Глава 13

ВОЙНА И ГОСУДАРСТВО

Общество – это группа человеческих существ, предпринимающих совместные усилия для того, чтобы завоевать средства для пропитания и сохранения особей. Простая сумма индивидов не делает их обществом, оно появляется только тогда, когда начинают выполняться совместные действия. Любое человеческое общество, благодаря тому что оно представляет собой форму сотрудничества, должно быть мирной группой, поскольку сотрудничество подразумевает мир. Между обществами доминирует борьба за жизнь, которая часто ведет к войне, но внутри общества она запрещена, и члены общества мирно взаимодействуют друг с другом, чтобы вести борьбу за выживание. Чтобы обеспечить это, есть необходимость в организации и некоторой форме социального контроля, если действия должны эффективно комбинироваться и регулироваться для того, чтобы отвечать нуждам группы. Такая организация устанавливает регулирующую или управляющую систему. Первобытное общество, которое представляет собой наименее развитую регулирующую систему, характеризуется некоторыми авторами понятием «ватага». Под этим термином подразумевается маленькая группа, связанная родством, ведущая борьбу за существование очень примитивным способом и представляющая собой минимально возможную для группового существования социальную организацию. Леторно назвал неразвитую регулирующую систему таких сообществ «первобытной анархией». Хотя в некоторых случаях ситуация в таком сообществе близка к полному отсутствию управляемой регуляции, тем не менее всегда существует определенная степень контроля, будь то хотя бы неопределенный авторитет сильнейшего человека, поскольку даже самые примитивные дикари не могут жить вместе в условиях того, что немцы называют «кулачным правом» или «правом дубины». Внутри группы всегда существует некое подобие порядка и авторитета, иначе она исчезла бы в постоянном соревновании подобных групп за право на жизнь. В худшем случае элементарное регулирование состояло из установленных обычаев или запретов, табу, зачатков законов, вводимых общественным мнением и авторитетом старейшин племени.

В первобытной жизни такой ватаги существовала своего рода примитивная демократия. Хотя контроль осуществлялся преимущественно стариками, они не формировали наследственный правящий класс; каждый достигал их ранга, приобретя мудрость лет или заслужив его подвигами. Даже на более поздней стадии племенного развития существуют недостаток организации и слабая социальная дифференциация. Властные функции осуществляли главы семей или селений, тогда как лидерство (там, где оно существовало) было номинальным и носило религиозный характер. В более развитых формах патриархального общества ситуация изменяется, появляются классовые различия по праву рождения или благосостояния, и власть переходит к главам семейств, обладающих собственностью и престижем. При этом все такие лидеры связаны со свободными членами общества – они являются кровными родственниками и вместе справляются с жизненной рутиной.

Несмотря на всю изначально демократичную природу ранних форм общества, там неизбежно возникает некоторая социальная дифференциация, хотя бы та, которая основывалась на личном превосходстве. Борьба за выживание делала необходимым сотрудничество и контроль и выдвигала на передний план наиболее способных мужчин. Обычно это был лучший охотник или рыболов, и в этом отношении все ему подчинялись. Власть и престиж также доставались тем, в ком уважали возраст, опыт, благочестие или мудрость. Последние качества обычно приносили их обладателю большой вес, и наиболее типичным обладателем такого авторитета был лекарь. Обычно это был наиболее проницательный человек в племени, который занимал чрезвычайно важную должность, поскольку считалось, что процветание группы зависит от благоволения богов и духов, с которыми он имел дело. Но старшинство достигалось также военным путем. Когда соревнование за жизнь приводило группы в состояние конфликта, давление на них становилось более интенсивным и возрастала необходимость в сотрудничестве и контроле. Функции воина тогда приобретали огромную социальную значимость. Следовательно, он занимал господствующее положение, особенно в условиях непрекращающейся вражды между группами. Во время войны лучший воин естественным образом становился лидером, который осуществлял централизованный и интенсивный контроль. Отвечая потребностям ситуации, он обладал большей властью, когда-либо дававшейся человеку в этой группе. Нередко один и тот же человек совмещал функции лекаря и военного вождя, концентрируя в результате в своих руках еще больше власти. В мирное время тем не менее властью обычно обладал старейшина или глава племени, мирный вождь, подобный сашему – вождю у американских индейцев. В такое время у вождей было мало рычагов управления, и племя было слабо организовано, власть осуществлялась демократично – за исключением преимуществ, которые давало превосходство конкретной личности, а в некоторых случаях такое племя было практически раздробленным. Такая ситуация была характерна для большей части первобытных племен. Многие типичные примеры из сотен, послуживших основой для этих выводов, приведены в приложении Л.

Этот предварительный обзор регулирующей системы первобытного общества должен служить основой для понимания влияния войны на организацию управления и власти. Самый примитивный уровень организации может быть найден среди мирных племен, например у эскимосов, веддов или тода. В других случаях элементарная организация сопутствует кочевой жизни. Примитивная политическая организация также характерна для некоторых довольно воинственных племен. Объяснение этому можно найти в том, что племенное единство делается невозможным из-за гражданской войны и внутренней борьбы или благодаря тому, что войны с внешним врагом не ведут к завоеваниям. Там, где регулирующая система сообщества находилась на элементарном уровне, мы находим, что там практически отсутствуют социальные классы и что социальная дифференциация преимущественно выражается в выделении отдельных членов племени – обычно лекаря и военного вождя – на основе их личных способностей. Так каким же образом постоянная война влияет на этот демократический и слабо организованный уровень развития общества?

В первую очередь война объединяет группу, как ничто другое. «Только неизбежная необходимость взаимодействия во время войны могла заставить первобытных людей сотрудничать». Несмотря на то что это утверждение Спенсера не совсем точно, поскольку оно оставляет без рассмотрения другие отдельные важные факторы, оно тем не менее совершенно справедливо в том, что война представляет собой главную объединяющую силу. Первобытные сообщества испытывают ощутимые изменения, когда война превращает неорганизованную силу в армию под командованием лидера, распоряжающегося жизнью и смертью воинов. Такое превращение описывалось путешественниками, которые становились свидетелями приготовлений, совершавшихся варварскими племенами перед захватом территории врага или для защиты собственных границ. «Провизию и имущество складывают в одном месте, воины клянутся в верности вождю, и частные ссоры тонут в общем патриотизме. Отдаленные родственные кланы объединяются против чужой армии, и соседние племена, не обладающие таким чувством национального единства, заключают союз, а их вожди соглашаются выполнять приказы выбранного всеми ими лидера». Племя должно объединиться, чтобы выжить, если оно не может организовать союз, оно уступает более организованным врагам. «В единстве сила» является настолько показательным принципом, что первобытные племена заучивают этот урок.

Индейцы карибы в мирное время не знали института лидерства, но «военный опыт научил их, что субординация так же необходима, как и храбрость». Хотя аргентинские абипоны не боялись и не чтили в мирное время своих вождей, они следовали за ними и слушались их во время войны. Независимые и даже враждебные племена бассейна Амазонки и Северной Америки объединялись против общего врага. Лига ирокезов, один из выдающихся примеров политической интеграции, была создана во время войны с гуронами. Возможно, ни у кого не было столь примитивной системы законов и управления, чем у тасманийцев, и никто не показывал меньшего единства в мирное время, но, как только начиналась война, они объединялись вокруг избранного вождя, которому обещали беспрекословно подчиняться. Каждое племя маори делилось на независимые кланы. «Как правило, между ними практически не было согласия, пока общий враг не начинал угрожать их племени. В таком случае они объединялись и вместе встречали врага, каждый клан под руководством своего вождя. Во всех остальных случаях кланы часто сражались между собой». Если начинался большой кризис, объединялась вся народность маори, хотя в обычных обстоятельствах каждое племя занималось своими делами. Страх перед врагами заставлял отдельные кланы куки-лушаи жить вместе в больших деревнях, но, как только угроза миновала, они возвращались к древней системе деревушек с единокровными жителями. Африканские багешу объединялись против общего врага, хотя в другое время сражались между собой. То же самое происходило у бедуинов.

Война не только объединяла людей, она давала развиваться режиму принуждения. На тропе войны дисциплина и субординация были необходимы. «В условиях сложного сотрудничества даже те, кто готовы сотрудничать, нуждаются в контроле сверху, поскольку успех подразумевает хрупкое равновесие деятельности множества индивидов, а слово должно распространяться дальше и обладать силой. Вот почему военное дело, великое первоначальное сотрудничество, обычно является матерью дисциплины». Война вызывает к жизни, возможно, величайшую силу интеграции из когда-либо известных, а ее следствием всегда было усиление власти правительства. Такое можно наблюдать и сегодня, и это не менее заметно у первобытных народов. В военное время личные интересы должны отступить перед главенствующим правом жизни в объединенном сообществе. Сегодня «государство для защиты жизни может посчитать необходимым установить огромные ограничения или даже тотально отрицать все права граждан. Во время войны подчеркиваются обязанности, а не права».

Взаимодействие и сотрудничество диктуются войной, но они будут эффективны только тогда, когда люди будут подчиняться по первой команде. «Нет такого положения дел, при котором такие различные человеческие качества, как храбрость и смекалка, не становились бы более заметными и не создавали бы и не увековечивали более высоко прославляемое неравенство, чем те враждебные отношения, в которых часто находились дикие племена по отношению друг к другу». Война – это великое испытание. В ходе безжалостного соревнования выбирался самый смелый и способный лидер. Он получал властные права, которых не было в мирное время. Чем дольше длятся войны или чем чаще они повторяются, тем больше возрастает сила такого лидера. Хотя предполагается, что властные полномочия оканчиваются вместе с военной кампанией (как это на самом деле происходило в некоторых неразвитых племенах), прослеживается тенденция превращения военного правления в диктатуру. Продолжительная война ведет к установлению постоянной власти вождя. Успешный военный вождь сохраняет свою власть в мирное время и становится вождем или королем. «История полна примеров великих вождей, которые благодаря своим военным способностям основывают государства и династии». Функции священников часто ассоциируются с королевским домом, а могущественные вожди и короли часто канонизировались и становились святыми или почитались как боги. Постоянная необходимость отражения внешнего врага развивала внутреннюю организацию общества и усиливала роль политического вождя.

Политическая интеграция влечет за собой классовую дифференциацию и разложение первобытного состояния равенства. Война уничтожает племенную демократию. Первая линия разделения появляется между военными и гражданскими лицами, высоко поднимая первых над вторыми. Военный вождь часто становится королем, а сами воины – кастой благородных, ниже которой стоят простые люди. По мере подчинения развиваются дальнейшие классовые различия. Завоеванные народы превращали в рабов, отсюда произошел наиболее широко распространенный раскол в обществе – между свободными и рабами. Рабов заставляли работать для того, чтобы обеспечить всем необходимым господствующий класс, который считал своим главным занятием войну. Как впервые отметил Гумплович, именно с успешными завоеваниями, подчинением и порабощением других племен и народов начинает развиваться государство, не раньше. «По своему происхождению государство – это продукт войны, – говорит Келлер, – и оно существует прежде всего для того, чтобы поддерживать мир между победителями и побежденными».

Приведенное выше утверждение, хотя оно и может показаться читателю очень категоричным, точно отражает принятый сейчас учеными взгляд. Дили прослеживает историю государства в обратной хронологии – до первобытной группы (примитивной банды). «Причиной для существования вооруженной группы (банды) была необходимость в защите группы, защите охотничьих угодий, а позднее также для защиты собственности». Порабощение прибавляло новые функции военной организации. «Победители в качестве землевладельцев, или хозяев, должны были держать в покорности зависимое население, находящееся под их властью. Другими словами, они были должны сохранять мир внутри группы, подавляя мятежи и восстания и заставляя побежденное население работать или платить дань согласно поставленным ими условиям и выполнять распоряжения, данные правящим классом... В свете этих двух объяснений государство выступает и как вооруженное объединение людей, связанное долгом 1) сохранения безопасности группы и 2) обеспечения мира внутри общества, применяя угрозы и силу для того, чтобы приводить к послушанию упорствующих субъектов».

Дженкс похожим образом утверждает, что «военная первопричина была основой государства» и что все политические институты по своей природе являются военными. «В этой формации современного государства видимые причины его появления тесно связаны с вопросами миграции и завоевания. Государство основывалось, когда вождь и его «банда» (группа) занимали постоянную позицию на определенной территории значительной площади с большим количеством населения, занятого в сельском хозяйстве и ремесленном производстве. Главными характеристиками государства, основанного таким образом, являются главенство военной силы и лояльность по отношению к сюзерену, осуществляющему власть над географической территорией, а не над племенем или организацией, основанной на кровном родстве. Раннее государство, согласно Дженксу, было группой воинов под властью военного лидера. «Со временем хозяин становится королем, воины обосновываются в качестве землевладельцев и правителей своих поместий, наследственная передача титула и земли становится обычной практикой, собрания первых воинов у своего лидера, во время которого планировали кампанию или битву, превращаются в совет пэров, обсуждающий дела государства, и так государство начинает принимать в различных видах форму института, машины, которая существует вечно, не завися от смерти королей и крупных феодалов».

Интерпретация Оппенгеймера идентична. «В момент появления, а также на ранних стадиях существования государство представляет собой социальный институт, основанный победившей группой и группой людей, покоренных первой группой, с единственной целью утвердить власть победителей над побежденными и уберечь себя как от мятежей внутри группы, так и от вторжений извне... Государство вырастает из подчинения одной группы людей другой группе людей... Базовым оправданием существования государства, его краеугольным камнем, была и есть экономическая эксплуатация этих покоренных людей».

Вундт безошибочно утверждает, что государство появляется и может начать развиваться только в период миграции (экспансии) и завоеваний. Берд великолепно обобщает суть вопроса. «Ни один факт так убедительно не доказан современными исследователями истории, как факт завоевания как основы государства. Это не гипотеза, а заключение, основанное на исследованиях бесчисленного числа ученых».

«Даже сейчас главной целью государства является состояние готовности к войне и возможности вести ее, какой бы вопрос национальной безопасности или национальный интерес этого ни требовал». Чтобы быть точным, у государства есть также множество других функций, но самая главная из них вызвана необходимостью защиты и отстаивания общественных интересов путем войны, если не удается отразить угрозу со стороны враждебных государств дипломатическим путем. Так называемое право осуществлять охрану порядка, которое включает вооруженные силы, является просто другим названием для определения суверенитета; под ним подразумевается право государства делать все необходимое для безопасности и процветания нации. Любая другая власть просто вырастает из смежных областей. В целом можно сказать, что право использовать силу отличает государство от всех других социальных институтов.

Хотя в целом первобытные народы не развились до организации государства, некоторое их число явно показывает зачатки государственности и дает свидетельства значительной роли в этом войны. В Африке развитие организации и политическое лидерство как результат войны видно наиболее ярко. Война здесь дала рождение монархии.

В Эфиопии необходимость в военных приготовлениях способствовала развитию организации и лидерства, и военные вожди становились повелителями народа. Здесь военное дело породило состояние общества, напоминающее феодальную систему средневековой Европы. И там и здесь множество практически независимых феодалов, которые управляют зависимыми людьми и обеспечивают себя посредством военной силы. «У них есть вассалы, которые составляют основу их армий, в которые будут записываться профессиональные убийцы».

«Вождь азанде (юг Восточного Судана) является важным чиновником и в мирное, и в военное время. Его власть абсолютна практически до деспотии, в его руках находится жизнь и смерть, и он не упускает случая пользоваться своими пророчествами». Вследствие необходимости объединения для войны бавенда (венда) создали сложную систему управления, в которой существовало налогообложение и согласно которой страна делилась на районы или провинции под управлением губернаторов, напрямую подотчетных королю. Под властью могущественного вождя Магато народ мавенда добился политической интеграции, и население страны росло за счет зависимых племен, которые признавали Магато своим вождем. Высокоразвитая регулятивная система баганда явилась результатом успеха в соревновании за жизнь. Социальные классы четко различаются. Король являлся абсолютным монархом, который держал в своих руках власть над жизнью и смертью подданных. Он был хозяином всей территории и мог распоряжаться ею по своему усмотрению. Страна была поделена на районы, во главе которых стояли князья и вожди меньшего ранга. Другие чиновники помогали королю, который жил в огромном государстве подобно монарху.

Ба-йака и их соседи-каннибалы ба-мбала представляли собой контраст, который ярко демонстрирует роль войны в эволюции правительства. Последние управлялись независимыми мелкими вождями и обладали крайне примитивной социальной системой, которая не позволяла им организовать сопротивление. Они часто сражались, но не вели захватнических войн. У них были рабы, но относились к ним по-доброму, и граница между свободным и рабом на самом деле была очень неопределенной. Ба-йака, напротив, вели завоевательные войны и обращали побежденные племена в рабов. Они относились к рабам с жестокостью. У них была организованная система управления, включавшая феодальных князей, которые подчинялись одному великому вождю. Людей он расценивал как своих рабов; в его присутствии они падали ниц и били себя в грудь. Его власть была абсолютна. Он управлял самостоятельно, не прибегая к помощи советников, хотя каждая деревня управлялась мелким вождем. Два народа конфликтовали, и излишне говорить, что ба-мбала не могли сопротивляться посягательствам со стороны ба-йака. Соседние ба-йанзи обладают политической системой определенного уровня развития. Они управляются рядом великих вождей, каждый из которых управляет некоторым числом мелких вождей. «Кажется, что организация существует исключительно в военных целях». Ба-квезе также управлялись вождями с абсолютной властью, которую получали, являясь военными вождями.

Отдельные племена Южной Африки раскрывают определенный уровень политического развития. Верховный вождь являлся правителем и военным деспотом. Его власть практически безгранична. Несмотря на то что он обычно прислушивается к советам приближенных, он стоит над законом. Он является верховным судьей и законодателем, окружен помпезностью и церемониалом, и считается, что его посещает дух-защитник.

Большинство могущественных вождей Африки почитались также как священники и даже как боги, и это обстоятельство значительно увеличивало их власть. В этих случаях божественность, которая окружает короля, не является простым оборотом речи. Считается, что он обладает великим духом и является посредником между людьми и миром духов. Процветание народа в мирное время и его успех во время войны, как считается, зависит от действий короля (вождя).

Зулусы представляют собой классический пример того, как война влияет на политическое развитие. Королевство зулусов было основано на той хорошо организованной армии, которую называли «одной из самых совершенных, наиболее эффективных и постоянных организаций, которые могут создать негры». Создателем этой армии был вождь зулусов, который провел несколько лет в Капской колонии, где он получил некоторое представление о европейской дисциплине. Он перенес этот опыт в свою страну и использовал для того, чтобы покорить соседние племена, которые, подобно многим дикарям, весьма мало знали о военной дисциплине и поэтому были поставлены в невыгодное положение. Следующий вождь зулусов, Чака, ввел в использование форму, разделив свою армию на полки (а не по племенному принципу) и введя строжайшую дисциплину. Его преемники продолжали придерживаться общего плана, ставя военные интересы превыше всего. Когда их вооруженные силы были таким образом мобилизованы, зулусы смогли завоевать всех своих соперников и создать мощное военное королевство. Каждый покоренный клан и племя растворялись в нации зулусов, которая обращала их в рабов или заставляла всех взрослых мужчин сражаться. Зулусы, похоже, были безнадежными сторонниками прав своего собственного племени, усыновляя детей и забирая себе женщин. Эта политика была эффективна как в объединении всех покоренных народов в одну нацию, так и в концентрации и централизации власти.

Другой пример примитивного африканского государства, явившегося продуктом войны, – военное королевство Бенин. Здесь также была дисциплинированная постоянная армия, с помощью которой Бенин подчинил окружающие племена. Король получил неограниченную власть. Правительство и все имущество были в его исключительной собственности. Зависимые от него люди были его рабами, которых он мог продать, если того желал. Его считали богом, слушались его и благоговели перед ним. Народы побережья Гвинейского залива представляли собой следующую зависимость – чем более воинственными они были, тем выше была их политическая организация. Народы, говорящие на языке йоруба, были сравнительно мирными и занимались торговлей; они достигли слабого уровня организации. Доминировала монархическая система управления, но король фактически являлся номинальным главой государства и обладал небольшой реальной властью, которую на самом деле имели вожди и старейшины, без которых король не мог сделать ничего. Народы, говорящие на суданских языках, особенно завоеватели ашанти, обладали более централизованным и могущественным правительством. Король был сюзереном по отношению ко всем вождям племени. Вожди собирали всех здоровых мужчин своих поселений и зависимых деревень в так называемые «городские роты», и во время войны каждый вождь лично вел на поле боя свой контингент.

Король (царь, правитель) не является абсолютным монархом, поскольку он в своих действиях до некоторой степени контролируется вождями. «Система правления скорее является аристократической, нежели личной деспотией, и вожди отдельных районов, хотя и находятся под сюзеренитетом правителя, сохраняют относительную независимость. Население не имеет права голоса в решении вопросов управления племенем. Порядок поддерживается методами террора, и власть правителя основана на его праве в любой момент отнять жизнь подданного». Наиболее полно такая система правления проявляется у народов, говорящих на языке эве, а их основная народность, дагомейцы, представляет собой настоящее государство.

Король Дагомеи являлся абсолютным монархом; его воля – закон, и он не подчинялся никакому внешнему контролю. Все мужчины – его рабы, и он лично владел всей собственностью. Попытка самоубийства расценивалась как преступление, потому что каждый человек являлся собственностью короля. Если у кого-то из подданных было какое-то имущество, то это только потому, что король на какое-то время терпел такое положение вещей. Личность короля священна, ни при каких условиях нельзя пролить его кровь. Короче говоря, король – это деспот, который сконцентрировал такую власть, какой никогда не было ни у одного правителя. Его суверенитет был основан на существовании отличной военной системы и поддерживался ею. Под его началом находилась дисциплинированная постоянная армия, чьи интересы полностью совпадали с его собственными, и армия была полностью подчинена ему. У него было право в любой момент лишить жизни любого своего подданного, вне зависимости от того, есть у него на то причина или нет, и таким образом он был способен терроризировать все население. Наконец, чтобы «не допускать возникновения заговоров против себя, создал систему шпионажа, которая являлась столь эффективной, что ни один человек не мог шепнуть на ухо даже своему лучшему другу что-то, что могло быть расценено как оскорбление правителя». Дагомея – это милитаристское государство, которое было создано войной и работорговлей и которое основывалось на постоянной армии. При Трудо (Трюдо), который был истинным основателем этого государства, дагомейцы победили своих более слабых соседей и постепенно поглотили их. Это государство, конечно, являлось исключением среди нецивилизованных народов, но дагомейцы были хорошо знакомы с системой эффективных завоеваний и подчинения побежденных народов. (Дагомея была завоевана в 1890-х гг. французами. – Ред.)

Следует отметить, что примеры высокой политической организации, являющейся результатом непрерывных войн, имеются и среди других первобытных народов, хотя, конечно, эти примеры и не столь показательны. Например, на Фиджи война укрепляла власть вождей, а завоевания привели к политической интеграции. Здесь наблюдается резкий контраст между разными племенами. Среди горных племен острова Вити-Леву, которые редко расширяли границы своих земель путем завоеваний, вождь обладал незначительной властью и был ограничен при решении всех важных проблем советом старейшин. Однако в других районах завоевание постепенно привело к исчезновению крошечных независимых племен. «В результате завоеваний возникли крупные конфедерации. Вождь победившего племени становился во главе сложного общественного организма; члены его племени становились аристократией, существовавшей за счет труда плебса, состоящего из побежденных племен и лиц, бежавших от других завоевателей. У них тоже были свои племенные боги и вожди, но что могли люди, ставшие практически рабами, противопоставить власти аристократов? Жизни одного поколения было достаточно, чтобы стереть из памяти людей даже воспоминания о независимости. Ведь и у богов, и у вождей были свои собственные сюзерены, от чьей благосклонности зависела их собственная жизнь».

На Гавайских островах и других островах Полинезии правление представляло собой деспотическую монархию. Вся власть была сосредоточена в руках царя и передавалась по наследству членам его семьи. Классы были четко определены и разграничены, а население в основном состояло из прислуги и солдат высших вождей. Посредством завоевательных войн маори Новой Зеландии создали довольно сложную общественно-политическую систему. Все население было поделено на шесть четко обозначенных классов, начиная от вождей, которые стояли на самой верхушке иерархии, и заканчивая рабами. Побежденные племена становились либо рабами, либо вассалами.

У племен гор Чин в Индии (современный запад Мьянмы (Бирмы) также имелась некоторая политическая организация. Отношение вождя племени чин к своему народу очень напоминало отношение феодального барона к своим вассалам. «Вождь является хозяином земли, и члены племени владеют землей на правах аренды и платят ему дань, при этом они вместе с рабами должны отражать нападения врагов». У племен мяо (мон) и каупуи (Манипур, Индия) все было совершенно по-другому. «Все племя мяо находится в подчинении у одного вождя, который получает дань... с каждой семьи и имеет власть, которая есть у любого монарха или раджи... В этом отношении мяо отличаются от каупуи, у которых каждая деревня имеет собственного вождя, власть которого передается по наследству, но который фактически не имеет реальной власти, поскольку каждая деревня представляет собой республику в миниатюре. И точно так же они отличаются от племени ангами, у которых каждая деревня разбита на два или более кхела (родственных клана), в главе каждого из которых стоит свой старейшина. Поэтому если у мяо возможны объединения, то у ангами это полностью исключено, поскольку каждый кхел находится в состоянии постоянной вражды с другими кланами внутри одной или нескольких деревень».

В Новом Свете мы находим два показательных примера высокого развития государственности как результат постоянных войн. Первый – это Мексика, где ацтеки – настоящие «римляне Нового Света» – создали мощное милитаристское государство. Правитель Мексики, выбираемый из числа родственников покойного монарха и поддерживаемый четырьмя представителями благородных родов, был абсолютным правителем, считавшимся равным божеству. Остальное население состояло из крестьян и рабов. Основным видом деятельности государства была война. Сам Монтесума изначально был военным вождем, и война была фактически профессией благородного сословия ацтеков. Военная организация находилась на очень высоком уровне – имелась регулярная армия, которая владела тактикой, сравнимой с той, какая существовала в Старом Свете до изобретения пороха. Власть фактически представляла собой военный деспотизм, существование которого было возможно только благодаря успешным войнам и завоеваниям.

Древние перуанцы (инки) также имели высокоцентрализованную политическую организацию. Их царство было поделено на четыре части, во главе каждой стоял наместник. Монарх был не просто абсолютным правителем, он был божеством, считавшимся прямым потомком солнца, то есть высшего божества. «Верховный жрец, воплощение солнца, он был главным действующим лицом всех основных религиозных торжеств; будучи генералиссимусом, он набирал армию и командовал ею; абсолютный монарх, он вводил налоги, принимал законы, назначал и снимал чиновников и судей по своему желанию. Опорой монарха были два привилегированных класса: инки, или члены царской семьи, которые были потомками покойных монархов, и каракас, или правители покоренных провинций и их родственники. Последним было разрешено оставаться на своих постах, но время от времени они были обязаны приезжать в столицу, куда посылали своих детей на учебу. На низшей ступени социальной лестницы находились простые люди. Система правления у перуанцев была, с одной стороны, результатом войн и завоеваний, а с другой – была нацелена на дальнейшие войны. Каждый правитель считал своей обязанностью вести постоянные войны против всех народов, которые не восприняли поклонение солнцу, а значит, и расширение своей территории. К покоренным народам относились весьма снисходительно, и постепенно они ассимилировались завоевателями. Замечательная военная организация была основана на обязательной военной службе и постоянной армии численностью около 200 тысяч человек. Армия была хорошо экипирована и вооружена – все это делалось за счет государства. Простые люди обеспечивали всем необходимым воинов, а служилое сословие – военачальников. Основная сила армии состояла в большом количестве военачальников из числа инков, чьи интересы полностью совпадали с интересами правителя. Этот класс разительно отличался от простых людей, поскольку инков специально обучали искусству войны. Военная доблесть считалась честью и достоинством и заслуживала всяческого уважения. Воинский дух поддерживался разрешением разным полкам иметь свою отличительную форму и носить особые знамена. Безопасность границ и покоренных провинций обеспечивалась гарнизонами. Стратегические объекты охранялись крепостями. Умиротворение покоренного населения достигалось путем полного переселения; колонии поселенцев из покоренных районов основывались в безопасных (мирных) местах, а колонии коренных жителей империи основывались в покоренных провинциях (способствуя их замирению и закреплению в составе страны).

Греки эпохи Гомера создали достаточно сложную для своего времени политическую систему, корнями уходящую в военные действия и обеспечение таких действий. «Царь в эпоху Гомера был прежде всего вождем и полководцем; на полях сражения он демонстрировал чудеса храбрости и военного искусства... Воинская доблесть почиталась как одна из основных добродетелей, так что успешный и храбрый воин имел все основания претендовать на престол». Но царь был также лидером государства и в мирное время. Он был самым влиятельным членом общества, председательствующим на всех сборах аристократии или простого народа, он также был верховным жрецом во время религиозных праздников. Царь был стражем общественного порядка, дисциплины и мира внутри страны. Короче говоря, он воплощал собой правительство. Государство эпохи Гомера представляло собой пирамиду классов: рабы, простой люд, аристократия и царь. Государство существовало с целью поддержания мира внутри страны и ведения войн за ее пределами.

Иранцы находились примерно на такой же ступени развития. Общество было поделено на воинов, священнослужителей, крестьян и рабов или покоренных врагов. На вершине этой пирамиды находился монарх, в руках которого была соединена и военная, и гражданская власть. Семитские племена также представляли собой монархическое государство в самой ранней стадии развития. Вождь, который был одновременно и предводителем воинов, практически считался монархом и был окружен соответствующими почестями. Кочевые и в основном разобщенные израильские племена объединились в государство при Сауле и Давиде в результате войн, которые они вели против моавитян, аммонитян, эдомитян и филистимлян. Евреи покорили население Ханаана, занимавшееся преимущественно сельским хозяйством, овладели этими землями и постепенно образовали государство. В Индии развитие шло примерно тем же самым путем. Войны приводили к возникновению доминирующих милитаризованных государств. Посредством завоевательных войн воинственные раджпуты, маратхи и другие создали предпосылки для образования политических объединений.

Великие империи древности – Египет, Шумер и Аккад, Вавилония, Ассирия, Иран, Македонская и Китайская – возникли благодаря войне. Класс воинов постепенно развился в класс аристократов. Завоевания велись в огромном масштабе. Пленных превращали в рабов, а с покоренных народов взимали дань. Города стали подчиняться губернаторам, чье слово было законом. Такая политическая организация способствовала развитию военного искусства и его постепенной специализации. Многочисленные наскальные надписи и рисунки, найденные, например, на территории Ассирии, свидетельствуют о том, что военному искусству уделялось большое внимание. «Секрет успеха ассирийцев, как и римлян, на поле боя заключался в милитаристском характере самого государства». Подобное развитие достигло своего пика в Риме, «который создал первую империю, то есть первое жестко централизованное государство... и тем самым дал всему миру образец такой организованной власти».

Таким образом, самим своим появлением государство обязано войне. В первобытных обществах государства еще не существует, поскольку нет предпосылок для его возникновения. «На первых этапах общественного развития мы не находим ни высокой плотности населения, ни развитого сельского хозяйства, ни завоеваний, ни института рабства, ни частной собственности на землю». Государство обычно возникает в результате завоеваний мощными кочевыми отрядами относительно мирных групп, преимущественно занимающихся сельским хозяйством. «Повсюду мы находим примеры того, как воинственные племена вторгаются в пределы более мирных народов, закрепляются там в качестве аристократии и основывают государства». Успех захватчиков зиждется на их лучшей военной организации и военном превосходстве. Однако завоевание не ведет к возникновению государства, если только покоренный народ не занимается сельским хозяйством. «Ни одно стабильное государство не было создано, не имея в своей основе развитого сельского хозяйства; государство не может существовать, если не имеет в качестве базиса сельского хозяйства, которое может обеспечить его потребности богатством, почерпнутым из плодородной почвы». Развитие сельского хозяйства лежит в основе порабощения народа и самого института рабства. Но хотя рабство возможно только благодаря наличию сельского хозяйства, возникает оно все же в результате войн. Оно появляется вместе с завоеванием новых земель как альтернатива убийству порабощенных или включению их в состав племен-победителей (то есть ассимиляцию) и само по себе является «зачатком классового общества». «Вместе с рабами появляется первичное деление общества на классы, которое является характерной чертой государства». «Каждое государство в истории человечества было и есть классовое общество, где существуют высшие и низшие общественные группы, основанные на различиях либо в общественном положении, либо в отношении к собственности». Такое классовое деление может возникнуть только в результате завоеваний и порабощения одних этнических групп другой, становящейся доминирующей группой. В результате завоевания одной группой другой кровные узы или узы родства уступают место территориальности как основе политической организации; «завоевание по своей сути является территориальным явлением, каким не могла быть ни одна система нерегулярных набегов и грабежей в сочетании с массовым уничтожением населения или его присоединением к доминирующей группе». Идея национальности возникает из территориальности – путем объединения разных этнических групп в одну общественную систему. Сельское хозяйство, рабство и территориальность поэтому являются основополагающими факторами в образовании государства, однако силой, объединяющей их, являлась всегда война.

Таким образом, развитие цивилизации всегда сопровождалось подобным политическим развитием. Государство объединяло большое число людей, а рост населения и увеличивающиеся контакты между людьми способствовали развитию цивилизации. Контакты способствуют культурному обмену; очень часто завоеватели воспринимали культуру покоренного народа. Государство также способствует разделению труда, оно закладывает основы дифференциации общества в форме рабства и деления на классы. Это подразумевает разделение труда, в результате чего возникают новые ремесла и становятся возможными изобретения. «Государство является продуктом насилия и существует благодаря насилию», и в основе разделения труда также лежит насилие. Выполнение различных функций, что необходимо для развития культуры, достигается посредством государства, то есть насилия. Наконец, государство обеспечивает мир и порядок внутри страны, что и является одной из его важнейших функций в истории. Таким образом, хотя изначально государство является инструментом эксплуатации – и во многом оно остается таковым до сих пор, – оно играет большую роль в развитии цивилизации.