Соображения имперской стратегии и перспектива разработки богатых нефтяных ресурсов явились в конце первой мировой войны побудительными мотивами для создания королевства Ирак. Это не значит, что националистические устремления арабов не играли здесь никакой роли. Напротив, сильнейшее недовольство турецким господством, усиленно разжигаемое среди арабов английским разведчиком полковником Лоуренсом, также послужило основанием для превращения прежней Месопотамии в современный Ирак. Но, в первую очередь, создание королевства Ирак в его теперешних границах обусловлено внешней политикой Великобритании и «нефтяной политикой» Англо-персидской нефтяной компании.

Как и в случае с Палестиной, в основу политики английского правительства в отношении будущего Ирака легли два противоречащих друг другу соглашения. В том же самом 1916 году были закончены переговоры с шерифом Мекки Гуссейном и французским послом Жоржем Пико, касавшиеся послевоенной структуры Месопотамии. Первому была обещана безоговорочная независимость всей Аравии, за исключением Адена и прибрежной полосы к западу от линии, соединяющей Алеппо и Дамаск. Второй стал соучастником тайного договора, где среди прочих статей была статья о том, что современная Сирия должна управляться французскими властями, а Ирак — британскими.

Так как пакт, заключенный между Сайксом и Пико, давал Франции право присоединить Северную Месопотамию к Французской Сирии, часто высказывалось предположение, что на сэра Эдуарда Грея нашло затмение, когда он согласился утвердить включение нефтеносного района Мосула в зону французского влияния. Дело заключается не только в том, что в Мосуле находятся богатейшие запасы нефти, но и в том, что британский протекторат над Месопотамией, если он не распространяется на район горного хребта Ревандуз на севере, теряет свое стратегическое значение. Вместо того чтобы создать прочный барьер между восточным побережьем Средиземного моря и Ираном, а также другими лежащими за ними областями, Англия оставляла жизненно важные коммуникации между этими районами в руках другой великой державы.

Ничто, однако, не могло быть дальше от истины, чем предположение, что тогдашний английский министр иностранных дел утратил чувство ответственности за судьбу Британской империи. Официальная британская политика в отношении Франции напоминает приливы и отливы. Когда Францию обделяют в Европе, ей дипломатическим путем делаются кое-какие уступки в отношении заморских территорий. С другой стороны, когда шансы Франции в Европе стоят высоко, нужно сдерживать ее колониальные аппетиты любой ценой. Поэтому, когда в феврале 1916 г. французской армии удалось сдержать напор германских войск под Верденом, а Англии два месяца спустя потребовалась поддержка Франции на Парижской экономической конференции, необходимо было как-то поощрить Францию, чтобы поддержать ее дух. Кроме того, надо было рассеять опасения французов, подозревавших, что Великобритания экономила силы на Запад-пом фронте и создавала себе прочные позиции на Ближнем Востоке. И, наконец, могло оказаться полезным иметь Францию в качестве буфера на пути ожидаемой экспансии России в направлении озера Ван и дальше. Во всяком случае, ощущалась острая необходимость в том, чтобы успокоить Францию. А что касается будущего, — там видно будет.

И действительно, вскоре нефть опять оказалась 15 центре всеобщего внимания. В начале XX века жадный правитель Оттоманской империи султан Абдул-Хамид II узнал о существовании еще одного источника дохода. Сделки, заключенные между иранским шахом и Уильямом Ноксом д'Арси, и сделки между русским царем и Альфредом Нобелем, но говоря ужо о настойчивости, проявляемой американским адмиралом Колби М. Честером показали Абдул-Хамиду, что из нефти можно извлекать деньги. Поэтому в 1904 г. он взял в свои руки дело разработки нефтяных ресурсов, находившееся до этого времени в ведении министерства горной промышленности.

В 1904 г. немецкий концерн «Анатолише айзенбан гезельшафт» («Анатолийская железнодорожная компания»), занятый постройкой Багдадской железной дороги, получил право на разведку и разработку нефтяных месторождений в двух районах — Мосульском и Багдадском. Пауль Рорбах, автор антианглийской книги «Багдадская железная дорога», обладавший большой наблюдательностью, отозвался весьма благоприятно о нефтяных месторождениях Месопотамии, которые он посетил в 1902 г. Но прежде чем началась разработка этих месторождений концерном «Анатолише айзенбан гезельшафт», султан решил начать переговоры с принадлежащей д'Арси «Экснлорэйшн компани», являвшейся дочерним предприятием Англо-персидской нефтяной компании.

Это было в 1908 г. Однако, прежде чем переговоры достигли решающей стадии, Абдул-Хамид был вынужден отречься от престола (в 1909 г.). Младотурецкая партия, захватившая власть, держалась американской ориентации и предложила концессию на участок, состоящий из полосы шириной в 42 километра к востоку от Ангоры, адмиралу Честеру. Соглашение было должным образом подписано и скреплено печатями. Но ратификация его была отложена из-за итало-турецкой войны 1911 г. К 1912 г. британские капиталисты заинтересовались, наконец, заманчивым докладом о мосульских и багдадских нефтяных месторождениях, который д'Арси представил несколько лет назад.

Стремясь способствовать англо-германскому сближению, сэр Эрнст Кассель добился объединения Немецкого банка и группы «Шелл»; в 1912 г. была образована Турецкая нефтяная компания, третьим партнером которой являлся Национальный банк Турции. После того как 17 ноября 1913 г. был подписан протокол о турецко-иранской границе, по которому часть территории, на которую Англо-персидская нефтяная компания имела концессионные права, отходила к Турции, выступило на сцену английское правительство. Оно взяло себе 50% акций Национального банка Турции, принадлежавших Эрнсту Касселю, оставив по 25% Немецкому банку и группе «Шелл». Объединенный англо-германский нажим вынудил Турецкую нефтяную компанию признать претензии «Анатолише айзенбан гезельшафт». 28 июня 1914 г., когда раздался фатальный выстрел в Сараеве, Турецкая нефтяная компания, представлявшая английский и немецкий капитал, официально получила от Саида Халима, турецкого министра финансов, аренду на нефтеносные участки в Мосуле, Багдаде и Басре.

К концу войны стратегическая и коммерческая ценность мосульской нефти могла быть определена с большой точностью. Если район Месджеде-Солейман приобрел большое значение как источник снабжения флота, находившегося в Индийском океане, то Мосул обещал стать базой снабжения топливом средиземноморского флота. Соотношение сил на Среднем Востоке было теперь таково, что, по-видимому, на пути восстановления британских интересов не было никаких помех, если не принимать во внимание интересов Франции, с которыми Англия не считалась. Значение Месопотамии как моста к Ирану и Индии и как топливной базы для английских судов в Средиземном море превзошло все ее прежние предназначения. В результате ловкости британской дипломатии Англия не только не оказалась в затруднительном положении в связи с данным ею двойным обещанием, но еще извлекла выгоду для себя.

Франция, растратившая все свои силы в Европе, находилась в безнадежном положении на Ближнем Востоке. Великобритания нанесла поражение туркам, и две ее армейские группы противостояли трем французским кавалерийским полкам в Сирии и Месопотамии. Англо-индийские войска полностью оккупировали Мосул 8 ноября 1918 г., продвинувшись на север после перемирия, заключенного в Мудросе за десять дней до этого. Короче говоря, Великобритания фактически овладела нефтяными месторождениями, в то время как Франция осталась в стороне.

Смешно было бы думать, что британские нефтепромышленники, представители которых заполняли все связанные с нефтью правительственные учреждения, когда-либо серьезно намеревались передать Франции плоды своей победы на Ближнем Востоке. Подтверждение этому мы находим у таких осведомленных наблюдателей, как Кук и Девенпорт:

«В период войны 1914 — 1918 гг. Великобритания все время тратила на производство работ суммы, гораздо более крупные, чем это требовалось для военных нужд. Сэр Арнолд Вилсон, до того как он стал расходовать деньги Англо-персидской нефтяной компании в Мохаммере, выплачивал большие суммы из английских фондов в бытность свою гражданским комиссаром в Ираке. Выращивание хлопка, сельское хозяйство и т. п. вряд ли могли вызвать расходы в таких масштабах, в каких они производились в Месопотамии. История показала, что в результате британской оккупации (являющейся гарантией британского покровительства) нефтяные разработки в стране становятся значительно менее рискованным занятием. Дело в том, что оккупация Басры была необходима для защиты нефтяных разработок и нефтепроводов Англо-персидской нефтяной компании в Иране, а оккупация Багдада и, возможно, северной части Ирана была необходима для защиты англо-иранской концессии (д'Арси), которая распространялась на Маудали. Взгляд на карту убедит любого (будь то специалист по нефти или нет), что британское правительство, помимо своих политических обязательств, чувствовало себя связанным с Ираком благодаря концессиям нефтедобывающих компаний, находящихся в ее ведении».

В декабре 1918 г. Франция потребовала немедленного вывода английских войск из Сирии в соответствии с соглашением Сайкса — Пико. Это означало бы эвакуацию Мосула в пользу французов. Ллойд Джордж упорствовал, насколько было возможно, чтобы дать лорду Лонгу, министру нефтяной промышленности военного времени, возможность договориться с французскими нефтепромышленниками. 7 марта 1919 г. тот добился секретного соглашения с сенатором Анри Беранже, доверенным агентом французских нефтепромышленников; год спустя этому соглашению была придана официальная форма в Сан-Ремо. Сам Клемансо подтвердил согласие Франции на заключение этого соглашения. Франция уступила британским нефтепромышленникам. Капитал английских промышленников начал вливаться во французские нефтяные компании, и Англо-персидская нефтяная компания открыла во Франции свое отделение при посредстве сэра Базиля Захарова.

Английская победа и французская уступчивость вновь явились результатом характерной для англо-французских отношений системы приливов и отливов. Основным объектом внешней политики Франции являлась Германия, поэтому Франция нуждалась в поддержке Ллойд Джорджа против Соединенных Штатов, чтобы добиться оккупации Рейнской области и Саара. С другой стороны, после поражения Германии и уничтожения германского военного флота, а также после отвоевания дельты реки Шельды основная цель политики Великобритании в Европе была достигнута, и главной ее заботой стала защита ее интересов на Востоке. Обе державы должны были опираться друг на друга, чтобы вырвать свои мандаты у президента Соединенных Штатов.

Ближний Восток явился предметом раздоров. До тех пор пока Клемансо отказывался пойти на компромисс, Ллойд Джордж был непреклонен в области европейской политики и тайно поддерживал претензию эмира Файсала на Сирию. Раздор закончился соглашением в Сан-Ремо, по которому Франция отказалась от своих территориальных «прав» на район Мосула взамен доли участия в будущих нефтяных разработках; Англия обещала, кроме того, отказать Файсалу в своей поддержке. Франция не только отказывалась от территории, но и признавала претензии Турецкой нефтяной компании па нефтяные месторождения в Мосуле.

По соглашению в Сан-Ремо, заключенному в апреле 1920 г., Франция должна была получить 25% чистой добычи мосульской нефти по существующим рыночным ценам. В том случае, если нефть добывалась частной компанией, Франция должна была иметь 25% ее акционерного капитала. Однако, согласно статье 7-й, предусматривалось, что такая компания будет находиться под постоянным британским контролем. Взамен Франция должна была предоставить все возможности для прокладки нефтепровода на территории, находившейся под ее юрисдикцией. «Туземные правительства или туземные предприниматели могут при желании получить разрешение на участие в максимальном размере 20% капитала названной компании». Необходимо указать, что мандаты на эту территорию были позже распределены в точном соответствии с тем, как она была разделена между нефтепромышленниками. Можно себе представить, какую реакцию вызвало бы в Англии заявление иностранной фирмы о том, что «туземные промышленники могут приобрести ее акции в размере 20% капитала».

Известие о заключенном нефтяном соглашении и заявление о том, что Месопотамия должна стать без согласия ее населения подмандатной территорией, вызвало в этой стране ряд восстаний. После стольких обещаний со стороны Англии, и особенно после ее последнего заверения, данного в ноябре 1918 г., о том, что все народы, так долго находившиеся под турецким владычеством, получат полную и неотъемлемую свободу, — эти решения явились подлинным предательством. Несмотря на наличие более чем 60 тысяч англо-индийских войск, восстание не удавалось подавить. В октябре 1920 г. сэр Перси Кокс прибыл в Багдад и стал создавать временное правительство из арабской знати, причем у каждого члена правительства было по английскому советнику.

Однако эта политика полумер не годилась для управления Британской империей. Никто не понимал этого лучше, чем Уинстон Черчилль, только что ставший министром по делам колоний. Нужно было не только успокоить Ирак и направить его энергию в русло, благоприятное Великобритании, но имперская политика в целом должна была быть пересмотрена в свете арабского национализма. Таким образом, тогда, как и в настоящее время, требовалась стратегическая перегруппировка сил. Положение в Египте могло каждую минуту стать непрочным, и Ирак, вместе с Трансиорданией и Палестиной, был потенциальной крепостью, защищающей фланг Суэцкого канала.

В марте 1921 г. все британские губернаторы и военачальники, командующие войсками на Ближнем Востоке, встретились с Черчиллем в Каире. Одним из основных результатов конференции явилось то, что эмир Файсал, сын короля Гуссейна, был вызван из Лондона и посажен на трон в Ираке. Но прежде чем это могло быть совершено, необходимо было отделаться от таких лидеров, как Талиб-паша, министр внутренних дел временного правительства. 16 апреля 1921 г. он был арестован по требованию Кокса и выслан на Цейлон. Повсюду местные правители были заменены британскими советниками; были созданы финансируемые английской администрацией партии и газеты, задачей которых было подготовить почву для того, чтобы население оказало хороший прием Файсалу. Лига наций назвала избрание Файсала фарсом. Имеется письмо (от 8 июля 1921 г.) Гертруды Белл, секретаря Перси Кокса, где она пишет, что никогда больше не будет заниматься «сотворением королей», так как это слишком хлопотное занятие.

Чему, однако, следовало бы уделить внимание, — это одной из глав отчета Лиги наций по вопросу об Ираке. Там рассказывается о том, как Англия предложила посадить Файсала на престол только после того, как тот признает ответственность Англии за Ирак перед Лигой наций и согласится ратифицировать официальный договор в этом духе, как только он станет королем. 23 августа 1921 г. эмир Файсал был провозглашен королем Ирака, что соответствовало политике Черчилля — создать в Месопотамии «сильное и эффективное арабское правительство, которое всегда было бы дружественно расположено по отношению к Англии».

По причинам внутреннего и внешнего порядка стало необходимым стабилизировать положение в Ираке. Турция отказалась признать потерю мосульского нефтеносного района, и Франция поддержала ее, когда увидела, что Великобритания и Соединенные Штаты готовы заключить соглашение на Ближнем Востоке за счет Франции. Два месяца спустя после того, как Англия посадила Файсала на трон в Ираке, французский представитель Франклен-Буйон подписал с Мустафой Кемалем договор, которым подтверждалась принадлежность Мосула Турции.

Против турецких требований возражал греческий король Константин, боровшийся с Турцией при помощи денег и вооружения, получаемых из Англии, в то время как Франция ухаживала за Турцией. Хотя король Константин потерпел полное поражение при Сакарии, Пуанкарэ нуждался в поддержке Англии более чем когда-либо, а Турция, по словам Анри де Жувенеля, в то время французского верховного комиссара в Сирии, должна была пойти на уступки, так как «Англия предложила Италии в качестве приманки турецкую территорию Кили-кию. Страх перед высадкой итальянцев в Киликии ускорил заключение соглашения между англичанами и Оттоманской империей».

Важнее всего, однако, было крупное наступление, начатое американскими нефтяными компаниями. Еще прежде чем было опубликовано нефтяное соглашение в Сан-Ремо, президент Вильсон послал свой протест, а посол Соединенных Штатов в Англии — Джон Дэвис — высказал мнение, что Англия намеревалась потихоньку создать для себя нефтяную монополию в Месопотамии и что это являлось частью ее общей политики в области нефти. Вводя припцип «открытых дверей», Америка требовала для себя равной доли участия. Дипломатический спор продолжался в течение восемнадцати месяцев. Сделка, заключенная между сэром Джоном Кэдменом и фирмой «Стандард ойл», положила конец этому спору, как и враждебной переписке между государственным департаментом и лордом Керзоном. Великобритания была вынуждена содействовать проникновению «Стандард ойл» в мосульский и другие нефтяные районы, главным образом, потому, что она нуждалась в ряде уступок со стороны Америки на происходившей в то время конференции по разоружению военно-морского флота.

Что касается Ирака, то англо-американское нефтяное соглашение привело к важным результатам. Прежде всего, Англо-персидская нефтяная компания была вынуждена продать Ближневосточной корпорации половину из 50% принадлежавших ей акций Турецкой нефтяной компании. Ближневосточная корпорация представляла фирмы «Стандард ойл оф Нью-Джерси», «Стандард ойл оф Нью-Йорк», «Пан-Америкэн петролеум энд транспорт компани», «Атлантик рефайнинг компани» и «Галф ойл корпорэйшн». В этом был смысл соглашения. Во-вторых, Соединенные Штаты полностью отказали в своей и до того не очень искренней поддержке адмиралу Честеру, который требовал признания своей старой турецкой концессии в Мосульском районе. Вместо этого президент Гардинг стал оказывать дипломатическую поддержку основным американским нефтяным компаниям, которые хотели теперь, чтобы Турция отказалась от всяких притязаний на район Мосула.

В-третьих, Соединенные Штаты стали поддерживать утверждение Англии, что 500 тыс. курдов, населяющих Мосульский район, не должны подпасть под власть Турции, но и не должны стать суверенной нацией. Враждебное отношение курдов к новому иракскому правительству до некоторой степени устраивало Англию. Оно служило напоминанием Файсалу и его друзьям, что английские военно-воздушные силы были совершенно необходимы для того, чтобы удержать в подчинении горские народности, и что Англия могла бы склониться к тому, чтобы предоставить курдам независимость, если Ирак не будет консультироваться с британским правительством. Конечно, имперские дипломаты не могли всерьез думать о предоставлении полной автономии населению в таком важном районе, как Мосульский. Эта идея, однако, делил а была заставить задуматься центральное правительство Ирака. Но, вообще говоря, постоянные восстания курдов представляли большое неудобство. Гарольд Никольсон пишет об этом чрезвычайно деликатно:

«Курды, которые оставались пассивными, когда мы хотели пробудить в них национальное самосознание, вдруг стали неожиданно проявлять интерес к «четырнадцати пунктам» в 1922 г. — совершенно несвоевременно».

Таким образом, всякое упоминание о «четырнадцати пунктах» президента Вильсона казалось неуместным, после того как англо-иракский договор 1922 г. был окончательно ратифицирован в июне 1924 г. Соединенные Штаты молча попустительствовали вопиющему нарушению обещания о предоставлении независимости Ираку. В то же время они были довольны, что не они сами, а именно Англия должна была официально отбросить все претензии на честную политику и отказаться от всяких пышных фраз, которые так часто произносились на международных конференциях в Сан-Ремо, Генуе и Лозанне.

Короче говоря, правительство его величества прину дило Ирак признать Великобританию своим опекуном и согласиться «быть руководимым» — какое удобное слово! — Великобританией в области внешней политики и финансов, а также в выработке конституции. По условиям мандата, Англия должна была защищать Ирак с помощью военных баз и аэродромов. Размеры и характер вооруженных сил Ирака должны были определяться по взаимному соглашению, и ни один иностранец не мог получить какое-либо назначение в Ираке без согласия британского правительства.

Таковы были условия, которые, разумеется, превращали в фикцию всякое понятие о действительном самоуправлении. Поэтому неудивительно, что только 37 из 100 депутатов (из которых 31 отсутствовал) Учредительного собрания Ирака согласились ратифицировать англо-иракский договор в июне 1924 г.

После того как дело было улажено таким образом, английские, американские, голландские и французские нефтяные компании добились от иракского парламента признания прав Турецкой нефтяной компании. Она получила концессию на 75 лет на разведку и разработку нефтяных месторождений во всех частях Ирака, за исключением южного района и нефтеносных земель Нафте-Хан, к северо-востоку от Багдада, принадлежавших «Ханекин ойл компани» — дочернему предприятию Англо-персидской нефтяной компании. Условия договора предусматривали, что в течение определенного периода 24 участка размером по 21 кв. километру каждый должны были быть выделены из общей территории 234 тыс. кв. километров, с тем чтобы позднее предоставить все остальное тому, кто предложит наивысшую цену.

5 июня 1926 г. пришла очередь Турции отступить перед объединенным нажимом Соединенных Штатов, Великобритании и Франции. Кемаль Ататюрк признал «брюссельскую линию» — границу, установленную Лигой наций, предоставившей Мосульский район королевству Ирак. Комиссия Лиги наций дала понять в 1924 г., что Англия считает Мосул своей собственностью. Взамен этого Турция получила право на 10% будущих доходов Турецкой нефтяной компании в течение последующих 25 лет. Это условие потом было заменено единовременным платежом в сумме 500 тыс. фунтов стерлингов, Которую должно было уплатить иракское правительство.

Все эти конфликты, которые зачастую представляли собой открытую и всегда упорную борьбу между капиталистами, происходили еще до того, как был добыт хотя бы один баррель нефти. Но теперь, когда политические и экономические распри были более или менее улажены, Турецкая нефтяная компания, которая тем временем выбрала десять участков для пробных работ, всерьез занялась их разработкой. 14 октября 1927 г. забил первый большой нефтяной фонтан в Баба Гугуре. В следующем году, после весьма ожесточенных споров, произошел передел долей участия в Турецкой нефтяной компании: Англо-персидская нефтяная компания, «Ройал датч-Шелл», «Нир Ист девелопмент компани»[23] и «Компани франсез де петроль», представляющая французские и бельгийские интересы, согласились на долю участия в Турецкой нефтяной компании в размере 23,75% каждая. 5% акций отошло к армянину Галусту Гульбенкяну за оказанные им услуги, значительно способствовавшие тому, чтобы передать Мосул в сферу англо-американского влияния.

К 1928 г. было разработано около 187 кв. километров из 500 кв. километров, составляющих площадь концессии. И, как ни странно, хотя было обнаружено три очень богатых нефтью района около Киркука, Кейрары и Эль Хадра, их разработка должна была начаться только через пять лет. Сам лорд Кэдмен подчеркнул это обстоятельство, заметив: «Стоит только открыть дверь, чтобы ценность приглашения войти в нее понизилась». Он не признался, однако, что англо-американские нефтяные компании, которые, по существу, контролировали Иракскую нефтяную компанию, совершенно не были заинтересованы в том, чтобы увеличить поставки нефти на мировой рынок, особенно после кризиса в нефтяной промышленности, начавшегося в 1929 г. Как «Стандард ойл», так и Англо-персидская нефтяная компания с самого начала рассматривали нефтеносные районы Ирака как ценный резерв, который не должен достаться кому-либо еще и который необходимо держать в своих руках до тех пор, пока не возникнет необходимость в его разработке. Для Великобритании мосульская нефть была, помимо всего прочего, удобным орудием угрозы на тот случай, если бы иранский шах стал слишком смелым в своих притязаниях. В мирное время, во всяком случае, можно было всегда развивать добычу нефти в Ираке за счет Ирана и снижать выплачиваемую последнему долю.

В начале тридцатых годов взаимоотношения между королевством Ирак и английским правительством претерпели дальнейшие изменения. Ирак давно ужо выражал недовольство существованием мандата на его территорию и потребовал, чтобы Великобритания теперь «известила» Лигу наций, как было обещано, что она рекомендует аннулирование мандата. Англия согласилась, и в 1932 г. Ирак был допущен в Лигу наций. Как это было и в Иране, общие интересы, имевшиеся у туземной аристократии и Иракской нефтяной компании, создали между ними прочный союз. Кроме того, Великобритания закрепила свое влияние, подписав еще один договор в июне 1930 г. сроком на 25 лет.

Этот договор, определяющий взаимоотношения между Англией и Ираком и в настоящий момент, отражает, по существу, приоритет Англии, хотя и признает суверенитет королевства Ирак. Договор предусматривает «добрые отношения и откровенную консультацию по всем вопросам внешней политики»; согласно договору, Ирак становится союзником Англии в случае войны и предоставляет железные дороги, реки, порты, аэродромы и другие средства сообщения в распоряжение Великобритании; договор дает английскому правительству право выбирать место для авиационных баз в окрестностях Басры и к западу от Евфрата. И, наконец, в приложении к договору предусматривается, что в отношении Хинайди и Мосула «его величество король Ирака предоставит его величеству королю Великобритании в течение срока их союза аренду необходимых участков для размещения вооруженных сил его британского величества в этих районах».

Вскоре после этого последовали изменения во взаимоотношениях между Иракской нефтяной компанией и иракским правительством. Обе стороны считали, хотя и по различным причинам, что прежнее соглашение должно быть улучшено. Компания хотела положить конец системе участков, которая ограничивала ее власть над запасами нефти, а король хотел обеспечить себе поступление установленных платежей за разработку недр ввиду явного нежелания компании вести разработку нефтеносных участков. Поэтому в 1931 г. было заключено новое соглашение, которое закрепляло за компанией концессию на территории в 82 тыс. кв. километров к востоку от реки Тигр и устанавливало платежи Ираку в минимальном размере 400 тыс. фунтов стерлингов.

Для Франции задержка эксплуатации нефтеносных участков отнюдь не была выгодна. Ее участие в разработке иракской нефти было ее единственным значительным капиталовложением в области заморских нефтяных ресурсов. Кроме того, Великобритания не собиралась теперь прокладывать предполагаемый нефтепровод через французскую территорию. Трансиордания и Палестина стали неотъемлемой частью британского ближневосточного блока, и было гораздо безопаснее, особенно на случай войны, чтобы все будущие поставки нефти из Киркука шли через подвластные Англии страны. Во всяком случае, было бы дипломатической ошибкой допустить, чтобы нефть шла по нефтепроводу в Средиземное море через территорию, подвластную Франции; это значило бы предоставить иракскую нефть в распоряжение Франции.

В конце концов, в 1930 г. был достигнут компромисс. Было построено два параллельных нефтепровода, идущих к Хадите на Евфрате; оттуда один из них шел к Триполи в Ливане, а другой — через Трансиорданию в Хайфу (в Палестине).

* * *

Когда экономический кризис несколько ослабел, а над континентом стали сгущаться тучи войны, Иракская нефтяная компания начала добычу нефти в крупных масштабах. В течение года добыча увеличилась со 115 тыс. тонн в 1933 г. до 3,7 млн. тонн в 1934 г. Нефтепровод в Хайфу (длиной в 990 километров), который должен был быть открыт в 1935 г., начал действовать на год раньше. Впервые со времени предоставления концессии Ирак получил по 4 шиллинга с каждой тонны добытой нефти, а с 1935 г. стал получать дополнительно по 60 тыс. фунтов стерлингов в год за добычу, превышавшую 4 млн. тонн.

В 1936 г. временно выдвинулась еще одна нефтяная компания — «Мосул петролеум компани, лимитед» (наследница фирмы «Бритиш ойл девелопмент компани»), основанная в 1927 г. при помощи немецкого, итальянского и швейцарского капитала. Осенью 1935 г., вскоре после того как начался итало-абиссинский конфликт, итальянское влияние в компании значительно усилилось. Несколько английских директоров вышли в отставку, и их место заняли итальянские директора. Цель этого шага — помимо того что он был частью политики «умиротворения» — не совсем ясна. Если бы были применены санкции, нефть вряд ли могла бы добываться и транспортироваться без помощи нефтепровода в район Средиземного моря. С другой стороны, имело место прямо противоположное действие, которое могло быть задумано как «вознаграждение» английским нефтяным компаниям: летом 1936 г. вышли в отставку шесть итальянских представителей и один немец, а их место заняли три директора, связанных с Иракской нефтяной компанией. С тех пор капитал фирмы «Мосул петролеум компани, лимитед» принадлежал целиком англичанам; так же обстояло дело и с фирмой «Басра ойл компани», созданной в 1938 г.

За период 1936 — 1938 гг. в Ираке произошел ряд дворцовых переворотов. Антибритански настроенные политические деятели в армии и правительстве смело выдвинулись на первый план. До известной степени они были действительно недовольны британским правлением; в то же время они преследовали свои собственные честолюбивые цели, организуя восстания племен и заигрывая с фашизмом. Еще раз Великобритания потерпела неудачу, так как она не имела намерения поощрять, даже косвенно, давление народа на шейхов и помещиков. После того как в апреле 1939 г. король Гази I погиб при автомобильной катастрофе в дворцовом парке, к власти, в результате восстаний, пришло министерство, открыто настроенное против Великобритании. Между тем смерть короля Гази I вызвала массу неприятных слухов, аналогичных тем, которые циркулировали, когда король Файсал I погиб весьма странной смертью в Берне в сентябре 1933 г.; его смерть выглядела тем более таинственной, что управляющий отелем, обнаруживший его труп, умер в тот же самый день. Влиятельные националисты в Ираке считали обоих королей британскими марионетками. Известно, что существовал заговор против короля Гази I, организованный в марте 1939 г. последователями анти-британски настроенных Сидки Бекра и Хикмат Сулеймана.

Во время второй мировой войны в Ираке стали сказываться результаты английской политики. Дело было не только в том, что Англия столкнулась лицом к лицу с антибритански настроенными высшими чиновниками, находившимися у власти, — политика ограничений, проводившаяся Иракской нефтяной компанией, также принесла свои печальные плоды. Двойной нефтепровод, соединяющий Киркук со Средиземным морем, был построен для транспортировки иракской нефти, количество которой было ограничено картельным соглашением до 4 млн. тонн в год. Правительство Виши в Сирии потребовало закрытия нефтепровода длиной в 850 километров, идущего в Триполи, а вступление Италии в войну почти прекратило движение танкеров в Средиземном море. В основе всех этих неудач лежали, однако, одни и те же причины: монополия, политика «умиротворения» и политика ограничений, проводимая картелями.

К сожалению, очень мало известно о финансовом положении Иракской нефтяной компании, поскольку все ее успехи и неудачи скрыты в балансовых отчетах нефтяных компаний, входящих в нее. В настоящее время ее акционерный капитал составляет 14 500 тыс. фунтов стерлингов; выплачиваемые ею проценты с добываемой продукции, составившей между 1934 — 1945 гг. 40 млн. тонн, выразились в сумме около 10 млн. фунтов стерлингов. Никаких данных нельзя получить и на бирже, так как ни одна акция не появляется на ней от имени Иракской нефтяной компании. Однако обычно предполагают, что доход, получаемый в Киркуке, располагающем запасами около 1 млрд. тонн нефти, является одним из наиболее высоких.

Нефть, добываемая не более чем из 50 скважин, может очищаться в Хайфе на местном нефтеперегонном заводе, пропускная способность которого в начале войны равнялась 2 млн. тонн. Этот завод, принадлежащий совместно Англо-иранской нефтяной компании и «Ройал датч-Шелл», недавно был расширен, а фирмы «Стандард ойл оф Нью-Джерси» и «Сокони-Вакуум», являющиеся партнерами по Иракской нефтяной компании, собираются строить нефтеочистительные заводы в Триполи.

За последнее время ходили упорные слухи, что американские компании смогли купить некоторую долю акций Иракской нефтяной компании у Англо-иранской нефтяной компании и фирмы «Ройал датч-Шелл», но подтверждения этих слухов не поступило. Фирма «Стандард ойл», безусловно, не будет возражать против покупки некоторых французских акций в Иракской нефтяной компании, и ее молчаливая поддержка английской политики по отношению к Франции на Среднем Востоке является, по меньшей мере, указанием на то, что американские нефтепромышленники рассчитывают получить свою долю наследства.

Политические события развиваются хорошо известными путями. Ирак вновь выступает за новый пересмотр своей «вечной дружбы» с Великобританией, и не приходится, конечно, удивляться, что Ирак хочет покончить со своей фиктивной независимостью. С другой стороны, политика принимает некоторые новые формы, то есть британское министерство иностранных дел дипломатическими путями пытается создать Ираку место в Панарабской федерации. На самом деле это означает стремление сохранить управление средневосточной политикой в опытных руках Великобритании. Естественно, что весь этот план строился так, чтобы допустить лишь минимальные экономические и политические изменения, причем в него входят более или менее замаскированные маневры, направленные против Советского Союза.

Опять нефть и имперская политика оказались неразлучными спутниками. Особенно характерно, что Мосул, этот нефтеносный район, добыча нефти в котором составляет в настоящее время, после многих лет преднамеренной задержки, всего только 1% мировой потребности, является объектом такой ожесточенной конкуренции. Это лишний раз свидетельствует о том, как далеко могут зайти монополисты и их правительства в своей погоне за нефтью.

Примечания:

2

И.В. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 10-е, стр. 351 — 352

23

«Нир Ист девелопмент компани» к этому времени перешла в собственность фирм «Стандард ойл оф Нью-Джерси» и «Галф ойл корпорэйшн».