Тамплиеры избрали великим магистром человека действия, о котором без риска ошибиться можно сказать: он знал, чего хочет, и у него были почти ясные представления о ситуации в Святой земле и в ордене. Жак де Моле поставил себе цели, для достижения которых надо было поехать на Запад, чтобы встретиться с папой, монархами и с братьями своего ордена. Подготовка к этой поездке вскоре захватила его целиком, но в то же время он должен был укрепить свою власть на Кипре и продолжить политику помощи королевству Кипр и Армянскому царству, начатую его предшественником. Решению этой двойной задачи он и посвятил первый год своего магистерства.

Документ из арагонских архивов, дающий понять, что Жак де Моле 20 апреля 1292 г. был уже магистром ордена Храма, содержит также интересный список свидетелей, тех, кто подписал этот документ, — это не что иное как список тех, кого можно назвать кабинетом Моле, о «кабинете» Годена совсем ничего не известно, но можно полагать, что, коль скоро большинство сановников погибло в буре, вызванной падением Акры, то назначения, которые он произвел с согласия капитула, существенно обновили верхушку ордена. Нельзя утверждать, что Жак де Моле входил в кабинет Годена в ранге маршала; неизвестно также, занимал ли кто-то из сановников, имена которых фигурируют под актом от 20 апреля 1292 г., свою должность еще при Годене. Я привожу в табличной форме этот список сановников в написании, какое дано в тексте.[212]

Этот список полный — приведены все должности. Три лица без указанных должностей, должно быть, играли роль советников. Двое из них, Симон де Ленда (или Эксемен де Ленда) и Рьенбо де Карон (Рембо де Карон, или Каромб), впоследствии займут важные посты.

Географическое происхождение части этих новых сановников известно: трое родились в государствах арагонской короны — Беренгер де Сан-Хусто, Раймон де Барбера[213] и Симон де Ленда (или Эксемен де Ленда), будущий магистр провинции Арагон-Каталония. Гоше де Лианкур, заместитель гардеробмейстера (кто был штатным гарде-робмейстером в тот момент, неизвестно), был пикардий-цем. Имя Гильена де ла Тора, или Гильома де ла Тура, туркопольера, в этом написании выглядит южным, что не факт. Возможно, он был «пуленом», уроженцем Кипра.[214] Бодуэн де ла Андреи (или Ландрен) — то же, что Бодуэн де Лодрана, упомянутый кипрским тамплиером Этьеном из Сафеда на допросе в Никосии в 1310 г. и присутствовавший, по его словам, при его приеме в Никосии в 1295 г.; возможно, он родился в Эно.[215] Гильом д'Уренк, на самом деле — «из Оренсе», был уроженцем испанской провинции Галисия, а Мартен де Лу (или Луп) — это кастилец Мартин Лопес. Бертран Немец несомненно был… немцем! Что касается Рембо де Каромба, он принадлежал к мелкому провансальскому дворянскому роду, получившему свое имя от замка Каромб близ Карпентраса.[216]

Состав кабинета Моле, похоже, отражает выраженное стремление к самостоятельности и в то же время очень явное предпочтение тамплиеров из Арагона — предпочтение, которое впоследствии подтвердится. Не будем пока делать из этого далеко идущих выводов о возможном союзе с короной Арагона. Это могло быть чисто конъюнктурным моментом, потому что арагонскими делами в 1293-1294 гг. Моле действительно придется много заниматься — как освобождением пленных (в том числе арагонских тамплиеров), за которых король Арагона Хайме II активно ходатайствовал перед мамелюкски-ми султанами, так и вопросами, касающимися тамплиер-ского патримония на Западе.

Добавим, что летом 1292 или 1293 г. ему надо будет искать замену туркопольеру Гильому де ла Туру, убитому в морской стычке между генуэзцами и венецианцами, о которой теперь пойдет речь.

Жак де Моле, довольно быстро сформировав свою команду, в течение первых двух лет после падения Акры прежде всего столкнулся с дальнейшими нападениями мамелюков и, следовательно, с необходимостью отражать их.

Победив латинян, мамелюки обратились против армян. Упомянем здесь два важных факта, пришедшихся на 1292-1293 годы. В июне 1292 г. мамелюки захватили Ромклу, резиденцию армянских католикосов, город, представлявший собой анклав на мусульманской территории; в следующем году из-за недостаточной помощи со стороны монголов царь Хетум II был вынужден уступить мамелюкам три крепости в верховьях Евфрата и заключить с ними непрочный мир.

На Западе папа Николай IV очень быстро осознал, какая угроза нависла над Армянским царством, и с начала 1292 г. пытался организовать настоящий крестовый поход в защиту маленького царства. Доказательство этого — цикл булл «Pia mater ecclesia», которые он огласил 23 января 1292 года. Первая имеет общий характер: поскольку это царство «одиноко среди порочных народов, как овцы среди волков — врагов креста…», папа дарует всем, кто выступит в защиту этого царства, такие же привилегии и индульгенции, как если бы они отправились в Святую землю; и он направляет проповедников в разные регионы Западной Европы.[217] В то же время он обращается к великим магистрам орденов Храма и Госпиталя и требует от них, чтобы «при посредстве галер, каковые по предписанию и повелению апостолического престола вы должны держать на море против врагов креста, вы пеклись бы о защите и поддержке Армянского царства».[218] И с той же целью он велит снарядить несколько папских галер, поставив командовать над ними Рожера де Тодиниса, генерал-капитана.[219] Оказали ли действие эти папские буллы? Можно ли рассматривать снаряжение двух тамплиерских галер на Кипре как ответ тамплиеров на призыв папы? Тирский Тамплиер и Генуэзские анналы рассказывают об этом событии почти одинаково, но Тирский Тамплиер относит этот эпизод к 1292 г., тогда как Генуэзские анналы датируют его гораздо более правдоподобно — июлем 1293 года. Этот эпизод случился в начале конфликта между генуэзцами и венецианцами, известного под названием «Курзольская война».[220] Венецианцы снарядили четыре галеры, которые, выйдя из Венеции, направились на Кипр. На их борту находились «воины дЛя двух других галер на Кипре, на службе дома Храма».[221] То есть тамплиеры имели на Кипре две галеры, для службы на которых по их вызову к ним ехали с Запада, на венецианских кораблях, воины и необходимые экипажи (в самом деле, немного дальше в тексте упоминаются «галерные гребцы»). В море эти корабли встретились с купеческими генуэзскими галерами и напали на них. Им не повезло, потому что генуэзцы вышли победителями и захватили венецианские галеры. Тамплиер, отвечавший за венецианский конвой, Гильом де ла Тур, был убит; совершенно определенно имеется в виду туркопольер ордена, упомянутый как свидетель в письме Жака де Моле от 20 апреля 1292 года. Если эту вылазку датировать 1292 г., она бы довольно хорошо вписывалась в рамки реакции на папский призыв помочь Армении. Но в 1293 г. она скорее похожа на мобилизацию сил для обороны острова Кипр.

Вот еще одна интервенция, которую надо упомянуть при разговоре об особой помощи Армении. В самом деле, некоторые историки сообщают об экспедиции в это царство под командованием великих магистров орденов Храма и Госпиталя, а также Оттона де Грансона, командира английского контингента в Акре; они относят этот поход к 1292 г. или к началу 1293 г.; магистр ордена Храма отождествляется с Тибо Годеном.[222] Но те места в источниках, на которые они в доказательство ссылаются, плохо истолкованные, неверно датированные и иногда подложные, к этому сюжету отношения не имеют. В частности, цитируют статью из одной армянской хроники — «Цвет историй Восточной земли» Хетума, или Хаитона, из Корикоса (он на самом деле был владетелем этого города и его территории), известного на Западе под именем Хетума-историка.[223] Этого персонажа не надо путать с царем Хетумом II, который тогда царствовал в Армении и также написал хронику.[224] Текст Хетума из Корикоса (который я еще раз использую в следующей главе) следует изучить внимательно.

Он посвящен прежде всего Хетуму II. Любопытной личностью был этот царь, наследовавший своему отцу Левону II в 1289 году. Он разрывался между своими царскими и династическими обязанностями и своими духовными стремлениями, побуждавшими его вступить в орден францисканцев. Трижды отказываясь от короны, он столько же раз менял свое мнение под давлением обстоятельств или армянской знати, которую беспокоила слабость царства.[225] В первый раз он отрекся в 1293 г. в пользу своего брата Тороса, но передумал, и в 1294 г. Торос вернул ему «царство и сан владетеля» в ходе торжественной церемонии.[226] В этой связи Хетум-историк — в отношении которого надо уточнить, что он был армянским вельможей, участвовал в заговоре против Хетума II в 1293 г. и был выслан тем же Хетумом в 1294 г. — пишет, что Торос созвал в Сис, столицу царства, армянских баронов и многочисленных кипрских сеньоров, в том числе Оттона де Грансона.[227]

Продолжая рассказ, Хетум доходит до 1296-1299 годов, на которые приходится новое отречение царя Хетума, опять-таки в пользу Тороса, а также узурпация власти двумя другими братьями — Смбатом и Константином и приготовления к широкому наступлению на мамелюков, которое осуществил монгольский хан Персии Газан (победа при Хомсе в декабре 1299 г.) и которое спасло Армянское царство. Хетум из Корикоса вводит в свой рассказ себя лично, сообщая: вернувшись из паломничества во Францию, он не щадил сил, чтобы восстановить порядок и мир в царствующем роде и в царстве, и в подтверждение своих слов ссылается на свидетельства «знатного человека и мудрого сира Оттона де Грансона и магистров Храма и Госпиталя, и братьев их монастыря, каковые в те времена были в этих краях, и в целом на всю знать, и мужей, и население королевств Армении и Кипра».[228] «Те времена» соответствуют 1298 или 1299 году.

Хронология, даже если даты не всегда уточняются, прочитывается в этом тексте достаточно хорошо, и не должно быть никаких сомнений: Оттон де Грансон упоминается дважды, за 1294 г. и за 1298/1299 гг., магистры орденов Храма и Госпиталя — только однажды, в соотнесении с последней датой. С чего же вдруг, опираясь на этот текст, совместный поход магистров орденов и Оттона де Грансона относят к 1292-1293 годам? Загадка. Шарль Колер, приписавший Оттону де Грансону трактат о крестовом походе и досконально изучивший его жизнь, не нашел ничего лучше, чем намекнуть на ошибочность датировки у Хетума-историка![229]

Для доказательства проведения совместной экспедиции военных орденов и войск Оттона де Грансона в Армению обращаются и к Тирскому Тамплиеру. Тирский Тамплиер вполне подтверждает присутствие Оттона де Грансона в Армении (в 1293 г.), однако в обстоятельствах, никак не связанных с военным походом, о нем говорится в контексте войны между Венецией и Генуей. Чтобы отомстить за преступления, совершенные венецианцами против генуэзцев Фамагусты и Аяса, из Константинополя вышла маленькая генуэзская эскадра и направилась в армянский порт Аяс с намерением атаковать стоящий там на якоре венецианский флот. Двигаясь вдоль побережья Малой Азии, эта эскадра встретила в районе Корикоса «кипрскую галеру, снаряженную людьми из Сирии, пизанцами и венецианцами — людьми, ненавистными генуэзцам […], в коей находился мессир От де Гуалансон. И оный мессир От де Гуалансон, весьма прославленный заморский рыцарь, обратился к генуэзцам, не угодно ли тем будет, чтобы он отправился с ними, дабы совершить некое благое дело, но генуэзцы не пожелали того…»

То есть генуэзцы отказались от посредничества между ними и венецианцами, которое предложил Оттон де Грансон, и попросили его удалиться: «Мессир От отъехал от них и прибыл на Кипр, ибо он недавно виделся и беседовал с царем Армении».[230]

Может быть, Оттон де Грансон возвращался с церемонии повторного восхождения Хетума II на престол в Сисе? Конечно, даты не совпадают, потому что Тирский Тамплиер относит этот инцидент к 1293 г., тогда как церемония состоялась в 1294 г.; но и инцидент, повлекший смерть туркопольера ордена Храма, он относит к слишком раннему времени. Чтобы принять окончательное решение, надо бы выяснить точную дату этого инцидента, произошедшего между венецианцами и генуэзцами.

Подытожим.

• Тамплиеры один раз, в 1293 г., пытались на Кипре вывести в море две галеры, но последние стали жертвами войны между Венецией и Генуей, а экипажи и воины, предназначенные для этих двух судов, были утрачены.

• Объединенной интервенции в Армению магистров орденов Храма и Госпиталя вместе с Оттоном де Грансоном в 1292 г. или в начале 1293 г. не было; зато Оттон де Грансон ездил в Армению в 1293 или 1294 г. (что наиболее вероятно) для присутствия в Сисе на церемонии, восстанавливающей Хетума II в правах царя Армении, но ездил без магистров орденов.[231]

• Поход тамплиеров и госпитальеров — опять-таки вместе с Оттоном де Грансоном — в Армению надо отнести к 1298 или 1299 годам. Был ли этот поход связан с наступлением монгольского хана Персии Газана — другая проблема, которую я рассмотрю в следующей главе. Эта хронология вытекает из текста главы ХLIV Хетума из Корикоса, не допускающего никакой двусмысленности.

Возвращаясь к 1292-1293 гг., мы не можем сказать, что призыв Николая IV от 23 января 1292 г. не возымел последствий, но он был не слишком убедительным. Булла, адресованная папой тамплиерам, возможно, и была получена Тибо Годеном, но скорее всего его преемником. Жак де Моле, конечно, делал попытки снарядить в Венеции две галеры для ордена Храма на Кипре; но они не имели или уже (?) не имели отношения к Армении.

Жак де Моле покинул Кипр весной 1293 г. и сошел на берег в мае, вероятно, в Марселе; действительно, первый документ, пригодный для указания вехи на его пути, написан «в Провансе» и обыкновенно датируется историками маем 1293 г.[232] — речь идет о письме королю Англии, где Жак де Моле указывает, что находится в Провансе и, готовя заседание генерального капитула в Монпелье, желает прибытия Ги де Фореста, магистра Англии. Вторая веха неожиданна — в июне 1293 г. Жак де Моле якобы был в Нанте; рыцарь Галлеран де Шатожирон признал, что получил от него, с согласия магистра Аквитании и братьев, ренту на землю в приходе Селье, близ Нанта.[233] Но коль скоро капитул ордена, объявленный в майском письме, действительно собрался в Монпелье 9 августа, а Жак де Моле, естественно, на нем присутствовал, то эту вылазку в Бретань и обратно ради решения в общем мелкой проблемы, впрочем, технически возможную, объяснить трудно.[234] Из Монпелье Жак де Моле должен был направиться в Арагон, чтобы обсудить важный вопрос возвращения Тортосы — впрочем, поднятый в ходе капитула.[235] Должен был, потому что в конечном счете не факт, что он там появился. Беренгер де Кардона, магистр Арагона, который присутствовал на капитуле и обсуждал с Жаком де Моле вопрос Тортосы, вероятно, должен был в его обществе поехать к королю. Но Беренгер де Кардона, заболев, отложил свое возвращение в Арагон. Поехал ли Жак де Моле без него? Он ехал из Франции, страны, еще находящейся в состоянии войны с Арагоном; конфликт, порожденный Сицилийской вечерней, был еще не улажен, и после крестового похода 1285 г. обе страны еще не помирились. Поэтому 24 августа 1293 г. король Хайме II в Таррагоне, куда он только прибыл, велел выписать охранное свидетельство Жаку де Моле, чтобы того не беспокоили королевские чиновники, когда он будет пересекать территорию Каталонии:

Поелику достопочтенный брат Жак де Моле должен вступить на нашу территорию по нашей воле и соизволению, повелеваем вам и предписываем, чтобы вы не чинили никаких препятствий означенному брату Жаку, его близким, его коням и всем прочим его вещам…[236]

В отсутствие Беренгера де Кардоны охранное свидетельство Жаку де Моле вызвался доставить командор Аско; он же должен был сопровождать последнего. Король Арагона покинул Таррагону и достиг Барселоны через Лериду, заехав в Сарагосу; в столицу Каталонии он прибыл 19 сентября 1293 года. Ни один каталонский документ не сообщает о реальном приезде Жака де Моле, в частности, акты процесса, инициированного Беренгером д'Энтесой, который тогда конфликтовал с тамплиерами горной области Прадес, — акты, тщательно проанализированные Ф. Каррерасом-и-Канди, который, однако, как будто верил, что Моле приезжал.[237] Может быть, выздоровление Беренгера де Кардоны и его возвращение в Каталонию сделало к тому времени приезд великого магистра не столь настоятельно важным?[238] В самом деле, капитул в Монпелье дал принципиальное согласие на уступку Тортосы королю; еще нужно было провести переговоры об условиях и найти для тамплиеров компенсации. На все это понадобится год, и Моле направится в Арагон только в 1294 г., чтобы поставить финальную точку в переговорах.

В последней трети 1293 г. Жак де Моле поехал в Англию. В письме, датированном 8 декабря 1293 г., Эдуард I сообщал, что прощает Ги де Форесту, магистру ордена Храма в Англии, некое количество штрафов, наложенных королевским правосудием на Роберта де Тёрвилла, его предшественника, «по настоятельной просьбе брата Жака де Моле, магистра рыцарства Храма Соломонова».[239] Это письмо не совсем однозначно, но как будто довольно ясно указывает, что Жак де Моле побывал тогда в Англии и лично ходатайствовал перед королем, тем более что это можно заключить и из свидетельства одного английского тамплиера, допрошенного в Лондоне в 1311 г.: Джон де Стоук тогда заявил, что был принят в орден восемнадцать лет назад, 16 ноября, магистром Англии Ги де Форестом, то есть в 1293 г.; он добавил, что через год и пятнадцать дней после этого, на Андреев день (30 ноября 1294 г.), его вызвал великий магистр.[240] А ведь дата 1294 г. невероятна, Моле не мог быть 30 ноября в Лондоне, а раньше 24 декабря в Неаполе; впрочем, известно, что в последней трети 1294 г. он направился из Арагона в Рим (см. ниже). Поэтому можно допустить лишь 1293 г., и несомненно надо считать, что Джон де Стоук перепутал или ошибся на год.[241]

Сколько времени Жак де Моле оставался в Англии? Его присутствие отмечено в Линкольншире, в доме Храма в Игле, в январе 1294 г.;[242] он провел капитул в доме Храма в Бруэре, опять-таки в Линкольншире, в том же месяце. На материк он вернулся самое позднее в начале лета 1294 г., потому что готовился ехать (или возвращаться) в Арагон. 9 июля Хайме II предоставил ему новое охранное свидетельство и 22 июля предупредил своих чиновников, что магистр вот-вот въедет в его королевство.[243] Действительно, в августе Жак де Моле был в Каталонии. В Лериде 27 августа он поставил финальную точку в процедуре обмена Тортосы и дал магистру Арагона Беренгеру де Кардоне полномочия провести обмен.[244] В тот же день он, должно быть, виделся с королем, тоже находившимся тогда в этом городе. Вероятно, вскоре он уехал, потому что того же 27 августа король дал своим агентам инструкции содействовать поездке великого магистра в Рим.[245]

После двух лет вакансии на папском престоле папой 5 июля избрали Целестина V, благочестивого отшельника-францисканца; он был совершенно не способен исполнять эти обязанности и 13 декабря 1294 г. отрекся, после чего собравшийся в Неаполе конклав 24 декабря избрал Бонифация VIII. Жак де Моле присутствовал в городе в этот период (должно быть, в Италию он приехал в сентябре). Он поехал за новым понтификом в Рим, где 23 января 1295 г. состоялась коронация последнего. Из письма Хайме II Арагонского, датированного этим же числом, известно, что король узнал о назначении Бонифация VIII из послания Жака де Моле, «присутствовавшего в римской курии».[246] Возможно, последний провел в Италии весь 1295 год. В июле-августе 1295 г. он принял во владение бенедиктинский монастырь в Торре Маджоре в королевстве Карла II Анжуйского, который папа передал ордену Храма, а 21 января написал из Рима письмо Педро де Сан-Хусто, командору Граньены в Каталонии.[247] Но не выезжал ли он оттуда во Францию? Жак де Доммарьен, магистр провинции Кипр, допрошенный на Кипре в мае 1310 г., заявил, что был принят в орден в Дижоне Жаком де Моле пятнадцать лет назад, то есть в 1295 году. Другой тамплиер, Рауль де Таверни, допрошенный в Париже в марте 1311 г., утверждал, что присутствовал на приеме Рауля де Фремекура «нынешним» великим магистром, то есть Жаком де Моле, во время генерального капитула, состоявшегося в Париже шестнадцать лет назад, то есть в 1295 г.;[248] генеральные капитулы провинции Франция собирались ежегодно 24 или 29 июня. Значит, Жак де Моле должен был проехать через Дижон в Париж, а потом, по окончании капитула, вернуться в Рим, чтобы оказаться там в июле или в августе. Это едва ли можно допустить, разве что перенести прием Торре Маджоре на более позднее время, чем август. Может быть, во Франции он побывал в 1296 году?

В письме, адресованном Педро де Сан-Хусто 21 января 1296 г., Жак де Моле сообщает ему о своем намерении с согласия папы и нескольких других лиц, с которыми он встретился, вернуться на Кипр к ближайшему Иванову дню, после того как проведет в Арле генеральный капитул.[249] По неизвестным причинам великому магистру пришлось отложить свое возвращение. Капитул в Арле действительно состоялся, но 15 августа, как свидетельствует письмо, написанное Моле «из Арля, на нашем генеральном капитуле, в день праздника Успения святой Марии года 1296» и воспроизведенное в одном письме Бонифация VIII.[250] Возможно, Жак де Моле совершил поездку во Францию весной 1296 года? Письмом, датированным апрелем 1296 г., но, к сожалению, без указания места отправки, великий магистр утверждает соглашение, заключенное в июне 1295 г. между Гуго де Перо, тогда магистром Франции, и Гильомом, сеньором Грансе, касающееся осуществления суда высшей руки над тамплиерскими домами командорства Бюр в Лангрском диоцезе.[251] Можно почти с уверенностью утверждать, что в этой местности Жак де Моле побывал лично, — должно быть, Гуго де Перо воспользовался проездом Моле, чтобы предложить соглашение ему на утверждение; это хорошо согласуется с проездом через Дижон/находящийся недалеко от Бюра, и проведением капитула в Париже в конце июня 1296 г., а потом с проведением капитула в Арле в середине августа. Если так, надо будет признать, что Жак де Доммарьен и Рауль де Таверни ошиблись на год в своих показаниях, сделанных, напомним, полностью по памяти. Так что приблизительные указания дат — явление частое.

Вернулся ли после этого Жак де Моле на Кипр? Он вполне мог успеть сесть в Марселе на судно и с удобствами (в принципе) добраться до острова, прежде чем начнется неудобный сезон. Тем не менее два свидетельства разного рода наводят на мысль, что и в 1297 г. он еще находился во Франции. Одно из них — это дарственное письмо на ренту, предоставленную Оттону де Грансо-ну, которое было отправлено из Парижа в июле 1297 г., в воскресенье после дня Петра и Павла (29 июня).[252] Второй документ как будто подтверждает ту же дату. Речь идет о протоколе допроса Пьера де Сен-Жюста (пи-кардийского тамплиера, не связанного никакими родственными отношениями с каталонским Педро де Сан-Хусто), принятого в Париже на генеральном капитуле (на Иванов день) лично Жаком де Моле за десять лет до своего ареста, то есть в 1297 г.;[253] а ведь, как я говорил, генеральные капитулы ордена в Париже проводились 24 июня. Итак, совпадение дат говорит в пользу присутствия Моле в Париже в июне-июле 1297 года. Да, но!

Пьер де Сен-Жюст вполне мог ошибиться на год, и этот прием на капитуле состоялся на Иванов день 1296 года. Что касается датировки дарственного письма Оттону де Грансону 1297 годом, она сомнительна. М.-Л. Бульст-Тиле уже выдвинула возражение: ссылаясь на то, что в 1297 г. день апостолов Петра и Павла выпал на субботу, а стало быть, следующее воскресенье было 30 июня (а вовсе не в июле), она отвергла датировку 1297 годом в пользу 1295 или 1296 года.[254] Это письмо Жака де Моле известно нам по копии в письме, подтверждающем дарственную и написанном Климентом V в 1308 г., то есть довольно позднем.

Издатель реестров Климента V проставил дату 1277 г., которую М.-Л. Бульст-Тиле исправила на 1297 г., оговорившись, что и эта дата не может быть верной; отсюда ее предложение — 1295 или 1296 г., что, очевидно, означает присутствие Жака де Моле в Париже в то или другое время и даже в обоих случаях. Проблема в том, что оригинал очень ясно, без сокращений и подчисток, указывает дату — 1287 год! в том году первое воскресенье после дня Петра и Павла пришлось на июль, точнее — на 6 июля, потому что праздник выпал на воскресенье 29 июня.[255] В таком случае дар Оттону де Грансону сделал Гильом де Боже, тогдашний великий магистр; а откуда же имя Жака де Моле? Несомненно верное решение этой проблемы предложила Барбара Фрале, сообщившая мне эти сведения. В 1308 г. в связи с процессом против тамплиеров и конфискацией их имущества Оттон де Грансон (который, не забудем, служил английскому королю) встревожился: что будет с уступкой, которую в свое время сделали ему тамплиеры во Франции. Он направил запрос папе, приложив к нему тамплиерский документ или скорее заверенную копию, подтверждающую эту уступку. Стандартный документ, где оставляли место для даты и имен, потому что дарственные такого рода подлежали периодическому подтверждению. Оригинальный документ 1287 г. исходил от Гильома де Боже; Оттон де Грансон добился его подтверждения от Жака де Моле — когда, неизвестно, — и, должно быть, направил в римскую курию именно последний документ. Вот только писец, составлявший это подтверждение, вписав имя Моле, забыл изменить дату, воспроизведя (по рассеянности!) дату оригинального документа. Какое было кому дело до ошибки писца!

Так что, мог Жак де Моле находиться в Западной Европе и, в частности, в Париже в 1297 году? Гипотеза, наиболее оптимистично оценивающая документальные данные, допускает, что он ездил в Париж даже три года подряд, в связи с генеральными капитулами провинции Франция, проходившими в июне. Но я бы, проявив осторожность, высказался за его присутствие во Франции в 1296 г., но не в 1295 году. А насчет 1297 года? Неясно, что могло бы побудить великого магистра, уже задержавшегося на несколько месяцев, отложить возвращение на Кипр, тем более что расстояние от Арля до Марселя было всего ничего. Ни один документ не упоминает о присутствии Жака де Моле в период между 15 августа 1296 г. и началом 1297 г. на Западе — впрочем, как и на Кипре. С уверенностью можно сказать одно — письмо, адресованное 23 февраля 1298 г. Бонифацием VIII Петру Болонскому, генеральному уполномоченному ордена Храма при римской курии, показывает, что к тому времени Жак де Моле был далеко: «Поелику оный магистр отсутствует и явиться ему не просто, представить ему означенное письмо невозможно…».[256]

Моле приехал на Запад, чтобы достичь двух основных целей: во-первых, он хотел добиться помощи делу Святой земли, что, в частности, включает предоставление его ордену средств на существование и на выполнение традиционных миссий — задачи отвоевания Иерусалима никто не отменял; во-вторых, он стремился реформировать свой орден, чтобы сделать его движущей силой этого отвоевания. Естественно, присутствие на Западе позволило ему также уладить некоторое число местных или региональных проблем. Для начала я рассмотрю их.

Письмо, написанное в Никосии 20 апреля 1292 г., улаживало одну из этих проблем; оно ставило финальную точку в одном деле, рассматривавшемся на Кипре. Речь шла о продаже арагонскими тамплиерами двух домов, удаленных от центра (и слабо с ним связанных): Пуигрейга и Ла-Сайды. Любое отчуждение значительной части там-плиерского патримония требовало разрешения магистра и капитула. Письмо от 20 апреля давало такое разрешение. Вот доказательство, что ради дел такого рода приезжать было не обязательно. Но иногда приезжали. Продажа Пуигрейга и Ла-Сайды касалась только тамплиеров. Зато уступка арагонскому королю тамплиерского владения Тортосы затрагивала и другие интересы, и присутствие Моле на месте свидетельствовало о важности этого дела, в то же время упрощая решение проблемы.

В последней трети XIII в. основные суверены Западной Европы, короли Англии, Франции, Кастилии, Арагона и Сицилии, хотя враждебность к орденам приписать им было нельзя, искали возможность урезать привилегии, которые были прежде дарованы последним в их государствах. Это относится и к Каталонии, где король Арагона, он же граф Барселонский, хотел сделаться полным властителем низовий Эбро за счет светских или церковных сеньоров, обосновавшихся в этом регионе после его завоевания в середине XII века. Среди этих сеньоров были госпитальеры и прежде всего тамплиеры, которые «превратили эту зону в главную резиденцию своего ордена и самую обширную территориальную сеньорию во всей Арагонской короне».[257]

Соглашение с госпитальерами король Педро III уже заключил 7 декабря 1280 г.: король получал обратно Ампосту, резиденцию главы каталонского приората ордена Госпиталя (приората, который как исключение назывался шателенией Ампоста); в качестве компенсации король передавал госпитальерам замки в Арагоне и в королевстве Валенсия. Соглашение с орденом Храма, датируемое 1294 г., было заключено сразу вслед за соглашением с одним светским сеньором, Гильермо де Монкадой, также имевшим владения в Тортосе и окрестностях.

Заключение соглашения с орденом Храма требовало долгих переговоров между королем и арагонскими властями Храма, а также между теми же властями и центральным руководством ордена. Об этом шла речь на генеральном капитуле, проводившемся Жаком де Моле в Монпелье в августе 1293 г., где участвовал Беренгер де Кардона, магистр Арагона; капитул дал согласие на обмен, предложенный королем, но надо было еще обсудить условия. Позже, в мае 1294 г., в Гардени собрался капитул тамплиеров провинции Арагон; он утвердил решение, принятое в Монпелье.[258] Потом Жак де Моле поехал в Лериду. В этом городе 27 августа он дал Беренгеру де Кардоне полномочия заключить соглашение с королем.[259] Договор заключили 15 сентября, составив документ; он состоял из двух частей — в первой магистр провинции, ссылаясь на согласие великого магистра и капитула, уступал все права, какие орден имел на Тор-тосу, во второй король заявлял, что берет во владение Тортосу, и взамен даровал тамплиерам Пеньисколу (в королевстве Валенсия).[260]

Может быть, во время этой поездки Жака де Моле в Арагон он также вмешался в конфликт между жителями Монсона (главной резиденции ордена в Арагоне) и магистром провинции: в 1292 г. Беренгер де Кардона наложил на жителей штраф в 12 тысяч солей Хаки, потому что они дважды не выполнили свои военные обязанности; жители выразили протест и, несомненно, обратились к великому магистру; последний и уменьшил штраф до 8 тысяч солей. Но закончилось это дело только 23 января (или 1 февраля) 1297 г., когда командор Монсона представил платежное письмо, направив его ордену Храма и Жаку де Моле, «великому магистру домов рыцарства Храма».[261]

В Англии пребывание Жака де Моле тоже ознаменовалось успехом: он ходатайствовал перед королем Эдуардом I, добиваясь милости для магистра ордена Храма в Англии Ги де Фореста, обязанного платить штрафы, которые были наложены на его предшественника Роберта де Тёрвилла. 8 декабря 1293 г. «по настоятельной просьбе брата Жака де Моле, магистра рыцарства Храма Соломонова», король простил брата Ги де Фореста.[262]

Точно так же благодаря личному ходатайству перед королем Карлом II Сицилийским Жак де Моле добился отмены притеснительной (или, во всяком случае, воспринимаемой как таковая) меры по отношению к тамплиерам королевства Сицилия: 3 июля 1294 г. по просьбе магистра ордена Храма в Апулии король запретил своим чиновникам в портах Апулии требовать от судов ордена Храма — или от судов, которые зафрахтовали (то есть наняли) тамплиеры, — приходивших из заморских земель (с Кипра), предъявлять находящиеся на борту арбалеты, если доказано, что это противоречит обычаю.[263] 12 января 1295 г. в башне Сан-Эразмо близ Капуи король подтвердил этот запрет:

Со стороны […] магистра и братьев [ордена Храма] было показано, что, касательно нефов и прочих судов означенного дома и тех, каковые он нанимал прежде, приходящих в королевство из заморских земель, в, прошлом никогда не было в обычае предъявлять арбалеты или луки нашему суду…[264]

А ведь Жак де Моле находился в Италии, точнее — в Неаполе, самое позднее с декабря 1294 г., если не с сентября. Это дело несомненно мелкое и второстепенное, но символичное, и пришлось оно на время, когда Жак де Моле и Карл II, вероятно, обсуждали важные вопросы крестового похода или объединения орденов.

Святая земля в библейском смысле слова занимает только часть Палестины: Акра, например, в нее не входит. Это выражение применяли для удобства как синоним Палестины, даже латинских государств в то время, когда они еще существовали, а также ради демонстрации, что, когда строятся планы и делаются попытки вернуть всю территорию или часть территории этих исчезнувших государств, цель возвращения Иерусалима все еще преследуется. Поэтому выражение In subsidium [в поддержку (лат.)] Святой земли, использовавшееся всегда, когда речь шла о помощи, надо воспринимать в широком смысле, как его понимали тогда.

Поддержка Святой земли, вместе с дальней целью ее отвоевания, осталась одной из главных миссий военных орденов сразу после падения Акры. Давняя историографическая традиция относит конец одного предприятия — крестовых походов — к 1291 г., считая, что до этого оно несколько десятилетий агонизировало, и по этой логике та же традиция отказывает военным орденам (прежде всего ордену Храма) во всяком смысле существования после этого. А ведь общественное мнение в 1291 г. (насколько его можно уловить по документам, которыми мы располагаем) не отвратилось ни от Святой земли, ни от крестовых походов; их не воспринимали ни как анахронизм, ни как пустые грезы, ни как потерянный рай. Изменились условия, другими стали тревоги, появились новые «противники имени христианского», согласно выражению, без конца повторявшемуся в папских актах. Крестовые походов и их цели вызывали вопросы, и многие критиковали, порой резко, ту форму, в какой эти походы вели и использовали папство и государства Западной Европы. Размышляли о военных орденах, их ответственности, их поражениях, их соперничестве, их надменности; призывали к их слиянию, а иногда и к упразднению.[265] Но в конечном счете на них все еще рассчитывали.[266]

Направляясь на Запад, Жак де Моле преследовал эту цель — добиться помощи для Святой земли. Конкретно это означало: защита оставшихся христианских государств — Кипра и Армении, поддержка беженцев из Святой земли и помощь военным орденам, понесшим большие потери, с тем чтобы они могли продолжать свою миссию. Помочь военным орденам можно было двумя способами: продолжить поставлять им ресурсы, то ' есть продолжить делать им дары, а также позволить им беспрепятственно использовать и переправлять на Кипр средства, которыми они располагали на Западе, причем не покушаясь на эти средства.

Жак де Моле приехал на Запад не затем, чтобы убедить папу и монархов организовать новый крестовый поход, даже если он этого хотел. Крестовые походы были делом пап. А ведь в 1292 г., когда Моле избрали магистром, папа Николай IV активно занимался подготовкой к такому предприятию; с его смертью все остановилось. Поскольку папская резиденция два года пустовала, этот план был предан забвению. Жак де Моле ехал, чтобы добиться от западных монархов при поддержке папы чего-то вроде «свободной торговли» между Западом и Кипром. Точнее, он хотел добиться, чтобы военные ордены могли свободно вывозить (для него речь шла только о «передаче») на Кипр продукты и доходы, извлекаемые из эксплуатации своих тыловых командорств, то есть не были бы обязаны за право на вывоз платить государствам, на территории которых находились их владения. В самом деле, европейские светские власти, пытаясь извлечь для себя доход из торговли, взимали в портах своих государств за вывоз товаров таможенные пошлины.

В королевстве Неаполя и Сицилии, в Англии, в государствах Арагонской короны (в меньшей степени) Жак де Моле хлопотал о получении свободы вывоза на Кипр пищевых продуктов из тамплиерских владений, а также денег, оружия, коней, в которых тамплиеры нуждались на острове.

12 января 1295 г. король Карл II Сицилийский и Неаполитанский напомнил своим таможенным чиновникам портов Апулии о «прискорбном состоянии Святой земли» и своем желании пособить ей, оказав помощь, в частности, «достопочтенному дому Храма», который там по-прежнему держит воинов. Поэтому он дозволял «достопочтенному и благочестивому мужу, брату Жаку де Моле, генеральному магистру сего святого дома, нашему дорогому другу […], дабы каждый год, пока на то будет наша добрая воля, они могли свободно и беспрепятственно вывозить в нынешних мерах 2000 сальм[267] пшеницы, 3000 сальм ячменя и 500 сальм бобовых, полученных от урожаев во владениях означенного дома в Апулии, из портов оной провинции на остров Кипр или на Святую землю в помощь лицам и мужам означенного дома, морем на подходящих судах и кораблях, без оплаты экспортной пошлины».[268]

Более поздний акт, от 1299 г., показывает, каким конкретно способом производился этот вывоз зерна из портов Южной Италии. 15 мая 1299 г. один нотарий из Манфредонии записал, что королевские портовые коменданты этого города разрешили вывоз пшеницы на остров Кипр в следующих количествах: 123 сальмы пшеницы и еще 367 сальм, принадлежащих ордену Храма, 1700 сальм, принадлежащих флорентийской компании Барди, 300 сальм, принадлежащих брату Гильому, магистру Госпиталя, и наконец еще 230. Три последних груза, то есть 2230 сальм пшеницы, были предназначены для госпитальеров Кипра. Все подлежало перевозке на корабле ордена Храма, стоящем на якоре в порту Манфредония. Похоже, никакой экспортной пошлины взимать не собирались.[269] Акты последующих лет, относящиеся к госпитальерам, выдержаны в том же духе.[270]

О большей свободе экспорта Жак де Моле ходатайствовал и перед королем Арагона: так, Хайме II приказал своему капитану в «земле Отранто» (под ним несомненно надо понимать командира арагонского флота, который крейсировал в водах Отрантского залива в Ионическом море) перестать чинить препятствия кораблям орденов Госпиталя и Храма, направляющимся на Кипр.[271] О том же он просил короля Англии.[272] Хорошие отношения с папой Бонифацием VIII позволили ему получать в этой сфере твердую поддержку со стороны папства. 21 июля 1295 г. (можно полагать, что в тот день Жак де Моле был в Риме) Бонифаций VIII издал несколько булл в пользу ордена Храма; для предмета, который интересует нас, важны две: первая, общего характера, предоставляла тем, кто совершит «переправу» на Кипр, те же привилегии, какие давались тем, кто когда-то совершал переправу в Иерусалим;[273] во второй, адресованной королю Англии, папа ходатайствовал за орден Храма и просил короля не мешать вывозу продукции английских домов ордена.[274]

«Великий магистр и дом Храма обосновались в королевстве Кипр, дабы вернее его оборонять, по нашей воле и в силу наших приказаний», — писал папа, увещевая короля покровительствовать ордену и его владениям и «позволить этим инокам столь же свободно, как они прежде это делали, перевозить и вывозить с земель, находящихся под Вашей властью, продукты, каковые им необходимы как для собственного содержания, так и для обороны королевства Кипр».[275]

Жак де Моле не забывал об интересах своего ордена. Меры, которых он добивался от европейских монархов, были направлены прежде всего на то, чтобы позволить тамплиерам на Кипре восполнять свои запасы и средства к существованию и выполнять свои милосердные обязанности.[276] Возобновив свои ресурсы, они в дальнейшем могли бы действовать на благо Святой земли, а в более общем плане — на благо христиан против неверных. Папа особо подчеркивал это, обращаясь к «сим неустрашимым защитникам Христа, коим вверена охрана королевства Кипр».[277]

Что было хорошо для ордена Храма, было хорошо для Кипра и Святой земли.

Для того, чтобы эта акция по поиску помощи Святой земле имела успех, нужно было восстановить имидж ордена после поражения в Акре. Для этого надо было реформировать эту организацию изнутри и позаботиться о ее «пиаре». Не нужно разделять эти два аспекта поездки Жака де Моле. Справедливо ли усомниться в искренности действия только потому, что в нем обнаруживается и доля расчета?

Едва высадившись в 1293 г. в Провансе, Жак де Моле, как мы видели, 9 августа созвал в Монпелье генеральный капитул. Каждый этап его поездки был отмечен собраниями провинциальных (Англия, 1294 г.; Франция, 1295 или (и) 1296 г.) или генеральных (Арль, 1296 г.) капитулов. В отношении последних (Монпелье, Арль) можно полагать, что провинциальным руководителям ордена рассылались пригласительные письма. Насколько мне известно, таких писем у нас нет (тогда как для собраний провинциальных капитулов они имеются, в частности, для провинции Арагон); зато в королевских архивах сохранились письма великого магистра с просьбами к королю дать разрешение провинциальным магистрам или командорам направиться на капитул либо письма короля, благосклонно отвечающего на подобные просьбы. То и другое относится к Англии. В мае 1293 г. Жак де Моле сообщил Эдуарду I о ближайшем созыве генерального капитула и о том, что на этом капитуле желательно присутствие Ги де Фореста, благоразумие и советы которого были бы ценными и необходимыми.[278] В отношении Арльского капитула мы располагаем ответом — положительным — короля на просьбу Жака де Моле. 24 апреля 1296 г. король отправил два приказа констеблю Дувра, чтобы тот позволил отплыть Ги де Форесту, бывшему магистру провинции Англия, и Брайану де Джею, магистру нынешнему, которые направляются на материк в обществе кардинала-епископа Альбанского, папского легата в Англии; первому разрешалось ехать на Кипр, второму — «на совет, который должен состояться с высшим магистром означенного ордена», то есть на капитул.[279]

Историки располагают лишь косвенными сведениями о том, какие меры было решено принять на этих генеральных капитулах. Обычно по окончании капитула его решения обнародовались в форме статутов. Такая практика существовала в ордене Госпиталя. Вероятно, так же было заведено и в ордене Храма, разве что слово «статут» заменялось на слово «retrais». Но эти статуты не сохранились, по крайней мере, в оригинальном виде — «retrais» такого-то капитула» или, как в ордене Госпиталя, «такого-то магистра». Полагают, что их периодически перегруппировывали и добавляли к уставу. Последние из них по дате — retrais Тома Берара. Чтобы получить сведения о содержании этих решений генеральных капитулов, снова нужно обратиться к протоколам допросов из процесса. Пристально интересовались этими вопросами папские комиссии, и протоколы допросов, записанные ими, позволяют составить представление о реформаторских мерах, которые хотел провести через капитулы Жак де Моле.

Если верить Гишару де Марсиаку, который был губернатором Монпелье от имени короля, а значит, находился в городе во время заседания капитула, или Гильому д'Арраблуа, тамплиеру, то речь шла о мерах, касающихся «способа управления, и о пище».[280] Поскольку переезд на Кипр создал для тамплиеров новую ситуацию, они больше не находились на фронте постоянно. Поэтому Жак де Моле хотел ввести некоторые ограничения в предписания устава. Что касается пищи, известно только одно конкретное предложение — ограничить потребление мяса одним днем в неделю вместо трех, которых требовал устав.[281] Когда позже Жак де Моле будет возражать против объединения своего ордена с орденом Госпиталя, он сошлется на это, доказывая, что устав ордена Храма строже, чем у его великого соперника; этот аспект тамплиерской идентичности надо было подтвердить, чтобы сделать из него оружие в борьбе с критиками, и для того же, вероятно, следовало искоренить кое-какие злоупотребления.

Другим вопросом, о котором, похоже, много говорилось на капитулах, был вопрос о милосердных делах, которыми занимается орден. Добрые дела на Кипре были в том числе и одним из оправданий просьбам о помощи на Западе. Долг милосердия возлагался на любой монашеский орден, но природа этого долга различалась в зависимости от главного призвания ордена: подавать милостыню и кормить бедняков полагалось всем, но оказание гостеприимства, прием бедных и больных и забота о них были особой задачей странноприимных орденов. Во время процесса одна из статей обвинительного акта против ордена касалась выполнения долга милосердия. Показания тамплиеров красноречивы. Допрошенный на Кипре Пьер де Торвоне, рыцарь, ответил: «Неправда, что не подавалась милостыня. Напротив, ее подавали в обилии, повсюду, где у ордена была капелла. Подавали ее три раза в неделю: раздавались десятая часть хлеба, выпеченного в доме, и остатки со стола, и деньги, а иногда и другое. И он добавил, что Храм не обязан проявлять гостеприимство [в отличие от Госпиталя]. Тем не менее если монахи, рыцари или другие просили приюта в каком-либо доме ордена, им давали приют и тепло принимали».[282]

Этот вопрос был чувствительным, и тамплиеры, должно быть, уже защищались от обвинений в связи с этим на Втором Лионском соборе в 1274 году. Сам Жак де Моле оправдывался во время одного допроса: «Он не знал орденов, где подавали бы больше милостыни, чем в ордене Храма, ибо во всех домах ордена согласно общему уставу означенного ордена подавали милостыню трижды в неделю всем, кто хотел ее получить».[283] Однако следует сделать оговорку: во время поездки на Запад великий магистр, так как орден на Востоке испытывал большую нужду, мог попросить не слишком усердствовать в этом деле и ограничиться предписаниями устава. Поднимался ли на этих капитулах вопрос о ритуале вступления в орден? Не предвосхищая того, что станет одним из ключевых пунктов обвинений против тамплиеров в ходе процесса, мы можем задуматься: когда Жак де Моле выступал на капитуле 1291 г. на Кипре, требуя реформ в ордене, включил ли он в свою программу этот вопрос? На мысль об этом наводит свидетельство Жана Сенана, уже упоминавшееся. Встретил ли великий магистр сопротивление внутри ордена Храма, помешавшее ему пойти дальше в выполнении реформаторской задачи? Или не выказал в этом деле особой боевитости? К этому мы вернемся в главе, посвященной процессу.

Внимание Моле на Западе неизбежно привлекла и история с объединением орденов. Великий магистр враждебно относился к этой идее, и свою позицию он позже изложит папе Клименту V. Этот вопрос, как мы увидим, встал со времен Второго Лионского собора в 1274 г., и Жак де Моле обсуждал его с папой, с королем Сицилии Карлом II, который в 1292 г. высказался по нему одобрительно, и, вероятно, с королями Англии, Арагона и Франции: позиция первого неизвестна, второй был враждебен этой идее, а Филипп Красивый ее безоговорочно одобрял.

Наконец, возникал ли при этой поездке, во время визита в Арагон в 1294 г., вопрос о перенесении резиденции ордена на Запад, точнее, в Пеньисколу? Говорят, да. Согласно Лорану Дайе, уже Хайме I желал, чтобы орден Храма обосновался в Ибице, которую еще предстояло завоевать. Хайме II снова предложил такой переезд.[284] Мы видели, что в 1294 г. в обмен на Тортосу тамплиеры получили Пеньисколу в королевстве Валенсия. Очень многочисленные акты в Архивах Арагонской короны, относящиеся к 1294-1307 гг., показывают, как тамплиеры методично осваивали уступленную территорию — имения, соляные копи и всевозможные права. В 1294 г. тамплиеры предприняли строительство мощного замка, который и по сей день озадачивает историка. Зачем на столь восхитительном месте, доминирующем над морем, было строить такое сооружение, настолько обширное и тщательно укрепленное? Почему здесь? в это время? Аргумент об отвоевании эмирата Гранады и борьбе с гранадскими мусульманами убедителен лишь наполовину, потому что фронт проходил гораздо южнее; правда, нападения мусульман с моря все еще были возможны, но и этот аргумент уязвим, ведь в этой сфере превосходство каталонцев было очевидным. Может быть, Пеньисколу хотели сделать резиденцией ордена, изменив его миссию и сосредоточив его на борьбе с испанскими маврами?[285] Такую гипотезу не подтверждает ни один письменный документ. Приемлемо ли каменное доказательство? Конечно, в 1294 г. тамплиеры начали строить внушительный и дорогостоящий замок. Но в это время Жак де Моле рыскал по Европе, добиваясь помощи для Святой земли. Святая земля не в Испании, а Гранада — не Иерусалим. Резиденция ордена Храма, руководство ордена находились на Кипре, и в течение всего магистерства Жака де Моле они останутся там.

Успех турне Жака де Моле по Европе не был гарантирован. Конфликты между государствами, примат европейских интересов над всеми остальными, как у светских государств, так и у папства, представляли собой громадное препятствие: магистр слышал много красивых слов и мало обязательств. Но возникало и еще одно препятствие. Образ ордена Храма и вообще военных орденов был не самым привлекательным. При всей их храбрости на тамплиеров, еще в большей степени, чем на госпитальеров, могли возлагать ответственность за гибель Иерусалимского королевства — и справедливо, ведь они сами провозглашали себя его лучшими защитниками.[286] Чтобы восстановить замаранный имидж своего ордена, Жак де Моле должен был одновременно проявлять кротость, дипломатичность и демонстрировать решимость использовать орден Храма в боях, ведущихся на Востоке. Не будем пока выносить суждений о личности великого магистра. Отметим только, что в документах, относящихся к его путешествию и его отношениям как с папой, так и со светскими монархами нет никаких свидетельств, чтобы он когда-либо проявил неосторожность, неловкость или надменность. Соблазнительно было бы сказать, что он «отработал безукоризненно».

Он сумел сохранить свои дружеские связи, о чем свидетельствуют «подарки» нескольким приближенным папы Бонифация VIII, отношения с которым, как мы увидим, похоже, были превосходными.[287]

Речь идет об обмене вежливостями. Папа, как мы видели, в 1295 г. подарил ордену Храма бенедиктинский монастырь в Торре Маджоре; 7 апреля 1300 г. туда был делегирован брат-капеллан из ордена Храма, имевший право вести себя, как сочтет нужным, назначать и смещать, проверять и поправлять клириков и прочих церковных служителей, подвластных монастырю.[288] 20 июля 1296 г. папа также уступил Жаку де Моле и ордену Храма дом со всеми пристройками в Ананьи под предлогом, что у тамплиеров в Приморской Кампанье нет никакого прибежища.[289] Но орден Храма тоже отдавал. Так, 9 марта 1300 г. Бонифаций VIII мог вознаградить двух рыцарей из числа своих приближенных (отца и сына) «виллой», или каструмом, переданным римской церкви «в дар братом Жаком де Моле».[290] Действуя более напрямую, Жак де Моле после Арля, где он собирал генеральный капитул ордена, предоставил несколько командорств или бальяжей Храма в Испании брату ордена Хуану Фернандесу, исполнявшему обязанности кубикулярия (то есть спальника) при папе.[291]

Эти хорошие отношения с папой Бонифацием VIII отразились в ряде булл, изданных 21 июля 1295 года. Одна предоставляла тамплиерам на Кипре те же свободы и иммунитеты, какими они пользовались в Акрском королевстве; другая освобождала братьев от предоставления своих полномочий нунциям и легатам папы, кроме как если те являются кардиналами; ряд булл был направлен европейским суверенам, рекомендуя им орден, его магистра и его членов; наконец, последняя, не столь банальная, адресована архиепископам и просит их обратить на путь истинный тамплиеров, восставших против магистра ордена, и вернуть их в повиновение последнему.[292]

Эта булла не может не интриговать. Что за восставшие? Какова причина их восстания? Кстати, что понимать под этим термином «восстание»? Может быть, попытки изменить некоторые традиции ордена изначально вызвали раздражение (скорей, чем открытое восстание, никаких следов которого в других местах не найти) у некоторых тамплиеров? Я могу только поставить вопрос.

Это, однако, дает мне повод подвести итоги этой поездки. Чтобы верно оценить их, напомним цели, которые ставил перед собой Жак де Моле: помощь его ордену для нужд Святой земли, а именно упрощение его снабжения с Запада; реформа ордена, хотя, может быть, это слишком громкое слово для того, что могло быть просто желанием провести реорганизацию, вернуть в нормальное состояние орден, перенесший серьезные потрясения из-за потери Святой земли и, может быть, слишком безучастного руководства Гильома де Боже. Но не надо к числу целей, которые преследовал Жак де Моле, относить организацию крестового похода в связи с монгольскими инициативами: во-первых, до конца 1294 г. еще не был назначен папа; во-вторых, идея монгольского наступления вновь приобрела актуальность только после того, как Персидское ханство возглавил Газан.

Сделав эти оговорки, можно сказать, что Жак де Моле сумел добиться помощи, какой желал (уточнив, что он не требовал невозможного). Зато в отношении реформы ордена итог выглядит скромным, даже если принять во внимание, что, произнося это слово, мы толком не знаем, что и в каком объеме замышлял Моле. Известно продолжение этой истории: ритуал вступления в орден не изменился; милосердная деятельность активизировалась, даже если великий магистр в определенный момент мог попросить ограничить ее уставными рамками. Что касается реформ внутренней жизни ордена, то свидетельства, полученные при допросах во время процесса, дают понять, что реформы были проведены, даже если мнения на этот счет расходятся.[293] Реформировать орден, похоже, было не просто! И тем не менее представление, что великий магистр и капитул смирились, было широко распространено среди членов ордена. Эти вопросы окажутся центральными на процессе. Многие тамплиеры будут сожалеть об «упущениях» ордена в отношении реформы вступительного ритуала. Может быть, Жак де Моле не ощутил эту потребность?

Прежде чем вернуться на Кипр, Жак де Моле — вероятно, по настоянию папы — делегировал значительную часть своих полномочий, прежде всего финансовых, Гуго де Перо, тогдашнему магистру Франции. Он предоставил Перо — в письме папы, упоминающем об этом факте, более точных сведений нет — должность досмотрщика Франции,[294] если только не имелось в виду неявное подтверждение за ним этой должности. Гуго де Перо занимал обе должности до 1300 г. — даты, когда магистром Франции станет Жерар де Вилье. Было ли это разделением ролей: мне — Восток, тебе — Запад? Не забудем, что существовал еще и досмотрщик Испании. Жак де Моле делегировал полномочия, но не отказывался ни от своих полномочий, ни от своей власти, которую, впрочем, делил с капитулом. У нас будет возможность в этом убедиться, рассматривая его стиль руководства.

Примечания:

2

H. Finke, Papsttum. Bd. II. S. 328.

21

Labbey de Billy, Nicolas Antoine. Histoire de 1'universite du Comte de Bourgogne et des differens sujets qui 1'ont honoree: pour faire suite aux ouvrages historiques de M. Dunod. Besancon: C.F. Mourgeon, 1814-1815. T. 2. P. 145. в издании: Robert, Ulysse. Testaments de I'officialite de Besan9on: 1265-1500. Paris: Imprimerie nationale, 1902-1907. 2 Vol. (Collection de documents Inedits sur 1'histoire de France.) не обнаружено ни одного завещания, где бы упоминались Моле или Лонгви.

22

Бессон, Леруа и Дюгейт (известны только «тезисы» диссертации последнего, но не сама диссертация), опираясь на этот каталог, категорически отвергают версию Моле в Юре.

23

Бульст-Тиле: В.-Т., 8. 302, — уверяет, что существовали семейные связи между Грансонами и Уазеле. Но ведь в статье Ф. Функа-Брентано: Funck-Brentano F. Philippe le Bel et la noblesse comtoise // EEC. 49 (1888). P. 1-36, — на которую она опирается, ничего не сказано о Грансонах. Уазеле расположен в департаменте Верхняя Сона, кантон Жи. Это говорит скорее в пользу версии Моле из Верхней Соны.

24

Frale, Barbara. L'ultima battaglia dei Templari. Roma: Viella, 2001. P. 15-16.

25

Demurger, A. L'aristocrazia lai'ca e gli ordini religiosi-mili-tari In Francia nel duecento // Militia sacra: gli ordini militari tra Europa e Terrasanta. A cura di Enzo Coli, Maria De Marco e Fran-cesco Tommasi. Perugia: S. Bevignate, 1994. P. 55-84.

26

Памятная записка Ж. де Моле о слиянии орденов, опубликованная Лизераном: О. Ыгегап^, Ье Воззгег… Р. 2-3.

27

За более подробными сведениями о Людовике Святом советую читателю обратиться к двум фундаментальным монографиям, указанным в библиографии, — Жака Ле Гоффа и Жана Ришара, о крестовых походах см., в частности, второй том «А ШзЮгу охЧЬе Сгизайез», также указанной в библиографии.

28

Les Grandes chroniques de France. 1. P. 46 h 72.

29

Обо всех этих аспектах см.: ordan, William Chester. Louis IX and the challenge of the Crusade: a study In rulership. Princeton: Princeton University Press, 1979.

212

ACA. AGP, parch., Cervera, n° 486. — Forey, Alan John. The Templars In the Corona de Aragon. London: Oxford university press, 1973. P. 405.

213

Claverie, P.-V. La cristiandat en mayor peril ou la perception de la question d'Orient en Catalogue a la fin du XIIIe siecle // Les templiers en pays Catalan. Perpinya: Ed. Trabucaire, 1998. P. 96-97.

214

Я воспроизвожу идентификации, предложенные Пьером-Венсаном Клавери: Claverie, Pierre-Vincent. L' ordre du Temple en Terre Sainte et a Chypre au XIIP siecle. Nicosie: Centre de Recherche Scientifique, 2005. T. I. P. 118.

215

GB.. Р. 116-117. Дата 1295 г. — неверная, потому что Жак де Моле, который, по словам свидетеля, обеспечивал его прием, не мог тогда находиться на Кипре, о его происхождении из Эно см. Claverie, Pierre-Vincent. Op. cit. (прим. 3). T. 2. P. 325.

216

Claverie, Pierre-Vincent. Op. cit. (прим. 3). T. 1. P. 210. — Carraz, Damien. L'Ordre du Temple dans la basse Vallee du Rhone: 1124-1312: ordres militaires, croisades et societes meridionales. Lyon: Presses universitaires de Lyon, 2005. P. 302 и 322.

217

Les Registres de Nicolas IV, recueil des bulles de ce pape, pu-bliees ou analysees d'apres les manuscrits… du Vatican, par M. Ernest Langlois… Paris: E. Thorin, 1886-1893. T. II. P. 913, n° 6830.

218

Ibid., n° 6834-6835: «mandat ut cum galeis quas de mandate et ordinatione sedis apostolicae tenere In mari debet contra Inimicos crucis ad regni Armeniae defensionem succursum Impedat».

219

Ibid., n° 6836.

220

Doria, Jacobus. Jacobi Aurias Annales Genuenses… (Caf-fari ejusque continuatorum Annales Genuenses. Lib. 10.) // Rerum Italicarum Scriptores…Ludovicus Antonius Muratorius… collegit, ordinavit… Tom 6. Mediolani: ex typographia Societatis palatinae, 1725. Col. 606.

221

T.T. P. 256-257, par. 537.

222

В.-Т. Р. 293-294 и 302. — Б. Фрале: Frale, Barbara. L'ul-tima battaglia dei Templari. Roma: Viella, 2001. P. 15-18, которая ссылается на Тирского Тамплиера: Т.Т. Р. 252 и 259 (места, не имеющие никакого отношения к данному вопросу). — Kohler, Ch. Deux projets de croisade en Terre sainte composes a la fin du XIHC siecle et au debut du XIVe // ROL. N° 10 (1903-1904). P. 406-457.

223

Hayton. Flor historiarum Terre orientis (huh Fleur des histoi-res de la Terre d'Orient) // RHC. Doc. arm. T. II. P. 111-254 (французский текст) и р. 255-363 (латинский текст).

224

Mutafian, C. Hethoum de Korykos historien armenien: un prince cosmopolite a Faube du XIVe siecle // Cahiers de recherches medievales. 1 (1966). P. 157-176.

225

Oбо всем этом см.: Mutqfian, Claude. La Cilicie au carre-four des empires. 2 V. Paris: Les Belles Lettres, 1988. T. 1. P. 464 и далее.

226

RHC, Doc. arm. T. II. Chap. XL1V. P. 326-330. Эта глава XLIV есть не во всех рукописях «Цвета историй»; она существует также в одной рукописи на французском языке, вся правая часть которой, к сожалению, отрезана. См. Ibid., р. 206-210.

227

Ibid. P. 327: «Quo cumperto, frater ejus secundus, dominus Theodoras, convocatis domino Hotono de Grandisono et aliis etc. […], fratri suo primogenito, domino Haytono, dominium restituit atque regnum…» Можно задаться.вопросом о дате — 1293 или 1294 год. Шарль Колер, art. cit. (прим. 11), пишет, что Грансон вернулся в Англию до декабря 1293 г.; однако текст Хетума ясен — дело было в 1294 году.

228

Ibid. P. 330.

229

Ch. Kohler. Art. cit. (прим. 11). P. 419, n. 3.

230

T.T. P. 280, par. 543.

231

Luttrell, A. The Hospitallers' Intervention In Cilician Armenia 1291-1375 // The Cilician kingdom of Armenia. Edited by T. S. R. Boase. Edinburgh: Scottish Academic Press, 1978. P. 121. Автор использует здесь место из текста Хетума-историка, относящееся к событиям 1298-1299 гг., но делает из него доказательство присутствия великих магистров орденов Храма и Госпиталя на церемонии в Сисе в 1294 г., чего быть не могло, по крайней мере в отношении Моле, который находился на Западе.

232

В.-Т. Р. 305, п. 49, и р. 356. Упоминание в этом документе Ги де Фореста, магистра Англии, подтверждает его датировку; Кервин де Леттенхове, опубликовавший его (частично), связывал его с памятной запиской Моле о крестовом походе и датировал, ошибочно, 1306 годом: Kervyn de Lettenhove. Deux lettres Inedites de Jacques de Molay // Bulletin de I'Academic royale des sciences, des lettres et des beaux-arts de Belgique. 43e annee. 2e serie. 38 (1874). P. 254.

233

AD Vienne, 3H1 790. Издано: Geslin de Bourgogne, Jules Henri, et Barthelemy, Anatole Jean Baptiste Antoine de. Anciens eveches de Bretagne, histoire et monuments. Paris: Dumoulin, 1855-1879. 6 Vol. T. VI. P. 206-207: Галлеран признает, что получил ренту от «монаха брата Жака де Моле, в оное время смиренного магистра домов рыцарства Храма за морем…»

234

Dailliez, Laurent. Jacques de Molay: dernier maitre du Temple. Paris: R. Dumas, 1974. P. 23. Эта дата подтверждается одним письмом Жака де Моле, переданном In capitulo nostro generali apud Mortem pessilarum 10 августа 1293 г. и включенным в состав акта об улаживании конфликта между командорством Сент-Элали и городом Милло. AD Haute-Garonne, H, 1 (30).

235

ACA. Cane., Reg. Jaime II, 98, f. 218v. — Forey, A.-J. Letters of the last two Templar Masters // Nottingham medieval studies. XLV (2001). P. 156.

236

Ibid. 98, f. 275v.

237

Carreras y Candi, F. Entences y Templers en les montanyes de Prades, (1279-1300) // Boletin de la Real Academia de las Buenas Letras de Barcelona. II (1903-1904). P. 241-243.

238

Forey, A.-J. Op. cit. (прим. 24). P. 156.

239

PRO. Close rolls, 54/III/m.l2.

240

Wilkins, David. Concilia Magnae Britanniae et Hiberniae, A Synodo Verolamiensi A.D. CCCXLVI ad Londinensem A.D. MDCCXVII. Londini: Sumptibus R. Gosling, 1737. 4 Vol. T. II. P. 387: «Fuit convocatus In cameram frater Jacobi de Molay tune ma-gni magistri ordinis».

241

B.-T. P. 306, n. 52.

242

Forey, A.-J. Op. cit. (прим. 24). P. 156, n. 63.

243

ACA. Cane., Reg. Jaime II, 99, f. 264 h 302. — Forey, A.-J. Op. cit. (прим. 24). P. 156.

244

ACA. Cane., Pergamine Jaime II, 136, n° 383. — Pagarolas I Sabate, Laurea. Els templers de les terres de 1'Ebre (Tortosa): de Jaume I fins a 1'abolicio de 1'orde (1213-1312). Tarragona: Diputa-cion de Tarragona, 1999. 2 V. T. II. P. 197-198.

245

ACA. Cane., Reg. Jaime II, 100, f. 53-53v.

246

Ibid. 252, f. 12. Опубликовано: H. Finke, AA. T. 1. P. 26-27, no 17: «.. .in Romana curia existentes».

247

Les registres de Boniface VIII: recueil des bulles de ce pape. Publiees ou analysees d'apres les manuscrits originaux des archives du Vatican par Georges Digard, Maurice Faucon, Antoine Thomas et Robert Fawtier. Paris: E. Thorin, 1884-1939. 4 V. T. I, col. 97, n° 264: письмо папы, датированное в Ананьи 9 июля 1295 года. — Archives de Naples. Reg. 1272, E f. 137, n. 16: письмо королевы Неаполитанской от 27 августа.

248

GB. P. 117-118. — Mich. I. P. 626, протокол допроса Рауля де Таверни.

249

H. Finke, AA. T. 3. P. 31, n° 18.

250

Archives du Vatican. Registres Vat. 48, n° 617, f. 143v-144r; письмо включено в текст письма Бонифация VIII от 27 ноября 1296 г.: Les registres de Boniface VIII. Op. cit. (прим. 36). T. I, col. 547-548, n° 1508 (письмо Моле упомянуто, но не опубликовано). Благодарю Ива Ле Погама, любезно переписавшего его в Риме.

251

ADCote-d'Or. Ill H 1156.

252

Regestum dementis papae V e Vaticanis archetypis… nunc primum editum cura et studio monachorum ordinis S. Benedicti. Romae: ex typographia Vaticana, 1885-1892. 8 tomes. T. III. Annus tertius. P. 137-138, n° 2938. — B.-T. P. 307, n. 52.

253

Mich. I. P. 474-475: протокол допроса датирован 30 января 1311 года. Пьер де Сен-Жюст утверждает, что был принят за десять лет до ареста тамплиеров (1307 г.), в Париже, в ходе генерального капитула 24 июня.

254

В.-Т. Р. 307, п. 52.

255

Archives du Vatican. Registres Vat. 55, col. 114r, n° 581: «Anno millesimo ducentesimo octuagesimo septimo». Я благодарю Барбару Фрале, которая любезно провела эту проверку в Архивах Ватикана и невольно обострила вопрос, потому что возникла новая проблема. Грансон и Боже, Грансон и орден Храма были связаны уже в 1287 г.: где, как, по каким причинам?

256

Les registres de Boniface VIII (npnu. 36). T. II, col. 31-32, n" 2429.

257

Pagarolas I Sabate, L. La fi del domini de 1'Orde del Temple a Tortosa. La permuta de 1294 // Anuario de estudios medievales. 1998. N° 28. P. III.—Pagarolas I Sabate, Laurea. Op. cit. (Hpmvi. 33).

258

Ibid. Art. cit. (прим. 46). P. 279.

259

Ibid. Op. cit. (прим. 33). T. II. P. 197-198, n° 171.

260

Ibid. Op. cit. (прим. 33). T. II. P. 198-209, n° 172.

261

Madrid, AHN. OM (San Juan), legojo 8277', n° 15, p. 31. Под старым шифром цитируется у А.Дж. Фори: Forey, A. J. Op. cit. (npHM. 1). P. 331: «summus magister domorum milicie Templi». Я благодарю Ф. Жоссерана, любезно сверившего для меня этот документ в Национальных архивах в Мадриде.

262

London, PRO. Close Rolls 54/III/m. 12. Цитируется: B.-T. P. 351 h 357.

263

Actes relatifs a la principaute de Moree 1289-1300. Publics par Charles Perrat et Jean Longnon. Paris: Bibliotheque Nationale, 1967. P. 96, n° 93. (Collection de documents Inedits sur 1'histoire de France. 6. Serie In-8°.)

264

Ibid. P. 127, n° 127.

265

Об этих проблемах см. основные работы о крестовых походах и военных орденах, а также: Kedar, Benjamin Z. Crusade and mission: European approaches toward the Muslims. Princeton; Oxford: Princeton University Press, 1984. — Schein, Sylvia. Fideles crucis: the papacy, the West, and the recovery of the Holy Land, 1274-1314. Oxford: Clarendon press, 1991. — Nicholson, Helen. Templars, Hospitallers and Teutonic knights: Images of the military orders, 1128-1291. Leicester: Leicester university press, 1993. — Housley, Norman. The later crusades, 1274-1580: from Lyons to Alcazar. Oxford: Oxford university press, 1992.

266

Forey, J.A. The military orders In the crusading proposals of the late-thirteenth and early-fourteenth centuries // Traditio. XXXVI (1980). Воспроизведено в издании: Forey, Alan John. Military orders and crusades. Aldershot: Variorum, 1994.

267

Сальма — сицилийская мера зерна, около 200 кг (примеч. пер.).

268

Mas Latrie, Louis de. Histoire de File de Chypre sous le regne des princes de la maison de Lusignan… D'apres un memoire cou-ronne par Facademie des Inscriptions et belles lettres. Paris: Impr. Nationale (Imperiale). 1852-1861. 3 Vol. T. II. P. 91-92.

269

Ibid. P. 97-89. См. другие примеры, касающиеся госпитальеров Южной Италии, за 1300 год: СИ. Т. 111. Р. 800, п° 4495 и р. 808, п° 4512.

270

CH. T. IV. P. 9, n° 4535-4536, p. 10, n° 4538, p. 49, n° 4589, etc.

271

CH. T. III. P. 708, n° 4362. — Coureas, Nicholas. The Latin Church In Cyprus, 1195-1312. Aldershot (GB); Brookneld (Vt.); Singapore [etc.]: Ashgate, 1997. P. 164.

272

CH. T. III. P. 708, n° 4362.

273

Les registres de Boniface VIII (прим. 36). T. I, col. 169-170, n° 487.

274

Ibid. Col. 170, n° 489. — Barber M. James of Molay, the Last Grand Master of the Order of the Temple // Stitdia Monastica. 14 (1972). P. 94-95.

275

Переведено Лораном Дайе: Л. Дайе: Dailliez, Laurent. Op. cit. (npHM. 23). P. 22, по изданию: Rymer, Thomas. Foedera, conventiones, literae, et cujuscunque generis acta publica… Hagae Comitis: Apud Joannem Neulme, 1739-1745. 10 V. T. II. P. 683.

276

Все тамплиеры, допрошенные в Никосии в 1311 г. в ходе процесса, свидетельствовали, что такие милосердные действия действительно проводились во всех домах ордена на Кипре.

277

Les registres de Boniface VIII (прим. 36). T. I, col. 169-170, n° 487.

278

PRO. Anc. Corr, SCl/21n f.4. Не полностью и с ошибками опубликовано Кервином де Леттенхове: Kervyn de Lettenhove. Op. cit.. (прим. 21). Р. 254.

279

PRO. Close rolls, C 54/113, m 9 d. Имеется в виду два разных акта, данных в Беруике: «quod dilecto nobis In Christo fratri Briano de Jay, magistro milicie templi In Anglia licenciam dedimus transfretandi ad partem transmarinas […] ad colloquium habendum cum magistro superior! milicie supradicto».

280

Mich. I. P. 187 h I. P. 513.

281

R.T.I, Regie latine art. 9, p. 179; regie franfaise art. 13, p. 269. —R.T.2. P. 35.

282

GB. P. 240. См. также р. 201,412, 415,409,428-429 и т.д.

283

Mich. I. P. 42-45. Перевод: G. Lizerand, Le Dossier… Р. 167.

284

DailUez, Laurent. Op. cit. (прим. 23). P. 24.

285

Fuguet Sans, J. De Miravet a Peniscola (1294) // Acri 1291: la fine della presenza degli ordini militari In Terra Santa e I nuovi orientamenti nel 14. secolo. A cura di Francesco Tommasi. Perugia: Quattroemme, 1996. P. 67.

286

Nicholson, Helen. Jacquemart Gielee's Renart le Nouvel: the Image of military order on the eve of the loss of Acre // Monastic Studies. 1. 1991. P. 183.

287

Фраза Тирского Тамплиера о стычке с папой может иметь касательство только к Клименту V, но не к Бонифацию VIII.

288

Les registres de Boniface VIII (прим. 36). T. II, col. 662, n° 3514.

289

Ibid. T.I, col. 411,n° 1153.

290

Ibid. T. II, col. 643, n° 3479.

291

Cm. прим. 39.

292

Les registres de Boniface VIII (прим. 36). T. I, col. 169-170, n° 487-490.

293

Mich. I. P. 182-188 (Гишар де Марсиак, считающий, что они были проведены). I, р. 503 (Гильом д'Арраблуа, который так не думает).

294

Les registres de Boniface VIII (прим. 36). Т. I, со1. 914, п° 2323. в некоторых показаниях на процессе утверждалось, что Перо носил титул досмотрщика с 1293 г., что слишком рано. Он сменил Жоффруа де Вишье.