Глава 18

В кулуарах собрания

Саров поставил на стол пустую чашку из-под кофе, откинулся в кресле, посмотрел лукаво на молодую женщину, сидевшую напротив.

— Только не убеждайте меня, Фрэнси, что Тесла придумал еще и звуковое кино, — сказал он, смеясь.

— Не придумал, то есть он никогда не говорил об этом вслух. Но ведь мог придумать!

— Мог. Там, в общем-то, и придумывать ничего не надо было. Все упиралось в технику.

— Ну вот видите!

— Что я должен видеть?

— Что он мог придумать. И устройство создать.

— И звук на кинопленку записать, — продолжил Саров.

— Вот именно!

— Угу. А еще он создал удивительный проектор, который воспроизводит звук, не имея для этого никаких приспособлений, включая динамики, и передал этот уникальный экземпляр потомкам.

— А что, не мог? — с обидой в голосе спросила Фрэнсис. — Шкатулку же передал. Какая разница?

— Разницы никакой, согласен. Особенно если они хранились вместе, на одном чердаке. Тогда зачем весь этот спектакль? Шкатулка в Санта-Фэ, проектор в Колорадо-Спрингс.

— Не хранились, — тихо сказала Фрэнсис, — у меня была одна шкатулка, а этот проектор я первый раз вижу.

— Верю, — улыбнулся Саров, — этот проектор вы действительно видите в первый раз в жизни. Потому что если б вы видели его раньше, вы бы никогда его не забыли и сразу узнали. Ведь это не простой проектор, это волшебный проектор. Он продолжает работать и выдавать изображение даже тогда, когда пленка давно кончилась. Такой аппарат мог выйти только из рук Теслы, это фокус в его стиле. Да! Это еще какой-то самообучающийся проектор! То рябил и пестрил целлулоидной пленкой, а потом вдруг раз — и начал выдавать цифровое изображение в лучших традициях «Планеты Голливуд».

— Я не успела, — еще тише сказала Фрэнсис, — у меня было мало времени.

— Что не успели?

— Доделать фильм.

— Значит, ваша работа… — протянул Саров.

— Да, это моя работа, я этим занимаюсь, — виновато сказала Фрэнсис и, собравшись с духом, быстро заговорила: — Я когда нашла эту шкатулку, то сразу поняла, что документы очень ценные. Я слышала о Тесле, мне еще дедушка рассказывал. И в Интернете я посмотрела, просветилась. Но я ничего не могла понять. Все эти приборы, электричество. Вы понимаете, как течет электрический ток? Конечно, понимаете, все мужчины это понимают, а вот женщины — нет. Это единственное препятствие на пути феминизма, что женщины не могут понять некоторых вещей, над которыми мужчины даже не задумываются.

— Шкатулка, — тихо сказал Саров.

— Для меня все бумаги из шкатулки были как темный лес, смотрю, а ничего не вижу, то есть не понимаю. Я даже повесть Марка Твена не поняла, хотя два раза подряд прочитала. Это какой-то непривычный Марк Твен. Я все ждала, когда же главные герои отправятся в будущее, откуда прибыл таинственный незнакомец, там бы начались всякие забавные приключения в стиле Марка Твена, не этого не случилось. И зачем он это написал? Я все ломала голову, но так ничего и не придумала.

— Пленка, — шепотом напомнил Саров.

— Пленка — это мое, в пленках я понимаю. То есть я в кино понимаю. А еще вернее, в создании изображений. Я и в Голливуде подрабатывала, — с гордостью сказала Фрэнсис, но тут же спохватилась: — А вообще-то я занимаюсь анимацией, компьютерной графикой, я в институте работаю, здесь, в Санта-Фэ. Я поэтому в эту пленку так и вцепилась. Достала проектор, просмотрела и — опять ничего не поняла. Зачем все это? То есть кому это интересно? То есть, конечно, интересно, как всякая старая хроника, интересно увидеть, как выглядел Тесла на самом деле — фотографии ведь не дают такого представления, не так ли? Но эта пленка, как бы это сказать, не эксклюзив. Все документы из шкатулки эксклюзивны, все содержат пометки, сделанные рукой Теслы, автограф мастера придает ценность даже ресторанному счету, а пленка… Она наверняка есть в каком-нибудь архиве или была при жизни Теслы, зачем ее хранить? И я тогда решила… Вы правильно угадали в первый раз, когда мы переписывались с вами. Я расчетливая особа, как и все американцы. Я решила сделать из этой пленки короткий фильм и продать его какому-нибудь образовательному каналу. Это просто, то есть сделать фильм из этой пленки — просто. Тесла все время стоит на одном месте, движутся губы, глаза, руки, изредка он наклоняет голову, иногда улыбается. Надо лишь согласовать все эти движения с текстом. Образец голоса Теслы я тоже достала. Тут еще меньше нужно. Пусть актер скажет мне одну коротенькую фразу, через неделю я озвучу любой фильм с его участием, никто не отличит, и он сам в том числе. Так что тут все чисто, с экрана говорит Тесла.

— А текст? — спросил Саров.

— С текстом я намучилась, хотя думала, что это самое простое. Но ведь я не специалист по Тесле.

— Я не это имею в виду. Я тоже невеликий специалист по Тесле, нет-нет, Фрэнсис, не спорьте, я любитель, я поклонник таланта Теслы, не более того, но кое-что читал. Так вот, полный текст этого выступления Теслы мне ни разу не попадался, хотя ссылок на него и цитат предостаточно.

— Я об этом и говорила! В результате долгих поисков я нашла текст на сербском сайте, славе богу, что на английском. Но текст был какой-то странный, очень длинный, путаный…

— Тесла был, как бы это помягче сказать, многословен, а полные тексты своих выступлений не готовил заранее. Да и вся обстановка того собрания… Я вам рассказывал… Немудрено, что временами он мог говорить сбивчиво и путано.

— Здесь немножко другое. Такое ощущение, что речь записывали несколько разных людей, а потом просто сложили получившиеся варианты, не потрудившись убрать повторы и разночтения.

— А вы убрали? — с улыбкой спросил Саров.

Фрэнсис кивнула головой с виноватым видом.

— Я сделала что-нибудь не так? — спросила она.

— Нет, вы все сделали правильно. И все правильно угадали. Пленка ценна не сама по себе, она лишь знак, указатель на текст, смысл — в тексте. И мне кажется, что этот смысл вы уловили верно. Хотя, конечно, надо внимательно прочитать исходный текст, тот, что вы достали, вдруг вы что-то упустили, какую-нибудь мелкую деталь.

— А что вы уловили?

— Пока все очень неопределенно, — Саров повертел пальцами в воздухе — но кое-что проясняется.

— Я помогла вам в вашем расследовании?

— Каком расследовании?

Вопрос остался без ответа. Собеседники молча смотрели друг на друга. Наконец Саров сказал:

— Вы попросили меня изучить некоторые документы, чтобы определить их значимость. В моем исследовании, — подчеркнул он, — рано ставить точку. Но надеюсь, что в ближайшие дни я заполню имеющиеся пробелы.

— В Америке то, чем вы занимаетесь, называется расследованием. У нас так говорят, — извиняющимся голосом сказала Фрэнсис, — но вам, как ученому, конечно, ближе слово исследование, я понимаю. И каковы же предварительные результаты вашего исследования? Расскажите, пожалуйста, мне ужасно интересно. Я страсть какая любопытная! А вы так увлекательно рассказываете! Так много знаете!

«Ох, лиса! — подумал Саров, сдерживая улыбку. — Знаешь, как с нашим братом обращаться!» Улыбаться расхотелось.

— Конечно, расскажу, — сказал он, — вот заполню пробелы и — расскажу. Будет повод навестить вас. Заодно и шкатулку с документами верну.

— Не спешите! Ой, я хотела сказать, не спешите возвращать шкатулку с документами. А заезжайте в любой день. Как заполните какой-нибудь пробел, так и заезжайте, буду вас ждать.

«Похоже, мне мягко намекают, что пора и честь знать», — подумал Саров.

— Что ж, время позднее… — сказал он, поднимаясь с кресла.

— Ну куда же вы поедете? Время позднее, — ответила Фрэнсис но без призыва в голосе, дань вежливости, не более того.

Саров подошел к проектору.

— Нет-нет, быстро сказала Фрэнсис, — позвольте мне. А вы сделайте, пожалуйста, еще по чашечке кофе.

— Надеюсь, когда-нибудь вы мне расскажете, как вы все это сделали, — сказал Саров, улыбаясь.

— Может быть, и расскажу, — кокетливо ответила Фрэнсис.

— Ловко вы меня провели! — воскликнул Саров.

«Вот только зачем? — подумал он. — Зачем все эти тайны мадридского двора?»

— Вас очень трудно провести, Пьётр!