Вооруженное нападение на военный городок и парк боевых машин танкового батальона в Буйнакске в декабре 1997 года было, к сожалению, не единственным терактом, совершенным бандитами против военнослужащих СКВО в период между первой и второй чеченскими кампаниями. Так, 16 апреля 1998 года всю страну потрясло известие о трагедии на перевале дороги Малый Малгобек — Старый Батакоюрт, вблизи осетино-ингушской административной границы, где группа боевиков расстреляла колонну автомобилей. В машинах находились генералы и офицеры Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации и Северо-Кавказского военного округа, а также группа охранения (всего 20 человек), следовавшие для осмотра взводных опорных пунктов, прикрывавших административную границу.

…В то утро в начале девятого колонна из трех машин покинула город Моздок и двинулась в направлении населенного пункта Нижний Курп. Впереди шел УАЗ-469, где находились заместитель начальника ракетных войск и артиллерии МО РФ генерал-лейтенант Николай Мухин, заместитель начальника Главного оперативного управления Генштаба генерал-майор Виктор Прокопенко, заместитель начальника штаба СКВО полковник Владимир Бандура. За головной машиной следовал автобус с офицерами и охраной. Замыкал колонну второй «уазик». В нем, вместе с водителем, находились начальник группы Главного управления воспитательной работы МО РФ полковник Сергей Гречин и заместитель командира соединения по воспитательной работе полковник Виктор Еремеев.

После милицейского осетино-ингушского КПП № 16 в 9.25 вышли на вершину перевала Хурикау недалеко от населенного пункта Нижний Курп Моздокского района. В двух—трех километрах располагался взводный опорный пункт подразделения Минобороны «Малгобек»…

Вот что рассказали о том, что произошло дальше, очевидцы и участники трагедии.

Разведчик рядовой Виктор Воеводин:

«Был сильный туман. Дорогу дальше пяти метров вообще не было видно. И вдруг я услышал хлопок, похожий на выстрел гранатомета. Подумал еще: может, занятия проводятся? Но передернул на всякий случай затвор — привел оружие в боевое состояние. Мои товарищи поступили так же. Затем раздались автоматные очереди. Мы поняли, что нарвались на засаду. Сначала по колонне стреляли справа от дороги, затем — слева. В этот момент мне как раз плечо задело. Мы начали вести ответный огонь».

…По обшивке головного «уазика» зацокали пули. От удара автоматной очереди посыпалось лобовое стекло. Справа от водителя рядового Дрындина охнул офицер. С заднего сиденья послышались крики и стоны раненых. Водитель тоже почувствовал резкую боль в правом бедре, но только крепче сжал «баранку» и, что есть мочи, надавил на педаль газа. Машина полетела вперед, унося пассажиров от неминуемой гибели. Изрешеченный пулями уазик добрался до ближайшего поста милиции. Только там солдат заметил, что генерал Прокопенко убит, а два других офицера, Николай Мухин и Владимир Бандура, ранены.

Между тем бандиты на перевале яростно накинулись на оставшиеся машины…

Командир разведотделения старший сержант Владимир Ермолов свидетельствовал:

«Брызнули осколки оконного стекла. Пули впились в обшивку автобуса. Все штабные офицеры были без оружия, поэтому сразу же упали на пол. Димка Волков, не успев подняться с сиденья, дернулся и уронил голову на плечо. Рядом, получив две пули, опрокинулся Серега Сапожников. И вдруг, примерно в 5–7 метрах справа от дороги, я увидел тех, кто по нам стрелял. Несмотря на густой туман, рассмотрел двух боевиков хорошо. Оба были в камуфляже и в черных масках с прорезями для глаз и рта. Один, опустившись на колено, целился из противотанкового гранатомета. Второй стоял во весь рост, удерживая у бедра небольшой автомат, и поливал автобус свинцом…

Видимо, боевиков заметил не только я, потому что почти одновременно старший лейтенант Чагин, наши ребята-разведчики, два полковника, поднявшие оружие раненых, и я начали стрелять по нападавшим. Однако гранатометчик все-таки успел выстрелить. Слава Богу, граната пролетела мимо…»

Разведчика дополнил офицер Генерального штаба полковник Александр Степанов, тоже находившийся в автобусе во время нападения:

«Удивила наглость нападавших. Они не прятались, стояли в полный рост и, очевидно, не ожидали получить отпор. А встретив яростное сопротивление, тут же скрылись.

Но через тридцать минут после боя (!) в радиоэфире было запеленговано их обращение к нам (!) с требованием сообщить о своих потерях!»

Детали той апрельской драмы уточнил начальник медицинского пункта полка майор Валерий Французов:

«Подняли по тревоге бронегруппу, и мы выдвинулись на поиски товарищей. Показывать дорогу вызвались я и трое уцелевших разведчиков. Не доезжая до места, где было совершено нападение на колонну, остановились. Решили, что вперед пешком пойдут разведчики, затем наша группа, а уже за нами три машины с милицией… Через некоторое время после того, как старший лейтенант Чагин с подчиненными ушли, впереди начался бой. Милиционеры, услышав пальбу, запрыгнули в машины и драпанули обратно, к блокпосту. А мы, не раздумывая, пошли на помощь товарищам.

На вершине сопки пули прижали нас к земле. Пришлось быстро занять оборону. Ответный огонь не открывали, потому что был сильный туман, и мы не видели, куда стрелять… Постепенно туман стал рассеиваться. Бой прекратился, и мы увидели, что на противоположной вершине сопки стоит БТР, а в низине — покореженный КАМАЗ с чеченскими номерами. Подав сигнал бронегруппе, чтобы не стреляли, мы начали спускаться вниз, к изуродованной машине. Навстречу двинулся бронетранспортер. Тогда мы поняли, что боевиков здесь давно уже нет: по нам вела огонь местная милиция…»

Как выяснилось, командир разведвзвода старший лейтенант Алексей Чагин с двумя солдатами остановили перевозивший песок КАМАЗ. Тут им навстречу и вылетел милицейский БТР. Заметив людей в камуфляже и с оружием, милиционеры сразу открыли огонь по машине из крупнокалиберного пулемета. В результате старший лейтенант Алексей Чагин был ранен в ноги, сержант Виталий Гавриленко также получил ранение, а разведчик рядовой Максим Шмальц по дороге в госпиталь от полученных ран скончался.

Майор Французов и два солдата нашли пропавший «уазик» там, где колонна подверглась обстрелу. В изуродованной машине живых уже не было.

По горячим следам, обследуя трупы полковников В. Еремеева и С. Гречина, а также рядового В. Олейникова, патологоанатом определил, что своих жертв бандиты добивали контрольными выстрелами в голову. А по пробоинам в машинах и интенсивности огня эксперты установили, что численность боевиков не превышала десяти человек. Засаду они организовали профессионально: продумали не только расположение огневых точек, но и пути отхода. Поэтому и легко скрылись с места преступления…

Террористические акты боевиков в Буйнакске и в районе перевала Хурикау свидетельствовали о том, что в случае широкомасштабных боевых действий на Северном Кавказе военнослужащим округа будут противостоять не дилетанты, а хорошо обученный, грамотный и коварный противник. А еще подтвердили правильность линии командующего, который сразу, как только возглавил СКВО, определил приоритетом в жизнедеятельности войск округа боевую подготовку его соединений, частей и подразделений.

В обращении к воинам-северокавказцам командующий определял:

«…Боевая подготовка, как и во все времена, продолжает оставаться приоритетной в деятельности войск округа. …Основные усилия необходимо сосредоточить на проведении одиночной подготовки военнослужащих, боевых стрельб отделений, взводов, ротных и батальонных тактических учений с боевой стрельбой… Проводить ее на существующей учебно-материальной базе полигонов, учебных полях вблизи пунктов постоянной дислокации, в учебных классах, в дневное и ночное время. Добиваться при этом, чтобы военнослужащие поражали цели на больших дальностях и в ближнем бою с первой очереди из различных положений, умело продвигаясь по полю боя в составе боевых двоек—троек, используя естественные и искусственные укрытия на местности. Особое внимание стоит обратить на подготовку снайперов, пулеметчиков, гранатометчиков и порядок их действий в различных видах боя, на различной местности.

Подготовку специалистов экипажей боевых машин пехоты, танков, других родов войск по огневой подготовке и вождению организовывать согласно программам боевой подготовки, с учетом наличия горюче-смазочных материалов (ГСМ). Находить внутренние резервы повышения качества занятий, максимально использовать возможности тренажеров.

Не должны снижаться требования к подготовке частей и подразделений к действиям в условиях горно-лесистой местности. В этом плане в войсках округа имеется богатый боевой опыт, и он должен быть полностью реализован.

При проведении боевых стрельб отделений, взводов надо добиваться слаженных тактических действий личного состава отделения, взвода, связанных с огнем и маневром. Учить командиров отделений и взводов грамотно управлять действиями подчиненных на поле боя. Организовывать взаимодействие с соседями.

Все занятия следует проводить в конкретно созданной тактической обстановке, которая должна быть динамичной, с применением психологических нагрузок, максимально приближена к боевой…

Необходимо, чтобы учения проводились на фоне быстроменяющейся тактической обстановки, с переходом от одного вида боя к другому. Динамика учений должна вырабатывать у командиров всех степеней умение принимать неординарные, но самые целесообразные в сложившейся обстановке решения, и добиваться их безусловного выполнения.

Боевая подготовка — сердцевина военной реформы. Поэтому я призываю вас, от солдата до генерала, мобилизовать духовные и физические силы на качественное выполнение учебно-боевых задач. Сейчас главное — не растерять боевой опыт, накопленный войсками нашего округа, закрепить и приумножить его на тактических учениях. Настоящее мастерство, профессионализм выковываются на полях боевой учебы. А будущее армии XXI века — за профессионалами».

«Многие читатели, особенно профессиональные военные со стажем, могут заметить здесь, — говорил Виктор Германович Казанцев, комментируя документ, — что мой подход, как командующего, к подготовке войск в мирное время вряд ли отличался особой оригинальностью. И будут правы. Если, конечно, сбросить со счетов ту конкретную ситуацию, что была в войсках округа к лету 1997 года».

А обстановка в войсках сложилась тогда далеко не простая. Как говорят психологи, у военнослужащих, остывающих после горячих точек, невольно проявляются симптомы посттравматического стрессового расстройства: депрессия, апатия и агрессивность. После Хасавюртовских соглашений, подписанных в 1996 году секретарем Совета Безопасности России А. Лебедем и представителем Чеченской Республики Ичкерия А. Масхадовым, многие солдаты и офицеры СКВО, грамотно, умело и самоотверженно сражавшиеся с чеченскими бандформированиями, попросту посчитали себя униженными. И было от чего: восстанавливая конституционный порядок, они не жалели крови и самой жизни. На поле боя и в чеченском плену оставили тысячи своих товарищей, словом, дорого оплатили решение политиков — навести в Чечне конституционный порядок. Но у них по существу украли победу!

Бездарная экономическая политика очередного правительства того времени привела к тому, что в армии по несколько месяцев не выплачивали денежное довольствие. При этом закон строго-настрого запрещал военнослужащим заниматься иным, помимо службы, видом деятельности. Большая часть контрактников в гарнизонах не обеспечивалась жильем, ютилась по чужим углам, снимая квартиры. Если говорить без обиняков, к семьям офицеров и прапорщиков подкрадывались нищета и голод. Именно тогда в военторговских столовых и магазинах, например Владикавказского гарнизона появились… долговые «черные списки». Напротив каждой из сотен фамилий в них стояла сумма, переваливавшая за миллион рублей. Это были как раз те деньги, что задолжало военнослужащим государство. По словам помощника командующего 58-й армией по финансово-экономической работе подполковника Г. Дибиргаджиева, в июле 1997 года объединению, чтобы погасить все неплатежи, требовалось более 40 миллиардов рублей.

В таких обстоятельствах не только у «зеленых» новобранцев — у умудренных боевым опытом майоров и подполковников сдавали нервы. Некоторые офицеры стали злоупотреблять алкоголем. По войскам округа прокатилась волна самоубийств. Так, недалеко от штаба армии взорвал себя гранатой подполковник Валерий Булгаков. В квартире, что он снимал, сослуживцы обнаружили на кровати фотографию дочери. На обратной стороне карточки было написано: «Так, дочурка, надо. Ты меня потом поймешь». Военные юристы нашли и предсмертную записку подполковника Сергея Кулешова: «Жить больше не могу, потому что ничтожество. Не могу смотреть в глаза жене и сыну. Не хоронить. Сжечь, и пепел развеять, чтобы и следа не было». Капитан В. Маслов и прапорщик Р. Тобоев перед смертью ни о чем не написали, но нетрудно было догадаться, что и их тоже подтолкнула на самоубийство безысходность. К сожалению, список самоубийц Северо-Кавказского военного округа можно было бы продолжать и дальше. Ведь обстановка в войсках обострилась тогда повсеместно. А когда положение дел потихоньку стало выправляться, в августе 1998 года грянул дефолт, мгновенно во много раз обесценивший денежное содержание военнослужащих.

И еще об одной напасти, обрушившейся в 1997 году на военнослужащих СКВО, вспоминает Виктор Германович Казанцев. В республиках Северного Кавказа — Дагестане, Северной Осетии — Алании, Кабардино-Балкарии — бандиты повели настоящую охоту за военнослужащими. Их захватывали в заложники, увозили на территории Ингушетии или Чечни, где либо продавали в рабство, либо требовали выкуп, либо, в лучшем случае, предлагали в обмен на содержавшихся в российских тюрьмах чеченских бандитов.

Вот что рассказал, например, по освобождении похищенный в октябре 1997 года прямо с полигона рядовой Роман Бутков:

«В тот день дул пронизывающий ветер. Пока рота готовилась к стрельбе, я по приказу командира взвода отправился на поиски дров для разведения огня в пункте обогрева личного состава. Увлекся сбором обломков мишеней и даже не обратил внимания на подъезжающий «уазик». А когда увидел перед собой четырех бородатых мужчин с оружием и в камуфляже, от неожиданности растерялся. Дальнейшие события воспринимались как в замедленной съемке — один из нападавших, презрительно усмехнувшись, нанес удар в лоб прикладом автомата. Вспышка огненных брызг — и я потерял сознание… Очнулся уже в каком-то селении в горах. Понял, что нахожусь в плену…

Там я стал работать на ферме у «хозяина». Он тоже носил бороду (позже узнал, что это — ваххабит). Следил за двумя быками и двенадцатью коровами, убирал навоз, давал скоту сено. Обращались ко мне так: «Эй, русская свинья! Иди сюда! Сделай то-то…» В сарае валялся мешок с «дробленкой». Сказали: «Это будешь жрать». Ел один раз в день. Сам готовил кашу. Во дворе стояла бочка с водой. Из нее пил. Спал в сторожке вместе со сторожем-чеченцем. Тот охранял коров, заодно и меня. Выходить за пределы фермы категорически запрещалось. Выходных у меня не было.

Несколько раз предлагали принять мусульманство. Я отказывался. Сначала убеждали. Вот, мол, один из ваших стал мусульманином, мы его женили, сейчас хорошо живет. Сказали, что для этого обрезание надо сделать. Дали тетрадь с сурами из Корана: «Это прочтешь». Но я упорствовал. И тогда начали бить. Приходили втроем. Пинали ногами. Однажды сломали руку. Лечил себя сам, шину сделал — палку наложил и веревкой обмотал. Потом стали избивать каждый день. Лицо опухло от ударов. И так продолжалось до июля, почти десять месяцев…

Затем у меня забрали лохмотья. Дали нормальную одежду и отвезли в Грозный. Новый «хозяин» относился ко мне по-человечески: не бил, кормил хорошо. Тогда же снял меня на видеокамеру и обнадежил, что скоро отпустит домой. Я, конечно же, не поверил. Думал — останусь здесь навсегда. Даже начал учить чеченский язык. Жил в пристройке дома вместе с сыном хозяина. «Джигит» постоянно ходил с автоматом и сразу предупредил: если попытаюсь бежать — пристрелит.

Шло время. И вот меня снова посадили в машину. Сказали, что повезут домой. Я не поверил. Думал, передадут очередному «хозяину». Но каково было мое удивление, когда узнал, что оказался у своих».

Год, проведенный в плену, не прошел для Романа Буткова бесследно. Он и сегодня почти каждую ночь просыпается в холодном поту от жутких кошмаров.

Несмотря на Хасавюртовские соглашения, список «кавказских пленников» продолжал пополняться все новыми и новыми именами. Ими становились как рядовые солдаты, так и старшие офицеры.

… Осенью 1997 года полковник Руслан Кутков (фамилия и имя по этическим соображениям изменены) приехал на собственной машине со своей женой Еленой из Владикавказа в село Майское, что на границе с Ингушетией. Не успела супруга распаковать сумки в доме родителей, как рядом с автомобилем Куткова остановилась белая «Нива». Четверо вооруженных до зубов незнакомцев потребовали от офицера пересесть в их машину. В завязавшейся драке головорезы сломали бывшему борцу Куткову несколько ребер, разбили прикладами голову. Сопротивлялся офицер отчаянно — до тех пор, пока не потерял сознание.

Пришел в себя уже в мчавшейся «Ниве». На голове был черный мешок. Водитель автомобиля говорил по-ингушски:

«По-моему, он меня узнал. Надо его расстрелять».

«Возьмем выкуп, — ответили ему, — тогда и расстреляем».

Два месяца ингушские боевики в подвале дома ежедневно избивали офицера, мучили, допрашивали, склоняли к измене. Пытки записывали на видеокамеру. Кормили один раз… в неделю — давали трехлитровую банку воды и четверть лепешки.

Затем три месяца его содержали в чулане чеченцы, которые сразу сказали: «Не бойся, пока ты у нас, к тебе ни один ингуш не подойдет». Слово свое они сдержали. Не били, не допрашивали. Кормили ежедневно, даже сигареты давали. Рассчитывали поменять полковника на своих родственников, находящихся в российских тюрьмах. Но обмен не состоялся.

Тогда его продали в другую банду. Чего только не натерпелся в ней офицер! Подвалы. Побои. Иногда видел в плену таких же, как и он, горемык — военнослужащих. Терпел и надеялся. Не на российское правительство, нет, — на родных и друзей!

Его братья продали свои дома, имущество, машины. Друзья ходили с шапками по кругу, и им отдавали последнее, кто что мог.

Когда почти через год астрономическая сумма была передана через посредников похитителям, наступил счастливый и одновременно грустный момент. Перед взорами близких предстал другой Руслан. Он весил 42 килограмма (до плена было 96). Поскольку долго находился в подвалах и ямах, без света, резко «село» зрение. Но надо отдать должное мужеству человека: после тяжелых психологических потрясений и физический испытаний он не сломался, остался в армейском строю.

Осенью 1998 года освобожденных пленников начали уже «пачками» (!) возить из Чечни в Москву. Пресса в аэропорту интервьюировала Бориса Березовского, который торопливо рассказывал об очередной операции по освобождению военнослужащих, при этом почему-то забывал упомянуть, сколько времени они находились в плену, как и за счет чего были освобождены. Молчали об этом и сами «пленники».

«Только за один месяц 1998 года из Буйнакской бригады, — вспоминает Виктор Германович Казанцев, — были похищены десять человек. Восемь из них сразу же освободили. Все это наводило на мысль, что похищения были тщательно спланированы, действия похитителей и освободителей четко координировались. Ведь если прежде на вызволение военнослужащего из плена уходило от десяти дней до года, а то и больше, то эти солдаты пробыли в плену от суток до трех дней. Возникли подозрения, что существовала некая группа людей, которая сначала воровала, а затем сама же и освобождала военнослужащих.

Подозрения усилились после показаний одного из похищенных солдат, который был захвачен в заложники вместе со своим командиром. Когда военные возвращались пешком из дагестанского селения Гиралах к себе в часть, их нагнала милицейская машина. Милиционеры по-товарищески предложили подвезти военнослужащих. Так те оказались в… Гудермесе. Здесь чеченские бандиты принудили пленников дать письменные показания, что их якобы захватили в плен именно они, а не сотрудники МВД!

Вскоре из источников, близких к Аслану Масхадову, стало известно, что штабы Салмана Радуева, Шамиля Басаева и других полевых командиров после осеннего (1998 года) освобождения российских солдат оснастились большим количеством высококачественной оргтехники. Да и финансовые дела поправились у тогдашних масхадовских оппозиционеров. Словом, некоторым было выгодно дестабилизировать обстановку на Северном Кавказе. А кое-кто из тогдашних российских политиков и чиновников стремился на этом сколотить политический капитал и создать себе имидж «миротворца».

Казалось бы, до боевой ли подготовки было воинам-северокавказцам в таких условиях? К тому же не только на зарплату военнослужащим, социальные нужды, но и на учебу округу тоже не выделялись средства.

Учить войска, конечно, было надо. Но как, за счет чего, не имея материальных средств? И на какой базе? Ответы на эти и многие другие вопросы, касающиеся организации боевой подготовки, командирам объединений, соединений и частей были даны в августе 1997 года на сборе руководящего состава СКВО, прошедшем во Владикавказском гарнизоне. Его участники не только изучали теорию применения войск в различных видах боя с учетом последних нововведений и изменений, но и рассмотрели ряд практических вопросов. Так, по настоянию командующего войсками СКВО командиры учились организации боевой учебы в условиях недостаточного финансирования. Например, проводить танкострелковые тренировки, подключая энергосистемы танка или боевой машины пехоты (БМП) к внешнему источнику электропитания. Стрельба имитировалась, а действия наводчика орудия или наводчика-оператора контролировались с помощью специального прибора — пантографа. Таким образом, экономились и ГСМ, и боеприпасы. Одной из целесообразных форм командирской подготовки офицеров были определены тренировки по управлению подразделениями и огнем в бою, проводимые на винтовочно—артиллерийских полигонах, по вождению боевых машин, в других сферах боевой и специальной подготовки.

В общей сложности четыре дня, фрагментами, участники сбора наблюдали за полковым тактическим учением с боевой стрельбой ночью на примере действий полка, которым командовал полковник Владимир Беляцкий.

… «Синие», нарушив государственную границу, пытались вторгнуться в воздушное и территориальное пространство России. Но «красные», организовав многоэшелонированную оборону, в скоротечном бою сначала остановили противника, а затем, используя всю мощь имеющихся огневых средств, перешли в наступление.

Отрабатывались такие темы, как действия авангарда полка при отражении нападения диверсионно-разведывательной группы противника во время выдвижения из исходного района в район боевого предназначения; организация охраны и обороны колонны при совершении марша; требования к инженерному оборудованию района дислокации войск, порядок подготовки подразделений к ночному бою. А уже непосредственно после того, как стемнело, театром военных действий стал курган Зеленый, где развернулся настоящий бой — с применением всех средств огневого поражения, артиллерии, фронтовой и армейской авиации. Той же ночью на войсковом полигоне прошла перегруппировка сил на исходных позициях для перехода в наступление. И уже совместно с подошедшими резервами подразделения перешли к атакующим действиям.

Принимавший участие в сборе министр обороны РФ генерал армии Игорь Сергеев высоко оценил грамотные и слаженные действия мотострелкового полка, отметил, что в целом часть подготовлена к решению боевых задач, управление полком осуществлялось непрерывно, личный состав действовал умело и старательно.

Остается сказать, что деньги для проведения сбора выделили тогда власти Кабардино-Балкарии, Северной Осетии — Алании. Чувствовалось, что для этих людей столь важное для округа мероприятие было не сторонним делом.

Уже летом 1997 года для проведения полкового тактического учения были задействованы войсковое стрельбище, танковая директриса и огневой городок восстанавливаемого горного Дарьяльского полигона. Горная подготовка — труднейшая и весьма специфическая сфера боевой подготовки. Как показали боевые действия в Чечне, горы дилетантов не любят. Между тем многие офицеры старой закалки, получившие ранее соответствующее образование, прошедшие горную школу Афганистана, уволились в запас. Более того, после окончания первой чеченской войны в результате сокращений и преобразований ряд частей округа лишился статуса горных, остались только две штатные должности инструкторов по горной подготовке — непосредственно в штабе округа и в 58-й армии. Однако это не означало, что некому было обучать людей. Во-первых, сохранилась часть офицеров и прапорщиков, которые прошли неплохую школу во время боевых действий и в Афганистане, и в Чечне. Во-вторых, среди военнослужащих оказалось много подвижников «горного дела». Кроме того, регулярно проводились сборы нештатных инструкторов по горной подготовке из числа командиров подразделений. Как правило, в них принимали участие высококвалифицированные альпинисты, мастера по этому виду спорта. Причем не только армейцы, но и из других «ведомств» — Министерства по чрезвычайным ситуациям, Российского оборонно-спортивного технического общества.

«Для горной подготовки нужна особая материальная база, — говорил Виктор Германович Казанцев. — Горы просто так, с одного маха не изучишь. Для подготовки настоящего профессионала для ведения боевых действий в горах необходимо не менее двух лет. В этом я убедился на практике, потому что сам когда-то командовал горно-стрелковой ротой. На успех при ведении боевых действий можно рассчитывать только в том случае, если в каждом полку хотя бы один мотострелковый батальон целенаправленно готовить действовать в горах. А в перспективе хорошо было бы обучить этому полки и бригады в целом. К сожалению, ныне в России нет ни одного военного училища с усиленной горной подготовкой. Парадокс, но еще накануне первой чеченской кампании было расформировано Владикавказское высшее общевойсковое командное училище, где специально обучали боевым действиям в горах. И еще. После распада Советского Союза и растаскивания Вооруженных Сил СССР по национальным квартирам все учебные объекты горной подготовки остались на территории бывших союзных республик — в Армении, Узбекистане, на Украине.

Между тем основной рельеф местности в регионе, где дислоцируются войска СКВО, — горный и горно-лесистый. Поэтому я требовал, чтобы в горах учились воевать даже те части, что располагались на равнине».

Тогда-то и привлек к себе внимание генерала Казанцева Дарьяльский полигон. Прежде этот учебный центр как раз и принадлежал Владикавказскому военному училищу. После расформирования училища, а также вследствие осетино-ингушских событий осени 1992 года полигон был в значительной степени разрушен. «Под шумок» межнациональных распрей «деловые люди» растащили учебно-материальную базу и вывели из строя коммуникации. Несмотря на финансовые трудности, командующий войсками СКВО принял решение: во что бы то ни стало восстановить «Дарьял». Нашел поддержку у начальника Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации генерала армии Анатолия Квашнина. Обратился за помощью к президенту Северной Осетии — Алании Асхарбеку Галазову, правительству республики, руководителям местных предприятий и организаций, предпринимателям. Те пошли навстречу.

И поныне единственный в Вооруженных Силах России восстановленный горный полигон официально был открыт 29 января 1998 года. «Дарьял» — это территория в 100 гектаров. Высота над уровнем моря — 1050 метров. Участок земли — 60 гектаров с сооружениями и объектами: директриса БМП; танковая директриса; танкодром, войсковое стрельбище, электрифицированная танковая директриса с глубиной мишенного поля в полтора километра; участки стрельбы для стрелкового оружия; углубленный пункт управления; танкодром горный; электрифицированная директриса БМП и войсковое стрельбище. С лета 1997 года и по сей день полигон не знает тишины. Здесь куют свое воинское мастерство мотострелки и танкисты, артиллеристы и саперы, а также воины многих других ратных специальностей.

«До первой чеченской кампании, — вспоминает полковник Василий Чирман, долгое время служивший в оперативном управлении СКВО, — где-то около восьми лет в округе не проводилось ни одного тактического учения с боевой стрельбой на уровне мотострелкового и танкового батальонов, артиллерийского дивизиона и выше. Командирами полков и даже генералами становились офицеры, которые о том, как организовать ротные и батальонные тактические учения, знали только по учебникам, практически же не умели этого делать.

В 1997-м, с назначением Виктора Германовича Казанцева на должность командующего войсками СКВО, в боевой подготовке мы вернулись к тому, что казалось забытым и давно утерянным. А ведь чтобы в сложившихся тогда условиях денежного дефицита организовывать и проводить учения нужны были не только желание, но воля и мужество».

«Шло время. Округ постепенно освобождался от ненужного количества войск, — рассказывает Виктор Германович Казанцев. — Но части и подразделения постоянной готовности, которые непосредственно должны были выполнять учебно-боевые задачи, доукомплектовались уже на 95–100 процентов, правда, офицерским составом — чуть поменьше. Теперь было необходимо, чтобы они стали мобильными, боеспособными. Результат же мог появиться только в том случае, если бы люди занимались конкретным делом».

Очередной плановый сбор руководящего состава объединений, соединений и частей СКВО прошел летом 1998 года на территории Майкопского гарнизона. В организации показных занятий на нем был широко использован опыт ведения боевых действий в Республике Афганистан и на территории «Чеченской Республики Ичкерия». Так кардинально менялись занятия на тактическом поле. Такие предусмотренные боевым уставом и наставлениями способы борьбы, как «атака в боевой линии», «атака в цепи», вероятно, были хороши на просторах «большой», широкомасштабной войны. При ведении же ограниченных боевых действий, особенно в горно-лесистой местности, эта тактика, как показали Афганистан и первая чеченская кампания, в целом ряде случаев оказывалась малоэффективной и приводила к неоправданным потерям. В округе были разработаны комплексы упражнений для ведения огня и маневрирования на местности небольшими боевыми группами по два—три человека, на которые разбивалось отделение. Одна из групп короткими перебежками, используя естественные укрытия, устремлялась вперед по полю учебного боя, в это время другая прикрывала ее огнем. Заняв выгодный рубеж или позицию, первая группа солдат, в свою очередь, прикрывала огнем маневр второй. Так, волнами, наступающие накатывались на передний край обороны противника, который был лишен возможности вести по мотострелкам прицельную стрельбу. Отрабатывались также действия пар и групп снайперов с учетом особенностей местности и ее инженерного оборудования, действия в составе штурмовых групп и отрядов. Командиры добивались того, чтобы атака была стремительной: солдат не должен засиживаться на одном месте. Ведь опыт боевых действий в горячих точках показал: стоило бойцу чуть замедлить маневр на поле боя, как его тотчас поражал противник. Бои первой Чечни научили и тому, что секторов для стрельбы в окопе должно быть несколько — тогда окоп для солдата превращался в настоящую крепость.

На огневом городке, горной полосе препятствий обязательными стали такие дисциплины, как метание ножей и саперных лопаток, отработка приемов рукопашного боя. При выполнении упражнения стрельб на танковой директрисе на броню теперь подсаживали мотострелковый десант. А во время учебного боя один из танков становился «кочующим». Командиры добивались также и полной взаимозаменяемости как солдат, так и целых подразделений.

Отдельным вопросом на командирских сборах в Майкопе было вынесено сопровождение воинских колонн и их боевое обеспечение. А через год руководящий состав объединений, соединений и частей СКВО принимал Прудбойский общевойсковой полигон под Волгоградом. Здесь состоялись дивизионные командно-штабные учения (ДКШУ). В них были задействованы уже около 3,5 тысяч солдат и офицеров, около 650 единиц техники. Личный состав учился выполнять реальные боевые задачи — в учениях были задействованы пять мощных, развернутых по полному штату мотострелковых, танковых и парашютно-десантных батальонов. Ведь на фоне ДКШУ проводилось два батальонно-тактических учения (БТУ) с этапами боевых стрельб и двустороннее БТУ с давно забытыми командирами и специалистами элементами форсирования водных преград.

Рассказывая об особенностях проведения сборов руководящего состава округа, можно обратить внимание на одну организационную хитрость командующего. Виктор Германович, как правило, определял для проведения показных занятий часть, где казармы и учебно-материальная база требовали ремонта. Таким образом, убивались два зайца, а те скудные средства, которые отпускались на проведение сборов, использовались наиболее рационально.

Под постоянным вниманием командующего войсками округа были и вопросы обучения резервистов, что дало себя знать в августе 1999 года в Дагестане, когда поднявшееся против агрессоров местное население стало создавать отряды самообороны, оказавшие помощь федеральным войскам в разгроме банд международных террористов.

В 1997–1999 годах изыскивались новые подходы к организации управления войсками. Наращивалась территориальная система связи с переоснащением ее на новые цифровые средства. В систему оповещения округа включались также оперативно подчиненные и взаимодействующие со СКВО объединения и соединения, в том числе и других силовых ведомств и органов субъектов Федерации в регионе. Ведь руководство страны взяло тогда курс на объединение различных силовых ведомств России под единым командованием для решения главной задачи — укрепления безопасности на южных рубежах державы.

Реальным шагом в проведении такого курса стало фронтовое командно-штабное учение, проведенное еще в первой половине марта 1998 года. В нем участвовали не только армейцы, но и пограничники, внутренние войска, Черноморский флот, Каспийская флотилия — практически все силовые ведомства, которые базируются на территории СКВО. Тогда предполагалось, что именно СКВО и командующий войсками округа генерал-полковник Казанцев станет объединительным центром, гарантом единой оборонной политики на Юге России.

В рамках учения работа велась не только на картах. Были здесь и этапы практической отработки учебно-боевых задач. Так, на Дарьяльском горном полигоне прошло полковое учение с боевой стрельбой. Под натиском противника пограничники вынуждены были отойти с погранзаставы, а на их рубежи выдвинулись мотострелки. «Пехота» завлекла условного врага в ущелье, в огневой мешок, и — с двух сторон, с гор, — «уничтожила» его.

Необходимость взаимодействия всех силовых структур для достижения успеха определила первая чеченская кампания. Именно тогда для наведения конституционного порядка на территории Чечни впервые была создана Объединенная группировка федеральных войск. И стало ясно: без согласованности действий «силовикам — федералам» противника не одолеть. Именно межведомственная разобщенность, начиная с тактического звена, позволила, например, боевикам Шамиля Басаева уйти от ответственности за злодеяния, совершенные при нападении на город Буденновск летом 1995 года. А через полгода она же дала себя знать в Кизляре и Первомайском, где банда Салмана Радуева удерживала заложников. Да и многие другие боевые страницы первой Чечни показали, что, образно говоря, пальцы должны быть сжаты в кулак.

Когда боевые действия в Чечне закончились, каждая из силовых структур вновь занялась своими делами, и взаимодействие постепенно стало сходить на нет. Если с командным составом входящих в состав Вооруженных Сил РФ и базирующихся в границах зоны ответственности СКВО Новороссийской военно-морской базы и Каспийской флотилии у руководства округа было достигнуто абсолютное понимание по обеспечению боевой готовности, то найти общий язык с руководителями других силовых структур стало куда труднее. Дело в том, что после Хасавюртовских соглашений на государственном уровне произошли изменения в руководстве ряда силовых ведомств. Увы, на первых порах это привело к некоторому недопониманию высокими должностными лицами того, кому какая роль отводится в обеспечении безопасности южных рубежей страны, а кое-кто из руководителей просто, как говорится, попробовал «потянуть одеяло на себя».

Так, согласно Указу Президента Российской Федерации, некоторая часть подразделений СКВО выполняла боевую задачу на административных границах с Чечней, между Северной Осетией и Ингушетией, в Дагестане, в составе временной оперативной группировки МВД РФ. В первую линию окопов вокруг Чечни «эмвэдэшники» решили тогда посадить армейцев, а себе отвели скромную роль «второго эшелона».

«У армии — мощное вооружение, широкие возможности применения силы, — убеждал своих коллег генерал Казанцев. — Если чеченцы пойдут на провокацию, любой армейский военачальник просто обязан будет использовать все имеющиеся у него средства (даже авиацию) для подавления и уничтожения противника. А кто в горячке боя разберет: провокации это или начало широкомасштабных действий? Армейцы, если разойдутся, пол-Чечни с лица земли сметут.

Внутренние проблемы в стране обязаны решать не мы, военные, а специально предназначенные для этого мощные по своему составу внутренние войска МВД РФ, другие силовые ведомства. Армия должна заниматься своим делом, а не гоняться за бандитами. Наша обязанность — быть готовыми к защите России от внешней агрессии, а для этого заниматься плановой боевой учебой».

Виктор Германович, конечно, был прав. Первую линию окопов должны были занимать подразделения МВД. Такая специфика ближе милиции, подразделениям внутренних войск, которые, кстати, и подготовку проходили именно для борьбы с мелкими отрядами бандитов. А вот во «втором эшелоне», в опорных пунктах, уместнее было бы разместить армейцев — с артиллерией, танками, ракетами, авиацией.

Увы, летом 1998 года руководство МВД, пользуясь близостью к Президенту Борису Ельцину, попыталось все поставить с ног на голову. Из Москвы стали поступать указания о замене внутренних войск и милиции в первой линии «санитарного кордона» на воинские части и подразделения СКВО.

Командующий не отступил. По телефону доказывал свою правоту высоким должностным лицам Минобороны и Генштаба. Разгорался межведомственный конфликт. Виктора Германовича даже вызвали в первопрестольную. Ельцину представили дело так: командующий войсками СКВО, дескать, боится чеченцев и не хочет с ними конфликтовать на границе. Говорят, в администрации Президента России был подготовлен Указ об отстранении генерала Казанцева от должности командующего.

Но Виктор Германович сумел убедить в своей правоте даже Бориса Ельцина.

«Когда происходит что-то новое, — вспоминает он тот конфликт с МВД, — неизбежно возникают межведомственные трения. Но особенно болезненно это начинают воспринимать, как ни странно, сверху, а чем ниже ступень, тем больше взаимопонимание. Если мы действительно готовимся защищать южные рубежи России, то все силовые ведомства должны решать эту главную задачу сообща, совместными усилиями».

… Летом 1998 года под руководством министра внутренних дел РФ на территории Ставропольского края, республик Северная Осетия — Алания, Дагестана и Кабардино-Балкарии состоялось плановое командно-штабное учение. Его главной целью являлась отработка вопросов взаимодействия МВД, МО, ФСБ, ФПС, МЧС по обеспечению правопорядка на Северном Кавказе, предотвращению возможных террористических действий, ликвидации последствий стихийных бедствий. В рамках командно-штабных учений (КШУ) ряд частей и подразделений СКВО провел учения с боевой стрельбой по отражению нападения на войсковые колонны в горно-лесистой местности, по охране и обороне государственных и военных объектов. На одном из них вместе действовали мотострелковая рота и рота внутренних войск.

Основным итогом командно-штабного учения, помимо приобретенных практических навыков общения между «силовиками», стало создание Объединенного штаба временной оперативной группировки. На него возлагались задачи по защите правопорядка и населения на Северном Кавказе.

Вскоре штаб, которому предстояло координировать все действия силовых структур, был развернут в Ставрополе. Его возглавил заместитель министра МВД генерал-полковник Леонтий Шевцов, а заместителем по линии МО был назначен генерал-майор Сергей Макаров, на которого и возлагалась ответственность за действия армейские частей и подразделений.

С того времени совместные командно-штабные учения войск округа с органами управления и формированиями других силовых структур на Северном Кавказе стали регулярными. В их ходе, как правило, отрабатывались практические задачи по стабилизации обстановки и локализации вооруженных конфликтов. И такая совместная работа давала свои положительные результаты.

Ниже приведены выдержки из интервью генерал-полковника В. Казанцева «Военному вестнику Юга России» (14 июня 1999 г.).

«Корреспондент: Виктор Германович, с приданием управлению округа статуса оперативно-стратегического командования… координация и взаимодействия с другими силовыми структурами приобрели огромную значимость…

Казанцев: Войска округа в соответствии с Конституцией Российской Федерации и «Законом об обороне» выполняют функции по защите страны от внешних врагов. Задачи же по поддержанию правопорядка и законности на территории Российской Федерации, в том числе и на административной границе с Чеченской Республикой, в первую очередь возложены на соответствующие структуры МВД. В этой связи в нашем регионе, в Ставрополе, развернут штаб временной оперативной группировки.

На этот штаб возложены задачи по защите правопорядка и населения. Основная роль в их решении отведена внутренним войскам и милиции. В соответствии с распоряжениями и постановлениями Правительства России часть сил и средств нашего округа выделена в резерв оперативного штаба. Им определены вспомогательные функции. Такое разделение соответствует принципам Международного права и продиктовано существующими на сегодняшний день реалиями.

Вместе с тем, мы не можем безучастно наблюдать за происходящими в регионе негативными процессами. Как показал опыт последних лет, без тесного взаимодействия, четкой координации всех силовых структур региона невозможно поставить надежный заслон бандформированиям, торговцам оружием и наркотиками, похитителям людей, прочим криминальным структурам. Сегодня Северо-Кавказский военный округ по существу стал связующим звеном в организации совместной подготовки всех войск, дислоцированных в регионе.

Корреспондент: Как показали недавние события на административной границе Чечни и Дагестана, боевики продолжают нагнетать обстановку. В некоторых средствах массовой информации подробно рассказывается о базах, где готовят диверсантов, об их планах.

Казанцев: Да, нам известно, где находятся и что представляют собой базы и лагеря боевиков. Как правило, это переоборудованные для временного проживания бывшие пионерские лагеря, санатории, дома отдыха. Размещенные там бандформирования вооружены в основном стрелковым оружием.

Войска округа располагают необходимым мощным арсеналом сил и средств, в том числе и высокоточным оружием, для поражения объектов в глубине территории противника.

Корреспондент: В культурном и этническом отношениях Северо-Кавказский регион очень пестрый и противоречивый. Тем не менее, в советское время удавалось сохранить стабильность и находить общий язык. Какое отношение у народов Северного Кавказа к армии сегодня?

Казанцев: Кавказ в целом, и Северный Кавказ в частности, являются уникальными по своим истории, культуре, экономическому и демографическому потенциалу. Для всех народов Северного Кавказа, как и для поселившихся здесь позже казаков, человек с оружием считался символом мужества, хранителем мира. Служба в армии на протяжении веков была не только почетной обязанностью, но и жизненной необходимостью.

К сожалению, события последних лет, сложные армейские проблемы наложили определенный негативный отпечаток на отношение к Вооруженным Силам некоторой части населения региона. Но вместе с тем общая тенденция к пониманию армии как единого гаранта территориальной целостности и независимости страны остается неизменной. Такое понимание есть как у большинства населения, так и у руководителей субъектов Российской Федерации. Со своей стороны, командование, личный состав округа всегда готовы оказать помощь главам администраций, населению региона в решении их проблем.

Что же касается решения чеченской проблемы …ее урегулирование является прерогативой политиков и экономистов».

К сожалению, как показала практика, для того чтобы политики смогли приступить к решению этой проблемы, понадобились усилия армии. Развернутый в Ставрополе штаб временной оперативной группировки не оправдал тех надежд, которые возлагались на него руководством страны. Не случайно с первых дней агрессии банд международных террористов в Дагестане ее отражение возглавил командующий войсками СКВО, в распоряжении которого оказались все силовые структуры региона. При этом в поле зрения генерала Казанцева были не только вопросы боевой подготовки войск к защите южных рубежей страны, координации усилий всех силовых структур для решения этой задачи, но и многие другие проблемы жизнедеятельности войск и их взаимоотношений с местным населением и властями.

Не только чисто воинской работе в СКВО задал тогда импульс генерал Казанцев. Так, он взял под свой личный контроль опеку над беспризорными детьми. Во многих подразделениях округа появились несовершеннолетние воспитанники, зачисленные на все виды солдатского довольствия. Воинские части повсеместно устанавливали шефство над детскими домами. Виктор Германович нашел взаимопонимание с главами администраций, краев и областей Северного Кавказа, была разработана конкретная программа помощи местным органам власти в создании кадетских корпусов и интернатов, суворовского военного училища. Офицеры различных управлений и служб штаба СКВО, представители соединений и частей округа помогли материально и морально, чтобы учебные заведения и интернаты для детей заработали в полную силу.

Например, в Горском кадетском корпусе, что в Ингушетии, и по сей день учатся беспризорные дети. Военный округ помог этому учебному заведению построить тир, оборудовать учебные классы, офицеры округа стали преподавать воспитанникам ряд предметов. Такая же помощь была оказана при создании и налаживании деятельности учебных заведений в Ейске, Краснодаре, Владикавказе и других городах.

Новое время рождало и новые формы информационной работы. В округе была создана сформированная из сотрудников пресс-центра, журналистов газеты «Военный вестник Юга России» и телестудии СКВО выездная группа оперативной информации и анализа информационных процессов.

В октябре 1997 года в окружном Доме офицеров генерал Казанцев провел первый после назначения на должность прием граждан. За семь часов непрерывной работы Виктор Германович принял тогда 38 человек — всех, кто был в списке.

В мае 1998 года широко и торжественно отмечалось 80-летие Краснознаменного Северо-Кавказского военного округа. К этой дате под общей редакцией генерал-полковника Казанцева была подготовлена книга «Южный щит Отчизны», рассказывающая об истории округа.

А в июне 1999 года в Ростове-на-Дону, в окружном Доме офицеров, состоялась XXXVII военно-историческая конференция на тему «Кавказ и кавказские войны, история и современность. Влияние особенностей Кавказского региона на военное строительство, структуру и развитие войск округа». По инициативе В. Казанцева в ней приняли участие и региональные руководители, и представители ФАПСИ, ФСБ, ФПС, МВД, МЧС. Случаен ли был такой набор «силовиков» на относительно традиционном мероприятии научного характера? Отнюдь! Казанцев использовал потенциал конференции для сверки и координации действий именно на юго-восточном, каспийском направлении.

Вот точка зрения командующего.

«Нестабильная обстановка сложилась в первую очередь в Чечне, Дагестане и других пограничных с ними территориях. Она свидетельствует о повышенной опасности возникновения здесь вооруженных конфликтов, локальных войн. Создание фактически независимой от влияния России «Республики Ичкерии» развязало руки чеченским сепаратистам для оказания идеологического и силового воздействия не только на сопредельные республики, но и на весь регион в целом. Такая обстановка не только потенциальная угроза жизненно-важным интересам России, ее внутренней стабильности, но она может быть использована другими странами для вмешательства во внутренние дела нашего государства».

До В. Казанцева никто из представителей Минобороны публично таких далеко идущих выводов не делал. Это уже потом, когда вертолеты огневой поддержки, гаубицы, «Грады» и «Ураганы» били по ваххабитским крепостям в Кадарской зоне, стало доподлинно известно, кто и на что рассчитывал за рубежами России в случае возникновения затяжного межнационального конфликта в Дагестане.

Война для генерала Казанцева не самоцель, а крайняя мера: «История учит нас тому, что люди Кавказа, независимо от своей веры, могут жить в мире и согласии, если они объединены единым стремлением, одной задачей. А главная задача на Северном Кавказе — это сохранение мира».

Традиционным качеством боевых российских офицеров всегда была нелюбовь к звонкой, но пустой фразе. Мужество не уживается с болтовней. Люди понимали, что сказанное генералом не «дежурная речь при открытии». Перспектива была показана: через логическое завершение конфликта — к мирному строительству. Но нужно было решать текущие задачи, и на конференции говорили о том, что в основу действий войск должны быть положены принципы решительности, использования преимуществ в оснащении тяжелым вооружением, возможность наносить поражение противнику без непосредственного контакта с ним, стремиться к полному разгрому бандформирований, не позволяя им за счет пауз восстанавливать боеготовность.

Такая тактика, отработанная годами войны и учений, была применена в Дагестане, когда того потребовала необходимость. Ведь именно благодаря армии и конкретно боевому опыту и стратегии командующего операцией генерала В. Казанцева потери среди личного состава и ополченцев здесь были минимальными, несмотря на внушительные параметры агрессии.

Генерал Казанцев все заметнее становился в регионе и фигурой политической.

«У командования округа, — рассказывает он, — сложились самые тесные и дружеские отношения с государственными и силовыми структурами региона. СКВО дислоцируется на огромной территории, в нынешних границах Южного федерального округа, где расположены тринадцать субъектов Российской Федерации. Их населяет множество народов, у каждого свой язык, своя культура, свои обычаи. История распорядилась так, что в рядах Российских Вооруженных Сил, в том числе и в СКВО, служат представители каждого из них. Людей разных национальностей объединила армия.

Со своей стороны командование, личный состав округа всегда были готовы оказать помощь главам администраций, населению региона в решении их проблем. Старались поддерживать на местах тесные отношения, к примеру, между командирами воинских частей, дислоцированных в тех или иных республиках, и руководителями местных администраций».

Генерал Казанцев вынужден был делать заявления, но в них всегда присутствовала политическая сдержанность: «Военный совет округа и я, как командующий, считаем, что этнические, религиозные, экономические и другие спорные вопросы должны решаться только за столом переговоров. Кавказский узел ведь шашкой не разрубишь. Надо искать пути, ведущие к объединению, а не разъединению народов».

Казанцев повел такой поиск. Словно был он не только командующим, но и фактическим генерал-губернатором. И вот это общегосударственное начало в Викторе Германовиче увидел не кто иной, как Председатель Правительства Российской Федерации, а потом и Президент России Владимир Владимирович Путин. И позже вверил генералу Южный федеральный округ с его сокровищами и бедами.

В 1998 году командующий войсками СКВО подписал договоры о сотрудничестве округа с Ростовской епархией и казачеством. Понимая, что простым чеченцам, чтобы кормить семьи, надо пахать и сеять, принял решение оказать им помощь в разминировании сельхозугодий. В апреле 1998 года представителям Конгресса русскоязычного населения Чечни по случаю приближающегося христианского праздника Пасхи в столице Республики Ингушетия Назрани были переданы 11 тонн гуманитарного груза от командования СКВО, 58-й армии и жителей Ростовской области. Поводом для этой акции послужило обращение президента Чечни А. Масхадова к Президенту России и призыв Конгресса русскоязычного населения республики и Грозненской православной церкви к губернаторам близлежащих с Чечней регионов, Ставропольской епархии, командованию СКВО и Кавказского особого пограничного округа материально поддержать русскоязычное население, оказавшееся после окончания первой чеченской кампании в наиболее бедственном положении. Военные первыми откликнулись тогда на призыв о помощи.

Гуманитарный груз (мука, макароны, крупы, овощи, одежда) направлялся в детские дома, приюты, дома престарелых, больницы, распределялся по линии церкви, раздавался жителям Ножай—юртовского района, пострадавшим в результате стихийного бедствия.

В ноябре 1998 года по инициативе командующего войсками СКВО в ростовском Дворце спорта состоялись Игры доброй воли народов Северного Кавказа по спортивной борьбе, исторически популярной на Северном Кавказе. Они прошли под девизом: «Лучше на ковре бороться, чем в окопах воевать!» На ковер вышли борцы греко-римского и вольного стилей, а также самбо. Игры не только стали ярким праздником спорта (участие в них приняли чемпионы мира, Европы и России), но и с блеском выполнили главную задачу — способствовали миротворчеству в регионе.

Между тем обстановка на Северном Кавказе продолжала обостряться. Помимо Чечни, «пороховую бочку» все больше напоминал Дагестан. В Махачкале в ночь с 20 на 21 мая 1998 года неизвестные (по некоторым данным, охранники одного из самых богатых и влиятельных людей республики Н. Хачилаева) открыли огонь из автоматов по наряду милиции, когда постовые попытались проверить их автомобиль. В итоге один милиционер погиб на месте, второй скончался от многочисленных ран в больнице, за жизнь остальных боролись врачи. После того как прибывшее милицейское подкрепление попыталось задержать стрелявших, они с боем отошли к дому Надыра Хачилаева (депутата Госдумы Российской Федерации и лидера Союза мусульман России) и его брата — Магомеда (лидера национального лакского движения).

На следующий день вооруженные сторонники братьев-оппозиционеров, собравшиеся возле их дома, начали беспорядочную перестрелку с силами правопорядка. Вскоре экстремистски настроенные мятежники штурмом взяли Дом правительства (ущерб от штурма и погрома здания составил несколько миллиардов тогдашних рублей). 22 мая в Махачкале прошло экстренное заседание Госсовета республики, в котором приняли участие министр внутренних дел России Сергей Степашин и командующий войсками СКВО генерал-полковник Виктор Казанцев. Госсовет увидел тогда причины случившегося в «неприятии органами внутренних дел надежных мер по обеспечению охраны правительственного здания и защиты конституционного строя республики…» Даже сегодня сложно определить, были ли те волнения в Дагестане стихийными или хорошо спланированной акцией. Ясно было одно: определенным силам явно на руку дестабилизация ситуации в республике.

Продолжались теракты и против военнослужащих СКВО. 9 октября 1998 года в 18 часов 30 минут в районе станции Шамхал к северу от Буйнакска под железнодорожным полотном, по которому следовал воинский эшелон, вывозивший боевую технику и боеприпасы за пределы Дагестана, почти одновременно прогремели взрывы трех фугасов большой мощности. В результате был подорван вагон с осветительными снарядами. Загорелась пустая укупорка. Снаряды начали самовозгораться, но путь огню на платформы с боевой техникой перегородил шедший порожняком вагон прикрытия. Не удалось бандитам и внести растерянность в действия военнослужащих. Взяв под наблюдение близлежащую местность, сопровождавший эшелон караул продолжал выполнять поставленную боевую задачу. Не покинув поста на тормозной площадке вагона, в котором бушевало пламя, погиб рядовой Юрий Сметанин, придавленный сошедшим с рельсов вагоном.

Информация о происшествии на горном участке железной дороги из местного отделения милиции оперативно поступила в буйнакскую мотострелковую бригаду. Прибыв на место происшествия вместе с разведывательной ротой, комбриг полковник Анатолий Каванин возглавил работы по ликвидации последствий взрыва. Вместе с железнодорожниками мотострелки стали тушить горевшие в вагоне снаряды. Из Махачкалы на помощь им подошел пожарный поезд. Делалось все возможное, чтобы скорее локализовать очаг пожара. Но около трех часов ночи земля вновь вздрогнула от грохота взрывов: в двадцати метрах от эшелона рвануло еще два фугаса. Вздыбилось железнодорожное полотно. Кусок рельса взрывом отбросило в сторону на 150 метров. Пострадали рабочие пожарного поезда, боровшиеся с огнем. Погиб железнодорожник Камиль Сапигулаев. Еще один пожарный в тяжелом состоянии, весь иссеченный осколками, был эвакуирован в близлежащую больницу. Под покровом ночи среди пиков горных вершин бандиты методично предпринимали попытки деморализовать людей, спасших воинский эшелон, бросить состав под откос, в многометровую пропасть. По оценке специалистов управления инженерных войск СКВО, подрывы осуществлялись при помощи радиоуправляемых взрывателей. Организацию восстановительных работ офицеры службы военных сообщений округа провели в тесном взаимодействии с Махачкалинским отделением Северо-Кавказской железной дороги. Саперы проверили весь восемнадцатикилометровый участок железной дороги, идущий среди ущелья. Как выяснилось, совсем не случайно. Уже во второй половине 10 октября неподалеку от поврежденного ночным взрывом железнодорожного полотна они обнаружили и обезвредили шестой за сутки самодельный фугас. Он оказался начиненным примерно 20 килограммами взрывчатого вещества с повышенной взрывной силой. Рабочие-железнодорожники, прибывшие на восстановительном поезде, и личный состав мотострелковой бригады сумели восстановить движение на участке железной дороги, поврежденном взрывами фугасов, только к 21 часу 10 октября.

Командованием СКВО были приняты дополнительные меры по предотвращению попытки развязать рельсовую войну бандитскими группировками против воинского транспорта на территории Республики Дагестан.

А 16 мая 1999 года в шесть часов утра три мощных взрыва прогремели уже в Северной Осетии — Алании, на окраине Владикавказа — в поселке «Спутник». Они раздались почти одновременно в трех жилых домах. Акция устрашения была чудовищной. В тот предрассветный час люди находились в своих квартирах. По оценкам специалистов инженерной службы 58-й армии, взрывные устройства большой мощности были заложены в подвальных помещениях панельных пятиэтажек, где в основном проживали семьи военнослужащих, уволенных в запас или отставку. Грохот сыпавшейся штукатурки заглушил крики о помощи. Особенно жуткую картину представляли собой квартиры на первых этажах подорванных зданий. Перед глазами спасателей были завалы из разбитых панелей и домашних вещей. В квартирах этажом выше взрывной волной разметало оконные рамы, сбросило светильники. Из-под обломков первых этажей взорванных подъездов спасатели МЧС и военнослужащие Владикавказского гарнизона извлекли тела четырех погибших, из них — трех женщин. Шестнадцать жильцов получили ранения различной тяжести. Все они были оперативно доставлены в больницу.

Реакция окружного руководства последовала незамедлительно. В первые же минуты на экстренном служебном совещании в штабе СКВО командующий войсками округа генерал-полковник Казанцев определил первоочередные задачи по ликвидации последствий теракта. Во Владикавказ под его руководством вылетела группа генералов и офицеров, в состав которой вошли все необходимые специалисты. В штабе мотострелкового соединения был образован пункт по ликвидации последствий случившегося. В поселке «Спутник» начал работу информационно-справочный центр с междугородной связью.

…До развязывания агрессии банд международных террористов на части территории России против Республики Дагестан оставались уже считанные дни. Виктор Германович Казанцев словно предвидел надвигающиеся события.

«Хочешь мира — готовься к войне, — подчеркивал он в одном из газетных интервью. — В случае широкомасштабных боевых операций со стороны бандформирований наши силовые структуры всеми имеющимися в распоряжении средствами будут решать задачи по обеспечению безопасности южных границ страны, а также, если возникнет необходимость, по ликвидации террористической деятельности бандитов».