XII Астрономия

И НОЧНОЙ СТОРОЖ, смотрящий на пол-дюжины фонарей в месте, где улица была изрыта.

Существуют огни газовых ламп и огни керосиновых ламп, а по соседству и электрические огни; вспышки спичек, огонь в печах, костры, кое-где горящие дома; огни автомобильных фар, неоновые трубки и ночная иллюминация…

Ночной сторож и его маленькая система. Этика.

И какие-то молодые барышни и милый старый профессор на очень «бранном» семинаре.

Наркотики, и развод, и изнасилование: венерические болезни, пьянство, убийство…

Чопорное и аккуратное, или точное, гомогенное, единичное, пуританское, математическое, чистое, совершенное. У нас может быть иллюзия этого состояния, — но только в результате пренебрежения его бесконечными отрицаниями. Это капля молока, плавающая в кислоте, которая съедает его. Позитивное, засасываемое негативным. Так обстоит дело в промежуточности, где только быть позитивным означает порождать соответствующую и, может быть, равную негативность. С нашей точки зрения, это есть, в квазисуществовании, предваряющее, или пренатальное (предшествующее рождению) или предшествующее моменту пробуждения сознание реального существования.

Но это сознание реальности есть величайшее сопротивление попыткам осуществиться (реализоваться), или стать реальным, потому что это чувство, что реальность уже была достигнута. Наш антагонизм направлен не против науки, а против позиции наук, полагающих, что они окончательно реализовались, или против веры вместо временного принятия (допущения); против недостаточности, которая, как мы видим снова и снова, доходит до мелочности и ребячества, научных догм и стандартов. Если несколько человек отправляются в Чикаго, а попадают в Буффало, и один из них принимает Буффало за Чикаго, то он будет препятствием прогрессу остальных.

Такова и астрономия, и ее на вид точная маленькая система…

Но факты, которые у нас будут о круглых мирах и веретенообразных мирах, и мирах в форме колеса, мирах, подобных колоссальным серпам, одиноких мирах и мирах, собранных в рои, огромных мирах и крохотных мирах; некоторые из них состоят из материалов, похожих на вещество этой земли; и мирах, представляющих собой суперконструкции из железа и стали…

Или что с неба падают не только зола и пепел, кокс и древесный уголь и маслянистые вещества, напоминающие жидкое топливо, но и массы железа.

Крушения и грузы и обломки обширных железных конструкций…

Или стальных. Рано или поздно нам придется принять точку зрения, что с неба падали и обломки стали. Но если на эту землю падали обломки не железа, а стали…

Но что узнала бы глубоководная рыба, если бы стальная плита с потерпевшего аварию корабля над нею свалилась вниз и стукнула ее по носу?

Наша погруженность в море повседневности с его почти непроницаемой густотой.

Иногда я кажусь себе дикарем, который нашел что-то на берегу своего острова. Иногда я кажусь себе глубоководной рыбой с больным носом. Величайшая из тайн:

Почему они никогда не приходят сюда или не присылают кого-нибудь сюда открыто?

Конечно, в этом нет ничего таинственного, если мы не станем так серьезно считать, что мы должны быть интересны. Вероятно, именно по моральным основаниям они держатся от нас подальше, — но даже если это и так, среди них ведь тоже должно быть и несколько отсталых.

Или есть основания физического характера: Когда мы будем в состоянии специально поднять этот вопрос, одной из наших ведущих идей, или наивных представлений, будет та, что близкое приближение другого мира к нашему миру будет иметь катастрофические последствия; что миры с управляемым движением будут избегать близости; что другие, те, что выжили, организовались таким образом, чтобы обеспечить себе защитную удаленность, или орбиты, приближающиеся к регулярности, хотя и никоим образом в той степени, которая соответствует популярному предположению.

Но какая устойчивость представления, что мы должны быть интересны. Козявки и микробы и тому подобные сущности думают так же: что они нам интересны. Некоторые из них даже слишком интересны.

Опасности близкого приближения — тем не менее, наши собственные корабли, которые не отваживаются приблизиться к скалистому берегу, могут выслать к нему гребные лодки…

Почему не установлены дипломатические отношения между соединенными Штатами и Циклореей, — каково в нашей передовой астрономии есть имя удивительного колесообразного мира или супер-конструкции? Почему не присланы сюда открыто миссионеры, чтобы отвратить нас от наших варварских запретов и других табу и подготовить путь для доброй торговли ультрабиблиями и супервиски? Почему не делаются состояния от продажи нам поношенных пышных супернарядов, которые мы принимали, подобно тому, как американский вождь принимал чьюто старую шелковую шляпу из Нью. Йорка или Лондона?

Ответ, который приходит мне в голову, столь прост, что кажется приемлемым сразу же, если мы примем, что очевидное есть решение всех проблем, или если большая часть наших недоумений состоит в том, чтобы трудно и мучительно понять не имеющее ответа, а затем искать ответы, — используя такие слова, как «очевидное» и «решение» в общепринятом смысле… Или:

Стали бы мы, если бы могли, обучать и прививать утонченность свиньям, гусям, скоту?

Было ли бы это мудро устанавливать дипломатические отношения с курицей, которая сейчас функционирует, удовлетворенная одним только чувством достижения путем компенсации? Я думаю, что мы являемся собственностью. Я бы сказал, что мы кому-то принадлежим: В наше историческое время ничто не появлялось на этой земле откуда-то из других миров так открыто, как Колумб высадился на Сан-Сальвадоре или как Хадсон (в русской традиции — Гудзон) плыл вверх по своей реке. Но что касается тайных посещений этой земли в недавнее время или, может быть, эмиссаров из других миров или путешественников, которые всячески демонстрировали свое желание уклоняться и избегать, то у нас будут факты столь же убедительные, как и наши факты о суперконструкциях, использующих в качестве топлива нефть или уголь.

Но в этом обширном предмете мне самому придется совершить значительное количество пренебрежений и игнорирований. Я не представляю, как я смогу в этой книге вообще рассмотреть в полном объеме такую тему, как возможное использование человечества в каком-либо ином модусе существования, льстящее нашему самолюбию представление, что мы, может быть, чего-то стоим.

Сначала разузнайте, не принадлежат ли они комунибудь.

Затем выясните зачемность этого. Я подозреваю, что, в конце концов, мы чем-то полезны. Я подозреваю, что между соперничающими претендентами была достигнута некоторая договоренность, которая сейчас имеет на нас законное право, в результате применения силы или уплатив за нас какие-то налоги бус прежним, более примитивным владельцам нас, — а все остальные предупреждены. Все это было известно, может быть, в течение веков, некоторым жителям этой земли, секте или ордену, члены которого выполняют функцию баранов с бубенчиками, или вожаков стада по отношению к остальным из нас, или как старшие рабы или надсмотрщики, направляющие нас согласно полученным указаниям — откуда-то из Другого места — в нашу таинственную полезность.

Но я принимаю, что в прошлом, еще до того, как была установлена собственность на нас, обитатели множества иных миров падали сюда, плюхались сюда, слетались, приплывали, под парусами, по воздуху на моторных судах, шли сюда, притягивались сюда, отталкивались отсюда; прибывали поодиночке, прибывали в огромных количествах; посещали периодически для охоты, торговли, пополнения гаремов, добычи полезных ископаемых; были не в состоянии оставаться здесь, основывали здесь колонии, терялись здесь; высокоразвитые люди, или вещи, или примитивные люди, или чем еще они могли быть, белые, черные, желтые…

У меня есть очень убедительный факт, подтверждающий, что древние бритты были голубыми.

Конечно, традиционные археологи говорят нам, что они только окрашивали себя в голубой цвет, но в нашей собственной передовой антропологии Они были настоящими голубыми… Annals of Philosophy, 14, 51:

Заметка о голубом ребенке, родившемся в Англии. Это атавизм.

Великаны и феи. Конечно, мы принимаем их. Или, если мы гордимся тем, какие мы ужасно высокоразвитые, то я не знаю как иначе поддержать наше самомнение, если не вернуться очень далеко назад. Сегодняшняя наука — это завтрашнее суеверие, завтрашняя наука — сегодняшнее суеверие. American Antiquarian, 18,60: Медный топор из могильника в штате Огайо: двадцать два дюйма (36, 5 см) длиной, вес — 38 фунтов. American Antropologist, новая серия, 8-229: Каменный топор, найденный в Берчвуде, штат Висконсин, был выставлен в коллекции исторического общества Миссури; найден «воткнутым и погруженным в почву», насколько я понимаю, его, возможно, бросили туда. 28 дюймов в длину (73 см), 14 (36, 5 см) в ширину, II (28 см) в толщину, вес — 300 фунтов.

Или следы ног человека в песчанике близ Карсона, штат Невада: каждый след 18-20 дюймов (46-51 см) в длину. (American Journal of Science, 3-26, 139).

Эти отпечатки совершенно ясны и четки. Репродукции их приводятся в этом «журнале», но они так же укладываются в Систему, как кислые яблоки в другие системы: поэтому мистер Марш, лояльный и неразборчивый систематик, доказывает:

«Размер этих отпечатков и особенно расстояние между цепочками правых и левых следов являются сильным доказательством, что они были оставлены не людьми, как это ранее столь широко признавалось».

Таковы эти исключатели. Душители Минервы. Отчаянные головы пренебрежения. А выше всех, или ниже всех — антропологи. Я вдохновлен новым оскорблением, кто-то задевает меня: я хочу выразить почти абсолютное презрение к нему — он систематикантрополог. Просто прочитать что-нибудь в этом роде не так впечатляет, чем когда видишь это сам. Если кто-нибудь потрудится сам взглянуть на эти отпечатки, изображенные в «Журнале», он либо согласится с профессором Маршем, либо почувствует, что отрицать их — значит показать ум, настолько основательно порабощенный системой, что с ним можно сравнить только смиренный ум средневекового монаха. Рассуждения этого представительного призрака из избранных или призрачных видимостей, сидящих в суде, или осуждение нас на почти реальное изгнание.

Что на этой земле никогда не было великанов, потому что гигантские следы являются более гигантскими, чем следы, оставленные людьми, не являющимися гигантами.

Мы думаем, что великаны время от времени посещают эту землю. Конечно, Стоунхендж, например. Может случиться, что по мере того, как идет время, нам придется признать, что на этой земле есть много остатков огромных обиталищ великанов и вид их далек от случайного нагромождения камней.

За исключением того, что — как бы ни был я весел и чужд подозрительности, всякий раз, когда я прихожу в Американский Музей Естественной Истории, мрачный цинизм поднимается во мне сразу же, как я вхожу в отдел окаменелостей или старых костей, найденных на этой земле, огромные предметы, из которых реконструировали ужасающих, но «настоящих» динозавров.

На одном из этажей ниже окаменелостей они реконструировали додо. Это откровенная фантазия, она и на этикетке обозначена как таковая, но она реконструирована так умно и убедительно…

Harpers Weekly, 50, 715. Что вблизи от того места, где соединяются Голубой Хребет и Аллеганские горы, в северной части округа Патрик, штат Вирджиния, встречается много небольших каменных крестов. Раса крошечных существ. Они распинали тараканов.

Утонченные существа, но — жестокость утонченности. В своем миниатюрном роде это были человеческие существа. Они распинали.

«Кресты эльфов» — говорится в Harpers Weekly, — имеют вес, колеблющийся от одной четверти унции до одной унции, но говорят, в Scientific American, 79, 395, что некоторые из них не больше булавочной головки.

Они были найдены и еще в двух штатах, но все найденные в Вирджинии, строго локализованы горой Булл Маунтин.

Нам вспоминаются китайские печати в Ирландии. Я предполагаю, что они там упали. По форме некоторые из них относятся к римским крестам, другие к крестам Св. Андрея, некоторые — к мальтийским. На этот раз мы избавлены от контакта с антропологами, и вместо них у нас есть геологи, но я боюсь, что облегчение от этого для нашей более тонкой, или несколько более реальной, чувствительности не будет очень велико. Геологи были призваны, чтобы объяснить происхождение «крестов эльфов». Их ответом был обычный научный тропизм: «геологи говорят, что это кристаллы». Автор статьи в «Харпер Уикли» указывает, что этот «налет», или это обезболивающее средство, — не может объяснить локализованное распределение этих предметов, что заставляет меня думать, как о скоплении так и о разделении на дне моря, если подобные предметы падают в больших количествах, но в разное время.

Но некоторые из них являются римскими крестами, другие — андреевскими, третьи — мальтийскими.

Это то же старое пренебрежение, или тот же старый психотропизм, или процесс ассимиляции. Кристаллы суть геометрические формы. Кристаллы включены в Систему. Значит, «кресты эльфов» — это кристаллы. Но то, что разные минералы должны, в нескольких разных районах, получить внушение превратиться в разные формы креста, — это тот род сопротивления, который мы называем менее реальным, чем наши собственные допущения.

А теперь мы подходим к кое-каким «окаянным» мелочам, которые относятся к числу «погибших душ», но для их «спасения» миссионеры от науки совершили самое отвратительное, что только могли.

Их не так-то просто отрицать. Они пропащие и хорошо известны. «Карликовые кремни» — это крошечные доисторические орудия. Некоторые из них имеют размер в четверть дюйма. Англия, Индия, Франция, Южная Африка — их находили во многих частях света, — как россыпями так и по одиночке. Они принадлежат к верхнему слою пены проклятых: их не отрицают и ими не пренебрегали. На их тему есть обширная литература. Одной из попыток рационализировать их, или ассимилировать или принять их в научную папку, явилось предположение, что это игрушки доисторических детей. Это звучит разумно. Но, конечно, под разумным мы подразумеваем то, для которого не найдено нечто столь же разумное, но противоположное, — не считая того, что мы это модифицируем, говоря, что хотя нет ничего окончательно разумного, некоторые феномены имеют более высокую степень приближения к Разумности, чем другие. Против представления об игрушках более высокая степень апроксимации состоит в том, что в тех местах, где встречаются «карликовые кремни», все кремни являются карликовыми — по крайней мере в Индии, где в случаях, когда находят более крупные орудия в том же месте, где и миниатюрные, они оказываются отделенными друг от друга промежуточными пластами (Уилсон).

Следующий факт, заставляющий меня, по крайней мере в данный момент, принять, что эти кремни были изготовлены существами, имевшими рост пикулей, был отмечен профессором Уилсоном (Report of the National Museum, 1892 г., 455) :

Он заключается в том, что не только сами кремни являются крошечными, но и зазубрины на них «миниатюрны».

Борьба за выражение — в умах жителей 19-го столетия возникают идеи, не принадлежавшие их эпохе: В Science Gossip, 1896, 36, P. А. Голти говорит: «Эти зазубрины сделаны столь тонко, что для того, чтобы увидеть мастерство, нужно увеличительное стекло».

Я думаю, что это было бы абсолютно убедительно, если бы существовало хоть чтонибудь — абсолютно что-нибудь, — подтверждающее либо, что эти вещи изготовили крохотные существа ростом от пикуля до обычного огурца, либо, что их сделали обычные дикари с помощью увеличительного стекла.

Идея, которую мы сейчас собираемся развить, или совершить, принадлежит к числу довольно сильно проклятых, или передовых. Это пропащая душа, я признаю это, или хвастаюсь, но она подходит. Или такой же общепринятый, как всегда, наш метод — это научный метод ассимиляции. Он ассимилирует, если мы думаем об обитателях Элвиры. Да, кстати, я забыл сказать имя мира великанов:

Веретенообразный мир — около 100 000 миль вдоль его длинной оси — подробности будут опубликованы позже.

Но нас вдохновляет мысль, что жители Элвиры лишь посещали нашу землю: ордами, столь плотными, как тучи летучих мышей, они прилетали сюда на охотничьи экскурсии — на мышей, или на пчел, что очень вероятно.

Они посещали Землю, вероятнее всего, для обращения здешних язычников, — приходящих в ужас от всякого, кто захочет сожрать более одной фасолины за один раз, опасающихся за участь душ, которые выпивают больше одной капли росы за один раз, орды крошечных миссионеров, убежденных в том, что праведные победят, определяющие праведность своей малостью.

Должно быть, это были миссионеры. Только быть есть побуждение к обращению или ассимиляции чего-то иного.

А сейчас нам приходит в голову мысль, что крохотные существа, прибывающие сюда из своего собственного мирка, возможно, это был Эрос, хотя я называю его Элвира, переселились бы сюда из изысканного на огромное, на один зубок для солидного земного животного, с полдюжины их погибло и сразу переварено. Один падает в ручей и уносится мощным потоком…

Или никогда не было ничего, кроме обыкновенного, как мы усвоили из Дарвина: «Геологические летописи неполны». Их кремни сохранились бы, но что касается их хрупких тел — с таким же успехом можно искать доисторические морозные узоры.

Маленький смерчик — и элвирианин будет унесен на сотню ярдов, и его товарищи так никогда и не найдут его тело. Они оплакали умерших. Это обычная эмоция — они оплакивали.

Должны были быть похороны — никуда не уйдешь от похорон. Поэтому я принимаю объяснение, которое заимствовал от антропологов: на картинке похороны.

Может быть, элвириане много лет после этого не бывали на этой земле — еще одно огорчительное посещение — на картинке один маленький мавзолей для всех погребений. Лондонская «Тайме», 20 июля 1836 года:

В начале июля 1836 года несколько мальчиков искали кроличьи норы в горной местности близ Эдинбурга, около скалы, называемой «Трон короля Артура». В обрыве скалы они нашли тонкие пласты сланца (шифера), которые они вытащили.

Семнадцать крошечных гробиков в три-четыре дюйма длиной.

В гробиках находились миниатюрные деревянные фигурки. Они были одеты неодинаково — как по стилю, так и по материалу. Там было два яруса гробиков по восемь в каждом и начатый третий ярус с одним гробиком.

Необычайная особенность, которая здесь кажется особенно таинственной:

Что эти гробики укладывались там по одиночке, в маленькой пещерке, и с промежутками во много лет. В первом ярусе гробики совершенно сгнили, а облачения рассыпались. Во втором ярусе действие времени не было столь заметно, а верхний гробик казался совсем новым.

В Proceedings ofthe Society ofAntiquarians ofScotland, 312, 460, имеется полный отчет об этой находке, приводятся изображения трех гробиков и трех фигурок.

Итак, Элвирас ее мягкими, как пух, лесами и микроскопическими раковинками ее устриц. И если элвириане не были очень уж высокоразвитыми, они принимали ванны. Но пользуясь губками размером с булавочную головку…

Случались катастрофы: обломки Элвиры упали на эту землю:

В Popular Science, 20, 83, Фрэнсис Бингхэм, описывая кораллы, губки, раковины и морские лилии, которые, по утверждению доктора Хаана, были найдены в метеоритах, говорит, судя по их фотографиям, что их «бросающаяся в глаза особенность» — это их «крайне малые размеры», например, кораллы имеют величину, равную одной двенадцатой от величины земных кораллов. «Это поистине карликовый животный мир», —говорит Бингхэм.

Я думаю, что обитатели Монстратора и Элвиры во времена их редких посещений этой земли были первобытными людьми. Хотя, конечно, в квазисуществовании все, что мы, полупризраки, называем признаками чего-нибудь, вполне могут быть признаками чегонибудь другого.

Логики, детективы и члены суда присяжных, а также подозрительные жены и члены королевского Астрономического Общества признают промежуточность, но сохраняют иллюзию, что в методе соглашения имеется окончательные, или реальные признаки. Этот метод достаточно хорош для «существования», которое только полуреально, но это также метод рассуждений, с помощью которого сжигали ведьм и боялись духов. Мне вовсе не нравится быть таким отсталым, чтобы отрицать ведьм и призраков, подобных тем, существование которых предполагается популярным и представлениями. Но рассказы о них подкрепляются поразительными фабрикациями подробностей и согласующимися рассказами разных свидетелей.

Поэтому, если великаны оставили на почве следы своих голых ног, это отнюдь не означает, что они были первобытными людьми, — требуется огромная культура, чтобы на свежем воздухе заниматься водолечением по методике Кнайпа. Поэтому, если Стоунхендж есть большое, но лишь грубо геометрическое сооружение, то невнимательность к деталям его строителей — означает все, что вам угодно, амбициозные карлики или великаны — если это были великаны, то они мало ушли от пещерных людей или, может быть, это были постимпрессионистские архитекторы из очень передовой цивилизации.

Если существуют другие миры, то это опекающие миры — или что Кеплер, например, возможно и не ошибался абсолютно: что его представление об ангеле, которому предписано толкать и вести каждую планету, может быть, не совсем приемлемо, но что абстрактно, или имея в виду отношение опеки, мы можем найти и одобрение. Или: быть значит быть опекающим. Наше общее представление:

В Промежуточности «все» — это еще не вещь, а только попытка стать чем-то, — оторвавшись от ее непрерывности, или постепенных переходов ко всем другим явлениям — это попытка оторваться от самой сущности относительного существования и стать абсолютным, — если она не подчинилась, или не стала частью какой-то более высокой попытки.

В этом процессе есть два аспекта: Стремление ассимилировать все другие вещи, если оно не сдалось и не было подчинено — или не было ассимилировано — какой-нибудь системой, единством, организацией, бытием, гармонией, равновесием с более высоким уровнем попытки…

И отталкивание, то есть попытка всего исключить то, или пренебречь тем, что не может быть ассимилировано.

Корова, щиплющая траву, свинья, роющая корни, подкрадывающийся тигр; планеты, пытающиеся, или действующие чтобы захватить кометы; старьевщики и Христианская религия, и кот, засунувший голову в мусорную тумбу; государства, воюющие ради территориальных присоединений; науки, согласующиеся, насколько могут, факты; магнаты, организующие тресты; хор девушек, поющих на свежем воздухе ради скромного ужина, — все они остановлены где-то чем-то неассимилируемым. Девушка из хора и брошенный в кипяток омар, если она съест лишнее, она представит собой пример всеобщей неудачи достигнуть позитивного: ее последующее расстройство перенесет ее к Негативному Абсолюту.

Наука и некоторые из наших осужденных покрытых жестким панцирем фактов.

Говорят об опекуне, словно это нечто, ясное само по себе. Так говорят о дереве, о святом, о бочонке со свининой, о Скалистых Горах. Говорят о миссионерах, как если бы они были положительно отличны, или имели собственную индивидуальность, или составляли какой-нибудь вид сами по себе. Для интермедиатиста все, что кажется имеющим индивидуальность, есть только попытка достигнуть индивидуальности, и каждый вид непрерывно переходит во все другие виды, или то, что называется особенным, есть только упор на, или подчеркивание какого-либо аспекта общего. Если существуют кошки, то это только подчеркивание, упор на всеобщей кошачести. Нет ничего, что не было бы причастно тому, особенным аспектом чего являются миссионер, или опекун. Всякий разговор есть конфликт миссионеров, каждая попытка обратить другого, ассмилировать иди сделать другого похожим на себя. Если в этом не достигнуто никакого успеха, последует взаимное отталкивание.

Если когда-либо в прошлом другие миры имели связи с этой землей, то это были попытки позитивизации: распространить себя с помощью колоний на этой земле, обратить, или ассимилировать изначальных обитателей этой земли.

Или миры-метрополии и их колонии здесь — СуперРоманиум, — Или откуда прибыли первые римляне. Это не хуже истории о Ромуле и Реме. Супер-Израэлимус

Несмотря на современные рассуждения на эту тему, было когда-то нечто, игравшее роль суперродителя или опекуна по отношению к жителям древнего Востока.

Азурия, из которой происходят голубые бритты, потомки которых, постепенно разбавляясь, как синька в тазу с водой, который наполняется водой из открытого крана, была с тех пор наиболее выделенной, или подчеркнутой суб-опекунов, или ассимиляторов.

Миры, бывшие когда-то опекающими мирами, до того, как эта земля стала единственной собственностью одного из них, делают попытки обратить или ассимилировать. А затем состояние, которое приходит ко всем вещам в их миссионерских разочарованиях: неприятие некоторых вещей всеми желудками; отвержение всеми обществами некоторых элементов; ледники, сортирующие и отбрасывающие камни…

Отталкивание. Гнев тщетно борющегося миссионера. Не существует другого гнева. Всякое отталкивание есть реакция на неассимилируемое. Значит — гнев Азурии…

Потому что окружающие народы этой земли не могли ассимилироваться с ее собственными колонистами в той части земли, которую мы сейчас называем Англией.

Не знаю, был ли когда-либо в истории этой земли более справедливый, разумный, или логически обоснованный гнев, — если вообще бывает другой гнев.

Гнев Азурии — из-за того, что другие народы земли не становились голубыми, чтобы соответствовать ей.

История — это область интересующих нас человеческих заблуждений. Мы можем сейчас дать небольшой толчок дальнейшему продвижению истории. В остекленелых фортах нескольких частей Европы мы найдем факты, которыми пренебрегли Юм и Гиббоне.

Остекленелые крепости, окружающие Англию, но отсутствующие в Англии.

Остекленелые крепости Шотландии, Ирландии, Бретани и Богемии.

Или что давным-давно с помощью электрических взрывов Азурия попыталась очистить эту землю от народов, сопротивлявшихся ей.

Обширная голубая масса Азурии показалась в небе. Облака окрасились в зеленый цвет. Солнце стало бесформенным и пурпурным от вибраций гнева, излучавшихся Азурией. Белесые или желтоватые или коричневатые люди Шотландии, Ирландии, Бретани и Богемии убежали на вершины гор и выстроили крепости. В реальном существовании вершины гор, или места легчайшего доступа для врага с воздуха, были бы последним местом для беглецов. Но здесь, в квазисуществовании, если мы привыкли спасаться на вершинах гор во времена опасности, мы все равно бежим на них, даже если опасность ближе всего именно на вершинах гор. Вполне обычно для квазисуществования: попытка спастись с помощью бега поближе к преследователям.

Они строили крепости или уже имели их, на вершинах гор.

Что-то излило на них электричество. Камни от этих крепостей существуют по сей день, остекленелые, или оплавленные и превращенные в стекло.

Археологи прыгали от одного решения к другому, подобно «быстрой серне», о которой мы читали некоторое время назад, чтобы объяснить остекленелые крепости, всегда ограниченные заповедью, согласно которой, если их выводы не будут соответствовать таким догматам, как Эксклюзионизм, Система, они будут изгнаны, поэтому археологи в своем средневековом ужасе перед изгнанием, пытались объяснить остекленелые крепости в понятиях земного опыта. В их недостаточных объяснениях мы находим все то же старое ассимилирование всего, что может быть ассимилировано, сводя все к общепринятому с помощью объяснения, согласно которому, остекленелые крепости построены доисторическим людьми, которые сооружали обширные костры — часто в удалении от источников снабжения деревом — с целью оплавить снаружи и сцементировать камни своих построек. Но негативность присутствует всегда: поэтому внутри себя самой наука никогда не может быть гомогенной, или гармоничной. Поэтому мисс Рассел в Journal of the В. А. А. отметила, что редко бывает, чтобы отдельные камни, не говоря уж о длинных стенах, или большие дома, обгоревшие до самой земли, оказывались остекленелыми.

Если мы обратим внимание на этот предмет сами, еще до того, как начнем писать о нем, то мы найдем:

Что камни этих крепостей остекленели без какого-либо замысла сцементировать или скрепить их; что они оказались сцементированными лишь кое-где, полосами, словно специальные взрывы ударяли по ним или играли на них.

Затем приходит в голову мысль о молниях? Давнымдавно что-то расплавило, полосами, камни крепостей на вершинах гор в Шотландии, Ирландии, Бретани и Богемии.

Молния выбирает изолированное и выступающее. Но некоторые из остекленелых крепостей не находятся на вершинах гор, некоторые не выступают над окружающей местностью: их стены тоже остекленели полосами.

Когда-то что-то оказало воздействие, подобное воздействию молнии, на крепости, расположенные главным образом на горах в Шотландии, Ирландии, Бретани и Богемии.

Но на горах во всей остальной части мира имеются развалины крепостей, которые не имеют признаков остекленения.

Существует только одно преступление, в локальном смысле, и оно заключается в том, чтобы не становиться голубым, когда боги голубые, но во всеобщем смысле, состоит в том, чтобы не делать самих богов зелеными, если вы окрашены в зеленый цвет.