Производство мировоззренческого мусора

Даниил Дондурей

Без анализа

Я пытался выяснить, проводится ли многоуровневый анализ контента мировоззренческих программ, например новостей, ток-шоу, сериалов. Вопросы эти задавал ответственным людям, министрам, руководителям крупных каналов. Похоже, в этой сфере ничего серьезного, содержательно значимого в нашей стране от политически независимых структур не исходит: слишком это ответственная и непубличная область, ведь воздействие телевидения огромно. Его смотрят от 90 до 105 миллионов человек в течение суток. Оно занимает первое место среди всех пятисот фиксируемых социологами занятий нашего народа, за исключением сна. Ему уделяют больше времени, чем всей трудовой деятельности, прямому общению в семье, еде и питью. Девять из десяти человек старше четырех лет смотрят телевизор почти четыре часа больше пяти дней в неделю.

Телевидение влияет на людей сегодня, видимо, так же, как церковь в Средние века и даже больше: телепродукты теперь доставляются прямо в дом — и на кухню, и к постельной подушке. Думаю, что распространенная в обществе недооценка его воздействия — важная составляющая величия «ящика для глаз». Люди, попадающие в его орбиту, в эту гигантскую лавину виртуального предложения, в это пространство, которое сегодня невозможно обойти, ни в коем случае не должны знать состав его воздуха, его объем и величину. Не должны не только не задумываться — даже не подозревать, как ими манипулируют.

Кто дал команду сделать главным героем страны бандита? Как связан его положительный образ с вывозом капитала за границу или с рейдерскими захватами? Как работа с социалистической мифологией приводит к тому, что молодые люди готовы, как показали последние выборы и фильм «Высоцкий», аплодировать и КПСС, и КГБ? На эти вопросы нет ответа. Как если бы мы лечили больного, не сделав даже анализа его крови, рентгена, не измерив температуру. Просто смотрели бы в глазки и говорили: мне кажется, у тебя артроз, а может быть, даже рак.

Я уверен, что и властители российского эфира — демиурги этой системы — работают в основном по наитию, как большие художники. Я имею в виду не только Константина Эрнста, Олега Добродеева, Владимира Кулистикова, но и всех остальных управляющих процессом телепрограммирования. Да, многие из них — творцы чуть ли не масштаба Пикассо или Эйзенштейна.

Все структуры российского ТВ пришли к профессиональному консенсусу: никогда не рассматривать самих себя в аналитическом плане. Никогда.

У нас существуют тысячи кафедр, сотни исследовательских институций, которые занимаются экономикой, социальными отношениями или национальной безопасностью, но ничего подобного нет в связи с телевидением. Даже в оговорках властителей и элит не упоминается, сколь велико его значение для формирования главной составляющей общества — человеческого капитала.

Без цензуры

Безусловно, телевидение информирует об исторических событиях с большой долей научной достоверности — когда, как и с кем они происходили. Сегодня ведь зачастую меняются не сами факты, а их интерпретация. Причем эта работа по сравнению с советскими временами принимает все более изощренные, современные формы. Видимая цензура на телевидении отсутствует, зато предлагается обилие разных, редко консолидируемых точек зрения. И это в большинстве случаев затуманивает само понимание события, создает в головах мировоззренческий мусор.

Например, можно говорить по поводу Ленина, Гражданской войны, брежневского времени, Сталина, застоя — да о чем угодно. В транслируемом обилии точек зрения разобраться будет совсем не просто.

Без финансирования

Есть один момент, который делает существование российского телевидения в определенном смысле парадоксальным. Оно, за небольшим исключением, не получает денег из федерального бюджета. При этом значение телевидения для государства в последние сорок лет ничуть не меньше, чем наличие войск стратегического назначения. Представьте себе, что наша армия была бы переведена на хозрасчет и жила бы за счет потенциальных противников.

Ситуация на телевидении в чем-то схожа: оно оплачивается за счет рекламы, для которой важно только одно — должно быть включено как можно больше «ящиков». Сделать это дешевле и эффективнее можно одним способом — через трансляцию страхов, слухов, катастроф, необъяснимого и смешного.

Без сознания

Современная цивилизация дает миллионам людей возможность заменить социальные связи виртуальным общением. Включил телевизор — и ты находишься в информационных, мифологических, психологических и прочих сетях. Исследования показали, что сегодня телевидение уступает по востребованности только электричеству. Когда человек входит в дом, он включает свет — действие номер один, а затем телевизор — действие номер два. Таким образом он подключается к социуму, а подсознательно — и к самой жизни. Для более молодого поколения эту функцию выполняет Интернет, но пока еще телевидение по охвату аудитории и затратам времени намного его опережает.

Трансляция культуры становится тотально домашней. Она позволяет человеку, сидя на диванчике, переживать все, что переживает Джеймс Бонд или Барак Обама, завсегдатай парижского кафе или путешественник в тропическом лесу. Именно телевидение, 51 процент на котором занимает кинопродукция, доставляет человеку идеи и переживания прямо в подсознание, в мозжечок.

Так же и с исторической темой на телевидении. Человек получает не просто информацию о жизни Столыпина, Бухарина или маршала Жукова. Он переживает их судьбы, получает факт всегда вместе с его интерпретацией, а заодно и эмоцией.

Без объективности

Одна из наиболее эмоционально воздействующих на массового зрителя передач — «Исторический процесс», дискуссия между Николаем Сванидзе и Сергеем Кургиняном («Россия-1»). Она очень точно представляет сложившуюся на российском телевидении ситуацию. В ней, с одной стороны, дается альтернативный взгляд на события XX века, а с другой — отражены обязательно полярные точки зрения.

Сванидзе защищает либеральные позиции, связанные с конституционными основаниями российской жизни: многопартийная система, демократическое общество, выборы, рыночная система хозяйствования, свобода передвижения, информации, взглядов, действий. Кургинян — сторонник консервативно-охранительных основ: мы особая цивилизация, уникальная система жизни; Россия — великая империя, у которой есть частные, навязанные извне недостатки. Люди здесь устроены таким образом, что каждый готов пожертвовать своей жизнью ради процветания государства. Оно более эффективно управляет, хозяйствует, чем частник. Здесь каждый человек верен государству, а следовательно, и властям, им управляющим. Государство и власть неразделимы.

В передаче, таким образом, транслируются мощные смысловые конструкции. И совсем не случайно позиция Кургиняна неизменно побеждает, хотя и путем нерепрезентативного телефонного голосования, но именно его, телефонный опрос, телевидение часто использует, объявляет «обратной связью», а вовсе не социологические исследования. Телефонное голосование проводилось и в ходе, например, такой важной исторической программы, как «Имя России».

«Имя» — известный мировой проект, во время которого жители разных стран выбирали своих национальных кумиров. В России почему-то победил Александр Невский, а среди первых имен оказались Иван Грозный, Пушкин и Сталин. Эксперты считают, что сразу же победил Сталин, но телеканалу было неудобно за выбор голосующими соотечественниками тирана или за какие-то группы, которые специально так голосовали.

Возьмем актуальную тему падения СССР. Это событие трактуется как страшная геополитическая катастрофа. Я ни разу не слышал даже отзвука идеи о том, что великий российский народ отпустил в свободное плавание бывшие окраины, колонии. Нет речи и о том, что в бывших советских республиках (кроме Белоруссии) не было никаких движений, чтобы остаться: все проголосовали за независимость.

Но идеологическая историческая телемашина раскручивает исключительно тезис о том, что распад СССР — страшная трагедия советского народа. Почему? Да потому, что, хотя население РСФСР составляло чуть больше половины населения СССР, в нашей исторической традиции живет имперское сознание, связанное с необъятной территорией, с огромными войсками, использованием одного языка, с философией и практикой титульной нации. Именно эти представления советского образца телевидение транслирует все двадцать лет. Солдаты должны жертвовать, обычные люди могут терпеть лишения, а олигархи, высшие чиновники и банкиры должны управлять.

И никто не будет обращать внимание страны на то, что в 1941 году попавших в плен было на полмиллиона человек больше, чем численность всех немецких войск: взято в плен 4 миллиона человек, а вся группировка немецких войск против СССР составляла тогда 3,5 миллиона.

Без порядка в головах

Программы, подобные «Историческому процессу», конечно же, есть и на других каналах. Например, на «Культуре» Феликс Разумовский много лет ведет передачу «Кто мы?», транслирующую те же идеи. Происходит это в более мягкой форме, но и аудитория у передачи много меньше. Это тоже не случайно. На «Первом» вообще нет исторических передач — там только развлечения и замечательный послерейтинговый эфир для «Ночной России». Впрочем, немало исторических сюжетов представлено в других программах, которые могут напрямую и не касаться истории, например биографических — о великих артистах, генералах, государственных деятелях.

Историческая подоплека проскальзывает и в повседневном потоке — в сериалах, ток-шоу, в речах и оговорках ньюсмейкеров. Например, половина передачи «Судите сами» Максима Шевченко посвящена борьбе с американцами; в ней также идет презентация того, что существуют многочисленные заговоры против России. Многие будут удивлены, если им сказать, что все это рудименты феодального сознания. Оно воспроизводится благодаря мифу о всемирном заговоре против России, о том, что все жаждут нашей территории, ископаемых, хотят подчинить англосаксонской великую российскую культуру, атаковать наш язык — эта проблематика обычно упаковывается в ловкие публицистические дискуссии с «открытым финалом».

Еще одна мощная идеологема — идея «лихих 90-х». Нет ни одной страны мира, где время революций, формирования действующей Конституции было бы объявлено не только не героическим, но и морально опустошенным. Это своего рода зашифрованная смысловая трагедия внутри самой этой идеологемы. Или отменяйте Конституцию, или говорите, что, несмотря на трудности, 90-е годы привели нас к достаточно комфортной (при всех ограничениях), бездефицитной, более свободной, куда более гуманной жизни по сравнению с советской эрой.

Так наше телевидение выстраивает в головах миллионов заведомо противоречивые точки зрения, а в результате оказывается, что люди не готовы к современной жизни. У них нет содержательной консолидации по поводу фундаментальных вопросов: что такое частная собственность, миссия государства, умение власти управлять экономикой, общественный контроль, нет модели развития страны, самой системы жизни. Нет понимания природы коррупции, которая разлагает весь социум и стала сегодня не просто преступлением, а составным элементом хозяйствования, важнейшей частью экономики по-русски.

Без огласки

Напрямую к историческим воззрениям населения относится и тот факт, что на телевидении создается только видимость обсуждения, скажем, политического устройства нашей страны. Есть исторические сериалы, но нет политических или острых социальных. О прошлом — это в основном о крушении империи. А вот, например, об устройстве отношений в президентской администрации, о взаимоотношениях между партиями или об интригах в правительстве вы никогда ничего на ТВ не найдете. Ни в каком контексте, кроме обличительной «заказухи» на НТВ. Нет серьезных драматических сюжетов о коррупции, рейдерстве, чиновничестве. Есть у нас, конечно, «отдельные» негодяи. Злоумышленники. Но главные герои — капитан Глухарев или менты — все это преодолевают.

Не создается, а следовательно, не накапливается в обществе позитивный опыт.

Простые рецепты для подрастающего поколения

Наше телевидение воспроизводит рудименты разных идеологических систем, создает своего рода помойку в представлениях людей об истории, а значит, и об устройстве жизни. О том, что важно, а что нет, как оценивать прошлое, с какой точки зрения. Поэтому, уверяют многие телеформаты, пользуйтесь чужими стереотипами. Вам же говорят: лихие 90-е. Вы ведь не помните, вы были ребенком. Поэтому и считайте, что они были «лихие». Не думайте о том, что Россия оказалась редкой страной, которая перешла к принципиально иной системе существования практически без массовых жертв.

Исторические воззрения и в телеубеждении молодежи: копите деньги, любым способом много зарабатывайте — чтобы отдыхать на Майорке, встречать Рождество в Париже, покупать квартиру в Болгарии. Разбирайтесь в марках автомашин, в моде, еде, ресторанах. Учите языки, становитесь качественным (лучше — аморальным) офисным планктоном. И покупайте. Вы даже можете рассказывать анекдоты о власти, иронизировать, но главное — ничего не меняйте. В первую очередь свои взгляды на историю, на нынешнее устройство нашей жизни. Занимайтесь всем, что будет сулить вам разного рода удовольствия. Главное — не думайте о том, о чем мы, российское телевидение, вам не рассказываем. Взгляд на историю — также предмет ручного управления.

Телевидение проводит огромную работу по сохранению уважения к Иосифу Виссарионовичу. Социологи утверждают, что ровно 20 лет назад, в конце 1991 года, примерно 12 процентов наших граждан считали историческую роль Сталина более или менее положительной. А вот в последние два года, по разным опросам, этот показатель вырос до 40–57 процентов. В четыре раза.

Могу обозначить десять техник, которыми пользуется телевидение для сохранения образа «вождя народов».

1 В общем-то, все понимают, что именно Сталин в XX веке — главный российский герой мирового значения. Только он по известности сопоставим с крупнейшими звездами во всех сферах человеческого существования. Именно Сталин воплощает идеалы социализма, империи, советского государства, нового человека и образа жизни, философии, мышления, политики, культуры. В некотором смысле он — суперстар. И телевидение транслирует именно этот масштаб. И дело тут не только в 84 сериях показанного на НТВ проекта «Сталин LIVE». С приближением дня рождения или смерти тирана на каждом канале страны идет не менее 4–5 таких передач в день. Причем неважно, в каком контексте, негативном или позитивном. Сталин, пусть и предельно странный, чудовищный, но выразитель коллективного российского «Я».

2 Дается как можно больше информации об Иосифе Виссарионовиче. В советское время мало кто знал о его детях, самоубийстве жены, о его частном и конкретном поведении, мелких чертах характера. Был образ гения в Кремле, не спящего по ночам, все знающего, принимающего все решения и т. д. Сегодня телевидение этот образ сохраняет и передает новым миллионам знания об этом демиурге отечественной жизни. То, что раньше было дефицитным, сейчас предлагается всем — широкий выбор любой информации о самом страшном и знаменитом злодее.

3 Кажущаяся объективность. Можно рассказывать все и обо всем. Как наказывал детей врагов народа, как в 1937–1938 годах за 14 месяцев были арестованы полтора миллиона человек и почти 600 тысяч расстреляны — все теперь можно обсуждать. От его сверхжестокости до прозорливости и мудрости. В небольшой пропорции обязательно сказать о жестокости великого правителя — это не мешает гордиться масштабом его личности. Важный прием современного телевидения — объективность в кавычках. Она подсознательно усиливает масштаб переживаний за эту личность.

4 Негатив все же не должен быть подавляющим — непременно меньше, чем разные формы позитивности. «Под управлением Сталина наш народ выиграл Великую Отечественную войну» и «совершил гигантский скачок в индустриализации страны». Критика должна быть «сложной», переплетена с другими оценками — это обязательное условие.

5 Пятое: дискуссионность. Нужно обязательно оставлять зрителям ощущение, что разговор еще не закончен. Дискутируйте, приводите свои доводы, обсуждайте с другими. Давайте поспорим, «пусть говорят», оценка всегда открыта — это также важный элемент сохранения интереса к Сталину.

6 Российскому телевидению очень важно вывести этот образ за пределы общепринятых моральных оценок. Подчеркнуть, что Сталин — это прагматика в интересах страны: использовать секретный договор с Гитлером, чтобы подготовиться к войне; «дожать» в Тегеране и в Ялте Рузвельта и Черчилля, чтобы обеспечить имперские интересы СССР. В этом случае не так важно, был ли он маньяком, убивал ли детей. Все ведь было подчинено «великой цели».

7 Сталин сейчас всегда рядом с нами. Телевидение, радио, газеты, как говорится, «Спасибо, что живой». У миллионов такое ощущение, что он здесь, всегда рядом. Он вот-вот постучит в вашу дверь.

8 Он, конечно же, харизматик, внушающий силу, гордость, даже благоговение. Главный герой российского культурного мифа. Важно, что когда идет телепередача или кинофильм о Сталине, ее зрители будут обязательно смотреть, а значит, ожидается огромный рейтинг и деньги для ТВ. Он лучший рекламный агент страны. О Сталине рассказывать так же важно, как ставить сериал о бандитах. Сталин — универсальный герой денег и смерти.

9 Телевидение утверждает: хоть он и тиран, но преодолевал хаос российской невнятицы. России никак нельзя без такого жесткого государя.

10 Дискутировать о Сталине — значит продолжать исповедовать основные принципы современной (вечной?) системы жизнеустройства: воровство, коррупцию, ручное управление, огромное значение личности правителя. Телевидение через интерес к Сталину сохраняет старые модели, развивает их и адаптирует к нынешним условиям. Они чудесным образом живы, воспроизводятся. Они — актуальны.