Глава V

Будни солдатской жизни

Секрет побед римского оружия заключался в редком сочетании высокого мастерства каждого воина с безукоризненным умением сражаться в большом и малом коллективе. Римская армия не была ни монолитом наподобие эллинистических фаланг, ни подвижной, богатой сильными в индивидуальном поединке бойцами, но неспособной к регулярному сражению дружиной германцев или кельтов. Римляне, как никто из их противников, умели четко и стремительно перестроиться во время сражения: рассыпаться на мелкие подразделения, собраться воедино, закрыться в глухой обороне, перейти в сокрушительную атаку, согласованно выполняя приказы командиров на любом тактическом уровне -- от отделения до когорты и легиона в целом. Каждый солдат в бою знал свое место, был уверен в товарищах и командирах.

Поразительное "чувство локтя" и дисциплинированность римских легионеров были, с одной стороны, результатом тщательного отбора в армию физически и интеллектуально развитых молодых людей, а с другой -- плодом системы обучения воинскому искусству, краеугольным камнем которой была воспетая Вегецием (Epitoma rei mil. I) и Фронтином (Strategemata. IV) дисциплина. Впрочем, дисциплина для римлян была больше, чем навык беспрекословного повиновения и точность в выполнении приказа. В понятие дисциплины входили и доведенные до автоматизма навыки действия оружием, и высокая тактическая грамотность каждого легионера, и удивлявшее противников взаимодействие римских воинских частей и родов войск. Не случайно Дисциплина (Disciplina или Discipulina) являлась одним из почитаемых в армии божеств.

Овладение боевым искусством было возможно только через изнурительные тренировки. Упражнения с тренировочным оружием, более тяжелым и громоздким, чем боевое, бег, прыжки, плавание -- (exercitatio) -- под руководством суровых и безжалостных инструкторов из числа легионеров, завершающих свою воинскую карьеру, являлись важнейшими занятиями для солдата с момента зачисления на службу. Учебные маневры с марш-бросками и форсированием водных преград, привычные для современных армий, отличали римское войско, и прежде всего легионы, от армий других государств древнего мира. Трижды в месяц легионеры совершали марши на 15 км c полной боевой выкладкой (Veg. Epitoma rei mil. I. 27). Вес боевой выкладки, включая вооружение, обмундирование, запас питания на три дня, достигал 48 кг. Для сравнения: вес боевой выкладки на марше у русского пехотинца времен первой мировой войны, знаменитого своей выносливостью, достигал 38 кг.⁽¹⁾ Солдаты должны были совершать марш в быстром темпе -- со скоростью 6-8 км/ч. Не случайно римских легионеров называли "мулами" Мария, который установил содержание и вес походной амуниции солдата.

Поддержание высокой боеспособности воинов было предметом заботы наместников и командующих легионами. Римская историография с одобрением упоминала начальников, тренировавших до седьмого пота своих солдат, тогда как полководцы, не досаждавшие подчиненным чрезмерными учениями, порицались. Так, будущий император Сервий Гальба, находясь в должности легата Верхней Германии, прославился не только примерной организацией маневров, но и тем, что однажды после учений, в которых он принимал участие как простой воин -- "со щитом в руке", 20 миль (30 км) бежал за колесницей принцепса Гая Калигулы (Suet. Galba. 6,3). Другой легат Верхней Германии -- будущий император Траян известен не только восстановлением в полном объеме воинских тренировок, но и примерным участием в них (Plin. Paneg. 13). Известно, что большое внимание солдатским тренировкам уделял имератор Адриан.

В понятие munera (тяготы повседневной воинской службы) римляне вкладывали не только военную учебу, маневры, караульную службу, но и различные работы, главным образом строительные. По мнению римлян эпохи Империи, хорошая армия должна быть до предела загружена тренировками и работами. Главной работой для римских легионеров помимо несения караульной службы и боевых походов было строительство. Пожалуй, ни одна армия, за исключением советской, не строила столько, сколько строили римские легионеры. Строительная традиция римского войска уходит корнями в республиканскую древность, когда строили временные летние лагеря из дерна и земли для кратковременных стоянок (castra aestiva) и зимние лагеря для более длительного постоя (castra hiberna) с использованием дерева. Археологам известен один из таких лагерей -- в Нуманции (Испания), датированный 130-ми гг. до н.э. Это древнейший римский военный лагерь. С установлением Империи возникает цепь легионных лагерей на Рейне -- одна из первых римских систем постоянных фортификационных сооружений.

Далекие от идеи постоянного лимеса, возлагавшие надежды в обороне римских границ на мобильные легионы и буферные вождества союзных Империи варваров, Август и его ближайшие преемники уделяли особое внимание укреплению границ, обеспечивавших безопасность непосредственно Италии. Римляне надолго запомнили нашествие кимвров и тевтонов в конце II в. до н.э., которых только под Аквилеей остановил великий Гай Марий с его "пролетарскими" легионами. "Metus Germanicus", испытываемый даже непобедимыми бойцами Юлия Цезаря, cнова проявился в 9 г., когда в Тевтобургском лесу были уничтожены целых три легиона под командованием не последнего из римских генералов Квинтилия Вара.

Место для лагерей -- а нужна была ровная местность прямоугольной формы -- подбирали землемеры. Поверхность земли выравнивали, а при необходимости даже насыпали недостающий для требуемой площади грунт. Первые рейнские лагеря (Майнц, Ксантен и другие, менее долговечные) были типичными "зимними" обозами из дерна и дерева. Подобно другим легионным лагерям времени Августа -- в Испании, Далмации -- они строились с расчетом на размещение двух легионов и, вероятно, вспомогательных войск, а потому отличались гигантскими размерами (в среднем 600x900 м). Там же располагались ремесленные мастерские, обслуживающие войско. В середине I в. -- при Клавдии и Нероне -- на Рейне и в Далмации произошла перестройка деревянно-земляных лагерей в каменные и, по крайней мере, часть ремесленного производства была вынесена в канабы. Легионный лагерь из форпоста экспансии начал превращаться в крепость. В это же время строились легионные лагеря старого типа -- из земли и дерева -- в различных частях покоренной Британии и на Дунае.

С Веспасиана началось строительство лимеса -- системы непрерывных пограничных укреплений -- на рейнской и дунайской границах, в Британии и Сирии (прообраз лимеса, как полагают некоторые ученые. был апробирован при Августе в Далмации, где цепь оборонительных сооружений между двумя легионными лагерями Burnum и Gardun была призвана защищать римские города Адриатического приморья от набегов воинственных племен с Динарских Альп.⁽²⁾ Прежде всего перестраивались старые лагеря, рассчитанные на два легиона. Отныне каждый легион имел свой лагерь. Получили свои лагеря -- castra, castellae, praesidia -- вспомогательные части из 1000 и 500 человек. Новые фортификационные сооружения строились, как правило, из земли и дерева.

Окончательно лимес оформился при Антонинах -- в период от Траяна до Марка Аврелия. При Траяне разворачивается невиданное каменное строительство. В камень одеваются лагеря легионов и вспомогательных войск на всех рубежах Империи. Небольшие крепости -- кастеллы -- строятся по Рейну и Дунаю от Северного до Черного морей на расстоянии 15-60 км. Между ними – сторожевые башни (burges), отстоящие друг от друга на 10 км и рассчитанные на гарнизон до 50 человек. На Рейне и Дунае бурги нередко соединялись крепостными стенами наподобие Великой Китайской стены. Башни и форты строились на дорогах, проходящих вдоль лимеса и уходящих в глубь Империи, на морских берегах.

За первой линией пограничных укреплений находятся новые, расположенные во внутренних районах пограничных провинций. Возникли грандиозные фортификационные сооружения наподобие вала Адриана и Антонина Пия в Британии, пересекающие остров поперек и послужившие впоследствии прототипом для "монстров" фортификации XX в. -- линии Мажино во Франции и линии Маннергейма в Финляндии. Впрочем, по мнению выдающегося исследователя римского лимеса Э. Бирли, вал Адриана в Британии не являлся фортификационным сооружением в строгом смысле, поскольку на нем располагалась лишь незначительные воинские подразделения. С точки зрения Э. Бирли, можно различать "открытый", т.е. мало насыщенный войсками и крепостными сооружениями, лимес (Нумидия, Дакия, Верхняя Германия) и "закрытый" лимес (Британия, Нижняя Германия, Паннония, Нижняя Мезия).⁽³⁾

Линии земляных укреплений и башни строились не только на римской территории, но и по другую сторону границы. Сегодня ученые считают возможным говорить об элементах римского лимеса на черноморском побережье Грузии, в Крыму и на Днепровском лимане.⁽⁴⁾ Римляне продолжали работы по укреплению лимеса до конца IV в., пока не перешли к принципиально иной модели обороны своих границ. На дунайском лимесе, оказавшемся в пределах Восточной Римской империи, фортификационные работы продолжались до VI в.

Легионные крепости римляне сооружали, как правило, на высоких берегах рек возле переправы. Лагерь, рассчитанный на один легион, обычно имел прямоугольную форму с длиной около 500 м, шириной -- около 365 м. С каждой стороны крепости имелись ворота. Главными -- Porta Praetoria -- считались ворота, расположенные на одной из коротких сторон, которая по канонам Ветрувия должна быть обращена на восток, к реке и дороге, что не всегда соблюдалось. Лагерь нередко опоясывали два ряда крепостных стен высотой 10-12 м, расположенных на расстоянии 4-8 м друг от друга. Со всех сторон,и прежде всего с лицевой, крепость окружалась несколькими расположенными в шахматном порядке линиями рвов и земляных валов. Еще один вал находился между крепостными стенами.

Крепость строили из крупных каменных блоков с использованием цемента. Строительным материалом чаще всего служили песчаник и гранит. Для возведения внутренних сооружений применяли кирпич, производимый, как и черепица, в легионных мастерских. На этих кирпичах и черепицах обычно ставился штемпель воинской части. С внешней стороны каменные блоки шлифовались, с внутренней же обычно оставлялись необработанными. Ширина крепостных стен колебалась от 1,2 до 4 м.⁽⁵⁾ Во время осады на стенах размещали метательные орудия и арбалеты. Иногда под стенами строили подземные галереи, используемые в разведывательных целях и для внезапных вылазок. Вокруг и внутри крепостных стен были кольцевые дороги, пересекавшиеся с коммуникациями, выходящими за пределы крепости.

На дунайской границе римлянам пришлось столкнуться с проблемой дополнительного укрепления крепостных ворот, поскольку геты и даки в отличие от германцев и британских кельтов, умели штурмовать укрепления. Поэтому здесь впервые были апробированы располагавшиеся слева и справа от ворот башни, выдававшиеся вперед из крепостной стены. Ворота в дунайских лагерях делали двойные, а в случае прорыва через внешние ворота на боковых прилегающих к воротам стенах были устроены балконы, с которых легионеры могли истреблять врагов метательным оружием.⁽⁶⁾ Что же касается башен, то первоначально римские лагеря обходились без них. Затем начали строить отдельные башни внутри лагеря. Когда же римские крепости стали подвергаться частым осадам, стали встраивать башни в стены на расстоянии 30-40 м друг от друга. Башни во времена принципата имели многогранную и круглую форму, как дошедшая до нашего времени башня Друза в Майнце (ФРГ).⁽⁷⁾

Изнутри римский лагерь делился пополам пересекающей его в узкой части via principalis. В передней части (praetentura) -- между главными воротами и via principalis -- до вывода из легионных лагерей ауксилиариев находились казармы вспомогательных войск, а затем -- помещение для военных занятий (schola), казармы легионеров и дома старших офицеров, иногда -- плац.

Тыльная часть лагеря (retentura) условно может быть поделена на два сектора: в центре располагались штабные и хозяйственные постройки, а между ними и дорогой, которая шла вдоль крепостных стен во внутренней части лагеря (via sagularis), находились казармы. В центре крепости, прямо на пересечении via praetoria и via principalis помещались principia -- штаб легиона и praetorium -- резиденция командующего легионом. Возле них находилось знаменное святилище -- sacellum, где наряду со значками когорт хранились легионный орел и бюсты императоров. В подвальной части святилища обычно была касса с солдатскими сбережениями. Там же держали металлолом, ценившийся в гарнизонах очень высоко ввиду удаленности от центров металлопроизводства. За штабом строили quaestorium -- резиденцию лагерного префекта, которая являлась центром хозяйственной жизни крепости.

Далее по направлению к тыльной части лагеря находились гарнизонные мастерские -- fabricae. На стадии оккупации, т.е. пока происходило утверждение римского господства на завоеванной территории, внутри лагеря имелось все необходимое для жизнеобеспечения производство. Когда же на прилегающих землях устанавливался мир, часть производства выносили в канабу. Некоторые мастерские, связанные главным образом с изготовлением и ремонтом оружия, оставались внутри лагеря. По соседству с ними находились большие амбары (horrea), вмещающие годовой запас зерна для всего гарнизона, и склады с вооружением.

Госпиталь (valetudinarium) не имел определенного места в планировке лагеря. Известны случаи устройства госпиталей как в передней, так и в тыльной части легионной крепости.⁽⁷⁾ Строительство госпиталя было важным событием в жизни гарнизона и нередко сопровождалось торжественной установкой алтаря, посвященного Геркулесу или Эскулапу. Госпитальные постройки в I в. сооружали из дерева, начиная с Траяна -- из камня.

Согласно реконструкциям археологов, римский легионный госпиталь представлял собой типовую застройку площадью 100x60 м.⁽⁸⁾ Здание прямоугольной формы имело внутренний дворик. Большую часть госпиталя занимали солдатские палаты, в каждой из которых размещалось по 4-6 человек. В угловых, более просторных, комнатах устраивались офицеры. Каждый госпиталь был обеспечен системой центрального отопления. Операционные могли находиться в специальных небольших помещениях во внутреннем дворике. Лекарства и медикаменты хранились в керамических сосудах в особых складских помещениях. Непременным атрибутом госпиталя было святилище Эскулапа и Гигнеи. Важное место в римской системе оздоровления раненых и больных воинов играли водные процедуры. В каждом госпитале обнаружены ванные комнаты, а то и целые бассейны. Порой бани выделялись в отдельное строение. Так, в легионной крепости Карлеон (Великобритания) недавно выявлено каменное строение терм квадратной формы с бассейном. Оно занимало огромную площадь (100x100 м) и отличалось оригинальной архитектурой.⁽⁹⁾

Солдатские казармы располагались в ретентуре вдоль via sagularis. Строили их из кирпича и крыли черепицей. В соответствии с количеством когорт в легионном лагере было десять казарм. Каждое отделение из 8 человек (contubernium) занимало отдельную комнату, что делало условия жизни римских легионеров более комфортными, чем, скажем, у солдат современной российской армии. Как выяснили голландские археологи, реконструировавшие казарму в легионном лагере Ниймеген, уже римляне практиковали двухъярусное расположение коек.⁽¹⁰⁾ Любопытно, что солдатские казармы имели портик -- элемент сакральной и гражданской архитектуры, нашедший широкое применение и в зданиях военного назначения. В основании казарм или по соседству располагались жилища центурионов. Их площадь составляла 240-390 кв.м.⁽¹¹⁾

Временный лагерь легионеры, как можно судить по сообщению Иосифа Флавия, строили за 3-5 часов (Bell. Jud. V. 2). Устройство стационарной каменной крепости занимало, видимо, несколько лет. Строительными работами руководили профессионалы-архитекторы и землемеры, которым помогали специалисты из числа иммунов и принципалов. Черновую работу, ясное дело, выполняли рядовые солдаты.

Вслед за сооружением лагеря легионеры приступали к строительству дорог. Дороги имели, прежде всего, стратегическое назначение. Они связывали между собой приграничные укрепления и соединяли лимес с внутренними территориями Империи. Планируя устройство дороги, землемеры выбирали для нее самый прямой маршрут. И сегодня путешественник, проезжающий по Англии или долиной Рейна, сможет легко отличить дороги, проложенные по следам римских трасс, от путей, основанных на извилистых средневековых коммуникациях. Приступая к строительству, римляне прежде всего выкапывали на месте будущей дороги широкую канаву глубиной около 1 м, которую заполняли пятью слоями покрытия. Нижний опорный слой составляли плотно пригнанные друг к другу крупные камни. Затем шла поперечная отмостка из плоских плит. Третий слой представлял собой небольшие камни, связанные цементом. Далее следовал гравий и, наконец, каменные плиты. На римском шоссе (via calceata) устраивалась колея для колесного транспорта шириной 143 см, ставшая впоследствии образцом для железнодорожной колеи. Именно на римской колее в начале XIX в. проходили испытания первого паровоза Дж. Стефенсона.

Для лучшей сохранности покрытия середина дороги была значительно выше краев, а для стока воды по краям дороги рыли специальные канавы, иногда вместо траншеи на месте будущей дороги делалась плотная земляная насыпь, поверх которой укладывали камни. Дорога такого типа называлась agger, ее ширина достигала 15 м, а высота насыпи -- до 1,5 м.⁽¹²⁾ Протяженность римских дорог составляла около 80 тысяч км. Остатки римских дорог сохранились в швейцарских Альпах, в прирейнских немецких городах Трире, Майнце, Кельне, в египетской пустыне. В XVI в. немецкий картограф Конрад Певтингер составил карту дорог Римской империи от Галлии до Индии. Использовав эту карту, израильтяне во время войны 1948 г. провели по полузасыпанной песком римской трассе колонну бронетехники и заняли Эйлат под носом у благодушествовавших арабов.⁽¹³⁾

На плечах римской армии лежало обустройство дорог милевыми камнями,⁽¹⁴⁾ постоялыми дворами, часто являвшимися и небольшими фортами. Для бесперебойного обеспечения легионной крепости водой легионеры строили акведуки. Например, для обеспечения водой лагеря Бурнум в Далмации около 20 г. был построен каменный акведук длиной 32 км,⁽¹⁵⁾ который давал 1200 л воды в сутки. В полукилометре от крепости располагался огромный резервуар площадью 140x25 м, которым заканчивался акведук. Акведук длиной 88 км обеспечивал водой Колонию Агриппины (нынешний Кельн). Самый длинный акведук был построен во времена Траяна для обеспечения водой Карфагена (132 км). Наиболее сохранившийся и, пожалуй, самый известный из провинциальных -- акведук Пон-дю-Гар в окрестностях Нима (Франция).

Римская армия активно привлекалась к гражданскому строительству. В провинциальных городах солдаты, воплощая благоволение императоров, строили амфитеатры, триумфальные арки и колонны, храмы, городские стены, участвовали в восстановительных работах после чужеземных нашествий и стихийных бедствий.⁽¹⁶⁾ Легионеры рыли каналы, трудились в каменоломнях и шахтах. Значительность строительных работ в жизни легионеров подчеркивают инструменты каменщиков, порой изображавшиеся на солдатских надгробных памятниках: кирка (dolabra), мастерок (ascia), резец (scalprum), линейка (regula), наугольник (norma), циркуль (circinus).⁽¹⁷⁾

Римские легионы, особенно расположенные на европейских рубежах, в обеспечении повседневными ремесленными изделиями и продовольствием были вынуждены расчитывать преимущественно на свои силы.

Во времена Республики снабжение продовольствием армии, находящейся вне Италии, осуществлялось за счет поставок со стороны местного населения и частично путем подвоза с Апеннинского полуострова. Занимались этим офицеры-логистики. Задержка войск в провинциях нередко губительно сказывалась на их экономике, служила причиной разорения местного населелния, что порой приводило к антиримским восстаниям. С установлением Империи,пока легионы не обрели постоянных мест дислокации, порядок снабжения сохранялся прежний. Согласно сообщению Иосифа Флавия, описывавшего войну в Иудее в 60-х гг., легионеры на марше несли с собой паек на трое суток и серпы для сбора зерна ( Ios. Flav. Bell. Iud. 3. 5, 5).

Зерно составляло основу походного рациона: около 1 кг на человека в день. Каждое отделение (contubernium) имело ручные жернова, а также котелки и сковороды для приготовления пищи.⁽¹⁸⁾ В маршевый рацион легионера входили каша или жесткие лепешки (bucellatum), дешевое вино с уксусом (posca) и бэкон.⁽¹⁹⁾ Часто солдаты шагали без завтрака, хотя продолжительность дневного перехода c полной выкладкой сотавляла не менее 15 км (Veg. Epitoma rei mil. I. 27). Если учесть то обстоятельство, что вместе с легионом (около 5-6 тысяч человек) передвигались свыше 600 вьючных животных: мулов, быков; более 100 лошадей для кавалеристов и офицеров, а также скот для жертвоприношений, не вызывает сомнений, что на марше войска просто опустошали поля местного населения. Теоретически каждый солдат должен был платить за питание из своего жалования, однако на практике это правило едва ли соблюдалось.

Стабилизация легионов в постоянных лагерях требовала создания серьезной продовольственной базы. Порой основная тяжесть по снабжению войск ложилась на население пограничных и прилегающих к ним территорий, обязанное поставлять продовольствие по фиксированным ценам или в виде повинности. Так, рейнская группа войск -- крупнейшая в I в. -- обеспечивалась провиантом в значительной степени из Галлии, а в снабжении дунайских легионов заметную роль играла Аквилея -- один из крупнейших городов северной Италии. Осуществлением задачи обеспечения армии продовольствием руководил специально назначаемый императором прокуратор всаднического ранга. Кроме того, заключались контракты на поставку провианта с гражданскими торговцами.

На границах, удаленных от продовольственных житниц Империи, обеспечение провиантом в значительной степени ложилось на плечи самой армии. Солдаты выращивали скот, сопровождали обозы и корабли с продовольствием.Окружающая лагерь территория (prata, а позже -- territorium legionis) использовалась для прокорма скота, за которым присматривали специальные воины -- pecuarii. Там же, возможно, устраивались земледельческие хозяйства. Немалое значение для продовольственного обеспечения войск имела охота. Солдатский рацион разнообразило посещение находившихся в канабе таверн.

Основу солдатского питания составляли хлебопродукты. Лагерные амбары, судя по их размерам, были способны вместить годовой запас зерна.⁽²⁰⁾ Зерно -- пшеница и ячмень -- шло на приготовление хлеба (для солдат -- грубого помола, для офицеров -- более качественного), каш, супов и всевозможных паст -- дальних "предков" современных спагетти, а также пива, любимого в римской армии. Достойное место в диете легионеров занимали овощи и фрукты, многие из которых благодаря римской армии распространились по Европе. Солдаты, как было свойственно уроженцам Апеннин, любили бобы, чечевицу, капусту и редис. При раскопках легионных крепостей археологи находят обугленные косточки персиков, слив, вишен, яблок и груш. Деликатесной пищей у солдат считались оливки, выдержанные в винном сусле. Легионеры не забывали орехи: грецкие, фундук, каштан.⁽²¹⁾ Из сладкого на столе легионеров не выводился мед, хранившийся обычно в керамических амфорах.

Было бы, однако, заблуждением полагать, ориентируясь исключительно на сообщения античных авторов, что солдатская диета была чисто вегетарианской (Veg. Epitoma rei mil. III. 3). Находки археологов показывают, что заметное место в питании легионеров занимало мясо. В гарнизонах вне конкуренции была пища настоящих мужчин -- говядина, баранина, свинина в жареном или вареном виде. Количество жертвенных животных, предназначенных в конечном счете для солдатского стола, поначалу было невелико, но с увеличением числа праздников во II-III вв. существенно возросло. Скот разводили для получения мяса, молока и сыра.

Любопытен рецепт походной солдатской похлебки, которую легионеры варили на привалах во время марша. Берется 0,5 л молотых с помощью ручных жерновов зерен пшеницы, 2 л воды, 0,5 столовой ложки молотого черного перца, 1 столовая ложка соли, 1 растертый зубчик чеснока, 50 г порезанного кубиками шпига, 100 г порезанной кубиками сырой говядины и варится на костре около 45 минут. Запивать лучше сухим красным вином.⁽²²⁾

Любимым развлечением легионеров являлась охота. Мясо оленей, кабанов, диких быков и медведей приятно дополняло рацион. На бобров, волков и лисиц охотились отчасти из-за меха, но больше из спортивного азарта. В военных лагерях часто и в больших количествах держали домашнюю птицу: кур, уток, гусей. На Рейне у легионеров пользовалась популярностью охота на белого гуся, ценимого не только из-за мяса, но и из-за великолепного пуха. Достойное место в рационе римских воинов занимали рыба и морепродукты. Легионеры отдавали предпочтение осетру, щуке, тунцу, треске и губану. Не забывали и острые рыбные соусы, которыми, как известно, славилась римская кухня. Если garum украшал в основном стол командиров, а для солдат являлся редким деликатесом в силу дороговизны, то более дешевая и незатейливая muria была кушаньем рядовых легионеров. Пользовались успехом на солдатском столе устрицы, мидии и всевозможные моллюски не только из моря, но и из пресноводных водоемов.

Римские воины, будучи подлинными носителями античных ценностей, знали толк в винах. "Карта вин" легионера была весьма обширна. Винный уксус -- смесь вина с водой -- в римской армии алкоголем не считался и являлся непременным спутником солдата во время марша и на сторожевом посту. После службы солдаты могли промочить горло в таверне, находящейся в гарнизонном поселке, дешевым молодым вином из ближайших провинций. Знаменитые рейнские и мозельские виноградники появились, вне всякого сомнения, под влиянием находившихся здесь в течение четырех с лишним веков римских гарнизонов. Дорогие зрелые вина везли из Испании, южной Галлии. Лучшие вина привозили из Италии: lympa с виноградников Везувия, amine -- великолепное выдержанное белое вино, pradzion -- с привкусом смолы и т.д. Вина перевозили и хранили в глиняных амфорах и в дубовых бочонках, отдельные экземпляры которых были обнаружены археологами при раскопках временного легионного лагеря в местечке Oberaden на Рейне в 1938 г.

Неизменным успехом у легионеров пользовался фруктовый коктейль conditum tinctum. Секрет его приготовления сообщает знаток быта римских воинов М. Юнкельман: 0,5 л сухого белого вина, желательно, греческого, с привкусом смолы, смешать с 0,5 л меда в большой емкости; нагревать до кипения, размешивая, снять пену; затем добавить 30 г грубо помолотого черного перца, 10 лавровых листов, 10 г шафрана и 5 вымоченных предварительно в вине фиников без косточек; поварив эту смесь несколько минут, снять с огня; долить еще 1,5 л того же вина; употреблять охлажденным.⁽²³⁾

Не вызывает сомнений, что рацион легионеров был богаче, чем у типичных низов римского гражданства. Строгий контроль военных медиков за приготовлением пищи исключал возможность отравления в гарнизонах. Разнообразное и качественное питание, интенсивная физическая активность и эффективная медицинская помощь обеспечивали солдатам лучшее здоровье по сравнению с гражданскими лицами.⁽²⁴⁾

Напряженный ритм гарнизонной жизни солдат прерывался периодическими увольнениями. Иногда легионеры получали отпуск домой, но наиболее распространенным проведением солдатского досуга являлось посещение расположенных в гарнизонном поселке питейных заведений и борделей -- лупанаров. Казалось бы, уклад жизни легионеров не оставлял времени и места на частную жизнь. Тем большее удивление вызывает то обстоятельство, что вопреки законодательному запрету на вступление легионеров в законный брак, существовавшему со времен Августа, и неустроенности гарнизонной жизни, некоторые легионеры умудрялись заводить стабильные семьи с женщинами-вольноотпущенницами. Об этом мы узнаем из солдатских эпитафий, в которых подруги легионеров определяются терминами coniunx, uxor , т.е. супруга , а также упоминаются их дети.

Возможно, феномен "солдатских жен" существовал еще во времена высокой мобильности легионов, но по источникам он прослеживается по мере их стабилизации. Раньше всего -- к середине I в. -- указанное явление обнаруживается на рейнской границе, при Флавиях -- на Дунае. Вероятно, солдаты вступали в семейный союз чаще всего со своими бывшими рабынями. Есть, впрочем, мнение, что легионеры формально обращали в рабство свободных женщин перегринского статуса из окрестного населения, а затем "освобождали" их для того, чтобы дети могли получить права римского гражданства. Как известно, дети вольноотпущенниц и отставных легионеров получали права римского гражданства, тогда как для перегринов приобретение этого права было большой проблемой. Встречались среди солдатских подруг и урожденные римские гражданки, невесть как попавшие на далекую границу. Проживали солдатки с потомством в гарнизонных поселках -- канабах. Основным источником их существования являлась финансовая поддержка "супруга". Не исключено, что для своего пропитания они обзаводились огородами на "легионной территории", занимались мелкой торговлей.

Командование, судя по всему, закрывало глаза на существование этих незаконных семейных союзов, но, что интересно, солдаты, обремененные такими связями, заканчивали службу чаще всего рядовыми.⁽²⁵⁾ Императоры династии Северов признали право солдат вступать в законный брак и даже разрешили им жить с семьями за пределами военного лагеря. Тогда же легионеры получили дозволение на приобретение земли за пределами "Territorium Militaris" в частную собственность и на занятие предпринимательской деятельностью. Впрочем, есть основания полагать, что участие солдат в сделках по купле -- продаже земли в пограничных провинциях начинается еще при Антонинах.⁽²⁶⁾

Семейные солдаты до эпохи Северов находились в явном меньшинстве. Социумом, в котором существовал легионер в течение 20, а то и более лет своей службы, служило отделение, в немалой степени -- центурия и отчасти -- легион. Интересно, что основная часть заздравных посвятительных надписей, составленных легионерами, касается центурии. Равным образом, центурия, а не когорта указывалась на личном оружии легионера наряду с его именем. Очевидно, когорта -- коллектив из 500 человек -- являлась чисто тактической единицей и воспринималась солдатами только как формальное объединение. Видимо, в основном, внутри центурии, составлявшей 80-100 человек, завязывались товарищеские отношения, складывались компании легионеров. В солдатских эпитафиях часто встречаются такие обращения, как contubernalis , commilitio, contiro, frater в значении "друг",⁽²⁷⁾ хотя слово "amicus" также использовалось нередко. Именно друзья-сослуживцы чаще всего устраивали погребение умершему солдату, наследовали его имущество -- peculium castrense. Солдат связывали земляческие узы, общность "призыва", приверженность какому-либо специфическому культу.⁽²⁸⁾ Существовали также объединения солдат, занимавших одинаковые посты и исполнявших одинаковые функции в среде иммунов и принципалов: бенефициариев, аквилиферов, имагиниферов и т.д. Люди, связанные таким образом, в надписях именовались collegae.

При Северах для воинов такого уровня было разрешено создание коллегий, игравших роль касс взаимопомощи не только в случае погребения, как обычно указывается в литературе, но и в случае различных чрезвычайных ситуаций, подстерегавших воина во время службы. Объединенные в микрогруппы воины воспринимали свой легион как особое сообщество и гордились принадлежностью к нему. Сражение часто превращалось в подлинное соревнование в доблести и воинском мастерстве между центуриями легиона и между легионами. В римской армии не существовало единой униформы, а легионы различались значками на щитах, особым украшением на шлемах, цветом покрытия доспехов, каким-либо специфическим оружием, например, кинжалами, бывшими в моде среди легионеров в Германии.

На страхе потерять уважение патрона -- императора и своих сослуживцев была основана система штрафов и наказаний в римской армии. У римлян сохранялась давняя традиция сурового карания ослушавшихся воинов.С легендарных времен практиковалась казнь выбираемого по жребию каждого десятого из воинской части, утратившей свое знамя, бежавшей с поля боя или взбунтовавшейся -- decimatio. В начале III в. до н.э. был принят закон о смертной казни для уклонявшихся от военной службы.⁽²⁹⁾ Прославлялись воины, которые предпочли самоубийство пленению.⁽³⁰⁾

Угроза децимации, как крайней меры наказания, сохранялась в римской армии и во времена принципата. Мера эта, рассчитанная обычно для центурии или когорты, могла быть распространена на целый легион. Смысл процедуры состоял в том, чтобы кровью искупить позор, павший на воинскую часть. Каждый десятый воин провинившегося подразделения, выбранный по жребию, подвергался казни, называемой fustuarium. Четверо сослуживцев должны были забить приговоренного палками до смерти перед всем строем. Децимации мог быть подвергнут и отдельный солдат за оставление караульного поста, нарушение субординации в тяжелой форме или четырехкратное совершение более легких проступков.⁽³¹⁾ Необходимо отметить, что во времена принципата децимация как коллективная мера наказания применялась исключительно редко. Источники лишь однажды сообщают, как при императоре Тиберии была децимирована когорта легиона III Augusta в Нумидии (Tac. Ann. III. 21). Право децимации имели только император, распоряжавшийся жизнью и смертью воинов на правах patris familias, либо его непосредственный заместитель -- наместник провинции.

Римская децимация, очевидно, послужила образцом для распространенного в российской и прусской армиях Нового времени наказания шпицрутенами, описанного Л.Н. Толстым в рассказе "После бала". С децимацией было связано наказание, налагавшееся на остальных воинов проштрафившегося подразделения. Они должны были разместиться за пределами лагеря, подвергаясь насмешкам товарищей и угрозам нападения врагов, а также с пшеничного хлеба перейти на ячменный.

Следующей карательной мерой являлась позорная отставка без наград и привилегий -- missio ignominiosa, налагавшаяся как на целые воинские части, так и на отдельных воинов в случае проступков, при наказании за которые можно было избежать смертной казни. В случае целых подразделений позорная отставка сопровождалась damnatio memoriae -- забвением памяти, которая выражалась в стирании любых официальных письменных упоминаний о данной воинской части. Любопытно, что даже казармы подразделения, подвергнутого децимации, позорной отставке или разгромленного в бою, подлежали уничтожению.

Распространенным наказанием как коллектива, так и индивида являлись денежные штрафы. Практиковалось также разжалование и перевод в менее престижный род войск: например, из легиона во вспомогательные войска, из конницы в пехоту. За меньшие прегрешения наказывали заключением в карцер, который был в каждой легионной крепости, или суточным стоянием у позорного столба возле резиденции легата в унизительной позе и с каким-либо вызывающим смех предметом в руках. Кроме того, провинившихся лишали увольнения, назначали дополнительную строевую подготовку, караульную службу, какую-либо работу. Все эти наказания мог налагать командир легиона.

В случае менее значительных нарушений легионеры подвергались телесным наказаниям -- castigatio, налагавшимся и исполнявшимся центурионами, у которых всегда наготове были розги. Тацит упоминает злоупотреблявшего этим правом центуриона, имевшего прозвище "Давай новую!", так как в экзекуторском восторге тот часто ломал розги о солдатские спины (Tac. Ann. I. 23).