Карибский кризис

В 1962 году Советский Союз и США подошли очень близко к ядерной войне. Практически, стояли на грани, и только чудом удалось избежать катастрофы. Это был самый острый кризис в советско-американских отношениях за всю историю «холодной войны». И после него «холодная война» продолжалась, но впервые в Москве и в Вашингтоне задумались, что это соперничество надо вести по определенным правилам, чтобы все не закончилось взаимным самоубийством.

Последствия Карибского кризиса сказываются до сих пор. Интерпретация того, что произошло, кто проиграл, кто выиграл и почему все это случилось, до сих пор является предметом дискуссий. И нынешние российско-американские споры по поводу размещения противоракетной обороны в Восточной Европе – это своего рода новая ипостась проблемы, которая так остро встала в 1962 году.

Можно надеяться, что нынешнее обострение не обернется противостоянием такой же остроты: по итогам Карибского кризиса обе стороны значительно поумнели. Тем не менее та логика военно-стратегического соперничества, которая привела страны к Карибскому кризису, пусть в видоизмененном виде, но продолжает действовать.

В общем, причины «холодной войны» понятны – несовместимость двух социально-экономических систем, несовместимость коммунизма и демократии. И это предопределило столь жесткое соперничество двух сверхдержав, которые назывались сверхдержавами не только потому, что это были две крупнейшие страны в своей совокупной мощи, но главное – это были государства, имевшие ядерное оружие. И если смотреть на те события, которые предшествовали Карибскому кризису, это стремление советского руководства добиться в какой-то форме признания американцами паритета. Признания американцами равенства.

Мир довольно долго жил в условиях американской ядерной монополии, и американцы могли планировать ядерную войну против Советского Союза, а тот не мог ответить, поскольку не имел ядерного оружия. Потом создали ядерную бомбу, и при Хрущеве была сделана попытка перепрыгнуть через географические препятствия, создать межконтинентальные баллистические ракеты, которые бы создавали для США точно такую же угрозу. Но программа развертывания ракетных войск стратегического назначения осуществлялась очень медленно.

В то время Соединенным Штатам в Центральной Европе противостояла колоссальная группировка советских вооруженных сил – целая армия, которая могла за несколько суток дойти до Ла-Манша. На это американцы ответили развертыванием тысяч тактических ядерных боеголовок в Европе. Но поскольку создание межконтинентальных баллистических ракет было делом сложным, они развернули в Италии и Турции ракеты средней дальности, которые могли долететь до Москвы за десять-пятнадцать минут.

Тем самым американское ядерное превосходство над Советским Союзом еще больше усилилось. Хрущев блефовал, утверждая, что мы делаем ракеты как сосиски, но на самом деле у Советского Союза межконтинентальных ракет не было. И вдруг случилось чудо – на Кубе пришел к власти Фидель Кастро, и американцы начали крайне жестко прессинговать Кубу. Сначала ЦРУ снарядило туда высадку эмигрантов, но Фидель Кастро отбился и стал ориентироваться на СССР.

И тогда у Советского Союза неожиданно появилась возможность тоже разместить ракеты средней дальности так, чтобы они могли долететь до Вашингтона за пятнадцать минут, ведь Куба находится в девяноста милях от США.

Поэтому Хрущев и принял в конце лета 1962 года решение, которое до сих пор многие считают его крупнейшей ошибкой. Но с другой стороны, он действовал сугубо в логике советско-американского противоборства. Если американцы позволяли себе размещать ракеты у советских границ, значит, и он мог позволить себе сделать то же самое в ответ. Сделал он это тайком, надеясь, что США не обнаружат развертывание советских ракет с ядерными боеголовками. И тогда он сможет уже стукнуть по столу и сказать: «Вот теперь, ребята, будем говорить на равных».

Никакие переговоры с президентом США при этом не велись, но по большей части потому, что американцы вообще не стремились вести с Хрущевым серьезные переговоры. Именно потрясение, которое они испытали во время кубинского кризиса, изменило настрой американской элиты. Тогда они и решили, что надо с Советским Союзом договариваться.

Когда в 1959 году Кастро пришел к власти, Москва к нему относилась с неким скептицизмом, и большой поддержкой он не пользовался. А свой первый визит в качестве нового руководителя Кубы и вовсе совершил в США, но там не был принят президентом. И только в 1961 году Москва осознала в связи с этими ракетными делами, что Куба может быть полезной.

История Кубинской революции вообще очень запутанная. В окружении Фиделя Кастро были люди из ЦРУ, были и коммунисты. И только столкнувшись с жесточайшим нажимом со стороны США, в том числе и прямой угрозой военного вмешательства, Фидель Кастро окончательно развернулся в сторону Москвы и коммунизма, в чем большинство людей, которые с ним участвовали в революции, не поддержали его.

Хрущев решил воспользоваться сложившейся ситуацией, но американская разведка довольно оперативно обнаружила развертывание советских ракет и персонала. И вот здесь Хрущев не просчитал быстроту и жесткость американской реакции. Пентагон потребовал немедленно нанести удар по советским объектам, по советским войскам и по советским ракетам на Кубе до того, как на ракетах будут установлены боеголовки.

Джон Кеннеди – и тут, конечно, надо отдать ему должное – не пошел на поводу у генералов. Он принял жесткое решение, но которое все же оттягивало применение силы. Он объявил карантин Кубы, хотя в международном праве ничего подобного просто не существовало. Американские корабли блокировали Кубу, получив приказ проверять грузы всех кораблей, которые туда отправляются.

У Советского Союза тогда заокеанского флота еще не было, были только подводные лодки. Поэтому советские транспорты, в трюмах которых сидели солдаты и были складированы детали ракет, сопровождались подводными лодками с ядерными торпедами. Было несколько эпизодов, когда без разрешения Вашингтона американские корабли сбрасывали глубинные бомбы на советские подводные лодки, правда, ни разу не попали в цель. Но дело в том, что и советские командиры подводных лодок могли запустить ядерную торпеду без разрешения Москвы, с которой просто нельзя было связаться.

Для руководителей двух стран было открытием, что ядерная война может начаться не по решению центрального руководства в Вашингтоне или Москве, а по решению командира, который командовал подводной лодкой, или командира батареи, у которого было две ракеты средней дальности. Они могли дать команду или просто нажать кнопку.

Ситуация становилась все напряженнее, и в конце концов президент Кеннеди согласился начать вторжение. Но к этому времени Хрущев понял, как далеко зашел, и решил предложить переговоры. Причем времени было так мало, что, вместо того чтобы действовать по обычным дипломатическим каналам, когда надо письмо перевести на английский язык и вручить послу, московское радио прямым текстом на официальных частотах передало обращение к Кеннеди. И в результате приказа о начале военных действий отдано не было.

Дальше ситуация развивалась очень интересно. Одна из причин, по которой Хрущева сняли через два года, заключалась в том, что его обвиняли в трусости и капитуляции под нажимом американского империализма. Но на самом деле условия, о которых Хрущев договорился с Кеннеди, вовсе не были его односторонней уступкой. Обычно говорится, что американцы пообещали не начинать военное вторжение на Кубу, а Хрущев пообещал убрать наши ракеты и бомбардировщики. Но Джон Кеннеди через своего брата Роберта передал еще и торжественное обязательство убрать ракеты из Турции и Италии, однако предупредил, что публично об этом ничего не будет сказано. Так на самом деле произошел размен: СССР убрал ракеты и американцы убрали свои ракеты. Плюс дали гарантии невторжения на Кубу.

Это был первый случай, когда США договорились о компромиссе с СССР на равных. И именно тогда потихоньку начался процесс переговоров о сокращении вооружений, где этот принцип паритета не сразу, но был закреплен.

Для Советского Союза этот договор имел и еще одно важное последствие. Хрущев, оценив ядерные ракеты, принял решение не строить тяжелые обычные вооружения. Так были практически полностью прекращены дорогостоящая кораблестроительная программа и программа строительства тяжелых бомбардировщиков. Он понимал, какая сила – ядерное оружие, а значит, не надо готовиться к новой мировой войне, строить колоссальное количество вооружений. Вместо этого он бросил деньги на строительство «хрущоб» и другие социальные программы. Все это стало возможным в значительной степени за счет крупнейшего сокращения вооруженных сил, чего военные до сих пор не могут ему простить.

При Брежневе все пошло вспять: Советский Союз начал вкладывать огромнейшие деньги в военно-промышленный комплекс и догнал американцев не только по ядерному вооружению, но и в военно-морской сфере. В какой-то степени это и сломало хребет советской экономике.

Что же касается Кубы, то Кубинская революция в тот момент переживала все еще период подъема и даже революционного угара, и Фидель Кастро очень обиделся, что Хрущев принял решение о выводе ракет, не согласовав этот вопрос с ним. К нему был направлен Анастас Микоян, чтобы его успокоить. И хотя у Микояна в это время умерла жена в Москве, он остался на Кубе, не поехал на похороны жены, чтобы удержать Кастро от слишком резких движений.

Возвращаясь к ракетам средней дальности, надо еще сказать, что в период перестройки самый первый договор с американцами был подписан не о стратегических ракетах, а о полном запрещении ракет средней и меньшей дальности, т. е. тех самых ракет, которые спровоцировали Кубинский кризис.

В последние годы идет третья серия этого столкновения из-за ракет средней дальности, но теперь это связано с американскими планами развернуть в Восточной Европе систему ПРО. Формально это ракеты-перехватчики. Но ракета может лететь вверх, чтобы перехватывать боеголовки, а с незначительным переоборудованием может поражать и наземные цели.

И сейчас мир продолжает жить по тем же правилам взаимного ядерного устрашения, которые сложились до и после Кубинского кризиса. И мы по-прежнему, как и пятьдесят лет назад, исходим из возможности внезапного удара противника. Эта логика сформировалась в период «холодной войны», а другой так и не появилось. Но изменилась ядерная ситуация – появились новые страны, обладающие ядерным оружием. Это совершенно новая ситуация. Меняется общество, меняется мышление, уже мало кого из обывателей волнуют угрозы уничтожения России или США в течение тридцати минут с помощью ядерного удара. А военная технология и военная доктрина по-прежнему держат страны заложниками той самой ситуации, с которой столкнулись в 1962 году.

Урок Кубинского кризиса заключается в том, что обе стороны чудом отошли от грани. После этого все опомнились и попытались выстроить рациональную модель, как с этой опасностью жить, но не уничтожать эту опасность. Речь не шла о разоружении – речь шла о правилах соперничества. Но теперь, возвращаясь к урокам Кубинского кризиса, есть смысл задуматься о том, как идти дальше, создавать систему международной стабильности для уже многополярного мира[22].