ГЛАВА VI. Истоки белой расы

Итак, мы знаем, что рядом с ассирийской и египетской цивилизациями формируются общества меньшей значимости; мы знаем также, что Индия и Китай окружены государствами, одни из которых следуют примеру индусов, другие стремятся к китайскому идеалу, хотя при этом балансируют между двумя системами.

В первую группу входят Цейлон, Ява (ставшая сегодня мусульманской),[168] некоторые острова архипелага — Бали,[169] Суматра — а затем и другие.

Во вторую следует поместить Японию, Корею, Лаос.

Третья включает в себя Непал, Бутан, оба Тибета, королевство Ладакх, государства Индии восточнее Ганга и часть архипелага Индийского океана, откуда малайцы перевозят китайские или индийские товары в Полинезию.

Мы знаем, что Ниневия влияла на Тир, а через Тир на Карфаген, вдохновляла гипиаритов, детей Израиля, и утратила всю свою энергию в этой стране. Мы видели, как Египет распространил цивилизацию на Нижнюю Африку. Этому же закону подчиняются малые государства Азии.

На Цейлон, Яву, Бали первые поселенцы-брахманы принесли свою культуру и кастовую систему. Значение таких поселений ослабевало по мере уменьшения количества индийской крови.

Задолго до прибытия арийцев кровь черных аборигенов изменялась за счет нашествий желтых народов, и во многих местах малайские метисы начали вытеснять чисто меланийские племена. По этой причине общества, создавшиеся позже под влиянием белых метисов, несмотря на все усилия отцов-основателей, отличались от тех стран, где основу составляла чисто черная раса. Малайская натура, более хладнокровная, более рассудительная и апатичная, плохо приспосабливалась к кастовому разделению, а когда появился буддизм, ему быстро удалось внедриться в полужелтые массы.

Эта религия не добивалась таких успехов там, где не было меланийских принципов. Цейлон и Ява долго оставались бастионами Будды. Поскольку на обоих островах существовал арийско-индусский принцип, там почитали культ Сакьи; на Яве есть красивые памятники — Боро-Будор, Маджапахит, Брамбана, — а также замечательная литература, в которой перемешаны идеи брахманизма и новой религии. Позже на Цейлон и Яву пришли арабские завоеватели, которые принесли ислам, и малайская кровь, разбавленная брахманскими, буддистскими и семитскими элементами, подняла ее носителей на ступень выше остальных народов этой расы.

В Японии вся внешняя структура взята у китайцев, которые в различные времена приносили ее из Поднебесной Империи. Но там есть также совершенно другие этнические элементы, обуславливающие значительные различия. Государство все еще находится в феодальном состоянии, и знать отличается воинственным характером. Двойная система правления — светская и религиозная — сталкивается с определенными трудностями. У китайцев была заимствована и политика подозрительности к иностранцам, и власти делают все, чтобы изолировать подданных от европейцев. Очевидно, это соответствует образу мышления японцев, поэтому Индия идет путем китайской цивилизации по причине большого притока желтого населения и одновременно сопротивляется этому благодаря наличию этнических принципов, не принадлежащих к финскому элементу. В японцах большая доза черной крови, а в высших классах есть и белые элементы.[170]

Первые исторические сведения о стране датируются эпохой не ранее 660 г. до н. э., поэтому сегодняшняя Япония находится в ситуации, в какой был Китай под властью пришлых кшатриев до эпохи императора Цин-Ши-Хуань-Ти. Это может быть подтверждено тем фактом, что первоначально белые поселенцы цивилизовали малайское население, составившее основу страны, и что в начале исторических времен в Ассирии, Египте и даже в Китае существовали одинаковые мифы. Первыми властителями земли были боги, затем полубожественные существа. Развитие поэтического воображения, которое непонятно для людей чисто желтой расы, я объясняю наличием меланийского элемента. И это не просто гипотеза: например, Кемпфер констатирует присутствие черных на одном северном острове Японии в далекие времена. Так можно объяснить физиологические и моральные особенности, определяющие самобытность японцев.[171]

Кстати, этот уголок земли очень мало изучен и хранит в себе больше тайн, чем его китайский прототип, которые, в свою очередь, могут дать ответы на упомянутые выше этнографические вопросы. Когда появится возможность лучше изучить Японию и соседние с ней архипелаги, мы сможем решить вопрос об американских корнях.

Так же, как и Япония, Корея является копией Китая, хотя и менее интересной во многих отношениях. Поскольку арийская кровь пришла в эти удаленные районы опосредованным образом, мы видим там результаты весьма неудачного подражания. Я уже отмечал, что Лаос стоит на более низкой ступени, еще ниже можно поставить жителей архипелага Льеу-Кьеу.

Те страны, где индийский и китайский принципы пользуются уважением местного населения, также чужды стабильности — высшего достижения цивилизаций, которые они так высоко ценят. Идеи, доктрины, нравы отличаются там чрезвычайной пестротой. К востоку от Ганга преобладают малайцы, и там наблюдаются различия, определяющиеся преобладанием желтых или черных элементов. Когда верх берет влияние с востока, брахманский дух отступает, что имеет место в течение последних веков во многих провинциях, где остались величественные руины и надписи, свидетельствующие о пребывании санскритской расы или, по крайней мере, изгнанников-буддистов.

Иногда верх одерживает белый элемент. В настоящее время его влияние ощущается в Ассаме, аннамитских государствах, в Бирме.[172] В Непале последние также привели к развитию брахманизма, но в какой форме! Желтая раса заимствовала у него самое худшее.

На севере, ближе к центру Гималаев, в неприступных горах, где находятся святилища ламаистского буддизма, мы видим воплощение искаженных доктрин Сакьи — это имеет место до самого побережья Ледовитого океана и Берингова пролива.

В различные времена арийские набеги оставили в самом центре этих гор многочисленные племена, смешавшиеся с желтой расой. Именно здесь следует искать исток тибетской цивилизации и причину ее влияния. В свое время китайцы оттеснили гений индусского семейства и при поддержке большинства этнических элементов завоевывают все более обширную территорию.

Вокруг Хлассы индийская культура уже потерпела поражение.[173] Ближе к северу она исчезает совершенно; это случилось, когда из степей хлынули кочевники Центральной Азии… В этих холодных землях царят искаженные китайские идеи наряду с реформированным буддизмом, почти лишенном индусских принципов.

Хочу повторить еще раз: этих победителей, воинов Аттилы, Чингисхана, Тимура-Хромца, оказавших такое большое влияние на судьбы мира, даже западного, мы часто представляем себе в утрированном виде — как тупых варваров, какими они не были на самом деле. Но отдавая должное желтым всадникам, я признаю, что в их культуре не было ничего самобытного и что строители храмов и дворцов, руины которых лежат в монгольских степях, были китайцами. Кстати, замечу, что ни один местный народ не продвинулся так далеко, как киргизы. Их князья, в частности Аблай, построили в пустыне буддистские монастыри, от которых сегодня остались развалины. Некоторые из этих памятников еще в прошлом веке, когда их увидел академик Мюллер, представляли собой большие пустынные залы, наполовину разрушенные, не имевшие крыши, зато все они были полны книг.[174] Эти книги служили кочевникам для того, чтобы делать пыжи для патронов и заклеивать окна.

Откуда же появилось стремление к цивилизации у многочисленных воинственных племен XVI в., которые жили в суровых условиях на плодородной земле? Выше уже было сказано: в результате смешения этих рас с остатками белых народов.[175]

Мимоходом коснемся проблемы, которая является очень важной и трудноразрешимой.

В предыдущей главе мы назвали шесть белых народов, известных китайцам, которые в сравнительно недавние времена жили у северо-западных и восточных границ страны.

Два народа — ю-чи и у-суни, — жившие на левом берегу Хуаньхэ рядом с пустыней Гоби, подверглись нападению гуннов и юнь-нью — племени тюркской расы. Уступив превосходству в численности, отрезанные от сородичей, ю-чи ушли на юго-запад, а у-суни еще дальше в том же направлении: на северные склоны Тянь-Шаня.

Но продвижение врага не давало им покоя и на новой родине. Через десяток лет ю-чи снова напали на них. Они перешли Тянь-Шань, прошли по новой стране у-суней и с юга вступили в Сихунь, оказавшись в Согди-ане. Там обитал народ белой расы, который китайцы называли «шу», а греческие историки — «геттами», или индоскифами. Это «кеты» из «Махабхараты», нынешние «гаты» Пенджаба, «утсавараны-кета» Западного Кашмира. Геты под натиском ю-чи отступили в земли метисов и выродившихся потомков бактрийцев-маке-донцев. Сокрушив их, они создали там империю.

В это время у-суни успешно отражали натиск гуннов. Они расселились по берегам реки Или и основали там довольно крупное государство. Как и первобытные арийцы, они были воинственными и оседлыми скотоводами, их вожди носили титул, который в китайской транскрипции произносится «куэнь-ми» или «хуэнь-мо» — здесь легко угадывается корень германского слова.

Очень быстро этот храбрый народ добился расцвета. В 107 г. до н. э., т. е. через 170 лет после переселения, их могущество достигло такого уровня, что китайцы опирались на них в борьбе против гуннов. Между императором и вождем у-суней был заключен тесный союз, и из Срединной Империи привезли принцессу для белого властителя, которая получила титул «куэнь-ти».

Но очень скоро дух личной независимости, присущий арийской расе, решил участь монархии. При внуке китайской принцессы народ разделился на две ветви, возглавляемые разными правителями, и в результате этого злополучного раскола северную часть страны захватили желтые варвары, называвшие себя «сянь-пи», которые благодаря численному превосходству изгнали местное население. Вначале беглецы отступили на запад и север. После четырехсотлетнего пребывания на новой земле их снова прогнали. Одна их часть нашла убежище за рекой Яксарт, в Трансок-сиане; остальные дошли до Иртыша и дальше до киргизских степей, где в 629 г. н. э. они попали под власть тюрков и исчезли, смешавшись с победителями.

Что касается другой ветви у-суней, ее также поглотили завоеватели, с которыми она смешалась, как вода озера смешивается с впадающей в нее крупной рекой.

Рядом с у-сунями и ю-чи, когда те жили на Хуаньхэ, были и другие белые племена. Тинь-лини занимали земли к западу от озера Байкал, кху-те — равнины на запад от у-суней, чу-ле — ближе к югу, где сегодня находится Кашгар, кьянь-куани, или хакасы, поднялись к Енисею, где позже смешались с киргизами. Наконец, янь-цаи, т. е. аланы-сарматы, дошли до северной оконечности Каспийского моря.

Не надо забывать, что речь здесь идет о 177–200 гг. до н. э. и что все перечисленные белые народы при первой возможности создавали государства. Теперь перейдем к аргументу, вытекающему из вышесказанного.

В древние времена до прихода белых народов черная раса занимала южную часть земли, граница которой в Азии проходила по нижнему побережью Каспийского моря, с одной стороны, а с другой, по горам Куэнь-Луня и Японским островам; желтая раса в ту же эпоху продвинулась до Куэнь-Луня и побережья Ледовитого океана, а в Европе она обитала в Италии и Испании, что предполагает ее присутствие в северных землях[176] что касается белых народов, они встречались даже по границам Турана и захватывали совершенно незнакомые им земли, поэтому вполне очевидно, что их первые поселения надо искать на плато в центре Азии. На юге граница этих территорий проходит от Аральского моря до верхнего течения Хуаньхэ и Кукунара. На западе граница идет от Каспийского моря до Урала. На востоке она резко сворачивает от Куэнь-Луня к Алтаю. Северную границу определить труднее, и мы постараемся сделать это.

Белая раса была очень многочисленна, что является неоспоримым фактом.[177] Доказательства я представил выше. Кроме того, она вела оседлый образ жизни и несмотря на значительную утечку населения, многие белые племена остались на северо-западе Китая и жили там еще долгое время после того, как желтым племенам удалось сломить сопротивление главной группы белой расы, изгнать ее и обосноваться в Южной Азии. Таким образом, в XI в. н. э. ю-чи и у-суни занимали не совсем обычное географическое положение на левом берегу реки Хуаньхэ, выдвигаясь к верхней части Гоби, т. е. прямо на пути желтых завоевателей, и к центру Китая; такое положение можно было бы считать вынужденным, результатом сильных ударов, которые вытолкнули обе белые группы с древней и более удобной территории, если бы относительное положение шести других народов, упомянутых мною, не говорило о том, что все эти племена большого разбросанного семейства расселились естественным образом в соответствии с древним территориальным делением белой расы в эпоху совместного проживания. Таким образом, белые народы еще в древности распространились от озера Кукунор к востоку, между тем как на севере в более поздние времена они соседствовали с Байкалом и верхним течением Енисея. Теперь, когда мы уточнили границы, посмотрим, нет ли на этой территории материальных следов наших далеких сородичей. Я понимаю, что это очень трудно сделать, но задача вполне реальная, если учесть любопытные и загадочные открытия, которые в прошлом веке привлекли внимание Петра Великого.

Казаки, покорители Сибири, в конце XVI в. обнаружили земляные и каменные курганы посреди пустынных степей по берегам рек. Они встречаются и на среднем Урале. Некоторые, причудливо сложенные из блоков серпантина и яшмы, имели пирамидальную форму и доходили до 500 шагов от подножия до вершины.

По соседству с этими захоронениями видны остатки массивных валов и шахт, содержащих золото, серебро и медь.[178]

Казаки и российские власти в XVII в., возможно, не обратили бы особого внимания на эти безвестные остатки древности, за исключением, пожалуй, рудников, если бы не одно интересное обстоятельство. У киргизов был обычай раскапывать могилы, для некоторых из них это было чем-то вроде профессии. Они извлекали оттуда золотые, серебряные и медные украшения или орудия труда. Скорее всего, железных вещей там не было. В могилах простых людей ценных находок не попадалось, поэтому воры оставляли их в покое, и они сохранились до наших дней. А богатые захоронения безжалостно раскапывались, т. к. там было немало ценного.

Казаки не замедлили присоединиться к этим разрушительным поискам, но Петр Великий, узнав об этом, строго запретил уничтожать или присваивать плоды раскопок и приказал отправлять их в Санкт-Петербург. Таким образом, в столице появился любопытный музей «чудских» древностей, представляющих и материальную, и историческую ценность. Эти памятники древности получили название «чудские», или «даурские», в честь финских народов, т. к. другие их авторы были неизвестны.

Между тем открытия этим не ограничивались. По мере продвижения на восток находили все больше захоронений, остатков укреплений и рудников. На Алтае обнаружили даже развалины городов, и пришло понимание того, что эти загадочные следы цивилизованного человека охватывают огромную территорию: от среднего Урала до верхнего течения Амура, занимая всю Азию и свидетельствуя о том, что ныне пустынные и бесплодные сибирские равнины когда-то были местом развитой цивилизации. Южная граница древних памятников еще не установлена. В Семипалатинске, на Иртыше, в Томской губернии много больших земляных и каменных насыпей. На Тарбагатае и в Каинде найдены колоссальные руины древних городов.[179]

Все это материальные факты, которые требуют ответа на вопрос: какие многочисленные и цивилизованные народы оставили нам эти укрепления, города, могилы, золотые и серебряные вещи?

Чтобы ответить на него, воспользуемся методом исключения. Нет оснований приписывать все эти чудеса великим империям желтой расы Верхней Азии. Они также оставили следы своего существования: мы хорошо их знаем и не можем спутать с теми, о которых идет речь. Они имеют другой вид и другое расположение. То же самое можно сказать о следах кратковременного расцвета отдельных народов, например, киргизов. Буддистские монастыри в Аблай-Китка никак не спутать с чудскими сооружениями.[180]

Давайте оставим в покое новые времена и поищем в далекой древности эпоху, к которой могут относиться эти памятники. Риттер полагает, что жители этой загадочной северной империи могли быть «аримаспами» Геродота.

Я позволю себе возразить достопочтимому немецкому эрудиту, который, должно быть, и сам не уверен в своей правоте. Отец истории пишет, что севернее индусов живут аримаспы — Геродот дает их описание, — севернее аримаспов живут грифоны, еще выше — гипор-бореи. Все это полуфантастические народы, которыми поэты Индии заселили Уттара-Куру.[181] Я не вижу никаких оснований приписывать этим призрачным существам, за которыми скрываются реальные люди несомненно белой расы, то, что совершили исторические народы или племена. Логичнее видеть в исседонах, аримаспах, грифонах, гипербореях осколки древнего белого общества, народов, родственных зороастрийским арийцам, сарматам.[182] Это можно подтвердить тем обстоятельством, что до сих пор географы помещали эти племена на землях вокруг Согдианы, но никак не на севере Сибири. Об этом же речь идет у Геродота. Рассказы об Аристее из Проконнеса в изложении Геродота относятся к эпохе, когда белые народы Азии жили раздробленно и подвергались давлению соседей, поэтому не могли создать что-нибудь значительное и оставить следы крупной цивилизации на таких больших просторах.

Если бы эти народы были настолько сильны, какими их изображает Риттер, китайцы непременно имели бы с ними широкие связи, а греки, узнавшие столько нового и полезного от китайцев, в которых можно узнать «безволосых, сообразительных и очень мирных аргипеев» Геродота, привели бы множество подробностей об истории памятников «чудской культуры». Поэтому я не считаю вероятным, что в VI в. до н. э. вся Центральная Азия была местом обитания большого цивилизованного народа, расселившегося от Енисея до Амура, о котором ничего не известно ни грекам, ни персам, ни индусам.

Если нет возможности связать эти памятники с эпохой Геродота или отнести их ко времени Александра, когда этот завоеватель дошел до края Согдианы и не встретил ничего подобного, тогда приходится погрузиться в более далекое прошлое и признать Сибирь первым местожительством белой расы, когда ее различные народности жили вместе и у них еще не было причин уйти оттуда и разойтись в разные стороны.

Эту гипотезу подтверждают все находки, добытые из чудских, или даурских, могил и развалин. Рядом со скелетами лежат лошадиные черепа, седла, сбруя, монеты с изображением розы, медные зеркала, часто встречающиеся у китайцев и этрусков, а также в тунгусских юртах, где эти предметы служат для магических культов. Их много даже в самых бедных даурских могилах.[183] Еще более знаменательно то, что в прошлом веке на одном памятнике, имевшем форму обелиска, и на надгробных камнях обнаружили пространные надписи. Такая же надпись фигурирует на вазе, извлеченной из одного захоронения, и господин Гримм утверждает, что между ними и германскими руинами существует если не полное, то хотя бы частичное сходство.[184] Еще один красноречивый факт: среди самых распространенных орнаментов — козьих, оленьих и других рогов на предметах из металла — фигурирует сфинкс. Он изображен также на ручке зеркал и высечен на камнях.

Для таинственных обитателей древней Сибири сфинкс означал защиту потомства. Он не щадит себя и в конце концов возрождается. У персов на стенах Персеполиса, или в Египте, где он молчаливо взирает на пустыню, или у греков на Сифероне, сфинкс кажется недоступным и загадочным, а у аримаспов, как зорко подметил Геродот, на его плечо уже можно положить руку и назвать имя его хозяина. Скорее всего, он принадлежит всей белой расе, является ее наследием, и хотя еще не раскрыто его значение, можно с уверенностью заявить, что сфинкса можно встретить всюду, где побывали арийские народы.

Итак, северные азиатские степи, сегодня такие унылые и безлюдные, но не такие бесплодные, как считалось раньше, — это и есть та земля, о которой говорят иранцы: Арьянемваего, колыбель их предков. Рассказывается, что Ариман наслал на нее зиму, и лето там продолжалось менее двух месяцев. Это Уттара-Куру брахманов: земля, расположенная на крайнем севере, где царит самая полная свобода для мужчин и женщин, свобода под контролем разума, потому что там обитают риши, древние святые. Это Гермиония эллинов, родина гипербореев, жителей крайнего севера, высших существ, чья жизнь длинна, добродетельность велика, знания бесконечны, судьба счастлива. Наконец, это земля на востоке, о которой германские суевы рассказывают с безграничным уважением, потому что она взрастила их славных предков, самых достойных из людей, семнонов.

Итак, мы познакомились с четырьмя арийскими народами, которые после раскола в семействе, больше никогда не соприкасались друг с другом и которые обосновались в северных землях к востоку от Европы. Если отвергнуть этот факт, тогда я больше не знаю, что может служить надежной основой для истории.

Сибирь хранит на своих молчаливых землях священные памятники эпохи, не менее древней, чем эпоха Семирамиды, не менее величественной, чем эпоха Немрода. Мое восхищение вызывают не глина, не резной камень, не плавленый металл. Я размышляю о том, что существовала цивилизация в те далекие геологические времена, когда на земле еще происходили катаклизмы и пустыня Гоби только-только освобождалась от огромного моря. К XVI в. до н. э. хамиты и индусы появились на пороге южного мира. Мало времени остается до предела, который религия и естественные науки определили для жизни земли — какие-нибудь два тысячелетия, — и именно в этот период происходит мощный рывок в социальном развитии, не оставляющий ни малейшего шанса первобытному варварству. Я не раз говорил о социабельности и достоинстве, присущим белой расе, и надеюсь, что окончательно подтвердил этот факт. Дикое человекообразное существо, первого человека философов-материалистов, чей призрак служит им для того, чтобы отвергать все, что достойно уважения в общественных институтах, мы изгнали в краали готтентотов, в тунгусские хижины и пещеры пелагийцев, и теперь должны признать, что научные открытия подтверждают правоту Книги Бытия.

Священная книга не допускает дикарей в эпоху рождения мира. Первый человек действует и рассуждает не в силу слепых капризов и животных страстей, а сообразно с установленными правилами, которые теологи назвали «естественным законом» и истоком которых является не что иное, как откровение, создающее мораль на более прочной основе, чем абсурдное право на охоту и ловлю рыбы, предлагаемое проповедниками социализма. Откроем Книгу Бытия и во второй главе узнаем, что если оба предка голые, так лишь потому, что они невинны или «не ведаю г стыда». Как только райское существование заканчивается, основатели белой расы не уходят бродить по пустыне: они сразу осознают необходимость работать и сразу цивилизуются, т. к. понятия о сельском хозяйстве и скотоводстве уже заложены в них. Библия настолько категорична в этом вопросе, что создателем первого города является Каин, сын первого человека, и этот город носит имя Еноха, внука Адама.

Нет смысла рассуждать о том, буквально или иносказательно следует понимать этот текст. Я ограничусь констатацией того, что, согласно религиозной традиции, которая и есть наиболее полный рассказ о первом периоде человечества, цивилизация рождается, так сказать, вместе с расой, на что указывают все факты.

Еще несколько слов о желтой расе. Начиная с самого раннего прошлого на ее пути стоит мощная плотина в виде белой цивилизации, и чтобы преодолеть ее, желтым приходится разделиться на два потока и затем хлынуть в Европу и Восточную Азию вдоль Ледовитого океана, Японского моря и берегов Китая. Но учитывая устрашающее количество, которое устремилось на север Монголии, нельзя считать, что эти толпы появились и продолжали множиться только на землях тунгусов, остяков, якутов и на Камчатке.

Следовательно, исходным местом пребывания желтой расы является американский континент. Из этого факта я делаю следующие выводы.

Белые народы, вначале изолированные от сородичей, принадлежавших к двум другим видам, в результате космических катастроф и еще не встречавшие ни желтых, ни черных племен, не могли себе представить, что на земле есть люди, которые отличаются от них. Такое мнение при первых встречах с финнами и неграми еще более укрепилось. Белые не могли допустить и мысли о том, что эти существа — такие же люди, как и они сами, тем более, что те отличались враждебностью, жестокостью, уродством и с гордостью называли себя детьми обезьян. Позже, когда начались конфликты, высшая раса заклеймила обе низшие, особенно черные племена, словом «варвары», которое так и осталось знаком справедливого презрения. Но при этом не следует забывать о том, что желтая раса, напористая победительница, оказавшись среди белых народов, напоминает реку, которая на своем пути размывает золотоносные пески и при этом обогащается. Поэтому так часто эта раса предстает в истории наполовину цивилизованной и способной к цивилизации, играющей важную, пусть и разрушительную роль, между тем как черная раса, имеющая мало контактов с белыми народами, до сих пор пребывает в глубокой летаргии.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА

Примечания:

1

«Одиссея», XV.

16

) Унитаристы для подтверждения своего тезиса постоянно срав¬нивают человека с животными. Я только что воспользовался та¬ким приемом. Однако я не хотел бы злоупотреблять им, коль ско¬ро идет речь об объяснении изменений видов через влияние кли¬мата; дело в том, что различие между животными и людьми имеет кардинальный и в высшей степени специфический характер. Су¬ществует география животного мира, так же как и география пла¬нет, но нет географии мира людей. Существует та или иная широ¬та, на которой могут обитать те или иные растения, четвероно¬гие, рептилии-, рыбы, моллюски; человек же — во всех своих разновидностях — живет повсюду. Одного этого факта достаточ¬но, чтобы объяснить огромное разнообразие человеческой кон¬ституции. Я совершенно согласен с тем, что виды, которые не мо¬гут выйти за границу того или иного меридиана или той или иной отметки рельефа, без того, чтобы не погибнуть, находятся под влиянием климата, что касается их форм и инстинктов; но именно потому, что человек совершенно не подвластен такому рабству, я отказываюсь проводить категорический знак равенства между его положением относительно сил природы и положением животных.

17

Эту мысль высказал Барроу, исходя из определенного сходства формы головы и цвета кожи у аборигенов мыса Доброй Надежды. Один путешественник даже заметил, в подтверждение этого предпо¬ложения, что готтентоты носят прическу, напоминающую конусо¬образный головной убор китайцев

18

Исключением, пожалуй, является Шекспир, пользующийся ита¬льянскими канонами. Вот что говорит Капулетти в «Ромео и Джульетте»:

Я повторю, что говорил и раньше:
Мое дитя еще не знает жизни —
Ей нет еще четырнадцати лет,
Пускай умрут еще два пышных лета —
Тогда женою может стать Джульетта.

На что Парис отвечает так:

Я матерей счастливых знал моложе.

168

Начало яванской эры Айе-Сака приходится на 78 г. н. э., эпоху брахманской цивилизации, когда на острове жили пелагийские негры, которые вели примитивный образ жизни. Брахманские законы на Яве до сих пор запрещают представителям высших классов есть собак, крыс, ящериц, гусениц. Но брахманизм, как и буддизм, не пустил корней на этом острове. В начале XII в. н. э. яванцы приняли буддизм.

169

На Бали сохранились обычаи и религия брахманов несмотря на магометанское или европейское влияние.

170

Кемпфер в своей «Истории Японии» повторяет распространенное в то время мнение о том, что все народы ведут происхождение из Ассирии, и пишет следующее. «Вскоре после потопа, смешение язы ков вынудило вавилонян отказаться от мысли построить башню до самого неба и разбрестись по всей земле: греки, готы и эсклавоны ушли в Европу, другие в Азию и Африку, третьи в Америку. То же самое сделали и будущие японцы, судя по всему, после долгих и трудных странствий они добрались до этой далекой земли и, увидев ее благоприятное положение и плодородие, избрали эти острова местом своего жительства»

171

На основе собственных наблюдений Пикеринг считает японцев близкими к полинезийским малайцам в расовом отношении. Вполне возможно, что до прихода индусов на Яву там жили японцы. Одно из древних названий острова — Ча-По. Там есть два района, называющиеся Джа-Пан и Джи-Панг. Известно, что в далекие эпохи японцы совершали плавания по всему архипелагу.

172

В цивилизации Ассама заметны брахманские формы. Цари считают себя потомками богов Индии, но их история начинается только с эпохи Викрамадитья (200 лет до н. э.). Здесь есть следы недавних переселений кшатриев; затем брахманизм на некоторое время ушел в тень, чтобы возродиться в XVII столетии. Сиамцы, несомненно, самый примитивный народ на земле среди относительно цивилизованных, хотя почти все они умеют читать и писать. Этот факт противоречит точке зрения английских и французских экономистов, которые считают его убедительным критерием нравственного и интеллектуального уровня народа Кстати, следы брахманизма можно встретить даже в Тонкине, правда, в очень искаженном виде.

173

По мнению Риттера, религиозные идеи Тибета свидетельствуют о чрезвычайном смешении рас. Здесь мы видим индийские понятия, следы древнего местного идолопоклонничества, китайское влияние, а также элементы католицизма, принесенные в XIV в. европейскими монахами и не противоречившие реформе Цонг-Каба. В V в. калмыки и джунгары почти полностью уничтожили буддизм. С этого времени, особенно в царствование Сронг-Дцан-Гамбо, с севера Индии, т. е. из Бутана и Непала, начался приток переселенцев. Но с каждым днем китайское влияние ощущалось все сильнее. История женитьбы Сронг-Дцан-Гамбо — это символ двойного происхождения нынешней цивилизации Тибета. Этот монарх женился сразу на двух женщинах: одну звали Дара-Нипол, т. е. «белая», она была дочерью властителя Непала; вторая, по имени Дара-Вен-Чинга, или «зеленая», родилась в императорском дворце в Пекине. Эти две царицы и основали Хлассу, где архитектура несет на себе китайскую и индийскую печати.

174

У этого ученого была своя особая манера исследовать незнакомые земли. Он приезжал в город или деревню и окружал себя доступ ным комфортом. Затем отправлял на разведку капрала и три десятка казаков и скрупулезно записывал все, что ему докладывали

175

Свидетельства этому факту можно встретить в тюркских и монгольских языках, в тунгусском и маньчжурском. В них очень много индогерманских корней. Что касается физиологии, можно отметить, что у некоторых сегодняшних жителей Монголии голубые или зеленые глаза, светлые или рыжеватые волосы.

176

Для желтой расы завоевания на западе облегчались топографией местности. Александр Гумбольдт отмечает, что начиная с Оби, далее по 78 градусу северной долготы до лесов Люнебурга, Вестфалии и Брабанта местность отличается унылым однообразием.

177

Сибирь, где она обитала, занимает огромное пространство. Там было достаточно пищи для множества людей. В долинах нынешней Монголии, которые китайцы называют «Земля растений», есть бескрайние пастбища, где пасутся бесчисленные стада. Рожь и овес можно выращивать далеко на севере. В Кашгаре, Хотене, Аксу, Куче, на широте Сардинии, выращивают хлопок и шелкопряд. Дальше к северу, в Яркенде, Хами, Карачаре, созревают гранаты и виноград. За Енисеем, к востоку от Саянска, особенно за Байкалом, Сибирь становится гористой и более живописной.

178

Чудские захоронения и рудники на севере доходят до 58°, на юге до 45°. С востока на запад они тянутся от среднего течения Амура до Волги и восточных склонов Урала.

179

Эти памятники можно разделить на две группы, и самые древние свидетельствуют о развитой цивилизации.

180

Риттер сделал меткое замечание: каким образом такие желтые народы, как, например, калмыки, совершенно лишенные воображения, могли создать миф о грифонах или быть аримаспами.

181

Греки черпали свои знания у народов Центральной Азии через бактрийцев, поэтому они во многом совпадают с «Махабхаратой». Уттара-Куру, первобытная страна кауравов, или аттакори Плиния, — это Хатака, золотая земля. Рядом с ней обитают рисикасы с роскошными волосами, очень похожие на аримаспов

182

Нет сомнений в том, что первый слог названия аримаспов содержит указание на принадлежность к белой расе. И сегодня в северной Сибири встречается корень «ар». Вотяки называют себя «арры», а свою страну «Арима». Это, конечно, не означает, что вотяки являются арийским народом, но они могут быть метисами, потомками белых и желтых, сохранившими название родины предков. В монгольском языке «аре» означает «мужчина», а «арион» — «чистый».

183

У бурятов мало юрт, где не было бы таких зеркал. Лама ловит в них отражение Будды, затем льет на них воду, сливает ее в сосуд, в котором она будет хранить священный образ

184

Этот шведский капитан-путешественник, первый заговоривший о чудских памятниках, сделал интересное замечание в Исландии в древние времена писали на рыбьих костях не стираемой красной краской, такие же таблички встречаются у пермяков, на берегах Енисея, в истоках Ирбита и в других местах Сибири.