Глава III.

Можно ли упрекнуть нас в отвлеченности?

«Ваши идеи слишком отвлеченны», часто говорят нам многіе из т?х, кто думает, что, обращаясь преимущественно к рабочим, мы достигли бы своей пропагандой больших результатов, если бы не ставили вопросы так широко.

Выше мы уже вид?ли, что само развитіе идей заставляет нас заниматься такими вопросами, которые не всегда доступны нашей публик?; это – неизб?жное явленіе, которому нам приходится подчиняться и против котораго мы ничего не можем сд?лать. Не спорим, для людей только что начинающих знакомиться с общественными вопросами, наша литература кажется иногда сухой и отвлеченной; но разв? наша вина, если таков сам предмет, который мы разсматриваем и должны разсматривать? Разв? наша вина, если защищаемыя нами идеи т?сно сплетаются между собою, сливаются со вс?ми отраслями челов?ческаго знанія и, в силу этого, заставляют всякаго, кто хочет выяснить их себ?, заняться изученіем таких предметов, в которых он раньше вовсе не предвид?л надобности? Да, кром? того, разв? предварительная работа, которой нам предлагают ограничиться, не сд?лана уже т?ми соціалистами, которые были нашими предшественниками? Разв? сама буржуазія не разрушает своего общества? Разв? даже различные честолюбцы – радикалы и бол?е или мен?е истинные соціалисты – не стараются вс?ми силами доказать рабочим, что современное общество ничего не может для них сд?лать, что его нужно изм?нить? Анархистам остается только разобраться во всей этой громадной работ?, привести ее в порядок и сд?лать вывод. Их роль ограничивается т?м, чтобы указать средства избавиться от угнетающаго нас зла, чтобы доказать, что устранить вс? нежелательныя явленія, которыя так усп?шно критикуют разные стремящіеся ко власти буржуа, можно только тогда, если мы не будем довольствоваться изм?неніем только одной какой-нибудь части общей машины. Именно потому и сложна наша работа что идеи, с которыми нам приходится им?ть д?ло, сами по себ? отвлеченны. Если бы мы согласились удовольствоваться одной декламаціей и голословными утвержденіями, то и наша задача, и задача наших читателей была бы очень легка. Не было бы ни трудных вопросов, ни надобности в аргументах и логик?, потому что говорить и писать фразы в род?: «Товарищи! хозяева нас грабят! Буржуа – негодяи, правительственныя лица – мошенники! Возстанем, убьем вс?х капиталистов, подожжем фабрики!» и т. под. очень нетрудно. Но в?дь и до того, как начали это писать, эксплуатируемые убивали иногда своих эксплуататоров, угнетаемые совершали революціи, б?дные возставали против богатых, и однако все это не изм?нило положенія. Правители см?нялись; в 1789 году собственность перешла из одн?х рук в другія; посл? того было сд?лано еще н?сколько революцій в надежд? совершить новое ея перем?щеніе, и все-таки правительства продолжают угнетать своих подданных, а богатые живут на счет эксплуатируемых ими б?дняков; в этом отношеніи ничего не изм?нилось.

Зат?м, уже посл? того, как эти мысли были высказаны в литератур?, точно также были новыя революціи, и все-таки положеніе вещей осталось т?м же! Д?ло в том, что недостаточно говорить и писать, что рабочаго эксплуатируют: нужно еще объяснить ему, что, м?няя своих правителей, он не перестает быть эксплуатируемым и что если бы он даже сам стал на их м?сто, он сд?лался бы в свою очередь таким же эксплуататором, а позади него осталась бы эксплуатируемая масса, которая выставила бы против его господства т? же самыя обвиненія, которыя он теперь выставляет против т?х, кого он хочет см?стить. Нужно объяснить кром? того рабочим, каким образом буржуазія сум?ла привязать их к существующему обществу и заставить их защищать интересы эксплуататоров даже тогда, когда они думают, что защищают свои собственные, – все это благодаря такому устройству, которое не может дать рабочему ничего, кром? никогда не исполняющихся об?щаній.

Само буржуазное общество, всей своей организаціей, основанной на антагонизм? интересов, ведет рабочих к революціи; они всегда и д?лали революціи, но точно также всегда и дозволяли обратить их в пользу других, потому что они «не знали» заран?е. Роль пропагандистов состоит именно в том, чтобы «научить» рабочих, а чтобы «научить» нужно «доказать». Голословное утвержденіе может создать людей в?рующих, но не людей сознательных.

В т? времена, когда даже у самых крайних соціалистов власть считалась основой всякой организаціи, им?ть только в?рующих не представляло никаких неудобств; это даже облегчало задачу т?х, кто брался ими руководить: они могли ограничиваться одними утвержденіями и им в?рили или не в?рили, смотря по степени того вліянія, которое они сум?ли пріобр?сти. А так как эти руководители вовсе не стремились к тому, чтобы их посл?дователи понимали, почему их заставляют д?йствовать так или иначе, а требовали от них только в?ры, которая побуждала бы их сл?по повиноваться полученным приказаніям, то им и нечего было ломать себ? голову над доставленіем им аргументов. Масса в?рила в высших личностей, поставленных для того, чтобы думать и д?йствовать за нее, и не нуждалась в знаніи: в?дь у вождей есть, думала она, заран?е выработанный, готовый план общественнаго переустройства, который они приложат на практик?, как только придут ко власти. Все, что требовалось от людей из толпы, это – ум?ть драться и умирать. А как только вожди придут ко власти, народ может больше не безпокоиться: все будет сд?лано в свое время.

Но с появленіем анархических идей все это изм?нилось. Отрицая необходимость «посланных свыше» личностей, борясь с властью, требуя для каждаго челов?ка права и обязанности д?йствовать только по его собственному желанію, вн? всякаго принужденія, вн? всякаго ст?сненія его свободы, считая личную иниціативу основой всякаго прогресса, всякой д?йствительно свободной ассоціаціи, анархическая идея не может уже довольствоваться т?м, чтобы создавать в?рующих: она должна стремиться, главным образом, создавать людей уб?жденных, знающих, почему именно они в?рят, людей, которые взв?сили и обсудили представленные им аргументы и сами оц?нили их. А это ведет к тому, что пропаганда становится бол?е трудной, бол?е отвлеченной, но вм?ст? с т?м и бол?е плодотворной.

Но раз поступки людей зависят только от их собственной иниціативы, то они должны им?ть возможность и приложить эту иниціативу. Для того же, чтобы она могла свободно согласоваться с д?йствіями других, она должна быть сознательной, разумной, основанной на логик? и фактах; чтобы вс? отдельныя д?йствія вели к одной общей ц?ли, они должны основываться на одной общей иде?, ясно понятой и хорошо выработанной, а только строгое, логическое и точное обсужденіе может повліять на ум ея сторонников и заставить их думать самостоятельно.

Этим и обусловливается наш способ д?йствія: когда мы им?ем д?ло с какой-нибудь идеей, мы не извлекаем из нея фейерверка эффектных фраз, а разсматриваем ее со вс?х сторон и анализируем во вс?х подробностях, чтобы почерпнуть из нея вс? возможные аргументы.

Совершить такой общественный переворот, к какому мы стремимся, а в особенности – как это желательно для нас – переворот повсем?стный, конечно, д?ло нелегкое. Люди, живущіе в нашем обществ?, мало склонны, как бы жестоко ни оказывалось по отношенію к ним это общество, стремиться, как стремимся мы, к полному общественному перевороту: они все таки привыкли вид?ть в существующем обществ? н?которое обезпеченіе возможности благосостоянія для себя. Они понимают, что общество не исполняет своих об?щаній по отношенію к ним, но не могут понять необходимости его полнаго разрушенія: у каждаго есть в запас? маленькая реформа, которая должна послужить смазкой для колес общественной машины и пустить ее в ход к вящему удовольствію вс?х. Поэтому они хотят знать, послужит ли этот переворот им во-вред или в пользу, и задают ц?лый ряд вопросов, из которых вытекает обсужденіе вс?х пріобр?теній челов?ческаго ума с ц?лью узнать, будут ли они продолжать существовать посл? той революціи, которую мы стремимся вызвать.

Понятны, поэтому, т? затрудненія, с которыми встр?чается рабочій, когда перед ним ставится ряд вопросов, о которых благоразумно умалчивают в школах, вопросов, в которых ему трудно разобраться и о которых он, в большинств? случаев, слышит в первый раз. А между т?м, если он только хочет ум?ть воспользоваться той свободой, к которой он стремится, если он не хочет потратить свои силы себ? во вред, а главное – если он хочет ум?ть обходиться без «посланных свыше» личностей, внимательное изученіе и разр?шеніе этих вопросов для него необходимо.

Когда перед пропагандистом анархической идеи возникает какой-нибудь, хотя бы самый отвлеченный, вопрос, он не может устранить этой присущей ему отвлеченности, не может обойти его молчаніем под т?м предлогом, что его слушатели никогда не слыхали о нем или неспособны его понять. Все, что он может сд?лать, это – изложить ее ясным, точным и сжатым языком, изб?гая т?х слов, которыя один мой товарищ сравнил с многоножками, т. е. слов понятных только для посвященных, не зарывать мысль в громкой и напыщенной фразеологіи, не стремиться к фразам и эффектам – одним словом сд?лать ее понятной и дать ей возможность проникнуть в массу. Но мы не можем уродовать идею под т?м предлогом, что она недоступна этой масс?.

Если только захот?ть оставить в сторон? вс? т? вопросы, которых большинство читателей не поймет с перваго же раза, то пришлось бы удовольствоваться декламаціей и нанизываніем ничего не значущих фраз. Буржуазные фразеры слишком хорошо играют эту роль для того, чтобы мы стремились ее у них отнять.

Если рабочіе д?йствительно хотят освободиться, они должны понять, что это освобожденіе не придет само собою, что его нужно завоевать и что саморазвитіе есть одна из форм соціальной борьбы. Возможность и продолжительность их эксплуатаціи буржуазным классом обусловливается их нев?жеством; если они хотят быть способными освободиться матеріально, они должны сум?ть освободиться и умственно. А если они останавливаются перед трудностями этого освобожденія, зависящаго исключительно от их желанія, что же будет когда они станут лицом к лицу с трудностями бол?е активной борьбы, гд? потребуется несравненно большая сила воли и характера?

Несмотря на всю безполезность, на весь вредный характер буржуазіи, в умах н?которых из ея представителей, во всяком случа?, сосредоточились вс? научныя знанія, нужныя для развитія челов?чества, и если мы не хотим, чтобы революція была шагом назад, нужно, чтобы рабочій оказался способным зам?нить того буржуа, котораго он хочет свергнуть, чтобы он не задержал своим нев?жеством развитіе уже пріобр?тенных знаній. Если даже он не может как сл?дует влад?ть этими знаніями, он должен быть, во всяком случа?, способным их понять, когда ему придется с ними столкнуться.

Мы вполн? понимаем, что терп?ть трудно, что челов?к, который голодает, хот?л бы, наконец, дожить до того дня, когда он сможет утолить свой голод, что т?м, которые едва переносят иго власти и ждут с нетерп?ніем возможности его свергнуть, хот?лось бы слышать слова, соотв?тствующія их настроенію, выражающія их ненависть, их желанія, их стремленія, их жажду справедливости. Но как бы сильно ни было это нетерп?ливое ожиданіе, как бы ни были законны эти требованія и потребность их осуществленія, идея т?м не мен?е прокладывает себ? дорогу лишь постепенно и овлад?вает умами только тогда, когда она созр?ет и выработается.

Вспомним, что та буржуазія, которую мы хотим свергнуть, употребила ц?лые в?ка на то, чтобы подготовиться к сверженію королевской власти, и подумаем, сколько еще нам предстоит подготовительной работы! В XIV-м в?к?, когда Этьен Марсель сд?лал попытку захватить власть в пользу буржуазіи, уже организованной в то время в корпораціи, эта буржуазія уже чувствовала свою силу; она уже давно стремилась к власти и организовывалась с этою ц?лью, уже давно была образована, развита и работала над своим освобожденіем в форм? борьбы общин с феодализмом. И, несмотря на все это, прошло еще четыре в?ка прежде, ч?м она достигла этой давно желанной ц?ли.

Конечно, мы над?емся, что нам не придется так долго ждать нашего освобожденія от буржуазной эксплуатаціи. Разложеніе буржуазіи уже теперь, посл? такого короткаго владычества, быстро ведет ее к паденію; но не будем забывать, что если в 89 году буржуазія сум?ла утвердить свое господство вм?сто владычества «божественнаго права», то это потому, что она была умственно готова к этому, и что ч?м быстр?е идет теперь ея паденіе, т?м больше должны мы, рабочіе, сп?шить умственно подготовиться – не к тому, чтобы зам?нить ее у власти, которую мы должны уничтожить, – а к тому, чтобы организоваться так, чтобы никакая новая аристократія не могла стать на м?сто свергнутой буржуазіи.

Итак, повторяем, раз мы признали идею свободной иниціативы личности, мы должны сд?лать так, чтобы эта личность могла разсуждать и пользоваться своей иниціативой. Если же у нея не хватает силы воли освободиться от собственнаго нев?жества, то как же она сможет внушить другим то, чего сама не могла узнать? Не будем, поэтому, бояться обсуждать хотя бы самые отвлеченные вопросы: всякое р?шеніе их есть шаг вперед по пути к освобожденію.

Раз мы отрицаем необходимость вождей, мы должны стремиться к тому, чтобы знанія, сосредоточивавшіяся прежде в их умах, растворились в умах толпы, а для этого есть только одно средство: это, не переставая, идти вперед и заставить толпу интересоваться т?ми вопросами, которые интересуют нас. Опять...

<...>[1]

...правильности его функціонированія? Дает-ли общество, управляемое всевозможными властями, королями, священниками и купцами, простор широким, гуманным идеям и не старается ли оно, напротив, подавить их? Не пользуется-ли оно для угнетенія слабых сильными грубой силой денег, отдающей наибол?е безкорыстных и наимен?е эгоистичных людей в распоряженіе корыстолюбивых и беззаст?нчивых?

Достаточно изучить механизм буржуазнаго общества, чтобы увидать, что от него нельзя ждать ничего хорошаго. В самом д?л?, стремленіе ко всему доброму и прекрасному должно было быть очень живучим в челов?к?, если его до сих пор не подавило то корыстолюбіе, тот узкій, безсмысленный эгоизм, который наше оффиціальное общество прививает ему с колыбели. Это общество основывается, как мы уже говорили, на антагонизм? интересов и д?лает из каждаго челов?ка врага другого. Интерес продавца противуположен интересу покупателя; скотовод и землед?лец только и хотят, чтобы хозяйство сос?да пострадало от эпидеміи или града, чтобы продать подороже свои собственные продукты; иногда они, кром? того, обращаются к государству, которое «покровительствует» им, налагая высокія пошлины на их конкуррентов; развитіе машин вносит все большее и большее разд?леніе в среду рабочих: они оказываются выброшенными на улицу и борятся друг с другом за полученіе работы, спрос на которую становится все ниже и ниже предложенія. Все в нашем традиціонном обществ? ведет к противуположенію интересов. Почему, наприм?р, существует б?дность и безработица? Потому что магазины переполнены товарами. Почему людям до сих пор не пришло в голову сжечь их, или завлад?ть ими в свою пользу, чтобы создать т? рынки, которых их эксплуататоры ищут в далеких странах, и получить ту работу, в которой им отказывают теперь? «Потому что они боятся полиціи», отв?тят нам. Этот страх несомн?нно существует, но его одного еще недостаточно для объясненія такой безд?ятельности со стороны б?дняков. Сколько бывает в ежедневной жизни случаев, когда челов?к может сд?лать какое-нибудь зло без всякаго риска, и все таки не д?лает его, из каких-то других соображеній, помимо страха полиціи. Да кром? того, если бы вс? б?дняки какого-нибудь большого города, наприм?р Парижа, собрались вм?ст?, то их оказалось бы так много, что им нечего было бы бояться полиціи: они могли бы выдержать борьбу с нею в теченіе ц?лаго дня, а за это время очистить магазины и хоть раз на?сться досыта. Разв? страх удерживает людей, идущих в тюрьмы за бродяжничество и нищенство, между т?м как для них было бы нисколько не опасн?е взять самим то, что они теперь выпрашивают? Н?т, все зависит оттого, что помимо страха у людей есть общественные инстинкты, которые м?шают им д?лать зло ради зла и заставляют их подчиняться самым большим ст?сненіям только потому, что они считают их необходимыми для правильнаго функціонированія общества.

Неужели можно было бы силой поддержать уваженіе к собственности, если бы в ум? людей не существовало вм?ст? с т?м понятія о ней как о чем-то законном, пріобр?тенном личным трудом? Разв? когда-нибудь самыя суровыя наказанія м?шали нарушать ее т?м, кто, не заботясь, законна она или незаконна, хот?л жить на чужой счет? Если бы у людей в самом д?л? была та наклонность ко злу, которую им приписывают, то можно себ? представить, что произошло бы, когда, разобравшись в своем б?дственном положеніи, они увидали бы, что его причина лежит в частной собственности: общество перестало бы существовать, а вм?сто него воцарилась бы «борьба за существованіе» в самом жестоком смысл? слова; это было бы настоящее возвращеніе к варварству. Именно его стремленіе к «добру» было причиной того, что челов?к всегда позволял себя угнетать, порабощать, обманывать и эксплуатировать и что до сих пор он изб?гает пользоваться, хотя бы для своего окончательнаго освобожденія насильственными средствами.

В сущности, когда нам говорят, что челов?к дурен сам по себ?, и что ни на какое изм?неніе в этом отношеніи разсчитывать нечего, это сводится к сл?дующему разсужденію: «Челов?к дурен, общество плохо устроено; к чему же терять время на достиженіе для челов?чества такого совершенства, которое для него невозможно? Постараемся лучше, по возможности, проложить дорогу себ? самим. И если даже наши удовольствія будут куплены ц?ною слез и крови т?х жертв, которыми мы ус?ем наш путь, то не всё ли равно? Нужно топтать других, если не хочешь быть самому растоптанным, а зат?м пусть тот, кто падает, устраивается как хочет!»

Привиллегированные классы сум?ли установить свое господство, усыпить рабочих и превратить их в своих защитников, сначала об?щая им лучшую жизнь – в другом мір?, – зат?м, когда в?ра в Бога исчезла, пропов?дуя мораль, патріотизм, общественную пользу и т. под., наконец, в настоящее время, внушая им надежду на то, что всеобщее избирательное право даст им всевозможныя реформы и улучшенія, в д?йствительности не осуществимыя (потому что нельзя уничтожить зло современнаго общества до т?х пор пока не разрушена самая причина этого зла, пока не преобразовано само общество); но пусть только эти эксплуататоры б?дняков попробуют провозгласить чистое право сильнаго, и они увидят, долго-ли продолжится их господство: на силу им отв?тят силой!

В т? времена, когда челов?к впервые начал группироваться с другими себ? подобными, он был, в?роятно, скор?е еще животным, ч?м челов?ком и представленія о нравственности и справедливости у него не существовало. Ему приходилось бороться с другими животными, бороться со всей окружающей природой; первыя челов?ческія общества были, поэтому, вызваны по всей в?роятности не чувством солидарности, а необходимостью соединить отд?льныя силы. Эти общества, несом?ннно были вначал? лишь временными и им?ли в виду лишь ловлю добычи, устраненіе различных препятствій, а поздн?е – отраженіе или уничтоженіе нападающаго врага. Только по м?р? того, как общества функціонировали, люди начали понимать всю их важность; общества стали тогда переживать первоначально нам?ченную ц?ль и понемногу сд?лались постоянными.

Но в то же время эта жизнь, полная непрерывной борьбы должна была неизб?жно развить в личностях кровожадные и деспотическіе инстинкты: слабым приходилось подчиняться гнету сильных, а иногда и служить им в пищу. Лишь гораздо поздн?е, в?роятно, наступило время, когда наравн? с силою начала господствовать хитрость.

Нужно сознаться, что когда мы изучаем челов?ка в эту раннюю пору его существованія, он представляется нам довольно несимпатичным животным; но раз он мог развиться до своего теперешняго состоянія, раз он мог усвоить себ? понятія и идеи, которыя отсутствовали у него раньше, то почему бы ему остановиться на этой точк? и не пойти дальше? Отрицать возможность дальн?йшаго прогресса было бы также нел?по, как если бы, в то время когда челов?к жил в пещерах и не им?л ничего другого для своей защиты кром? каменнаго оружія или палки, кто-нибудь сказал, что он никогда не будет способен строить блестящіе города и пользоваться паром и электричеством. Почему челов?ку, сумевшему приспособить к своим нуждам подбор домашних животных, не сум?ть направить свой собственный подбор по пути добра и красоты, о которых он уже начинает составлять себ? понятіе?

Челов?к мало по малу развивался и продолжает развиваться каждый день. Его понятія подвергаются постоянным изм?неніям. Физическая сила, если и служит до сих пор авторитетом, то во всяком случа? уже не является предметом прежняго поклоненія. Развились представленія о нравственности, справедливости, солидарности; теперь они уже пріобр?ли такую силу, что привиллегированные классы должны, для поддержанія своих привиллегій, внушать людям, что их эксплуатируют и угнетают для их же пользы.

Но этот обман не может длиться долго. Люди уже начинают чувствовать, что им т?сно в нашем плохо устроенном обществ?; стремленія, зародившіяся ц?лые в?ка тому назад, но до сих пор бывшіе лишь неполными и единичными, начинают принимать опред?ленную форму и находить себ? сочувствіе даже в рядах т?х, кого можно включить в число привиллегированных личностей нашей современной общественной организаціи. Н?т ни одного челов?ка, который бы хоть раз в жизни не почувствовал себя возмущенным против современнаго общества, находящагося под властью умершаго прошлаго, – общества, которое точно задалось ц?лью оскорблять нас во вс?х наших чувствах, поступках и стремленіях, и от котораго челов?к т?м больше страдает, ч?м больше он развивается. Идеи свободы и справедливости получают бол?е опред?ленное выраженіе, люди, провозглашающіе их, еще пока составляют меньшинство, но меньшинство уже настолько сильное, что правящіе классы начинают безпокоиться и бояться.

Итак, мы видим, что, подобно вс?м другим животным, челов?к есть ничто иное как продукт процесса развитія, обусловленнаго средою, окружающей его, и условіями существованія, которым он должен подчиняться или с которыми должен бороться. Но в отличіе от других животных – или, по крайней м?р?, в большей степени, ч?м они – он выучился понимать свое происхожденіе и им?ть изв?стныя стремленія по отношенію к будущему; от него самого зависит поэтому устранить то зло, которое ошибочно считают связанным с самим его существованіем. А раз он создаст себ? иныя условія жизни, то он изм?нится и сам.

Помимо этого, вопрос можно формулировать сл?дующим образом: им?ет ли право челов?к – хорош он или дурен – жить как ему хочется и возмущаться когда его эксплуатируют или когда его хотят принудить к таким условіям жизни, которыя внушают ему отвращеніе? В настоящее время люди, стоящіе у власти и пользующіеся привиллегіей матеріальнаго благосостоянія, считают себя лучшими, но стоит только «худшим» свергнуть их, занять их м?сто и пом?няться ролями, как у них будет ровно столько же права считать себя лучшими, как и у т?х.

Существованіе частной собственности, всл?дствіе которой все общественное богатство сосредоточивается в руках немногих, дало этим немногим возможность жить паразитами на счет эксплуатируемой массы, весь труд которой идет на поддержаніе их роскошной и безд?ятельной жизни или на защиту их интересов. Такое положеніе, в несправедливости котораго т?, которые страдают от него, уже ув?рились, не может долго продолжаться. Рабочіе потребуют возможности свободно пользоваться продуктами своего труда и, если им будут продолжать в этом отказывать, приб?гнут к возстанію; тогда буржуазія может сколько угодно прятаться за соображеніе о том, что челов?к вообще дурен: революція все равно совершится. И вот, если д?йствительно челов?к неспособен к совершенствованію – а мы вид?ли, что это нев?рно, – тогда начнется борьба аппетитов; буржуазія, как бы не была она жадна, окажется во всяком случа? поб?жденной, потому что она будет в меньшинств?. Если же челов?к дурен только потому, что его д?лают таким существующія учрежденія, то он сможет подняться до такого общественнаго строя, который будет сод?йствовать его нравственному, умственному и физическому развитію, и сум?ет преобразовать общество в направленіи солидарности интересов. Но, как бы то ни было, революція во всяком случа?, произойдет. Сфинкс ставит перед нами этот вопрос и мы без страха отв?чаем на него, потому что мы, анархисты – разрушители законов и собственности – знаем ключ к его разгадк?.

Примечания:

1

В использованном графическом оригинале отсутствовали страницы 26 и 27. (прим. fb2)