласованности или несогласованности образов «идеальной женщины» и «хорошей матери»;

• уровень идентификации себя с образом «хорошей матери»;

• уровень идентификации себя с образом «идеальной женщины».

Для юношей сопоставление этих рядов осуществляется путем подсчета ранговой корреляции Спирмена между следующими показателями:

• результаты ранжирования образов «идеальный мужчина» и «хороший отец»;

• результаты ранжирования собственных качеств и образа «хорошего отца»;

• результаты ранжирования собственных качеств и образа «идеального мужчины».

В результате получаем показатели:

• согласованности или несогласованности образов «идеального мужчины» и «хорошего отца»;

• уровень идентификации себя с образом «хорошего отца»;

• уровень идентификации себя с образом «настоящего мужчины».

Всем студентам предлагается также сопоставить результаты ранжирования образов «хорошей матери» и «хорошего отца». В результате можно определить степень похожести или непохожести портретов идеальных родителей.

Высокая степень согласованности двух ранжировок может быть определена при коэффициентах корреляции 0,6 и выше. При значении коэффициента корреляции 0,3 и меньше можно говорить о несогласованности двух показателей.

Полученные результаты позволяют судить о том, является ли гендерная идентичность согласованной или внутренне конфликтной, противоречивой, способствует или мешает она молодым людям реализовать себя в сфере родительства.

При сравнении портретов «хороших родителей» похожесть портретов «хорошей матери» и «хорошего отца» свидетельствует, скорее всего, о современных тенденциях в родительстве, когда нет жесткого разделения материнского и отцовского влияния на ребенка и соответственно нет необходимости в различных характеристиках родителей.

В процессе обсуждения полученных результатов студентам предлагается ответить на следующие вопросы.

1. Согласованы ли с их точки зрения и согласно полученным ими данным образы «идеальной женщины» и «хорошей матери»?

2. Согласованы ли с их точки зрения и согласно полученным ими данным образы «идеального мужчины» и «хорошего отца»?

3. Насколько похожи образы «хорошей матери» и «хорошего отца»?

4. Как, по мнению студентов, различный уровень согласованности перечисленных образов может повлиять на развитие ребенка?

Этап 5. Дискуссия на тему «Возможно ли счастливое отцовство?»

Задание предлагается двум подгруппам студентов.

Задание для первой подгруппы: «В России заниматься бытом и воспитанием детей считается немужским делом. Лишь иногда с маленьким ребенком остается дома отец, а не мать. Но если мужчина сидит с маленьким ребенком, в то время как жена работает, то окружающие зачастую насмехаются над ним. Проанализируйте данную ситуацию с точки зрения мужчины и женщины. Попробуйте предложить свои способы изменения общественного отношения к данной ситуации. Как, по вашему мнению, можно повлиять на общественное мнение, чтобы к подобному поведению мужчины общество стало относиться лучше? Кроме того, как вы полагаете, какие формы поддержки можно предложить самим мужчинам, занимающимся воспитанием маленьких детей?»

Задание для второй подгруппы: «Часто в молодых семьях возникает такая ситуация, что после рождения малыша мать проникается к нему особым чувством и начинает заботиться о нем, холить его и лелеять. Мама и малыш неразрывно связаны друг с другом. Папа в это время много работает, но вскоре обнаруживается, что ребенок и отец очень мало общаются. Проанализируйте данную ситуацию с точки зрения мужчины и с точки зрения женщины. Что, по вашему мнению, можно сделать, чтобы контакт между ребенком и его отцом состоялся?»

После выполнения заданий в подгруппах студенты делают сообщения, в которых предлагают свой анализ предложенных ситуаций и способы их решения. Представители той подгруппы, которая на данном этапе выступает в роли слушателей, могут задавать уточняющие вопросы, а также высказывать свои комментарии по поводу выступления.

Этап 6. Подведение итогов занятия

Студентам предлагается ответить на вопрос: «Что на сегодняшнем занятии показалось вам наиболее интересным или, возможно, полезным?»

1. Сравните психологическую структуру материнства и отцовства.

2. Какие факторы определяют участие отца в воспитании ребенка?

3. Чем похожа и чем отличается система детерминант материнства и отцовства?

4. Выскажите свое мнение по вопросу: может ли родительство быть сферой самореализации женщин и мужчин?

5. Каково ваше мнение: есть ли необходимость специальной подготовки молодых людей к родительству, и если есть, то в какой форме она может осуществляться?

1. Абрамова Г. С. Возрастная психология. – М.: ИЦ Академия, 1998. С. 551–576.

2. Архиреева Т. В., Полевая Е. В. Мотивация отцовства как детерминанта отношения отца к ребенку // Семейная психология и семейная терапия. 2006. № 1. С. 75–86.

3. Бандура А. Теория социального научения. – СПб.: Евразия, 2000.– 320 с.

4. Белогай К. Н. Некоторые аспекты изучения гендерных различий в структуре родительского отношения // Перинатальная психология и психология родительства. 2004. № 2. С. 31–49.

5. Берн Ш. Гендерная психология. – СПб.: Прайм–ЕВРОЗНАК, 2001. – 320 с.

6. Боуби Дж. Привязанность. – М.: Гардарики, 2003. – 477 с.

7. Борисенко Ю. В., Портнова А. Г. Проблема отцовства в современном обществе // Вопросы психологии. 2006. № 3. С. 122–130.

8. Брутман В. И., Панкратова М. Г, Ениколопов С. Н. Некоторые результаты социологического и психологического обследования женщин, отказавшихся от своих новорожденных детей // Вопросы психологии. 1994. № 5. С. 31–36.

9. Гурко Т. А. Вариативность представлений в сфере родительства // Социологические исследования. 2000. № 11. С. 90–97.

10. Добряков И. В. Перинатальные аспекты психологии и психотерапии семьи // Эйдемиллер Э. Г., Добряков И. В., Никольская И. М. Семейный диагноз и семейная психотерапия. – СПб.: Речь, 2003. С. 104–139.

11. Дружинин В. Н. Психология семьи. 3–е изд. – СПб.: Питер, 2005. – 176 с.

12. Ильин Е. П. Мотивация и мотивы. – СПб.: Питер, 2002. – 508 с.

13. Клецина И. С. Психология гендерных отношений: Теория и практика. – СПб.: Алетейя, 2004. – 408 с.

14. Кон И. С. Меняющиеся мужчины в меняющемся мире // Гендерный калейдоскоп. Курс лекций / Под общей ред. М. М. Малышевой. – М.: Academia, 2001. С. 189–242.

15. Кон И. С. Ребенок и общество. – М.: ИЦ Академия, 2003. – 336 с.

16. Кочубей Б. И. Мужчина и ребенок. – М.: Знание, 1990. – 80 с.

17. Мухамедрахимов Р. Ж. Мать и младенец: психологическое взаимодействие. – СПб.: СПбГУ, 2001. – 288 с.

18. Мухина В. С. Психологические проблемы материнства // Медико–психологические аспекты современной перинатологии. Материалы IV Всероссийского конгресса по пренатальной и перинатальной психологии, психотерапии и перинатологии с международным участием. – М.: Изд–во Института психотерапии, 2003. С. 7–10.

19. Общая психодиагностика / Под ред. А. А. Бодалева, В. В. Столина. – М.: Изд–во МГУ, 1987. С. 113–134.

20. Овчарова Р. В. Психологическое сопровождение родительства. – М.: Изд–во Института психотерапии, 2003. – 319 с.

21. Овчинникова Т. Н. Личность и мышление ребенка: диагностика и коррекция. – М.: Академический проект, 2001. – 192 с.

22. Ожигова Л. Н. Психология гендерной идентичности личности. – Краснодар: Кубанский ГУ, 2006. – 290 с.

23. Родители и дети: Психология взаимоотношений / Под ред. Е. А. Савиной, Е. О. Смирновой. – М.: Когито–Цетр, 2003. С. 230.

24. Филиппова Г. Г. Психология материнства. – М.: Изд–во Института психотерапии, 2002. – 240 с.

25. Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. – М.: Политиздат, 1991. С. 512–513.

26. Desi E. L, Ryan R. M. Intrinsic Motivation and Self–Determination in Human Behavior. – New York; London: Plenum Press, 1986. – 371 p.

27. Ross D. P. Fatherhood. – Harvard: Harvard University Press, 1996. P. 3–179.

Коэффициент ранговой корреляции Спирмена

Коэффициент ранговой корреляции Спирмена высчитывается по фор–

где ?d²– сумма квадратов разностей между рангами; N – количество испытуемых или признаков, участвующих в ранжировании.

Бланки для проведения исследования

Образ «идеальной женщины»

Образ «хорошей матери»

Образ «идеального мужчины»

Образ «хорошего отца»

Собственный психологический портрет

Занятия по этой теме проводятся после ознакомления студентов с проблемами гендерной социализации и особенностями личностного развития современных девочек/женщин и мальчиков/мужчин и предполагают знания об основных психологических аспектах самоутверждения женщин и мужчин, специфике тех ограничений, которые накладывают традиционные женская и мужская гендерные роли.

Литература как социальный институт

В период детства в процессе гендерной социализации определяющую роль играет семья. Однако характер ее влияния всегда соотносится с теми культурными ориентирами, которые задают другие социальные институты. К числу последних можно отнести литературу как один из видов искусства, включая художественные произведения для детей, практика ознакомления с которыми составляет основу литературного образования в период детства.

Известно, что любой социальный институт является продуктом исторического развития, носит культурно–специфический характер и оказывается исторически изменчивым. В современной гуманитарной науке под социальным институтом обычно понимают те элементы организованной структуры общества, которые управляют процессами социальной жизни людей, обеспечивая таким образом стабильность общественной системы и дальнейшее ее развитие [8]. Считается, что в социальных институтах кристаллизована совокупность различных социальных норм и ценностей и они выступают своеобразными трансляторами социального опыта, играющими ключевую роль в конструировании социального мира [1, 2]. И в этом смысле литература, действительно, имеет самое прямое отношение к социальным институтам, оказываясь именно такой формой организации общественной жизни людей, которая призвана регулировать их социальные действия и социальные связи.

Место и роль художественной литературы в процессе личностного развития в период детства

Исключительное значение искусству и, в частности, художественной литературе в процессе врастания (вхождения) индивида в культуру и его личностного становления придавал Л. С. Выготский [7]. Согласно точке зрения основоположника культурно–исторической концепции, литературу и ее содержание можно рассматривать как носителей идеальной формы психики, которая присваивается и субъективируется в ходе индивидуального развития, т. е. становится реальной формой психики и сознания индивида. Через литературу, где объединены все основные, по мнению Л. С. Выготского, посредники развития реальной формы (взрослый – автор и слово), субъект входит в культуру, приобщается к ее наследию, а культура соответственно входит в него. Поэтому не случайно восприятие (чтение или слушание) произведений художественной литературы многие отечественные психологи рассматривают как деятельность, направленную на превращение закодированного автором в тексте социокультурного опыта в содержание личного опыта читателя/слушателя [10, 16], что имеет особое значение в период наиболее интенсивного психического развития индивида – период детства.

В этом плане роль литературы связана, прежде всего, с тем, что выраженные языком художественных форм и образов основные идеи и смыслы способны гораздо проще и глубже проникать в сознание, нежели любые прямые дидактические указания и лозунги, оказывая тем самым сильное воздействие на личность. При этом, с одной стороны, литературные произведения воспитывают у своих читателей/слушателей те или иные стремления и вместе с тем, с другой, – удовлетворяют их реальные потребности. Кроме того, увлекая не только внешней стороной, но и внутренним смысловым содержанием, художественные произведения служат средством расширения кругозора детей, позволяют путем активных переживаний познавать и понимать действительность, выделяя в ней самое существенное и наиболее характерное. Как подчеркивал в свое время Б. М. Теплов, «они дают возможность войти «внутрь жизни», пережить кусок жизни, отраженной в свете определенного мировоззрения. И самое важное, что в процессе этого переживания создаются определенные отношения и оценки, имеющие несравненно большую силу, чем просто сообщаемые и усваиваемые» [19, с. 101–102].

По мнению А. В. Запорожца, все это оказывается возможным благодаря способности ребенка мысленно действовать в воображаемых обстоятельствах и содействовать героям, что наблюдается уже в дошкольном возрасте, а также за счет возникновения у читателя/слушателя механизма идентификации с литературными персонажами. Умение становиться на позицию героя, писал А. В. Запорожец, «позволяет ребенку не только понять явления, которые он непосредственно не воспринимает, но и отнестись со стороны к событиям, в которых он не принимал прямого участия, что имеет решающее значение для последующего психического развития» [10, с. 114–115]. Иными словами, литература выступает одним из ориентиров в идентификационных процессах, предоставляя ребенку основу для обретения субъектности [3].

Уже многие десятилетия литературные произведения являются неизменным спутником социализации подрастающего поколения. И хотя в последнее время прессинг аудиовизуальной и компьютерной культуры несколько оттеснил книгу на второй план, что касается общественного дошкольного воспитания, то детское чтение по–прежнему остается весьма востребованной и распространенной педагогической практикой. Об этом, в частности, свидетельствуют российские образовательные программы для дошкольников, предполагающие ознакомление детей с произведениями художественной литературы, а также многочисленные издания массовыми тиражами различных сборников и хрестоматий, рекомендованных воспитателям и родителям для чтения детям. А значит, сохраняет свою актуальность проблема выбора «нужной для ребенка книжки» [12], реализация которой, как полагал классик зарубежной психологии А. Гезелл, должна осуществляться по аналогии с подбором потребляемой им пищи – с большой осторожностью и чувством меры.

Содержание любой детской книжки в любой стране определяется в основных своих чертах господствующей в стране идеологией. Особенно это касается произведений, входящих в официальные программы детского чтения и составляющих суть литературного образования дошкольников. Как известно, в каждом обществе одним из значимых аспектов идеологии выступают доминирующие социальные предписания, адресованные лицам женского и мужского пола, которые принято называть гендерными нормами и стандартами. Поэтому вполне закономерно, что подобного рода информация находит отражение и в детской литературе, преподнося своим читателям и слушателям уроки гендерных отношений, передавая в «зашифрованном» виде распространенные в обществе гендерные стереотипы, лежащие в основе процесса конструирования различий между полами, и способствуя их присвоению.

Так, по мнению авторитетного гендерного социолога М. Киммела, книги, как и СМИ, хотя и не оказывают прямого воздействия на гендерное поведение детей, их репрезентации становятся существенным фактором в выстраивании ребенком собственных представлений о гендере [13]. Кроме того, если принять во внимание позицию психоаналитиков, согласно которой любимые в детстве сказки определяют дальнейшую судьбу человека [9], логично предположить, что через гендерные образы любимых литературных персонажей дети приходят к соответствующему пониманию самих себя, т. е. чтение или слушание литературных произведений участвует в создании гендерной личности. Иными словами, с позиций концепции Л. С. Выготского, через книгу происходит врастание ребенка в гендерную культуру того общества, где он живет и развивается.

В психологии процесс приобщения ребенка к гендерной культуре раскрыт С. Бем в теории линз гендера [5].

Линзы гендера и гендерная социализация

Согласно данной теории, между личностью и обществом стоит особым образом разработанная в культуре система познания пола. В ее основе лежат скрытые предписания в отношении лиц женского и мужского пола, внедренные в культурные дискурсы, общественные институты, повседневные практики и психику людей, названные С. Бем линзами гендера, которые не только задают ракурс восприятия и осмысления социальной реальности, но и создают саму эту реальность. Линзы гендера усваиваются индивидом в процессе социализации, в результате чего человек начинает воспринимать и оценивать мир, других людей и самого себя культурно–специфическим способом – через призму этих линз, становясь таким образом участником социального воспроизводства и существующей культурной системы, и самих линз гендера.

Всего автором было выделено и описано три линзы.

1. Линза гендерной поляризации (традиция гендерной дифференциации), в соответствии с которой женщины и мужчины считаются фундаментально различными, противоположными друг другу и вместе с тем схожими между собой. Именно эта линза накладывает табу на подобие полов, что приводит к игнорированию в культуре гендерного сходства и различий внутри половых групп. Кроме того, существующая в обществе гендерная поляризация способствует тому, что половые признаки (особенности) приписываются самым различным явлениям, так что практически любой аспект культуры или человеческого опыта предстает в неразрывной связи с полом (это касается и стиля одежды, и социальных ролей, и способов выражения чувств, и манеры поведения и т. п.).

Проявлением линзы гендерной поляризации становятся культурные представления о маскулинности и феминности как о наборе противоположных характеристик, различные нормы женского и мужского поведения, взаимоисключающие жизненные сценарии и константы личностного самоутверждения для женщин и мужчин. Если у первых это – установка на материнство, стремление быть хорошей хозяйкой, ориентация на сферу межличностных отношений и привлекательная внешность, то у вторых – потребность отличаться от женщин, ориентация на профессиональную самореализацию, установка на эмоционально сдержанное поведение и выполнение роли добытчика [14].

По словам самой С. Бем, благодаря этой линзе общество оказывается нетерпимым к любым отклонениям личности от гендерных норм и предписанных ей сценариев, определяя эти отклонения как проблемные, девиантные и предлагая специальные меры воздействия на гендерных девиантов. Поэтому в культуре с гендерной поляризацией люди становятся заложниками гендера, его пленниками; их пол ограничивает их индивидуальность, возможности ее проявления [5].

2. Линза андроцентризма, или центрированность на мужчинах и мужском. В соответствии с этой линзой мужчины и мужской опыт рассматриваются как нейтральный стандарт или норма, тогда как женщины и женский опыт – как отклонение от данного стандарта или нормы. Как следствие, линза андроцентризма:

• приводит к недооценке в культуре всего «женского», включая непопулярность феминистских идей, и делает более желательным ориентацию личности независимо от ее половой принадлежности на «мужские» стандарты;

• предписывает более жесткие требования к соблюдению гендерных норм представителям мужского пола, т. е. обусловливает асимметрию в приемлемости выхода мужчин и женщин за границу гендера, подтверждением чему, к примеру, может служить наличие культурной нормы антиженственности [6], которая не имеет своих аналогов относительно представительниц женского пола.

3. Линза биологического эссенциализма, которая логически обосновывает и узаконивает все остальные линзы, представляя их как естественные и неизбежные последствия биологической природы женщин и мужчин. Именно эта линза помогает воспринимать созданное людьми, т. е. культурное, как естественное и неизменное, оправдывая тем самым существующее положение вещей.

Все вышеперечисленные линзы составляют социокультурный контекст гендерной социализации личности, поддерживая существование в обществе определяемых данный процесс традиционных (патриархатных) гендерных стереотипов. При этом, по мнению С. Бем, эти линзы гендера приводят к ряду последствий.

Во–первых, они помещают женщин и мужчин в различные и неравные жизненные ситуации, способствуя появлению разных систем оценок и обусловливая существующую в обществе дискриминацию по половому признаку (идеологию и практику сексизма), что находит свое отражение и на страницах произведений детской художественной литературы независимо от их авторства и исторического периода создания [11, 18].

Во–вторых, в процессе приобщения к культуре индивид присваивает эти линзы и начинает использовать их в качестве ориентиров для собственной личности, своей Я–концепции, что приводит к возникновению особого феномена, названного автором «конвенционально–гендерная личность», которая ведет себя в строгом соответствии с традиционными культурными ожиданиями по отношению к своему полу и тем самым имеет «мало возможностей для индивидуального выбора в вопросе: каким(ой) же надо быть, чтобы чувствовать себя мужчиной или женщиной…» [5, с. 211]. Внутренне усвоенные линзы, по мнению С. Бем, приводят к тому, что «каждая возможность, совпадающая с ракурсом линз, рассматривается как нормальная и естественная для собственного Я, а каждая возможность, не согласующаяся с этим ракурсом, рассматривается как чуждая и проблематичная для собственного Я» [5, с. 213]. Иными словами, ориентация личности на жесткие гендерные стандарты общества есть результат присвоения линз гендера, а сама гендерная личность – это личность с ограниченным человеческим потенциалом. При этом, судя по имеющимся данным [11, 18], определенную роль в создании конвенционально–гендерной личности играет детская художественная литература, которая создает условия для конструирования ограниченной рамками жестко дифференцированных гендерных стереотипов идентичности девочек и мальчиков.

В целом с опорой на вышеизложенный теоретический материал студенты подводятся к пониманию того, что, будучи частью культуры, детская художественная литература в той или иной степени является носительницей линз гендера, которые можно считать аналогом культурных знаков, по терминологии Л. С. Выготского.

Цель занятия

Повышение уровня гендерной грамотности студентов, приобщение их к знаниям – источнику информации о социокультурных механизмах конструирования гендера посредством выявления роли детской художественной литературы в процессе гендерной социализации на ранних этапах онтогенеза; создание условий для переосмысления студентами явлений социальной действительности, побуждение к исследовательской активности и развитие у них навыков гендерного анализа.

Теоретико–методической основой проведения таких занятий является точка зрения Е. П. Белинской и О. А. Тихомандрицкой, согласно которой социализация личности предполагает не только усвоение индивидом социального опыта и дальнейший процесс его активного воспроизводства, но и социальное творчество. То есть сознательный отказ от существующих норм и создание нового социального пространства – важнейшего условия социальных изменений [4]. Поэтому, организуя работу со студентами в плане повышения уровня их гендерной грамотности, необходимо актуализировать и активизировать именно творческий процесс их вторичной социализации. При этом целесообразно учитывать способности будущих специалистов как социальных субъектов к смысловой интерпретации и переосмыслению культурных норм, ожиданий, скрытых художественных посланий и реальности собственного внутреннего мира, что достигается при условии руководства известным принципом: «Важно не только что–либо увидеть, но и поразмыслить над тем, что видишь».

Оснащение

1. Литература для самостоятельного чтения по теме занятия [11, 15, 17, 18].

2. Тексты русских народных сказок «Царевна–лягушка», «Марья Моревна – прекрасная королевна».

3. Раздаточный материал с выдержками и цитатами из текстов стихотворных и прозаических произведений для интерпретации (см. приложение).

4. Произведения детской художественной литературы для гендерного анализа.

5. Листы ватмана, цветные карандаши, маркеры.

6. Доска, мел.

Порядок работы

Этап 1. Закрепление и осмысление теоретического материала по проблеме.

Этап 2. Работа с народными сказками.

Этап 3. Гендерный анализ произведений детской художественной литературы.

Этап 4. Составление проекта несексистской хрестоматии для детского чтения и разработка рекомендаций по использованию гендерно–стереотипных произведений.

Этап 5. Домашнее задание.

Этап 6. Подведение итогов: обобщение знаний.

Этап 1. Закрепление и осмысление теоретического материала по проблеме

Студентам предлагаются следующие вопросы для группового обсуждения.

1. В чем заключается место и роль художественной литературы в процессе личностного развития в период детства?

2. Справедливо ли утверждать, что дискуссии и «борьба за детскую книгу» по своей сути есть не что иное, как «борьба за детские умы»? С чем это может быть связано?

3. Обозначьте основные, на ваш взгляд, аспекты проблемы выбора «нужной для ребенка книжки».

4. Попробуйте обосновать следующую точку зрения М. С. Петровского: «Детские впечатления от сказки закрепляются в нашем сознании на всю жизнь. Сказка впечатана в нас навсегда – крупным шрифтом наших детских книг».[12]

5. Какое значение для гендерной социализации детей имеет их литературное образование?

6. Назовите важнейшие положения теории линз гендера. Что дает эта теория для понимания сущности процесса гендерной социализации личности?

7. Определите возможные пути и способы трансляции линз гендера и связанных с ними гендерных стереотипов в современном обществе. Приведите примеры проявления линз гендера в повседневной жизни.

8. При каких условиях литературное образование детей может соответствовать:

¦ принципам гуманизма;

¦ цели всестороннего и гармоничного развития личности ребенка?

9. Чем, на ваш взгляд, обусловлена значимость информации о роли детского чтения в процессе гендерной социализации подрастающего поколения как важнейшего аспекта становления их личности?

По результатам групповой дискуссии важно подвести студентов к мысли о том, что в условиях современного российского общества, для которого все более характерны тенденции поливариативности и индивидуально–личностного подхода в воспитании и обучении (во всяком случае, на уровне провозглашаемых ценностей), ориентация психолого–педагогической науки и практики на идеалы развития и дальнейшей самореализации внутреннего потенциала каждого ребенка, ознакомление детей с произведениями художественной литературы как неотъемлемый элемент их образования, должно создавать благоприятные условия для развития у детей самостоятельности, творчества, инициативы и свободы выбора с позиций гендерного равенства. Поэтому возникает необходимость выстраивания содержания литературного образования на этапах раннего онтогенеза в соответствии с происходящими социальными изменениями. При этом также важно показать, что значимость информации по данной проблеме обусловлена еще и тем, что в отличие от содержания СМИ содержание предлагаемых детям литературных произведений может быть подвержено специальному отбору со стороны психологов, педагогов, родителей с учетом их приемлемости для развития личности, адекватной реальной социальной действительности, идеалам гуманизма и демократии, включая принципы гендерного равноправия.

Этап 2. Работа с народными сказками

В качестве домашнего задания студенты знакомятся с исследованиями, где представлена информация о гендерном измерении литературы для детского чтения [11, 15, 17, 18], а также изучают содержание русских народных сказок «Царевна–лягушка», «Марья Моревна – прекрасная королевна».

На основании опубликованных в исследованиях данных студенты совместными усилиями формулируют заключение о характере связи произведений детской художественной литературы с социальными стандартами и гендерной культурой российского общества.

После этого с учетом полученных теоретических знаний им предлагается поразмышлять над вопросом: «Устарели ли русские народные сказки?».

При этом студентам сообщается о том, что в нашей стране был период (1920–е), когда шла интенсивная борьба со сказкой, которая объявлялась патриархальной, не соответствующей реальной действительности, чуждой советскому сознанию и совершенно не нужной в деле воспитания пролетарского ребенка [20].

Желательно, чтобы полученные ответы были оформлены на доске в виде списка аргументов «за» сказку и «против» сказки.

Далее по материалам статей организуется проблемная дискуссия на тему «Какие гендерные уроки преподносят детям народные сказки?».

При обсуждении данной проблемы можно ориентироваться примерно на следующий перечень вопросов.

1. Чему учат русские народные сказки девочек?

2. Чему учат русские народные сказки мальчиков?

3. Каковы возможности русских народных сказок в плане трансляции гендерных идеалов?

4. Что несут в себе русские народные сказки – традиционные или нетрадиционные гендерные схемы поведения?

5. Существуют ли сказки, отражающие нетрадиционные гендерные стереотипы?

6. Приведите примеры сказок с традиционными и нетрадиционными гендерными моделями поведения.

После обсуждения проводится сравнительный анализ сказок «Царевна–лягушка» и «Марья Моревна – прекрасная королевна», посредством которого выявляются гендерно–традиционные и нетрадиционные действия, умения и качества героев. Вот примерная схема анализа.

1. О чем эти сказки?

2. Что в них показалось вам необычным?

3. Насколько типично поведение мужских и женских героев этих сказок? В чем именно заключается их стереотипное и нестереотипное поведение?

4. Какими личностными чертами обладают главные персонажи? Какие преимущества они им дают? Где и когда мешают?

5. Что, на ваш взгляд, ценного в этих сказках?

По результатам анализа необходимо помочь студентам осмыслить возможности проявления представленных в этих сказках гендерных моделей поведения в условиях современной действительности. Для этого с ними можно также провести упражнение «Воображаемый образ», суть которого заключается в размышлении над следующей проблемой: «Если бы герои этих сказок оказались нашими современниками, как могла бы сложиться их жизнь? Насколько они были бы социально успешными?».

Инструкция: «Сядьте поудобнее, закройте глаза. Сделайте три глубоких вдоха. Представьте, что Василиса Премудрая, Марья Моревна и Иван Царевич живут в наши дни… Как они выглядят? Чем они занимаются? Обратите внимание на то, каков их внешний вид, где они живут, что делают? Как складывается их жизнь. Постарайтесь хорошо запомнить все, что вы увидели. А теперь откройте глаза. Какими вы увидели Марью Моревну и Ивана Царевича XXI в.?».

Важно подвести студентов к мысли о том, что в современном обществе ценятся активность, самостоятельность, решительность и другие качества, которые обычно принято считать «мужскими». Поэтому, например, используемая Василисой стратегия «сокрытия» (косвенной демонстрации) своего ума может привести к ее недооценке и интеллектуальной эксплуатации другими людьми.

После обсуждения можно провести еще одно упражнение – «Девиз и герб сказочных героев».

Студентам предлагается разделиться на четыре группы (по количеству главных персонажей сказок «Царевна–лягушка» и «Марья Моревна – прекрасная королевна») и попробовать сформулировать девиз и изобразить на листах ватмана гербы, которые отражали бы жизненное кредо, отношение к себе и к миру в целом героя/героини.

При подведении итогов целесообразно обсудить варианты использования народных сказок в процессе психологического сопровождения личностного развития детей с позиций альтернативной (нетрадиционной) гендерной социализации.

Итоговую часть занятия можно провести и в форме игры «Что? Где? Когда?». Для этого из числа студентов путем жребия выбирается жюри (4–5 человек), а остальные участники делятся на команды «знатоков» (по 5–6 человек). Каждая команда вытягивает конверт с названием сказки и получает задание предложить свои варианты работы с ней в плане расширения гендерного репертуара личности у детей дошкольного и младшего школьного возраста. После небольшого обсуждения (примерно 10 минут) команды презентуют свои проекты, при этом приветствуются разнообразные способы их предъявления (не только словесное описание, но и показ предлагаемых форм работы). Оценку всех предложений «знатоков» с учетом содержательной и методической стороны дает жюри. Общее заключение формулирует педагог.

Такая форма занятия требует от студентов специальной дополнительной подготовки – знания содержания предлагаемых им для обсуждения народных сказок.

Этап 3. Гендерный анализ произведений детской художественной литературы

Предварительно студентам рекомендуется дать домашнее задание на поиск текстов литературных произведений для гендерного анализа и ознакомление с их содержанием. При этом критерии отбора могут быть следующими.

1. Современные издания (не ранее 1997 г.), ориентированные на детей дошкольного и младшего школьного возраста.

2. Стихотворные и прозаические произведения, составляющие «книжное ядро» «золотой библиотеки детства» (маркированные в аннотации как лучшие произведения детской литературы), изданные достаточно крупными на сегодняшний день тиражами (не менее 5 тыс. экз.).

3. Произведения, наиболее востребованные в реальной современной педагогической практике (например, стихотворения А. Л. Барто).

4. Произведения, включенные в официальные программы детского чтения, рекомендованные Министерством образования РФ, которые можно считать проявлением отечественного легитимного дискурса.

В качестве примерных можно предложить использовать тексты из приведенных ниже изданий.

1. Книга для чтения в детском саду и дома: 4–5 лет. Пособие для воспитателей детского сада и родителей / Сост. В. В. Гербова, Н. П. Ильчук, Л. Н. Елисеева, Н. П. Бабурова. – М.: Оникс, 2006.

2. Книга для чтения в детском саду и дома: 5–7 лет. Пособие для воспитателей детского сада и родителей / Сост. В. В. Гербова, Н. П. Ильчук, Л. Н. Елисеева, Н. П. Бабурова. – М.: Оникс, 2006.

3. Хрестоматия по детской литературе / Сост. И. Н. Арзамасцева, Э. И. Иванова, С. А. Николаева. – М.: Академия, 2000.

4. Хрестоматия «Любимое чтение в детском саду: от 5 до 7 лет. Сказки, стихи, рассказы». – М.: Планета детства, 2003.

5. Барто А. Л. Избранные стихи. – М.: Планета детства, 1999.

6. Книга о тех, кого ты любишь. Стихи и сказки. – М.: Транзиткнига «Планета детства», 2004.

7. Катаев В. П. Дудочка и кувшинчик. Сказки и рассказы. – М.: Дрофа–Плюс, 2007.

8. Печерская А. Н. Дети – герои Великой Отечественной войны. Рассказы. – М.: Дрофа–Плюс, 2007.

Начать занятие целесообразно с пробного гендерного анализа литературных текстов. Для этого студентам раздаются выдержки и цитаты из стихотворных и прозаических произведений и предлагается, используя свои гендерные знания, проинтерпретировать их смысл, выявить скрытое послание автора (примерные варианты литературных текстов представлены в приложении).

Далее студентам предлагают разделиться на подгруппы (по 3–6 человек), каждая из которых получает задание для гендерного анализа.

Задание 1

Доказательство наличия в произведениях детской литературы тенденции гендерной асимметрии в пользу мужчин

Подтверждением такой тенденции могут служить следующие факты:

• количественное преобладание произведений, главными героями которых являются лица мужского пола;

• разнообразие и многочисленность литературных произведений, в название которых вынесены мужские имена и указания на данную половую принадлежность;

• язык и характер ориентации обращений к юным читателям/слушателям авторов произведений, их типичные адресаты.

К примеру, убедительными аргументами могут стать подобного рода цитаты.

1. В. Маяковский. «Гуляем»

Когда подрастете, Станете с усами, На бога не надейтесь, Работайте сами.

2. В. Берестов. «Любили тебя…»

Любили тебя без особых причин, За то, что ты – внук, За то, что ты – сын.

3. С. Маршак. «Дети нашего двора»

Ты гордись своим отцом, Знатным гражданином, Но и сам будь молодцом, А не только сыном.

Задание 2

Специфика репрезентации в детской литературе культурных линз гендера

Задание 3

Отражение в литературных произведениях для детей традиционных мужских гендерных норм и основных аспектов самоутверждения мужчин

Задание 4

Отражение в литературных произведениях для детей традиционных женских гендерных норм и основных аспектов самоутверждения женщин

Задание 5

Формы и варианты проявления гендерной дискриминации в произведениях детской художественной литературы

Задание 6

Поиск гендерно–нейтральных и несексистских произведений

Гендерно–нейтральными можно считать те произведения, где отсутствует указание на пол героев и их язык также является гендерно–нейтраль–ным, в результате чего созданные в них образы становятся возможными объектами идентификации для всех детей, будь то девочка или мальчик. Например:

1. М. Львовский. «Песенка о зарядке»

Я дела выбираю потрудней,
Я задачи решаю посложней,
Я повсюду успеваю,
Я усталости не знаю,
И звучит моя песня веселей.

Несексистскими можно считать те произведения, где отсутствуют гендерно–стереотипные образы и литературные персонажи демонстрируют вариативность моделей поведения, личностных качеств, интересов, сферы деятельности вне зависимости от своей половой принадлежности.

На выполнение заданий дается 40–45 минут.

Затем каждая группа представляет свои результаты в виде доклада.

В качестве обобщающего вывода может быть заполнена итоговая таблица, куда сводятся основные характеристики женских и мужских персонажей: личностные черты (одобряемые и не одобряемые), типичная атрибутика, поощряемые и не поощряемые поступки, надлежащие виды деятельности и занятия (табл. 1).

Таблица 1. Особенности отражения женских и мужских образов в детской литературе

На основании таблицы делается заключение о специфике репрезентации женских/мужских образов и отводимого им социального жизненного пространства в произведениях детской художественной литературы. Далее делаются предположения о возможных жизненных сценариях девочек и мальчиков, построенных с учетом предлагаемых им литературных идеалов и антиидеалов.

Этап 4. Составление проекта несексистской хрестоматии для детского чтения и разработка рекомендаций по использованию гендерно–стереотипных произведений

По результатам гендерного анализа художественной литературы студенты убеждаются в факте широкого распространения в текстах произведений сексистских предубеждений и моделей для подражания, не всегда созвучных реалиям современного общества. Отсюда делается вывод о консервативности данного вида искусства, который предлагает прокрустово ложе устаревших гендерных стандартов, и необходимости нового (несексистского) содержания читаемых детям произведений.

Студенты делятся на подгруппы (по 5–6 человек), каждая из которых составляет свой проект несексистской хрестоматии для детского чтения (время выполнения 30 минут). Затем происходит их публичная презентация и обсуждение.

Составление проекта предполагает:

• описание рекомендуемых гендерных образов;

• необходимые сюжеты;

• возможный перечень из уже известных произведений.

Все предложения обязательно обосновываются.

Далее совместными усилиями разрабатываются рекомендации по использованию в работе с детьми классических и современных произведений из так называемой «золотой библиотеки детства», содержащих традиционные гендерные стереотипы, с целью предотвращения формирования у подрастающего поколения сексистских предубеждений. Демонстрируются возможные методы и приемы, среди которых могут быть:

• особым образом организованное обсуждение прочитанного, способствующее разрушению жестких гендерных норм и стандартов;

• создание иных альтернативных вариантов сюжета (с гендерной инверсией ролей, действий и личностных качеств персонажей).

Этап 5. Домашнее задание

Студентам предлагается выполнить письменную работу в виде эссе на тему «Любимый(ая) литературный(ая) герой(иня) моего детства», которая предполагает осмысление с позиций полученных новых знаний литературных технологий конструирования гендера, рефлексию собственного опыта детского чтения, связанного с процессом их гендерной социализации.

По желанию студентов тексты эссе могут быть предложены для обсуждения в группе.

Этап 6. Подведение итогов: обобщение знаний

Вопросы для обсуждения в группе.

1. В чем именно заключается роль детской художественной литературы в процессе личностного развития ребенка с позиций гендерной социализации?

2. Обоснуйте необходимость гендерного просвещения педагогов и родителей, проводящих ознакомление детей с произведениями художественной литературы.

3. Приведите примеры явного и скрытого сексизма в детской художественной литературе.

4. С чем связана актуальность проблемы составления несексистских сборников и хрестоматий для детского чтения? С какого рода содержанием произведения целесообразно в них включить?

5. Каким образом можно использовать в работе с детьми гендерно–стереотипные произведения классической литературы?

6. Определите основные возможности детской художественной литературы в процессе психолого–педагогического сопровождения личностного развития детей с позиций альтернативной (нетрадиционной) гендерной социализации.

1. Андреева Г. М. Психология социального познания. – М.: Аспект Пресс, 2000. – 288 с.

2. Андреева Г. М. Социальная психология. – М.: Аспект Пресс, 2001. – 376 с.

3. Бездидько А. В. Системная целостность: Человек – книга как составляющая социально–психологической идентификации индивида в условиях книжной цивилизации // Мир психологии. 2004. № 2. С. 87–93.

4. Белинская Е. П., Тихомандрицкая О. А. Социальная психология личности. – М.: Аспект Пресс, 2001. – 301 с.

5. Бем С. Линзы гендера: Трансформация взглядов на проблему неравенства полов. – М.: РОССПЭН, 2004. – 336 с.

6. Берн Ш. Гендерная психология. – СПб.: Прайм–ЕВРОЗНАК, 2001. – 318 с.

7. Выготский Л. С. Психология искусства. – Ростов–на–Дону: Феникс, 1998. – 487 с.

8. Глотов М. Б. Социальный институт: определение, структура, классификация // СОЦИС. 2003. № 10. С. 13–19.

9. Дикман Х. Сказание и иносказание: Юнгианский анализ волшебных сказок. – СПб.: Академические проекты, 2000. – 256 с.

10. Запорожец А. В. Психология восприятия ребенком–дошкольником литературного произведения // Запорожец А. В. Психология действия. Избранные психологические труды. – М.: Московский психолого–социальный институт; Воронеж: Изд–во «МОДЭК», 2000. С. 105–119.

11. Здравомыслова Е., Герасимова Е., Троян Н. Гендерные стереотипы в дошкольной детской литературе: русские сказки // Преображение. 1998. № 6. С. 65–77.

12. Какая книжка нужна дошкольнику. Сборник / Под ред. Е. А. Флериной и Е. Ю. Шабад. – М.: Комиссия по дошкольной книге при педстудии НКП; ГИЗ, 1928. – 96 с.

13. Киммел М. Гендерное общество. – М.: РОССПЭН, 2006. – 464 с.

14. Клецина И. С. Психология гендерных отношений: теория и практика. – СПб.: Алетейя, 2004. – 408 с.

15. Кулагина А. Дочки–матери // Родина. 1996. № 3. С. 36–39.

16. Леонтьев Д. А. Введение в психологию искусства. – М.: Издательский центр «Академия», 1998. – 203 с.

17. Люсин В. Н. Особенность архетипов женского/девичьего успеха в русской сказке // Общественные науки и современность. 2000. № 4. С. 88–102.

18. Семенова Л. Э. Гендерные архетипы художественной литературы // Человек. 2006. № 1. С. 89–99.

19. Теплов Б. М. Психологические вопросы художественного воспитания // Советская педагогика. 1946. № 6. С. 98–104.

20. Яновская Э. В. Нужна ли сказка пролетарскому ребенку? // Из опыта работы по детской книге. – М.: ГИЗ, 1926. – 67 с.

Примерные тексты для пробного гендерного анализа

1. Э. Успенский. «Если был бы я девчонкой…»

Если был бы я девчонкой, —
Я бы время не терял!
Я б на улице не прыгал,
Я б рубашки постирал.
Я бы вымыл в кухне пол,
Я бы в комнате подмел,
Перемыл бы чашки, ложки,
Сам начистил бы картошки,
Все свои игрушки сам
Я б расставил по местам!

2. С. Аксаков. «Аленький цветочек»

И говорит отцу дочь меньшая, любимая: «Не плачь, не тоскуй, государь мой батюшка родимый, зверя лесного, чуда морского я не испуга–юся, буду служить ему верою и правдою, исполнять его волю господскую, а может, он надо мной и сжалится».

3. С. Михалков. «Быль для детей»

Люди празднуют Победу!
Весть летит во все концы:
С фронта едут, едут, едут
Наши братья и отцы!
…И смешались на платформах
С шумной радостной толпой:
Сыновья в военных формах,
И мужья в военных формах,
И отцы в военных формах,
Что с войны пришли домой.

4. А. С. Пушкин. «Сказка о царе Салтане…»

Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком.
«Кабы я была царица, —
Говорит одна девица, —
То на весь крещеный мир
Приготовила б я пир».
«Кабы я была царица, —
Говорит ее сестрица, —
То на весь бы мир одна
Наткала я полотна».
«Кабы я была царица, —
Третья молвила сестрица, —
Я б для батюшки–царя Родила богатыря».
Только вымолвить успела,
Дверь тихонько заскрипела,
И в светлицу входит царь,
Стороны той государь.
Во все время разговора
Он стоял позадь забора;
Речь последней по всему
Полюбилася ему.
«Здравствуй, красная девица, —
Говорит он, – будь царица
И роди богатыря
Мне к исходу сентября…»

Познание личности в художественной литературе

Наряду с научным познанием существует постижение человека в искусстве, религии и др. Если наука оперирует понятиями, то в искусстве для этого есть изобразительные средства. «Метод литературы – это метод искусства; метод психологии – это метод науки. Наш вопрос в том, какой подход наиболее адекватен для изучения личности» [12, с. 228].

Произведения искусства уникальны и неповторимы. Они являются результатом творчества автора и неизбежно отражают его личностную позицию, субъективное восприятие изображаемого или описываемого явления, его жизненный опыт. Безусловно, приоритет в описании человека в искусстве принадлежит художественной литературе.

Обращение психологов к произведениям художественной литературы имеет давнюю традицию. Отечественные и зарубежные ученые, принадлежащие к различным направлениям и школам, рассматривали художественные произведения как источник психологического знания и иллюстрировали свои теории и типологии персонажами из художественной литературы [6, 7, 9–11].

Одним из первых сложился психоаналитический подход к исследованию художественных произведений, творчества и личности писателей. Акцент при этом делается на анализе бессознательного в жизни человека [7]. Это работы классиков психоанализа (З. Фрейд, С. Шпильрейн), индивидуальной (А. Адлер) и аналитической психологии (К. Юнг), гуманистической психологии (Э. Фромм) и др. Так, К. Юнг считает, что предметом психологии в данном случае является процесс художественной деятельности.

Большое внимание произведениям художественной литературы как источнику психологического знания уделял известный американский психолог, специалист в области психологии личности, сторонник идиографического (индивидуального) подхода Г. Олпорт (G. Allport). В своей статье «Личность: проблема науки или искусства?» ученый утверждает, что личность как часть психической жизни, существующая в единичных и индивидуальных формах, может быть предметом литературы и психологии. Отмечая особенности литературного и психологического подходов к изучению личности, Г. Олпорт указывает, что ни один из них не лучше и не хуже другого, у каждого есть свои сильные и слабые стороны. Основными достоинствами художественной литературы являются целостность в описании характера и интерес к индивидуальности. К преимуществу же психологии относится строгий и доказательный характер ее научных методов [12].

Психиатр и автор концепции об акцентуированных личностях К. Леонгард всю свою теорию и типологию проиллюстрировал примерами из художественной литературы [11].

Большой интерес представляет авторская типология личности в контексте жизненного пути Е. Ю. Коржовой [10]. Все типы и подтипы личности рассмотрены автором на примерах персонажей мировой художественной литературы. В основе данной типологии лежит направленность личности – ее жизненные ориентации и жизненная позиция, определяющие особенности жизненного пути личности. Вызывает интерес важная, на наш взгляд, рекомендация автора психологам, обратившимся к анализу художественных произведений: «Особое внимание следует уделить классической художественной литературе, где чаще можно встретить интуитивные гениальные прозрения относительно человеческой природы» [10, с. 38].

В произведениях художественной литературы человек предстает во всех своих многообразных проявлениях – во внутреннем диалоге и общении с людьми, в импульсивных действиях и продуманных поступках.

«В подлинном художественном произведении снимается односторонность рационального описания человека при сохранении познавательного отношения, ярко выражено ценностное отношение к действиям и поступкам героев, отсутствует морализаторство, абстрактные истины и призывы; здесь есть образ человеческой судьбы, описание реальных условий жизни, многообразие жизненных связей и отношений между людьми» [16, с. 23].

Таким образом, целостность и многосторонность, обусловленные единством познавательной, оценочной, созидательной и коммуникативной сторон произведения, – это основные особенности описания человека в художественной литературе.

Е. Ю. Коржова отмечает, что можно выделить несколько путей использования художественной литературы в психологическом познании [10, с. 36–37].

• Филологическое исследование, в котором литературный образ соотносится с определенной философской или религиозной концепцией (М. М. Бахтин).

• Философское исследование, когда художественное произведение рассматривается как своеобразная образно–художественная форма философского освоения реальности (С. Г. Семенова).

• «Научное» направление (психология и психиатрия), при котором примеры из художественной литературы используются как иллюстрации к данным, полученным в результате научного анализа (К. Леонгард).

• Психологическое исследование (психоанализ, психология личности) и изучение личности писателя, его произведений, психобиографический анализ писателей (Е. Ю. Коржова).

• Общепсихологическое исследование (общая психология, психология искусства), посвященное «переводу» с языка художественной литературы на язык науки (Л. С. Выготский, В. М. Аллахвердов).

В. И. Слободчиков и Е. И. Исаев указывают на существующее деление писателей [16]:

• Писатели–философы – Л. Н. Толстой, Г. Гессе и др.

• Писатели–социологи – О. Бальзак, Э. Золя и др.

• Писатели–психологи – Ф. М. Достоевский, Ф. Кафка и др.

С другой стороны, К. Леонгард называет и Ф. М. Достоевского, и Л. Н. Толстого писателями–психологами [11]. Данное деление характеризует особенности взгляда писателей при сохранении художественного изображения и создания образа человека во всем его разнообразии.

Особенности изображения женщины в художественной литературе

Анализируя образы женщины в художественной литературе, следует помнить, что эти образы формируются авторами в определенном социальном контексте и их содержание отражает и определяется обыденными представлениями о желательности и адекватности определенных характеристик женщины. Другими словами, образ женщины в художественной литературе и зависит от политических, социальных и психологических особенностей конкретного общества, в котором живет и творит автор и которое описывается в художественном произведении. В художественных произведениях представлен тот образ женщины, который типичен для конкретного общества, желателен и необходим и отражает те черты, которые в данном обществе считаются свойственными женщине. Поэтому, подвергая разбору тот или иной образ женщины, также необходимо учитывать характеристики и идеологию того социального слоя, к которому принадлежит женщина.

С другой стороны, важной особенностью классической литературы является изображение человека во всем его многообразии. Это позволяет нам обнаружить разнообразные женские образы. Обратимся к уже упомянутому выше пособию Е. Ю. Коржовой [10]. Автор, основываясь на своей типологии личности, дает характеристику следующим женским образам.

1. Личность с пассивной жизненной позицией – это Нана (Э. Золя «Нана»), Ольга Семеновна (А. П. Чехов «Душечка»).

2. Личность с активной жизненной позицией – Незнакомка (С. Цвейг «Письма незнакомки»), Катерина Ивановна (Ф. М. Достоевский «Братья Карамазовы»), Анна Каренина (Л. Н. Толстой «Анна Каренина»), Кармен (П. Мериме «Кармен»).

3. Личность, стремящаяся достичь равновесия со средой, – Скарлетт О'Хара (М. Митчелл «Унесенные ветром»).

4. Личность, стремящаяся нарушить равновесие со средой, – Татьяна Ларина (А. С. Пушкин «Евгений Онегин»), Катерина (А. Н. Островский «Гроза»).

5. Ситуативно–целостная личность с деятельной жизненной позицией – Ольга Ивановна (Чехов А. П. «Попрыгунья»).

6. Внутренне целостная личность – Соня Мармеладова (Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание»), Елена Стахова (И. С. Тургенев «Накануне»).

В заключение отметим специфику гендерного подхода к анализу художественных произведений и в частности женских образов. При анализе текста следует обратить внимание на следующие проблемы и вопросы: социальные, личностные и биологические характеристики героинь, психологические и социальные различия между женщинами и мужчинами, какое положение занимает женщина по отношению к мужчине (противопоставлена, подчинена, дополняет). Также необходимо рассмотреть, как отражены социальные представления о характеристиках и ожидаемом поведении женщины, какие гендерные стереотипы встречаются в художественном произведении [3–5, 13, 14]. Напомним, что в психологии выделены три группы гендерных стереотипов: стереотипы маскулинности—фемининности; стереотипы распределения профессиональных и семейных ролей у мужчин и у женщин; стереотипы, определяющие содержание труда мужчины и женщины [14]. Цели занятия

Дополнить и углубить знания по проблеме гендерной социализации, полученные студентами на лекционных занятиях, на примере образов женщин из произведений художественной литературы показать возможности художественной литературы как института гендерной социализации. Развить у студентов навыки гендерного анализа художественных произведений, сформировать умения анализа женских образов с позиций гендерного подхода.

Оснащение

Тексты художественных произведений, монографии, репродукции картин или иллюстраций из художественных произведений с изображением женщин.

Порядок работы

Работа проходит в два этапа.

Этап 1. Теоретический анализ художественного произведения. Этап 2. Анализ образов женщин в классической художественной литературе.

Этап 1. Теоретический анализ художественного произведения

Данный этап занятия посвящен рассмотрению проблемы познания личности человека художественными средствами. В процессе работы студентам предстоит освоить навыки анализа и интерпретации художественных произведений как способа психологического познания личности, а также приемы, позволяющие составить психологическую характеристику личности героя.

Занятие начинается с анализа статьи Г. Олпорта «Личность: проблема науки или искусства?» (приложение 1).

После прочтения статьи студентам необходимо ответить на следующие вопросы.

1. Определение личности, предложенное Г. Олпортом.

2. Характеристика литературного и психологического подходов к изучению личности. В чем Г. Олпорт видит принципиальность каждого из подходов?

3. Уроки (преимущества), которые психология должна извлечь из литературы.

4. В чем преимущества психологии по сравнению с литературой?

Для удобства усвоения материала студенты могут представить ответы в виде табл. 1.

Таблица 1. Особенности художественной литературы и психологии в познании личности (по Г. Олпорту)

Дополнительные задания

К данному этапу занятия студенты с целью сравнения различных подходов к использованию художественной литературы психологической наукой в качестве домашнего задания самостоятельно выполняют следующие задания:

1. Проанализировать работу К. Г. Юнга «Об отношении аналитической психологии к произведениям художественной литературы» [7]. Сделать сообщение по теме «Психоанализ художественного произведения».

2. Прочитать главу 1 учебного пособия. Е. Ю. Коржовой «Путеводитель по жизненным ориентациям: Личность и ее жизненный путь в художественной литературе» [10, с. 35–38] и определить соответствие между масштабом художественного произведения, сюжетом и поставленной психологической задачей. Приводим образец для заполнения табл. 2.

Таблица 2. Соответствие целей психологического изучения произведения его объему и сюжету (по Е. Ю. Коржовой)

Этап 2. Анализ образов женщин в классической художественной литературе

На данном этапе студенты осваивают навыки гендерного анализа художественного произведения вообще и образа женщины в частности. Студентам предварительно рекомендуется дать домашнее задание по подбору художественных произведений (см. приложение 2) для работы на занятии.

Работа на этом этапе включает в себя следующие задания.

Задание 1

Героини художественных произведений как иллюстрации различных психологических теорий. Преподаватель по своему усмотрению или по договоренности со студентами может предложить для рассмотрения следующие подходы и работы, чтобы их сравнить.

1. Особенности психоаналитического подхода и характеристики женских персонажей. Например, анализ статьи З. Фрейда «Некоторые типы характеров из психоаналитической практики» и его интерпретации образа леди Макбет в одноименном произведении У. Шекспира [7].

2. Женские образы как иллюстрации личностей с различным типом акцентуации в работе К. Леонгарда «Акцентуированные личности» [11].

Задание 2

Психологическая характеристика героини художественного произведения (по выбору студента). Студент дает письменное описание избранной героини, ориентируясь на следующие вопросы: анкетные данные (возраст, семейное положение и пр.); основные черты характера; особенности внутреннего мира героини; особенности общения и взаимодействия с другими людьми (детьми, женщинами, мужчинами). При этом необходимо учитывать культуру, историческое время проживания героини. Здесь следует обратить внимание на соответствие или несоответствие поведения героини социальным (гендерным) ожиданиям и стереотипам, объяснить причины такого поведения.

Задание 3

Определение схемы и критериев анализа образа женщины в художественной литературе. Сначала студенты индивидуально разрабатывают схему анализа. Далее всей группой вырабатываются единые критерии.

Предлагаем примерную схему анализа образа женщины в художественных произведениях.

1. Анкетные данные. Какие этапы жизни женщины описаны в произведении (вся жизнь или какой–то период)?

2. Социально–экономическое и политическое положение женщины в описываемый в произведении период времени, стране. Является ли героиня типичной представительницей (социальным типажом) своего времени или же нет? Обоснуйте свое утверждение.

3. Внешний вид, облик женщины.

4. Личностные характеристики, в частности, самоотношение и самооценка, жизненная позиция, внутренний мир, личные проблемы, соотношение маскулинных и фемининных характеристик.

5. Общение и взаимодействие с другими людьми – детьми, женщинами, мужчинами. Соответствие/несоответствие поведения женщины предписываемому обществом, в чем оно проявляется.

6. Поведение в различных жизненных ситуациях – в быту, в обществе и др. Значимые жизненные ситуации.

7. Семья и семейные отношения (родительская и собственная семья): отношения с родителями и другими родственниками, замужество и отношения с мужем, воспитание детей и др.

8. Личная жизнь: круг знакомых, любовники, увлечения и др.

9. Профессиональная сфера: состоялась ли женщина в профессии, проблема «дом и работа» в жизни женщины, реализация в профессии и карьерное продвижение и др.

Задание 4

Составление (на основе критериев, выделенных в задании 3) типологии женских образов в художественной литературе. Студенты работают индивидуально или в подгруппах. При этом рекомендуем отмечать конкретные социальные требования, предъявляемые женщине той или иной культурой, что позволит проследить динамику женских образов во времени.

Задание 4.1

Типология женских образов в произведениях какого–либо одного автора или авторов одного исторического периода и жанра (см. приложение 2). Например, образы женщин в произведениях И. С. Тургенева, и в частности, описание «тургеневской барышни». Или образ женщины в романах О. Бальзака, особенно «женщины бальзаковского возраста».

Здесь также можно попробовать отыскать эти образы в произведениях других писателей.

Задание 4.2

Образ женщины в произведениях писательниц–женщин и писателей–мужчин (произведения должны быть одного и того же временного отрезка). В данном случае можно обратиться к произведениям Ш. Бронте, В. Вулф, Ж. Санд и др. Также рекомендуем студентам обратить внимание на отражение писательницами–женщинами в художественных произведениях событий и ситуаций собственной жизни.

Для наглядности при анализе произведений европейских писателей XIX в., например, О. Бальзака, У. Теккерея, можно использовать репродукции картин О. Родена «Портрет Жанны Самари», «Девушка с веером», Э. Дега «Голубые танцовщицы», Т. Коро «В лесу» и др. А при работе с произведениями Ф. Достоевского, Л. Толстого рекомендуем репродукции картин А. Венецианова «Первые шаги», «Крестьянская девушка с теленком», «Очищение свеклы», «Портрет княжны Веры Степановны Путятиной», «Гумно», П. Федотова «Свежий кавалер», «Вдовушка», «Сватовство майора», В. Пукирева «Неравный брак» и др.

Итоги работы студенты представляют в виде табл. 3.

Таблица 3. Типология женских образов в художественной литературе

Также необходимо выписать представленные в произведениях гендерные стереотипы и социальные санкции (гласные и негласные), регламентирующие образ жизни женщины, например, «удел женщины – дом и забота о муже и детях». При выполнении этого задания постарайтесь проследить динамику предписаний, изменялись ли они с течением времени, зависели ли от политической и экономической ситуации и пр.

Задание 5

«Женский вопрос» в литературе. В данном случае необходимо найти примеры ситуаций, в которых герои произведений обсуждают участь и судьбу женщины: кто является участником обсуждения, как они характеризуют положение женщины, какими видят дальнейшие перспективы. Для этой работы рекомендуем обратить внимание, в частности, на романы «Отцы и дети» И. С. Тургенева и «Что делать?» Н. Г. Чернышевского.

Задание 6

Психологический портрет женщины. По итогам выполнения предыдущих заданий дать психологический портрет женщины и привести примеры героинь из художественных произведений. Студенты могут проанализировать следующие противоположные женские образы:

• женщина, полностью соответствующая традиционным ожиданиям, требованиям и гендерным стереотипам, и женщина, попытавшаяся или даже сумевшая преодолеть эти стереотипы;

• «фемининная женщина», «маскулинная женщина», «андрогинная женщина».

1. Дайте определение гендерной социализации.

2. Назовите достоинства и недостатки художественной литературы как способа психологического познания личности.

3. Чем, на ваш взгляд, обусловлено деление писателей на «психологов», «философов» и «социологов»?

4. Приведите примеры авторской типологии личности, проиллюстрированные персонажами и ситуациями из художественной литературы. В чем заключается особенность взгляда на анализ женского образа у представителей различных психологических направлений?

В качестве самостоятельной работы (домашнего задания) по данной теме студентам предлагается следующее.

1. Составить список отечественных и зарубежных современных художественных произведений, в которых представлены различные женские образы, характеры.

2. Составить типологию женских образов в произведениях определенного жанра. Например, образы женщин в сказках (премудрая, прекрасная, коварная и др.), в мифах (мать, любовница, воительница и др.).

3. Составить типологию женских образов в произведениях писателей одного исторического периода, определенной идеологии. Например, типология женщин в произведениях советских писателей (женщина–труженица, женщина–мать, женщина–друг и др.).

4. Опираясь на материалы, полученные при выполнении задания 4, провести социально–психологический анализ правил, регламентирующих образ жизни женщины. Например, три «К» немецкой женщины – кухня (kuche), кирха/церковь (kirche), дети (kinder). К каждому правилу необходимо привести одни–два примера из художественного произведения.

5. Л. Н. Толстой героиню своего романа «Война и мир» Наташу Ростову считал идеалом женщины. Пожалуйста, предположите, из каких соображений мог исходить автор, характеризуя так свою героиню, дайте ее краткое описание как любящей женщины, жены, матери.

6. Придумать и записать сюжет для собственного художественного произведения любого жанра и кратко охарактеризовать героиню (внешность, образ жизни, основные черты характера).

1. Аллахвердов В. М. Психология искусства. Эссе о тайне эмоционального воздействия художественных произведений. – СПб.: ДНК, 2001. – 200 с.

2. Барсукова О. В. Психологическая интерпретация амбиций, честолюбия и тщеславия в произведениях Достоевского // Вестник молодых ученых. 2005. № 4. Серия: Филологические

науки. С. 18–25.

3. Бендас Т. В. Гендерная психология: Учебное пособие. – СПб.: Питер, 2005. – 431 с.

4. Берн Ш. Гендерная психология. – СПб.: Прайм–ЕВРОЗНАК, 2004. – 320 с.

5. Введение в гендерные исследования. Ч. 1: Учебное пособие / Под ред. И. А. Жеребкиной. – Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. – 708 с.

6. Выготский Л. С. Психология искусства. – Ростов–на–Дону: Феникс, 1998. – 480 с.

7. Классический психоанализ и художественная литература / Сост. и общ. ред. В. М. Лейбина. – СПб.: Питер, 2002. – 448 с.

8. Клецина И. С. Психология гендерных отношений: Теория и практика. – СПб.: Алетейя, 2004. – 408 с.

9. Коржова Е. Ю. Поиски прекрасного в человеке: Личность в творчестве А. П. Чехова. – СПб.: ИПК «Бионт», 2006. – 504 с.

10. Коржова Е. Ю. Путеводитель по жизненным ориентациям: Личность и ее жизненный путь в художественной литературе. – СПб.: Общество памяти игумении Таисии, 2004. – 480 с.

11. Леонгард К. Акцентуированные личности / Пер. с нем. – Ростов–на–Дону: Феникс, 2000. – 544 с.

12. Олпорт Г. Личность: проблема науки или искусства? // Психология личности. Тексты / Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, А. А. Пузырея. – М.: Изд–во МГУ, 1982. С. 228–230.

13. Палуди М. Психология женщины. – СПб.: Прайм–ЕВРОЗНАК, 2003. – 384 с.

14. Практикум по гендерной психологии / Под ред. И. С. Клециной. – СПб.: Питер, 2003. – 480 с.

15. Практикум по социальной психологии / Под ред. И. С.Клециной. – СПб.: Питер, 2008. – 256 с.

16. Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Основы психологической антропологии. Психология человека: Введение в психологию субъективности: Учебное пособие для вузов. – М.: Школа–Пресс, 1995. – 384 с.

Личность: проблема науки или искусства?[13]

Г. Олпорт

(в сокращении)

Имеются два принципиальных подхода к детальному изучению личности: литературный и психологический.

Ни один из них не «лучше» другого: каждый имеет определенные заслуги и горячих приверженцев. Слишком часто, однако, поклонники одного подхода презрительно относятся к поклонникам другого. Эта статья является попыткой их примирить и таким путем создать научно–гуманистическую систему изучения личности.

<…> Это правда, что по сравнению с гигантами литературы психологи, занимающиеся изображением и объяснением личности, выглядят как бесплодные и порой немного глупые. Только педант может предпочесть необработанный набор фактов, который психология предлагает для рассмотрения индивидуальной психической жизни, великолепным и незабываемым портретам, которые создаются знаменитыми писателями, драматургами или биографами. Художники творят; психологи только собирают. В одном случае – единство образов, внутренняя последовательность даже в тончайших деталях. В другом случае – нагромождение плохо согласованных данных.

Один критик ярко представил ситуацию. Стоит психологии, замечает он, коснуться человеческой личности, как она повторяет лишь то, что всегда говорилось литературой, но делает это гораздо менее искусно.

Является ли это нелестное суждение целиком правильным, мы вскоре увидим. В данный момент оно помогает, по крайней мере, обратить внимание на тот значительный факт, что литература и психология являются в некотором смысле конкурентами; они являются двумя методами, имеющими дело с личностью. Метод литературы – это метод искусства; метод психологии – это метод науки. Наш вопрос в том, какой подход наиболее адекватен для изучения личности.

<…> Вообще говоря, почти все литературные описания характеров (письменный ли это скетч, как в случае Феофраста, или фантастика, драма или биография) исходят из психологического допущения о том, что каждый характер имеет определенные черты, присущие именно ему, и что эти черты могут быть показаны через описание характерных эпизодов жизни. В литературе личность никогда не описывается так, как это бывает порой в психологии, а именно с помощью последовательных, не связанных между собой особенных действий. Личность – это не водная лыжа, мчащаяся в разных направлениях по поверхности водоема, с ее неожиданными отклонениями, не имеющими между собой внутренней связи. Хороший писатель никогда не допустит ошибки смешения личности человека с «личностью» водной лыжи. Психология часто делает это.

Итак, первый урок, который психология должна получить у литературы, это кое–что о природе существенных, устойчивых свойств, из которых состоит личность. Это проблема черт личности; вообще говоря, я придерживаюсь мнения, что эта проблема трактовалась более последовательно в литературе, чем в психологии. Если говорить конкретнее, мне кажется, что концепция соответствующего воздействия и соответствующего ответа, столь ясно представленная в античных скетчах Теофраста, может служить прекрасным руководством для научного исследования личности, где закономерности могут быть определены с большей точностью и большей надежностью, чем это делается в литературе. Используя возможности лаборатории и контролируемого внешнего наблюдения, психология сможет гораздо точнее, чем литература, установить для каждого индивидуума четкий набор различных жизненных ситуаций, которые для него эквивалентны, а также четкий набор ответов, имеющих одинаковое значение.

Следующий важный урок из литературы касается внутреннего содержания ее произведений. Никто никогда не требовал от авторов доказательства того, что характеры Гамлета, Дон Кихота, Анны Карениной истинны и достоверны. Великие описания характеров в силу своего величия доказывают свою истинность. Они умеют внушать доверие; они даже необходимы. Каждое действие каким–то тончайшим путем кажется и отражением, и завершением одного хорошо вылепленного характера. Эта внутренняя логика поведения определяется теперь как самоконфронтация: один элемент поведения поддерживает другой, так что целое может быть понято как последовательно связанное единство. Самоконфронтация – это только метод придания законной силы, применяемый в работах писателей (исключая, возможно, работы биографов, у которых действительно имеются определенные нужды во внешней надежности утверждения). Но метод самоконфронтации едва начинает применяться в психологии.

Однажды, комментируя описание характера, сделанное Теккереем, Г. Честертон заметил: «Она выпивала, но Теккерей не знал об этом». Колкость Честертона связана с требованием, чтобы все хорошие характеры обладали внутренней последовательностью. Если дается один набор фактов о личности, то должны последовать другие соответствующие факты. Описывающий должен точно знать, какие наиболее глубокие мотивационные черты имели место в данном случае. Для этой наиболее центральной и, следовательно, наиболее объединяющей сердцевины любой личности Вертгаймер предложил понятие основы, или корня, из которого произрастают все стебли. <…>

Конечно, не всегда проблема так проста. Не все личности имеют базисную целостность. Конфликт, способность к изменению, даже распад личности – обычные явления. Во многих произведениях художественной литературы мы видим преувеличение постоянства, согласованности личности – скорее карикатуры, чем характерные образы. Сверхупрощение встречается в драме, фантастике и биографических описаниях. Конфронтации кажутся приходящими слишком легко. Описание характеров Диккенсом – хороший пример сверхупрощения. У них никогда не бывает внутренних конфликтов, они всегда остаются тем, что они есть. Они обычно противостоят враждебным силам среды, но сами по себе совершенно постоянны и цельны.

Но если литература часто ошибается из–за своего особого преувеличения единства личности, то психология из–за отсутствия интереса и ограниченности методик в общем терпит неудачу в раскрытии или исследовании той целостности и последовательности характеров, которые в действительности существуют. Величайший недостаток психолога в настоящее время – это неспособность доказать истинность того, что он знает. Не хуже художника литературы он знает, что личность – сложная, хорошо скомпонованная и более или менее устойчивая психическая структура, но не может это доказать. Он не использует, в отличие от писателей, очевидный метод самоконфронтации фактов. Вместо того чтобы стремиться превзойти писателей в этом деле, он обычно находит безопасное убежище в чащобах статистической корреляции.

<…> Итак, психология нуждается в методиках самоконфронтации – методиках, посредством которых может быть определено внутреннее единство личности.

Следующий важный урок для психологов, который они должны извлечь из литературы, – как сохранить непрерывный интерес к данной индивидуальности на длительный период времени.

<…> Абстракция, которую совершает психолог в измерении и объяснении несуществующей «психики–в–общем», – это абстракция, которую никогда не совершают литераторы. Писатели прекрасно знают, что психика существует только в единичных и особенных формах.

Здесь мы, конечно, сталкиваемся с основным разногласием между наукой и искусством. Наука всегда имеет дело с общим, искусство – всегда с особенным, единичным. Но если это разделение верно, то как же нам быть с личностью? Личность никогда не «общее», она всегда «единичное». Должна ли она в таком случае быть отдана целиком искусству? Что же, психология ничего не может с ней поделать? Я уверен, что очень немногие психологи примут это решение. Однако мне кажется, что дилемма непреклонна. Или мы должны отказаться от индивидуума, или мы должны учиться у литературы подробно, глубже останавливаться на нем, модифицировать настолько, насколько это будет нужно, нашу концепцию объема науки таким образом, чтобы предоставлять место единичному случаю более гостеприимно, чем раньше.

Вы могли заметить, что психологи, которых вы знаете, несмотря на их профессию, не лучше других разбираются в людях. Они и не особенно проницательны, и не всегда способны дать консультацию по проблемам личности. Это наблюдение, если вы его сделали, безусловно, правильно. Я пойду дальше и скажу, что вследствие своих привычек к чрезмерной абстракции и обобщению многие психологи в действительности стоят ниже других людей в понимании единичных жизней.

Когда я говорю, что в интересах правильной науки о личности психологи должны учиться подробно, глубже останавливаться на единичном случае, может показаться, что я вторгаюсь в область биографических описаний, ясная цель которых состоит в исчерпывающем, подробном описании одной жизни.

<…> Однако биография во все большей степени становится строгой, объективной и даже бессердечной. Для этого направления психология, без сомнения, была более важна. Биографии все больше и больше походят на научные анатомирования, совершаемые скорее с целью понимания, чем для воодушевления и шумных возгласов. Теперь есть психологическая и психоаналитическая биографии и даже медицинские и эндокринологические биографии.

Психологическая наука оказала свое влияние и на автобиографию. Было много попыток объективного самоописания и самообъяснения.

Я упомянул три урока, которые психолог может почерпнуть из литературы для улучшения своей работы. Первый урок – это концепция относительно природы черт, которая широко встречается в литературе. Второй урок касается метода самоконфронтации, который хорошая литература всегда использует, а психология почти всегда избегает. Третий урок призывает к более длительному интересу к одной личности в течение большего периода времени.

Представляя эти три преимущества литературного метода, я мало сказал об отличительных достоинствах психологии. В заключение я должен добавить хотя бы несколько слов, чтобы похвалить мою профессию. <…>

У психологии имеется целый ряд потенциальных преимуществ по сравнению с литературой. Она имеет строгий характер, который компенсирует субъективный догматизм, присущий художественным описаниям. Иногда литература идет на самоконфронтацию фактов слишком легко. Например, в нашем сравнительном изучении биографий одного и того же лица было найдено, что каждая версия его жизни казалась достаточно правдоподобной, но только небольшой процент событий и истолкований, данных в одной биографии, мог быть найден в других. Никто не может знать, какой портрет, если он вообще был, является истинным.

Для хороших писателей необязательна та мера согласованности в наблюдениях и объяснениях чего–либо, которая необходима для психологов. Биографы могут дать широко различающиеся истолкования жизни, не дискредитируя литературный метод, в то время как психология будет осмеяна, если ее эксперты не смогут согласиться друг с другом.

Психологу сильно надоели произвольные метафоры литературы. Многие метафоры часто гротескно–ложны, но их редко осуждают. В литературе можно найти, например, что послушание определенного персонажа объясняется тем, что «в его жилах течет лакейская кровь», горячность другого – тем, что у него горячая голова, и интеллектуальность третьего – «высотой его массивного лба». Психолог был бы разорван на куски, если бы он позволил себе подобные фантастические высказывания относительно причин и следствий.

Писателю, далее, разрешается, и он даже поощряется в этом, развлекать и занимать читателей. Он может передавать свои собственные образы, выражать свои собственные пристрастия. Его успех измеряется реакцией читателей, которые часто требуют только того, чтобы слегка узнать себя в персонаже или убежать от своих насущных забот. Психологу, с другой стороны, никогда не разрешается развлекать читателя. Его успех измеряется более жестким критерием, чем восторг читателя.

Собирая материал, писатель исходит из своих случайных наблюдений жизни, обходит молчанием свои данные, отбрасывает неприятные факты по своей воле. Психолог должен руководствоваться требованием верности фактам, всем фактам; от психолога ожидают, что он может гарантировать, что его факты взяты из проверяемого и контролируемого источника. Он должен доказывать свои выводы шаг за шагом. Его терминология стандартизирована, и он почти полностью лишен возможности использовать красивые метафоры. Эти ограничения содействуют надежности, проверяемости выводов, уменьшают их пристрастность и субъективность.

Я согласен, что психологи, изучающие личность, по существу стараются сказать то, что литература всегда говорила, и они по необходимости говорят это гораздо менее художественно. Но о том, в чем они продвинулись, пусть пока немного, они стараются говорить более точно и с точки зрения человеческого прогресса – с большей пользой.

Личность – это не проблема исключительно для науки или исключительно для искусства, но это проблема и для того, и для другого. Каждый подход имеет свои достоинства, и оба нужны для комплексного изучения богатства личности.

Если в интересах педагогики ожидается, что я закончу статью каким–нибудь важным советом, то он будет таким. Если вы студент–психолог, читайте много–много романов и драм характеров и читайте биографии. Если вы не студент, изучающий психологию, читайте их, но интересуйтесь и работами по психологии.

Примерный список классических художественных произведений для работы на занятии

1. Г. Х. Андерсен «Снежная королева».

2. Ш. Бронте «Джейн Эйр».

3. М. А. Булгаков «Мастер и Маргарита».

4. Н. В. Гоголь «Ревизор», «Мертвые души».

5. Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание», «Дядюшкин сон».

6. Э. Золя «Нана».

7. М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени».

8. М. Митчелл «Унесенные ветром».

9. Ги де Мопассан «Милый друг».

10. А. Н. Островский «Гроза», «Бесприданница».

11. Ш. Перро «Золушка».

12. А. С. Пушкин «Евгений Онегин».

13. У. Теккерей «Ярмарка тщеславия».

14. Л. Н. Толстой «Анна Каренина», «Война и мир».

15. И. С. Тургенев «Отцы и дети».

16. Н. Г. Чернышевский «Что делать?».

17. А. П. Чехов «Вишневый сад», «Три сестры», «Душечка», «Попрыгунья».

18. У. Шекспир «Леди Макбет», «Король Лир».

Занятия по этой теме проводятся после рассмотрения общих вопросов, касающихся феномена гендерной социализации, и выделения особенностей основных социальных институтов гендерной социализации.

Особенности социализационных функций школы на современном этапе

Школа выступает для ребенка первой и основной моделью социального мира. Именно школьный опыт помогает осваивать те законы, по которым живет взрослый мир [6]. «Главная цель образования – создание оптимальных условий для развития ребенка на каждом возрастном этапе и формирование способности к дальнейшему саморазвитию» [5, с. 154]. Реализовать поставленную цель может такая система образования, отличительными особенностями которой являются:

• перенос акцента с накопления информации (фактов, цифр, формул, образов действий, правил поведения и пр.) на освоение способов их получения, т. е. на формирование анализа, планирования своих действий, умение критически рассматривать факты, вести диалог и др.;

• переход от освоения конкретных средств к осознанию тех целей, для достижения которых эти средства создавались, а самое главное – к постановке собственных целей и поиску адекватных для их достижения средств [5].

Если процесс социализации предполагает и усвоение социального опыта, и его активное воспроизводство [2], то отсюда вытекают и основные задачи школы как института социализации: усвоение нормативного поведения и формирование собственной позиции, собственного отношения к социальной реальности. Важно, чтобы в школе у детей сформировался такой социальный навык, как умение совершать выбор [1]. Благодаря этому умению могут быть реализованы основные задачи школы как института социализации. Речь идет не только о выборе любимого предмета, друга, будущей профессии, гражданской позиции, проявляющейся в активности или пассивности в общественных делах. В школе ребенок должен найти необходимую меру соотношения принятия общественных норм и требований и самостоятельной, творческой позиции относительно них, т. е. он должен найти свою позицию между полюсами шкалы: адаптация к социуму – игнорирование социального опыта [1]. Человек должен уметь включаться в существующие социальные связи, подчиняться сложившимся нормам и правилам, в то же время очень важными являются и позиция сравнения существующих нормативных систем, и построение собственной жизненной позиции [6].

Гендерная социализация в системе образования: скрытый учебный план

Образование – важнейший институт социализации вообще и гендерной социализации в частности. В образовательных учреждениях учащиеся получают разнообразные уроки гендерных отношений. «В школах и университетах мы узнаем, кто важен для общества, а кто – нет, кто повлиял на ход истории, на развитие науки, искусства, литературы и социальной организации, какие возможности и какая ответственность существует для разных людей в обществе. Образовательные учреждения наряду с остальными агентами социализации определяют наши идентичности, а также имеющиеся у нас возможности личного, гражданского и профессионального выбора. Наконец, школы учат нас на собственном примере. Сама организация образования, как и господствующие здесь гендерные роли, встраивают в нас модель «нормальной» жизни и диктуют нам женские и мужские статусные позиции» [19, с. 94].

Гендерная социализация в школе – это процесс воздействия системы образования на мальчиков и девочек таким образом, чтобы они усвоили принятые в данной социокультурной среде гендерные нормы и ценности, модели мужского и женского поведения. Ориентация на жесткое воспроизводство традиционных стереотипов означает, что не соответствующие им способности мальчиков и девочек будут подавляться и это приведет к увеличению численности так называемых «латентных жертв» социализации. Ими становятся люди, которые не вписываются в общепринятые нормы, но которых система образования все–таки заставила эти нормы соблюдать. Такой тип социализации обозначается как гендерно–нечувствительный [16, с. 5].

Передача социальных норм и опыта происходит не только на уроках и классных часах, через публичные выступления и задушевные разговоры учителей с детьми. Не менее важными являются организация жизни школы, ее атмосфера, взаимоотношения между учителями и учениками, самими учениками, между учителями и родителями.

«Скрытый учебный план (калька с английского термина hidden curriculum) – это, во–первых, организация самого учреждения, включая гендерные отношения на работе, гендерную стратификацию учительской профессии. Во–вторых, сюда относится содержание предметов, а в–третьих, стиль преподавания. Эти три измерения скрытого учебного плана не просто отражают гендерные стереотипы в процессе социализации, но и поддерживают гендерное неравенство, отдавая преимущество мужскому и доминантному и недооценивая женское и нетипичное» [18, с. 47].

Организация учебных заведений – это не только коллектив и помещение, это еще и система правил, по которым люди взаимодействуют между собой, тот порядок, который позволяет им работать. Прежде всего, образовательные учреждения отражают гендерную стратификацию общества и культуры в целом, демонстрируя на своем примере неравный статус мужчин и женщин. Как правило, преподаватели, секретари и обслуживающий персонал – женщины, а директор школы или ректор и проректор университета – мужчины. Так, например, в 1999/ 2000 г. в государственных высших учебных заведениях среди преподавателей–ассистентов женщины составляли 67 %, а мужчины – 33 %; среди ректоров женщин было 5 %, а мужчин соответственно 95 % [7]. Сложившая практика распределения ролей и статусных позиций мужчин и женщин в образовательных структурах программирует учащихся в отношении выбора будущей профессии. Кроме того, разделение мальчиков и девочек на уроках труда закрепляет гендерные стереотипы мужской и женской работы.

Содержание учебного плана. Скрытый учебный план присутствует в содержании предметов. Результаты гендерной экспертизы учебников и учебных пособий для начальной, средней и высшей школы свидетельствуют о том, что учебная литература воспроизводит доминирующие типы женственности/мужественности и традиционные гендерные стереотипы, которые характеризуются сексизмом в отношении девочек и женщин [3, 15]. Женщины часто представляются как пассивные, зависимые, маргинальные субъекты, в то время как мужчины репрезентированы в качестве нормы, они активны и успешны.

Каковы последствия такой неадекватной репрезентации женщин в учебных материалах? Во–первых, учащиеся могут прийти к выводу, что именно мужчины являются стандартом и именно они играют наиболее значимую роль в обществе и культуре. Во–вторых, отсутствие у учащихся объективной информации о том, какой вклад внесли женщины в науку и культуру, способствует формированию установок, связанных с недооценкой женщин как личностей и субъектов деятельности. В–третьих, традиционные стереотипы, содержащиеся в образовательных программах, поощряют к достижениям и ориентируют на успех мужчин, а не женщин [19].

Стиль преподавания и общения педагогов с учащимися. Господствующие формы преподавания, как правило, опираются на разные способы общения с мальчиками и девочками и проявляются в таких моделях поведения и стилях взаимодействия, которые далеки от модели сотрудничества и партнерского стиля взаимодействия. Начиная с дошкольного возраста педагоги поощряют мальчиков к самовыражению и активности, а девочек – к послушанию и прилежанию, опрятному внешнему виду [19]. К примеру, когда учитель оценивает интеллектуальный неуспех мальчика, то он часто объясняет это недостатком усердия. В случае неуспеха девочек такой вариант объяснения используется крайне редко. Поэтому мальчики верят, что при большем усердии они достигнут успеха; что касается девочек, то используемые педагогами интерпретации неудач девочек побуждают их рассматривать свою ситуацию неуспеха как личностную несостоятельность.

Гендерно–чувствительная социализация предполагает развитие индивидуальных задатков, способностей мальчиков и девочек, включая те, которые традиционно приписываются противоположному полу [16].

Гендерно–чувствительная социализация предполагает:

• не акцентирование различий между полами, а нейтрализацию и смягчение социально обусловленных различий между людьми разного пола;

• не ориентирование мальчиков и девочек на исполнение традиционных мужских и женских ролей, а акцент на взаимозаменяемости социальных ролей;

• не стремление втиснуть поведение ребенка в жесткие рамки полоролевых моделей, а стимулирование мальчиков и девочек к самостоятельному выбору социально приемлемых моделей поведения, поощрение индивидуальных интересов и предпочтений.

Другими словами, при выборе моделей поведения, видов деятельности, профессии акцент должен быть сделан не на характеристиках пола субъекта, а на его личностных особенностях, способностях, направленности мотивов и предпочтений.

Неотъемлемым компонентом гендерно–чувствительной социализации в школе выступает система гендерного образования, складывающаяся из написания учебников, подготовки и повышения квалификации педагогических кадров, организации воспитательного процесса в школе с учетом гендерного фактора, а также включающая гендерное просвещение учащихся с помощью спецкурсов и рассмотрения гендерной тематики в рамках обязательных дисциплин [15].

В контексте проблем гендерной социализации особый интерес представляет рассмотрение организации такой практики обучения, при которой мальчики и девочки обучаются раздельно: в школах для мальчиков и для девочек.

В истории отечественного среднего образования были периоды, когда раздельное по признаку пола обучение было всеобщим, так как было определено законодательно. Известно, что в дореволюционной России девочки не обучались вместе с мальчиками, эта практика обосновывалась особенностями женской психики, меньшими интеллектуальными способностями женщины. Однако с начала XX в. по примеру некоторых стран Европы в России начали создаваться образовательные учреждения с совместным по полу обучением и воспитанием. Так, в Санкт–Петербурге в 1908 г. были открыты первые коммерческие училища с совместным по полу обучением, а после первых лет существования советской власти такая практика стала повсеместной. Совместное обучение мальчиков и девочек считалось прогрессивным. Педагоги и психологи подчеркивали, что при совместном обучении между детьми и подростками противоположного пола формируется дружба, они приобретают важный опыт товарищества. Таким образом, совместное обучение подчеркивает равноправие полов, создает базу для дальнейших межличностных контактов и совместного труда.

Однако в 1943 г. практика раздельного по полу обучения и воспитания вновь была восстановлена. Постановление СНК узаконило раздельное обучение для девочек и мальчиков в крупных городах и внедряло разные модели социализации в зависимости от пола. Какие социальные и политические условия способствовали принятию такого решения?

После Октябрьской революции Советская Россия была первым государством в мире, провозгласившем в Конституции 1918 г. юридическое равноправие мужчин и женщин во всех сферах социальной жизни. В послереволюционный период со всех высоких трибун было заявлено об окончательном решении «женского вопроса». Предполагалось, что в Советской России гендерные отношения будут характеризоваться следующими особенностями:

• мужчины и женщины должны иметь равные социальные и политические права;

• женщина будет активно трудиться в общественном производстве наравне с мужчинами;

• место буржуазной семьи займет свободный и равноправный союз мужчин и женщин, основанный на революционно–пролетарской целесообразности;

• отомрут основные функции семьи – бытовая и воспитательная, потому что эти функции будут переданы государству;

• двойная мораль, характеризовавшая отношения мужчин и женщин, должна уступить место новым отношениям солидарности трудящихся индивидов разных полов [4].

В какой мере были реализованы эти планы лидеров революционных преобразований? Можно говорить о частичной реализации первых двух пунктов проекта. По сравнению с дореволюционным периодом социальный статус подавляющего большинства женщин возрос. Значительное число женщин было вовлечено производственную сферу деятельности. В 1926 г. женщины составляли уже около 20 % рабочего класса, но в то же время на долю российских женщин приходилось 75 % неграмотных [4]. Постепенно возрастал уровень культуры и образования женщин. К началу 1930–х гг. неграмотность среди женщин была в основном ликвидирована. В связи с активным развитием промышленного производства и ростом потребности в квалифицированной рабочей силе с конца 1920–х гг. в стране стала формироваться система среднего и высшего профессионального образования. С целью вовлечения в эту систему женщин для них бронировалось 50 % мест в школах ФЗУ, 25 % мест на рабфаках высших технических учебных заведений. В результате к 1938 г. женщины составляли 43 % от общего числа студентов [17]. Главным достижением политических реформ, предпринятых советской властью в отношении вовлечения женщин в политическую жизнь страны, можно, видимо, считать приобретение ими навыков чтения и прослушивания политической информации, что не столько способствовало формированию знаний о закономерностях политической жизни, сколько укрепляло уверенность в невозможности личного воздействия на властные структуры.

Все эти годы политика руководящей партии и государства была направлена на то, чтобы «освобождать», «культурно и социально раскрепощать» женщину, погрязшую в пережитках прошлого. «Раскрепощение» женщины оказывалось приближением женщины к мужскому «эталонному» уровню, признававшемуся идеальным. В то же время «мужчина» как отдельный индивид также не имел возможности развивать свои свойства независимого политического и социального субъекта, становясь «винтиком» административно–командной системы. «Подобная политика сближала реальное положение мужчины и женщины. Тем не менее это вряд ли может быть оценено как ликвидация приоритета «мужского» в обществе и культуре» [4, с. 91].

Что касается семейных ролей мужчин и женщин, то в 1930–е гг. в СССР проводилась авторитарная семейная политика. Ее суть заключалась в поощрении родительских обязанностей и превознесении радости материнства для женщин. Основная цель государственной политики в сфере семьи – увеличение рождаемости. Постановление ЦИК и СНК от 27 июня 1936 г. запрещает аборты и одновременно провозглашает, что «ни в одной стране мира женщина не пользуется таким полным равноправием. Ни в одной стране мира женщина как мать и гражданка, на которой лежит большая ответственная обязанность рождения и воспитания граждан, не пользуется таким уважением и защитой закона, как в СССР» [10, с. 164].

Новая модель семьи, выстроенной вокруг матери, подчеркивает роль матери не только в качестве субъекта воспроизводства рода, но и ее воспитательную функцию. Что же касается роли отца, то в постановлении упоминается о ней только в связи с выплатой алиментов. Это новое распределение функций внутри семьи ориентирует материнство в направлении повышения долга и ответственности и еще сильнее способствует развитию семьи, сосредоточенной вокруг матери.

Приближение войны и сама война повышают значимость демографических целей. Политика государства демонстрирует возвращение в традиционной модели семьи и к традиционной модели воспитания, при которой мать является главной фигурой семьи, ответственной за весь уклад семейной жизни и воспитание детей, отцу в семье отводится второстепенная роль, а главное его предназначение в жизни – служить на благо Отечества, выполнить свой долг перед Родиной. Эта политика находит отражение в двух официальных текстах:

1) в Постановлении СНК (июль 1943 г.) о раздельном по полу обучении и, как следствие, разных моделях воспитания мальчиков и девочек;

2) в Указе Президиума Верховного Совета (июль 1944 г.), предусматривавшем обязательную регистрацию браков и сложную судебную процедуру развода, а также отменявшем всякие правовые отношения между внебрачным ребенком и его отцом. Этот аспект указа поощрял рождаемость, освобождая отцов внебрачных детей от всяких правовых обязанностей. Формировался образ женщины как единственного лица, несущего ответственность за деторождение и воспитание.

Организация раздельного обучения мальчиков и девочек была вызвана, прежде всего, государственными интересами. Советская концепция раздельного обучения должна была воплощать в себе новую государственную политику в отношении семьи, брака, советской женщины и советского мужчины, отношений между полами и сексуальности [13].

Образ матери как господствующей фигуры в семье был основой в женском образовании. В мужском образовании доминировал образ мужчины как защитника Отечества. Девочек воспитывали, как будущих матерей, а мальчиков, как воинов, но в то же время предполагалось, что и девочки и мальчики будут одинаково добросовестно трудиться на производстве, прежде всего, на благо своей Родины. Официальная идеология формировала светлый образ «матери–труженицы», удовлетворяющей сразу двум важнейшим общественным потребностям – демографической и производственной. Эти цели находили отражение в учебных образовательных программах. В мужских школах по сравнению с женскими большее внимание было уделено допризывной и физической подготовке. В женских школах девушки изучали такие предметы, как педагогика, стенография, рукоделие, а в учебной программе мужских школ таких предметов не было.

С одной стороны, девочек в школе обучали домоводству, педагогике, послушанию и прилежанию, а с другой – идеалом являлась женщина–борец, готовая на самопожертвование ради Родины, так как первостепенное значение имело все–таки воспитание советского гражданина [13].

Как социально–структурные и педагогические факторы полоролевой дифференциации отражались на психологическом самочувствии и развитии детей? Как чувствовали себя дети в таких условиях обучения? Моральный климат школы резко изменился. Отношения мальчиков и девочек, которые могли теперь встречаться только на редких совместных вечерах, под бдительным надзором учителей, утратили товарищеский характер, эротизировались и сексуализировались [8]. Вспоминая этот время, И. С. Кон пишет: «Работая в свои студенческие и аспирантские годы (1946–1950) внештатным инструктором по школам Куйбышевского райкома комсомола Ленинграда (наша территория шла вдоль всего Невского проспекта), я имел возможность наблюдать, как в мужских школах расцветал мат–перемат, а женские школы некоторые директрисы старались превратить в подобие дореволюционных институтов благородных девиц, не допуская туда «этих отвратительных мальчишек». На школьных вечерах юноши застенчиво, хоть и с независимым видом, подпирали стены, предоставляя девочкам танцевать друг с другом, и активизировались только, когда вечер уже подходил к концу или кому–то удавалось на несколько минут выключить свет» [8, с. 241].

В условиях раздельного обучения мальчики и девочки воспитывались как две разные группы людей, имеющие противоположные сущности и предназначения. Тем самым утверждалось в сознании людей представление о принципиальных различиях мужской и женской психологии, поведения, жизненного пути мужчин и женщин. В 1954 г. раздельное по полу обучение было отменено и советская школа опять стала совместной. Эксперименты по введению раздельного обучения мальчиков и девочек возобновились в 1990–е гг. Появились кадетские корпуса для мальчиков и частные женские гимназии для девочек.

В последнее время в российском обществе идеи раздельного по полу образования вновь стали получать поддержку. В порядке эксперимента во многих регионах России появляются мужские и женские гимназии, в школах создаются «мужские» и «женские» классы, формируются даже раздельные группы в детских садах. Обучение в школах и классах для мальчиков и для девочек строится по–разному: главные акценты расписания в школах и классах для мальчиков делаются на точных науках, а девочек загружают гуманитарными дисциплинами.

Аргументы «за» и «против» раздельного образования обсуждаются в научной литературе и массовых печатных изданиях [9, 12, 13].

Сторонники раздельного обучения мальчиков и девочек говорят о следующем. Мальчики и девочки развиваются по–разному – у них разные интересы, игры, пристрастия. Поэтому учить ребят лучше порознь, учитывая физические возможности, период полового созревания и психологию восприятия.

Другая проблема заключается в том, что в школе сейчас преподают в основном женщины, а это крайне отрицательно сказывается именно на мальчиках. Они вынужденно перенимают женский тип поведения. Поэтому очень важно, чтобы в классах для мальчиков преподавали учителя–мужчины.

Еще один аргумент касается следующего: в начальных классах девочки лучше учатся за счет аккуратности, большей собранности и внимательности, а у мальчиков на этом фоне формируется комплекс неуспешности. Кроме того, при совместном обучении мальчики подражают девочкам и перенимают присущие им качества: прилежность, стремление услужить и понравиться, отсутствие протестных установок и т. д. Другими словами, ценности мужского характера исчезают, природные задатки нивелируются – и мальчики развиваются по женскому типу, усваивая женский эталон социального поведения. Тогда как в раздельных классах они учатся налаживать отношения в своем коллективе, не прячась за спинами девочек, у них воспитываются типичные мужские черты: воля, смелость, решительность и т. п. Поэтому раздельное обучение целесообразнее, пусть мальчик будет равным среди равных.

У противников раздельного обучения мальчиков и девочек главный аргумент такой: разница между полами сильно преувеличена, поэтому разделять детей незачем. Хороших результатов можно добиться и в совместных классах, практикуя индивидуальный подход. Конечно, пол ребенка определяет многое, но гораздо важнее его личностные характеристики. Не все девочки аккуратны и усидчивы, так же как и не все мальчишки от природы взбалмошны и неряшливы.

Поделив учеников сначала по половым признакам, можно прийти к делению людей на основе их расы и вероисповедания.

Обучение детей в раздельных по половому признаку классах сужает их восприятие многообразного мира, такие дети видят жизнь очень однобоко, а опыт общения накапливается как раз в школьные годы.

Аргумент, что в раздельных классах дети ограждены от сомнительных прелестей полового созревания, тоже, в общем, не выдерживает критики. У нас сейчас слишком большое влияние имеют средства массовой информации, где детям рассказывается обо всех прелестях половой жизни. Совсем оградить своего ребенка не получится даже при очень большом желании. А вот потеря навыка общения с противоположным полом может оказаться невосполнимой.

Дети приходят в школу не только за знаниями, они учатся жить в большом коллективе, налаживать контакт со взрослыми и сверстниками – как девочками, так и мальчиками. В этом и заключается социальная роль школы, которая должна расширять возможности личности, а раздельное обучение их сужает и обедняет.

Основное внимание в школе следует уделять формированию дружеских отношений между детьми в классе, в том числе между мальчиками и девочками. В такой правильно сформированной, сплоченной группе происходит развитие и взаимообмен позитивными качествами.

Обсуждая проблему раздельного по полу обучения, И. С. Кон говорит о том, что совместное и равное обучение представляется более функциональным, чем раздельное, а гендерная педагогика ориентирована не на увековечение и возрождение традиционных нормативов, а на их изменение. Он считает, что современное воспитание должно не столько усугублять гендерные стереотипы, сколько восполнять то, чего детям не хватает, и сделать это можно лишь в живом взаимодействии разнополых детей [9].

Цель занятия

Обобщить и углубить полученные на лекциях знания о гендерной составляющей социализации; показать роль типа учебного заведения в гендерной социализации учащихся; побудить студентов к критическому анализу социальных причин, способствующих возникновению учебных заведений, в которых мальчики и девочки учатся раздельно.

Порядок работы

Этап 1. Теоретическое информирование.

Этап 2. Дискуссия «Раздельное по полу обучение: «за» и «против»». Этап 3. Подведение итогов занятия.

Этап 1. Теоретическое информирование

Цель: получение студентами информации для последующего анализа. Этот этап занятия проходит по типу семинара.

В начале занятия преподаватель проводит краткую беседу со студентами, направленную на актуализацию теоретического материала, изученного в рамках лекционного курса. Студенты вспоминают определение социализации и гендерной социализации, перечисляют основные институты гендерной социализации, конкретизируют содержание традиционного (полоролевого) и гендерного подхода. Далее студенты выступают с заранее подготовленными докладами.

Темы для докладов студентов

1. Школа как институт социализации в современных условиях

В докладе должны быть раскрыты следующие вопросы:

• отличительные особенности школы как института социализации от других институтов социализации;

• основные цели и задачи школы как института социализации в советский период;

• основные цели и задачи школы как института социализации в перестроечный и постперестроечный периоды;

• направления исследования школы как института социализации.

Список рекомендуемой литературы:

1. Андреева Г. М. Психология социального познания: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. 2–е изд., перераб. и доп. – М.: Аспект Пресс, 2000. – 288 с. Глава IX.

2. Белинская Е. П., Тихомандрицкая О. А. Социальная психология личности: Учебное пособие для вузов. – М.: Аспект Пресс, 2001. – 301 с. Глава 5.2.

3. Дубовская Е. М. Социализация в изменяющемся мире // Социальная психология в современном обществе: Учебное пособие для вузов / Под ред. Г. М. Андреевой, А. И. Донцова. – М.: Аспект Пресс, 2002. С. 148–161.

4. Дубовская Е. М., Тихомандрицкая О. А. О стратегиях работы психолога в школе // Введение в практическую социальную психологию: Учебное пособие для высших учебных заведений / Под ред. Ю. М. Жукова, П. А. Петровской, О. В. Соловьевой. 2–е изд., испр. – М.:

Смысл, 1996. С. 200–213.

2. Гендерная социализация в системе образования: скрытый учебный план

В докладе должны быть раскрыты следующие вопросы:

• содержание понятия «скрытый учебный план», три его компонента;

• особенности социального устройства образовательного учреждения;

• содержание образования и гендерные стереотипы;

• стиль преподавания.

Список рекомендуемой литературы

1. Градскова Ю. В. Гендерная социализация // Введение в гендерные исследования: Учебное пособие для студентов вузов / Под ред. И. В. Костиковой. 2–е изд., перераб. и доп. – М.: Аспект Пресс, 2005. С. 114–127.

2. Клецина И. С. Гендерная социализация. – СПб.: Изд–во РГПУ им. А. И. Герцена, 1998. – 92 с.

3. Клецина И. С. Гендерная психология // Большая Российская энциклопедия: В 30 т. / Отв. ред. С. Л. Кравец. Т. 6. – М.: БРЭ, 2006. С. 533–534.

4. Пушкарева Н. Л. Гендерная асимметрия современной социализации и перспективы гендерной педагогики // Гендерный подход в дошкольной педагогике: теория и практика. Ч. 1. – Мурманск, 2001. С. 25–32.

5. Смирнова А. Учимся жить в обществе. Гендерный анализ школьных учебников. – М.: ЗАО «Оолита», 2005. – 68 с.

6. Ярская–Смирнова Е. Р. Гендерная социализация в образовании // Словарь гендерных терминов / Под ред. А. А. Денисовой. – М.: Информация–XXI век, 2002. С. 47–49.

7. Ярская–Смирнова Е. Р. Гендерная социализация в системе образования: скрытый учебный план // Одежда для Адама и Евы: Очерки гендерных исследований / РАН ИНИОН, Саратов. ГТУ. Центр социальной политики и гендерных исследований. – М., 2001. С. 93–111.

8. Ярская–Смирнова Е. Р. Неравенство или мультикультурализм // Высшее образование в России. 2001. № 4. С. 102–110.

3. Раздельное по полу обучение

В докладе должны быть раскрыты следующие вопросы:

• история раздельного по полу и совместного школьного образования в России;

• современное состояние раздельного по полу обучения.

В процессе прослушивания этого доклада преподаватель предлагает каждому студенту сформулировать свое мнение по поводу раздельного обучения мальчиков и девочек и, опираясь на текст доклада, продумать систему аргументов, подтверждающих свою точку зрения.

Список рекомендуемой литературы

1. Еремеева В. Д. Мальчики и девочки. Учить по–разному, любить по–разному. Нейропедагогика – учителям, воспитателям, родителям, школьным психологам. – Самара: Учебная литература; Корпорация «Федоров», 2007. – 157 с.

2. Кон И. С. Совместное и раздельное обучение: научно–теоретические основы // Интернет ресурс http://sexology.narod.ru/info157.html

3. Потапова М. Раздельное обучение мальчиков и девочек в советской школе (1943–1954 гг.) // Гендерное устройство: социальные институт и практики: Сб. статей / Под ред. Ж. В. Черновой. – СПб., 2005. С. 100–130.

4. Чекалина А. А. Гендерная психология: Учебное пособие. – М.: Ось–89, 2006. – 256 с.

Этап 2. Дискуссия «Раздельное по полу обучение: «за» и»против»»

После прослушивания и обсуждения докладов преподаватель предлагает студентам разделиться на две группы и обсудить свое мнение по поводу такого типа учебного заведения, где мальчики и девочки обучаются отдельно друг от друга. В одну группу объединяются те студенты, которые поддерживают такой тип учебных заведений, в другую – те, кто отрицает такую форму обучения.

Каждая группа готовит обоснования своей позиции. От каждой группы выступает один или два студента. Выступление должно быть четким и кратким, не более 4–5 минут. Для подготовки более обоснованного сообщения студентам предлагается следующий план.

1. Четко обозначить свою позицию: вы – за раздельное обучение, против или у вас какая–то другая позиция.

2. Обосновать свою позицию, почему вы так считаете. В качестве аргументов для обоснования заявленной позиции можно использовать:

? ссылки на авторитетные публикации в научной и популярной литературе;

? результаты эмпирических исследований;

? личный опыт;

? опосредованный опыт (оценки и мнения других людей).

3. Высказать согласие или несогласие с аргументами, приводимыми другими выступающими, обосновать несогласие.

Каждая группа представляет свою точку зрения. Преподаватель или его помощник (кто–то из числа студентов) записывает высказываемые аргументы на доске, которая разделена на две части. В приложении приводится перечень распространенных аргументов по вопросу раздельного обучения. Преподаватель задает уточняющие вопросы, направляет выступления в соответствии с предложенным планом.

При обосновании раздельного по полу обучения его сторонники выдвигают такие аргументы, как: возможность избежать неравномерности наступления возрастных кризисов у мальчиков и девочек, более высокая успеваемость по отдельным предметам, снижение агрессии, более спокойное и уверенное в себе поведение мальчиков [11, 14].

Противники раздельного по полу обучения высказывают следующие аргументы: раздельное обучение закрепляет на уровне сознания биологическую разницу между полами как основу разделения деятельности и поведения мужчин и женщин, акцентирует неравенство возможностей в обучении (когда в женских и мужских школах обучение ведется по разным программам, якобы опираясь на интересы пола), ориентирует детей на выполнение сугубо традиционных социальных ролей – и наконец, противоречит общемировой тенденции к совместному обучению. В высказываниях представителей этой группы могут звучать аргументы, связанные с учетом социального контекста возникновения учебных заведений с раздельным по полу обучением. Существует зависимость между процессами женской эмансипации и усилением давления патриархатных стереотипов, когда для обоснования женской «вторичности» и неспособности к успешной социальной деятельности в публичной сфере прибегают к апелляции к природному предназначению женщины, предлагая для самореализации приватную сферу жизнедеятельности [14].

Этап 3. Подведение итогов занятия

Преподаватель обобщает основные мысли, высказанные группами, поощряя обмен мнениями. Он обращает внимание студентов на записанные на доске аргументы, подчеркивает их разноплановость и разновесность. Для анализа приведенных аргументов можно предложить студентам следующие вопросы.

1. При каком типе обучения уделяется больше внимания интересам и потребностям самих детей?

2. Какой тип обучения более гуманистичен?

Обобщая высказывания студентов, преподаватель может включить информацию о периоде узаконенного раздельного обучения в нашей стране (1943–1954), показав при этом роль социально–политических факторов. После этой информации уместно перейти к основному проблемному вопросу дискуссии.

Проблемный вопрос: как вы думаете, почему в последнее время в нашей стране стали появляться средние учебные заведения, в которых мальчики и девочки обучаются раздельно? Поясните вашу точку зрения.

Завершая дискуссию, преподаватель подчеркивает, что практика раздельного по полу обучения противоречит принципам гендерного подхода.

1. Назовите основные социально–психологические задачи школы как института социализации.

2. Какой социальный опыт получают дети в процессе обучения и какие возможности создает школа для реализации этого опыта?

3. Раскройте содержание понятия «скрытый учебный план».

4. В какие годы XX в. в России было узаконено раздельное по полу обучение?

5. Какая государственная политика определяла принцип раздельного по полу обучения в этот период?

6. Какая модель поведения для мальчиков и девочек обычно реализуется в раздельных по признаку пола учебных заведениях?

7. Чем вызвано появление в последние годы в нашей стране учебных заведений, в которых реализуется принцип раздельного по полу обучения?

1. Андреева Г. М. Психология социального познания: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. 2–е изд., перераб. и доп. – М.: Аспект Пресс, 2000. – 288 с.

2. Андреева Г. М. Социальная психология: Учебник для высших учебных заведений. – М.: Аспект Пресс, 2003. – 364 с.

3. Гендерная экспертиза учебников для высшей школы / Под ред. О. А. Ворониной. – М.: РОО МЦГИ – ООО «Солтэкс», 2005. – 260 с.

4. Градскова Ю. В. Гендерная идеология в Советской России // Введение в гендерные исследования: Учебное пособие для студентов вузов / Под ред. И. В. Костиковой. – 2–е изд., перераб. и доп. – М.: Аспект Пресс, 2005. – 255 с.

5. Дубовская Е.М. Социализация в изменяющемся мире // Социальная психология в современном обществе: Учебное пособие для вузов / Под ред. Г. М. Андреевой, А. И. Донцова. – М.: Аспект Пресс, 2002. С. 148–161.

6. Дубовская Е. М., Тихомандрицкая О. А. О стратегиях работы психолога в школе // Введение в практическую социальную психологию: Учебное пособие для высших учебных заведений / Под ред. Ю. М. Жукова, П. А. Петровской, О. В. Соловьевой. 2–е изд., испр. – М.: Смысл, 1996. С. 200–213.

7. Женщины и мужчины России. – М.: Госкомстат России, 2000. – 110 с.

8. Кон И. С. Сексуальная культура в России: клубничка на березке. – М.: ОГИ, 1997. – 464 с.

9. Кон И. С. Совместное и раздельное обучение: научно–теоретические основы // Интернет ресурс http://sexology.narod.ru/info157.html

10. Курильски–Ожвэн Ш. Русская культурная модель и эволюция нормативного регулирования семьи // Общественные науки и современность. 1995. № 5. С. 155–163.

11. Наследова Г. А., Тихомирова Е. М. К вопросу о психологическом обосновании целесообразности раздельного обучения // Женский вопрос в контексте национальной культуры: психологический подход. Выпуск 4. – СПб., 2000. С. 27–34.

12. Осетрова Н. В. Права человека и гендерные аспекты школьного образования. – М.: Центр общечеловеческих ценностей, 2002. – 128 с.

13. Потапова М. Раздельное обучение мальчиков и девочек в советской школе (1943–1954) // Гендерное устройство: социальные институт и практики. Сб. статей / Под ред. Ж. В. Черновой. – СПб., 2005. С. 100–130.

14. Рабжаева М. Круглый стол: «Раздельное обучение: за и против» // Посиделки: Информационный листок. 2002. № 3.

15. Смирнова А. В. Гендерная социализация в общеобразовательной школе: Автореф. дис. … канд. социол. наук. – Н. Новгород, 2005. – 25 с.

16. Смирнова А. В. Учимся жить в обществе. Гендерный анализ школьных учебников. – М.: Оолита, 2005. – 68 с.

17. Хасбулатова О. А. Российская государственная политика в отношении женщин (19002000) // Теория и методология гендерных исследований. Курс лекций / Под общ. ред.

О. А. Ворониной. – М.: МЦГИ, 2001. С. 185–198.

18. Ярская–Смирнова Е. Р. Гендерная социализация в образовании // Словарь гендерных терминов / Под ред. А. А. Денисовой. – М.: Информация–XXI век, 2002. С. 47–49.

19. Ярская–Смирнова Е. Р. Гендерная социализация в системе образования: скрытый учебный план // Одежда для Адама и Евы: Очерки гендерных исследований / РАН ИНИОН, Саратов. ГТУ. Центр социальной политики и гендерных исследований. – М., 2001. С. 93–111.

Раздельное по полу обучение: «за» и «против» (по материалам дискуссии)

Занятие по теме «Гендерная автобиография» может предварять изучение вопросов гендерной социализации, а может и завершать изучение всего этого раздела в рамках курса «Гендерная психология», «Гендерные исследования» и других гендерных дисциплин. Для проведения данного занятия студентам необходимы теоретические знания о различных теориях усвоения гендерной роли, а также общие сведения о гендерной идентичности, институтах и субъектах гендерной социализации.

Гендерная идентичность – аспект самосознания, описывающий переживание человеком себя как представителя определенного пола [2]. Половая принадлежность – это первая категория, в которой ребенок осмысливает свое собственное Я. В любом обществе от разнополых детей ожидают разного поведения и по–разному обращаются с ними, в соответствии с этим в любом обществе мальчики и девочки ведут себя по–разному. С момента рождения на основе особенностей гениталий ребенку приписывается акушерский или паспортный пол. Указанный пол сигнализирует, в духе какой половой роли, мужской или женской, ребенок должен воспитываться. Гендерная социализация ребенка начинается буквально с момента рождения, когда родители и другие взрослые, определив паспортный пол младенца, начинают обучать его гендерной роли мальчика или девочки.

Процессы гендерной социализации рассматриваются в контексте различных концептуализаций. Во–первых, в концепциях, разработанных в рамках известных психологических ориентаций (психоаналитическая, необихевиористская, когнитивистская). Это теории социального научения, моделирования, половой типизации и теория когнитивного развития [1, 4, 5, 6, 7, 9]. Во–вторых, в специально разработанных концепциях для объяснения механизмов усвоения гендерной роли детьми в процессе социализации. Это такие теории, как новая психология пола и теория гендерной схемы [3, 6, 9, 11].

В западной психологической литературе при рассмотрении таких вопросов гендерной социализации, как объяснение механизма передачи гендерной информации от родителей к детям, в последнее время наиболее широко используется теория гендерной схемы С. Бем [3, 11]. Рассмотрим основные положения теории гендерной схемы более детально.

Свою работу над концепцией гендерной схемы С. Бем начала в 1977 г., в 1981 г. она была опубликована. Чтобы показать, что маскулинность и фемининность являются культурными конструкциями, которые поляризуют реальность, С. Бем изучила процесс гендерной схематизации. Гендерная схематизация – это усвоение личностью гендерной поляризации, которая существует в культуре.

В теории гендерной схемы утверждается следующее.

1. Поскольку культура является гендерно–поляризующей, дети в этих условиях усваивают гендерные схемы (или становятся гендерно–поляризованными), даже не осознавая этого.

2. Гендерная схематизация, в свою очередь, направляет поведение детей в сторону традиционного соответствия своему полу.

Данная теория опирается на теорию социального научения и теорию когнитивного развития в понимании процесса полотипизации. В рамках теории гендерной схемы обосновывается тезис, что полотипизация возникает в большей степени из процесса гендерной схематизации, из обобщенной способности детей кодировать и организовывать информацию, включая информацию о себе, в соответствии с культурными определениями мужского и женского.

Как и в теории когнитивного развития, в теории гендерной схемы предполагается, что полотипизация происходит посредством собственных когнитивных процессов у детей. Однако сами процессы гендерной схематизации, в свою очередь, осуществляются на основе социальной практики дифференцирования явлений по половому признаку. Таким образом, теория гендерной схемы, как и теория социального научения, исходит из предпосылки, что половая типизация является результатом научения. Следовательно, процесс полотипизации не является неизбежным, неминуемым и не поддающимся изменению.

При каких условиях начинается процесс гендерной схематизации? Какие условия обеспечивают основания того, чтобы категория «пол» начала обладать приоритетом над другими социальными категориями в процессе познания окружающей действительности?

Первое условие связано с наличием в культуре широкой сети ассоциаций с понятиями «мужское» и «женское». Социальные представления о женском и мужском в большинстве обществ содержат разнообразную и разветвленную сеть ассоциаций, которые представляют не только черты, напрямую связанные с мужчинами и женщинами, такие как анатомия, репродуктивные функции, разделение труда и установки личности, но и другие черты, более отдаленно и метафорически связанные с полом, например, такие, как угловатость и округлость абстрактных форм (угловатость почему–то ассоциируется с мужественностью, а круги и окружности – с женственностью). Действительно, нет другой такой дихотомии в человеческом опыте, имеющей такое большое количество связей, как различие между мужским и женским [все «мужское» отождествляется с духом, культурой, активностью, силой, рациональностью, а «женское» – с материей, природой, пассивностью, слабостью, эмоциональностью; жизнь женщины мотивирована биологически, а жизнь мужчины – социально; у женщин на первом плане тело, а у мужчин – мысль; женщины руководствуются страстями и инстинктами (материнскими, воспитательными), тогда как мужчин направляет их рассудок и интеллект, и др.].

Второе необходимое для гендерной схематизации условие связано с когнитивной способностью детей к формированию познавательных схем. В дополнение к усвоению содержательной информации о гендерных различиях дети учатся использовать эту разветвленную сеть связанных с полом ассоциаций для оценки и применения новой информации. Они обучаются кодировать и организовывать информацию в терминах гендерной схемы, которая постоянно развивается и дополняется в сознании. Так, например, понятия «нежный» и «соловей» спонтанно помещаются в категорию фемининных, а «уверенный» и «орел» – в категорию маскулинных, хотя эти характеристики могут значительно отличаться друг от друга по иным основаниям.

Схема – это познавательная структура, сеть ассоциаций, которая организует восприятие индивида и управляет им. Схема функционирует как предвосхищающая структура. Иными словами, она заранее настроена на то, чтобы искать и связывать входящую информацию в пучки ассоциаций (в терминах, релевантных схеме). Таким образом, процессы схематизации информации высокоизбирательны и способны навязывать индивиду структуру и значение огромного множества входящих стимулов. Процессы схематизации информации содержат в себе готовность сортировать информацию в категории на основе некоторых особых измерений, несмотря на существование других, которые индивид тоже может применять.

Теория гендерной схемы рассматривает восприятие как конструктивный процесс, т. е. созидательный и творческий, а не просто копирующий. При таком процессе происходит взаимодействие между входящей информацией и уже существующей у индивида схемой. В конце концов это взаимодействие и определяет все то, что воспринимает индивид.

Теория гендерной схемы утверждает, что феномен полотипизации происходит частично:

• в результате процессов гендерной схематизации;

• из обобщенной готовности индивида обрабатывать информацию на основе связанных с полом ассоциаций.

Эти ассоциации, в свою очередь, формируют гендерную схему.

Далее дети учатся применять эту схему по отношению к себе, выбирая из множества возможных человеческих измерений только те, которые определены как приемлемые для его/ее собственного пола и поэтому подходящие для организации разнообразного содержания Я–концепции.

Таким образом, Я–концепция детей становится типизированной по полу и два пола становятся в своих собственных глазах различными. Одновременно с этим дети обучаются оценивать свою личность с позиции соответствия гендерной схеме, которая становится предписывающим, диктующим стандартом, а самооценка личности становится заложницей этого стандарта.

Применение гендерных схем способствует стандартизации и единообразию индивидуальных социально–психологических реакций, а частое их использование препятствует адекватному восприятию многообразия мира, что в свою очередь тормозит развитие адаптивных и творческих возможностей личности.

В зависимости от особенностей использования гендерных схем люди делятся на полотипизированных и неполотипизированных. Полотипизированные личности прибегают к схемам постоянно и поэтому воспринимают мир исключительно в дихотомических терминах противостояния мужского и женского; неполотипизированные личности почти не используют гендерные способы категоризации мира, выходя за пределы стереотипного мировосприятия и самооценки. Каждый человек в зависимости от особенностей собственного когнитивного развития и социальной ситуации, в которой он оказался, будет в большей или меньшей степени гендерно схематизирован, а следовательно, будет в большей или меньшей степени подвержен нормативному давлению в плане полоспецифичного поведения. Гендерным предубеждениям будут в большей мере подвержены полотипизированные личности, т. е. мужчины и женщины, являющиеся заложниками гендерной схемы.

Теория гендерной схемы является политическим посланием. Согласно ему, не индивид должен быть андрогинным, а сеть ассоциаций, образующая гендерную схему, должна быть более ограниченной в объеме и общество должно прекратить настаивать на повсеместной функциональной важности гендерной дихотомии.

Для воспитания гендерно–несхематизированного ребенка предлагаются две стратегии.

Первая стратегия состоит в том, чтобы обучить детей различиям между полами, но без втягивания этих различий в ассоциативные сети, связанные с культурными определениями пола. При этом необходимо одновременно и тормозить знания детей о культурных представлениях о поле, и обеспечивать детей биологическими определениями пола.

Вторая стратегия состоит в том, чтобы дать детям альтернативную или «разрушительную» схему, с помощью которой они смогли бы интерпретировать и расшифровывать культурные понятия о поле вместо того, чтобы обучаться им. Этот шаг необходим, даже если дети обучаются процессам гендерной схематизации позже, чем их сверстники из более традиционных семей. И для ребенка, и для взрослого подобная альтернативная схема поможет создать сопротивление доминирующей культуре и поддержать тем самым их гендерную асхематичность даже в гендерно–схематизированном обществе.

Основной вопрос, на котором необходимо акцентировать внимание студентов, – это вопрос о психологических механизмах и способах гендерной социализации. Психологическими механизмами гендерной социализации являются: процесс идентификации (психоаналитическая теория); социальные подкрепления (теория социального научения и половой типизации); осознание, понимание половой социальной роли (теория когнитивного развития); социальные ожидания (новая психология пола), гендерные схемы (теория гендерной схемы). В отдельности каждый из этих механизмов вряд ли может объяснить гендерную социализацию.

Американский социолог Рут Хартли выделяет четыре основных способа конструирования взрослыми гендерной роли ребенка: социализация через манипуляции, вербальная апелляция, канализация, демонстрация деятельности.

Пример первого процесса: озабоченность матери внешностью ребенка–девочки, второго – частые обращения в стиле «ты моя красавица», подчеркивание ее привлекательности. Ребенок приучается смотреть на себя глазами матери, а вербальная апелляция усиливает действие манипулятивного процесса. Девочка получает представление о том, что внешний вид, красивая одежда – это очень важно. «Канализация» означает направление внимания ребенка на определенные объекты, например на игрушки, соответствующие игре в «дочки–матери» или просто имитирующие предметы домашнего обихода. Дети часто получают знаки социального одобрения за игру с игрушками, «соответствующими своему полу». «Демонстрация деятельности» выражается, например, в том, что от подрастающих девочек гораздо чаще, чем от мальчиков, требуют помощи по дому, т. е. девочки учатся вести себя, действовать «как мама», мальчики – «как папа» [10, с. 70].

Содержание данного занятия, прежде всего, направлено на актуализацию собственного опыта студентов на этапе ранней гендерной социализации. В процессе этой работы студенты попытаются понять способы и механизмы конструирования собственной гендерной идентичности.

Цель занятия

Дополнение и закрепление знаний студентов о теориях и механизмах гендерной социализации. Развитие навыков саморефлексии при актуализации собственного опыта, связанного с развитием гендерной идентичности.

Оснащение

Текст «Пример ранней гендерной социализации» (приложение). План гендерной автобиографии.

Порядок работы

Этап 1. Актуализация теоретического материала. Этап 2. Знакомство с текстом «Пример ранней гендерной социализации».

Этап 3. Подготовка текста «Гендерная автобиография».

Этап 1. Актуализация теоретического материала

Цель: способствовать осознанию студентами действия механизмов гендерной социализации.

Первый этап практического занятия посвящен проработке теоретических вопросов, необходимых для выполнения практической части занятия – написания работы «Гендерная автобиография». Преподаватель задает студентам следующие вопросы по пройденному теоретическому материалу.

1. Что такое гендерная идентичность?

2. Какие теории усвоения гендерной роли вы знаете?

3. Раскройте основные положения теории гендерной схемы.

4. Назовите психологические механизмы гендерной социализации.

5. Перечислите способы конструирования гендерных ролей, которые используют родители в процессе гендерной социализации детей. Приведите примеры.

Этап 2. Знакомство с текстом «Пример ранней гендерной социализации»

Преподаватель зачитывает студентам текст «Пример ранней гендерной социализации» (см. приложение). Для анализа текста преподаватель может задать студентам следующие вопросы.

1. Какие установки восприятия внука и внучки отражены в высказываниях дедушки и бабушки?

2. Какие психологические механизмы гендерной социализации будут активно использовать дедушка и бабушка (участники описанной ситуации) при организации взаимодействия со своими внуками?

Этап 3. Подготовка текста «Гендерная автобиография»

Цель гендерной автобиографии:

• проследить развитие собственной гендерной идентичности на примере условий своей гендерной социализации;

• выделить механизмы и способы, при помощи которых осуществляется конструирование гендерной идентичности.

Гендерная автобиография – средство изучения становления и развития гендерной идентичности. Как способ саморефлексии, она направлена на реконструкцию индивидуального социального опыта. В процессе написания гендерной автобиографии человек может осознать характеристики своей гендерной идентичности, а также пути и способы их формирования.

Инструкция: «Вспомните свое раннее детство и школьные годы. Вспомните отношение к себе как представителю определенного пола ваших родителей, родственников, учителей. На основе воспоминаний напишите свою гендерную автобиографию, опираясь на предложенный план» (примечание: за основу взят план гендерной автобиографии, приводимый в работе «Пол женщины» [8, с. 111]).

Гендерная автобиография

1. С какого возраста вы себя помните? Когда вы впервые почувствовали различия между мальчиками и девочками, мужчинами и женщинами? Когда вы заметили разное отношение взрослых к мальчикам и девочкам?

2. С кем вы предпочитали играть в возрасте 5–8 лет? Помните ли вы свои любимые игрушки? Кто были любимыми сказочными героями и героями мультфильмов? Любимые игры: подвижные или спокойные, групповые или одиночные? Какова была ваша одежда и внешний вид в раннем детстве, в младших классах, в подростковом возрасте?

3. Что вам говорили в детстве, какой должна быть девочка, каким должен быть мальчик? Как вам давали понять, какого поведения от вас, как от мальчика или девочки, ждут окружающие?

4. Гендерные процессы в школе. Поведенческие модели, насаждаемые учителями: различались ли они для мальчиков и девочек? Отношение учителей к успеваемости и дисциплине мальчиков и девочек – было ли оно различным?

5. Вспомните какие–либо обстоятельства вашего детства, когда вы усвоили те или иные представления о различии гендерных ролей. В каком возрасте это происходило?

6. Отношения с родителями. Кто из родителей был вам ближе в дошкольном, младшем школьном, подростковом и юношеском возрасте? Какие правила отношений между представителями разного пола существовали в вашей семье? Каким моделям отношений вы стараетесь следовать?

7. Какие качества вы больше всего цените в мужчинах, какие – в женщинах? Почему? Считаете ли вы, что женщины и мужчины страдают от гендерных стереотипов и норм, распространенных в обществе?

8. Кто (или что), по вашему мнению, в большей мере повлиял на сложившиеся у вас гендерные взгляды и представления?

9. Выделите наиболее часто встречающиеся механизмы, приемы, способы, используемые окружающими для формирования вашей идентичности и ваших гендерных представлений.

Анализ и обобщение результатов, представленных в текстах гендерных автобиографий студентов, преподаватель может проводить по следующим направлениям:

• систематизация и выделение наиболее часто встречающихся механизмов и способов, определяющих характеристики гендерной идентичности;

• систематизация гендерных представлений студентов.

1. Берн Ш. Гендерная психология. – СПб.: Прайм–ЕВРОЗНАК, 2001. – 320 с.

2. Большой толковый психологический словарь / Пер. с англ. Т. 1. – М.: АСТ; Вече, 2001. – 592 с.

3. Бем С. Л. Линзы гендера: Трансформация взглядов на проблему неравенства полов. – М.: РОССПЭН, 2004. – 331 с.

4. Гидденс Э. Социология. – М.: Эдиториал УРСС, 1999. – 704 с.

5. Ильин Е. П. Дифференциальная психофизиология мужчины и женщины. – СПб.: Питер, 2002. – 544 с.

6. Клецина И. С. Гендерная социализация. – СПб.: РГПУ им. А. И. Герцена, 1998. – 92 с.

7. Коломинский Я. Л., Мелтсас М. Х. Полоролевое развитие ребенка в дошкольном возрасте // Генетические проблемы социальной психологии: Сб. статей / Под ред. Я. Л. Коломинского. – Минск: Университетское изд–во, 1985. – 208 с.

8. Пол женщины. Сборник статей по гендерным исследованиям / Под ред. С. Шакировой и М. Сеитовой. – Алматы: Мальвина, 2000. – 180 с.

9. Репина Т. А. Анализ теорий полоролевой социализации в современной западной психологии // Вопросы психологии. 1987. № 2. С. 158–165.

10. Тартаковская И. Н. Социология пола и семьи. – Самара: Международный институт «Открытое общество», 1997. – 132 с.

11. Bem S. Gender Schema Theory and Its Implications for Child Development // Signs: Journal of Women in Culture and Society. 1983. Vol. 8. No. 4. P. 598–615.

Пример ранней гендерной социализации[14]

Два только что родившихся младенца лежат в палате роддома. Один, мальчик, закутан в голубое одеяло, другая, девочка, в розовом одеяле. Каждому ребенку лишь несколько часов от роду, и на них впервые смотрят бабушка и дедушка мальчика. Разговор между ними идет следующим образом.

Бабушка: Это он – наш первый внук, и мальчик!

Дедушка: Правда, он здоровый маленький парень? Посмотри на его кулачок. Этот парень станет настоящим маленьким драчуном. (Дедушка улыбается и демонстрирует боксерский удар своему внуку.) Молодчина!

Бабушка: Мне кажется, он похож на тебя. У него точно твой подбородок. Ой, смотри – он собирается заплакать.

Дедушка: Да – только послушай, какие легкие. Он станет отличным парнем.

Бабушка: Бедняжка, он все еще плачет.

Дедушка: Ничего. Ему это полезно. Он упражняется, и это развивает его легкие.

Бабушка: Пойдем, поздравим родителей. Я знаю, они беспокоятся о маленьком Джоне. Они хотели первого мальчика.

Дедушка: И они были уверены, что будет мальчик, он толкался и пинался еще до рождения.

Когда они уходят поздравить родителей, появляются бабушка и дедушка второго ребенка. Между ними происходит следующий диалог.

Бабушка: Вот она… единственная с розовым бантом. Разве она не прелестна?

Дедушка: Да – и такая маленькая. Посмотри, какие у нее маленькие пальчики. Ой, смотри – она пытается сжать кулачок.

Бабушка: Какая милая. Ты знаешь, мне кажется, что она немного похожа на меня.

Дедушка: Да, вроде бы сходство есть. У нее твой подбородок.

Бабушка: Смотри, она собирается заплакать.

Дедушка: Может, нам лучше позвать медсестру присмотреть за ней, или сменить белье, или еще что–нибудь.

Бабушка: Да, давай. Бедная маленькая девочка. (К ребенку.) Сейчас, сейчас, мы поможем тебе.

Дедушка: Пойду, найду медсестру. Я не могу стоять и смотреть, как она плачет.

Бабушка: Хм, я удивлюсь, если они захотят еще одного ребенка. Я знаю, лучше бы, если был сын, Джон, но маленькая Джоанна хорошенькая и здоровая. В общем, это единственное, что имеет значение.

Дедушка: Они еще достаточно молоды, чтобы завести множество детей. Я так рад, что она здорова.

Бабушка: Во всяком случае, я не думаю, что они были удивлены, когда родилась девочка. она вела себя так тихо.

Контраст диалогов выглядит так преувеличенно, что можно подумать, будто они выдуманы. На самом деле это воспроизведение реальных разговоров, записанных в роддоме. Самый первый вопрос, обычно задаваемый родителями: «Это мальчик или девочка?». Наше восприятие других людей в большой мере зависит от их пола.

Занятия по этой теме проводятся как итоговые по проблеме гендерной социализации в детском возрасте. Они предполагают знания студентами основных институтов и агентов первичной гендерной социализации, содержания традиционных гендерных стереотипов, специфики полоролевого и гендерного подходов в психологии, важнейших концептуальных положений теории гендерной схемы.

Новая жизнь – новые правила

Современный мир и жизнь в нем настолько сложны, многогранны и изменчивы, что нужно быть готовыми ко всему. Так, согласно ряду исследований, процесс личностного развития в настоящее время протекает в ситуации гораздо большей, чем ранее, социальной вариативности и неопределенности разнообразия видов деятельности, социальных ролей и т. п. [2, 3]. При этом подобное многообразие возможностей и динамичность общественной жизни все очевиднее вступают в противоречие с теми традиционными (патриархатными по своей сути) требованиями и предписаниями, которые по привычке продолжают адресовать людям женского и мужского пола. Иначе говоря, существующие гендерные нормы и стереотипы уже мало соответствуют реальной действительности.

С каждым годом растет число мужчин, воспитывающих детей без помощи женщин, – так называемых «монородителей», которые самостоятельно ведут домашнее хозяйство, выступают в роли чутких и заботливых отцов. По некоторым данным, на рубеже столетий в США их насчитывалось около 14 % [9], примерно столько же семей с единственным родителем – мужчиной на сегодняшний день и в нашей стране. А большинство российских женщин уже давно не понаслышке знают, что такое быть добытчицей и кормильцем семьи. Поэтому закономерно возникает вопрос о целесообразности распространенных в образовательной практике дифференцированных подходов в воспитании девочек и мальчиков, развития у них разных (не индивидуальных, а «полоспецифичных») интересов и способностей, ориентации их на различные ценности и жизненные задачи.

По оценкам некоторых специалистов [15], переосмысление и выработка новых подходов в воспитании подрастающего поколения будут востребованы всегда, поскольку мир вокруг нас меняется с потрясающей быстротой. И в этом плане с каждым днем он становится гораздо сложнее и богаче тех гендерных стереотипов, которые в большинстве случаев по–прежнему служат ориентиром в педагогической деятельности, обусловливая распространенность в нашем обществе во многом уже не соответствующего реальной действительности традиционного подхода в воспитании подрастающего поколения.

Традиционный подход в воспитании и его возможные последствия

Традиционный (или полоролевой) подход в образовании опирается на следующие принципы:

• подчеркивание различий между лицами женского и мужского пола;

• ориентация на их «особое предназначение» и взаимодополнительность их социальных ролей;

• закрепление гендерно–стереотипных интересов и предпочтений;

• игнорирование индивидуальности личности и ограничение свободы выбора, «не соответствующих» половой принадлежности ребенка;

• воспитание гендерно–схематизированных детей.

Сторонники этого подхода, переоценивая роль биологических различий женщин и мужчин в их социальном поведении, обосновывая вышеперечисленные принципы, как правило, ссылаются на данные нейропсихологии и психофизиологии, нередко формулируя их с оттенком предубежденности, как, к примеру, это делает Т. П. Хризман, отмечая, что мозг мальчиков, по сравнению с девочками, «более прогрессивная, более дифференцированная, более избирательная функциональная система, работающая экономней и целенаправленней» [20, с. 116]. При этом авторы обычно не задумываются о последствиях подобного рода заключений, которые становятся основой для распространения в обществе идеологии и практики сексизма.

Согласно традиционному (полоролевому) подходу, девочка должна быть доброй, скромной, послушной, заботливой, умеющей следить за своей внешностью, прилежной и трудолюбивой. Именно такие требования предъявляют к ней родители и педагоги, и именно эти качества они предпочитают видеть в ее поведении. Особенно это касается послушания. Не случайно, как показывают некоторые исследования [13], большинство тех, кто воспитывает девочек, полагают, что «готовность слушать», «уступать, а не настаивать», «не идти напролом», «терпеть» и «подчинять свои интересы интересам других» «в жизни не помешают». Однако, как справедливо подчеркивает Н. Л. Пушкарева, такая направленность воспитания подрубает под корень столь востребованные в современном мире инициативность, активность, способность принимать самостоятельные решения. Кроме того, девочка должна обладать поистине необычайной психической устойчивостью, чтобы в подобных условиях сохранить себя как индивидуальную самоценную личность, готовую к преодолению любых жизненных невзгод.

По имеющимся данным [5, 10, 12, 18, 19], типичные социальные воздействия в адрес девочек формируют у них такую установку по отношению к исполнению будущей роли матери и жены, при которой женщины не должны иметь своей личной жизни, а должны жить только для мужа и детей, постоянно жертвуя своими интересами, потребностями, временем, проявляя исключительную заботу и внимание только к ближним, а не к себе. Им с детства навязывают зависимое положение от мужчин, крайне редко ориентируя на профессиональную самореализацию, индивидуальные достижения и собственное мнение. Им постоянно сообщается, что они непременно должны выйти замуж, родить детей, причем такое внушение нередко сопровождается запугиванием: будешь неряхой и лентяйкой – никто замуж не возьмет, не будешь вкусно готовить – муж уйдет и т. п. У девочек не развивают способность постоять за себя, оказать сопротивление насилию; их воспитывают физически и психологически беззащитными и к тому же ответственными за моральный облик находящихся рядом с ними мужчин. От взрослых и из СМИ девочки узнают, что самое главное для них – быть красивыми, аккуратными, уметь нравиться другим, исправно вести домашнее хозяйство, научиться приспосабливаться к желаниям ближних и при этом не претендовать на отстаивание своих личных интересов, успехи в профессиональной сфере, карьерный рост и высокую заработную плату.

Соответственно среди возможных последствий такого традиционного женского воспитания типичными становятся следующие проблемы:

• неудовлетворенность своей внешностью и чрезмерная озабоченность ею, восприятие внешности как главного ресурса собственной ценности, причем нередко в ущерб интеллектуальному развитию и деловой предприимчивости [7];

• единоличная ответственность за дом и семью;

• страх развода и одиночества;

• принятие факта насилия над собой как «издержек женского существования»;

• периодически возникающее ощущение своей неполноценности и несостоятельности, поскольку реальная современная жизнь не ограничивается сковородками и раздражением кожи от недостаточно мягкого после очередной стирки постельного белья.

Психологически не готовые к конкуренции и к тому же испытывающие чувство вины за время, потраченное не на домашнюю работу [8], повзрослевшие девочки, даже имея неплохое образование, оказываются в совершенно неравных с мужчинами условиях на рынке труда и потому нередко попадают в финансовую зависимость от мужчины.

Напротив, практика воспитания мальчиков ориентирована на иные идеалы [5, 10, 11, 12, 18, 19], которые предполагают: презрительное отношение к «женским слабостям»; отказ от «женской работы»; стремление и умение доказывать свою силу и превосходство; требование воздерживаться от проявлений эмоций; стремление стать конкурентоспособным профессионалом и зарабатывать деньги, обрести реальную власть и высокий статус. Мальчиков учат быть смелыми, решительными, настойчивыми в достижении поставленной цели, проявлять самостоятельность и принципиальность, демонстрировать свою силу и компетентность. Современных мальчиков готовят к жизни в условиях жесткой конкуренции и борьбы по олимпийской формуле «Быстрее, выше, сильнее!», а в качестве основных ценностей для них определяют профессиональный успех и карьерные достижения, необходимость постоянно доказывать свое превосходство. Иными словами, в основе их личностного развития лежит образ «настоящего мужчины», который определяется нормой статуса, нормой твердости (физической, умственной, эмоциональной) и нормой антиженственности [5]. При этом мальчиков обычно делают беспомощными в быту и самообслуживании, безответственными за тех, кто рядом с ними. И в результате: опрятность мужчины, как это ни странно, становится долгом заботливой женщины; личный успех оказывается единственным смыслом жизни большинства мужчин, и они идут к нему по головам других, забывая ради карьеры о собственных детях и нередко сожалея об этом в старости, воспринимая свои вполне вероятные в наше время профессиональные неудачи как катастрофу, что приводит к неуверенности, разочарованию в жизни и озлоблению, а в итоге часто – к алкоголизму и компенсаторному насилию.

Возможные последствия подобного воспитания обнаруживают себя довольно рано, уже в детском возрасте, нередко заставляя взрослых размышлять о серьезных социальных проблемах. Так, осуществляя анализ содержания желаний дошкольников и младших школьников, в одном из своих последних исследований мы обнаружили, что девочки гораздо чаще мальчиков формулируют так называемые общественно значимые желания («чтобы не было войны и никого не убивали»; «город был чистый и красивый, весь в цветах»; «чтобы люди помогали друг другу»; «были дешевые продукты»; «стареньким хватало денег на лекарства»; «чтобы у всех людей был дом»; «все животные, у кого нет хозяина, жили в приютах»; «чтобы не было машин, которые загрязняют природу» и т. п.), причем с возрастом эта тенденция только увеличивается [14]. В такого рода акцентировании общечеловеческих проблем и проявляется воспитанная в девочках готовность помнить и думать не только и не столько о себе, сколько о благополучии других, принимать в расчет потребности и интересы окружающих людей, чего, к сожалению, за редким исключением не наблюдается у мальчиков. Однако в силу сложившихся традиций именно мальчики, будучи взрослыми, становятся центральными субъектами практически во всех сферах публичной жизнедеятельности, включая политику, которая, как известно, считается «не женским» делом, а потому и занимаются ею преимущественно мужчины, определяющие существующие в обществе приоритеты в постановке и решении разного рода социальных вопросов. И если привычка думать о благополучии людей в мужчинах не воспитана, то стоит ли тогда удивляться, почему забота о нуждах населения не входит в число первоочередных государственных задач и обсуждаемых правительством проблем.

В условиях динамичного общества любые жесткие стандарты и стереотипы ведут постепенно к утрате здравого смысла [1]. Кроме того, они существенно ограничивают жизненное пространство и личностный потенциал человека, накладывая табу на иные альтернативы проявления индивидуальных качеств и способностей. В этом и заключается возможный негативный аспект социальных влияний в процессе социализации личности, о котором писал Э. Фромм, отмечая, в частности, что в ходе овладения достижениями общественно–исторического развития, интериоризации социальных ценностей может произойти блокирование развития индивидуальности, в результате чего человек может стать лишь воплощением социальных стереотипов, т. е. происходит его полная стандартизация, утрата им собственной уникальности [17].

Данная точка зрения разделяется и некоторыми современными исследователями, которые, признавая значимость усвоения индивидом социальных предписаний и ограничений для его успешной жизнедеятельности, в то же время склонны полагать, что чрезмерная интернализация норм и подчинение им могут оказаться для отдельного человека настолько же вредными, как и их полное игнорирование [6]. В последнее время психологи все чаще констатируют тот факт, что успешная социализация предполагает не только усвоение существующих образцов поведения, но и умение противопоставить им свои нормативы и эталоны, и не просто подчинение принятым правилам, а их творческое осмысление [3, 6]. Иными словами, смысл социального развития личности проявляется, прежде всего, в индивидуальном развитии человека [16]. Именно поэтому гендерная социализация и процесс личностного становления в период детства требуют серьезного пересмотра в соответствии с требованиями современности и ориентацией на индивидуальность ребенка как высшую ценность педагогической практики.

Гендерный подход в образовании как новая стратегия воспитания современных девочек и мальчиков

По мнению К. А. Абульхановой–Славской, принцип демократизации и гуманизации предполагает особую модель общества, складывающегося из многообразия индивидуальностей, а не унифицированных индивидов, которая признается в настоящее время более прогрессивной и продуктивной [1]. А такая модель, в свою очередь, подразумевает широкое внедрение в практику личностно–ориентированного (ненасильственного) образования, одним из проявлений которого может служить гендерный подход, основанный на уважении права каждого человека быть самим собой независимо от своего биологического пола.

Гендерный подход в образовании опирается на следующие принципы:

• отказ от дифференцированных по половому признаку воспитательных влияний; нейтрализация и смягчение социально обусловленных различий между лицами женского и мужского пола;

• отсутствие ориентации на их «особое предназначение» и признание взаимозаменяемости женских и мужских социальных ролей;

• реализация идей гендерного равенства;

• обеспечение каждому ребенку свободы выбора, поощрение его индивидуальных интересов и предпочтений;

• создание условий для возможности быть разными и девочкам и мальчикам;

• воспитание гендерно–несхематизированных детей.

В целом сущность и пафос гендерного подхода можно свести к позиции С. Бем, согласно которой «человеческое поведение и личностные характеристики. не должны определяться гендером. Общество должно прекратить проецировать гендер на ситуации, не связанные с гениталиями» [4, с. 330], а значит, и модели поведения, и виды деятельности, и профессии, и интересы должны стать свободным выбором каждой личности в зависимости от ее предпочтений и способностей.

Таким образом, исходя из вышеизложенного, логично утверждать, что модель развития и воспитания с учетом гендерного подхода предусматривает расширение возможностей выбора как для девочек/женщин, так и для мальчиков/мужчин, а также отход от такого понимания мужественности и женственности, которое не позволяет им проявлять в полной мере все свои человеческие качества. Иными словами, гендерный подход созвучен ценностям и идеям гуманизма, толерантности к разнообразию и мировой практике ненасильственной педагогики. Кроме того, он вполне адекватен и реалиям современной действительности, тем переменам, которые произошли в ХХ в. в жизни женщин (не только семья, но и профессиональная деятельность) и которые должны повлечь за собой закономерные перемены в жизни мужчин (не только карьера, но и семья) [9].

В соответствии с гендерным подходом, для которого личность человека выше и важнее его пола, предполагается, что усилия взрослых, их воспитательные воздействия будут скорректированы в направлении индивидуально ориентированного развития ребенка вне жестких гендерных предписаний и стереотипов, делающих индивида заложником пола и ограничивающих его активность рамками «полоспецифичных» требований – «нужно» и «нельзя». Вместе с тем признается важным отказ от введения детей в заблуждение относительно сущности самого феномена пола путем сообщения им ложной информации. Именно с этой целью и были разработаны рекомендации американского психолога С. Бем по воспитанию гендерно–несхематизированного ребенка [4], включающие две основные стратегии.

1. Обучение детей истинным различиям между полами, т. е. биологическим определениям пола, что означает:

¦ ознакомление детей с женской и мужской анатомией (как бы это не было трудно для взрослых и не вызывало у них смущение);

¦ отказ от дисциплинирования детей с указанием на их половую принадлежность («Ты же мальчик, ты не должен жаловаться и плакать, как девчонка! Пойди и дай сдачи!»; «Ты же девочка, ты должна быть аккуратной и послушной!» и т. п.).

2. Предоставление детям доступной для их понимания альтернативной информации о поле, в качестве которой можно использовать:

¦ акцентирование внимания не на половых, а на индивидуальных различиях людей; объяснение поведения, внешнего вида, личностных качеств не половыми, а индивидуальными особенностями человека («На рыбалку ходят не только мальчики, но и некоторые девочки, как твоя подруга Аня, а некоторые мальчики не ловят рыбу, как ее брат Петя»; «Любят вышивать салфетки и некоторые девочки, и некоторые мальчики»; «Кто–то считает, что только девочки носят береты, но их носят и некоторые мальчики, например наш сосед Олег, а еще солдаты–десантники» и т. п.);

¦ примеры существования в мире культурного разнообразия различных мнений, норм и оценок, в том числе и относительно пола (в одной семье уборкой занимается папа, а мама управляет автомобилем, в другой семье – мама и папа работают в милиции, а в третьей – учителями; в Израиле и мужчины и женщины служат в армии, в Танзании многие мужчины носят длинные юбки, а женщины – короткие, и т. п.);

¦ предоставление доступной информации о сексизме и примерах искоренения дискриминации по признаку пола в современном обществе (раньше девочки не могли учиться в университетах, заниматься спортом и быть военными, а мальчикам не разрешали играть куклами и заниматься рукоделием и т. п.).

Цель занятия

Совершенствование гендерной компетентности студентов, обеспечение понимания ими сущности и специфики гендерного подхода в воспитании современных девочек и мальчиков, возможностей и целесообразности его использования в образовательной практике; развитие навыков гендерного анализа и умения применять их в самостоятельной исследовательской и практической деятельности; создание условий для преодоления студентами сексистских установок и рефлексирования ими своей будущей роли как профессионалов в оказании грамотной психолого–педагогической помощи в направлении оптимизации личностного развития подрастающего поколения.

Оснащение

1. Публикации, содержащие некоторые идеи традиционного и гендерного подхода относительно личностного развития лиц женского и мужского пола (см. приложение).

2. Подборка журналов «Дошкольное воспитание» (начиная с 1995 г.).

3. Доска, мел.

4. Листы ватмана, клей, цветные карандаши или фломастеры, вырезки из журналов, открыток, газет.

5. Фланелеграф[15] или магнитная доска с набором магнитов.

Порядок работы

Этап 1. Закрепление и осмысление теоретического материала по проблеме.

Этап 2. Анализ публикаций, отражающих современный дискурс ориентиров в воспитании девочек и мальчиков.

Этап 3. Освоение практических навыков.

Этап 4. Разработка концепции психолого–педагогического сопровождения процесса личностного становления ребенка с позиций нетрадиционной (альтернативной) гендерной социализации.

Этап 5. Домашнее задание.

Этап 6. Подведение итогов: обобщение знаний.

Этап 1. Закрепление и осмысление теоретического материала по проблеме

Студентам предлагаются следующие вопросы для группового обсуждения.

1. Как, на ваш взгляд, соотносятся провозглашаемые в современном российском обществе ценности гуманизма и демократии с существующими гендерными стереотипами?

2. В «Законе об образовании» РФ высшей целью воспитания подрастающего поколения признается всестороннее и гармоничное развитие личности. Что, по–вашему, это означает и насколько это соответствует принципам традиционного (полоролевого) и гендерного подходов?

3. Каковы возможные негативные последствия патриархатной социализации в детском возрасте?

4. Согласны ли вы с утверждением, что отказ от сложившихся традиций и идеалов относительно «истинного предназначения» женщин и мужчин приведет к деградации общества?

5. В чем заключается сущность и специфика гендерного подхода в воспитании подрастающего поколения? Представьте аргументы, иллюстрирующие его значимость и целесообразность применительно к условиям современной российской действительности.

6. Что, на ваш взгляд, предполагает современная (альтернативная) гендерная социализация личности? Раскройте ее основные содержательные аспекты.

7. С чем может быть связана необходимость гендерного просвещения субъектов образовательного процесса? В чем именно оно может заключаться?

Этап 2. Анализ публикаций, отражающих современный дискурс ориентиров в воспитании девочек и мальчиков

Предварительно студенты получают задание познакомиться с текстами публикаций в журнале «Дошкольное воспитание» за последние 1012 лет. Им дается задание разделиться на 3–4 группы, каждая из которых просматривает издания за 3–4 года с целью найти материалы, посвященные проблеме воспитания девочек и мальчиков, проанализировав их содержание на предмет наличия в них идей традиционного и гендерного подходов.

В нашей стране «Дошкольное воспитание» – старейший профессиональный ежемесячный научно–методический журнал по дошкольному образованию (он издается с 1928 г., его учредителем является Министерство образования РФ, и в настоящее время он входит в список утвержденных ВАК журналов, публикации в которых рекомендуются для соискателей степени кандидата и доктора педагогических и психологических наук). Поэтому содержание публикуемых в нем материалов можно считать официальным дискурсом теории и практики отечественного воспитания детей дошкольного возраста.

С учетом предварительно выполненной работы на занятии студентам предлагается поразмышлять над следующими вопросами.

1. Какие проблемы, связанные с воспитанием девочек и мальчиков, обсуждаются на страницах журнала «Дошкольное воспитание»?

2. На основе материалов научно–методических публикаций сформулируйте основные цели и задачи этого воспитания и идеальный, с точки зрения авторов, тип личности современной(ого) девочки/ мальчика.

3. Какие аргументы обычно приводят авторы публикаций для обоснования своей позиции и предлагаемых читателям рекомендаций?

4. Прокомментируйте следующий тезис: «Задачи полоролевого воспитания не противоречат общим задачам нравственного воспитания. Все дело в приоритетах, расстановка которых в процессе воспитания подсказывается полом ребенка: мальчики и девочки могут обладать одинаковыми нравственными качествами, но частота и степень их выраженности у детей разного пола могут быть разными».[16] Что может показаться странным в этой точке зрения? Каковы, на ваш взгляд, критерии «необходимой» для ребенка степени и частоты выраженности нравственных качеств? Могут ли они определяться полом? И что означает «степень и частота выраженности» применительно к нравственности человека?

По результатам обсуждения на доске оформляются списки идей из публикаций журнала «Дошкольное воспитание» с позиций традиционного и гендерного подходов. На их основании студенты определяют содержание социального жизненного пространства девочки/мальчика как набора возможностей их действий, соотносят его с принципами гуманизма, демократии, толерантности к разнообразию и цели воспитания из «Закона об образовании» РФ и в итоге делают свои выводы о реальной роли дошкольного образования в процессе становления личности девочек и мальчиков.

Далее студентам можно также предложить познакомиться с сокращенными вариантами текстов двух публикаций, где представлены позиции традиционного (полоролевого) и гендерного подхода (см. приложение), и по их материалам организовать проблемную дискуссию на тему: «Девочки и мальчики XXI в.: возможная реальность нашего будущего».

В ходе этой дискуссии целесообразно обратить вынимание на обсуждение примерно следующего перечня вопросов.

1. Сравните позиции авторов (Т. Л. Шишовой и М. Киммела) относительно феноменов женственности/мужественности.

2. Чем привлекает и чем не привлекает идея разделенных сфер для девочек/женщин и мальчиков/мужчин авторов публикаций? Какова ваша точка зрения относительно данной проблемы?

3. К каким последствиям может привести распространенность в обществе XXI в. установки «Главное для женщины – семья»? Что реально может измениться при ее замене на новую установку: «Для многих людей главное в жизни – семья»?

4. Как бы вы ответили на вопрос Т. Л. Шишовой: «Почему современные женщины становятся инициаторами разводов?». Насколько действительно «драматичны» те изменения в женской психологии и характере, о которых она говорит как о причинах разводов?

5. В чем, на ваш взгляд, заключается ответственность мужчин за сохранение семьи в условиях современного общества? На что в связи с этим необходимо нацеливать мальчиков как потенциальных мужей и отцов?

6. Опишите возможные перспективы будущего девочки, воспитанной в соответствии с рекомендациями Т. Л. Шишовой. Что может ждать маленькую романтичную российскую «принцессу», когда она станет взрослой? (Здесь важно рассмотреть несколько возможных вариантов жизненных сценариев, например: «маленькая принцесса – большая принцесса»; «принцесса – Золушка» и др.)

7. Как, на ваш взгляд, соотносятся женственность и ассертивность? Что может дать современной девочке/женщине развитие у нее качеств ассертивности?

8. Выскажите свое отношение к идее М. Киммела о дегендеризации качеств и поведения личности.

9. Каким вы себе представляете общество второй половины XXI в. в логике размышлений Т. Л. Шишовой и М. Киммела? В каком из них вам хотелось бы, чтобы жили вы и ваши дети? Почему?

С целью более глубокого осмысления последнего вопроса можно провести упражнение «Образ будущего общества». Для этого студентам предлагается разделиться на две группы, одна из которых составляет сценарий фильма об обществе по модели Т. Л. Шишовой, а вторая – по модели М. Киммела.

Схема составления сценария:

• название фильма;

• его главные герои;

• сюжетная линия;

• скрытое послание сценаристов и режиссеров.

Каждая группа представляет свои сценарии и показывает «зрителям» (другой группе) несколько «кадров из фильма» (путем проигрывания ситуаций).

Этап 3. Освоение практических навыков

В качестве разминки можно начать с упражнения «Личностные качества».

Группа студентов делится на несколько команд, каждой из которых предлагается одно из качеств, традиционно считающихся либо «женским», либо «мужским», например: смелость, доброта, заботливость, напористость и т. п. (можно использовать «маскулинные» и «феминные» характеристики из опросника С. Бем). Задача команды – определить ситуацию или деятельность, в которых это качество станет залогом успеха индивида другого пола.

Упражнение проводится два–три раза. По его итогам студенты подводятся к мысли о том, что любое человеческое качество может оказаться востребовано конкретной ситуацией и быть необходимым в жизни девочки/женщины и мальчика/мужчины.

После разминки студентам даются индивидуальные задания по переформулированию рекомендаций с позиций гендерного подхода.

В качестве примерных рекомендаций, которые необходимо переформулировать, можно использовать следующие.

1. «Детей нужно рассадить парами – мальчика с девочкой. <…> Воспитатель акцентирует внимание на том, что дети должны изготовить орден вместе, распределив работу между собой так, чтобы каждый делал то, что у него лучше получается. Подходит к каждой паре и подсказывает: «Резать картон трудно – это работа для мальчика». Или: «Делать мозаику из зернышек надо очень аккуратно, бережно – это работа для девочки». Однако надо стремиться, чтобы дети самостоятельно распределяли работу по принципу взаимодополнения».[17] 2. «Трех–четырехгодовалому мальчишке стоит покупать побольше «мужских» игрушек. Не только пистолеты и машинки. Сыновей полезно знакомить с мужскими профессиями. Помимо всего прочего, это отвлечет ребенка от компьютера, от бесчисленных виртуальных убийств, которые порождают в детской душе лишь страхи и ожесточенность. Очень хорошо сочетать рассказы с ролевыми играми, покупая или мастеря для них разную атрибутику: каски пожарных, штурвал корабля, милицейский жезл… Лучше, чтобы эти игрушки были не очень яркими. Пестрота – это для девчонок. Выбирайте спокойные, сдержанные мужественные тона, ведь внушение идет не только на уровне слов, но и на уровне цвета. <…> Подскажите сыну интересные сюжетные повороты игры «в войнушку». Романтизируйте ее, предложив ему мысленно перенестись в старину, вообразить себя древнерусским витязем, скандинавским викингом или средневековым рыцарем. Смастерите ему для этого картонные латы и меч. Купите какую–нибудь красочную, интересную книжку или видеокассету, которая заставит заработать его фантазию».[18]

В процессе переформулирования рекомендаций студентам важно определить, что именно их не устраивает в предложенных рекомендациях, обосновать – почему, и предложить свой вариант рекомендаций с учетом принципов гендерного подхода в воспитании.

Можно также предложить обсудить конкретные педагогические ситуации и реальные случаи из жизни. К примеру.

1. Мама прогоняет своего шестилетнего сына с кухни, когда тот изъявил желание варить с ней суп. «Не мужское это дело, – говорит она. – Ты не девчонка». Какие убедительные доводы можно привести этой маме, чтобы она поняла, зачем мальчику домоводство?

2. «Как воспитать уверенного в себе ребенка, не используя стратегии культивирования агрессии?». Попробуйте дать грамотную консультацию по данному запросу.

3. Предложите грамотные рекомендации с позиций гендерного подхода на следующий запрос клиентки: «У меня двое детей, дочери 11 лет, сыну – 7. Подскажите, как правильно распределить между ними домашние обязанности. Каким принципом мне следует руководствоваться?» и т. п.

В заключение студентам предлагается оформить две тематические стенгазеты: «Девочки бывают разные», «Мальчики бывают разные». Для этого предварительно им дается домашнее задание подобрать соответствующие иллюстрации, вырезки из газет и журналов, которые могли бы проиллюстрировать вариативность личностных особенностей и возможностей лиц женского и мужского пола.

Этап 4. Разработка концепции психолого–педагогического сопровождения процесса личностного становления ребенка с позиций нетрадиционной (альтернативной) гендерной социализации

Данная концепция обязательно должна содержать:

• цель;

• задачи;

• направления работы;

• формы работы;

• основные мероприятия.

При ее разработке студенты определяют основные приоритеты альтернативной женской/мужской социализации; формулируют заповеди воспитания девочек/мальчиков с позиций гендерного подхода. На фланелеграфе или магнитной доске они оформляют эти приоритеты и заповеди в виде визуального образа (например, по аналогии с Солнечной системой или пирамидой потребностей А. Маслоу).

Затем создают коллективный проект гендерно–нейтральной среды детского сада, направленной на удовлетворение индивидуальных потребностей каждого ребенка и оказание дальнейшей помощи в их реализации.

Все предложения обязательно обосновываются.

На занятии демонстрируются некоторые доступные для показа в условиях учебной аудитории формы работы, возможные мероприятия, методы и приемы.

Этап 5. Домашнее задание

Студентам предлагается выполнить индивидуальную творческую работу по созданию книжки–игрушки «Жил–был мальчик…»/«Жила–была девочка.» для совместного чтения взрослых с детьми старшего дошкольного возраста (5–7 лет). В ней в виде текста и подвижных иллюстраций необходимо отразить процесс и конкретные способы нестереотипного конструирования гендера ребенка, при этом важно показать роль родителей, педагогов, сверстников и самого ребенка (девочки/ мальчика).

Созданные книжки–игрушки предлагаются для совместного рассмотрения и обсуждения в группе.

Этап 6. Подведение итогов: обобщение знаний

Вопросы для обсуждения в группе.

1. Обоснуйте преимущества личностно ориентированного подхода в образовании.

2. Какой смысл вы вкладываете в понятия «новая мужественность», «новая женственность»?

3. Обозначьте основные ориентиры в воспитании современных девочек и современных мальчиков.

4. Чему бросает вызов гендерный подход в образовании? От какого наследия он позволяет отказаться?

5. Можно ли считать, что, реализуя гендерный подход в воспитании девочек и мальчиков, взрослые помогают ребенку войти в современный мир?

6. В чем, на ваш взгляд, заключается роль образования в достижении гендерного равенства и справедливости?

1. Абульханова–Славская К. А. Стратегия жизни. – М.: Мысль, 1991. – 299 с.

2. Андреева Г. М. Психология социального познания. – М.: Аспект Пресс, 2000. – 288 с.

3. Белинская Е. П., Тихомандрицкая О. А. Социальная психология личности. – М.: Аспект Пресс, 2001. – 301 с.

4. Бем С. Линзы гендера: Трансформация взглядов на проблему неравенства полов. – М.: РОССПЭН, 2004. – 336 с.

5. Берн Ш. Гендерная психология. – СПб.: Прайм–ЕВРОЗНАК, 2001. – 318 с.

6. Волынская Л. Б. Нерешенные психологические задачи детства в определении ценностно–смысловой структуры личности в дальнейшем // Мир психологии. 2004. № 1. С. 114–121.

7. Вулф Н. Миф о красоте. Как представления о красоте используются против женщин // Иностранная литература. 1995. № 3. С. 219–236.

8. Гаврилица О. А. Чувство вины у работающей женщины // Вопросы психологии. 1998. № 4. С. 65–70.

9. Киммел М. Гендерное общество. – М.: РОССПЭН, 2006. – 464 с.

10. Клецина И. С. Гендерная социализация: Учебное пособие. – СПб.: РГПУ им. А. И. Герцена, 1998. – 114 с.

11. Кон И. С. История и теория «мужских исследований» // Гендерный калейдоскоп. Курс лекций / Под общ. ред. М. М. Малышевой. – М.: Академия, 2001. С. 188–242.

12. Осетрова Н. В. Права человека и гендерные аспекты школьного образования. – М.: Центр общечеловеческих ценностей, 2002. – 128 с.

13. Пушкарева Н. Л. Гендерная асимметрия современной социализации и перспективы гендерной педагогики // Гендерный подход в дошкольной педагогике: теория и практика. Монография. Ч. 1 / Под ред. Л. В. Штылевой. – Мурманск: ОУ КРЦДОиРЖ, 2001. С. 2532.

14. Семенова Л. Э. К вопросу о гендерной специфике желаний младших школьников // «Гендерная психология». Вестник Костромского ГУ им. Н. А. Некрасова. Т. 12. Сер. Психологические науки, 2006. № 1. С. 81–86.

15. Фархитдинова О. М. Гендерный вызов в практике образования: проблема основания // Мальчики и девочки: реалии социализации: Сб. статей. – Екатеринбург: ЕГУУ, 2004. С. 27–37.

16. Фельдштейн Д. И. Психологические закономерности социального развития личности в онтогенезе // Вопросы психологии. 1985. № 6. С. 26–37.

17. Фромм Э. Здоровое общество // Психоанализ и культура. – М.: Юрист, 1995. С. 67–84.

18. Хегай М. Н. Гендерные стереотипы и насилие против женщин // Гендер и культура: Учебное пособие для студентов гуманитарных факультетов / Отв. ред. М. Н. Хегай. – Душанбе, 1999. С. 33–40.

19. Хоткина З. А. Когда дети становятся взрослыми: негативные последствия патриархатной социализации в детстве // Гендерный подход в дошкольной педагогике: теория и практика. Монография. Ч. 1 / Под ред. Л. В. Штылевой. – Мурманск: ОУ КРЦДОиРЖ, 2001. С. 33–39.

20. Хризман Т. П. Нейрофизиологическая и нейропсихологическая основа социализации полоролевого поведения у дошкольников // Универсальное и национальное в дошкольном детстве / Под ред. Л. А. Парамоновой. – М.: Круг, 1994. С. 113–122.

Текст 1

Т. Л. Шишова

Воспитание девочек[19]

(в сокращении)

<…> Когда задумываешься о воспитании всерьез, то выясняется, что еще неизвестно, чьим родителям легче: мальчиков или девочек. Ведь XX в. открыл перед женщинами невиданные возможности, однако при этом возложил на них бремя огромной ответственности. Получив равные права с мужчинами, женщины смогли учиться, работать, заниматься политикой, самостоятельно решать свою судьбу. И все, казалось бы, шло отлично, да только семья вдруг затрещала по швам. Времени у женщин стало хватать на что угодно, только не на детей и мужа. Изменение образа жизни и психологии вело к разводам. Разводы коверкали детские судьбы. Дети, вырастая, копировали родителей, и таким образом одно поколение за другим втягивалось в порочный круг.

Сейчас из трех семей у нас распадается две, и конца этому не видать. Мне уже не раз приходилось сталкиваться с фактом передачи психологии матери–одиночки в третьем–четвертом поколении: прабабушка развелась и воспитывала дочь одна. Та, в свою очередь, тоже не смогла ужиться с мужем и передала сей горький опыт своей дочери. Дочь опять–таки не извлекла из случившегося должных уроков, в результате чего осталась одна с малышкой на руках. И вот теперь эта выросшая малышка мается со своей дочуркой, жалуясь на ее поведение, но одновременно культивируя в ней черты характера, которые почти на сто процентов сделают ее в будущем неспособной ужиться с мужем. Ведь отрицательные стереотипы поведения с противоположным полом настолько уже укоренены в этой семье, что преодолеть чрезвычайно трудно. Это как бремя наследственности: в каждом поколении оно становится все тяжелее и тяжелее.

Интересно, что во всем мире большинство разводов совершается по инициативе женщин. Почему? Вам не кажется это странным? Ведь женщины на протяжении тысячелетий традиционно выступали в диаметрально противоположной роли – в роли хранительниц семейного очага! Значит, произошли какие–то драматичные изменения в женской психологии и характере. И здание семьи начало рушиться, погребая под руинами всех: и мужчин, и детей, и, конечно же, самих женщин.

Вот и получается, что воспитать девочку в наше время – задача не из простых. На что ее нацеливать: на семью или на карьеру? Что поощрять, а какие черты стараться приглушить? Одно дело с детства внушать ребенку, что главное – это активность и независимость. И совсем другое – воспитывать мягкость, уступчивость, сострадательность. То есть качества, облегчающие семейную жизнь, но несовместимые с расхожими представлениями о лидерстве.

Выбор, естественно, за родителями. Но мне кажется, выбор должен быть осознанным. А для этого нужно отчетливо представлять себе последствия своего выбора. В том числе и достаточно отдаленные.

Главное – семейное счастье. Остальное приложится

Очень многие взрослые, на собственном опыте убедившиеся, каково приходится детям, у которых мать «горит» на работе, считают, что девочек надо ориентировать, прежде всего, на создание крепкой семьи. А остальное приложится.

<…> У женщин с несложившейся личной судьбой часто искажается характер. Многие озлобляются, становятся обидчивыми, раздражительными, амбициозными, мстительно–мелочными. Это, естественно, не лучшим образом сказывается на их отношениях с сослуживцами, а значит, и на карьере. Конфликтный человек наживает себе врагов, коллеги норовят от него избавиться…

А если, допустим, у женщины постоянно скандалы в семье? Если дети отбились от рук? Сколько бы мать ни гнала от себя тягостные, тревожные мысли, они никуда не денутся и все равно будут мешать ей сосредоточиться на работе. Да, подчас мы окунаемся в работу с головой, стремясь забыться. Но тогда работа становится своеобразным наркотиком. А любая наркомания до добра не доводит. <…>

Немного о минусах «бесполой педагогики»

Изменение традиционных ролей и моделей поведения всегда чревато отрицательными последствиями. Хотя порой это бывает очевидным не сразу.

В последние годы не только у нас, но и в других странах все чаще раздаются голоса в защиту раздельного обучения мальчиков и девочек. <…>

Недавно я побывала в московском детском саду, где тоже предпринята попытка отдельно воспитывать мальчиков и девочек. Занятия и прогулки у них совместные, а вот остальная детсадовская жизнь: еда, сон, игры – проходит порознь. <…>

Когда попадаешь на их (девочек. – Л. С., В. С.) половину, вспоминается роман Золя «Дамское счастье». Чего там только нет! Гостиная с миниатюрной мягкой мебелью и искусно нарисованным камином. Мини–кафе с зонтиками и вазочками для мороженого, сделанного из белоснежной ваты. Праздничный стол с множеством блюд, вылепленных из теста и раскрашенных красками. Куклы с колясками и кучей нарядов. Настоящее женское царство, в котором каждая девочка – маленькая принцесса. Они и держатся соответственно. Такая непринужденно–прямая осанка бывает разве что у балерин, а пластика поражает женственностью и изяществом. Хотя впервые придя в садик, многие девочки ухватками напоминали мальчишек. Особенно те, у кого есть старшие братья. <…>

Приходя на девичью половину в гости, мальчишки явно обалдевают от обилия «финтифлюшек» и с облегчением возвращаются на свою половину, к привычно мужскому антуражу: саблям, пожарным каскам, солдатикам. Но при этом у них не возникает соблазна разрушить девчоночий рай. Хотя вообще–то мальчишек хлебом не корми – дай поломать девчонкам игру, чтобы продемонстрировать свое превосходство над плаксами и ябедами. Это их способ «пометить территорию», показать, «кто самее». И пока детсад был обычным, сорванцы, естественно, не упускали возможности напакостить девчонкам. Теперь же, когда делить нечего, они не только не обижают девочек, но и с удовольствием пропускают их вперед, уступают лучшие места и т. п.

Воспитание женственности

По–моему, основная проблема воспитания нынешних девочек – это воспитание женственности. Вроде бы чепуха. Зачем воспитывать то, что заложено самой природой? Однако произошла парадоксальная вещь: в борьбе за равноправие женщины одержали победу, но в результате перешли играть на чужое поле, а свои позиции сдали, утратили женскую мягкость, чистоту и наивную милоту, которая так трогает сильных мужчин.

Современный стиль – напористый, агрессивный, дерзкий. Девушки–подростки стараются не отстать от парней: матерятся, занимаются каратэ и у–шу, курят, пьют, «меняют партнеров», все чаще вступают в банды. Женственность многим кажется не престижной, воспринимается как проявление слабости. <…>

Поэтому родителям, которые всерьез задумываются о будущем дочерей, я бы посоветовала уделить повышенное внимание именно романтическому воспитанию девочек. Не бойтесь, что оно вступит в противоречие с жизнью, которая, конечно, жестче, чем в романах Ш. Бронте. Романтизм удивительным образом закаляет душу. Тем более что он соответствует самой женской природе. <…> Вспоминайте нашу и зарубежную историю. В ней ведь немало примеров женской доброты, чистоты, самоотверженности, милосердия.

Почаще ставьте девочку в ситуацию, когда ей нужно о ком–то позаботиться. И конечно, отмечайте это как большое достоинство! <…>

«Мягкое побеждает твердое», – гласит старинная китайская пословица. И эта древняя мудрость сегодня мне кажется как нельзя более современной.

Текст 2

М. Киммел

Возможно ли общество без гендера?[20]

(в сокращении)

<…> Для меня очевидно, что между женщинами и мужчинами гораздо больше сходств, чем различий, и что нам нужно гораздо меньше «космических» переводчиков и гораздо больше гендерного равенства, чтобы и женщины, и мужчины могли жить согласно своим желаниям. Будущее гендерных различий тесно связано с будущим гендерного неравенства. Чем меньше будет гендерное неравенство, тем меньше будет различий между женщиной и мужчиной.

<…> В течение целого столетия мы неуклонно шли к уменьшению гендерного неравенства, удаляли барьеры, которые стояли на пути женщин во всех сферах жизни общества, защищали женщин от тех мужчин, которые силой пытались противостоять их появлению в обществе или отсрочить его. В результате оказалось, что женщины могут превосходно работать в «чисто мужских» сферах, а мужчины отлично справляются с «чисто женскими» профессиями. Если не верите мне, поговорите с женщинами – хирургами, адвокатами и летчицами; поговорите с мужчинами – нянями, учителями, социальными работниками, а также с отцами–одиночками, которые растят своих детей. <…>

Праздновать гендерное сближение в поведении и в установках не равнозначно стремлению лишить людей гендера. Это – не признание андрогинии. Некоторые психологи предложили андрогинию как решение проблем гендерного неравенства и гендерных различий. <…>

Но андрогинная теория остается непопулярной в качестве политического и психологического выбора, поскольку она стремится к устранению различий между людьми и смешивает равенство с одинаковостью. Многими из нас идея одинаковости воспринимается как призыв к принудительному растворению различий в мягкой, безвкусной амальгаме, в которой индивид теряет свои особенности. <…> Разве единственный способ установления равенства между женщинами и мужчинами в том, чтобы стать одинаковыми? Разве нельзя представить равенство, основанное на признании и уважении различий?

<…> Дело не в том, чтобы женщины и мужчины стали еще больше походить друг на друга, чем сейчас, а в том, что все психологические черты, установки и поведение, которые мы, как носители данной культуры, определяем как «мужественные» и «женственные», нуждаются в пересмотре. Эти черты и установки, в конце концов, несут в себе положительные и отрицательные ценности, и именно из–за иерархии ценностей, из–за их неравнозначности гендерное неравенство тесно переплетается с гендерным различием. Дегендеризация людей сама по себе не приведет к устранению гендерного неравенства.

<…> Защитники андрогинии часто убеждают мужчин больше выражать свои «женские» стороны, а женщин – свои «мужские». Такие увещевания, откровенно говоря, меня глубоко оскорбляют.

Приведу один пример. Я сидел в парке неподалеку от дома и держал на руках новорожденного сына, и проходящая мимо женщина сказала: «Как замечательно, что в наши дни мужчина выражает свои женские качества». Бурное негодование я скрыл фальшивой улыбкой. Я постарался быть вежливым, но хотел ответить ей следующее: «Ничего подобного я не выражаю, мэм. Я чуткий, любящий, заботливый отец. Мне кажется, я выражаю свою мужественность!».

Почему, в конце концов, любовь, забота и нежность считаются женскими чувствами? Почему я должен подражать другому полу, чтобы иметь доступ к тому, что я считаю человеческим чувством? Будучи мужчиной, я выражаю свою мужественность во всем, что делаю. И я уверен, что моя жена была бы оскорблена не меньше, если бы, отредактировав какую–нибудь особенно трудную статью или написав какое–нибудь пространное и проникновенное эссе, услышала, как необычно и замечательно, что женщина выражает свои мужские качества, – как будто компетентность, честолюбие и уверенность в себе не являются общечеловеческими качествами.

Любовь, нежность, забота, компетентность, честолюбие, самоуверенность – это человеческие качества, которые должны быть одинаково доступны и женщинам, и мужчинам. <…>

Мир, в котором я сейчас живу, гендеризован совершенно иначе, чем мир моих родителей. Мой отец учился в мужском колледже, служил в вооруженных силах, где не было женщин, и всю жизнь проработал среди мужчин. Сегодня от того мира остались одни воспоминания. Женщины появились во всех профессиях, в вооруженных силах и военных вузах, и сегодня все колледжи, за исключением трех или четырех, принимают студенток. Несмотря на постоянные усилия некоторых политических сил вернуться в середину XIX в., эти изменения происходят постоянно; женщины больше не вернутся в дом, где, как думают некоторые, их место.

Эти громадные изменения только ускорятся в последующие десятилетия. В обществе третьего тысячелетия дегендеризация качеств и поведения – а не людей – усилится. Мы останемся женщинами и мужчинами, равными, но способными понимать наши различия, и не будем стремиться использовать различия как основание для дискриминации.

Мальчики и девочки будут видеть, как мать и отец утром идут на работу без какого–либо ущерба для своей женственности и мужественности. Эти мальчики и девочки, когда вырастут, будут думать, что иметь работу – быть компетентным, зарабатывать на жизнь, стремиться не останавливаться на достигнутом – значит обладать характеристиками взрослого человека, неважно, женщины или мужчины. Не так, как раньше, когда то, что делали мужчины, женщины могли делать лишь с ощущением вины, с одобрения общества, спорадически и в зависимости от плодовитости. «Когда я вырасту, – скажут эти дети, – я тоже буду работать».

Если матери и отцы будут одинаково любить своих детей и заботиться о них, если уход за детьми будет делом просто взрослого человека, ане тем, что матери делают постоянно, а отцы лишь субботними вечерами, эти самые дети скажут: «Когда я вырасту, я буду заботиться о своих детях и любить их».

<…> Идеология XIX столетия упорно насаждала разделение сфер для мужчин и женщин с соответствующими наборами качеств и стилей поведения. Эта ситуация была аномалией в истории. Резкость, с которой эта идеология порывала с тем, что ей предшествовало, с «естественными» наклонностями людей, во многом объясняет то рвение, с каким она навязывалась. Если бы она имела природные, биологические основания, подобное принуждение было бы излишним.

XX столетие стало свидетелем вызова разделению сфер; его бросили те, кто оказался подавлен безжалостной идеологией, – женщины. Это столетие засвидетельствовало беспрецедентный переворот в статусе женщин, возможно, самое существенное преобразование в мировой истории гендерных отношений. Пройдя путь от права голосовать и работать, завоеванного в начале столетия, до права на любое рабочее место, на получение гражданского и военного образования к его концу, женщины поколебали основы гендеризованного общества. <…>

<…> Однако преобразования XXI столетия должны будут изменить жизнь мужчин.

Мужчины только начинают понимать, что «традиционное» определение мужественности делает их несостоятельными и удовлетворить не может. Если женщины оставили дом, куда они были «заключены» идеологией разделения сфер, и теперь стремятся сочетать работу и семью, то мужчины стараются вернуться в семью, из которой их вытолкнула та же самая идеология. <…>

Идеология разделения сфер XIX в. оправдывала гендерное неравенство, обосновывая его якобы природными различиями между полами. То, что считалось нормативным, подкреплялось санкциями, провозглашалось нормальным, соответствующим природе вещей. Больше половины столетия женщины посвятили доказательству, что эта идеология пагубно влияет на их внутренний мир, ставит вне закона работу вне дома, которую они и так выполняют, и навязывает такое определение женственности, которое не позволяет женщинам проявить все свои человеческие качества.

Разумеется, это касалось и мужчин, поскольку превозносились одни чувства и поступки и дискредитировались другие. Как и женщинам, мужчинам дозволялось реализовать лишь часть своей природы. Но только недавно мужчины стали выражать недовольство ограничениями этой идеологии.

<…> Дегендеризация общества в новом столетии и новом тысячелетии идет не к тому, что женщины и мужчины станут более одинаковыми, а к тому, что они станут более равными. Ибо те качества и модели поведения, которые прежде считались мужскими или женскими, – компетентность и сострадание, честолюбие и привязанность – суть исконно человеческие качества, доступные и женщинам, и мужчинам, которые достаточно повзрослели, чтобы об этом открыто заявить. Это предполагает некую форму гендерного протейства – изменчивость и адаптивность к своему окружению с использованием всего многообразия переживаний и способностей. Протейская личность, предложенная психиатром Робертом Джеем Лифтоном, такова, что может соединять в себе противоречия; такая личность изменчива и эластична в быстро изменяющемся мире. Чтобы стать такой личностью, не нужно, чтобы мужчины и женщины стали больше походить друг на друга, а нужно, чтобы каждый еще полнее и глубже стал собой.