XIV

МЫ ВИДИМ ТАК, как это принято. Это не только в том смысле, что мы думаем, и говорим, и одеваемся одинаково, по причине нашего подчинения общественной попытке достигнуть Сущности, в которой мы только звучит достаточно ортодоксально, если мы скажем младенцу, что «лошадь это не лошадь», — не больше, чем сказать, что «апельсин это апельсин», человеку неразбирающемуся. Иногда бывает интересно идти по улице, смотреть на предметы и размышлять о том, на что они были бы похожи, если бы нас не научили видеть лошадей, дома и деревья как лошадей, дома и деревья. Я думаю, что для сверхзрения они суть всего лишь локальные напряжения, неразличимо переходящие друг в друга во всеохватывающей связи.

Я думаю, что будет достаточно правдоподобно, если мы скажем, что и Монстратор, и Элвира, и Азурия много раз пересекали поле зрения телескопов и не были увидены, потому что видеть их было бы непристойно; это не было бы достойным уважения, и это не было бы прилично; для старых костей было бы оскорбительно видеть их — это означало бы навлечь на себя зловредные воздействия от останков Св. Исаака. Но вот наши данные:

Об обширных мирах, не имеющих орбиты, или мирах управляемых, или о мирах, плывущих по воле межпланетных приливов и течений; данные, которые у нас будут, об их приближении в наше время на расстояние пяти или шести миль от этой земли…

А затем об их посещениях, или приближениях к другим планетам или к другим из нескольких подчиняющихся закономерности телам, которые подчинились попытке этой солнечной системы достигнуть Бытия…

Вот вопрос, от которого нам не очень удается уклониться:

Видели ли когда-либо астрономы эти другие миры или суперконструкции?

Я думаю, что в этом не было бы большого приближения к реальности, если бы мы представляли себе астрономов как людей, которые только таращат глаза и щурятся и видят только то, что заслуживает уважения и что похвально видеть. Это все равно, что сказать, что астрономы это гипнотики и что астроном, смотрящий на луну, гипнотизируется луной, но наша точка зрения состоит в том, что тела, рассматриваемые нами, часто посещают луну, или пересекают ее, или держатся в неподвижном положении недалеко от нее и, далее, некоторые из них должны часто попадать внутрь диаметра астрономического гипноза. Наше общее утверждение:

На океанах этой земли существуют корабли, плавающие по определенным рейсам, и корабли, не работающие на определенных рейсах;

В суперокеане есть планеты, движущиеся по определенным орбитам, и планеты, аналогичные грузовым пароходам, не работающим на определенных рейсах;

Астрономы похожи на мелочно-расчетливых пуристов, которые отрицают коммерческое бродяжничество.

Мы полагаем, что огромные небесные бродяги были исключены астрономами, первоначально из-за того, что их, бродяг, ненадежность и безответственность бросают вызов чистоте и точности, или попытке достигнуть позитивизма; а во-вторых, из-за того, что их видят не так уж часто. Планеты постоянно отражают солнечный свет и на этом единообразии была выстроена система, которую мы называем Первоначальной Астрономией; но сейчас предметом изучения Развитой Астрономии являются факты о небесных феноменах, которые бывают то яркими, то темными, изменяясь как некоторые спутники Юпитера, но в более широком диапазоне. Тем не менее, светлые или темные, они наблюдались и о них сообщалось так часто, что единственной важной причиной их исключения является одно: они не подходят.

Темные тела, являющиеся внешними по отношению к нашей солнечной системе, меня — в силу провинциализма, от которого никому не убежать — не особенно волнуют. Темные тела, плавающие во внешнем пространстве, были бы прокляты всего несколько лет назад, но сейчас они санкционированы профессором Барнардом, и если он говорит, что с ними все в порядке, вы можете думать о них, не опасаясь, что этим совершите что-нибудь неправильное или смешное, это то тесное родство, которое мы так часто отмечали, между злом и нелепостью, — я полагаю, что под смешным я подразумеваю злое пустословие. Например, темный товарищ Альголя. Хотя это чистейший случай смешанного брака между белым и черным, пуристы или позитивисты отметят, что это так.

В Proceedings of the National Academy of Sciences, 1915 г., 394, профессор Барнард пишет об одном объекте, —он называет его «объектом», —в созвездии Цефея (Cephus). Он хочет доказать, что вне этой солнечной системы существуют темные непрозрачные тела. Но в Astronomical Journal, 1916 г., 1, он модифицирует свою точку зрения, рассматривая их как «темные туманности».

Мы допускаем, что, например, Венеру часто посещают другие миры, и суперконструкции, из которых происходит шлак, кокс и уголь; иногда эти предметы отражали свет и их видели с этой земли профессиональные астрономы. Мы отметим, что на протяжении этой главы наши факты — это ненавистные брамины, по мере того, как, в силу гипноза и инерции, мы продолжаем говорить, точно так же, как многие ученые 19-го столетия продолжали и продолжали отмечать силу системы, которая им предшествовала, — иначе Непрерывность была бы разбита вдребезги. Здесь нам выпадает большой шанс быть мгновенно перенесенными к Позитивному Абсолюту —ах, да…

Я здесь подчеркиваю, что наши проклятые факты суть наблюдения астрономов высочайшего ранга, изгнанные астрономами близкого к ним ранга, но поддержанные преобладающим духом их эпохи, по отношению к которому все умы должны были сохранять равновесие или оказаться пренебрегаемыми, неуслышанными и утопленными. В этой книге временами будет казаться, что наши мятежи направлены против догм и первосвященств отдельных выдающихся ученых. Но это только удобство, поскольку эти черты, мне кажется, необходимо персонифицировать. Если мы, например, просмотрим Philosophycal Transactionsunn публикации, например. Королевского Астрономического Общества, то увидим, что, например, Гершель был столь же бессилен, как и любой мальчишка — любитель считать звезды, заставить принять любое свое наблюдение, которое не согласуется с системой, выраставшей столь же независимо от него, и всех остальных астрономов, как определенная стадия развития эмбриона заставляет все клетки, принять вид, согласный с проектом и предустановленным ходом развития и программой целого.

Посетители Венеры:

Ивэнс «Пути Планет» (Evans. Ways of the Planets), стр. 140:

В 1645 году близ Венеры видели какое-то тело, достаточно большое, чтобы быть похожим на спутник. За первую половину 18-го столетия четыре раза сообщалось об аналогичном наблюдений. Последнее из этих сообщений относится к 1767 году.

Согласно Science Gossip, 1886 г., 178, около Венеры видели большое тело — семь раз. По крайней мере один астроном — Узо принял эти наблюдения и дал имя этому— миру, планете, суперконструкции— «Нейт». В Transactions of the New York Academy of Science, 5, 249, его взгляды упоминаются «мимоходом, но без поддержки».

Узо или кто-то другой, пишущий для рубрики в воскресной газете — полное молчание о том и другом. Новый спутник в этой солнечной системе — это могло вызвать некоторую тревогу, хотя формулы Лапласа, которые в его время считались окончательными, пережили допуск в солнечную систему пяти или шести сотен тел, не включенных в эти формулы, спутник Венеры мог немного побеспокоить, хотя и был бы объяснен, но большое тело, приближающееся к планете, остающееся около нее некоторое время, затем улетающее, возвращающееся обратно через некоторое время, — бросающее как бы якорь…

Азурия — это довольно плохо, но Азурия не хуже Нейт.

Astrophysical Journal, 1,127:

Тело, отражающее свет, или яркое пятно около Марса, увиденное 25 ноября 1894 года профессором Пикерингом и другими в Обсерватории Лоуэлла на фоне неосвещенной части Марса, кажется, самосветящимся; подумали, что облако, но его расстояние от планеты оценили в двадцать миль.

В 1799 году Хардинг и Шретер видели светящееся пятно, перемещающееся через диск Меркурия (Monthly Notices of the Royal Astronomic Society, 38-338).

В первом Бюллетене, выпущенном Обсерваторией Лоуэлла в 1903 году, профессор Лоуэлл описывает некое тело, которое видели на терминаторе Марса 20 мая 1903 года. 27 мая его присутствие «подозревалось». Если оно все еще находилось там, то оно переместилось, как нам говорят, приблизительно на 300 миль, «вероятно, пылевое облако».

Очень бросающиеся в глаза и яркие пятна, наблюдавшиеся на диске Марса в октябре и ноябре 1911 года (Popular Astronomy, том 19, №10).

Итак, один из них произвел шесть или семь наблюдений, которые согласовались друг с другом, за исключением того, что в них нельзя было заметить регулярность мира, планеты, спутника, и он дал ему имя. Он назвал его «Нейт».

Монстратор, Элвира, Азурия и Супер-Романиус — Или что ересь и ортодоксия и единство всех «квази» и наши пути, средства и методы — все это одно и то же. Или, если мы даем имена вещам, которые, может быть, не существуют, мы не являемся единственными виновными в номенклатуре отсутствий… А сейчас Леверье и Вулкан. Опять Леверье.

Или, чтобы продемонстрировать оседаемость пены, воткните булавку в самый большой ее пузырь. Астрономия и надутость: а под надутостью мы подразумеваем растягивание утончающегося. Или что наука астрономия представляет собой призрачную пленку, набитую мифическим материалом, — но мы всегда считаем, что она ближе приближается к субстанциальности, чем система, которая ей предшествовала.

Итак:

Леверье и «планета Вулкан»

И мы повторяем, и это повторение принесет нам мало пользы. Если бы вы принадлежали к тем массам, которые были загипнотизированы астрономами, которые сами были загипнотизированы, иначе бы они не смогли загипнотизировать других, — или что контроль со стороны гипнотизера не есть деспотическая власть, как считают многие, а только перенос состояния от одного гипнотика к другому…

Если бы вы принадлежали к тем массам, которые были загипнотизированы астрономами, вы не были бы в состоянии даже помнить. Десять страниц отсюда, и самому Леверье, и «планете Вулкан» придется исчезнуть из вашего ума, как фасолинам от магнита или как фактам о метеоритах из ума Томсона. Леверье и «планета Вулкан».

И повторение этого принесет нам великую пользу. Но хотя бы временно у нас возникнет впечатление исторического фиаско, которое, на наш взгляд, может случиться только в квазисуществовании.

В 1859 году доктор Лекарболь, астроном-любитель из Оржера, Франция, объявил, что 26 марта этого года он видел, как какое-то тело размером с планету пересекло солнце. Сейчас мы погружаемся в предмет, которой для существующей системы является столь же нечестивым, какими были всегда ее собственные предметы для системы, предшествующей ей, или как всегда были клеветнические измышления относительно чудес предшествовавшей системы. Тем не менее, немногие учебники заходят столь далеко, чтобы вообще пренебречь этой трагедией. Метод системных художников состоит в том, чтобы пренебрежительно привести несколько примеров порочного и другие выбросить. Если бы они пожелали отрицать существование гор на этой земле, они бы зарегистрировали несколько наблюдений о нескольких невысоких холмах близ Оринджа, штат НьюДжерси, но, сказали бы, что пассажиры пригородных поездов, хотя и вполне достойные люди в некоторых отношениях, вероятно перепутали свои наблюдения. Точно так же учебники небрежно упоминают несколько «предполагаемых» наблюдений «Вулкана» и переходят к следующему.

Доктор Лекарболь написал Леверье, который поспешил в Оржер…

Потому что это заявление Лекарболя согласовалось с его собственными расчетами, свидетельствующими о существовании какой-то планеты между Меркурием и Солнцем…

Потому что сама эта солнечная система никак не могла достигнуть позитивности в аспекте Регулярности: рядом с Меркурием, как и рядом с Нептуном, наблюдаются явления, несовместимые с формулами, или движениями, которые выражают влияние чего-то еще.

Нам говорят, что Леверье «был удовлетворен большой точностью представленных наблюдений». История этого исследования изложена в Monthly Notices, 20, 98. Было бы, кажется, слишком плохо угрожать наивной бедняжке нашими грубыми упражнениями в софистике, но забавно наблюдать изобретательность века, от которого нам остались наши нынешние догмы. Лекарболь написал Леверье. Леверье поспешил в Оржер. Но он тщательно скрыл от Лекарболя, кто он. Вошел прямо к нему и «подверг доктора Лекарболя перекрестному допросу — точно так же, как и любой другой мог бы войти в дом кого угодно и крепко прижать хозяина, оставаясь при этом незнакомым для этого прижатого. Только получив удовлетворение, Леверье назвал себя. Я полагаю, что доктор Лекарболь выразил ему свое изумление. Я думаю, в этом было что-то утопическое: это так непохоже на сдержанность жизни в Нью-Йорке.

Леверье дал объекту, о котором сообщил доктор Лекарболь, имя «Вулкан».

Тем же способом, которым он, как полагают верные, открыл Нептун, он уже объявил вероятное существование тела или группы тел внутри орбиты Меркурия. У него было помимо наблюдений Лекарболя пять наблюдений чего-то, пересекшего Солнце. В соответствии с математическими гипнозами своей эпохи, он изучил эти прохождения. Из них он вычислил элементы предполагаемой орбиты, дающие «Вулкану» период обращения вокруг Солнца в 20 дней, или формулу для вычисления гелиоцентрической долготы в любой момент времени.

Но он наметил 1877 год как время наилучшего наблюдения.

Даже если это и так, или считая, что ему предстояло, вероятно, прожить еще немало лет, кое-кому может показаться, что он несколько поспешил, то есть «открыв» Нептун методом, который, на наш взгляд, стоило бы рекомендовать не больше, чем когда-то столь же высокоценимые методы обнаружения ведьм, он не должен был до такой степени полагаться на случай. Если он был прав в отношении Нептуна, но ошибся бы в отношении «Вулкана», то средняя точность его прогнозов оказалась бы ниже, чем у гадалок, которые вряд ли могли бы делать бизнес на основе пятидесяти процентов — все это рассуждения новичка в гипнозе.

22 марта 1877 г. весь ученый мир стоял на задних ногах, обратив носы к небу. Ведь дело было представлено так авторитетно. Ни один Папа никогда не высказывался с большим апломбом. Если целых шесть наблюдений коррелировали друг с другом, какие тут могли быть еще вопросы? Редактор Nature за неделю до предсказанного события, хотя и с оговорками, сказал, что трудно объяснить, как шесть наблюдателей, неизвестных друг другу, могли иметь данные, по которым можно было составить формулу, если бы это не были взаимосвязанные явления.

Кстати, в этой точке наступает перелом всей нашей книги. Формулы против нас.

Но могут ли астрономические формулы, подкрепленные согласующимися между собой наблюдениями, разделенными многими годами, рассчитанные Леверье, оказаться столь же бессмысленными, в позитивном смысле, как и все прочие квазивещи, которые встретились нам до сих пор?

Еще до наступления 22 марта 1877 года были сделаны приготовления. В Англии Королевский Астроном сделал это ожиданием всей своей жизни: наблюдатели в Мадрасе, Мельбурне, Сиднее и Новой Зеландии, договорился с наблюдателями в Чили и в Соединенных Штатах. Господин Струве приготовился к наблюдениям в Сибири и в Японии… 22 марта 1877 года.

Не абсолютно, лицемерно, но я сам думаю, что это было душераздирающе трогательно. На случай, если кто-нибудь усомнился в искренности Леверье в этом деле, мы отметим, имеет ли это смысл или нет, что через несколько месяцев после этого он умер.

Я думаю, нам прийдется обсудить тему Монстратора, хотя здесь имеется столько всего, что нам придется несколько вернуться назад.

Согласно Annal Register, 9, 120, 9 августа 1762 года, господин де Ростан из Базеля, Франция, измерял высоты солнца в Лозанне. Он увидел очень большое веретенообразное тело шириной в три видимых диаметра солнца и девяти в длину, медленно проплывшее через солнечный диск со скоростью «немного более, чем в два раза меньшей движения обычных солнечных пятен». Оно не исчезало вплоть до 7-го сентября, когда достигло края солнечного диска. Основываясь на его веретенообразной форме, я склонен думать, что это был суперцеппелин, но другое наблюдение, которое как будто указывает, что это был какойто мир, свидетельствует, что хотя оно было непрозрачно и «затмевало солнце», вокруг него было что-то вроде туманности или атмосферы(?). Наблюдавшаяся полутень была, возможно, признаком солнечного пятна, но есть наблюдения, указывающие, что этот объект находился на значительном удалении от солнца.

Отмечается, что другой наблюдатель, в Париже, наблюдая в это время солнце, не видел этот предмет:

Но что господин Кроет, в Соле, находящемся приблизительно в сорока пяти германских лигах к северу от Лозанны, видел его, описал ту же веретенообразную форму, но несколько иначе оценил его ширину. Затем следует отметить важный пункт: что он и мистер де Ростан не видели его на одной и той же части солнца. Это говорит о наличии параллакса и, судя по невидимости этого объекта в Париже, о большом параллаксе. В течение месяца летом 1762 года большое непрозрачное тело веретенообразной формы пересекло солнечный диск, но на большом расстоянии от солнца.

Автор статьи в «Регистре» говорит: «Одним словом, мы ничего не знаем в небе ничего такого, с помощью чего можно было бы объяснить этот феномен». Я думаю, что он не был безнадежным приверженцем объяснений. Необыкновенный человек, я думаю, что в некоторых других отношениях это был человек свободных взглядов. Что касается нас — Монстратор. В Monthly Notices of the Royal Astronomic Society за февраль 1877 года Леверье, никогда, вплоть до последнего дня не терявший веры, приводит семь наблюдений неизвестного тела планетного размера, для которого он вывел формулу движения:

Фриче, 10 октября 1802 г.; Старк, 9 октября 1819 г.; Де Кюпи, 30 октября 1839 г.; Сайдботэм, 12 ноября 1849г.; Лекарболь, 26 марта 1859 г.; Луммис, 20 марта 1862 г.

Если бы мы не настолько привыкли к Науке в ее существенном аспекте Пренебрежения, мы были бы мистифицированы и подавлены, подобно редактору журнала «Нейчер», тем, что эти наблюдения были уложены в формулу: согласие столь многочисленных случаев казалось бы невероятным совпадением; но мы полагаем, что — при достаточном пренебрежении — астрономы и гадалки могут вывести формулу для чего угодно. Мы бы и сами взялись вывести формулы для периодичности толпы на Бродвее, скажем, что каждую среду по утрам высокий мужчина, одноногий и с синяком под глазом, с каучуконосным растением в руке проходит мимо Дома фирмы Зингер в четверть одиннадцатого. Конечно, этого сделать нельзя, если только такой мужчина не ходит действительно там с такой периодичностью, но если в какие-то среды по утрам это будет маленький мальчик, который тащит бочонок, или толстая негритянка, несущая в стирку недельную порцию белья, то с помощью обыкновенного пренебрежения это можно было бы считать предвидением, достаточно хорошим для того вида квазисуществования, в котором мы находимся.

Поэтому, обвиняем ли мы или думаем, что слово «обвинять» слишком возвеличивает отношение к квазиастроному, или только это всего лишь фантазия нашего суперсновидения, мы полагаем, что Леверье никогда не смог уложить в формулу эти наблюдения…

Он выбрал наблюдения; которые укладывались в формулу.

Что все формулы того же типа — Если бы Леверье не был бы сам так безнадежно загипнотизирован, если бы в нем было чуть больше, чем всего лишь примесь, реальности, он никогда не был бы обманут такой мнимостью: но что он был загипнотизирован и настолько распространил или перенес свое состояние на остальных, что 22 марта 1877 года он заставил эту землю ощетиниться телескопами, за которыми застыли неподвижные и почти неодушевленные (фигуры астрономов…

И ни одной распроклятой сколь-нибудь необычной вещи не увидели они ни в этот день ни в последующие.

Но пострадал ли хоть в малейшей степени престиж науки астрономии?

Он не мог пострадать. За ним стоял дух 1877 года. Если бы в эмбрионе какие-нибудь клетки не стали бы жить в соответствии с феноменами их эры, остальные клетки поддержали бы запрограммированный облик эмбриона. И пока эмбрион не достигнет стадии млекопитающего, клетки стадии пресмыкающегося не будут считаться неправильными.

Мы считаем, что существовало много столь же подлинных сообщений о наблюдениях около Солнца больших планетных тел; что из многих Леверье выбрал только шесть: не потому, что он тогда решил, что все остальные наблюдения относятся к другим большим планетным телам, а произвольно или находясь под гипнозом, проигнорировав, — или героически проигнорировав — каждое из них, для того, чтобы вообще уложить данные в формулу, ему пришлось ошибочно исключить часть данных. Я думаю, что развязка действия убила его. Я отнюдь не склонен ставить с ним рядом греев, хичкоков и саймонзов. Никоим образом, потому что, хотя это было не совсем спортивно отодвигать дату так далеко вперед, он все же ткнул в нее с таким высоким приближением…

Я думаю, что Леверье был вознесен к Позитивному Абсолюту.

Проигнорированные: Наблюдение Грутинсоном 26 июля 1819 года, но это было наблюдение двух тел, которые вместе пересекли солнечный диск. Nature, 14,469:

Согласно астроному Дж. Р. Хайнду, в 1847 году Бенджамин Скотт, Городской Камергер Лондона, и господин Рэй видели, как тело, похожее на «Вулкан», пересекло диск солнца.

Аналогичное наблюдение Дж. Р. Хайнда и Лоу, 12 марта 1849 года (L'Annue Scientifique, 1876 г., 9). Nature, 14,505:

Тело видимого размера, соответствующего Меркурию, пересекло диск Солнца 29 января 1860 года, согласно наблюдениям Ф. А. Р. Расселла и еще четырех астрономов.

Наблюдение Де Вико 12 июля 1837 года (Observatory, 2,424).

L'Annue Scientifique, 1865-16: Астроном-любитель господин Кумбрэ из Константинополя, написал Леверье, что 8 марта 1865 года он видел, как четко очерченная точка пересекла диск Солнца. Она отделилась от группы солнечных пятен на краю солнечного диска и ей понадобилось 48 минут, чтобы достигнуть другого края. Судя по рисунку, посланному господином Кумбрэ, прохождение тела по диаметру заняло бы чуть больше часа. Это наблюдение было проигнорировано Леверье, поскольку его формула требовала скорости приблизительно в четыре раза большей. Главное здесь заключается в том, что эти отброшенные наблюдения были столь же достоверны, как и те, которые Леверье включил. Согласно данным, столь же хорошим, как и данные «Вулкана», должны существовать и другие «Вулканы» — героическое и дерзкое пренебрежение, попытка подобрать формулу для одного, опустив другие, что, согласно ортодоксальной доктрине, очень сильно повлияло на нее, если все они находились в сравнительно тесном пространстве между Меркурием и Солнцем.

Наблюдение еще одного такого тела 4 апреля 1876 года господином Вебером из Берлина. Об этом наблюдении Леверье сообщил Вольф в августе 1876 года (L'Annue Scientifique, 1876 г., 7). Насколько можно судить, оно не было принято во внимание этим выдающимся позитивистом. .

Еще два наблюдения, отмеченные Хайндом и Деннингом опубликовала лондонская «Тайме» от 3 ноября 1871 года и 26 марта 1873 года.

Monthly Notices of the Royal Astronomic Society, 20,100:

Стайндейкер, февраль 1762 г.; Лихтенберг, 19 ноября 1762 г.; Хоффман, май 1764 г.; Дангос, 18 января

1798 г.; Старк, 12 февраля 1820 г. Говорят, что наблюдение Шмидта II октября 1847 года сомнительно, но на странице 192 говорится, что это сомнение возникло в результате неверного перевода, и приводятся еще два наблюдения Шмидта: 14 октября 1849 г. и 18 февраля 1850 г., а также наблюдение Лоффта 6 января 1818 г. Наблюдение Штайнхайбеля в Вене 27 апреля 1820 г. (Monthly Notices, 1862).

Хаазе собрал сообщения о двадцати наблюдениях, подобных наблюдению Лекарболя. Список был опубликован Вольфом в 1872 году. Есть и другие наблюдения, подобные наблюдениям Грутинсена. American Journal of Science, 2-28, 446: Сообщение Пасторфа, о том, что он дважды, в 1836 году и один раз в 1837 году, видел, как два пятна неодинакового размера перемещались по солнечному диску, изменяя свое положение относительно друг друга и каждый раз занимали разные курсы, если не орбиты; в 1834 году он видел, как аналогичные тела шесть раз пересекали солнечный диск, очень напоминая Меркурий во время его прохождений через Солнце. 22 марта 1876 года

Но указать на скудное среднее Леверье, или открытие планет на пятидесятипроцентной основе, означало бы указать на малое процентное содержание реальности в том квазимифическом материале, из которого состоит вся система. Мы не обвиняем учебники в том, что они опустили это фиаско, но мы все же отмечаем, что это их обычное приспособление ко всем обманщикам, попавшим в затруднительное положение… Отвлечение внимания.

Оно было бы невозможно в реальном существовании, при реальном складе ума, но я полагаю, что оно достаточно хорошо для квазиумов, глупивших себя с помощью учебников. Сущность трюка заключается здесь в том, чтобы благоприятно истолковать ошибку, допущенную Леверье, и возложить вину на Лекарболя, он был всего лишь любитель, заблуждался. Внимание читателя направляется против Лекарболя сообщением от господина Лиаса, директора Бразильской Береговой Службы, который во время «предполагаемого» наблюдения Лекарболя наблюдал Солнце в Бразилии и вместо того, чтобы увидеть обычные солнечные пятна, отметил, что район «предполагаемого прохождения» имел «равномерную интенсивность».

Но — бессмысленность всех высказываний в квазисуществовании

«Равномерная интенсивность» поворачивается как в нашу сторону, так и против нас — или когда-нибудь чей-нибудь мозг найдет способ побить третий закон Ньютона — если каждая реакция, или сопротивление есть или может быть интерпретирована как стимул, а не сопротивление, если это может быть сделано в рамках механики, то здесь открывается путь овладения миром, в частности, в этом вопросе «равномерная интенсивность» означает, что Лекарболь видел не обычные солнечные пятна, они были пятнами в такой же степени, как вообще отсутствие пятен на Солнце. Продолжая интерпретацию сопротивления как помощи, что всегда может быть проделано силой ума, заставляя нас размышлять над тем, какие могут быть применения пара и электрических сил, мы отметим, что невидимость в Бразилии означает в такой же степени наличие параллакса, как и отсутствие, и поскольку предполагалось, что «Вулкан» удален от Солнца, мы интерпретируем отрицание как подтверждение, конечно, это метод каждого ученого, политика, теолога, спорщика из числа старшеклассников.

Таким образом, учебники без особого ума, поскольку особый ум не требуется, ведут читателя к тому, чтобы он почувствовал презрение к любителю из Оржера и забывчивость по отношению к Леверье, и переходят к другим темам. Но мы лично считаем:

Что эти факты столь же хороши, как и всегда; Что если бы кто-нибудь из выдающихся предсказал землетрясение, и если бы в предсказанное время не произошло никакого землетрясения, это дискредитировало бы пророка, нофакты о прошлых землетрясениях оставались бы столь же хорошими, как и всегда. Очень легко смеяться над иллюзией одного единственного любителя…

Массовое построение:

Фриче, Старк, Де Кюппи, Сайдботам, Лекарболь, Луммис, Гратинсон, Де Вико, Скотт, Рэй, Расселл, Хайнд, Лоу, Кумбрэ, Вебер, Стандейкер, Лихтенберг, Дангос, Хоффман, Шмидт, Штайнхайбель, Пасторф…

А ведь это только те наблюдения, которые обычно перечисляются при анализе возможности сообщения планеты внутри орбиты Меркурия. Они выглядят достаточно грозно, чтобы воспрепятствовать отвлечению нашего внимания, их уж никак нельзя считать грезой одинокого любителя, — и все же это только авангард. Начиная с этого места, перед нами будут проходить другие факты о крупных небесных телах, из которых одни будут темными, а другие — отражающими свет…

Так что некоторые из нас запомнят одну или две вещи после того, как процессия пройдет, может быть.

Рассматривая только одно из перечисленных наблюдений…

Наше впечатление, что дискредитация Леверье не имеет ничего общего с приемлемостью нижеследующих фактов:

В лондонской «Тайме» от 10 января 1860 года помещено сообщение Бенджамена Скотта о его наблюдении:

Летом 1847 года он видел, как какое-то тело величиной с Венеру пересекало солнечный диск. Он говорит, что едва поверив свидетельству своего зрения, он стал искать кого-нибудь, чьи надежды или честолюбие не сделали бы его подверженным иллюзиям. Он попросил своего пятилетнего сынишку посмотреть в телескоп. Ребенок воскликнул, что видит как «маленький воздушный шар» пересекает Солнце. Скотт говорит, что в то время ему не хватило самоуверенности, чтобы публично заявить о своем замечательном наблюдении, но что вечером того же дня он сказал доктору Дику, члену Королевского Астрономического Общества, который привел и другие случаи. В лондонской «Тайме» от 12 января 1869 года помещено письмо от Ричарда Эббота, члена Королевского Астрономического Общества, о том, что он вспомнил, что мистер Скотт написал ему письмо об этом своем наблюдении сразу же после этого события.

Я предполагаю, что в начале этой главы у читателя сложилось впечатление, что если хорошенько поскрести заплесневелые старые публикации, набрать смутные, более чем сомнительные и искаженные данные, которые можно подогнать в то, что называют свидетельствами о неузнанных мирах или конструкциях планетного масштаба…

Но высокая достоверность и современность этих проклятых, которых мы сейчас рассматриваем приводит к убеждению, что наше существование — это только квазисуществование, в котором над всеми другими вещами, надеждами, честолюбиями, эмоциями, мотивациями, стоит попытка достигнуть позитивности:

Что мы здесь рассматриваем попытку ситематизировать, являющуюся сущим фанатизмом в ее пренебрежении к тому, что эта попытка не поддается систематизации, представляла собой высочайшее в 19-м столетии добро, это мономания, но героическая мономания, бывшая в 19-м столетии квазибожественной. Но что сейчас не 19-е столетие.

Как дважды двуличный брамин — по мнению баптистов — объекты 29-го июля 1878 года выделяются и заявляют о себе, так что ничто, кроме игнорирования силы этой мономании, не может объяснить их принятие системой.

О полном затмении 29 июля 1878 года сообщили профессор Уотсон из Ролинза, штат Уайоминг, профессор Свифт из Денвера, штат Колорадо. Они видели два светящихся объекта на значительном расстоянии от Солнца.

Это вполне согласуется с нашей общей точкой зрения: не в том смысле, что существует планета внутри орбиты Меркурия, а в том, что есть разные тела, много огромных предметов; иногда вблизи этой земли, иногда вблизи Солнца; миры, не вращающиеся на орбитах, которые, в силу отсутствия каких-либо фактов о столкновениях, мы рассматриваем как находящиеся под управляемым контролем.

Профессор Уотсон и профессор Свифт опубликовали свои наблюдения.

А затем игнорирование, которое мы не можем считать обычным, здоровым исключением.

Систематики, составляющие учебники, начинают с того, что говорят нам, что недостатком этих наблюдений является то, что они очень сильно расходятся: выражается глубокое уважение, особенно по отношению к профессору Свифту, но затем нам говорят, что эти два астронома, по странному совпадению находящиеся в сотнях миль друг от друга, поддались иллюзии: их наблюдения столь расходятся… Профессор Свифт (Nature, 19 сентября 1878 г.): Его собственное наблюдение находится «в тесном согласии с данными профессора Уотсона».

В журнале Observatory, 2, 161, Свифт говорит, что его наблюдения и наблюдения Уотсона «подтверждают друг друга». Но верные пытаются снова:

Уотсон и Свифт по ошибке приняли звезды за другие тела. В журнале Observatory, 2, 193, профессор Уотсон говорит, что еще до этого запомнил все звезды, находящиеся поблизости от Солнца вплоть до седьмой величины, И он все равно проклят.

Как проделываются такие исключения показано Локаайером в Nature, 20 августа 1878 г. Он говорит: «Почти нет сомнения, что профессором Уотсоном была открыта новая планета внутри орбиты Меркурия». Это было до провозглашения изгнания. Он говорит:

«Если бы она соответствовала одной из орбит, вычисленных Леверье». Она не соответствовала. В Nature, 21, 301, профессор Свифт говорит: «Я никогда не делал более тщательного наблюдения, более свободного от какого-либо сомнения». Он все равно проклят.

У нас будут еще кое-какие данные, которые не соответствуют большей части строгих требований, но если комунибудь захочется прочитать, как тщательно и скрупулезно были получены эти два ряда наблюдений, смотрите сделанное профессором Свифтом подробное описание в American Journal of Science, 116, 313, а технические подробности наблюдений профессора Уотсона — в Monthly Notices, 38, 525.

Наша личная точка зрения на миры с управляемым движением, которая является более реальной, чем гипнотические представления о том, что большие планеты, относительно близкие к Земле, движутся по орбитам, но видны лишь изредка; наша точка зрения более близко приближается к разумности, чем массовое избиение Свифта, Уотсона, Старка и Де Кюппи — но она столь мучительна для многих умов, что в какие-нибудь другие моменты милосердия, которые у нас время от времени будут, для разнообразия, мы предложим облегчение:

«Предметы, увиденные высоко в небе Свифтом и Уотсоном…»

Ладно, а за два месяца до этого — лошадь и амбар… Мы продолжаем приводить наблюдения астрономов, признавая, что они и есть то, что давало им жизнь, поддерживало их, сплачивало, что выбило из них все, кроме квазиблеска независимой жизни. Если бы они не были систематизированы, они вообще не могли бы cyществовать, разве что только время от времени и без средств к существованию. Они систематизированы: они не должны уклоняться от условий системы, они не должны отрываться и быть сами по себе. Две великих заповеди: Ты не должен нарушать Непрерывность; Ты должен пробовать.

Мы продолжим обсуждение этих проигнорированных фактов, некоторые из которых, имеют высочайшую степень приемлемости. Именно сама система втягивает обратно свои варианты, подобно тому, как эта земля втягивает обратно Маттехорн. Именно система питает и вознаграждает, а также вымораживает жизнь морозным холодом своего пренебрежения. И мы обязаны отметить, что прежде, чем объявляется изгнание, ортодоксальные журналы довольно либерально отмечают неассимилируемые наблюдения.

Все вещи где-то постепенно переходят во что-нибудь другое. Это — непрерывность.

Поэтому система переходит во что-то другое и уклоняется от нас, когда мы пробуем сфокусироваться против нее. Мы много жаловались. По крайней мере мы не настолько тупы, чтобы заблуждаться, полагая, что точно знаем, на что жалуемся. Мы говорим как будто достаточно определенно о «Системе», но основываемся на наблюдениях, членов этой самой системы. То, что мы делаем — это собирание свободных (неувязанных с системой) ересей и ортодоксов. Конечно, «Система» изнашивается и обтрепывается по краям, не имея реальных очертаний. Какойнибудь Свифт противостоит «Системе», а какой-нибудь Локайер зовет его обратно; а затем какой-нибудь Локайер отклоняется какой-нибудь «метеоритной гипотезой», а Свифт, в свою очередь, выступит, представляя «Систему». Для нас это состояние кажется типичным для всех интермедиатистских (промежуточных) явлений; или что невозможно себе представить, что нечто действительно есть нечто, если его части в любое время могут оказаться своей противоположностью. Мы говорим об астрономах, словно существуют реальные астрономы, о тех, которые утратили свою идентичность в Системе, как если бы это была реальная Система, но позади этого система это просто некий раппорт, взаимное согласие, или потеря индивидуальности в Духе Эпохи.

Тела, которые выглядят как темные тела, и огни, которые, может быть, представляли собой отражения солнечного света от межпланетных объектов, масс, конструкций…

В журнале Philosophycal Transactions, 32, 27, помещен отчет Гершеля о многочисленных светящихся точках, которые он видел на или около? Луны во время затмения. Почему они должны светиться в то время, как сама Луна остается темной, этот вопрос принес бы нам массу беспокойства, если только позже мы не примем — или откажемся принять, что много раз светящиеся объекты видели и вблизи от этой земли по ночам.

Но многочисленность — это новый фактор, или новое возмущение, для наших исследований.

Новый аспект обитаемости или занятости межпланетного пространства.

Орды миров — или существ, может быть, крылатых существ — не поразили бы меня, если бы мы закончили открытием ангелов в кораблях космических путешественников.

В 1783 и 1787 годах Гершель снова сообщил об огнях на Луне или вблизи от Луны, которые по его предположению были вулканического происхождения,

Слово Гершеля имело не больше веса, когда речь шла об отклонениях от ортодоксии, чем слово какого-нибудь Лекарболя. Эти наблюдения вошли в число проигнорированных.

В ноябре 1821 года наблюдались яркие пятна на Луне (Proceedings of the London Royal Society, 2, 167).

Другие наши примеры можно найти у Лумиса. (Loomis. Treatise on Astronomy, стр. 174).

О движущемся огне сообщается в Philosophycal Transactions, 84, 429. Автору он показался похожим на звезду, прошедшую над Луной (или над поверхностью Луны), «что, после секундного размышления я нашел невозможным». «Это был неподвижный, ровный свет на темной части Луны». Я предполагаю, что слово «неподвижный» применимо к люстре.

В Report of the British Association, 1847 г., 18, приводится сообщение Рэнкина о светящихся точках, наблюдавшихся во время затмения на затененной части Луны. Они показались наблюдателю похожими на отражения звезд. Это не очень разумно; тем не менее, в «Ежегодном Регистре», 1821 г., 687, мы имеем сообщение об огне, который нельзя отнести за счет звезды, потому что он двигался вместе с Луной: он был виден три ночи подряд; сообщил о нем капитан Кейтер— смотри Quaterly Journal of the Royal Institute, 12, 183. Philosophycal Transactions, 112, 237: Сообщение из Кейптаунской Обсерватории: белесое пятно на темной стороне лунного диска. Кроме них там было еще три меньших огонька.

Зов позитивности в ее аспекте единичности, или одпородности, или единства или целостности. Я сам чувствую его в поступающих сейчас фактах. Леверье исследует более двадцати наблюдений. Неудержимая склонность посчитать, что все они относятся к одному феномену. Это выражение космической склонности Большая часть наблюдений столь не согласуется с любым допущением, кроме предположения о безорбитных, с управляемым движением мирах, что он закрывает глаза на более чем две трети этих наблюдений; он выбирает шесть, дающих ему иллюзию полноты; или из всех, относящихся к одной планете.

Или допустим, что у нас есть данные, относящиеся к многим темным телам, — и все же мы почти неудержимо склоняемся к тому, чтобы принять одно из них как главное темное тело. Темные тела, плывущие или кем-то ведомые в межпланетном пространстве, и я представляю себе, что за ними — Князь Темных Тел:

Меланикус

Огромная темная тварь с крыльями суперлетучей мыши или угольно-черная суперконструкция; в высшей степени вероятно, что это одна из спор Дьявола. Необычайный год, 1883. Лондонская «Тайме» от 17 декабря 1883 г.: Извлечение из письма Хикса Пашо: что 24 сентября 1883 года в Египте он видел через очки «огромное черное пятно на нижней части солнца». Может быть, солнечное пятно.

Однажды ночью один астроном смотрел в небо, и вот что-то заслонило звезду — на три с половиной секунды. Рядом был замечен метеор, но его след был виден только одно мгновение. Этим астрономом был доктор Вольф (Nature, 86,528).

Следующий факт является одним из самых сенсационных из тех, что у нас есть, жаль только, что его очень мало. Профессор Хайс видел, что поперек Млечного Пути медленно движется, на протяжении одиннадцати дуговых градусов, темный объект («Каталог» Грэга. Report of the British Association, 1867 г., 426).

Одним из наших квазиоснований для допущения, что безорбитные миры являются управляемыми, является почти полное отсутствие данных о столкновениях: конечно, хотя и вопреки тяготению, они могут быть и без руководства, подобного человеческому руковод— ству, приспособиться друг к другу наподобие вихревых колец дыма, то есть очень почеловечески. Но в Knowledge, февраль 1894 года, есть две фотографии кометы Брикса, которые приведены в DI кажущегося столкновения ее с каким-то темным объектом в октябре 1893 года. Мы лично сказали бы, что она «ударилась обо что-то»; в редакции профессора Барнарда «она» вошла в какую-то плотную среду, которая раздробила ее». Насколько я понимаю, она ударилась всего лишь о ледяное поле. Меланикус.

Что на крыльях суперлетучей мыши он нависает над этой землей и над другими мирами, может быть, что-нибудь извлекая из них: висит на крыльях или крылоподобных отростках или на плоскостях размахом в сотни миль от края до края — суперзлобная вещь, эксплуатирующая нас. Под Злом я подразумеваю то, что делает нас полезными.

Он заслоняет звезды. Он распихивает кометы. Я думаю, что это огромный черный нависший над нами вампир.

Science, 31 июля 1896 г.: Согласно сообщению газеты, мистер У. Р. Брукс, директор Обсерватории Смита, видел, как через лунный диск медленно прошел в горизонтальном направлении темный круглый объект. По мнению м-ра Брукса это был темный метеор. Корреспондент журнала Science 14 сентября 1896 года пишет, что по его мнению это могла быть птица. У нас не будет никаких трудностей с переходами от птиц к метеорам, если у нас будут наблюдения большой длительности и оцененными размерами вплоть до сотен миль. Что касается тела, увиденного м-ром Бруксом, то в Scientific American, 75, 251, есть заметка голландского астронома Мюллера, что 4 апреля 1892 года он видел подобное явление. В Science Gossip, новая серия, 3, 135, приводятся дополнительные подробности об объекте Брукса — видимый диаметр — около одной тридцатой лунного, лунный диск был пересечен за три или четыре секунды. Автор публикации в «Сайенс Госсип» говорит, 27 июня 1896 года в один час ночи он смотрел на Луну через двухдюймовый ахроматический телескоп с силой увеличения 44, когда длинный черный объект проплыл мимо с востока на запад; при этом прохождение заняло 3-4 секунды. Он верит, что этот объект был птицей — впрочем порхающее движение объекта не наблюдалось.

B AstronomisheNachrichten, №3477, доктор Брендель из Грифсвальда, Померания, пишет, что почтмейстер Циглер и другие наблюдатели видели, как тело диаметром около 6 футов пересекло солнечный диск. Приведенная длительность прохождения указывает на то, что объект находился далеко и от Земли и от Солнца. Этот предмет видели в течение четверти часа перед тем, как он достиг Солнца. Время пересечения солнечного диска составило около часа. После выхода тела из солнечного диска его видели в течение часа.

Я думаю, это был огромный черный вампир, который иногда нависает над этой землей и другими телами.

Сообщение от доктора Ф. Б. Харриса (Popular Astronomy, 20,398):

Вечером 27 января 1912 года д-р Харрис видел на Луне «интенсивно черный объект». По его оценке он имел 250 миль в длину и 50 миль в ширину. «Больше всего он напоминал парящую ворону». Затем набежавшие облака прервали наблюдение. Д-р Харрис пишет:

«Я не могу не думать, что произошло очень интересное и любопытное явление».

XV

ЭТО БУДЕТ БОЛЕЕ короткая глава и она хуже их всех. Я думаю, что это будет умозрительная, или теоретическая глава. Это будет прегрешение против наших обычных псевдостандартов. Я думаю, она должна означать, что предыдущая глава была сделана очень умело и что сейчас в силу ритма всех квазивещей, которые не могут быть реальными вещами, если они являются ритмами, потому что ритм есть некая видимость, превращающаяся в свою противоположность и затем возвращающаяся снова к себе, но сейчас, для компенсации, мы будем тем, чем не были. Короткая глава и я думаю, мы заполним ее несколькими точками в Интермедиатизме (Промежуточности).

Если мы допускаем, что из Негативного Абсолюта порождает себя Позитивный Абсолют, пополняя или сохраняя себя через третье состояние, или наше собственное квазисостояние, то может показаться, что мы пытаемся постигнуть Всеобщее, производя больше Всеобщего из Ничего. Подумайте об этом сами, если хотите подвергнуться риску исчезнуть с такой скоростью, что оставите после себя только ослепительно яркий след, и риску стать навсегда бесконечно счастливым, в то время, как вы, может быть, не хотите быть счастливым, я сам уступлю вам это, и попробуйте быть понятным, рассматривая Позитивный Абсолют в аспекте, или с точки зрения Реальности, а не Всеобщности, вспомнив, что под Реальностью и Всеобщностью мы подразумеваем одно и то же состояние, или то, которое не переходит где-то во что-нибудь другое, потому что нет ничего другого. Поэтому мы хотим сказать, что из Нереальности взамен Ничего, Реальности взамен Всеобщности создается — через наше собственное квазисостояние — еще больше Реальности. Именно так, но, конечно, в относительном смысле, все продукты воображения, которые материализуются в машины или статуи, здания, доллары, картины или книги на бумаге и с помощью чернил, суть градации от нереальности к реальности — в относительном смысле. Может показаться далее, что Промежуточность есть отношение между Позитивным Абсолютом и Негативным Абсолютом. Но абсолют не может быть соотнесен, конечно, мы признаемся, что мы вообще не можем думать об этом, если думаем здесь о пределе беспредельного. Делая лучшее, что в наших силах, и вдохновляясь той мыслью, что мы не сможем поступить хуже, чем поступали в прошлом метафизики, мы принимаем, что абсолют не может быть соотнесен. Из этого следует, что наше квазисостояние не есть реальное отношение, если ничто в нем не реально. Кажется мыслимым, что Позитивный Абсолют может, посредством Промежуточности, иметь квазиотношение, или быть только квазисоотнесенным, илибыть несоотнесенным, в конечном смысле, или по крайней мере не быть соотнесенным, в конечном смысле.

Что касается свободной воли и Промежуточности — тот же ответ, что и на все остальное. Под свободной волей мы подразумеваем Независимость, или то, что не переходит во чтонибудь другое, поэтому в Промежуточности нет свободной воли ни рабской воли нет, но разные приближения для каждой так называемой личности к той или другой из крайностей. Банальный способ выражения этого кажется мне приемлемым, если в Промежуточности есть только парадоксальное: что мы свободны делать то, что мы вынуждены делать.

Я не убежден, что мы делаем фетиш из нелепого. Я думаю, что мы чувствуем, что в первых попытках ощупью приблизиться к истине нет знания того, что впоследствии окажется приемлемым. Я думаю, что если бы первый биолог услышал о птицах, которые растут на деревьях, он записал бы, что слышал о птицах, которые растут на деревьях: и пусть сортировка фактов произойдет впоследствии. Единственная вещь, которую мы пытаемся смягчить, но которая в значительной степени неизбежна, это путаница в наших данных, подобнаятой, что существовала в умах первых исследователей Америки, путавших Лонг Айленд и Флориду. Я понимаю, что вся эта книга похожа на карту Северной Америки, где река Гудзон изображена как пролив, ведущий в Сибирь. Мы думаем о Монстраторе, и Меланикусе, и о мире, который сейчас общается с этой землей — хотя бы тайно, с некоторыми эзотериками. Является ли этот мир Монстратором или Меланикусом — это должно быть предметом дальнейшего изучения. Было бы просто непорядочно решить все сейчас и не оставить ничего нашим ученикам.

На меня очень большое впечатление произвело явление «чашечных следов». Мне они кажутся символами общения. Но они не кажутся мне символами общения между одними обитателями этой земли и другими обитателями этой земли.

Лично у меня сложилось впечатление, что какая-то внешняя сила издалека пометила символами скалы этой земли.

Я не думаю, что чашечные следы представляют собой записанные сообщения между различными обитателями этой земли, потому что кажется слишком невероятным, чтобы жители Китая, Шотландии и Америки придумали одинаковую систему.

Чашечные следы представляют собой цепочки чашеобразных отпечатков в обнаженных горных породах. Иногда вокруг них имеются кольца, а иногда вокруг них имеются только полукольца. Великобритания, Америка, Франция, Алжир, Черкессия, Палестина — они встречаются поистине всюду, кроме крайнего севера, я полагаю. В Китае скалы усыпаны ими. На утесе близ озера Комо в Италии есть целый лабиринт таких отпечатков. В Италии, Испании и Индии они встречаются в огромных количествах.

Допустим, что какая-то сила, подобная, скажем, электрической, могла на расстоянии отметить знаками такие материалы, как горные породы, подобно тому, как с расстояния сотен миль телефотографы могут пометить селен, но мой ум раздваивается.

Заблудившиеся Исследователи. Откуда-то и попытка связаться с ними; такое неистовство в этой россыпи сигналов по всей земле в надежде, что некоторые из них пометят скалы вблизи заблудившихся исследователей…

Где-то на этой земле имеется особенная скальная поверхность, или рецептор, или полярная конструкция, или крутой конический холм, на которых в течение веков получали послания из другого мира; но что иногда эти послания сбивались с пути и оставляли свои отметки на скалах, может быть, в тысячах миль от рецептора;

Может быть, силы, манипулирующие за кулисами истории этой земли, оставили свои записи на обнажениях.

Я подчеркиваю, что чашечные следы располагаются рядами.

Профессор Дуглас (Saturday Review, 24 ноября 1883 г.):

«Каков бы ни был их побудительный мотив, чашечные маркеры показывают решительное предпочтение к расположению своих отпечатков в виде правильно расположенных рядов с регулярным расположением отпечатков».

Чашечные следы являются какой-то архаичной формой надписей впервые предположил много лет назад каноник Гринуэлл. Но особенно затемняющими по отношению к нашему общему взгляду являются наблюдения Райветт-Карнака 9 (Journal of the Royal Asiatic Society, 1903 г., 515):

Брайлевская система изображения букв и цифр в виде выпуклых точек представляет собой перевернутое расположение чашечных следов: кроме того, они очень похожи на азбуку Морзе. Но ни один ручной и систематизированный археолог не может сделать больше, чем мельком отметить черты сходства и всего лишь предположить, что цепочки чашечных следов похожи на сообщения, потому что — Китай, Швейцария, Алжир, Америка — если это сообщения, тогда, кажется, нет другого выхода, как приписать происхождение чашечных следов этим культурам, или, если это сообщения, я принимаю для них один внешний источник, для которого вся поверхность этой земли была доступна. Мы подчеркнем далее еще кое-что: Что ряды чашечных следов часто сравнивали со следами йог.

Но при этом сходстве их расположение на одной линии следовало проигнорировать— конечно, часто они располагались беспорядочно во всех направлениях, но расположение вдоль одной линии встречается очень часто. Странно, что их так часто уподобляли следам ног: я думаю, что это исключительные случаи, но если только это не нечто, прыгающее на одной ноге и не кошка, идущая по верху узкого забора — я не могу придумать ничего, что оставляет отпечатки ног один точно перед другим — может быть, полицейский в здании железнодорожной станции, идущий по проведенной мелом линии.

В Шотландии близ Ратоу на скале, известной под имеем Ведьмин Камень, имеются 24 чашки, размер которых колеблется от полутора до трех дюймов в диаметре, располагающихся приблизительно вдоль прямых линий. В этой местности их объясняют как собачьи следы. (Proceedings of the Society of Antiquarians of Scotland, 2-4, 79). Аналогичные знаки разбросаны самым запутанным образом и вокруг Ведьмина Камня — словно работа обезумевшего телеграфиста или как сообщения, повторяющиеся снова и снова в попытке разместиться рядом.

В Инвернессшире отпечатки чашек называют «следами эльфов». Около церкви в Вална в Норвегии и церкви св. Петра вАмблетезе имеются такие отпечатки, которые здесь считаются следами конских копыт. Выходы горных пород в Клере, Ирландия, усеяны отпечатками, якобы оставленными мифической коровой (Folklore, 21-184).

Теперь у нас есть такой призрак вещи, что я не хотел бы, чтобы меня поняли в том смысле, что я предлагаю его как исходный факт: он просто иллюстрирует, что я подразумеваю под понятием символов, похожих на чашки или следы ног, которые, хотя и похожи на следы лошадей или коров, являются обратными отпечатками, или негативами чашек, — или символами, регулярно получаемыми на этой земле.

Древняя запись, хуже того, китайская запись — о внутреннем дворе дворца: обитатели дворца выходят утром во двор и находят, что весь двор усеян рядами следов, похожих на следы быка, предположили, что это работа дьявола (Notes and Queries, 9-6, 225).