Мои друзья, профессора Стокгольмского университета Керин и Хаккан, приглашают меня в ресторан. Они спрашивают, что бы я хотела заказать на ужин, и я, естественно, отвечаю: что-нибудь чисто национальное, местное.

Первое же блюдо, которое нам приносит официант, вызывает у меня улыбку. Это селедка – для меня, коренной москвички, конечно, невероятная экзотика! Затем появляется нечто в фарфоровой супнице, из которой идет пар. Мельком заглянув под приоткрытую крышку, я вижу какие-то белые шарики величиной с куриное яйцо. По виду они не напоминают мне ничего. Но запах… Его невозможно спутать ни с чем. Да, это картошка, только маленькая и идеально круглая. Картошка с селедкой – и это называется национальное блюдо? Забегая вперед, скажу, что многое из шведской кухни оказалось мне хорошо знакомым.

Захожу в недорогой ресторан и объясняю официантке, что первый раз в стране, и поэтому прошу принести что-нибудь типично шведское. Она понимающе кивает и приносит гороховый суп. Тот самый, который я люблю готовить на своей кухне. На второе появляются «митболлс» (мясные шарики), на пробу они оказались чисто русскими котлетами. К ним подается картофельное пюре с луковым соусом.

Однако при всем сходстве шведских блюд с нашими они все-таки, как говорится, «то, да не то». Скажем, та же селедка. Вкус ее отличается от нашей. Я узнала, что вариантов ее приготовления больше двадцати: маринованная разными способами, а также соленая, копченая, жареная, вареная. И еще какая-то «квашенная в банке», куда ее помещают чуть ли не на целый год, а когда вынимают, поднимается такое амбре, что непосвященные выбегают из комнаты. Зато посвященные, съедая ее сразу – промедление опасно! – испытывают истинное наслаждение гурманов.

Я же не могла оторваться от селедочной икры, которая продается в любом гастрономе. Она запечатана в тюбики и имеет десятки разновидностей: для любителей острых вкусовых ощущений или сластен, для детей и для вегетарианцев, со всевозможными добавками.

Почти всегда на домашнем столе моих знакомых появлялся лосось. Каждый раз он имел несколько иной вкус, но всегда отличался нежной прозрачностью. Неожиданным для меня было то, что он считается не деликатесом, а почти повседневной едой. На столе у Уллы Бьёрнберг он был в двух видах – соленом и маринованном, – главное блюдо с горячей картошкой и салатом. В других домах я пробовала его копченым или испеченным в соусе, приготовленным на гриле или на шампурах. Коронное же кушанье из лосося называется гравлакс – с сахаром, солью и укропом.

Чисто шведские блюда я тут, конечно, тоже нашла. И получила от них большое удовольствие. Например, «искушение Янсона» – картофельная запеканка с анчоусами. Для вкуса туда добавляют лук и сливки.

Из мясных кушаний шведы предпочитают свинину, запеченную в яйцах, горчице и овощах, – это национальная ветчина. А также оленину. Но это уже деликатес, стоит он дорого.

В большом ходу на шведском столе хлеб. Он имеет приятный сладковатый вкус, и потому – к своему великому огорчению! – я употребляла его немерено. Но наряду с мягким хлебом шведы часто едят и хрустящие хлебцы. Насмешник Питер Берлин так описывает этот мучной продукт: «Хлебцы выглядят как прямоугольные куски тонкого коричневого картона, а по вкусу напоминают необработанную целлюлозу. Они настолько хрупки, что когда на них намазывают масло, они крошатся и распадаются на куски. Это, впрочем, не мешает шведам упрямо намазывать на них что угодно».

Хрустящие хлебцы и впрямь безвкусны, но именно это и позволяет почувствовать вкус того, что лежит сверху.

Ну и, наконец, десерт, знаменитый рис а-ля Мальта. На меня, признаться, он сильного впечатления не произвел. Рисовая каша варится в молоке с ванилью, остужается, а затем взбивается со сливками и мандаринами. Последние когда-то привозились только с острова Мальта. Отсюда и название. Больше мне понравились груши, сваренные в красном вине. И, конечно, совершенно очаровало парфе из морошки: желтки взбиваются с сахаром, сливками и морошковым вареньем, а затем сильно охлаждаются. Именно этот деликатес подается на сладкое во время банкетов в честь нобелевских лауреатов.

Кстати, о морошке. Из этой очень сладкой ягоды здесь любят варить варенье, но подают ее и просто так, в живом виде, иногда с молоком. Вообще отношение к ягодам у шведов, я бы сказала, любовное. В роскошных лесах их собирают ягодники – и для себя, и на продажу. Ягоды занимают почетное место в национальной кухне.

«Ягодная королева» – конечно, земляника. Появляется она ненадолго, пользуется огромным спросом. Но ценится не только за вкус и питательность. Это еще и символ: несколько ягод, нанизанных на длинную травинку, – такой подарок преподносят в знак любви.

Хороша и лесная черника со сливками и сахаром. Ну и, конечно, брусника. Варенье из нее подается к любым мясным блюдам. Кстати, шведские повара, которые побеждали на многих международных соревнованиях, на конкурсе кулинаров в Париже заняли второе место именно благодаря своему блюду с лесными ягодами.

О многочисленных сладких булочках, пирожных, печеньях я уже писала в главе о праздниках. Наибольшее впечатление на меня произвело имбирное печенье – своим неповторимо острым, горьковато-терпким вкусом.

Впрочем, как я уже сказала, в многочисленных ресторанах и ресторанчиках чаще подают блюда, приготовленные по европейским рецептам. Особенно много так называемой пасты, то есть макаронных изделий самых разных видов. Много рецептов привезли с собой иммигранты из Восточной Азии, Южной Европы, Северной Африки. Приезжие открывают свои магазины, рестораны, кафе под общим названием «Ориенто». Шведские же повара, отвечая вызовам глобализации, все чаще придумывают новые блюда, где смешивают рецепты национальные и зарубежные.

«Пьют шведы много», – писал Илья Эренбург. Но это было полвека назад. А сейчас Швеция – одна из самых слабоалкогольных стран в мире. На одну душу населения здесь приходится 6 литров алкоголя в год, в два раза меньше, чем во Франции с ее 12 литрами, не говоря уж о России – 14,2 литра на человека, включая младенцев и древних старушек.

А тогда, в середине века, шведы откровенно спивались. И правительство жестко взяло дело в свои руки. Вся розничная торговля спиртным была отдана государству, в так называемую сеть «Система». Частным же магазинчикам осталось лишь пиво и некрепкое вино. Кроме того, были введены строгие ограничения по времени продажи (с 9 до 18 по рабочим дням, с 10 до 14 по субботам). И по возрасту покупателей: не моложе 20 лет, с предъявлением паспорта. Так что прежде чем пойти в Швеции за спиртным, посмотрите на часы. Кроме того, не забудьте, что цены зависят от крепости напитка: если бутылка сухого обойдется в 7–8 евро, то литр водки или джина уже в 30–40.

Знаменитая шведская водка «Абсолют» стоит в самой Швеции в 1,5 раза дороже, чем в соседней Дании, и в 2,5 раза дороже, чем в Германии. Впрочем, сейчас этот свой знаменитый бренд шведы выставили на продажу.

Государство сурово следит за трезвым образом жизни сограждан и достигло в этом бдении заметных успехов. Тем не менее шведы от винопития не отвыкли. Что-то привозят из-за границы – легально или не очень. Что-то покупают по высоким ценам. Но при любом застолье спиртные напитки на столе стоят.

Самый популярный из них – пиво. К моему удивлению, в одном доме я увидела такую картину. После того как все пивные бутылки были осушены, на столе появилось сухое вино. Я считала, что на этом алкогольная часть застолья завершилась, но тут принесли новую партию бутылок: водка, джин, коньяк. К кофе же после трапезы подали еще и ликер.

Но вот что интересно.

– Даже самый последний пьяница в стране не станет нарушать общепринятые нормы поведения, – говорит мне Оке Доун.

– И не упадет где-нибудь на улице? – спрашиваю я.

– Это вообще исключено. Не дай бог, увидит кто-нибудь из соседей – стыда не оберешься. Поэтому, даже сильно упившись, швед все силы сосредоточит на том, чтобы идти не шатаясь и добраться до дома.

Но зато кофе граждане Швеции потребляют немерено. Большие любители цифр и точных калькуляций, они подсчитали, что на каждого человека приходится 1117 чашек в год, чуть больше только в соседней Финляндии. «Если вы захотите понять, что заставляет биться сердце шведа, вам не надо идти далеко. Это кофе, – пишет Питер Берлин. – Запрет на кофе, я думаю, ввел бы в ступор всю страну на несколько дней. Кофе – то единственное, что заставляет шведов просыпаться каждое утро и не засыпать после еды в рабочее время. А ужин без этого напитка просто невозможен».

Подтверждаю. Любое приглашение в ресторан, кафе или домой в течение дня означает небольшую трапезу: чашка-другая кофе и сладкая булочка. Такого напитка – хорошей крепости, ароматнейшего запаха и красивого темного цвета – больше мне пить нигде не приходилось. Способов приготовления напитка здесь десятки: кофе со сливками, вскипяченный на молоке, заваренный с пряностями и ромом…

Самый вкусный он в таких известных кафе, как «Бла портен» или «Хард-рок кафе». Но и в домашних условиях его могут сварить не хуже: за четыре века с тех пор, как здесь появился кофе, шведы стали большими искусниками по части его приготовления.

Интересен и чисто психологический аспект восприятия этого напитка. Как мне показалось, его считают едва ли не универсальным средством создания хорошего настроения, релаксации, взаимопонимания.

Кофепитие также важный ритуал деловой жизни. В офисах (я это наблюдала в университетах) дважды в день по утрам и в три часа пополудни работа останавливается на «кофейный перерыв». Остаться на рабочем месте в это время как бы не очень прилично. Тут надо вспомнить привычку шведов – не высовываться и не выделяться среди других. Продолжая работать, вы вроде бы показываете, что отличаетесь от остальных, что вы – упаси бог! – может быть, даже «трудоголик». К тому же считается, что чашка кофе не только поднимает настроение, но и сплачивает коллектив.

Мы едем в гости. Я уже писала об этой поездке к друзьям моих друзей в главе «Характер». Подъехали мы к дому за несколько минут до назначенного времени и колесили вокруг него, чтобы не прибыть чуть раньше, а потом, наоборот, бежали, чтобы не прийти чуть позже. По дороге мой приятель наставлял меня, как надо себя вести за столом, чтобы не выглядеть в глазах хозяев человеком невоспитанным. Первым правилом этикета был как раз приход гостей минута в минуту. Затем начался ритуал винопития:

– Когда рюмка наполнена, не спеши сделать первый глоток. Дождись первого тоста. Тебе это кажется странным?

– Нет, не кажется, – заверила я. – По нашим обычаям тоже нельзя начинать пить до тоста.

– А кто его произносит? – спросил приятель.

– Кто угодно. Иногда, правда, выбирают тамаду.

– У нас по-другому. Первый тост обязательно поднимает хозяин. Но перед тем он берет с тарелки немного закуски, ровно одну ложку. И только проглотив ее, начинает приветствовать гостей: благодарит их за то, что оказали ему честь своим приходом.

– Теперь уже можно пить?

– Нет, еще рано. Во время приветствия хозяина гости поднимают рюмки на уровень груди. Примерно так – он поднял невидимый сосуд и уточнил: – Видишь, где третья пуговица моей рубашки? Вот напротив нее должна быть рюмка все время, пока хозяин не скажет главного слова: «Скол!» – это знак того, что можно начинать пить.

Так оно и было. Сначала гости вслед за хозяином попробовали по ложке салата, затем подняли свои рюмки строго напротив третьей пуговицы мужской сорочки и держали их так, пока хозяин не произнес: «Скол!»

У нас прозвучало бы как «Ну, выпьем!», или «Будем здоровы!», или в сокращенном варианте просто «Будем!»

Гости в ответ тоже хором призвали: «Скол!»

Однако, к моему удивлению, отпив глоток, они все еще продолжали держать рюмку в той же «позиции третьей пуговицы». Одновременно они совершали некий странный ритуал: молча смотрели друг на друга. После чего все дружно поставили рюмки на стол. Я вопросительно взглянула на своего приятеля. Он кивнул: «Теперь можно пить».

– А когда же чокаться? – спросила я тихо, полагая, что ритуал винопития здесь и в России должен иметь много общего.

– Нет, здесь никогда не чокаются, – ответил он.

Несколько раз за этим столом я не понимала, что означают те или иные ритуальные действа. А вернувшись, раскрыла книжку «Обычаи и этикет Швеции» Шарлотт Дэвитт и кое-что узнала. Например, после того как сказано «скол!», гости делают глоток вина и ставят рюмки на стол. Теперь необходимо установить душевный контакт друг с другом. Для этого человек должен обменяться проникновенным взглядом сначала с хозяином, а потом с каждым гостем в отдельности. После этого каждый может пить сколько хочет, не дожидаясь дальнейших тостов. Мужчины могут слегка флиртовать с женщинами, при этом произносится какой-нибудь персональный тост. Сказав «скол!», необходимо тут же осушить рюмку.

Обычай этот не новый, о нем писал и Эренбург: «Пить в Швеции просто так нельзя. Иностранец хлебнул вина, как будто он не на званом обеде, а на вокзале. Он забыл, что вино – это не напиток, а лирическая поэма. Хозяева и гости стыдливо потупили глаза: они ничего не видели.

Надобно, дорогой иностранец, сказать «скол!», поднести сперва бокал к жилету, под которым, как известно, сердце, а потом уже и к губам. Надо проделать это все, не сводя глаз с того, за здоровье кого вы пьете. Если вы скажете один раз «скол!» хозяйке, а три раза дочке аптекаря, то вы попросту хам…»

«Игры в „скол!“ у шведов не знают границ», – пишет Питер Берлин и затем пусть и шутливо, но довольно подробно эти игры описывает. Хотела было передать коротко своими словами, но боюсь не донести аромат этого застольного этикета. Поэтому приведу цитату целиком:

«После тоста хозяина каждая дама терпеливо ожидает, пока ее сосед слева поднимет свой бокал и, глядя ей прямо в глаза, воскликнет „скол!“ Но и после этого дама может выпить свое вино только тогда, когда один из гостей повторит это „скол!“ Это, однако, не касается хозяйки: она может послать „скол!“ любому своему гостю… Если же гость, сидящий напротив, решит выпить один, она шепотом упрекнет его, что он о ней забыл. Гость мужского пола, решив выпить рюмку с другим мужчиной и сказав ему „скол!“, совершит непростительную ошибку».

Прочитав это, я уже не восприняла как чистую шутку вывод автора: «Тот, кто достиг в играх в „скол!“ уровня мастера высшего класса, вполне может быть сравним с чемпионом по шахматам».

Я пожалела, что не узнала обо всех этих тонкостях до первого званого обеда у друзей моего друга. Однако в других домах, признаться, я далеко не всегда видела жесткое следование этому этикету. Кроме разве шутливого заигрывания с дамами и часто произносимого призыва к питию: «Скол!»

Свой этикет, однако, существует не только у домашнего обеда, но и в ресторане. Из других особенностей мне запомнились три.

Первая. Компания друзей, посетившая ресторан, рассчитывается так: каждый платит за себя. Не за часть общего счета, поделенного поровну, а именно за то, что каждый себе заказал. При этом человек, захотевший заплатить за всех, рискует остаться непонятым: это может быть расценено как осуждаемое здесь желание выделиться. Так, один русский бизнесмен, отобедав со своими партнерами в ресторане, попросил общий счет и оплатил его за всех целиком. Такой жест широкой русской натуры шведские хозяева оценили по-своему: до сих пор этот случай рассказывают как смешной анекдот.

Вторая особенность меня бы не удивила, если бы я не была в Америке. Там давно уже вошло в привычку брать с собой остатки ресторанного угощения и даже вполне откровенно просить у официанта «doggy bag» (пакет для еды собачке). Обычай этот сейчас распространился в Европе, даже, кажется, и в России. В шведском же ресторане это не то чтобы запрещено, но не принято. При мне супруги-иностранцы попросили пакет и стали в него складывать то, что осталось на тарелках. Официант наблюдал за этим, не особенно скрывая ироничной улыбки. А когда гости ушли, он, очевидно, поделился впечатлениями со своими коллегами, и из кухни донесся дружный смех.

Третье открытие в шведском ресторане было для меня приятным. Здесь не кладут в воду или другие напитки лед. В Америке это мне приносило много неудобств. Там даже не представляют, что можно пить просто воду или просто сок, а не смешанный наполовину с кубиками льда. Впрочем, вода в стокгольмских ресторанах была всегда очень чистой и слегка, но только слегка, охлажденной.

В ресторане всегда можно оставить немного еды на тарелке. Но вот если вы решили воспользоваться «буфетом», то есть «шведским столом», то тут оставлять ничего не принято. Не можете все съесть – не берите слишком много.