Предисловие

«Между большими войнами ведется война тайная»

За 35 лет службы в нелегальной разведке Юрий Иванович Дроздов прошел путь от оперативного уполномоченного до начальника управления «С» Первого главного управления КГБ. Ему довелось участвовать во многих секретных операциях. Имеет правительственные награды СССР, ГДР, Польши, Кубы, Афганистана. Юрий Дроздов присутствовал в качестве «родственника» знаменитого полковника Рудольфа Абеля при его обмене на американского летчика Пауэрса, был резидентом в Китае и США, руководил операцией по взятию дворца Амина в Кабуле. Он имел непосредственное отношение к созданию, подготовке и использованию секретного подразделения советской разведки «Вымпел».

Когда, будучи резидентом в Нью-Йорке, Юрий Дроздов отмечал свое 50-летие, среди других поздравлений он получил письмо от Мао Цзедуна, в котором отмечался его «личный неоценимый» вклад в развитие советско-китайских отношений. Лондонский журнал «Форбс» в статье, посвященной «живой легенде среди шпионов» Юрию Дроздову, в качестве особых примет разведчика отметил, что он хорошо сложен, имеет военную выправку и «серые жульнические глаза». К тому времени ему исполнилось 69 лет.

Сейчас, по собственному выражению, он «занимается предпринимательской деятельностью» — возглавляет аналитический центр «Намакон», является почетным президентом Ассоциации ветеранов подразделений специального назначения и спецслужб «Вымпел-Союз». Автор книг «Нужная работа», «Вымысел исключен».

— Юрий Иванович, если кто-то решит написать историю нелегальной разведки, с какого времени ему придется начинать?

— Можно начинать с Александра Македонского, можно — с древних китайцев, а еще лучше начинать с Библии. Самое первое агентурное донесение Древней Руси, которое сохранилось где-то в архивах военной разведки, это нацарапанное на бересте: «Чудь встала на карелов».

В нашей истории всегда существовало деление на две части: военную разведку и разведку князя, императора, канцлера, как это было в елизаветинские и екатерининские времена. К концу XIX века во всех генерал-губернаторствах существовали тайные отделения, в которых сидели офицеры второго отдела управления генерального штаба и которые занимались разведкой, в том числе нелегальной.

Среди наших тогдашних разведчиков, в первую очередь разведчиков-нелегалов, было очень много выдающихся людей, большая часть которых известна нам как писатели, исследователи и путешественники. Тут можно вспомнить Пржевальского, Ивана Сергеевича Тургенева: Если взять период Отечественной войны 1812 года, то это — Александр Фигнер, а если уйти еще дальше в историю, можно вспомнить монаха Иакинфа Бичурина, известного своими исследованиями по Китаю.

— Можно ли сравнивать вообще разведки различных стран? Какая из них сильнее?

— На вопрос, кто сильнее можно ответить только тогда, когда все стороны выложат карты на стол, а этого не будет никогда. Но если бы мы были слабее, то американские аналитики не отзывались бы о работе нашей нелегальной разведки так лестно. В свое время США арестовали двух наших разведчиков, но мы организовали их обмен на угонщиков самолета. И вот — два случая, связанных с этим. Наш сотрудник, который проводил переговоры об их освобождении, увидел в кабинете одного из офицеров ФБР рядом с портретом Гувера портрет: Андропова. И на его недоуменный вопрос хозяин кабинета ответил: «А что тут такого? Это руководитель сильнейшей разведки мира». А когда проходил сам обмен, дежуривший в аэропорту Кеннеди сотрудник ФБР сказал: «Таких ребят на подонков меняем!». Американцы очень высоко оценили их профессионализм.

— А под какими «крышами» удобнее было работать нелегалам? Какие специальности для этой работы подходили больше всего?

— Любые. У нас были просто торговцы, у нас были ученые, писатели, поэты, священники, военные. У нас был даже человек, которого однажды высадили на побережье одной страны с лодки, и он появился в городе как безработный. А потом постепенно стал крупным бизнесменом и даже почетным гражданином этого города. Для этой работы годна любая профессия. Требовались лишь огромный объем знаний, большая выдержка и большое терпение.

— Как известно, нынешнее руководство внешнеполитической разведки исходит из постулата, что противников у нас не осталось, а есть только партнеры. Может быть, в таком случае и разведка не нужна, тем более — нелегальная?

— Геополитика определяет место каждой страны в системе мирового сообщества. И в борьбе за это место не может не быть оппонентов, желающих поживиться за чужой счет. Взаимное недоверие существует даже между странами НАТО. Если бы это было не так, то мудрый Аллен Даллес, наверное, в свое время не сказал бы своим партнерам по НАТО: «Мы обмениваемся информацией, а то, что вы нам не дадите, мы возьмем сами». И то, что стороны хотят знать об искренности своего соседа по отношению к себе, тоже естественно.

Из интервью «Новой ежедневной газете» (5.11.94 г.)

— Хорошо ли, вербуя человека, заставлять его предавать Родину?

— Это наивный вопрос. Как будто между большими войнами не ведется война тайная! Она нужна, чтобы не гибли тысячи, а то и миллионы. Разве защита собственного дома безнравственна? Все страны, которые заботятся о своей безопасности, занимаются разведкой и развитием агентурной сети.

— Но у нас, кажется, денег на это нет. Вас не беспокоит, что бывшие ваши коллеги, обладающие специфическими навыками, ушли в лучшем случае в коммерцию, а в худшем — в мир криминала?

— Сейчас деньги перемалывают в пыль человека любого ранга. Прежде чем обвинять бойца-спецназовца, что он служит теперь не тем людям, надо знать мотивы, почему он принял такое решение. Да и с кого можно требовать преданности, если у многих руководителей на первом плане не долг перед страной, а обеспечение собственного благополучия. Сегодня бывает, что дисциплина в некоторых преступных группах выше, чем в государственных подразделениях, призванных с ними бороться. Криминальный мир теперь сам имеет все возможности подготовить себе боевиков. Раньше обучение бойца сильнейшего подразделения «Вымпел» стоило 100 тыс. старых весомых рублей в год. Трудно поверить, что сейчас государство не может найти средств на подготовку такого отряда.

— Вам лично приходилось отдавать приказ на чье-то уничтожение?

— Нет. Никогда за все 53 года службы в армии и в органах это не входило в мои обязанности. В документах КГБ было строго оговорено, что «особые мероприятия» проводятся только на основании специального решения Политбюро и Совета Министров. О тех операциях, что не согласовывались с Политбюро, мне неизвестно. Может быть, кто-то этим и занимался, но не управление «С».

Из интервью газете «Аргументы и факты» (№ 25 1998 г.)

Декабрь 1979-го. Афганистан

— Какую характеристику вы можете дать Хафизулле Амину?

— Политический интриган! Мне с ним никогда лично не приходилось соприкасаться, но когда читаешь материалы в прессе, особенно те, что ссылаются на документы, в том числе из «Особой папки», то складывается такое впечатление.

— Какова была реакция кабульской резидентуры на устранение лидера страны Тараки?

— Думаю, что спокойная. На то она и резидентура, чтобы все знать, видеть и чувствовать себя уверенно.

— Насколько для вас лично было неожиданным решение руководства страны о вводе войск в Афганистан?

— Совершенно не было неожиданным, потому что общая обстановка «холодной войны» говорила о том, что противная сторона, заинтересованная в конфликте, будет прилагать все усилия для того, чтобы спровоцировать Россию на этот шаг.

— В Афганистане еще и до ввода войск было много наших легальных спецсотрудников. Как у них складывались отношения с нашими нелегалами?

— О своей работе и о деятельности моих товарищей, которые были советниками в некоторых афганских подразделениях, в том числе и в подразделениях специального назначения могу сказать только одно — мы им ни одной глупости не посоветовали:

— Как вы отнеслись к приказу о штурме дворца Амина?

— Как к приказу, который необходимо было выполнить в интересах России.

— Почему?

— Потому что речь шла о защите южных рубежей страны в связи с серьезной ситуацией, которая там назревала. И, кстати, если бы этого не произошло, то таджикскую трагедию мы переживали бы на пятнадцать лет раньше.

— То есть существовала серьезная угроза территориальной целостности?

— Я хочу сказать, что обозначилась очень серьезная опасность для территории, именуемой Таджикистаном. Уже в который раз!

— Когда перед вами была поставлена задача на штурм?

— Ю. Андропов 27 декабря, где-то в три по кабульскому времени, в разговоре по ВЧ сказал мне: «Не хотелось бы, но: придется». А затем: «Это не я тебя посылаю» И всех до единого членов Политбюро перечислили, кто был в комнате рядом с ним.

— Что же заставило пойти на столь непопулярный шаг, получивший такой отрицательный для нас резонанс в мире? Ведь Юрий Владимирович не был сторонником силовых методов.

— Возьмите книгу, написанную четырьмя американцами! Она называется «Наглый орел». В ней оценивается особенность американской политики в 80-е годы. Оценивается деятельность американского сената, конгресса и администрации по всем вопросам отношений с СССР. И обратите внимание, насколько организованно была поставлена работа по втягиванию России в долговременную изнуряющую войну в Афганистане. А ведь мы в 1980 году, в январе, в первый раз обсуждали с В. Крючковым в Министерстве обороны СССР вопрос о выводе ограниченного контингента наших войск из Афганистана. И не вина советских руководителей того периода, что эта война растянулась на десять лет. Это вина наших нынешних партнеров, которые сделали все, чтобы обеспечить афганских моджахедов вооружением, и которые практически навязали нам настоящую войну. И в американской печати, особенно в книге Швейцера, которая была недавно опубликована, прямо говорится: «:как мы воевали с Советским Союзом в Афганистане:».

— А существовала ли какая-нибудь наша агентура, например, на территории Пакистана еще до начала военных действий?

— На территории Пакистана была легальная резидентура. Для нелегальной разведки Пакистан большого интереса не представлял. Он так же, как, например, Бразилия или Боливия, против Советского Союза воевать не собирался.

— Но ведь были же инструкторы пакистанские, обучавшие моджахедов в лагерях?

— Это же разные вещи! Да, они обучали.

— Значит, против них никаких акций не проводилось?

— Совершенно ничего.

— Значит, «Голос Америки» погрешил против истины, когда сообщал о таких действиях?

— И не только «Голос Америки». Если посмотреть на содержание значительной части американских изданий, то волей-неволей убеждаешься, что решение политических задач специального характера входит в прямую обязанность средств массовой информации США.

Из интервью газете «Подмосковные известия» (№ 29 1996 г.)

— Представителем КГБ в Афганистане тогда был генерал Богданов. Всю работу от нашего ведомства с представителями других структур координировал Борис Семенович Иванов, позже для участия в подготовке операции туда направили Кирпиченко. У каждого из нас имелось свое задание от руководства в Центре. Конечно, советы старших должностных лиц на месте событий для меня, весьма неожиданно впервые оказавшегося на афганской земле, оказались полезными.

Те события нашли отражение в двух телефильмах: «Разведчик особого назначения» и «Равных им не было»: Авторы отобрали уникальные архивные видеоматериалы, встретились и записали воспоминания бывших спецназовцев из групп «Зенит», «Гром», «Каскад» и «Вымпел».

— Кто из них участвовал в операции по свержению Амина? Имела ли к этому отношение знаменитая «Альфа»?

— «Альфа» занималась борьбой с терроризмом и прямого отношения к разведке не имела, но часть ее в виде группы «Гром» прибыла в Кабул между 16 и 24 декабря для участия в операциях. Всего около 30 человек. Командир группы — Михаил Романов. Еще 30 сотрудников ПГУ и спецрезервистов, в основном хорошо подготовленных разведчиков-диверсантов, составляли группу «Зенит».

Безусловно, политикам следовало решать проблему Афганистана в декабре 79-го политическими средствами, активными и настойчивыми дипломатическими шагами. Однако было решение использовать спецназ КГБ и спецназ Советской Армии, которые выполнили приказ своего правительства.

— Какую боевую задачу поставили вам? Велики ли оказались потери?

— Как один из руководителей операции по овладению президентским дворцом Тадж-Бек я выполнял свою задачу. На это понадобилось 43 минуты. При всей сложности тогдашней обстановки операция «Шторм-333» завершилась при минимальных потерях. У нас в группах разведчиков-диверсантов было четверо убитых и 17 раненых, в «мусульманском батальоне» погибли пять солдат и офицеров, 35 ранены. Отступать нам было некогда, кроме как «вниз», в землю:

Перед началом операции в Кабуле я пришел к ребятам, смотрю, они сидят с опущенными лицами, немного заскучавшие. Говорю им: «Ну что, парни, похулиганим немного?!»: Потом хлопцы мне говорили: «У тебя был такой огонь в глазах, что было ясно — дело пойдет». Из раненых в том бою большинство (более 20 человек) из «мусульманского батальона», остались в строю. Молодые, хорошие, интересные ребята. Их опалил и закалил огонь войны. И я горжусь, что был одним из командиров таких людей.

— «Мусбат» также состоял из разведчиков?

— Это был один из лучших батальонов спецназа Советской Армии, сформированный из добровольцев. Командовал подразделением майор ВДВ Халбаев. А командиром одной из парашютно-десантных рот был старший лейтенант Валерий Востротин, известный «афганец», Герой Советского Союза, ныне генерал-лейтенант. Это подразделение численностью до 500 человек, одетых в афганскую военную форму, охраняло президентский дворец, а также некоторые другие важные объекты.

Помимо дворца и комплекса зданий генштаба афганской армии трудным для взятия объектом для нас представлялось здание разведки и контрразведки. Шесть наших разведчиков, 12 советников и два взвода десантников блокировали огнем действия охраны, ворвались на территорию объекта и внутрь здания, где соединились с находившимся там советником при афганских спецслужбах Владимиром Алексеевичем Чучукиным. Командир группы даже не ожидал такой быстроты действий. Потери: один легкораненый.

Помню, во всех отчетах и докладах командиров штурмовых групп в адрес солдат и офицеров подразделений огневой поддержки ВДВ подчеркивалось: претензий к десантникам нет, молодцы!

Из интервью газете «Независимое военное обозрение» (№ 1 1999 г.)

Мысль о необходимости иметь в разведке свое подразделение специального назначения возникла у меня накануне штурма дворца, когда я наблюдал за порядком отяжелевшими от возраста и пребывания в резерве офицерами. Уже в январе 1980 года в Афганистан был переброшен отряд специального назначения «Каскад», также сформированный из офицеров-резервистов, которым пришлось, мягко говоря, несладко. Ошибочность принятого в 50-е годы решения о расформировании частей специального назначения стала очевидной. В течение 1980–1981 гг. было создано одно небольшое такое подразделение. В его боевую подготовку и я, и мои товарищи вложили весь свой прошлый боевой опыт. Подразделение спецназначения «встало на ноги». Подготовка спецназа ПГУ нацеливалась на тесное взаимодействие разведчиков-нелегалов и разведчиков специального назначения в операциях любой сложности.

В течение 10 лет, с 1981 по 1991 год, это подразделение находилось в постоянной боевой готовности, непрерывно действуя своими группами то в Афганистане, то на театрах оперативно-тактических учений внутри страны и за рубежом. Позднее оно стало известно российской общественности как группа «Вымпел», перешедшая после августа 1991 года в МБ РФ, а позднее, в 1993 году — в распоряжение президента России.

— 2 февраля 1994 года газеты, радио и телевидение сообщили, что разведчики «Вымпела» подали рапорт о переводе в другие подразделения, об увольнении в запас или отставку в связи с нежеланием продолжать службу в составе Министерства внутренних дел. Как вы относитесь к этому?

— Я не осуждаю их. Они готовились защищать интересы Родины, своего народа от внешнего противника и за пределами своей страны. И я их понимаю. Чувство преданности своему народу, долг и честь офицера-разведчика не позволили им поступить иначе. И худшее, что могло случиться, произошло. Прекратило существование подразделение специального назначения, офицеры которого не знали слова «невозможно».

— Много ходит легенд о боевой подготовке и выучке разведчиков-диверсантов «Вымпела». Не могли бы вы что-нибудь прояснить?

— Разведчики-диверсанты «Вымпела» могли длительное время изучать сверхважный объект и, если потребуется, захватить его или уничтожить в считанные секунды и успеть уйти. Например, после учебной операции на одной из АЭС, ученые-эксперты, которых мы просили дать заключение о возможных размерах последствий, сказали, что размеры катастрофы, если бы подобное произошло, многократно превысили бы Чернобыльские. Так «Вымпел» в 1990 году помог на показных учениях ряду руководителей в укреплении режима секретности и трудовой дисциплины на ядерном объекте. К сожалению, не все руководители страны тогда обратили на это внимание. Почему была выбрана АЭС? Мы знали перечень целей, определенных противником на нашей территории, и учились противодействовать ему. Мы учили сотрудников «Вымпела» тому, что требуется на войне. Наибольший интерес, на мой взгляд, представляли учебные операции, которые носили по отношению к противнику ответный или встречный характер. Например, несколько лет назад командование НАТО проводило на своем южном фланге на территории Греции и Турции маневры «Арч Бей Экспресс», нацеленные на тогдашние советские республики Закавказья и Болгарию. Командование войсками южного фланга НАТО по сценарию вероятных боевых действий предусматривало в том числе нанесение ядерных ударов на этих направлениях, если сопротивление противника того потребует. Маневрам НАТО мы противопоставили свои оперативно-тактические учения «Чесма», которые проходили на нашей и сопредельных территориях. Результаты агентурных и оперативно-тактических наблюдений превзошли наши ожидания: «Арч Бей Экспресс» оставили после себя следы, которые позволили создать об учениях «Чесма» закрытый кинофильм «По поступившим данным». В апреле 1991 года председатель КГБ СССР В.А.Крючков согласился с моим предложением показать этот фильм членам комитета ВС СССР по вопросам обороны и безопасности страны. Фильм произвел на них большое впечатление. Мы, со своей стороны, просили законодателей принять меры, чтобы не допустить возникновения очагов гражданской войны на юге и ее распространения на север страны. Одной из целей маневров «Арч Бей Экспресс» была отработка возможных действий по блокированию попыток Ирана установить контроль над республиками Закавказья, где развитие обстановки могло привести к образованию новых мусульманских государств. В связи со всем этим Турция рассматривалась (и сейчас рассматривается) как одно из важных звеньев НАТО в исламском мире, причем не только на Востоке, но и на Западе (имелись в виду Болгария и Югославия). Мне иногда, кстати, кажется, что на территории Закавказья практически проигрывается конкретная тайная операция «малой войны». Для достижения контроля над ситуацией в регионе через Турцию и Азербайджан достаточно умело используется метод коммуникационного давления по линиям: Батуми-Кутаиси-Баку, Батуми-Кутаиси-Тбилиси-Гюмри-Ереван-Нахичевань-Баку, а также Тбилиси-Гюмри-Ереван-Нахичевань-Тебриз. В политической борьбе методично используется не только железнодорожная, но и «газовая» блокада. Я помню содержание наставлений и уставов армии США, регламентирующих назначение, цели и характер боевой деятельности американских подразделений специального назначения, и вижу, что все происходит в соответствии с положениями директив по проведению тайных операций: дестабилизация обстановки, создание партизанско-повстанческого движения, овладение ситуацией, восстановление положения с передачей власти дружественным силам.

Одна из уникальных тренировочных операций «Вымпела» — захват цеха сборки ядерных боеприпасов в Арзамасе-16. Местные власти, милицию, ФСК предупредили: «Ждите диверсантов». Дали даже приблизительные словесные портреты. Несколько дивизий внутренних войск работали против «вымпеловцев». Но задание было выполнено: цех захватили. Такая работа ведется исподволь, как специалисты говорят «волнами» первая группа приезжает только для того, чтобы подготовить тайники. Вторая разведывает обстановку, вычисляет подступы к объекту, ищет болтунов. Были такие специалисты, что могли выпить две бутылки водки с местными «бухариками», а потом работать на благо группы. Другие на женском фронте вели борьбу за жилплощадь, чтоб в гостиницах «не светится». А местное УВД, заподозрив у приезжих московский говорок, приставляло к ним своих женщин: В арзамасской операции несколько человек обосновались километрах в 20 от города в женском монастыре. Выдавали себя за паломников, днем молились со всеми, ночами работали. Когда все было готово, прибывали исполнители, за несколько часов выполнявшие свою часть задания.

Подготовка членов отряда позволяла им проникнуть в любой объект, как бы он ни охранялся. Проводились тренировки в Кремле и на госдачах. В подробности вдаваться пока нельзя, но практически все «учения» «диверсанты» выиграли. Несмотря на то, что, скажем, президента одновременно охраняют около 200 человек. Находил «Вымпел» бреши в охране атомной электростанции, условно захваченной террористами. На АЭС прыгали ночью на крышу ядерного реактора. Получили за это тогда, в конце 80-х, по две тысячи на брата. В подразделениях некогда братских соцстран некоторые вымпеловцы проходили стажировку: в джунглях Вьетнама перенимали различные «бойскаутские штучки» и ловушки, в Никарагуа научились у сандинистов стрельбе «бам-бам» — два почти одновременных выстрела в одну точку, чтоб пробить бронежилет.

Конечно, за границей «Вымпел» не только учился. В одной из стран Ближнего Востока были захвачены заложники — граждане СССР. Переговоры ни к чему не приводили. Потом вдруг при неясных обстоятельствах погибает один из лидеров террористической группировки, захватившей наших. Потом другой. А потом террористы получают ультиматум, что если заложников не отпустят, то пусть сами выбирают, кто погибнет следующим. Заложников отпустили. Огласки не было: сказали, что «Красный Крест» и дипломаты договорились.

За все время существования «Вымпела» погибло несколько десятков человек: в основном, в Афганистане, а потом в операциях внутри СССР. При штурме Белого дома в 1993-м снайпер убил Геннадия Сергеева, бойца «Альфы», до этого служившего в «Вымпеле».

В те октябрьские дни спецподразделение не подчинилось приказу штурмовать Белый дом. Точно так же «Вымпел» поступил в 1991-м — и тогда будущий президент России лично благодарил спецназовцев. В 1993-м их не похвалили. Воспользовавшись случаем, заставили всех без разбора надеть милицейские погоны. Из нескольких сот человек согласилось 50. Узнав о распаде «Вымпела», в Москву приехали представители крупнейшего в США агентства безопасности и предложили работу. Спецназовцы отказались, решили, что смогут найти себе применение и здесь. Одни ушли в Службу внешней разведки, помогали вывозить наших людей из горячих точек Африки. 5 человек работают в Министерстве по чрезвычайным ситуациям. 20 вернулись в ФСК, в созданное недавно Управление специальных ситуаций. Некоторые сотрудничают с фирмами «Газпром», «ЛУКойл», с группой компаний «Савва», получая в десятки раз больше, чем на госслужбе.

По материалам «Мы учили «Вымпел» воевать» («Новая ежедневная газета» от 16.03.94 г.), «Спецназ среди нас» («АиФ», № 18–19 1995 г.)

— Вы испытывали страх?

— Много раз. Первый раз, когда думал, что узнают, что я не немец. Всегда было волнение, когда я уходил в Западный Берлин на встречи с агентами. Умели ловить.

— Что вы испытывали тогда?

— Волнение и холодок.

— Вы готовились?

— Да, хорошо знал город, улицы, учреждения, магазины… Когда обнаруживал хвост, пил лимонад и возвращался домой.

— Сколько вы завербовали агентов?

— Несколько человек, в разных странах. В Европе и Азии. Это происходило как следствие установления личных отношений, взаимной симпатии, общих интересов. Во взаимоотношениях с агентами главное — обязательность даже в пустяках, недопущение никакого обмана.

— Неужели обходились без нажима и давления?

— Это было в исключительных случаях.

— Что же главное?

— Установление личных отношений. Предельная честность.

— Вы искуситель?

— Все разведки работают на этом. Завоевывают человека.

— Уловление человека?

— Нет, завоевание. Под словом «уловление» есть коварство.

— Значит, сначала дружба, затем манипулирование?

— Мы всегда говорили человеку: могут быть арест, различные трудности. Он должен был сознательно делать выбор.

— А была идейная общность?

— Как правило, она есть всегда. Кроме вербовки под нажимом.

— У вас были случаи вербовки под нажимом?

— Не было.

— Вы искали компромат на вербуемого?

— Иностранец должен видеть в тебе друга, а не страшного врага. Мы ему говорили: гарантируем вам безопасность, если будете правильно себя вести.

— Есть ли преемственность в работе российской разведки?

— Преемственность характерна для русской разведки. Кадровые русские разведчики устанавливали связи с советской разведкой. Приведу такую историю. В одну страну Юго-Восточной Азии еще до революции были внедрены два русских разведчика. После второй мировой войны они получили возможность выйти на связь с советской разведкой и доложили о выполнении задания. Они уже были стариками. Вот пример верности долгу.

— Были предатели среди нелегальных разведчиков?

— Только один. Хайнанен, выдавший Абеля. Других я не помню.

— Как погиб Хайнанен? Его убрали?

— Его сбила машина. Пьяный шел по улице. От террористического акта вред был бы много больший. Наше правительство это понимало, хотя ретивые головы советовали разное.

— Имея сильную разведку, руководители госбезопасности допустили разрушение СССР.

— Все звенья разведки делали все, чтобы политические руководители знали угрозу и могли принять меры. Видимо, не все руководители отвечали требованиям этой задачи. О нашей работе так свидетельствуют наши противники: «Русские в вопросах организации агентурной разведки остались непревзойденными». Такая оценка из уст противника позволяет утверждать, что наше руководство обладало всей полнотой информации.

— Эймса выдали в Москве?

— Неосторожное сообщение в печати агентурных сведений приводит к провалу.

— Какова в таком случае методика поиска?

— Определяется круг лиц, имеющих доступ к информации. С началом акции разрабатывается программа информационного обеспечения. Если в какой-то стране всплывает что-то за рамками версии, это дает основание искать.

— Как зарабатывала нелегальная разведка?

— За рубежом, как сейчас в России, возникает и разоряется множество фирм. Наши разведчики доказали, что они могут быть серьезными бизнесменами. Бизнес дает маневр, свободу действий.

— Можно ли разведке создать экономический потенциал для влияния изнутри на зарубежное государство?

— Да, можно. Но это дело не разведки.

— Что вы можете сказать о советском разведчике Ахмерове и об операции советской внешней разведки, которая подтолкнула Японию к нападению на США, в результате чего наши дальневосточные рубежи остались неприкосновенными?

— Я ни разу не слышал от него ничего подобного.

— Но подобные операции в принципе возможны?

— Да. Но будет ли нужная реакция?

— Операции такого уровня были?

— Это имеет отношение к активным мероприятиям, к разряду спецопераций. Американцы боялись наших спецопераций. Мы — их.

— Почему многие разведчики относятся к нелегальным разведчикам без особой любви?

— К нам, действительно, относились ревниво. За то, что мы часто давали не ту информацию, которую давали они. Наша информация вызывала спор, не совпадала со сведениями легальных резидентур. Например, мы утверждали, что режим Салазара падет. С нами спорили. Но через полгода он пал.

— А как нелегалы относились к внутреннему положению в Союзе?

— Они откровенно делились своими впечатлениями, которые некоторым казались антисоветскими. Например, о том, какие неподготовленные кадры в наших роддомах, о работе военных призывных комиссий. Не тех призывали в армию. Мы даже писали специальную записку. Но до сих нор все то же.

— Нелегалы разочаровывались?

— Да, была неудовлетворенность.

— Правда, что знаменитый английский агент Лоуренс Аравийский разочаровался и ушел из разведки?

— Да, для разведчика трагедия, когда правительство не понимает его.

— У нас это было?

— Сужу по нашей разведке. Вот нелегалы на отдыхе, дома. Сидят на ковре посреди кучи газет и возмущаются нашими руководителями, которые не понимают Запад и его подходы. И вообще, спрашивают, насколько такие руководители отвечают безопасности страны? Вот что я услышал: «Это предательство. Я хочу найти ответ, ради чего я отказался от нормальной жизни, потерял семью, почти забыл язык? Чтобы столкнуться с осмысленным разрушением государства?» Стоило большого труда убедить его продолжать работу.

— Вы можете описать какие-либо операции?

— Нет, ведь они и сейчас должны продолжаться.

— А операции противников?

— Тоже продолжаются. Они строго соблюдают принцип Черчилля: «Как важно и приятно знать все, что происходит в мире».

— Правда, что Пеньковский был двойным агентом?

— Это хорошая версия, чтобы путать карты. Носенко, когда он перебежал на Запад, несколько лет продержали в камере, боясь, что он — наша подстава.

— Как вы относитесь к браку по расчету между нелегальными разведчиками?

— Всегда был против брака по расчету. Я старался, чтобы они поняли важность друг друга. Я заставлял их постепенно вглядываться друг в друга. За двадцать лет я знаю только один случай, когда мы ошиблись. Служебная близость не переросла в личную. Люди вернулись и развелись.

— Что можете сказать о методах обольщения женщин?

— У нас этого не было.

— Не верю.

— Это вопросы особенностей вербовки женской агентуры

— Как вы готовили легенды?

— Легенда похожа на китайскую корзинку. Дернешь за один прут — развалится. Должна быть привязка к реальной действительности. Если была, например, в доме кошка, то надо знать, как ее звали и что она вообще была. У одного разведчика однажды спросили: какая в том доме, где вы раньше жили, ступенька была с выбоиной? Их контрразведка потом проверяла, ответ совпал.

— И сколько таких ступенек? И про все он должен знать?

— Про все.

Из интервью главному редактору журнала «Российский кто есть кто» Святославу Рыбасу (№ 1 1996 г.)