Глава 2. Подоплека

Перед убийством Кирова 1 декабря 1934 г. советский режим прошел испытание самым острым кризисом после революции 1917 г. Ускоренная индустриализация и насильственная коллективизация крестьянских хозяйств в 1928-1932 гг. — те процессы, которые были названы «сталинской революцией сверху», — поставили страну на грань краха. Уровень жизни в городах резко снизился; хлеб и другие товары массового спроса выдавались по карточкам. Ситуация в деревне была еще хуже, поскольку Великий голод 1932-1933 гг. буквально выкосил ее. Для проведения своей политики режим прибегал к таким жестким мерам, как тюрьмы, ссылки и казни. Этим режим, несомненно, нажил себе больше заклятых врагов, чем когда бы то ни было. Однако члены и руководство Коммунистической партии были шокированы тем, что в одного из самых влиятельных и любимых вождей народа стреляли, в результате чего он был убит. Ничего подобного после августа 1918 г., когда было совершено покушение на жизнь тогдашнего руководителя партии Владимира Ленина, не случалось на советской земле.

Русская традиция террора

Но такие убийства едва ли были чем-то новым для России: на самом деле их часто использовали в политических целях. В 1866 г. была совершена попытка покушения на царя Александра II, за которой последовало много других. Но только в конце 1870-х гг. политические организации стали использовать индивидуальный террор — убийство видных представителей режима — как политическое средство. В 1870-е гг. «Народная воля», революционная народническая организация, пыталась склонить русских крестьян к некоему подобию социализма. Члены «Народной воли» осуществили убийство Александра II в 1881 г.

После убийства императора народническое движение было разгромлено. Но в 1890-е г традиции террора были возрождены социалистами-революционерами, социалистическим движением, уходящим корнями в народничество. До русской революции 1905 г. именно эсеры, в основном, организовывали убийства высокопоставленных полицейских чиновников, министров и членов императорской семьи. Их террористическая деятельность продолжалась и мосле 1905 г. и даже после того, как в 1917 г. большевики пришли к власти. В 1911 г. был убит царский премьер-министр Петр Столыпин; именно эсерка покушалась на жизнь Ленина. Примерно в то же время в Петрограде, нынешнем Санкт-Петербурге, был убит видный большевистский лидер. Эти события привели к тому, что большевики сами стали использовать террор в борьбе с противниками своего режима. Террор был организационно оформлен чека[5], первоначально создававшейся для борьбы с контрреволюцией и саботажем. Чека стала тайной полицией Советского государства и вскоре превратилась в инструмент политического контроля, подавлявший все формы оппозиции. Позже Чека продолжала свою деятельность под другими вывесками: ОГПУ, НКВД и КГБ.

Русские большевики и русская революция 1917 г.

Большевики первоначально были крылом Российской социал-демократической рабочей партии, основанной в 1898 г. На П съезде партии в 1903 г. произошел раскол на две фракции: большевики (получившие большинство в ЦК) и меньшевики. Этот раскол в принципе был следствием разногласий по вопросам организации партии и членства в ней. Большевики во главе с Лениным хотели создать элитарную партию профессиональных революционеров, в то время как меньшевики считали, что у партии должна быть более широкая членская база без жесткого требования активно участвовать в политической работе. С началом революции 1905 г. возникли также различия во взглядах на тактические вопросы революционной борьбы.

Когда в 1917 г. большевики пришли к власти, Россия была нищей, отсталой страной, три года терпевшей военные лишения. После короткой передышки страна на несколько лет погрузилась в хаос ожесточенной гражданской войны большевиков и их союзников («красных») с антибольшевистскими силами («белыми») и интервентами из ряда капиталистических государств. Именно в это время началось формирование политической диктатуры: введение контроля большевистской партии над самостоятельными институтами, возникшими в ходе революции 1917 г., такими как советы, фабрично-заводские комитеты и профсоюзы, устранение с политической сцены всех партий, кроме большевистской. Постепенно вся власть в новом советском государстве сконцентрировалась в руках Российской Коммунистической Партии (большевиков), как она стала называться с марта 1918 г. X съезд РКП(б), состоявшийся в марте 1921 г., внес изменения и в партийную демократию: запретил образование фракций.

Смерть Ленина и последовавшая за этим борьба за власть в партии

Поначалу, впрочем, этот запрет фракций не помешал созданию в партии нескольких группировок. Еще до смерти Ленина (январь 1924 г.) вспыхнул конфликт по поводу определенных аспектов партийной политики. Фигура Льва Троцкого, организовавшего и возглавившего Красную Армию, вызывала опасения. Многие считали, что он может стать Наполеоном русской революции и захватить власть в партии и в Советском государстве. Это заставило Сталина, Зиновьева и Каменева выступить против Троцкого, сформировав «триумвират». В 1917 г. Сталин стал народным комиссаром по делам национальностей в новом советском правительстве; в 1922 г. он был избран Генеральным секретарем ЦК компартии — первоначально не слишком важный пост, который впоследствии стал самой значительной должностью в партии и во всем Советском государстве. Зиновьев и Каменев были близкими соратниками Ленина, они оба и до и после революции входили в Политбюро, высший партийный орган. Они также возглавляли крупнейшие парторганизации страны, Каменев — в Москве, Зиновьев — в Ленинграде, как стали называть Петроград после смерти Ленина.

После политического разгрома Троцкого в 1924 г. триумвират распался, и разгорелся ожесточенный конфликт по поводу экономической политики и сталинской концепции построения «социализма в одной стране». До тех пор большевики считали, что непременным условием построения социализма в советской России должна быть победа мировой революции. Теперь Зиновьев и Каменев возглавили оппозицию в Политбюро, самыми влиятельными лидерами которого были Сталин и Николай Бухарин. Центром оппозиции был Ленинград, в нем городской партийной организацией руководил Зиновьев. На XIV съезде в декабре 1925 г. оппозиция потерпела поражение. Высшее партийное руководство организовало кампанию против Зиновьева, которому вскоре пришлось оставить свой пост. Его сменил Сергей Киров[6].

После разгрома Зиновьева и Каменева быстро возникла новая оппозиция, куда вошли представители прежних оппозиционных группировок, в т. ч. Троцкий, Зиновьев и Каменев. Но глубокие противоречия во взглядах сильно затрудняли формирование единой оппозиции. Группа, известная как «объединенная оппозиция», также потерпела фиаско. В течение 1926-1927 гг. самые видные ее представители потеряли все значимые партийные и государственные посты. В ноябре 1927 г. Троцкий и Зиновьев были исключены из партии, а в декабре того же года на XV съезде ВКП(б) такая же участь постигла Каменева и многих других сторонников оппозиции.

Зиновьев, Каменев и еще несколько человек, исключенных из партии, вскоре были в ней восстановлены, но только после того, как дали обещание воздерживаться от оппозиционной деятельности и подчиняться решениям ЦК партии. Однако Троцкий и большинство его сторонников отказались подчиниться. Троцкий в 1928 г. был выслан в столицу Казахстана Алма-Ату, а годом позже изгнан из Советского Союза.

* * *

Спустя десять лет после революции 1917 г. партийная политическая культура резко изменилась. До революции и какое-то время после нее политические вопросы открыто обсуждались партийцами, многие из которых были искушены в политике и довольно начитанны. Теперь же партийные собрания на местах посвящались внушению принципов «генеральной линии» партии политически не зрелым рядовым партийцам. Запрет фракций в 1921 г. затруднял появление оппозиционных настроений в партии. Но поначалу несогласие с генеральной линией партии не считалось нелояльностью. Но постепенно несогласие начали определять как «уклон», а несогласных — именовать «антипартийными группами». Дискуссиями на партсобраниях дирижировали партийные инструкторы со стороны. Призывы к «единству» звучали все громче, а мнения, даже частично не совпадавшие с «генеральной линией», подвергались резкой критике. Требовалось полное подчинение; слово «оппозиция» стало ругательным.

Этим процессам способствовала и углубляла их угроза, которая, как считалось тогда, исходила от враждебного капиталистического окружения Советского Союза. В 1927 г. это противостояние достигло апогея: всеобщий страх перед войной, вызванный напряженной международной обстановкой, привел, например, к разрыву дипломатических отношений между Великобританией и Советским Союзом. Постоянно существовал страх перед внутренними врагами. Влияние партии в деревне оставалось слабым, поэтому большевики чувствовали себя чуждыми крестьянству. Это же относилось к интеллектуалам или «буржуазным специалистам», производственные и управленческие навыки которых были необходимы в силу нехватки партийных кадров. Это ослабление партийной демократии усугублялось изменениями в партийной организации. В конце 1927 г. в партии состояло около 1,3 млн членов и кандидатов. Только несколько тысяч из них вступили в партию до революции. Новыми членами были малообразованные, не искушенные в политике молодые люди[7].

Сталинская «революция сверху»

Во время гражданской войны в советском государстве была введена политика, получившая название «военный коммунизм», которая, в основном, сводилась к национализации промышленности, конфискации хлеба и других продуктов у крестьян и фактической ликвидации товарно-денежного хозяйства. Она преобладала до 1921 г., когда от нее отказались в пользу новой экономической политики (нэпа), который до определенной степени позволил возродить рыночную экономику. Были разрешены частные предприятия с числом сотрудников не более двадцати, а продразверстку заменили продналогом, что позволило крестьянам продавать излишки зерна на рынке. Нэп с самого начала ожидал успех: к 1927 г. национальное производство в СССР достигло довоенного уровня.

Но большевиков беспокоило влияние нэпа на общественно- политическую обстановку в стране. Процветала частная торговля, и вскоре появился преуспевающий класс торговцев и предпринимателей. В сельском хозяйстве, практически полностью основанном на частной инициативе, больше всего от нэпа выиграли относительно зажиточные крестьяне — кулаки. Следовательно, нэп привел к росту новых социальных слоев, интересы которых, по мнению большевиков, резко отличались от интересов рабочего класса.

Быстрый экономический рост в первые годы нэпа объяснялся, в первую очередь, возобновлением работы на многих предприятиях, закрытых во время гражданской войны и военного коммунизма. Растущая экономика требовала новых капвложений, что и породило идею плановой экономики.

Первый из знаменитых пятилетних планов увидел свет в 1928 г. Его цель — индустриализация страны — была невероятно амбициозной и входила в противоречие с существовавшими экономическими реалиями и рыночной экономикой нэпа. Помимо этого, неудовлетворительное снабжение городов продовольствием и нехватка зерна на экспорт ставили под угрозу индустриализацию. Экспорт зерна был источником поступления иностранной валюты, необходимой Советскому Союзу для покупки техники и оборудования для промышленности по плану, до сих пор остававшемуся на бумаге.

Проведение нэпа подразумевало союз рабочего класса и крестьянства, и предполагалось, что оно должно было учитывать интересы последнего. Известен, или скорее печально известен, призыв Бухарина к крестьянам: «Обогащайтесь!» Николай Бухарин был одним из ведущих идеологов партии и плечом к плечу со Сталиным боролся с левой оппозицией. Периодические кризисы заготовок заставили многих партийных вождей проявлять нетерпение. Крестьяне, удерживающие излишки зерна, обвинялись в спекуляции и саботаже пятилетнего плана. В 1928 г. у крестьян начали массово отбирать хлеб, годом позже, зачастую с использованием насильственных методов, была проведена массовая коллективизация деревни.

Ускоренная индустриализация и (что немаловажно) насильственная коллективизация привели к новому расколу политической верхушки. Бухарин и его сторонники в партийном руководстве, Алексей Рыков и Михаил Томский, выступили против принятого Сталиным курса. Они считали, что экономика должна развиваться более умеренными темпами, а крестьян необходимо стимулировать к увеличению производства пряником, а не кнутом. Впрочем, эта «правая оппозиция» осталась в ЦК и в Политбюро в меньшинстве. В 1929- 1930 гг. они были смещены со своих постов и выведены из состава Политбюро.

Сталинская «революция сверху» имела и третью составляющую, известную как культурная революция. Во времена нэпа партийное советское руководство признавало, что советскому государству нужны «буржуазные специалисты», и пыталось привлечь их к работе относительно высоким жалованьем и различными льготами. Однако уже в 1928 г. были предприняты атаки на буржуазных специалистов и вообще на буржуазные культурные ценности. Кампания началась в марте 1928 г. делом, возбужденным против группы инженеров из Шахтинского района Донбасса. Их обвиняли во вредительстве в добывающей промышленности и связях с иностранными державами.

Шахтинский процесс был первым в ряду печально известных показательных процессов, кульминацией которых явились «московские процессы» 1936-1938 гг. Шахтинский процесс проходил в Москве и вызвал гигантский общественный резонанс, потому что на нем присутствовали сотни журналистов и огромное количество зрителей. Заговор был сфабрикован органами госбезопасности. Поскольку явных улик не было, обвинение полагалось на признания обвиняемых. В качестве политического спектакля суд нельзя было назвать стопроцентно успешным. Многие обвиняемые заявили о своей невиновности, а некоторые отказались от признаний, сделанных в ходе следствия. Но в качестве угрозы «буржуазным специалистам» процесс был достаточно эффективен. Он также положил начало яростным нападкам на беспартийную техническую элиту, которая теперь была вынуждена занять оборонительную позицию в дискуссиях об экономической политике. Шахтинское дело было также частью борьбы с политической оппозицией, противостоящей Сталину и представленной Бухариным и его сторонниками. Это и похожие процессы впоследствии помогли найти виновных в неудачах процесса индустриализации. Наконец, Шахтинский процесс использовался для демонстрации недостаточности революционной бдительности парторганизаций и профсоюзов[8]. За Шахтинским показательным процессом вскоре последовали другие, организованные по такому же сценарию. Наиболее известные из них дело Промпартии (1930) и дело «Метро-Виккерс» (1933).

Параллельно наступлению на «буржуазных специалистов» начала осуществляться щирокомасштабная программа по обучению молодого поколения, в первую очередь рабочей молодежи. Индустриализация, предусмотренная пятилетним планом, требовала большого количества новых инженеров и управленцев. И, следовательно, первостепенной задачей становилась смена буржуазных спецов новоиспеченными специалистами — выходцами из рабочего класса. Считалось, что несовместимость понятий «красный» и «специалист» преодолена и в советском государстве благодаря этому появилась собственная интеллигенция. Эта политика, хотя она и не была чем-то новым, принесла в то время свои плоды. По меньшей мере 1,5 млн рабочих в годы первой пятилетки были переведены на инженерно-техническую работу. Около 150 тыс. рабочих (среди них 110 тыс. партийных) были приняты в вузы; большинство получило техническое образование, но многие вскоре заняли ключевые административные и политические посты. Эти 150 тыс. рабочих должны были сформировать новую социальную элиту, появившуюся в ходе «революции сверху» в первую пятилетку[9].

На производстве эта «классовая война» с буржуазными специалистами вызвала попытку мобилизовать рабочие массы, в т. ч. путем пополнения партии рабочими кадрами. Парторганизации создавались в заводских цехах, формировались по производственному принципу, а также по всей экономической и административной вертикали.

Итоги революции сверху: кризис режима в 1932-1933 гг.

1932 год был особенно тяжелым для государства: после коллективизации сельское хозяйство находилось в кризисе, страна испытывала острую нехватку продовольствия, люди во многих регионах умирали с голоду. Промышленное производство упало, потому что плохо питавшиеся работники были слишком слабы, чтобы нормально трудиться. В финансовой системе царил хаос, наблюдался огромный дефицит государственного бюджета. Попытки уменьшить его путем повышения цен на продовольствие привели к дальнейшему снижению уровня жизни. Население проявляло недовольство: в некоторых городах начались волнения, а голодные крестьяне покидали только что созданные колхозы. Хлеб в городах выдавался по карточкам. Когда весной 1932 г. были снижены нормы карточного снабжения хлебом, в городах начались антиправительственные выступления[10]. К осени голод — самый масштабный в стране в новое время — еще больше усилился. В 1932—1933 гг. от голода умерло не менее 7 млн чел. Власти отдавали приоритет снабжению городов, что порождало крайне жестокое отношение к крестьянам. Из колхозов вывозился практически весь хлеб; часто того, что оставалось, не хватало на удовлетворение жизненно важных нужд крестьян. Протестовавших арестовывали и либо казнили, либо отправляли в исправительно-трудовые лагеря.

Властные полномочия самого Сталина постепенно росли, и после падения Бухарина он стал ведущей фигурой в руководстве страны. Вокруг него развился культ личности, начало которому, по большому счету, положило празднование его пятидесятилетия в декабре 1929 г. Сталина, который теперь считался практически непогрешимым, превозносили как гения. Впоследствии культ Сталина продолжал усиливаться. На XVI съезде партии открытой оппозиции уже не было. Делегаты вновь заклеймили разгромленную «правую оппозицию», а ее представителям пришлось, унижаясь, каяться. Отказавшихся капитулировать троцкистов критиковали еще более жестко — они теперь, согласно политическому отчету ЦК съезду, представляли собой «антисоветскую контрреволюционную группу»[11].

Официальное осуждение всех уклонов и видимое единодушие, впрочем, не поставили крест на оппозиции. В декабре 1930 г. С. И. Сырцов, кандидат в члены Политбюро, и В. В. Ломинадзе, первый секретарь Закавказского крайкома партии, были исключены из ЦК. Оба придерживались взглядов, схожих с взглядами «правой оппозиции», им было предъявлено обвинение во фракционной деятельности[12].

Во время серьезного кризиса 1932 г. некоторые партийцы попытались организоваться и вести пропаганду против Сталина и его политики. В ноябре 1932 г. три видных члена партии, Н. Б. Эйсмонт, В. Н. Толмачев и А. П. Смирнов, были обвинены в создании «контрреволюционной группы». Наибольшую известность как оппозиция партийному руководству того времени получил «Союз марксистов-ленинцев», идеологическим вождем которого был Мартемьян Рютин. В 1932 г. Рютин разработал политическую платформу и составил обращение к членам ВКП(б). В этих документах резкой критике подверглись партийное руководство и лично Сталин[13]. Рютин уже был исключен из партии, и теперь его участь разделили многие его сторонники. Он и его приверженцы были арестованы и приговорены к тюремному заключению. Рютину дали десять лет. Позже он и многие его единомышленники были казнены.

Дело Рютина сыграло важную роль в дискуссиях об убийстве Кирова. По данным некоторых историков, Сталин, предположительно, потребовал для Рютина смертной казни. Киров будто бы не согласился с этим и добился поддержки большинства членов Политбюро по этому вопросу, тем самым нанеся Сталину поражение. Это, возможно, послужило Сталину мотивом для убийства Кирова. Мы вернемся к делу Рютина в гл. 9.

Дело Рютина повлияло также на судьбы Зиновьева и Каменева, которые относительно быстро, после исключения в 1927 г., были восстановлены в партии. Но теперь Зиновьев и Каменев обвинялись в том, что, зная о существовании группы Рютина и будучи знакомыми с ее документами, не сообщили об этом партии. Их вновь исключили из партии и приговорили к трем годам ссылки. Но уже в декабре 1933 г. их снова восстановили после нового покаяния[14].

По мере уничтожения различных оппозиционных группировок Центральный Комитет и Политбюро во все большей степени пополнялись людьми, верными Сталину и его политике. В 1930-е гг. наиболее влиятельными политиками наряду со Сталиным были Вячеслав Молотов и Лазарь Каганович. Молотов в 1930-е гг. являлся членом Политбюро и председателем Совета Народных Комиссаров (аналог премьер-министра). Каганович также был членом Политбюро, секретарем ЦК и в первой половине 1930-х гг. возглавлял московскую организацию. Другие ключевые фигуры в окружении Сталина первой половины 1930-х гг. — Клим Ворошилов, Серго Орджоникидзе, Валериан Куйбышев, Анастас Микоян и Сергей Киров, каждый из которых в это время был членом или кандидатом в члены Политбюро. этот же период Ворошилов занимал пост наркома по военным и морским делам, а Орджоникидзе — наркома тяжелой промышленности. Куйбышев возглавлял Госплан, высший плановый орган Советского Союза. Микоян был народным комиссаром торговли (так наркомат именовался до 22 ноября 1930 г., в 1930-1934 гг. — наркомат снабжения, в 1934-1938 гг. — наркомат пищевой промышленности, с 1938 г. — наркомат внешней торговли. — Примеч. пер.). Киров, как мы видели, руководил ленинградской парторганизацией.

«Великое отступление»

В 1931 г. культурная революция сошла на нет. Наряду с нереалистичными промышленными планами и хаосом, который вызвала в деревне насильственная коллективизация, атаки на «буржуазных специалистов» и попытки заменить их недавно подготовленными представителями и представительницами рабочего класса привели к многочисленным проблемам в промышленности: наблюдались высокий уровень прогулов, текучесть кадров, снижение производительности труда, низкое качество продукции, несчастные случаи на производстве и рост алкоголизма и преступности. Партийные вожди вынуждены были признать, что попытки пролетаризировать техническую интеллигенцию и наступление на буржуазных специалистов крайне негативно сказались на экономике.

Подрыв авторитета управленцев ослабил производственную дисциплину Выдвижение на командные высоты рабочих — зачастую неоправданно поспешное — приводило к низкому качеству управления производством. В июне 1931 г. Сталин произнес речь, в которой ta клеймил «уравниловку» и объявил о приостановке продвижения рабочих-производственников. Он призвал к тому, чтобы «побольше внимания и заботы» проявлялось по отношению к специалистам «старой школы», которые, как утверждал Сталин, «определенно поворачивают в сторону рабочего класса»[15].

Как следствие, был принят ряд мер по ограничению рабочих в правах, по улучшению дисциплины и борьбе с текучестью кадров. Отлынивание от работы стало уголовно наказуемым, были введены обязательные трудовые книжки, записи в которых фиксировали переход рабочих с предприятия на предприятие. Общепринятой практикой стало материальное стимулирование: увеличилась доля сдельной работы и выросла разница в зарплате. «Социалистическое соревнование» как между рабочими, так и предприятиями, как предполагалось, должно было стимулировать трудовую активность трудящихся. Значительно улучшилось положение специалистов из «бывших» и членов их семей.

Этот перелом в рабочей политике был лишь одной стороной явления, получившего название «Великое отступление»[16]. После 1931 г. происходила общая переоценка революционных ценностей, которых так упорно придерживались многие большевики. Она сделала неактуальным антибуржуазный радикализм, занимавший некогда прочные позиции. Аналогично новому требованию порядка и нормального режима работы на производстве и в сфере управления, в культуре и общественной морали акцент делался на ценностях, во многом характерных для традиционной буржуазной респектабельности. В образовании вернулись к традиционным авторитарным методам обучения с упором на дисциплину и власть учителей. В университетах профессора вернули себе авторитет, и прием в вузы стал осуществляться на основании конкурса оценок, а не по социальному происхождению абитуриента или политическому критерию. В искусстве авангардизм подвергся резкой критике, стали востребованы более традиционные художественные формы. В литературе герой необязательно должен был быть простым рабочим, он мог быть наставником трудящихся и образцом для подражания. В семейной политике вновь стали поощрять нуклеарную семью, ставшую теперь основной ячейкой социалистического общества. Отношение к женщинам во многом начало соответствовать взглядам, распространенным в дореволюционном обществе. Радикальная эмансипация женщин, с упором на их независимость от мужчин, идеологически была уже не приемлема. Новая семейная политика делала ставку на успешных матерей и домохозяек. Законы об абортах и разводах, принятые после революции, были изменены: процедура развода стала сложнее, а аборты запретили. Гомосексуализм был признан уголовным преступлением.

Еще одно проявление смены вектора в идеологии можно обнаружить в пропаганде советского патриотизма, имевшего характерные черты замаскированного русского национализма, развивавшегося за счет интернационалистических аспектов. Изменилась и советская национальная политика. Были приняты меры к тому, чтобы свести на нет национальные черты и местные традиции и дать русскому народу приоритет над другими народами Союза.

Весной 1934 г. началась масштабная работа по восстановлению авторитета законов и реорганизации правовых институтов Советского Союза. Делался упор на ужесточении законов и правовых процедур, также на обеспечении их соблюдения. Впрочем, Сталин не стремился к введению того, что на Западе могли бы назвать «диктатурой закона»; скорее его политика была средством консолидировать общество после хаоса «революции сверху», а в более общем смысле была проявлением его желания построить высокоцентрализованное государство. Но убийство Кирова вернуло государство к использованию органов внесудебной расправы[17]. В следующие после убийства годы упрочение правовой системы сопровождалось — как это ни парадоксально — нарастанием террора.

В январе 1933 г. было решено провести «чистку» партии путем проверки благонадежности ее членов. Такие массовые партийные чистки 11|)()водились после революции 1917 г. несколько раз. Поскольку партия количественно «разбухла», требовалось избавиться от «случайных элементов»: взяточников, карьеристов, рвачей и «морально разложившихся», а также от политически пассивных членов. Кампании МО приему в партию новых членов, проводившиеся во время культурной революции, привели к тому, что численный состав ВКП(б) вырос за 1928-1932 гг. невероятно — с 1,5 млн чел. до 3,6 млн чел.[18]

Обычно чистки не были прямо направлены против политической оппозиции. Но вместе с перечисленными выше традиционными категориями на этот раз объектом чисток становились и те, кто сопротивлялся «железной дисциплине». Люди, питавшие недоверие к планам партии, твердившие об их невыполнимости, были ей не нужны. Кампании по приему в партию новых членов в годы первой пятилетки диктовались прежде всего желанием высшего партийного руководства увеличить представительство рабочих в партии, и поэтому чистки необходимо рассматривать в т. ч. и как отход от радикального «пролетаризма» времен культурной революции.

Восстановление Зиновьева и Каменева в партии в конце 1933 г. было одним из многих признаков того, что политическая напряженность ослабевает. Бухарин был прощен и получил пост редактора правительственной газеты «Известия». Второй пятилетний план, разработанный в 1933 г., был умереннее и реалистичнее, чем первый, и в большей степени учитывал запросы потребителей. Жесткий нажим на крестьян, считавшийся необходимым во время коллективизации, ослабел. Снизилось количество казней и депортаций. Смягчение политического климата отражало преодоление общегосударственного кризиса. По официальным данным пятилетний план был выполнен всего за четыре года. На производстве были восстановлены дисциплина и порядок. К осени 1933 г. справились с голодом. Битву с крестьянами государство выиграло, хотя и ценой огромных жертв.

В дипломатических отношениях также отмечалась более спокойная политическая атмосфера. Лой У. Хендерсон из недавно открытого американского посольства писал о том, что люди стали более раскрепощенными: образ их жизни все менее походил на пролетарский; начались изменения и в политике режима, в которой особое внимание уделялось патриотизму, частично за счет пролетарского интернационализма. В то же время, подмечал Хендерсон, некоторые партийцы отрицательно реагировали на эти тенденции, считая их опасными и небольшевистскими. По этому поводу Хендерсон говорит об увеличении разницы в оплате труда и уровне жизни инженерно-технических работников и управленцев, с одной стороны, и простых рабочих — с другой. Еще одним яблоком раздора было, очевидно, членство Советского Союза в Лиге Наций и готовность Советского правительства заключать пакты о взаимопомощи с капиталистическими странами[19].

XVII съезд партии

Семнадцатый партсъезд открылся 26 января 1934 г. в атмосфере смягчившегося политического климата. Съезд был назван «съездом победителей». Сталин защищал политику партии, утверждая, что внутрипартийной оппозиции уже нет:

«Если на XV съезде приходилось еще доказывать правильность линии партии и вести борьбу с известными антиленинскими группировками, а на XVI съезде — добивать последних приверженцев этих группировок, то на этом съезде — и доказывать нечего, да, пожалуй — и бить некого. Все видят, что линия партии победила»[20].

Но партийную линию требовалось проводить в жизнь. По Сталину, существовала «пропасть» между тем, что решили и что действительно сделали. Вину за неудовлетворительное выполнение партийных указаний возложили на «неисправимых бюрократов и канцеляристов». Были упомянуты и «люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков»[21]. Другими словами, никто, независимо от чина и звания, не мог чувствовать себя в безопасности, если не выполняет в точности партийные указания. На первый взгляд съезд казался триумфом партийного единства и лично Сталина. Бывшие ведущие оппозиционеры — Зиновьев, Каменев, Бухарин и другие — соревновались в доходящем до крайней степени самоуничижении и восхвалении Сталина. В этом потоке славословий не прозвучало ни одного критического голоса, который бы поставил мод сомнение решения, вызвавшие гигантские потрясения в стране несколькими годами ранее, или последствия «революции сверху».

Впрочем, утверждалось, что многие делегаты съезда были не довольны правлением Сталина, а некоторые даже хотели сместить его с поста Генерального секретаря ЦК ВКП(б). В этой связи упоминаются, прежде всего, два обстоятельства. Во-первых, фамилия Сталина, как считают, была вычеркнута из большого числа бюллетеней для тайного голосования на выборах в конце съезда нового состава ЦК. Кирова в то же время якобы поддержали практически единогласно. Чтобы скрыть это, возможно, результаты голосования фальсифицировали. Во-вторых, утверждалось, что группа делегатов съезда обращалась к Кирову с целью выяснить, желает ли он выдвинуться на пост генерального секретаря и заменить Сталина. Оба эти утверждения играют значительную роль в тех работах об убийстве Кирова, цель которых продемонстрировать, что у Сталина был мотив избавиться от Кирова[22]. В гл. 9 мы вернемся к этому и выясним, насколько обоснованы эти утверждения и обсудим их достоверность.

После XVII съезда партии

В период после съезда, завершившего работу в феврале 1934 г., до убийства Кирова 1 декабря того же года политический климат стал еще мягче. Если в 1933 г. органами госбезопасности было арестовано свыше полумиллиона человек, то в следующем году этот показатель упал примерно до 200 тыс. чел. За этот же период количество арестов по обвинению в «контрреволюционных преступлениях» сократилось с 283 тыс. до 90 тыс. чeл.[23] По отношению к крестьянству проводилась более умеренная политика. В 1933 г. колхозники получили индивидуальные наделы, на которых могли выращивать урожай для собственного потребления или для продажи на колхозных рынках. В 1934 г. размеры таких наделов могли быть увеличены. Частично амнистированы были крестьяне, сосланные во время коллективизации. Режим также стремился к примирению со старой интеллигенцией. Многие из тех, кто был лишен избирательных прав, теперь получили возможность голосовать на выборах в Советы. Состояние экономики улучшалось, и с голодом было покончено. В ноябре 1934 г. ЦК ВКП(б) принял решение об отмене с 1 января 1935 г. карточек на хлеб. Это решение было неоднозначно воспринято массами, опасавшимися, что отмена карточной системы повлечет за собой рост цен[24]. Но само по себе решение было явным признаком улучшения экономического положения страны.

Также важно, что с целью обеспечения законности и порядка реорганизовали органы госбезопасности. В июле О ГПУ было преобразовано, и органы госбезопасности вошли в состав нового Народного комиссариата внутренних дел (НКВД), который возглавил Генрих Ягода. Карательные органы потеряли большую часть своих судебных полномочий, в том числе право выносить смертные приговоры. Теперь эти функции входили в компетенцию прокурора. Эта реорганизация была направлена на закрепление правовых норм и судебных процедур и одновременно нацелена на строительство высокоцентрализованного государства. Впрочем, на практике органы сохранили некоторые свои прерогативы, в том числе возможность НКВД через Особое совещание приговаривать к ссылке или заключению на срок до пяти лет в административном порядке[25].

Особое совещание — один из множества примеров непоследовательности более мягкой политики. Такие умеренные инициативы часто сочетались с силовыми методами, а об отказе от однопартийной диктатуры и подумать было нельзя. И все же, несомненно, в 1934 г. политический климат страны смягчился. Крайние меры и внесудебные институты уже не считались необходимыми, во всяком случае в той степени, что раньше. Освобождение лиц, осужденных за антисоветские преступления, стало возможным, потому что, как сказал Ворошилов, «обстановка теперь резко изменилась». А Каганович писал, что реформа органов госбезопасности «означает, что поскольку время у нас более спокойное, можем наказывать через суды, а не прибегать к внесудебным репрессиям, как до сих пор»[26].

Население заметило смягчение политического климата. Мемуаристы описывают 1934 г. как год, когда прекратились массовые репрессии предыдущего периода. Можно было почувствовать определенное облегчение и смотреть в будущее с оптимизмом. Впрочем, широкие слои населения были ожесточены и к партии относились крайне скептически[27].

Примечания:

Росляков М. Как это было // Звезда. 1989. № 7. С. 85. В гл. 7 мы вернемся к расхождениям в показаниях свидетелей.

Там же.

Акроним официального названия организации.

Подробнее об этом см. в следующей главе.

Rigby 19681). Р. 52; Schapiro. 1960. Р. 310-311.

См., например: Сталин И. В. Соч. Т. 13. С. 36.

Fitzpatrick, 1979. P. 178-188, 241.

Хлевнюк. 1992. С. 10-11.

Сталин И. В. Соч. Т. 12. С. 354.

См., например: Хлевнюк. 2009. С. 21-29.

Getty & Naumov 1999. Р. 52-68; Реабилитация: политические процессы 30-50-х гг. М., 1991. С. 92-104.

Реабилитация: политические процессы... С. 96, 150-151.

Сталин И. В. Соч. Т. 13. С. 55-60, 69-73, 77.

Timasheff. 1946

Solomon-jr. 1996. Р. 153-195.

Rigby. Op. cit. Р. 52.

Henderson. 1986. Р. 424-425,429.

Сталин И. В. Соч. Т. 13. С. 347.

Там же. С. 370.

См., например: Медведев. 1971. С. 155-156; Conquest. 1989. Р. 28-29; Tucker. 1990. Р. 249-252, 260-261.

Хлевнюк. 2009. С. 123.

Rimmel. 1997. Р. 481-499.

Getty & Naumov. 1999. Р. 123-124 (doc. 25).

Ibid. P. 138

См., например, Davies. 1997, Rimmel. Op. cit.

Оглавление