Глава 14

Еще одна попытка Брейта

Дни между 4 и 10 февраля стоили III танковому корпусу заметных потерь. Боевые потери танков были незначительны, но гораздо больше танков потеряли боеспособность из-за технических неполадок и крайне плохого состояния дорог. Однако была надежда в скором времени вернуть их в строй. Например, 10 февраля тяжелый танковый полк Беке имел в строю 10 «Тигров» и 16 «Пантер», но к 11 февраля количество боеспособных машин полка рассчитывали довести до 40.

Хуже складывались дела у 17-й танковой дивизии, которая на 10 февраля имела только 5 боеспособных танков (1 Pz- III и 4 Pz-IV). С другой стороны, на то же число 16-я танковая дивизия докладывала о наличии 16 «Пантер», 16 Pz-IV и 10 StuG-III. Здесь тоже предполагалось, что 11 февраля будут введены в строй еще несколько танков. 16-я танковая дивизия была усилена ротой в составе 10 Pz-IV из дивизии СС «Лейбштандарт». В 506-м тяжелом танковом батальоне на 10 февраля было только два боеспособных «Тигра», а в 249-м дивизионе штурмовых орудий — 4 StuG-III.

Это означало, что в частях, которые начинали операцию «Ванда», теперь оставалось 79 танков и штурмовых орудий, потери бронетехники с начала операции составили 39 %. Для пополнения этих частей из 1-й танковой дивизии прибыло несколько подразделений, включавших 18 Pz-IV и 48 «Пантер». Таким образом, вечером 10 февраля III танковый корпус имел вместе с танками из «Лейбштандарта» 155 боеспособных танков и штурмовых орудий, которым предстояло идти в атаку на рассвете следующего дня. Более половины из них составляли тяжелые «Пантеры» и «Тигры».

Прежде Хубе уже утверждал, что его танки могут раскатать любую советскую оборону, состоящую из пехоты и противотанковых пушек. Для атаки 11 февраля он собрал впечатляющие для немецких войск в 1994 году силы, намного превосходящие все, что мог выставить фон Форман. Оставалось посмотреть, оправдается ли уверенность Хубе в своих танковых частях. Ведь земля оставалась сильно раскисшей и мягкой, а противостоящая Хубе советская 6-я танковая армия имела несколько дней для подготовки оборонительного рубежа.

Брейт решил поставить 16-ю танковую дивизию вместе с тяжелым танковым полком Беке и 2-м дивизионом 67-го артиллерийского полка в центре своего боевого порядка, непосредственно с запада от Шубиных Ставов. Дивизия сосредоточилась в полном составе, за исключением одного пехотного батальона, который оставался с дивизией СС «Лейбштандарт», прикрывая фланг III танкового корпуса с запада и севера. Слабая 17-я танковая дивизия была направлена на левый фланг. Ряд подразделений 1-й танковой дивизии все еще оставались южнее, увязнув в грязи, но дивизия получила задачу атаковать бок о бок с 16-й танковой дивизией на рассвете 11 февраля всеми доступными к этому моменту силами.

План атаки был очень прост. Танки, прежде всего танковый полк Беке и боевая группа Франка — последняя состояла из батальона «Пантер» и батальона пехоты на бронетранспортерах из состава 1-й танковой дивизии, — должны были сокрушить оборону противника между Рыжановкой и Шубиными Ставами. 16-ю и 17-ю танковые дивизии должны были поддерживать два полка «Небельверферов». После прорыва советской обороны танки должны были стремительно двигаться к Гнилому Тикичу, чтобы захватить перекрестки между Каменным Бродом и Лысянкой, таким образом обеспечив III танковому корпусу возможность продвижения к группе Штеммермана.

Ганс Валентин Хубе провел большую часть четверга 10 февраля, отмеченного туманами, снегопадами и оттепелью, в 3-м танковом корпусе. Дивизия СС «Лейбштандарт», имевшая задачу удерживать рубеж на западном фланге III танкового корпуса, располагала очень небольшим количеством пехоты. За день до того насчитывалось 180 человек, слишком мало для дивизии, которой поручено оборонять фронт протяженностью около 15 километров. 2-й батальон 79-го моторизованного полка, моторизованный пехотный батальон из состава 16-й танковой дивизии пришлось оставить вместе с «Лейбштандартом». В противном случае не приходилось рассчитывать на то, что дивизия сумеет удержать свои позиции.

Грязь доставляла Хубе много беспокойства. В ней оставалось много увязшей и вышедшей из строя техники. Например, один из артиллерийских дивизионов 1-й танковой дивизии лишился 11 из 15 своих тягачей для орудий и застрял в грязи южнее места назначения. Штаб III танкового корпуса сохранил лишь три машины на ходу и был неспособен организовать даже свою работу в обычном режиме. В случае продолжения оттепели прочие войска вряд ли смогли бы двигаться за танками после начала наступления.

Несмотря на грязь, 4 февраля разворачивались весьма интенсивные боевые действия. III танковый корпус заявил об уничтожении 300 танков противника с начала операции «Ванда». Утвержалось, что заявленная цифра подтверждена и считается достоверной. Хубе продемонстрировали кладбище танков около Павловки, с бесчисленными американскими танками, поставленными по ленд-лизу, и советскими Т-34. К тому же архивные документы показывают, что части Ватутина безвозвратно потеряли 337 танков и САУ в течение первых 10 дней февраля1. Поскольку в эти дни большая часть его сил была задействована против III танкового корпуса, а в остальных местах имели место лишь незначительные бои, кажется, что число, заявленное немцами, не так уж далеко от истины. Но каким бы ни было истинное количество уничтоженных советских танков, оно было существенным и служило достаточным свидетельством ожесточенности боев. Напротив, потери немецких танков от вражеского огня были невелики.

III ТАНКОВЫЙ КОРПУС ПО СОСТОЯНИЮ НАУТРО 11 ФЕВРАЛЯ 1944 ГОДА

1-я танковая дивизия СС

Придано: 2-й батальон 79-го моторизованного полка (из 16-й танковой дивизии)

Изъято: Рота из 2-го батальона 1-го танкового полка СС

17-я танковая дивизия

Придано: 249-й дивизион штурмовых орудий, 506-й тяжелый танковый батальон, 2-й дивизион 62-го артиллерийского полка

Сформированы боевые группы: Финк: 1-й батальон 40-го моторизованного полка, 2-й батальон 63-го моторизованного полка; Питш: 2-й батальон 39-го моторизованного полка, 506-й тяжелый танковый батальон; Франк II: 27-й саперный батальон, подразделения из 17-го разведывательного батальона.

16-я танковая дивизия

Придано: 2-й батальон 23-го танкового полка, 503-й тяжелый танковый батальон, 2-й дивизион 67-го артиллерийского полка, одна рота из 2-го батальона 1-го танкового полка СС

Сформированы боевые группы: Беке: 1-й батальон 2-го танкового полка, 2-й батальон 23-го танкового полка, 503-й тяжелый танковый батальон, 2-й батальон 64-го моторизованного полка, 3-я рота 16-го саперного батальона; Блёмеке: 64-й моторизованный полк (исключая 2-й батальон), 2-я рота 16-го самоходно-артиллерийского полка, 2-й батальон 2-го танкового полка, рота из 2-го батальона 1-го танкового полка СС

1-я танковая дивизия (еще не полностью прибывшая)

Придано: 127-й моторизованный саперный батальон

Сформированы боевые группы: Франк I: 1-й танковый полк (исключая 2-й батальон), 2-й батальон 113-го моторизованного полка, батальон из 326-го пехотного полка (198-я пехотная дивизия); Хупперт: 2-й батальон 1-го танкового полка, 2-й батальон 1-го моторизованного полка, 1-й разведывательный батальон

198-я пехотная дивизия

Придано: Одна рота 471-го истребительно- противотанкового дивизиона

Вероятно, Хубе был полностью уверен в боевых качествах своих танковых частей, но совсем другой вопрос был — хватит ли этого для спасения группы Штеммермана. Однако не было иных вариантов, кроме как попытаться выполнить эту задачу, чего бы это ни стоило.

Когда боевая группа Франца Беке начала сосредотачиваться на передовой, он поместил 503-й батальон «Тигров» в центре своего построения, 2-й батальон «Пантер» 23-го танкового полка — слева, а 1-й батальон «Пантер» 2-го танкового полка (из состава 16-й танковой дивизии) — справа. Ночной мороз сделал передвижение по местности несколько легче, но не было никакой надежды, что в течение дня земля останется замерзшей. В 07:00 Беке дал команду к наступлению, и не менее 10 «Тигров» и 32 «Пантер» пошли в атаку на советские оборонительные позиции. За ними следовала пехота боевой группы Блёмеке из 16-й танковой дивизии, но капитан Блёмеке решил двигаться, имея танки впереди себя[171].

Решение Блёмеке идти в атаку, имея впереди себя танки, оказалось весьма разумным, поскольку танки продвигались очень быстро. За два часа была достигнута высота 239,1, находившаяся в 8 километрах от исходных позиций атакующих. Танки Беке поддерживали темп атаки. «Тигры» вышли к Бужанке в 10:00, и тут обнаружилось, что все мосты, пригодные для переправы танков, уже взорваны. Маленький мост, позволявший перейти реку пехоте, остался нетронутым, но больше целых мостов не осталось. Однако 2-й батальон «Пантер» 23-го танкового полка был более удачлив. Пока «Тигры» выходили к Бужанке, «Пантеры» ворвались во Франковку, штурмовали подготовленный к взрыву мост через Гнилой Тикич и обезвредили заряды взрывчатки прежде, чем красноармейцы успели подорвать мост. Экипаж танка, первым переехавшего через Гнилой Тикич, в награду получил дополнительных 8 дней к отпуску[172].

Гнилой Тикич был главным препятствием для наступающих немецких войск, и с захватом моста шансы прорваться к группе Штеммермана существенно возросли. В штабе III танкового корпуса новость об успехе во Франковке вызвала ликование, и генералу Штеммерману была отправлена следующая радиограмма: «Мы приближаемся, плацдарм и мост во Франковке 11:00».

Южная часть боевой группы Беке, 1-я танковая дивизия, перешла в атаку вместе с боевой группой Франка. В 06:30, при поддержке одного артиллерийского дивизиона из состава 1-й танковой дивизии и артиллерией 198-й пехотной дивизии, Франк двинул свои танки вперед. Во главе шла рота «Пантер» под командованием лейтенанта Зеемана. На броне его танков пехотинцев не было, но в ротах, следующих позади, пехота ехала на танках. Поскольку мотопехотные подразделения дивизии на бронетранспортерах еще не прибыли, другого способа провезти солдат через грязь просто не было. Успех не заставил себя ждать. Через два часа была занята Чижковка, танки взяли влево и зажали советский стрелковый батальон между 1-й и 16-й танковыми дивизиями. Советский батальон был быстро уничтожен[173].

Танки Франка продолжали двигаться на север, опасаясь минных полей, но все еще продвигаясь в хорошем темпе. Стояла теплая ясная погода, подходящая больше весне, а не началу февраля. Когда танки вышли к окраинам Яблоновки, появились несколько Т-34, но огнем «Пантер» они были быстро подбиты или принуждены к отступлению. Не теряя времени, немецкие танки двинулись на Жабинку, миновали ее и продолжили путь к Гнилому Тикичу. К реке удалось выйти в середине дня в Бужанке. Танки не могли переправиться через Гнилой Тикич, но пехота захватила плацдарм на другом берегу.

За шесть часов боевая группа Франка продвинулась через грязь, минные поля и заранее подготовленную оборону противника на 15 километров. Была проведена подготовка к дальнейшему наступлению и установлена связь с 16-й танковой дивизией, которая тоже вышла к Бужанке. Мосты через Гнилой Тикич имели чрезвычайное значение, но лишь один мост, позволяющий пропускать танки, был захвачен неповрежденным. Было решено целиком направить полк Беке на плацдарм у моста во Франковке.

В 7:15, несколько позже, чем боевая группа Беке и боевая группа Франка, перешла в наступление 17-я танковая дивизия фон дер Медена. Так как в ее составе осталось мало танков, она была направлена на прикрытие северного фланга атакующей группировки Брейта. Боевая группа Финка наступала севернее 2-го батальона «Пантер» 23-го танкового полка из группы Беке. Она добилась неплохого темпа продвижения, но все равно не успевала за «Пантерами», особенно столкнувшись с сильным сопротивлением у Степка. 305-й пехотный полк (из состава 198-й пехотной дивизии) и несколько танков из боевой группы Питша получили приказ взять хутор Толстые Роги, что и было выполнено к полудню. Перед выдвижением к Босовке танки пополнились боеприпасами, горючим. Боевая группа Финка, преодолевшая сопротивление противника у Степка, также вышла к Босовке во второй половине дня. Совместно с танками боевой группы Питша южная часть Босовки была захвачена, но бой в северной части продолжался до наступления сумерек.

Прежде чем Беке переместил свои танки во Франковку, возникла неожиданная угроза. Многие из его танков собрались на южном берегу Гнилого Тикича, вблизи уничтоженного моста в Бужанке. Внезапно на другом берегу этой не слишком широкой реки появились несколько советских САУ. Немецкие танкисты оценили их число в 17 машин и немедленно открыли по ним огонь. Согласно немецким заявкам все 17 самоходок были подбиты.

Наконец Беке получил возможность отправить оставшуюся часть своей боевой группы на плацдарм во Франковке, удерживавшийся 2-м батальоном 23-го танкового полка. Однако трудности со снабжением снова начали преследовать его подразделения. Советские силы в Босовке беспокоили путь снабжения его боевой группы. Не организовали ему и снабжения по воздуху, которое он запрашивал. В результате Беке был вынужден отправить часть своих танков назад, чтобы обеспечить доставку хотя бы части необходимых запасов к своим передовым подразделениям.

Еще одна проблема заключалась в том, что мост во Франковке, возможно, не обладал достаточной грузоподъемностью, чтобы по нему могли проехать «Тигры». Рисковать же единственным большим мостом через Гнилой Тикич, оставшимся неповрежденным, было немыслимо. Более тщательный осмотр реки и ее берегов показал, что, может быть, удастся найти брод. Когда были найдены следы гусениц в месте, где раньше советские танки вброд переправлялись через реку, было решено предпринять попытку воспользоваться бродом. Под огнем советской артиллерии первый «Тигр» выбрался на другой берег Гнилого Тикича, а вскоре за ним последовали и остальные. Вместе с уже переправившимися по мосту «Пантерами» им удалось создать на плацдарме достаточно сильную оборону.

Тем временем боевая группа Франка усиливала свои позиции в Бужанке. Франк и Беке встретились в Бужанке и обсудили сложившееся положение. Было решено, что боевая группа Беке продолжит наступление с плацдарма во Франковке, а боевая группа Франка проведет атаку вдоль южного берега Гнилого Тикича в направлении Лысянки. Рота пехоты должна была в течение ночи оборонять плацдарм за маленьким мостом при огневой поддержке роты «Пантер», поскольку ожидалось, что к утру 12 февраля 16-я танковая дивизия займет северный берег. Остальные подразделения боевой группы Франка продолжат двигаться на восток в надежде захватить мост в Лысянке внезапной ночной атакой.

В Бужанке была организована база снабжения, там же немцы нашли перевязочный пункт, поспешно покинутый советскими солдатами. Он был хорошо обеспечен медикаментами и различным медицинским оборудованием. Захваченные к этому моменту пленные были помещены в полуразрушенную церковь под охраной десяти немецких солдат.

Срочно требовалось горючее и боеприпасы. Уже к 15:40 Франк отправил радиограмму о том, что ему срочно необходимо еще горючее, но оттепель вместе с сохраняющимися очагами сопротивления в тылу у танкистов делали снабжение трудной задачей. Возможно, положение со снабжением стало одной из причин решения Франка атаковать Лысянку ночью, а не немедленно.

В темноте Франк развернул свои «Пантеры» для атаки на Лысянку, городок, далеко растянувшийся вдоль Гнилого Тикича, который делил его на две половины. Ориентиром для движения в темноте служила дорога, ведущая из Бужанки в Лысянку. Не встречая сопротивления противника, немецкие танки вышли на расстояние в несколько сотен метров до юго-восточной окраины Лысянки. Подполковник Франк выехал вперед на своей «Пантере» с опознавательным знаком «R01» и дал команду начать атаку: «Боевая группа захватывает Лысянку с ходу; 1-я рота — левее основной дороги, 2-я рота — правее. 3-я рота следует за ними, пехота остается на танках по возможности дольше, боевой порядок правым углом вперед для защиты фланга».

«Пантеры» быстро выстроились в линию для атаки и понеслись вперед, стремительно сокращая расстояние до деревни. Когда до крайних домов оставалось 30 метров, они встретили советскую оборону, состоявшую из танков и противотанковых пушек. Однако за немцами было преимущество внезапного удара, и «Пантеры» 1-й роты быстро опрокинули советскую оборону. Только одна или две советские пушки успели открыть огонь. Несколько позже 2-я рота столкнулась с такой же обороной, которая была подавлена с той же легкостью. Немецкие потери были незначительны, но при дальнейшем продвижении в Лысянку, когда пехотинцы уже попрыгали с танков, «Пантеры» въехали на минное поле. Танк фельдфебеля Болькена был выведен из строя, а за ним и танк фельдфебеля Шеффера. Танки капитана фон Люттихау, адъютанта Франка, также получили повреждения, подорвавшись на минах. Темп атаки был потерян, начались ожесточенные уличные бои.

Франк хорошо понимал, что если в Лысянке не удастся захватить невредимые мосты, то при нынешнем состоянии почвы постройка нового моста потребует слишком много времени. Он дал приказ по рации: «Цилиокс — быстро к мосту!» Лейтенант Цилиокс со своими танками двинулся к мосту, но обороняющиеся, уже пришедшие в себя после внезапного начала атаки, открыли огонь из танков, противотанковых пушек, полевых орудий, противотанковых ружей и прочих видов оружия. Тем не менее Цилиокс пробивался вперед, но сопротивление советских войск замедляло ход его танков. Наконец, он разглядел мост и немедленно повернул к нему. Его «Пантера» как раз готовилась въехать на мост, когда тот взлетел на воздух. Теперь нужно было искать другой способ перебраться через реку.

Немецкое наступление 11 февраля, которое продолжалось и ночью, должно быть, стало потрясением для Красной армии. Советские источники настаивают на том, что наступление ожидалось, но это утверждение плохо согласуется со стремительностью продвижения немецких танков. За пять часов танки Брейта преодолели приблизительно третью часть расстояния до окруженной группировки и сумели обеспечить переправу через наиболее серьезную преграду. Такое развитие событий едва ли ожидали на советской стороне. Возможно, само по себе наступление не стало сюрпризом, но, во всяком случае, едва ли советские командиры рассчитывали на такую интенсивность атак и скорость продвижения, судя по отсутствию своевременных адекватных контрмер[174].

В течение дня 2-я танковая армия Богданова была сменена на своих позициях стрелковыми частями и переброшена в район Чесновка — Писаревка. Ватутин также направил в район Писаревки 206-ю стрелковую дивизию, входившую в состав 27-й армии. Он приказал атаковать позиции, занимаемые 34-й дивизией и 1-й танковой дивизией СС, но у атакующих не хватило сил на большее, чем создать местные трудности для немецких войск. 1-й Украинский фронт оказался неспособен создать серьезную угрозу тылам наступающих немецких частей, направленных Брейтом к Гнилому Тикичу[175].

У Конева также имелись в резерве некоторые силы. Он направил 5-ю гвардейскую воздушно-десантную и 62-ю стрелковую дивизии в район Моринцы — Майдановка, расположенный в 10 километрах восточнее Лысянки. Перед этим он приказал Селиванову подготовить свой кавалерийский корпус к продвижению на запад. Части Селиванова уже провели большую часть ночи, двигаясь по раскисшим дорогам, бойцы и кони были изнурены. Селиванов отправил разведывательные отряды в район Селище — Шендеровка — Новая Буда, пока основные силы корпуса остановились на отдых в районе Квитки — Валява перед вечерним выступлением в направлении Новой Буды[176].

У Конева были все основания для беспокойства об обстановке в районе Новой Буды. Сокращая протяженность фронта, Штеммерман и Лиеб стремились собрать силы, достаточные для атаки из района южнее Стеблева в направлении Шендеровки и Новой Буды. Эти силы состояли из подразделений различных дивизий. Полк «Германия» из дивизии СС «Викинг», похоже, прибыл в район сбора первым и скоро получил приказ наступать на Шендеровку, которую удалось захватить в тот же день. В остальном основные атакующие силы составляли главным образом подразделения 72-й дивизии, выведенной из восточной части «мешка» 10 февраля. Майор Кестнер, командовавший 105-м пехотным полком 72-й дивизии, провел рекогносцировку района между Таращей и Шендеровкой и установил, что его полку придется идти в атаку вниз по склону, который прекрасно просматривался и простреливался со стороны противника. На нем не было укрытий, кроме нескольких небольших впадин. К тому же, несмотря на грузы, недавно доставленные самолетами Люфтваффе, боеприпасов для артиллерии оставалось совсем немного. Атакующим не приходилось надеяться на постоянную поддержку артиллерии. Самое большее, на что они могли рассчитывать, была короткая артподготовка непосредственно перед началом атаки.

Кестнер заключил, что при атаке в светлое время суток у полка будет мало шансов на успех. Он предложил организовать внезапную ночную атаку, и его вариант был принят. Майор Зигель, командир соседнего 266-го пехотного полка, также должен был отправить свой полк в атаку в темноте и в связи с этим в течение дня сосредоточивал его на исходных позициях. К своему удивлению, Зигель обнаружил мощеную дорогу, которая могла существенно облегчить продвижение вперед, но радовался он недолго, поскольку дорога вскоре перешла в обычную грунтовую дорогу, превратившуюся в поток грязи. Тем не менее к закату полк Зигеля был готов идти в атаку[177].

Как уже упоминалось ранее, в течение нескольких предшествующих дней фон Форман перебрасывал свои части в район к югу от Звенигородки. Наиболее важная роль отводилась 11-й танковой дивизии, и в 20:00 10 февраля фон Витерсхейм подписал приказ на наступление 11 февраля. Он был особенно обеспокоен отсутствием мостов, достаточно грузоподъемных для прохождения по ним «Пантер», поэтому он отделил их от остальных танков и штурмовых орудий, способных переправляться через реки по менее крепким мостам. В соответствии с этим было сформировано несколько боевых групп. Наиболее сильной стала боевая группа под командованием майора фон Сиверса, командира танкового полка дивизии. Боевая группа состояла из «Пантер» 11-й танковой дивизии и 1-го батальона 26-го танкового полка, одного или двух батальонов пехоты, одного артиллерийского дивизиона и подразделения саперов. Часть сил 11-й танковой дивизии все еще находилась в районе Искренного, поскольку их не успели вовремя сменить, но в атаке должны были принять участие боевая группа Хаака и части 13-й танковой дивизии[178].

В полночь фон Витерсхейм собрал командиров боевых групп и отдал последние приказы перед атакой, Боевая группа фон Сиверса должна была наступать из района Окнино на Ерки, где следовало создать плацдарм на другом берегу реки Шполки. 110-й и 111-й пехотные полки должны были следовать за боевой группой фон Сиверса, охраняя ее фланги и занятую территорию, чтобы обеспечить боевой группе возможность движения вперед без лишних задержек. Боевая группа Герига из 13-й танковой дивизии, усиленная несколькими танками Pz-IV из 8-го танкового батальона, должна была наступать из района колхоза в Грушковке и двигаться на правом фланге боевой группы фон Сиверса. Саперный батальон дивизии должен был следовать позади боевой группы фон Сиверса и обеспечивать сооружение или содержание в исправности мостов грузоподъемностью не менее 60 тонн. Разные части должны были выступать в назначенное каждой из них время между 4:30 и 5:30 утра.

Боевая группа Хаака, сосредоточенная у Бродецкого, не обладала такой же мобильностью, как остальные части Витерсхейма. В связи с этим ей следовало перейти в наступление в полночь, когда Витерсхейм отдавал приказы командирам своих боевых групп. Вначале это был непримечательный марш через темноту и грязь. Не встречая заметного сопротивления, немцы к 7:00 заняли Романовку. К этому времени части фон Витерсхейма уже пошли в наступление.

Основную ударную силу, которой располагал фон Сиверс, составляли 18 боеспособных «Пантер» 1-го батальона 26-го танкового полка, которые с пехотой на броне в 6:30 проехали через Окнино и двинулись на Ерки. Дороги, как обычно, были размокшими, и танки в основном шли вне дорог. Однако на болотистой местности танки с трудом пробирались на второй или третьей передаче (у «Пантер» была семиступенчатая коробка переключения передач). Не встретив практически никакого сопротивления, они выехали к перекрестку в 2–3 километрах к юго-востоку от Ерков. Немецкие танки попыталась остановить советская пехота, но у нее были только противотанковые ружья. «Пантеры» легко смяли их оборону и продолжили движение на Ерки. В этот момент слева показались передовые силы боевой группы Хаака.

Нельзя было терять время, и под низкими облаками, лишавшими надежд на поддержку с воздуха, наступление на Ерки немедленно было продолжено. Когда танки вышли к окраинам городка, пехотинцы попрыгали с танков и сопровождали их пешком. Фон Сиверс направил свои силы в северо-восточную часть Ерков, где находился мост через Шполку. Танки поехали к мосту с максимальной скоростью, которую позволяла обстановка, но, приблизившись, обнаружили, что мост взорван. Немцы повернули налево и двинулись вниз по течению Шполки. Вскоре они нашли еще один мост, тоже уже уничтоженный, но еще южнее танкистам повезло: они нашли невредимый мост. Он был недостаточно грузоподъемен для «Пантер», но оставалась надежда найти брод неподалеку от моста. Лейтенант Вартман осмотрел реку и ее берега в окрестности моста и решил попробовать. Удача улыбнулась немцам, и все «Пантеры» сумели переехать реку вброд. Первая задача XXXXVII танкового корпуса — создать плацдарм на Шполке — была выполнена.

Восточнее боевая группа Герига выступила из исходного района у колхоза в Рушовке. К полудню она без происшествий добралась до возвышенности в трех километрах юго-восточнее Юрковки. Гериг преследовал сразу две цели. Этот маневр служил как для защиты правого фланга 11-й танковой дивизии, так и для захвата исходных позиции для развития наступления к северу. Ожидалось, что 12 февраля прибудут дополнительные войска после того, как смена 11-й и 13-й танковых дивизий другими частями будет завершена.

После захвата плацдарма в Ерках боевые группы фон Сиверса и Хаака продолжили наступление. 1-й батальон 26-го танкового полка имел в своем составе 15 боеспособных «Пантер» (три танка получили технические повреждения), на которые забрались пехотинцы боевой группы Хаака. Танки разделили на две группы, одна из которых, под командованием лейтенанта Вейдингера, наступала вдоль дороги на Звенигородку, а другая во главе с лейтенантом Мутом продвигалась восточнее, в направлении Скалеватки. Скоро «Пантеры» попали под обстрел советских минометов, и пехота была вынуждена спрыгнуть с танков и укрыться. Почти сразу же в бой вступили советские противотанковые пушки. «Пантеры» открыли ответный огонь и подавили пушки, не потеряв ни одного танка. Группа Вейдингера атаковала дальше в северном направлении и заняла высоту 161,2 восточнее Стебного. Тем временем Мут со своими танками приближался к цели, перекрестку автодороги и железной дороги севернее Скалеватки. Неожиданно по танкам Мута открыла огонь замаскированная противотанковая пушка, уже после того как они миновали ее. Но прежде, чем пушка успела подбить хотя бы один танк, ее заставил замолчать огонь группы Вейдингера. Вместе с пехотой из боевой группы Хаака перекресток был взят под контроль.

Низкая облачность исключала возможность воздушной поддержки, но когда танки Мута вышли к Скалеватке, появился низко летящий небольшой советский самолет-разведчик. Мут приказал своему экипажу открыть по нему огонь. Огнем пулеметов и бризантных снарядов самолет был сбит. В остальном главным противником «Пантер» 11 февраля были противотанковые пушки. Советские танки так и не появились, несмотря на то что этот район оборонялся 20-м и 29-м танковыми корпусами. Саперы Ротмистрова в течение дня проявляли больше активности, установив севернее Ерков более 5000 мин.

До сих пор эффект от минирования был незначительный, но все могло измениться на следующий день. Хотя немцы могли продвигаться вперед, несмотря на раскисшую землю, фон Форман и его штаб были обеспокоены подвозом горючего, поскольку уже стало очевидно, что потребление горючего примерно в пять раз превышало норму. Условия местности были и одним из главных факторов, заставивших фон Формана предложить основное направление удара западнее, а не восточнее Тарасовки. Было критически важно по возможности не допустить пересечения речных долин, что делало местность к западу от Тарасовки более привлекательной для наступления. Предложение фон Формана было одобрено, но до выхода к Тарасовке нужно было дождаться результатов за 12 февраля.

Как обычно, горючее было необходимым условием достижения успеха, и фон Форман хотел, чтобы горючее к его передовым группам доставляли самолеты Люфтваффе. Конечно, Вёлер согласился. Вечером пришло подтверждение, что Люфтваффе подготовило к отправке фон Форману 35 кубометров горючего. Требовались также подкрепления, но единственной заметной силой, на которую можно было рассчитывать, была 2-я парашютная дивизия, но для ее выхода на передовую требовалось несколько дней.

Группа Штеммермана готовилась к наступлению в юго-западном направлении. 105-й пехотный полк должен был идти в атаку на Новую Буду во главе 72-й дивизии. Майор Кестнер решил поставить впереди автоматчиков и пулеметчиков, чтобы фронт атакующих обладал максимальной огневой мощью. Поскольку атака была рассчитана прежде всего на внезапность, артподготовка не планировалась, что, видимо, и послужило одной из причин решения Кестнера выставить вперед солдат с автоматическим оружием.

В течение дня силы Кестнера скрывались на некотором удалении от передовой, но после заката они выдвинулись вперед на исходные позиции для атаки. С учетом приданных подразделений силы Кестнера составляли 689 солдат и офицеров. Ночь была безлунной, но из-за снега, покрывавшего землю, она не была абсолютно темной. Было достаточно светло, чтобы солдаты смогли найти свои позиции, не выдавая себя советским наблюдателям. Без шума и разговоров немцы ждали начала атаки, назначенного на 20:30. В белом зимнем камуфляже они медленно подкрадывались ближе и ближе к советской обороне, заранее выявленной наблюдателями. Немцы не открывали огня до последней возможности. Не было заметно никаких признаков того, что их обнаружили, пока они не подобрались совсем близко к советским позициям, но тут советские солдаты, кажется, заметили, что что-то происходит. Немцы немедленно открыли огонь и бросились на советскую оборону, которая после короткого боя была смята.

Нужно было, не теряя времени зря, использовать этот успех. Передовые подразделения продолжили движение вперед, прочие прикрывали фланги. К полуночи удалось выйти к окраинам Новой Буды, и в этот момент послышался шум моторов техники, находившейся где-то в районе Сухины. Немецкая передовая группа остановилась и обнаружила колонну примерно из 30 машин, а также одну реактивную установку. При подготовке к атаке Кестнер приказал расчетам 2-см зенитных пушек следовать со своими пушками непосредственно за передовыми подразделениями. Нелегко было везти их через сугробы, но теперь они оказались очень кстати. Когда эти скорострельные пушки открыли огонь с расстояния всего в 200 метров, их снаряды быстро превратили грузовики в решето. Некоторые машины, видимо, были загружены горючим и теперь ярко полыхали, освещая то, что осталось от колонны. Реактивная установка открыла по немцам огонь, но поскольку ее расчет стрелял в темноту, он не мог точно прицелиться, и, пустив несколько реактивных снарядов, установка была разбита. После уничтожения силы Кестнера быстро перегруппировались и продолжили атаку на Новую Буду, которая была занята без боя около полтретьего ночи.

Полк Кестнера шел впереди, но не был единственным участником атаки. Два других полка 72-й дивизии, а также подразделения «Викинга» и «Валлонии» также приняли участие в атаке. К утру немцы захватили Новую Буду, Комаровку и северную часть Хильков. Теперь менее 20 километров отделяли группу Штеммермана от передовых частей III танкового корпуса.

Примечания:

1

Подробнее об этом в книге: N. Zetterling and A. Frankson, Kursk 1943. A Statistical Analysis. — Frank Cass, London, 2000.

17

К.С. Москаленко. На юго-западном направлении 1943–1945. Книга 2. — М.: Наука, 1973,с. 162.

171

Капитан Блёмеке принял командование 64-го моторизованного полка 6 февраля, когда полковник Гессе заболел.

172

The Combat History of schwere Panzer-Abteilung 503. — Bassum, privately published 1990, c. 132.

173

Rolf Stoves. I Panzer Division 1935–1945. — Bad Nauheim, Podzun Verlag, 1961, c. 499–500.

174

Например, исследование советского Генерального штаба «Корсунь-Шевченковская операция» (с. 29–30) утверждает, что атака ожидалась. Однако, поскольку оно дает полностью неверную информацию об атакующих немецких силах, сильно преувеличивая численность танков и смешивая дивизии III танкового корпуса, нельзя исключать, что это утверждение есть результат объяснения, придуманного задним числом.

175

Корсунь-Шевченковская операция, с. 29–32; R. Lehmann & R. Tiemаnn. The Liebstandarte, vol IV/1. — Winnipeg, Fedorowicz, 1993, c. 29–30.

176

Корсунь-Шевченковская операция, с. 29–32.

177

Jahnke & Lerch. Der Kessel von Tscherkassy 1944, c. 42.

178

В боевую группу фон Сиверса входили следующие части: 15-й танковый полк (кроме танков Pz-IV), 1-й батальон 26-го танкового полка, 2-й батальон 110-го моторизованного полка, 1-й батальон 119-го самоходно-артиллерийского полка и подразделения 209-го танкового саперного батальона. Если бы 1-й батальон 110-го моторизованного полка был вовремя сменен на своих позициях, то тоже вошел бы в боевую группу фон Сиверса. Среди подразделений 11-й танковой дивизии, которые еще не были высвобождены, были батальон бронетранспортеров (1-й батальон 110-го моторизованного полка) и разведывательный батальон, которые все еще находились возле Скоторева, более чем в 10 километрах к востоку.