Глава III.

ОБРЯДЫ И ОБЫЧАИ ЗОРОАСТРИЙЦЕВ

На протяжении многих веков зороастрийцы сохраняли свои культы, обычаи и обряды. В условиях постоянных преследований они жили замкнутой общиной, высшая духовная прослойка строго следила за правильностью исполнения всех обрядов. Совместные обряды, церемонии и обычаи способствовали тому, что зороастрийцы ощущали себя, несмотря на тяжелые условия жизни, единым организмом, единой сплоченной ячейкой людей, которые могли одерживать победу над злом Важное значение имели торжественные церемонии и праздники, связанные с временами года, празднование Ноуруза (Нового года), шести гаханбаров, культ предков, почитание священного напитка хаомы, различые молитвы, обряды очищения, приобщения подростов к зороастрийской вере (надевание священного пояса «кушти») и др. Существовали также обряды и обычаи, связанные с вступлением в брак, рождением ребенка, похоронами, в которых участвовали в основном родственники и близкие, почетные граждане города и деревни; среди них обязательно присутствовали служители культа.

К каждодневным обрядам зороастрийской религии относилась молитва. В зороастрийском каноне даны подробные указания и строгие правила, когда, в какое время года, в какие часы и как совершать молитвы. Зороастрийцы должны читать молитвы из Авесты пять раз в день. Упоминание бога Ахура-Мазды в гимнах Авесты сопровождалось хвалебными эпитетами, которые должны были неоднократно повторяться молящимися. Утром и перед сном, входя в дом и выходя из него, снимая «кушти», совершая очищение и другие обряды, зороастрийцы должны были постоянно повторять слова молитвы.

Согласно канонам зороастрийской религии, молиться можно было где угодно: в храме, у домашнего алтаря, на лоне природы. При этом лицо зороастрийца Ирана во время молитвы всегда должно быть обращено на юг, в то время как лица молящихся парсов Индии – на север.

Обряд молитвы, сохраняя многие традиционные черты видимо, всегда производил на окружающих сильное впечатление. Так, сюжет одного из рассказов замечательного иранского прозаика Садега Хедаята «Огнепоклонник» навеян услышанными им воспоминаниями французского археолога Фландена, производившего раскопки в Персеполе в последней четверти XIX в. Рассказ написан якобы от лица археолога, который вечером подошел к Накше-Рустам, где высоко в скале были вырублены могилы древних шахов. На скале виднелся рельеф с изображением царя Дария I перед алтарем огня, а напротив, неподалеку от могил, находился храм «Кааба Зороастра», изучением которого и занимался Фланден. Мы сочли возможным привести довольно длинную выдержку из упомянутого выше рассказа: «Хорошо помню, вечерело, я измерял этот храм. Было жарко, и я изрядно устал. Вдруг я заметил, что в мою сторону идут два человека в одежде, которую теперь иранцы не носят. Когда они подошли ближе, я увидел рослых и крепких стариков с ясными глазами и какими-то необычными чертами лица. Я стал расспрашивать их. Оказалось, что это купцы из Йезда, с севера. Они были зороастрийцами, как и большинство жителей Йезда. Они поклонялись огню, как их древние цари, лежащие в этих гробницах. Они быстро собирали хворост и складывали его в кучу. Потом подожгли его и начали читать молитву, как-то по-особенному нашептывая. Я неотрывно смотрел на них и поражался: я никогда не видел и не слышал ничего подобного. Казалось, это был тот самый язык зороастрийцев, язык Авесты, что и клинописью запечатленный на камнях.

Наблюдая, как два гебра читали молитву огня, я случайно поднял голову – и оцепенел. Прямо передо мною на камнях склепа была высечена та же сцена, которую я сейчас, через сотни лет, мог поглядеть собственными глазами. Я был потрясен. Казалось, ожили камни и люди, высеченные на стене, сошли, чтобы поклониться воплощению своего божества. Прошлое соединилось с настоящим, исчезли столетия, отделявшие этих живых людей от древних изображений. Представлялись тщетными все усилия мусульман уничтожить древнюю религию – она жила».

В религиозных представлениях зороастрийцев нашли отражение народные верования, магия и демонология. Так, из поколения в поколение передавался страх перед дэвами (демонами); и чтобы преодолеть его, зороастрийцы произносили особые молитвы с заклинаниями, носили принадлежавшие их предкам амулеты и талисманы, которые должны были оберегать их и их семьи от дэвов, несчастий, болезней.

В зороастрийских канонах перечисляются «чистые» и «нечистые» предметы, звери, насекомые, растения и даже люди. Еще Геродот сообщал, что «маги... собственноручно убивают всех животных, кроме собаки и человека. Они даже считают великой заслугой, что уничтожают муравьев, змей и [вредных] пресмыкающихся и летающих животных». Согласно доктрине зороастризма, к «чистым» относятся человек, звери (особенно собаки, ежи, коровы, овцы), растения. Со дня своего рождения до смерти зороастрийцы должны соблюдать обряд очищения и сами соблюдать абсолютную чистоту. Прикасание к «нечистым» предметам приравнивалось к греху. Особо почитаемыми у зороастрийцев были огонь, вода и земля. Нельзя было налить себе воду, не вымыв руки, нельзя было выходить в дождь на улицу, ибо это означало загрязнение земли и воды. Нельзя есть мясо, если предварительно из него не была удалена кровь. Жесткие правила соблюдения «чистоты» во время еды не позволяли зороастрийцам есть в присутствии представителей других религий: очень часто в присутствии мусульман они вообще отказывались от еды. В присутствии иноверцев зороастрийцы никогда не купались в бассейне. Сжигание мусора запрещалось, так как для зороастрийцев огонь был всегда священным. Для разведения огня в домашнем очаге употреблялось сухое, чистое дерево; при приготовлении пиши ни одна капля не должна была попасть в огонь.

Для нечистот и мусора в каждом доме существовало специальное помещение; когда оно заполнялось до определенного предела, туда наливался специально приготовленный раствор И нечистоты по специальному желобку сливались в землю. Обычай этот до сих пор сохраняется в районе Йезда.

В концепции зороастризма жизнь рассматривается как благое начало, предоставленное Ахура-Маздой, а смерть – зло, исходящее от Ахримана. Пока правоверный жив – он олицетворяет благое начало, но если человек умирает, то его труп становится осквернением, выражением злого начала, так как смерть согласно зороастризму есть зло. Поэтому никто из единоверцев, даже самые близкие родственники, кроме насассаларов, или мойщиков трупов, никогда не смеет прикасаться к покойнику.

Насассалар происходит от слова «насу» – олицетворение смерти, часто представлявшееся в виде мухи, прилетающей с севера. Она вселяется в мертвых и даже живых существ, если, как считают зороастрийцы, этому не воспрепятствовать соответствующими молитвами и соблюдением особых предписаний. Обряд, связанный со смертью и погребением, носил специфический характер. Он соблюдался строго и скрупулезно. В Авесте (5-й и 8-й фаргарды Видевдата) на вопрос правоверных зороастрийцев, как поступать с умершим зимой человеком, говорится: «В каждом доме, в каждом поселении пусть возведут три помещения для мертвых». Помещения должны быть «достаточно высокие, чтобы не задевать головы стоящего человека, вытянутых ног, протянутых рук-таково правильное помещение для мертвых. Там положат труп на две ночи, три ночи, на месяц, пока не полетят снова птицы, не зацветут растения, скрытые воды не потекут и ветер высушит землю. Тогда почитатели Ахура-Мазды выставят тело на солнце». Согласно предписаниям Авесты, умирающий должен был лежать в особом помещении, отгороженном от жилых комнат родственников и близких. При этом соблюдалась определенная. дистанция между умирающим и живыми людьми и некоторыми предметами, которые считались У зороастрийцев священными. Это расстояние равнялось «тридцати шагам от огня, тридцати шагам от воды, тридцати шагам от связки священных ветвей».

Так как символом Ахура-Маэды всегда являлся огонь, ни один обряд не обходился без него. Огонь находился и в помещении умирающего, но отгороженный виноградной лозой, чтобы «насу» и злые дэйы не касались огня. В то же время и сам огонь по представлениям зороастрийцев служил средством «усмирения демонов». У постели умирающего постоянно находились два священнослужителя, но один читал молитву вблизи огня, а другой давал выпить глоток священного напитка хаомы или гранатового сока для придания бодрости тому, кто был обречен на смерть. Но если умирающий был в состоянии, он вместе со священнослужителем произносил слова молитвы. Около умирающего стоял ритуальный кувшин с хаомой, как символ жертвоприношения родных богу Ахура-Мазде, означавший их желание умилостивить божества Митру, Рашну, Атара, праведного Сраоша, а также ангелов-хранителей людей, чтобы душа праведника-зороастрийца при переходе через мост Чинват попала в рай.

При умирающем присутствовала собака, которая у зороастрийцев является священным животным. Собаку любили за беззаветную преданность и верность, ее присутствие символизировало уничтожение всего грязного, порочного, безнравственного, к тому же она съедала все остатки и отбросы пищи. Еще в далекой древности зороастрийцы верили, что пристальный, магнетический взгляд собаки обладает особым свойством. Оно заключалось в том, что взгляд собаки способен был, как полагали верующие, прогонять «насу» и злых духов, осквернявших все живое. Именно с этим связывался обычай «сагдид» – обязательное присутствие собаки при умирающем. На этот счет существуют разные предположения: одни ученые связывают этот обычай с мифологическим героем Иимой, у которого были особые собаки с четырьмя глазами. Более рационалистические теории указывают на особый инстинкт собаки, предчувствующей последний вздох и последний удар сердца умирающего. По древнему обычаю, существующему и поныне, вокруг умирающего разбрасывали кусочки хлеба или клали их на его грудь, и собака съедала их. Если для этой цели в древности использовались собаки особой породы, то уже в XIX в. в г. Йезде, например, обычай «сагдид» выполняли самые обычные уличные собаки. Только после того как собака съедала кусок хлеба в помещении умершего, родственникам объявлялось о смерти их близкого.

Прикасаться к покойнику могли только насассалары, они обмывали тело, надевали на него белый саван и пояс кушти, складывали руки на груди. Для всех других прикосновение к усопшему влекло длительный обряд очищения; близкие могли только издали смотреть на покойника.

В течение трех дней и трех ночей, пока покойник не был похоронен, служители культа и родственники читали молитву, соблюдая определенные запреты в отношении еды и питья. Только на четвертые сутки, когда считалось, что душа усопшего переселилась в загробный мир, с восходом солнца совершался обряд погребения в соответствии с правилами, изложенными в Авесте.

На железные носилки клали деревянный настил, а на него труп. Руководили похоронами насассалары, которые несли носилки. Похоронная процессия сопровождала носилки; служитель культа воздавал хвалу богу, вместе с ним молились присутствующие на похоронах, Процессия сопровождала носилки только до подножия специального сооружения, места захоронения зороастрийцев – астодана, или так называемой башни молчания высотой 4,5 м. Носильщики и служители культа поднимались со своей ношей на башню, помещали труп в сидячем положении на краю погребальной площадки (дахмы) и закрепляли его за ноги и волосы, чтобы звери или птицы, растерзав тело, не могли унести останки к воде или растениям. Когда птицы склевывали все мясо, а кости под влиянием солнца полностью очищались, тогда их сбрасывали в башню молчания.

Геродот и Страбон утверждают, что во времена Ахеменидов персы натирали тело воском и хоронили умерших царей в особых гробницах или склепах, вырубленных в скалах Накше-Рустама. Маги или жрецы выставляли трупы на особого рода возвышения и погребали «не ранее того, как их разорвут птицы или собаки». Однако уже при Сасанидах тело умершего выносилось за город, где его клевали хищные птицы; класть тело в могилу или сжигать запрещалось. Запрещение кремировать трупы греческие ученые объясняли тем, что огонь согласно зороастрийским верованиям считался священным.

В XX в., особенно в 50-е годы, зороастрийский обряд похорон был запрещен, Башни молчания были замурованы и прекратили свое существование. В последние годы зороастрийцы хоронили покойников, как и мусульмане, на кладбище в земле, заливая могилу цементом: они считали, что такой способ захоронения не загрязняет землю. Исключение было сделано для башен молчания Йезда и Кермана. Секрет строительства подобных сооружений утерян, и в настоящее время мало кто из оставшихся в живых дастуров может их восстановить.

Согласно зороастрийской вере, души умерших освещают жизнь живущих, а живущие, поддерживая традиции, чтут своих предков и желают, в свою очередь, после смерти воссоединиться со своими близкими, отошедшими в «мир иной». Поэтому церемония поминок по усопшему обязательна. Траур соблюдается в течение разных сроков, в зависимости от степени родства – начиная с нескольких месяцев, полгода, год. Поминки происходят сразу после похорон, но все родственники должны перед ними совершить обряд омовения, который начинается с мытья головы, левого, затем правого уха, лица, шеи. Необходимо также выстирать одежду и вымыть дом. Омовение производилось не только водой, но и особой жидкостью, приготовленной из коровьей мочи, считавшейся священной. После этого в дом вносят огонь. В дом, где умер человек, новый огонь можно вносить только через девять суток зимой и через месяц – летом. На огонь выливалось несколько капелек жира – символ жертвоприношения. Поминки повторялись на 10-й и 30-й день, затем через год и позднее. На поминках читались молитвы, ели, пили и жертвовали деньги в пользу бедных. Молитвой руководил дастур, другой священнослужитель растирал в ступе священное растение хаому, которое смешивалось с молоком и соком некоторых растений, и получившийся напиток раздавался присутствующим. Еще один служитель культа подносил культовые предметы дастуру, читавшему молитву. Необходимым культовым предметом являлся «барсман» – ветка тамариска или ивы, которую позже заменили пучком металлических прутьев. Их держал в руках священнослужитель.

Поминки устраивались для того, чтобы «порадовать душу» покойного, умилостивить духов всех родов, а также для «спасения» душ живущих. Как считает Мэри Бойс, поминая близких, каждый человек несет ответственность за набожность своей души.

Для всех зороастрийцев обряд очищения был обязателен. Обычный обряд очищения включал простейшее омовение лица, рук и ног до и после молитвы. Более сложный обряд очищения производился в присутствии зороастрийских священнослужителей и кроме обычного омовения предполагал употребление священного напитка с лимонной цедрой и лавровым листом. Затем читалась молитва, а после нее все тело натиралось песком и коровьей мочой. Обычно такого рода обряды очищения происходили во время посвящения зороастрийских детей и подростков в их веру, а также когда зороастрийцы женились. Такой обряд очищения все без исключения зороастрийцы должны были осуществлять в последние десять дней уходящего года.

Особо тяжелым и изнурительным был обряд очищения для самих священнослужителей, вступающих в сан, а также для насассаларов, желающих избавиться от своей профессии, которая передавалась от отца к сыну.

Хотя звание священнослужителей являлось наследственным, чтобы стать служителем культа и получить сан, кроме религиозного образования необходимо было подвергнуться нескольким обрядам очищения, которые длились около 13 дней.

Будущий священнослужитель должен был шесть раз совершить омовение особо приготовленным составом, 18 раз натереться песком, 5 раз обмыться водой. Затем он должен был повторять за служителем культа слова клятвенной формулы очищения и дотронуться до собаки, которая вела его к другому священнику, после чего он омывался священной водой и его оставляли в храме на 9 дней.

Обряд очищения считался нарушенным тогда, когда еда была приготовлена незороастрийцем, когда при произнесении клятвенной формулы принимающий сан запнулся, когда во время очищения головной убор падал с его головы, и т.п. Тогда приходилось снова повторять этот утомительный обряд.

Фанатичное отношение к обряду очищения проявлялось до некоторой степени в отношении насассаларов – представителей низшей касты, занимавшихся грязной работой, «осквернявшей» зороастрийца. И хотя иранские зороастрийцы отрицают кастовость, тем не мене община обычно считала насассаларов, «нечистыми», хотя постоянно прибегала к их услугам. Насассалары жили отдельно не только от других членов общины, но даже от членов собственной семьи. Они носили особую одежду, на руки надевали перчатки, а в древности давали знать о своем появлении в публичных местах на базарах позваниванием колокольчиков.

Зороастрийцы всегда сторонились насассаларов. Их не приглашали в гости, на свадьбу. Во время больших торжеств и праздников, массовых гуляний, вне дома зороастрийцы хотя формально и не смели их прогонять однако сторонились их, предпочитая посылать им праздничные подарки домой. Но и дома, несмотря на то что после каждого обряда похорон насассалары совершали обряд омовения, они ели в отдельной посуде, не могли подойти к домашнему очагу, зажечь лампу должны были просить об этом своих близких. Когда насассалары начали отказываться от своей профессии (а с конца XIX в. это происходило довольно часто), они подвергались тяжелому обряду очищения.

Той же боязнью «оскверниться» можно, пожалуй, объяснить жестокость, проявляемую зороастрийцами в течение столетий к своим единоверцам, страдающий физическими недомоганиями и кровотечениями, тяжелыми функциональными расстройствами органов пищеварения, так как считалось, что болезни насылает всякая нечисть. Даже с тяжело больными стариками и детьми зороастрийцы обращались с известной суровостью, предпочитая в некоторых случаях видеть их скорее мертвыми, нежели больными.

Роды, болезни и даже рождение ребенка рассматривались зороастрийской догматикой как «осквернение» чистоты организма, нарушение «идеального» физического состояния человека. Согласно зороастрийоким предписаниям, связанным с обычаем очищения, женщина во время ее месячных недомоганий, родов и болезней подвергалась определенному «табу», сидела на каменной скамейке или же спала на полу в темной половине дома, не смела приближаться к священному огню, выйти на воздух, видеть небо и солнце, работать в саду. Она надевала самую плохую одежду, ела в отдельной посуде. Никто из семьи, в том числе дети, не подходили к ней. Приготовлением пищи занимались другие члены семьи, но если у женщины был грудной ребенок, ей приносили его кормить, а после кормления тут же уносили. Даже в первые два десятилетия XX в. зороастрийские женщины страдали от этого обычая, хотя, по мнению М. Бойс, подобные трудности «как будто вырабатывали стойкость характера» у зороастриек.

В период беременности женщина получала некоторые льготы, особенно перед родами. В доме, где она находилась, круглосуточно горел огонь, символизирующий добро. Когда рождался ребенок, пламя должно было гореть плавно и ровно, и за этим следили со всей строгостью. Этот обряд был связан с древним зороастрийским преданием о том, что когда рождается ребенок, к нему является дьявол и уберечь ребенка от него может только плавно горящее пламя огня.

После рождения ребенка ритуал очищения и матери, и новорожденного был долгим, тяжелым и продолжался 40 дней. В первые дни после родов мать не могла пить чистую воду, погреться у очага, даже если роды происходили зимой, были тяжелыми и существовала угроза жизни ее и ребенка. Неудивительно, что смертность при родах и в послеродовой период среди женщин-зороастриек была велика.

Однако в обычное время, когда зороастрийка была здорова, она пользовалась большей, чем мусульманка, свободой, а в некоторых случаях в решении вопросов, связанных с домашними делами и хозяйством, она проявляла твердость, с которой должны были считаться все члены семьи.

Если индийские парсы при рождении ребенка для предсказания его судьбы обычно прибегали к помощи парсов-астрологов, которые многое в своей профессии заимствовали у мусульманских астрологов, то иранские зороастрийцы никогда не пользовались предсказаниями астрологов – среди зороастрийцев Ирана их не было, а об обращении к мусульманам-астрологам не могло быть и речи. В то же время зороастрийцы не всегда знали точно или даже приблизительно число, месяц и год рождения своего ребенка и не отмечали дни его рождения.

В возрасте от 7 до 15 лет (по некоторым данным, от 12 до 15 лет) происходил обряд инициации иди конфирмации – приобщения подростков к зороастрийской вере. Инициация была связана с обычаем надевания священного набедренного нитяного пояса кушти, который зороастрийцы, как мужчины, так и женщины, должны были носить всю жизнь. Зороастрийцы-мужчины были обязаны носить священную для зороастрийцев рубаху. И кушти, и рубаха являлись символами приобщения к вере своей общины, готовность следовать предписаниям Авесты и полную покорность своему богу Ахура-Мазде.

Американский иранист Джексон, изучавший обычаи парсов в Индии и зороастрийцев в Иране еще в прошлом веке, отмечал разницу в выполнении этого обряда между зороастрийцами и парсами. Этот обряд у парсов Гуджерата называется «ноузад» («вновь рожденный»), а у зороастрийцев – «седра пушун» («надевание священной рубахи»). У парсов Индии этот обряд носил торжественный религиозный характер, между тем этот обряд у зороастрийцев Ирана выглядел более обыденным. Он мог осуществляться в любом месте, в том числе и дома, где находился зажженный светильник или священный огонь, и даже необязательно в присутствии священнослужителя, в то время как у парсов присутствие дастура было обязательным. Мальчики и девочки сами могли надеть на себя кушти, но только после того, как они прочли четыре молитвы из Авесты. Бывало и так, что зороастрийский подросток, захватив с собой кушти, шел в дом своего наставника, который обучал его молитвам, и там надевал кушти и священную рубаху. Затем он преподносил своему учителю (это мог быть служитель культа или лицо, хорошо знающее Авесту) сахар и хлеб, обязательную ритуальную еду, которой сопровождаются все обряды зороастрийцев. В Индии обряд инициации происходил более торжественно, чаще всего в храме, где главный дастур читал юношам и девушкам молитвы из Гат, заповеди пророка Зороастра. Гимны и молитвы читались опытными декламаторами. Зороастрийцы Ирана, побывавшие в Индии, старались впоследствии подражать парсам, устраивая во время инициации торжественные церемонии, придав им еще большую религиозную окраску. После свершения этого обряда подростки становились полноправными членами общины, выполняя все предписания и обычаи зороастрийской религии, и в первую очередь закона большого очищения – «барсном», или «баршнум девяти ночей»: соблюдения всех правил чистоты тела, дома, земли, воды, полезных животных, намеренно избегая соприкосновения с тем, что по зороастрийским канонам являлось «оскверненным» и «нечистым».

Многие зороастрийские обряды были связаны с временами года и носили сезонный характер. Согласно древнему зороастрийскому календарю они сопровождались религиозными церемониями и праздниками.

Зороастрийцы издавна пользовались в повседневной жизни солнечным календарем по образцу египетского солнечного календаря. Точных данных о времени и месте создания зороастрийского календаря нет; по предположению В.А. Лившица, зороастрийский календарь возник в Восточном Иране или Средней Азии в первой половине I тыс. до н.э. и был воспринят в Западном Иране Ахеменидами. Так как зороастрийский календарь был короче астрономического года на 6 часов, это приводило к тому, что каждые четыре года начало нового календарного года как бы передвигалось на один день. За 120 лет эта разница составила полный зороастрийский месяц в 30 дней. В период правления Сасанидов производилась, хотя и нерегулярно, вставка такого месяца. Однако это порождало несоответствие между календарем и. сезонными, религиозными праздниками, которые, согласно предписаниям Авесты, должны были проводиться в строго определенное время года. Особым неудобством для правоверных зороастрийцев было несоответствие между календарем и празднованием Ноуруза, которое совпадало с днем весеннего равноденствия, или «вхождением Солнца в созвездие Овна».

Абу Рейхан Бируни писал по этому поводу, что год персов составлял 365 дней, а одной четвертью дня «они пренебрегали, пока из этих четвертей не накапливалось дней на целый месяц, что происходило один раз в 120 лет». Однако Зороастрийцы предпочитали, чтобы дополнительные дни составляли целые месяцы, а не дни, так как увеличение числа дней в месяцах сделало бы невозможным произнесение нужной молитвы по соответствующим дням, поскольку, согласно зороастризму, молитва должна была точно соответствовать ангелу-покровителю того дня, когда она читалась, а таких ангелов было 30 (по количеству дней) в месяце. "Но если число дней в месяце увеличилось бы на один день – «замзама» (молитва) не была бы действительной".

Когда в календарный год вставлялся дополнительный (високосный) месяц, последние пять дней, приходившиеся на конец года и связанные с одним из древних зороастрийских религиозных праздников – почитанием душ умерших, следовали не за последним, 12-м месяцем в году, а за високосным месяцем. Это создавало дополнительные трудности, так как передвигались последние пять дней.

Основываясь на сообщениях Бируни о том, что один из последних календарных пересчетов был произведен, при Йездегерде, сыне Шапура, когда после VIII месяца (абана) было прибавлено два високосных месяца, и отождествляя упомянутого выше царя с Йездегердом I Сасанидом, иранский ученый Таги-заде пришел к выводу, что указанный високосный цикл был седьмым по счету, и, таким образом, начало официального употребления зороастрийского календаря в Иране можно отнести к 441 г. до н.э., хотя некоторые ученые, в том числе и Э. Бикерман, сомневаются в достоверности этой даты.

С конца царствования Сасанидов високосный месяц не добавляли, и с того времени ни один месяц в древнем зороастрийском календаре не являлся високосным. К последнему месяцу года прибавлялись дополнительных пять дней, а через каждые четыре года прибавлялся один день. Таким образом зороастрийский календарь имеет 360 дней, делится на 12 месяцев по 30 дней в каждом. К последнему, 12-му месяцу всегда прибавляется пять дней, которые считаются преддверием Ноуруза, а раз в четыре года приплюсовывается еще один день.

Дни месяцев в зороастрийском календаре не имеют числовой нумерации: первое, второе, третье и т. д. Название месяцев и дней в этом календаре «теофорное», восходящее к именам божеств зороастрийского пантеона. Каждый месяц и день имеют своего ангела, духа-покровителя или божество, в честь которого они и названы. Первый, восьмой, пятнадцатый и двадцать третий день каждого месяца являются особыми, посвященными Ахура-Мазде.

Если название дня совпадает с названием месяца, такой день считается праздником. Например, 13-й день каждого месяца называется тир, четвертый месяц года также называется тир. День тир в месяце тире считается праздничным днем, посвященным воде, и связан с выполнением определенной церемонии. Поскольку в каждом месяце есть день, название которого совпадает с названием месяца, всего таких дней насчитывается 12.

В настоящее время известны названия месяцев и дней авестийского, парфянского, среднеперсидского, согдийского и хорезмийского календарей, которые «хотя и установлены по памятникам более позднего (по лингвистической периодизации – среднеиранского) периода, но с точки зрения историко-фонетических закономерностей безусловно восходят к одному древнеиранскому прототипу, близкому или идентичному тому, который представлен в текстах Авесты».

Ниже нами приводятся младоавестийский, средне-персидский и современный календари Ирана.

Младоавестийский календарь

Названия месяцев

1. Фраваши (авест. форма Фраварти; души всего сущего)

2. Аша Вахишта. (Лучшая Арта)

3. Харватат (божество целостности и здоровья)

4. Тиштрья (звезда Сириус)

5. Амеретат (бессмертие)

6. Хшатра Варья (Лучшая Власть)

7. Митра (божество договора, света и неба)

8. Апо (божество вод)

9. Атар (Адар) (Огонь)

10. Датуш (творец – эпитет Ахура-Мазды)

11. Boxy Манах (Добрая Мысль)

12. Спента Армати (Святое Смирение, Благочестие)

Названия дней

1. Ахура-Мазда

2. Boxy Манах

3. Аша Вахишта

4. Хшатра Варья

5. Спента Армати

6. Харватат

7. Амеретат

8. Датуш

9. Атар

10. Апо

11. Хвар Хшайта

12. Мах

13. Тиштрья

14. Гауш

15. Датуш

16. Митра

17. Сраоша

16. Рашну

18. Фраваши

20. Веретрагна

21. Раман

22. Вата

23. Датуш

24. Дайна

25. Аши Ванхути (Арти Вахви)

26. Арштат

27. Асман

28. Зам

29. Мантра Спента

30. Анагра Раочах

Среднеперсидский календарь

Названия месяцев

1. Фравардин

2. Ардвахишт

3. Хордад

4. Тир

5. Амурдад

6. Шахривар

7. Михр

8. Абан

9. Адур

10. Дай

11. Вахман

12. Спандармад

Названия дней

1. Ахрмазд

2. Вахман

3. Ардвахишт

4. Шахривар

5. Спандармад

6. Хордад

7. Амурдад

8. Дай (при дне Адур)

9. Адур

10. Абан

11. Хвар

12. Мах

13. Тир

!4. Гош

15. Дай (при дне Михр)

16. Михр

17. Срош

18. Рашн

19. Фравардин

20. Вахрам

21. Рам

22. Вад

23. Дай (при дне Ден)

24. Ден

25. Ард

26. Аштад

27. Асман

28. Замйад

29. Мараспанд

30. Анагран

Современный календарь Ирана

Названия месяцев

1. Фарвардин

2. Ордибехешт

3. Хордад

4. Тир

5. Мордад

6. Шахревар

7. Мехр

8. Абан

9. Азар

10. Дей

11. Бахман

12. Эсфанд

Основным календарем иранцев-мусульман является солнечный. Вместе с тем в Иране пользуются лунным календарем. В настоящее время в иранском солнечном календаре первые пять месяцев имеют по 31 дню, следующие пять по 30, а последний – 29 или 30 дней. Названия месяцев, по солнечному календарю почти совпадают с названиями месяцев среднеперсидского календаря (с некоторым изменением написания).

Представляет интерес сравнение календаря зороастрийцев с календарем парсов Индии. В основе календаря парсов также лежит солнечный год. Он делится на 12 месяцев по 30 дней каждый. Месяцы и дни, как и у зороастрийцев Ирана, имеют своих покровителей – духов и божеств. Названия дней и месяцев соответствуют именам их покровителей.

Между календарем парсов и зороастрийцев имеется существенное различие. Около 1129-1131 гг., в день весеннего равноденствия и наступления Нового года, парсы Гуджерата провели реформу календаря. Это произошло приблизительно через 120 лет после того, как в Иране при правлении династии Бундов в, 1006 г. было предпринято введение дополнительного месяца в 30 дней в конце года. Однако парсы в своем календаре прибавили дополнительный месяц к последнему, 12-му месяцу, как в Иране, назвав его спандармадом вторым. С того времени календарь парсов не претерпел изменения, хотя в дальнейшем, особенно начиная с XVIII в., многие парсы, и священнослужители, и светские лица, предпринимали неоднократные попытки изменить свой календарь, приблизить его к зороастрийскому (иранскому).

Весьма интересным является то обстоятельство, что зороастрийские священнослужители Ирана уже в наше время неоднократно проявляли недовольство календарной системой парсов. Так, один из них – иранский мобед в 1975 г. отмечал: «К сожалению, приходится констатировать, что наши братья и сестры по вере, которые не принимают во внимание високосие, – неправы, так как это приводит к тому, что их время отстает от истинного на шесть часов, что за 120 лет составит месяц, и таким образом их будущий Новый год (1976/77 г. – Е.Д.) отстанет от истинного на 232 дня».

Каждый праздник зороастрийцев связан с определенным временем года. Великий иранский поэт и ученый Омар Хайам в своем трактате «Ноуруз-наме» очень красочно описал отличительные черты каждого из месяцев зороастрийского солнечного года. Так, первый месяц года – фарвардин, относящийся к созвездию Овна, когда солнце находится в этом созвездии, Омар Хайам называет началом роста растений; месяц ордибехешт он относит к середине весны, считая, что он приносит веселье и райскую благодать. В месяц хордад поспевает пшеница, ячмень, созревают плоды и все, что кормит людей. Месяц тир – первый месяц лета, когда собирают урожай. Шахривар – последний месяц лета, но сам месяц считается временем сбора плодов. Мехр, по Хайяму, «месяц дружбы между людьми, и все, что созрело из злаков и плодов и досталось им, они совместно съедают». Этот месяц также знаменует начало осени, когда солнце переходит в созвездие Весов. Месяц Абан – время дождей, когда вода прибывает и люди поливают свои посевы. Азар на пехлевийском языке означает «огонь». Это холодный месяц, когда люди нуждаются в огне. Следующий месяц – дей суров, его считают первым месяцем зимы. Бахман почти не отличается от предыдущего месяца и такой же холодный. В последний месяц года – эсфанд начинают появляться растения и плоды.

Зороастрийская религия предписывала всем правоверным ежегодно отмечать семь праздников в честь Ахура-Мазды и шесть – Амеша Спента. Согласно зороастрийским преданиям, эти праздники основал пророк Зороастр.

Большая часть праздников носила сезонный характер. Их происхождение было связано с дозороастрийским периодом. Шесть праздничных обрядов назывались гаханбары. Первый гаханбар зороастрийокая традиция относила к середине весны. Второй гаханбар приходился на середину лета. Третий гаханбар совпадал с окончанием лета и началом осени, когда поспевал урожай и происходил его сбор. Четвертый гаханбар охватывал конец осени, когда пастухи и стада возвращались с пастбищ домой. Пятый гаханбар отмечался в середине зимы. Шестой гаханбар совпадал с концом зимы и преддверием весны и переходил в праздник фравашей, или поминания душ близких предков. Этот праздник приходился на ночь накануне весеннего равноденствия. Этот гаханбар был посвящен сотворению человека и воздаянию почестей ушедшим в загробный мира душам предков; при этом указывалось, что особым уважением и почитанием пользуются наиболее праведные души, творившие при жизни добро и оказывавшие благодеяния. Для всех гаханбаров были обязательными две церемонии: афринган – благословение, или особый вид богослужения и молитвы, текст которой входил в Малую Авесту, и бадж – богослужения, связанные с приношениями всеми членами общины пожертвований и даров.

Во все времена ритуалы и церемонии, связанные с проведением гаханбаров, продолжались пять дней. Эти праздники проводились в храмах и святилищах огня, у домашнего алтаря в семье. Перед праздничной церемонией каждый зороастриец прежде, чем он входил в святилище или храм, должен был совершить омовение и частичный или полный обряд очищения.

В период правления династии Пехлеви празднование гаханбаров носило массовый характер и происходило в храме, в специальном зале, где на возвышении (алтаре) в латунной или медной чаше находился священный огонь. Здесь же ставился ритуальный сосуд, наполненный особой пищей – лоркой, состоявшей из семи сортов орехов и фруктов: миндаля, фисташек, грецкого ореха, хурмы, инжира, винограда и гранатов. В вазах стояли розы, в кувшинах была налита прохладная вода, а на подносах лежал горячий хлеб. Главный священнослужитель (мобед) совершал богослужение перед алтарем, ему помогали другие служители – дастуры и харбеды. Главный священнослужитель, помешивая щипцами огонь в алтаре, совершал медленный поворот по ходу вращения солнца, с востока на запад, произнося слова молитвы. Когда мобед оказывался прямо против алтаря, его правая рука, в которой он держал священные ветки, связанные в пучок, то поднималась, то опускалась, и эти движения, как и слова молитвы из Ясны, произносившиеся нараспев, подхватывались всеми, находившимися в зале. При этом все молящиеся смотрели на юг, поскольку алтарь со священным огнем у зороастрийцев Ирана всегда находится на южной стороне. Парсы Индии, совершая подобного рода обряд, смотрят на север, так как по их представлениям юг – царство теней. По окончании богослужения начиналась раздача горячего хлеба и лорки, а также принесенных в храм арбузов, дынь и других фруктов и овощей. Затем приглашенные из числа верующих направлялись в дом священнослужителя или старейшины, где для них устраивался обед.

Эти церемонии гаханбаров, как указывал тегеранский мобед А. Гишасп, «сохранились среди зороастрийцев и до наших дней, главным образом в деревнях и окрестностях г. Йезда».

В древности, да и в настоящее время, наиболее торжественными и почитаемыми праздниками у зороастрийцев считались преддверие Нового года и сам Новый год. Шестой гаханбар, или поминание душ предков, начинается за пять дней до Нового года. Так как в зороастрийском календаре 360 дней, пять оставшихся дней до начала года являются днями, посвященными молитвам в честь душ усопших предков. Эта церемония обставляется с особой торжественностью, с соблюдением старинной традиции. Еще за несколько дней до начала шестого гаханбара зороастрийцы Йезда и Кермана наполняют различные сосуды пшеницей, чечевицей, ячменем и ставят в теплое место, накрывая холстом. Через некоторое время туда наливается вода, смешанная с золой. Когда семена прорастали, зороастрийцы переносили эти сосуды в нишу в доме, где обычно происходило богослужение в честь умерших предков. Одновременно дом и небольшой двор или садик вокруг дома приводились в идеальный порядок. Вечером последнего дня гаханбара каждый правоверный зороастриец зажигал в честь фравашей огонь на крыше своего дома и оставлял его до рассвета. Там же, на крыше, ставили керамические сосуды с водой, цветами, несколькими веточками тамариска и других растений. В сосуды с водой бросали листики молодого деревца. Здесь же ставилась лорка – ритуальная еда и питье. Все это означало поминание душ умерших предков. При этом пели гимны из Авесты.

На заре, с появлением первых лучей солнца, все домочадцы собираются на крышах своих домов и ждут, пока самый уважаемый мобед не зажжет огонь на всех четырех углах своей крыши. Это является как бы сигналом к тому, что наступил Новый год, и тогда все зороастрийские семьи зажигают огни на четырех углах крыш своих домов. Затем раздается лорка и единоверцы повторяют вслед за мобедом слова молитвы из Авесты. Когда взойдет солнце, церемония на крыше заканчивается и семья отправляется в дом, где начинается праздничная встреча Нового года.

С особым нетерпением зороастрийцы ожидают последнего дня шестого гаханбара, так как согласно традиции наступление нового дня означает победу справедливости и начало новой жизни.

Несмотря на то что по зороастрийской традиции Новый год связывается с именем Зороастра, ученые полагают, что этот праздник был известен с глубокой древности и символизировал цветение и плодородие. По мнению М. Бойс, зороастрийцы, возродив этот обряд, одновременно прославляли Аша Вахишта и огонь. А. Гишасп дает красочное описание Ноуруза: «Нруруз-день весны, день Ормузда... сезон цветов и душистых трав... Ноуруз является величайшим праздником природы в мире, так как в это время равнины и долины покрываются зеленью и дуют весенние ветры, которые уносят все мертвящее и погибшее, а природа одевается в новый наряд... Нет ни одного иранца, в котором течет иранская кровь, который не признавал бы Ноуруза как свой, национальный праздник, храня его в душе и сердце».

Энн Синклер Мехдеви, побывавшая в Йезде в 60-х годах XX в. и наблюдавшая за жизнью зороастрийской общины этого региона, в своей обстоятельной статье о современных зороастрийцах Ирана подробно описала встречу Ноуруза и связанных с ним религиозных церемоний и народных обычаев.

Встреча Нового года обставлялась очень торжественно, с известной долей таинственности и мистики. Она продолжалась в традиционных районах распространения зороастризма 13 дней (в городах зороастрийцы не могли себе позволить праздновать так долго). Во время празднования зороастрийцы надевала свои лучшие одежды, собирались за праздничным столом, покрытым скатертью, на котором лежал сборник молитв из Авесты на авестийском языке. Праздничный стол был заставлен блюдами с всевозможными яствами – засахаренными фруктами, сладостями. На столе обязательно должны находиться семь блюд, однако до сих пор нет полной ясности какие. Одни считают, что к ним относятся шербет, шираб и некоторые сладости. Другие полагают, что в число семь входит виноград, некоторые плоды и растения. Таково мнение зороастрийских ученых Оуранга и Джеханияна.

Зороастрийский священнослужитель Рустам Шах-заде считает, что на праздничном столе должны находиться семь предметов, имеющих отношение к древнему растению – дикой руте. При всем многообразии высказываемых гипотез несомненным является тот факт, что число семь является для зороастрийцев священным: семь звезд, семь ступеней неба, семь заповедей и т.п.

Обязательными атрибутами встречи Ноуруза являются свечи – около каждого прибора, аквариум с золотыми рыбками, подносик с благовониями, зеркало с положенным на него яйцом, а также цветы. Всему этому придается определенный смысл. Свечи символизируют память о священном, огне, яйцо – символ зарождения жизни, зеркало является как бы отражением света вселенной.

Праздник начинается с воздаяния хвалы богу Ахура-Мазде. При первых лучах солнца глава семьи начинает вращать зеркало, которое должно остановиться перед самым старшим членом семьи, произносящим слова: «Да будет свет!» После этого все присутствующие, поздравляя друг друга с наступлением Нового года, приступают к трапезе, предварительно пробуя и съедая по нескольку проросших зерен. Хозяин дома вручает каждому подарок или деньги.

Если в ушедшем году умер кто-нибудь из близких, то во время новогоднего торжества его обязательно поминали. Закончив застолье, зороастрийцы отправляются в гости к родственникам или друзьям и соседям. Праздник продолжается и на улице, вне дома. Поскольку огонь считался символом очищения и истребления всего «нечистого», на улицах зажигались костры из колючек растений, растущих в пустыне, и молодежь прыгала через них, что означало очищение от «скверны и нечистот».

В древности празднование Ноуруза продолжалось три недели; в период царствования Мохаммеда-Резы Пехлеви празднование Ноуруза продолжалось не более пяти дней. Только в деревнях в окрестностях Йезда и Кермана Ноуруз праздновали двенадцать дней. По традиции, окончание церемоний и обрядов, связанных с Новым годом, приходится на 13-е число первого месяца Нового года. Зороастрийцы, как и некоторые другие народы, считают число 13 несчастливым. В этот день все они покидают свои дома, уезжают за город или далеко от своего дома, чтобы злые духи, засылаемые, согласно поверью, Ахриманом, не причинили бы им и их близким вреда.

Большинство современных зороастрийцев не знают сути новогодней символики и происхождения праздника Ноуруза. И только очень немногие зороастрийцы, главным образом из семей священнослужителей или представители интеллигентной прослойки, полагают, что ритуальная церемония Ноуруза много веков назад означала воздаяние хвалы главным и святым для зороастрийцев элементам: огню, воде, земле.

На шестой день первого месяца Нового года (фарвардина) зороастрийцы справляют день рождения пророка Зороастра – «Задерузе Зартошт», который, согласно преданию, родился в то время, когда расцветали растения, зеленела трава и воды обильно текли из источников.

К древним зороастрийским праздничным культам, почитаемым зороастрийцами, относится культ божества Митры и связанный с ним праздник Мехреган, который во время правления царей Сасанидской династии имел такое же важное значение и справлялся так же пышно, как и Ноуруз. Этот праздник приходился на сентябрь – октябрь, когда все еще жарко, но чувствуется приближение осени. Культ Митры олицетворяет бесконечный свет, добро, радость и согласие.

Существовал еще один очень древний праздник – Седе, приходящийся на 10-е бахмана и совпадавший с сотым днем «Большой зимы» (конец января), но постепенно он утратил свое значение. Бывший шах Ирана в 50-е годы возродил праздник зороастрийцев, так как он совпадал с днем рождения наследника престола.

Праздника, посвященного хаоме, у зороастрийцев нет, однако хаома занимала особое место в зороастрийской религии – как во время массовых культовых церемоний, так и в повседневной жизни зороастрийцев. Ни одна праздничная церемония, ни один обряд и богослужение не обходились без священного напитка хаомы (у парсов – сомы). Хаома ставилась на алтарь, с ней была связана литургия из Ясны. Первоначально главный священнослужитель сам приготовлял хаому, пил ее, а потом ее давали всем присутствующим в храме, вызывая у них чувство религиозного возбуждения.

Название растения, из которого в древности приготовлялся напиток хаома, в настоящее время неизвестно. Как полагают некоторые ученые, оно по ряду признаков совпадает с эфедрой, которая растет, в частности, в горах Центрального Ирана, недалеко от Йезда. В конце XIX в. американский ученый А. Джексон, посетивший зороастрийскую святыню Бану Парс в горах вблизи г. Агдах, на границе пустыни Даште Кевир, видел эфедру – один из видов мелкокустарниковой и эфемеровой растительности.

М. Бойс, посетившая святилище Бану Парс уже в 60-е годы XX в., видела эфедровидное растение. Его стебли толкли и растирали в каменной ступе, добавляли к ним гранатовый сок, и полученный напиток смешивали с молоком. В таком виде хаома становилась сильнодействующим тонизирующим средством. В Авесте хаома названа «сильной» и «непобедимой», дающей «силу всему телу», приносящей «исцеление и победу над врагом».

Хаома, как считают зороастрийцы, связана со всем растительным миром. Если какое-либо растение нуждается во влаге, а ее нет, хаома должна прийти на помощь (хотя бы символически, достаточно нескольких капель) и как бы заменить воду, и тогда, по зороастрийскому поверью, урожай должен быть хорошим. Существует еще одно поверье: если зороастрийская женщина хочет иметь здоровых и сильных сыновей, она должна прочитать молитву, прославляющую хаому, так как хаома – символ плодородия и «приносит потомству физическую силу и здоровье». Более того, хаома считается источником «духовной силы и власти, способной обуздать злых духов и демонов».

Заслуживает внимания обряд жертвоприношения у зороастрийцев. Хотя такой обряд существовал и в древности, и в средние века, но позднее он приобрел чисто символический характер. Большинство зороастрийцев не занимались жертвоприношениями. Вместо этого они платили деньги священнослужителю, а сами клали на алтарь огня небольшой кусочек мяса. И только в некоторых деревнях в окрестностях Йезда и Кермана, где проживали особо фанатичные зороастрийцы, во время паломничества к своим святыням (а такие святыни, посвященные божествам Митра и Тиштрья, кроме Бану Парс были в горах, недалеко от деревни Шарифабад) приносились в жертву только старые животные.

В середине 20-х годов XX в. один из священнослужителей Йезда назвал обычай жертвоприношения варварским; с тех пор в день мехреган только некоторые зороастрийцы в йездских деревнях, несмотря на многочисленные протесты со стороны образованной части зороастрийской общины, продолжали приносить в жертву старых животных.

В былые времена раздача хлеба и лорки в зороастрийские праздники являлась помощью бедным и нуждающимся. В наши дни такого рода помощь, как отмечал Азер Гишасп, «не могла исцелить нуждающихся и неимущих». Преемственность этой традиции выражалась в 60-70-е годы нашего века в том, что неимущим предоставлялась помощь не столько в виде лорки, сколько в виде одежды, материи, муки и т.п., хотя гаханбары и другие праздники с раздачей горячего хлеба и лорки сохранились в зороастрийских деревнях близ Йезда и Кермана.

По мнению А. Гишаспа, проведение праздников совместно всей общиной с общей трапезой, пением, танцами позволяло освободиться от нервного напряжения, скинуть душевную и физическую усталость, почувствовать прилив бодрости; одним словом, это была возможность забыться от повседневных трудностей и изнурительной работы. Массовые празднования позволяли восполнить или компенсировать, как он считал, отсутствие общения в повседневной жизни между зороастрийцами – представителями разных сословий, что якобы стирало грань между богатыми и бедными. Как полагает А. Гишасп, в середине XX в. гаханбары, как особые праздники зороастрийцев, утратили свое религиозное значение. Особенно это чувствовалось среди зороастрийцев, живших в больших городах. Возрождение старинных зороастрийских праздников должно было служить укреплению религиозных чувств в зороастрийцах, их нравственности и направить единоверцев «на праведный путь служению Ормузду и зороастрийской вере, прививая им высокое чувство патриотизма и любви к родине».

Выше уже говорилось, как проводились молебны. Здесь мы более подробно рассмотрим этот ритуал. Все религиозные церемонии зороастрийцев начинаются с литании и богослужения (афринган), в которых воздается хвала богу – творцу всего сущего. Руководят всеми ритуальными церемониями и обрядами священнослужители. Те служители культа, которые находятся перед алтарем со священным огнем, закрывают все лицо, кроме глаз, вуалью, чтобы их дыхание не осквернило священный огонь. На руки они надевают перчатки огонь помешивают щипцами, добавляя в него предварительно очищенное сандаловое дерево. Священнослужитель держит в руках несколько веточек тамариска связанных в пучок (теперь в некоторых местах их заме няют тонкие железные прутики), а также цветок – им может быть роза.

Перед началом молитвы священнослужитель совершает омовение и принимает определенную позу. Когда мобед или дастур произносит хвалу богу, они поднимают голову и правую руку с пучком веток и цветком освящая таким образом присутствующих в храме. При исполнении особо важных гимнов из Авесты священно служитель целует розу или ветки, которые затем клaдeт на землю. Все молящиеся повторяют движения мобеда или дастура, прикладывая руку к глазам, лбу и голове что означает величайшую любовь к богу.

Помещение, в котором находятся молящиеся, расположено несколько в стороне от алтарной ниши с огнем, которая скрыта от верующих перегородкой. Каменный пол молитвенного зала обычно покрыт овчиной; теперь в некоторых зороастрийских храмах больших городов, в том числе и в столице – Тегеране – так было по крайней мере до конца 1978 г., – на пол стелят ковер, на котором верующие сидят босиком; во время молитвы они иногда встают и поднимают голову и руки вверх, но никогда не падают ниц и не прикасаются лбом к полу, как это делают мусульмане. Пространство, в котором находились служители культа, было отделено от верующих желобком с водой. В алтарной части стояли низкие каменные стулья, на которых размещена ритуальная утварь. В зороастрийском храме Тегерана алтарь был расположен за зеркальным витражом. Металлическая чаша со священным огнем стояла на высоком каменном пьедестале кубической формы. В храме имелось иконописное изображение пророка Зороастра.

Выше нами были рассмотрены общие для зороастрийцев религиозные праздники, обряды и церемонии. Но некоторые обряды носили семейный характер. К ним относится бракосочетание. Согласно общепринятому обычаю, зороастрийские мужчины, как правило, женились в 25-30 лет, а женщины вступали в брак от 14 до 19 лет. Случалось, что 15-летние мальчики женились на девочках, едва достигших 12 лет; бывало, что и шестидесятилетние вдовцы брали в жены 15-летних девочек. В некоторых семьях, тесно связанных между собой родственными или дружескими узами, обручали детей в двухлетнем возрасте, однако такой обычай давно ушел в прошлое и в Иране, и у парсов Индии.

В XIX в. только родители имели право выбирать для своих детей женихов и невест, а дети не могли без согласия родителей или опекунов жениться и выходить замуж. После того как родители обо всем договаривались, происходило оглашение имен вступающих в брак. Это производил главный священнослужитель, который должен был подтвердить свое согласие на брак. Церемония бракосочетания у зороастрийцев существенно отличалась от подобной церемонии парсов Индии. Индийские парсы – жених и невеста могли сидеть вместе на одной скамье. После того как свидетели со стороны жениха и невесты давали официальное согласие на брак, два священнослужителя вставали перед женихом и невестой и обращались к ним с торжественной молитвой, предписаниями и поздравлениями, часть которых произносилась на санскрите и сопровождалась обрядом, заимствованным у индусов. У зороастрийцев Ирана, вступающих в брак, существовали другие обряды. Жених был обязан находиться в отдельной комнате до тех пор, пока не совершится брачная церемония. В Йезде только мужчины могли присутствовать на церемонии бракосочетания. Невеста, ее мать и подруги находились поблизости и только слушали, что происходит. Когда собирались представители семей жениха и невесты, приглашался служитель культа. Справа от него садился отец невесты и ее родственники, слева – жених и его родственники. Затем священнослужитель обращался к вступающим в брак с молитвой-поздравлением. Эта молитва произносилась на диалекте дари. После окончания церемонии родственники обменивались сладостями, подарками, веселились, а после праздничной церемонии невесту, одетую с ног до головы в зеленый шелк, отводили в дом жениха.

Обряд бракосочетания всегда носил радостный характер. Несмотря на то что невеста не принимала непосредственного участия в торжестве, ее дом украшался множеством цветов и растений, символизировавших любовь, нежность, целомудренность и чистоту невесты. Засахаренные фрукты и леденцы символизировали доброту и нежность. Свадебный обряд и зороастрийцев, и парсов не обходился без зеркала. В Индии жених и невеста впервые видят друг друга в зеркале. В Иране в дом невесты от жениха приносится зеркало. По бокам его зажигаются две свечки в честь жениха и невесты. Во время брачной церемонии в зеркало смотрится невеста. Д.С. Раевский приводит многочисленные примеры применения зеркала во время обряда бракосочетания среди «родственных индоиранских народов», что позволяет автору предположить «их единый генезис и вероятность их формирования в глубокой древности, в общеарийский период».

В последние десятилетия, особенно в больших городах, обряд бракосочетания среди зороастрийцев, принадлежавших к средним слоям, носил не столько религиозный, сколько светский характер, хотя при этой церемонии присутствовал священнослужитель. Жениха, невесту и их близких у входа в дом невесты встречал служитель культа, одетый в парадное, белое одеяние. Среди приглашенных должны были быть семь свидетелей из числа наиболее уважаемых зороастрийцев, которые своими подписями подтверждали и скрепляли вступление в брак. Затем священнослужитель обращался к жениху и невесте, их родителям, свидетелям и родственникам со следующими словами: «Во имя бога милосердного и справедливого! Сегодня здесь на основании веры маздаясны, согласно зороастрийскому обряду, происходит церемония бракосочетания. Здесь нахожусь и я, тот, кто носит звание мобеда, и призываю в свидетели бога, великого пророка, освещающих вступающих в брак. Я спрашиваю жениха и невесту, исповедующих единую веру, хотят ли они вступить в брак и назвать друг друга мужем и женой?». После утвердительного ответа жениха и невесты мобед снова обращается к молодым с пространной, напутственной речью: «Помолимся и воздадим хвалу богу всемогущему, который знает цену всем нам и вселенной! Помните, что необходимо следовать заповедям пророка Заратуштры. Учитесь! В столкновении с врагом будьте выше предрассудков и отбросьте зло. Проявляйте доброту в отношении друзей... соблюдайте внешнюю и внутреннюю чистоту тела и души, избегайте грязи и греха, будьте великодушными и добрыми друг к другу и вообще ко всем людям». В напутственных словах мобеда особо подчеркивалась необходимость оберегать от грязи и любых нечистот огонь, который «основа вселенной, любви и блага».

Веянием времени, приспособлением к нему, а также безусловно присущим зороастризму прагматизмом объяснялось обращение служителя культа, отвечающее злободневным вопросам 60-х – середины 70-х годов, как, например: «Остерегайтесь безделия! Старайтесь не прибегать к милостыне! Если у вас есть капитал – золото, серебро, медь, – необходимо чтобы он был чистым, не ржавел, не звенел бы в карманах, а вкладывался в полезное дело, принося пользу учебным заведениям, больницам, школам, родильным домам».

Умножение материального благосостояния, различные современные формы деятельности вплоть до капиталистического предпринимательства, а также такие традиционные для зороастрийцев работы, как ирригация, выращивание хлеба, рассматриваются как победа добра и «наносят ущерб злому началу».

Среди советов священнослужителя молодым мы видим традиционные предписания зороастрийской религии: обязательное соблюдение обрядов очищения и забота о чистоте воды, которая является основой плодородия земли, и т.п. Проповедь зороастрийского священнослужителя, обращенная к молодым, затрагивала сферу современных интересов человеческой деятельности. В то же время она отражала мир мыслей, чувств и явлений, соответствующих древним предписаниям зороастризма и нашедших отражение в священном писании зороастрийцев – Авесте. Так, в одной из частей Авесты говорится, что состоятельный человек должен помогать бедным, что человек всегда обязан работать.

Браки, заключенные зороастрийцами, как правило, были моногамными, но бывали случаи, когда зороастриец брал в жены вторую жену, а иногда и третью. Однако, согласно брачному кодексу, муж не имел права приводить в дом вторую жену без согласия первой жены. Обычно это происходило в тех случаях, когда в течение семи лет, прожитых в браке, жена оставалась бездетной. Если у второй жены рождались дети, она получала такие же права, как и первая, хотя старшей жене оказывалось большее уважение. Считать, что полигамия у зороастрийцев является результатом влияния многоженства у мусульман, как полагают некоторые ученые, неверно. Полигамия была известна древним иранцам задолго до того, как Иран стал мусульманской страной. Согласно преданию, сам пророк Зороастр был женат трижды.

Если в семье не было сыновей, отец, выдавая дочь замуж, просил дочь и ее мужа дать свое имя одному из ее сыновей, который становился продолжателем рода. После смерти деда культ фраваши деда оставался в семье дочери. Если умирал молодой мужчина, не успевший жениться, его родители выбирали девушку, которую нарекали его женой (в древности это могла быть родная сестра покойного). Когда эти «вдовы» действительно выходили замуж, они имели право родить ребенка, но при условии, что новорожденный будет носить имя покойного.

В вопросе взаимоотношения полов также существовали определенные предписания. Безбрачие и абсолютное целомудрие осуждались. Жизнь мужчины была подчинена долгу продолжения рода. Среди зороастриек случаев проституции не наблюдалось. Хотя положение женщины-зороастрийки в доме было более терпимо, чем положение мусульманки, все же строгая религиозная регламентация ее жизни, изнурительные предписания очищения, отдаление от близких во время болезней или родов причиняли зороастрийской женщине нравственные страдания. Бывали случаи, когда зороастрийки покидали дома и через некоторое время принимали ислам, становясь женами мусульман. Однако не только строгие религиозные предписания являлись причиной ухода (хотя и редкого) зороастриек из дома. Поводом к этому являлось то обстоятельство, что зороастрийские мужчины довольно поздно вступали в брак, а девушки готовили себя в брак с 13-14 лет. Только в 20-30-е годы XX в. в связи с общим улучшением положения зороастрийцев мужчины начали вступать в брак значительно раньше. Мусульмане нередко, однако, похищали зороастрийских девушек, славившихся своей красотой. Так, в 1945 г. мусульманином была похищена и обращена в ислам дочь известного зороастрийского священнослужителя Кермана Хоршида Ошидари.

Этическая сторона зороастризма, когда жизнь рассматривалась как благо, данное благим началом, заставляла зороастрийцев чувствовать ответственность за свое поведение и поведение окружающих, связанных между собой единой религией, общими целями и повседневной жизнедеятельностью. Чувство общности усиливалось во время обязательных ритуалов и обрядов, связанных с культом предков и поминанием душ усопших, верой в воссоединение с ними после смерти. Более того, зороастрийцы всегда считали, что на всех праздниках и торжествах присутствуют души умерших предков, которые радуются вместе с живущими. Характерно, что в первую очередь с культом предков связаны вопросы .наследства и опекунства.

Согласно мусульманским законам, наследство передается по старшинству, от родителей к старшему сыну, как, впрочем, и у индийских Парсов. Зороастрийцы Ирана придерживаются в этом вопросе других правил. Значительная доля наследства отдается самому младшему сыну, который дольше всех остается в доме, с родителями. Младший сын наследует дом и сад и одновременно несет ответственность за культ предков и выполнение всех обрядов, связанных с этим культом. Если младший сын и другие дети принимали мусульманство, они навсегда лишались права на свою долю наследства.

Когда по завещанию по каким-либо причинам наследниками становились не дети, а внуки покойного или побочные родственники, опекунский совет, членами которого являлись служители культа и авторитетные представители общины, в письменной форме утверждал желание завещателя и получал за это определенное вознаграждение.

Существовала практика передавать известную долю наследства в собственность наиболее достойным членам общины, другими словами, служителям культа. Так происходило обогащение многих семей зороастрийских священнослужителей. С XVI в. начинается процветание семейства зороастрийского мобеда Йеганеги, проживавшего в селении Навсари неподалеку от Йезда, когда несколько зороастрийских семей преподнесли ему в дар землю, засаженную финиковыми пальмами, которую потом наследовал его сын.

Наследство завещателя переходило в руки зороастрийской общины в том случае, когда наследники становились вероотступниками. Тогда доходы с наследства должны были идти на содержание зороастрийских сирот – мальчиков и девочек.

Желание зороастрийцев подчеркнуть свою исключительность с точки зрения религии выражалось в том, что на протяжении веков, после принятия значительным большинством населения этой страны ислама, предписания их религии запрещали человеку другого вероисповедания, особенно если это был мусульманин, принять зороастризм. Так, зороастрийские общины Ирана и Индии отказали в этом известному иранскому ученому (ныне покойному) профессору Пур-Давуду, много сделавшему в области изучения зороастризма, хотя он неоднократно пытался принять зороастризм. Однако в старину переход в зороастрийскую веру имел место, особенно в конце III в. н.э., когда главным жрецом иранской державы стал Картир. Он насильно обращал в «праведную веру тех язычников, которые придерживались обрядов и верований, лишь сходных с зороастрийскими».

Хотя зороастрийцы, как правило, считаются веротерпимыми, они проявляли и проявляют нетерпимость к собственным вероотступникам: если те принимали ислам и по прошествии полугода не возвращались обратно, община навсегда вычеркивала их из числа своих единоверцев.

Зороастрийские служители культа неоднократно подчеркивали, что случаи перехода зороастрийцев в ислам являются единичными и что их единоверцы не проявляют особого интереса к бракам с представителями других вероисповеданий. Однако принятие зороастрийцами ислама происходило и в последние столетия, особенно в XIX в., что в первую очередь объяснялось тяжелыми политическими, социальными и экономическими условиями жизни.