Палеонасекомые

Участники:

Александр Павлович Расницын – доктор биологических наук

Кирилл Юрьевич Еськов – кандидат биологических наук

Александр Расницын: …естественно, человек – существо любопытное и колоссальные знания накапливались с самого начала; а поскольку письменности не было, все было в мозгу, они историю свою помнили и все обстоятельства вокруг тоже. Поэтому знаний всегда было очень много – об окружающем мире, и о воображаемом мире, мире предков, мире потомков. Это уже потом началась систематизация, и эта систематизация превратилась в науку, но основа-то гораздо старше – знания гораздо старше, чем наука.

Так что и с ископаемыми насекомыми началось, естественно, с человеческого любопытства: а что же это за такой lusus naturae – «игра природы», когда в камне что-то такое оформленное и так похожее на что-то живое? С этого и пошло. В истории геологии, скажем, прогресс подстегнули полезные ископаемые, но в основе все-таки было общее любопытство. И когда находили ископаемых насекомых геологи и ботаники, они их попутно описывали. А когда набралось уже много, и был смысл их изучать специально, постепенно возникла специализация. Можно выделить этапы этого пути. Скажем, первые описания ископаемых насекомых по современным, более или менее приемлемым, правилам, были в 1779-й году; был такой Элиезер Блох, он описывал четвертичных насекомых, в ископаемой смоле, но не древней, а почти современной. Массовое описание началось гораздо позже, в 30-х годах XIX века: описывали как раз либо энтомологи-современщики, либо чаще палеоботаники, геологи.

Потом появились специалисты уже по ископаемым насекомым, но они описывали их всех сразу, все группы, а ведь насекомых такая прорва, что если описывать всех сразу, то описываешь, конечно, плохо. Так продолжалось весьма долго. Но наш «отец-основатель» Андрей Васильевич Мартынов в 36-м году организовал лабораторию в Палеонтологическом институте, и там впервые возникла специализация палеэнтомологов по разным группам. И до сих пор это единственное такое учреждение. И не случайно, в общем, что именно наша лаборатория – ведущая в мире по ископаемым насекомым, например, президент недавно созданного Международного Палеоэнтомологического общества – как раз из нашей лаборатории. Так что это не случайно, это, что называется «specialty of Russian kitchen», в общем, наш коронный номер. Одна из немногих областей, где Россия действительно впереди, и намного впереди, остальных. Сейчас, правда, положение меняется, эта наука быстрее развивается в других странах, скоро нас догонят. Но это не жалко, это на пользу нашей науке.

Но нам пора вернуться, собственно, к предмету сегодняшнего разговора. Почему-то нас сегодня особо интересуют тараканы. Это и правда очень интересные насекомые, хотя бы тем, что они появились на Земле очень задолго до нас и, вероятно, нас переживут. Но все-таки для начала их надо поставить в общий контекст. Тараканы – насекомые. Класс насекомых делится на отряды: отряд жуков, отряд стрекоз, отряд, скажем, термитов, отряд тараканов. Насекомые – это, в действительности, хозяева суши, не звери, не мы с вами, а насекомые. Их полтора миллиона видов, больше чем кого бы то ни было, всех растений, животных вместе взятых.

Александр Гордон: Простите, я только уточню. Я слышал где-то цифру, может быть, вы подтвердите, что биомасса одних муравьев больше, чем биомасса всех млекопитающих, включая человека и слона.

А.Р. Да, я думаю, это несомненно так. То есть, если взять тропики, так там вообще это что-то запредельное, там с позвоночными нечего и сравнивать. И, кроме того, насекомые – действительно главные регуляторы сообществ суши. В пресных водах их тоже много, но там они все-таки не так подавляют. На суше – да.

Кирилл Еськов: Еще чрезвычайно интересно, что в море, например, насекомые проникнуть так и не сумели.

А.Г. Из-за солености?

К.Е. Нет, нет. Точно не из-за солености, потому что…

А.Р. Не из-за одной солености.

К.Е. Потому что в соленых озерах насекомые живут совершенно безо всяких проблем. То есть получается картина совершенно парадоксальная: самый процветающий и обильный класс животных, которые освоили любые жизненные стратегии, – а самая большая на планете экологическая ниша почему-то оказалась для них недоступной. Почему – никому не известно, если говорить честно. Это одна из интереснейших загадок.

А.Г. Фантастика.

А.Р. Да, и это действительно непонятно. То есть имеются разные гипотезы, но, в общем, это не очень серьезно. Так вот, насекомых, понятное дело, насекомыми сделали крылья. Пожалуйста, вторую картинку. Есть, конечно, насекомые, которые никогда крыльев не имели, например, щетинохвостки – на картинке в центре сверху, но их очень мало, их меньше, чем многоножек даже, не говоря уже о пауках. А крылатые насекомые возникли перед серединой каменноугольного периода или, как мы говорим, карбона. Одно из таких насекомых посередине внизу. Они были крупные, крыло 5-8 сантиметров, и сравнительно неуклюжие.

А.Г. То есть в цифрах это где-то порядка 350 миллионов лет…

А.Р. Нет, это 315 миллионов, примерно 315 миллионов лет. Но дело просто в том, что эти цифры гораздо менее надежны, чем слова «каменноугольный период»; вся геохронологическая последовательность выстроена очень хорошо и тонко. Причем, мы очень точно можем различать периоды прошлого, до самых мелких, до того, что сейчас называется ярусами.

К.Е. Геологическую шкалу строили не по абсолютным датировкам, к которым потом привязывали какую-то фауну, соответствующую этим датам. Все было прямо наоборот: сначала делили шкалу по составу фауны и потом уже нанесли на нее эти самые абсолютные датировки. Шкала была закончена еще в 19 веке. А датировки впервые начал делать уже Резерфорд, только в начале 20-го. То есть последовательность действий была такая.

А.Р. Да, и до сих пор многое в датировках меняется. А шкала остается.

К.Е. Именно. Абсолютные датировки меняются, а сама шкала остается.

А.Р. Поэтому мы в своей работе, в общем-то, абсолютными датировками не пользуемся, а пользуемся единицами геологической шкалы.

К.Е. Тут, раз пошла речь о полете и о крыльях, надо сразу упомянуть, что в принципе воздушную среду освоили только две группы, которые являются вообще вершиной эволюции. С одной стороны – позвоночные, с другой стороны – насекомые. Но при этом крыло насекомых и крыло позвоночных – это вещи совершенно разные, это не гомологи, а аналоги.

Крыло позвоночных – это видоизмененная передняя конечность. У всех позвоночных – и у птиц, и у летучих мышей, и у птерозавров (летающих ящеров) – у них у всех передние конечности модифицированы по-разному, но это все равно передняя конечность. У насекомых это нечто совсем другое. В общем, это скорее складка покровов, конечность входит в нее на уровне эмбриологического развития, но очень несущественными частями. То есть это органы по происхождению совершенно разные. Но результат получился в некотором смысле похожий.

А.Р. Просто у членистоногих конечность гораздо сложнее, чем у позвоночных. Она двуветвиста исходно, с боковыми придатками, поэтому тут сложности.

Значит, крылья сделали насекомых насекомыми и, естественно, что крылья и были основой их дальнейшей эволюции, по крайней мере, поначалу. Причем, здесь можно выделить три ясно различающихся стратегии. Первая стратегия, самая прямолинейная: если крыло создало насекомое, то крыло надо в первую очередь и развивать. По этому пути пошли поденки и стрекозы. Крыло у них действительно замечательное, тонкое, легкое, гибкое и прочное. И полет тоже очень хороший, особенно у стрекоз.

Причем, у стрекоз замечательна не скорость, скорость у них вполне рядовая для насекомых, а маневренность. Стрекоза спокойно летит боком, летит назад, не разворачиваясь, что очень важно в чаще растений. И при этом у стрекозы, как на этой картинке справа внизу, крылья могут работать, когда нужно, в противофазе, так, чтобы тело не дергалось и не мешало точно нацеливаться на жертву. Но это прямолинейная стратегия не обязательно самая успешная, прямой путь не всегда самый короткий и самый лучший. И даже стрекозы, которые самые древние из современных отрядов насекомых (тараканы – те только вторые), так вот, ни стрекозы, ни, тем более, поденки никогда не были ведущей группой насекомых.

А весь успех, ну, почти весь, успех достался тем, кто эксплуатировал вторую стратегию. Она была более хитрой и оказалась более плодотворной. Дело в том, что они, эти насекомые, начали развивать не столько само крыло, сколько крыловой мотор, то есть скелет и мускулатуру груди. И на этом пути успех был оглушительный. Прежде всего потому, что на этом пути возникли насекомые с полным превращением. Можно третью картинку? При полном превращении организм проходит в развитии стадии яйца (буквой Е обозначено), дальше личинка (посредине), куколка (внизу) и (наверху) взрослое насекомое. В яйце, понятно, организм только испытывает превращение, но не питается и не растет. Личинка наоборот, она интенсивно питается и быстро растет, но мало меняется. Куколка – это второе яйцо, на этой стадии идут очень интенсивные превращения, превращения из личинки во взрослое насекомое. Ни питания, ни роста в это время тоже нет.

А взрослое насекомое – это просто аппарат для размножения и расселения, взрослые часто питаются, но это не обязательно, а расти не могут совсем. И эта стратегия оказалась хоть и сложной, но оказалась выигрышной, потому что удалось таким образом сделать независимой эволюцию и обеспечить возможность независимого приспособления существам с разной организацией. Потому что у крылатых и бескрылых, естественно, разная среда, и они должны по-хорошему приспосабливаться к разным условиям.

К.Е. И тем самым не конкурируют друг с дружкой.

А.Р. Конечно. И на этом пути они достигли совершено замечательного успеха. Сейчас насекомых с полным превращением гораздо больше, чем всех остальных насекомых вместе, и во многих отношениях они замечательны, хоть они и моложе. Можно четвертую картинку? Здесь показано, что насекомые с полным превращением, разные их отряды возникали в перми, в триасе и даже в юре, то есть в интервале приблизительно от 200 до 300 миллионов лет назад. И, тем не менее, они достигли колоссального успеха, в том числе и в отношении полета, потому что некоторые комары, вроде нарисованной здесь дейтерофлебии, и многие мухи (на правой верхней картинке – это журчалка в полете снята) достигают совершенно немыслимого совершенства и по скорости, и по маневренности.

А.Г. А комары были кровососущими?

А.Р. Нет, эти нет. Эти вообще не питаются. Кровососущие комары возникли сравнительно поздно, в меловом периоде.

А.Г. Уже когда теплокровные животные были…

К.Е. В принципе есть такие кровососы, которые питаются, например, на рептилиях – те же самые мокрецы, то есть связь с теплокровными не является обязательной. Но вот комары, судя по всему, привязаны к теплокровным довольно жестко. Там у них очень сложный жизненный цикл, очень сложная связь с прокормителем, и на рептилиях это, видимо, не получается.

А.Р. У нас специально была работа на эту тему, я сейчас деталей не помню, но могу сказать только одно, что некоторые группы, скажем, мокрецы… Это которые докучают порой страшно, они «размера не имеют», меньше миллиметра длиной…

К.Е. Даже сквозь полог проходят!

А.Р. Да, проходят всюду и житья не дают; я испытывал это на себе достаточно хорошо… Так вот, одни виды мокрецов питаются на теплокровных, другие могут сосать рептилий, а третьи – и третьих много – просто других насекомых сосут! Так что тут всякое возможно.

К.Е. Есть, например, такая экзотика как группа, которая паразитирует на лягушках. Вот такой изыск тропический. Так что, в принципе, на всем бывает. Но комары, именно то, что мы называем комарами, кулициды, они все-таки на теплокровных.

А.Р. Кроме насекомых с полным превращением, по тому же пути первоначального совершенствования именно крылового мотора, пошли цикады, клопы и их многочисленные родственники. Здесь нарисованы, в том числе древние палеозойские, очень крупные, очень красивые палеодиктиопторы, справа внизу нарисовано.

И, наконец, третья стратегия. Ее можно выразить словами, что летать, конечно, хорошо и здорово, но нужно уметь еще и прятаться. И эти насекомые в первую очередь научились складывать крылья так компактно, что они мало мешали им прятаться по щелям, как тараканам. Собственно говоря, первой успешной группой, пошедшей по этому направлению, и были тараканы. Они возникли чуть позже, чем появились первые крылатые насекомые, примерно 310 миллионов лет назад, миллионов на 5 позже самых первых.

Кроме тараканов, в этой же группе, которые начали с того, что научились хорошо прятаться, были в том числе и хорошо нам известные насекомые, такие как уховертки, термиты, скажем, кузнечики со сверчками и так далее. Всех их ждал, кого очень скромный, кого умеренный успех, но никто из них не смог даже приблизиться к самому успешному отряду из насекомых с полным превращением. А здесь есть о чем задуматься, потому что эти самые успешные – это как раз жуки, которые и возникли-то позже, и, вроде бы, похожую стратегию использовали. Они великолепно прячутся, великолепно летают – ну, не великолепно, но неплохо летают. И причина нам, в общем-то, известна. Об этом уже говорилось, это полное превращение. А тараканы и их родственники, в отсутствие стадии куколки, вынуждены были содержать бескрылых и крылатых похожими. Их независимая эволюция была ограничена. И, в результате, приспособление к разным средам было ограничено.

А.Г. Была конкуренция, как вы сказали.

К.Е. В принципе, жить по щелям – это, конечно, неплохой вариант, но при этом сразу возникает проблема – что делать с крыльями? Потому что, на самом деле, если ты отказываешься от крыльев и от полета вообще, тут никаких проблем не возникает, все классно, именно эту стратегию используют различные бескрылые паразиты, типа блох, вшей и им подобных, но это, понятно, путь тупиковый. То есть тут частичный успех возникает, но в целом – это, конечно, тупик. Поэтому дальше вопрос: а чего делать с крыльями? Если насекомое, вроде какой-нибудь бабочки или стрекозы, полезет в щель, то, понятное дело, от ее замечательных крыльев ничего не останется, просто истреплет в лоскуты и все.

Поэтому возникает инженерное решение, в принципе, тут напрашивающееся. Крыльев-то две пары, поэтому на одних крыльях мы будем летать, а вторые, давайте, превратим в твердый чехол, прикрывающий ту, первую, функциональную пару. Собственно говоря, это решение, когда первая пара крыльев превращается просто в чехол, в надкрылья, реализуется в разных группах. У тех же жуков, у тараканов и их родственников.

И вот что еще очень интересно, что жизнь в водной среде, в принципе, накладывает те же ограничения, что жизнь «в щелях». То есть личинок, которые освоили водную среду, очень много, точно так же, как и личинок в скрытых местообитаниях. А вот имаго (взрослых насекомых), которые сумели освоить водную среду, их всего ничего, то есть из крупных групп, это те же самые жуки и клопы, которые сумели сохранить крылья, защищая их этими жесткими надкрыльями.

Причем, надо заметить, что вообще насекомые воду начали осваивать довольно поздно. Это только в середине пермского периода произошло. А до того даже те группы насекомых, которые по нынешнему времени кажутся такими типичными обитателями воды, вроде поденок и стрекоз с их водными личинками, были чисто сухопутными. Стрекозы и поденки известны с карбонового (каменноугольного) периода, но личинки у них у всех были тогда наземные. То есть в воду насекомые реально пошли только в пермском периоде.

А что касается тех трех стратегий, принципиальных, магистральных путей, о которых говорил Александр Павлович, то есть гипотеза, довольно остроумная, что причиной этого разделения были именно внутренние перестройки в самом сообществе насекомых. В каменноугольном периоде, как уже говорилось, первые насекомые были довольно слабо и вяло летающие существа. Собственно говоря, приличный полет им был особо и не за чем. Зачем полет появился? Полет появился, в основном, чтобы насекомое могло избежать хищника, а хищниками были тогда, в основном, хелицеровые (пауки и их родственники), то есть хищники, слава богу, были не летающие. И чтоб от них уйти, достаточно было перепрыгнуть с ветки на ветку, далеко планируя. Поэтому приличный полет просто был не нужен, не за чем.

И тут вдруг в сообществе насекомых появляется крылатый хищник – стрекоза. Хищник с замечательным полетом. И на этом месте возникает что-то вроде абсолютного оружия, то есть стрекоза совершенно без проблем достает все, на что падает ее взгляд. То есть для всех прочих членов сообщества ситуация возникла совершенно кошмарная. В итоге сообщество этих первых архаичных слабо летающих насекомых, оно «обвалилось» совершенно «в ноль», и от нее не осталось практически ничего. И тогда перед всеми насекомыми оказалось только два пути. Либо надо совершенствовать полет, причем делать это желательно другим способом, чем стрекоза, потому что из совершенствования самого крыла уже выжато все. Отсюда возникают все эти группы с замечательным крыловым мотором. Либо второй вариант: плюнуть на этот полет, в смысле – отказаться от активного полета, прятаться «по щелям», а полет использовать только для редких расселительных рейдов. То есть гипотеза остроумная и кажется достаточно похожей на правду.

А.Г. Стрекоза – двигатель эволюции.

А.Р. Да, конечно.

Но ладно, вернемся все-таки к нашим делам.

Среди насекомых, которые начали прятаться по щелям, тоже три группы выделяются, одна группа – тараканы и их потомки, потомки – это (справа наверху) богомол – хищник, а внизу термиты, общественные насекомые.

А.Г. Термиты – потомки тараканов?

А.Р. Прямые потомки тараканов.

А.Г. Но при этом ведущие общественный образ жизни…

А.Р. Да, да, да. И я кое-что еще об этом скажу.

Вторая группа их (следующую картинку, пожалуйста) – это тараканосверчки, почти вымерший отряд насекомых, которых было множество в перми, но потом они очень быстро начали вымирать, и сейчас они редкие, бескрылые, мало известные. Но потомки их опять-таки нам лучше известны. Уховерток знают, наверное, все, вот посередке она нарисована. Справа – это веснянка, наверное, тоже все ее видели, но просто не знали, что она веснянкой называется.

И третья группа, еще более знакомая, – это кузнечики со сверчками и саранчой, палочники и вымерший отряд титаноптор, это были огромные древние насекомые, длиной сантиметров до 25 и до 40 сантиметров в размахе крыльев. Это по размеру птичка, и не самая маленькая! И, вероятно, был очень страшный хищник.

Теперь уже можно перейти более подробно к тараканам. Дайте, пожалуйста, следующую, 12-ю, картинку. Тараканы действительно древние насекомые и мало изменившиеся за 310 миллионов лет их существования. То же плоское овальное тело, припрятанная, незаметная голова с длинными усами, плоская переднеспинка с широкой закраиной. Если крылья есть, то передние – плотные кожистые, прикрывающие задние крылья и брюшко, с очень характерным жилкованием, задние крылья – основной орган полета, на брюшке характерные членистые придатки с волосками, которые не только осязательные, но и чувствительные к малейшим колебаниям воздуха, и так далее.

И образ жизни примерно тот же: прячутся в укрытия, питаются мертвой, часто разлагающейся растительной и животной пищей. И эти признаки нам известны не только для современных, но и для многих ископаемых, и не только янтарных. Некоторые типы осадочных пород сохраняют нам детали совершенно тончайшие. Эти картинки, черно-белые – снятые под электронным микроскопом ископаемые тараканы мелового возраста, от 100 до 130 миллионов лет. Слева внизу – это усик с сохранившимися волосками. Справа наверху – это естественный срез толстого покровного надкрылья с какими-то странными, загадочными емкостями с белым порошком, что это, мы пока не знаем. Справа внизу – это опять-таки естественный разрез через тело самки, и там посередке виден рудиментарный яйцеклад. Вот какие тонкие детали.

Но эта стабильность кажущаяся. Если присмотреться, то изменения, может быть, не всегда броские, но достаточно серьезные. Дело в том, что, как я говорил, класс насекомых делится на отряды, дальше отряды делятся на семейства, роды и виды. Следующую картинку можно? Семейство – очень хороший показатель, инструмент для анализа эволюции разнообразия организмов во времени, насекомых в частности, и вот эти показатели меняются в течение юры, мела и третичного времени.

Так вот, оказалось, что у тараканов состав их семейств довольно сильно менялся в юре и в нижнем мелу. И к середине мела, примерно 100 миллионов лет назад, уже установился современный состав семейства. Дальше уже на этом уровне изменений было мало. А если сравнить, скажем, с теми же жуками, то у них аналогичные процессы происходили раньше, и современный состав установился где-то в начале юры, то есть не 100, а 200 миллионов лет назад. То есть современные тараканы в определенном смысле моложе, чем жуки. Так же, кстати, как и очень древние стрекозы – они тоже моложе, чем современные жуки. Вот такие фокусы.

К.Е. Есть, например, такой стереотип, что акула – безумно древнее, архаичное существо. Да, акулы относятся к хрящевым рыбам – это очень древняя группа. Но современные акулы – вот то, что мы в обиходе акулой называем, типа персонажа фильма «Челюсти» – они появились только в меловом периоде.

А.Г. Моложе окуня.

К.Е. Ну, не моложе окуня, но далеко не самое древнее, что бывает. То есть тут надо оговаривать, на каком уровне мы говорим – видов, семейств, или классов.

А.Р. Конечно.

Недавние изменения тараканов, в общем-то, и на глаз видны, потому что, например, все палеозойские и триасовые тараканы обладали мощным яйцекладом, которым яйца откладывались в почву, в мертвые растения, может быть, даже в живые, в общем, в точности как это делают современные кузнечики и сверчки. А в течение юры и нижнего мела такие тараканы либо вымерли, либо потеряли наружный яйцеклад и стали откладывать яйца в специальные коробочки – оотеки. Вот справа две картинки: у заднего конца обоих этих тараканов видны оотеки.

К.Е. Коробка, которую они носят сзади при себе. Носят, а потом теряют.

А.Г. Это можно часто наблюдать и у прусаков, например.

А.Р. Да, да, вот это и есть. И это очень недавнее, по геологическим, естественно, меркам, приспособление.

К.Е. Причем, что характерно, именно этот переход к оотекам как раз совпал со временем, когда в эволюции тараканов возникли замечательные события. Когда, например, от них произошли два отряда – их непосредственные потомки. С одной стороны, термиты, то есть специализированные потребители растительных остатков, с другой стороны, хищники, богомолы. Вообще, происхождение термитов – это безумно интересная вещь…

А.Р. Секундочку, вы продолжите потом, потому что тут еще есть криптоцерк. Это замечательное существо. Вон, посередине наверху – реликтовый таракан криптоцерк. Он научился воспитывать свою молодежь, примерно так же, как термиты; живет с ними самочка. Более того, он обзавелся кишечными симбионтами, которые помогают ему перерабатывать, переваривать клетчатку. Самое интересное, что эти симбионты-жгутиконосцы – точно те же самые, что у термитов. По этой причине криптоцерка одно время считали предком термитов, но это не подтвердилось, он слишком специализирован. Предки были, наверное, другие, более древние, а криптоцерк просто перезаразился, подхватил кишечную микрофлору у термитов, потому что и те и другие живут в деревяшке и встречаются.

К.Е. Вообще, это действительно чрезвычайно интересно: ведь все иные общественные насекомые относятся к отряду перепончатокрылых. Осы, пчелы, муравьи. И единственный иной пример настоящей социальности у насекомых – это термиты, причем, социальность тут достигается принципиально другим путем. Социальными считаются насекомые, где есть разделение на касты, на размножающуюся и не размножающуюся часть колонии; то есть одни размножаются, а остальные их обслуживают. Так вот, настоящая социальность, эусоциальность, как ее называют, она есть только у перепончатокрылых и у термитов. Причем возникает она принципиально разными способами. У перепончатокрылых касты предопределены генетически, а у термитов по-другому, там есть разные способы выкармливания личинок, и от этого получаются либо размножающиеся, либо рабочие особи или солдаты.

Социальные насекомые появляются, кстати, в разных отрядах примерно в одно и то же время, в начале и середине мела. Почему в разных группах одновременно и явно независимо, разными способами, появляется социальность – это тоже загадка. А ведь социальные насекомые – это одна из групп, которые вообще определяют облик современного мира и современных экосистем. Потому что без ключевых групп социальных насекомых существование, например, тропических лесов современного типа просто в принципе невозможно.

Какие основные характеристики тропического леса? В тропическом лесу нет подстилки – того, что у нас, в наших лесах, в избытке. Это потому что в тропиках любой сучок, который падает, тут же съедается, буквально на ходу. Съедается термитами. Там огромное количество термитов, которые мгновенно утилизуют любые запасы мертвой клетчатки. Перераспределяют ее по почвенному профилю, благодаря чему, собственно говоря, там и могут существовать огромные деревья, растения с глубокими корнями; потому что если не будешь так заякориваться, тебя будет валить.

С другой стороны, у вас есть сплошной полог леса, и никакого ветерка под пологом не существует, поэтому ветроопыление исключается. А у вас – полидоминантное сообщество, очень много разных видов, известно, что на одном гектаре амазонской сельвы больше видов деревьев, чем во всей Англии. Поэтому здесь нужны очень специализированные опылители, прежде всего пчелы.

Еще есть муравьи, которые должны оберегать листовой насос, потому что растения прокачивают воду в значительной степени за счет транспирации. А если у вас вредители сожрут листву, вы одним корневым насосом не прокачаете. Поэтому у нас, например, растения таких размеров, как в тропиках, просто существовать не могут. И за всем этим следят именно те огромные количества муравьев, которые все путешественники по тропикам отмечают. То есть без этих групп социальных насекомых современный мир просто существовать не может. И это все возникло одновременно и очень близкими способами.

А.Г. Почему, ответа на этот вопрос нет…

К.Е. Почему одновременно, опять не понятно.

Тут часто задают вопрос, не может ли случиться когда-нибудь такое, что насекомые нас вообще вытеснят, может быть, они станут огромными… И вообще, с насекомыми связано много фобий, с тараканами теми же, известно, Петр I тараканов тоже боялся. Хотя знаете, я на этом месте совершенно солидарен с Довлатовым: «Я вообще не понимаю все эти претензии к тараканам, вы когда-нибудь слыхали, что таракан кого-нибудь укусил?» Но, тем не менее, фобии существуют.

А.Г. Ужасную брезгливость они вызывают…

К.Е. Да, фобия существует. И эти фобии часто реализуется во всяких ужастиках.

Вот покажите картинку. Это хохма, которую тамошние энтомологи рассылают в качестве новогодних открыток. Насекомые пришли в гуманарий, как мы приходим в инсектарий, и смотрят на крошечных человечков. Так вот, могут ли насекомые стать огромными и нас вытеснить с планеты таким способом? Можно сказать точно – нет. Дело в том, что это запрещено особенностями строения дыхательной системы насекомого. У насекомых великолепная дыхательная система – трахеи. Непосредственное соединение поверхности тела трубочкой с каждой отдельно взятой клеткой. И не нужен посредник вроде гемоглобина. Великолепная система, то есть просто класс. Но, к сожалению, есть оборотная сторона – размер тела должен быть очень небольшой, в пределах сантиметра.

А.Р. Сантиметра трахеи.

К.Е. Потому что в трахее, в отличие от легких, невозможна принудительная вентиляция. Газообмен идет только за счет прямой диффузии. Поэтому просто «из физики» высчитывается предельная длина трахеи: не больше сантиметра. Это и есть предельный размер тела насекомого.

А.Г. А как же эти гигантские стрекозы?

К.Е. Соответственно. Понятно, что когда на планете содержание кислорода в воздухе…

А.Г. Каменноугольный период, да?

К.Е. Да, в каменноугольном периоде содержание кислорода в воздухе было выше, чем нынешнее, оно по многим свидетельствам было выше, и вот тогда да, насекомые действительно могут быть больше. Да, они были крупнее нынешних, но это размах крыльев был до метра, а само тело было более крупное, но не принципиально. То есть – не в разы, не на порядки. Помните, у Обручева, в «Плутонии», была глава «Цари юрской природы» – про муравьев размером с собаку, которые на путешественников напали и унесли у них из лагеря всякие вещи…

А.Г. То есть это невозможно.

К.Е. Это в принципе невозможно!

А.Г. Но вы знаете, червь не должен быть большим, чтобы съесть человека после его смерти. Если они нас сживут…

К.Е. Они, может быть, нас и сживут, но другими способами, не уходя в гигантизм.