Глава I.

Идея анархизма и ея развитіе.

Анархія есть отрицаніе власти. Власть же мотивирует свое существованіе необходимостью защищать различныя общественныя учрежденія – семью, религію, собственность и проч. – и создает с этою ц?лью ц?лый ряд орудій, обезпечивающих ея д?ятельность и санкцію; главныя из этих орудій – закон, судебныя учрежденія, войско, законодательная и исполнительная власть. Вот почему, вынужденная давать отв?т на все, идея анархизма должна была бороться со вс?ми общественными предразсудками, должна была бороться со вс?ми данными челов?ческой науки, с ц?лью показать, что связанныя с нею понятія вполн? соотв?тствуют как физіологической и психологической природ? челов?ка, так и изученію естественных законов, между т?м как современная общественная организація, наоборот, противна всякой логик?, всякому здравому смыслу, результатом чего и является непрочность наших обществ, которыя постоянно подвергаются революціонным взрывам, вызываемым накопившимся гн?вом т?x, кого давит произвол существующих учрежденій. Когда анархисты борятся с властью, им приходится, таким образом, критиковать вс? т? учрежденія, защитником которых эта власть является и необходимость которых она старается доказать для оправданія своего собственнаго существованія.

Поэтому область анархических идей расширяется. Исходя первоначально из простого политическаго отрицанія, анархизм должен был зат?м подвергнуть критик? вс? экономическіе и общественные предразсудки и выработать такую формулу, которая, отрицая частную собственность, лежащую в основ? современнаго экономическаго порядка, выражала бы в то же время изв?стныя стремленія по отношенію к будущему. И вот рядом с «анархизмом» естественно стал «коммунизм».

Ниже мы увидим, что существуют утонченные резонеры, которые доказывают, что раз анархизм означает полное и всестороннее развитіе личности, он не может им?ть ничего общаго с коммунизмом. Мы же, напротив, им?ем в виду показать, что личность может развиться именно только в обществ?, а это посл?днее может существовать только при условіи свободнаго развитія первой; одно, таким образом, дополняет другое.

Вот это-то разнообразіе разсматриваемых и разр?шаемых вопросов и сод?йствовало быстрому развитію анархических идей, которыя были вначал? достояніем лишь небольшой группы никому неизв?стных людей, лишенных всяких средств пропаганды, а теперь проникают с большим или меньшим усп?хом и в науку, и в искусство, и в литературу.

Ненависть к власти, требованія соціальнаго характера существовали издавна: они зарождаются с того момента, когда челов?к начинает чувствовать, что его угнетают. Но через сколько ступеней, через сколько различных систем должна была пройти эта идея прежде ч?м вылиться в ея настоящую форму?

Первый намек на нее мы находим у Раблэ, в его описаніи Телемскаго Аббатства, но зд?сь она еще совершенно неясна и он считает ее неприложимой ко всему обществу в его ц?лом: доступ в его аббатство разр?шается только привиллегированному меньшинству, при котором состоит ц?лый штат прислуги.

В 93 году уже говорят об «анархистах». Жак Ру и так называемые «неистовые» поняли, по нашему мн?нію, лучше других смысл революціи и больше всего сд?лали для того, чтобы обратить ее на пользу народа. Потому то буржуазные историки и оставили их в т?ни; их исторія еще не написана, скрытые в архивах и библіотеках документы еще ждут челов?ка, у котораго хватило бы времени и энергіи на то, чтобы вынести их на св?т божій и объяснить многое из того, что до сих пор остается нам непонятным в этом трагическом період? исторіи. Мы не можем поэтому сд?лать никакой оц?нки их программы.

Чтоб найти анархизм как оппозицію власти и государству и как начинающую складываться теорію, нужно дойти до Прудона. Но анархизм зд?сь не больше как теоретическій враг государства: на практик?, в своих планах общественной организаціи, Прудон оставляет под различными названіями вс? т? части административной машины, которыя составляют самую сущность правительства. До самаго конца Имперіи анархизм существует во Франціи лишь в вид? смутнаго мютюэллизма, который в первые годы посл? Коммуны вырождается в движеніе производительных и потребительных товариществ – движеніе вполн? ошибочное, пошедшее по совершенно ложному пути.

Но еще гораздо раньше этого безсильнаго движенія, от новаго дерева народился другой отпрыск. Интернаціонал создал в Швейцаріи «Юрскую Федерацію», в которой Бакунин пропов?довал идею Прудона – анархію враждебную власти, – но притом развив, расширив ее и слив ее с соціальными требованіями. С этого-то времени и начинается настоящее развитіе современнаго анархическаго движенія. Конечно, многіе предразсудки еще жили в умах, в высказываемых идеях еще было много нелогичнаго. В организаціи, принятой тогдашними пропагандистами, еще сохранялось много зародышей власти, много переживаній государственных идей, но как бы то ни было первый шаг был сд?лан: идея стала зат?м рости, очищаться и все бол?е и бол?е ясно опред?ляться. И когда не больше как каких-нибудь 20 л?т тому назад, анархизм впервые заявил о себ? во Франціи на одном из конгрессов, то несмотря на то, что новая идея была высказана лишь ничтожным меньшинством и что против нея были не только защитники существующаго порядка, но и т? псевдо-революціонеры, которые видят в народных требованіях только средство придти ко власти – несмотря на все это в ней оказалось достаточно способности к развитію, чтобы утвердиться (хотя у ея сторонников не было никаких средств пропаганды, кром? собственной энергіи), достаточно силы, чтобы заставить защитников существующаго капиталистическаго строя бороться и пресл?довать ее, а людей добросов?стных – ее обсуждать. Это лучшее доказательство ея жизнеспособности и силы.

Таким образом, несмотря на крестовый поход, предпринятый против нея вс?ми т?ми, кого можно считать представителями различных фракцій общественнаго мн?нія, несмотря на клевету, на осужденія, на тюрьму, анархическая идея проложила себ? дорогу. Основываются группы; во Франціи, Бельгіи, Италіи, Испаніи, Португаліи, Голландіи, Англіи, Норвегіи, Америк?, Австраліи и Россіи создаются органы для пропаганды на всевозможных языках – славянских, н?мецком, еврейском, армянском – и во всевозможных м?стностях. Но, что еще важн?е, от небольшой группы недовольных анархическія идеи проникают во вс? классы общества, повсюду, гд? только работает челов?ческій ум. Искусство, наука, литература проникаются новыми идеями и служат их носителями.

В начал?, эти идеи были не больше, как мало сознательными формулами, неясными требованіями – часто скор?е простыми проявленіями протеста, ч?м д?йствительными уб?жденіями. Теперь же анархическія идеи не только ясно формулируются, но люди, которые их распространяют, вполн? сознают, что распространяют именно анархизм, и не страшатся назвать его собственным его именем.

Итак, уже не одни анархисты находят теперь, что существующій порядок дурен весь ц?ликом и что его нужно изм?нить. Жалобы на существующее и стремленіе к лучшему можно встр?тить даже у т?х, кто считает себя защитником современнаго положенія вещей. Мало того: люди начинают чувствовать, что нельзя довольствоваться безплодными пожеланіями, что нужно работать для осуществленія своего идеала, начинают понимать и пропов?довать пропаганду д?лом и прим?ром. Иначе говоря, сравнивая то удовлетвореніе, которое доставляет челов?ку сознаніе, что он поступает согласно своим уб?жденіям, и т? непріятности, которыя ему может доставить нарушеніе существующих законов, люди стараются по возможности согласовать свою жизнь с своими взглядами – насколько темперамент данной личности может сопротивляться пресл?дованіям общественнаго возмездія. Эта быстрота развитія анархических идей зависит от того, что, хотя с самаго начала они противор?чат многим принятым идеям и установившимся предразсудкам и пугают т?х, кто слышит о них в первый раз, он? в сущности отв?чают на ряд затаенных чувств и смутных запросов и дают челов?честву в конкретной форм? тот идеал благосостоянія и свободы, о котором оно прежде едва осм?ливалось мечтать. Эти идеи казались страшными с перваго взгляда, потому что пропов?довали ненависть и презр?ніе к многим из т?х учрежденій, которыя считались необходимыми для жизни общества, и доказывали, в противуположность принятым взглядам, что эти учрежденія вредны по самому своему существу, а не потому только, что они находятся в руках слабых или дурных личностей. Он? говорили толп?, что не нужно довольствоваться см?ной личностей, стоящих у власти, и частичными улучшеніями в учрежденіях, но нужно прежде всего разрушить то, что д?лает людей дурными и дает возможность меньшинству пользоваться вс?ми силами общества для угнетенія большинства. Он? показывали, что то, что до сих пор считалось причиной зла, от котораго страдает челов?чество, есть ничто иное как посл?дствіе зла гораздо бол?е глубокаго, что нужно, сл?довательно, изм?нить самыя основы общественнаго устройства.

Но, как мы уже вид?ли выше, в основаніи современнаго общества лежит частная собственность. Защита капитала – единственная ц?ль существованія власти. Организація семьи, чиновничества, арміи, суда прямо вытекает из существованія частной собственности. Задача анархистов состояла, сл?довательно, в том, чтобы доказать несправедливость захвата земли и продуктов труда прошлых покол?ній меньшинством тунеядцев и подорвать авторитет власти, показав ея вред для челов?ческаго развитія, ея роль покровительницы привиллегированных классов и ничтожество т?х принципов, на которые она опиралась для оправданія своих учрежденій.

То, что отталкивало от анархизма людей личных интриг и личнаго тщеславія, заставляло, наоборот, людей мыслящих изучать и обдумывать т? идеи, которыя он приносил с собою. Д?ло в том, что в них н?т м?ста ни личным соображеніям, ни мелкому самолюбію; он? не могут служить средством для т?х, кто видит в рабочих требованіях не больше как способ завоевать себ? м?сто в рядах эксплуататоров. Мотылькам политики нечего д?лать в рядах анархистов. Там н?т, или почти н?т, м?ста ни мелким личным интересам, ни ряду кандидатур, открывающих поле всевозможным надеждам и компромиссам. В партіях политиков или соціалистов-государственников какой-нибудь карьерист всегда может подготовить незам?тным образом свое «обращеніе» так, что товарищи зам?чают его уже много времени спустя посл? того как оно совершилось. У анархистов это невозможно: всякій, кто согласился бы занять какой-нибудь пост в современном обществ?, посл? того как он сам доказывал, что вс? т?, кто занимает эти м?ста могут держаться на них только при условіи быть вм?ст? с т?м защитниками существующаго порядка, будет тотчас же заклеймен названіем ренегата, потому что у него не может быть никаких оправданій для его «эволюціи». Вот почему то самое, что навлекло на идею анархизма ненависть интриганов, вызывало вм?ст? с т?м на размышленіе людей искренних; этим и объясняется ея быстрый усп?х.

Что, в самом д?л?, возразить людям, которые доказывают, что если вы хотите, чтоб ваши д?ла шли хорошо, вы должны д?лать их сами, а не давать на это полномочій другим? В чем можно упрекнуть людей, которые говорят, что если вы хотите быть свободными, то вы не должны никому поручать «управлять» собою? Что отв?тить т?м, кто показывает вам причины б?дствій, от которых вы страдаете, указывает средства избавиться от них, и при этом не только не говорит, что эти средства находятся у него в руках, но, напротив, старается внушить вам, что только вы, вы сами, можете судить о том, что вам нужно и чего, наоборот, вам сл?дует изб?гать.

Если какая-нибудь идея обладает достаточною силою чтобы внушить людям твердыя уб?жденія, за распространеніе кототорых они борятся и страдают, ничего не ожидая в смысл? непосредственных результатов – такая идея уже по одному этому является в глазах искренних людей достойной изученія; так именно случилось и зд?сь. И вот, несмотря на крики негодованія одних, на злобу других, на пресл?дованія правительств, идея все растет и развивается, доказывая буржуазіи, что голос правды ни заглушить, ни заставить замолчать нельзя. Рано или поздно с ним приходится считаться.

Анархизм им?ет своих мучеников – умерших, заключенных в тюрьмы, изгнанных, – но он остается живым и полным сил, и число его пропагандистов все растет. Среди них есть и пропагандисты сознательные, понявшіе все величіе идеи, и пропагандисты случайные, которые просто выражают свою ненависть к учрежденіям, зад?вающим их сокровенныя чувства или их инстинктивную потребность правды и справедливости. По своей ширин? анархическія идеи привлекают вс?х т?х, в ком живо чувство собственнаго достоинства, кто жаждет справедливости, и красоты истины. Быть свободным от всякаго принужденія, от всякаго ст?сненія – не есть ли это, в самом д?л?, идеал челов?ка, и не с этой ли ц?лью производились вс? революціи? В?дь если люди все еще терпят над собой гнет эксплуататоров, если челов?ческій ум до сих пор томится в тисках понятій капиталистическаго общества, то это потому, что общепринятые взгляды, рутина, предразсудки и нев?жество брали всегда верх над мечтами о свобод? и стремленіем к независимости и заставляли т?х самых людей, которые только что изгнали т?х, кто господствовал над ними, вм?сто освобожденія, избрать себ? новых господ.

Анархическія идеи пролили св?т не только в умы рабочих, но и в умы всевозможных мыслителей, которым он? помогли разобраться в своих собственных чувствах, показали настоящія причины окружающей б?дности и средства для ея устраненія, показали в чем ц?ль и гд? ведущій к ней путь, объяснили, почему вс? прошлыя революціи кончались неудачей.

Именно этой т?сной связью анархических идей с сокровенными чувствами челов?ка и объясняется их быстрое развитіе; именно она придает им силу и д?лает их неуязвимыми. Напрасно направляется на них и на их пропагандистов и злоба правительств, и различныя репрессивныя м?ры, и ненависть неудовлетвореннаго тщеславія: он? уже проложили себ? дорогу и ничто не может пом?шать им развиваться и стать идеалом вс?х обездоленных, лозунгом вс?х их попыток к освобожденію.

Капиталистическое общество так узко и мелочно, всякое широкое стремленіе в нем так подавляется, оно убивает столько хороших побужденій, оскорбляет в большей или в меньшей степени личное достоинство стольких людей, не могущих примириться с узостью господствующих в нем понятій, что если бы даже ему удалось заглушить на время голос современных анархистов, то скоро само угнетеніе вызвало бы к жизни новое покол?ніе их, такое же непримиримое.