Голубятня: Аватар

Автор: Сергей Голубицкий

Опубликовано 27 января 2010 года

Ровно за день до отъезда в Бхарат мы со Светом Моих Очей посмотрели «Аватар». Посмотрели, как полагается: в 3D и на плёнке iMax, правда, не на экране размером с многоэтажный дом, но на достаточно большом, чтобы сопереживать действию на уровне чисто физиологическом – для чего, собственно, вся технология и задумывалась.

Посмотрел «Аватар» и Антонелло, о чем отписался в своем блоге: «Господи! Ну что же это за дерьмо, "Аватар"»!

Следуя прямолинейной манере пожилого моего друга и коллеги по перу, зачну рассказ так же откровенно и в лоб: «"Аватар" – лучшее кино, какое мне доводилось смотреть за последние 10 лет». Лучшее безоговорочно, причём вне всяких традиционных контекстов – монтажа, технологий, сюжета, идеологии, замысла, игры актеров и режиссуры. Иными словами – вне контекстов, вмещающихся в традиционное понятие «кино».

Почему так? Потому что «Аватар» – это рождение новой эры кинематографа: с новым уровнем восприятия, новым звуком и новым изображением. «Аватар» – это водораздел, после которого снимать по-старому будет если не неприлично, то непременно скучно. Невосприятие «Аватара» Антонелло как классическим представителем совковых «мозговнации» тоже легко понять. Лепет про «Андрея Рублева», который, типа, в «2D и черно-белый, но при этом шедевр» – лишь очередная в нескончаемом ряду демонстрация беспомощности советских мозговнации, неспособности их вписаться в реальность цифрового века. То, что мозгинации выдают за «вписывание» – это натужная и поверхностная мимикрия: у них просто нет рецептора для новой реальности. Все они – от первого «шестидесятника» до последнего – остались в далёком прошлом, в любезных их сердцу брежневской кухне, Самиздате, фарцовке и тотальной оторванности от мировой цивилизации, которая, собственно, и определила всю их кухонно-метафорическую эстетику. Эстетика эта основана на суждениях о «трендах мировой культуры» понаслышке, а как же иначе?! Без знания-то полноценного языков, без знания первоисточников (за исключением классиков марксизьма-ленинизьма, разумеется), без внутреннего понимания явлений, которые привыкли воспринимать по чужим описаниям, в лучшем случае – по собственным искаженным впечатлениям, сваренным из недельных турпоездок, проведенных, опять же, в «рыбьем» состоянии («Хау мач воч? Сикс воч! Сач мач? Ту хум хау... МГИМО финишт? Аск!»).

Лично для меня осознание совковой убогости мировосприятия и дилетантства пришло после общения с Ниной Николаевной Берберовой, с которой великодушная судьба свела в конце 80-х годов. Поначалу её прямолинейная оценка казалась оскорбительной: «О, Сергей, вы же ничего здесь в СССР не знаете про настоящую историю!». Помню, спорил до хрипоты, защищая советскую систему образования, приводил в качестве аргумента примеры убожества образования американского, о котором тогда уже знал не понаслышке: полгода читал лекции по социальной мифологии аспирантам (postgraduate students) американских университетов, которые приезжали стажироваться в Москву. Всё впустую: Берберова только слушала и лукаво улыбаясь, подводила итог дискуссии: «Нельзя 70 лет находиться вне контекста мировой цивилизации и культуры, не оказавшись при этом оторванными от неё».

В 1989 году я категорически не согласился. Сегодня, 20 лет спустя, безоговорочно принимаю оценку славной ровесницы века. Для этого приятия даже не требуется оглядка по сторонам: оторванность от мирового контекста ощущаю на личном примере. Тут и сублимированная завороженность перед всяким нарушением закона (мое внутреннее приятие софтверного пиратства), и политическое варварство (удовольствие от космического жлобства идеи «замачивания в сортире»), и общая нетерпимость и безаппеляционность стиля всего, что исходит из-под моего пера. Венец нашей внеконтекстуальности: оппозиционная ментальность. Стоит только встретить кого-то или что-то чужое, как сразу проводится водораздел отличий, подчёркивается наша обособленность, непохожесть, инакость. Со всех сторон раздается крик: мы иные, мы другие, мы вне контекста. И – самое главное! – нам это нравится.

Предполагать, что Антонелло не понял «Аватар», наивно. Всё дед понял. Понял и... позавидовал! Вот и всё объяснение бравурно отрицательной реакции. Позавидовал, что поезд ушёл. В другие детали вдаваться не буду, дабы не обижать старичонку. Разговор про «примитив идеи», про Джона Смита и Покахонтас – всё это для провинциальных барышень закваса БАМ'73. В 2010 такой разговор не то, что не проканает или рассмешит, а выведет из себя. До степени: «Сколупнись, старпёр, на обочину, не заслоняй тусклой тенью звездные дали!». :)

Вяжем, значится, с бесплодным диалогом с «шестидесятниками» и переходим к самому предмету – уникальному, удивительному фильму «Аватар». Считаю своим долгом нарушить волшебное безвременье моего бытования в Бхарат и поделиться с читателями соображениями, определившими однозначно восхищенное восприятие фильма Камерона.

Начну с главного: посвятив добрую четверть века тому, что называется les belles lettres и literary criticism, могу ответственно заявить: любое высоколобое комментирование произведений искусства – это сублимация творческой импотенции (увы, не всегда только творческой)! Как-то с годами стало мне вдруг прозрачно и очевидно: заговорил о «творческом методе», «метафоре первичных архетипов», «хронотопе» и «эстетической герменевтике», значит, есть проблемы! Самые разноплановые: от «мужики даже не смотрят» до «нет бабок сводить подругу в приличный ресторан». Внутри диапазон – весь паноптикум фрейдизма и тяжелого детства, но результат всегда однозначный: убийство Живого Искусства тухлым теоретизированием.

Разумеется, если подойти к «Аватару» с подобных импотентных позиций, то смотреть там нечего. Перечитайте все отрицательные рецензии в Рунете и непременно сопоставьте брюзжание с биографией и фоторожей автора – обнаружите удивительнейшую коннотацию! Между тем «Аватар» – кино выдающееся и великое по единственной и банальной до неприличия причине: пришёл в iMax-кинотеатр, надел очки и... погрузился в такую феерическую виртуальность, в такой умопомрачительный, вышибающий мозги и чувства мир фантазии, красок, идей и доброты, что три часа проносятся, как доля секунды! Как миг экстатического переживания, как самадхи, как божественное откровение, как лизергиновый трип!

Бессмысленно заниматься традиционным структурным анализом, восхищаться технологической гениальностью фильма, титаническим трудом Камерона и съёмочной группы, потративших годы на создание невиданной и неслыханной ранее виртуальной реальности. Бессмысленно объяснять величие и прелесть пафоса фильма, его бесконечную доброту и мудрость, его целомудренность и чистоту, граничащую с Божественными Скрижалями. Все это – лишнее, потому что «Аватар», в отличие от совково-высоколобого садо-мазо с заливанием свинца в глотку и сжиганием живьём коровы, это явление совершенно отличной от традиционного «кино» природы. Соответственно, и зритель у «Аватара» должен быть иной природы. Иной в главном – он должен быть оторван всеми своими корнями и потрохами от гнуси совкового прошлого, от мерзостной эстетики ущербной зависти, сублимации жизни, ушедшей коту под хвост на борьбу с химерами, на ночные перепечатывания Солженицына, на мелкую фарцовку, на многомесячное недоедание в обмен на покупку «501 Левиса», на злобную зависть всему светлому, всему реализовавшемуся, всему доброму и позитивному.

Мы прокляты негативом совка. Мы изуродованы теоретической извращенностью вкусов и ума. Мы не доели и не допили, мы не доныряли с аквалангом в Средиземном море и не докатались на спортивных красивых машинах, мы не допутешествовали без виз по всему свету автостопом с рюкзаками за спиной и длинноногой подружкой-шведкой, висящей бездумно на руке. Мы уроды XXI века.

Однако у моего поколения и всех, кто родился после меня, есть колоссальное преимущество перед пятидесятниками и шестидесятниками: нам хватило гибкости (природного цинизма?), чтобы вырваться из совкового морока, перестроиться и органически принять новую реальность. Всего этого старпёры сделать не смогли и никогда уже не смогут. Что ж, нам – удовольствие «Аватара», им – творческий RIP!