Глава II.

Индивидуализм и солидарность.

«Анархія и коммунизм несовм?стимы», говорят нам многіе недобросов?стные противники, мало заботящіеся о выясненіи вопроса. «Коммунизм, это – организація; он ст?сняет развитіе личности, а потому мы не хотим его. Мы – индивидуалисты, анархисты и больше ничего», говорят с другой стороны н?которые, даже искренніе люди – люди, которым хочется быть бол?е крайними, ч?м их товарищи, и которые, не обладая оригинальностью мысли, стараются преувеличить изв?стныя идеи, доводя их до абсурда. А около них группируются и т? личности, которых правительствам всегда выгодно послать в среду своих противников для поселенія в ней раздора.

И вот анархисты начинают спорить об анархизм?, коммунизм?, иниціатив?, организаціи, о вредном или полезном вліяніи группировки, об эгоизм? и альтруизм? и еще о масс? вещей одна нел?п?е другой, потому что в результат? этих споров между добросов?стными противниками в конц? концов оказывается, что вс? стремятся к одному и тому же, только под различными названіями.

В самом д?л?, анархисты, заявляющіе себя коммунистами, первые готовы признать, что не личность создана для общества, а наоборот общество им?ет ц?лью доставить личности наибол?е благопріятныя условія для ея развитія. Когда н?сколько челов?к соединяются вм?ст? и соединяют свои усилія, то они очевидно д?лают это для того, чтобы получить возможно большую сумму наслажденій при наименьшей трат? сил. Они вовсе не им?ют нам?ренія принести свою иниціативу, свою волю, свою личность в жертву какой-то отвлеченности, которая не существовала перед т?м как они соединились и перестанет существовать, как только они разойдутся.

Сберечь свои силы и вм?ст? с т?м добиться от природы предметов необходимых для существованія, получить которыя можно только соединенными усиліями такова была, несомн?нно, ц?ль первых начавших группироваться челов?ческих существ; во всяком случа?, эта ц?ль, если и не была сознана, то молчаливо подразум?валась в первых челов?ческих обществах, которыя, может быть, даже были временными и распадались как только нам?ченное д?ло было выполнено.

Итак, никто из анархистов не собирается подчинить существованіе личности потребностям общества.

Полная свобода личности во вс?х проявленіях ея д?ятельности – таково наше общее требованіе. Когда же являются люди, которые отрицают организацію, признают только личность и говорят, что им н?т д?ла до общества, что правилом поведенія должен быть личный эгоизм, что поклоненіе собственному я должно стоять выше вс?х гуманных соображеній, – и при этом считают себя бол?е крайними ч?м другіе, то это показывает только одно: что они никогда не изучали психической и физической организаціи челов?ка и даже никогда не пытались отдать себ? отчет в своих собственных чувствах; они не им?ют никакого представленія о жизни современнаго челов?ка, о его физических, умственных и нравственных потребностях.

В современных обществах нам приходится иногда вид?ть таких полных эгоистов: Делобелли, Гіальмары Эйкдали нер?дки и встр?чаются не только в романах. Иногда – хотя и не особенно часто – случается встр?чать таких людей, думающих только о себ?, не видящих ничего в мір? кром? собственной личности. Если они сидят за столом, они без церемоніи берут себ? лучшій кусок; они расточительны вн? дома, в то время как их семья умирает с голоду. Они принимают как должное всевозможныя жертвы со стороны вс?х – отца, матери, жены, д?тей – а сами спокойно сидят сложа руки, или без церемоній пользуются жизнью. Чужія страданія не идут в счет – лишь бы только в их собственном существованіи все шло гладко. Мало того, они даже не зам?чают, что другіе страдают ради них и из-за них: когда они сыты и довольны, им кажется, что и все челов?чество счастливо и отдыхает. Таков тип настоящаго эгоиста в абсолютном смысл? слова, но это вм?ст? с т?м и тип вполн? ничтожной личности. Даже самый отвратительный буржуа не приближается к этому типу: он все таки иногда любит своих близких или, во всяком случа?, питает к ним какое-то чувство, похожее на любовь. Мы не думаем, чтобы даже самые искренніе сторонники индивидуализма хот?ли возвести этот тип в идеал будущаго челов?чества. С другой стороны и анархисты-коммунисты вовсе не хотят пропов?довать для будущаго общества самопожертвованіе личности и ея отказ от собственнаго блага. Но, отрицая отвлеченное понятіе об «обществ?», они отрицают вм?ст? с т?м и то отвлеченное понятіе об «индивидуум?», которое стремились создать их противники, доводя, таким образом, теорію до абсурда.

Личность им?ет право на полную свободу, на удовлетвореніе вс?х своих потребностей – это несомн?нно. Но так как на земном шар? существует больше милліарда таких личностей, если и не с равными потребностями, то с равными правами, то вс?м этим правам нужно дать удовлетвореніе так, чтобы они не м?шали друг другу: иначе произойдет угнетеніе одних другими и совершаемая революція окажется безполезной.

Наш чудовищный общественный строй, основанный на антагонизм? интересов, ставит людей в враждебное отношеніе друг к другу и заставляет их грызться для обезпеченія себ? возможности существовать; это в значительной м?р? сод?йствует путаниц? в понятіях. В настоящем обществ? приходится быть или вором, или обкрадываемым, или угнетателем, или угнетаемым – середины н?т. Тот, кто хочет помочь другому, часто рискует быть одураченным; отсюда плохо разсуждающій челов?к выводит заключеніе, что люди не могут жить не борясь друг с другом.

Анархисты же говорят, напротив, что общество должно быть основано на самой т?сной солидарности. В том обществ?, к осуществленію котораго они стремятся, счастье одного не должно, даже в самой мал?йшей степени, быть в ущерб другому; наоборот, благосостояніе одной личности должно вытекать из благосостоянія вс?х; если независимости или благополучію одной какой-нибудь личности будет нанесен ущерб, то нужно чтобы этот ущерб чувствовался и вс?ми остальными, чтобы они в силу этого могли исправить сд?ланное зло. Пока же этот идеал не осуществится, пока эта ц?ль не будет достигнута, вс? ваши общества, будут только организованным произволом, против котораго угнетенныя личности будут им?ть полное право протестовать.

Если бы челов?к мог жить один, если бы он мог вернуться к первобытному состоянію, нам нечего было бы говорить о том, как он будет жить, каждый жил бы как хочет. Земля достаточно велика, чтобы дать пріют вс?м, но дала ли бы она достаточное для вс?х пропитаніе, если ее предоставить самой себ??

В этом далеко нельзя быть ув?ренным; результатом, в?роятно, явилась бы ожесточенная борьба между личностями, «борьба за существованіе» первобытных времен во всем ея ужас?. Весь ход эволюціи пришлось бы начинать сначала: бол?е сильные стали бы прит?снять бол?е слабых, а зат?м их м?сто заняли бы люди ловкіе, причем сила денег зам?нила бы собою силу физическую.

Если нам пришлось пережить весь этот період кровопролитія, нищеты и эксплуатаціи, называемый челов?ческой исторіей, то это завис?ло именно от того, что челов?к был эгоистом в полном смысл? слова, без всякаго смягченія, без всякаго противод?йствующаго вліянія. Во всякой ассоціаціи он вид?л прежде всего удовлетвореніе своей непосредственной потребности. Когда ему представлялась возможность поработить бол?е слабаго, он д?лал это без всяких ст?сненій; он не вид?л ничего кром? той работы, которую может произвести порабощенный, и не думал о том, что необходимость надзора за ним и необходимость подавлять в будущем различныя возстанія в конц? концов потребует столько же труда и что выгодн?е было бы работать вм?ст?, помогая друг другу. Таким образом установились власть и собственность, и если мы хотим их уничтожить, то уже во всяком случа? не для того, чтобы начать съизнова всю прошлую эволюцію.

Если мы примем, что челов?ком должен руководить лишь один чистый эгоизм, лишь поклоненіе собственному я, то это будет значить, что он должен броситься очертя голову в общую свалку и стремиться только удовлетворить самого себя, не заботясь о том, не м?шает ли это кому-нибудь другому. Сказать это – значит сказать, что будущая революція должна произойти в пользу бол?е сильных, что новое общество должно быть основано на в?чных столкновеніях между личностями. А если так, то нам нечего было бы ссылаться ни на какую идею всеобщаго освобожденія; тогда оказалось бы, что мы возмущаемся против современнаго общества только потому, что его капиталистическая организація м?шает лично нам пользоваться его благами.

Возможно, что среди людей, называвших себя анархистами, и были такіе, которые становились на эту точку зр?нія. Может быть именно от этого зависит факт изм?ны и превращеній т?х, которые сначала были самыми ярыми, а зат?м перешли в ряды защитников существующаго строя, потому что это оказалось для них бол?е выгодным.

Конечно, мы боремся с современным обществом потому, что оно не дает удовлетворенія нашим стремленіям, но мы понимаем, что в наших интересах, чтобы это удовлетвореніе потребностей было распространено на вс?х членов общества.

Челов?к всегда эгоист, он всегда стремится сд?лать из своего я центр вселенной. Но по м?р? того, как его ум развивается, он начинает понимать, что если его я требует удовлетворенія, то есть и другія я, которыя требуют того же самаго и, чувствуя себя неудовлетворенными, начинают заявлять о своих правах. Вот почему мистики и сентименталисты стали пропов?довать самоотреченіе и самопожертвованіе ради других.

Понемногу, однако, несмотря на продолжающуюся пропов?дь принесенія личности в жертву обществу – пропов?дь, не меньше грубой силы сод?йствовавшую его поддержанію – произвол начал смягчаться, предоставляя все большій простор развитію личности. Если узкій, дурно понятый эгоизм м?шает развитію общества, то с другой стороны самоотреченіе и дух самопожертвованія оказываются вредными для личности. Не всякій может жертвовать собою для других, особенно если эти другіе ему посторонніе. В конц? концов такое самопожертвованіе может оказаться даже вредным для челов?чества, потому что оно дает простор господству умов узких и эгоистических, в дурном смысл? этого слова и таким образом доставляет преобладаніе наимен?е совершенному типу челов?чества. Чистый альтруизм в точном смысл? слова точно также не может поэтому прочно утвердиться, как и эгоизм.

Но если, взятые в отд?льности и доведенные до крайности, эгоизм и альтруизм оказываются оба вредными как для личности, так и для общества, то, соединившись в одно, они образуют третье начало, которое и должно лечь в основаніе будущих обществ. Это начало – солидарность.

Предположим, что нас н?сколько челов?к и что мы соединяемся с ц?лью удовлетворенія какой-нибудь потребности. Если в нашей ассоціаціи н?т ничего принудительнаго, никакого произвола, а она обусловливается исключительно нашими нуждами, то мы очевидно внесем в нее т?м больше силы и энергіи, ч?м сильн?е мы будем чувствовать данную потребность. Вс? мы участвуем в производств? и вс? им?ем очевидно право на потребленіе, а так как для того, чтобы им?ть возможность удовлетворить потребностям вс?х, эти потребности будут разсчитаны заран?е (включая сюда и новыя потребности, которыя можно будет предвид?ть), то в распред?леніи продуктов без труда установится солидарность. Heдаром говорят, что взгляд челов?ка может обнять больше ч?м сколько входит в его желудок: ч?м сильн?е будет у него какое-нибудь желаніе, т?м д?ятельн?е будет он стремиться к его осуществленію, и таким образом произведет не только все то, что нужно для его сотоварищей, но сможет удовлетворить даже и т?х, у которых явится желаніе обладать данным предметом только тогда, когда он будет уже существовать. Потребности челов?ка безконечно разнообразны; также безконечно разнообразны будут виды его д?ятельности и средства к удовлетворенію этих потребностей, и именно это разнообразіе будет сод?йствовать общей гармоніи.

В нашем обществ?, гд? люди, для полученія необходимых для жизни предметов, привыкли всегда разсчитывать на чужой труд, они пресл?дуют только одну ц?ль: достать себ? побольше денег, чтобы им?ть возможность купить себ? что угодно; а так как ручной труд едва позволяет челов?ку не умереть с голоду, то всякій, кто может, старается добыть себ? денег как-нибудь иным путем, только не трудом: один становится чиновником, другой журналистом (причем не останавливается и перед шантажем); тот, у кого есть н?который капитал, начинает торговать, увеличивать свой доход, обманывая своих сограждан, занимается спекуляціей и ажіотажем, или же эксплуатирует чужой труд. Люди приб?гают к всевозможным низостям и не д?лают единственнаго д?ла, которое могло бы удовлетворить вс?х: не занимаются полезным, производительным трудом. Каждый заботится только о себ?, совершенно не думая о т?х, кому он наносит ущерб; отсюда тот безразсудный эгоизм, который стал, повидимому, единственным двигателем челов?ческих поступков.

Но по м?р? того как челов?к развивается, он перестает жить только ради себя одного; тип д?йствительно развитого эгоиста, это – челов?к который страдает от страданія окружающих, который не может наслаждаться, когда он знает, что его наслажденіе покупается благодаря недостаткам нашего общественнаго устройства, ц?ною чужого страданія. В сред? буржуазіи встр?чаются люди с очень развитою чувствительностью; если вліяніе среды, воспитанія, насл?дственности не пом?шает им думать об общественных б?дствіях и отдавать отчет в собственной жизни, они начинают стараться по возможности облегчить эти б?дствія путем благотворительности. Развиваются различныя благотворительныя учрежденія; но всл?дствіе привычки смотр?ть на настоящее общественное устройство как на нормальное, а на б?дность – как на явленіе долженствующее существовать в?чно, вс? эти учрежденія носят сухой, инквизиторскій характер.

Д?ло в том, что для челов?ка родившагося, воспитавшагося, развившагося в тепличной атмосфер? благосостоянія и роскоши, очень трудно, даже невозможно без каких-нибудь исключительных обстоятельств, начать сомн?ваться в законности того положенія, которым он пользуется. Что же касается разбогат?вшаго выскочки, то для него это еще трудн?е, потому что он уб?жден, что достиг своего настоящаго положенія исключительно благодаря своему труду и своим талантам. Религія, политическая экономія и буржуазное самодовольство столько раз повторяли нам, что труд – наказаніе, а б?дность – посл?дствіе непредусмотрительности, что трудно ожидать, чтобы челов?к, которому никогда не приходилось бороться с судьбой, не считал себя существом высшей породы. С того момента, когда он начнет в этом сомн?ваться, когда он примется изучать современное общественное устройство, если только он способен понять его недостатки, вс? его удовольствія будут отравлены в самом их источник?. Мысль, что роскошь, которою он пользуется, покупается ц?ною б?дствій ц?лой массы рабочих, что каждое его удовольствіе оплачено страданіями т?х, кто жертвовал собою, чтобы создать его, сд?лается для него источником страданій. И если в этом челов?к?, наравн? с чувствительностью, развито и стремленіе к борьб?, то из него выйдет революціонер, борющійся с существующим общественным строем, который не может обезпечить ему даже умственнаго и нравственнаго удовлетворенія.

Не нужно забывать, в самом д?л?, что соціальный вопрос не исчерпывается одною матеріальною стороною жизни. Конечно, мы боремся прежде всего за то, чтобы вс? были сыты, но наши требованія на этом не останавливаются: мы боремся, вм?ст? с т?м, и за возможность для всякаго развивать свои способности, пользоваться т?ми умственными наслажденіями, которых требует его мозг. Для многих анархистов вопрос правда ставится иначе, и отсюда-то и вытекают вс? эти разнообразныя толкованія и споры об эгоизм?, альтруизм? и т. под. Вопрос о хл?б? – вопрос первостепенной важности, но для самаго усп?ха революціи было бы очень опасно ограничиваться им одним, потому что в таком случа? можно было бы принять и идеал соціалистическаго государства, которое может и должно обезпечить вс?м удовлетвореніе матеріальных потребностей.

Если бы будущая революція ограничилась в своих требованіях одним вопросом матеріальной жизни, ей грозила бы опасность остановиться на пол-пути, выродиться в какую-то оргію, посл? которой революціонеры легко сд?лались бы добычей штыков буржуазной реакціи. К счастью, этот вопрос, наибол?е важный – мы вполн? с этим согласны – для міра рабочих, совершенно лишенных, всл?дствіе все бол?е и бол?е усиливающейся безработицы, возможности быть ув?ренными в завтрашнем дн?, не есть единственный вопрос, разр?шеніе котораго предстоит будущей революціи. Несомн?нно, что первое, что должны будут сд?лать анархисты для обезпеченія усп?ха революціи, это – завлад?ть общественным богатством, призвать обездоленных, захватить магазины, орудія и землю, устроиться в здоровых квартирах, разрушить т? трущобы, в которых они вынуждены жить теперь; возставшій народ должен будет уничтожить вс? документы, устанавливающіе права на собственность; нотаріальные документы, кадастры, записи – все это должно будет быть пересмотр?но и «очищено». Но для выполненія всей этой работы мало людей просто голодных: для этого нужны люди сознающіе свое личное достоинство, ревниво стоящіе за свои права, твердо стремящіеся к завоеванію их и ум?ющіе их защитить. Вот почему для этого переворота недостаточно разр?шенія одного вопроса матеріальнаго обезпеченія. И вот почему, рядом с требованіем права на существованіе, которое ставят анархисты, возникают всевозможные вопросы науки, искусства, философіи, которые анархистам приходится изучать и выяснять, так что анархическія идеи должны обхватывать собою вс? области челов?ческаго знанія. Повсюду он? черпают аргументы в свою пользу, повсюду он? находят сторонников, которые приносят им свои требованія и свои знанія. Челов?ческія знанія так обширны, что даже наибол?е одаренные умы могут вм?стить лишь часть их; поэтому идея анархизма не может сконцентрироваться в умах н?скольких личностей, которыя начертали бы ей границы и предписали бы программу: она может разрабатываться только общими усиліями, когда каждый вкладывает в нее свои знанія, и это-то именно и составляет ея силу, потому что только такое сотрудничество вс?х может дать ей возможность стать выразительницей стремленій челов?чества.