I. Первые лица

Cначала о биографиях главных действующих лиц – правителей, которым была вверена судьба облагодетельствованных народов.

Франсуа Дювалье родился в 1907 г. После окончания медицинского факультета Гаитянского университета (1932) – помощник начальника медицинской службы американских оккупационных войск. Негр (до 1946 г. политическая элита в Гаити состояла в основном из мулатов). В 1934—1940 гг., когда морская пехота США была вынуждена покинуть Гаити, – сельский врач. С 1940 г. – сотрудник американской санитарной миссии. В 1944 г. отправлен в Мичиганский университет для повышения квалификации. Вернувшись на Гаити, получил пост помощника майора Двиннела из медицинской службы Морского флота США.

16 августа 1944 г. президентом Гаити впервые за 30 лет стал негр Дюмарсе Эстиме. В его правительстве Дювалье занял пост заместителя министра труда, а затем – министра здравоохранения. 10 мая 1950 г. президент Эстиме был свергнут военной хунтой во главе с полковником Маглуаром, который затем стал президентом страны. С 1954 г. ситуация в стране обострилась, президент Маглуар ответил репрессиями, и Дювалье перешел на нелегальное положение. Ему и его семье предоставляли деньги и кров соседи – три брата Жюмель (став президентом, Дювалье их отблагодарил в традиционной для него манере – они были расстреляны).

В августе 1956 г., по истечении срока правления Маглуара, Дювалье вышел из подполья и 7 сентября объявил о своих претензиях на место президента. За пост президента сражались три влиятельных претендента – сенатор Луи Дежуа, адвокат Клеман Жюмель (один из братьев), учитель математики Даниель Финьоле. Представители элиты и СМИ игнорировали Дювалье – по их мнению, «у этого противного лилипута никаких шансов на успех не было». Между тем, Дювалье провозгласил лозунг «Работа для всех!», обещая покончить с коррупцией, восстановить социальную справедливость и ускорить строительство школ. 25 мая 1957 г. Дювалье обратился к наиболее сильным кандидатам – Жюмелю и Финьоле – с призывом «спасти страну от ужасов гражданской войны», для чего без выборов передать власть Финьоле как «временному президенту». 26 мая Финьоле согласился принять власть и назначил, по предложению Дювалье, начальником генштаба генерала Кебро. Через 19 дней Кебро прямо на заседании правительства арестовал Финьоле и выслал его из страны. 22 сентября 1957 г. хунта во главе с Кебро провела выборы без регистрации избирателей. Победил Дювалье.

До этого момента вся карьера доктора Дювалье была, казалось бы, неразрывно связана с американским покровительством. Под американской «крышей» сельский врач делал карьеру, получал образование и связи. И «вдруг» из-под крыши вышел – выяснилось, что у бывшего помощника лейтенанта имеется своя воля.

Свежеиспеченный диктатор пришел к власти на волне антимулатской истерии. Негритянское большинство – самая бедная и малограмотная часть населения – воспринимало доктора Дювалье как защитника интересов «коренных» гаитян. Мулаты – в основном интеллигенция, инженеры, врачи, учителя – были вынуждены бежать из страны, превратились в людей второго сорта. Многие из них оказались в соседней Доминиканской республике, где правила полицейская диктатура, но все же не беспредельная тирания. С этого момента «доминиканские сепаратисты» превратились в жупел для режима Дювалье.

Одной из главных объективных причин прихода к власти Дювалье стал кризис действующей политической элиты, ее неспособность к эффективной самоорганизации. Получив диктаторские полномочия, Дювалье эту элиту добил окончательно. Началось – сначала тайно – массовое уничтожение политических оппонентов. Были закрыты все оппозиционные СМИ, распущены профсоюзы и студенческие организации, высланы из страны священники, не пожелавшие прославлять режим Дювалье. Очень скоро окончательно укрепился режим личной власти, действующий в отсутствие не только оппозиции, но и политического класса в целом, и опирающийся исключительно на насилие, страх и запугивание.

Владимир Николаевич Воронин родился 25 мая 1941 г. в селе Коржова Дубоссарского района Молдавской ССР в крестьянской семье. Как утверждается в некоторых источниках, его отец – русский, военнослужащий Красной армии, погибший в начале войны. Его мать – молдавская крестьянка.

Воспитывал Воронина отчим – молдавский коммунист, уполномоченный райкома по коллективизации.

Воронин – типичный выходец из советского молдавского села, его родной язык – молдавский, но до недавнего времени говорил он на нем плохо, гораздо хуже, чем на русском, – как и большинство молдавоязычных крестьян, пользующихся своего рода «бедняцким диалектом».

Считается, что Владимир Воронин имеет высшее образование. По-настоящему он учился только в Кишиневском кооперативном техникуме, который окончил в 1961 г. В 1971 г., уже перейдя на партийную работу, он окончил Всесоюзный заочный институт пищевой промышленности, а в 1983 г., перед переходом на работу в ЦК КП Молдавии, – Академию общественных наук при ЦК КПСС. Есть у Воронина и еще один диплом – Академии МВД СССР, который ему достался в 1991 г. по завершении (как тогда казалось) милицейской карьеры.

С 1961 по 1966 г. будущий президент работал заведующим хлебопекарней в с. Криулень, затем пошел на повышение и до 1971 г. возглавлял – в качестве директора – хлебозавод в Дубоссарах. Видимо, именно к этому моменту относятся слова самого Воронина: «Когда сформировался как личность, меня стала двигать советская система подбора, воспитания и расстановки кадров» («Наш современник», №7, 2001).

Сначала «советская система» послала бывшего директора хлебозавода в райком, потом – на должность председателя горисполкома в Дубоссарах и Унгенах, а в 1981 г. с должности председателя Унгенского райисполкома отправила на обучение в АОН при ЦК КПСС, чтобы после доверить работу в орготделе ЦК КПМ. В 1983—1985 гг. тов. Воронин – сначала инспектор, а затем зам. зав. орготделом республиканского ЦК.

1985 г. («перестройку») бывший директор хлебозавода встретил в должности заведующего отделом Совмина Молдавской ССР, и с этого высокого поста был послан в Бендеры в качестве первого секретаря горкома партии. Столь высокая номенклатурная должность подразумевала возможность свободно перемещаться во власти – сначала Воронин автоматически стал депутатом республиканского Верховного Совета, а затем – в 1989 г. – был назначен министром внутренних дел МССР, получив воинское звание генерал-майора.

В этот самый момент «советская система», уверенно выдвинувшая выпускника кооперативного техникума и директора хлебозавода в министры внутренних дел, начала давать сбои. Перестройка незаметно перешла в распад Союза.

Новоявленный «политический деятель» Воронин 31 августа 1989 г. голосовал в Верховном Совете за «Закон о функционировании языков» – по существу подрывной, закладывающий мину под национальное согласие в многонациональной республике и дискриминирующий русский язык и русскоязычных граждан, составлявших основу экономической и интеллектуальной мощи Молдавии. А немного позже он же уже предлагал на 20 лет приостановить действие этого закона на Левобережье.

Когда в 1990 г. толпа обезумевших народнофронтовцев пошла на штурм здания МВД, чтобы «проверить» уровень знания милиционерами «государственного языка», министр Воронин запретил своим подчиненным применять силу. Вдохновленные демократичностью министра, поборники румынской идентичности независимого молдавского народа провели в захваченном здании свой экзамен на знание языка – сотрудников МВД, плохо владевших молдавским, избивали и выбрасывали из окон.

На этом развитие политика Воронина не остановилось. Руководить республикой (которую теперь было велено именовать «ССР Молдова») стали председатель Верховного Совета Мирча Снегур и руководитель правительства Мирча Друк (лидер «Народного фронта»), а точнее – нерушимый блок национал-коммунистов и националистов. В это правительство партаппаратчика Воронина не взяли, и он обратился за помощью к любимой «системе подбора и расстановки», которая к тому времени еще продолжала действовать. Новоявленный руководитель республиканской милиции поехал в имперскую Москву, в Академию МВД, и с мая 1990 по сентябрь 1993 (!) г. числился в резерве кадров МВД РСФСР (России).

В его отсутствие ситуация в Молдавии изменялась быстро и бурно.

На волне народнофронтовской активности 1990 г. суверен-номенклатурная элита ССР Молдовы перевела молдавский язык на латиницу и переименовала его в румынский, заменила флаг МССР на румынский триколор, а главное, подтолкнула русскоязычные районы Приднестровья и регионы проживания гагаузов к мощным сеператистским выступлениям, закончившимся образованием непризнанной Приднестровской Молдавской Республики.

Кабинет национал-радикала Мирчи Друка пал в феврале 1991 г. и сменился сначала национал-коммунистическим правительством Валерия Муравского (1991—1992), а потом – левоцентристским кабинетом во главе с Андреем Сангели (1992—1997). Фактически власть в стране перешла в руки «агропромышленного директората» во главе с президентом Мирчей Снегуром (1991—1996), премьер-министром Андреем Сангели и влиятельным спикером парламента, членом последнего состава Политбюро ЦК КПСС Петром Лучинским (1993—1996).

Все эти годы небольшую и небогатую Молдавию терзали проблемы, которые приходилось решать и народу, и власти. Неурегулированный конфликт с Приднестровьем был только одной из них. Второй стало нарастание серьезнейших противоречий между частью политической элиты и национальной интеллигенции, избравшей «румынский вектор» в качестве единственного внешнеполитического вектора страны, с одной стороны, и устойчивой экономической и социально-психологической ориентацией подавляющего большинства населения на сохранение и укрепление связей с Россией – с другой.

Это противоречие, нараставшее в информационно-политическом поле страны, оставалось под практически полным контролем прорумынского лобби, и именно с ним в своих публичных заявлениях, решениях и действиях должны были считаться умеренные и вполне советские по своему менталитету лидеры молдавского истеблишмента. С другой стороны, подавляющее большинство пассивного, по преимуществу сельского, электората оставалось глубоко чуждым «румынским веяниям» и впадало во все более острую ностальгию по простым и понятным советским временам.

Тем временем Владимир Воронин, выйдя из резерва МВД России на пенсию, вернулся в Молдавию, все еще оставаясь под спасительной сенью «советской системы подбора и расстановки кадров». Но свои номенклатурные мечты он вовсе не оставил. В строгой координации со своими российскими товарищами он приступил к возрождению Коммунистической партии в Молдавии.

Компартия Молдавии – как и КПСС в России – была запрещена после августа 1991 г. Как и в России, Конституционный суд признал законность прекращения деятельности оргструктур КПСС, но оставил возможность легализации коммунистической партии как новой политической силы, не являющейся продолжателем КПСС. В 1993 г., опираясь на судебные решения, Владимир Воронин в точности последовал за своим партийным товарищем Геннадием Зюгановым. В октябре была созвана учредительная конференция «новой» Партии коммунистов Республики Молдова (ПКРМ), оргкомитет которой возглавил Воронин. С 1994 г. он стал первым секретарем ЦК ПКРМ, а в апреле партия поручила ему провести ее официальную регистрацию, что позволило бы ей принять участие в парламентских выборах 1994 г.

В 1994—1996 гг. Воронин оставался в оппозиции к правительствам Снегура – Сангели и производил впечатление безобидного, слабого и невнятного дублера своих партийных товарищей из КПРФ. В 1995 г. ПКРМ активно участвовала в работе так называемого Союза коммунистических партий (СКП-КПСС), вступила в его состав в качестве полноправного члена и делегировала Воронина в Совет СКП-КПСС.

Все это время никто не относился к экс-милиционеру всерьез.

Примитивная, устремленная в прошлое аппаратная риторика, неумение внятно излагать свои мысли, а главное, отсутствие серьезной ресурсной базы – все это превращало Воронина, во всяком случае с точки зрения политической элиты в Кишиневе и местных СМИ, в маргинала. Остро ощущалось и то, что Воронин – чужак для нового политического класса, не умеющий не только хорошо говорить «по-румынски», но и вообще не владеющий новой политической лексикой.

Вряд ли Воронин-политик пережил бы эти трудные годы, если бы не помощь трех «братьев» – ну, во всяком случае, трех земляков, бизнесменов болгарского происхождения (которых недоброжелатели называли «болгарской мафией»). Эта тема активно обсуждалась в Молдавии, но мы сошлемся на слова одного из «земляков», самого именитого. 27 февраля 2005 г., выступая в эфире программы «Время» (Первый канал российского телевидения), предприниматель Григорий Карамалак рассказал о том, как в 1995 г. он, совместно с «будем говорить так, земляками» Петром Димитровым и Петром Шошевым, предложил «поучаствовать активно в финансировании выборов парламента в Республике Молдове в поддержку Коммунистической партии». Фирма Григория Карамалака (о котором впоследствии часто говорили как о «криминальном авторитете») называлась «Даяна групп», а ее активы были связаны с табачно-алкогольным бизнесом и с розничной торговлей нефтепродуктами. Новая партия с «раскрученным брендом» показалась «болгарским бизнесменам» удобным инструментом для похода во власть – с целью создания более благоприятных условий для своего бизнеса, для давления на аграрно-промышленный директорат, ограничивавший аппетиты агрессивных и не очень системных «новых молдаван». По утверждениям Карамалака, в 1995—1996 гг. в ПКРМ его «земляками» была инвестирована огромная по молдавским меркам сумма – «в пределах 400—500 тысяч долларов».

О том, как Владимир Воронин отблагодарил «болгарских братьев», – чуть позже. Пока лишь отметим, что финансовая поддержка со стороны земляков Карамалака позволила ПКРМ не только завести офис и транспорт, но и двинуть в публичную политику. Но тут появились проблемы.

В 1995 г. Владимир Воронин впервые участвовал в избирательной кампании – возглавил список ПКРМ на выборах в Кишиневский горсовет. Эти выборы были признаны несостоявшимися, а Воронин занес в список своих достижений 13 процентов голосов.

К началу 1996 г., когда, как выяснилось впоследствии, в Молдавии в первый и в последний раз состоялись демократические выборы президента республики, – в лидере ПКРМ никто не видел серьезного соперника. За власть боролись два тяжеловеса – первый президент Мирча Снегур, избранный в 1991 г. на безальтернативных выборах, и популярный в республике деятель общесоюзного масштаба Петр Лучинский. Кроме них на выборы пошли и другие крупные политики – куда более крупные, чем Воронин. Среди них были действующий премьер-министр Андрей Сангели, националист Валериу Матей, «герой» приднестровского конфликта, бывший министр национальной безопасности Анатолий Плугару и др.

Интрига представлялась предельно ясной. С курсом Мирчи Снегура связывали «румынский выбор». Достаточно умеренный и прагматичный политик, Снегур оказался слишком сильно связан с трагическими событиями начала 90-х гг. Фигура Лучинского представлялась приемлемой как для русскоязычных граждан, так и для «советских молдаван», не понимающих новых реалий. Лучинский, в лучших традициях Политбюро горбачевского набора, пытался быть приятным во всех отношениях, обещал урегулировать приднестровский конфликт, наладить отношения с Европой и восстановить добрососедские отношения с Россией.

Совершенно неожиданным образом первый тур выборов завершился результатом, который многие потом назвали «победой Воронина». Не пользуясь ничем более серьезным, чем раскрученный партийный бренд, Владимир Воронин пришел к финишу третьим (результаты таковы: Снегур – 38,71%, Лучинский – 27,69%, Воронин – 10,26%).

Этот результат знаменовал собой окончание политической карьеры Андрея Сангели (который, рассчитывая на призовое место, оказался четвертым). Тогда же Воронин впервые принял участие в решении судьбы верховной власти: объявив о поддержке кандидатуры Лучинского, ПКРМ предоставила штабу беспартийного экс-коммуниста свои организационные ресурсы. Во втором туре Петр Лучинский был избран президентом.

Начался завершающий этап самоуничтожения молдавского политического класса. В течение пяти лет все те, кто считал себя молдавским истеблишментом, шли в одну сторону, а скромный парламентский коммунист Воронин – в другую.

Элита была занята сложными манипуляциями и играми. С одной стороны, Лучинскому удалось существенно смягчить напряженность в отношениях с Приднестровьем. С другой – принципиально оставаясь вне партий и пытаясь опираться на шаткие парламентские коалиции, президент не имел возможности проводить последовательную политику, а главное, вынужден был постоянно идти на поводу у идеологов «румынской партии».

В марте 1998 г. прошли очередные парламентские выборы – первые, в которых ПКРМ приняла участие. Результат был шокирующим: за коммунистов было подано около 31 процента голосов, и они создали самую большую фракцию в парламенте – 40 мандатов из 101.

Началось утомительное противостояние воронинской фракции и правительств так называемой правоцентристской коалиции (Альянс за демократию и реформы – АДР) во главе с Ионом Чубуком (1998—1999) и Ионом Стурзой (март – декабрь 1999). Летом 1999 г. в парламенте сложилась так называемая ситуативная антипрезидентская коалиция, в которой заодно действовали Воронин и бывший ближайший соратник Лучинского спикер парламента Дмитрий Дьяков. Цель коалиции – не дать популярному в народе президенту добиться усиления своих полномочий.

Для таких опасений были основания. Обращаясь напрямую к избирателям и заявляя о неэффективности существующей парламентской системы, Петр Лучинский предложил провести референдум об укреплении президентских полномочий и переходе от парламентско-президентской республики к президентской. Референдум дал однозначный результат: большинство избирателей – за предложение президента. Однако Конституцией Молдовы референдум не предусмотрен, и Лучинский был вынужден объявить его «консультативным», то есть имеющим рекомендательный характер.

Владимир Воронин ответил на рекомендацию избирателей просто: он обратился к «временным союзникам» с предложением защитить права парламента в проведении конституционной реформы. «Ситуативная коалиция» сработала еще раз – 5 июля 2000 г. большинством в 90 голосов (против голосовали только 9 независимых депутатов) были приняты поправки к Конституции, в соответствии с которыми прямые президентские выборы впредь отменялись. Главу государства квалифицированным большинством голосов (не менее 61 голоса из 101) должен был выбирать парламент. Петр Лучинский фактически был отстранен от борьбы за второй срок полномочий.

Таким образом кризис политической системы достиг кульминации. По всей видимости, соглашаясь на новую систему формирования власти, фракция так называемых правоцентристов надеялась на превращение президента в церемониальную фигуру, вынужденную опираться на широкое согласие разных группировок. Поэтому дальнейшие действия инициатора конституционного переворота – Владимира Воронина – выбили истеблишмент из колеи. Вдруг оказалось, что никаких коалиций никто больше создавать не собирается.

23 ноября 2000 г. пленум ЦК ПКРМ выдвинул кандидатуру Воронина на пост президента. Частично воссозданный АДР пытался противопоставить ему умеренного кандидата – председателя Конституционного суда Павла Барбалата. 1, 3, 4 и 6 декабря парламентарии голосовали снова и снова. В последнем туре Воронину не хватило 2 голосов до требуемых 61. Но коммунисты, тем не менее, не стали входить ни на какие коалиции: или Воронин – или никто. В результате победил «никто»: 14 декабря 2000 г. Конституционный суд дал Лучинскому право распустить парламент и назначить новые выборы. 31 декабря президент подписал указ о роспуске парламента и назначении новых выборов на 25 февраля 2001 г.

На них советская система «подбора и расстановки» в последний раз пришла на помощь коммунисту Воронину.

Перед выборами он резко изменил суть политической дискуссии, выбрасывая на «электоральный рынок» абсолютно «нерыночный» продукт: советскую ностальгию. Лидер ПКРМ уверенно обещал избирателям, что в случае победы коммунистов Молдавия вступит в Союз Белоруссии и России, а русский язык станет вторым государственным.

И это сработало.

На кого в 2001 г. опирался Владимир Воронин? Почти 60 процентов избирателей – это крестьяне, молдавоязычные по культуре, советские по менталитету, левопатерналистские по политическим запросам, бедные, но не голодные. Живущие на «подножном корму» (с участков) и на денежных переводах от родственников-гастарбайтеров. Какое отношение к проблемам, запросам и настроениям этих избирателей имели «правоцентристы» и «прорумыны», «социал-демократы» и «парламентские технократы»? Вопрос риторический. Деполитизированные и пассивные сельские избиратели были не в состоянии разобраться в этих политических тонкостях. Особенно когда всему этому непонятному разнообразию была противопоставлена привычная советская компартия во главе с таким же, как эти самые избиратели, простоватым и грубоватым работником хлебопекарной промышленности.

Еще в январе 2001 г. эксперты всерьез обсуждали перспективы победы на выборах альянса действующего премьера, экс-лидера молдавского комсомола Думитру Брагиша. Но реальность молдавской культурно-политической ситуации наложилась на специфику суперпартийной избирательной системы: выборы в парламент проводятся только по общефедеральному округу; выдвигаться могут отдельные кандидаты, партии и блоки; отдельный кандидат проходит в парламент, если наберет больше 3 процентов голосов, партия – если больше 6, блок из двух партий – больше 9, из трех и более – больше 12 процентов голосов.

Набрав по итогам выборов 49,93% голосов избирателей, ПКРМ получила в парламенте 71 место. Для избрания спикера и утверждения состава правительства необходим 51 мандат. Для избрания президента – 61. Для внесения изменений в Конституцию – 69.

На месте былого разнообразия возник совсем новый лидер молдавского государства. Не нуждающийся ни в каких коалициях и подачках. Сам себе «система подбора и расстановки кадров».

3 марта 2001 г. пленум ЦК ПКРМ выдвинул кандидатуру Воронина на пост президента республики. По ходу дела пришлось быстро решить одну небольшую проблему – из тех проблем, которые только и осталось теперь решать новому режиму. Демократическая Конституция Республики Молдова запрещает безальтернативные выборы. Опасаясь «подставы» сторонников Брагиша, коммунисты срочно выставили альтернативную фальшь-кандидатуру – депутата-коммуниста Валериана Кристи. И 4 апреля Владимир Воронин без всяких неожиданностей был избран президентом – за него подан 71 голос (за Брагиша – 15, за Кристю – 3).

После выборов первые же заявления победителя касались главного: введения второго государственного языка. Воронин-демократ объявил это «вопросом референдума» (который должен состояться не в самом близком времени). «Сначала надо положить на язык, а потом уже говорить о языке. Сытый народ становится добрее» – так объясняет свой отказ от выполнения главного предвыборного обещания лидер нового типа. Точно таким же образом было решено обойтись и с обещанием присоединения к Российско-Белорусскому союзу.

Так после конституционной реформы, выборов и самоуничтожения политической элиты руки нового вершителя судеб страны оказались развязаны, а воля свободна.