Глава XVII.

Принципы и средства борьбы.

Нам часто приходится слышать со стороны людей, воодушевленных, быть может, самыми лучшими нам?реніями, выраженія удивленія по поводу того, что анархисты отрицают н?которые пріемы борьбы, как противные их уб?жденіям. «Почему бы вам не попробовать, говорят одни, захватить в свои руки власть, чтобы принудить общество к осуществленію ваших идей на практик??» «Почему, восклицают другіе, вы не хотите послать своих представителей в палату депутатов, или в муниципальные сов?ты? Они могли бы там быть вам полезными, а, вм?ст? с т?м, пользовались бы большим авторитетом для распространенія ваших идей в масс?».

С другой стороны, н?которые анархисты воображают, что поступают очень посл?довательно, доводя свои разсужденія до абсурда и вырабатывая в себ? ц?лый ряд понятій, р?шительно не им?ющих ничего общаго с анархическими идеями. Н?которые, наприм?р, начинают, под предлогом разрушенія собственности, защищать воровство; другіе доходят в своей пропов?ди свободной любви до таких нел?постей, которыя они, не колеблясь, назвали бы развратом, если бы д?ло шло о каком-нибудь буржуа. Но самые непримиримые, это – т?, которые отрицают всякіе принципы, считая их предразсудками; «что мн? за д?ло до принципов!» кричат они, «раз д?ло идет о революціи – вс? средства хороши и нам нечего останавливаться совершенно некстати из-за каких-то принципов».

Но это – большая ошибка, и если эти люди хорошенько подумают, то они сами быстро увидят, что не вс? средства хороши для достиженія анархическаго идеала: есть и такія, которыя идут ему наперекор. Какой-нибудь пріем борьбы может иногда с перваго взгляда казаться усп?шным, в д?йствительности же – только задерживать развитіе идеи, служа исключительно личным интересам того или другого д?ятеля. Поэтому – все равно признаем мы это или не признаем, – но из каждаго порядка идей вытекает изв?стный руководящій принцип, на котором нам приходится основываться при выбор? средств для практическаго осуществленія данной идеи или для ея бол?е усп?шнаго распространенія. Этот принцип д?йствует с неизб?жностью естественнаго закона и сам карает всякое нарушеніе; отступая от него, вы отдаляетесь от нам?ченной ц?ли и достигаете результатов, совершенно обратных т?м, к которым стремитесь.

Возьмем хотя бы пользованіе всеобщим избирательным правом, о котором мы упомянули в начал? этой главы. Легко, конечно, говорить: «Отчего вы не попробуете послать ваших товарищей в палату: они могли бы там провести т? реформы, к которым вы стремитесь, или, по крайней м?р?, лучше сорганизовали бы силы для будущей революціи?» Н?т сомн?нія, что при умно и систематически веденной оппозиціи голосованіе, как и всякое другое средство, может повести к революціи; но так как оно само есть ничто иное, как очень совершенное орудіе власти, то и вызванная им революція может быть только революціей сверху вниз, революціей чисто политической. Вот почему анархисты отрицают это средство, как отрицают и самую власть.

Если бы наш идеал заключался в том, чтобы произвести общественный переворот при помощи сильной власти, которая подчинила бы массу одной какой-нибудь данной формул?, мы могли бы конечно попробовать воспользоваться всеобщим избирательным правом и постараться повліять на массу так, чтобы она поручила кому-нибудь из наших заботиться о своей судьб? и проводить наши теоріи в жизнь. Да и то, как мы уже вид?ли выше, в глав? о государственной власти, пользованіе избирательным правом могло бы выдвинуть только посредственности, потому что оно связано со столькими униженіями, с таким опошленіем для т?х, кто добивается избранія, что ни один искренній и сколько-нибудь умный челов?к не захочет стать в такое положеніе.

Причина неусп?ха коллективистов в избирательной борьб? всегда именно в том и заключалась, что они – люди сравнительно умные, и потому их поб?ждали поссибилисты[8], среди которых были только пустые болтуны, не им?ющіе ничего за душою; коллективисты же хот?ли (хотя и не везд?) и сохранить в неприкосновенности свои революціонныя уб?жденія и вм?ст? с т?м выставить программу реформ. Понятно, что избиратель, как он ни глуп, начинал думать: «Если мн? все равно придется приб?гнуть к революціи, то зач?м же требовать реформ? Если эти реформы – не могут предотвратить необходимости взяться за оружіе, то зач?м посылать в Палату своих депутатов, чтобы они их там предлагали?» Если даже он и не разсуждал в такой именно конкретной форм?, в какой мы передаем (это было бы выше средняго уровня избирателей), то таков был, во всяком случа?, общій смысл дебатов на избирательных собраніях, такова была смутно бродившая в головах публики мысль; и вот избиратель р?шал подавать голос или за радикалов, которые восхваляли пользу предлагаемых реформ, или за поссибилистов, которые тоже занимались восхваленіем парламентских панацей, но при этом – чтобы польстить рабочим – приправляли свои р?чи н?сколькими нападками на буржуазію; что касается революціи, то они совершенно не упоминали о ней, предпочитая вести интриги с чисто политическими партіями и, ц?ною взаимнаго обм?на услуг, обезпечивать избраніе своих кандидатов.

Другой недостаток избирательной системы состоит в том, что она всегда подавляет личную иниціативу, которую мы наоборот, должны вс?ми силами стараться развить. Она представляет из себя орудіе власти, а мы стремимся к полному освобожденію челов?ческой личности; она – орудіе угнетенія, а мы хотим, наоборот, вдохнуть в людей дух протеста. Избирательная агитація не может быть нам полезна, а может быть только вредна; поэтому мы должны выступать против пользованія ей. Раз мы говорим людям, что нужно д?йствовать всегда только по своему внутреннему уб?жденію, что не нужно подчиняться сил?, которая хочет заставить вас д?лать то, что вам кажется дурным, – мы не можем, не впадая в противор?чіе сами с собою, пропов?довать им подчиненіе закулисным интригам какого-нибудь избирательнаго комитета, не можем сов?товать им выбирать людей для установленія законов, которые они заран?е обязуются исполнить, не можем приглашать их принести в жертву этим людям всякую собственную волю, всякую личную иниціативу.

Это очевидное противор?чіе должно бы было бросаться в глаза даже наимен?е проницательным людям: если бы мы в него впали, мы сами сломали бы находящееся в наших руках оружіе, потому что, унизившись до таких средств, мы оказались бы не больше не меньше, как простыми шарлатанами.

Кром? того, челов?к, как изв?стно не совершенен, и мы рисковали бы попасть, в своем выбор?, на честолюбцев и интриганов, которые, раз очутившись в буржуазной сред?, воспользовались бы этим, чтобы создать себ? положеніе и оставить в сторон? всякія идеи. Что же касается людей искренних, то в этой испорченной атмосфер? им оставалось бы одно из двух: или добросов?стно признать свое безсиліе и удалиться, или же приспособиться к парламентским правам и самим обуржуазиться. И мы, которые стараемся предостеречь массу от увлеченія отд?льными личностями, стараемся объяснить ей, что от них нечего ждать, – мы оказались бы в положеніи людей, потративших вс? свои усилія на созданіе карьеры для н?скольких челов?к. В случа? же, если бы они оказались изм?нниками, это бросило бы т?нь на наши идеи. Большинство людей сказало бы: «Анархисты нисколько не лучше других», и лишь очень немногіе су м?ли бы отд?лить идеи от личностей, понять, что нельзя ставить в упрек первым то, что зависит исключительно от слабости или испорченности посл?дних.

И вот, потратив массу драгоц?ннаго времени и массу сил на доставленіе торжества н?скольким личностям, мы должны были бы потерять еще столько же не мен?е драгоц?ннаго времени и потратить понапрасну еще столько же сил, ради доказательства того, что эти люди – изм?нники, но что их изм?на нисколько не касается пропов?дуемых нами идей. И неужели же посл? этого мы опять выставили бы новых кандидатов? Конечно, н?т! Пословица «паршивая овца все стадо портит» очень стара, но вм?ст? с т?м и вполн? в?рна; в особенности же она в?рна тогда, когда р?чь идет, наоборот, об одной здоровой овц?, пущенной в стадо паршивых.

Мы видим, таким образом, что нам н?т ц?ли пользоваться избирательным правом: оно не только не может дать никаких результатов, но, что еще важн?е, идет наперекор нашей ц?ли, наперекор нашим принципам.

Другіе противники – а с ними вм?ст? и н?которые анархисты – говорят, что во время революціи непрем?нно придется признать, если и не власть какого-нибудь вожака – так далеко они не идут, – то, во всяком случа?, превосходство какого-нибудь одного лица, и подчиниться тому авторитету, который мы за ним признаем. Это – удивительное противор?чіе, удивительное переживаніе кр?пко укоренившихся в нас вм?ст? с воспитаніем предразсудков. Мы громко требуем свободы, а между т?м в страх? отступаем перед ея посл?дствіями; мы не дов?ряем ея сил? и хотим, для достиженія ея, приб?гнуть к помощи... власти! Вот она, непосл?довательность челов?ческаго ума!

Чтобы стать свободным, самое лучшее средство это – начать пользоваться этой свободой, не подчиняясь ничьей опек?; чтобы научить ребенка ходить, во всяком случа?, никогда не начинают с того, чтобы связать ему ноги!

«Однако», говорят нам, «есть вещи, которыя одни люди знают лучше, ч?м другіе; поэтому, прежде ч?м начать д?йствовать, нужно посов?товаться с этими знающими людьми и посл?довать их сов?ту». Мы всегда были того мн?нія, что иниціатива отд?льной личности нисколько не исключает взаимнаго соглашенія в виду общаго д?ла, и что из этого соглашенія вытекает всегда изв?стная организація, изв?стное разд?леніе труда, в силу котораго каждый становится солидарным со вс?ми остальными и приспособляется в своей д?ятельности к д?ятельности своих товарищей по борьб? или по работ?; но от этого еще очень далеко до обязательства для каждой отд?льной личности подчинять свою волю тому, кто будет признан бол?е компетентным в той или иной опред?ленной области.

Когда мы, наприм?р, отправляемся компаніей на прогулку и поручаем тому из нас, кто лучше других знает м?стность, привести нас к нам?ченной ц?ли, то разв? это значит, что мы избрали его своим вождем и обязались сл?по идти за ним, куда бы ему не вздумалось нас повести? Разв? мы даем ему в руки силу, которой бы он мог принудить нас подчиниться в случа?, если мы бы отказались за ним сл?довать? Конечно, н?т. Если среди нас есть челов?к, который знает дорогу, мы идем за ним, потому что предполагаем, что он сможет привести нас к ц?ли, и знаем, что он сам идет туда же, но этим мы нисколько не отрекаемся от своей собственной воли. Если во время пути кто-нибудь из нас зам?тит, что наш провожатый ошибается, или хочет завести нас не туда, мы постараемся гд?-нибудь получить в?рныя св?д?нія о дорог? и пойти по тому пути, который покажется нам наибол?е коротким или пріятным.

Не иначе должно быть и в борьб?. Прежде всего, анархистам нужно отказаться от борьбы ц?лыми арміями против армій, от правильных сраженій в открытом пол?, от военной стратегіи и тактики, управляющей полками, как шахматный игрок управляет фигурами на доск?. В борьб? нужно, главным образом, направить свои удары на учрежденія – сжечь документы, устанавливающіе права на собственность, податные реестры, нотаріальные акты, разрушить межевые знаки, уничтожить всевозможныя оффиціальныя записи и т. д. Экспропріація капиталистов, захват собственности в общую пользу, предоставленіе масс? пользоваться предметами потребленія – все это д?ло скор?е небольших и разс?янных групп, д?ло мелких стычек, ч?м правильных сраженій. Эту борьбу анархисты должны будут постараться начать в возможно большем числ? пунктов, чтобы таким образом напасть на правительство со вс?х сторон и, принудив его разд?лить свои силы, разбить его по частям.

Но для этого рода борьбы не нужно никаких вождей. Если кто-нибудь задумает то или другое д?ло, он примется за него сам и постарается привлечь товарищей, которые, если предпріятіе им понравится, посл?дуют за ним, нисколько не отказываясь этим от своей собственной иниціативы; они просто пойдут за т?м, кто им покажется способным руководить данным д?лом, но если во время борьбы явится другой и предложит иной путь, то этот другой не подумает спрашивать у перваго разр?шенія поступить по своему, а прямо предложит свой план, на который другіе согласятся, или не согласятся, смотря по тому, покажется он им ц?лесообразным или н?т.

Идея анархизма требует, чтобы тот, кто что-нибудь знает, д?лился своими знаніями с другими, чтобы тот, кому первому пришел в голову какой-нибудь проэкт, принимался за его осуществленіе, объяснив его т?м, кого он хочет за собою увлечь; но никто не должен отрекаться, хотя бы временно, от своей воли: власти не существует, а существуют только равныя между собою личности, взаимно помогающія друг другу, сообразно своим способностям, не отказываясь ни от своих прав, ни от своей независимости. А чтобы доставить торжество анархическим идеям, самое лучшее средство, это – прилагать их на практик?.

То же самое можно сказать и о вс?х т?х средствах борьбы, на которыя нам указывают. Есть, наприм?р, анархисты, которые из ненависти к собственности доходят до оправданія воровства, и даже – доводя эту теорію до абсурда – до снисходительнаго отношенія к воровству между товарищами.

Мы не нам?рены, конечно, заниматься обличеніем воров: мы предоставляем эту задачу буржуазному обществу, которое само виновато в их существованіи. Но д?ло в том, что когда мы стремимся к разрушенію частной собственности, мы боремся главным образом против присвоенія н?сколькими лицами, в ущерб вс?м остальным, нужных для жизни предметов; поэтому всякій, кто стремится создать себ? какими бы то ни было средствами такое положеніе, гд? он может жить паразитом на счет общества, для нас – буржуа и эксплуататор, даже в том случа?, если он не живет непосредственно чужим трудом, а вор есть ничто иное, как буржуа без капитала, который, не им?я возможности заниматься эксплуатаціей законным путем, старается сд?лать это помимо закона – что нисколько не м?шает ему, в случа?, если ему удастся самому сд?латься собственником, быть ревностным защитником суда и полиціи.

Какое для нас, революціонеров, лучшее средство достигнуть революціи? Развитіе челов?ческаго достоинства, подъем нравственнаго уровня, развитіе в челов?к? независимости и гордости, которыя заставляют его не подчиняться чужому произволу, сопротивляться всякому угнетенію, возставать против всего, что ему кажется ошибочным или нел?пым. Вс? окольные пути, вс? мелочныя и унизительныя уловки, вс? старанія обойти тот или другой пункт закона могут с нашей точки зр?нія, только повредить пропаганд?, только отдалить нас от ц?ли. Они принуждают к таким низменным поступкам, которые мы, вообще, отвергаем, и вм?сто того, чтобы возвышать характер челов?ка, наоборот, портят и принижают его, пріучая употреблять всю свою энергію на мелочи. Мы одобряем, наприм?р, (и хот?ли бы, чтобы подобные факты повторялись чаще) челов?ка, который, будучи поставлен нашей общественной организаціей в невозможность жить, открыто и силой захватывает то, что ему нужно, громко провозглашая свое право на существованіе; но мы относимся совершенно холодно и равнодушно к поступкам, входящим в категорію обыденнаго воровства, потому что в них н?т того характера общественнаго протеста, который, по нашему мн?нію, должен быть ясно виден во всем, что д?лается с ц?лью пропаганды.

То же самое можно сказать и о «пропаганд? д?лом». Чего только не говорилось по этому поводу, каких только нел?пых взглядов не высказывалось, как со стороны защитников, так и со стороны противников этого пріема борьбы?

«Пропаганда д?лом» есть ничто иное, как мысль, перешедшая в д?йствіе, а в предыдущей глав? мы вид?ли, что сильно чувствовать что-нибудь значит вм?ст? с т?м стремиться прим?нить свое чувство в практической жизни. Это – достаточный отв?т противникам. Но, с другой стороны, мы встр?чали и таких сильно увлекающихся, но мало думающих анархистов, которые хот?ли свести все к одной только пропаганд? д?йствіем; убивать буржуа, истреблять фабрикантов, поджигать фабрики, разрушать зданія – вн? этого для них не существовало ничего. Всякій, кто не говорил об убійствах или поджогах, не был, в их глазах, достоин названія анархиста.

Мы вполн? сочувствуем практическому д?лу вообще: д?ло, это, как мы уже говорили – цв?т мысли. Но нужно все-таки, чтобы оно им?ло какую-нибудь ц?ль, чтобы челов?к сознавал, что он д?лает: иначе его д?йствіе обратится против него самого.

Представим себ?, наприм?р, что сгорит какой-нибудь, находящійся в полном ходу, завод, на котором работают, скажем 50, 100, 200 или 300 – все равно, сколько – рабочих. Хозяин этого завода нич?м не отличается от вс?х остальных: он не хорош, не дурен, ничего особеннаго сказать о нем нельзя. Ясно, что если кто-нибудь ни с того ни с сего подожжет этот завод, то из этого выйдет только то, что рабочіе окажутся выброшенными на улицу и, раздраженные б?дственным положеніем, в котором они временно очутятся, несомн?нно не станут доискиваться мотивов, которые толкали поджигателя, а обратятся против него и против вдохновляющих его идей. Вот – посл?дствія необдуманнаго поступка.

Но допустим, что борьба между хозяевами и рабочими обострилась, что происходит стачка. В числ? хозяев есть такіе, которые выдаются среди остальных своей жестокостью – которые вызвали своей особенно сильной эксплуатаціей эту стачку, или своим упорством затягивают ее, м?шая другим хозяевам уступить; они, несомн?нно, навлекут на себя непріязнь рабочих. Представим себ? теперь, что такого хозяина найдут гд?-нибудь убитым, причем тут же будет записка, объясняющая, что его убили именно как эксплуататора, или допустим, что по т?м же причинам подожгут его завод. Тут же уже сомн?нія в мотивах д?йствія быть не может, и мы ув?рены, что рабочій мір встр?тит такой акт сочувственно. Это – поступок обдуманный. В каждом данном случа?, сл?довательно, нужно подчинять свои д?йствія общему руководящему принципу.

«Ц?ль оправдывает средства» – лозунг іезуитов. Правда, н?которые из наших товарищей хотят прим?нить его к анархическому движенію, но в сущности он годится только для людей, которые ищут эгоистическаго удовлетворенія своих личных потребностей, не заботясь о т?х, кого они могут оскорбить, или кому могут повредить по пути. Но когда челов?к ищет себ? удовлетворенія в проведеніи в жизнь принципов солидарности и справедливости, употребляемыя им средства должны быть всегда подчинены ц?ли; в противном случа? они приведут к результатам, обратным т?м, которых от них ожидают.

Примечания:

8

«Поссибилисты» – «возможники», партія, добивающаяся только «возможных» реформ.