Агрессия против Советского Союза ознаменовала начало уничтожения евреев в оккупированных странах Европы. В Польше, Греции, Дании вермахт выступал в качестве пассивного наблюдателя, а отчасти — и противника Холокоста по экономическим и иным причинам. В Северной Франции военные учреждения оказались инициатором депортации евреев, а в Сербии, где партизанская война приобрела наиболее широкий размах, военный командующий и его штаб стали вдохновителями и организаторами, а воинские части — исполнителями геноцида.

На Ванзейской конференции, проводившейся под руководством Рейнхарда Гейдриха 20 января 1942 года, было принято решение о физическом уничтожении 11 миллионов европейских евреев. Хотя на этом совещании представителей различных структур гитлеровского государства не было ни представителей ОКВ, ни представителей ОКХ, вермахт не мог оставаться в стороне от реализации программы массовых убийств. Командированный из генерал-губернаторства в Берлин для участия в конференции Йозеф Бюлер высказал просьбу «как можно скорее решить еврейский вопрос на этой территории», что означало убийство 2,284 миллиона польских евреев. Он считал, что «евреев нужно как можно скорее удалить с территории генерал-губернаторства, так как именно здесь еврей как носитель заразы представляет значительную опасность, и, с другой стороны, еврей ввиду продолжающейся спекуляции постоянно вносит беспорядок в экономическую структуру страны… Большинство к тому же нетрудоспособно». Ответственность за «решение еврейского вопроса» в генерал-губернаторстве Бюлер предлагал возложить на начальника полиции безопасности и СД.[329]

К этому времени влияние военного командующего в генерал-губернаторстве генерала Курта фон Гинанта значительно снизилось. Несмотря на это, он обладал некоторыми возможностями вмешательства в политику по отношению к евреям в генерал-губернаторстве: Гинант мог сообщать в вышестоящие инстанции о бесчинствах и злоупотреблениях, объявлять евреев рабочими вермахта и тем самым ограничивать полномочия гражданской администрации и полиции, наконец, командующий вермахта в Польше мог запретить войскам участвовать в антисемитских мероприятиях.[330]

Учреждения вермахта следили за положением евреев в Польше, хотя никаких мер в их защиту не предпринимали. Войска не участвовали в создании Варшавского гетто в ноябре 1940 года, но военные инстанции хорошо знали о бедствиях его обитателей. 20 мая 1941 года комендант Варшавы генерал Вальтер фон Унру докладывал: «Положение в еврейском квартале катастрофическое. Останки людей, умерших от потери сил, лежат на улицах. Смертность, на 80 % от недоедания, утроилась. Единственное, что причитается евреям, — 1¹/₂ фунта хлеба в неделю… Гетто превращается в культурный скандал, очаг болезней и рассадник самых худших недочеловеков. Обращение с евреями в трудовых лагерях, в которых их охраняют одни поляки, можно назвать только скотским».[331]

Многочисленные немецкие военнослужащие стали очевидцами бесчеловечных условий жизни в Варшавском гетто. Однако редко кто из них проявлял сочувствие к несчастным, считая подобное положение вещей справедливым. Один из солдат вермахта, написавший после войны объемистые воспоминания, посвятил гетто лишь пару строк «(В феврале 1942 года. — А Е.) несколько часов мы стояли в Варшаве. Многие проявили желание познакомиться с достопримечательностями польской столицы. Осмотрели гетто, вернее, то, что от него осталось».[332]

А вот как рассказывает об увиденном в конце августа 1941 года один из войсковых офицеров: «Варшава поразила меня… Вряд ли можно описать условия в гетто. Чтобы действительно в это поверить, нужно это увидеть. На улице движение, как на Лейпцигской ярмарке. Здесь еврей торгует друг с другом, громко крича на всю улицу. Утром, когда я ехал на автомобиле, я увидел несколько останков, среди них останки детей, едва прикрытые бумагой, прижатой камнями. Другие евреи, не обращая внимания, ходят мимо, пока не приедет примитивный катафалк и не заберет эти «остатки», с которыми больше нельзя провернуть никакого дельца. Это гетто огорожено стенами, заборами и т. д. У множества шлагбаумов стоят эсэсовцы, польские и еврейские охранники и осуществляют строгий контроль. Грязь, зловоние и шум — главные признаки этого гетто».[333]

В октябре Унру, видимо, опасаясь распространения эпидемий, запретил выход из Варшавского гетто «рабочих колонн», которые обслуживали подразделения вермахта. В ноябре он отказал администрации дистрикта в просьбе применять оружие против евреев, «незаконно пребывающих вне гетто», что одобрил и фон Гинант.

С конца 1941 года военный командующий стал получать от полевых комендантов косвенные сообщения о подготовке к массовому уничтожению евреев. Так, начальник З65-й полевой комендатуры (Лемберг) генерал-лейтенант К. Бойтель докладывал, что «поляки удручены и сдержанны, в то время как еврейское население под влиянием уже проведенных против него и еще ожидаемых, но сейчас до известной степени приостановленных драконовских мероприятий охвачено отчаянной нервозностью». В начале 1942 года такие сообщения участились, а 19 марта Бойтель сообщил: «Среди еврейского населения Лемберга распространилось заметное беспокойство из-за начавшейся акции переселения, которой было охвачено около 30 тысяч евреев старшего возраста и неработающих евреев Лемберга… Пока неясно, насколько эту акцию следует приравнивать к децимации».[334]

В то же время, как и повсюду в оккупированных странах, военные учреждения рассматривали евреев как инициаторов и представителей антигерманского Сопротивления. Так, в ежемесячном докладе 372-й главной полевой комендатуры (Люблин) за ноябрь-декабрь 1942 года говорится: «Бандиты получили сильные подкрепления благодаря евреям, которые смогли избежать переселения». По просьбе полиции порядка комендатура предоставила 200 солдат для борьбы с партизанами. В результате операции оккупанты обнаружили 40–60 землянок, которые названы в донесении «хорошо оборудованными бункерами». «Из бандитов, большей частью евреев с женщинами и детьми, было расстреляно 40, чаще всего — при попытке к бегству».[335]

Как показывают документы, уже к апрелю 1942 года у оккупационных войск не осталось никаких сомнений в том, что проводимое карателями «переселение» на деле означает физическое уничтожение. Тем не менее в целях сохранения тайны термин «переселение» и позднее использовался в донесениях, приказах, распоряжениях. Так, в августе Бойтель доложил, что из 100 тысяч евреев, проживавших в Лемберге, «переселено» 25 тысяч и планируется «переселение» еще 15 тысяч человек. Видимо, комендант был удовлетворен тем, что в результате переговоров с фюрером СС и полиции в дистрикте Галиция «очень мало пострадали еврейские рабочие и работницы, занятые в воинских частях, на предприятиях вермахта или на предприятиях, контролируемых вермахтом, так что предприятия… могут и дальше работать без помех».[336]

Снимок пропагандистской роты вермахта. Немецкие солдаты конвоируют евреев на принудительные работы. ^{Польша. Сентябрь 1941 года}

Последнее обстоятельство имело для военных учреждений в генерал-губернаторстве большое значение, ведь только в Варшавском гетто и вне его на 86 предприятиях и в 4 лагерях на вермахт работало 9950 евреев. Они содержались или внутри гетто в специальных охраняемых блоках, либо в особых зданиях или бараках как военнопленные. Из 1 миллиона рабочих в мастерских 300 тысяч составляли евреи, одна треть из них — квалифицированные специалисты. На отдельных военных предприятиях доля евреев среди обученных рабочих колебалась от 25 до 100 %. Уничтожение этих людей стало причиной конфликта между Гинантом и высшим фюрером СС и полиции (ХССПФ) Вильгельмом Крюгером. Работавшие на вермахт евреи подчинялись инспекции по вооружениям в генерал-губернаторстве и обер-квартирмейстеру при командующем. Еще в мае 1942 года инспекция планировала заменить квалифицированных польских и украинских рабочих на 100 тысяч евреев. Но 21 июня поступило первое сообщение с фабрики по производству кровельного толя из Тарнува о полном спаде производства в связи с «переселением» еврейских рабочих. Удаление евреев с предприятий вермахта было настолько чувствительным, что 24 июля в Пшемысле местный комендант майор Лидке перекрыл мост через Сан и под угрозой применения оружия помешал айнзацкоманде отправить обитателей городского гетто в лагерь уничтожения на том основании, что «это полицейское мероприятие означает саботирование работ вермахта».[337]

За три дня до начала ликвидации Варшавского гетто, 17 июля 1942 года, Крюгер сообщил военным учреждениям о расторжении прежних договоренностей. Попытка вермахта обходным путем защитить евреев от уничтожения, объявив их «рабочими военной промышленности», была сорвана Гиммлером и Герингом. 15 августа Крюгер передал представителям вермахта мнение Геринга: «незаменимых евреев нет», поэтому они не будут работать на армию до конца войны и обучать рабочим профессиям их не следует.[338]

К этому времени на вермахт работали только 20 672 еврейских рабочих, а 5 сентября 1942 года Кейтель распорядился заменить их поляками. Через две недели Гинант сообщал в штаб оперативного руководства ОКВ: «Немедленное удаление евреев будет иметь следствием значительное сокращение военного потенциала рейха и по меньшей мере кратковременную остановку снабжения как фронта, так и войск в генерал-губернаторстве». Он безуспешно пытался убедить Верховное главнокомандование вермахта экономическими аргументами, предсказывая спад военного производства на 25–100 %, сокращение ремонта автомобилей на 25 % (в среднем на 2500 автомашин в месяц меньше), привлечение к работе новых хозяйственных подразделений вермахта. Гинант предлагал избавляться от евреев постепенно, по мере поступления замены. 20 сентября это письмо попало к Гиммлеру, и в начале октября Гинант был уволен. Его преемник генерал Хенике 10 октября получил от ОКВ директиву о немедленной замене евреев «арийской» рабочей силой. Прагматически мотивированная попытка вермахта в генерал-губернаторстве сохранить «рабочих евреев» потерпела полный провал. Радикальная воля нацистов к «окончательному решению еврейского вопроса» не знала границ здравого смысла.[339]

Германские генералы не постеснялись воспользоваться плодами уничтожения польских евреев. Например, в начале октября 1942 года бригаденфюреру СС Одило Глобочнику, руководителю «Акции Рейнхарда», поступила просьба от Унру о передаче 25 тысяч костюмов, пальто и сапог, ранее принадлежавших жертвам Холокоста. «Они настоятельно необходимы для рабочих и военнопленных в горнорудной промышленности и на Запорожской электростанции, так как в противном случае существует опасность, что из-за нехватки зимней одежды работы могут быть ограничены», — писал генерал и просил передать требуемые вещи начальнику интендантской службы в Полтаве.[340]

Вермахт оказывал помощь в снабжении и охране расположенным в Польше лагерям уничтожения. Освенцим, например, получал от военных учреждений колючую проволоку. 19 октября 1943 года, когда при побеге из Собибора была перебита вся охрана, для оцепления оставшихся в лагере узников были использованы сухопутные силы. В 1944 году командующий VIII корпусом генерал Рудольф Кох-Эрпах и командование люфтваффе обязались оказать поддержку высшему фюреру СС и полиции в Верхней Силезии Шмаузеру в случае массового побега заключенных из Освенцима, Биркенау или Мановица.[341]

Как признание полного бессилия перед лицом карательной машины германского фашизма звучит запись в военном дневнике генерал-квартирмейстера при командующем вермахта в генерал-губернаторстве: «24.10.42. Местная комендатура Острува сообщает, что евреи в Треблинке захоронены плохо и вследствие этого воздух заражен невыносимым трупным запахом». А инспектор 501-го полка зенитной артиллерии, посетивший в начале мая 1943 года окрестности Варшавы, отметил в своем письме: «Мне бросилось в глаза, что евреев здесь больше нет».[342]

Военная администрация несет долю ответственности за Холокост в Греции. Греция была захвачена германскими войсками 29 апреля, а остров-крепость Крит — в конце мая 1941 года. Часть ее территории нацисты передали Болгарии и Италии, а остаток, разделенный на две области (Салоники — Эгеи и Южная Греция), был оставлен под контролем военных учреждений. После объявления Италией 8 сентября о выходе из «оси» итальянские гарнизоны во всем Средиземноморье были разоружены. Под властью вермахта оказались вся Греция, Албания, Черногория, Додеканес, где проживало около 16 тысяч евреев.

В феврале 1943 года военная администрация ввела в Греции Нюрнбергские законы, и греческие евреи были интернированы в три гетто. Вермахт выступил сторонником переселения в генерал-губернаторство 56 тысяч евреев с греческим гражданством на том основании, что «цель мероприятий переселения — безопасность оккупированной немецкими войсками северогреческой области — не будет достигнута, если негреческим евреям позволять и дальше находиться здесь». В результате в марте — апреле 1943 года по приказу Адольфа Айхмана, отвечавшего в Главном имперском управлении безопасности (РСХА) за «решение еврейского вопроса», 48 тысяч евреев из Салоник и их окрестностей были вывезены в Освенцим, где 37 тысяч из них были немедленно убиты газом. По окончании войны Международный военный трибунал выяснил, что действия карателей не вызвали никаких возражений со стороны военных органов. Более 20 эшелонов, необходимых для отправки евреев, были затребованы у начальника военных перевозок. Уполномоченному Айхмана гауптштурмфюреру СС Алоизу Бруннеру «нужно было только указать, сколько вагонов ему потребуется и что с ними надо делать». Вермахт потребовал оставить в Салониках лишь 3 тысячи евреев-мужчин для строительства железных дорог. По окончании работ в мае 1943 года они также были направлены в Освенцим.[343]

Органы СС полагали, что после этого в Греции оставалось еще значительное количество евреев, в том числе 8 тысяч человек в Афинах. В начале октября 1943 года по распоряжению высшего фюрера СС и полиции была проведена их регистрация. Поскольку на учет встало только 3,5 тысячи человек, постольку в наказание военный командующий в Греции генерал авиации Шпейдель распорядился об аресте еврейского имущества и передаче его греческому государству.[344]

Весной — летом 1944 года при участии вермахта были проведены депортации из бывшей итальянской зоны оккупации Греции. Самыми многочисленными здесь были еврейские общины на островах Родос (2200 человек), Корфу (2000 человек), Закинтос (300 человек) и Крит (300 человек).

В ночь с 24 на 25 марта полевой жандармерии, полиции порядка, тайной полевой полиции и греческой милиции удалось схватить на острове Корфу 1725 евреев, которым было разрешено взять с собой по 50 кг багажа на каждую семью. Однако военные учреждения не располагали кораблями для их транспортировки, и евреев пришлось оставить на острове. Через месяц офицер разведки и контрразведки XXII горнострелкового корпуса старший лейтенант Кёниг писал в штаб группы армий «Е»: «На острове имеется еще 2000 евреев… Их вывоз был бы весьма существенным облегчением продовольственного положения. СД и тайная полевая полиция сейчас осуществляют подготовку к вывозу евреев… Используемые на острове греческие рабочие команды представляют собой очаг недовольства, их замена итальянцами и соответственно евреями была бы очень желательна».[345]

Иного мнения придерживался комендант острова полковник Карл Егер. Он рекомендовал командованию корпуса отложить депортацию на неопределенное время, так как она казалась ему трудноосуществимой и угрожающей обороноспособности немецкого гарнизона. Он предлагал в первую очередь вывезти с острова итальянских солдат и считал, что евреи используют имеющиеся у них материальные ценности для подкупа немецких военнослужащих и греческой полиции, чтобы избежать депортации, а большая часть ценностей попадет к коммунистам. «Так как население солидарно с евреями и рассматривает их как греков, то надо считаться с пассивным сопротивлением греческих корабельных команд». Затем Егер перешел к самому главному возражению: по соглашению между нацистами и союзниками кораблям Красного Креста было разрешено выгружать в греческих портах продукты, чтобы предотвратить голод среди греческого населения. Судно с продовольствием прибыло и на Корфу, и вывоз евреев означал бы прекращение продовольственных поставок. К тому же Егер напоминал, что Корфу — «военное предполье», что военное положение неблагоприятно для этой «акции», и требовал отложить депортацию на неопределенное время. Комендант острова делал вывод о том, что эвакуация евреев не стоит моральных потерь со стороны войск, существенного укрепления вражеской разведки, роста Сопротивления и потери вермахтом престижа в глазах населения.[346]

Однако начальник штаба XXII корпуса считал внезапную депортацию вполне приемлемой. Поэтому, несмотря на нехватку судов для нужд фронта и снабжения предприятий сырьем, транспорты были найдены, и в середине июля 1975 евреев было вывезено в порт Патрас, а затем — в Освенцим. Их имущество было передано греческому губернатору для распределения среди населения.[347]

В мае 1944 года по приказу из Берлина комендант острова Крит генерал Бройер осуществил арест около 200 евреев. Те, кто пытался спрятаться или сбежать, были застрелены солдатами. Хотя сначала каждому еврею разрешалось взять с собой 5 килограммов багажа, в тюрьме у них отобрали все деньги и ценные вещи, а зубной врач вырвал золотые коронки. В начале июня транспорт с критскими евреями пропал в открытом море. Германская сторона сообщила, что корабль погиб от английской торпеды, но исследователи предполагают, что он был преднамеренно затоплен нацистами.[348]

В июне — июле 1944 года эсэсовские офицеры провели депортацию около 1200 евреев с острова Родос. Так как действия карателей вызвали недовольство не только греческого населения, но и немецких войск, то комендант острова командир 999-й «штурмовой дивизии Родос» генерал-лейтенант Ульрих Клееман был вынужден издать специальный приказ. От солдат и офицеров требовалось смотреть на расовую чистку с мировоззренческой, а не с «ограниченной» солдатской точки зрения и прекратить обсуждение действий СС. Один из солдат, который стал очевидцем депортации, вспоминал, что мужчины, женщины и дети под палящим солнцем стояли в порту лицом к стене. Евреи, отошедшие от стены, ставились в «правильное положение» пинками и ударами прикладов. Солдаты не подпускали к арестованным греков и турок, которые пытались передать им воду и пищу, заявляя, что «евреям больше не нужен багаж, ведь жить им осталось недолго». Действительно, барки с евреями были потоплены в море. В августе Клееман получил чин генерала танковых войск и был переведен на Юго-Восточный фронт, а когда осенью 1944 года немецкие войска на острове стали голодать, вещи казненных евреев были тайно обменяны у торговцев на продукты.[349]

Территориальное «окончательное решение» по образцу уничтожения евреев в Польше и СССР было невозможно в Западной Европе. Так, в Дании, управлявшейся имперским уполномоченным Вернером Вестом, проживали 6–7 тысяч евреев. Бест был решительным противником любой «еврейской акции», которая грозила значительно обострить политическое положение в этой маленькой стране, формально находившейся под «защитой» Германии. Тем не менее в сентябре 1943 года обергруппенфюрер СС Бергер получил полномочия для депортации евреев из Дании силами двух полицейских батальонов.[350] Командующий войсками в Дании генерал пехоты Герман фон Ханнекен воспротивился депортации, сообщив 21 сентября в ОКВ: «2) Осуществление депортации евреев во время чрезвычайного военного положения повредит престижу вермахта за границей. 3) Предложение: провести депортацию евреев после отмены чрезвычайного военного положения под полную ответственность уполномоченного. Сотрудничество войск при этом нецелесообразно, так как это чисто политическое дело». Ханнекен, как и Гинант, указывал на экономические последствия депортации — по его мнению, датчане могли отказаться снабжать рейх мясом и жиром. Политическими последствиями мог стать отказ от сотрудничества датского полицейского и бюрократического аппарата. Наконец, новобранцы вермахта, без участия которых невозможна такая «акция», психологически не готовы к ней. Йодль назвал его рассуждения «болтовней», но в результате проведенных силами полиции в ночь с 1 на 2 октября 1943 года арестов было направлено в лагерь Терезиенштадт только 477 человек, поскольку евреи были предупреждены Бестом о предстоящей облаве.[351]

В ином свете предстает деятельность немецких военных органов во Франции, где развернулось мощное движение Сопротивления. Представитель обвинения от Франции на Нюрнбергском процессе Е. Фор доказал, что законодательство военной администрации в этой стране было преднамеренно направлено на обострение социальных проблем евреев, на реализацию плана «эффективного отделения еврейской общины, подлежавшей уничтожению, от остальной части населения». Исследование роли вермахта в Холокосте в оккупированных странах Европы показывает, что большое значение для процесса уничтожения имели инициативы военных инстанций на местах, которые лишь позднее получали одобрение из Берлина.

Военное командование понимало, что в странах Западной Европы Гитлер не решится проводить такую же оккупационную политику, что и в Польше. Для Бельгии и Северной Франции после войны предусматривалась роль хотя и самостоятельных, но подчиненных государств. Нацистская Германия была прежде всего заинтересована в том, чтобы во Франции царили покой и безопасность, а рейх получал максимум промышленных и сельскохозяйственных поставок с минимальными военными, финансовыми и административными затратами. Генералы считали, что созданная по приказу Гитлера военная администрация сумеет ограничить деятельность НСДАП и будет использовать в качестве исполнительного органа воинские части или тайную полевую полицию, а не опергруппы СД. Это предполагало и неприкосновенность евреев в западноевропейских странах. Еще 22 февраля 1940 года были подписаны специальные постановления ОКХ для военной администрации в оккупированных областях Голландии и Бельгии: «Не следует допускать развертывания расового вопроса, потому что из этого можно сделать вывод о планах аннексии. Только на том основании, что тот или иной житель страны является евреем, против него не могут предприниматься особые меры… Особые этнические мероприятия запрещены».[352]

Военное командование в Бельгии и Северной Франции, размещенное в парижском отеле «Мажестик», состояло из командного штаба, который отдавал приказы войскам, и административного штаба, который контролировал французские органы управления. Глава этой структуры — командующий немецкими войсками во Франции — подчинялся непосредственно Гитлеру, но располагал незначительными военными силами, а его функции были сравнимы с обязанностями губернатора. До конца июня 1940 года военную администрацию возглавлял Бласковиц, с октября 1940 по февраль 1942 года — генерал пехоты Отто фон Штюльпнагель, а с февраля 1942 по июль 1944 года — его двоюродный брат генерал пехоты Карл Генрих фон Штюльпнагель, казненный за участие в антигитлеровском заговоре. Два северовосточных департамента Франции Нор и Па-де-Кале, а также Бельгия, за исключением областей Эйпен, Мальмеди и Морене, включенных в рейх, подчинялись командующему вермахта в Бельгии и Северной Франции генералу пехоты Александру фон Фалькенхаузену. Фалькенхаузен, считавший целью деятельности военной администрации «освобождение» Бельгии от евреев, 28 октября 1940 года издал распоряжение, которое дискриминировало их по сравнению с остальным населением. Первый президент бельгийского кассационного суда, генеральный прокурор и президент коллегии адвокатов указали командующему на несовместимость нового законодательства с международным правом. Официальный ответ просителям гласил: «Изменение принятых мер, которые соответствуют положению, невозможно». А на тексте бельгийского протеста появилась карандашная пометка, сделанная кем-то из состава немецкой военной администрации: «Они не знают, что мы были еще слишком мягкими».[353]

Иначе подходил к расовому вопросу начальник штаба военного командующего во Франции генерал Ганс Шпейдель. Он был настроен консервативно и стремился набрать в свой штат специалистов среднего и старшего возраста, для которых были характерны национализм, осознание себя как немецкой социальной элиты и критическое отношение к Гитлеру и «партийцам». «Еврейский вопрос» для военной администрации во Франции не относился к числу главных, но в деле подготовки уничтожения вермахт активно сотрудничал с полицией и германским министерством иностранных дел. Представитель МИДа при начальнике военной администрации бригаденфюрер СС Отто Абец 17 августа 1940 года порекомендовал следующие мероприятия: немедленный запрет для евреев возвращаться в оккупированную область, высылку всех евреев, проверку возможностей экспроприации еврейской собственности в оккупированных областях. Но только 29 сентября, после того как Браухич стал настаивать на проведении антиеврейских мероприятий, особенно в экономической области, административный штаб издал «Первое распоряжение о евреях», которое в деталях соответствовало соглашению с Абецом. Оно было взято за образец в других оккупированных странах Западной и Северной Европы. Следующее распоряжение, изданное две недели спустя, предусматривало обязательную регистрацию всех еврейских предприятий. Так уже в первые месяцы оккупации евреи во Франции оказались в том же положении, что и в Германии летом 1938 года.[354]

По данным военной администрации, «ариизация» к 1 августа 1944 года затронула 42 739 еврейских предприятий, капиталовложений и земельных участков, 43 % которых было отчуждено или ликвидировано. Выручка от ограбления французских евреев, составившая 2,1 миллиарда франков, была переведена в Депозитную кассу. 895 миллионов франков получила еврейская принудительная организация для оплаты наложенного военным командующим на евреев штрафа в 1 миллиард франков (50 млн марок).[355]

Вторая фаза немецкого оккупационного господства во Франции была связана с нападением нацистской Германии на Советский Союз и характеризовалась двумя взаимосвязанными процессами: массовыми расстрелами заложников в качестве «возмездия» за покушения и превращением антисемитской политики из дискриминации в депортацию. После нападения на СССР в Париже и других местах прошли демонстрации, возросло число актов саботажа. 4 августа Штюльпнагель распорядился о назначении смертной казни за «коммунистические интриги» и в ответ на антигерманскую демонстрацию приказал французской полиции провести аресты. Было схвачено и отправлено в лагерь Дранси более 4000 евреев. Тем не менее в конце августа в Париже были совершены покушения на представителей оккупационной власти. В ставке фюрера они связывались с партизанской борьбой в СССР и Югославии, рассматривались как «массовое движение, управляемое из единого центра», и под давлением из Берлина военный командующий объявил о расстреле 100 заложников за каждое покушение.[356]

Активным противником расстрелов заложников стал административный штаб, который направил Штюльпнагелю докладную записку с аргументами против казней в порядке возмездия. В окружении Шпейделя считали, что «противник стремится не к нанесению материального ущерба германскому вермахту, а к политическому воздействию немецких репрессий». Репрессии затруднят управление страной и поставят под угрозу сами цели оккупации. Следовательно, применение репрессий «играет на руку врагу». Оккупационные власти рассматривали две возможности: наложение коллективной контрибуции и депортацию большего числа людей «на принудительные работы на Восток». Оба наказания должны были применяться против коммунистов, и прежде всего против евреев. Так как во Франции имели место антисемитские настроения, особенно обращенные против евреев из Восточной Европы, оказавшихся в стране после Первой мировой войны, военные власти не предполагали, что население проявит солидарность с жертвами репрессий. Поскольку среди покушавшихся были и евреи, то мероприятия подавления приобретали одновременно и политическую, и мировоззренческую мотивировку.[357]

С середины 1941 года с участием представителей военного командования, полиции, экономического отдела, МИДа и особого оперативного штаба Розенберга проводились специальные «заседания по вторникам» — совещания по «еврейскому вопросу», которые, как отмечал в одном из своих отчетов уполномоченный по «еврейским делам» во Франции гауптштурм-фюрер СС Теодор Даннекер, «за редкими исключениями… приводили к осуществлению единой политики по еврейскому вопросу на оккупированных территориях».[358]

Командующий 17-й армией (1941–1942), военный главнокомандующий во Франции (1942–1944) генерал пехоты Карл Генрих фон Штюльпнагель

Новая концепция оккупации была опробована после того, как в результате покушения 3 ноября погибли три немецких солдата. Вместо того чтобы испросить у Гитлера разрешения на расстрел 300 заложников Штюльпнагель потребовал в ОКХ убийства «50 евреев и коммунистов», «наложения штрафа в 1 миллиард франков на евреев Парижа», а также интернирования и депортации на Восток около тысячи евреев, связанных с криминальными или антигерманскими кругами. Через несколько дней были убиты еще несколько немецких военнослужащих, и Штюльпнагель предложил расстрелять 50 заложников и депортировать 500 коммунистов. Наконец, по согласованию с Гитлером было казнено 95 человек, 58 из них — евреи. Одновременно военный командующий отдал приказ о депортации на принудительные работы на Востоке «большого числа преступных еврейско-большевистских элементов» — 1000 евреев и 500 коммунистов.[359]

Некоторые офицеры, например начальник районного командования Сен Жан де Люз майор Хенкель, высказывались за депортацию евреев: «Было бы гораздо целесообразнее позволить этим евреям эмигрировать, вместо того чтобы переселять их в другие департаменты или даже направлять в концентрационные лагеря». Штюльпнагель стремился сохранить лояльность французского народа по отношению к оккупантам и в декабре 1941 года предложил вместо расстрелов французских заложников депортировать 300 евреев.[360]

Наконец, 15 января 1942 года Штюльпнагель предпринял последнюю попытку склонить Гитлера и Кейтеля к уступкам: «Зная общее положение и воздействие таких жестких мероприятий на все население и наше отношение к Франции… я больше не могу ни соединять с совестью массовые расстрелы, ни нести ответственность перед историей». Он указывал, что больше нет возможности проводить аресты евреев и коммунистов, так как уже было арестовано около 10 000 евреев и 3500 коммунистов, а лагеря переполнены. Тем самым действенные мероприятия возмездия ставятся под вопрос: «В отдельных случаях отправка известного числа уже интернированных коммунистов и евреев в Германию или на Восток… поскольку она осуществима с точки зрения транспорта, соответствует потребностям обеспечения безопасности. Безусловно, такое мероприятие окажет на всех сильное воздействие». Но Гитлер и Кейтель остались при своем мнении. Хотя они согласились с предложением Штюльпнагеля о массовых депортациях на Восток или в Германию, но не вместо расстрелов заложников, а дополнительно к ним. Штюльпнагель подал прошение об отставке и вторично обосновал его в частном письме к Кейтелю: «Я думал осуществить, конечно же, необходимую месть за покушения на военнослужащих германского вермахта другим путем, то есть ограниченными экзекуциями, но прежде всего — вывозом больших масс евреев и коммунистов на Восток, который, как мне известно, действует на французское население более устрашающе, чем эти массовые расстрелы, которых они не понимают».[361]

При его преемнике Карле Генрихе фон Штюльпнагеле, лишившемся командования 17-й армией на Восточном фронте во время «зимнего кризиса» вермахта, начались депортации евреев из Франции. Первый транспорт с 1112 евреями направился из Компьена в Освенцим 24 марта 1942 года. В апреле появился приказ Гитлера, который предписывал в качестве мести за покушение кроме расстрела некоторого числа заложников передавать рейхсфюреру СС и шефу германской полиции 500 коммунистов и евреев для депортации на Восток. С этого момента расстрелы и депортации проходили автоматически: 18 апреля — 24 расстрела и 1000 депортаций, 24 апреля — 10 и 500, 28 апреля — 1 и 500, 5 мая — 28 и 500, 7 мая — 20 и 500. В целом до 31 мая 1942 года были приговорены к расстрелу 993 (фактически расстрелян 471) и депортированы около 6 тысяч человек.[362]

Хотя железные дороги были перегружены, военная администрация в лице начальника отдела железнодорожного транспорта на Западе генерал-лейтенанта О. Коля не только предоставила Даннекеру подвижной состав и локомотивы, но и отнесла расходы на их движение до границ Франции на счет вермахта. СД оставалось только оплатить проезд этих составов от французской границы до Освенцима. С 1 августа 1942 года по указанию Гиммлера начался систематический вывоз евреев для уничтожения, причем выбор жертв осуществляли органы военной оккупации. Поначалу «акция» маскировалась как вывоз на работы, но позднее отправке в лагеря уничтожения подверглись и неработоспособные евреи. Только за полтора месяца «на Восток», то есть в лагеря смерти, были направлены 10 тысяч человек. Правда, оккупанты не тронули британских, американских и итальянские подданных. Кроме того, около 4 тысяч бельгийских и 500 французских евреев в сфере главной полевой комендатуры Лилля использовались на строительных работах в Северной Франции и тоже избежали отправки в лагеря. Слухи о судьбе депортированных вызвали панику: многие евреи безуспешно пытались укрыться на Юге Франции, другие женились или пытались получить бельгийское гражданство, но такие браки считались недействительными. Отметим, что эвакуация не вызвала протеста бельгийцев, так как 9/10 бельгийских евреев были эмигрантами. Представители бельгийского министерства юстиции и других учреждений в беседах с представителями военного командующего подчеркивали, что будут защищать только собственных граждан. В результате нацистами было уничтожено около 75 тысяч французских и 15 тысяч бельгийских евреев.[363]

Следовательно, без помощи оккупационной администрации, которая, правда, оказывалась не по собственной инициативе, «окончательное решение» во Франции не могло бы быть проведено в таких масштабах и столь эффективно. Военные учреждения издавали распоряжения о евреях, создавая юридические условия для действий гестапо, а также оказывали административную и практическую помощь в «мировоззренческой борьбе», которая была поручена СД и полиции безопасности. Экономическая сторона «еврейского вопроса», «ариизация» собственности, решалась почти исключительно органами военной администрации. Действия военных властей во Франции показывают, что форсирование антиеврейской политики определялось не только натиском РСХА, но и стремлением военных инстанций отомстить за покушения и саботаж, не затрагивая самих французов. Руководители учреждений вермахта, не чуждые националистическим и антисемитским предрассудкам, считали евреев основой французского Сопротивления. Наконец, военный командующий и его штаб надеялись таким способом удовлетворить ставку фюрера, не подвергая опасности политику коллаборационизма в целом.[364]

Командующий танковым корпусом «Африка» генерал танковых войск Вальтер Неринг (справа) и генерал-фельдмаршал Вальтер Модель

Военные инстанции проводили антисемитские меры не только в самой Франции, но и в Тунисе, имевшем статус французского протектората. К началу Второй мировой войны здесь проживали 85 тысяч евреев, составлявших 2,7 % населения. Тунис был оккупирован немецкими и итальянскими войсками в ноябре 1942 года в ответ на вторжение союзников в Алжир и Марокко. Он входил в оперативную область, подчиненную командующему вермахта на Юге генерал-фельдмаршалу Альберту Кессельрингу. Своим представителем в Тунисе Кессельринг назначил командира танкового корпуса «Африка» генерала танковых войск Вальтера Неринга. Поскольку Кессельринг распорядился об использовании евреев на строительстве укреплений, Неринг приказал еврейской общине Туниса обеспечить отправку на земляные работы трех тысяч человек, организовав их в отряды и снабдив инвентарем, продовольствием и денежным содержанием. Выполнить эти требования было тем более трудно, что одновременно на тунисских евреев была наложена контрибуция в сумме 20 миллионов франков (1 млн марок). Согласно приказу движение к месту работы должно было производиться, как правило, в пешем порядке и только по возможности — по железной дороге. Наконец, войска могли использовать привлеченных к принудительному труду евреев как заложников.[365]

К работам для вермахта были привлечены 5 тысяч евреев, собранных в 30 лагерях вдоль линии фронта. Рабочий день здесь составлял 14 часов, а недовольство жестоко каралось — 20 наиболее активных обитателей лагерей были отправлены в концлагерь в Германию. Хотя лагеря охранялись немецкими, итальянскими и французскими войсками, по мере ухудшения военного положения стран «оси» возрастало количество побегов. С марта 1943 года число сбежавших превышало число вновь набранных, а к маю 1945 года в лагерях оставались только 1600 евреев.[366]

Партизанская война и расистская идеология неумолимо толкали вермахт к радикальному «решению еврейского вопроса», как показывают действия германских вооруженных сил не только на оккупированной территории СССР, но и в Сербии.

Гитлеровские войска напали на Югославию 6 апреля 1941 года и через 11 дней добились ее капитуляции. В соответствии с объявленным еще до нападения намерением Гитлер полностью разрушил государственную целостность страны. Северная часть Словении отошла к рейху, Южную Словению, Черногорию и Косово получила Италия, области к западу от Тиссы — Венгрия, на севере было создано Независимое Хорватское государство (НХГ), в состав которого входили также Босния и Герцеговина. Сербия, Банат, а также оккупированная в апреле 1941 года Греция были включены в область военной оккупации «Юго-Восток». До конца августа 1943 года исполнительная власть и командование войсками были соединены в руках генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа. Затем руководство военной администрацией было передано генералу Фельберу, подчиненному непосредственно шефу ОКВ Кейтелю, а командование войсками сосредоточилось в руках генерал-фельдмаршала Максимилиана фон Вейхса.

С самого начала военные учреждения были активны в преследовании евреев. Оно происходило по схеме, уже применявшейся в других странах: регистрация — обозначение — ограбление — изоляция от общества. Так, в Банате местные коменданты издавали распоряжения о ношении желтой звезды, создавали в городах гетто, полевая жандармерия проводила конфискации еврейских квартир и гешефтов, имущество евреев по жандармским квитанциям продавалось чиновникам оккупационных властей по льготным ценам.[367]

Это организованное мародерство разлагало мораль военнослужащих. Лейтенант 714-й пехотной дивизии писал в конце мая 1941 года на родину о практических выгодах преследования евреев: «Несколько дней назад здесь еще бушевала война. Но ее следов здесь не найти, ведь враг бежал, а наши танки — за ним… Все евреи удрали, были расстреляны и взяты в плен. Целые дворцы, виллы во всем своем великолепии стоят пустые. Наши солдаты, унтер-офицеры и т. д. чувствуют себя в них очень хорошо. Они живут в них как господа».[368]

Еще во время подготовки нападения соглашение Вагнера и Гейдриха было распространено на Югославию. Вермахт должен был передавать айнзацгруппам не только «эмигрантов, саботажников и террористов», но и коммунистов и евреев. Приказ ОКХ, также изданный до начала агрессии, предписывал арестовывать «эмигрантов и евреев, коммунистов и террористов». Оккупационные учреждения вермахта немедленно взялись за проведение этих указаний в жизнь. За три дня до капитуляции Югославии местный комендант Петровграда капитан Ренч распорядился о закрытии еврейских гешефтов, ношении желтой звезды, выплате евреями контрибуции в сумме 20 миллионов динаров (1 млн марок) и переселении их в гетто.[369]

19 апреля почти 10 тысяч белградских евреев были зарегистрированы гестаповцами и стали привлекаться вермахтом к различным работам, а 25 числа комендант Белграда полковник Кайзенберг издал следующее распоряжение:

«1) Все проживающие в Белграде евреи могут покупать продукты и другие товары на рынках и площадях ежедневно только с 10.30. Продавцы не могут отпускать им товары ранее указанного времени.

2) У общественных колодцев и других мест, где граждане ждут своей очереди, евреи могут становиться в очередь только после того как все остальные граждане-арийцы получили соответствующие товары.

3) Всем продавцам запрещается продавать евреям продукты и другие товары по повышенным ценам и вообще из-под полы.

4) Все евреи, нарушившие это распоряжение, будут наказаны 30-дневным арестом или денежным штрафом до 10 тысяч динаров. По усмотрению они могут быть отправлены в концентрационный лагерь. Точно так же наказываются продавцы, нарушившие пункт 3 настоящего распоряжения.

5) За приведение наказаний в исполнение отвечает полиция Белграда и его районов.

Распоряжение вступает в силу немедленно».[370]

Первый военный командующий в Сербии генерал Людвиг фон Шрёдер 30 мая приказал всем сербским евреям и цыганам носить на одежде желтую звезду, уволиться из государственных учреждений и частных предприятий. Их имущество подлежало «ариизации», а рабочая сила — принудительному использованию. Следовательно, еще до нападения на СССР учреждения вермахта без всякой военной необходимости или специального обоснования переняли расистские нормы, уже введенные в других оккупированных странах. Регистрация, обозначение, ограбление и изоляция от общества весной 1941 года считались прочной составной частью антиеврейской политики нацизма и осуществлялись в том числе и вермахтом. Военные власти вынашивали идею изоляции всех сербских евреев в одном из небольших городов, но обстоятельства сложились так, что нацизм перешел к их уничтожению, минуя фазу организации гетто.[371]

Нападение Германии на Советский Союз ознаменовало начало нового этапа оккупационной политики в Сербии. 22 июня 1941 года штаб военной администрации распорядился об аресте всех ведущих коммунистов и бывших участников гражданской войны в Испании. Одновременно еврейская община Белграда должна была ежедневно предоставлять 40 мужчин, которых следовало расстрелять как заложников в случае нападения партизан.[372]

Действительно, в начале июля 1941 года Коммунистическая партия Югославии начала партизанскую войну, которая быстро приобрела большие масштабы. Оккупанты, стремившиеся к изъятию и использованию всех важных для ведения войны ресурсов, не рассчитывали на серьезную борьбу против повстанцев с самого начала оккупации. В поисках виновника актов саботажа и диверсий военные учреждения проводили связь между партизанским движением и присутствием в стране евреев, поэтому контрпартизанская борьба мыслилась ими только в связи с «окончательным решением еврейского вопроса» в Сербии. Сначала воинские части не принимали непосредственного участия в экзекуциях евреев и коммунистов, доверив эту задачу опергруппе под командованием В. Фукса. К тому же казни удерживались в известных границах, как свидетельствуют ежедневные доклады командования 12-й армии в отдел «Оборона страны» штаба руководства вермахта: «В связи с обнаружением взрывчатых веществ в Сербии расстреляны 10 коммунистов и 3 еврея» (8 июля); «Попытки евреев в Белграде поджечь немецкие автомобили. 100 евреев будут расстреляны» (28 июля); «Нападение на полицейский патруль… расстрелы… В Белграде из-за актов саботажа казнено не 100, а 122 коммуниста и еврея» (29 июля); «В Петровграде арестовано 6 вооруженных коммунистов. 1 коммунист расстрелян при попытке к бегству. В Аграме расстреляно 104 человека, причастных к покушениям, коммунисты и евреи» (6 августа); «6.8. в Аграме расстреляны еще 87 коммунистов и еврейских заложников» (7 августа).[373]

Письма офицеров вермахта показывают, что казни заложников в этот период вызывали у военнослужащих одобрение и даже восторг: «Не пугайся, если случайно будут известны цифры расстрелянных коммунистов и евреев, которые ежедневно объявляются в завершение новостей. Сегодня был установлен рекорд! Сегодня утром в Белграде нами было расстреляно 122 коммуниста и еврея…. Вчера было расстреляно свыше 30 человек. Несколько дней назад одна банда отважилась выжечь ручными гранатами местопребывание солдат нашего полка, которые ночью спали. Сколько при этом погибло, я не знаю».[374]

Большую роль в уничтожении сербских евреев сыграл начальник штаба управления военной администрации Гаральд Тернер. Он был участником Первой мировой войны и добровольческого корпуса, в 1932 году вступил в СС. После оккупации Польши он служил в администрации генерал-губернаторства, затем возглавлял военную администрацию Парижского округа, а в апреле 1941 года был переведен в Сербию. Тернер представлял концепцию прагматичной оккупационной политики, рассчитывая с помощью небольшого рабочего штаба контролировать деятельность местной администрации и обеспечить сотрудничество населения. Но партизанская война набирала обороты, и в сентябре в нее включились сербские националисты — четники.[375]

Между тем Шрёдер погиб в авиакатастрофе, и его место занял генерал люфтваффе Генрих Данкельман. Он немедленно обратился в Берлин с просьбой прислать два полицейских батальона и не менее 200 служащих СД. Однако эти силы были необходимы нацистам для ведения войны на уничтожение против Советского Союза, и Кейтель, ссылаясь на фюрера, уполномочил вермахт вести самостоятельную борьбу с партизанами и «восстановить спокойствие и порядок» в Сербии. Через месяц, 16 сентября, по требованию Листа в Белград был командирован генерал пехоты Франц Бёме, бывший руководитель службы разведки и контрразведки австрийской армии. Бёме всегда был у нацистского руководства на хорошем счету. Еще в феврале 1938 года во время встречи с канцлером Куртом фон Шушнигом в Оберзальцберге Гитлер потребовал назначить его начальником австрийского генерального штаба. Бёме участвовал в войнах против Польши, Франции и Греции и считался знатоком Балкан. Гитлер подчинил ему все военные и гражданские учреждения, чтобы «самыми строгими средствами надолго восстановить порядок во всем пространстве». Даже официальная должность Бёме — полномочный командующий генерал в Сербии — давала ему большие возможности, нежели имели его предшественники, именовавшиеся командующими.[376]

В это время соединения партизан и четников контролировали большую часть территории страны за исключением городов. Четыре расположенные в Сербии пехотные дивизии двухполкового состава были сформированы для задач оккупации, в каждой из них было около 6 тысяч человек, как правило, старше 30 лет, не имевших боевого опыта и не прошедших боевой подготовки, за исключением стрелковых упражнений. Некоторые унтер-офицеры этих дивизий никогда не были на действительной службе, а офицерский корпус состоял только из офицеров запаса. В помощь им были приданы 6 батальонов резервистов. Хотя в этих частях и соединениях служило непропорционально много уроженцев Австрии (Восточной Марки), которые не могли простить сербам поражения в Первой мировой войне и считали их могильщиками австро-венгерской монархии, вермахт оказался несостоятельным в контрпартизанской войне. Боевой дух войск был поколеблен многочисленными оперативными неудачами, а престиж германской армии на этом второстепенном театре военных действий — подорван.[377]

Так как борьба с партизанами с военной точки зрения оказалась безнадежной, главным методом борьбы с противником становились казни заложников. Первыми жертвами этой политики стали евреи и (мнимые) коммунисты. Бёме использовал предоставленную ему полноту власти как индульгенцию на массовые убийства, пишет австрийский историк Вальтер Маношек. В одном из своих ежедневных приказов новый командующий убеждал солдат, что «из-за коварства сербов, мужчин и женщин, пролились потоки немецкой крови», и призывал их считать себя «мстителями за убийства». Поначалу Бёме настаивал на депортации уже интернированных в лагерях евреев, чтобы освободить место для 10 тысяч сербских граждан, которых предполагалось арестовать как заложников. Но вскоре генерал понял, что можно расстреливать уже задержанных евреев и цыган. Когда 2 октября в результате взрыва автомобильной колонны погиб 21 немецкий солдат, Бёме приказал расстрелять 2100 заложников из лагерей Шабац и Белград, причем впервые проводить казнь должны были сами пострадавшие — 342-я дивизия в Шабаце и 449-е отделение военной связи в Белграде. В докладе СД сообщалось об этом: «Экзекуция будет производиться вермахтом. Задача полиции безопасности состоит только в том, чтобы предоставить необходимое количество. 805 евреев и цыган будут взяты из лагеря в Шабаце, остальные — из еврейского транзитного лагеря Белграда». При этом солдатам предстояло расстреливать своих соотечественников, ведь в импровизированном концлагере под открытым небом в Шабаце находились почти исключительно люди из «транспорта Кладово» — группа более чем из тысячи евреев и евреек из Австрии, Берлина, Данцига и Чехословакии. В конце 1939 года они выехали в Палестину, но были задержаны в Югославии. Ничего общего с борьбой сербских партизан они не имели.[378]

Массовые казни не привели к желаемой цели. 6 октября 1941 года административный штаб при командующем в Сербии констатировал: «Немедленные мероприятия возмездия за акты саботажа по отношению к германскому вермахту, в ходе которых до конца августа было расстреляно или публично повешено в целом около 1000 коммунистов и евреев, были сожжены дома бандитов и даже целая деревня, не смогли остановить постоянный рост вооруженного восстания».[379]

10 октября Бёме издал приказ «Подавление коммунистического повстанческого движения», который ознаменовал начало систематического уничтожения вермахтом мужчин-евреев и неоседлых цыган. «В Сербии на основе «балканского менталитета» и широкого распространения коммунистического и повстанческого движения, которое маскируется под национальное, необходимо исполнять приказы ОКВ в самой строгой форме, — писал Бёме. — Быстрое и безжалостное подавление сербского восстания — значительный вклад в окончательную победу Германии… Во всех гарнизонах Сербии надлежит внезапно арестовать и содержать как заложников всех коммунистов, всех подозреваемых в принадлежности к коммунистам, всех евреев, определенное число националистически и демократически настроенных жителей. Этих заложников и население надо уведомить о том, что при нападениях на немецких солдат или на фольксдойче эти заложники будут расстреляны. За каждого убитого немецкого солдата или фольксдойче — 100 заложников, за раненого — 50». Команды для экзекуций составлялись большей частью из солдат тех подразделений, которые понесли потери в боях с партизанами и рассматривали массовые казни евреев и цыган как легитимную форму борьбы. Многочисленные свидетельские показания подтверждают, что экзекуционные команды состояли из добровольцев. Когда один солдат вернулся в Белград из отпуска, сослуживцы встретили его вопросом: «Пойдешь с нами расстреливать евреев?»[380]

В это время в Сербию был направлен эксперт германского МИДа по еврейскому вопросу Франц Радемахер. Целью его командировки была организация вывоза сербских евреев в лагеря уничтожения. Тернер потребовал «выдворения оставшихся евреев из Сербии», мотивируя это невозможностью обеспечить их питание в гетто зимой. Однако Радемахер заявил, что по ряду причин евреев невозможно депортировать ни в Румынию, ни в генерал-губернаторство, ни на оккупированную территорию СССР. На следующий день Тернер объяснил полевым и окружным комендатурам необходимость казней: «Евреи и цыгане в принципе представляют собой элемент неуверенности и угрозы общественному порядку и безопасности. Еврейский интеллект, который вызвал эту войну, должен быть уничтожен».[381]

В одном из частных писем в начале октября Тернер так изложил причины жестокости оккупантов: «Ты же знаешь, что здесь началась суматоха. Прибыли значительные воинские пополнения, которые участвуют в чистках. Но они связаны со значительными трудностями. Ведь в соответствии с указаниями Ленина о методах восстания образовалось необходимое количество вторых и третьих колонн, чтобы повсюду действовать убийством, актами саботажа и тому подобными способами… Примерно 5 недель назад я уже поставил к стенке первых 600, с тех пор в ходе одной акции чистки мы истребили еще 2000, во время другой — около 1000… За последние 8 дней я приказал расстрелять 2000 евреев и 200 цыган по квоте 1:100 за каждого зверски убитого немецкого солдата, и еще 2200 — почти исключительно евреи — будут расстреляны в течение следующих 8 дней. Прекрасной работой это не назовешь. Но это надо делать, чтобы показать людям, что значит только напасть на немецкого солдата, а во-вторых, таким способом еврейский вопрос решается быстрее всего».[382]

Действительно, в октябрьские дни 1941 года расстрелы заложников производились один за другим. 9 октября было расстреляно 180 человек, 11 октября — еще 269. Порой массовые казни продолжались в течение нескольких дней с раннего утра до позднего вечера. Очевидно, с целью инструктирования и обучения других частей расстрел евреев из белградского лагеря 11 октября снимался пропагандистской ротой на кинопленку. Командовал казнью старший лейтенант 521-го полка Липе, который составил подробный отчет о событиях. Ничего не подозревавшие люди были вывезены в 5.30 утра якобы на работы за 12 километров от города, им было приказано взять необходимые вещи, лопаты и другой инструмент. Чтобы не вызывать у будущих жертв беспокойства, каждый автомобиль конвоировали только три солдата. В каждого узника с расстояния 12 метров стреляли из винтовок по пять солдат, после этого по указанию врача два солдата добивали раненых выстрелом в голову. Все вещи казненных, представлявшие хоть какую-то ценность, были переданы национал-социалистической благотворительной организации и полиции безопасности. «Пленные при расстреле вели себя спокойно. Два человека пытались бежать и были немедленно застрелены. Некоторые выражали свое настроение, произнося здравицы в честь Сталина и России». «Подразделения возвратились в свои квартиры удовлетворенными», — заметил офицер и выразил сожаление, что по объективным причинам следующий расстрел был поручен другому воинскому подразделению.[383]

Другой командир, старший лейтенант Вальтер из 734-го пехотного полка, в докладе о расстрелах евреев и цыган 27 и 30 октября 1941 года сетовал на то, что много времени занимает подготовка захоронения: «Для рытья ямы требуется большая часть времени, в то время как сам расстрел происходит очень быстро (100 человек за 40 минут)… Расстреливать евреев проще, чем цыган, — сообщал Вальтер подробности. — Надо добавить, что евреи идут на смерть очень спокойно: они стоят очень спокойно, в то время как цыгане рыдают, кричат и долго двигаются, когда они уже находятся на месте расстрела. Некоторые даже прыгали в яму до залпа и пытались притвориться мертвыми». На сугубо деловой, прагматический подход непосредственных исполнителей к убийствам указывает и то, что у невинных жертв предварительно отбирали багаж и ценные вещи и укладывали в грузовик, чтобы передать благотворительной организации. Наконец, немаловажным представляется и наблюдение Вальтера за психикой убийц: «Сначала это не произвело на моих солдат впечатления. Но на второй день я заметил, что у того или другого не хватает нервов продолжать расстрел дальше. Мое личное впечатление состоит в том, что во время расстрела не возникает никаких душевных затруднений. Но они появляются, когда спокойно размышляешь об этом как-нибудь вечером несколько дней спустя».[384]

Основываясь на опыте первых казней, Бёме издал ряд приказов о технологии проведения акций уничтожения. В частности, предписывалось проводить экзекуции под командованием офицера, стрелять из винтовок с расстояния 8–10 метров одновременно в голову и грудь. Чтобы избежать «ненужного соприкосновения» с останками, жертвы следовало ставить на край рва. При массовых расстрелах генерал рекомендовал ставить жертвы на колени, лицом ко рву. Каждую команду должен был сопровождать военный врач, который приказывал добивать раненых. Одежду и обувь казненных надлежало передавать местному офицеру вермахта.[385]

Только во второй половине октября подразделения вермахта истребили более 9 тысяч евреев, цыган и других гражданских лиц. «Решению еврейского вопроса» при этом придавалось особое значение. Важно отметить, что солдат не принуждали к участию в расстрелах. Тот, чьи нервы оказывались «слишком слабыми», или тот, кто не мог преодолеть угрызений совести, мог держаться от этого подальше. Но машина массовых экзекуций работала без сбоев. Более того, казни описывались в письмах на родину, которые даже сопровождались фотографиями. В ноябре и декабре штаб оккупационных войск в Сербии издавал приказы о запрете фотографирования и сохранении военной тайны.

6 декабря Бёме был отозван из Сербии. К этому времени вермахт потерял в контрпартизанской войне 160 солдат погибшими и 278 ранеными, уничтожив более 3,5 тысячи партизан и 20–30 тысяч гражданских лиц, в том числе почти всех евреев и цыган мужского пола. Женщины и дети были отправлены в концлагеря на том основании, что они «были представителями разведывательной службы повстанцев». Весной 1942 года из Германии по требованию Тёрнера был прислан газовый автомобиль с эсэсовским персоналом, с помощью которого было убито 7500 сербских евреев. После этого автомобиль был возвращен в Берлин, усовершенствован и направлен в Минск. Историки подсчитали, что жертвами геноцида в Сербии стали около 17 тысяч евреев и 10–16 тысяч цыган, а, по данным английского исследователя Раперта Батлера, из 75 тысяч югославских евреев Вторую мировую войну пережили только 15 тысяч человек.[386]

29 августа 1942 года Тернер доложил новому командующему вермахта на Юго-Востоке генерал-полковнику авиации Александру Лёру: «В интересах умиротворения немецкая администрация сначала исключила влияние евреев на общественность, сербскую администрацию и экономическое руководство, и еврейский вопрос, так же как и цыганский вопрос, был полностью улажен (Сербия — единственная страна, в которой решен еврейский и цыганский вопрос)».[387] Так Сербия стала второй после Эстонии европейской страной, «освобожденной» нацистами от евреев.

Поведение высших немецких военных чинов и рядовых исполнителей по отношению к евреям в Сербии контрастировало с позицией итальянских оккупационных войск на подвластной им территории Югославии. 7 сентября 1941 года генерал Витторио Амброзия дал «слово чести» защищать евреев, а через год это обещание подтвердил генерал Марио Роатта. Этим был сорван немецкий план транспортировки хорватских евреев на восточные территории, одобренный самим Бенито Муссолини в августе 1942 года. Спасая евреев от неминуемой гибели, итальянские войска отказывались передавать их немцам и хорватам вплоть до капитуляции Италии 8 сентября 1943 года. Беглецам из Сербии и Хорватии оказывалась большей частью бескорыстная помощь. Другие немецкие союзники — католические страны Хорватия и Словения тоже препятствовали депортации евреев со своих территорий. Здесь самым влиятельным, богатым или крещеным евреям присваивалось звание «почетного арийца» или выдавались специальные «охранные грамоты».[388]

Таким образом, отлаженное сотрудничество всех оккупационных инстанций в «еврейском вопросе» — вермахта, военной администрации, дипломатов, полиции и опергруппы — сделало возможным несравненное по эффективности «окончательное решение по инициативе снизу». Очевидно, что вермахт сыграл в деле истребления сербских евреев главную роль, активно действуя на всех фазах процесса уничтожения. Катализатором включения вермахта в Холокост на Юго-Востоке Европы стала партизанская война. Военное руководство и, вероятно, рядовые исполнители не сомневались в том, что ее вдохновителями и организаторами являются именно евреи. Но не только поэтому югославские евреи вместе с цыганами и коммунистами стали одним из главных объектов «возмездия». Солдаты, офицеры и генералы вермахта не смогли подавить партизанское движение и вымещали злобу в первую очередь на евреях, убийство которых считалось заслугой. Напрасно отдельные командиры старались помешать солдатам описывать сцены казней в письмах на родину и даже вкладывать в конверты фотографии. Наконец, эскалация Холокоста в условиях провала контрпартизанской войны давала возможность военной администрации в Сербии отчитываться перед режимом в том, что один из его главных заказов выполнен.

Депортация немецких евреев из Ханау. 1942 год

Действия вермахта в Сербии, Бельгии и Северной Франции, Польше, Греции, Дании показывают, что без согласия, а часто и прямого участия вермахта Холокост в странах Европы был бы попросту невозможен. Находились ли те или иные оккупированные области под военным управлением или в ведении гражданской администрации, военные учреждения всегда были информированы о «чистках», «акциях переселения», результат которых мог быть только один — массовая гибель еврейского населения. Германская армия участвовала не только в уничтожении, но и во всех его подготовительных стадиях: дискриминации в форме обязательной регистрации и ограничений свободы передвижения, введении запретов на профессиональную деятельность, на половые связи с неевреями и т. д., обозначении евреев желтой звездой или дополнительными именами, введении особого уголовного права, конфискации и «ариизации» еврейской собственности, депортациях, облавах и самих казнях.

Примечания:

3

Wheeler-Bennett J. W. Die Nemesis der Macht. Die deutsche Armee in der Politik 1918–1945. Dusseldorf, 1954\ReitlingerG. Die Endlosung. Hitlers Versuch der Ausrottung der Juden Europas 1939–1945. Berlin, I960; Reitlinger G. Ein Haus auf Sand gebaut. Hitlers Gewaltpolitik in Ru?land 1941–1944. Hamburg, 1962.

32

Reichsgesetzblatt. 1933–1945 (Далее: RGBl); Wehrgesetzt und Wehrmacht. Text der wichtigsten der Wehrmacht betreffenden Gesetze nebst Erlauterungen sowie Arbeitsdienstgesetz. Hrsg von F. Stuhlmann und H. Stange. Berlin, 1935; Armee und Drittes Reich 1933–1939. Hrsg. von K.-J. Muller. Paderborn, 1987; Ursachen und Folgen. Vom deutschen Zusammenbruch 1918 und 1945 bis zur staatlichen Neuordnung Deutschlands in der Gegenwart. Berlin, 1975. Bd. IX–XXII; Конституции буржуазных стран. M.—Л., 1935. Т. 1.

33

1998; Die faschistische Okkupationspolitik in den zeitweilig besetzten Gebieten der Sowjetunion (1941–1944). Berlin, 1991; Grundzuge der deutschen Militargeschichte. Bd.2. Arbeits — und Quellenbuch. Bearbeitet von K.-V. Neugebauer unter Mitwirkung von H. Ostertag. Freiburg, 199Ъ\К1ееЕ., Dre?en W. «Gott mit uns». Der deutsche Vernichtungskrieg im Osten 1933–1945. Frankfurt am Main, 1989.

34

Das neue Deutschland im Werden. Bausteine fur nationalpolitischen Unterricht an den Fachschulen der Wehrmacht. Hrsg. von V. Beyer. Berlin, 1941; Munchen T. Das Volk als Wehrgemeinschaft. Berlin, 1942; Flugbaltter aus Deutschland 1941. Bibliographiekatalog. Hrsg. von K. Kirchner. Erlangen, 1987. Bd. 10; Сталинградская эпопея: Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ. М., 2000.

35

ментов о чудовищных преступлениях немецко-фашистских захватчиков на советской территории. Выпуск 2. М., 1945; Черная книга. Сост. под ред. В. Гроссмана, И. Эренбурга. Киев, 1991; Kohl Р. «Ich wundere mich, da? ich noch lebe»: sowjetische Augenzeuge berichten. Gutersloh, 1990\KohlP. Der Krieg der deutschen Wehrmacht und der Polizei 1941–1944. Sowjetische Uberlebende berichten. Frankfurt am Main, 1995; «Stets zu erschie?en sind die Frauen, die in der Roten Armee dienen»: Gestandnisse deutscher Kriegsgefangener uber ihren Einsazt an der Ostfront. Hg. von H. Heer. Hamburg, 1995.

36

Гальдер Ф. Военный дневник Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск 1938–1942. В 3 т. М., 1968–1971; Groscurth Н. Tagebucher eines Abwehroffizier 1938–1940. Mit weiteren Dokumenten zur Militaropposition gegen Hitler. Stuttgart, 1970; Hartmann Chr. Massensterben oder Massenvernichtung? Sowjetische Kreigsgefangene im «Unternehmen Barbarossa». Aus dem Tagebuch eines deutschen Lagerkommandanten // Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte. 2001. Heft 1. S. 97–158.

37

Armee und Drittes Reich 1933–1939. Darstellung und Dokumentation. Hrsg. von K.-J. Muller. Paderborn, 1987; Hurten J. «Es herrschen Sitten und Gebrauche, genauso wie im 30-jahrigen Krieg». Das erste Jahr des deutsch-sowjetischen Krieges in Dokumenten des Generals Gotthard Heinrici // Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte. 2000. № 2. S. 329–403; Buchbender O., Sterz R. (Hg.). Das andere Gesicht des Krieges. Deutsche Feldpostbriefe 1939–1945.2. Aufl. 1983; «Es gibt nur eines fur das Judentum: Vernichtung»: das Judenbild in deutschen Soldatenbriefen. Hg. von W. Manoschek. Hamburg, 1995.

38

Манштейн Э. Утерянные победы. Смоленск, 1999,ГудерианГ. Воспоминания солдата. Смоленск, 1999\ФриснерГ. Проигранные сражения. М., 1966; WedelН. Die Propagandatruppen der Deutschen Wehrmacht. Neckargemund, 1962-Шпеер А Воспоминания. M., 1997.

329

CC в действии. Документы о преступлениях CC. М., 1968. С. 213.

330

KrannhalsH. Op. cit. S. 571.

331

KrannhalsH. Op. cit. S. 572.

332

Сайер Г. Последний солдат Третьего рейха. М., 2003. С. 9.

333

«Es gibt nur eines fur das Judentum: Vernichtung». S. 42.

334

Западная Украина была присоединена к генерал-губернаторству как дистрикт Галиция с центром в Лемберге (Львове) 1 августа 1941 года. См.:KrannhalsН. Op. cit. S. 572,573.

335

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 403,404.

336

Только Бойтель сообщал о случаях истребления евреев. Ни комендант Люблина генерал-майор Мозер, ни комендант Кракова генерал-лейтенант Хёберт не уделяли этим фактам никакого внимания, хотя в июне — июле 1942 года в сфере их власти происходило массовое уничтожение. Новый комендант Варшавы генерал-майор Россум считался «радикальным наци» и одобрял «окончательное решение».

337

Grundzuge der deutschen Militargeschichte. S. 364.

338

См.:KrannbalsH. Op. cit. S. 575–578.

339

См.:KrannbalsН. Op. cit. S. 579,580.

340

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 437.

341

HilbergR. Feige Zuschauer, eifrige Komplizen.

342

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 436; «Es gibt nur eines fur das Judentum: Vernichtung». S. 66.

343

См.: Нюрнбергский процесс. Т. 5. С. 660, 661; Die Ermordung der europaischen Juden. S. 295, 296; Enzyklopadie des Holocaust. Bd. 1.

344

HilbergR. Die Vernichtung der europaischen Juden. S. 482.

345

Die Ermordung der europдischen Juden. S. 296,297.

346

Das Dritte Reich und seine Diener. S. 352–368.

347

Hilberg R. Die Vernichtung der europaischen Juden. S. 484,485; Enzyklopadie des Holocaust. Bd. 2. S. 798,799.

348

Rondholz E. Die Erde uber den Grabern bewegte sich noch // Die Zeit-Punkte. 1995. № 3. S. 30.

349

Das Dritte Reich und seine Diener. S. 355–361; HilbergR. Die

350

Vernichtung der europaischen Juden. S. 485.

351

Das Dritte Reich und seine Diener. S. 390—$92; tfilberg R. Feige Zuschauer, eifrige Komplizen.

352

Krausnick Н. Op. cit. S. 90.

353

Das Dritte Reich und seine Diener. S. 393,394,397.

354

UmbreitН. Op. cit. S. 261.

355

Ibid. S. 263.

356

См.: Herbert U. Die deutsche Militarverwaltung in Paris und die Deportation der franzosischen Juden // NS-Vernichtungspolitik 1939–1945. S. 185–188.

357

См.: Herbert U. Die deutsche Militarverwaltung in Paris und die Deportation der franzosischen Juden // NS-Vernichtungspolitik 1939–1945. S. 188,189-

358

Нюрнбергский процесс. Т. 5. С. 457.

359

Herbert U. Op. cit. S. 190.

360

См.: Нюрнбергский процесс. Т. 5. С. 451, 452,454–456.

361

Herbert U. Op.cit.S. 192.

362

Herbert U. Op. cit. S. 192,193.

363

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 264,265.

364

Herbert U. Op. cit. S. 207.

365

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 25 5,256.

366

Enzyklopadie des Holocaust. Bd. 3. S. 1439, 1440; HilbergR. Die Vernichtung der europaischen Juden. S. 446,447.

367

Manoschek W. Die Vernichtung der Juden in Serbien // NS-Vernichtungspolitik 1939–1945. S. 212.

368

«Es gibt nur eines fur das Judentum: Vernichtung». S. 24.

369

Manoschek W. Serbien. Partisanenkrieg 1941 //Vernichtungskrieg. Verbrechen der Wehrmacht 1941 bis 1944. Hamburg, 1996. S. 24.

370

ManoscbekW. Serbien.Partisanenkrieg 1941 //Vernichtungskrieg.

371

Verbrechen der Wehrmacht 1941 bis 1944. Hamburg, 1996. S. 24.

372

Manoschek W. «Gehst mit Juden erschie?en?» Die Vernichtung der Juden in Serbien // Vernichtungskrieg. Verbrechen der Wehrmacht

373

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 285,286.

374

«Es gibt nur eines fur das Judentum: Vernichtung». S. 39. 1941–1944. Hamburg, 1995. S. 40.

375

Гаральд Тернер отличался своеволием, осенью 1942 года он был уволен, потеряв поддержку как военного главнокомандующего, так и рейхсфюрера CC Гиммлера. По окончании войны передан Югославии и казнен как военный преступник См.: Enzyklopadie des Holocaust. Bd. 3.S. 1441,1442.

376

Manoschek W. «Mikrokosmos» Serbien: Tito, Moskau und die Judenvernichtung in Serbien 1941 // 22. Juni 1941: der Uberfall auf die Sowjetunion. Wien, 1991. S. 122.

377

Manoschek W. Partisanenkrieg und Genozid. Die Wehrmacht in Serbien 1941 // Die Wehrmacht im Rassenkrieg. Der Vernichtungskrieg hinter der Front. Hg. von W. Manoschek. Wien, 1996.S. 146.

378

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 2S1,Butler R. Illustrierte Geschichte der Gestapo. Augsburg, 1996. S. 110.

379

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 2S1,Butler R. Illustrierte Geschichte der Gestapo. Augsburg, 1996. S. 110.

380

Ibid. S. 46.

381

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 288–290\ Manoschek. «Gehst mit Juden erschie?en?». S. 44,45.

382

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 287,288.

383

Manoschek W. «Gehst mit Juden erschie?en?». S. 49,50.

384

Das Dritte Reich und seine Diener. S. 354.

385

Hilberg R. Die Vernichtung der europaischen Juden. S. 472.

386

ButlerR. Op. cit. S. 112.

387

Die Ermordung der europaischen Juden. S. 294.

388

Hilberg R. Die Vernichtung der europдischen Juden. S. 466.