Глава VII.

Государственная власть[4].

Вопрос о государственной власти так т?сно связан с вопросом о собственности, что, говоря о посл?дней, мы были вынуждены говорить и о развитіи первой. Теперь мы не будем возвращаться к этому, а ограничимся разбором современной нам формы власти – той, которая основана на всеобщем избирательном прав? и закон? большинства.

Мы уже вид?ли, что легенда о божественном происхожденіи собственности и власти исчезла, и что буржуазіи пришлось искать для них другое, бол?е прочное основаніе. Она сама сод?йствовала уничтоженію «божественнаго права», сама помогала борьб? против права сильнаго; на м?сто его она постаралась, прежде всего, поставить силу денег, в форм? изв?стнаго ценза для права выбора в палату, т. е. такого порядка, при котором избирателями могли быть только люди, платившіе изв?стную сумму налогов. Позже стали говорить о том, чтобы присоединить к этим избирателям еще и людей «способн?йших»: это было требованіе разорившейся части буржуазіи. Но все это не могло долго тянуться: раз только государственная власть становилась предметом обсужденія, она уже теряла часть своей силы; т?, которые раньше не участвовали в выбор? правителей, начинали также требовать права голоса в этом вопрос?.

Буржуазія боялась народа и не соглашалась ни на какія уступки; власть была в ея руках и ей хот?лось ее сохранить. Чтобы добиться всеобщаго избирательнаго права, рабочим пришлось приб?гнуть к революціи. Но т? буржуа, которым они при этом дали в руки власть, прежде всего посп?шили ур?зать по возможности пріобр?тенныя народом права, с ц?лью как-нибудь обуздать это чудовище, которое, как им казалось, вот-вот поглотит их. Лишь долгое время спустя, лишь увидав на практик?, как функціонирует это новое право, они поняли, что оно не грозит никакой опасностью их привиллегированному положенію, что оно – не больше как инструмент, на котором нужно только ум?ть играть, и что этот знаменитый орган рабочих требованій, который рабочіе уже считали своим достояніем, (в?дь они купили его ц?ною своей крови!) есть в сущности лишь усовершенствованное орудіе господства, порабощающее людей, которые им пользуются, в то время как сами они, наоборот, думают, что освобождаются.

Что такое в самом д?л? всеобщее избирательное право, как не право управляемаго выбирать того челов?ка, который будет им управлять, право выбирать ту розгу, которая будет его с?чь? Избиратель свободен... в выбор? себ? господина, но он не им?ет права не хот?ть никакого господина, потому что иначе им будет править тот, кого выберут его сос?ди. В тот момент, когда он упустил в урну свой избирательный бюллетень, он подписал свое отреченіе: он должен теперь подчиняться вс?м капризам избранных им правителей; они будут создавать законы, будут прилагать их к нему, а если он будет противиться – посадят его в тюрьму.

Мы не им?ем нам?ренія ни критиковать зд?сь систему всеобщаго избирательнаго права, ни разсматривать вс? т? поправки, которыя стремятся в нее внести с ц?лью заставить выборных исполнять свои об?щанія и таким образом оградить избирателя от их капризов и дать ему возможность свободно проявлять свою верховную власть. Это завело бы нас слишком далеко, да кром? того и не им?ло бы для нас значенія, потому что мы хотим показать, что ни власти большинства, ни власти «божественнаго права» существовать не должно и что вообще личность не должна подчиняться никакому другому закону кром? своей собственной воли. Кром? того, если мы разберем механизм правленія большинства, то увидим, что нами в сущности управляет даже не большинство, а самое ничтожное меньшинство, взятое из состава другого меньшинства, которое, в свою очередь, есть опять таки меньшинство всей управляемой массы.

Во-первых, права принимать участіе в голосованіи лишены, совершенно произвольно, женщины и д?ти, которыя однако подчиняются законам, как и вс?. Если, кром? того, мы вычтем вс?х т?х, кто по т?м или другим причинам не пользуется этим «правом», то у нас останется меньшинство, которое совершенно произвольно считается единственно способным выбирать правителей для вс?х.

Во-вторых, когда происходят выборы, то теоретически вопрос о том или другом избранном должен завис?ть от р?шенія большинства; на практик? же всегда бывает н?сколько – шесть, восемь, десять и иногда и больше – кандидатов, и голоса избирателей распред?ляются между ними, не говоря уже о т?х избирателях, которые, не находя среди толпы кандидатов представителя своего мн?нія, подают голос в противор?чіи сами с собою. Таким образом, избранный является зд?сь представителем опять таки меньшинства, уже второго.

В-третьих, когда избранные соберутся вм?ст?, то, теоретически, вопросы должны точно также р?шаться среди них большинством, но на практик? и зд?сь мн?нія дробятся на множество групп и подразд?леній и, в результат?, р?шающій голос остается за маленькими кучками честолюбцев, которые держатся посередин? между крайними мн?ніями и отдают свои голоса то т?м, то другим, смотря по тому, что для них оказывается бол?е выгодным.

Мы видим, таким образом, к каким скромным разм?рам сводится пресловутое всемогущество избирателя; зам?тим при этом, что для того, чтобы не запутывать читателя, мы упростили вопрос и предположили, что каждый поступает честно и посл?довательно. Если же мы примем в разсчет вс? связанные с этим интриги, обманы, личные разсчеты, если мы вспомним, что, прежде ч?м стать окончательными, проэкты законов должны пройти через другое законодательное собраніе – Сенат, избираемый другою категоріею избирателей, если мы подумаем о том, что в Палат? находится пятьсот с лишним депутатов, а каждый избиратель выбирает только одного, так что его воля представляет не бол?е, как одну-пятисотую общей воли, да и то Сенат может ее еще сократить, то мы увидим, что участіе каждаго в управленіи так ничтожно, что его нельзя и вычислить.

Мало того: всеобщее избирательное право им?ет еще и другія вредныя посл?дствія в том отношеніи, что оно ведет к царству ничтожества и посредственности. Мы сейчас это докажем.

Всякая новая идея, идущая впереди своего времени, уже по этому одному им?ет за себя вначал? только меньшинство. Широких умов, способных ее воспринять и стать ея защитниками, бывает очень немного. Это – общеизв?стная истина, из которой прямо сл?дует, что люди д?йствительно развитые и обладающіе широким умом всегда бывают в меньшинств?. Большинство же стоит за среднія, общепринятыя идеи и выбирает того депутата, который, именно с ц?лью быть избранным, старается не идти наперекор предразсудкам и привычным взглядам избирателей. Чтобы сгруппировать вокруг себя как можно больше лиц, ему нужно, наоборот, сгладить н?которые острые углы и приготовить ц?лый запас общих м?ст для разговоров с т?ми, чьих голосов он добивается. Чтобы не испугать их, ему придется показаться еще глуп?е, ч?м они, и ч?м он будет безцв?тн?е, ничтожн?е и посредственн?е, т?м больше будет у него в?роятности быть избранным.

Посмотрите на то, как идет жизнь всевозможных обществ – комитетов, профессіональных рабочих союзов, обществ взаимопомощи, различных обществ художников, литераторов и т. подобное: в их іерархической организаціи, основанной на избраніи, вс? должности оказываются занятыми наибол?е посредственными личностями – такими, которыя стоят ниже других по своему тщеславію, желанію выдвинуться и стать изв?стными или создать себ? положеніе на счет других, по своей большей или меньшей склонности к интригам. Всякій независимый ум, стремящійся только к осуществленію своего идеала, всегда будет непріятно поражать т?х многочисленных людей, которые сл?дуют только рутин?, и всегда такіе люди будут его травить. Тому, кто ищет правды и стремится к ея распространенію, некогда унижаться до мелких закулисных интриг, и его всегда побьет в избирательной борьб? тот, кто не им?ет за душою ничего своего, живет общепринятыми идеями и поэтому очень легко может сгладить различные острые углы (которых у него, впрочем, и н?т), так чтобы не вооружать против себя никого. Ч?м больше мы будем стремиться удовлетворить вс?х, т?м ниже должен будет быть уровень наших идей, т?м полн?е должны мы будем отбросить все новое и оригинальное, т?м наши мысли будут ничтожн?е, бл?дн?е и посредственн?е. Вот к чему сводится вся избирательная система; это – ничто иное, как натянутая ослиная шкура, издающая звук только тогда, когда ее хотят заставить звучать.

К несчастью, несмотря на то, что власть уже подвергается критик?, что ее уже осуждают и осм?ивают, самый принцип еще кр?пко держится в наших нравах. Люди так привыкли, чтобы ими руководили, что им кажется, что они пропадут, если только не будет никого, кто бы вел их на помочах. Они так привыкли встр?чать во вс?х случаях жизни жандарма, мэра, надо?дливых и грубых чиновников, лисьи физіономіи полицейскаго и судьи, что приспособились в конц? концов к этому отвратительному общенію и стали думать, что все это – учрежденія, конечно, непріятныя, которыя при случа? недурно как-нибудь надуть, но обойтись без них нечего даже и думать, потому что тогда челов?чество сразу погибло бы. Странное противор?чіе челов?ческаго ума! Люди с неудовольствіем переносят эту власть, насм?хаются над ней, стараются гд? возможно обмануть ее – и вм?ст? с т?м считают себя погибшими, как только р?чь заходит об ея уничтоженіи! Все, должно быть, зависит от привычки.

Это т?м бол?е нелогично, скажем больше: т?м бол?е безсмысленно, что для каждаго отд?льнаго челов?ка идеал хорошаго правительства, это – такое правительство, которое бы он всегда мог прогнать, если только оно пом?шает ему д?лать что он хочет. И вот для того-то, чтобы подд?латься под этот идеал, буржуазія и выдумала так называемое «всеобщее» избирательное право.

Если идея республики так популярна среди рабочих, если, несмотря на столько разочарованій, они все-таки смотрят на всеобщее избирательное право как на орудіе своего освобожденія, то это происходит от того, что им внушили, что, зам?нив одних людей, стоящих у власти, другими, они смогут зам?нить угнетающую нас систему эксплуатаціи другим общественным строем, который даст вс?м довольство и счастье. Это – глубокая ошибка – ошибка, благодаря которой разным интригам удается увлечь рабочих на путь достиженія якобы реформ, которыя нисколько не могут изм?нить их положенія, а только пріучают их ждать всего от перем?н в состав? лиц того, созданнаго для нашего угнетенія, механизма, который называется Государством. Эта ошибка повела к тому, что во вс?х революціях различные интриганы обращали в свою пользу поб?ду народа, занимали синекуры прежних правителей, снесенных революціонной бурей, и образовывали новый слой эксплуататоров, с новыми интересами, которые, раз утвердившись, заставляли замолчать и подчиняться т?х самых наивных людей, которые им?ли глупость предоставить им власть.

Сколько в челов?ческом ум? гн?здится противор?чій! Когда мы разсуждаем с людьми бол?е или мен?е разумными, то они часто готовы бывают согласиться с т?м, что «если бы вс? люди вели себя как сл?дует, то не было бы надобности в правительств?; мы сами, пожалуй, обошлись бы и без него. Но, к несчастью, не вс? люди таковы: нашлись бы такіе, которые захот?ли бы злоупотребить своей силой для угнетенія других, жить на их счет и ничего не д?лать; а поэтому нужна власть, которая взялась бы их образумить». Другими словами, это значит, что, взятые вс? вм?ст?, люди слишком дурны, чтобы сум?ть между собою столковаться, но что взятые в отд?льности, или кучками, они сум?ют управлять другими; поэтому нужно поскор?е облечь их властью, которая дала бы им возможность заставить себ? повиноваться. Б?дная логика! Чего только не д?лает с тобой челов?ческій ум!

Как будто бы люди, правящіе другими, не будут всегда – пока только они будут существовать – во вражд? с управляемыми! Как будто бы у людей, стоящих у власти, даже если они искренни, не будет своих собственных взглядов, которые они будут стараться провести в жизнь! Эти взгляды могут быть хорошими, но могут быть и дурными. Если бы они растворились в масс?, они остались бы без вліянія, но если в руках их сторонников находится власть, они будут силою навязаны т?м, кто с ними несогласен. И ч?м искренн?е будут стоящіе у власти люди, т?м безжалостн?е они будут по отношенію к своим противникам, потому что они будут уб?ждены, что работают на пользу челов?чества.

Мы уже вид?ли в одной из предыдущих глав, что наше политическое рабство зависит от нашего экономическаго положенія; если у нас существуют жандармы, судьи, министры и т. под., то это оттого, что у нас есть банкиры, собственники и т. д., – одно неразрывно связано с другим. Если нам удастся свергнуть т?х, кто эксплуатирует нас в мастерской, если мы избавимся от т?х, кто морит нас голодом, то не будет надобности и в сил?, которая бы их защищала, и существованіе этой силы станет совершенно безц?льным.

В настоящее время нужно правительство, нужны законы, нужны депутаты, которые бы их издавали, судьи, которые бы их прилагали, полиція, которая бы заботилась об исполненіи р?шеній судей, потому что люди, захватившіе себ? все, нуждаются в сил?, чтобы защищаться против требованій т?х, кого они ограбили. Но рабочій, что ему защищать? На что ему вся эта правительственная машина, поддерживаемая исключительно на его счет и не приносящая ему никакой пользы, кром? разв? того, что она напоминает ему, что у него есть всего одно право: право умереть с голоду посреди созданных им богатств.

В мрачные дни народных возстаній, когда обострившаяся нужда заставляет рабочія массы выйти на улицу, перед ними опять-таки встают т? же «общественныя» учрежденія и опять-таки загораживают ему путь к лучшему будущему. Мы должны, поэтому, разрушить их и ни в каком случа? не создавать новой аристократіи, у которой будет всегда только одна ц?ль: как можно лучше и как можно скор?е посп?шить воспользоваться жизнью на счет своих «облагод?тельствованных» поданных. Но все ли нам равно, какая рука нас бьет: мы хотим, чтобы нас больше совс?м не били.

Не будем забывать, что, каким бы именем не прикрывалась новая власть, какой бы невинной она не казалась, какія бы поправки в нее не вносили, как бы не вербовались входящія в состав правительства личности, – всегда будет два возможных случая: или ея р?шенія будут им?ть силу закона и будут обязательными для вс?х – тогда для поддержанія этих законов ей будут нужны вс? учрежденія, существующія теперь, и тогда нужно отказаться от мысли быть свободными; или же личности будут им?ть право обсуждать правительственныя р?шенія, сообразоваться с ними, если им это нравится, и не обращать никакого вниманія на власть, если они этого не хотят – тогда мы остаемся вполн? свободными, но правительство становится безполезным: оно в таком случа? только лишняя пом?ха и лишняя угроза. Вывод из этого может быть только один: нам не нужно никакого правительства.

Примечания:

4

В этой глав? автор разбирает, главным образом, ту форму правленія, которая существует во Франціи; но очевидно, что если его аргументы в?рны по отношенію к этой, наибол?е демократической форм?, то они т?м бол?е приложимы к другим. Прим. пер.