В молодости равви Иехиэль Михал жил в великой бедности, но счастье не покидало его даже на час.

Некто однажды спросил его: «Равви, как ты день за днем можешь молиться «Багословен Ты… утоляющий всякое мое желание?» Ибо ты лишен всего, что необходимо человеку для жизни!» Иехиэль Михал ответил: «Главное мое желание – бедность, и оно удовлетворяется вполне».

Когда равви Михал был еще очень беден и учил детей в городе Брусилове, к нему в пятницу вечером пришел какой–то насмешник и задал такой вопрос: «Сколько усилий должен приложить бедняк, сколько преодолеть трудностей, прежде чем он соберет все необходимое для субботы! А у состоятельного бюргера, с другой стороны, нет никаких сложностей. Но когда наступает суббота и бедняк начинает изучать субботний трактат, первое, о чем он читает, – это о том, что бедняк, который берет, повинен в осквернении субботы, а богач, который дает, считается неповинным. Почему с самого начала говорится о вине бедняка?»

Задавая свой вопрос, этот человек хотел лишь позабавиться, но равви Михал отнесся к нему очень серьезно. «Приходи ко мне на вечернюю трапезу, – сказал он. – К тому времени я обдумаю твой вопрос». После трапезы равви Михал повторил вопрос и дал на него такой ответ: «О вине бедняка говорится вначале, ибо он первым протягивает руку, прося подаяние».

Многие годы спустя, когда к своему учителю, равви Михалу, Злочевскому маггиду, приехал равви Мордехай из Несхижа, к ним пришел какой–то благочестивый книжник и попросил немного денег. Маггид сказал равви Мордехаю дать ему денег. Вскоре после этого пришел бродяга, простоватый и грубый, и также попросил милостыню. На этот раз сам равви Михал дал ему денег. Когда его спросили, почему он так по–разному отнесся к этим двум людям, равви ответил: «Каждый акт милосердия приводит к священному союзу, если рука дающего касается руки берущего. Но когда берущий – человек ничтожный, то достичь этого союза гораздо сложнее».

Рассказывают.

В те годы, когда святой маггид из Злочова еще не был признан, он был столь беден, что у его жены не было даже обуви и она ходила в башмаках, которые сама же и делала. В то время маггид часто постился от субботы до субботы и по целой неделе не выходил из Дома Учения (Бет–мидраша). Каждое утро жена продавала молоко от единственной коровы, которая у них была, и на вырученные деньги кормила себя и детей. Но однажды в пятницу утром корова, не дав молока, легла и больше не двигалась. После того как все усилия оживить ее оказались напрасны, опечаленная женщина позвала одного крестьянина, чтобы тот снял с коровы шкуру. Но еще до того, как крестьянин приступил к работе, домой пришел равви Михал. Увидев лежащую во дворе корову, он слегка ударил по ней палкой и сказал: «Эй, вставай! Ты должна нас кормить». И корова сразу же поднялась.

До того, как его признали, жил равви Иехиэль Михал в городе Ямполе, недалеко от Мезбижа, города Баал Шем Това. В то время был среди хасидим Баал Шема один торговец скотом, который приходил к учителю перед каждой поездкой, чтобы провести с ним субботу. Однажды, когда они уже расставались после такой встречи, Баал Шем сказал ему: «Когда будешь в Ямполе, передай от меня привет равви Михалу».

Но когда торговец скотом приехал в Ямполь, он напрасно спрашивал о равви с таким именем. Наконец он пошел в Дом Учения (Бет–мидраш) и стал расспрашивать там. «Нет, – ответили ему, – мы никогда не слышали о таком равви». Наконец кто–то сказал: «Есть здесь у нас один Михал, но никто никогда не называл его «равви». Разве что дети зовут его «чокнутым», а кроме детей, никто с ним и дела не имеет. Ибо как можно общаться с человеком, который, когда молится, бьется головой о стену так, что кровь идет!»

«Я хотел бы с ним поговорить», – сказал торговец скотом. «Это нелегко, – ответили ему. – Когда он сидит дома над книгами, то не позволяет никому себя беспокоить. Но если ты подойдешь к нему и шепнешь на ухо: «Хочу есть», он тотчас вскочит на ноги, побежит и принесет гостю еды, и тогда с ним можно будет поговорить».

Торговец попросил показать ему, где живет этот «чокнутый». Оказалось, что он жил в ветхом домишке, а у дверей копошилась куча детей, одетых в лохмотья. Равви Михал сидел за столом, перед ним лежала раскрытая Каббала. Когда вошел гость, он даже не поднял глаз. Торговец приблизился к нему и шепнул на ухо: «Хочу есть». Равви тотчас встал, посмотрел вокруг, стал рыться в шкафах и на полках, но везде было пусто. Тогда он взял книгу, выбежал с ней из дома, заложил ее и на вырученные деньги купил хлеба и селедку. Поев, гость сказал: «Баал Шем Тов велел передать тебе привет». В ответ равви Михал молча поклонился.

Затем торговец скотом спросил: «Равви Михал, я вижу, что ты святой человек, а раз так, то стоит тебе лишь помолиться о богатстве, и оно у тебя будет. Зачем же ты живешь в такой нужде?»

Равви ответил: «Некий царь выдавал замуж любимую дочь и пригласил на свадьбу всех жителей города, где был его дворец. На разосланных горожанам приглашениях был перечень всех блюд, которые собирались подавать за свадебным столом. Но неожиданно царская дочь заболела. Ни один доктор не смог ей помочь, и вскоре она умерла. Люди, уже собравшиеся на свадьбу, молча разошлись. Всех их охватила печаль по умершей царевне, такой прекрасной и доброй. Но один гость остался. Он указал на приглашение и потребовал подать все блюда по списку. Ему их дали. Сидел он, ел и бесстыдно чавкал. Неужто теперь, когда Божественное Присутствие (Шохина), то есть Община Израиля, в изгнании, я поведу себя подобно ему?»

Люди одного города просили Баал Шем Това уговорить своего ученика Иехиэля Михала принять должность равви, которую они ему предлагали. Баал Шем Тов пытался уговорить его, но Михал настаивал на отказе. «Если ты меня не будешь слушать, – сказал наставник, – то утратишь и этот мир, и мир грядущий».

«Даже если я утрачу оба мира, – отвечал ученик, – я не приму того, что мне не подобает».

«Тогда, сын мой, прими мое благословение, – произнес Баал Шем. – Ты выдержал испытание».

Равви Хаим, знаменитый глава Талмудической академии в Броди, слышал о том сильном воздействии, какое оказывают на слушателей увещания молодого равви Михала. Поскольку в Броди постоянно возрастало число злокозненных людей, равви Хаим попросил Михала произнести в ближайшую субботу проповедь в Доме Молитвы, повелев при этом, чтобы собрались все члены общины. Взойдя в субботу на место проповедника, равви Михал склонил низко голову и положил ее на кафедру. В такой позе он оставался довольно долго. Тем временем вся конгрегация заволновалась, а худшие из злокозненных людей стали возмущаться, что какой–то молокосос столь нагло заставляет их ждать. Некоторые из них подошли к кафедре, чтобы стащить оттуда Михала, но не решились этого сделать, когда увидели, что руководитель Талмудической академии прислонился к опоре кафедры и обнял ее руками. Наконец равви Михал поднял голову и произнес: «Сказано: «Тайна Господня – боящимся Его, и завет Свой Он открывает им»*[137]. Тайные прегрешения Он открывает тем, кто боится Его, чтобы их предостережение могло войти в сердца грешников». Хотя слова эти равви Михал произнес очень тихо, все слышали их, и не было никого, кто бы при этом не заплакал.

Однажды равви Михал приехал в город, где он до этого не бывал. Вскоре к нему пришли некоторые из выдающихся членов местной общины. Равви долго всматривался в лоб каждого из них, а затем рассказал им о всех пороках их душ и о том, как от них избавиться. Тут же распространился слух, что в город прибыл цадик, способный читать, что написано на лбу, и объяснять из этого качество души человека. Поэтому следующие посетители пришли к равви Михалу, надвинув шляпы до самых бровей. «Вы заблуждаетесь, – сказли им равви. – Глаз, способный видеть через плоть, видит и через шляпу».

Как–то путешествуя, равви Элимелек из Лиженска, который был уже в преклонных летах, встретил юношу с котомкой за плечами. «Куда ты направляешься?» – спросил равви. «Я иду к святому маггиду из Злочова», – ответил юноша. «Когда я был молодым, – сказал равви Элимелек, – то однажды услышал, что в городок недалеко от Лиженска приехал равви Иехиэль Михал. Я немедленно туда отправился. Придя, я стал искать место, где можно было остановиться, но все дома были пусты. Наконец я увидел женщину, возившуюся у очага. Она мне сказала: «Все ушли в Дом Молитвы. Там какой–то равви превратил этот день в День Искупления. Каждому он называет его грехи, а затем молится об их отпущении». Когда я это услышал, то очень испугался и вернулся в Лиженск».

Некий человек невольно осквернил субботу, потому что его повозка перевернулась, и хотя он шел быстро, почти бежал, не смог добраться до города до наступления святых часов. Поэтому равви Михал наложил на него суровое и длительное наказание. Человек этот пытался ради покаяния исполнить все, что ему сказал равви, но вскоре обнаружил, что его тело на это неспособно. Он заболел и даже слегка тронулся рассудком. Тем временем этот человек узнал, что в их область приехал Баал Шем и остановился в городе неподалеку. Он пошел к цадику и, набравшись храбрости, стал просить наставника, чтобы тот наложил на него наказание за совершенный грех. «Принеси в Дом Молитвы свечей, – сказал Баал Шем, – и зажги их в честь субботы. Таково будет твое наказание». Человек подумал, что цадик недостаточно понял то, о чем он ему говорил, и снова попросил его, с большей настойчивостью. Когда же Баал Шем повторил свое невероятно мягкое наказание, этот человек рассказал ему, какое тяжкое покаяние наложил на него равви Михал. «Делай так, как сказал тебе я, – произнес Баал Шем, – да передай равви Михалу, чтобы приходил в город Хвостов, где я собираюсь провести ближайшую субботу». Когда человек уходил от Баал Шема, лицо его было необыкновенно ясным.

По дороге в Хвостов у повозки, в которой ехал равви Михал, сломалась ось, и он был вынужден идти далее пешком. И хотя Михал торопился, как мог, когда он входил в город, уже стемнело, а когда он переступил порог дома, где остановился Баал Шем, он увидел, что цадик уже встал и произносит благословение над вином. Увидя вошедшего, Баал Шем сделал паузу и сказал равви Михалу, потерявшему дар речи: «Доброй субботы, мой безгрешный друг! Ты никогда не ведал печали грешника, твое сердце никогда не трепетало его отчаянием – оттого–то тебе так легко налагать тяжелое наказание».

В проповеди, которую равви Михал произнес однажды перед большим стечением народа, он сказал: «Моим словам внемлют со вниманием». И сразу прибавил: «Я не говорю: «Вы внемлете моим словам со вниманием». Я говорю: «Моим словам внемлют со вниманием». Потому что я обращаюсь и к самому себе! Потому что я тоже должен внимать своим словам со вниманием!»

Спросили маггида из Злочова: «В Торе говорится обо всех заповедях. Но о смирении, которое достойнее всех заповедей, вместе взятых, там не сказано как о заповеди. Все, что мы читаем в Торе о смирении, это слова в похвалу Моисея, в которых говорится о том, что он был смиреннее всех остальных людей*[138]. Каков смысл такого умолчания о смирении?»

Равви ответил: «Если бы человек смирял себя ради исполнения заповеди, он никогда бы не смог достичь истинного смирения. Думать о смирении как о заповеди – значит, идти на поводу у Сатаны. Ибо Сатана делает сердце человека надменным, чтобы оно говорило ему, что он книжник, что он праведник, что он благочестивый, что он наставник благочестия и что ему следует считать себя лучше всех остальных людей; так человек может сделаться гордым и нечестивым, хотя заповедь будет говорить ему, что он должен быть смиренным и считать себя не выше других. Так что человек, считающий смирение заповедью, только увеличивает свою гордыню, когда пытается эту заповедь соблюдать».

Спросил маггида из Злочова один из его учеников: «В Талмуде сказано, что ребенок во чреве матери своей смотрит на мир из конца в конец и знает все учения, но в тот момент, когда он появляется на свет и соприкасается с воздухом, ангел бьет его по устам, и младенец все забывает. Я не могу понять, как это возможно: сначала все знать, а затем все забыть?» – «После этого на человеке все же остается отметина, – ответил равви, – с помощью которой он может восстановить в себе забытое знание о мире и все учения и исполнить свое служение». – «Но зачем ангел бьет младенца? – продолжал недоумевать ученик. – Если бы этого не было, то не было бы и зла». – «Совершенно верно, – ответил равви. – Но если бы не было зла, не было бы и добра, ибо добро – противоположность зла. Вечная радость – это не радость. Нам так следует понимать учение: сотворение мира было ради блага творений. Вот почему сказано: «Нехорошо быть человеку», то есть, первому человеку, сотворенному Богом, «нехорошо быть человеку одному»*[139], то есть без противодействия и помех со стороны Зла*[140], которое не действовало до сотворения мира. Ибо нет добра, если нет его противоположности. Далее читаем: «Сотворим ему помощника…»*[141] – факт борьбы добра со злом дает человеку возможность победить, отвергнув зло и избрав добро. Только в таком случае возможно истинное и совершенное добро».

Так равви Михал толковал стих Писания «Да обретем мы путь наш, и да пойдем им, и я пойду пред вами»: «Это то, что Зло тайно говорит человеку. Через это Злу надлежит стать добром, и оно желает через это стать добром, побуждая человека преодолевать Зло и делать его добром. Вот его тайный замысел относительно человека, которого оно соблазняет: «Покинем вместе греховное состояние и послужим Творцу, чтобы и я вместе с тобой могло взойти к Богу, хотя я и кажусь тем, что мешает человеку, беспокоит его и препятствует ему».

Некий ученик рассказывал.

Однажды, когда мой учитель равви Иехиэль Михал был в своей комнате в Броди, в которой он обычно молился, он услышал, как кто–то перечисляет 613 заповедей. Равви сказал шутливо: «Что ты перечисляешь заповеди? Они даны для того, чтобы их исполнять, а не для того, чтобы их произносить!» Я спросил его, что он имеет в виду, потому что разве не должны мы также учиться заповедям и учить им других. «В случае каждой заповеди, – сказал равви, – мы должны попытаться понять, как ее можно исполнить. Начнем с первой из заповедей: «Плодитесь и размножайтесь». Как ты думаешь, почему здесь вместо одного слова поставлены два, близких по смыслу?» Я молчал, потому что стеснялся говорить, но равви повторил свой вопрос, и я сказал: «Раши толкует эту заповедь так: если бы было сказано только «плодитесь», то можно было бы подумать, что у одного человека должен быть всегда один ребенок». «Но тогда, – возразил равви Михал, – можно было бы просто сказать: «размножайтесь».

Сын равви Зуси из Ганиполя, молившийся тут же, заметил, что в другом месте сказано: «И Я… распложу вас и умножу вас», – и также использовано два слова.

«Это сложно понять», – сказал равви Михал и снова обратился ко мне со своим вопросом. Я сказал, что Раши относит слова «и умножу вас» к прямохождению, отличающему человека от животных.

«Но в чем смысл прямохождения?» – спросил равви. Я не знал, что сказать. Тогда учитель произнес: «Равви Мендель из Примишлана*[142] так толковал слова Мишны «едущий на осле слезет с него и будет молиться»: «Кто приручил зверя в самом себе, тому нет нужды подавлять его; такой человек – в вечной молитве – предан Богу и посвящает Ему все дела свои; он освободится от зависимости от своего тела». Итак, человек может совершать в этом мире телесные действия. Он может сожительствовать, и со стороны его действия могут напоминать действия животного, хотя на самом деле человек свободен, как ангел, и в том, что он делает, он целиком предан Богу и посвящает Ему все дела свои. Вот что значит заповедь, о которой мы говорим: «плодитесь» не как животные, но «размножайтесь», что значит: будьте больше чем животные! Не ползайте, но ходите прямо, и прилепляйтесь к Богу, как ветви прилепляются к корню, и посвящайте Ему и свои брачные отношения. Такова воля Бога; Он хочет не только расплодить нас, но и умножить наши способности».

Спросили равви Михала: «В «Изречениях отцов» («Пиркей–Авот») читаем: «Кто есть мудрец? Тот, кто учится у всех людей, ибо сказано: «Я стал разумнее всех учителей моих»*[143]. Но почему тогда не сказано: «Тот, кто учится у всякого учителя»?»

Равви Михал объяснил: «Наставник, сказавший это, хотел сделать ясной ту мысль, что мы можем научиться не только у тех, кто этим занимается специально, но у каждого человека. Ибо даже у невежды или у грешника ты можешь научиться тому, как следует и как не следует жить».

Говорил равви Иехиэль Михал: «Слова Писания «А вы, прилепившиеся к Господу, Богу вашему, живы все доныне»*[144] имеют такое традиционное толкование: «прилепившиеся к Его качествам». В этом следует разобраться. Из Бога проистекают десять качеств, которые сходятся парами, наподобие контрастных цветов. Но если рассмотреть их истинным внутренним зрением, то все они предстанут как одно простое единство. Задача человека – помочь этим качествам явиться в виде такого единства. Например, кому–то, возможно, трудно быть милосердным, потому что он от природы суровый, а другому трудно быть суровым, потому что он от природы милосердный. Но кто связывает суровость в себе с ее корнем – суровостью Бога и милосердие в себе с его корнем – милосердием Бога, и так он поступает во всем, такой человек сможет объединить в себе все десять принципов, и сам он станет единством, которое эти принципы воплощают, ибо он прилепляется к Господу мира. Такой человек становится подобен воску, в котором может запечатлеться как суд, так и милость Бога».

Спросил маггида из Злочова один из его учеников: «В книге Илии читаем: «Каждый в Израиле непременно обязан говорить: когда труды мои сравняются с трудами отцов моих, Авраама, Исаака и Иакова». Как нам это следует понимать? Разве можем мы хотя бы осмелиться помыслить, что сможем сделать то, что смогли совершить отцы наши?»

Равви объяснил: «Поскольку отцы наши создали новые пути служения, каждое – в соответствии с собственным характером: один – служение любви, другой – служение непоколебимой справедливости, третий – служение красоты, то и каждый из нас может открыть нечто, что соответствует ему в области учения и служения, и совершить то, что до него никто не делал».

Спросили маггида из Злочова: «Сказано: «Если вы будете поступать по уставам Моим и заповеди Мои будете хранить и исполнять их, то Я дам вам дожди в свое время, и земля даст произрастения свои, и дерева полевые дадут плод свой»*[145]. Что это: Бог обещает нам плату за служение Ему? Но наши мудрецы говорят нам, что мы не должны походить на слуг, которые служат своему хозяину за плату».

Цадик ответил так: «Истинно, что тот, кто соблюдает заповедь ради получения платы, даже если это будет плата в загробном мире, не служит Господу вовсе, ибо единственное, что он делает, – служит самому себе. Но тот, кто исполняет заповедь из истинного страха перед Богом и ради истинной любви к Нему, деяния такого человека озаряют мир и низводят в него изобильные блага. Благосклонность Небес и земли – признак истинного служения, не ради платы, но ради самого Бога. Вот почему сказано: «Я положил пред тобою жизнь и смерть, милость и проклятие; поэтому избери жизнь, чтобы ты мог жить, ты и семя твое!» Избери деяние жизни, приносящее в мир изобилие жизни!»

Равви Михал так толковал стих псалма «Ты обходишься хорошо с рабом своим»: «Все, что Ты делаешь. Господи, можно выразить предлогом «с». Когда раб Твой соблюдает Твою заповедь, Ты действуешь вместе с ним. Но вместе с тем Ты настолько доверяешь ему, что кажется, будто он действует самостоятельно, без Твоей помощи».

Независимо от того, какую книгу читал равви Михал, содержались ли в ней открытые или тайные учения, все, что он читал, казалось ему, указывало на служение Богу. Когда один из учеников спросил равви, как это возможно, он ответил: «А разве есть в учениях что–либо, что не указывало бы на то, как служить Богу?»

Говорил равви Михал: «Позор нам, что мы боимся всякого, только не Бога. Сказано о Иакове: «Иаков очень испугался и смутился»*[146]. И нам следует смущаться своего страха перед Исавом».

Ученики спросили маггида из Злочова: «В Талмуде читаем, что отец наш Авраам соблюдал все законы. Как он мог это делать, если законы не были еще ему даны?»

«Все, что для этого нужно, – ответил цадик, – это любовь к Богу. Если вы собираетесь что–то сделать и считаете, что это может уменьшить вашу любовь к Богу, то знайте, что это грех. Если вы собираетесь что–то сделать и считаете, что это увеличит вашу любовь к Нему, то знайте, что ваша воля совпадает с волей Бога. Именно так поступал Авраам».

Разъясняя слова Писания «Я же стоял между Господом и между вами»*[147], равви Михал из Злочова сказал: «Я» стоит между Господом и нами. Когда человек говорит «Я», то оскорбляет этим словом Творца, воздвигая стену между собой и Богом. Но кто жертвует своим «Я», того ничто не отделяет от Творца. О таком человеке сказано: «Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его»*[148]. Ибо если я отдаю свое «Я» другу, то он меня любит».

Ученики маггида из Злочова спросили его: «О словах Писания «Святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш»*[149], мидраш*[150] говорит: «Моя святость превыше вашей святости». Но кто не знает этого? Что же мы узнаем из этих слов?»

Равви растолковал: «Вот что это означает: Моя святость, то есть, мир, зависит от вашей святости. Как вы освящаете Мое Имя внизу, так Оно освящается и на высотах Небесных. Ибо сказано: «Укрепитесь в Боге».

Спросили равви Иехиэля Михала, почему он задерживается с молитвой. Он ответил: «Сказано, что племя Даново шло позади всех колен и собирало все, что те теряли. Дети Дановы подбирали и все молитвы, которые произносились сынами Израиля без истинного рвения и потому оставались валяться на земле. Так же поступаю и я».

Так равви Михал объяснял отрывок из Талмуда, в котором говорится о том, что первые хасидим перед молитвой какое–то время ждали, чтобы сосредоточить сердца свои на Боге: «Покуда они ждали, они молились о том, чтобы Бог помог им сосредоточить их сердца на Нем».

Перед началом молитвы равви Михал обычно говорил: «Я соединяю себя со всеми детьми Израиля, с теми, кто выше меня, чтобы через них возвысить свои помышления, и с теми, кто ниже меня, чтобы они могли возвыситься через мои помышления».

Объясняя заглавие псалма «Моление недужного в слабости его», равви Михал сказал: «Присоединись к молению недужного – и прилепишься к Богу».

Зло однажды подступило к равви Михалу во время молитвы. «Поди прочь, – сказал он, – и возвращайся, когда я буду есть. Во время молитвы я не могу с тобой препираться».

Ученики спросили равви Михала: «Почему слова «всякое колено преклонится пред Тобою» произносятся во время молитвы сначала? Почему слова «всякое создание прострет свое тело перед Тобой одним» произносятся потом? И почему слово «одним» в одном месте употреблено, а в другом отсутствует?»

Равви объяснил: «Колени следует преклонять и перед земным царем из плоти и крови, чтобы был виден знак оказываемого ему почтения. Но только перед Царем Царей, только перед Ним, испытующим сердца, возможно, чтобы человек остался стоять и в то же время всем существом преклонился перед Ним».

Равви Вольфу из Збаража, одному из своих пятерых сыновей, равви Михал как–то сказал: «Когда однажды, встав на молитву, я очутился перед чертогом истины, то я молил Бога о том, чтобы Он даровал мне такое свойство, при котором мой разум никогда бы не противился Его истине».

Когда равви Михал был с длительным визитом в городе Броди, у него вошло в привычку молиться в «Клаусе», который стал известен под названием «хасидский кабинет», хотя на ежедневные службы туда приходили и многие противники хасидского учения. Однажды равви Михала не было в Доме Молитвы до полудня, но и придя туда, и надев на плечи молитвенное одеяние он, перед тем как надеть филактерии, какое–то время выждал и только после этого начал молиться. Его ученые противники заметили это, но не решились обратиться к нему с вопросом. Но после того как они обдумали и обсудили произошедшее, они все–таки послали к равви некоего богача по имени Залман Перлес. Он вошел к цадику и сказал с большим почтением в голосе: «Мы не возмущаемся тому, что ты пришел в Дом Молитвы после полудня, поскольку, судя по всему, просто не был раньше готов. Но что удивило нас, так это то, что, придя, ты чего–то долго ждал, прежде чем начать молиться. Почему ты это сделал и что это означает?»

Равви Михал задал ему в свою очередь такой вопрос: «А что, разве среди вас нет другого, более ученого, чем ты, человека, который мог бы задать мне этот вопрос?»

«Есть, конечно, – ответил Перлес. – Есть среди нас такие ученые мужи, что я им и в подметки не гожусь».

«А почему тогда они сами не пришли ко мне с этим вопросом?» – спросил цадик.

Богач ответил: «Они бедны, и у них робкие сердца, как это свойственно бедным. А я богат, и сердце у меня крепкое».

И тогда равви сказал: «Вот ты и сам признал, что не учения спрашивают меня, почему я промедлил с молитвой; меня об этом спрашивают шесть тысяч рублей. Но этим шести тысячам рублей не понравится, когда я открою, почему я медлил с молитвой».

Равви Мордехай из Кремница, сын Равви Михала, вспоминал: «Мой отец обычно произносил стих псалма «уста мои изрекут хвалу Господню»*[151] с вопросительной интонацией. Мне он по этому поводу говорил: «Мы спрашиваем себя, как это наши уста могут изрекать хвалу Господню. Ибо разве серафимы и обитатели Небес не трепещут и не дрожат пред величием Его Имени? Поэтому Писание отвечает: пусть всякая плоть благословит Его Святое Имя. Всякая плоть, все живое, именно потому, что оно – плоть, призвано восхвалять Его. В разделе песен*[152] читаем, что даже ничтожнейший из червей земных поет песнь Ему. Сколь же превосходит всех их человек, которому дарована способность понимать больше и более многочисленными и новыми путями восхвалять Творца своего».

Равви Михал так объяснял слова Гиллеля*[153] «Если я не за себя, то кто за меня? И если я за себя, то кто я?»: «Если я не за себя», то есть если я совершаю что–то не для себя одного, но постоянно участвую в собрании, «то кто за меня»? В этом случае каким бы ни был этот «кто», то есть что бы ни делал за меня любой член собрания, все это будет считаться и моим, словно бы я сам это сделал. Но если я «за себя» – если я не участвую в собрании других людей, если не присоединяюсь к ним, – «то кто я»? Тогда каждое из благодеяний, совершаемых мною в одиночестве, ничтожнее праха в глазах Бога, Источника всех благодеяний».

Спросили маггида из Злочова: «В Писании читаем, что Бог подводил к Адаму животных, чтобы он мог их назвать. Почему говорится, что, как человек называл каждое творение в соответствии с его живой душой, таким становилось и его имя? Что подразумевается под «живой душой»?»

Цадик ответил: «Вам известно, что у души каждого существа есть корень, от которого существо получает жизнь; корень этот находится в высших мирах. Адаму были известны корни душ всех созданий, поэтому он давал каждому из них его подлинное имя, в соответствии с его живой душой».

Некий ученик спросил маггида из Злочова: «Слова Писания о том, что Ной вошел «в ковчег от вод потопа»*[154], Раши объясняет как результат того, что Ной обладал малой верой. Он верил и вместе с тем не верил и до тех пор, пока не нахлынули воды потопа, не входил в ковчег. Так должны ли мы и в самом деле причислять Ноя, этого праведника, к маловерам?»

Цадик ответил: «Есть два рода веры: простая вера, которая принимает слово и ждет его исполнения, и деятельная вера, которая участвует в исполнении того, чему надлежит быть. Всем своим сердцем Ной страшился поверить в грядущий потоп, чтобы его вера не ускорила его приход. И так он верил и вместе с тем не верил, покуда не нахлынули воды».

Говорил равви Иехиэль Михал: «Сказано: «Кто взойдет на гору Господню или кто станет на святом месте Его?»*[155] Для сравнения представим человека, который едет на гору в повозке. Когда он уже на полпути к вершине, его лошади устают, и он вынужден остановиться, чтобы передохнуть. Но кто отнесется к этой остановке неразумно, скатится вниз. Разумный же возьмет камень и подложит его под колесо тележки, чтобы она не скатилась, покуда стоит. Только такой человек способен достичь вершины горы. Человек, который, когда он вынужден прервать свое служение, не падает, но знает, что делать во время перерыва, взойдет на гору Господню».

Говорил равви Михал: «Когда Зло пытается искусить человека, оно искушает его тем, что призывает стать во всем слишком большим праведником».

Равви Юдель, известный своим страхом перед Богом и тяжелым покаянием, наложенным на себя, однажды приехал к маггиду из Злочова. Равви Михал сказал ему: «Юдель, ты носишь власяницу, укрощая свою плоть. Но если бы ты не впадал во внезапный гнев, ты бы в ней не нуждался; но поскольку ты стал впадать во внезапный гнев, никакая власяница тебе не поможет».

Рассказывал равви из Апта: «Когда мой учитель, равви Иехиэль Михал, спал, он выглядел как одно из ангелоподобных существ, образующих колесницу Бога*[156]: иногда его лицо напоминало лик какого–то духовного животного, а иногда – существа, служащего колесом священной колесницы. Первый облик он принимал, когда хотел взойти на Небо, второй – когда призывал с высоты небесного свода, достигнутого им».

Некий хасид спросил маггида из Злочова: «Раши, наш учитель, говорит: «Чего не достает в сотворенном мире? В нем всего предостаточно, кроме отдохновения. Но когда приходит суббота, приходит и отдохновение». Почему он не говорит: «Миру не достает отдохновения, пока не приходит суббота». Ибо слова «суббота» и «отдохновение» означают примерно одно и то же».

«Суббота, – отвечал равви, – означает «возвращение*[157] домой». В этот день все сферы возвращаются на свое подлинное место. Именно на это указывает Раши: в течение недели сферы не могут обрести отдохновение, ибо нисходят со своего подлинного места. Но в субботу они обретают отдохновение, поскольку восходят обратно домой».

В старости равви Михал много постился. Один из учеников осмелился спросить его, зачем он умерщвляет свою плоть. Равви ответил: «Я должен сказать тебе, что Сатана замыслил уничтожить хасидим. Сначала он попытался просто истребить нас: он подстрекал преследования, клеветал на нас и порочил нас. Он зажег огни враждебности в домах и на улицах. Но затем, увидя, что таким способом он нас не сможет поколебать, Сатана создал отступников. Когда же он понял, что и этот его план не удался и что от его происков мы только усилились, он замыслил нечто новое. Он решил создать своих собственных хасидим. И вскоре тысячи сатанинских хасидим распространились по всей земле и присоединились к истинным хасидим и истина смешалась с ложью. Вот почему я так много постился. Я думал, что смогу разрушить и этот замысел Сатаны. Но впредь я не буду больше поститься, ибо увидел, что не смогу удержать Сатану от создания собственных хасидим. Но тех, кто полностью посвятили себя служению Богу, кто истинно преданы Ему, – тех Бог отделит от лживых хасидим. Он просветит их очи светом Своим, чтобы для них истина больше не мешалась с ложью».

Говорил равви Михал: «В каждом поколении существуют великие цадиким, которые вступают на путь спасения, посвящая себя целиком Торе. Исполняя заповеди, каждый из них думает о том святом месте, откуда пришла его душа, и стремится вернуться обратно в то место по завершении земного пути, чтобы вновь возрадоваться в свете небесной мудрости. Вот почему для такого человека земные вещи – ничто. И хотя он так же, как и другие люди, страдает от бедности и жестокого изгнания Израиля, его молитва не вовлекает его сердце в участие в судьбе других существ. Все его устремление направлено исключительно на собственное спасение. Сказано: «Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит»*[158]. Солнца восходят и заходят, позволяя на земле продолжаться бедности».

Некий ученик спросил маггида из Злочова: «Бог сказал Моисею: «Теперь увидишь ты, что Я сделаю с фараоном; по действию руки крепкой он отпустит их; по действию руки крепкой даже выгонит их из земли своей»*[159]. Необходимо ли раба, который освобождается от тяжелого рабства, специально подталкивать к свободе? Не будет ли он сам торопиться к ней, подобно птице, которую выпускают из клетки?»

«Когда Израиль изгоняется, – сказал маггид, – это всегда происходит потому, что он сам накладывает на себя запрещение, и только когда Израиль освобождается от этого наложенного на самого себя запрещения, он достигает спасения. Когда он преодолевает силу зла в самом себе, демоническая сила зла разрушается и в тот же миг правители земные также утрачивают свою силу преследовать Израиль. Поскольку Израиль в Египте не хотел возвращаться из духовного изгнания, Моисей сказал Господу: «…и не избавишь народ Свой». Это означает: «Не Ты сможешь избавить их». Но Господь отвечает: «Теперь увидишь ты…» И Он, много сильнейший, чем все силы, хранит завет. Он изливает свой великий свет на демоническую силу Египта и рассеивает ее. Искры Божий, скрытые в Египте, пробуждаются; каждая обретает свой род. Эти искры устремляются к изначальному свету и воспламеняются вместе с ним. И демоническая сила становится не способной более их в себе скрывать и исторгать их из себя. И когда это происходит в высших мирах, то это же происходит и в низших мирах с Израилем и фараоном. Таков смысл бедствий Израиля».

Равви Михал сказал однажды своим сыновьям: «Жизнь моя была блаженной, потому что я никогда не нуждался в чем–либо, покуда не приобретал все необходимое».

Равви Михал так наставлял своих сыновей: «Молитесь за врагов ваших, чтобы все у них было хорошо. И если вы будете считать, что молитва ваша слаба, тогда как другие будут считать ее выше всех других молитв, это и будет истинным служением Богу».

В последние два года своей жизни равви Михал постоянно впадал в экстатический транс. В таких случаях он начинал ходить по комнате, лицо его озарялось истинным светом, и можно было заметить, что он полностью устремлен к высшей жизни, а не к земному существованию и что душе его достаточно сделать один маленький шаг, чтобы покинуть этот мир. Вот почему дети равви Михала внимательно следили за тем, чтобы вовремя вернуть отца из его экстаза. Однажды, после третьей субботней трапезы, которую Михал всегда проводил вместе со своими сыновьями, он, как обычно, пошел в Дом Учения, где стал петь хвалебные песни Богу. Затем он вернулся к себе в комнату и стал ходить по ней. В то время с ним никого не было. Спустя какое–то время дочь равви Михала, зайдя к отцу в комнату, услышала, как он все время повторяет слова: «По своей воле скончался Моисей. По своей воле скончался Моисей». Это ее сильно напугало, и она позвала одного из братьев. Когда он вошел в комнату отца, то увидел, что он лежит на полу. Сын слышал, как с последним вздохом равви Михал шепотом произнес: «Единый»*[160].

Много лет спустя после своей кончины равви Михал явился во сне молодому равви Цви Гиршу из Жидачова. Покойный сказал: «Знай, что со дня своей кончины я перехожу из мира в мир. Мир, который вчера был небом над моей головой, сегодня – земля под моими ногами, а сегодняшнее небо – это завтрашняя земля».

К равви Аарону Лейбу из Примишлана, ученику маггида из Злочова, пришел человек, на лице которого равви Аарон увидел явные признаки прелюбодеяния. Поговорив с посетителем какое–то время, равви произнес: «Сказано: «Псалом Давида, когда приходил к нему пророк Нафан, после того, как Давид вошел к Бат–Шебе (Вирсавии)»*[161]. Что это может значить? Это значит, что Нафан избрал правильный путь, как обратить Давида к Господу. Если бы он выступил против царя открыто и обличил бы, как судья, то лишь ожесточил бы его сердце. Но он пришел к Давиду, наставляя его тайно и любя его, как только Давид вошел к Бат–Шебе. Поэтому порицание пророка дошло до сердца царя, смягчило и преобразовало его, и царь воспел песнь обновления и обратился к Богу». Когда равви Аарон Лейб закончил, проситель признался в своем грехе и всем своим существом обратился к Богу.

Примечания:

1

Цветочки Св. Франциска Ассизского, М., 1913. С. 45–46. (Репринт: М. 1990.).

13

*Представлено по три поколения – в издании дан перевод на русский язык первого тома двухтомного собрания хасидских преданий М. Бубера, охватывающего времена трех первых поколений хасидов и названного Бубером «Первые наставники».

14

*Каббалистическое учение (каббала – предание) – средневековое религиозно–мистическое учение в иудаизме (см. также примеч. [282]).

15

*Саббатианское движение – израильское мессианское движение последней трети XVII в., охватившее ряд стран и получившее широкое распространение после того, как в 1665 г. Саббатай Цви (см. примеч. [80]) объявил себя мессией.

16

*Тора (учение, закон) – иудейские священные свитки из кожи, на которых написано «Пятикнижие»; учение и закон как писаный (библейский), так и устный (традиционный).

137

*Пс. 25(24): 14.

138

*Ср.: Числ. 12:3 («Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле»).

139

*Быт. 2:18.

140

*Зло – см. примеч. [20].

141

*Быт. 2:18.

142

*Мендель из Примишлана – ученик Баал Шема, один из первых хасидов, перенесших свою деятельность в Палестину.

143

*Пс. 119(118):99.

144

*Втор. 4:4.

145

*Лев. 26:3.

146

*Быт. 32:7.

147

*Так в Синодальной Библии (Втор. 5:5). Возможен и следующий перевод: «Я» стояло между…»

148

*Песн. 7:11.

149

*Лев. 19:2.

150

*Мидраш (толкование, мн. ч.: мидрашим) – сочинения талмудических и постталмудических времен, посвященные толкованию Писания. Они обильно расцвечены назидательными рассказами на библейские темы, легендами, притчами и изречениями.

151

*Пс. 145(144):21.

152

*Раздел песен (Перек Шира) – компиляция из стихов Писания. Составлена так, что в ней каждый вид живых существ славит Бога своими словами, выраженными отдельными стихами Писания.

153

*Гиллель – великий учитель 1 в. Его жизнь и учение были основаны на идеале всеобщего братства.

154

*Быт. 7:7.

155

*Пс. 24(23):3.

156

*Колесница Бога – это видение пророка Иезекииля трактуется как таинство божественного откровения и является одним из двух фундаментальных принципов Каббалы. (Другой фундаментальный принцип Каббалы – таинство творения.).

157

*Возвращение – слово шаббат (суббота), которое образовано от шават (остановиться), ассоциируется здесь с корнем шов (возвратиться).

158

*Еккл. 1:4–5.

159

*Исх. 6:1.

160

*«Единый» – истинно верующие иудеи, особенно мученики, умирая, этим словом открыто заявляют о Единстве Бога, к которому они стремятся.

161

*Пс. 49(50):1–2.