Секрет изготовления национального шотландского и ирландского крепкого алкогольного питья – совсем не секрет. Испробовав шотландского виски и уловив в нем родные мотивы, кто-то наверняка станет доказывать, что вот у дядьки Тараса его поили таким отличным первачом – никакого сравнения с этим вашим импортным пойлом. Да и недорого.

Приблизительно так же рассуждали и американские колонисты. Без спиртного жизнь казалась невыносимой, и спрос на алкоголь был огромен. Но ведь гораздо дешевле производить напиток на месте, чем везти в бочках через океан. Однако пшеница или ячмень (главное сырье для производства виски) были у колонистов в постоянном дефиците.

Тогда пытливый ум обратился к злаку, произраставшему на американской земле. В 1789 году в городке Джорджтаун, в штате Кентукки, шотландский священник Элия Крег стал делать виски из кукурузы. Замена традиционного ячменя на кукурузу была единственной американской технологической новацией. Далее вся исконная шотландская технология соблюдалась. Полученный из перебродившего зерна спирт крепостью более 80 градусов заключали в обожженные изнутри бочки из белого местного дуба. Выдержка продолжалась не менее двух лет. Затем напиток разбавляли водой до 40–50 градусов и разливали в бутылки. Или прямо в бочках развозили по реке Миссисипи вниз до самого Нового Орлеана.

Название американского (кукурузного) виски – бурбон. С чего бы? Это же королевская династия, которая в разное время правила во Франции, Испании и на Сицилии. При чем тут Бурбоны?

Бурбоны известны в Европе с X века; фамилия происходит от названия родового замка во французской провинции Бурбонне. Они являлись потомками Капетингов, находились в родстве с французской королевской династией Валуа. В 1589 году мужская линия Валуа прервалась, и французский трон занял представитель семейства Бурбонов, Генрих IV Наваррский. Все перипетии этого времени увлекательно описаны А. Дюма в «Королеве Марго». В 1700 году Филипп V, внук знаменитого французского короля-солнца Людовика XIV, стал первым из испанских Бурбонов. В Испании Бурбоны правят и поныне.

Было время, когда Франция, благодаря своему географическому положению, господствовала не только на Средиземном море, но и в северной части Атлантики. Французский капитан Жак Картье в 1535 году открыл Канаду, и французы уверенно осваивали Северную Америку, тесня малочисленных голландцев и англичан. Великие североамериканские озера, реки Миссури и Миссисипи входили во французскую часть Северной Америки, о чем «проговариваются» названия городов Монреаль, Детройт (Детруа), Сент-Луис (в честь святого Луи, покровителя французских Людовиков), Новый Орлеан, да и огромного штата Луизиана (в честь того же святого Луи). А земли нынешних Кентукки и Огайо были подвластной французам территорией Бурбон. Даже в начале XIX века, когда эта территория уже перешла к Соединенным Штатам, ее все еще называли по привычке «Старый Бурбон». На бочках, в которых перевозили произведенный в этих краях виски, так и писали: «Бурбон, Кентукки». Потому-то за американским виски и закрепилось название бурбон.

История американского виски связана с предприимчивым шотландским священником Э. Крегом из штата Кентукки. Другой весьма известный алкогольный напиток тоже связан с именем священника.

Святой Бенедикт Нурсийский (Benedictus de Nursia; 480–547) родился в ломбардском городке Нурсия на севере Италии. Родился в нерадостное время. За четыре года до появления на свет будущего святого, в 476 году, под ударами варваров пала Западная Римская империя. В Европе начался длительный период развала старого общества и становления новых порядков. Ученые называют этот период «темным Средневековьем». А если говорить нынешним языком, в Европе вообще и в Италии в частности воцарился беспредел.

Рим, куда юного Бенедикта отправили на учебу родители, находился в упадке. Власть в городе постепенно переходила из рук сенаторов и консулов в руки римского папы. Бенедикт довольно скоро разочаровался в городской жизни и ушел монашествовать в Абруццкие горы, в 40 километрах восточнее Рима. Здесь он поселился в пещере – жил отшельником, а едой и одеждой его снабжал монах соседнего монастыря.

Вскоре Бенедикт стал создателем нескольких монастырей в окрестностях Рима. Уже в конце своей жизни он организовал знаменитый монастырь на горе Касино, на полпути между Римом и Неаполем. Здесь же им был написан устав монастырской жизни, по которому более полутора тысяч лет жили монастыри Западной Европы.

Благодаря уставу святого Бенедикта монастырь становился вполне жизнеспособной ячейкой на фоне тогдашнего разваливавшегося общества. Если же учесть еще, что монастыри были неплохо укреплены, то монастырская жизнь становилась притягательнее жизни в миру, голодной и опасной. Сходные причины способствовали размножению монастырей и в России. В своем труде «История государства Российского» Н. М. Карамзин пишет: «Одним из достопамятных следствий татарского господства над Россиею было еще возвышение нашего духовенства, размножение монахов и церковных имений. Политика ханов, утесняя народ и князей, покровительствовала церкви и ее служителям; изъявляла особенное к ним благоволение; ласкала митрополитов и епископов; снисходительно внимала их смиренным молениям и часто, из уважения к пастырям, прелагала гнев на милость к пастве».

В «темные» для Европы времена только монастыри, пожалуй, противодействовали окончательному распаду того, что раньше называлось Западной Римской империей, и сохранению античной культуры, на основе которой потом начала возникать культура европейская. Так что не зря святого Бенедикта католическая церковь сделала также и святым покровителем Европы.

Заложенные в монастырский устав принципы единоначалия при необходимости позволяли создавать вполне боевые воинские подразделения, рыцарские ордена. А принцип общности и неделимости монастырской собственности способствовал успеху хозяйственной деятельности. Особенно этим отличался один из самых старых европейских монашеских орденов, созданный, кстати, еще самим Бенедиктом и оттого названный бенедиктинским. В отличие от разных тамплиеров или иоаннитов бенедиктинцы не рвались на завоевание чужих земель, а старались лучше возделывать собственную, чем, вероятно, приносили возникающей Европе не меньшую пользу. В изготовлении различного рода еды и питья им тоже не было равных.

В начале XVI века заведующим хозяйством бенедиктинского монастыря в нормандском городе Фекам (Fecamp) стал Бернардо Веничелли. Пост он получил за то, что обещал создать напиток, бодрящий и от всяких болезней излечивающий. Веничелли был родом из Венеции (о чем и говорит его фамилия: Venicelli), а Венеция в то время успешно торговала с Востоком. Через этот город из Константинополя, уже ставшего Стамбулом, и из Александрии в Европу попадали восточные пряности. Так что у монаха из Венеции было достаточно сырья для создания ароматной спиртовой настойки на 27 травах. В 1510 году в Фекамском бенедиктинском аббатстве был создан ликер «Бенедиктин».

Фекам славился «Бенедиктином» до 1789 года. Когда французские революционеры закрыли обитель, монахи ушли, и рецепт «Бенедиктина» был потерян. Казалось, навсегда.

В Нормандии виноград уже не растет – холодно. Зато яблок и груш достаточно. Из них изготавливают местные спиртные напитки – сидр и кальвадос. Фекам издавна славился производством крепких напитков, здесь даже памятник перегонному аппарату поставлен. В 1864 году местный винно-водочный торговец Александр Легран сообщил, что начинает продажу ликера «Бенедиктин», производимого им по исконному монастырскому рецепту. Рецепт якобы был найден в старинном манускрипте. Легран получил у руководства ордена бенедиктинцев разрешение на использование торговой марки и на то, чтобы на каждой бутылке стояло сокращение D. O. M. латинского выражения Deo Optimo Maximo («Богу всемогущему»).

Началу продаж предшествовала серьезная рекламная кампания. Даже был построен дворец, в котором и сейчас – обширная экспозиция, посвященная производству знаменитого «Бенедиктина»; в одном из залов – выставка всех душистых компонентов сладкого и очень крепкого (сорокаградусного) ликера.

Первым крепким напитком, изготовленным европейцами на американской земле, нужно считать не виски, а ром. Зерна колонистам не хватало, сахара же привозили много. Центром производства сахара были острова Карибского моря: Ямайка, Куба, Барбадос, куда сахарный тростник, росший на Канарских островах, попал вместе с испанскими конкистадорами.

Вскоре научились сбраживать сахарную патоку, получающуюся в процессе изготовления тростникового сахара. Первооткрывателями и первопотребителями этого продукта были черные рабы на сахарных плантациях. Белые надсмотрщики довольно быстро поняли причину веселья, которое вдруг охватывало негров. Сахарную брагу стали дистиллировать. Полученный спирт выдерживали затем в дубовых бочках, а после разбавляли водой.

Ром стал очень популярен в Америке – и в Южной, и в Северной. В британских американских колониях перед войной за независимость годовое потребление рома составляло 13,5 литра на человека. Известно письмо Джорджа Вашингтона, который требует привезти для празднования церемонии своей инаугурации в 1789 году бочку рома с Барбадоса.

Долгое время ром был дешевым питьем для бедных. Перевел его в класс напитков благородных (и потому, кстати, дорогих) Факундо Баккарди Массо (1814–1887). Дон Факундо Баккарди родился в семье каменщика в городке Ситгес в 40 километрах от Барселоны. В 16 лет Баккарди перебрался на Кубу. В 1844 году он стал владельцем бакалейного магазина и занялся изготовлением рома. Усовершенствовав процесс дистилляции, очистки и выдержки, предприниматель стал производить более мягкий и вкусный напиток. Открытая Баккарди в 1862 году фирма процветает и поныне – может быть, благодаря выбранному символу торгового дома. Жена Баккарди обнаружила, что на чердаке фабрики поселились летучие мыши. По кубинским поверьям, это страшноватое, но, в общем-то, безобидное животное приносит счастье. Вот с тех пор на этикетках рома «Баккарди» появился нетопырь.

Еще одно обстоятельство способствовало процветанию бизнеса: близость Соединенных Штатов. Конечно, 80 миль от Флориды до Кубы – ерунда, особенно, если хочется выпить. А после Первой мировой войны и вплоть до 1933 года, пока действовал «сухой закон», выпить в США хотелось многим. На соседней Кубе с выпивкой проблем не было. Тогдашний глава фирмы, Факундо Баккардивнук, приглашал страждущих американцев: «Приезжайте на Кубу и купайтесь в роме». Продукция расходилась прекрасно – и как основа коктейлей, и просто так, без хитрых смешиваний.

Поток американских туристов на Кубу не иссяк даже после отмены пуританских запретов. Все изменила в 1959 году кубинская революция. Фидель Кастро решил строить коммунизм и национализировал частные предприятия, в том числе и заводы по производству рома. Компания «Баккарди» перебралась в Пуэрто-Рико, где и работает до сих пор. Национализированные же кубинские предприятия стали производить тот же ром, но под новым названием – Habana Club.

Ром – одно из тех словечек, которые сразу заставляют вспомнить о морских приключениях, грозных ураганах, дальних странах, смуглых красавицах… Реальная жизнь моряков была далека от романтики. Совсем не жажда приключений звала этих людей в море, от родных берегов уплывали не от хорошей жизни. Ром тоже стал ассоциироваться с моряками и пиратами не потому, что они были выпивохами больше других. Плавая по морю, можно умереть от жажды – морскую воду не попьешь. Поэтому на кораблях, уходивших в плавание, всегда был большой запас пресной воды в бочонках. Но в такой воде, особенно под жарким солнцем, довольно быстро заводились бактерии и водоросли. Вода протухала и для питья становилась непригодной. Тогда придумали перед питьем в воду добавлять вино или пиво. Алкоголь убивал бактерии, и вода, хоть и не становилась вкуснее, по крайней мере, была безопасной.

На одного моряка полагалось полпинты рома в день – приблизительно четверть литра сорокаградусного питья. Некоторые моряки, скопив несколько дневных порций рома, одноразово упивались до потери чувства. Чтобы избежать проблем (в том числе и с кишечными заболеваниями), английский адмирал Эдвард Вернон в 1740 году приказал смешивать воду с ромом сразу на всю команду корабля – полпинты рома на кварту (более литра) воды для каждого матроса. Этот напиток выдавали команде два раза в день: в полдень и в конце дня, на ужин. С 1756 года подобный порядок был введен на всех кораблях британского королевского флота и просуществовал до 1970 года.

Эдвард Вернон (Edward Vernon; 1684–1757) звание адмирала получил за успешные действия в войне Англии против Испании. В 1704 году он участвовал в битве с испанским флотом при Малаге, а в 1705 году – в битве при Барселоне. В 1739 году между Англией и Испанией разгорелась война, которую называют «войной из-за уха Дженкинса». Дело в том, что 1729 году между двумя странами был заключен Севильский договор, согласно которому Англия отказывалась от торговли с испанскими колониями в Америке. Для проверки выполнения договора испанские военные в своих территориальных водах могли подниматься на борт британских судов. В 1731 году капитан Дженкинс заявил, что испанцы, поднявшись на его корабль «Ребекка», вели себя грубо и даже отрубили ему ухо. В 1738 году увечье было продемонстрировано в палате общин парламента, а в октябре 1739 года Англия объявила Испании войну. В ноябре того же года шесть кораблей под командованием вице-адмирала Вернона успешно атаковали город Порто-Белло (ныне Панама). Из Порто-Белло в Испанию отправляли серебро. Захватом этого порта наносился серьезный удар по финансам Испании. Победа была признана славной, и в честь нее даже написали гимн «Правь, Британия, морями». Других побед в Южной Америке Вернон не добился. К тому же он конфликтовал и с губернатором английской колонии Ямайки, и с начальством в Адмиралтействе. Так что в 1746 году его с флота уволили. Но прозвище адмирала – «старина Грог» – с флота убрать было невозможно, поскольку матросам исправно выдавали введенный Верноном напиток – разбавленный водой ром, получивший среди матросов название грог.

А само адмиральское прозвище связано с его легким и теплым пальто (из грогрэма – grogram – смеси шелка и шерсти), в котором Вернон появлялся на капитанском мостике. Матросы, недовольные нововведением, пошучивали, что новое питье так же жидковато, как одежка «старины Грога», Вернона.

Если водку смешать с томатным соком и приправить эту смесь солью, перцем (можно черным, можно жгучим красным, а можно и тем, и другим), получается коктейль «Кровавая Мэри».

Вообще-то коктейль – не русское и не советское питье. Но «Кровавая Мэри» имела некоторое распространение в советские времена, ибо, во-первых, состояла из обычных (а значит, имевшихся) ингредиентов, во-вторых, была проста в приготовлении, в-третьих, позволяла «выделиться»: все-таки коктейль пить – не водку глушить. Конечно, и сам коктейль, и его название попали в СССР из Англии: у англичан королева Мария I Тюдор – Кровавая, как у нас царь Иван IV – Грозный.

Королева Мэри была дочерью английского монарха Генриха VIII и испанской принцессы Екатерины Арагонской. В 1527 году Генрих VIII захотел развестись с женой. У этого желания было, по крайней мере, две причины: Генрих влюбился в Анну Болейн, а еще хотел избавиться от тяготившего его династического союза с Испанией. Развод для католического государя был возможен только с разрешения римского папы. Папа такого разрешения не давал, и в 1530 году парламент по настоянию короля объявил о независимости английской церкви от Рима. Генрих VIII получил желанный развод в 1533 году.

Марию Тюдор провозгласили королевой в 1553 году. Истовая католичка, она была горячей противницей Реформации и начала восстанавливать прежние порядки. Первоначально не было никаких репрессий по отношению к англичанам, принявшим новую веру. Но после того как в 1554 году произошло восстание против власти новой королевы, начались массовые казни. В течение трех лет за ересь было сожжено более 300 человек.

Итальянские фамилии Мартини, Чинзано и Кампари зазвучали по всему миру романтической песней, став названиями вермутов.

Вермут – придумка туринского винодела Антонио Бенедетто Карпано. В 1786 году белое крепленое вино местного производства он ароматизировал травами, собранными на альпийских склонах. Главной среди этих трав была полынь, по-немецки называемая Wermutkraut. Отсюда и происходит название нового вина. Первоначально вермут делали для нежных дам, чтобы они пили напиток более «благородный», чем красные вина. Но вскоре оказалось: новое нравится всем. Спрос был такой, что магазин Карпано работал круглосуточно.

Туринские виноторговцы поспешили на помощь жаждущему покупателю. Одним из них был Алессандро Мартини (Alessandro Martini; 1812–1905). Производством вина он занимался с 1830 года, а в 1847 году стал директором винодельческой компании. Его компаньонами были Теофилио Сола и Луиджи Росси, придумавший новый рецепт вермута, который фирма и продавала. В 1863 году компания стала называться Martini, Sola & Cia. Именно этот год считается годом рождения напитка мартини и пишется на всех бутылках. В 1879 году, после смерти одного из компаньонов, компания стала назваться Martini & Rossi.

Всякий, кто наслаждался мартини, наверняка разглядывал и этикетку, украшенную медалями и коронами. Медали получены на многих международных выставках, а королевские гербы – знак признательности многих европейских монархов, оценивших приятный полынный вкус напитка. Так что мартини вполне может называться вином королей.

Еще один знаменитый итальянский вермут, чинзано, родился недалеко от Турина. В деревушке Печетто жила семья Чинзано (Cinzano), которая с XVI века изготавливала ароматные эликсиры, настаивая горные травы на местном вине. В 1703 году Джованни Батиста Чинзано получил лицензию на производство и продажу вина, которое вскоре стало называться по имени создателя.

Компания «Чинзано» была основана в 1757 году двумя братьями Джованни Батисты – Карло Стефано и Джованни Джакомо. Братья-основатели разработали много рецептов вермутов, а следующее поколение Чинзано, Карл и Франческо, уже поставляли свою продукцию за пределы Италии.

Другой итальянский вермут, кампари, можно сразу узнать по неповторимому красному цвету; это придумка основателя фирмы Гаспаре Кампари (Gaspare Campari; 1828–1882). Он начал подкрашивать свои вермуты кармином. Кармин – красная краска, которую добывают из кошенили, маленького (1 сантиметр) насекомого, живущего на корнях растений.

Гаспаре Кампари тоже родом туринец, но свою компанию он основал в 1860 году в Милане. Кафе «Кампари» находилось на площади напротив одной из главных достопримечательностей города – Миланского собора.

Младший сын Кампари, Давиде, прослыл гением маркетинга. Он начал экспортировать семейный продукт, вермут, за границу. Его подруга, оперная певица Лина Кавальери, отправлялась на летние гастроли в Ниццу. Не желая с ней расставаться, Давиде поехал следом. Решив совместить приятное с полезным, он организовал на Лазурном берегу первое заграничное представительство своей фирмы. Он же стал одним из первых приглашать крупных художников для разработки дизайна и рекламы продукции. Так, конические бутылочки для вновь созданного напитка «Кампари-сода» придумал художник-футурист Фортунато Деперо (Fortunato Depero). Рекламные плакаты для Кампари также делали известные художники. Содержание плакатов могло быть любым, но выполнялись три требования: простые цвета, четкое написание слова Campari и естественное включение этого слова в рисунок.

Давиде Кампари применил маркетинговый ход, которым позже стали пользоваться многие: разрешил продажу своих напитков в барах при условии, что на вывеске будет слово Campari. Вскоре его вермут стал самым продаваемым в мире из всех подобных напитков.

Однако самым знаменитым напитком с луговой травкой следовало бы считать абсент, а из абсентов – перно. Абсент – 70-градусная спиртовая настойка экстракта полыни. Его начал выпускать в конце XVIII века швейцарец Анри-Луи Перно (Henri-Louis Pernod; 1776–1851). Рецепт эликсира из полыни он получил в приданое, и некоторое время работал вместе с тестем. В 1805 году Перно открыл собственное предприятие в городке Понтарлье на востоке Франции.

Обычно абсент имеет зеленоватый цвет. Но не только за цвет этот напиток называли «зеленой феей» – волшебный вкус ему придавал наркотик туйон, содержащийся в экстракте полыни. Действие туйона на человеческую психику не похоже на действие алкоголя: абсентное опьянение более спокойное и, если можно так сказать, более красочное – у пьяного нарушается зрение и изменяется цветовосприятие, а кроме того, понижается чувствительность к боли; из-за этого в начале XIX века абсент использовали как универсальное лекарство. В середине того же века, во время колониальных войн в Африке и в Индокитае, французские военные получали абсент в качестве лекарства от малярии и дизентерии. С той же целью абсент пили и французские колонисты в Алжире.

Вскоре абсент стал самым популярным напитком и в парижских кафе. Трудно это объяснить иначе, чем забористым действием, да и модой тоже. Дело в том, что абсент – напиток горчайший. А как же иначе? Спирт и полынь. Чаще всего перед питьем в рюмку добавляли воду и сахар. Больше одной рюмки абсента за вечер приличная публика не выпивала. Впрочем, этого вполне хватало для того, чтобы сделать остаток вечера необычным. Художники и поэты «подсели» на абсент основательно. К 1880 году абсент пили во Франции так же охотно и в таких же количествах, как и вино.

Вероятно, это и сыграло решающую роль в низвержении «кокаина XIX века», как стали называть абсент в начале XX века. Не без влияния производителей вина начало распространяться предубеждение против «зеленого змия» (еще одно прозвище абсента). Пошли слухи, что питье абсента – путевка в сумасшедший дом. Слухи эти имели основание: многие заядлые любители абсента стали алкоголиками; многие из тех, кто искал радости во временном помешательстве, сошли с ума совсем. В конце концов, перед Первой мировой войной абсент был законодательно запрещен во многих странах мира.

После войны во Франции появилась замена абсенту. Фирма Перно стала выпускать анисовую настойку перно. Это питье тоже было зеленоватым, имело тот же горьковатый полынный вкус, но не содержало туйона. До Второй мировой войны, пока Париж еще оставался культурной столицей мира, напиток, возведенный новой богемой в любимый и культовый, сумел завоевать широкую популярность.

Пиво – самый древний алкогольный напиток. Оно входило в рацион древнеегипетских рабов. Также и в Древнем Риме пиво (в отличие от вина) было дешевым напитком для рабов – сервов. Потому по-испански этот напиток и сейчас называется serveza.

До XIX века в каждой европейской деревне была своя пивоварня, а то и несколько – пиво варили для себя, для своих близких, для своих соседей, для своего господина, наконец. Иногда случалось чудо – пиво приходилось по вкусу государю, тогда деревенская пивоварня могла стать королевской, как произошло, например, в XVI веке с пивоварней в Крушовицах, в Чехии.

В XIX веке пивоварение было поставлено уже (как и многое другое) на промышленную основу.

В 1845 году датчанин Якоб Кристиан Якобсен (Jacob Christian Jacobsen; 1811–1887) вернулся в родной Копенгаген из Мюнхена, где он совершенствовался в пивоваренном деле. С пятилетним сыном Карлом он некоторое время бродил по окрестностям, чтобы выбрать место для пивоварни. В конце концов, место выбрал сын:

– Вон на той горке! – радостно закричал мальчонка. Место оказалась подходящим, а построенную в 1847 году пивоварню назвали «Карлсберг» – «Гора Карла».

Якоб Якобсен постарался, чтобы его люди осознали следующее: «Главным принципом в работе нашей пивоварни должна стать не погоня за быстрыми прибылями, а развитие и доведение до высот искусства пивоварения, чтобы наше предприятие и его продукция являлись примером для всех остальных и способствовали поддержанию мирового пивоварения на высоком уровне». (Во многом это, кстати, напоминает принципы другого славного пивовара, завоевавшего мир, Хейнекена.)

Завоеванию мира способствовали: строжайшее соблюдение технологии (Якобсен построил для этого специальную биохимическую лабораторию), незамедлительное внедрение всех новейших изобретений (термометры, электричество, холодильные камеры), ну и конечно, реклама. И не какие-то жалкие вывески, а широкое меценатство на благо датской культуры, которое делает известным всем и каждому в этой небольшой стране. Якоб Якобсен положил начало семейной коллекции произведений искусства. Он специально построил дом с зимним садом, в котором выставил собранные античные статуи.

Между Якобом Якобсеном и его сыном Карлом пробежала черная кошка – они рассорились. Настолько сильно, что в 1876 году Якобсен-старший лишил своего сына наследства: весь свой капитал он перевел в фонд «Карлсберг», который занялся поддержкой датской науки. Во многом на «пивные» деньги существует сейчас Датская академия наук.

Карл Якобсен (Carl Jacobsen; 1842–1914) в 1882 году организовал свою пивоварню («Новый Карлсберг»). И только через много лет после смерти отца, в 1906 году семейный бизнес объединился. Подобно отцу, Карл Якобсен был горячим поклонником культуры и не менее щедрым меценатом. В 1897 году он основал художественный музей – Новая глиптотека «Карлсберг» (в переводе с древнегреческого «глиптотека» – «хранилище статуй»). В художественном музее, в центре Копенгагена, Карл Якобсен разместил личную коллекцию античных скульптур. «Карлсберг» до сих пор является крупнейшим датским художественным музеем.

Карл Якобсен сделал любимому городу еще один подарок. Русалочку, героиню печальной сказки Х. К. Андерсена, по его заказу изваял скульптор Эдвард Эриксен. Моделью послужила жена Эриксена Эллен Прайс, балерина Королевского театра оперы и балета. Памятник был установлен в гавани Копенгагена в 1913 году и с тех пор стал прекрасным символом датской столицы.

Герард Адриан Хейнекен (Gerard Adriaan Heineken; 1841–1893), купив в 1864 году самую большую в Амстердаме пивоварню, скорее всего, и не задумывался о завоевании мирового рынка напитков. Наверное, его стремления были скромнее: наварить много хорошего пива.

Пиво в самом деле варят. Сусло, полученное в результате измельчения проросшего ячменя – солода, – кипятят в медном котле вместе с хмелем. Хмель придает полученному «компоту» горечи, но совсем не делает его алкогольным. Чтобы пиво пьянило, его сбраживают, добавляя дрожжи.

Дрожжи в пивоварении применяются двух типов. Дрожжи верхнего брожения были известны очень давно. Они «работают» при температуре от 15 до 20 градусов, а «отработав», поднимаются вверх, образуя пену. Пену снимают, полученное пиво фильтруют и тут же выпивают. Потому что для длительного хранения оно не пригодно. Именно такое пиво – его еще называли «эль» – варили большинство голландских пивоварен вплоть до середины XIX века. Дрожжи нижнего брожения живут при более низкой температуре – от 6 до 10 градусов и, сделав свое дело, опускаются на дно бродильного чана. Эти дрожжи были открыты баварскими пивоварами в XVI веке. Баварское пиво было более светлым, более чистым, и его можно было хранить в прохладном подвале, откуда и пошло его название «лагер» (от немецкого слова Lager – «хранящийся на складе») В отличие от «эля для рабочего люда» пиво-лагер считалось «господским пивом».

В 1869 году Хейнекен решил производить по баварским рецептам только такое пиво, хотя это и требовало дополнительных вложений в производство. К тому же при этом он начинал конкурировать с фирмами более опытными и более известными.

Однако ему помогли сложившиеся обстоятельства. В 1870 году разразилась Франко-прусская война, импорт баварского пива в Голландию прекратился, и Хейнекен смог достаточно легко завоевать отечественный рынок. Имя «Хейнекен» появилось на пивных бутылках в 1873 году, когда возникла новая компания – «Пивоварни Хейнекена».

Расширяя предприятие и совершенствуя производство, Хейнекен начал «спаивать» своим пивом соседние страны. После того как в 1875 году его продукция получила золотую медаль на Парижской международной выставке, столица Франции начала в больших количествах потреблять голландское пиво. Если учесть, что в XIX веке Париж считался столицей мира, то лучшей рекламы было бы трудно желать.

Хейнекен неохотно вкладывал деньги в рекламу, будучи уверенным, что хороший товар рекламирует себя сам. Но чтобы товар оставался хорошим, нужно было непрерывно совершенствовать производство. И производство Хейнекена было самым передовым в тогдашней пивоваренной промышленности. Раньше, чем у других, в 1880-х годах, в пивоварнях Хейнекена были установлены холодильные системы и организована собственная биологическая лаборатория для контроля качества. В этой лаборатории, которой заведовал ученик Л. Пастера, доктор Элион, вывели новый штамм дрожжевых бактерий. Этот штамм до сих пор используется при производстве пива «Хейнекен». К 1890 году была электрифицирована амстердамская пивоварня. А проекты новых производственных помещений стали заказывать известным архитекторам.

В 1930-х годах заводы по производству пива «Хейнекен» были открыты в Индонезии, тогдашней голландской колонии, и во многих странах Юго-Восточной Азии. В 1954 году Альфред Хейнекен, внук основателя компании, провозгласил, что «пиво может путешествовать». Экспортировалась технология, а заводы строились всюду – даже в местах, казалось бы, непригодных для производства пива: в Бразилии, Сингапуре, Китае, африканских странах. В 1990-х годах голландское пиво завоевало и страны Восточной Европы.

Темное ирландское пиво «Гиннесс» – товар с многолетней репутацией. Варить хороший портер Артура Гиннесса (Arthur Guinness; 1725–1803) научил отец. Гиннесс-старший был управляющим в имении архиепископа Артура Прайса. Кроме обычных своих обязанностей он занимался пивоварением. Пиво пили и похваливали. Сам архиепископ тоже высоко оценил пивоварское умение отца и сына. Умирая, он завещал им по 100 фунтов. Это были большие по тем временам деньги, на них вполне можно было поднять собственное дело. Артур Гиннесс основал пивоварню. В 1755 году он начал варить пиво по собственному рецепту. Предприятие имело успех, который Артур решил развивать. В конце 1759 года он организовал новую пивоварню в Дублине, оставив прежнюю, в провинции, под управлением брата.

Пивоваренное производство Гиннесса расширялось. Все три его сына стали пивоварами. В 42 года Артур Гиннесс стал главой дублинской корпорации пивоваров. А к концу его жизни выпускаемое семейной пивоварней темное пиво, портер, пили уже и в Дублине, и в Лондоне.

И еще следует сказать о гениальном рекламном ходе, который сперва никому не казался таким уж гениальным.

В 1950-х годах управляющим компанией «Гиннесс» был сэр Хью Бивер (Hugh Beaver). Во время охоты он поспорил с друзьями о том, что золотистая ржанка (небольшая птичка) летает очень быстро. Именно поэтому, утверждал сэр Хью, ему не удалось подстрелить ни одной ржанки. Чтобы доказать свою правоту, Биверу пришлось потратить несколько дней, роясь в энциклопедиях. Тогда-то и возникла мысль: создать энциклопедию разнообразных курьезных фактов и рекордов. По мысли Бивера такая книга могла бы быть «третейским судьей» при разрешении горячих споров, возникающих у посетителей пивных и пабов по самым разным и порой удивительным поводам. Эта книга должна была находиться в каждом заведении, где продавали пиво Гиннесса и, конечно, называться она должна была «Книгой рекордов Гиннесса».

Первое издание «Книги рекордов» вышло 27 августа 1955 года. А к Рождеству она оказалась в списке самых популярных книг года. Так что сомнений насчет переиздания «Книги рекордов Гиннесса» в 1956 году не возникло. С тех пор популярность энциклопедии рекордов неуклонно росла. Росли и тиражи – только Библии, Корану и трудам Мао Цзэдуна уступала «Книга рекордов Гиннесса». И наконец пришло время, когда «Книга рекордов Гиннесса» была занесена в «Книгу рекордов Гиннесса» как издание с самым большим тиражом из всех, защищенных авторским правом.