Глава XX.

Экспериментальный метод.

Когда противникам – добросов?стным, конечно – анархических идей приходится признать вс? недостатки нашего общественнаго строя и согласиться с нами, что этот строй нуждается в преобразованіях и что вс? средства, предлагавшіяся для этого до сих пор, ни к чему не привели, они думают, что д?лают нам этим громадную уступку. Зат?м, они с полной искренностью начинают искать новых средств для достиженія той же ц?ли, а иногда и доходят до признанія того, что анархическое общество – самый высокій идеал, который только можно поставить как ц?ль челов?ческой эволюціи.

Но зд?сь является затрудненіе: под вліяніем предразсудков, унасл?дованных от предков и поддерживающихся воспитаніем, средою и инертностью характера, они сп?шат прибавить, что идеал этот неосуществим и навсегда останется в области умозр?ній.

«Как бы общество не было плохо», говорят они, «оно все-таки обезпечивает нам н?которую безопасность, некоторую возможность прогресса, которую революція может у нас отнять. Постараемся лучше усовершенствовать то, что у нас есть; это – путь медленный, но в?рный».

Если им возразят на это, что есть люди, которые страдают и гибнут от этой якобы-безопасности, от этой якобы-цивилизаціи, то они легко согласятся, что буржуазная эксплуатація, д?йствительно, возмутительна, что ею вполн? оправдываются вс? протесты эксплуатируемых; н?которые даже признают, что революція неизб?жна, но посп?шат прибавить, что это очень печально, потому что она может потерп?ть пораженіе и отбросить нас далеко назад.

«Опред?лить бол?знь», говорят они, «конечно нетрудно, но другое д?ло выл?чить ее. В соціологіи же затрудненіе еще гораздо значительн?е, потому что зд?сь это искусство находится еще в період? д?тства. Привести к каким-нибудь результатам зд?сь может только раціонально-приложенный опытный метод, а анархическія идеи не заключают в себ? ничего научнаго: это – продукты чистаго умозр?нія, вытекающіе из очень похвальных чувств, но нисколько не основывающіеся на опыт?».

С перваго взгляда это разсужденіе кажется вполн? логичным; оно даже оказывается совершенно в?рным в том случа?, когда данную бол?знь знают только по ея вн?шним признакам, а самыя причины ея остаются неизв?стными. Но когда источник бол?зни открыт, то способ л?ченія ея указать уже не трудно. Если до сих пор медицина колебалась и переходила наугад от одного средства к другому, то это завис?ло от того, что, хотя д?йствіе даннаго л?карства на данное явленіе организма и было изв?стно, но так как одно и то же патологическое явленіе может происходить от различных причин, то л?ченіе, полезное в одном случа?, могло оказываться безполезным или вредным в другом. Вот почему медицина была до нашего времени скор?е эмпирическим искусством, ч?м наукою. В общественной терапевтик?, гд? существовали такіе же проб?лы и такое же незнаніе, люди точно также д?лали ряд никогда неудававшихся революцій, пытались вводить реформы, никогда не приводившія ни к каким результатам, переходили от одной системы к другой – и все-таки не могли пом?шать ни росту б?дности, ни эксплуатаціи народных масс.

Люди хот?ли уничтожить посл?дствія, нисколько не задаваясь вопросом о причинах и не затрагивая их; м?нялся только правительственный ярлык, производилась н?которая очистка в состав? должностных лиц; когда же оказывалось, что то зло, на которое жаловались раньше и от котораго над?ялись избавиться, снова всплывало, посл? ничтожнаго перерыва, и продолжало существовать попрежнему, как будто бы никаких изм?неній не произошло, то вс? начинали удивляться.

Современная медицина поняла, что лучшее средство бороться с бол?знями, это – предупреждать их, уничтожая, при помощи разумной гигіены, т? причины, которыя их вызывают. Анархисты хотят прим?нить ту же точку зр?нія и к общественной гигіен?. Они поставили вопрос о причинах бол?зней, от которых страдает современное общество, нашли их источники и, отказавшись от мысли о всеобщих панацеях, которыя они предоставляют политическим шарлатанам, говорят людям, на основаніи сравнительнаго изученія различных существующих систем и реформ:

«Корень того зла, от котораго вы страдаете, лежит в дурной общественной организаціи; власть и капитал – вот двигатели той машины, которая вас давит. Вы можете сколько угодно м?нять в ней колеса, преобразовывать и улучшать их; функція этой машины – раздавить вас, и вы будете непрем?нно раздавлены, если не уничтожите самую машину, с т?ми двигателями, которые доставляют ей всю ея силу, – властью и капиталом. Если вы не хотите терп?ть посл?дствій, уничтожьте самую причину».

Когда, посл? долгих исканій, физіологи открывают источник такой бол?зни, которая прежде была изв?стна только в ея посл?дствіях, то может случиться, что все лечебное искусство окажется от этого перевернутым: больному будет предписываться то, что прежде запрещалось, и, наоборот, запрещаться то, что предписывалось; в политик? это называется революціей. Иногда старые рутинеры называют новаторов сумасшедшими, оригиналами, и обвиняют их в том, что они подвергают опасности жизнь больного и не считаются с ц?лым рядом самых в?роятн?йших гипотез. И эта вражда будет пресл?довать их до т?х пор, дока достигнутые и много раз повторившіеся результаты не заставят, наконец, замолчать рутинеров, не в?рящих ни во что, кром? формул, почерпнутых из прошлаго.

Врач, пробующій новый метод л?ченія, д?лает в маленьких разм?рах то, что анархисты хотят сд?лать в больших, по отношенію к ц?лому обществу. Когда он оставляет торную дорогу рутины и пытается приложить новыя научныя данныя, то, если только он ув?рен в своих знаніях, в своей подготовк?, в в?рности своих наблюденій, ему нечего заботиться о пресл?дующих его враждебных криках ретроградов.

То же можно сказать и в соціологіи. Виноваты ли анархисты, если наше общество устроено так, что люди не могут д?лать того, что хотят, не наталкиваясь на какой-нибудь запретительный закон, на какую-нибудь центральную власть, которая ув?ряет, что знает лучше самих заинтересованных лиц что им нужно, которая хочет заставить их д?лать то, что, с ея точки зр?нія, для них полезно и пом?шать тому, что кажется ей вредным? Общество устроено так, что, чтобы из него выйти, его прежде нужно разрушить; в таком случа?, буржуазіи нечего жаловаться, когда, в своем стремленіи к свобод?, люди хотят устранить ст?сняющія их учрежденія.

Пользованіе опытным методом предполагает переход от теоріи к практик?; но даже при самых точных разсчетах в каждом опыт? останется всегда изв?стная доля непредвид?ннаго, которую робкіе умы и изберут как предлог для отрицанія всякаго нововведенія. Неужели же мы должны осудить себя на застой ради удовольствія рутинеров.

Раз причина бол?зни изв?стна, пусть лучше нож оператора извлечет злокачественную опухоль и уничтожит ее в корн?; хирургія каждый день подает нам прим?р см?лаго удаленія членов или органов атрофированных, паразитных, зараженных гангреной, или вообще могущих стать причиной осложненій. Почему же мы должны колебаться в уничтоженіи того, что вс?ми – за исключеніем т?х, кому существующій порядок выгоден – признано дурным и вредным?

Мы знаем, что на это нам возразят, что с обществом нельзя обращаться как с отд?льной личностью, что посл?дняя может погибнуть незам?тно, тогда как общественный переворот может повести к погибели или к шагу назад для всего челов?чества. Зат?м, мы услышим опять о преимуществах медленнаго, постепеннаго д?йствія посредством проведенія ряда реформ. И это называется опытным методом!

Что бы не говорили наши противники, но эмпириками являются именно они, и их опыт, которым они пользуются уже ц?лыя стол?тія – вс? их частичныя преобразованія и починки – показывает нам только, что единственныя полезныя реформы, это – т?, которыя разрушают самыя учрежденія, лежащія в основ? общественнаго строя. Но разрушеніе учрежденій, это – революція, потому что буржуазія, им?ющая в своих руках власть, будет, пока эта власть у нея, защищать свое существованіе и поддерживающій его порядок вещей. Если только она зам?тит, что всеобщее избирательное право стремится отнять у нея власть, она тотчас же постарается удержать напор народных волн и пустит в ход и чиновничество, и суд, и полицію, и войско. Она позволит только т? реформы, которыя не затрогивают учрежденій, служащих опорой для ея привиллегій, допустит к употребленію только т? л?карства, которыя стремятся лишь облегчить бол?знь, а не уничтожить ея причины. Мы сталкиваемся с этими реформами с т?х самых пор, как существует всеобщее избирательное право, потому что он? постоянно являются в избирательных программах политических партій. Реформы эти таковы, что до т?х пор, пока он? не вышли из области проэктов, он? об?щают погрузить рабочаго в океан блаженства; но стоит только им перейти в жизнь, как он? в лучшем случа? оказываются не приводящими ни к каким зам?тным результатам, а иногда и прямо становятся лишним орудіем порабощенія и эксплуатаціи в руках правящих классов.

Д?ло в том, что современное общество устроено так, что все, что в нем д?лается прекраснаго и полезнаго, попадает, в конц? концов, в руки обладателей капитала. Какое-нибудь новое изобр?теніе служит только тому, кто им?ет средства его эксплуатировать; какое-нибудь усовершенствованіе, благодаря которому можно производить предметы быстр?е и экономн?е, окажется выгодным только для капиталиста, который уменьшит всл?дствіе этого число рабочих. Часть этих рабочих окажется выброшенной на улицу и увеличит собою армію умирающих с голоду безработных; другая же будет попрежнему истомляться на той же долгой работ?, а ея заработок даже упадет всл?дствіе конкурренціи т?х, которые окажутся выброшенными за борт.

Вот что нам показывает опыт, вот что нам дали вс? испробованныя реформы и вот т? неотразимые аргументы, которые мы выставляем против вс?х подобных проэктов. Мы можем поэтому с полным правом возвратить упрек в эмпиризм? т?м, кто говорит, что анархическія идеи не основываются на опытных данных.

Самое главное возраженіе против анархистов всегда ставилось, впрочем, в такой форм?: «Конечно, ваши теоріи прекрасны, но он? неосуществимы». Но это – не аргумент. Почему же он? неосуществимы? спросим мы, а на это нам, вм?сто всяких доводов, отв?тят выраженіем ряда опасеній. «В виду недостатков челов?ческой природы» скажут нам, «можно опасаться, что люди захотят злоупотребить предоставленной им свободой и перестанут работать»; или: «раз не будет регулирующей власти, может случиться, что бол?е сильные станут эксплуатировать бол?е слабых» и т. д.

Анархисты доказывают, что вс? эти опасенія напрасны; они говорят, что злая воля личностей и недостатки их характера развиваются и поощряются именно современной общественной организаціей, которая вооружает людей друг против друга, заставляя вести их борьбу за возможность достать себ? пропитаніе, которое общество доставляет им по большей части очень скупо.

Кром? того они говорят – и доказывают, – что всякая общественная организація, основанная на власти, должна неизб?жно повести к вредным посл?дствіям, потому что власть будет находиться в руках людей, которым свойственны т? же недостатки, как и вс?м остальным, а раз люди не ум?ют управлять сами собою, то они еще меньше сум?ют управлять другими.

Остается еще посл?днее возраженіе, это – что анархизм до сих пор не доказал своей осуществимости и должен навсегда остаться в области заоблачных мечтаній, потому что он не может осуществиться без насильственнаго переворота, а посл?дній совершенно нежелателен. Но это возраженіе не выдерживает критики.

Неужели же, только потому, что наши предшественники позволяли себя эксплуатировать, мы должны тоже терп?ть эксплуатацію? Неужели, если они позволили поработить себя государству, то и мы должны нести иго власти? Н?т, мы вовсе не хотим отказываться от своего идеала свободы и справедливости, или ждать с его осуществленіем, пока не будет больше трусливых рутинеров, – ради того только, что этот идеал получил свое ясное выраженіе только теперь, а раньше был не больше, как смутным и неопред?ленным стремленіем.

Вы признаете сами, что наш идеал прекрасен; вы соглашаетесь и с т?м, что для его осуществленія нужно только, чтобы люди д?йствительно захот?ли этого и выучились поступать соотв?тственно. Этого с нас пока довольно. Пусть только вс? т?, которые стремятся к этому идеалу, распространяют свои идеи, организуются в группы, держатся сплоченно между собою, а зат?м, когда у них будет достаточно сил, чтобы избавиться от ст?сняющих их учрежденій, пусть устроят свою жизнь сообразно своим влеченіям и симпатіям.

Мы хотим быть свободными, и нам н?т никакого д?ла до трусливых рабов, которые боятся потерять свои оковы и продолжают жаться к своим господам; нам нечего обращать вниманія на их жалобы, т?м бол?е, что они перейдут на нашу сторону, как только поб?да окажется за нами. Мы хотим быть свободными и пусть т?, кто еще нуждается в господах, устраиваются как хотят; да, впрочем, они обыкновенно провозглашают необходимость власти только для других.

Эмпирики именно т?, которые хотят уничтожить посл?дствія, не дотрогиваясь до причин, которые предлагают нам успокаивающія средства, когда нам нужен нож хирурга, которые хотят усыпить больного, в надежд?, что его изл?чит сама природа, между т?м как небольшая операція в?рно и быстро избавила бы его от бол?зни.

Удивительно, как часто люди успокаиваются словами и какой в?с вдруг принимают разнаго рода софизмы, когда р?чь идет о сохраненіи рутины, о борьб? с нововведеніями. Нужно двигаться вперед потихоньку и ощупью, – говорят нам, и при этом совершенно забывают, что подобнаго рода несм?лыя попытки длятся (даже если взять одн? только латинскія расы) уже около трех или четырех тысяч л?т, что за все это время эксплуатируемые не переставали ждать исполненія все т?х же об?щаній, не переставали страстно бороться за все т? же желанныя реформы – и ничего до сих пор не изм?нилось в их положеніи. Мы страдаем все от т?х же бол?зней, а нам предлагают, под предлогом раціональнаго образа д?йствій, приб?гнуть для их изл?ченія все к т?м же припаркам.

Челов?ческій ум развился, область науки расширилась, промышленность сд?лала необычайные усп?хи, радости жизни стали утонченн?е и многочисленн?е, но кто воспользовался вс?м этим прогрессом? Все то же влад?ющее богатством и праздное меньшинство. А кто умирает с голоду, производя все и не пользуясь нич?м? Все та же обездоленная масса.

С т?х пор, как в челов?честв? создались первыя общества, эксплуатируемые не переставали заявлять о своих жалобах и требованіях, не переставали бороться без устали, чтобы получить н?которыя уступки, чтобы хоть немного облегчить свое положеніе; они то падали ниц, как рабы, то поднимали голову, как свободные и гордые люди, то просили как нищіе, то брали силою; посл?днее происходило тогда, когда б?дность и гнет доходили до высшей точки и принуждали их к возстанію, когда они предпочитали смерть своему настоящему положенію.

И однако их положеніе не м?няется. Часто случалось, что эксплуататорам приходилось уступать им м?ста в законодательных собраніях, соглашаться на н?которыя из требуемых реформ, или самим смягчать до изв?стной степени свой экономическій и политический гнет. Но меньше ли становилось от этого угнетеніе управляемой ими массы? меньше ли эксплуатировался народ? ослаб?вала ли б?дность? переставало ли богатство с каждым днем все больше сосредоточиваться в руках все меньшаго числа привиллегированных?

Предлагать посл? этого б?днякам, чтобы они продолжали попрежнему идти эмпирическим путем и ограничивались требованіем поверхностных реформ (потому что т?, которыя могут искоренить зло, считаются нежелательными, как могущія довести к революціи) – значит предлагать рабочей масс? позволить эксплуатировать себя еще неопред?ленно-долгое время, потому что опыт прошлаго показывает нам, что пока не будут изм?нены самыя основы общества, вс? так-называемыя реформы послужат только в пользу обладателей капитала и власти.

Наши противники – по крайней м?р?, добросов?стные – сами признают, что современный общественный порядок дурен, что положеніе рабочих в высшей степени печально, что роскошная и праздная жизнь буржуазіи основывается исключительно на их нужд? и непосильном труд?. Они соглашаются с нами, что такое положеніе не может продолжаться, что революція неизб?жна и что сам современный порядок к ней ведет, потому что рано или поздно настанет момент, когда б?дняк не захочет больше голодать и работать как вол. Но, в таком случа?, раз уже столкновеніе неизб?жно, зач?м тратить силы на то, чтобы стараться его предотвратить? Зач?м внушать людям надежду на мирный исход, когда мы отлично знаем, что он невозможен?

Это значило бы только играть в руку эксплуататорам, которые стараются усыпить эксплуатируемую массу, чтобы еще лучше поработить ее и еще прочн?е установить свое господство. Вот еще одно из посл?дствій недостатков нашего современнаго строя: тот, кто не становится р?шительно на сторону эксплуатируемых и не принимает вс?х их требованій, оказывается силою вещей на сторон? эксплуататоров. Вс? его добрыя нам?ренія, вс? т? добрыя чувства, которыя заставляют его желать уменьшенія наших б?дствій, превращаются в наркотическія средства, смягчающія острую боль и отдающія б?дняков связанными по рукам и по ногам в руки эксплуататоров.

Раз уже борьба неизб?жна, не лучше ли приготовиться к ней заран?е, не лучше ли постараться внушить людям наш идеал будущаго, который наши противники сами считают хорошим и только всл?дствіе рутины не могут признать осуществимым? Не лучше ли сд?лать так, чтобы в момент революціи люди сум?ли воспользоваться результатами борьбы, которую им придется вести? Пусть они знают тогда, какія учрежденія вредны и должны быть разрушены, пусть не дадут эксплуататорам еще лишній раз обмануть себя.

Не будет ли это раціональн?е и научн?е, ч?м терять время на сожал?ніе о том, чему пом?шать мы не можем, и на попытки сохраненія того, что мы сами считаем дурным, но только боимся потерять из страха худшаго?

Логично ли, в самом д?л?, стараться отложить на неопред?ленное время осуществленіе новых идей потому только, что он? нигд? еще не были приложены на практик? и неизв?стно, что могут дать? Так разсуждать можно только из страха новизны и нежеланія отказаться от привычных понятій; только исходя из этого можно пропов?довать, что лучше удовольствоваться т?м, что им?ешь, или пытаться улучшить его, ч?м рисковать попасть в положеніе еще худшее.

Мы можем считать вполн? доказанным, что современное общество улучшится только тогда, когда будут преобразованы самыя основы его; отвергать же какую-нибудь идею только потому, что она не доказала своей пригодности на практик?, значит разсуждать совершенно противо-научным образом и осуждать челов?чество на полный застой. Новыя идеи всегда оказывались в большем или меньшем противор?чіи с идеями, господствовавшими в большинств?, и всякій раз, когда д?лалось какое-нибудь новое открытіе, чтобы уб?диться в его истинности, его приходилось пров?рять на опыте. Если бы такой опыт уже был когда-нибудь сд?лан в прошлом, это значило бы, что данная идея не нова и что, прежде ч?м добиться этого опыта, ей пришлось уже пережить н?которую борьбу. Она была бы уже тогда совершенно готова к осуществленію в практической жизни.

Возьмем, наконец, простое и много раз приводившееся, но, в сущности, совершенно в?рное сравненіе: когда у челов?ка желтуха, то он не старается улучшить ее, а хочет совс?м от нея избавиться. Мы гибнем от б?дности и эксплуатаціи и стремимся освободиться от убивающаго нас ига, что же с нами еще может случиться худшаго?

Я знаю заран?е, что в отв?т на это мы услышим старую п?сню об опасности, грозящей прогрессу, о погибели науки во всеобщем катаклизм?, о том, что челов?ческому уму грозит опасность пойти назад, раз только поб?да достанется народным массам, бол?е грубым и мен?е образованным, ч?м правящіе классы.

Ниже мы покажем, что эти опасенія напрасны; но допустим на минуту их справедливость. Какое значеніе могут они им?ть для т?х, кто незаслуженно страдает и кому, наконец, страдать надо?ло? Какое д?ло до прогресса и вс?х чудес промышленности т?м, кого судьба заставляет только быть орудіями их и никогда ими не пользоваться? Что такое наука и вс? открытія челов?ческаго ума, если они должны в?чно служить только для большаго и большаго порабощенія и отупленія страдающей массы, которой общество отказывает в возможности развитія?

Попробуйте-ка сказать рабочим, что, хотя вы и от души жал?ете об их б?дственном положеніи и вс?м сердцем сочувствуете их страданіям, но, так как внезапное освобожденіе их может привести к остановк? хода прогресса, то они должны примириться с своим непосильным трудом и тяжелою жизнью; что это нужно ради того, чтобы ничтожная кучка ученых изсл?дователей, окруженная другим меньшинством паразитов, поглощающих для своей личной пользы продукты труда вс?х, могла свободно работать над разр?шеніем научных вопросов. Им?йте см?лость высказать ваше мн?ніе, скажите все это т?м, кто умирает с голоду, чьи силы истощаются в изнурительном, каторжном труд? – и вы увидите, как вас встр?тят.

Напрасно вы будете прибавлять, что их терп?ніе пойдет в пользу.... будущим покол?ніям, что эти посл?днія пожнут плоды самоотверженія предков.... тогда, когда будут, наконец, найдены и приложены полезныя реформы. Б?дняки отв?тят вам, что они отказались от христіанства именно потому, что оно об?щало им рай только посл? смерти; вы же можете об?щать лучшее будущее только их потомкам. Они скажут вам, что им надо?ло работать и страдать для других, что они хотят пользоваться плодами своих трудов и страданій не в лиц? будущих покол?ній, а теперь, – и они будут совершенно правы.

Если вы не хотите гибели прогресса и исчезновенія науки, не сопротивляйтесь требованіям обездоленных масс: вм?сто того, чтобы стараться сохранить нездоровое и уже разрушающееся зданіе, помогите нам лучше очистить от него почву, чтобы, когда народная волна ударит в м?шающія ей учрежденія, не раздражать ее понапрасну безсмысленным и несправедливым сопротивленіем. Вм?сто того, чтобы становиться на сторону защитников прошлаго, пусть всякій челов?к, мыслящій и д?йствительно стремящійся служить развитію челов?ческаго ума, перейдет на сторону т?х, которые не требуют ничего другого, кром? возможности воспользоваться своей долей того счастья и св?та, созданію котораго они сами сод?йствовали.

Представьте т?х, кто совершенно несправедливо хочет захватить в свою пользу плоды общаго солидарнаго труда, их собственной участи; пусть представители прошлаго пытаются сколько угодно удержать свои привиллегіи, несправедливость которых все больше и больше обнаруживается с каждым шагом челов?ческой эволюціи. Если вы таким образом и не предотвратите столкновенія (их упорство д?лает его неизб?жным), то, по крайней м?р?, поможете спасти от гибели научныя завоеванія, потеря которых была бы, несомн?нно, огромным вредом для челов?чества. Но помните, что есть люди, которые страдают и умирают с голоду, которые не им?ют возможности развиваться ни физически, ни умственно, которых лишили вс?х т?х благ, исчезновенія которых вы так боитесь; этим людям надо?ло быть обездоленными и они хотят, наконец, пользоваться этим общим достояніем. Помогите им завоевать эти блага: справедливость требует этого. Это – единственное средство их сохранить. Если же вы этого не сд?лаете, то пеняйте на себя и свою трусость в случа?, если поб?да народных масс поведет к каким бы то ни было катастрофам (если только, д?йствительно, такая опасность существует).

Посл?днее возраженіе, которое нам д?лают, заключается в том, что, во всяком случа?, в обществ? зам?чается изв?стный прогресс, что общій уровень нравственнаго и умственнаго развитія рабочаго повышается, его положеніе становится лучше, его потребности возростают и получают возможность удовлетворенія, что даже самый закон подвергается преобразованіям, и законодательство все бол?е и бол?е приспособляется к требованіям общей пользы.

Посмотрим, насколько и в каких пред?лах вс? эти положенія в?рны.

Несомн?нно, общій уровень развитія рабочаго повысился, его потребности возросли вм?ст? с ростом возможности их удовлетворенія; теперь, наприм?р, рабочій[10] ?ст за об?дом мясо и пьет вино, чего он не мог сд?лать хотя бы только пятьдесят л?т тому назад. Но нужно им?ть в виду и то, что одновременно возросла очень сильно и производительность его труда, так что, расходуя гораздо больше сил, он нуждается, для возстановленія их, и в гораздо большем числ? питательных веществ.

Пятьдесят л?т тому назад рабочій ходил по воскресеньям в блуз? и питался овощами и сыром; иногда, в понед?льник, ему случалось, гд?-нибудь за городом, съ?сть жаренаго кролика и выпить н?сколько бутылок вина, и это считалось уже необыкновенным празднеством, о котором долго помнили и которое, конечно, не повторялось каждую нед?лю. Но за то он не был, в своей мастерской, прикован к быстро движущейся машин?, за которой нужно непрерывно сл?дить. Работа была по большей части ручная и д?лалась не сп?ша: рабочій производил, сколько мог. Хозяин был часто товарищем своих рабочих, был не прочь выпить вм?ст? с ними и требовал усиленной работы только тогда, когда ему нужно было к сроку сдать сп?шный заказ, в остальное же время они производили сколько могли.

В наше время, рабочій – машина; своих эксплуататоров он по большей части даже не знает. В этом отношеніи, в смысл? нравственных условій работы, он, сл?довательно, проиграл.

Правда, его потребности увеличились и ему нужна теперь такая сравнительная роскошь, без которой он прежде мог обходиться, но это зависит, во-первых, как мы уже говорили, от увеличенія затраты его сил, а во-вторых – от большаго умственнаго развитія. В то время, как вн?шнія условія ставят его на бол?е низкій уровень сравнительно с его эксплуататорами, сам он становится сознательн?е и лучше ум?ет оц?нивать свое личное достоинство. Он знает теперь, что и эта сравнительная роскошь, и эти бол?е высокія потребности вполн? законны, и что он сам пріобр?л на них право собственными силами.

Да никто и не осм?лится утверждать, что эти увеличившіеся расходы излишни для рабочаго; никто не р?шится оспаривать его право на долю участія в пользованіи т?ми благами, созданію которых он сод?йствует. Только у экономистов старой школы может еще хватить глупости и нахальства упрекать рабочаго в непредусмотрительности и говорить ему о бережливости, когда он и так им?ет возможность удовлетворить только ничтожную долю своих потребностей.

Современному рабочему можно т?м мен?е поставить в упрек развившіяся в нем новыя потребности, что он искупает их в наше время очень тяжелыми лишеніями и что то – очень относительное – благосостояніе, которым он, д?йствительно, пользовался во время наибол?е быстраго роста промышленности, теперь составляет в каждом ремесл? уд?л лишь небольшого меньшинства привиллегированных рабочих. Большинство же принуждено жить на такую заработную плату, которая, если принять во вниманіе безработицу, оказывается нисколько не выше, ч?м пятьдесят л?т тому назад.

Если потребности рабочих увеличились, скажем, вдвое, то за то производительность труда увеличилась в десять раз; повышеніе заработной платы и удешевленіе продуктов позволили им дать удовлетвореніе этим возросшим потребностям; однако, в конечном счет?, больше всего воспользовались этим развитіем производства все-таки капиталисты. Новыя потребности рабочаго, нарождающіяся в наше время, уже не могут найти себ? удовлетворенія, всл?дствіе безработицы, и он оказывается в положеніи еще худшем, ч?м раньше, так как, помимо его матеріальной нужды, в нем живет кром? того сознаніе, что эта нужда – незаслужена, так как он – единственный производитель всего, что потребляется, всего, что дает возможность наслаждаться жизнью.

Он видит, что магазины переполнены товарами, а самому ему приходится сид?ть без работы, и это происходит от того, что он и его семья принуждены лишать себя многаго и не могут потреблять столько, сколько им нужно. Он знает, что его нужда зависит именно от т?х причин, которыя создают богатство его эксплуататоров. Если бы ему предоставили возможность пользоваться вс?ми продуктами соотв?тственно его потребностям и если бы его не принуждали переутомляться ради того, чтобы производить все больше и больше, товары не залеживались бы в складах и не было бы безработицы, во время которой ему и его семь? приходится умирать с голоду.

Вот что неизб?жно говорит себ? всякій мыслящій рабочій, когда он наблюдает и обсуждает т? явленія, с которыми ему приходится сталкиваться в жизни. Да, рабочій развился и понял ц?ну прогресса – того прогресса, который тотчас же исчезает, как только он хочет им воспользоваться; поэтому его бол?е обострившіяся чувства заставляют его теперь страдать от таких причин, которых он прежде даже не зам?чал. А опыт, опять-таки, не только не подает ему надежды на улучшеніе,

но, наоборот, предв?щает все большую нужду, все бол?е сильный и все бол?е унизительный гнет.

Нам остается еще разобрать вопрос о постепенном усовершенствованіи законов, якобы все бол?е приспособляющихся к интересам общей пользы и к ея охраненію. Но и зд?сь мы не находим ничего, кром? пустой приманки: самые лучшіе законы, по самому существу своему, на практик? совершенно отклоняются от своей первоначальной ц?ли. Уголовный кодекс, как и прежде, падает всею своею тяжестью на б?дняка, оставаясь снисходительным и уступчивым по отношенію к классу привиллегированному. Закон все также строг к тому, кто украдет у сос?да кролика, но он все также оставляет безнаказанными банкиров, ворочающих милліонами – биржевых игроков, д?льцов. «Соединеннаго Общества» или Панамы, разных участников операцій Март и Рейно, Масе и Берно; попрежнему мошенники, открывающіе розсыпи перца или залежи сахара, могут в полной безопасности дурачить дов?рчивых людей. Если иногда сл?дователь и оказывается вынужденным вм?шаться в их д?ла и спросить у них кое-каких объясненій, то он не заставляет привести их к себ? под конвоем двух полицейских, как это д?лается с анархистами, а сам смиренно является к ним, сознавая всю неум?стность своего нескромнаго вм?шательства и, конечно, не дает д?лу никакого хода. А потом он старается наверстать потерянное, строго осудив какого-нибудь б?дняка, который за неим?ніем денег, пооб?дает гд?-нибудь и не заплатит за об?д.

Перед законом вс? равны – это мы прекрасно знаем; но если какому-нибудь пьяному случится оказать хоть мал?йшее сопротивленіе грубо схватившим его полицейским или даже просто выразить свое недовольство, то его осудят за «оскорбленіе полиціи»; может быть, в участк? его зв?рски изобьют и оставят на койк? полумертвым, но и тогда он должен быть рад, если его при этом еще не осудят за «оскорбленіе д?йствіем» т?х же полицейских.

Вс? т?, кому случается бывать в суд?, отлично знают, что когда челов?ка судят за оскорбленіе полиціи или за сопротивленіе ей, то, как бы не было это обвиненіе ложно, адвокат всегда сов?тует подсудимому не отрицать его, а только просить снисходительности суда, потому что, если подсудимый осм?ливается противор?чить заключеніям сл?дователя и свид?тельству полицейских, суд всегда прим?няет к нему высшую м?ру наказанія.

Да, прекрасная вещь закон! Он, несомн?нно, справедлив в одном отношеніи: это – что если завтра власть перейдет в другія руки, то новые правители употребят его как оружіе против т?х, кто пользуется им теперь.

Итак, к какой бы области мы не обратились, мы везд? увидим, что вс? наши стремленія подавляются современным общественным строем, что масса оказывается повсюду угнетенной ничтожным меньшинством, которое гораздо больше берет от общества, ч?м само дает ему.

Опасенія, которыя высказываются относительно возможности исчезновенія в будущей революціи н?которых сторон современной жизни, касаются только таких областей, до которых масс? н?т и не должно быть ровно никакого д?ла. Что же касается положительных знаній, то они могут только выиграть от общественнаго переворота. Не будем же останавливаться перед напрасными страхами и примемся лучше с удвоенной силой за разрушеніе существующаго общества, которое держится еще только благодаря лжи и софизмам!

Примечания:

1

В использованном графическом оригинале отсутствовали страницы 26 и 27. (прим. fb2)

10

Французскій, конечно. Прим. пер.